Сегодня Сид предложил мне делать перерывы в работе, чтобы он мог показать мне побольше фокусов. Он решил платить мне за каждый час работы. По-видимому, Ник был прав, когда утверждал, что бизнесмен из Сида никудышный. Но я великолепно проводил время!

Он показал мне, как заставить вещи исчезать. Это обычный фокус: берешь, к примеру, монетку и, пока разглагольствуешь о том, что ты собираешься с ней сделать, небрежно перекладываешь ее из одной руки в другую. На самом-то деле монетку ты не перекладываешь.

Сид был с протезом, так что он вложил монетку в щипчики на конце и притворился, что перекладывает ее в другую руку. Конечно, это не сработало: ведь в щипчиках монета все время была видна.

— С двумя руками это делать легче, — заметил Джеко.

Я не мог не смеяться, когда Джеко говорил что-нибудь. Он умел быстро находить нужные слова для шуток. Это было не совсем приятно — ведь получалось, я смеюсь над тем, что у Сида всего одна рука. Но в конце концов ведь именно Сид выдумывал эти шутки.

Это казалось странным, почти нереальным — как будто здесь, в магазине, присутствовали два совершенно разных человека. Может, хорошие чревовещатели со временем действительно "раздваиваются"?

Сид продолжал объяснять мне трюк.

— Зрители ничего не замечают, — говорил он, — потому что они не знают, что фокус уже начался. Они все еще ждут, пока ты сделаешь то, что собирался, а ты уже — на самом-то деле! — это сделал.

— В том смысле, что монета уже не в той руке, — сказал я.

— Вот именно. Теперь ты можешь тихонько опустить ее в свой карман и оставить там.

Затем ты (с пустыми руками) притворяешься, что подбросил ее в воздух, а там, конечно же, ничего нет. Волшебство.

Я пару раз попробовал проделать этот трюк, но у меня получилось не слишком убедительно.

— Практика, мальчик мой, практика, — утешил меня Сид. — Скоро ты станешь моим учеником в искусстве престидижитации.

— В искусстве чего?

— Престидижитации. "Престо" — означает "быстро", "дигитс" — "пальцы". "Быстрые пальцы". Искусство ловкости рук. Внушения. Магические трюки держатся на умении заставить человека поверить в невозможное. Это способность лгать с помощью рук. Конечно, интереснее всего — фасад, то, как трюк выглядит со стороны.

И еще — шутки. Юмор в этом деле очень полезен. Я знаю, что ты любишь пошутить.

— Да, это правда, — ответил я. — Я даже боюсь, что трачу слишком много времени на то, чтобы рассказывать анекдоты.

— Ерунда! Смех — не пустая трата времени, Том. Зигмунд-Волшебник любил хорошую шутку, и все любили старого Зигмунда.

Затем он сказал голосом Джеко:

— Что будет, если уронить волшебника на противопехотную мину?

— Сдаюсь, — признался я.

— Летающий волшебник. Ха-ха-ха! Летающий волшебник — летающая тарелка. Ха-ха-ха!

— Довольно, Джеко, — сказал Сид.

— Наверное, это очень здорово — быть волшебником и путешествовать повсюду, — сказал я.

— Да. Я любил это. И меня очень хорошо знали, особенно в сельских районах. Правда, эта работа не слишком хорошо оплачивалась. Иногда я собирал большую толпу, а иногда было холодно, шел дождь, и никто не приходил. Это напоминало азартную игру. Но если в жизни нет игры, то чего она тогда стоит, так ведь? Кто не рискует, тот не выигрывает.

Постепенно я расчищал кладовку. На лужайке за деревянной изгородью высилась огромная гора мусора. Туда попало все то, что уже невозможно было привести в порядок, например две дюжины безногих пауков, — однако кое-что из того, что не слишком пострадало, я уговорил Сида сунуть в большую корзину с надписью:

ЛЮБАЯ ВЕЩЬ — ЗА 1 ДОЛЛАР

Убрав из кладовки весь мусор, я обнаружил предметы, которые Зигмунд-Волшебник использовал в своих выступлениях: ящик для распиливания людей пополам, кучу колец и мячей для жонглирования. Еще там валялись старые афиши Сида. На одной он был облачен в черную накидку и остроконечную шляпу, а на другой — в белый костюм и красный тюрбан.

— Вы не должны это выбрасывать! — заявил я.

— Почему? — возразил он. — Теперь мне это ни к чему.

— Можно мне их забрать?

— Что? Это барахло? Ни в коем случае. Гнев твоей мамы обрушится на меня, как тонна кирпичей, если я позволю тебе завалить ее дом моим хламом.

Вероятнее всего, это будет гнев Брайана, а не мамы, но в остальном он прав.

— Вы сможете оставить это. Здесь будет прорва места, когда я закончу уборку, — с надеждой сказал я.

— Не забывай о пожарной безопасности, Том, — возразил он. — Выбрасывай. Мы не можем позволить, чтобы этот дом сгорел из-за какого-то сентиментального старика, цепляющегося за свое прошлое. Ну а теперь приведи себя в порядок и беги домой.

Мне было очень жалко Сида. Теперь, когда я лучше узнал его, я увидел, что часто он прячет свои истинные чувства. Как я. Он ведет себя так, словно ему все безразлично, хотя на самом деле это совершенно не так. Совершенно.