Роуэна мутило, голова шла кругом, в ушах звенело. Он чувствовал — чьи-то нежные руки касались его лица, слышал голоса друзей, но не мог открыть глаза. «Уснуть, — думал он, — и спать беспробудным сном, больше мне ничего не нужно».
— Очнись, Роуэн! — послышался голос Зеел. Она тормошила его, заставляя прийти в себя. — Мы больше не можем здесь оставаться.
— Его заколдовали! — сказал Норрис. — Это не его слова и не его голос…
— Открой глаза, Роуэн, — прошептала Шаран, склонившись к его лицу. — Вспомни, ты нужен букшахам. Мы должны идти за ними. Разве ты забыл?
Букшахи…
Роуэн тут же все вспомнил. Друзья помогли ему подняться на ноги. Он огляделся. Дотронулся до груди, которая все еще помнила палящий жар раскаленного металла. Медальон по-прежнему висел на шнурке, но, к своему удивлению, Роуэн не обнаружил ожогов.
— Что это было? — спросил Норрис, потрясенный тем, что ему довелось увидеть и услышать. — Роуэн, ты бредил, произносил какие-то бессмысленные слова, закатывал глаза…
Норрис содрогнулся при одном воспоминании о том, что только что происходило с его другом.
— Медальон… — с трудом проговорил Роуэн. Он откашлялся и продолжил: — Шаран задала вопрос, и волшебный медальон подсказал, что ответить. Нет, не могу объяснить…
— Ладно, и не пытайся, — оборвала его Зеел. — Нас предупредили об опасности и дали хороший совет. Там, под аркой, — западня, но мы знаем, что делать и как не попасть в ловушку. А это все, что нам нужно сейчас знать. Поторопитесь, пора идти дальше. Сгущаются сумерки.
Роуэн кивнул, соглашаясь с Зеел, и, не говоря больше ни слова, заковылял вперед, туда, где мерцал голубоватый свет. Шаран двинулась следом. За ней — Норрис. Он постоянно оборачивался к Зеел, ища в лице мужественной девушки ответы на терзавшие его вопросы. Наконец он отважился спросить ее прямо:
— Ты говоришь, будто теперь мы знаем, что делать, но мы же так ничего и не выяснили!
— Норрис, ты что, не слышал? — раздраженно откликнулась Зеел. — В стихотворении сказано, что тот, кто слеп, — мудр. Это значит, что то, чего мы не видим, не может нам навредить.
— Что? — переспросил Норрис. — По-твоему, мы должны идти зажмурившись по незнакомой дороге?
— Нет, если мы закроем глаза, то не сможем идти вперед, — не оборачиваясь, ответил Роуэн. — Но нам нельзя смотреть по сторонам и оглядываться. Как только мы войдем под арку, нужно опустить голову и быстро идти по тропе букшахов.
Он говорил, а перед его глазами снова проплывали картины зловещего сновидения: спешащие вперед испуганные странники в длинных плащах…
Он вздрогнул, вспомнив их ужас, эхом отдавшийся в его собственном сердце.
«Торопитесь! Не отставайте друг от друга! И не смотрите…»
Подойдя к арке, Роуэн остановился и прислонился к скале. Синеватый туман окутал его. Теперь он знал, откуда исходит свет, сияющий из арки: впереди словно лес стояли витые ледяные колонны, похожие на огромные сосны.
Снега в волшебной долине не было. Хотя вряд ли это можно было назвать долиной — скорее то была огромная пещера или проложенный в Горе тоннель.
— Мне кажется, только осел пойдет через это гиблое место, не глядя по сторонам. А при чем тут голова, о которой говорится во второй строчке, вообще непонятно, — сказал Норрис. — Кто знает, может быть, все эти пророчества — ложь.
— Неправда! — Зеел покраснела от гнева. — Сам ты осел, если так думаешь. И про голову понятно — просто ее надо опустить. Роуэн ведь только что говорил об этом.
Норрис побагровел от обиды.
— Может, я и осел, — расправив плечи, сказал он. — Дедушка вот тоже все время говорил, что я балбес, потому что у меня нет музыкального слуха и я не умею рисовать. Но зато я умею драться. В стране зибаков я несколько раз спасал деду жизнь, потому что был осторожен, бдителен и всегда готов к бою — в отличие от него и сестры.
— Да, это так, — прошептала Шаран. — Если бы не Норрис, мы бы пропали.
Зеел переступила с ноги на ногу.
— Прости, Норрис, — смущенно пробормотала она, — я сказала не подумав. Ты прав. Действительно, здесь все время нужно быть настороже. Но послушай, пророчествам Мудрейшей стоит верить. Мы с Роуэном уже не раз имели с ними дело.
— Хорошо. — Норрис кивнул, встретившись глазами с Зеел. — Но если нельзя смотреть по сторонам, давайте хотя бы держаться друг за дружку.
— Это разумно, — согласилась Зеел и положила руку на плечо Норрису.
Тот зарделся от удовольствия и положил руку на плечо Шаран, а та в свою очередь — на плечо Роуэну.
— Склоните головы, — послышался его приказ.
Зеел что-то недовольно буркнула.
Роуэн глубоко вздохнул и ступил под каменные своды арки. Его спутники двинулись следом за ним.
Голубоватый свет окутал путников, и в их душах зашевелился страх. Подобно каплям холодной воды, ужас, леденящий кровь, стал просачиваться в сердце Роуэна. Ему чудилось, что в этой пещере они не одни, что кто-то страшный и исполненный ненависти подстерегает их здесь.
Роуэн почувствовал, что ладошка Шаран, лежавшая у него на плече, вдруг задрожала, — девочка тоже испугалась.
— Не гляди назад, — шепнул он ей.
Несмотря на строгий приказ, отданный им самим, Роуэна одолевало желание поднять глаза и осмотреться по сторонам.
Краем глаза он видел витые ледяные колонны, отбрасывающие голубоватые тени. С трудом удавалось найти следы букшахов — на мерзлой земле отпечатки копыт были почти не видны. То и дело приходилось останавливаться, чтобы не сбиться с пути.
Вдруг узкая тропка пропала, и Роуэн не знал, в какую сторону повернуть, — впереди высился мощный ледяной столб.
Он помертвел от ужаса, остановился и стал смотреть под ноги, пытаясь отыскать утерянный след. На лбу его выступили мелкие бисеринки пота. Вдруг в его груди будто что-то оборвалось — он подумал о том, что, не найдя выхода из волшебной пещеры, они затеряются в ледяном лабиринте и останутся здесь навсегда.
Шаран прижалась к его плечу, Норрис и Зеел напирали сзади.
— Я потерял дорогу! — крикнул Роуэн. — Подождите, я сейчас…
Но, услышав недовольное ворчание Норриса и Зеел, Роуэн разозлился. «Неужели они не понимают, как тяжело идти первым! — подумал он. — Если Норрис с Зеел такие умные, пусть сами ищут дорогу».
— Я делаю все, что в моих силах! — крикнул он. — Потерпите!
Сзади раздались гневные выкрики, послышался истошный вопль, и вдруг Шаран — ее, видно, сильно толкнули — упала на землю. Роуэн сам еле устоял на ногах, так сильно его дернули за полу плаща. Он догадался, что Шаран нарушила запрет и обернулась. Из горла Роуэна вырвался горестный стон.
Шаран громко плакала и звала его на помощь.
Слова предостережения звучали в его ушах, но он их не послушался — резко обернувшись, он схватил плачущую Шаран и закрыл ее собой.
Теперь Роуэн был уверен, что они — в западне. Там, где огромные витые колонны подпирали каменные своды, по земле катались двое, ожесточенно колотя друг друга кулаками. Они бились не на жизнь, а на смерть. Дерущихся окутывала голубоватая снежная дымка, и Роуэн не мог разглядеть, кто это был — Зеел или Норрис — и кто был напавший. Он видел лишь блеск обнаженного кинжала да капли крови на снегу.
Бросив на землю мешок и нащупав на поясе нож, Роуэн ринулся на помощь. Вдруг один из дерущихся отшвырнул другого прочь, вскочил на ноги и кинулся на него.
Роуэн попятился. Перед ним, злобно ощерившись, стояла стражница из рода зибаков. Ее ладони были в крови, а отличительный знак всех зибаков — черная полоса на лбу — придавал лицу особо свирепое выражение.
Стражница подняла над головой кинжал и ринулась на Роуэна. Схватив ее за руку, в которой она сжимала свое смертоносное оружие, он сумел отвести удар, но стражница всем телом навалилась на Роуэна и прижала его к витой колонне. Под тяжестью их тел колонна пошатнулась, упала и разбилась на тысячи ледяных осколков. Нож выскользнул из рук Роуэна и отлетел в сторону.
Они покатились по усыпанным блестящими ледышками камням. Роуэн чувствовал жаркое дыхание стражницы и каждой клеточкой своего тела ощущал ее ненависть.
Снова сверкнуло лезвие кинжала, и снова Роуэн успел отвести удар, но секунду спустя окровавленное острие было приставлено к его груди. Руки у Роуэна были мускулистые — годы, проведенные в полях с букшахами, не прошли для него даром, — но он чувствовал, что силы оставляют его, а пальцы начинают дрожать. Сколько еще он сможет продержаться? Сколько?..
За спиной у Роуэна послышался плач. Это плакала Шаран. Она громко звала Зеел, но та почему-то не отвечала. Почему? Почему она не помогала ему сражаться со стражницей?
Внезапно словно яркая вспышка озарила сознание Роуэна. Он понял все: Зеел не придет, она мертва. Погиб и Норрис, в этом нет никакого сомнения, ведь он шел последним. Кровожадная стражница убила их обоих.
Это был коварный план зибаков: они решили расправиться со всеми четырьмя в то время, когда те не оглядываясь будут идти сквозь мглу и туман. Они хотели, чтобы Роуэн и его спутники никогда не достигли цели.
Но зачем им это нужно? «Понятно зачем, — ответил он сам себе, — зибаки желают гибели той земли, которую им не удалось покорить, чтобы те, кто осмелился противостоять их натиску, все до единого умерли».
Ярость охватила Роуэна. Его пальцы сжали запястья врага, и он — сам не подозревая, что способен на это, — принялся бить стражницу об острый край расколотой ледяной колонны.
Стражница закричала от боли. Из ее израненных пальцев выпал кинжал. Роуэн схватил оружие врага и…
До его слуха вдруг донесся странный шум.
Он поднял голову и увидел, как прямо перед ним из земли вырастает что-то темное и ужасное. Роуэн присмотрелся и узнал неказистое деревце со скрюченными кряжистыми ветвями. Эти ветви, на которых пламенели жирные листья, тянулись к нему, в то время как страшные белые корни подползали к ногам.
Роуэн задрожал от страха. Это было ужасное дерево Унрина, жаждущее теплой крови. Такие деревья много лет назад погубили жителей Золотой долины.
Два года назад Роуэн и Зеел бились с этими чудовищами и только чудом не погибли. Гора была родиной этих деревьев, вот почему эта тварь и выросла здесь. Мерзкое растение протягивало к жертве свои алчущие корни.
Роуэна передернуло от отвращения. Он попятился, стараясь не наступать на отвратительные белые корни, которые, как голодные змеи, подбирались к нему все ближе и ближе, стараясь ухватить за ногу.
Роуэн путался в полах длинного плаща, спотыкался и чуть не падал. Он слышал плач и крики Шаран, но вдруг в душе его все перевернулось: Роуэн увидел, что девочка бежит к нему на помощь.
— Нет, Шаран! Не подходи! — что было сил закричал Роуэн.
Обрывки мыслей проносились в его голове: «А ведь та, из рода зибаков, должно быть, уже встала на ноги и ищет своего обидчика. У нее больше нет кинжала, но она такая сильная — она расправится со мной и голыми руками. Стражница сделает все возможное, чтобы нас уничтожить: сломает тоненькую шейку Шаран, вонзит мне в грудь кинжал… она убьет нас обоих…»
Но… в сердце Роуэна вдруг появилась надежда. Дерево Унрина! Ведь стражница не знает, как оно опасно. Вот если бы ужасным корням удалось поймать ее!..
Роуэн опасливо огляделся и замер от страха: прямо над собой он увидел белое тело гигантского червя и широко разинутую пасть с огромными зубами, напоминающими осколки голубоватого льда…