Роуэн упал на колени в снег, едва последнее слово волшебного стихотворения слетело с его губ. Перед глазами все кружилось, в ушах звенело. Спустя несколько минут мальчик начал приходить в себя. Осмотревшись, он увидел, что на него, прикрыв ладошкой рот, испуганно смотрит Шаран, а Норрис смотрит на Зеел. Зеел же…

Зеел разворачивает своего воздушного змея.

— Не надо! — воскликнул Роуэн.

Он вскочил на ноги и пошатываясь — голова все еще шла кругом — двинулся к ней.

Зеел тихо сказала:

— Роуэн, я совсем не хотела опять подвергать тебя этой пытке, но, раз уж все сложилось именно так, пусть хотя бы твои страдания будут не напрасны. В пророчестве говорится об убежище высоко в горах. Речь, наверное, идет о пещере, которая находится где-то там, наверху. Я взлечу, осмотрю окрестности и найду место для ночевки.

— Нет! — возразил Роуэн. — Посмотри — ты вся изранена. И вообще летать здесь небезопасно. Если вдруг переменится ветер, ты разобьешься о скалы.

Зеел подняла руку, заставляя его замолчать.

— Ты забываешь, что у бродников я была предвестником, — спокойно сказала она. — При любой погоде я летела впереди племени, искала места для стоянок и предупреждала о приближении врага. Сейчас это мое умение как раз пригодится. Я, конечно, не рискну взять с собой кого-нибудь еще, но взлететь одна я смогу всегда, даже в моем теперешнем состоянии.

Ярко-желтый змей взмыл над головой Зеел.

— Еще увидимся, Роуэн! — сказала она.

Так друг с другом прощались бродники, отправляясь навстречу опасности.

— Еще увидимся, Зеел! — ответил он.

Зеел улыбнулась и сориентировалась по ветру. Он подхватил ее, оторвал от земли и понес.

Роуэн посмотрел на парящего в вышине желтого змея — ярким пятном он выделялся на фоне черных утесов и темно-серого неба, — а потом повернулся к Шаран и Норрису.

Они продолжали глядеть вслед улетающей Зеел. На лице Шаран отражалось восхищение, а в глазах Норриса застыла печаль. Он стоял, слегка пошатываясь на ветру, и, наморщив лоб, смотрел вверх.

Тревожные предчувствия переполняли сердце Роуэна. Он сказал:

— Прежде чем отправиться в путь, надо зажечь факелы, ведь дорога наша длинна и трудна и в любой момент на нас могут напасть… — Он встретился с Шаран глазами и замолчал. Зачем было напоминать бедной девочке о тех ужасных тварях, что в любую минуту могли появиться из морозного тумана и наброситься на них?

Норрис по-прежнему хранил молчание. Он не произнес ни слова даже тогда, когда Роуэн вложил ему в руку пылающий факел. Только отвернулся и двинулся дальше — по вытоптанной букшахами узкой тропе.

Роуэн и Шаран переглянулись. Девочка с трудом скрывала беспокойство за брата.

— Пусть идет, — сказал Роуэн. — А мы — следом за ним.

Страх и жалость теснили его сердце, ведь он знал, что будет дальше, знал… но ничего не мог поделать.

«Когда узнаешь, что это, станешь таким, как я».

На небольшом расстоянии друг от друга они брели вперед. Роуэн будто снова видел себя и своих спутников со стороны — так живо ему помнилось все, что когда-то приснилось. Вот идет высокий юноша — он хромает и опирается на посох. За ним — тоненькая хрупкая девочка, прижимающая к груди деревянную шкатулку. А позади — он сам.

Не в силах побороть искушение, Роуэн посмотрел назад. Конечно, он никого не увидел. Только черные скалы, белый снег да высокую скалистую арку, откуда лился голубоватый свет.

Шаран испуганно спросила его:

— Что случилось?

Но Роуэн только пожал плечами и ничего ей не ответил.

Норрис остановился и тоже обернулся. В его глазах застыли усталость и боль, но помертвевшие губы были крепко сжаты. За весь путь он не произнес ни слова.

«Нет, сейчас все по-другому, совсем не так, как во сне, — подумал Роуэн, и в его сердце затеплился огонек надежды. — Я ничего не сказал друзьям о вещих снах, и вот мне удалось изменить предначертанное!»

— Пойдемте, — сказала Шаран, — ведь скоро стемнеет.

Губы Норриса искривила злая усмешка.

— Да какая разница? — вдруг сказал он. — Какая разница, здесь ли мы остановимся на ночлег или поднимемся выше? Ночь будет или день? Все равно мы обречены на гибель.

Норрис отшвырнул посох и факел и упал в снег.

Шаран кинулась к брату, стала дергать его за рукав.

— Норрис! Норрис! — кричала она.

Но Норрис отвернулся от сестры и зарылся лицом в снег. Так маленькие дети, не желая вставать, прячут голову под подушку.

— Роуэн, да помоги же ты мне! — плакала Шаран.

Роуэн поднял факел, брошенный Норрисом, и попытался заставить себя думать.

«Во сне я видел всех нас в пещере, — говорил он себе, — значит, из этого испытания Норрису суждено выйти живым. Значит, все мы в конце концов окажемся в пещере целыми и невредимыми. Однако плач и уговоры не заставят Норриса встать и пойти дальше. Нужно действовать как-то по-другому».

Но как? Не может быть и речи о том, чтобы нести Норриса на руках. Подъем крут, а тропка узка, так что даже волоком они не смогут втащить его наверх.

— Норрис, поднимайся! Прошу тебя! — причитала Шаран.

Она опустилась в снег и склонилась над неподвижным телом брата.

— Оставь меня в покое! — пробормотал Норрис. — Это конец.

«Это конец…»

Роуэн видел: Шаран хотела закричать, но лишь застонала. Он помнил, что на этом его сон оборвался — больше он ничего не увидел. Чем же все закончится наяву?

Роуэн подошел к Норрису и строгим голосом сказал:

— Послушай, дружище, это еще не конец, хотя ты и силишься его приблизить.

Норрис вздрогнул всем телом, глубоко вздохнул и перевернулся на спину. Он поглядел на Роуэна и сказал:

— Нет, наше путешествие действительно завершилось. Каждый из нас сыграл свою роль. Помнишь: «Один будет грезить, другой — рыдать, третий — сражаться, четвертый — летать»? Ведь так говорилось в стихотворении?

Роуэн кивнул, но не произнес ни слова. Он ждал, что Норрис скажет дальше.

— Шаран заплакала, и ее слезы освободили нас от чар в этой ужасной пещере, — продолжал Норрис, уставившись в темное небо. — Ты, Роуэн, тот, кто грезит, — у тебя на груди медальон и ты произносишь пророчества. Зеел полетела. Ну а я…

Голос его оборвался, и Норрис закрыл глаза.

— Что — ты? Говори же! — воскликнул Роуэн. При одном упоминании о том, что он грезит, его сердце наполнилось чувством вины, но он уже не мог остановиться. — Говори! Тебе предстояло сражаться, разве не так?

— Да, так! — простонал Норрис. — В этом-то все и дело. Я думал, моя судьба — быть вашим защитником. Я был уверен, что смогу оградить вас от любой беды, и позволил слабенькой Шаран пойти с нами. Я хотел спасти вас обоих — и тебя, и ее.

Шаран всхлипнула. Норрис поглядел на сестру, но тут же отвернулся.

— Как я гордился тем, что мне предстояло быть вашим спасителем… — прошептал он. — Дедушка всегда считал меня за дурачка, и мне оставалось только доказать, что на самом деле я — отважный воин. И что же?..

Он горько рассмеялся.

— Норрис… — начал было Роуэн, но тот не слушал его.

— Когда пришло время сражаться, я бесстрашно ринулся в бой! — крикнул он, покраснев от стыда и вновь вспыхнувшей боли. — И лишь потом обнаружил, что разил не врагов, а тех самых друзей, которых поклялся защищать до последней капли крови. Теперь я изранен и превратился в обузу. Вновь оказался в дураках, еще раз доказав свою собственную глупость.

— Зеел и я тоже стали жертвами чар! — воскликнул Роуэн. — Не надо в том, что произошло, винить одного себя.

— Нет, надо. С меня — храброго воина-защитника — все и началось, — отвечал Норрис. — А теперь наше путешествие завершилось. Я понял это, увидев, как Зеел разворачивает воздушного змея. Шаран рыдала, я сражался, ты грезил, и, наконец, Зеел полетела. Каждый из нас исполнил предначертанное. Это конец.

Роуэн похолодел.

— Моя храбрость… — снова заговорил Норрис, — она не спасла нас, но, напротив, оказалась на руку тем злым силам, что сыграли с нами эту отвратительную шутку. Мы стали легкой добычей. И в этой игре я был всего лишь пешкой. — Слезы душили Норриса. — Оставьте меня здесь! — крикнул он. — Я не хочу дальше идти, ведь мы все равно погибнем. Силы зла сделали свое дело. Они заставили нас подняться на Гору, и здесь… здесь мы умрем!

Норрис уронил голову в снег, поджал ноги и съежился.

— Норрис! — закричал Роуэн и стал трясти его что было сил. — Норрис, даже если ты прав и нас завели в ловушку, разве можем мы так просто сдаться — лечь на землю и ждать смерти?

Но его друг даже не пошевелился.

Откуда-то сверху послышался громкий крик. Это был голос Зеел! Роуэн вскочил на ноги и поднял голову. Ярко-желтый змей парил в вышине. Его хвост слегка подрагивал и будто указывал вниз.

Огонек надежды вновь затеплился в сердце Роуэна. Зеел нашла пещеру! Нужно лишь забраться наверх — в пещере они будут почти в безопасности и смогут согреться и отдохнуть.

А тут этот Норрис, как бесчувственный чурбан, лежит на снегу и не дает им уйти из этого проклятого урочища. И что злило Роуэна больше всего, так это то, что дал слабину именно Норрис. А жители Рина так уважали его за отвагу и силу духа!..

Волна возмущения накатила на Роуэна. Он знал, что это недостойное чувство и что он не должен отдаваться его власти, но ничего не мог с собой поделать. «Вот если бы на своего любимчика сейчас посмотрела Ланн! Или Бронден! — думал он. — Что бы, интересно, они сказали?»

И вдруг он понял, что нужно делать. Ланн и Бронден сразу догадались бы, чем пробить ту броню отчаяния, в которую заковал свое сердце изверившийся Норрис.

Роуэн вздохнул и взял себя в руки.

— А ну вставай! — приказал он и презрительно пнул Норриса башмаком.

— Роуэн, как ты можешь? — ахнула Шаран. — Ведь он сам не знает, что говорит.

Но Роуэн, не обращая внимания на ее жалобные слова, еще раз ударил друга.

Тот открыл глаза.

— Оставь меня в покое, — простонал он.

— Трус! — глумливо сказал Роуэн. — Презренный трус!

Глаза Норриса, прежде безжизненные, вдруг вспыхнули огнем. Кровь бросилась ему в лицо, но Роуэн отвернулся — причем, как показалось Норрису, отвернулся с отвращением.

— Я трус? — медленно переспросил Норрис. — Ты меня назвал трусом?

Конечно, разъяренный Норрис не мог заметить, что его мучитель приложил палец к губам и подмигнул Шаран. Ужас и удивление, искажавшие лицо девочки, уступили место пониманию и надежде. Она больше не произносила ни слова и молча ожидала, чем все это закончится.

Норрис нащупал посох и медленно поднялся на ноги. Он был в снегу с головы до пят. Выхватив факел из рук Роуэна, он злобно сказал:

— Я еще покажу тебе, кто здесь трус. Иди за мной да постарайся не отставать!

Припадая на больную ногу, Норрис двинулся вперед, туда, куда вела вытоптанная букшахами узкая тропа. Роуэн и Шаран шли за ним.

Роуэн знал, что в своем сердце Норрис затаил на него жестокую обиду. «Но ничего, — думал он, — зато все остались живы».

«Это только сейчас все живы», — произнес в его душе тихий голос, но Роуэн гнал от себя тревожные мысли и продолжал идти вперед.

Подъем был долог и труден. Мороз крепчал, становилось все темнее. Дул северный ветер — он пронизывал до костей, выдувал слезы из глаз, старался потушить и без того чадившие факелы. И чем выше поднимались Роуэн, Норрис и Шаран, тем больше свирепствовал ветер и тем труднее было идти. Впереди — огромные черные валуны. Под ногами — лед и смерзшийся снег. Путники то и дело падали.

А в небе парил ярко-желтый змей: это Зеел кружила над ними, готовая предупредить их об опасности, если вдруг отвратительное белое туловище возникнет из морозного тумана, если вдруг зубастая пасть покажется из кружащейся поземки, что, оплетая ноги, стелилась по земле.

Вот перед ними выросла серая громада утеса. Следы букшахов уходили влево, но Зеел устремилась вправо, и все последовали за ней. Они проваливались в глубокий снег, но все-таки шли вперед. Желтый змей, подобно яркой бабочке, парил над заснеженными скалами, в которых Роуэн заметил небольшую расщелину. Туда-то они и устремились.

Роуэн без труда понял, что расщелина — это вход в ту самую пещеру, которую он видел во сне. Хотя, не будь рядом Зеел, он наверняка прошел бы мимо нее, не разглядев узкого треугольного отверстия — издалека его можно было принять за обыкновенную трещину в камне.

Оказавшись у подножия огромного утеса, Роуэн заметил, что расщелина находится не внизу, а на высоте нескольких метров над землей.

Да, в пророчестве говорилось именно об этом месте. Пещера и была тем убежищем, что ждало их высоко в горах, но как туда забраться? Огромный утес был гладок — нечего было и думать о том, чтобы вскарабкаться по нему наверх.

Роуэн ускорил шаги, обогнал Шаран и Норриса и наконец побежал. Вот он у подножия утеса. Подняв кверху руку и встав на цыпочки, Роуэн прислонился к холодному камню. Нет, все равно не достать… Был бы вдвое выше — тогда без труда дотянулся бы до края расщелины.

— Становись мне на плечи!

Не поверив своим ушам, Роуэн обернулся. Это был Норрис — усталый и измученный, он стоял рядом с Роуэном, и на его лице застыла горькая гримаса.

— Полезай первым, а оттуда протянешь руку Шаран, — продолжал он. — А потом я подсажу Зеел.

— Норрис, ты не можешь… — начал было Роуэн, но Норрис покачал головой.

— Чтобы добраться до пещеры, нужно вскарабкаться вверх по лестнице смерти, — тихо проговорил он. — А я уже почти мертв.

Шаран, услышав последние слова брата, испуганно вскрикнула, но Норрис даже не оглянулся — он не мигая смотрел на Роуэна.

— Мне не суждено добраться до пещеры. Я тяжелый, и даже втроем вы не сможете втащить меня наверх, — говорил он. — Но я могу вам помочь. Возможно, вы трое выживете и вернетесь домой… Для меня это очень важно. Роуэн, соглашайся, прошу тебя!

Роуэн не смог отказать другу. Он кивнул, и Норрис присел, подставив ему свою широкую спину. Роуэн встал Норрису на плечи. Шаран заплакала, но они даже не обратили внимания на ее всхлипывания. Норрис стал медленно выпрямляться, и Роуэн сумел наконец ухватиться за край узкой расщелины, ведущей в пещеру, и немного подтянуться, но башмаки его бессильно скользили по гладкому камню. Казалось, он вот-вот сорвется и упадет на землю, — тогда и боль, и страдания Норриса — все будет впустую. Нет! Одна лишь мысль о том, что жертва друга может оказаться напрасной, придала Роуэну сил. В следующую секунду он уже был в пещере.

Роуэн, тяжело дыша, лежал на полу. Пещера оказалась небольшой. Он огляделся. Нет, в темных углах никого нет. У дальней стены — хворост. Здесь спокойно можно остановиться на ночлег. Роуэн вновь подполз к узкому входу и высунулся наружу.

Норрис сидел на снегу. Сестра обнимала его за плечи.

— Шаран! — окликнул ее Роуэн и протянул руку.

Но девочка покачала головой.

— Норрису плохо! — прокричала она. — Я не могу оставить его одного.

Роуэн услышал предостерегающий крик и поднял голову. В небе кружился ярко-желтый змей — он то нырял, опускаясь почти до земли, то вновь взмывал в небо. Так Зеел сигналила об опасности. Роуэн поглядел вниз, и сердце его сжалось: он увидел, что укрывающий землю снег у подножия утеса пришел в движение и, медленно оползая, вспенивается, подобно морской волне.

Ужасное животное, извиваясь, ползло к Норрису и Шаран. Огромное тело взрезало толщу снега, подобно гигантскому угрю, рассекающему воды.

— Снежный червь! — закричал Роуэн. — Норрис! Шаран! Берегитесь!