Норрис резко выпрямился. Сжав зубы, он схватил Шаран и с неожиданной силой подбросил сестру вверх. Роуэн едва успел поймать девочку.

Они покатились по песку, устилающему пол пещеры. Роуэн быстро вскочил на ноги, подбежал к узкому входу и выглянул наружу.

Зеел нигде не было видно. «Наверное, она испугалась, что снежные черви схватят ее, и приземлилась на вершине утеса, — подумал оцепеневший от ужаса Роуэн. — Но что же Норрис…»

Норрис стоял внизу, прислонившись к гладкой каменной стене. Когда он поднял Шаран и кинул ее Роуэну, рана у него в боку открылась и теперь сильно кровоточила. В руках Норрис сжимал факелы — они служили ему щитом, защищавшим от подбиравшегося сбоку червя.

— Норрис! — крикнул Роуэн. Он высунулся наружу и протянул ему руку. — Хватайся за меня!

Но Норрис не принял помощи.

— Не высовывайся! — крикнул он в ответ. — Ты все равно не сможешь втащить меня наверх. Защищайтесь там сами! Разожгите у входа огонь. Я буду сдерживать натиск этой твари сколько смогу, но потом…

Снег у его ног вдруг зашевелился, вспучился и стал оползать. Появилась отвратительная безглазая морда, но мужественный Норрис не дрогнул. Он выставил вперед факелы, и зубастая гадина с шипением отступила. Она извивалась и корчилась на снегу, готовясь к новой атаке.

Оттащив Шаран от входа в пещеру, Роуэн выхватил из мешка факелы. Он пытался зажечь их, но у него ничего не получалось — сильно дрожали руки.

Снизу послышался крик Норриса. Он остервенело размахивал факелами. Огромный червь, ощеривая зубастую пасть, извивался в нескольких шагах от него и пытался укусить.

Но вот в воздухе мелькнула ярко-желтая вспышка и исчезла. Это была Зеел — одной рукой она держалась за воздушного змея, а в другой сжимала пылающий факел. Роуэн догадался: девушка приземлилась на вершине утеса, однако совсем не затем, чтобы спрятаться от кровожадного червя, — там она зажгла факел и сразу же ринулась вниз на помощь Норрису.

Огромный червь зашипел и лязгнул зубами, захватив край желтого змея. Тонкая шелковая ткань вмиг превратилась в лохмотья. Змей задрожал на ветру и стал снижаться. Ужасное чудовище, оставив Норриса, поползло к Зеел, изготавливаясь к нападению.

Эта маленькая передышка дала возможность Норрису воспользоваться нечаянной удачей. Издав яростный крик, он кинулся к огромному червю и метнул все три факела, что у него были, прямо в голову зубастой гадины.

Послышалось громкое шипение. В лицо Норрису ударил кислый запах. Вместе с шипением из разверстой пасти червя исторглись синеватые клубы морозного тумана. Смертная дрожь прошла по телу огромного животного. Норрис отскочил, а чудовище осталось лежать неподвижно, распростершись у подножия того самого утеса, в расщелине которого скрывались Роуэн и Шаран.

Не веря своим глазам, Норрис смотрел на мертвого червя — около скалы высились гигантские кольца, почти достигающие края расщелины, где прятались друзья. Норрис даже не обернулся, когда к нему подошла Зеел, волоча за собой порванного змея. Он покорно позволил ей взять себя за руку и подвести к трупу поверженного врага.

Зеел пнула издохшую гадину ногой. Снежно-белая чешуя уже начинала тускнеть, а от удара Зеел на теле животного осталась глубокая вмятина.

— Норрис, ты убил его! — В голосе Зеел звучало неподдельное восхищение.

— Но ведь это был только ожог, только маленький ожог на таком огромном теле, — тряс головой Норрис. — Как это могло его убить?

— Наверное, огонь для него смертелен, — подумала вслух Зеел. — Он действует на него так же, как если бы в его кровь проник яд. Но, Норрис, как ты набросился на него! Будто одержимый!

— Ты дала мне шанс, и я им воспользовался, — пробормотал он.

Зеел пожала плечами.

— Я сделала все, что было в моих силах, — сказала она, — но только благодаря твоей отваге мы остались живы.

Зеел услышала, как из груди Норриса вырвался сдавленный вздох. Она заметила, что суровые морщины на лице ее спутника вдруг разгладились, жесткие складки вокруг рта исчезли, а глаза радостно засияли.

«Я же ничего особенного не сказала. С чего это он вдруг так разволновался? — изумилась Зеел. — Я сказала правду, но что с того?»

Девушка недолго ломала голову над причиной странной перемены, произошедшей с Норрисом. Недолго скорбела она и о разорванном змее. Мысли ее обратились к насущным проблемам. Зеел заметила, что Норрис, чей плащ намок от крови, едва стоит на ногах. Она обняла его за плечи и подвела к мертвому телу червя, высившемуся у подножия утеса.

— Лезь! Вот она — лестница смерти, о которой говорилось в пророчестве. Осталось только забраться в пещеру.

Роуэн и Шаран звали их, высунувшись из расщелины. И Норрис с Зеел полезли наверх, цепляясь за чешую, покрывавшую туловище издохшего врага. Безжизненные кольца источали отвратительную слизь, и руки Норриса скользили, когда он пытался покрепче уцепиться за чешую. Зеел сжала зубы, в ее глазах застыл страх. Норрис дрожал всем телом, но продолжал карабкаться наверх.

Скоро они уже были в пещере. Роуэн обнял друзей и тут же принялся разводить костер. Он знал, что Шаран и без него позаботится о ранах брата. Догадывался он и о том, что Зеел следует оставить в покое — нужно было дать ей время погоревать о разорванном желтом змее. Сам же Роуэн должен был позаботиться о том, чтобы сделать пещеру безопасной.

Темнело. Роуэн вскипятил воду и заварил чай. Ломтики хлеба ребята поджарили на огне и съели с сыром. Потом принялись за мед и сушеные фрукты, которые принесла с собой Зеел.

Жар костра и вкусная еда немного приободрили их. Все отдохнули и повеселели. Ожил даже израненный Норрис — его закутали потеплее и посадили у стены.

Не сговариваясь, друзья решили не обсуждать события прошедшего дня и не говорить о будущем. Вместо этого они стали болтать о пустяках — о том, кому что нравится из еды.

Роуэн рассказал про соленую рыбу, которую он ел в Водяной стране. Шаран и Норрис — про то, как в стране зибаков они выращивали различные овощи и фрукты. Зеел же рассказала о пчелах — племя бродников путешествовало вместе с ними, кочуя по цветущим лугам равнин.

Вдруг Зеел умолкла. Роуэн догадался, что девушка, должно быть, подумала о том, что скоро наступят времена, когда на земле не будет ни цветущих лугов, ни пчел, ни самого племени бродников. Грядет нескончаемая зима, которая холодным белым покрывалом укроет все вокруг.

Роуэн вздрогнул. Он гнал от себя тревожные мысли и зловещие предчувствия.

— Может, попробуем заснуть? — спросил он. — Чур, я первый стою на страже!

— Чур, я вторая! — быстро сказала Зеел, прежде чем Норрис успел открыть рот. — Только вовремя меня разбуди.

Вскоре все в пещере погрузилось в сон. Пол был жестким, но Норрис, Зеел и Шаран так устали, что даже боль от недавних ран не помешала им заснуть, свернувшись калачиком под теплыми шкурами.

Не спал один Роуэн. Он сидел у костра и глядел на пляшущие языки пламени. Время от времени мальчик подкидывал в огонь очередную ветку, и каждый раз, когда он брал ее из охапки на полу, сердце его сжималось: хвороста было очень мало. А вдруг нападут снежные черви… Вдруг тысячи безглазых тварей окружат пещеру, и они окажутся в западне… Что тогда?

«У нас, конечно, есть еда и питье, — думал Роуэн. — Но ничто не поможет, если не будет огня».

Воображение Роуэна рисовало ужасные картины. Вот костер погас и тысячи червей ползут к расщелине — их уже ничто не в силах остановить. Они выгонят ребят из пещеры и переловят их, подобно тому как ящерицы ловят по весне еще не оперившихся птенцов…

Роуэн содрогнулся. Что, если здесь их путешествие подошло к концу? Что, если в этой засыпанной снегом пещере им суждено встретить смерть?

Едва он подумал об этом, как в тишине морозной ночи послышался слабый шорох.

Роуэн прислушался, и холодный пот выступил у него по спине. Да, сомнений быть не могло — кто-то полз по скале над входом в пещеру… О камни терлось огромное тело…

Жуткие звуки приближались. В пещеру посыпался снег, на пол полетели ледышки.

Зеел тут же проснулась и вскочила на ноги. Норрис и Шаран открыли глаза и зашевелились под шкурами.

— Это началось недавно, — прошептал Роуэн. — Я думаю, что сначала к утесу подобрался один. А потом и остальные…

Зеел сжала зубы, Шаран затрепетала, но мужественный Норрис не дрогнул — его лицо было будто высечено из камня. Роуэн знал, что каждый из его друзей в эту минуту представляет себе крутящийся клубок огромных змеевидных тварей с оскаленными голубоватыми клыками. Безглазые головы наклоняются к расщелине, ищут вход, пытаются проникнуть внутрь…

Роуэн подбросил сухую ветку в костер. А что он мог еще сделать?

— Костер — наше спасение, — тихо сказала Зеел, однако она явно не была уверена в том, что на этот раз им суждено спастись.

Роуэн лихорадочно думал, о чем бы поговорить. Да о чем угодно! Только бы не слышать этих ужасных звуков!

— Зеел, ты, наверное, видела наших ринцев, когда пролетала над равниной, — начал он. — Расскажи нам о них!

— Хорошо, — согласилась Зеел, догадываясь, почему Роуэн решил завести этот разговор. — Я торопилась к вам, боясь, как бы не переменился ветер, и поэтому решила не спускаться к идущим по дороге, но сверху я видела, как люди твоего племени быстро продвигаются к побережью. Глаза их были устремлены к горизонту — ты же знаешь, ринцы всегда стремятся к намеченной цели.

Зеел улыбнулась, хотя сейчас всем было не до смеха.

— Оглянулся только Аллун. Видно, кровь бродников, что течет в его жилах, дала о себе знать. Он махнул рукой — наверное, заметил меня. Хотя я в этом не уверена, потому что быстро летела — я спешила к вам.

— А как Ланн и Бронден? — спросила Шаран, тоже заставив себя принять участие в беседе. Роуэн видел, что губы девочки побелели. Она была до смерти напугана. — Как там они?

— Когда вы ушли, Ланн времени не теряла, — принялась рассказывать Зеел. — Она огородила пекарню старой ненужной мебелью, чтобы поджечь ее и защитить себя и Бронден, если вдруг на деревню нападут…

Зеел замолчала, досадуя, что неосторожным замечанием напомнила друзьям о грозящей им всем опасности. В наступившей тишине все четверо вновь услышали шорох и скрипы, доносящиеся откуда-то сверху.

Вот шорох послышался уже почти рядом. Роуэн понял, что новые и новые черви ползут к утесу, прорывая в толще снега, укрывшего камни, извилистые ходы. Он слышал, как огромные чешуйчатые тела трутся о камни.

Взгляд Зеел упал на шкатулку, которую Шаран держала на коленях.

— Шаран, дай мне еще раз взглянуть на картины, — попросила она.

Сердце Роуэна сжалось. Конечно, сейчас все происходило не совсем так, как во сне, но все равно от неизбежного не уйти. Зеел попросила именно то, о чем Роуэн наяву просить был не намерен.

— С тех пор как Огден у вас в деревне увидел эти шелка, он только о них и говорил, — задумчиво сказала Зеел. — Казалось, он постоянно думал о них. Непонятно, правда, почему.

Девушка наклонилась к огню, не заметив, что ее друзья словно оцепенели. Роуэн, Шаран и Норрис переглянулись — в этот момент они подумали об одном и том же.

Может быть, Огден чувствовал, что картины на шелке таят в себе опасность для всей страны, ведь вождь племени бродников — Роуэн только сейчас подумал об этом — поспешно покинул деревню, едва бросил взгляд на драгоценные полотнища.

«Огден не поделился со мной своими опасениями, — припоминал Роуэн, — но, может быть, он специально промолчал, желая сначала все хорошенько обдумать. Если так, то он думал слишком долго. Хотя… жители Рина вряд ли обратили бы внимание на какие-то глупые фантазии бродников. Мы ведь были так рады, что хоть что-то узнали о своем прошлом!»

Роуэн снова посмотрел на Зеел. Она глядела на огонь и говорила о картинах. Конечно, Ланн ничего не рассказывала ей о страшных предсказаниях Нила и о попытке горшечника сжечь шелковые полотнища. Зеел и не подозревала, что каждое ее слово наполняло сердца Норриса и Шаран страхом и болью.

— Все это очень и очень странно, — говорила девушка. — Огден постоянно расхваливал мастерство, с которым выполнены ваши картины, постоянно повторял, что расписанные шелка — лучший способ запечатлеть на века события прошлого. Однако он находил в них что-то… что-то тревожное. Однажды, задумавшись, Огден произнес, будто бы обращаясь к самому себе: «Что же делать? Рассказать о своих подозрениях или оставить все как есть?» — но когда я спросила, о чем это он, Огден отвернулся и ничего не ответил. — Зеел тряхнула головой. — Просто тайна какая-то, но я непременно узнаю, в чем тут дело! А сейчас можно мне посмотреть на шелка?

Шаран вздохнула и стала открывать деревянную шкатулку.

Та сильно пострадала. Одна ее стенка была надколота, но с этой стороны заботливая хранительница подложила суровую ткань, чтобы не испортились драгоценные шелка. Дрожащими руками Шаран отомкнула замок и откинула крышку.

«Шаран, не надо!» — подумал Роуэн, но девочка уже принялась доставать шелковые свитки. Вот она вытащила один, вот его развернула… У Роуэна мороз пробежал по коже: Шаран держала в руках ту самую картину, над которой работала в пекарне и которую он видел во сне.

Когда злополучное полотнище снилось Роуэну, ему казалось, что краски были тусклее. Наяву они оказались ярче, но в остальном это была та же картина — страшная, наполняющая страхом сердца. Роуэн всматривался в знакомые фигуры, в черные, белые, голубые и серые пятнышки, видел жителей Рина, бредущих по темной, уходящей вдаль дороге, букшахов, сгрудившихся на заснеженном лугу.

Роуэн со страхом поглядел на Гору. В ту ночь перед рассветом, когда они должны были отправиться в путь, Шаран не только завершила начатый эскиз, но и добавила к прежнему наброску что-то новое. Она изобразила тысячи огромных безглазых червей. Они выползали из обволакивающего Гору морозного тумана и разевали гигантские пасти. Зубы — будто зазубренные осколки голубоватого льда…

Бросив взгляд на картину, которую Шаран держала в руке, Зеел вздрогнула и отвернулась. Норрис застонал.

— О, простите меня! — воскликнула Шаран и трясущимися руками принялась сворачивать злополучный шелк. — Я хотела правдиво изобразить то, что было на самом деле. Я совсем не думала, что тем самым напомню вам о…

Ужасный грохот потряс все вокруг. Путникам показалось, что трещат скалы и рушится мир. Роуэн упал наземь и заткнул уши.

Сквозь шум обвала он слышал плач Шаран, крики Зеел и проклятия Норриса.

Внезапно погас огонь. Тьма и холод поглотили пещеру.