Мало-помалу букшахи успокоились. Они больше не кидались с голодной яростью на серую массу, из которой снежные черви строили свои гнезда. Животные неторопливо подъедали те куски, что валялись на полу, а потом снова принимались искать запечатанные расщелины. Множество червей погибло, но некоторые, вероятно, еще были живы. Те, что осмеливались вылезти наружу, тут же умирали, опаленные жаром подземного кратера.
— Свершилось то, о чем говорится в пророческих строках, — радостно сказал Норрис. — Мы нашли свой путь меж жизнью и смертью. Снежные черви должны были умереть, а нам суждено было остаться в живых.
— Думаешь, снежных червей больше не осталось? — усмехнувшись, спросила Зеел. — Да ничего подобного. Конечно, букшахи разрушили их огромное гнездо, и его обитатели мертвы. Погибли и те, что погнались за нами. Но на вершине Горы — лютый холод и вечная мерзлота. Там черви по-прежнему живы. — Зеел подняла голову и заглянула в черную дыру, зияющую на месте, где еще недавно был свод. — Внутри Горы становится все жарче. И это придется не по нраву червям на вершине Горы. Скоро они спустятся вниз и снова попытаются залепить своей клейкой жвачкой расщелины, через которые в их жилища проникает тепло.
Роуэн и его друзья сидели в пещере у самой стены и старались держаться подальше от букшахов, еще недавно готовых все смести на своем пути. Роуэну показалось, что после того, как обрушился свод, в пещере слегка похолодало. На самом деле вокруг становилось все жарче — только он этого почему-то не ощущал.
— Наверное, жидкая грязь из целебного источника защищает нас от жары, — предположил Роуэн. — Мы искупались, и она осела на нашей одежде и коже. И на шкурах букшахов тоже. Вы заметили, им почему-то не жарко?
— Помните, — заговорила Шаран, — перед тем как войти в ту ужасную пещеру с ледяными колоннами, мы шли по узкой тропе, петляющей меж утесов. Стадо прошло по ней незадолго до нас, и мы видели, что на скалах остались длинные царапины. Я только сейчас догадалась, что именно там животные наточили свои рога, и они стали острей ножа. Когда потребовалось разворотить свод пещеры, букшахи с легкостью это сделали. — Шаран покачала головой. — А потом на нашем пути оказался волшебный источник. Мы искупались в его водах, и целебная грязь спасает теперь нас от жара. Будто чья-то мудрая рука вела букшахов и нас по верному пути, оберегая от бед и опасностей. Все это просто чудеса!
— Букшахов вел тысячелетний инстинкт, — сказал Роуэн. — С тех самых пор, как они поселились в долине, стадо каждую зиму уходило кормиться в горную пещеру. Каждую зиму животные приходили сюда и съедали то, что за лето успевали построить снежные черви. Чудовища отступали, и таким образом поддерживалось равновесие между теплом и холодом.
— А почему же тогда наступила эра холодов? — спросил Норрис. — Или это просто сказки?
— Скорее всего это было на самом деле, — ответил Роуэн. — И я думаю, холода наступили из-за того, что жители Золотой долины построили изгороди, чтобы букшахи были с ними круглый год.
— Но зачем им вдруг понадобилось строить эти изгороди? — удивилась Зеел. — Для жителей долины Гора никогда не была запретным местом, и в отличие от бродников они всегда могли подняться наверх и посмотреть, что же букшахи делают в пещере. Они могли бы догадаться, что стадо, уничтожая гнезда снежных червей, спасает землю от холодов.
Роуэн вздохнул:
— Я, возможно, ошибаюсь, но мне кажется, все эти беды произошли из-за того, что в какой-то момент жители долины заметили: чем жарче в подземной пещере, тем сильнее течение золотого ручья. Обитатели Золотой долины ни с кем не хотели делиться своей тайной и никому не рассказывали о том, как они добывают золото. Они думали о своем богатстве, а не о том, что Гора живет по собственным законам, которые не следует нарушать.
— Теперь я понимаю… — пробормотала Зеел. — Надо же быть такими тупицами! В конце концов они, видно, поняли, что натворили, и выпустили букшахов на волю, но никому не рассказывали о своем позоре, даже бродникам. И правда, было чего стыдиться…
— Мне, честно говоря, тоже стыдно, — проговорил Роуэн. — Я бы мог догадаться, что стадо неспроста каждую зиму ломает заграждения и пытается уйти к Горе. Букшахи мудры и знают, что делают. А я даже не попытался вникнуть в причины их странного поведения. Вместо этого я ловил их и отводил обратно в загон, где были запасы сена. Вообще-то я частенько размышлял над тем, как же букшахи переживали суровые зимы до того, как жители Рина поселились в долине, но так и не догадался.
Зеел нахмурилась:
— Роуэн, когда в Золотой долине появились кровожадные деревья Унрина, здесь случились страшные обвалы, так ведь? Волшебную лестницу и вход в пещеру завалило камнями. Букшахи больше не могли в нее попасть. Им, значит, стало нечего есть?
— Букшахи все равно приходили к пещере и ели листья деревьев, — ответил Роуэн. — Конечно, этого было недостаточно, и зимой бедняги голодали, но потом в эти края пришли мои предки. Подобно обитателям Золотой долины, они стали строить изгороди для букшахов. Чутье подсказывало мудрым животным, что нужно идти к пещере, но зимой их держали в неволе и кормили сеном, и букшахи… вместе с людьми они оставались в деревне.
— И с каждым годом становилось холоднее, ведь снежные черви все размножались, они спускались с Горы и своим дыханием замораживали все вокруг, — сказала Зеел. — Зимы тянулись дольше обычного, морозы год от года крепчали. А все потому, что черви замазывали расщелины в горах и не было букшахов, которые сокрушали бы их гнезда.
В пещере было жарко, но у Зеел мурашки выступили на коже. Она поплотнее закуталась в плащ.
— Но ведь после обвала букшахи все равно не могли попасть в пещеру. Значит, если бы ринцы не поселились в долине, животные просто бы вымерли — зимой им нечего было бы есть! — воскликнул Норрис.
— Погибли бы не только букшахи — погибла бы вся земля, — тихо сказала Зеел. — Но букшахи выжили и привели нас сюда, чтобы мы помогли им войти в пещеру. — Девушка задумчиво посмотрела на Роуэна. — Счастливая звезда привела твой народ в долину. Люди твоего племени спасли букшахов от голодной смерти. Народу Рина были не страшны лютые морозы…
«Счастливая звезда? Случай? Или все было с самого начала предопределено?» — гадал Роуэн.
— Роуэн, а что ты увидел тогда, когда мы вошли в пещеру? — вдруг спросил Норрис. — Ты нам об этом так ничего и не рассказал. Как ты догадался, что букшахи разрушат гнезда снежных червей?
Роуэн покачал головой и медленно поднялся на ноги. Он понимал, что настало время раскрыть последнюю тайну Горы. Раньше им нужно было, не раздумывая, действовать, поэтому-то Роуэн и молчал, но сейчас настала пора все рассказать…
У него не было никаких доказательств, только смутные догадки. Да и кто ему поверит? Не было ничего, что могло бы подтвердить его правоту.
Норрис, Зеел и Шаран двинулись вслед за Роуэном туда, куда почему-то не заходили букшахи, — в самый темный угол пещеры. Там Роуэн видел своего двойника, склонившегося над желтым пергаментом.
Сейчас все выяснится…
Роуэн остановился. Он хотел зажечь факел, но руки его дрожали. Зеел с тревогой поглядела на мальчика и отдала ему свой факел.
Яркие блики побежали по черным стенам пещеры. Роуэн сделал еще несколько шагов…
В углу, посреди горстки праха и костей, лежала деревянная шкатулка.
— Шаран! Это твоя шкатулка! Как ты могла ее здесь потерять?
Норрис вдруг замолчал. Он оглянулся и увидел, что шкатулка Шаран у нее в руках — девочка по-прежнему крепко прижимала ее к груди.
Роуэн опустился на колени и взял в руки шкатулку, что лежала на полу. Она была окована жестью, и это спасло ее от палящего жара.
Защелка отлетела сама собой, и Роуэн откинул крышку. Внутри на маленьком деревянном подносе лежали маленькие стеклянные флакончики с красками. А рядом с флакончиками — уже знакомый ему свиток.
Роуэн схватил его и поспешно развернул. Пергамент сплошь был покрыт письменами. Этот тонкий неровный почерк было нелегко разобрать.
Роуэн стал медленно читать вслух:
Друзья мои, вы вернетесь и захотите узнать, как все это было. Я пишу это для вас. Флисс — хранительница шелков — уже очень слаба.
Столицу водяного народа захватили зибаки, но Брону удалось бежать из города. Он был ранен, но это не помешало ему за два дня добраться до долины. Брон передал нам распоряжение старейшин.
Как и было нам велено, мы взяли шкатулку с драгоценными шелками и вместе с букшахами отправились в пещеру. Брон, Флисс и я двинулись через долину к сердцу Горы. В пути нас подстерегали опасности, но в конце концов мы достигли цели.
Друзья, мы ждали хоть какой-нибудь весточки от вас. Полонили ли вас зибаки, или вы сами сокрушили врага? Вестей не было, и мы не знали, что и думать…
Голос Роуэна прервался.
— Кто это написал? — хрипло спросил Норрис. — Я ничего не понимаю.
— Молчи, Норрис! — прошептала Зеел.
Проглотив комок в горле, Роуэн продолжал читать:
Весной снег растаял, и букшахи ушли из пещеры, а мы остались здесь. Как-то раз Брон поднялся на вершину Горы и рассказал нам, что оттуда видны какие-то новые дивные цветы, распустившиеся в долине. Мы сожалели, что вас нет рядом, ведь вы тоже порадовались бы этому великолепию…
Роуэн сразу догадался, что это за «новые дивные цветы», которые увидел Брон. Это были страшные деревья Унрина. Семена их занесло в долину с вершины Горы. А мальчик, написавший это письмо, и не догадывался о том, что благоухающие кусты с дивными цветами скоро вырастут и превратятся в кровожадные деревья, которые погубят все живое.
Норрис, Зеел и Шаран молчали. Затаив дыхание, они ждали, что же будет дальше. Роуэн собрался с духом и снова стал читать:
Через несколько дней мы заметили, что неизвестная болезнь поразила птиц и лошадей. Они падали и оставались лежать неподвижно, объятые сном. Боясь, что это происки зибаков, мы решили не выходить из пещеры. А еще через несколько дней случились страшные обвалы. Скалы рушились, и земля уходила из-под ног. Мы переждали это время в пещере, а когда захотели выйти, обнаружили, что вход в нее завален камнями…
— Корни деревьев подрыли землю и скалы, и от этого случились те страшные землетрясения и оползни, о которых рассказывал Огден! — воскликнула Зеел. — А бедняги в то время были в пещере, вот их и замуровало.
Зеел посмотрела на горстку праха у своих ног — это было все, что осталось от несчастных страдальцев, — и сжала кулаки.
Проходили недели. Силач Брон пытался отвалить камень, перегородивший вход, но все было тщетно. Запасы еды и питья подошли к концу.Эван, хранитель букшахов.
Друзья мои, мы скоро умрем, но драгоценные шелка — в целости и сохранности. Эта мысль утешает нас, и мы не страшимся близкой смерти.
Каждую секунду мы думаем о вас, о люди нашего племени, и тревога терзает наши усталые сердца. Однако что-то подсказывает мне, что в один прекрасный день вы вернетесь. Родина позовет вас, и вы откликнетесь на ее призыв. Придите тогда сюда, к сердцу великанши Горы, отвалите камень и пустите букшахов в пещеру! Здесь вы найдете наши бренные останки. Похороните их в доброй земле под открытым небом, ибо такова наша последняя воля.
Да пребудут с вами наша любовь и благословение.
— Эван, хранитель букшахов, — прошептала Зеел.
На ее глазах выступили слезы, но она их не вытирала. Роуэн с удивлением смотрел на нее — впервые он видел, чтобы Зеел плакала.
Он свернул пергаментный свиток и отдал его Норрису, а сам взял в руки шкатулку и осторожно вытащил деревянный поднос с разноцветными красками в стеклянных флакончиках. Внизу было еще одно отделение — в нем лежали рулоны тонкого шелка.
Шаран вскрикнула и кинулась к Роуэну. Ее руки дрожали. Она схватила шкатулку и стала доставать бесценные шелка. Сначала бережно развернула тот, что лежал сверху.
«Черная тропа, уходящая далеко на восток, вереница усталых людей, стадо букшахов и Гора над потонувшей в снегах деревушкой…»
— Точно такой же, как у тебя! — прошептал Норрис, и суеверный ужас исказил его лицо. — Шаран, ведь эту картину нарисовала ты.
— Нет, — возразила Шаран. — Та, что у меня в руках, очень старая. Посмотри, как выцвели краски. А вот еще, смотри… — Шаран указала на какие-то темные пятнышки. — Видишь, это букшахи. На моей картине они за изгородью. А когда свои картины писала Флисс, люди Золотой долины букшахов не запирали. Хранительницы шелков изображают только то, что происходит на самом деле. Посмотрите, какая красота!
Роуэн, Зеел и Норрис во все глаза смотрели на старый шелк. А Шаран принялась разворачивать остальные. Старинные шелка были тонки, словно осенняя паутина, но краски притягивали взгляд, и люди на картинах были как живые.
Драгоценные полотнища рассказывали о славном прошлом жителей Золотой долины, о далеких войнах, о победах и поражениях.
Вот Мудрейшая ведет свой народ к побережью, где должна состояться битва… Войско свирепых зибаков нападает на жителей тихих долин… Вот раненый воин — он так похож на Норриса! — опираясь на костыль, рассказывает обступившим его людям о жестокой схватке, где полегло много смелых воинов. Слушатели внемлют тревожным новостям, а вокруг них — безбрежные просторы Золотой долины. В полях пасутся тонконогие кони, перед каждым домом сидит золотая сова с изумрудными глазами, а тропинки выложены драгоценными камнями… А еще на одной картине трое странников в тяжелых плащах карабкаются вслед за букшахами по сверкающей лестнице. Впереди зияет черная разверстая пасть пещеры.
— Значит, все-таки предвестники бродников добрались до Золотой долины, — задумчиво сказала Зеел. — И союзники двинулись к побережью на помощь водяному народу. В городе остались лишь пастух Эван да хранительница шелков Флисс, но в пути на жителей Золотой долины напали зибаки.
— Они полонили их, заковали в цепи и отправили за море, где несчастные стали рабами, — проговорил Роуэн.
Зеел кивнула:
— А бродники и водяные люди в это время прятались кто где. И ни один человек даже не догадывался о злой участи жителей Золотой долины. И только мы знаем о том…
— Подожди, — перебил ее Норрис, — ведь это значит, что…
— Это значит, что жители Золотой долины были нашими предками, — прошептала Шаран. — Наш народ жил на этой земле много веков назад. Долина — наша родина, здесь рождались и умирали наши деды и прадеды!
— Целый народ неожиданно исчез с лица земли. Смелые и сильные люди все как один пропали, — твердила Зеел, пытаясь осмыслить то, что так неожиданно выплыло на поверхность из глубины веков. — Прошли столетия, и горстка изможденных рабов, забывших о своем прошлом, пришла на эту землю. Кто бы мог подумать, что они — плоть от плоти исчезнувшего племени Золотой долины?
— Думаю, Огден об этом догадывается, — ответил Роуэн. — Он помнит множество легенд о прошлых временах. Его сразу насторожили наши шелковые свитки, ведь он знал, что среди жителей Золотой долины существовал обычай запечатлевать на них важные события своей истории.
Зеел, Шаран и Норрис склонились над шкатулкой и стали сворачивать шелка, а Роуэн сжал в руках кусок пожелтевшего пергамента.
— Мы здесь, Эван — хранитель букшахов! Мы с тобой! — прошептал он. — Ты знал, что однажды люди твоего племени вернутся сюда. И вот мы здесь!