Он поймал муху и снова выпустил. Повторил игру несколько раз, поскольку все искусство заключается в повторении. Репродукция и разделение. Человечество этого еще не поняло.

Одним жарким августовским днем 1911 года Винченцо Перуджа похитил «Мону Лизу» из Лувра, перевез в Италию и тем самым сделал знаменитой. До возвращения во Францию ее даже выставляли в галерее Уффици во Флоренции как трофей.

Неожиданностью для него стал поступок боливийца Уго Виллегаса, который в 1956 году бросил в нее камень. Мелодия картины, которую он не мог выносить, толкнула его на такой варварский поступок. Этот случай предотвратить не удалось.

В 1963 году картина отправилась в Вашингтон, в 1973-м – в Японию.

Ее успеху не мешало даже бронированное стекло, в которое ее заключили.

Однако потом долгое время ничего не происходило. Совсем ничего, и это было плохо. Понадобился Павел Вейш, чтобы помочь ей обрести новую известность. И он был уверен, что, несмотря на преклонный возраст, «Моне Лизе» предстояло пережить вторую молодость.

На него никто не обращал внимания. Анонимность хорошо одетого человека. После взрыва в Лувре появилось много деловитых мужчин в костюмах. Особенно здесь, в сердце музея. Кто-то впустил его, если не ты сам, значит, кто-то другой. Не мог же он пройти сквозь стены в самом деле! При мысли об этом он усмехнулся. Есть в этом что-то очень древнее: чувствовать себя в безопасности за стенами.

И теперь все смотрели на деревянный ящик, который только что доставили на тележке. Охранники Лувра выстроились в ряд, гордясь предоставленным им правом и считая себя избранными, поскольку могли бросить взгляд на произведение искусства, освобожденное от бронированного стекла. Заведующая отделом консервации (это он прочел на ее бейдже) и руководитель экспозиции суетились вокруг, отдавая указания группе реставраторов.

Ящик открыли, убрали слои защитного материала, и сотрудники музея, надев белые перчатки, наконец вынули картину. Зазвучала музыка, и ему пришлось прислушаться, прежде чем на губах его промелькнула довольная улыбка. «Хорошая девочка», – подумал он и чуть было не расхохотался.

Впрочем, сотрудникам музея было не до смеха. Пронзительно вскрикнула заведующая отделом консервации и недоуменно всплеснула руками, заметно побледнел руководитель экспозиции. Кто-то принялся звать полицию, куда-то звонить.

Выглядела картина ослепительно и была воистину прекрасна, чего с ней не случалось уже несколько столетий. Почти так же очаровательна и естественна, как модели, с которых ее писали. Будет представление!

Его задача выполнена. Он незаметно удалился. Его прогулочная трость оставляла на паркете, уложенном в форме рыбьего хребта, маленькие круглые отпечатки.

Последний хребет еще предстояло выдернуть, чтобы раз и навсегда успокоить Салаи.