Элиза нашла Найтли именно там, где ожидала: за письменным столом в редакции на Флит-стрит. Интересно, этот человек когда-нибудь уходит домой?

Он удивленно вскинул голову, когда она вошла и бросила ему на стол две пригоршни газетных обрывков. Кусочки бумаги падали на стол, словно серые снежинки.

— Элиза, — произнес Найтли в качестве приветствия. Никакого притворства, что это будет сердечная встреча.

— Найтли, — холодно ответила она.

— Как я понимаю, вы видели сегодняшнюю колонку, — заметил он, положив перо и откинувшись на спинку кресла.

— Вот обрывки, — парировала Элиза.

Он не улыбнулся.

— Достаточно, чтобы убедиться, это написано не вами, — заявил он.

Найтли не идиот, хотя и совершил глупость, напечатав кучу вранья и поставив под этим ее имя.

— Вы сделали ошибку, — напрямик сказала она.

— Нет, я принял продуманное решение. В моих интересах продолжать самую популярную историю, а не оставлять пустые места на газетной полосе.

Элиза ясно увидела бессердечного, безжалостного бизнесмена, каким и был Найтли. Обычно его сотрудники видели щеголеватого джентльмена, который начинал собрание улыбкой и остроумными репликами. Тот Найтли, которого Элиза увидела сейчас, ей не нравился. Она знала, что он будет твердым и непреклонным. Но такой могла быть и она.

— Я давала статью, — сказала Элиза.

— Совершенно неподходящую, — возразил Найтли. — Льстивая писанина о благородных делах — кому это надо? Скандал…

— В своей статье вы зашли слишком далеко, — возмутилась Элиза. — Герцог думает, что это я ее написала, потому что знает: писала все предыдущие.

— И что с того? — Найтли поднял бровь, словно недоумевая, почему его должно это волновать.

— Ах, «и что с того»?! — повторила Элиза. — И как мне сохранить рабочее место, если он знает, что я пишу такие гадости?

— До сих пор это не было проблемой.

— До сих пор он не знал, что это я пишу.

— Вы абсолютно уверены, что теперь он знает?

— Меня обвинили? Нет. Он меня спрашивал? Нет. Но я уверена, что ему известен мой обман.

От одного воспоминания о полном ненависти, оскорбленном взгляде, который в то утро бросил на нее Уиклифф, у нее внутри все ныло. Герцог наверняка знает.

Он нашел ее на Флит-стрит с готовой статьей в корсаже. Кто автор, он должен был узнать тогда, а возможно, знал и раньше. Уиклифф не глуп, а она была до смешного глупа, оптимистична, считая его таковым.

Все вопросы, которые Уиклифф задавал в тот вечер жаркого, соблазняющего допроса, вели к одной ужасной цели: она — В.К. Медоуз. Да, он знает.

— Послушайте, Элиза, это не конец света, — успокоил ее Найтли. — Вам всего лишь надо уйти с работы, подкупив обслуживающий, персонал. Как, по-вашему, я добыл материал для этой колонки? Пересуды пьяниц в пабе после той истории в среду — вот источник моей статьи. Да и дворецкому не всегда вовремя платят, его тоже можно разговорить.

— Не в этом дело, Найтли.

— Мы все еще можем продолжить эту серию, — сказал он, словно не слышал ее.

— В жизни есть и кое-что другое, не только эта проклятая газета, Найтли!

— Мне это говорили. Женщины особенно любят эту песню. На что я предпочитаю тратить свое время, вас не касается.

— Меня это и не интересует, тем более что ваша жизнь — вот этот стол, за которым вы сидите. Я хочу сказать, Найтли, что это мои статьи, мой материал! Мои работы, подписанные моим именем. Я жизнью рисковала ради этого, а вас это, похоже, ни чуточки не волнует.

— Жизнью рисковали? Пока вытирали пыль с книжных полок и чистили столовое серебро? В самом деле? — с нескрываемой иронией сказал он.

— А вы знаете, почему я не переписала статью? Потому что на меня напали и одурманили хлороформом. Потому что я почти два дня была без сознания. Это я была той безжизненной женщиной, которую герцог вынес из проулка.

Найтли помрачнел, но оставался непоколебим.

— Герцог нашел меня, понимаете? Со статьей «Татуированного герцога» в корсаже. Я раньше не задавалась вопросом, что привело его на Флит-стрит, и могла только предполагать, что он подозревает меня. Судя по его взгляду сегодня утром… думаю, он знает. Мой маскарад раскрыт.

— Согласен, это череда неудач, но я не вижу, в чем проблема. Да, вы больше не можете продолжать свой маскарад, но история может продолжаться. — Найтли потирал поросший щетиной подбородок.

Главное — это история, история, история!!!

— Проблема в том, тупоголовый вы человек, что я влюбилась в него! — крикнула Элиза.

Она не сознавала, что эти слова вертятся у нее на языке, пока они не слетели с него. Чувство нарастало день ото дня. Ее сердце знало то, о чем еще не ведал ум, а теперь, когда слова сказаны, правда предстала перед ней и перед Найтли.

— Я люблю его, и теперь он думает, что я на весь Лондон растрезвонила, будто он насилует и убивает молодых женщин в переулках и держит избитых пленников в подвальной тюрьме своего дома.

— Я понимаю, это теперь проблема, но проблема не моя, — холодно проговорил Найтли.

Что за каменное сердце у этого человека?! Бедняжка Аннабелл, которая влюблена в него!..

— Ну подождите, Найтли! — В голосе Элизы была ярость, ей прежде несвойственная. — Я сделаю это вашей проблемой.