В дамской комнате

Негодование жгло ее. Опаляло! Элиза сердито хмурилась. Она была в ярости.

Во-первых, она и Аннабелл оказались заперты в дамской комнате.

Нет, во-первых, она вымокла в шампанском по милости леди Алтеи. Ее новое платье безнадежно испорчено, несмотря на все усилия промокнуть мокрые пятна.

— Все в порядке, у тебя теперь есть десять тысяч фунтов, так что купишь себе новое платье, — пыталась утешить ее Аннабелл.

— Я не на это собиралась их потратить. И мне придется теперь уйти с бала или болтаться здесь в мокром платье. Я не слишком хорошо знакома с правилами, принятыми в высшем свете, но совершенно уверена, так не делают. — Нельзя же встретиться с Уиклиффом в мокром платье, пропахшем шампанским.

— Одолжим у Софи еще одно. На это уйдет всего полчаса.

— Аннабелл, у меня нет времени. Полночь уже миновала!

— Тогда нам лучше идти! Не волнуйся насчет платья. Я уверена, в библиотеке будет достаточно темно.

Вот тогда-то они и обнаружили, что дверь заперта снаружи. Или чем-то подперта. Одно очевидно: дверь не откроется. И еще одно ясно: никакого ночного свидания у Элизы не будет.

— Ох, Элиза, извини, — простонала Аннабелл.

— Почему ты извиняешься? Это не твоя вина.

Скорее всего, в этом виновата леди Алтея. Или судьба. Словно существует высший замысел держать ее вдали от ее настоящей любви.

— Извини, я имела в виду, что сочувствую тебе. Извиничувствую.

— Это что еще за слово?

— Я его только что выдумала, — улыбнулась, несмотря на обстоятельства, Аннабелл.

— Лучше бы ты придумала способ выбраться отсюда.

В конце концов, спасение пришло самым заурядным образом: какой-то леди понадобилось посетить эту комнату. Элиза и Аннабелл совершенно неподобающим образом метнулись вон.

И как раз вовремя. Поток гостей устремился из бального зала в библиотеку. Сцена, вероятно, была в самом разгаре. Две Великосветские корреспондентки явились в тот момент, когда леди Алтея — это, без сомнения, она! — объявила:

— Герцог сделал предложение!

— Ох, Элиза! — запричитала Аннабелл.

Но Элиза уже проталкивалась сквозь толпу гостей к выходу. Ей хотелось как можно скорее оказаться дома, в своей постели в родительской квартире рядом с театром «Ковент-Гарден». Сбросить мокрое платье и проснуться утром, притворившись на мгновение, что ничего этого — колонки, герцога, скандала — не было. На один миг притвориться, что она не встретила любовь всей своей жизни. И не потеряла ее.

Элиза зарыдала.

Вскинув руку, она пыталась поймать наемную карету. Сильнейшее желание оказаться дома лишило ее обычного здравомыслия. Она любила и все потеряла. Больше ничто не имело значения.

Пока ее не схватили, связали, сунули в рот кляп, бросили в карету и погнали лошадей галопом.