Говорят когда-то давным-давно, часть угорских племен, что изначально обитали в междуречье Волги, Камы и Белой, расселяясь, перевалила через Каменный пояс и спустилась с его восточной стороны на юг вдоль рек Ишим и Тобол. И там, на новых землях, они повстречались с более развитыми народами, переняв от них навыки скотоводства и земледелия, а потом и умение изготавливать бронзу. И назвали они себя "манджи" или "мончьи". А потом эти самые манджи разделились. Уходя от засухи, вызванной глобальными изменениями климата, часть их племен снова откочевала на север, а другая наоборот, двинулась ближе к югу, и долго кочевала по обширной территории между рекой Урал и Аральским морем. Трудно сказать, как они жили и с кем воевали за эти века. Главное, что они сумели сохранить свой язык и свою культуру, хотя и со множеством перенятых от соседних народов слов, навыков и обычаев. А потом они ринулись через земли Руси в Европу, разгромили остатки Великоморавского государства, захватили Паннонскую равнину и осели, дав начало новой европейской стране - Венгрии.

Но это те, кто ушёл к югу. А что же стало с теми, кто ушёл на север?

Они смешались с местными племенами хантов. Причем смешались очень своеобразно - сочетание культур таежных охотников-рыболовов и степных всадников-скотоводов в культуре получившегося народа сохраняется и века спустя. Народ этот прозвался манси, а в летописях упоминается под именем вогуличи или Югра.

Возвернувшись в тайгу, предки манси были вынуждены отказаться от былого образа жизни кочевых коневодов. Нет, лошадей они разводили по-прежнему, но уже в не таких больших количествах. Теперь конь для них стал священным животным, приносимым в жертву богам по особым случаям. А верхом ездили лишь князя и знатные воины. Большинство же народа стало жить по-таёжному, занимаясь оленеводством, рыболовством и охотой. Из лихих наездников манси превратились в искусных лучников. Умение метко стрелять считалось обязательным и само собой разумеющимся для мужчины. Вогульские мальчики начинали упражняться с луком с раннего детства и могли бить влет птицу, поражать насмерть бегущего лося и пробить доспехи тяжеловооруженного врага.

Воины манси заставляли считаться с собой всех, с кем повстречались на пути: и сибирских татар, и коми, и ненцев, и, конечно, русских, которые века с XII упорно пытались проникнуть на мансийские земли.

Вообще-то, покорение нашими предками Сибири часто рисуется как мирное освоение практически ничьих земель, заселенных малочисленными племенами, "находившимися на уровне каменного века". Но в действительности всё было намного сложнее - и крови и грязи тут пролилось немерянно.

Первое письменное упоминание о контактах манси с новгородцами относится к далёкому XI веку в рассказе некоего Гюряты Роговича о путешествии его "отрока" в "землю Югорскую", а уже в следующем веке Новгород предпринимает регулярные попытки обложить "югричей" данью. Вот так обыденно и началась многовековая война двух народов! Ведь манси не были такими уж "дикарями", наоброт, они активно воевали и торговали с булгарами, знали тактику, имели сословия князей и профессиональных воинов, совершенное железное оружие и доспехи (болотные руды давали достаточно сырья, а навыки они принесли с собой еще из южных степей). Уже в 1187 году ими были побиты сборщики дани (погибло около сотни новгородцев), а в 1193 году был уничтожен новгородский отряд под командованием воеводы Ядрея численностью в 300 человек (огромная по тем временам дружина, которую не каждый удельный князь мог себе позволить).

В 1240 году досталось от манси и непобедимым монголам. Объединившись с коми, у устья Чусовой они сразились со степняками. И монголы не прошли! На короткое время земли манси обрели покой. Но уже через столетие вновь вспыхнули войны с новгородцами. В 1357 г. югорские князья вновь уничтожили новгородскую экспедицию, явившуюся к ним за данью, зато в 1364 г. новгородское войско оттеснило югорских отыров вплоть до устья Оби. В 1455 году пелымским князем Асыкой был предпринят военный поход на Пермь Великую - к тому моменту ставшую наместничеством московского князя. Войско манси двинулось с верховьев Камы на Вычегду, разорив Усть-Вым и близлежащие волости и убив среди прочих московского наместника князя Ермолая и епископа Питирима. И тут сказалась разница между республиканским Новгородом и великокняжеской Москвой. Решив свои насущие проблемы, московский князь предпринял радикальные меры по решению "вогульского вопроса" - 25 апреля 1483 года из Вологды выступило войско под командованием воеводы Ивана Салтыка Травина и присоединившегося к нему в Устюге Великом князя Федора Курбского Черного. Оно вторглось в Пелымское княжество и в сражении близ устья Пелыма манси, возглавляемые сыном Асыки князем Юмшаном, были разбиты, после чего русские ушли дальше, на Тобол и Иртыш, где "добра и полону взяли много". Пройдя далее вниз по Иртышу на Обь, русские ратники захватили в плен несколько местных князей и ушли обратно на Русь северным "чрезкаменным" путем. Так, за столетие до Ермака русские впервые пришли в Сибирь. А побеждённый Юмшан приехал к Ивану III и лично пообещал "дани давать великому князю", после чего к титулу Ивана III Васильевича добавились слова "князь Югорский", а земли манси стали номинально считаться московскими владениями.

В 1499 году состоялся очередной поход русских ратей за Урал. Четырехтысячное поместное войско под руководством князя Семена Курбского, пройдя "зырянским путем", захватило пленными 58 хантыйских и мансийских "князьцов" и уничтожило 42 укрепленных поселения. После этого сопротивление русской колонизации Урала практически прекратилось.

Грубо говоря, Москве хватило сорок лет, чтобы сделать то, чего не смог или не захотел (ну есть и такая версия у историков) Новгород за четыре столетия. Да, не всё было так радужно, и впереди ещё будут восстания и вторжения, но ведь и американцы индейцев в резервации не сразу загнали, однако их земли они своими уже считали.

И всё же в одном историки были правы: несмотря ни на какие умения возможности тайги и гор прокормить большое количество людей были невелики и довольно сильно ограничивали плотность населения. Увеличивая же добычу продуктов питания за счет еще более жестокой эксплуатации угодий, местные жители сильно рисковали - можно было легко нарушить хрупкий природный баланс и лишиться и того немногого, что они имели. А потому Прикамье было богато свободной землёй, ибо население его было невелико. Русскими же поселенцами на первых порах в основном осваивались земли в междуречьи Камы и Вишеры. Прикамье же до определённого времени шло по остаточному принципу. А всё потому, что солеваренных мест и без того было немало. Главным же условием существования любого промысла является наличие рынка сбыта. Ну и где можно было сбыть соль, полученную на притоках Камы-реки? Вывозить на Русь - сложно. Путь вниз по Каме перекрывала орда Улуг-Мухамеда, основавшего здесь Казанское ханство. Северный путь для вывоза соли был неудобен, он проходил через волоки, по мелководным рекам, и к тому же выходил к старым русским центрам солеварения, чья соль обходилась бы явно дешевле. Вот и "пустовали" земли, пока в 1451 году Пермь Великая не стала частью Русского государства. Потом, в 1472 г. поход русской рати в Верхнее Прикамье основательно подорвал влияние местной знати. А поход 1483 года ослабил военную опасность на восточных границах. Ну а после войны 1487 года, когда Ивану III Васильевичу удалось поставить Казанское ханство на время в вассальную зависимость от Москвы, исчезла для Прикамья и угроза с юга, заодно открыв торговый путь вниз по Каме-реке. Почти на тридцать лет в Верхнем Прикамье воцарился мир, чем и не замедлили воспользоваться русские переселенцы.

Получив письмо от Олексы, доставленное с оказией, Андрей занялся приготовлением к походу. Послание послужильца было большим и информативным, но заставляло и крепко задуматься. Ничего похожего на развитую промышленность в тех местах не наблюдалось. Видимо историки в будущем всё же чего-то напутали. Никаких местных боссов типа Строгановых не имелось, а сами промыслы были изрядно избиты и даже частично заброшены при набеге почти десятилетней давности. Но и совершенно дикими те места назвать было нельзя. Правда, в случае наплыва большого числа новых жителей довольно остро вставал вопрос снабжения. Потому Андрей решил на первых порах ограничиться всего десятком холопов, которых, впрочем, так же ещё предстояло прикупить на холопьем рынке, благо цена на живой товар упала ниже нижнего. Приятным бонусом оказалась новость, что в развитии соляного дела непрочь были помочь и братья. А конкретно Фёдор и Иван вложились на равных с Андреем паях, что очень сильно помогло и в формировании каравана, позволив неплохо съэкономить на охране, так как оба выделили для этой цели своих боевых холопов. В результате обоз получился очень даже внушительный, что, разумеется, не могло не сказаться на его скорости, и потому последнюю треть пути Андрей преодолел отдельно со своими людьми, чтобы успеть вникнуть во все детали, ведь весна не будет ждать. А застрять где-то на полпути из-за распутицы ему как-то не улыбалось.

Городок Усолье на Камском по местным меркам представлял из себя довольно крупное, хорошо защищённое поселение, имевшее две линии земляных и деревянных укреплений. Распологался он на правом берегу реки Камы, недалеко от устья реки Усолки. В городе имелось несколько церквей и торговых лавок. И даже своё небольшое плотбище. А в окрестностях уже образовались первые деревеньки. Так что вопрос с питанем можно было легко решить на местном уровне. Главное было озаботиться грамотами на владение землёй, дабы застлобить место до того, как государство вплотную заинтересуется, кто и чем тут владеет. А потому как земли от столицы были очень уж удалённые, то Андрей надеялся, что с оформлением нужных бумаг больших проблем не возникнет.

Двор, где поселился Олекса с Игнатом, распологался недалеко от торга, ближе к центру города. Так же ими прикуплен был ещё один двор, в основном оттого, что дёшево стоил.

В первый день ничем заниматься не пришлось: покуда расположились, покуда попарились с дорожки, да поели по нормальному - пришла пора и на боковую. А вот с утра, хорошо позавтракав, Андрей принялся разбираться с делами.

Отчитывался Олекса, Игнат лишь стоял за его спиной, нервно покусывая губы. Волновался парень сильно, всё ж первое поручение, однако. Андрей, поглядывая на послужильца, лишь ухмылялся, но сугубо про себя, на лице держа маску строгого экзаменатора.

- Первым делом по приезду начали присматривать дом. Сей двор продавала вдова Ульяния за тридцать рублей. Во дворе изба новая, на жилом подклете, да сени, да клеть, да сарай. Ко двору приложен огород. Владение свободно от долгов, кабальных подписок и от всяких крепостей, что в купчей оговорено особливо. Дороговато, конечно, но думаю, того стоит.

Андрей согласно покивал головой. Как известно, усадьба-двор, находившаяся в полной собственности горожан, с её жилыми и хозяйственными постройками, отделённая частоколами и заборами от внешнего мира, являлась той самой мелкой ячейкой, из совокупности которых и складывался русский город. И покупка дома автоматом подразумевала под собой покупку всего двора. До многоквартирных коммуналок этому миру было ещё очень далеко, что Андрея ни капли не огорчало.

А купленный послужильцами двор ему приглянулся, ну а что цена велика - то как там у Пушкина было: "не гонялся бы ты поп за дешевизною". К тому же весь двор был частным владением, а не мирским, так что согнать с него его уже никто не сможет. Как говорит старая поговорка: не купи дом, а купи место.

- За двенадцать рублёв взяли место у посадского Акакия. Тоже дом, клети, сарай. Огород, к сожалению, мирской, потому в пользование дан до того, как назад потребуется. Правда, расположен он у самых въездных ворот, но зато к нему дополнительно идут сенные покосы на лугу.

Андрей опять кивнул. Ну да, огород, говоря современным языком, муниципальная земля, сданная ему в аренду до того, как понадобиться городским властям. Ну, вряд ли в обозримом будущем местные власти его взад потребуют, так что будет, где лук с укропом выращивать.

Тут Андрей хмыкнул. Добрая часть денег ушла только на жильё. Интересно, сколько же стоят солеварни? По дороге сюда, он много интересовался про соледобычу. Оказалось, не такое уж оно и простое дело. Одно бурение скважин было занятием очень трудемким и долгосрочным. А чтобы с нуля построить варницы, пробурить скважины, поставить трубы, требуется лет 10 - 15. И потому он очень надеялся, что послужильцы умудрились-таки прикупить уже готовое дело. А то ждать десять лет он как-то не планировал.

- А вот с варницами не так всё хорошо, княже. Всё, что округ крепости есть, хозяевами крепко держиться. После прошлого набега близость крепостных стен местные людишки хорошо оценили. Так что нам пришлось брать что подалее. Хотя и тут мало кто готов со своим делом расставаться. Всё же на речке, на Боровке взята нами треть варницы без цырена да место варнишное за семнадцать рублей. Да там же купили варницу с цыреном и с местом за двадцать рублей. Правда рассол там идёт бедный, так что, боюсь, большого прибытку ждать не стоит. Есть место поближе, на другом берегу Кама-реки, верстах в трёх-четырёх от города прямо по реке Усолке. До прихода агарян, ставил там варницу местный купец, да так и сгинул со всеми своими людьми. Толи посечён был, толи свели в неволю. Владеет тамошними варницами вдова его, Прасковья, дочь Тихона. Баба хваткая. Дело ведёт изрядно. За это время одну варницу полностью возвели, одну токмо трубу пробурили. Да вроде как пару мест ещё про запас держит, но про то токмо слухи одни ходили...

- Спознал? - глядя на полсужильца, Андрей даже подобрался, словно хищник готовый броситься на добычу.

- А как же, - расплылся в улыбке Олекса. - Слухи оказались верными. Ещё муж её пропавший успел розыск провести. Но там всё с самого начала делать надобно.

- Ну и за сколь взял? Что смотришь, думаешь, я поверю, что ты мне про вдову просто так речи тут ведёшь?

- Истинна твоя, княже. Вдова та в Нижний Новгород отъезжать собиралась. Подыскивала, кому дело продать. Да дороговато просила - почитай сто рублёв. Правда, говорят, соледобытчик Третьяков с купцами в складчину вроде как взять уже был согласен, но пока дело стояло, тут-то мы и подвернулись. Как есть, не торгуясь, взял. Почитай рублей сорок переплатили, но ты ведь, княже, велел не скупиться, вот я и...

- Да не жмись, ты, Олекса. Сорок рублей - деньги, конечно, большие, зато мы зараз не два, а четыре места взяли. Кстати, как местные к тому отнеслись?

- Грозились, - хмыкнул Олекса. - Казачки вон по сей день как на войне караулы несут. И тут, и там, на варном месте. Версты три с гаком почитай от крепости, да на другом берегу. Глухомань кругом. Вот и сторожим.

- Ничё, скоро ещё охраны наймём. А казачкам обещай, коль дело сладят добро, за все тяготы по рублю от меня в доплату. А теперь расскажи-ка ты мне про сих конкурентов поподробнее...

Когда за послужильцами захлопнулась дверь, Андрей опустился на лавку и задумался. Что-то память ему подкидывала, но что, настроиться он пока не мог. Да и чёрт с ней, с памятью, коль что важное, то ещё не раз вспомнится. Зато он понял одну главную истину: здесь и сейчас он был олигархом. Местные промыслы ещё не дали своим владельцам возможности накопить хороший капитал, плюс, конечно, изрядно подрубил их финансовые возможности и вражеский набег: сколь сил и средств пришлось вбухать им в восстановление порушенного. Да и людей побило изрядно. Вон сколь вдовиц живет только в этом небольшом, в сущности, городке. Зато у него ныне есть возможность беспроблемно основать своё дело. А паровозы, как и конкурентов, надо давить пока они чайники. Конечно, переплачивать это не совсем комильфо, но зато в округе шестью местами вряд ли кто в ближайшее время завладеет. А лет через десять, когда всё заработает как надо, и вовсе никому из местных он будет не по зубам. А вот вложиться придётся изрядно. Настолько, что возможно и тех денег, что добавили братья, может не хватить. Так что простите меня, купцы польские, но ваши деньги мне нужны и в очень больших количествах. И холопы. Этих ещё больше надо! Покупать, пока цены бросовые, брать в счёт добычи и везти сюда. А здесь уже думать: так на землю сажать иль давать вольную в обмен на десятилетний контракт. Жестоко? Очень! Но интеллигенты в олигархи не выбиваются. И историю не делают. Вон Пётр I сколько людей положил за свои преобразования, а в истории остался как великий просветитель! Да, пусть победитель не всегда прав, но проигравший-то виноват всегда!

Тут его мысли плавно свернули на другое. Ему вдруг стало жутко интересно, а в той истории этот Третьяков прикупил места варочные у вдовы или нет? А то окажется, что именно сейчас он конкретно чью-то жизнь растоптал. Как ему рассказал Олекса, сей посадский самолично владел двумя и входил в долю ещё в трёх варницах и считался по местным меркам очень зажиточным человеком. Злорадствуя в душе, Андрей представил, какими словами его кроет сейчас неведомый соледобытчик Третьяков.

Ну да бог с ним, с Третьяковым, подведём-ка лучше итоги. Итак, что же у него получилось? Он стал владельцем двух дворов и шести мест с третью. Правда из них здесь и сейчас соль производить могли лишь два, да к лету подоспеет треть, так как там цырен уже заказан. В минусах то, что некого было оставить на производстве. Олекса нужен был ему для иных планов, а Донат и Игнат совсем без опыта. А тут нужен был человек зрелый и опытный, дабы среди местных змеюк мог крутиться и дело бы не запорол. Это ведь местные пока бочку не катят лишь потому, как не опомнились ещё. А мужички здесь такие, что палец в рот не клади. И не посмотрят, что князь. Или думаете, только Строганов мог монахов да князей с боярами из своего дела выталкивать? Как бы ни так! Сейчас вот оправятся и начнут исподтишка вредить. Эх, кадры, кадры нужны. А у него, как на грех никого и опять цейтнот по времени!

Андрей со всей дури грохнул кулаком по столешнице. Аж руке больно стало. Потрясая ей в воздухе, он зашипел:

- Ох, Виссарионыч, как же прав был ты со своим "кадры решают всё". Ох, как прав.

Однако самый животрепещущий вопрос решился, можно сказать, сам собой. Продавшая ему своё дело купеческая вдова Прасковья порекомедовала нанять своего же бывшего приказчика Ядрея, расписав того самыми лестными эпитетами. Понимая, что от выбора управляющего зависит можно сказать всё, а чужое мнение бывает пристрастным, Андрей решил самолично поговорить с мужиком. Разговор с посадским состоялся долгий и обстоятельный, по окончании которого княжич осознал, что лучшего решения в его ситуации просто не существовало. Приказчик этот занимался солью уже не один десяток лет и в деле разбирался как никто другой. Недаром же местные воротилы уже засыпали его своими предложениями. Однако здесь им не тут! У Андрея за пазухой было целых два лишних плюса: во-первых, его рекомендовала Прасковья, семье которой мужик служил не один годок, нанятый ещё её сгинувшем невесть где и как мужем, а во-вторых лучшего предложения, чем он, никто выдвинуть не мог. Ведь Андрей, сам того не желая, поступил в лучших традициях 90-х, только вместо грубой физической силы использовал силу денег, задавив всех конкурентов своим кошельком.

Зато теперь, когда приказчик согласился подписать ряд именно с ним, он мог, наконец, успокоиться и заняться долгосрочным планированием. С немцем и Игнатом всё было просто: как только сойдут снега, они должны будут занятся поиском медной руды, что займёт у них всё лето и большую часть осени, а возможно ещё и на другой год перекинется. В конце-концов, точного места залегания руд Андрей не знал, так что искать им придётся долго и упорно. А вот Ядрею работы предстояло много и разной: ему нужно было заняться не только сооружением новых промыслов - бить трубы, ставить башни над ними, лари для хранения рассола, варницы, амбары - ему ещё предстояло заложить практически новое поселение, в котором кроме изб для жилья, нужно было построить ещё что-то наподобие форта, для охраны варниц и работников. И пару деревенек, для прокорма промышленников. А как Игнат с немцем руду найдут, продумать где заводик ставить, ибо Пыскора эта находилась уж очень далеко и в случае налёта защитить там производство было просто нереально. Вобщем, планов было громадьё.

Но всё когда-нибудь кончается. Вот и усольская "командировка" подошла к концу. Оставив на хозяйстве Игната и Ядрея, и прикупив всё, что можно было с прибытком сбыть в Москве, княжеский караван по последнему санному пути собрался идти обратно. Вместе с ним и под его охраной покидала Усолье на Камском и вдова Прасковья. Хитрая женщина оказалась единственной наследницей выморчного состояния батюшки, на что раньше не могла и расчитывать. Но, как это всегда бывает, не было бы счастья, да несчастье помогло. Сначала от рук казанских татар пал брат Прасковьи, совсем чуть-чуть не дошедший до Нижнего. Это было в год славной обороны города воеводой Хабаром-Симским. А недавно от какой-то хвори слегли и медленно угасли и остальные домашние. Так и осталась она одна с дочерью на большое хозяйство. Вдова сначала тянула и там и тут, да видно всё ж не по силам оказалась ноша, а может ещё по какой причине, но свою усольскую долю решила она сплавить. Вобщем, усмехался про себя Андрей, кто кем больше воспользовался трудно сказать, но сделкой удовлетворены остались обе стороны. Ну а то, что Третьяков со товарищи долго думали: так кто им доктор? Тут ведь как: кто первым встал, того и тапки, как говорится. Возможно в том, ином прошлом он таки сторговался со вдовой, но не в этот раз. Не в этот.

Кстати, одно время Андрей даже думал, а не приударить ли ему за дочкой вдовы. Девица была самый сок, да ещё и единственная наследница. К тому же нравы в провинции были слегка помягче и так краситься, как столичные красотки, купеческая дочь не любила, что дало возможность княжичу рассмотреть её довольно таки миловидное личико. Однако поразмыслив, он решил с этим не торопиться. В конце-концов, он то уже был пару раз женат и снова спешить под венец отнюдь не собирался. Ну а с кем естество потешить у него и без того было.

Весь долгий переход от Усолья на Камском до столицы прошёл, как ни странно, спокойно. По пути им никто не попался, а если и попался, то нападать на большой караван не решился и лишь поглубже спрятался, ожидая более лёгкой добычи. Единственное, последнюю неделю пришлось идти на перегонки с погодой. Солнышко пригревало всё сильнее и в Москву въезжали, можно сказать, уже по грязи, а не по снегу, благо ночные морозцы ещё сковывали разбухающую жижу в нечто проходимое, а не то увязли бы в ней сани по самое днище. Но всё ж успели.

Михаил, правда, был как вседа недоволен, но Андрей его настроения не разделял, так как твердо знал, что в следущий раз в Усолье он окажется, дай бог лет через пять. А значит, поездка стоила потраченных на неё усилий. Зато когда с ним стали делиться столичными новостями он буквально возликовал. Вот уже какую неделю все округ только и судачили о том, что старец Вассиан предрёк великому князю славную победу в нынешнем походе, а вот воеводам его дал остраску, что мол, коли на поле брани кто будет местничать, то ожидает тех строптивцев поражение в битве, бесчестье и плен долгий. Причем говорил то всем воеводам, а не кому-то конкретно. В общем, как решил Андрей, подстраховался-таки, преподобный. Ну да бог с ним, главное было сделано и оставалось лишь ждать, какие всходы принесет посеянное монахом.

В самой же столице он задержался ровно настолько, насколько было нужно, чтобы нанять на службу ещё нескольких человек. К сожалению, он был вынужден константировать, что его прообраз индельты покамест не работает, а количество своих воинов требовалось увеличить. Ведь чем больше ты возьмешь с собой воинов на войну, тем больше получишь добычи. А военная добыча была пока что его единственным настоящим заработком. Так что оставалось лишь радоваться, что людей, готовых наняться на службу было ныне на Руси в достатке. Локальное потепление в ходе малого ледникового периода, которое, как он помнил из книг, должно было закончиться лет через тридцать-сорок, привело к тому, что люди плодились и плодились, заполняя собой до того пустующие, но ставшие неожиданно пригодными к проживанию и земледельчеству земли. Но ведь не все родятся для того, чтобы стать крестьянином. Кому-то тяжкий труд пахаря обрыден с детства. Авантюристы ведь не только на Западе рождались. Как в песне, что он слышал в исполнении Олли:

И вновь подрастающие поколения всегда были готовы заменить павших в жарких схватках предшественников, лишь бы у нанимателя водились денежки. А поскольку у Андрея деньги ещё оставались, то он решил поступить так же, как все и разом нанять ещё нескольких боевых холопов. В результате его личный отряд разросся до десяти человек. Нет, можно было и больше, но он старался в первую очередь взять всё же тех, кто знал, с какой стороны браться за саблю, а таких, с учётом текущей войны, было маловато.

Вот так в трудах и хлопотах и пролетели последние "мирные" денёчки. Дождавшись, когда из вотчины прибудет обоз, собранный старостой и сопровождаемый Лукяном, а дороги более-менее подсохнут, Андрей со своим отрядом в который уже раз за эти годы поспешил в Великие Луки, к месту сбора новгородско-тверской рати.