К началу XVI столетия территория нынешней Финляндии всё ещё оставалась заселённой в основном лишь по морскому побережью. И представляла собой не самую развитую шведскую провинцию, львиная доля жителей которой занимались крестьянским трудом. Городское же население было в разы менее значительно, чем сельское, да и то его значительную часть составляли немцы, вернее купцы, говорящие на нижненемецком диалекте. Именно они избирали бургомистра и совет, а также делились на гильдии, как и в немецких городах. Впрочем, и этих-то городов было не так много, всего шесть: Або, Выборг, Ульфсбю, Раумо, Нодендаль и Борго.

И всё же Финляндия, занимающая узловое положение на торговых путях, была очень значима для шведской казны. Раскинувшиеся по побережью Финского и Ботнического заливов города были довольно оживлёнными торговыми пунктами и приносили вполне ощутимый доход. Главным торговым партнёром для финских купцов являлся лежавший напротив ливонский Ревель, однако оживлённые контакты с финскими городами имели также Любек и Гданьск.

Большую часть экспорта из Финляндии составляли меха, кожа, сливочное масло, мясо и рыба (поскольку оказалась, что северная часть Финского залива ею много богаче, чем южная). И этого вполне хватало, чтобы оплатить ввоз нужных для жизни товаров. Однако кроме основного списка, была ещё пара товаров, которые пока что не стали основой финского экспорта. Природа ведь, как известно, не наградила страну благоприятными условиями, и жителям её, чтобы просто прокормиться и получить хоть какой-то достаток, кроме земледелия и рыболовства, приходилось заниматься и отхожими промыслами: охотой, смолокурением, добычей древесины и обработкой болотного железа. Да, пусть до открытия первого предприятия по добыче железной руды в Оямо оставалось ещё почти три десятка лет, но кузнецы-умельцы веками работали с болотной рудой и выковывали из неё вполне годные изделия. По крайней мере, русские армии, зорившие финские поселения, железные вещи брали охотно. Так вот, смолу и кричное железо и везли крестьяне в города, где их скупали немецкие купцы и на своих судах развозили по балтийским портам.

И именно смолой и железом и был загружен корабль, выходивший ранним утром из маленького городка Борго, что приютился в устье реки Порвоонйоки. Владелец кораблика - ревельский купец Гред Критманн - довольно потирал руки, предвкушая хорошую прибыль. Ведь смола ныне была в цене на ревельской верфи. А это значило, что дыры, образовавшиеся в купеческой казне после того, как в ходе прошедшей войны датчане обобрали его судно в Зунде, окончательно затянуться. И купец вновь полноправно войдёт в число богатых и уважаемых граждан. А заодно и подумает о смене судна. Всё же его кораблик уже давно просился на слом.

Выйдя из каюты, купец поднялся на кормовую надстройку и огляделся. Но зацепиться хозяйскому взгляду было незачто: моряки занимались своим делом, а охранники стояли наготове по своим местам. Шхеры - место не только красивое, но и довольно опасное. Вдоль всего южного побережья раскинулись на таких вот многочисленных островах деревеньки, чей промысел составлял рыболовство и скотоводство. Но некоторые со временем предпочли совсем иной род деятельности, посчитав, что перехватывать купеческие корабли в этом лабиринте мелей и островов, где лёгкие и маневренные гребные шкутты имели преимущество над кургузыми парусниками занятие более прибыльное. Увы, но отнюдь не все желают заниматься честной коммерцией. Вот и приходилось степенному купцу раскошеливаться на внушительную охрану.

К задумчиво застывшему у борта купцу неспеша подошёл шкипер.

- Герр, на горизонте судно. Похоже русские. И идут в Борго.

Критманн встрепенулся. Ну вот, опять всё настроение испортили. И кто? Московиты! Их недавно построенный Ивангород стал притягательным местом для датчан, шведов и купцов из немецких земель, не входивших в Ганзу. Все они презжали в него и вели торговлю настолько большую, что его Ревель завел старую песню о гибели города. Да! Уж кто-кто, а он-то знал, как часто ревельский рат жаловался в Любек и просил воздействовать на русское судоходство: "Мы стоим на стенах и со слезами смотрим, как торговые суда идут мимо нашего города к русским". И это было именно так.

Убытки, которые несли ревельские купцы, росли с каждым новым кораблём. А в последнее время и сами русские стали разъезжать по морю всё дальше и дальше. И даже свои, прикормленные пираты, базирующиеся на Аэгне - острове недалеко от Ревеля - не могли остановить этот всё возрастающий поток. И вот теперь эти варвары добрались и до Борго, города, с которым Критманн давно вёл выгодную торговлю. Нет, ну такую наглость спускать явно не стоило.

Подхватив шляпу, купец стремительно перебежал на нос когга и внимательно вгляделся в приближающийся кораблик. А ведь тот был явно меньше его судна и народу на нём тоже, наверное, не сильно много. Думается, дюжине его молодцов они будут на один зуб. Так может?! Ну да, ведь море вполне молчаливый свидетель, а Критманну уже не раз приходилось преображаться из мирного купца в грабителя. В этих водах встреча двух одиночек часто означала конец плавания для одного из них. Ну а товары, что везут эти схизматики хорошо дополнят груз в трюмах его когга.

Обернувшись, Критманн подозвал начальника войсковой команды:

- Вайс, как только мы поровняемся с ними, берите их на абордаж. Шкипер, курс на схизматиков!

Последний раз вместе торговые бусы ночевали на Березовых островах. А с утра они разделились. Буса, ведомая Игнатом, отправилась по не раз уже хоженному маршруту в Выборг, а вот вторая, с самим Андреем и его людьми, двинулась вдоль финского побережья, собираясь продефилировать мимо всех портов вплоть до Або. Рассчёт у князя был на то, что кто-то из купцов не выдержит и соблазнится лёгкой добычей. Ситуация вполне в духе нынешних нравов, где каждый второй купец был готов стать пиратом, а каждый первый им по совместительству и являлся.

Однако первых три дня не происходило ничего, хотя им и посчастливилось повстречать пару коггов. Но те спокойно прошли мимо, и тогда Андрей решил заглянуть в Борго. В его время этот городок, сменивший имя на Порвоо, стал неплохим туристическим местом, расположенным всего в полсотни километров от Хельсинки. Однако теперь он был по местным меркам крупным перевалочным центром, так как будущей столицы ещё не существовало и даже Густав Ваза - основатель города - ещё был простым дворянином и даже не мечтал о короне.

И вот сейчас, идя узким проливом между островами, они наткнулись на очередного ганзейца. Разрезая податливые воды высоким носом, неуклюже переваливаясь с волны на волну, прямо навстречу им под огромным полосатым парусом шёл одномачтовый когг. Свисток дудки сорвал дремлющих бойцов, заставив их облачаться в бронь и натягивать тетиву на луки. Часть людей, по привычке, укрылась рогожей, дабы не бросаться преждевременно на глаза. Ну так, на всякий случай. С виду лежит себе какой-то груз, укрытый от непогоды, и пусть себе лежит. Сам князь встал у руля, рядом с кормщиком. Гридя же лишь крепче вцепился в румпель, удерживая бусу на курсе. Умный парень, он давно уже понял, что на его судне творилось что-то интересное. Гридя, конечно, не был воином, но глаз имел намётанный и прекрасно видел, что большая часть тех, кто грузился к нему, были людьми больше привыкшими к сабле, чем к иному труду. Да и ворох вооружения, сваленного в трюме, тоже говорил сам за себя. Нет, многие купцы нанимали охрану на корабли, ибо в море любой встречный может оказаться пиратом. Но чтобы целый корабль из охранников. Это больше напоминало сборы ушкуйников, байки про которых часто рассказывали в новгородских корчмах. Но мысли свои он покамест держал при себе.

Однако встречный когг поначалу как шёл своим курсом, так и продолжал им следовать, и даже начало казаться, что и в этот раз они просто мирно разойдутся каждый по своим делам. Но потом ганзеец ловко подвернул, и стало ясно, что на этот раз драки точно не избежать. Андрей оскаблился: что-ж, никто не упрекнёт его в том, что это он нанёс первый удар. Ну а то, что он, можно сказать, на это вынудил, так мысли к делу не пришьёшь. Между тем расстояние между кораблями потихоньку сокращалось. Вскоре стали хорошо различимы фигурки арбалетчиков, замерших в готовности на баке когга. Глядя на них, Андрей тут же пожалел, что на бусе нет никаких пушек, даже таких, что когда-то стояли на его струге. Залп картечью мог многое изменить в раскладах на бой.

- В укрытие! - истошно заорал Годим, увидев, как арбалетчики вскинули своё оружие.

Люди на бусе тут же прикрылись щитами, по которым дробным перестуком забарабанили болты. Кто-то застонал: увы, отнюдь не все они пролетели мимо. В ответ захлопали тетивы луков, посылая одну стрелу за другой в сторону изготовившегося к абордажу когга. Хотя Андрей и не надеялся нанести перестрелкой серьёзный ущерб нападавшим.

Наконец деревянные борта кораблей сошлись с глухим стуком и на бусу полетели кошки, намертво привязывая её к коггу. А потом с верхотуры надстроек ганзейца стали прыгать вооружённые люди.

- Сигай в укрытие и не высовывайся, - бросил Андрей кормщику и, выхватив саблю, кинулся в самую гущу вспыхнувшего сражения. Сейчас ему было не до командования - сейчас нужно было сбить атакующий напор врага.

Оказавшись перед противником, князь нанёс удар, вложив в него весь свой вес, и удар этот оказался настолько сильным, что у него мгновенно онемело запястье. Однако время на переживание ему никто давать не собирался, а потому, отбив чужую атаку, он начал свою. Целясь выше плеч, князь с силой нанес новый удар прямо в бледное лицо воина, словно поделенное пополам выступом шлема, защищающим нос. Он и сам не ожидал такого, но его сабля врезалась противнику прямо в рот, выбив зубы и раздробив кости. Издав несколько булькающих звуков, ганзеец выронил из рук оружие, покачнулся на подогнувшихся ногах и завалился на бок. Не обращая внимания на фонтан крови, что брызнул сквозь его пальцы на потемневшую от времени и воды палубу, Андрей резко развернулся на одной ноге и принял на лезвие свирепый удар, летевший прямо ему в голову. Совершив ещё пару отбивов, князь дождался момента, когда нападающий потерял равновесие, и сумел вонзить саблю ему в живот с такой силой, что лезвие вышло с другой стороны, а ему самому с трудом удалось высвободить свое оружие.

Уложив двоих, князь на мгновение застыл, оглядываясь. Бой явно пошёл не так, как того хотели ревельцы (ну да, он уже разглядел чей флаг трепыхал на мачте), однако и заканчиваться тоже не спешил. Потери были с обеих сторон, но русичам ещё предстояло захватить вражеское судно. А ведь там абордажникам будет помогать и команда, понимающая, что щадить не будут никого. Но ведь не останавливаться на полдороге! Как говорил один мудрый древний: "боишься - не делай, делая - не бойся". И махнув рукой, князь повел своих людей на абордаж.

Когг взяли довольно легко. Как оказалось, основную ударную силу положили ещё на бусе, а команда тренированым бойцам пришлась на один удар. Вообще, соотношение потерь было просто разгромным, ведь это был не бой строем на строй, где всё решает выучка и взаимодействие бойцов. Нет, это была свалка, где всё решало индивидуальное мастерство, а вот тут его парни давали ганзейцам сто очков вперёд. Всё же их умение лет так на пятьсот опережало нынешнее. Ну и что такое двенадцать охранников для его двух десятков? Это ведь не пиратские посудины с семью десятками головорезов или военные корабли, забитые под четыре сотни бойцов. Так что ещё с утра шедший под ревельским флагом когг ныне сменил его на флаг Компании. Кстати флаг этот был специально придуман Андреем, чтобы показать другим бедолагам-попаданцам кто тут рулит. Представте себе флаг Евросоюза и внутри звёздного круга вышитая эмблема ВАЗа - белая лодья. Такой если кто и увидит, сразу поймёт, откуда ноги растут. Ну, или, по крайней мере, заинтересуется.

Нет, а что, закинуло же его сюда. А других? Хотя бы тех, кто с ним в машине ехал? Кто-то из европейцев? Ну, будем посмотреть на адекватность. Здесь им совсем не тут. Будут против - ликвидируем и скажем, что так и было. Нам чужие прогрессоры и даром не нужны. И пусть вероятность подобного мала, но и пренебрегать ею совсем не стоит.

Как ни странно, но на когге убили не всех. Спаслись те, кто находился на мачте или успел бросить оружие. Хотя, говоря по правде, нескольких сдавшихся всё же зарубили, просто не успев остановиться. На поверку осталось пятеро матросов и шкипер, который простоял весь бой у румпеля и даже не схватился за саблю. А вот купец боя не пережил, хотя Андрей и грезил надеждой захватить того в плен. Но вышло так, как вышло.

Шкипера тут же взяли в оборот и вытрясли из него всё, что смогли. Потом занялись и кораблями. Для начала их расцепили и, пользуясь попутным ветром, отогнали ближе к берегу, где уже и принялись потрошить добычу. Чужих убитых, раздев до исподнего, просто побросали за борт, своих на лодках перевезли на берег и похоронили по обычаю, обложив неглубокую могилку камнями и водрузив крест, сколоченный из досок, взятых с когга.

Сам корабль Андрея не впечатлил. Старый одномачтовый когг с клинкерной обшивкой. Такие уже лет двадцать как окончательно прекратили строить. Вместо них балтийские просторы давно завоевали хольки (которые по всей Балтике упорно прозывались по-старому коггом), появившиеся лет полста назад. Ведь хольк по сравнению с коггом (чья вместительность в лучшие годы доросла лишь до двух сотен тонн) имел вдвое большее водоизмещение. Его кормовые и носовые надстройки составляли теперь единое целое с корпусом, а вдоль бортов нового корабля тянулись привальные брусья. И, главное, он был уже трёхмачтовым судном. Его передняя мачта - фок-мачта - несла парус, площадь которого составляла лишь третью часть поверхности грота - паруса на второй, грот-мачте. Третьей была бизань-мачта, наклоненная в корму и несущая на косом рее латинский парус, называвшийся, как и мачта, бизанью. Такая оснастка позволяла использовать большой парус - грот - для приведения судна в движение за счет энергии ветра; с помощью же меньших парусов можно было маневрировать. Но, как и его прародитель когг, хольк всё равно оставался довольно неуклюжим и маломаневренным судном.

Увы, но за более чем 300-летнее свое существование, Ганза не внесла никакого существенного вклада в развитие судостроительной техники. И её корабли с клинкерной обшивкой всё больше и больше устаревали технологически. А потому всё, на что годился захваченный кораблик - это доставить добычу до Ивангорода и быть проданым на дрова.

Сама же добыча вызвала двоякое мнение. Железо можно и в Ивангороде сбыть, а вот со смолой надо было подумать. Цена её в том же Гданьске была 9 прусских гривен за ласт, что по грубому подсчёту давало 12 рублей с хвостиком. А в той же Англии за него давали уже 20 прусских гривен. Рост цен больше чем в два раза! Однако отнимите стоимость перевоза и зундскую пошлину, и всё будет выглядеть уже не так радужно. Да и к тому же, смола больше пригодилась бы и самим. Андрей уже понял, что изделия местных умельцев его, мягко говоря, не впечатляют. И когги, и хольки, и лодьи с бусами были сделаны по одной технологии. Небольшие отличия, как говорится, не в счёт. Ему же нужны были специалисты, могущие сотворить судно по новым меркам. И главной тут являлась обшивка корпуса "вгладь". Этот тип обшивки, более технологичный и имеющий лучшие мореходные качества, уже почти полностью вытеснил клинкерную на крупных кораблях в самых передовых "океанских" странах. Ведь в первую очередь, такие корабли были прочнее и могли быть построены намного большего размера, чем при клинкерной технологии. Что и познали англичане, построив огромный корабль с обшивкой внакрой: Grace Dieu. Эксперимент оказался явно неудачен: несмотря на трёхслойную обшивку и 23 тонны переведённого на одни только крепления железа, корпус получился недостаточно жёстким, и после единственного плавания огромный парусник был оставлен гнить в затоне на реке Хэмбл, где и был уничтожен пожаром в 1439 году.

Прибавить к этому то, что суда, обшитые вгладь, замедляются волнами гораздо меньше, чем обшитые внакрой; и то, что в бортах с клинкерной обшивкой невозможно без недопустимого ослабления прорезать порты для орудий - становится понятно, почему старым типам кораблей подписали смертный приговор.

Кстати, хоть вносить новое в кораблестроение Ганза и не умела, но вот воспользоваться чужими плодами, это завсегда могла. Захватив своими каперами в ходе англо-ганзейской войны 1470-1474 годов множество английских, испанских и других кораблей, она их тщательно изучила и уже в 1509 году новым флагманом флота Любека, всё ещё состоявшего из тех же хольков, становится новомодная каравелла.

Ну а Андрею и сам бог велел не связываться со старыми технологиями. Правда, тут опять в полный рост вставал вопрос с мастерами. Это ведь только кажется, что перейти с одного способа обшивки на другой плёвое дело. В жизни всё было отнюдь не так легко. Примерно в это же время с такой же проблемой столкнулись и англичане, ещё отнюдь не ставшие "владыками морей". И им пришлось выписывать из-за границы специалистов по конопачению швов и защите подводной части судна (каковая на кораблях с обшивкой вгладь принципиально отличалась от старых, с клинкерной). И даже плотников, хотя верфи Англии и были полны своими умельцами. Вот только приучены они были строить по старинке. И их пришлось учить по-новому. И учили англичан, как ни странно, генуэзцы. Те самые, которых хотел нанять ещё Иван III Васильевич для своего задуманного, но так и не построенного флота. То есть, получается, что московский государь, как это модно было говорить в будущем, был очень даже в тренде.

Но вернёмся к англам. Генуэзский урок им пошёл очень даже впрок: с началом 16-го столетия английские верфи полностью переходят на строительство кораблей по новой технологии; клинкерную обшивку с этого времени имеют только лодки да небольшие рыболовные и речные суда. Вот и получается, что король Англии Генрих VII Тюдор поступил примерно так же, как впоследствии поступит и Пётр I Романов в России.

Однако до Балтики новшества добирались с большим опозданием. Ведь все грузовые перевозки по ней в подавляющем большинстве своём всё так же выполняли хольки и когги, сделанные по старому, а глядя на них и русские корабелы не спешили менять свои умения. А это уже мешало планам Андрея. Ведь смысла строить марсельную шхуну шитую вицей и обшивкой внакрой не имелось никакого.

Вот потому, оценив перспективы очередных преобразований, Андрей лишь печально вздохнул и вновь принялся за шкипера. По принципу: с паршивой овцы хоть шерсти клок. Начав с откровенного наезда, он плавно подвёл дело под требование поучить его и молодого кормщика всему тому, что тот знает о кораблевождении. Тут Андрей сильно не обольщался: ганзеец это вам не шкипер с трансатлантических каравелл, но и он, на поверку, знал довольно много. По крайней мере, с астролябией и картами работать немец умел. Впрочем, подвёл князь итог разговору, тот мог и отказться: петля для пиратов у русичей завсегда найдётся. Немец столь тонкий намёк понял правильно и согласие своё дал безотлагательно.

После состоялся разговор и с Григорием. Тот ведь давно уже понял, что его наниматель не совсем купец. А его умения Андрей тоже оценил, да и сработались вроде бы. Потому, закрывшись в кормовой каморке, князь спокойно выложил перед парнем весь расклад по конвойному судну, чьей задачей было сопровождение купеческих лодий и борьба с пиратами и вражеским судоходством. Идея такого корабля была не нова. Её давно уже использовала всё та же Ганза, ну а сам Андрей про неё читал ещё в детстве, листая коммовские "Фрегаты идут на абордаж".

Григорий над предложением думал не долго. В конце концов, повышенный оклад (за вредность, как выразился наниматель) с долгосрочным контрактом и долей в добыче его очень даже устраивал. Да и быть на морских просторах не беззащитной рыбёшкой, а зубастым хищником значительно интереснее, хоть и не менее опасно. Ну а уж от получения новых знаний отказыватся даже и не подумал. Морское дело его влекло, и узнать что-то новое было ему страшно интересно. Так что вопрос с навигатором каперско-конвойного корабля новой компании закрылся сам собой.

А на следующее утро, починив и подлатав пострадавшие в бою снасти, оба судна подняли паруса и двинулись в сторону русского берега.

Как уже не раз говорилось выше, Ивангород был поставлен на реке Нарова с расчётом на то, чтобы стать если не "окном в Европу", то уж, во всяком случае, "торговыми воротами Руси". И этот расчёт московского правительства довольно быстро оправдался. Уже скоро через него развернулась довольно активная торговля, в первую очередь с купцами из скандинавских стран и Ливонии, не допущенными в состав Ганзы. Им русско-ганзейский разрыв стал манной небесной. А количество судов, приходящих к русскому берегу росло с каждым годом.

Аванпостом крепости, расположенной в глубине реки, довольно быстро стало село Норовское, расположенное в устье Наровы при впадении в нее реки Росонь. Его жители занимались не только рыболовством и земледелием, но также держали постоялые дворы для торговых людей и несли лоцманскую службу, встречая и провожая купеческие суда. Ещё бы, ведь реку недаром Наровой назвали. Как раз за её норов, с которым она упорно мешала судоходству. Серо-сизая при любом небе, она каждый год меняла русло, играя с мелями. А ведь были ещё нагоны и непредсказуемые шторма, что заваливали приустьевое взморье песчаными барами. Потому многие из крупных кораблей даже не заходили в реку, а разгружались прямо тут, для чего в селе со стороны моря даже возвели деревянные пирсы. А уж потом товар перегружали в плоскодонные шитики, построенные тут же, в селе, и уже в них везли его до Ивангорода. И с этого перевоза кормилась не одна норовская семья.

Ливонцы, конечно, пробовали бороться с этим явлением инженерным искусством, ведь ливонская Нарва стояла напротив Ивангорода, и путь к ней был так же труден, как и до русских, но тут уж ивангородские власти шли им наперекор. У себя на берегу твори что хочешь, а на русский не лезь. А что толку укреплять левый берег, если река подмывает правый? Да, русские и сами от того страдали, ибо вместе с землёй бывало, смывало и постройки, зато сколь бы ни намывала Нарова мелей и кос, шитики над ними проскакивали, а всякие там когги нет. Так и болтались на взморье, пока не определялись нарвские лоцманы с фарватером. А значить не придут внезапно вражеские вымпелы под стены крепости, как было это уже однажды. Ну и зачем тогда воеводе за немцев думать?

Ну а норовчане, имевшие с немецких трудностей свою деньгу, и подавно с воеводой были согласны.

Буса и захваченный ею когг подошли к устью реки сразу после обеда, где и встали на якорь, поджидая представителей властей. Те, кстати, не заставили себя долго ждать и вскоре от берега отошла быстроходная ёла. Разгоняемая сильными ударами весел, она быстро преодолела расстояние до кораблей и аккуратно прижалась к просмоленному борту когга, где у местных чиновников и состоялся долгий разговор с князем. Впрочем, титулом своим Андрей не светил, дабы не порождать преждевременно ненужные слухи.

Легенда-же, сложенная им по заранее подготовленным тезисам, проверку выдержала с блеском. Увы, пиратские нападения были делом обыденным, так что тут их случай ничем не выделялся из других. Ну а то, что божьим соизволеньем одолели супостатов, так и то бывало. Редко, но бывало: и одолевали, и даже привозили пиратских капитанов, чтоб уже тут, на русской земле придать их казни через повешенье. И даже то, что ныне всех врагов в бою порешили не сильно насторожило дьяков - бывает, чай не к тёще на блины ходили. Так что стали они, можно сказать, героями. А груз? Так какой у пирата груз, коли он без добычи остался? А на железо и смолу документы вот лежат. Чин чином оформленные. В Борге купили, благо пришли туда ранее всех. Хотели в Ригу везти, да вишь, какая оказия вышла. Ну а то, что с бумагами этими повозиться пришлось изрядно, так то таможенникам и ненадобно знать. Для них и таможенных сборов хватит за глаза.

Когда же представители власти, наконец, убыли, когг и буса снялись с якорей и, пользуясь хорошим ветром, вошли в реку. Но идти к Ивангороду не стали, а свернули в Россонь, где и встали в затоне, в котором полвека назад хоронился новгородский флот, поджидая флот орденский. Здесь тоже были оборудованы места для стоянки судов. Тут же расположилась и верфь, на которой блестели свежеоструганными рёбрами недостроенные лодьи. Стоя на баке когга, Андрей с интересом рассматривал их. Даже отсюда было видно, что норовские суда значительно больше своих ладожских визави. Ну да, им-то пороги проходить не надо: всё, чем они ограничены, это глубина фарватера реки. Оттого сюда и потянулись все новгородские толстосумы. И не прошло и двух десятков лет, а село уже было практически всё поделено между купцами (если не считать великокняжеской трети, дающей доход напрямую в казну), которые строили тут и складские помещения, и жилые дома. У наплавного моста через реку Россонь находилась широкая торговая площадь. Тут тороватые поморяне оптом скупали заморский товар да продавали свой иноземцам. Жизнь в селе кипела не переставая.

Едва корабли встали к причалу, князь тут же поспешил перебраться с когга на ближайший постоялый двор свободный для проживания. Как ни мало было плавание, а уже хотелось отдохнуть от корабельного "комфорта" по-человечески. Чтоб и в баньке попарится, и постираться по нормальному. На что и потратился остаток дня. А с утра навалилась работа: оценить и продать груз, да избавиться от ганзейца. Пришлось его ребяткам много побегать, но, в конце концов, и то и другое дело сладили. В трюмах бусы остались лишь бочки со смолой, которую всё же решили продать в ганзейских портах. Да в довесок докупили ещё, благо этого товара в Норовском хватало. А потом, подновив запасы воды и провизии, буса вновь вышла в море.

Однако в этот раз погода явно решила не баловать мореходов. Началось с того, что едва покинув реку, судно попало в полосу густейшего тумана. А когда тот рассеялся, задул такой крепкий встречный вест, что они предпочли вернуться и бросить якорь в бухте на южном берегу острова Большой Тютерс. Всё же неприспособленны были русские суда ходить против ветра.

Ну да нет худа без добра. Воспользовавшись противодействием самой природы, князь решил присмотреться к острову, что вырос из моря прямо на нарвском ходе.

Вот уже много веков две скалы: острова Гогланд и Большой Тютерс, отстоящие друг от друга всего на девять с половиной морских миль, первыми встречали корабли, идущие на Русь.

Причем вытянутый с севера на юг, скалистый и поросший лесом остров Гогланд находился в более привилегированном положении из-за своего расположения. В ясную погоду он был виден издалека и воспринимался наблюдателями как четыре холма поднимающиеся из моря. Вот только навигация около него оставляла желать много лучшего. Рядом с ним лежало множество островов, банок и подводных скал, о которые уже разбилось множество кораблей, и ещё сотни найдут своё последнее пристанище в будущем.

Остров Большой Тютерс тоже являл собою гранитную скалу поросшую лесом. В давние времена он был пристанищем для викингов, затем приютом контрабандистов. Здесь, возле острова, пираты не раз грабили купцов, шедших в Нарву, здесь же, случалось, и прятали награбленное. Да и сейчас его вряд ли оставляют в покое. Ведь официально Тютерсы не входили в состав Ливонии, а потому ими пользовались все, кто мог.

Как выяснилось, кормщик Гридя уже приставал к этому берегу в прошлых походах и помнил, что удобное место находилось с южной стороны острова. Вот туда он и повёл судно, надеясь, что стоянка никем не занята. Ведь, как уже говорилось, встречи одиночек в этих водах не всегда кончались хэппи-эндом. И не то чтобы Андрей сильно боялся стычки (пират, боящийся боя нонсенс), но когда буса вошла в довольно уютную бухточку, всё же облегчённо выдохнул, убедившись, что они здесь оказались в полном одиночестве. С борта было хорошо видно, что и никакого жилья, чего Андрей особенно опасался, на побережье тоже не было, хотя кое-где и видны были места старых кострищ. Ну, да это не беда. Главное, что можно было спокойно переждать противный ветер. Хотя в планах у князя на остров были большие виды. Как и любому пирату, ему нужна была маневренная база, где можно было бы отстояться, починиться и пополнить запасы, а заодно и перегрузить захваченные товары на обычные суда для дальнейшей перепродажи. Хотя, возможно, для этой цели более подходил другой остров - Лавенсаари - более известный в будущем как Мощный. Тот расположен был у входа в Лужскую губу и имел свои преимущества. Но это ещё будем, как говориться, посмотреть, а пока что, надёжно привязав судно в дополнение к якорям, мореходы принялись устраивать лагерь, который решили разбить на берегу: кто его знает, сколько будет дуть противный ветер - так и зачем ютиться на борту?

А с утра, убедившись, что ничего пока не поменялось, Андрей, взяв с собой десяток вооружённых молодцов, направился осматривать остров.

Что сказать, Тютерс князю понравился. Остров был поразительно красив. В некоторых местах, куда они забредали, было так тихо, что в ушах звенело. Сосны, дюны, грибы, рыба, ягоды, скалы, лес, чистейшая вода. Поистинне райское местечко. И в отличае от его будущего ещё не загаженное смертельно опасными отходами человеческой цивилизации. Нет, место тут точно надо столбить. Хотя бы для того, чтоб не было как в его прошлом: когда польские и шведские каперы внаглую поджидали добычу прямо тут, под боком у Нарвы.

А вообще прогулка вышла великолепной: кроме позитивных эмоций удалось подстрелить парочку птиц, и мясной бульон был неплохим добавлением к ужину.

А ветер переменился лишь через день...