Подгоняемая попутным ветром, буса легко скользила по спокойной глади моря. Ветерок, заметно посвежевший под утро, выгнул дугой полосатый парус, отчего лёгкое судёнышко стало ещё сильнее раскачиваться на волнах, но её поскрипывание и ритмический плеск волн всё равно не мог прогнать дрёму, с которой усиленно боролись вахтенные.

Андрей, взявший на себя самую сложную, так называемую "собачью" вахту, держась обеими руками за румпель, и время от времени протирая покрасневшие глаза, молча вглядывался в горизонт. По всем прикидкам земля уже должна была показаться, но, видимо, в расчёты, которые они делали под приглядом пленного штурмана, вкралась-таки ошибка. Да это и не мудрено, учитывая то навигационное оборудование, которым пользовались местные навигаторы. Князь вообще удивлялся, как они могли в таких условиях ходить в океан, да ещё и попадать куда надо. Да если б он с такими погрешностями решал задачи у флагманского штурмана, его уже бы всех допусков полишали. А теперь это считалось очень хорошей точностью.

Справа от ног Андрея с грохотом откинулся люк и на палубу, зевая, вылез Гридя. Окинув взглядом безбрежное море, он повернулся к князю.

- Думаю, скоро объявится, - ответил тот на невысказанный вопрос.

Кивнув головой, кормщик поёжился от свежего ветра и поспешил спуститься вниз. До вахты ещё оставалось время, и парень решил добрать сном.

А долгожданная земля показалась лишь через час.

Да, наглеть так наглеть! Именно так думал князь, решая, куда вести судно. Любек - глава ганзейского союза. Проведём демонстрацию флага в самом логове, а заодно посмотрим, как они договоры блюсти будут. Всё же давненько русские суда не входили в его гавань. Но не только это вело туда князя.

Методом опроса он уточнил для себя одну вещь: Любек очень славился своими стеклоделами. Ещё бы, ведь балтийские города были основными потребителями изделий из его стекла, а больше всего - Гданьск, Рига и Ревель. Стекло в Любеке поначалу изготовлял цех стеклодувов, но нынче появилось множество мастерских и в городских окрестностях. А поскольку цеховые правила ещё никто не отменял, то был довольно большой шанс найти и сманить с собою какого-нибудь подмастерья, давно уже работающего самостоятельно, но так и не ставшего мастером. Пора, давно уже пора запускать стекольное производство в вотчине.

А ещё Андрей надеялся найти умельцев-плотников для верфи. Хотя тут не был полностью уверен. Уж слишком поздно Ганза занялась внедрением новых технологий. Так что толп свободных артелей, умеющих делать новомодные суда, он вряд ли найдёт в германских землях. А потому он планировал в следующем году посетить английский остров, если, конечно, не получится договориться с итальянцами. Московский купец Юрка Урвихвост подрядился, коль получится, нанять мастеров, но до зимы известий от него не дождёшься.

И вот теперь русская буса, подгоняемая ветром, ходко шла к чужому берегу. Андрей, на всякий случай, велел воинам вздеть брони. Договор договором, а бережёного, как известно, и бог бережёт!

Часы шли за часами. Воины, не снимая доспехов, лежали в тени, мореходы занимались своими делами. Так, без приключений и вошли в Любекскую бухту - длинный узкий разветвлённый залив, окаймлённый песчаными пейзажами. Теперь уже море не казалось пустынным, корабли разных размеров и под разными флагами поодиночке и группами шли как навстречу, так и одним курсом с бусой. Глядя на последних, Андрей в который раз убедился, что при попутном ветре строенные русскими мастерами кораблики легко обходили своих европейских визави. Вроде бы мелочь, но при неблагоприятном исходе, этим свойством всегда можно было воспользоваться и уйти от преследователей.

Вскоре стали видны небольшие рыбацкие судёнышки занимавшиеся ловом в прибрежных водах. Проходя мимо одного такого, поинтересовались у рыбаков последними новостями. Выслушав сбивчивые пояснения, уяснили главное - в столице Ганзы было спокойно. Ни эпидемий, ни политических катаклизмов не наблюдалось.

Перед самым устьем затеяли гонку с трёхмачтовым хольком. Не известно, на что надеялся ганзеец, но приз - первым войти в реку - выиграли русичи.

Дальнейший путь пролегал по реке. Андрей, всегда любивший природу, с жадностью рассматривал открывавшиеся перед ним пейзажи. А посмотреть было на что. Берега Траве, степенно нёсшей свои воды к морю, покрывала густая растительность, ещё не сведённая человеческой деятельностью. И среди этой зелёной буйности сновали зайцы, белки, даже косулю удалось заметить, прежде чем она скрылась в густом кустарнике. А ещё князь обратил внимание на деревья: они все были покрыты мхом и... влагой что-ли? Нет, он читал, конечно, что из-за повышенной влажности стволы деревьев на севере Германии имеют своеобразную окраску, но видеть в живую это ему ещё не приходилось.

Проскочив Травемюнде, бывшем пока ещё заштатной рыбацкой деревушкой, они продолжили свой путь и наконец, их взору открылся Любек - "Королева Ганзы", Свободный Имперский город, возвышающийся над рекой и над окружавшей его холмистой местностью.

Когда то давно, в том месте, где в Траве впадает река Швартау, на узком полуострове располагалась крепость и небольшой торговый посёлок славян под названием Любице. Пожары и набеги не раз опустошали поселение.

В очередной раз крепость основал герцог Генрих Саксонский на маленьком острове площадью всего в два квадратных километра. Так появился Любек. Бурный приток переселенцев с юга быстро увеличил городское население и уже через несколько лет его защищали крепостные стены, он имел улицы, дома, пристани, церкви, городское самоуправление и даже свои городские законы. Благодаря своему удачному положению он быстро стал свободным городом и достиг значительного богатства и могущества как столица Ганзейского союза. Основой экономики и богатства Любека считалась торговля солью. Соль добывали в глубине страны, в Люнебурге, дальше её везли в Любек, и уже отсюда она расходилась по всей Северной Европе.

Новый век город встречал на пике своего могущества.

Первым, что увидели мореходы кроме золочёных шпилей костёлов, был лес из мачт и рей, верёвок и канатов сквозь который невозможно было разглядеть даже причалов. Любекский порт был буквально забит кораблями. От подобной картины опешил даже Гридя, хотя он-то уже бывал в ганзейских городах и считал, что знает, как выглядят порты полные судов. Что ж, Любек это вам не Ревель и не Рига.

Маневрировать среди всего этого скопища кораблей было затруднительно, стоявший у руля Гридя обливался потом, а дружинники застыли вдоль бортов, готовые в любой момент оттолкнуться от борта набегавшего судна.

Им повезло. Буса не когг и не хольк, и свободного куска причала, замеченного князем, ей хватило, чтобы пришвартоваться. А дальше предстояли рутинные мероприятия: таможенный досмотр, взимание пошлины, беседа с чиновником.

На русское судно прибывший немец смотрел с плохо скрытым презрением. Ну да, на фоне остальных она выглядела неказисто и больше походила на прибрежно-речные буера, чем на мореходный корабль. Но главное было не в этом. Впервые за две сотни лет в Любек прибыл русский корабль. И это нагляднее всех договоров показывало, что привычный ганзейцам мир меняется. На торговле с Восточной Балтикой поднялось не одно патрицианское семейство, и появление новых конкурентов было им как серпом по одному месту.

К досмотру чиновник подошёл со всей немецкой дотошностью: гонял кнехта по трюмам заставляя проверять чуть ли не каждую бочку и помечая бумаги цифирью, задавал различные вопросы. Но Андрей, глядя на его потуги лишь посмеивался. Цель прибытия торговля. Почему так много воинов? Так пушек нет, а моря ныне не безопасны. Пираты, знаете ли, шалят. Больных на борту нет, а в город выходить будем мало, так что добропорядочные бюргеры могут спать спокойно.

Но вот досмотр окончился. Как бы не относился конкретный чиновник к московитам, а Любек город торговый и почитает тех, в чьих руках звенят монеты. Ведь на этом строится его благополучие.

- Знаешь, княже, никогда не верил, что смогу зайти так далеко в Варяжское море.

Прислонившийся спиной к фальшборту Гридя задумчиво смотрел на подсвеченный факелами вечерний город.

- Подумаешь, Варяжское море. Да мы с тобой, кормщик, ещё в Америку сходим, - усмехнулся Андрей.

- Это те земли, что испанские немцы за морем-окияном нашли?

- Они самые, Гридя.

- А зачем нам туда?

- А вот как поймём, так и сходим. Как там наш немец?

- Да куда он денется. Этот договор его по рукам и ногам связал. Хитро ты, князь, всё обставил. Теперь ему и бежать смысла нет, будет учить. А если б он в ратуше взбрыкнул?

- Тогда б его ждала верёвка, и он это прекрасно понимал. Ганзейцы слишком долго добивались договора с государем, чтобы из-за какого-то кормщика портить отношения. Да и плату я ему положил приличную, так что выгоду свою тот просчитал давно.

- А не жалко монет?

- Чушь, вот ты много нового за это время узнал? Вот то-то. Без искусства навигации в открытое море соваться не след. А нам торговлю развивать надобно. Своими кораблями товары возить, а кораблям кормщики нужны. И их учить надобно.

Этот разговор состоялся на пятый день их стоянки в порту. Сегодня как раз разгрузили трюма от бочек: нашёлся покупатель на финскую смолу. Да и как ему не найтись, чай верфи были буквально завалены работой. Андрей не поленился, сходил посмотреть, благо тут про режимные предприятия пока не додумались. Да, строили ладно, но, как и опасался князь, свободных корабельщиков в Любеке не оказалось. Точнее были, но не те, кто ему требовался.

Сейчас князь в сопровождении послужильца собирался вновь выйти в город. На вечерние посиделки в таверне. Ведь где, как ни там можно услышать нужную тебе информацию. А для того, чтобы не сильно выделяться из толпы, он ещё в первый день приобрёл в лавке местную одежду. Донат латинянскую обновку одевать поначалу не хотел, но Андрей настоял, на полном серьёзе сказав, что грех сей он на себя берёт, так что пришлось воину облачаться.

В большом порту даже вечером всегда полно людей. Русичи шли сквозь эту толчею, старательно оберегая кошели, подвешенные к поясу. Это на Руси он привык носить деньги во внутренних карманах, а вот в новой одежде таких карманов не было. А воришек в этой толпе из грузчиков, матросов, купеческих слуг и просто праздношатающегося плебса и просящих милостыню нищих было полно.

Идя по мощёным улочкам города, Андрей с тревогой ожидал, что вот-вот на его голову выльют горшок с нечистотами. Ведь он так часто читал о подобных конфузах в книгах и видел в кино. Но, на его счастье, пока что никто не покушался на них.

Зато он мог сколь угодно долго рассматривать средневековый Любек.

Только-только начавшийся упадок Ганзы пока ещё совсем не сказался на количестве людей в городе. Любек процветал, и местным торговцам, купцам, промышленникам требовалось всё больше рабочей силы. А потому в окружённый водой город устремлялось всё больше и больше людей. И для их расселения требовалось новое жильё, так как за пределами городских стен селиться было запрещено. И тогда на месте бывших огородов местные коммерсанты стали строить для своих работников ряды одноэтажных и двухэтажных домов. Эти дома с просторными длинными дворами-переулками, получили даже своё название - ганги, что в переводе звучало как коридоры, ходы.

Но не только дома строили местные олигархи. Прагматичные и сдержанные люди, они демонстрировали своё благосостояние, возводя на собственные деньги церкви в готическом стиле. А любекская готика - это множество башенок и медных шпилей, вздымающихся над городом мачт и флагштоков. И эти постройки своими силуэтами создавали облик ганзейской столицы.

В трактирах Любека было как всегда людно. Сюда шли, чтобы утолить голод или жажду, послушать новости, развлечься игрой в кости или потискать девиц. Правда, чем дальше от порта, тем меньше приветствовались шумные игрища, ведь обозлённые соседи могли и в суд подать, дабы запретить трактирщику вести дело, которое мешает добропорядочным гражданам отдыхать. Но именно потому чем дальше от порта, тем публика в трактирах становилась добротнее. И именно поэтому Андрей не посещал портовые забегаловки. Для них хватало и воинов с мореходами.

Сегодня они шли конкретно в трактир старого Герхарда, так как именно там им позавчера улыбнулась удача. Впрочем, почему только удача. Там, где есть цеховики, там всегда найдётся место неудовлетворённым подмастерьям. Да и как не появиться, если вся деятельность горожан строго регламентировалась - начиная с обучения подмастерьев и заканчивая технологией производства, торговой этикой и установлением цен. Здесь нередко делали выговор тем молодым людям, которые "пили лишнего, били стекла, объедались, прыгали с бочки на бочку, швырялись тарелками на пол, хватались за нож, играли в кости".

Да что там, даже держать пари считалось не по-любекски.

Так что всё искусство поиска заключалось лишь в том, чтобы дождаться нужного клиента. А удача это то, что нужный клиент повстречался практически сразу (всего-то три пивных вечера и одна драка с местной гопотой). Вообще-то, Андрей надеялся на разговор ещё вчера, но вчера парень в трактир не пришёл.

Папаша Герхард как всегда встречал гостей у стойки. Дела его шли настолько хорошо, что он мог позволить себе нанять не только вышибалу - этакого Шварценеггера в молодости - но и пару слуг, которые рассаживали гостей по местам и приносили заказы. Публика у него собиралась не патрицианская, но и не нищеброды. Мастера-цеховики, ученики да подмастерья, у кого завёлся излишек монет, приходили в гости к трактирщику, отведать свежесваренного пива да посудачить о новостях.

Андрей и Донат заняли место напротив входа и, заказав пива с орешками, принялись ждать, надеясь, что сегодня-то нужный им подмастерье всё же заявится, дабы излить душу собеседникам за кувшинчиком вина.

Однако их ожидание затягивалось, и Андрей уже в который раз пожалел, что не подошёл к человеку в тот день. Ну и что, что тот назюзюкался? Зато сейчас бы не тратили время. Хотя, время, проведённое в трактире, тоже зря потраченным не назовёшь. Во-первых, тут варили воистину вкусное пиво, без красителей и консервантов. А во-вторых информация, нужная и не нужная, прямо-таки рекой лилась отовсюду. Главное было извлечь из этого потока то, что было действительно необходимо.

Неожиданно к их столику подошёл неизвестный молодой человек, одетый вроде бы просто, но добротно.

- Простите, господа, но кто из вас герр Парпашин? - с поклоном спросил он.

- Барбашин, молодой человек, меня зовут Барбашин, - поправил его Андрей. - И да, это я. С кем имею честь?

- Отто. Меня послал мой господин, герр Мюлих. Матиас Мюлих. Он просит герра Барпа - башина посетить его завтра в обеденное время, - слегка запнувшись на фамилии, чётко выговорил незнакомец.

Андрей присвистнул. Ого, сам Матиас Мюлих приглашает безвестного русского купца! За эту неделю он уже навёл кой какие справки и знал, что братья Мюлих, будучи родом из Нюрнберга, давно перебрались в Любек и уже успели приобрести здесь бюргерское право. Они вели торговлю на десятки тысяч любекских марок, а среди их контрагентов засветились даже Фуггеры. Правда в основном они занимались торговлей между Любеком и Южной Германией. Но имели также интересы и в Ливонии со Скандинавией. А Матиас Мюлих был самым богатым из четырёх братьев. Так что отклонить просьбу такого человека было бы верхом глупости.

- Передайте герру Мюлиху, что я непременно буду.

Поклонившись, Отто сразу же покинул трактир, оставив Андрея в смятённых чувствах. Понятно, зачем господин Мюлих позвал русского, но вот сможет ли он стать ему контрагентом. Всё же кошельки купца и князя были пока что несопоставимы. Впрочем, что тут думать, придём на встречу и будет видно, а там положимся на русский "авось".

Тут Годим слегка толкнул князя и кивком головы указал на вход в трактир. Глянув туда, Андрей с облегчением узрел давно ожидаемого им любекчанина. Совсем забывшись, он приглашающе махнул рукой, и только увидев удивлённый взгляд парня, сообразил, что сделал что-то не то. Но где наша не пропадала! Он снова, уже осознанно махнул рукой, приглашая горожанина за стол. Тот раздумывал недолго и скоро уже шагал к ним через весь трактир.

- Простите, герр, не знаю, как вас зовут, но мне показалось, что вы приглашали меня, - сказал он, приблизившись.

- Именно так, герр Брунс. Ведь вы Хинрих Брунс, подмастерье цеха стеклодувов? - дождавшись утвердительного кивка, Андрей хлопнул по дубовой лавке, приглашая парня присесть. - Меня зовут Андрей Барбашин и, как я слышал, у вас возникли небольшие, скажем так, затруднения с вашими коллегами.

Брунс удивлённо вскинулся:

- Простите, но я вас не знаю. Хотя, - тут взгляд его потух, - я, кажется, догадываюсь. Позавчера, когда я перебрал с вином, я видимо, вывалил на вас свои проблемы. О, простите, герр, это всё вино...

- Конечно, конечно, - согласно покивал головой Андрей. - Но вдруг я тот, кто сможет вам помочь?

На этих словах Брунс надолго задумался.

Ему было двадцать пять лет, и полжизни он провёл в мастерских. Его отец был стеклодувом и по этой стезе должен был пойти и маленький Хинрих. Мальчику нравилось видеть, как из простого песка в жарком огне рождается прозрачное стекло, и как умениями отца красная капля на конце трубки превращается в изящную вещицу. Но, увы, пришли другие времена. Отец умер, и цех тут же воспользовался этим, чтобы сократить число своих членов. Да и вообще, последнее время всё труднее стало переходить из подмастерьев в мастера. Кроме дел, установленных цеховыми статутами, от них стали требовать предоставления различных "служебных писем". Да и вообще, придирались до каждой мелочи. Его вот вообще обвинили в несоблюдении "цеховой благопристойности", а всё потому, что он связался с Греттой - девушкой, якобы пользующейся дурной славой. Но ведь это же полная чушь! До встречи с ним Гретта была абсолютно невинна, а теперь и вовсе стала его женой. И вот теперь из-за этой женитьбы его собирались отчислить из цеха стеклодувов из-за этой самой благопристойности.

Он уже и не думал о звании мастера, ведь если его изгонят, то что ему оставалось - бегство и бродяжничество. Или попытаться стать "вольным мастером". Вокруг Любека уже действуют несколько стекольных мастерских таких вот мастеров, но цех любыми способами старается ограничить их деятельность, ведь они тем самым наносят ему убытки. Да и чтобы стать таким вот "вольным мастером", нужны деньги. А коли денег, чтобы начать своё дело, нет, то остаётся только идти работать по найму. Ну и разница: подмастерье ты или наёмный рабочий? Из подмастерья хоть цеховым мастером можно стать.

Андрей, попивая пиво, с ухмылкой наблюдал за лицом Брунса, в душе лелея надежду, что парень согласится на его предложение. Хотя, если и нет, то уж порекомендовать-то кого точно сможет. Так что без умельца князь из Любека не уедет.

- И как вы можете мне помочь? - очнулся, наконец, Брунс.

- Вы что ни будь слышали про Московию, герр Брунс?

- Что? А, да, конечно слышал. Простите, так вы вербуете мастеров на работу в Московию? Но, говорят, там ужасно холодно. Да и покидать Любек и жену...

- Ну, город можно и покинуть на время, а жену можно взять с собой. Как вам пятилетний контракт и золотой парашют по его окончанию.

- Простите, что?

- Тьфу, нечистый, - по-русски ругнулся Андрей. Вот же не вовремя всплыло в памяти понятие. - Я в смысле премиальных по окончанию договора. Вернётесь в город обеспеченным человеком, станете "вольным мастером" и заставите цех стократно пожалеть, что так поступил с вами.

- Выглядит слишком заманчиво.

- О, только не сравнивайте меня с посланцем сатаны. Я же не требую от вас душу. Всего лишь контракт на работу и обучение умельцев из местных.

- Наверное, мне надо подумать, - стушевался немец.

- И обязательно посоветоваться с женой, - согласился с ним Андрей, вставая: - Что ж, предложение своё я озвучил. Если согласны, найдёте меня в порту, но прошу учесть, что долго я задерживаться в вашем гостеприимном городе не намерен, так что советую долго не думать. До свидания герр Брунс, и надеюсь до скорой встречи.

С утра в Любеке было прохладно. Свежий ветер, дующий с моря, чувствовался и здесь, на городских улицах. Но ближе к обеду солнце нагрело воздух и теперь ветерок, заставлявший утром людей дрожать от озноба, приятно охлаждал разгорячённые тела.

Андрей шагал по мощёным улицам, практически нигде не останавливаясь, хотя иногда и позволял себе засмотреться на какое-нибудь особо красивое здание. Всё же каменный город отличался от деревянного тем, что лучше хранил красоту былых веков. А Любек даже в этом сумел отличиться от других городов. Ведь, как известно, средневековая Европа строилась из известняка, а его-то в Любеке и не было. И ввозить было дорого, а потому, когда после череды пожаров ещё в 12 веке, магистрат принимал решение о строительстве в городе только каменных построек, было принято решение строиться из обожжённого кирпича. Ну а те, кому нравятся белые стены, пусть покрывают свои дома штукатуркой.

И вот теперь, рассматривая особо затейливые строения, князь ловил себя на мысли, что ведёт себя как турист, впервые приехавший на новое место. Для полноты имиджа только фотоаппарата не хватало. Тогда он усмехался сам себе и шёл дальше, до следующего красивого здания.

Мюлих владел в Любеке десятком домов, но жить предпочитал в центре, ближе к торговой площади и магистрату. И чем выше поднимался князь, тем лучше становились дома. Это уже были не каркасные домики плебса, прилепившиеся один к одному, подобно осиным гнёздам. Нет, эти дома вглядывались в прохожих своими окнами на величественных кирпичных фасадах, за которыми скрывались добротные, но довольно скромные здания. Чем богаче был купец - тем мощнее был фасад!

А улочки всё бежали и бежали вверх. Вообще центр занимал самую макушку города. Там располагалась главная торговая площадь, прижимавшаяся к церкви Марии и городской ратуше. И это, кстати, вызывало определённые проблемы для горожан. Потому как подъем с тяжёлыми телегами по мощёным улочкам был сам по себе непрост, но и спуск обратно к городским воротам с многочисленными покупками не обходился без приключений.

На спуске повозки развивали довольно большую скорость, и, оказавшись, наконец, внизу, возницы облегчённо вздыхали: "Слава Богу, на этот раз обошлось!". А ведь были и те, кому не повезло и перевернувшаяся повозка устраивала затор на улице, а рассыпавшийся товар частью становился добычей городских нищебродов.

Зато в этой части Любека постоянно царило оживление. Здесь кипела торговля. В многочисленных лавках можно было купить самый разнообразный товар, привозимый сюда чуть ли не со всего света. Вереницей тянулись грузовые фургоны; сгорбившись под тяжёлой кладью, шли носильщики; степенно прогуливались толпы праздных мужчин и женщин.

К назначенному часу Андрей достиг большого двухэтажного дома, украшенного богатой лепниной, и решительно постучал в тяжёлые дубовые двери.

Те отворились почти сразу, и перед князем предстала молоденькая служанка, учтиво поприветствовавшая гостя. Приняв в прихожей его шапку и епанчу, она провела Андрея в просторный зал, где уже стоял укрытый белоснежной скатертью стол, который слуги спешно сервировали.

- А вы рано, герр Барбашин, - вдруг раздался голос с боку. Повернув голову, Андрей увидел входившего в комнату хозяина дома. Это был мужчина выше среднего роста, чуть полноватый, с резкими чертами лица и спокойным проницательным взглядом. Он носил усы и короткую бородку, которую ещё не прозвали эспаньолкой, и одевался в одежду тёмных цветов, но сшитую из дорогих тканей.

- Рад вас видеть в добром здоровье, герр Барбашин, - любезно продолжил он, усаживая князя в кресло и сам садясь в такое же, стоявшее рядом. - Ведь здоровье - это самое важное, что есть у человека. Его не купить ни за какие деньги.

- Спасибо, герр Мюлих. Вы абсолютно правы - здоровье не купить, а больному человеку многого не добиться.

Купец жестом подозвал слугу, который изваянием застыл в сторонке с подносом. Тот сноровисто расставил на столике перед ними бокалы, налил в них вина и отошёл.

- Пока стол не накрыт, предлагаю распить этот чудесный напиток.

- Только из уважения к хозяину.

- Вы не пьёте вина?

- Почему же, пью, вот только трудно сказать, какой сахар туда добавили виноделы. Свинцовый сахар, знаете ли, вредит здоровью не хуже свинцовой пули.

- Хм, интересное наблюдение, - Мюлих задумчиво приголубил рубиновую жидкость.

Андрей сделал тоже самое. Что ж, он, конечно, не был великим знатоком, но в винах относительно разбирался и мог поклясться, что разлитое по бокалам было очень, очень хорошим.

- Великолепный букет, герр Мюлих, - похвалил он хозяина. - Вам стоит позавидовать - на Руси не часто встретишь такого.

Купец улыбнулся. Да, доброе слово и кошке приятно. Мюлих был делец, но и он любил похвалу.

- О да, солнечная Испания славится своим вином. Хотя я предпочитаю итальянские, - он снова пригубил бокал. - Вот смотрю на вас, молодой человек, и удивляюсь: неужели вам совсем не интересно, зачем я пригласил вас к себе?

- Вы хозяин и сами решите, когда пора переходить к деловой части, - усмехнулся князь. - К тому же, я догадываюсь, чего вы хотите.

- Да? Ну, в принципе, это не сложно, - рассмеялся немец. - Вы правы, я пригласил вас для делового разговора, потому что понимаю, что означает ваш визит в Любек.

- Да вроде ничего, кроме обычной торговли, - пожал плечами Андрей. - Я ведь даже не самый богатый человек на Руси.

- Увы, нет. Вы ещё молоды, а я много пожил и если что и научился хорошо делать, кроме зарабатывания денег, конечно, так это делать выводы. Ваш визит лишь первая ласточка. И за вами обязательно последуют другие, а это означает, что в огромном Любеке наступают беспокойные времена. Грядут перемены, в которых новые торговые союзы могут образовываться на глазах, а старые компании чахнуть и распадаться. Так, как это случилось с Новгородфарер, например! А ведь сколь много пользы принесла она и нам, ганзейцам, и вам, русичам... Но, увы! Прошли те добрые времена, - купец вновь отпил из бокала. Андрей слушал внимательно, по глотку наслаждаясь дивным вкусом виноградного напитка. - Но плох тот, кто не умеет увидеть хорошее даже в, казалось бы, самой плохой ситуации. Я - умею. И прекрасно вижу, что ваш рынок для Любека очень перспективен. Да что я говорю, Шенцель до безумия рад, что прикупил смолы так дёшево. А ведь вы вряд ли торговали себе в убыток. Торговля напрямую, минуя ливонских посредников, была бы взаимовыгодна, вы не находите?

- И это говорит житель города прозванного королевой Ганзы, - усмехнулся Андрей. - А как же корпоративная этика?

- Хм, интересное выражение. Не совсем понял, что оно значит, но смысл вроде бы уловил. Видите ли, герр Барбашин, завязывая отношения с вами, я ничем не нарушаю договорённостей, подписанных в Новгороде теми же ливонскими городами от имени всей Ганзы, зато этим оказываю услугу некоторым своим контрагентам.

- Однако, смелое заявление, - усмехнулся Андрей. - Как я понимаю, те ваши контрагенты - это Фуггеры? Я слыхал, они давно хотят выйти на русский рынок напрямую. Так в чём дело? Ивангород готов принять любого, кто приедет торговать.

Мюлих вдруг закашлялся, хватаясь руками за грудь. Опешивший Андрей слишком поздно понял, что купец пытается унять смех, распиравший его изнутри.

- С вами точно можно иметь дело, - произнёс тот, откашлявшись. - Вы правы, Фуггеры хотят торговать напрямую. Да и я, говоря по правде, заинтересован в этом. Видите ли, ваша страна лежит очень удобно, что доставляет её купцам немало выгод: можно широко брать и широко давать. Ведь одной своей стороной вы соседствуете с Западом, а другой с Востоком. Восток же сказочно богат. Португальцы за один рейс делают состояния, но время, которое тратит судно на поход от Лиссабона до Индии довольно велико. Думаю те же товары можно значительно быстрее и дешевле провести через вашу Руссию.

- Боюсь, это разговор не одного дня, герр Мюлих, - осторожно вставил князь.

- Разумеется, герр Барбашин. И может даже не одного года. Потому ваш воск и пушнина меня тоже устроят. А ещё пенька и зерно, ворвань и кожа. Разумеется, дерево, желательно предварительно высушенное. Взамен могу предложить широкий выбор: сельдь в бочках, металлы, шерсть, стеклянные изделия, хмель, соль.

- Селитра, квасцы?

- Кхм, формального запрета нет, но...

- Бросьте, герр Мюлих. Я прекрасно понимаю, что не всё что не запрещено - разрешено. Увы, очень знакомо. Но ведь товар можно не грузить демонстративно в порту, для этого всегда найдётся укромная бухточка.

- А вы не лишены авантюризма. Что ж, я думаю, вопрос стоит обсуждения. Кстати, слуги уже накрыли стол. Приглашаю вас отведать искусство моего повара.

- С большим удовольствием, герр Мюлих.

Да, стол купца был сервирован знатно. Да и на вкус оказался выше всяких похвал. Гвоздём обеда стал знаменитый любекский марципан. Предлагая гостю опробовать "незнакомое" блюдо, купец даже рассказал местную легенду. Всё началось во время осады в 1407 году. Город тогда сильно страдал от голода, в городских амбарах не осталось ни грамма муки. Зато на складах хранилось достаточное количество миндаля. И тогда изворотливые пекари решили выпечь хлеб из измельчённого в муку миндаля смешанного с сахаром. Так на свет появился знаменитый Маркус-пан, хлеб святого Марка.

А совсем недавно в городе был открыт первый магазин по его продаже, доступный только знати города. В нём продавали марципан, выпеченный из миндаля, сахара и розовой воды.

За обедом разговор зашёл об опасностях плавания по Восточному морю, о войне Руси с Литвой и захватом московским государем Смоленска. Купец рассказал, что польский король на всю Европу раструбил, что разбил 80-ти тысячную армию московского князя всего-то 30-ю тысячами своих воинов. На что Андрей рассказал присказку про поляка, слегка переделав анекдот про немца. Ну, там где тот хвалился как пятерых русских бил: "Эй вы пятеро, которых четверо, все трое ко мне. Подбегают двое, ну я его одного и побил". Купец смысл сказки понял сразу и даже посмеялся, но потом посерьёзнел и добавил, что многие этим памфлетам верят. Андрей согласно покивал головой, в душе обозвав себя скотиной. Ну ведь помнил он о такой вот информационной войне 16 века, которую поляки выиграли полностью. Помнил, и ничего не предпринял. А ведь были мысли про листовки и лубочные картинки, были. И где они? Да как всегда, в отхожем месте. Ладно, поставим галочку, что придётся зимой вплотную заняться этим вопросом.

Памятуя о пиратах, которых было немало в Балтийском море, Мюлих посоветовал во время плавания пристать к какому-нибудь каравану, следующему в восточном направлении. Андрей обещал подумать, хотя и посетовал, что с караваном идти придётся дольше.

Разговор о делах продолжили после обеда. Теперь он касался конкретных грузов и их стоимости и вымотал Андрея довольно сильно. Но расстались князь и купец, вполне довольные друг другом.

А через два дня после посещения городского патриция, бусу стали готовить к выходу в море. На судно загрузили питьевую воду и продовольствие. Почистили трюма. Потом стали принимать грузы: тюки с очищенной шерстью, штуки прекрасного сукна для верхней одежды, несколько бочек сельди. Эту брали на пробу. Рыбка хоть и была уже известна на Руси, но большим спросом пока не пользовалась. Как ни смешно это прозвучит, но всё дело было как в той рекламе, про кошек. Ну, помните: "Ты просто не умеешь их готовить". Подумать только - селёдку солили, не вынимая жабры и потроха! От такого вкуса нос воротили даже нищие. Правда, прошло уже почти полтора столетия, как из селёдки научились делать очень даже вкусный продукт, но победного шествия её по Руси пока ещё не наблюдалось.

Ещё Андрей присмотрел лавочку, в которой торговали книгами. Но это был скорее прицел на будущее. С латинским языком у князя было пока ещё не ахти, а большинство книг напечатаны были именно на латыни. Так что книги были отложены на потом.

Хинрих появился на причале за день до отплытия. В принципе, и он, и его жена согласились, что предложение московита очень даже неплохое, а потому парень готов был обсудить условия.

Ну, тут вопрос решился быстро. Андрей сказал, что отплывает и предложил подмастерью, пока его не будет, подобрать ещё людей, готовых рискнуть на чужбине. Только одно условие - это должны быть обязательно умельцы в своём деле. Наниматель не собирается просто так платить деньги. Зато за каждого мастерового Хинриху будет выплачено вознаграждение. Своё прибытие в Любек Андрей планировал на август, так что времени у парня было вагон. Заодно и свои дела с цехом закончит.

Недолго подумав, Хинрих согласился с доводами и тут же уточнил, какие профессии нужны. Андрей продиктовал небольшой список и распростился с любекчанином. Теперь, когда все задачи вроде как выполнены, пора было и домой. При хорошем ветре путь до устья Наровы займёт неделю, плюс время пристроить товар и загрузить новый, который уже должен был подготовить Сильвестр. Ну и неделю-полторы на обратный путь. Всё же Балтика маленькое море.

Вот только ветер вновь подвёл князя-купца, и до устья Наровы пришлось добираться почти две недели. Если так дело пойдёт, то вернуться до осенних штормов он точно не успеет. А штормовать на утлом судёнышке ему как-то не хотелось.

В этот раз таможню прошли без хлопот, и вскоре Андрей первым сошёл по скинутым сходням на бревенчатый вымол.

Сильвестр, как и планировалось, дожидался князя в селе, готовый отчитаться по всем указаниям, оставленным в письме. Вот только выполнить удалось далеко не всё. Место под склады так и не было куплено, потому приказчик просто нанял амбары, сдаваемые в аренду местными жителями, заодно уплатив амбарную пошлину, по деньге за неделю. Увы, но вопрос с покупкой и оформлением земли готов был затянуться до бесконечности, и без вмешательства князя было явно не обойтись. Андрей лишь поморщился от таких известий, но на заметку взял. Будет чем дождливой осенью заняться.

Купленный в Любеке товар прямо с утра стали свозить в амбар, хотя Малого уже осадили ушлые купчики, готовые приобрести его по "выгодной" цене. Андрей, наблюдая за этим со стороны, лишь усмехался. Ну-ну, пусть стараются. Нет, кое-что им обязательно перепадёт, но большую и самую ценную часть они повезут в Москву сами. По осеннему паводку до Новгорода, а оттуда санным путём в столицу. Что, таможни говорите? Так иные купцы возят и всё одно навар имеют. Недаром у него учёный муж в приказчиках. Всё уже давно подсчитано.

А в Москве купцы-сотоварищи уже новый струг ладят, потому как часть товара напрямую на юга пойдёт. Балтика хорошо, но и волжскую торговлю забывать не след, тем более что кое-какие ганзейцы делают довольно прозрачные намёки. Копию листа с товарами и расценками он отдал Сильвестру, дабы тот знал, что нужно и до каких пределов можно торговаться. Вторая копия достанется Петру и Чертилу. Если дело пойдёт, можно будет подумать и о расширении. Хотя, конечно, лучше всего было бы самим в Персию за товаром ходить. Да кто ж нам даст. Казань и Астрахань пока что самостоятельные ханства и свои интересы блюдут основательно.

- Что с кораблями?

- Мастер готов к весне построить мореходную лодью, но цена, князь.

- Чего просит?

- Сто рублей, княже.

- Сколько? - Андрей аж поперхнулся.

Нет, понятно, что добротное мореходное судно сто тонн водоизмещением будет стоить больше, чем буса, которая больше идёт по классу "река-море", но чтобы настолько. Может ну её, новую лодью. Побегаем на бусах пока что. А с другой стороны для хорошего пиратства нужен кораблик повместительней. Не столько для груза, сколько для команды. Ведь Сильвестр людей до сих пор подбирает. Ну а когда шхуну сготовим, лодью и по назначению использовать можно. Вот только казна тоже не бездонная. В общем, посчитать надо, хотя, а Малой для чего тогда? Он-то уж точно всё прикинул.

- Выделить сможем?

- Да, княже, вот только в самый обрез всё будет. Коли какой форс-мажор, как ты говоришь, случится, лишней копейки у нас не сыщется.

- На товары хватит? А на жалование тем, кого привезём?

- На товары да, хватит. А вот людишкам трудно сказать. Ведь неизвестно, сколь много их будет.

- Хм, тогда скажи мастеру нет. Покамест и бусами обойдёмся. Ну, что там у нас дальше-то?

Дни летели с быстротой молнии, а количество вопросов, требующих решения, казалось, не уменьшалось. И это при том, что Сильвестр взял большую часть на себя. Нет, воистину, с приказчиком ему повезло. Вот только одного его мало, нужны люди, и люди грамотные. Да ещё такие, что готовы поехать за море, поработать торговым представителем. Иначе дело компании с места не сдвинешь. Иноземцы недаром о торговых дворах пекутся, понимают их выгоду.

Судно на этот раз забили под самую завязку. Кроме товара пополнили и абордажную команду, отчего люди размещались ныне как сельди в бочке. Нет, всё же судно надо менять. Десять мореходов и три десятка воинов - для лёгкой бусы явный перебор. Хорошо хоть ивангородские власти на такое количество "охранников" внимания не обращают. Хотя серебришко излишне любопытным всё же отложено.

Но вот, наконец, все приготовления окончены. Сброшены чалки и подгоняемая быстрым течением Наровы буса резво миновала речное устье, плавно закачавшись на покатой зеленоватой волне. Низменный берег, поросший кустарником, начал потихоньку отдаляться, единственный парус наполнился ветром, и судно скользнуло вперёд, в синюю дымку.

* * *

- Парус на горизонте! Ещё парус на горизонте!

Тимка-зуёк, взятый для обучения морскому делу, сидя верхом на рее свесив босые ноги и держась рукой за мачту, указывал куда-то в сторону носа.

Крик паренька оторвал князя и кормщика прямо от очередного занятия. С помощью посоха Якова они пытались определить широту судна путём измерения высоты солнца.

- Сколько парусов? - громко гаркнул Гридя в рупор.

Да-да, ещё год назад, глядя на всё это безобразие, связанное с передачей сигналов, Андрей задумался над таким, казалось бы, привычным предметом, как простейший рупор. Хотя, кому и простейший, а в реале изобретён он был только в 17 веке. Просто Андрей-то его видел, и даже не зная, как он работает, мог обрисовать, что ему нужно. Методом проб и ошибок кузнецы справили, наконец, вполне рабочий, хоть и тяжеловатый вариант и вот теперь Сильвестр привёз его на опробование. Надо сказать, рупор очень понравился Гриде, особенно когда пришлось ему перекрикивать свист ветра в снастях, отдавая приказы.

- Два! Два паруса!

Кормщик повернулся к невозмутимо стоявшему на корме Андрею.

- Два паруса, княже. А где-то рядом остров Аэгна, будь он проклят.

Андрей молча кивнул головой. Да, остров Аэгна, расположенный в виду ливонского Ревеля, был давно облюбован пиратами, сделавшими его своей базой. Оттуда они нападали на купеческие суда и туда свозили добычу и пленников, прежде чем продать их на городских рынках. Причём власти вполне знали о таком "бизнесе" некоторых своих граждан, но предпочитали закрывать на всё глаза, а то и сами принимали в нём участие.

- Отойдём в море и посмотрим, что эти господа будут делать. Коль мимо пройдут, то и доброго им пути, а коль погонятся... Ну, там и посмотрим.

Следующие два часа прошли спокойно, хотя и стало понятно, что неизвестные корабли идут наперерез бусе. В который раз Андрей пожалел об отсутствии бинокля или, хотя бы подзорной трубы. Блин, и ведь линзы-то уже делают. Надо было закупить несколько штук и справить такую нужную вещь. Да, на просветлённую оптику это будет вряд ли похоже, но хоть какое-то изображение даст. А теперь вот гадай, кто это там такой борзый!

Спустя ещё два часа корабли приблизились настолько, что их уже вполне можно было рассмотреть и невооружённым взглядом.

- Что скажешь, кормщик?

- Доньский бот и краер, князь.

- Сколько у них может быть людей?

- Краер большой, думаю, человек сорок легко взял. Ну а на боте пятнадцать. Но может быть и больше, если они ревельские.

- Насколько больше?

- Полсотни на краер вместится. А то и все шесть десятков. Да и на бот три десятка набьются. Если довернём, то от него точно уйдём. Не догнать ему нас, а вот краер не знаю. Три мачты, два паруса простых и один латинский. Видать недавно переделывали. И идёт ходко.

- А давай потягаемся! - в каком-то мальчишеском запале воскликнул князь. - Доворачивай под ветер и поглядим.

И вновь полетели часы. Гонка парусных судов штука неспешная. Иной раз по нескольку дней длились такие вот преследования, и случалось, что преследуемый успевал добежать до ближайшего порта, прежде чем преследователь мог хоть что-то ним сделать.

Зато скоро стало понятно, что краер действительно хороший ходок. Гонясь за бусой, он всё дальше и дальше уходил от бота. И князь, глядя на него, начал задумываться о прихватизации кораблика. Нет, а что? Коли деньжат на хорошую лодью нет, то почему бы её у товарищей пиратов не позаимствовать? Зря, что ли, они за ним увязались? Перевес в людях, конечно, большой, но у него нонеча для таких вот любителей халявы сюрприз заготовлен. Ага, мушкетоном зовут. Спасибо Айболиту, напомнил. Помните старый фильм Айболит 66, где Бармалей ходит с интересной такой штуковиной, словно с раструбом на конце? Вот-вот. И Андрей про него вспомнил, когда ему буквально оскомину набила вдруг ожившая в памяти песенка про героев, что всегда идут в обход. Не, ну не идиот ли? Да, самопалы пищальников палят не быстро, не далеко и не точно, но разве это основание отказываться от огнестрела? Ему что, снайперская стрельба нужна? Нет, ему нужно массовое поражение живой силы, а для этого хорошо подходит картечь. Картечь, а не пули! И ведь предки были тоже не дураки и нечто подобное вполне себе придумали. Причём совсем совсем рядом по времени.

Уже скоро, в 20-х годах XVI века испанцы усовершенствуют аркебуз, который, после этого станут именовать мушкетом. По сравнению со своим предшественником, он пробивал самые прочные латы, что имело решающее значение в борьбе с тяжелой кавалерией. Однако мушкет имел и ряд серьезных недостатков. Главными из них была сильная отдача и низкая скорострельность. Кроме того, он оказался слишком громоздким для всадников и моряков. Вроде бы выход напрашивался сам собой - нужно было укоротить и облегчить оружие. Но тогда значительно сократится дальность и точность стрельбы, что при всё той же низкой скорострельности ставили на таком оружии крест. Но тут чьи то умные головы решат ствол короткого мушкета оснастить раструбом, а вместо пули использовать крупную дробь. Так, приблизительно в середине XVI века, в Европе и появится новое оружие - мушкетон или боевой дробовик.

Вот только зачем ждать, если он может подобное повторить? И работа закипела. Первые полученные образцы были годны только в переделку, но потихоньку вотчинный кузнец набирался опыта и где-то через год выдал-таки удобоваримый вариант.

Он представлял собой короткое и довольно тяжелое гладкоствольное дульнозарядное ружье с фитильным замком, канал ствола которого расширялся к дулу и заканчивался воронкообразным раструбом, благодаря которому заряд из 10-12 картечин при выстреле разлетался в разные стороны. Дальность стрельбы из этого прообраза мушкетона была невелика - всего около 30 шагов, но в остальном оружие было неплохим.

Во-первых, стрелять можно было навскидку, практически не целясь.

Во-вторых, при определенном везении, один дробовой выстрел мог убить либо ранить сразу несколько человек.

В-третьих, меньшие габариты и раструб на конце ствола значительно облегчали и, соответственно, ускоряли заряжание оружия. В результате скорострельность повысилась до 3-5 выстрелов в минуту.

В-четвертых, мушкетон был очень нетребователен к боеприпасам. В критической ситуации его можно было зарядить всем, что попалось под руку и подходило по диаметру канала ствола - рублеными гвоздями, битым стеклом, мелкими камнями и тому подобным.

Ну а точность компенсировалась большой площадью поражения при стрельбе картечью. Тем более в морском сражении мушкетон будет использоваться при абордаже, где большая дальность стрельбы не имеет особого значения, а огонь ведётся почти в упор. Зато высокая плотность огня, позволит буквально сметать все живое с верхней палубы, и будет более кстати, поскольку даст стрелявшим ощутимое преимущество в предстоящей рукопашной схватке.

Правда быстро оснастить свою армию этим оружием князь не мог, так как на его изготовление шла не болотная, а хорошая покупная руда, да и фитильные замки тоже приходилось закупать. Задача перед кузнецом, конечно, была поставлена, чтоб научился такие замки делать, но нельзя объять необъятное. Кузнец ведь не только разросшуюся армию князя, он ещё и вотчину обихаживал. А забить на крестьян не давали остатки старого воспитания. Со временем, конечно, будет у него своё производство, но пока что всё упиралось в мощности и кадры. Пришлось стволы заказывать у городских умельцев, тратя драгоценное серебро, но овчинка выделки стоила. И вот ныне на борту бусы хранилось три десятка ещё нигде ранее не виданных ружей, которым вскоре предстояло пройти первую проверку боем.

Словно решив подтолкнуть князя к действию, ветер, что гнал бусу прочь от пиратов половину дня, после обеда стал менять своё направление, отдавая тем самым преимущество в ходе пиратскому краеру. Теперь, чтобы вновь встать на полный ветер, русичам нужно было довернуть, но манёвр этот предстояло совершать в сторону преследователей.

Повинуясь кивку князя, кормщик упёрся босыми ногами в палубу и, навалившись на румпель, заставил бусу увалиться под ветер. Теперь оба судна начали сближаться.

На баке краера неожиданно вспухло белое облако дыма. Там, поняв, что добыча опять может проскочить мимо, причём буквально под носом, решили припугнуть купца, заодно окончательно обозначив свои намерения. Что ж, Андрей тоже принял решение.

- Брони вздеть, картечницы к бою! Гридя, как будем расходиться, доверни.

А ведь страшно! От избытка адреналина в крови его даже потряхивать начало.

Скинув кафтан, он стал натягивать кольчугу прямо на рубаху. А уже поверх опять натянул кафтан. Со стороны и не заметно, что в броне. Свои мушкетоны отложил в сторону, лишь убедившись, что фитиль не потух.

Вблизи краер оказался очень даже крупным кораблём. Его борт почти на метр возвышался над бусой, и был он явно длиннее русского судна. И даже то, что на нём отсутствовали высокие надстройки - так и называемые кормовой и носовой замки - преимущество в абордаже всё равно оставалось за ним. Без хорошей артиллерии у кого борт выше тому и лучше. Недаром ахтеркастл и форкастл просуществуют на кораблях вплоть до восемнадцатого века.

Поняв, что ждать больше нечего, князь взмахнул рукой:

- На абордаж!

На краере, увидев, что добыча сама идёт к ним, принялись радостно вопить и размахивать руками. Они были уверенны в победе! Не дожидаясь подхода товарища - чего Андрей боялся больше всего - ревельцы поспешили в бой. Вскоре кошки с глухим стуком воткнулись в борт бусы и подтянули её к краеру. И тут ревельцы нарвались на неприятный сюрприз. Отовсюду: из люка трюма, кормовой каюты, из-под откинутой рогожи или просто прячущиеся до времени за фальшбортом возникли вдруг на палубе вооружённые воины, направившие на атакующих непривычного вида стволы. Залпы мушкетонов загремели один за другим, посылая в толпу град картечи, а хороший ветер быстро сносил клубы порохового дыма за борт. Нет, всё же огнестрел, пусть и с фитильным замком, это сила! Первую волну нападавших смыло гарантированно, ведь при стрельбе практически в упор не каждый доспех картечь сдержит. А пираты в большинстве своём были одеты лишь в нагрудные кирасы. И потому ставка на огневой бой сыграла полностью. Ну а потом в дело пошли сабли и вскоре яростный звон клинков заглушил все звуки. Исход боя всё ещё решался железом.

А ведь в умении владеть холодным оружием большинство пиратов всегда уступало подготовленным воинам. Потому те, кто с князем был уже не первый день, уверенно дрались на скользкой от воды и крови палубе, постепенно переламывая ход боя в свою пользу. Через некоторое время всё было кончено. Первоначальный запал ревельцев утих, а после того, как Андрей насадил на саблю какого-то хлыща, махавшего своим мечом и отдававшего команды, из них словно выдернули внутренний стержень. Сначала прекратил сопротивление и бросил оружие один, потом другой. Двое не нашли ничего лучше, чем броситься за борт. Потоки крови растекались по палубе. Молили о пощаде раненые. Их осматривали. Тех, чьи ранения были признаны смертельными, добивали. Убитых сбрасывали в море, предварительно обшарив карманы и сняв всё имеющее хоть какую-то ценность. Тут же рубили верёвки, стягивающие два корабля. Все помнили о приближающемся боте и готовились к новому бою.

Вот только нового боя так и не произошло. Капитан каботажника решил не испытывать судьбу. Поняв, что краер захвачен, он предпочёл повернуть домой. И Андрей был рад такому решению. Его абордажная команда лишилась двух бойцов, остальные имели ранения разной степени тяжести. Зато он стал обладателем вполне неплохого кораблика.

Старый его хозяин многое сделал для улучшения ходкости, да и содержал вполне себе пристойно. А уж замена бизани на латинский парус и вовсе было драгоценным подарком само по себе. Одно было плохо, строен он был всё по той же клинкерной технологии, но тут уж по поговорке: дарёному коню в зубы не смотрят. Зато четыре небольших вертлюжных пушки делали кораблик грозным противником. Это счастье, что ревельцы не стали лупить картечью по бусе, а предпочли сразу схватиться за сабельки. Иначе потерь бы было значительно больше.

Разобравшись с добычей и наведя порядок на палубах, Андрей задумался о дальнейших действиях. Совершенно неожиданно у него на руках оказалось почти полтора десятка пленников, которых можно было либо казнить, как пиратов, либо продать тем же татарам (чай не православные) или обменять их на русский полон. И не говорите, что жестоко. Каждый сам свою судьбу выбирает. И он тоже. Зато как по его, то обмен вполне себе приемлемый: полтора десятка душегубов за полтора десятка русичей, вернутых в хозяйство. Или кто-то думает, что морского разбойника можно к сохе поставить да без надёжного присмотра оставить?

Вот только для этого придётся возвращаться, а время и без того поджимало. Так что, видимо, придётся разделяться. Перегрузить весь груз с бусы на краер и идти в Любек, имея немца-шкипера под рукой. Заодно попробует самостоятельно с судном управиться. Ну а Гридя с ранеными и пленниками домой пойдёт. Там Сильвестр своё дело знает, да и он письмецо черкнёт. Да, скорее всего так и придётся поступить.

Гридя, которому сей план был вскоре озвучен, собирался недолго. Отобрал четверых мореходов, чтоб с парусом справиться могли, и занялся перегрузкой товаров. Оно, конечно, на бусе всё уже уложено было как надо, но уж слишком тесновато стало на её борту. А ведь обратно ещё и людей везти придётся. Да и сам он не так давно мечтал о вместительной мореходной лодье. Вот и получил кораблик тонн в 60 водоизмещением. Мореходов, правда, для такого кораблика у него в обрез было, но для первого раза и дружинушка подсобит, а потом в новогородских землях наймём недостающих.

Вот так получилось, что следующим утром корабли под одинаковым флагом разошлись в разные стороны. Бусе до дома было значительно ближе, но и шанс нарваться на разбойников тоже был выше. Зато успеет до ледостава в Новгород вернуться. Всё же для открытого моря маловат был кораблик, а потому ходить ему отныне вместе с другой бусой из Новгорода в Выборг или Борго. А для нарвского плавания суда нужны покрепче и повместительнее.