Больше до самого Любека никаких приключений не свершилось и краер, переименованный в "Святого Николая", благополучно бросил якорь на рейде столицы Ганзы.

Здесь уже начали работать договорённости с Мюлихом: русский груз был принят, обсчитан и на получившуюся сумму в трюма краера были загружены любекские товары. А вот Хинрих Брунс подкачал. Точнее, это Андрей, скорее всего, завысил ожидания. В общем, к исходному дню на "Святой Николай" взошли лишь две семьи: самого Брунса и литейщика Коппа, так же решившая попытать счастье на чужбине. Впрочем, учитывая, что у него так и не появилось государево разрешение на найм инородцев, и этого было много, ведь их ещё нужно было контрабандно доставить до мест, где им предстояло трудиться.

Обратный путь получился скорым, ведь теперь не нужно было подолгу ожидать попутного ветра. Хотя, поначалу, мореходам и было трудно, но опыт и практика вещи воистину великие: весь обратный путь они уже вполне сносно работали с парусами, позволяя краеру идти своим курсом практически при любом ветре.

В общем, до Тютерса они добежали довольно таки быстро, однако в знакомой бухточке их уже поджидал Гридя, пришедший туда на небольшом карбасе. Именно отсюда должна была начаться операция по незаконному въезду княжих работников. Как таковой пограничной стражи в этом мире ещё не существовало, и возможности проскочить мимо государевых застав было просто валом. Саму операцию взвалили на плечи Годима, тем более что Брунсов как раз и нужно было доставить в родные Бережичи, ну а Коппы тронутся в камские земли уже по зимнику.

Сбросив гостей, краер теперь вполне официально появился на виду у норовских таможенников и спокойно бросил якорь в ожидании их появления. Благодаря Гриде и Сильвестру дьячки уже знали об очередной напасти корабельщиков, а потому разрешение на вход было легко получено и вскоре краер с тихим стуком приткнулся у причала, открыв трюмы для разгрузки.

Впереди предстояло ещё много работы, ведь с разгруженного судна нужно было снять всю оснастку и вытащить его на берег, подготовив к зимовке. Но этой работой займётся уже ревельский шкипер, как полновластный работник компании, за что ему в карман ныне стабильно капали серебряные монеты. А вот Андрею предстояло провести зимний марафон по знатным семействам, завлекая их в дольщики. И главной надеждой тут был, конечно, Василь Васильич. Имея в компаньонах такого человека, можно было не бояться, что молодую компанию сожрут до того, как она оперится.

Но прежде чем покинуть портовое село, князь в сопровождении дружины заехал в гости к ивангородскому наместнику, чтобы решить вопрос с землёй под строительство. Не с пустыми руками, как понимаете, ехал.

Город-крепость вырос по указу Ивана III Васильевича в 12 верстах от берега залива быстро став форпостом русской земли на Западе, на границе с Ливонией. Место для него выбрали очень удобное. Девичью году, на которой Ивангород был поставлен, с трёх сторон защищала быстрая Нарова, делающая в этом месте сильный изгиб. Понимая всю важность крепости-порта, а так же учитывая все недочёты, что выявили прошедшие войны, уже сын основателя повелел поставить в городе новую крепость, чтобы улучшить её обороноспособность.

Прямо напротив, на левом обрубистом берегу реки Наровы высился замок с высокой четырёхугольной башней, построенной из плитняка. Это ливонский город Нарва. От русской крепости до рыцарского замка всего шестьдесят саженей и русские пушки вполне добивают до неё.

Несмотря на жаркий денёк, в большой комнате наместничной избы, было прохладно. Воевода был ростом невысок, зато выделялся своими объёмами. Вьющиеся от природы волосы уже тронула благородная седина, а узкая борода росла почти до пояса. Гостя принял с распростёртыми объятиями: всё же, как-никак Шуйский, а Шуйские в поморских землях это было имя. Да и с Великим Немым гость был в хороших отношениях. Так почему бы и не приветить человека, а там, глядишь, и он чем поможет. В жизни ведь всё случиться может.

От предложенного угощения Андрей и не подумал отказываться: и хозяина обижать не след, да и проголодался в дороге. Стол накрыли прямо в горнице. Поскольку день был постный, то преобладали на нём рыбные блюда. Андрей с большим удовольствием отведал отварного осётра, пожевал пирог с грибами. А вот хмельного не пригубил, высказав туже мысль, что и любекскому олигарху. Воевода словам князя подивился, но тут же нашёл выход. Вместо иноземного вина на стол встала корчага с мёдом. А вот медовуху князь любил, что в той, что в этой жизни. Особливо на берёзовом соке стоянную. Так что угощение вышло на славу.

- И почто тому купчишке благоволишь так, князь?

- А пото, что он мой человек. Он товары продал, мне в кубышку серебро упало. Чем больше у него товара, тем больше мне навара. Но товар на землю не сложишь, для него амбары нужны, а землицы под строения нету. Всё купцы новогородские выкупили. Право слово, не на государевой же трети моему человечку строится.

- Ну, княже, любой вопрос решаем. А купчишка твой зело силён. Уже дважды морских разбойников побил.

- Ну ещё бы, я ж ему своих дружинников в охрану даю. А что, сильно разбойники те мешают?

- Ой, князь, - махнул рукой воевода, - иной год спасу торговому люду от них нет. Некоторые лодьи топят, некоторые в полон берут. Купцы мне пишут, жалуются, а что я могу. Шлю ревельцам письма, а те от всего открещиваются. За руку-то их никто не ловил. А в море обороняться я не в силах. Нет у меня лодий.

- Так обскажи купцам, чтоб не к тебе слёзно жаловаться бежали, а объединялись в ватаги и так бы и шли караваном, как то немцы делают. Да пусть в складчину возьмут одну лодью с воинами, чтоб было кому силу показать. Вон мой купчишка сам говоришь, уже двоих побил. Морские разбойники токмо силу понимают.

- Так-то оно так, да кто ж из толстосумов этих раскошеливаться захочет?

- Да тот, кто барыши считать умеет. А коли не захотят, так и плюнь на них. Ты, воевода, человек государев, твоя доля - крепость блюсти, а не лодьи купеческие.

Дальнейший разговор плавно перешёл к проблемам самого князя и его "купца" и окончился взаимными договорённостями. Потом, по обычаю, пришло время подарков. Для хорошего человека не жалко. Да и для дела выгодно: как известно, "таможня даёт добро" нужно не только в фильмах. А таможенные дьяки ведь под воеводой ходят. Расстались князь и воевода вполне довольные друг другом.

В Великий Новгород Андрей направился Ивангородской дорогой, проложенной ещё повеленьем старого государя, не дожидаясь обоза с товарами. Всем этим занимался приказчик, которому для охраны оставили десяток воинов из личной дружины князя.

Дорога эта служила самым коротким путём доставки продовольствия и грузов, а, в случае необходимости и войск. Но хоть путь и был самый короткий и почти прямой, но оставался довольно трудным. Он проходил по западной части Водской пятины, причём почти сразу от Новгорода дорога уходила в непроходимые Мшинские болота у озера Вялье, и почти треть пути представляла собой гать из связанных брёвен, набросанных прямо в болото. Поскольку дорога была важна, то по её краям уже появились ямы, пункты замены лошадей и деревни, в которых жили дорожные рабочие - гать и вообще дорогу приходилось часто подновлять. Впрочем, это не мешало купцам жаловаться на качество дороги, которая не позволяла перевозить тяжёлые грузы, на отсутствие мостов и ночлега.

В Ям-городе ему передали письмо от Годима, в котором тот сообщал, что счастливо миновал все преграды и ныне держит путь в вотчину. Что ж, это радовало, но самой проблемы не снимало. Срочно требовалось выпросить, вымолить да любым путём заполучить от государя жалованную грамоту на право нанимать иноземцев. Иначе вся работа встанет колом.

В славный город Новгород князь въезжал поутру, едва открылись крепостные ворота. После Любека он уже не казался ему таким большим и богатым, да и шумным тоже. Но всё же чувствовалось, что в городе крутится довольно крупный капитал. Да и образ жизни горожан был всё же ближе к европейскому. Впрочем, сам Андрей не считал это ни хорошим, ни плохим и принимал это просто как данность. Но вот наконец-то показались и ворота Торгового дома, который по совместительству стал и новгородской резиденцией князя. Измученные долгой дорогой всадники споро втянулись во двор, где их ждали вкусный обед и горячая банька.

Весь последующий день ушёл на самообслуживание, а то и кони и всадники уже пахли одинаково. Ну а следующим утром, когда князь наслаждался горячим взваром и вареньем, на подворье Торгового дома прибыл Сильвестр с каким-то незнакомцем. Это был кряжистый мужик лет сорока, с обветренным, морщинистым лицом и выцветшими волосами. На его грубоватом лице удивительно смотрелись голубые глаза, ярко выделявшиеся из-под кустистых бровей, в которых так и читалось недоверие.

- Позволь познакомить тебя княже с человеком, который, как и я в своё время обучался в университете славного города Ростока. Токмо, в отличие от меня, он имматрикуляцию не проходил, а посещал занятия на свободных правах.

Теперь Андрей уже с интересом оглядел незнакомца. Ну что за страна у нас такая? Вот стоят перед ним два человека с высшим образованием, а толку-то им от него? Стоило архиепископу Геннадию умереть, и раскидали их, затюкали дьяки да церковники, обвинив чуть ли не в сотрудничестве с еретиками. Вот и разбежались, забились как мыши в норки, лишь бы оставили, лишь бы не трогали. А вот фиг, коль вам не надо, то нам-то образованные людишки позарез нужны.

- Данило больше книги для архиепископа скупал, но учился гораздо.

- А сам-то что молчит? - хмыкнул Андрей, вперив взгляд в мужичка.

- Да не верит он, княже. Опосля того, как Ондрюшку, ещё одного студиоза нашего сожгли с другими еретиками, так и пропал из Новгорода. Лишь пару лет назад возвратился да на глаза мне попался. Меня-то, как ты знаешь, от суда грамотка архиепископская защитила, а всё одно, страшно было. А уж что остальные товарищи пережили и подумать страшно. Ныне вот, помогаю, как могу.

- Понятно. Ну а ты, Данило-мастер чем жил-то? - уже напрямую обратился князь к мужику.

- Крутился в ватажки, да за мехом иль зубом рыбьим хаживал, княже.

- И на Белом море бывал?

- То море не ведаю, княже. А мы всё более к Студёному хаживали.

Андрей мысленно чертыхнулся с досады. Ну конечно, какое Белое море! Он бы ещё про Шпицберген бы поинтересовался. А вот мужичок разом стал ещё более интересен. Балтика что? Балтика лужа - Зунд закроют и прощевай торговля. А вот с Арх..., а чёрт, с Холмогор, конечно-же, путь в Европу прямой и беспошлинный. И вот ведь странность какая: русские люди об сём пути знают, бывало послы по нему до самой Дании доходили, а пользовать его для торговли как-то недосуг. Точнее, поморы-то к норвегам ходят, но то так, местный каботаж, а вот чтоб развернуться от всей души, то никак. А ведь путь от Великого Устюга до Холмогор давно уже наезжен. Ну, зато вот и будет мужику задание: просчитать логистику для доставки товаров, с учётом всех таможен, будь они неладны. Впрочем, и ватаги на Грумант тоже не лишними будут. Барыш они приносят славный. А там и до китобойного промысла руки дойдут. Ворвань вскоре ух как в цене возрастёт! Эх, нам бы время да денег побольше, да завистников поменьше, уж мы б развернулись!

- Это хорошо, что те места тебе знакомы. Но о том после разговор будет. Сильвестр, ты сам всё знаешь. Как обычно, берём на испытательный срок, а дальше по итогам. Заодно вот и задание: разбить места под дом и амбары и подготовить всё для строительства в Норовском.

- Да, княже.

- И что там про нашу школу? Мне тут птички напели, что на Софийской стороне вполне себе такая есть. Для дворян да житьих, из тех кто побогаче.

- Нашёл нескольких обучителей, княже.

- Ну и? Проект я тебе дал? Дал. Ты его обсчитал, во сколько он нам выйдет?

- Дороговато, княже. Малый двор с избой сорок рублёв, но может и подешевле найдём, да жалование, как ты сказал ежели по три рубли в год, то как есть пятнадцать рублей только обучители выйдут, а ещё листы для писания. Пособия, для обучения нужные, уже найдены и куплены мною. Всё, как ты заказывал: и "Грамматика" есть, и "Цифирная счётная мудрость", и "Хронограф", и даже "Космография". Только и стоило это денег немалых.

- А ты думал наука вещь дешёвая? Нет, Сильвестр, образованные люди оттого и ценятся, что дорого их обучение. А нам ведь ещё и языки учить надобно. И не только греческий, а и немецких земель разных. Да и латынь, вестимо, тоже. Ты вот, Данило, латынь-то не забыл?

- Не совсем, княже. Ране лучше на ней гутарил, но вспоминать, не заново учить.

- Ну так вспоминай. И немецкий вспоминай. "Гаудеамусы" петь не будем, но учить наших людей нужно, как в том университете. Что бы и цифирь знали и слово божье, как отче наш цитировали. Ну, в общем, цели определены, задачи поставлены, за работу товарищи, за работу.

* * *

Гаудеамус игитур, ювенес дум суумус.

Песня из студенческой юности после слов князя сама всплыла в памяти. Ах, какое это было весёлое время. Епископ новгородский, отправляя их за рубеж, велел учиться прилежно, но на прелести латинские не поддаваться. И то и то они выполняли с превеликою охотой. Зачем им чужая вера, коль своя есть? Ну а девки - девки это же другое. Хотя до девок более Сильвестр жаден был, а он да Ондрюшка больше по окрестностям рыскали, книги да свитки для Геннадия собирали. Их-то именно для того и отправляли. Это Сильвестр целенаправлено учиться ехал. Но Данило на то не обижался. Архиепископ учиться им не запрещал, а на занятия и без них много кто свободным образом ходил. А потом попали они в мастерскую, где учёные немцы книги печатали, и прикипел тогда Данила к книгопечатной машине всем сердцем. Хотел такую на Русь привезти, тем более, что сам архиепископ о таком стане разговор заводил и в письме повелел всё как есть прознать. Оттого Данила у тех немцев часто крутился, станок тот печатный со всех сторон разглядел, и работать на нём наловчился. С тем и на Русь возвернулся.

Нет, хороша чужая земля, да своя во сто крат лучше! Вот только после смерти архиепископа обернулась она для своих сынов мачехой. Он-то быстро сообразил, куда ветер дует, а вот Ондрюшка не поверил. И сгорел на костре, как еретик. Ну а он в простые ватажники подался. От людей подальше. Заматерел в походах, деньгу кой-какую скопил, да спустя время потянуло в Новгород со страшной силой. Не выдержал, возвернулся. За прошедшие годы позабыли о нём в горних сферах. Но то к лучшему. Стал он по новой жизнь устраивать. А потом повстречал Сильвестра, что тогда в служках у наместника подвязался. Не подвёл старый друг, подсобил. А теперь вот привёл к молодому князю в службу проситься. Он-то, по началу, отнекиваться пробовал, но Сильвестр уж очень напорист был. А уж как князя расписывал: и умён, и образован. Ну, то Даниле не в новинку. Уж какие люди вокруг Геннадия вращались и не передать. Но Сильвестру и тут его удивить удалось:

- Сижу как-то, бумаги расписываю и вдруг вспомнился наш студенческий гимн. Ну, вот сижу, значит, тихо напеваю, задумался. И вдруг слышу, кто-то подпевает. Поднял глаза, а это князь зашёл. И ведь не учился он нигде, а песнь знает. И латынь у него хорошая. Но тут-то всё понятно, латыни его сам Митя Герасимов учил, а вот откуда он песню знает, даже ума не приложу.

Вот только чем больше расхваливал князя Сильвестр, тем меньше хотелось к нему идти. Уж больно тот покойного архиепископа напоминал. Этак, глядишь, и в еретики наново попадёшь. Но дал себя уговорить, а теперь и не знает, что и думать.

Молодой князь действительно был необычен. Знатный человек, а печётся о делах, в которых иные и менее знатные нос сунуть отказывались. Мол, не их это дело. А тут и воин справный, и в науках знаток, и в деле морском - трудном деле - справляется. Чудный князь, но жалованье платит своим людям отменное. А у него ведь за спиной и жена, и детишки малые. Так что прав Сильвестр, лучше ему, пожалуй, предложенья не найти.

- А что за срок такой, испытательный? - поинтересовался он у старого товарища, когда они вышли на мощёную деревянными плахами улицу.

- А то князь придумал. Берём человека на половинное жалованье и смотрим, что он умеет, да как. Коли подходит, то правим покрут чин по чину, а коли видно, что человечек с гнильцой, али глуп да не справляется, то такому от ворот поворот. Тут с этим строго. Но зато те, кто покрутился, на жизнь жаловаться точно не будут.

- Странный какой-то князь, - вздохнул Данило.

- Это точно, - легко согласился Сильвестр. - Зато, поверь мне на слово, работать с ним легко, коли правила не нарушаешь.

- А коли нарушишь?

- Пропадёшь, - сразу посуровел старый товарищ.

- Как?

- А вот так! Был человечек, и нету. Потому как основное правило: верность. Но об том отдельный разговор будет. Зато много ты знаешь князей да бояр, с которыми ты, простой подьячий, поговорить можешь о том же мироздании? А с князем можно. И сдаётся мне, что о мире нашем он поболее университетских профессоров знает.

- А ну как еретиком признают?

- Тут, я ничего не скажу. Но покамест с церковью нашей князь близок. По заказу самого митрополита книгопечатный станок сооружает. По весне от немца Швайпольта шрифты привезли. Кстати, ты же с печатным станом дело имел?

- Было дело, а что?

- Вот я дурень, - хлопнул себя Сильвестр по лбу. - Ладно, завтра всё князю обскажу, но чую, придётся тебе в дорогу собираться.

- Это ещё зачем?

- Как зачем? Печатный-то двор в самой Москве ставим. Понимать надо.

- Ну её, эту Москву.

- Э, паря. Не хочешь, никто тебя там силком держать не станет. Как наш князь говорит: запустишь производство и домой.

- Вот как даже? Ну и задал ты мне загадку, Сильвестр. И хочется, и боязно.

- Брось, Данила. Я ведь тоже, когда от наместника к князю переходил, всё разрывался. А сейчас прямо скажу: что-что, а образование князь уважает. И коль работа у тебя в руках горит, то и милостью его обойдён не будешь. Да и капитал пристроить можешь знатно.

- Как это?

- Да в компанию вложить. На рейс. Лодья туда-сюда сходила, ты с наваром денежки забрал.

- А коль потопнет или люди разбойные переймут? Их и в Студёном море хватает, бывало, наскочат норвеги и поминай как звали. А уж тут завсегда разбойников хватало.

- А то не твои проблемы. Вот коль складником пойдёшь, то да, там протори на всех распределяют, но и доход, коль плавание удачно будет, тоже выше, чем у тебя. А дольщик завсегда с деньгой будет, хоть и малой.

- Хитро всё как-то, - произнёс Данила, задумчиво почёсывая затылок. - Словно в неметчине.

- Так я ж и говорю. Князь умён. Он чужие обычаи под себя ломает, дабы они ему доход приносили. Так что поверь старому другу, собирай вещи и поезжай, наладь печатное дело. А князь тебя наградит всенепременно. За жену с детишками не беспокойся, я тут за ними пригляжу, подсоблю, коли что.

В ответ Данила только хэкнул, хотя внутри понимал, что уже согласен пойти на службу к молодому князю. Потому как самому интересно стало. Потому как мечтания юности вдруг сбываться стали. А значит и верно, придётся вещи собирать в дальнюю дорогу. Ну да Москва чай не Студёное море, выживем.

* * *

На улице Рогатица, что пролегла на Торговой стороне Великого Новгорода, раскинулся большой двор, обнесённый высоким тыном с башенкой над воротами. А за тыном на каменном фундаменте вознёсся двухэтажный кирпичный дом, окружённый садом.

Ярким осенним днём, когда жара ещё напоминала об ушедшем лете, а пожелтевший лист, опавший на мощёную колодами дорожку, уже говорил о другом, в светлой горнице на втором этаже сидели разодетые в дорогие одежды двое немолодых уже мужчин. Хоть и выглядели они по-разному, но были чем-то неуловимо похожи, потому как оба были родными братьями.

Владимир и Василий Таракановы были сыновьями московского гостя Никиты Тараканова, что переселился в Новгород аккурат после его присоединения к Московскому княжеству. Таракановы очень быстро стали влиятельной и успешной торговой династией Новгорода, охотно вкладывавшей средства в городское благоустройство и храмовое строительство. Владели они и обширными землями в новгородчине с которых получали доходом и деньги, и хлеб, и белок, и сыры, и пятки льна. Присматривались к далёкому Каргопольскому уезду, где конкурирующий с ними Ивашка Елизаров держал свои вотчины. В том полурусском, далёком от Новгорода и важных дорог районе находились богатые железные и рыбные угодья, пропустить которые мимо своих рук братьям-купцам было просто невмоготу. Знали их и в Москве. Совсем недавно по прямому указу государя Владимир Тараканов руководил постройкой новой крепости в Ивангороде.

Вообще братья в той истории, что здесь помнил только Андрей, были довольно-таки хорошими купцами. Смелыми, предприимчивыми и в чём-то очень дальновидными. Ведь это именно их корабль первым в 1517 году достиг Копенгагена, а десяток лет спустя и Антверпена. Но всё же, по сути своей, были они, как и большинство торговых гостей русских, простыми перекупами, создав свой капитал по принципу подешевле купить, подороже продать. Может потому их династии и прекращались так быстро: век, от силы полтора, а потом раззор и запустение. Ладно, Таракановы окончательно надорвались в ужасный год новгородской опричнины, и даже их дом отошёл под кабак, но другие-то? Саларевы, Елизаровы, Сырковы, Боровитиновы, Урвихвост, а в следующем столетии Шорин, Гусев. На их фоне Строгановы, с их тягой к промышленности и промыслам прошли через всю историю Империи, с 1517 по 1917 как какое-то разительное исключение, подчёркивающее правило. А ведь у Таракановых было всё: и благорасположение государей, и огромные капиталы и большие вотчины (не сравнить, конечно, со строгановской, но ведь их отец был богатым человеком уже в 1470 году, а Аника в 1517 только-только первые солеварницы покупал). Но они так и просидели на купле-продаже до самого конца. Андрей, размышляя над сим феноменом, даже начинал думать, что Аника тоже из попаданцев, потому как мыслил слегка по иному, чем большинство видных купцов, да и промышленников нынешнего времени. И именно он определил путь развития семьи на века вперёд.

Но вернёмся к братьям.

Сегодня они ждали в гости дорогого гостя, да простят мне эту тавтологию. Хотя насколько он будет дорогим, братья ещё не определились. С одной стороны небогатый князь с захудалыми вотчинами, каких в стране сотни, и многие из которых уже сидят на финансовой игле в виде займов. С таких просителей братья спесь давно сбивать научились, благо расположение государя им многое позволяло.

С другой, принадлежал сей князёк к могучему роду Шуйских, которых в Новгороде только последний дурак не знает, а уж дорогу переходить и таких не сыщется. И пусть ветви князь был боковой, но с Великим Немым последние годы он сильно сошёлся, а в Смоленске, люди говорят, вообще правой рукой того был. Вот и думай, как тут быть!

Так что многое зависело от самого разговора. К тому же доброхоты уже донесли, что непонятный Торговый дом, появившийся недавно в Новгороде, находится под патронажем их скорого гостя, а купец, которого никто, впрочем, не видел, а только его приказчиков, и вовсе из княжеских холопов происходит. Это может и было бы странно, если б не приставка Шуйский. Те с купцами давно уже дела водят. Так что осталось только посмотреть, что молодой князь хочет.

Гость появился точно к обеду, разодетый в бархат и парчу, в сопровождении десятка конных дружинников. Был он непозволительно молод для тех слухов, что собрали о нём таракановские людишки. Встречавшие его на крыльце братья многозначительно переглянулись: молодой да ранний!

Гость легко спрыгнул с коня и скорым шагом направился к ним. И это тоже о многом говорило понятливым людям. Ведь обычным стилем поведения княжат и бояр было стремление к неподвижности. Их движения отличались медлительностью, плавностью и широтой. Князь или боярин редко торопился. Он соблюдал достоинство и величавость. А вот гость, то ли по младости лет, то ли ещё почему, но явно привык к другому типу поведения. Да и основы красоты, что в последнее время стало проявляться у царедворцев - дородности - в нём не было ни на грамм. Он даже подпоясан был не под животом, как это делали многие, желающие выставить её напоказ, а по талии.

Подошедшего гостя встретили поклонами (как-никак, князь приехал, не брат-купец), вежливо спросили про здоровье, ответствовали про своё да проводили в горницу, где уже исходил паром накрытый стол. Кстати, вина на нём не было, хозяева как-то прознали про не любовь гостя к виноградному напитку, зато мёд был самый разный и лёгкий, и стоялый.

Перемены блюд следовали своей чередою, тарелки полнились костями (для чего, в принципе, их и выставляли на стол), серебряные бокалы никогда не пустовали, а разговоры велись на общие темы. Всё было чинно и делалось не спеша. И только когда все уже изрядно насытились, Василий, на правах старшего, предложил перейти к делу.

- Что же, дорогие хозяева, начнём, помолясь. Вы, поди, уже знаете, что человек мой хаживал в этом году за море. В самый Любек-град.

- Да, князь, слыхали об сём. Смел твой человек, коль ни моря, ни разбойников не побоялся.

- Да что ж тут такого, купцы? В иные времена только новгородские лодьи по морю и хаживали. А ныне до Риги дошли и считают, что дальнее плавание совершили. Ну да не об том разговор. В общем, был он в гостях у знатного купца тамошнего и тот купец готов закупать русский товар. И цену, при том, даёт хорошую. Вот тут всё сказано, - и Андрей небрежным движением бросил свёрнутый в трубу лист, перетянутый красной лентой (больше для антуража, чем для скрепления, просто так он часто в кино видел).

- Так почто твой человек, княже, сам не пришёл?

- Так ты б, Василий, его б и на порог не пустил, по худости-то его, а коли б пустил, то и разговор по-иному вёл. А я же вот что сказать хочу. Знаю, думали вы уже про то, как самим в дальние страны хаживать, а не только в Ливонию. Вот только одной думкою только дурак богатеет, а умные люди дела делают. Потому купцы и вопрошаю вас: не пора ли и вам лодьюшки в столь дальний град отправлять?

Василий Тараканов, крякнув, поднялся с лавки и, сделав пару шашков, спокойно взял со стола переписанные набело предложения Мюлиха и вдумчиво вчитался в написанные ровным полууставом строки. Пока он читал, разговор подхватил Владимир:

- Знаешь, князь, люди говорят, что за морем телушка - полушка...

- Ну да, - усмехнулся Андрей. - Знаю, знаю: только рубль перевоз. Однако ответь, мне, купчина, почто немцам это не мешает к нам ходить, а? Может, поговорка та в корне не верна? Немцы, чтоб вас до своих портов не допустить, готовы на всё: и демпинговать, и сговариваться, чтоб не покупать у вас товаров по вашей цене. А на тех, кто и этого не боится, спускают своих псов-пиратов. И что, как побитым собакам, уползти в свою конуру?

- Да, слыхали мы, слыхали, как твой купец тех разбойников побил, - молвил Василий, закончивший чтение. - Но большая охрана идёт взамен товара, а это убытки.

- Ивангород позволяет строить лодьи побольше, чем местные бусы. Вот и получится столь же товара и место под ратников. А лучше, как немцы, собираться в караваны и нанимать охранное судно. Вскладчину-то всё дешевле будет. Да и сами вы, вон в Ригу аж пяток лодий зараз отпускаете. Вот и пусть одна с воинами будет. Мало кто тогда напасть решиться.

- А в чём твой интерес, князь? - прямо спросил Василий Никитович.

- А в том, что одного скопом завсегда забьют. Потому, надобно мне, чтоб и иные купцы начали в дальние страны за море хаживать. Вы же, купчины, сидите на старых связях и боитесь хоть шаг в сторону сделать. Не стало Ганзы и всё, полегла торговлюшка. А ведь кроме Ганзы есть и иные немецкие земли. Даны, свеи - все идут к нам торговать. А сколь русских лодий было в Стекольне, а в Копенгагене? Вот то-то и оно. Так как, купцы, пойдёте в следующем году с моим человеком в Любек?

Братья молча переглянулись, а потом заговорил Василий:

- А ты, князь, не боишься, что мы всю любекскую торговлюшку под себя заберём?

- Нет, - весело отвествовал князь. - Потому как тот рынок и вам втроём не заполнить. В общем, коли согласны, то приказчик Малой все вопросы согласует с тем, кого вы укажите.

А про себя подумал: "нам сильно этот Любек не нужен, наша основная торговля в иных местах будет, но вот об сём я вам точно не скажу".

- Что же, предложение твоё суть интересное. Мы с братом его обдумаем. Как я понимаю, с делами мы покончили? - спросил Василий, вставая. - Тогда позволь, княже, угостить тебя одним блюдом заморским, да развлечь песнями, да сказаниями.

Когда же гость покинул столь гостеприимный дом, братья сели обсудить случившиеся.

- Я думал, он денег просить будет, как все, а получилось, что вроде как он нам дополнительный доход обрисовал, - Владимир в предвкушении барыша даже руки потёр.

- Да, интересный молодой человек, - задумчиво протянул Василий. - А ведь он, Володька, нас как есть обскакал. Сколь мы с тобой думали в иные грады суда отправить? И так, и эдак рядили, а он взял и сделал. А ещё меня интересует, откуда он про наши замыслы прознал.

- А ведь верно, мы про те думки ведь никому не говаривали, - словно прозрел Владимир. - Это что же, кто-то из дворни нашей в шпегах ходит?

Василий в задумчивости покачал головой:

- Незнаю, брате. Но поискать придётся. Зато подумал я тут, сложил всё, что наши людишки сказывали и сдаётся мне, что нет никакого княжеского холопа да удачливого купца Барабаша.

- Да? А кто есть? - Владимир был явно озадачен словами брата.

- Кто-кто? Да сам князь и есть. Или ты думаешь, что ему надо самому за прилавком стоять? А сам-то давно этим занимался, а? Всё приказчики делают, а мы, почитай, далее Новгорода и не выезжаем.

- Да что б князь и торговал? Нет, братец, это ты загнул.

- Ты меня слышишь? ОН САМ не торгует. Всё делают его люди, а он во главе стоит и что делать указует. Потому-то и к нам сам приехал. Молод, князюшка, вот и не скрыл все концы, а как заматереет...

- То что? - спросил Владимир, не дождавшись продолжения.

- Что? А ты подумай! Он - знатный человек! Возможно, будет в Боярской думе сиживать. А это же... - Василий аж задохнулся от открывшихся вариантов.

- Но, брат, коли все князья да бояры начнут сами торговлю вести, то нам придётся из гостей в приказчики переводится.

- Нет, Володенька. Все не будут, слишком горды. А кто не горд, тот глуп. Даже Немой, уж сколь сделал для нас, а сам ни-ни. Невместно ему. Да и гость наш потому сие и скрывает, хоть и не умело. Другие князья его же и не поймут.

- Так может то к лучшему? Намекнуть, что мы прознали, да попугать слухами. А правильный слух, он и до плахи довести может.

- А вот этого я делать не стану и тебе не советую. Юноша непрост. Сблизился с Немым, к нам пути-дороженьки ищет. Да, ныне мы и богаче, и у государя в фаворе. Но сдаётся мне...

- Что? Что сдаётся, договаривай.

- Да то, что коли мы супротив пойдём, то через какое-то время он нас просто сметёт. В распре между князем и купцом мало кто на купца поставит. Слух - это, конечно, сила. Вот только за ним будет род Шуйских, а за нами? То-то! А ещё, быстро ты забыл, что он про наши потаённые замыслы как-то прознать сумел. Нет, думаю, не зря он именно к нам приехал, а не к Ивашке тому же. Именно из-за наших думок. Шпега, конечно, найти надо, но и предложение князя стоит принять, да и за зиму товара припасти побольше. Дай-ка письмецо, что там этот немец хочет...