Сразу после рождественских праздников Андрей планировал отправиться в свою камскую вотчину, но в его планы как всегда с грацией носорога вмешался Михаил. Старший брат здорово сдал в последний год, но всё ещё оставался деятельным человеком, который чувствуя, что отмеренное ему время уходит, старался закончить все земные дела, дабы спокойно подготовиться к переселению в мир иной - горний. А дел этих было невпроворот, потому как не менее деятельный Владимир уже почил, а ни Федя, ни Боря этот воз явно не потянут. И вся надежда оставалась лишь на Ивана да Андрея, но, зная всех братьев, он так и не мог выбрать, что для рода лучше. Если Фёдор и Борис жили вотчинными затворцами, то Иван был безмерно честолюбив, а Андрей авантюрен. И если первые максимум что могли так это удержать род и не позволить потомкам лишиться княжеского титула (чего многие, погнавшиеся за лёгкой жизнью уже свершили), то вот вторые могли как вознести род, так и подвести его под плаху.

А ещё он прекрасно понимал, что Иван не сможет так же строить Андрея, как он. И не потому что брат не будет слушаться, а потому, что воспитанный в монастыре и хорошо поднаторевший в риторике, тот просто сможет легко уговорить старшего поступить так, как нужно ему. Что он уже не раз и проделывал за это время. Правда, стоит признать, что идеи те по результатам были очень даже не плохи, но всегда шли как-то по краю. А ведь удача дама капризная, это ещё ромейские греки знали. Вот он и хотел поумерить авантюризм Андрея самым простейшим способом. Ведь ни что так не привязывает человека, как семья и дети. Тот, кого натура ведёт исключительно за приключениями, тот никогда не свяжет себя подобной обузой, по крайней мере, до тех пор, пока не решит покончить с кочевой жизнью и осесть окончательно. За свою долгую жизнь Михаил видывал таких людишек не раз и считал, что неплохо научился распознавать их. Да, Андрейко был близок, очень близок к ним, но всё же не такой. А значит, следовало срочно женить охламона, тем более что тот вроде и сам себе зазнобу нашёл.

Да уж, зазноба. Он ведь поначалу сильно хотел воспротивиться, но потом решил-таки сначала присмотреться к выбору меньшого. И как в воду смотрел! Оказалось, что дьяк - вот же семя крапивное! - умудрился за эти годы для доченьки своей целую вотчину приобрести! Да ещё какую! Два села, десяток деревень, а всего земли без леса - 500 десятин! Правда села да деревеньки эти в разных местах разбросаны были, но земля она земля и есть: не каждый дворянин себе такие владения позволить мог. Да что дворянин: тут некоторые князья победнее были! Воистину мир сошёл с ума, коль жалкий крючкотвор, которого знатный человек и не замечает порой, на деле получается богаче иных рюриковичей. Но и братец-то каков! И как прознал только, что сынок-то у дьяка от огневицы сгорел, и дочка одна наследница и осталась. Хотя, видел он ту девку. И что только меньшой в ней нашёл: худоба ледащая. Ни стати бабской, ни полноты приятной взгляду. Ещё вопрос: сможет ли она ребёночка выносить да родить. Но зато братик вотчинный вопрос закрывает просто удачливо. А он-то ему в своё время предлагал в государев полк пойти, чтобы со временем вотчинку выслужить. И сердился, что младший счастья своего не понимает. А оно-то вон как выходит!

В общем, Михаил решил не тянуть со свадебкой и заслать сватов аккурат после праздников. Когда Андрей узнал об этом, он рванул к брату, но был им обломан в лучших традициях домостроя, который ещё даже не был написан. Как говорится: вертись, братик, как хочешь, а на Красную горку свадебку сыграть придётся. И выходило, что на всё про всё оставалось у Андрея три месяца.

Понимая, что этого времени катастрофически мало, он развил бешеную деятельность. Огромный санный обоз был сформирован в рекордные сроки. В санях, кроме всего нужного для того медвежьего уголка, везли и нехитрый скарб для холопов, прикупленных специально для этого на Холопьем рынке. Немного, всего семь семей. Их планировали уже по весне поселить в деревеньке, что за лето отстроили недалеко от варниц. Увы, но время массовых переселений ещё не настало. Зато он точно знал, что потребует от тестюшки в ближайшее же время. Свой рудник! Дело в том, что Григорова гора расположилась, как и сам городок Усолье-на-Камском, на правом берегу Камы-реки, а земли под вотчины ему были дадены по левобережью. А этак глядишь, и окажется рудник в чужих руках. Так что надобно было все права на него выправить чин по чину. Он уже давно о подобном подумывал, а раз будет ему теперь дьяк родственником, то почему бы ему и не порадеть по-родственному? Как уже говорилось, государь мелкопоместные грамоты редко смотрел, а ему и надо-то всего пару-тройку десятин государевой земли (на саму гору да немного окрест). Так что придётся тестюшке постараться.

Обоз вышел в середине января и покатил со всей возможной скоростью. До Усолья добрались с опережением графика почти на неделю, хотя вымотались все: и животные, и люди. Так что первый день по приезду князь только отлёживался и отъедался. А потом, в сопровождении Игната и дружинников, потащился в Княжгородок, как, не ломая голову, он обозвал острожек, возводимый им на месте будущего Соликамска. Ведь в этой истории старый городок Усолье ещё не успел захиреть, а жители его разбежаться. И у него даже были все возможности вновь разрастись, ведь земли эти уже не станут строгановскими, а останутся вполне себе государевыми, так как Андрей если и собирался расширять свои владения, то только в сторону Камня, ну или Казанского ханства.

Острог, рубленный хоть и наскоро, впечатлял. Пять высоких островерхих башен с бойницами поднялись на высоком холме, недалеко от реки Усолки. И были соединены не остроконечным тыном, а самыми настоящими городнями - двойными бревенчатыми стенами, между которыми была насыпана земля. Четыре башни были наугольные, а пятая - Княжная - воротная. Ещё одни ворота были прорезаны в стене на речную сторону. Острог окружал глубокий ров, по лету наполняемый водой. Уже сейчас эта крепостица вполне могла выдержать вражескую осаду не хуже, чем соседнее Усолье.

Въехав в широко распахнутые ворота, возле которых исправно несли службу городовые казаки, Андрей осмотрелся. Внутри острога было явно пустовато, зато отливал на солнце золотом деревянный крест небольшой церквушки. Оно и понятно: набожность нынешних русских на порядок, если не больше, превосходила их потомков. Ну и улицы, как он и распоряжался, были уже намечены и представляли собой перпендикулярные прямые.

Оценив вживую всю проведённую Игнатом работу, он сожалеюще вздохнул. Подобные строительства выбивали в его бюджете огромные дыры, отчего беря в море богатую добычу, а от торговли хорошую маржу, он всё ещё был, по сути, нищ, как церковная крыса. Но и бросить всё он просто не мог. Потому как, прожив в этом времени шесть лет, он вдруг понял, насколько был не прав. Нет, не так! Насколько мелкие задачи ставил.

Страна, в которой он оказался, была бедна, как та самая церковная мышь. Нефть, газ? Да не смешите, во-первых их ещё не нашли, а во-вторых, кому они ныне нужны? Ничего, кроме меха и воска, страна в больших объёмах предоставить на европейские рынки не могла. А ведь буквально под носом лежал волжский транзит. Как уже говорилось, сейчас, когда португальцы силой оружия гнобили арабскую торговлю в Индийском океане, многие страны начали искать иной путь для своих товаров. И тут очень вовремя появилась на мировой арене Сефевидская держава. С одной стороны её омывали воды Каспия, а с другой Персидского залива. Да и оформившийся союз первого шахиншаха Исмаила с Бабуром-Завоевателем тоже многое значил. Вот и потянулись туда на разведку первые, робкие ручейки индийских да арабских купцов.

Последующее поражение под Чалдыраном остудило амбиции молодого шахиншаха и остановило его агрессивные планы. Ведь, положа руку на сердце, только волнения янычар и спасли его от полного краха. Однако завоёванные им ранее Армения и Арабский Ирак были для державы утеряны. Зато оживились дипломатические отношения с европейскими государствами, с которыми он пытался заключить союзы. Вот только воевать с турками никто не хотел: венецианцы сослались на действующее соглашение с османами, португальцы в лице вице-короля Индии отделались символическим подарком из шести аркебуз и двух маленьких пушек (которые шах, не смотря на урок Чалдырана, продолжал презирать, ибо считал пушки оружием трусов). Остальные вообще отмолчались. Поняв, что военного союза не будет, Исмаил вынужденно обратил свои основные усилия на укрепление созданного им государства, что, возможно, было самым наилучшим решением. Занимаясь государственным устройством, он увидел и оценил, какие высокие доходы приносил в шахскую казну транзит чужих товаров по территории Персии. Поэтому шахским повелением по всем наиболее важным направлениям стали прокладывать хорошие дороги и строить караван-сараи, дабы облегчить жизнь торговым людям. Но тут своё веское слово сказали турки.

Султан Селим, хоть и не продолжил боевых действий, но зато ввёл экономическую блокаду новорождённого соперника. Для того чтобы закрыть проход к Персии через арабские страны, он для начала запретил саму торговлю в этих странах. А попытку организовать транзит через территорию мамлюков османы пресекли в самом скором времени, организовав строгий контроль над караванами и судами, осуществлявшими эту торговлю, что вылилось в захваты всех "восточных товаров", которые они перевозили. Таким образом, в своих устремлениях ликвидировать государство Сефевидов и покончить с опасной ересью - кызылбашеством, султан Селим использовал все меры, от военной до экономической, дабы жёстко ограничить их торговые отношения, особенно в торговле ценным товаром - шёлком-сырцом и экспортом в Персию вооружения и металлов. А это делало персидский рынок весьма перспективным даже для такой бедной страны как Русь. Ведь что бы там не говорили, но при умении и из плохой болотной руды можно было сварить неплохой металл. А ту же серу, столь необходимую для пороха, там можно было закупать по цене 56 копеек за треть пуда.

Всё это Андрей узнал от купцов Петра и Чертила, которые по его просьбе расспрашивали приезжих торговцев в Казани, куда они продолжали ездить каждый год на ярмарку.

Так что вот куда изначально нужно было направлять усилия! Волжский транзит мог насытить и внутренний рынок, и ту же балтийскую торговлю, сделав в Европе русских купцов вполне себе конкурентоспособными. А ведь было и ещё одно архиважное направление! "Российское могущество прирастать будет Сибирью и Северным океаном" - так сказал когда-то великий учёный. И Андрей был с ним полностью согласен. Пора, пора было начинать думать о походе встречь солнцу. И вести его придётся отсюда, как и Строгановым в его прошлом-будущем. Потому как дорога отсюда в Сибирь лежала прямая. И Бабиновская дорога (которой тут скорей всего предстояло стать Барбашинской), сменившая Чердынскую и просуществовавшая аж 200 лет, недаром начиналась отсюда. А значить Княжгородок вскоре должен был стать главным форпостом и мелочиться на его укреплениях явно не стоило.

Нет, это не значило, что идею с Балтикой он отринул. Тем более он точно знал, что поляки в этом году начнут-таки активные действия. Нет-нет! Восточные товары возить должны русские купцы и его задача не дать кому бы то ни было прекратить их нарождающееся мореходство. Даже в той истории полякам понадобилось три года, чтобы добиться своего. Но тогда не нашлось того, кто был готов в ответ давать гданьским купцам по сусалам, как это случилось при Иване Грозном в куда более худшей в политическом плане ситуации. Что же, лавры Карстена Роде его вполне устроят. А вот повторять его ошибки он точно не собирался. Впрочем, в отличие от дитшмардтца, Дания ему была никто, и базироваться он собирался исключительно на русский порт.

Тряхнув головой, он отбросил мысли о большой стратегии и вернулся к делам более приземлённым.

- Хороша, - имея в виду крепость, похвалил он Игната, в нетерпении восседавшего в седле чуть позади князя. Да, строил он не сам, но послужилец доказал, что способен самостоятельно решать поставленные задачи. - Но это только начало. Глину-то нашли?

- Нашли, - кивнул Игнат, раскрасневшийся от мороза и похвалы.

- Вот и хорошо. Пора наш кирпичный заводик сюда переносить. Ядрей где?

- В доме ждёт.

- Тогда поехали. Сегодня посвятим день соли, а завтра покажешь наш медный заводик.

Соляной приказчик не подвёл. Ох не зря он в своё время не поскупился на оклад - мастер давно окупил себя. Как и обещал, этим летом он кроме укрупнения производства, много экспериментировал. Используя тот ворох сведений, что по своему обычаю бессистемно вывалил на него Андрей, он для начала ввёл в обиход несколько из них, включив сюда и предварительный подогрев рассола для повышения его концентрации (и тем самым уже обогнав реальность на век). Когда на выходе опытовая варница начала давать соли в четыре раза больше прежней, уважение к своему молодому нанимателю у мастера возросло на порядок. Уже более уверенно он заказал увеличенный в два с половиной раза цырен (достигший теперь размера в 5 квадратных сажен) и вышел на цифры, сравнимые со строгановскими. И теперь с гордостью докладывал о своих достижениях.

Андрей старания человека тоже оценил. Кроме опытов, он, затратив сто рублей, докупил цырены (правда не новые большие, а те, что давно использовались всеми) и ныне ставил, как и планировал, новые варницы, по четыре на одну трубу. Правда, такое укрупнение производства требовало привлечения и большего числа работников, так что заселение края теперь становилось просто жизненной необходимостью. Конечно, по-хорошему лучше бы было использовать труд наёмных рабочих, но ситуация вела к тому, что придётся использовать опыт всё тех же Строгановых, которые на своих соляных промыслах использовали как наёмный, так и принудительный труд. Зато уже в следующем году он получит от тех же варниц в пять раз больше, чем в нынешнем. А потом, когда в дело вступят ещё пять новых, его казна будет пополняться аж на 2880 рублей ежегодно. Что позволит беспроблемно содержать дружину в две сотни человек и ещё откладывать больше, чем он получал в первые годы своего становления. А ведь потом войдут в действие ещё две скважины и...

И Андрей засмеялся. Что-то слишком часто стало Остапа нести. Как бы не вышло худо. Ядрею же велел пока обходится старыми цыренами, потому как под новые и варницы больше ставить надо, а большой необходимости в этом пока что не было. И за находчивость и старание наградил премией, хорошей такой премией. Потому как труд, любой труд, должен быть оплачен.

На следующий день они отправились на медный заводик. Он находился в трёх верстах от Княжгородка на речке Талица, небольшом правом притоке Усолки. На берегу был построен плавильный амбар, к которому был прирублен пристен, а на речке установили мельничное водяное колесо. Во всем чувствовалась какая-то временность, что, впрочем, было вполне объяснимо. Чтобы обеспечить круглогодичное действие заводских устройств, необходимо было отрыть заводской пруд. Вот только дело это было не быстрое: во всём чувствовалась нехватка рабочих рук. Так что плавили медь можно сказать в походных условиях.

Оглядев всё это, Андрей понял, что единорогов он в этом году не получит. Это, конечно, было очень плохо, но всё же пока не критично. Зато даст время колокольным литейцам лучше набить руку в новом для них деле. Немец-то пушки всё же делать начал. Пусть не единороги, а привычные его уму, но опыт есть опыт, да и стены Княжгородка тоже оборонять чем-то надо.

К тому же, выясняя подробности, он получил вновь возможность выставиться перед мастерами в лучшем свете. А ведь ничего не придумывал, просто вспомнил! Потому как у каждого, кто имел дачу, где-то в загашнике точно имелась садовая тачка. Да-да, та самая, простая, с одним или двумя колёсами впереди. Не бог весть какое изобретение, но ведь здесь и сейчас это был прорыв, ведь тут землю носили мешками, а самая простая тачка позволяла одному человеку за раз вывезти той же земли больше, чем он вынесет, пусть даже используя деревянные "рюкзаки". Правда у местных вопрос количества колёс вылился в целую дискуссию, причём основывался на опыте лишь один князь, а остальным просто хватало опыта и воображения.

А ведь разница между разноколёсными тачками есть, и не малая.

Одноколёсные помощники имеют отличную манёвренность на неровной площадке или в ограниченном пространстве, и легко проедут по самой узкой и извилистой дорожке, однако управление ими затруднено - их довольно тяжело катить, они норовят заваливаться на сторону и требуют для себя больших физических усилий. К тому же при работах на вскопанной земле одно колесо глубоко погружается в мягкий грунт, затрудняя движение. Проще говоря, тачка начинает вязнуть в земле.

Соответственно, для работы на мягкой почве лучше создать двухколёсную тачку. Она легко перемещается на любой почве, масса груза на ней не ощущается так сильно, как на одноколёсной. Но вот манёвренности ей не хватает. Зато перевозимый и собственный вес тачки распределён на колеса равномерно, поэтому она отличается устойчивостью и удобством для погрузочно-разгрузочных работ. Хотя и вес такой тачки несколько больше.

Но ещё по прошлой жизни Андрей помнил простую истину: чем тяжелее перевозимый груз, тем больше колёс должно быть у тачки. К тому же не стоило забывать, что здесь им будут доступны лишь тяжёлые деревянные колёса, а не те к которым он привык в той жизни.

В общем, общими усилиями решили создать и одноколёсный и двухколёсный вариант и уже на практике решить что лучше. Таким образом цели были определены, задачи поставлены. И задачи грандиозные: вырубить со дна будущего водоёма весь лес, дабы не повторять печальный советский опыт, и, сняв отдельно узкий плодородный слой, срыть оставшуюся землю до твёрдого материка, а затем, для верности, хорошо укрепить будущие берега рукотворного пруда. После чего возвести плотину и не забыть сделать в ней два прореза: вешнячный - для спуска лишней вешней и дождевой воды с пруда, и рабочий, по которому вода попадала бы в ларь, по которому стекала бы к водяным колёсам и приводила их в движение. Андрей видел такую систему в музее, и смутно помнил, как гид разливался соловьём, описывая её преимущества. Сам он точно ничего сказать не мог, но поскольку кроме медеплавильного у него должен был появиться и литейный заводик, пренебрегать любой информацией из будущего не следовало.

Ну а для чего использовать плодородный слой, об том он говорил с Игнатом отдельно, за закрытыми дверьми. Потому как, уже хорошо изучив привычку местных забивать на то, что делать надо не "как обычно повелось", он не собирался пускать всё уж совсем на самотёк. И честно намекнул послужильцу о тайных видоках, что будут следить за тем, как княжеские распоряжения выполняются. И если на многое он глаза легко закроет, коли с задачами послужилец справится, то конкретно за земельку ту Игнат никак откупиться не сможет. Он ему это не простит. И, судя по виду послужильца, мысль эту вдолбить ему удалось. Так что он очень надеялся, что тонкий плодородный слой всё же снимут и развезут на поля закладываемых деревень. Пусть лучше она там послужит, чем её просто в ту же плотину закопают. Вовремя всё же вспомнилась ему одна передачка, где обсуждалась идея немцев вывозить чернозем из Центрально-черноземных районов России в бедную Восточную Пруссию, и там использовать её для удобрения земель.

Ну а поскольку производство пушек в этом году откладывалось, то и долгое нахождение в камской вотчине было теперь нецелесообразным. Словом, всё толкало его поскорее идти под венец. Что ж, зачем противится неизбежному? Как там Миронов пел: