Тяжёлые валы, темно-серые, с белыми пенистыми гребнями накатывались на берег. Тёмные тучи заволокли небо. Временами с шумом хлестал дождь. В такую погоду кораблям нечего делать возле берегов, а потому мало кто удивился бы, если б смог разглядеть, как отчаянно пытается уйти дальше в море рыболовная шаланда, что волею ветра приблизилась слишком близко к земле. В этом противостоянии человеческой воли и силы стихии воля уже готова была капитулировать, а немногочисленный экипаж шаланды всё чаще поглядывал в сторону спасательной шлюпки, когда старый капитан, словно шестым чувством почуял, что буря начинает стихать. Его люди давно привыкли ему доверять, и потому с удвоенной силой бросились на борьбу за жизнь своего судёнышка. И когда море более-менее успокоилось, шаланда всё ещё болталась на волнах, хотя и слишком близко от песчаного берега, который все рыбаки уверенно опознали как оконечность Хельской косы.

Что ж, можно сказать, что шторм, заставший их в море, донёс их практически до дома. Ведь только Хельская коса отделяла Балтику от мелководного Пуцкого залива и их деревеньки на берегу этого самого залива. Коса представляла собой узкую полоску суши длиной 34 километра и шириной местами до 2 километров. Но в самом узком месте сужаясь практически метров до 200. Впрочем, причудливостью природы единая коса временами превращалась в цепь дюнных островов разделённых мелководными протоками. Поросшая смешанным лесом, она, к тому же, была довольно опасным местом. Ведь парусникам, следующим в Гданьск, приходилось огибать трудноразличимую в сумерках сушу и, теряя ориентацию, они часто садились днищем на окружающие мыс мели. Чем не преминули воспользоваться местные жители, дабы пополнить свои скромные доходы, приносимые лишь прибрежным рыбным промыслом. Они принялись разжигать на косе сигнальные костры, а за эту услугу с проходящих судов взимали своеобразный "маячный сбор".

Сам капитан прекрасно знавал эти места. Не раз бросал он якорь в порту Хеля. Город рыбаков запомнился ему чистым морским воздухом, замешанном на крепкой примеси соснового запаха и жареной рыбы. Видимо и сейчас придётся заскочить туда, а то их шаланда настолько расшаталась, что текла как сетка для просеивания муки. А терять единственную кормилицу капитану ой как не хотелось.

- Корабль на горизонте! - вдруг заорал рулевой, заставив старика вздрогнуть. Оглянувшись, он увидел, как из-за мыса показался необычный корабль, нёсший странные, ранее им невиданные паруса, чем-то напоминающие латинские. Судя по всему там, за косой он пережидал непогоду и заодно поджидал какое-нибудь сбившееся с курса судно. Идя в крутой бейдевинд, дабы отдалиться от берега, рыбацкая шаланда делала не более одного узла, а вот неизвестный шёл ходко, так что удрать от него шансов практически не было. О том, что неизвестный корабль враг говорило капитану развитое с годами чувство опасности. Хотя со времён датской войны враги так близко к Гданьску не подходили. Ну и где черти носят морскую стражу, которая ныне так нужна?

- Поворачивай к берегу, - заорал старик и, подскочив к румпелю, с такой силой оттолкнул локтём рулевого, что тот чуть не свалился за борт. Не обращая внимания на его стенания, капитан вывернул руль и развернул судно по ветру, после чего вновь передал румпель рулевому.

- Лучше выбросится на берег, чем искупаться в холодной водичке или стать чьим-то хлопом, - пояснил он запоздало свои действия.

И действительно, теперь, когда ветер дул практически в корму, шаланда показала неплохую прыть. Оценив на глаз расстояния между берегом и чужим судном, капитан довольно ощерился: чужаку ныне ничего не светило. Он притрёт шаланду так, что снять её с песка будет можно даже без чужой помощи, зато до берега они доберутся много раньше, чем их нагонит неизвестный. Правда, оставался ещё шанс, что тот в ярости сожжёт шаланду, но тут уж ничего не попишешь.

- Ещё парус на горизонте, - заорал один из рыбаков.

Старый капитан, напрягая глаза, всмотрелся вдаль. Сквозь дымку заклубившегося над морем тумана он увидел ещё один приближающийся большой корабль. Тот шёл явно от Гданьска и на его корме развевался чей-то флаг, но чей, пока что разобрать было нельзя. Покачиваясь на волнах и разрезая носом зелёную волну, тот на всех парусах летел в открытое море.

- Это наше спасение, - устало перекрестился капитан.

- Почему? - удивился рулевой. - А если это не морская стража?

- Ой, дурень, - покачал головой старик. - И как тебя в море отпустили? Да какая разница, кто он. Как думаешь, кого предпочтёт пират: рыбацкую шаланду или купеческую коггу?

- Коггу, конечно, - ответил явно обидевшийся на дурня рулевой.

- Вот то-то, - наставительно подвёл итог беседе капитан.

И верно, словно подтверждая его правоту, преследователь резко отвернул в сторону купца.

- Ну, сейчас пойдёт потеха, - усмехнулся капитан, а потом вновь набросился на рулевого: - Поворачивай, дурья башка. На мель же выскочим.

- Так вы сами легли на этот курс.

- Балда, опасность исчезла, так зачем же теперь шаланду на мель садить? Сейчас, пока пират купца потрошить будет, мы вдоль бережка и до самого Хеля добежим. А вы что встали? - заорал он уже на остальных. - Давай воду вычерпывай, а то потонем на мелководье, хельчанам на смех.

Сам же он принялся всматриваться в открывавшуюся перед ним картину пиратского абордажа. Грохоча пушками, неизвестный крутился возле купца, осыпая его палубу снарядами. Хотя, скорей всего, палили картечью. Ну не станет пират портить груз: он же с него живёт. Когда же избиение беззащитного окончилось, корабли сцепились друг с другом и исход схватки был предрешён.

За всё то время, что длилось сближение пирата и купца и сам бой, шаланда обогнула мыс и теперь на всех парусах удирала в Хель. Капитан истово молился деве Марии и решил, что в Хеле они не только починятся, но и отслужат мессу в церкви Петра и Павла за спасение. Ну и до властей придётся прогуляться: ведь доложить о том, что в польских водах появился пират, был не просто его долг, но и жизненная необходимость. А то в следующий раз может так и не повезти, как сегодня.

* * *

Напевая под нос песенку, слегка им же и переделанную под более близкие, так сказать, к современности реалии, Андрей обходил захваченный приз. Ничего особенного, зерновоз полный пшеницы. Но добыча есть добыча. Причём двойного спроса: её и на Западе неплохо продать можно, и на Руси с руками оторвут.

А ведь до сего дня они почти неделю курсировали в водах Гданьского залива, правда, три из них пришлось прятаться от непогоды, но именно этот зерновоз стал первой добычей нового похода. Хотя упущенную шаланду тоже было жалко: кто как не рыбаки лучше всех знают окрестные воды? Так бы сбегали к Пуцку, а соваться без карт и лоцмана в мелководный Пуцкий залив как-то не было большого желания. А теперь эти рыбаки растрезвонят по всему побережью о том, что вблизи берегов бегает чужак. И вместо купца легко можно будет нарваться на корабли морской стражи. Впрочем, нынче часть этой самой стражи во главе со своим командиром занималось тем же самым, что и он: носились по морю, ловя чужих купцов.

Окончив осмотр, он подошёл к группке жавшихся друг к другу людей. Это было всё, что осталось от команды, решившей оказать сопротивление. Ну не рассчитывал местный капитан на артиллерийский обстрел и довольно большую абордажную команду. Не рассчитывал и поплатился за то.

- Кто купец?

Вперёд вытолкнули высокого, худого мужика.

- Кто таков?

- Я не купец, - затараторил тот. - Я приказчик. Сопровождаю груз. А купец в Гданьске остался.

Андрей чертыхнулся. Похоже, надежда на выкуп обламывалась. Что ж, не всё коту масленица. Приказчика тут же отвели в сторонку и быстро допросили на тему, сколько и кого собралось в порту Гданьска и кто собирается в ближайшее время выйти в море. Когда тот удовлетворил капитанское любопытство, его подвели к штормовому трапу, сброшенному с борта и удерживаемого внизу моряком в качающейся на волнах шлюпке.

- Вон там Хель, - Андрей указал рукой в сторону уже не видимой суши. - Море успокоилось, так что на шлюпке доберётесь.

- Город Гданьск не простит нападения на его корабли, - вдруг произнёс приказчик. - А Польша не воюет с московским князем.

- Ну да, - усмехнулся Андрей, - город Гданьск сам напросился. Пока его каперы будут грабить русские суда, мы будем грабить ваши. Так и передай это членам магистрата. И не забудь добавить, что каперство - это обоюдоострое оружие. А теперь убирайся с моего корабля, да поживее.

Когда шлюпка отвалила от борта, Андрей велел разводить корабли и спешно перебрался на борт "Пенителя морей", оставив на когге призовую команду. Прежде чем возвращаться домой, надо было прихватить ещё пару-другую призов, дабы не раз окупить все затраты.

* * *

По деревянному настилу портовой набережной Гданьска не торопясь прогуливался слегка полноватый шляхтич в малиновом жупане с золотой вышивкой. Поверх дорогого жупана была накинута застёгнутая лишь на верхние петлицы из декоративного шнура делия с отложным меховым воротником, а по поясу он был подвязан широким поясом, богатство орнамента и материи которого должно было свидетельствовать о высоком ранге носителя. С боку к поясу была прицеплена дорогая сабля в сафьяновых ножнах, так же долженствующая говорить о знатности и достатке гуляющего пана. На голове его красовалась "рогатывка" - польская шапочка с отворотом, разрезанным надо лбом и украшенная султаном из перьев заморских птиц. Дополняли щегольской костюм шляхтича сапоги из тонкой кожи.

Вокруг пана кипела обычная портовая жизнь: сновали торговцы, приказчики, неспешно прошествовал городской патруль, из таверн, окна которых выходили прямо на набережную, доносились звуки умеренного утреннего сквернословия. Утро - время для тех, кто хотел лишь опохмелиться после вчерашнего загула. И повсюду сновали грузчики, выгружавшие из корабельных трюмов русские меха, восточные пряности, шёлковые ткани, пёстрые шали и ковры, сушёные южные фрукты и вина, ткани из Фламандии, драгоценности, металлы и специи. Корабли из разных стран спешили в гавань Гданьска на большую ярмарку святого Доминика. Под неё же по Висле сплавлялись из коронных земель баржи с янтарём, зерном и древесиной, свинцом из окрестностей Олькуша, смолой, мёдом и воском. Следующие две недели предстояли жаркие торги, а городская казна предвкушала поток звонкой монеты, что прольётся в неё и через таможенные сборы, и через многочисленные таверны и гостиницы.

Ян Возняк, так хвали гуляющего шляхтича, не был коренным гданьчанином, хотя родители его и получили владение недалеко от города ещё при короле Казимире, в те годы, когда немецкий Данциг, ещё не ставший Гданьском, склонился перед польским королём. После Радомской конституции, более известной как "Nihil novi" - "Никаких нововведений", род Возняков получил свой герб, вот только на земельном наделе это сказалось не сильно. Точнее не сказалось никак. Владение было не велико, а вот папа был очень плодовит. Ян был четвёртым, самым младшим сыном в семье. В своём семействе у него была репутация шалопая. И он давно смирился с тем, что ему ничего не достанется, кроме отеческого напутствия и старой сабли. Дожив до двадцати пяти лет, он так и не завёл семьи, хотя отец уже чуть ли не требовал соединиться, наконец, узами брака и постоянно подыскивал ему достойных невест. Вот только Ян не клюнул на радости семейной жизни, предпочитая им стезю не совсем привычную для шляхтича. А всё почему? Да потому что отец в своё время слишком часто брал маленького Янека в свои поездки в Гданьск. Вот и увлёкся мальчишка не тем, что шляхтичу более привычно. Нет, и на коне он сидел как влитой и саблей владел великолепно, только мысли его были направленны не к земле, а в море. А ведь давно известно, что по рыцарским понятиям, для шляхтича было унизительно заниматься мещанскими промыслами и торговлею. Только война да земледелие были ему приличны. Но и тут живой ум паренька нашёл выход. Гданьск хоть и стал польским городом, но население его было в большинстве своём немецким, и среди них всё ещё ходили предания о благородных баронах, что промышляли каперством на морских путях. А кто скажет, что шляхтич менее благороден, чем немецкий барон?

Труднее было найти того, с кем можно было выйти в море. Ну, право слово, не с купцом же шляхтичу идти. Но ищущий да обрящет. Вот и Ян вскоре твёрдо встал ногами на палубу корабля, командовал которым благородный Хеннинг Штюк, бывший, впрочем, не менее нищим, чем польский шляхтич. Зато барон был чертовски удачлив, и вместе с морским делом учил парня по иному смотреть на многие привычные вещи. И когда между Данией и Ганзейским союзом разразилась очередная война, поляк спокойно воспринял то, что барон нанялся в купеческий флот.

Все три года войны они пиратствовали, дрались в бою под Борнхольмом, и участвовали в атаке голландского каравана вблизи родного Гданьска, когда сопровождавший купцов конвой обратился в бегство, и ганзейцы захватили и пустили ко дну множество кораблей. И пусть война для Любека закончилась не так, как тому хотелось, но сам Возняк вышел из неё с большим прибытком. И один из них, под именем "Морской дракон", сейчас гордо возвышался среди купеческой шелупони.

На свой корабль пан смотрел с гордостью. Ещё бы, ведь это был не кургузый когг, не мелкая пинка или неповоротливый хольк. Это была настоящая каравелла, одна из тех, что с недавних пор стали строить на гданьских верфях. Вот только всё, что вложил в её постройку Ян - это своё умение воина. Каравелла досталась ему как трофей.

В последние годы Ян подвязался на службе у шведов. Их противостояние с датчанами дошло до вооружённого столкновения и таким людям, как он было на чём нагреть руки. Но когда польский король обратился к Гданьску за помощью в борьбе с московитами он, разумеется, не остался в стороне. Каперский патент давно грел его душу, но предыдущий выход не принёс удачи. Прямо за Хельской косой он наскочил на как ему показалось одиночную лодью, но, увы, та была всего лишь отбившейся от небольшого каравана. Два конвойных корабля, нагнавших их через некоторое время, буквально засыпали его ядрами, после чего пришлось вернуться в родную гавань на ремонт. Что ж, ныне он не будет столь беспечен и значительно усилит как артиллерию своего корабля, так и абордажную команду.

Грохот деревянных башмаков затих за спиной и раздавшийся сзади голос заставил шляхтича оторваться от размышлений.

- Пан капитан, пан помощник зовёт на борт.

- Что-то случилось? - резко обернулся Ян. Что-что, а по пустякам помощник звать капитана бы не рискнул.

- Говорят, вблизи Хеля обнаружен пиратский корабль, - затараторил матрос. - Вернулся экипаж захваченного судна. Поговаривают, что тамошний капитан хвалился тем, что убил Бартунера.

- Бартунера? - удивился Ян и тут же скривился: - Он же мне десять злотых должен! Впрочем, что с того. Ладно, дуй на борт, скажи, скоро буду.

И неспешно двинулся вслед за припустившим моряком.

Когда Ян поднялся по сходням, помощник уже ждал его у борта.

- Чего ты суету поднял? - сразу-же набросился на него капитан.

- Как что? - опешил тот. - Из магистрата уже вовсю шум раздаётся. А тут поутру в море три фламандца и один гданьский хольк вышли. Пират ведь мимо нашего точно не пройдёт. А пока он абордажем будет связан вот тут-то бы по нему и ударить! Это ж, какие преференции от магистрата выпадут, когда мы этого московита приведём.

Ян думал недолго. Пока капитаны морской стражи соберут своих волков с окрестных таверн, он вполне может успеть отличиться перед городом. Правда, немного смущало то, что противником будет такой же охотник, но ведь в своё время он немало переловил таких вот "рыцарей моря". А приз явно стоил риска. Корабли ушли максимум часов пять назад, и догнать их было для быстроходной каравеллы не сложно. И лучше, если подойти именно в тот момент, когда пират пойдёт на абордаж и будет стеснён в манёвре. В принципе, если держаться в сторонке, то можно успеть сцепиться до того, как московиты вырежут купца.

- Людей собрал?

- Последние прибыли прямо перед вами, пан капитан.

- Что ж, по местам стоять, со швартов и якоря сниматься, - бросил Ян, поднимаясь на ют и слыша, как за спиной помощник, надрывая горло, дублирует его команду.

И корабль ожил. Одни матросы, облепившие реи, принялись отвязывать паруса, другие налегли на вымбовки шпиля и, топая по кругу, стали наматывать на шпиль якорный канат, поднимая железный якорь со дна реки. Это была нелёгкая работа: прежде чем якорь покажется из воды, им предстояло обежать не один круг. Взмокшие от пота, с красными от натуги лицами они с облегчением услыхали крик вахтенного:

- Якорь чист!

Шпиль был застопорен. Ветер, раздувший трапециевидные паруса, и течение подхватили каравеллу и понесли её к морю. Потихоньку растаяли позади город, дома, башни, мачты кораблей в гавани. Двое рулевых управляли кораблём, пока он шёл по реке. Рядом с ними, скрестив руки на груди, стоял капитан, придирчивым взглядом поглядывая то на паруса, то на моряков, что озабоченно бегали по палубе, закрепляя канаты. На носу, под руководством боцмана, матросы подвязывали мокрый якорь.

Через некоторое время взору моряков открылась крепость Вислоустье. Она появилась ещё в XIII веке, для охраны входа в гданьский порт. Когда-то она была размещена у самого порта, но песок, принесённый Вислой в течение веков, несколько отдалил её. А потом, в 1465 году, сильный шторм и вовсе уничтожил деревянную фортецию. И тогда на этом месте была построена новая, уже каменная крепость, служившая ныне одновременно и охранником и маяком.

Идя в крутой бакштаг, каравелла шла достаточно ходко и вскоре оставила за кормой последний остров вислинской дельты, оказавшись в водах Гданьского залива, покрытых множеством маленьких лодок, покачивающихся на волнах. Ветер продолжал дуть с той же силой, и корабль бесшумно скользил по воде.

Как Ян и предполагал, купеческие посудины они догнали вовремя. Если трое фламандцев уже вовсю удирали за горизонт, то хольку явно приходилось несладко. Московит вцепился в него мёртвой хваткой. Однако на абордаж пока что не шёл, хотя и было видно, что купец обездвижен. И чего, спрашивается, тот ждал?

А Андрей ждал именно каравеллу. Наличие на борту подзорных труб позволило разглядеть "гостя" раньше, чем тот обнаружил лодью и атакованный ею хольк. А поскольку пошумели они уже знатно (три приза дожидались их у Хельской косы), то появление каравеллы наводило на определённые мысли. Нет, угнаться за ними каравелле не судьба, но и бросать хольк, чей груз он уже считал своим, так же не хотелось. Но и ввязываться в бой - дело ненадёжное. Это вам не купцов потрошить: тут и в ответку прилететь может.

Пока канониры обстреливали гданьского бедолагу, Андрей мучительно принимал решение. Но нигде так воины не получают опыта, как в бою. А рано или поздно, но драться с каперами придётся всерьёз. Так что последние залпы лодья провела картечью и цепными ядрами, в клочья изорвав купцу остатки парусов и такелажа и надёжно обездвижив будущий приз. После чего резко повернула в сторону приближающейся каравеллы.

На палубе лодьи кипела жизнь.

Строились в местах по расписанию вооружённые люди. Возле пушек гремели команды главарта Охрима. Это был рослый, необыкновенно усердный и немногословный малый с голубыми на выкате глазами. Андрей присмотрел его давно, когда сам учился управляться с нынешними монструозами, сильно отличавшимися от артиллерии 21 века. Охрим с его сверхъестественным глазомером, был лучшим среди тех, кого отобрали в канониры и вот теперь дорос до главарта. Ныне он обещал немедленно вставить фитиль в задницу любому, кто слишком медленно выполняет его команды.

Слушая его ругательства, Андрей усмехался в небольшую бородку, отпущенную им в дань нынешней моде.

Когда, на взгляд Охрима, корабли сблизились достаточно, одна за другой выстрелили две носовые пушки. Пороховой дым завернулся в гигантские белые шары и ядра подняли высоченные фонтаны брызг недалеко от каравеллы, давая ей понять, что она уже в зоне досягаемости. Тамошний командир всё понял правильно и стал поворачиваться к преследователю левым бортом, готовясь к артиллерийскому залпу.

- Право руля! - заорал Андрей, заметив это движение. - Главарт, залп с левого борта.

"Пенитель морей" довернул круче к ветру, встав практически в крутой бейдевинд, зато теперь пушки его левого борта смотрели в сторону каравеллы. Обоюдные залпы последовали практически одновременно. Рассекая воздух, взвизгнули улетающие цепные ядра, а мгновения спустя судно содрогнулось от попаданий.

- Плотнику оценить повреждения, - скомандовал Борис, исполнявший в этот момент должность вахтенного офицера.

- Лево руля, - тут же добавил Андрей. - Вахтенный, ложись ему в кильватер.

- Есть, капитан!

К сожалению, когда ветер сдул пороховой дым, выяснилось, что больших повреждений они каравелле не нанесли. Хотя дыры в парусах и виднелись, но на её скорости это не сказалось.

- Охрим, левый заряжай картечью!

- Понял, княже.

Бойко заработали банники, прочищая стволы пушек. После чего заряжающие деревянными лопатками стали засыпать пороховую мякоть. Опять заработали банники, уплотняя засыпанное. Под конец пушки накатили в порты и качественно закрепили, после чего из пороховых рогов в запальные отверстия был засыпан мелкий порох. А канониры бросились к пушкам правого борта.

Теперь оба корабля шли в фордевинд и каравелла, имеющая больше парусов, не давала лодье возможности сблизиться. Матерящийся Охрим сам схватил фитильный пальник, тщательно разжёг фитиль и застыл у носовых пушек в ожидании. Он долго примерялся, но Андрей не торопил своего главарта, понимая, что тот сейчас работает в роли стрельбовой станции и лучше его в этом никто не сработает. Наконец, дождавшись когда лодья застыла на пике, Охрим поднёс фитиль к запальному отверстию. Грохнул выстрел, и палуба лодьи огласилась радостными воплями. Бизань мачта каравеллы медленно, словно в замедленной съёмке, покосилась и рухнула за борт.

- Лево на борт! Выводи правый борт на выстрел.

Борис бойко закричал команды, и лодья плавно покатилась влево. Поворот прекратили сразу, как только все пушки правого борта смогли нацелиться на капера. Охрим застыл на баке, оценивая позицию, а запальщики не отрываясь смотрели на него, ожидая приказа. Вот главарт коротко махнул рукой, и вышколенная долгими тренировками команда опустила пальники. Одна за другой загрохотали пушки, изрыгая в сторону врага пламя, дым и раскалённый металл.

Цепные ядра не подвели: они рвали паруса, такелаж, перешибали рангоут и косили людей, неудачно попавшихся на их пути.

- Право на борт! Выводи их под картечь и абордажные группы на нос.

- Есть! - гаркнул Борис и приложил рупор ко рту: - Абордажники на нос! Рулевой, право на борт!

Лодья повела носом в другую сторону. Мореходы, вцепившись в пеньковые канаты, готовились повернуть паруса. Поворот через фордевинд, конечно, не так сложен, как оверштаг, но и у него есть свои волчьи ямы. Наиболее ответственным моментом является тот, когда судно пересекает линию ветра. Тут нужно споро перенести все косые паруса на другой галс, проявив достаточно внимания, чтобы сделать этот манёвр вовремя.

Лодья быстро катилась в сторону поворота, но Борис молчал, не отдавая рулевому никаких приказаний. Андрей напрягся. Как ни старались, но опыта у команды было ещё маловато, а при мало тренированной команде и недостаточном практическом опыте вахтенного лучше одержать корабль, действуя рулём, чтобы линию ветра он пересекал медленно. Потому как на курсе фордевинд судно необходимо задержать и идти так до тех пор, пока паруса не будут переброшены на другой галс.

- Фок и грот на правую! - скомандовал Борис. И дождавшись, когда его команду отрепетуют на обеих мачтах, отдал новую:

- Грота-гика-шкот травить!

Мореходы стали быстро подбирать нужные снасти. Когда лодья увалилась до полного бакштага, Борис прокричал очередную команду:

- Фока-гика-шкот травить!

Мореходы вновь налегли на снасти до тех пор, пока фока-гик и грота-гик не пришли в диаметральную плоскость. Теперь всё зависело от старших мачт и умения мореходов. Когда оба гика-шкота были стянуты до состояния обездвиживания, все дружно начали переносить завал-тали на другой борт. И это следовало делать как можно быстрее.

- Гика-шкоты травить, завал-тали выбрать!

Андрей выдохнул: Борис прекрасно справился с поворотом, лодья легла на другой галс. Теперь оставалось лишь постепенно подбирать гика-шкоты по мере того как судно будет приводиться к ветру и продолжить преследование. И словно в подтверждение последовала очередная команда:

- Гика-шкоты подобрать, завал-тали травить!

Бой продолжался.

И противник вовсе не собирался превращаться в мальчика для битья. Прекрасно поняв, зачем лодья ложиться на другой галс, гданьский капитан тоже решился на манёвр. Поскольку его отстрелявшиеся пушки ещё не были заряжены (в подзорную трубу хорошо было видно, как работают свесившиеся за борт пушкари), он не стал поворачивать в противоход преследователю, а повернулся к нему ещё не стрелявшим бортом, отчего оба корабля теперь шли в галфвинд параллельно друг другу. Причём русский корабль оказался на ветре.

Андрей криво усмехнулся: он читал про то, каково было пушкарям любиться с заряжанием при таких кренах, когда морские волны готовы были слизнуть человечка за борт и, словно испытывая удовольствие, обдавали его брызгами так, что через мгновения на нём не оставалось ни одной сухой нитки. Зато теперь поляку было легче целиться в его паруса, а это было опасно. Ядром снести мачту, конечно, не так легко, как цепными ядрами, но и просто порванные паруса не добавят лодье ходкости. А противник словно мысли читал. Его залп сотряс воздух первым, и в парусах лодьи добавилось немало дыр. А затем последовал залп с "Пенителя морей" и вот тут крен сыграл уже ему на руку. Вся картечь ударила в борт, сметая и калеча всех, кто встал на её пути. Правда немалая часть её застряла в деревянных частях корабля, которые картечные снаряды не смогли пробить, но и то, что пролетело, наворотило немало бед.

- Цепными ядрами заряжай! - Охрим явно не собирался давать передышки врагу.

Вновь заработали банники. Как впрочем, и на каравелле. Не сговариваясь, корабли продолжали идти параллельным курсом, готовясь вновь окатить друг друга железными подарками. Вот только технологии морского боя, развившиеся на Земле за грядущие столетия, играли на стороне русских. И когда у поляков канониры ещё возились с зарядкой на лодье медленно, словно растягивая удовольствие, в пушечных люках борта показались жерла пушек.

Взвизгнули, рассекая воздух, снаряды и через несколько мгновений рангоут каравеллы превратился в облако щепок, разлетающихся над морем, оставляя корабль без хода на волю нападавшему. Однако неугомонный капитан каравеллы тем не менее сдаваться не собирался. В трубу было хорошо видно, как он выстраивает на верхней палубе воинов и стрелков с луками.

- Приготовиться к абордажу.

Ловко маневрируя парусами, "Пенитель морей" приткнулся к поляку по касательной, приняв основной удар на вывешенные за борт пеньковые кранцы, дабы не портить обшивку. Взлетели абордажные крючья, надёжно связывая корабли. Пока совершался этот манёвр, пушкари с вороньего гнезда буквально засыпали чужую палубу картечью, заставляя людей на неё искать спасения. Правда нашлись и те, кто попытался достать стрелков из лука, но стрелы ушли либо в молоко, либо застряли в зубцах бочки. Зато строй врагов был разрушен и абордажники, на ходу спрыгиваля на палубу, были встречены лишь редкими выстрелами. Правда эти стрелы нашли свои цели, но остановить наступающий порыв были не в состоянии. Абордажная команда с криками и матом грозным валом двинулась на врага, паля из мушкетонов во все стороны. Жаркая сабельная схватка с остатками команды капера заполнила всю палубу от бака до юта. Но бой продолжался недолго. Потерявшие слишком многих от огня орудий и мушкетонов и, видя, что шансов практически нет, каперы побросали оружие в надежде на пощаду со стороны победителей.

Андрей куском одежды, отмахнутым от трупа, вытер саблю и огляделся. Его люди уже вовсю хозяйничали на борту, сгоняя пленных в одну кучу. Вложив саблю в ножны, Андрей направился к ним.

- Кто капитан? - рявкнул он на первого попавшегося пленника.

- Да кто его знает... - пробормотал тот. - Но среди нас его нет.

- Помощник?

Вперёд вытолкнули помощника, державшегося левой рукой за пораненный бицепс правой.

- Где капитан?

- Не ведаю, - махнул тот головой.

- Осмотрите море, - отдал князь распоряжение. - А этих в цепи и в трюм. Будет на кого наших полоняников у татар выменять.

Ещё раз окинув взглядом каравеллу, он подозвал к себе Игната.

- Бери под командование. Ставь временные мачты и двигайся к нам. Мы за купцом прогуляемся.

- Понял, княже, - по лицу парня было видно, что он доволен оказанным ему доверием.

Когда лодья отвалила от борта каравеллы, вражеского капитана так и не нашли, хотя из моря и подобрали нескольких несчастных (это если учесть то, какая их ожидала судьба). Видно утонул сердешный. Что ж, ему, можно сказать, повезло. А их ждал купеческий хольк, который, пока длился бой, попытался-таки добраться до мыса Хель. Что, впрочем, ему не удалось, но его команде повезло значительно больше: ведь купеческие экипажи Андрей истреблять не собирался. Дать им шлюпку, ускоряющего пинка и пусть себе плывут к ближайшему берегу. А купец побудет гостем, пока за него полноценные золотые кружочки не привезут. Ну как-то так!