— Ну, Слава Тебе Господи! — сказал кто-то совсем близко ко мне. — Очухалась!

Я попробовала приоткрыть непослушные веки, и увидела перед собой бледное улыбающееся лицо школьной медсестры.

— Где я? — снова задала вопрос я, заранее зная ответ — в медпункте родной школы.

— Пришла в себя? Замечательно, — пробасила за спиной медсестры Алевтина Борисовна.

— Все в порядке? — дверь приоткрылась и в медпункт заглянула Душечка.

Медсестра кивнула, а я наконец поняла, что за знакомый запах. Запах больницы. Запах корвалола. Алевтина Борисовна сидела на шатком стульчике у стеклянного шкафчика с лекарствами, и капала этот самый корвалол в небольшой пластиковый стаканчик. Потом она залпом осушила его содержимое, и даже не глядя в мою сторону пожаловалась:

— Так и помереть недолго, если ученики на твоих уроках в обморок грохаться будут.

Медсестра неудовлетворительно зацокала языком, покачала головой, достала с полки тонометр, и принялась измерять мне давление. Затем она дала мне градусник, и еще какое-то горькое лекарство. И, наконец, выпроводив математичку и проверив температуру, позвала мою классную руководительницу.

— Думаю, что девочке необходимо домой. Позвоните родителям, предупредите чтоб встречали, и пусть кто-то из дежурных мальчиков проведет ее.

Душечка все это время кивала как китайский болванчик, испуганно косясь в мою сторону.

— Как себя чувствуешь? — и улыбнулась мне.

Я улыбнулась ей в ответ. Анна Леонидовна выскочила за дверь, и быстро застучала каблучками по коридору. Через какое-то время в медпункт заглянул светловолосый мальчишка из 10 «б», один из тех, кто на прошлом уроке дежурил на дверях.

— Меня прислала Анна Леонидовна, чтобы проводить… — неуверенно начал он.

— Замечательно, только будьте осторожны, — перебила его медсестра. — Не делай резких движений! Поняла меня?

Это уже ко мне. Я кивнула и потихоньку, не без помощи сердобольной женщины поднялась с кушетки. Потихоньку вышла в коридор, там меня уже ждали Душечка и мальчишка.

— Проводишь, ее до двери, и лично передашь бабушке. Понял? — инструктировала Душечка, пока мы шли к гардеробу.

Мальчик кивнул.

— Вот деньги на общественный транспорт, — Душечка протянула несколько купюр, и со вздохом продолжила. — Если успеешь, вернешься на уроки.

Мальчик в ответ так улыбнулся, что сразу стало понятно, о возвращении не может быть и речи — никак он не успеет. Душечка помогла мне одеться и переобуться, попутно повторяя наставления.

— Спасибо Анна Леонидовна, — коротко поблагодарила я.

— До свидания, — попрощался мальчик и выскочил за дверь.

— Рейнер! — крикнула ему вдогонку Душечка. — За Аврору головой отвечаешь!

По тому, как вытянулось его лицо, когда он услышал мое имя, я поняла, что он точно такой же, как и все. Как только моя классная скроется с виду, начнет издеваться и подкалывать.

Ненавижу свое имя! Стукнуло же в голову моей мамочке назвать меня Авророй. Ну, зачем, скажите, так издеваться над ребенком? С самого детства терплю насмешки, а ради чего? В детстве маме нравился диснеевский мультфильм «Спящая красавица». Угадайте, как там звали главную героиню? Правильно: Аврора. Теперь я пожинаю плоды маминой фантазии.

Я жду, когда уже можно будет сменить свое имя. Каких-то три с половиной года и прощая Аврора Киселева на веки вечные, а пока… Пока будем довольствоваться тем, что есть.

— А тебя, что, правда, зовут Аврора? — подскочил ко мне мальчик.

Я кивнула.

— А я — Рей.

Мальчишка был слишком уж веселым. Я поддела мыском сапога какой-то камушек и удивленно уставилась на него. Его улыбка была искренней, не похоже было, что он издевается.

— Твое имя Рейнер? — моему удивлению не было предела.

— Нет, — расхохотался мальчик. — Рейнер это фамилия, а Рей… Ну, вроде как, кличка. По имени меня никто не называет, кроме как дома.

— Фамилия? — его заявления слегка удивило. — Еврейская?

— Я что похож на еврея? — Рей удивленно посмотрел на меня.

Я принялась его разглядывать. Светлые слегка вьющиеся волосы, голубые глаза, правильный прямой нос.

— Не совсем… — я боялась невзначай обидеть его.

— Немецкая.

— Что?

— Фамилия немецкая, — складывая руки на груди пояснил мальчик.

— А зовут тебя…

— Я же сказал — Рей, — немного раздраженно ответил он.

Складывалось впечатления, что он не хочет говорить свое имя. Что ж, не хочет — не надо. Не особо и интересно.

— Тебе тоже не нравится твое имя, — я хмыкнула. — Как я тебя понимаю.

— Ты не любишь свое имя? — искренне удивился Рей. — Такое красивое и необычное…

— Давай не будем. Ладно? — довольно резко прервала я его.

Рей удивленно пожал плечами, но продолжать не стал.

— Тебе на каком номере ехать? — перешел он к вопросу о транспорте. — Я просто хотел еще успеть в кафешку забежать, на халявном вайфае поторчать, а?

— Быстрее будет пешком через парк, — уклончиво ответила я.

— А ты что, в 16 доме живешь?

— В 18, - настала очередь удивляться мне.

— А я в 16, но никогда через парк не хожу. Мы выходит с тобой почти соседи — в одном дворе живем. — Рей почти все время разговора шел лицом ко мне, задом наперед. — Через парк?

Он подмигнул мне, как то странно, как-то хитро и даже немного зловеще.

— Нет уж, — меня аж передернуло всю. — Сегодня у меня там сумку отняли и в грязи изваляли.

— Но ведь в тот раз меня не было рядом, — Рей, сделав акцент на слове «меня», стал похож на распушившего хвост павлина.

Я категорично покачал головой, демонстративно вставила наушники и включила радио. Я твердо решила идти обходным путем, и никакие «павлины» не повлияют на мое решение. Рей перебросил рюкзак с одного плеча на другое. Краем глаза, я заметила растерянность и смущение на его лице. Он шел как-то сзади, немного отстраненно, и меня это вполне устраивало.

Парни. Я очень боюсь парней. Я боюсь отношений, боюсь нечаянно влюбиться. Боюсь вдруг понять, что влюбилась в «нетого» парня. В неподходящего, понимаете? Если быть уж совсем откровенной, то я боюсь быть отвергнутой. Ну, вот, призналась. Здесь бы хотелось вставить смущающийся смайлик.

Правду говоря, я уже однажды влюблялась. Этим летом. В пионерском лагере. Один, довольно симпатичный мальчишка из старшего отряда где-то около недели приглашал меня на дискотеку. Я отказывалась, а через неделю все же согласилась — он был довольно милым, и все девчонки были от него без ума. Когда я, наконец, согласилась, он несказанно обрадовался, предложил встретиться в беседке за 10 минут до дискотеки. В беседке меня облили помоями его друзья, до конца смены все надо мной прикалывались, называли «помойная девка». Самое унизительное заключалось в том, что я была всего лишь предметом спора, призом в котором была банальная пачка сникерсов. А ведь я и вправду влюбилась. Дура.

Вот уж действительно: обжегшись на молоке, будешь дуть на воду.

Еще одна причина, по которой я не очень доверяла Рею, — в школе мне предстояло учиться намного дольше двух недель. Две недели в лагере еще можно перетерпеть. Два года в школе… Пусть лучше все остается как есть: никто меня не замечает, а я сохраняю нервные клетки и собственное достоинство.

В мои мысли и рассуждения неожиданно ворвался Рей:

— В каком подъезде живешь?

— Что?

— Меня поручили вручить лично в руки твоей бабушке, забыла? — Рей как-то очень самоуверенно улыбался.

— Ну, нет! — я была отнюдь не расположена показывать ему, где я живу. — Ты собирался поторчать на бесплатном и-нете в кафе? Вперед!

Для большей убедительности я скрестила руки на груди, явно давая понять, что двигаться дальше я не намерена. Рей попытался что-то возразить, но я покачала головой. Тогда он пожал плечами, и двинулся в сторону кафешки. Сделав несколько шагов, он обернулся и крикнул:

— Странная ты, Аврора!

И быстрым шагом зашел за угол здания. Ушел, и слава Богу. А мне еще перед бабушкой отчитываться — я успела заметить, как дрогнула кухонная занавеска на третьем этаже.

— Ну, и кто это был? — сразу же набросилась на меня бабушка.

— Привет, бабуля, — я чмокнула бабушку в щеку, стащила резиновые сапоги, и, бросив под вешалку, удалилась на кухню.

Конечно же, на столе меня уже ждала полная тарелка ароматного борща, и я быстро сполоснула руки. Только уловив этот чудесный запах, я поняла, насколько все-таки проголодалась.

— С мылом, — жестко приказала бабушка.

Все ясно. Лишних слов не надо, я уже бегу в ванную, чтобы по-человечески вымыть руки. Бабушку стояла в двери, наблюдая за правильностью исполнения.

— Так кто же это все-таки был? — повторила свой вопрос неугомонная бабуля, когда я приступила к обеду.

— Ты о ком?

На самом деле я прекрасно знала, о ком она спрашивает, но мне как-то не хотелось говорить на эту тему.

— Аврора, не смей спрыгивать с темы! — бабушка разозлилась не на шутку. — Прекрати водить меня за нос! Кто тот мальчик, что провожал тебя?

Я пожала плечами.

— Не знаю, бабуль. Он кажется из дежурного класса. Я на математике ляпнулась в обморок, и его отправили меня проводить. Он, кажется, должен был обратно в школу возвращаться…

— Про обморок наслышана, — хмуро пробормотала бабушка под нос. — С чего бы это?

— У меня в парке отобрали суму, — поспешила признаться я. — А когда этот… гопник срывал ее с плеча, я упала и сильно ударилась.

— Понятно.

Бабушка от моего признания не повеселела. Она молча вышла из кухни, а осталась обедать в гордом одиночестве. Я вообще не люблю ссориться с бабушкой. Мы живем с ней вдвоем, и довольно сложно без общения. Последние полтора года моим единственным другом и собеседником была моя родная бабушка. Учителя и одноклассники не в счет. Учителей мало заботил мой социальный статус, а вот одноклассников — чересчур. Никто не заговорит с изгоем, как потом смотреть в глаза друзьям? Что ж, не будем о грустном.

Бабушка вернулась на кухню, когда я как раз домывала за собой посуду.

— Аврора, завтра вместо школы идем ко мне в отделение, — бабушка говорила совершенно безапелляционным тоном.

— Думаешь, сотрясение? — вопрос я задавала, заранее зная ответ.

И, конечно же, бабушка не разочаровала. Она презрительно хмыкнула, быстро объяснила, кто из нас врач, и кому нужно ставить диагноз.

— Живо в постель, — последняя финальная точка.

Спорить бессмысленно. Спустя пару минут я уже лежала в своей постели, шторы плотно задернуты, форточка приоткрыта и по комнате потихоньку бродит сквозняк, за окном шумят машины, за стеной бабушка смотрит телевизор.

Поначалу затея с таким ранним укладыванием в постель показалась мне немного глупой. Я хоть и жаворонок, но не до такой же степени. Обычно я засыпаю где-то в районе десяти, а просыпаюсь, даже без будильника, в начале седьмого. Ровно в шесть четырнадцать. Но никогда у меня не получалось уснуть раньше обычного. Если лягу в десять — сразу же засыпаю. А днем заснуть, никогда не получалось. Ложиться в постель раньше девяти вечера было так же бессмысленно, как переводить часы, чтобы любимая программа началась раньше — все равно это было бесполезно.

Сегодняшний день принес еще одну неожиданность: я уснула довольно быстро, практически сразу.