Нета сидела на койке в прелестной пассажирской каюте «Недотроги Молли» и бездумно смотрела в окно, за которым ничего веселого не было: небеса с утра курчавились тучами, время от времени начинал накрапывать дождь и слегка штормило. Братья по этому случаю выпили спирту на завтрак и теперь, надо полагать, резались в карты в капитанской каюте. Айден на удивление быстро усвоил пиратский образ жизни, и они с Максом веселились вовсю. А Нета хандрила. В Эндрювилль «Молли» заходить не стала, хотя собиралась, потому что там, видите ли, эпидемия и патрули. Теперь они направлялись в Брель, поскольку капитан, вообразите, считает, что добыча, то есть, тьфу, не добыча, а миледи будет рада побывать на тамошнем карнавале.

Нету тошнило от качки, к тому же, у нее с утра раскалывалась голова. Ни на какой карнавал она не хотела, а хотела умереть. Страшнючий кок по распоряжению Макса уже трижды стучал в дверь каюты, спрашивая, не угодно ли чаю, и в последний раз Нета не выдержала и сказала, что чай у них — барахло, а капитан — дурак. Кок, кажется, упал в обморок за дверью, но ей было все равно. Она легла на койку и стала убеждать себя, что сон — лучшее лекарство. Но сон не шел. Она гостила на «Недотроге Молли» уже больше двух недель, за это время сэр Макс, невзирая на ее присутствие, ограбил три торговых судна. И четыре раза за то же время выступил с предложением руки и сердца, каждый раз мотивируя это тем, что, несмотря на свою молодость, сказочно богат. Как будто замуж выходят исключительно из меркантильных соображений!

Легкие шаги за дверью известили о том, что капитан, кажется, намеревался попытать счастья в пятый раз. Подтверждением этого явился деликатный стук, и приятный голос сэра Макса нерешительно произнес:

— Миледи, вы спите?

— Сплю, — ответила Нета мрачно.

— Кок сказал мне, что вы недовольны чаем…

— А он не сказал, что вами я тоже недовольна? — поинтересовалась Нета, не открывая глаз.

— Ну, хотите, я его повешу?

— И сами повеситесь?

За дверью наступило продолжительное молчание. Потом Макс сказал с укором:

— Миледи, вы жестоки.

— Угу, а вы — невинный ягненок. Только что собирались повесить этого несчастного кока из-за какого-то несчастного чая.

— Я погорячился, — признал сэр Макс после паузы. — Вообще-то, я хотел предложить вам пообедать у меня в каюте вместе со мной и Айденом.

— Спасибо, я не голодна.

— Вы не завтракали!

— И ужинать не буду. Меня мутит от этой качки.

— Мы завтра к утру уже будем в Бреле, — виновато сказал капитан. — Осталось потерпеть совсем немного.

Нете стало совестно. Вымещать собственную хандру на красавце-капитане, который ничего дурного ей не сделал, было несправедливо и отвратительно. Она представления не имела о том, что будет делать в Бреле, и вообще, как станет дальше жить одна, без стаи, но уж сэр Макс-то был в этом никак не виноват. Он, как мог, старался сделать ее пребывание на корабле приятным, ее каюта заслуживала всяческих похвал, вся команда ходила перед нею на цыпочках, а Рябой, завидев ее, начинал кланяться за десять шагов. Но Нета скучала по своей стае, тосковала и злилась. За эти недели она несколько раз впадала в такое отчаянье, что серьезно подумывала о том, чтобы прыгнуть за борт. Крысолов не объявлялся — с тех пор, как отродья тушили мавкин островок, Нета его не видела и не слышала. Возможно, он вообще оставил ее в покое и отправился куда-нибудь еще. Но Нету грызла мысль о том, что он мог пойти вслед за стаей, чтоб извести их всех ей назло — а она далеко и не сможет ему помешать.

А ты правда думаешь, что сможешь ему помешать? — спрашивала себя Нета. И не знала, что ответить себе на этот вопрос. Иногда ей казалось, что да. Но, возможно, это только казалось. Иногда она думала о том, что ей, возможно, нужно было просто уйти с Крысоловом — и тогда он оставил бы стаю в покое. Но не исключено, что такой исход мог показаться ему слишком скучным.

Нета вообще не могла взять в толк, чего он от нее добивается. Нельзя же, в самом деле, всерьез предполагать, что он намерен увести всех отродий в Райские Сады, а Нету сделать своей гардой. Она, конечно, не уродка, но ведь среди отродий встречаются такие красотки, что при одном взгляде на них у кого угодно голова закружится. Уж Крысолов-то, надо думать, мог выбрать себе кого-нибудь поярче.

— Миледи, — печально сказал за дверью сэр Макс. — Если вы на меня все еще сердитесь, то я готов попросить прощения.

— Я не сержусь, — ответила Нета. — Это я была неправа. Давайте прогуляемся по палубе. Возможно, свежий воздух поможет мне взбодриться.

— Там довольно свежо, — обрадованно сказал капитан. — И дождь. Я принесу вам плащ.

— Трофейный? — Нета, не удержавшись, произнесла это довольно ядовито, но сэр Макс яду в ее голосе не заметил.

— Ну, да. Этот последний торговец вез вещи отличного качества. Настоящее сукно из Камелота. Вам понравится, миледи, вот увидите.

Нета встала и поправила волосы и платье. В ее каюте было даже зеркало — сэр Макс постарался окружить ее комфортом. Некоторое время Нета рассматривала свое бледное грустное лицо и решила, что за время плавания от постоянного скорбного выражения у нее удлинился нос и запали щеки, зато глаза сделались, кажется, вдвое больше обычного. Но все равно, если дальше так пойдет, она не только разучится улыбаться, а еще и растеряет остатки красоты и станет похожа на городскую сумасшедшую. Она как-то видела одну — жалкое зрелище.

Отвернувшись от зеркала с твердым намерением прекратить хандрить и отныне смотреть в будущее с надеждой, а в зеркала — с улыбкой, Нета отворила дверь каюты, позволила сэру Максу набросить ей на плечи длинный темно-зеленый плащ с большим, отороченным пушистым мехом черной лисы, капюшоном и, опершись о предложенную руку, вышла на палубу.

Дождь был не слишком сильным — так, какая-то морось, — но ветерок настойчиво забирался под плащ, и Нета поежилась.

— Знаете, Макс, — сказала она задумчиво, — я покинула стаю только три недели назад, а кажется, что прошло много лет. Наш замок остался где-то в далеком прошлом, я с трудом могу вспомнить лица… Может быть, я бесчувственная? Может быть, мы, отродья, действительно такие, какими нас рисует себе народ?

Нета впревые заговорила с ним о стае, и храбрый капитан торопливо напряг интеллект, подыскивая приличествующие случаю слова. Однако Нета, кажется, не нуждалась в ответе. Она замолчала и, нахмурившись, смотрела куда-то вдаль. Сэр Макс машинально проследил за ее взглядом. Сначала он не увидел ничего, кроме серого неба, сморщенного, как лицо старика. Потом среди движущихся на юго-запад туч появилась темная точка.

— Коршун, — со знанием дела произнес капитан. — Далековато залетел. Интересно, что ему понадобилось над океаном?

Зоркий глаз капитана не подвел, это действительно был коршун, и он, сделав плавный круг над палубой, опустился Нете на плечо. Острые когти впились в толстое камелотское сукно и прокололи его насквозь вместе с шелком платья, царапая кожу. Нета не обратила на это внимания: она смотрела на левую лапу птицы — там белел привязанный ниткой клочок бумаги. Коршун издал короткий крик, дважды хлопнул крыльями и подвинулся. Нета острожно размотала нитку и сняла письмо. Ее руки немного дрожали, и она чуть помедлила, прежде чем развернуть его.

Послание было коротким, всего три слова: «Тритон вернулся. Брель».

— Что с вами, миледи? — обеспокоенно спросил Макс. — Вы побледнели!

Нета лихорадочно скомкала письмо и огляделась, как будто внезапно перестала понимать, где она находится. Коршун снова требовательно вскрикнул, Нета машинально погладила его по мокрым от дождя перьям. Птица нетерпеливо переступила с ноги на ногу, когти сжались на плече у девушки.

— Его надо покормить, — спохватилась Нета. — Макс, у нас есть сырое мясо?.. И пусть нальют воды. Он очень устал, обратный путь ему не осилить сразу. — Она снова погладила птицу. — Спасибо тебе, мой хороший. Когда вернешься, скажи Птичьему Пастуху, что он лучшее отродье на свете.

Коршун разинул клюв. Сэр Макс мог бы поклясться, что крючконосый разбойник улыбается.

— Уголек, — окликнул он суетившегося поблизости пирата, с уважением поглядывая на птицу. — Марш на камбуз. Свежего сырого мяса в плошку и воды в миску.

Уголек, неуклюжий, совершенно черный пират с толстыми ногами и руками, торопливо кинулся выполнять приказ.

Нета сделала шаг и оказалась очень близко от сэра Макса — так близко, что могла бы положить руки ему на грудь. Она и положила. И заглянула капитану в глаза.

— Макс, — сказала она умоляюще. — Мы не могли бы плыть чуточку быстрее?

— Если вы этого хотите, миледи, — отозвался пират дрогнувшим голосом, — я сам влезу на мачту и буду дуть в паруса, чтобы прибавить ходу.

На палубе появился Айден. Увиденная сцена ему понравилась, он белозубо оскалился и приветливо сказал:

— Братцы, мы будем сегодня, наконец, жрать, или вы намерены сперва поцеловаться? Кок приготовил отличный обед, но все уже остыло, и я от голода, кажется, сожрал одну из твоих, Макс, знаменитых серебряных вилок.

— Айден, ты дикарь и ублюдок, — ответил любящий брат, боясь пошевелиться, чтобы руки Неты как-нибудь случайно не соскользнули с его мужественной груди, украшенной расшитым камнями камзолом и согреваемой изнутри пылким юным сердцем. — Тебя легче утопить, чем перевоспитать.

— Макс, — прошептала Нета. — На ее щеках горели алые пятна, глаза блестели. — Я ужасно, ужасно голодна, Макс! Идемте скорее обедать. Только распорядитесь насчет… насчет ветра.

* * *

— Я не слишком люблю город Брель, миледи, — разглагольствовал капитан, изящно разделываясь с цыпленком. — Какой-то он мрачный и неприятный. И люди в нем еще более угрюмые, чем везде. — Он подумал и уточнил: — Угрюмые и запуганные.

Нета едва подняла голову от тарелки и вежливо кивнула, показывая, что слушает.

— В силу известных вам обстоятельств, — капитану не нравилось слово «отродье», и он его избегал, — я вынужден выходить в город не иначе как укрывшись плащом и прикрывая лицо капюшоном, как какой-нибудь беглый каторжник. В городах, вы знаете, полно темных личностей, — доверительно сообщил пират и любезно подвинул поближе к Нете блюдо с награбленными фруктами. — Еще вина, миледи?..

Нета пила вино, невнимательно слушала сэра Макса и думала о том, что уже завтра на рассвете, а, возможно, даже нынче ночью увидит Тритона. Как будет искать его в Бреле, где уже вовсю шел карнавал, она не задумывалась.

— Кстати, о карнавале, — произнес сэр Макс, как будто подслушав ее мысли. — Меня всегда поражало, что в таком неприятном городе, как Брель, ежегодно устраивается карнавал. Жители Бреля не похожи на людей, склонных к бездумному веселью. — Он подумал и уточнил: — Они вообще не похожи на людей, склонных к какому бы то ни было веселью, миледи. Да вы сами увидите. Даже детишки… — Капитан неожиданно вздрогнул, точно озяб, и поморщился. — Бррр… Детишки Бреля.

— А что с ними не так? — рассеянно осведомилась Нета. Знаменитое шахарское вино согревало ее изнутри и заставляло голову сладко кружиться, не оставляя места для сомнений и страхов. У капитана «Недотроги Молли» все было самым лучшим — в том числе и вино.

— Что с ними не так? — переспросил капитан и нервно плеснул еще вина во все три бокала. — Да все не так, миледи. Начать с того, что многие из них удивительно хорошенькие. А вы знаете, как странно люди относятся к телесной красоте. Тем не менее, этих ангелочков почему-то никто не трогает. В свой первый заход в Брель я, обманутый этим фактом, имел неосторожность откинуть капюшон. И что бы вы думали? Мне пришлось уносить ноги так быстро, что я едва не потерял шпагу. Позор, — прекрасное лицо капитана потемнело от воспоминаний о пережитом унижении. — Взрослые скоро отстали, отчаявшись угнаться за мной, но детишки, визжа, как стадо обезьян, преследовали меня до самой шлюпки, швыряясь грязью и камнями — и преметко! — вопя, как умалишенные, норовя запрыгнуть мне на спину и повалить. Не мог же я стрелять в детей, миледи!.. Я сбросил плащ, чтобы не мешал бежать, и они тут же разорвали его в клочья. Некоторые из них взлетали, миледи, и пикировали сверху, стараясь вырвать мне глаза… Я потерял шляпу, я бежал, как испуганный заяц, я прыгнул в шлюпку, а некоторые из этих адских щенков бросились в воду и плыли за мной до самого корабля, пытаясь опрокинуть шлюпку и добраться до меня… — он передохнул и добавил упавшим голосом: — Шляпа была совершенно новая, кстати.

Нета во все глаза смотрела на капитана, отказываясь верить собственным ушам. Сэр Макс оглядел стол, схватил бутылку крепчайшего йоркского алкоголя, плеснул в бокал и выпил с отвращением, как лекарство. Нета и Айден потерянно молчали. Капитан отер вспотевший лоб и сказал слегка заплетающимся языком:

— С тех пор я не очень люблю заходить в Брель, миледи.