— Ты уже выпила этого щенка до дна, он скоро подохнет, Дагмара. Избавься от него, ты мне нужна трезвой.

— Что-то ты нервничаешь, котик, — Дагмара лениво вытянула изящные руки с длинными бледными пальцами над маленьким костром, горящим в раскинутом над ними желтом шатре. Тонкие стенки шатра трепетали от ветра, по ним скользили черные тени песчаных отродий и горожан, оставшихся снаружи, у больших костров.

— Я нервничаю? — ненатурально удивился Тот, приподнимая красивые брови и откидываясь назад, опершись на локти и вытянув свои длинные ноги. — Я никогда не нервничаю, крошка. Чтобы нервничать, надо иметь нервы. А у меня их нет.

— Что тебе взбрело в голову напасть на Речника именно сейчас? — Дагмара как будто не слышала его. — Приречные тебе никогда не мешали, да они и не могут. Кишка тонка. Но ты зачем-то тащишься к их замку в такую собачью погоду и собираешься устроить потасовку, когда карнавал только начался, и всем хочется как следует повеселиться.

Дагмара откинула вышитое покрывало с лица обнаженного подростка лет семнадцати, который лежал рядом с ней безжизненной куклой. Его глаза, обведенные черными кругами, были закрыты, и только слабый трепет тонких ноздрей говорил о том, что он еще жив. Красивые черты лица выдавали в мальчишке отродье. Дагмара сладострастно облизнулась и склонилась над ним.

— Выкинь его! Он уже пустой! — Тот сверкнул глазами и вскочил. — А ты мне надоела со своим ненасытным пьянством!

— Вот как? — Дагмара обернулась к нему движением рассерженной змеи. — Ты хлещешь из меня стаканами и даже не задумываешься над тем, чем я должна это восполнять! Нет бы найти, как все, десяток-другой горожанок попокладистей и прикладываться к ним, когда мучает жажда. Но нет — ты пьешь только из меня да из своих соратников! Посмотрите, какое благородство!.. Прямо рыцарь. Немножко плохой, но это ничего… Нет уж, котик, немножко плохим быть не получится. На двух стульях не усидишь, милый, седалища не хватит! И отстань от меня, хочу — пью, хочу — выкину.

Она снова склонилась над мальчишкой. Главарь песчаников с нескрываемой брезгливостью следил за тем, как ее рот впивается в бледную шею. Дагмара причмокнула и содрогнулась от удовольствия. Подросток тихо застонал, не открывая глаз. Изящные, как у старинных мраморных статуй, ноги вяло дернулись и застыли, темноволосая голова упала к плечу.

Тот поморщился.

— Где ты его нашла? Он не из приречных отродий.

— Бродяжка, — Дагмара небрежно набросила на бесчувственное тело покрывало, вытерла рот рукавом и деликатно икнула. — Извини, выпила лишнего. Приперся на карнавал, хотел, наверное, чего-нибудь стащить под шумок. И нарвался на меня. — Она хихикнула, не вставая, скользнула к ногам Тота и обняла его ботфорты. — Не сердись, котик. Хочешь выпить? На!

Тот отвернулся от протянутого запястья и стряхнул с себя любовницу.

— Не хочу. Нам пора выходить, если мы хотим успеть до рассвета. Советую тебе протрезветь, дорогая. Я чую, что заварушка будет не из простых. У приречных гости.

— А я чую, — промурлыкала Дагмара, — что у тебя есть какой-то свой резон для этой заварушки. Скажи мне, Тот, скажи мне. Ты же знаешь, как я тебе предана.

Песчаник повернулся к ней спиной. Его огромные ледяные глаза блестели странным лихорадочным блеском.

— Никакого резона у меня нет, кроме того, что приречные мне надоели. Они посмели явиться на карнавал, да еще притащили своих гостей…

Внезапно его голос дрогнул и сорвался, Тот приложил руку к груди и поспешно сел. Дагмара наклонилась к нему, озабоченно нахмурясь.

— Что с тобой, Тот? Сердце?.. Опять?..

— Не говори чепухи, — главарь песчаников прикрыл глаза, на высоком лбу выступили крупные капли пота. — У меня нет сердца.

* * *

Тритон открыл глаза, и Нета встрепенулась.

— Крысы, Нета, — сказал он отчетливо. — Где моя одежда?

— Тебе еще нельзя вставать, — Нета встревоженно положила руку ему на грудь. Его сердце под ее ладонью билось, как попавшая в ловушку птица. — Пожалуйста, лежи. Я позову Лекаря.

— Не надо, — Тритон поморщился, с трудом приподнялся и сел. — Больно. Но терпеть можно. Дай мне мою одежду, Нета.

Быстрые шаги раздались в коридоре, и в лазарет вбежала Алиса.

— Они пришли, — выдохнула она. — Нета, они уже здесь, под стенами. Их много. Целая толпа. Они… у них лестницы! И ружья, и топоры, и арбалеты! Они штурмуют, Нета!.. Рада совсем не в себе, сначала смеялась, а потом начала бредить и хлопнулась в обморок на лестнице, Лекарь пытается ее… — она перевела взгляд на Тритона и ахнула: — Нета, у него кровь! Куда он собрался?..

Тритон уже стоял возле койки, для устойчивости придерживаясь за железную спинку. На повязке, стянувшей его ребра, выступили свежие алые пятна.

— Одежду, Нета, — напомнил он сквозь зубы. — Ты же не хочешь, чтобы я ушел раздетым?

— Ты не уйдешь, — ответила Нета спокойно. — От тебя все равно никакой пользы. Ты ранен.

— Я побегу, — бросила Алиса уже в дверях. — Хотела только тебя предупредить… у нас мало народу. Но какое-то время мы продержимся… наверное.

Она исчезла за дверью. Огонь в лампе взметнулся от сквозняка и опал, золотыми брызгами отразившись в тигриных глазах Тритона. Он яростно уставился на Нету и молчал. Нета не дрогнула.

— Хочешь свалиться, как Рада, где-нибудь на лестнице? — спросила она ледяным тоном. — Возись потом с тобой, переноси обратно в лазарет… Ляг немедленно и лежи. И не говори ничего, я не желаю слушать. Ты выйдешь отсюда только через мой труп.

— Тогда мне придется тебя убить, дорогая, — сказал Тритон, тяжело дыша. Его руки взметнулись и протянулись к горлу Неты, пальцы скрючились, точно когти. Она отшатнулась и в ужасе уставилась ему в лицо, страшно бледное, потное, с расширенными зрачками потемневших глаз. Он весь дрожал, на повязке выступили новые пятна. На несколько долгих секунд в пустом лазарете воцарилась звенящая тишина. Потом Нета в два коротких стремительных шага пересекла разделяющее их расстояние и крепко обняла горячее, мокрое от пота тело. Слова колыбельного заговора слетели с ее дрожащих губ, и Тритон расслабился почти мгновенно.

— Нета, — пробормотал он заплетающимся языком. — Подожди… не надо… ты не понимаешь…

Его глаза закрылись, Нета вместе с ним опустилась на пол, не давая ему упасть.

— Не…та… Все погибнут… все погибнут… все…

— Давай помогу, — Умник возник за ее плечом, как привидение. — Бери за ноги… Вот так. Осторожно. Кладем. Нормально!

Он выпрямился и потер лицо двумя руками.

— Бинты приготовь. И что там еще… Ежи ранен, его сейчас принесут сюда. Целительница тут с ними останется, а тебе Корабельник велел идти к нашим. Он сказал, ты хорошо стреляешь. Это что — правда?.. Я никогда не видел, чтобы ты… Где ты научилась?

— Правда, — Нета кивнула, раскладывая на белом столике бинты, корпию и какие-то странного вида мази в стеклянных банках. — Где научилась… Это не интересно, Умник, душа моя. Лучше скажи, как там вообще?.. Штурм давно начался?

— Недавно. С полчаса. Они почти не задержались под стенами, сразу начали штурмовать. Там волки горожан на части рвут, но песчаники волков не боятся и стреляют, как заведенные… так что скоро Кудряш лишится своих серых братьев. Жалко. Храбрые союзники. У тебя водички нет? Горло пересохло.

Нета шагнула к подоконнику, взяла высокий кувшин.

— Пей. Кажется, несут…

В коридоре действительно слышались шаги. Через минуту в лазарет вошли Огневец и Подорожник, несущие носилки с Ежи. Его голова была замотана рубахой, рыжие кудри намокли от крови. За носилками спешила Целительница.

— Спасибо, Нета, — сказала она торопливо, окинув взглядом приготовленные медикаменты. — Вот сюда, мальчики… Сюда кладите. Подорожник, достань из чулана еще две койки. Чует мое сердце, это не последний раненый… Нета, как Тритон?

Нета поправила покрывало на груди Тритона и выпрямилась, кусая губы.

— Спит, — проговорила она тихо. — Я… я его убаюкала. Так ты посматривай за ним, ладно?

Целительница остро взглянула на нее.

— Что — колыбельная?.. Я не знала, что ты это умеешь. Ценная штука. Я вот не умею. Он пытался встать, что ли?

— Да, — Нета поморщилась. — Даже хотел меня убить, если я его не выпущу. Ладно, Лина, мы пошли. Справишься одна?.. Если будут еще раненые, я тебе Жюли пришлю на подмогу.

Они с Огневцом и Умником поспешили по коридору к лестнице, Подорожник догнал их почти сразу. Нета заметила, как он осунулся за последние сутки, и на ходу положила руку на его локоть.

— Давай я тебя подержу чуть-чуть, Подорожничек? Что-то ты серый весь.

— Не надо, Нета, — он мягко высвободил руку. — Тебе силы еще понадобятся, а я в порядке. Это просто свет так падает.

— Братик ты мой золотой, — сказала Нета с жалостью. — Потерпи. Я слышала, у людей не бывает физической боли от любви, но мы-то отродья… Ты привыкнешь. По себе знаю…

Они поднялись по лестнице, и даже сквозь дубовую дверь Нета услышала вой ветра и крики нападавших и защитников замка. Эти звуки стали невыносимо громкими, когда дверь открылась. В дубовых досках торчала арбалетная стрела. Подорожник сразу ринулся налево по галерее, где Секач с каким-то горожанином теснили Рут и Алису. Нета оглянулась и увидела Корабельника — он сцепился в воздухе с песчаником в алой косынке. Цепкие пальцы Мора уже почти добрались до горла Учителя, Корабельник изворачивался, стараясь удержать его руки. Нета бросилась к ним, но тут сбоку с воинственным кличем налетел Лей, размахнулся и ударил песчаника по голове чем-то тяжелым. Мор крякнул и выпустил противника. Какую-то секунду он ошалело смотрел перед собой, потом камнем полетел вниз, за стену. Нета, наконец, разглядела предмет в руке Лея. Это был медный чайник.

Стрела свистнула возле ее головы, и Нета отшатнулась в сторону. По правую руку от нее Речник, выставив ствол ружья в бойницу, хладнокровно расстреливал каждого, кто пытался взобраться на стену. Горожане приготовились к штурму всерьез: несколько лестниц вдымались над зубцами, по ним карабкались вооруженные люди, подбадривая себя яростными воплями.

— Нета, держи! — крикнул Кудряш, пробегая мимо, и кинул ей ружье. Она поймала, и сразу подняла ствол до уровня глаз: через стену лез один из песчаников, его глаза горели в темноте красноватым светом. Это был Сонный Дрыга, убивший проститутку на кладбище и едва не отправивший вслед за ней Тритона. Но Нета этого не знала. Она просто прицелилась песчанику в середину лба и с ледяным спокойствием нажала на спусковой крючок.

«Молодец, — сказал знакомый голос у нее в голове. — Только это вам не поможет. Сейчас пойдут крысы».

И крысы пошли.

Нета подбежала к стене и высунулась наружу между зубцами, глядя вниз. У подножия замка горожане добивали остатки волков. Поредевшая птичья стая пыталась отогнать врагов, пикируя сверху на головы людей, но среди горожан оказались хорошие стрелки, и песок под ногами уже усеивали трупики погибших пернатых. Птичий Пастух метался на стене, его арбалет выпускал стрелу за стрелой, а лицо было залито слезами: его братья-птицы умирали, и он не мог им помочь. Мавка зеленой молнией носилась за ним, не успевая подавать тяжелые стрелы.

Нета заметила кучку горожан, суетившуюся у ворот замка. Они что-то делали там, сверху было не разглядеть. А вдали, в песчаных дюнах, за спинами нападавших, с пугающей быстротой накатывалась на замок серая волна. Это были крысы.

Бледная Жюли оттащила Нету за рукав от проема.

— Нета, там Люция!..

Нета обернулась. Огневец со страшным окровавленным лицом шел к ним, неся на руках тоненькую обмякшую фигурку. Золотистые волосы свисали почти до полу, руки беспомощно болтались.

— Вниз, Огневец, — крикнула Нета. — Она жива! Вниз, в лазарет! Жюли, иди с ним, помоги Целительнице!.. Где Лекарь?

— Лекарь убит, Нета, — прошептала Жюли и беззвучно заплакала, кусая губы.

Нета в ужасе обернулась: в нескольких шагах от них стоял на коленях Корабельник и, окаменев, держал двумя руками за плечи неподвижно лежащего друга. Голубые глаза Лекаря смотрели в темное небо, на губах застыла вежливая извиняющаяся улыбка. Нета стиснула зубы, чтобы не закричать, подняла ружье и повернулась к стене, навстречу горожанам. Она не помнила, сколько выстрелов сделала, но точно знала, что не промахнулась ни разу.