Шоссе, соединяющее Момбасу с Найроби, пересекает холмистые земли Цаво и делит огромный Национальный парк Кении на две зоны, различные по пейзажу и независимые административно. Территория Западного Цаво простирается до склонов Килиманджаро. Здесь среди вулканических гор скрываются поистине райские уголки, например знаменитые Мзимийские источники, где в прозрачных заводях, как в больших аквариумах, плавают гигантские окуни, нежатся гиппопотамы и крокодилы. Восточное Цаво — огромная пустынная равнина, покрытая колючками и низкорослыми акациями. Только долина реки Галаны освежает засушливую степь зелеными оазисами, покрытыми сочной травой и тенистыми деревьями.

Параллельно шоссе бежит железная дорога. Она вовсе не привлекала бы внимания цивилизованного туриста, если бы не печально известная история о двух львах, надолго парализовавших ее строительство.

Каждую ночь эти львы совершали налеты на лагерь строителей и сожрали одного за другим двадцать девять рабочих-индийцев, несмотря на то что охотники и служащие дороги принимали энергичные меры.

Кто наблюдал и фотографировал львов Цаво с близкого расстояния, тот, видимо, заметил, что от львов Серенгети или Нгоронгоро, имеющих несколько декоративный вид, здешние отличаются только более крупными размерами и редкой по красоте гривой. Откуда же у львов Цаво склонность к людоедству, совершенно не свойственная их сородичам в Нгоронгоро и Серенгети, верным сложному искусству честной охоты на антилоп?

В главе, посвященной симбе, мы говорили, что лев — обитатель саванны и открытых пространств. Безусловно, в чахлой, выжженной солнцем степи царю зверей труднее охотиться на осторожных травоядных. Бывает, что один из львов, которые редко наедаются досыта, делает открытие, что убийство человека — не такой уж плохой способ утоления голода. Практически это происходит так. Голодный представитель львиного рода наталкивается на человека, удалившегося от поселения. Вместо того чтобы обратиться в бегство, как обычно поступает лев при виде человека, животное молниеносно кидается в атаку. Вкусив один раз человеческого мяса, хищник убеждается, что грозные двуногие существа вполне уязвимы, приятны на вкус и представляют собой легкую добычу.

С этого момента лев, ничем ранее не отличавшийся от своих сородичей, наводит ужас на окрестных жителей. Покидая свои хижины, они не знают, вернутся ли назад.

Избрав жертвой человека, лев применяет все свое охотничье искусство. Ему помогают бесшумные пушистые лапы, острое зрение в темноте, тончайший слух, молниеносный прыжок. Кровожадный хищник становится этаким роковым существом, которое, подобно призраку, появляется там, где его меньше всего ожидают, и каждые три-четыре дня взимает кровавую дань.

Тигры, (которые чаще львов избирают своей добычей человека, менее опасны для людей, так как пожирают жертву в одиночку. Львы же охотятся на человека обособленно, но, завладев трофеем, громким ревом созывают стаю на пиршество. Так от отцов к детям, от самцов к самкам передается страшная традиция людоедства.

Бывает, что старые пли раненые львы, отделившиеся от стаи, разнообразят свой обычный рацион кровью человека, которого подстерегают в открытом поле. Эти львы менее опасны, чем настоящие людоеды: как правило, они убивают людей от случая к случаю и, кроме того, обречены погибнуть от нули белого охотника или от своих недугов.

Набеги львов Цаво, описанные полковником Паттерсоном, свидетельствуют о необычайной храбрости и изобретательности льва-людоеда.

В памяти людей еще были свежи кровавые злодеяния львов, парализовавших строительство железной дороги. Полтора года спустя на станции Кима, в ста тридцати километрах от Найроби, появился новый охотник за человеческим мясом. Его увидели около железнодорожной станции к вечеру. Обезумевшие от страха служащие вбежали в помещение и заперли окна и двери. Среди ночи несчастные затворники услышали шум на кровле дома. Зверь пытался приподнять лапами металлические рельсы, укреплявшие крышу, и проникнуть внутрь жилища. К счастью, ему это не удалось. Когда лев появился вторично, работники железнодорожной станции приняли более серьезные меры, чтобы оградить себя от опасности. И все-таки, несмотря на все средства предосторожности, через несколько дней лев напал на человека и растерзал его.

Тогда один из машинистов решил вступить в единоборство со зверем, вместо того чтобы из ночи в ночь покорно дожидаться смерти. Он взял у рабочих металлическую цистерну для перевозки воды, поставил ее недалеко от станции и залез внутрь. Храбрый железнодорожник надеялся выстрелить во льва, когда тот будет совершать свой страшный ночной обход станции. Но убийца не дал себя обмануть. Под прикрытием кустов он неслышно, как привидение, подкрался к цистерне и зашел в тыл машинисту. Импровизированная крепость опрокинулась от первого же удара львиной лапы, и в панике машинист выстрелил из цистерны не целясь. Звук выстрела, усиленный резонансом большого металлического резервуара, испугал зверя, но и бедняга-машинист надолго лишился слуха.

Положение становилось настолько серьезным, что пришлось вмешаться начальнику железнодорожной полиции Рауэллу, чтобы прекратить панику и удержать служащих, которые в страхе покидали станцию. Он решил сам заняться этим делом и покончить с хищником. С двумя своими ие менее решительно настроенными друзьями Хьюбнером и Пэренти, а также с группой индийцев Рауэлл залез в отцепленный вагон, стоявший на путях.

Одно отделение заняли охотники, в другом расположились индийцы. После нескольких часов бесплодного ожидания Рауэлл предложил товарищам лечь спать, а сам решил остаться на посту. Хьюбнер с удовольствием растянулся на верхней полке, а Пэренти улегся на полу, чтобы Рауэлл, когда устанет, смог запять нижнее место. Индийцы, не испытывавшие охотничьего азарта, постарались забаррикадировать двери и окна своего отделения.

Вагон был слегка накренен, соответственно наклону строившейся дороги, и под тяжестью собственного веса вагонная дверь захлопывалась сама. Лишь позднее выяснилось, что засов не был задвинут. Никто не знает и никогда не узнает, каким образом лев из Кимы пробрался к укрытию, где мирно спали грозные мстители. Хьюбнер проснулся от негромкого шума. С верхней полки он увидел, холодея от ужаса, что огромный лев, упершись задними лапами в тело Пэренти, трясет Рауэлла, который, видимо, оставил пост и лег спать на нижнюю полку. Хыобнер взглянул на входную дверь и обнаружил, что она плотно закрыта. Очевидно, решил он, зверь лапой открыл ее и проник в помещение, после чего дверь сама захлопнулась и от удара задвинулся засов. У Хьюбнера был единственный путь спасения — в отделение индийцев. С решимостью отчаяния он, пробежав по спине льва, бросился к спасительной двери, но та не поддалась его нажиму, так как с другой стороны на нее напирали индийцы. Страх придал Хьюбнеру геркулесовы силы — приоткрыть дверь и проскользнуть в щель было делом одной секунды. Индийцы подняли страшный крик, и лев, напуганный шумом, выпрыгнул в окно с несчастным Рауэллом в зубах. Как только зверь убрал лапы со спины обезумевшего от страха, но невредимого Пэренти, тот вскочил, одним махом выпрыгнул в другое окно и что есть духу помчался к станции. На следующий день останки Рауэлла, найденные в четырехстах метрах от вагона, были отправлены в Найроби для захоронения.

Однако карьера убийцы из Кимы скоро закончилась. Его погубила излишняя храбрость. Неосторожный зверь попался в ловушку и был схвачен живьем. Его выставили напоказ перед взиравшей на него с робким почтением публикой, а затем торжественно казнили ради спокойствия служащих станции и жителей всего района.