Дин Саймонс выглядел так, словно провел весь уик-энд на посту напротив полицейского участка. Его тронутые сединой волосы растрепались сильнее обычного, а глаза покраснели, то ли от недосыпания, то ли от пьянства. Наверное, его можно было бы обвинить во вторжении в частную жизнь, но, с другой стороны, он всего лишь неверно меня процитировал, так что я просто прошла мимо и поднялась по ступенькам. Один из фотографов метнулся ко мне и на мгновение ослепил фотовспышкой. Все это медийное безумие лишь добавляло убийце уверенности в собственной значимости и могуществе. Пока газеты кричали о нем с первых страниц, весь город был в его власти – наверняка он так и считал.

Когда я вошла, Лоррейн Бразертон уже сидела во главе стола, готовясь начать брифинг. Разведя седые кудри, она коротко кивнула мне, и я физически ощутила исходящие от нее волны напряжения. На столе перед ней лежала картинка с изображением каменного здания с ярко-голубыми ставнями.

– Это в Арденнах, – сообщила она. – Делать там нечего, только купаться в речке да вкусно есть.

Сложившийся у меня образ Бразертон распался. Может быть, она изменилась, когда пересекла Ла-Манш с чемоданом, набитым пестрыми летними платьями? Но ее защитная маска вернулась на место, как только в комнате собралась вся следственная группа. Не успела я и глазом моргнуть, как передо мной уже сидела прежняя суперинтендант Бразертон, холодная, бесчувственная и отстраненная, и атмосфера в комнате напоминала ту, что была при нашей последней встрече: воздух будто пропитался разочарованием, недовольством и адреналином. Пока Пит Хэнкок докладывал об обстоятельствах смерти Лоренса Фэрфилда, улыбался один только Тейлор. У всех служащих и заключенных крыла В взяли образец ДНК и сняли отпечатки пальцев. Одного надзирателя задержали за распространение наркотиков. Пока он отказывался говорить, где купил яд, убивший Фэрфилда. Пузырек с таблетками не вызывал ни малейших подозрений. Возможно, глотая смертельную дозу крысиного яда, Лоренс думал, что принимает ксанакс, который поможет ему уснуть.

Потрудился и Бернс. В опровержение обвинений Стива Тейлора он предоставил обобщенный рапорт по делам, открытым после смерти Грешэма, приложив к нему резюме со списком вещественных доказательств, собранных по убийству Уилкокса, нападению на Морган и отравлению Фэрфилда. Судя по краткому, односложному стилю изложения, инспектор больше всего опасался допустить какой-нибудь ляп, однако Бразертон одобрительно кивнула. От поздравлений она воздержалась, но было заметно, что труд Дона произвел на нее впечатление. Примазаться к успеху попытался и Стив. Сверкая лысой головой, он доложил о работе оперативного штаба, ведущейся под его блистательным руководством.

Мой доклад по профилю преступника слушали внимательно, хотя, возможно, все просто слишком устали, чтобы спорить. По крайней мере, меня никто не прерывал. Я объяснила, что характерные особенности всех трех убийств указывают на психопата категории А, действия которого против банка «Энджел» объясняются личными или религиозными мотивами. Следуя моему совету, Бернс приказал своим людям просмотреть медицинскую документацию по всем пациентам с психическими расстройствами и склонностью к насилию, но дело шло медленно. Подозреваемых пока что не появилось. Я по-прежнему придерживалась той точки зрения, что нападение на Николь Морган совершил кто-то из ее знакомых, бывший коллега или помешанный поклонник, поскольку и почерк, и подпись радикально отличались от трех нападений со смертельным исходом. Когда я повторила предположение о подражателе, Тейлор пробормотал что-то невнятное. Он явно остался при своем мнении и не сомневался, что во всех случаях действовал один и тот же человек.

В заключение я достала из кейса открытку с ангелом и передала эксперту-криминалисту.

– Пришла на мой рабочий адрес в пятницу.

– Ха! – Бернс удивленно посмотрел на меня и положил на стол еще одну открытку. В какой-то другой день и при других обстоятельствах я бы обратила внимание на красоту образа. Это был архангел работы Берна-Джонса с белой лилией в руках. Я вспомнила, что мы говорили о нем с доктором Гилликом.

– Вы у него в почете, – сообщила я Дону. – Из всех архангелов он самый могущественный. Это Гавриил, передающий Марии весть о непорочном зачатии.

– Так это честь? – Инспектор вскинул брови.

– Мы получаем дюжины звонков от разного рода чудаков, – озабоченно заметила Бразертон. – Возможно, это дело рук какого-то психа, которому просто нечем больше заняться. Тем не менее нам всем нужно быть начеку.

Закончив «летучку», она попросила Бернса и Тейлора остаться.

– Короткое напоминание, джентльмены. Я внимательно наблюдаю за работой каждого из вас и по завершении расследования приму в отношении вас соответствующие решения. Так что держите себя в рамках, а документацию в порядке. И чтобы больше никаких стычек.

Меня так и подмывало посоветовать ей изменить стиль руководства. Угрозы, может быть, и помогали выпустить пар, но они только усиливали соперничество между Доном и его заместителем, тогда как интересы дела требовали от них совместной слаженной работы. Перед тем как удалиться, Стив все же ухитрился послать в сторону начальницы льстивую улыбку.

Мой рассказ о визите к Поппи Бекуит никакого впечатления на Бернса не произвел. Он лишь напомнил в весьма недвусмысленных выражениях, что, прежде чем действовать в одиночку, я должна испросить у него разрешения.

– Думаю, Дон, ей нужна защита, – объяснила я ему. – Она в опасной зоне, ведь так?

Но инспектор решительно покачал головой:

– Поппи не работала на банк. Посторонние ему не интересны. К тому же у нее свой телохранитель – есть кому позаботиться.

Дон неохотно передал мне папку с материалами по Бекуит. Папка оказалась внушительной – я с трудом засунула ее в кейс. Похоже, проблемы у Поппи начались с самого рождения.

* * *

Мой контролер, Сандра, приехала из Модсли в десять часов. За последние пять лет у нас выработалась определенная модель проведения контрольных сессий. Сандра была одной из немногих, на чей объективный профессиональный совет я всегда могла положиться. А еще я привыкла к ее неизменно доброжелательной улыбке. С коротко постриженными седыми волосами, она вполне могла сойти за двойника Джуди Денч.

– Элис, у тебя усталый вид, – заметила она. – Столько пациентов, да еще работа с полицией… Как ты со всем этим справляешься?

Я не могла признаться, что это страх и эйфория долго не давали мне уснуть после свидания с Эндрю.

– Как жонглер, подкинувший слишком много тарелок, – сказала я.

– А что будет, если одна из них упадет?

Я представила себя посередине комнаты, кругом осколки битой посуды… Представила, вздохнула и… не ответила.

– Послушай, Элис. Я видела, как люди сгорают на работе дотла. Хорошего в этом мало. Будешь делать все за всех – и на тебя свалят еще больше. – Сандра коснулась моего запястья. Прикосновение было легким, но твердым, как будто она проверяла мой пульс. – Как у тебя дома?

– Лучше, спасибо. – Я подумала, но так и не сказала, что обживаюсь в пространстве, оставленном Уиллом, привыкаю к звучащим в нем отголоскам.

– Ты уже слышала, что я ухожу в отставку. Наконец-то меня отпускают.

Вот так новость! Ошарашенная, я поздравила Сандру, а она уже рассказывала о запланированном индонезийском круизе. Представить на ее месте кого-то другого было просто невозможно.

Остаток дня прошел в мареве жары и разговоров. Пациенты приходили один за другим, вываливали свои проблемы и уходили, так что к вечеру я чувствовала себя кем-то вроде мусорщика, собирающего мешки, набитые скорбями и несчастьями. Потребовалось некоторое сознательное усилие, чтобы оставить это все в кабинете и не тащить с собой на пробежку. На этот раз я поставила целью не расстояние, а скорость. Если люди бегают марафон в тропиках, то и я смогу промчаться несколько миль на пределе в сорокаградусную жару. К Черри-Гарден все мышцы молили о передышке, и лицо горело от солнца. Я вытянула руки над головой и сделала несколько глубоких вдохов, утешая себя тем, что занимаюсь марафоном, а не спринтом. Тренировки на сто метров наверняка бы меня прикончили. Остановившись у поручня, я смотрела на какого-то парня с удочкой в конце пирса. Вода прибывала, и леска мелко подрагивала. Трудно представить, что в такой мутной реке может водиться что-то съедобное. Уж если так приспичило, ступай на Солсбери и, как все нормальные люди, покупай рыбу там.

Я так спешила встать под душ, что, роясь в сумочке и открывая дверь, даже не заметила ничего необычного и обернулась, только когда услышала шаги. Чуть в стороне, в тени, кто-то стоял. Я щелкнула выключателем на площадке, и ко мне шагнул… Эндрю. Судя по потемневшим впадинкам под скулами, ночью ему тоже не спалось. А еще его явно что-то беспокоило. Я улыбнулась и открыла дверь.

– Входи и посиди, пока я быстренько приму душ.

Пирнан остался в гостиной с моими книгами. Я уже вытерлась насухо и надевала голубое платье, когда вдруг вспомнила, что не давала ему своего адреса.

Он сидел на диване с путеводителем по Непалу.

– У тебя здесь пятьдесят один путеводитель, – сообщил он мне.

– Несбыточные мечты – все равно никогда никуда не поеду. – Я протянула ему стакан апельсинового сока. – Откуда у тебя мой адрес?

– А ты попробуй отгадать. Кто из твоих друзей не умеет хранить секреты?

Я закатила глаза. Лола выдала бы всю информацию, даже если бы ее попросил сам Аттила, вождь гуннов.

Эндрю выжидающе посмотрел на меня.

– Тут вот какое дело. У моей сестры завтра день рождения.

– И ты убываешь в Париж.

– Лишь на несколько дней. Я надеялся, что ты тоже сможешь поехать.

Пришлось объяснять, что у меня работа, которую никак нельзя отложить. Если бы Бразертон узнала, что я тайком сбежала в Париж, она бы тут же от меня избавилась и даже глазом не моргнула. Мой гость совсем приуныл, а когда наши взгляды встретились, я поняла, что уже не могу видеть его таким, какой он есть на самом деле, а вижу одну только эту открытую и обаятельную улыбку. Чтобы не дотронуться до него, пришлось сделать над собой немалое волевое усилие.

– Расскажи о своем последнем парне, – негромко сказал он.

Паника перехватила мне грудь металлическим ободом.

– А зачем тебе это?

– Ты должна вытравить его из себя. Давай-ка, расскажи с начала до конца. – Эндрю положил руку мне на плечо.

Я рассказала. Все, что смогла. И надо отдать Пирнану должное, он не вздрогнул даже тогда, когда я говорила обо всех погибших женщинах. Жестокость никак его не тронула. Он слушал внимательно, не перебивая, как будто не услышал ничего особенного. И когда я закончила, Эндрю не отвел глаза, а лишь протянул руку и убрал у меня со лба упавшую прядку. Этот вот жест, такой нежный, что я едва почувствовала прикосновение пальцев, и сломал меня окончательно. Позабыв о своем твердом намерении не спешить, я наклонилась и поцеловала его по-настоящему. Но тут в прихожей зазвонил телефон, и Пирнан нервно рассмеялся.

Это был Бернс, и говорил он так быстро, как будто только что проглотил порцию гелия:

– Элис, мы его взяли. Он здесь, на станции.

– Как раз вовремя, – отозвалась я. – Надо же так подгадать!

– Даже не верится, правда? – Из трубки долетали громкие голоса, как будто инспектор стоял посреди ликующей толпы футбольных фанатов. – Сейчас говорить не могу. Жми сюда. И побыстрее.

Услышав, что убийца наконец-то арестован, Эндрю лишь недоверчиво покачал головой. Я попросила подбросить меня до станции, и он неловко, оступившись, как слепой, поднялся.