Небо уже расстилалось во все стороны чистой, светлой простыней. Я пересекла мост. Любителей воскресных прогулок становилось все меньше, и к пирсу Шедуэлл их не осталось совсем, а горизонт заполнили башни Кэнери-Уорф. Здания слегка подрагивали в знойном мареве, словно оторвались от земли, и поступавшие в кровь эндорфины действовали не хуже любых анестетиков. Может быть, убийца и не имел никакого отношения к вчерашнему нападению. Может, это Даррен, сбежав из палаты, пробрался к моему дому, разъяренный отсутствием интереса с моей стороны. Но почему он воспользовался пластиковым пакетом, как и Убийца ангелов? И потом, Даррен скорее ударился бы в свои фантазии, чем напал на меня. Я помнила выражение ужаса на его лице там, в больнице. Как будто у него на глазах какой-то незнакомец сбил с ног женщину. У станции Уоппинг я перешла на трусцу, хватая ртом перегретый воздух.

После душа я ввела в навигатор почтовый код из органайзера Эндрю и отдалась на волю джи-пи-эс. Особняк в Ричмонде, к которому привел меня прибор, оказался настолько огромен, что я еще раз проверила код – уж не ошиблась ли? Но нет, адрес был правильный. Я припарковалась. Огляделась. На Питершэм-Медоус мирно пощипывали травку коровы. Река неторопливо несла свои воды на восток, к Вестминстеру. Эндрю как-то упоминал, что его родители продали фамильный дом. Окон было столько, что и не сосчитать, а к двери вели внушительные ступени. Я даже струхнула, когда увидела идущего в мою сторону старика. По спине пробежал холодок – сходство было пугающим, как будто Эндрю, оживший, но постаревший лет на тридцать, седой, шел мне навстречу.

– Кого-то ищете? – спросил старик.

– Я – друг вашего сына, – ответила я.

Мужчина моргнул и протянул руку:

– Входите. Жена будет рада.

Проходя через холл, я взглянула на портреты. Смотревшие с холстов лица, обрамленные широкими белыми воротниками по моде восемнадцатого века, сохраняли фамильные черты и, судя по их выражению, вовсе не радовались чужакам, вторгавшимся на их территорию. Пирнан-старший остановился у деревянных дверей и, повернувшись ко мне, прошептал:

– Мириам примет вас, но, боюсь, она немного не в себе.

Сидевшая в кресле у окна женщина казалась слишком молодой, чтобы быть матерью Эндрю. Она рассматривала лежавший на коленях фотоальбом, но когда подняла голову, я увидела детское, почти свободное от морщин лицо. Но еще больше поражало застывшее на нем выражение гнева и неприятия. Похоже, полиция рассказала им что-то ужасное. Закрыв альбом, женщина выжидающе посмотрела на меня. Я выразила свое сочувствие по поводу смерти Эндрю.

– К нам никто не приходит, – пробормотала хозяйка дома. Как и у сына, глаза у нее были бледно-карими, а взгляд – пытливым.

– Я хотела бы спросить вас кое о чем, – снова заговорила я. – Может быть, вы знаете, с кем был Эндрю в тот вечер, перед смертью.

– Поздно задавать вопросы, – бросила Мириам и тут же, смягчившись, продолжала: – Извините. Просто все эти разговоры теперь бессмысленны. Мы до сих пор ничего не сказали его сестре. – Губы ее непроизвольно дрогнули. – Эндрю так много работал, что не замечал, сколь многое упускает.

– Он больше заботился о других, чем о себе?

Миссис Пирнан вцепилась в меня взглядом:

– Вы – его подруга?

– Мы только начали встречаться.

– Психолог. Конечно, он рассказывал о вас. – Лицо женщины на мгновение прояснилось. – Хотите посмотреть фотографии?

Я полистала страницы альбома. Эндрю на футболе. Эндрю в школьной пьесе. Эндрю с сестрой в домике на дереве. На всех снимках он был одним и тем же – долговязый, озорной, прячущий лукавую улыбку за тонкими пальцами. Появившийся у дверей Пирнан-старший как будто не замечал состояния жены. Я поблагодарила его за гостеприимство, и, провожая меня, он замедлил шаг:

– Я не знаю, что ей сказать. Это все какое-то безумие.

Не придумав подходящего ответа, я коснулась рукой его локтя.

– Мне нужно понять, как Эндрю связан с банком «Энджел».

Хозяин дома как будто разволновался.

– Банк был самым большим его благотворителем. Несколько месяцев назад Эндрю пришел ко мне и сказал, что ему противно вести с ними дела. Сказал, что хочет выйти из игры.

– И что вы ответили?

– Посоветовал не делать глупостей. Благотворительности нужно помогать. – Голос старшего Пирнана дрогнул. – Теперь жалею. Пусть бы занимался тем, к чему лежит душа. Может, был бы сейчас жив.

– Уверена, это не ваша вина.

В старческих глазах блеснули слезы.

– Вы ведь еще приедете к нам?

– Конечно, приеду.

Я уже уезжала, а отец Эндрю все еще стоял на верхней ступеньке. Оставалось лишь надеяться, что Бернс и Тейлор не станут разглашать всю информацию о смерти младшего Пирнана. Семья не выдержит, узнав, что их сына подозревают в причастности к убийствам.

В центре Ричмонда я припарковалась на боковой улочке. Этот пригород казался каким-то параллельным миром, где не случается ничего плохого. Мужчины в белом играли в крикет на лужайке, местные жители грелись на солнышке возле пабов… Но идиллическая картина не развеяла моих тревог. Почему Эндрю, несомненно привлекавший внимание многих девушек, так никого и не выбрал? Мимо, ведя за собой целый выводок белокурых детишек, прошла какая-то женщина. Эта чудная семейка могла бы послужить иллюстрацией для «Кантри лайф». Знай местные, что я сижу здесь, размышляя об убийствах и прочих мрачных вещах, они погнали бы меня из своего райского уголка.