Реальность исказилась, и ночной кошмар накрыл его, врываясь в подсознание с безмолвной решимостью. Каждый момент сделался невозможным, вызывая чувство 'этого не может быть'. И все же супермаркет проявлялся все более отчетливо, резкий медный запах наполнил его ноздри. От скользкого мокрого чувства зачесались колени, кровь пропитала его джинсы, и крики матери превратились в визг сирен, рикошетом отдававшийся по барабанным перепонкам.

Сон искушал его ложной возможностью отмотать на минуту раньше. И когда Хадсон сделал это, кошмар захватил власть, заставляя вновь переживать трагедию, пронесшуюся перед глазами. Но ничто не могло выдернуть его из порочного круга.

Кровь была повсюду, блестела темно-красным в свете флюоресцентных ламп под потолком. Мужчина, истекавший кровью на дешевом линолеуме через зияющую дыру в груди, не был незнакомцем - Хадсон равнялся на него. И теперь его голубые глаза постепенно теряли цвет, пронзали Хадсона, заставляли изо всех сил вцепиться в промокшую рубашку. Он хотел, чтобы отец что-нибудь сказал, заверил его, что все будет в порядке. Но глядя в постепенно расфокусировавшиеся глаза, Хадсон услышал лишь булькающие звуки и собственное тяжелое дыхание...

Снова тяжелое дыхание и хрипы.

В мгновение ока он оказался оторван от отца. Он обернулся. Когда-то загорелая кожа постепенно серела.

Крик матери раздался одновременно с его собственным.

Хадсон скрючился на постели. Резко и часто дыша, он перекатился на другую сторону кровати, свалив лампу с тумбочки. Закрыв глаза, он попытался вновь заснуть, но ярко-красные пятна продолжали маячить на обратной стороне век.

- Проклятье, - пробормотал он. Это шоу кошмаров преследовало его ночь за ночью. Повторения были неизбежны с тех пор, как Ник решил открыть шкаф и перетрясти скелеты, которые хранились запертыми в темном уголке памяти. Теперь его подсознание отрыгивало это дерьмо, точно отправляя его в путешествие по особняку с призраками.

Прерывисто дыша и стараясь ни о чем не думать, он нетвердо встал на ноги и побрел в ванную. Оказавшись внутри, он не потрудился включать свет - ему хватало лунного света, падавшего сквозь окна от пола до потолка. Живя на вершине небоскреба, не беспокоишься, что тебя увидят голым, но как будто ему было до того дело.

Хадсон зашел в душевую кабину, повернул краны и включил самую горячую воду, какую только можно было вытерпеть, не лишившись кожи. Он уперся ладонями в мрамор и подставил спину под струи, позволяя воде омывать себя. Горячая вода была благословением, смывающим остатки кошмара, медленно, но не полностью.

Опустив голову, он почувствовал, как горячий поток разделяется на его шее, скатывается по плечам и каскадом спадает с груди и спины. И стоя там, он подумал о единственном, что могло удержать его в настоящем времени.

Алли.

Каково было чувствовать себя глубоко в ней. Вид ее тела, изгибающегося, пока он подводил их обоих к грани. Звук ее стонов, когда они кончали вместе.

И он мгновенно сделался твердым.

Каменно-твердым.

Хадсон закрыл глаза и обхватил себя обеими руками.

Алли стояла на коленях.

- Я хочу твой член.

- Где ты его хочешь? Покажи мне.

Она наклонилась вперед и раскрыла губы перед его поблескивавшей головкой. Рот ее был горячим и влажным.

Хадсон затвердел еще сильнее, забывая, где находится, и что это его рука стискивает член, что это лишь жалкая гребаная замена ее губам, обхватившим его ствол. Ничто не могло сравниться с плавным скольжением внутрь и наружу из ее прекрасного ротика, с тем, как она смотрела на него снизу вверх с жаром, не уступавшим его собственному.

Он расставил ноги, тяжело дыша, она тем временем полностью взяла его в рот. Головка члена задела горло, и наслаждение прострелило его позвоночник.

- Да, вот так, - простонал он, стискивая ее волосы в кулаке. - Глубже.

Она подстроилась, расслабляя горло и принимая его полностью, сося еще сильнее. Хадсон толкнулся вперед и проскользнул еще глубже.

- Люблю трахать твой рот...

Алли обхватила руками его бедра, сжимая задницу, пока он вдалбливался в ее рот. Он посмотрел вниз и этот вид едва не заставил его кончить. Проклятье, он был уже совсем готов, но хотел наслаждаться ею как можно дольше.

Она сосала все жестче, проводя зубами по всей длине члена.

Гребаный сладкий ад. Его яйца сжались, точно стиснутые кулаком. Одно лишь ощущение было почти невыносимым, но именно то, с каким обожанием она его ублажала, вышвырнуло его в другое измерение.

Найдя ритм, он смотрел, как толстая головка выскальзывает и вновь скрывается у нее во рту. Недели, проведенные без нее, почти убили его. Все в его жизни пошло кувырком, но с ней все вставало на свои места. Без него его сердце билось лишь для того, чтобы качать кровь и кислород по телу.

Кончик ее языка проследил набухшую вену, пульсирующую на нижней стороне ствола. Прикосновение отдалось во всем теле.

- Пресвятой Боже на небесах, - он ударил ладонью по плитке, жажда разодрала в клочья последние остатки цивилизованности, погружая его в первобытную нужду. И только тогда оргазм подобрался к головке члена.

- Проклятье, Алли, - прошипел Хадсон. Его хватка в ее волосах усилилась. - Не останавливайся. Я собираюсь кончить тебе в рот, а ты проглотишь все до последней капли.

Ругательство сорвалось с его губ, все тело подалось вперед, голова запрокинулась, и он содрогнулся от наслаждения, кончив себе в руку.

***

Облачившись в свою версию 'Черной Пятницы' - черные брюки, черный кашемировый свитер с V-образным вырезом и серая футболка под низ - Хадсон нажал на кнопку лифта, чтобы тот доставил его прямиком в гараж. Как только он вышел, приглушенный звонок донесся из кармана. Он достал телефон, но не успел произнести стандартное приветствие - на том конце радостный голос выпалил:

- С днем Благодарения, бро!

- С днем Благодарения, - Хадсон был далеко не так счастлив, несмотря на недавнюю маленькую фантазию, но ради Ника готов был петь и танцевать. - У тебя там пир горой, да? - он широкими шагами вышел из лифта и направился к автомобилям, подумав, что отдал бы что угодно за свой байк.

- Ага, - Ник саркастично усмехнулся. - Толченая картошка, порошковая подливка и какой-то дерьмовый фарш из коробки. Совсем не похоже на то, что делала мама.

Хадсон нахмурился от пришедших на ум воспоминаний. Ник уже давно не тот глупыш. Мамы уже много лет нет, но готовить домашние обеды она перестала намного раньше, не говоря уж о праздничном ужине.

- Это было давно, Ники.

- Знаю, - голос Ника смягчился. - Я скучаю по ней и папе.

Хадсон сел в ожидающий его лимузин.

- В офис, - Макс кивнул и захлопнул дверь.

- В день Благодарения? - спросил Ник. - Ты дохрена работаешь.

- Бизнес не прекращается на праздники, - Хадсон не хотел углубляться в воспоминания о родителях или обсуждать свои рабочие часы, поэтому сменил тему: - Что там они еще для тебя готовят?

- Кино и прочее дерьмо. А потом групповая сессия насчет праздников, и какие они у нас вызывают чувства, - Ник подчеркнул последнее слово, но Хадсон знал, что это для его же пользы. Пока что Ник слепо верил программе реабилитации, но Хадсон не мог не беспокоиться. Он бы с ложечки кормил брата этой хренью, если бы потребовалось.

- Ники... - его голос оборвался, потому что Макс завернул на Мичиган Авеню в тот самый момент, когда Алли вышла из такси. Он слышал, как Ник продолжал жаловаться на черствую еду и идиотские игры в шарады, но все внимание Хадсона сосредоточилось на ней. Пока лимузин притормозил на красный свет, он наблюдал, как она застегнула куртку и пошла по обледенелому тротуару в местную кофейню. Представив, какой подробный заказ она сейчас выдаст баристе, он невольно улыбнулся.

- Эй, бро, кажется, им нужен профессиональный открыватель бутылок, - Хадсон услышал, как Ник постучал по телефону пальцами.

- Это твое самое полезное времяпрепровождение?

- Не, чувак, просто шучу. Должен повеселиться немного, - Ник засмеялся. - Созвонимся позже?

- Да, Ники. Горжусь тобой. Увидимся в воскресенье, - Хадсон нажал на кнопку интеркома. - Остановись, Макс.

Он подвинулся на кожаном сиденье, пока машина заворачивала на обочину и замедлялась. Но когда лимузин окончательно остановился, Хадсон уже схватился за ручку двери и вдруг замер. Алли ясно дала понять, что не хотела иметь с ним ничего общего, как бы он ее ни преследовал, и он обещал оставить ее в покое, если она его выслушает. Она сдержала свою часть сделки, с его стороны было бы справедливо сделать то же самое. Поэтому, как ему ни хотелось иметь ее в своей жизни, Хадсон опустил руку и приказал Максу ехать к Чейз Индастриз.