– Украсть! Просто украсть?

Сварливый голос нарушил покой Евы. Она медленно подняла ресницы и увидела рядом с собой мускулистую грудь, что было непривычно, но радостно. Теплые воспоминания о восторгах минувшей ночи расцвели в ее душе нежным цветком надежды… но тут послышался другой голос:

– Конечно, просто украсть.

Этот голос напомнил Еве о прошлом и вселил в нее ужас, грозивший вырвать с корнем чуть раскрывшийся цветок, заставив обратить внимание на людей, разговаривавших где-то поблизости, за стенами ее укромного жилища.

Ева тут же приникла к щели между аккуратно плетенными тростинками самодельной стены. Несмотря на предрассветный багровый туман, она ясно разглядела как всегда строго одетого Джервейса, который остановил свою лошадь и тихо беседовал с другим всадником.

– Но король…

– Король ничего не узнает, если с делом покончить быстро.

Ева тихо охнула. Хотя она могла видеть только спину второго всадника, его голос вызвал образ, навсегда отпечатавшийся в ее памяти – освещенное бликами огня лицо.

Когда всадник сердито обернулся на посторонний звук, Ева прижала ко рту обе ладони, чтобы не закричать в голос. Она оставалась неподвижной, словно превратилась в камень, даже когда к ней наклонился Хью, чтобы посмотреть сквозь ту же щель в фальшивом дерне. Он как опытный воин спал чутко, а потому проснулся в первую секунду, когда пошевелилась Ева.

– Почему мы едем таким окольным путем на место, которое ты посещаешь, по твоим словам, почти каждое утро? – недовольно поинтересовался спутник Джервейса, пока невидимая Ева дрожала от страха.

– Ты же сам заявил о своем желании приехать первым, чтобы получше спрятаться, – ответил Джервейс. – А это и есть самый прямой путь для достижения твоей цели.

– Точно так же, как обыкновенная кража будет самым простым способом для достижения твоей цели. – С этими словами он повернулся и послал своему рыжему соратнику злобную улыбку.

Сидя в тайнике, Хью прищурился при виде неприятной картины и бесшумно произнес одними губами:

– Беллем.

Только когда всадники отъехали на значительное расстояние, напряжение Евы спало и она устало прислонилась к сильному плечу.

– Ты знаешь, кто это был, милая? – тихо спросил Хью.

Он-то сам сразу узнал злодея, который был самым большим землевладельцем и самым влиятельным лицом некоролевской крови как в Англии, к и в Нормандии. То, что Беллем безжалостно пользовался своей властью только для собственной выгоды и жестоких удовольствий, делало его еще более достойным презрения.

Неестественная бледность на строгом лице подчеркнула цвет зеленых глаз Евы, когда она ответила:

– Это был дьявол, чье проклятие на моем лице. – Она подняла подбородок, чтобы был виден шрам, который она всегда прятала.

Хью нахмурился. Он нисколько не сомневался, что Беллем настоящий дьявол. Но зачем этот человек появился здесь сегодня и благодаря какой злой причуде судьбы он перешел дорогу Еве много лет тому назад?

Увидев, как хмурится любимый, Ева решила, будто и Хью настроен против нее, поскольку она призналась, что имела дело с дьяволом в человеческом облике. Горестно опустив плечи, девушка уронила лицо на руки.

Поняв, что чувствительная девушка неправильно истолковала причину его отвращения, Хью мягко привлек Еву в свои объятия.

– Милая моя, – пробормотал он, уткнувшись в гладкую макушку девушки. – Мой гнев направлен на нечестивого дьявола, который совершил над тобой свое злодейство. И хотя я не понимаю, каким образом внимание Беллема привлек невинный ребенок, это нисколько не уменьшает моего возмущения его вопиющим поступком.

– Моя мать была красавицей, – глядя в глаза своему защитнику, произнесла Ева. Поняв по виду Хью, что этого объяснения недостаточно, она быстро добавила: – Как-то раз, гостя в Келби-Кип, этот дьявол увидел мать и задумал попользоваться ею ради своего удовольствия.

Хью поморщился от деловитости Евы. Для большинства аристократов вассал был наподобие животного, и даже простые рыцари не считали зазорным получить физическое удовольствие от тела любой приглянувшейся им рабыни, хотела она того или нет.

– Мой отец воспротивился, – бесстрастно поведала Ева о том, что, как она знала, послужило причиной всех бед, которые затем последовали.

Дальнейших объяснений не потребовалось. Хью уже понял, что случилось. Строптивость любого раба заканчивалась хозяйским возмездием. А такой гордый и злобный хозяин, как Беллем, безусловно, выбирал жесточайшие наказания для своих жертв.

– Нашу ферму сожгли, а отца убили. – В голосе Евы слышалась мука. – Даже умирая мать выкрикивала мое имя, прося, чтобы я бежала в лес… бежала без оглядки. – Она беззвучно заплакала. – Я хотела послушаться, но этот дьявол поймал меня. Он сказал, что так как я ношу имя первой грешницы, мне следует разделить ее стыд. – Ева прижала ладошку к шраму, словно рана была свежей. – Он хохотал, когда резал мне щеку.

Хью осторожно отвел пальцы Евы и нежно коснулся губами поруганной плоти.

Зная жестокую натуру Беллема, Хью не удивился, что тому показалось мало, когда он убил мужа и жену и уничтожил их дом. Несомненно, этому демону во плоти доставляла извращенное удовольствие мысль оставить девочку в живых, но отметить ее страшной дьявольской печатью и таким образом навсегда уготовить ей участь изгоя.

* * *

По крайней мере сегодня Джервейс не придерется к ее наряду, говорила себе Элизия. На ней было зеленое платье, надетое поверх простой деревенской сорочки, которое сливалось с окружением, когда она шла сквозь позолоченный рассветом туман в густом лесу.

Рассеянно поворачивая лук, чтобы он не зацепился за кусты и низкорастущие ветки, Элизия вся была поглощена двойственным чувством. Идя на свидание с холодным мужчиной, которого ей когда-то было приятно называть своим нареченным, Элизия не могла избавиться от мыслей о другом – смуглом и страстном. И как бы ей ни было прискорбно в этом признаться, она не могла отрицать своего искреннего сожаления о том, что не приняла предложения Черного Волка, потакая своей гордости. Но неужели гордость стоит того, чтобы прожить жизнь без Марка?

Миновав последние деревья и оказавшись на поляне, служившей ей стрельбищем, она призналась самой себе, что ей не хватает смелости честно ответить на этот вопрос.

– Ты опоздала.

Элизия нахмурилась. Упрек Джервейса был, по меньшей мере, неуместен, ведь они договорились, что она явится на свидание, только если путь будет совершенно безопасен. До сих пор они встречались не каждое утро, и сейчас Элизия пожалела, что не осталась дома.

Джервейс понял свой промах по отношению к вспыльчивой девице. Досадливо морщась, оттого что за ними следит из укрытия наблюдатель, он тут же попытался успокоить ее.

– Мне показалось, я услышал крик, и испугался, не случилось ли с тобой какой беды. – Джервейс забрал у Элизии лук, бросил его на землю и взял ее маленькие ручки в свои ладони.

Элизия, прищурившись, внимательно изучала мужчину, стоявшего перед ней, и ясно сознавала и его возраст, и полное отсутствие человеческого тепла. И как она могла поверить, что Джервейс с его малопонятной сдержанностью стоит ее любви? Теперь, когда она узнала пылкость Марка, в прикосновении этого мужчины ей почудился ледяной холод.

Пораженный тем, что в карих глазах внезапно вспыхнуло презрение, Джервейс начал было подумывать, что, возможно, Беллем прав и нужно просто схватить строптивицу.

Элизии стало не по себе, когда Джервейс внезапно посуровел, и она принялась разглядывать кустарник, покрытый мелкими цветочками.

– В Рокстонском замке ничего нового не произошло. – Желая покончить с неприятным свиданием как можно скорее, Элизия выдумала предлог: – Я должна немедленно вернуться, чтобы встретить старейшин из деревни.

– К сожалению, сегодня утром старейшинам придется обойтись без их хозяйки.

Встревоженная незнакомым тихим голосом, раздавшимся позади, Элизия хотела обернуться, но ее руки попали в железные тиски и были заломлены за спину. Она отчаянно боролась, но лишь вывихнула плечо, а тем временем ее запястья оказались связанными.

– Кто вы такой? – решительно спросила Элизия у невидимого врага.

– Друг вашего жениха, – последовал ответ, и говоривший швырнул свою пленницу в объятия Джервейса, который не был к этому готов.

Отбиваясь изо всех сил, пока ее щиколотки связывали толстой веревкой, Элизия почувствовала в словах сарказм, гораздо более едкий, чем тот, что часто слышался в насмешливом голосе Марка.

– Улыбайтесь, миледи, – фыркнул незнакомец, когда Джервейс повернул к нему лицом взбешенную женщину, крепко связанную по рукам и ногам. – Ваше сокровенное желание, осуществление которого так долго откладывалось, скоро сбудется.

Элизия с ненавистью глядела на незнакомца, одетого во все черное, чей вид сначала удивлял, а потом наводил страх. В необычном многослойном одеянии, с черными бровями вразлет, он был похож на демона.

– Не хотите узнать, какое? – Вопрос был адресован Элизии, хотя незнакомец метнул взгляд на человека, который удерживал ее. – Ты нашел себе редкостную женщину, Джервейс. – Он снова посмотрел на пленницу и, хотя она молчала, пояснил чересчур сладким голосом, который прозвучал зловеще: – Завтра вы и ваш жених пойдете под венец.

– Кто вы? – Элизия не обратила внимания на последнее заявление, а упрямо повторила свой вопрос.

– Я Роберт Беллем, – презрительно усмехнулся незнакомец, – граф Шрусбери, хозяин поместий Арундел, Чичестер и Монтгомери в Нормандии и Уэльсе, а также замков Сиз, Алекон и других владений в Англии и Мейне.

Элизия промолчала в ответ на это перечисление. Да и что она могла сказать, представ перед человеком, который в нескольких странах считался самым надменным и жестоким?

– Полагаю, на вас произвело должное впечатление то, что я собираюсь лично проследить за вашим бракосочетанием с Джервейсом. – Беллем ткнул пленницу пальцем, чтобы она заговорила.

Элизия продолжала упрямо молчать. Ей даровали то, о чем она когда-то мечтала, но теперь ей было совершенно ясно, что она не хочет выходить за Джервейса. Яркий свет этой неопровержимой истины затмил все прочие спутавшиеся чувства, начиная от бесполезной гордости и до ничего не стоящих страхов. Она любила Марка, и именно у него был единственный ключ к ее счастью.

Джервейс внутренне ужаснулся упрямству девушки, продолжавшей молчать перед человеком, которого было опасно выводить из себя. В следующее мгновение он с облегчением увидел, что Беллема явно забавляет ее своенравие, а ведь все могло кончиться гораздо хуже для Элизии.

Беллем понял, чем обеспокоен Джервейс, и еще больше развеселился. Теперь, когда хозяйка Рокстона была крепко связана, он мог проявить благодушие; он мог проявить милосердие – по крайней мере до свадьбы, после которой Джервейс завладеет ее имением, а значит, и он сам.

Элизия смотрела, как человек, известный своей жестокостью, положил кусок пергамента с несколькими изящно написанными словами на охапку сена, служившую ей мишенью для стрельбы из лука. Она была не настолько глупа, чтобы не понимать, какую беду навлекает своим молчанием, и все же отказывалась сдаться.

Беллем вернулся к своему союзнику, который с явной неохотой удерживал темноволосую красавицу.

– Знаю, что ты находишь всех женщин отталкивающими, поэтому сам повезу леди Элизию на своем жеребце, – объявил Беллем, протягивая руки к связанной жертве.

В ответ на оскорбление Джервейс злобно посмотрел на Беллема, но не посмел спорить с опасным сообщником, который перекинул через плечо Элизию и направился в заросли, где были привязаны лошади.

По лесу глухим эхом разнесся презрительный хохот Беллема, когда тот вновь взглянул на Джервейса и задал вопрос, не ожидая получить на него ответа.

– Разреши одну загадку, которая давно меня мучает: ты испытываешь неприязнь только к женской плоти или ко всякому человеческому прикосновению?

За многие годы знакомства Джервейс не раз убеждался, что для Беллема нет большего удовольствия, как поиздеваться над людьми. Но несмотря на это, его лицо так побледнело, что рыжая шевелюра еще ярче запылала. Он еле сумел разжать кулаки, чтобы вскочить на коня.

Беллем продолжал зло хохотать, пока грубо забрасывал Элизию на спину лошади и сам взбирался в седло. Но когда маленький отряд выехал на узкую тропу, стояла полная тишина.

* * *

Солнце, наполовину скрытое облаками, уже клонилось к самому горизонту, когда Марк переступил порог Рокстонского замка. Он удивился, увидев, что Хью нетерпеливо вышагивает по мрачному коридору, а вот то, что рядом с великаном была Ева, его нисколько не удивило.

– Мы должны поговорить с тобой с глазу на глаз. – Хью понизил голос до шепота, хотя обычно гудел, как труба.

– А это не может подождать, пока я смою грязь после тяжких трудов? – Марк устал, проработав весь день, но еще больше его угнетала мысль, с каким холодом Элизия отозвалась вчера вечером на его предложение, которое он сделал из самых искренних побуждений.

– Нет, – последовал быстрый Ответ Хью, прозвучавший неоправданно громко, и он опять понизил голос, когда продолжил: – Когда ты услышишь то, о чем мы хотим рассказать, ты согласишься, что мы правы, настаивая на немедленном разговоре.

Несмотря на темноту, Хью увидел, как Марк кивнул.

– Тогда пройдемте ко мне в спальню. Боюсь, это единственное место, где мы можем быть уверены, что нам не помешают.

Марк повел их по коридору и первым вошел в большой зал, в котором все мгновенно стихли при появлении троицы. Марку сразу стало ясно, что случилось нечто серьезное. И пока он с друзьями поднимался по винтовой лестнице, его нервы напряглись в ожидании неприятных новостей. Как только за ними закрылась массивная дверь спальни, серые глаза вопросительно посмотрели на Хью.

– В лесу перед самым рассветом мы увидели Джервейса, – начал Хью, мягко положив руки на плечи маленькой женщины, стоявшей впереди него.

Лицо Марка слегка тронула теплая улыбка изумления. Судя по их словам, они всю ночь провели в лесу после вчерашнего бегства. Вероятно, его друг пал жертвой тех же нежных чувств, которые так недавно овладели им самим.

Хью бросил говорящий взгляд на насмешника, залившегося беззвучным хохотом, и поспешил поделиться важной новостью.

– Джервейс был не один.

Лицо Марка приняло озадаченное выражение. То, что хозяин Келби-Кип ехал по лесу в чьей-то компании, не было примечательным само по себе. Однако зловещий тон Хью предполагал, что за этим простым фактом пряталась невысказанная угроза. Марк сразу заподозрил, кто был этим попутчиком.

Его подозрение тут же оправдалось, когда Хью просто произнес:

– Беллем.

Лихорадочно обдумывая, что может повлечь за собой эта новость, Марк рассеянно обвел взглядом комнату в поисках, где бы присесть, и остановился на табуретке возле окна. Но вспомнив, как легко точно такое же треногое сооружение подломилось под их с Элизией тяжестью, Марк решил не доверять его сомнительной прочности.

– Вы оба правы, что не теряя времени сообщили об этой неприятности.

Марк не колеблясь отдал должное разумному поступку пары, которая несомненно это заслужила. Но он ошибался, предполагая, что на том их сообщение и закончено.

Хью понял, каковы намерения Марка, и отреагировал улыбкой, скорее похожей на гримасу.

– Но это еще далеко не все из того, что мы обнаружили.

Не зная, сколько времени им понадобится, чтобы поведать всю историю, и стремясь хотя бы к короткой передышке, Марк жестом попросил великана прервать на секунду свой рассказ.

Хью не хотел терять даже секунды драгоценного времени, но подчинился приказу человека, который был ему не просто другом, а хозяином. Кроме того, пока Марк освобождал для себя место на сундуке возле отвергнутой табуретки, бородатый великан рассказал ему о другом.

Он дал Марку короткое, но яркое описание первой встречи Евы с Беллемом и чего это ей стоило.

Марк выпрямился, поставив пустой кувшин с миской на пол, и сочувственно улыбнулся Еве в знак понимания, какую непростительную боль причинил ей злодей. Затем он жестом пригласил своих гостей сесть на кровать, а сам устроился на уголке сундука. Когда все расселись, он кивком дал понять Хью, что тот может продолжать свой первый рассказ.

– Возвращаясь в замок, мы нашли вот это.

Нахмурившись, Хью сунул руку под мятую тунику и достал аккуратно сложенный пергамент. Потом он наклонился и положил его в протянутую ладонь Марка.

В комнате нависла тяжелая неестественная тишина, пока Марк разворачивал послание и молча знакомился с его содержанием:

Во всех прошлых и будущих несчастьях праведного населения Рокстона виновата колдунья, живущая там… Несчастье не минует даже саму хозяйку, которой следовало бы остерегаться злодейки, а не дружить с ней.

Когда Марк взглянул на своих друзей, в его глазах вспыхнули серебряные молнии.

– Ни один деревенский житель или обитатель замка не видел то, что у тебя в руках, – Хью указал на записку, говоря совершенно бесстрастным голосом, – и они не могли узнать, что там написано. И все же к тому времени, как ты вернулся в замок и встретил нас, вся округа уже шепталась об исчезновении леди Элизии. И все в один голос обвиняют Еву.

– Элизия пропала? – тут же спросил Марк, выделив самое для себя главное.

– Да, – последовал короткий ответ.

За долгое время общения с Марком Хью узнал его привычки, а потому сразу затих, позволив хозяину хорошенько все обдумать.

Чтобы не отвлекаться на постороннее, Марк сомкнул густые ресницы и призвал на помощь все свое хладнокровие. А что, если хозяйка Рокстона просто отправилась навестить людей, в пренебрежении которыми он когда-то ее обвинил? Нет, если вспомнить, как плохо Элизия ездит верхом, вряд ли она пошла бы на такой риск, отправившись в путь одна. Были еще возможные причины отсутствия Элизии, о которых Марку не хотелось думать. Он крепко стиснул зубы. Если он хочет видеть свою возлюбленную в здравии и безопасности, то нужно рассмотреть все варианты, как бы ни были они неприятны.

С прямотой и мужеством, не раз помогавшими ему в трудных ситуациях, Марк заставил честно спросить самого себя: могло ли его предложение довести Элизию до отчаянной попытки удрать, лишь бы больше не видеться с ним? Это было не только возможно, но и мучительно. Хуже любой раны, полученной им в бою.

– Как долго она отсутствует? – наконец спросил Марк голосом настолько лишенным каких-либо эмоций, что Хью, который знал своего друга лучше, чем кто бы то ни было, понял глубину его горя.

Все так же сохраняя неподвижность, Хью спокойно ответил:

– Ида говорит, Элизии не было в спальне, когда, следуя заведенному порядку, она пришла разбудить девушку сегодня утром.

Марк вновь сомкнул веки и крепко сжал в руке пергамент, который подсказывал правдоподобное, но тягостное объяснение. Тот самый дьявол, который написал эту записку и сжег ферму Милбери, почти наверняка был в ответе за похищение Элизии – если это действительно было похищение. Но кто преступник? Зная о сговоре Джервейса с его другом Беллемом, в личности негодяя не приходилось сомневаться. Оставался только один вопрос – по доброй воле или нет Элизия оказалась в руках своего бывшего жениха?

– А где ты обнаружил этот пергамент? – спросил Марк у Хью.

И хотя до сих пор за обоих визитеров говорил только бородатый великан, на этот раз ответила Ева:

– Он лежал на поляне, куда Элизия часто ходит пострелять из лука.

Вскоре после прибытия в Рокстон его оруженосец Дэвид проследил девушку до этого места, где она встретилась с Джервейсом, поэтому то, что сейчас услышал Марк, послужило подтверждением худших его страхов. И неважно, попала ли Элизия в руки Джервейса по доброй воле или насильно, он все равно вернет девушку, хотя бы только для того, чтобы доказать жителям этих земель невиновность Евы и раскрыть перед ними нечестивые замыслы его противников.

Марк не стал обманывать самого себя, что его намерения так чисты. Да, конечно, он намеревался достичь обеих целей, но ему нужно было гораздо больше. Ему нужна была Элизия.

Поднявшись с сундука, Марк направился из спальни, не проронив ни слова. Сгущались сумерки, а он не хотел спускаться по скале в полной темноте. Раз уж спуск необходим, то с ним не следовало медлить.