Солнце уже село, когда Глиндор вдруг остановился во тьме леса. Луна еще не успела взойти, и густая чаща покоилась в глубоком послезакатном мраке. Не говоря ни слова своим спутникам, старик сошел с тропинки и направился к трем высоким деревьям, стоявшим посреди лесной поляны. Встав среди них, он трижды повторил какое-то заклинание. С каждым повтором голос старика становился все более глубоким и гулким, и магический кристалл загорелся чудесным светом после его слов. Вульф равнодушно наблюдал за этой колдовской процедурой. Глиндор улыбнулся, но, взглянув на сакса, сразу же нахмурился и спрятал улыбку под густыми седыми усами. Безусловно, он рассчитывал удивить непосвященного чужака своими загадочными действиями. Но Вульф уже знал, как следует реагировать на все эти колдовские штучки и сохранял на лице бесстрастное выражение.

– Хм, – издал старик свой любимый возглас.

Он повернулся и зашагал по тропе, вновь возглавив их странную маленькую процессию. С каждым шагом он сердито с силой втыкал посох в мягкую лесную землю, пытаясь хоть как-то сорвать раздражение.

«Мой любимый фокус со сменой настроений уже не действует на этого молодого саксонского нахала, – размышлял старик, – а теперь ему уже не в диковинку мои заклинания и волшебный свет кристалла. Да, парень, похоже, не из слабонервных, его так просто не возьмешь».

Старик не мог не признать, что по крепости духа Вульф ничуть не уступал жрецу-друиду, и это еще сильнее злило его.

Вульф шел, замыкая их маленькую процессию, и изредка взглядывал на кристалл, светящимся пятном маячивший впереди. Вскоре он с удивлением заметил, что мерцание кристалла каждый раз усиливается, когда на их пути встречались ямы, камни и прочие препятствия.

Брине казалось, что уже прошло много часов, как они идут по этой неведомой чаще. Ее ноги болели и были стерты в кровь. Сейчас она пожалела, что дед не взял в дорогу их осла, а оставил его пастись на поляне у пещеры. Ведь они собирались плыть морем, а осел был слишком громоздок для лодки. Фрич, сопровождавший их до побережья, потом мог легко найти дорогу обратно, а ослу лучше было остаться на пастбище.

Так размышляла Брина и вспоминала, как удобно и спокойно было трусить рысцой верхом на их сером ослике. Но когда она взглянула на детей, ей стало стыдно за свою слабость. Чтобы успевать за Глиндором, близнецам приходилось на каждый взрослый шаг делать два шага своими маленькими ножками. Видно было, что силы их на исходе, но они ни разу не пожаловались на усталость.

Вдруг Ллис споткнулась и упала. Вульф подошел и взял ее на руки.

Девочка попыталась возразить, ей хотелось быть наравне с братом, но она была слишком слаба. Вскоре она затихла, прильнув к широкой груди сакса.

«Вот опять он показал, какое доброе и отзывчивое сердце бьется под одеждой сурового воина. Он всегда приходит на помощь тем, кто слаб, кто не может защитить себя, – думала девушка. – И вместе с тем как деликатен он с Ивейном, чье мальчишеское самолюбие отвергает любую помощь. Мальчик всегда хотел вести себя достойно мужчины».

Взяв девочку, Вульф снова занял место в арьергарде их отряда.

«Сначала он рисковал жизнью ради меня, – продолжала размышлять Брина, – а теперь он пошел с нами, хотя вполне мог отправиться один и гораздо скорее смог бы добраться до короля и предупредить его об опасности. А наш отряд идет все медленнее и медленнее. Но я уверена, что он не оставит нас. На него можно положиться в трудную минуту, с ним можно связать свою судьбу… Но нет, ведь он – сакс! Может, он и самый лучший из мужчин, но он сакс, и он никогда не будем моим». Она закусила нижнюю губу. Мысль о несчастной обреченной любви вновь вызвала острую боль в груди девушки.

«Я должна, я обязана держать себя в руках. Сейчас не время для нежных чувств».

Они шли молча. Ллис дремала на руках у Вульфа. Наконец, когда они спустились с очередного холма, Глиндор привел их в рощу на краю долины, остановился и сказал:

– Ну вот, теперь мы уже вне владений Вортимера. Сейчас он нам не страшен. Нам повезло, наверняка Вортимер и его люди пустились в погоню не по таким непроходимым тропам, и это займет теперь у них много времени. Так что у нас есть время передохнуть, прежде чем снова отправиться в дорогу.

Услышав об отдыхе, Брина обрадовалась. Старик был не против остановиться на ночлег. Воткнув в землю свой посох, он, не теряя времени даром, завернулся в свой длинный плащ и улегся на созданное самой природой ложе из мха и опавших листьев под высоким деревом.

Глядя на фигуру деда, темневшую в сгущавшемся мраке, Брина подумала, что в его годы нелегко совершать такие дальние походы. Она подошла к старику, присела на корточки рядом и дотронулась до плеча деда, уже почти погрузившегося в дремоту.

– Поешь, дедушка, – попросила она и легонько потрясла его за плечо. Глиндор попытался отмахнуться, но Брина была настойчива. – Поешь, иначе не будет сил идти дальше.

Найдя этот довод убедительным, Глиндор сел. Даже в лесном сумраке было заметно, какое усталое у него было лицо. Он терпеливо ждал, пока Брина вынула из большого холщового мешка буханку ржаного хлеба и головку овечьего сыра. Девушка разделила еду и в первую очередь дала деду его долю. Затем она протянула хлеб и сыр Ивейну, и он радостно накинулся на еду. Он уселся рядом с Фричем, улегшимся на пышных листьях папоротника, и стал уплетать еду за обе щеки. Брина улыбнулась, видя волчий аппетит мальчика. Затем она повернулась к Ллис, которая все еще спала, свернувшись в комочек на сильных руках Вульфа.

– Проснись, Ллис, – тихо проговорила Брина, – проснись и поешь.

Но девочка, не просыпаясь, уткнулась в грудь Вульфа. Брина снова прикусила губу. Девочка отказывалась от еды, но ей необходимо было подкрепиться.

– Милая, – тихонько прошептал Вульф, приблизив губы к маленькому ушку девочки, – съешь хоть кусочек, а потом можешь снова уснуть.

Ллис с трудом подняла веки и сонно посмотрела на сакса.

– Ты меня возьмешь потом на руки? – тихо спросила она. Вульф кивнул.

– Сейчас так холодно, а ты меня согреешь. Вульф прошептал ей на ушко, что сделает все, о чем она попросит. «Как нежно он улыбнулся малышке, – подумала Брина, – такая улыбка может растопить лед равнодушия в любом сердце».

Увидев толстый ствол поваленного дерева, Вульф подошел к нему, уселся на зеленый ковер из мха, прислонившись спиной к стволу. Ветви большого дуба раскинулись над ним, словно заботливые руки.

Брина села рядом, держа в руках куски хлеба и сыра, предназначенные для Вульфа и девочки. Ощущение близости его тела вызвало как всегда в ней жгучее смущение. Из-под длинных полуприкрытых ресниц она проследила, как сакс взял ломоть ржаного хлеба и поднес его к губам. Губы девушки вдруг пересохли, и она поспешно облизала их языком. К счастью, Вульф не заметил ее смущения. Брина опустила голову и стала сосредоточенно рассматривать кусок сыра. Она крошила его и клала маленькие кусочки в ладошку девочки.

Увидев, как нежно и осторожно обхватывают тельце девочки сильные руки Вульфа, девушка невольно вспомнила, как страстно эти руки обнимали ее в минуты их недолгой близости, как ее собственные волосы мягко щекотали кожу на его мускулистой груди.

«Опасно, слишком опасно, – подумала Брина, – опасно быть так близко к нему». И девушка вновь сосредоточила свое внимание на остатках сыра.

«Я должна быть во много раз более стойкой, когда Вульф рядом. Вульф… Нет, больше я никогда не произнесу это имя ни вслух, ни мысленно. И не подумаю о близости с ним. Перед этим соблазном я должна устоять. Теперь для меня он будет всего лишь сакс, чужак, от которого надо держаться подальше».

Так размышляла Брина, продолжая крошить сыр, но вдруг заметила, что девочка уже спит, сжимая в кулачке недоеденный кусок. Полуприкрыв глаза, Глиндор наблюдал за фигурами тех, кто расположился у поваленного ствола.

Ребенку сакс, конечно, не может причинить вреда, но от девушки он лучше бы был подальше. Подальше, совсем далеко, так, чтобы его вообще здесь не было. Ах, если бы этот опасный человек не был так нужен для успешного спасения, для безопасности их всех!

– Хм! – произнес старик негромко, но раздраженно. Он хотел дать им почувствовать свое неодобрение, хотел разбудить бдительность внучки, чтобы та не поддавалась вновь опасному соблазну. Затем он поплотнее закутался в свой плащ, поворочался немного и повернулся к ним спиной. Брина, услышав ворчливый возглас деда, вздрогнула.

«Вот и дед предупреждает меня, – подумала девушка. – Пока он рядом, он никогда не допустит, чтобы мы стали близки». При этой мысли душевная рана заныла в груди девушки с новой силой.

Вульф перевел взгляд с девочки, сопевшей во сне у него на руках, на Брину, которая сидела рядом с виновато-поникшим видом. Ее голова была опущена, и густые волосы спадали волной, закрывая ее лицо.

«Посмотри же на меня», – подумал Вульф.

Брина словно почувствовала его зов. Поборовшись некоторое время сама с собой, она решила, что ничего страшного не случится, если она взглянет на сакса, но обязательно это надо сделать гордо и надменно, с высоко поднятым подбородком, чтобы улыбка сошла с его лица.

Словно стараясь уверить девушку, что он вовсе не желает, чтобы их физическая близость стала чем-то большим, Вульф кивнул головой на маленький спящий комочек, что был непреодолимой преградой между ними. Брина поняла, что Вульф – нет, сакс! – имел в виду, но это не умалило ее тревоги и страха. Наоборот, видя его с ребенком на руках, она снова подумала, какой прекрасной парой он мог бы быть для нее, но логика и рассудок девушки кричали, что это был бы неправильный выбор. Она уже не была голодна, но зачем-то взяла дрожащими пальцами еще кусочек сыра и сунула его в рот. Пока она пыталась проглотить этот кусок, сама непрерывно думая об искушении, всегда подстерегавшем ее, ее взгляд вдруг упал на Ивейна, и голубые глаза девушки широко раскрылись в изумлении. Мальчик спал, положив голову на спину волка, запустив пальцы в густой серый мех. Брина была поражена. Фрич никому не позволял таких вольностей, даже деду.

«Хотя, – подумала девушка, – то, что дети ухаживали за раненым волком, могло стать началом их дружбы».

Дед с детства учил Брину, что, с точки зрения друидов, можно приручить животное, только если сможешь заслужить его доверие. Покончив с последними крошками хлеба и сыра, девушка снова закусила нижнюю губу. Теперь ей надо встать, найти где-нибудь место, подходящее для сна после этого тяжелого дня. Ей следовало отойти подальше от сакса, но тут вспомнились слова девочки о том, что ночь холодная, а с Вульфом будет тепло. Малышка была права.

Вульф был воином, привыкшим переносить все тяготы походной жизни. Он положил голову на грубую кору дерева, покрытую тонким слоем пушистого мха и моментально заснул.

Брина почувствовала, что, несмотря на все свои усилия, просто не может встать и отправиться в холодную ночь искать ложе. От Вульфа словно исходило тепло, которое грело ее озябшее тело. Хотя девушка была приучена ночевать под открытым небом и совершать долгие переходы, она чувствовала себя совсем обессиленной после сегодняшнего путешествия. Им пришлось карабкаться вверх по горным склонам, спотыкаясь об острые камни, оступаясь, спускаться в глубокие ущелья и переправляться через высокие перевалы.

Девушка завернулась в свой плащ и расположилась таким образом, чтобы профиль Вульфа был у нее перед глазами. Она понимала, что поступает глупо, но сама смотрела и смотрела на него до тех пор, пока глаза ее не стали слипаться и она погрузилась в глубокий сон.

Вульф не спал. Он понимал, как не хотелось девушке устраиваться на ночлег одной, поэтому притворился спящим. Он чувствовал, что голубые глаза неотступно наблюдают за ним, поэтому постарался дышать глубоко и ровно. Сейчас он был уверен, что, несмотря на неудобное положение и холод, девушка уже крепко спит. Вульф был доволен, что сейчас на нем нет тяжелых и холодных доспехов, хотя меч он оставил при себе. Голова Брины сползла со ствола и покоилась у него на плече. Он аккуратно уложил девочку под бок Брине, тихо высвободил свое плечо и встал. Неслышными шагами он ступил в темноту, оглядывая все вокруг глазом опытного воина.

Он прислушивался к ночным звукам и шорохам. Слышался лишь писк лесных мышей, да иногда раздавался крик ночной птицы. Филин бесшумно летал среди темных стволов на своих мягких крыльях, высматривая добычу.

Вдруг раздалось глухое рычание. Фрич вскочил, освободившись от рук спящего мальчика, ноздри зверя вздрагивали, глаза, сверкая, вглядывались в темноту.

Вульф встал перед спящими детьми и девушкой и со звоном обнажил меч. Римский клинок блеснул в свете луны, высоко стоявшей в темно-синем ночном небе. Сакс настороженно смотрел в ту сторону, куда был направлен взгляд зверя, который, безусловно, давно уже учуял врага. Брина открыла глаза и увидела две напряженные фигуры: Вульф с обнаженным мечом и волк, ощетинивший загривок. Она тут же схватила в охапку спящего Ивейна и прижала к себе обоих детей. Девушка испуганно выглядывала из-за кочки, поросшей черничником. Она слышала чьи-то приближающиеся шаги и была готова защитить детей, насколько хватит сил. Старик тоже успел проснуться и сейчас стоял, сжимая обеими руками свой увесистый посох рядом с Фричем и Вульфом. В следующее мгновение стена лесной растительности заколыхалась, и на поляну ворвались люди. Они, безусловно, не ожидали, что их встретят во всеоружии, уверенные в неожиданности своего нападения.

Брина еще крепче прижала к себе детей и зажмурилась от страха. Она слышала звуки борьбы на поляне, но боялась взглянуть туда. В голове у нее вертелись лишь обрывки старых заклинаний, страх рисовал ей в воображении ужасные картины при звуках звона мечей и ударов посоха.

Наконец все стихло. Лишь чьи-то удалявшиеся шаги и треск сучьев напоминали о схватке, разыгравшейся на поляне.

Сжимая ладошки детей и до крови прикусив губу, Брина неподвижно сидела некоторое время. Затем она осмелилась наконец открыть глаза. На измятой траве среди поломанных папоротников темнели два неподвижных тела. Сердце Брины на мгновение замерло, холодок пробежал по спине. Но увидев, что эти люди ей совершенно незнакомы, она облегченно вздохнула.

Она медленно подняла взгляд и увидела деда, обеими руками опиравшегося на свой посох. Старик тяжело дышал, его волосы и борода были взъерошены. Вульф медленно приблизился к ним, выступив из-за покрова леса. Он, видимо, встретил врагов в лесной темноте. Брина знала кое-что о тактике рукопашного боя. Еще отец рассказывал ей об этом. Дед же всячески избегал говорить с внучкой о боях, войнах и оружии. Несмотря на это, Брина понимала, как опасно было вступить в схватку с неизвестным врагом, который, бесспорно, превосходил их численностью. Вульф обтер меч о траву и сунул его обратно в ножны. Он привычным движением отбросил со лба потемневшие от пота пряди волос и присел. Брина выбралась из-за кочки. Она все еще не могла прийти в себя, но уже успела оценить ситуацию. Сейчас она поняла, какой опасности подвергал себя сакс, бросившись в лес за убегавшим врагом.

– Как глупо было бросаться одному в погоню за несколькими злодеями! – сказала девушка.

Вульф в изумлении открыл рот. Нежная хрупкая девушка с огромными голубыми глазами рассуждала, словно старый воин. Но в ее словах была доля правды.

– Я должен был хорошенько им поддать и разогнать в разные стороны, чтобы они не собрались снова вместе и не возобновили нападение, – ответил Вульф, немного обиженный такими нелюбезными словами. Затем он прищурил один глаз и добавил ехидно: – К тому же я что-то не слышал, чтобы ты возражала, когда я дрался с гораздо большим числом врагов. Может быть, это тоже было глупо?

При этих словах детской бравады у девушки уже как не бывало. Она почувствовала, как щеки ее начинают гореть. Чтобы скрыть свой румянец, она наклонилась над телом, неподвижно лежавшим у ног Вульфа.

Она быстро осмотрела его и через малое время поняла, что даже все неписаные тайны ее целительного рода уже не могут помочь этому человеку. Стараясь не глядеть на мужчин, стоявших около нее, она грациозно встала и подошла ко второму телу.

У этого разбойника сердце билось, но он был в беспамятстве. Когда Брина потянулась к сумке со своими лечебными снадобьями, Глиндор знаком остановил ее.

– Ты что это, девочка? – Старик был ошарашен первый раз в жизни. – Ты что, хочешь свести на нет все мои усилия? Мне стоило немалых сил одолеть этого негодяя. – Глиндор осуждающе покачал седой головой. Брина удивленно захлопала глазами. Ведь она просто хотела помочь человеку, чья жизнь была под угрозой.

– Такое сострадание к побежденным врагам весьма похвально, – улыбнулся Вульф, глядя на девушку, которая сидела над раненым и никак не могла решить, как ей следует поступить.

Она подняла взгляд на сакса и увидела выражение одобрения в его зеленых глазах. Вульф не сердился на нее за мягкосердечие, в отличие от деда. Наверняка он бы высоко ценил это качество в женщине. В женщине, но не в колдунье.

«А я – колдунья!» – подумала девушка.

– Наверняка вот таким же образом ты спасла и мою жизнь, – сказал Вульф нежно. Он протянул ей свою сильную руку и помог подняться.

Когда Брина, встав на ноги, взглянула на деда, то увидела на его лице гримасу отвращения. Сакс опять оказался прав. Именно так все и было.

Опять девушка почувствовала, как далека она от сущности высочайшего знания. Она отвернулась, чтобы не видеть того, которого не могла исцелить, и пошла к детям. Близнецы выглядывали из-за кочки. По их заспанным, но все еще испуганным глазам было ясно, что они не поняли, о чем говорили взрослые.

Вульф чувствовал, что Брина и Глиндор дуются друг на друга, и решил нарушить неловкое молчание.

– Наши враги, конечно, вернутся, и их будет гораздо больше. Нам остается только поскорее покинуть это место, – сказал он.

Глиндор кивнул, затем резко повернулся и пошел в сторону трех деревьев, возвышавшихся среди лесной поляны. Между ними он остановился, поднял руки и снова стал напевать свои заклинания. Увидев, что старик не поднимает свой посох, Вульф понял, что мерцающий свет кристалла теперь заменяла луна, озарявшая сейчас лес своим серебряным светом. Закончив свое пение на глубокой вибрирующей ноте, Глиндор быстро взял в одну руку свой посох и поднял его вверх.

– Это поможет скрыть наши следы от тех, кто сейчас уже близко.

И, словно подчинившись ему, облака пошли в ту сторону, куда указывал посох, сгустившиеся тучи закрыли луну, и вдали послышались громовые раскаты. Лес зашумел на ветру, первые капли дождя забарабанили по листьям. Первая молния с треском расколола небо, отразившись белой вспышкой в глубине кристалла.

Когда Глиндор пересек поляну и вернулся под полог леса, Вульф воскликнул, возбужденно блестя изумрудными глазами:

– Ты поднял бурю?

Его глаза требовали ответа, подтверждения.

– Я поднял бурю? – Старик гордо вскинул голову. Ветер усиливался, и белые волосы и длинная борода старика развевались при его порывах.

– Ты… – присутствие девушки и детей не давало Вульфу выразить свои ощущения более крепкими словами.

Глиндор пожал плечами:

– Я только произнес тираду заклинаний, чтобы поблагодарить силы природы за бурю, которую они послали нам в помощь.