Волны тихо плескались за бортом маленькой рыбацкой лодочки. Брина сидела, ежась на ветру, и смотрела, как, постепенно удаляясь, тает в дымке полоска родного берега. Монотонные взмахи весел наводили уныние. Тогда она повернулась и стала смотреть в другую сторону, где высился долгожданный остров Англесей Айл.

Весь день было пасмурно, холодный ветер гнал серые сгущающиеся облака. Море тоже было неспокойно. Брина плотнее закуталась в плащ и стала рассматривать старого рыбака, сидевшего на веслах. С самого утра девушка старалась не смотреть в сторону своих спутников, расположившихся в других лодчонках. Дед сидел, молчаливо нахмурившись, Вульф был явно встревожен одолевавшими его раздумьями, дети же просто нахохлились как два замерзших воробья и сонно хлопали глазами. После их возвращения в пещеру Брина все время чувствовала, что зеленые глаза сакса неотступно следовали за ней. Это наполняло ее душу радостью и болью. Радостью при воспоминаниях о коротких мгновениях любви, и болью при мысли о будущем, ожидающем их на чужой земле.

«Скоро мы достигнем побережья Нортумбрии, – подумала Брина, – и он позабудет меня. Наше счастье – лишь призрачная мечта. Мы с ним слишком разные люди, чтобы быть вместе». Эти мысли омрачили задумчивое лицо девушки. Она продолжала сидеть в молчаливом оцепенении и вздрогнула, услышав вдруг голос, нарушивший тяжелое молчание.

– Благодарю тебя, Глиндор, за то, что ты смог найти лодки для нашего путешествия, – голос Вульфа звучал искренне, но старик, похоже, не доверял комплиментам сакса. Всю дорогу глаза старика метали черные молнии, он сидел, словно изваяние в развевавшихся на морском ветру черных одеждах.

– Хм, – интонация этого восклицания показалась Брине зловещей. Легкие лодочки скользили по воде борт о борт, поэтому путники легко могли расслышать друг друга, – просто в некоторых людях еще сохранилось уважение к старым жрецам. – Старик, видимо, имел в виду рыбаков, сидевших сейчас на веслах: они согласились перевезти Глиндора и его спутников.

«Он никогда не простит меня за то, что я сделала, – подумала Брина, – мне так больно думать об этом. И тайные силы теперь, наверно, сердятся на меня».

Будто подтверждая ее опасения, небо окончательно заволокло тучами и начал накрапывать мелкий противный дождик. Замерзшими пальцами Брина натянула на голову капюшон и поплотнее закуталась в плащ. Но плащ был уже насквозь сырым и в малой степени мог защитить девушку от дождя. Когда днище лодки заскрежетало по прибрежным камням, Брина, не раздумывая, спрыгнула в волны прибоя. Кожаные подошвы заскользили по гальке, и девушка, безусловно, упала бы, если бы Вульф не успел подхватить ее под руку. Глиндор бросил свирепый взгляд в их сторону, но ничего не сказал. В знак благодарности Брина тихонько сжала широкое запястье Вульфа – от него веяло силой и теплом даже среди волн прибоя.

Тем временем Глиндор перенес под мышками близнецов. Поставив их на берег, он обернулся и, хмурясь, стал наблюдать за молодыми людьми, которые находились слишком близко друг к другу. Даже после того, что произошло между ними, Глиндор не мог позволить им находиться рядом. Именно сейчас, когда сакс для его внучки значил уже нечто большее, чем просто искушение, старик всеми силами хотел разделить их всегда и везде.

Вульф встретился взглядом с Глиндором, и старик внезапно поразился, не увидев в зеленых глазах сакса ни ненависти, ни вины. Благородство и верность Вульфа вызвали восхищение в суровом сердце старика. Вульф увидел это выражение в глазах Глиндора и внезапно удивился этому. Брина, наблюдавшая за этой сценой, замерла в недоумении. Вдруг набежавшая волна захлестнула ее, и девушка выскочила на берег совершенно мокрая.

Вульф обнял ее и прижал к себе, стараясь унять ее дрожь. Брина с признательностью взглянула на него, продолжая трястись от холода. Глиндор глядел на них, стоя неподалеку, и размышлял. «Этому саксу нельзя отказать в благородстве, – думал старик, – хотя он, конечно, и враг для нас, трудно было бы найти более верного друга. Любой на его месте оставил бы нас, а сам поспешил к королю, чтобы предупредить его об опасности. Но он путешествует вместе со стариком, женщиной и двумя детьми, которые не могут передвигаться быстро. К тому же из-за нас его гораздо легче обнаружить врагам. Вульф ни при каких обстоятельствах не бросил нас одних, и это благородство достойно уважения».

– Хм! – Услышав знакомое восклицание, молодые люди обернулись. – Лучше поищем подходящее место для ночлега, а завтра продолжим путь. В этой местности нам, похоже, не удастся найти ни пещеры, ни леса.

Эти разговоры окончательно убедили Вульфа, что дождевые облака не являются результатом колдовства Глиндора. Волосы сакса потемнели от дождя и прилипли ко лбу.

– Вон там, похоже, деревья, – кивнул он в сторону рощицы, вытянувшейся вдоль берега небольшой речки, впадавшей в море неподалеку.

– Хм, – старик, похоже, не доверял такому укрытию. Но выбора не было, и он двинулся в направлении рощи. Дети поспешили следом.

Глядя на незнакомую равнину с разбросанными здесь и там небольшими холмами, Брина вспомнила горы и густые леса родной стороны. Обернувшись к морю, она с удивлением увидела, что рыбацкие лодки уже отчалили от берега и безмолвно пустились в обратный путь.

– Это привидения, созданные колдовством, или они из плоти и крови? – иронично спросил Вульф у Брины, кивнув в сторону гребцов.

Легкая улыбка тронула ее замерзшие губы и она ответила:

– Не важно. Главное, что мы здесь.

– Конечно, не важно, – засмеялся Вульф, и они вдвоем пошли к роще, где уже расположился старик с детьми, – только я все еще не смог понять, насколько могущественно колдовство старика.

Брина закусила губу. Не следовало удовлетворять его любопытство, когда дело касалось волшебства. Она ускорила шаг и, глядя ей вслед, Вульф мысленно выругал себя за допущенную бестактность.

Между тем наступили сумерки, дождь прекратился. Из ветвей и листьев папоротников они соорудили небольшой шалаш среди деревьев, и когда наступила темнота, они уже расположились на ночлег.

– Теперь нам предстоит добраться до Нортумбрийского побережья, – сказал Вульф.

Губы Глиндора дрогнули в усмешке:

– Если завтра мы двинемся через остров, то, думаю, побережья достигнем через два дня.

Вульф скептически взглянул на старика. Им нечем было заплатить за переправу, разве только рыбаки снова окажутся настроенными уважительно к старику и его тайным силам.

– Ты все еще сомневаешься в моих силах, сакс? – язвительно спросил старик. – Разве до сих пор ты не убедился в моем могуществе?

– Сомневаюсь не в твоих силах, а в том, что кто-то этим силам подчиняется, – голос сакса зазвенел, словно сталь.

– Люди на этом острове еще помнят свои корни. Их вера до сих пор непоколебима, – Глиндор ответил достойно. – Если я говорю «это будет», то это будет непременно. И сейчас я говорю: нас перевезут на Нортумбрийское побережье, можешь не сомневаться.

Вульф поспешно кивнул, чтобы не спорить со стариком, но не удержался, чтобы не добавить:

– Разве твои силы иссякли, когда ты покинул землю кимри? Я видел, что ты сотворил на Винвидском поле.

Глиндор нахмурился. Воспоминания о том дне все еще причиняли ему боль.

– Дело не в том, что мои силы иссякли на саксонской земле. Здесь дело в самой земле.

Брина удивленно подняла голову. Опять дед раскрывал свои секреты. Она сидела молча, недоуменно слушая, как сам старик решился объяснить непосвященному то, что ему было не дано знать.

– Если в людях нет веры, энергия сил природы ослабевает и уходит глубоко в иные сферы, так что даже мне трудно общаться с ними. – Глиндор почувствовал смущение Брины и решил, что потом обязательно должен объяснить внучке, для чего он пустился в эти пространные рассуждения. Саксу давно уже надо было понять, что все могущество старика лишь ничтожная часть великого целого. Помня об опасениях прекрасной колдуньи, что тайные силы могут замолчать навсегда, если уйдет тот, кто может воззвать к ним, Вульф слушал, понимая гораздо больше, чем рассчитывал старик.

– Я, конечно, могу вызвать дождь и бурю, заставить диких зверей повиноваться моей воле, но все это мне будет неизмеримо труднее сделать, если я буду окружен непочтительными и неверующими людьми. – Закончив свою пылкую речь, старик поплотнее завернулся в свой черный плащ, вылез из шалаша и уселся под ближайшим деревом, прислонившись спиной к стволу.

Слова деда вновь напомнили Брине, какая глубокая пропасть лежит между нею и саксом.

– Наверно, эти разговоры для тебя страшны и непонятны, – грустно сказала она.

Вульф хотел было согласиться, но, поразмыслив, возразил:

– Вовсе нет. Если подумать, тут нет ничего странного и непонятного. Я христианин, и я верю, что землю и все остальное в этом мире создал Бог. Поэтому вовсе не трудно увидеть божий свет в каждой живой твари. И я согласен, что грешник может осквернить этот свет своим прикосновением, – Вульф улыбнулся, видя, с каким напряженным вниманием Брина старается вникнуть в смысл его слов. Глиндор ничего не сказал, лишь закутался с головой в свой плащ и проворчал что-то непонятное.

Над шалашом повисло молчание. Сон уже давно сморил детей, да и Брина уже почти задремала. Но старик, казалось, вовсе не собирался спать.

Вульфа раздражало, что старик неусыпно наблюдает за ним, охраняя Брину от возможных посягательств.

Вульф молча выскользнул из шалаша и пошел вдоль берега реки. Ночь была безлунной, поэтому он с трудом мог разглядеть окружающий его кустарник и валуны. Он решил не уходить далеко, вскарабкался на огромный камень, возвышавшийся неподалеку, и уселся там, вдыхая воздух, напоенный свежестью после дождя.

Мысли Вульфа вновь вернулись к прекрасной колдунье, к их любви и к преградам, ожидающим их на пути к цели. Затем он стал размышлять, как наилучшим образом сообщить Эсгферту о готовящемся заговоре и как убедить короля поверить ему.

Тут Вульф вспомнил о предательстве брата. Лицо его помрачнело при мысли о том, что тот, кого он считал самым близким по крови человеком, оказался подлецом. Ведь Вульф сам добился, чтобы Эдвина приняли при дворе, и многие годы заставлял себя не замечать растущей зависти брата. Так Вульф сидел, погруженный в свои мысли, как вдруг сильный удар обрушился на его голову. Нападавший, видимо, хотел одним ударом уложить его наповал, но это ему не удалось. Вульф кувырком скатился с валуна, попытался встать, превозмогая боль, но опять упал. В ночном мраке ему удалось рассмотреть огромного человека, стоявшего над ним с толстой дубиной в руках.

– Придется дать еще разок, – покачал головой нападавший, – но я хотел как лучше – убить тебя быстро и безболезненно. – Он занес над головой дубину и, с сожалением глядя на распростертого перед ним Вульфа, добавил: – Теперь тебе будет больно.

Сакс попытался перекатиться, чтобы избежать удара, но тут еще два человека навалились на него и прижали его руки к земле. Теперь он был совершенно неподвижен.

Первой мыслью Вульфа было позвать на помощь, но он тут же спохватился, что может этим выдать присутствие остальных. Пусть лучше эти люди сделают свое дело, но не причинят вреда его спутникам.

Пот застилал глаза Вульфу, но он смог разглядеть, как вдруг за спиной человека с дубиной возникла высокая фигура с развевавшимися белыми волосами и бородой, в то же мгновение дубина выпала из рук нападавшего, и тот упал на траву со сломанной шеей. Двое других, не успев сообразить, что произошло, бросились бежать.

Глиндор стоял, ни слова не говоря, опираясь на свой посох. Кристал светился неярким светом. Старик протянул руку Вульфу. Тот лежал, все еще не веря в свое спасение и хлопал глазами. Пожав плечами, Глиндор ответил на его безмолвный вопрос:

– Просто я в долгу перед тобой.

Вульф оперся на предложенную руку и встал. Он склонил голову, гудевшую от боли, и приложил к груди руку в знак благодарности. Глиндор, непривычный к таким жестам, ничего не ответил и отвернулся.

– Когда я пришел в чувство тогда, в твоей пещере, я было подумал, что это ты напал на меня, – сказал Вульф.

Раньше сакс уже говорил Глиндору об этом, но тот никак не отреагировал на его признание.

– Я знаю. И ты теперь знаешь, что ошибался. Я не имею отношения к тому нападению. А сейчас, защищая тебя я, не скрою, преследую и свою собственную цель, – сказал старик.

– Так это и есть тот долг, о котором ты говорил?

Белые брови сошлись в единую линию на лбу старика, нависнув над пронзительными глазами. «Неужели сакс теперь будет считать меня вечным должником? Да еще вообразит, что сможет погасить этот долг, забрав себе мою внучку?» – размышлял старик.

– Я твой должник, – сказал он ледяным голосом, – но запомни, я никогда не отдам тебе этот долг Бриной.

Вульф встретил эти слова холодной усмешкой.

– Я знаю, что ты не сделаешь этого. Сама Брина не позволит тебе. Я жадно клевал крошки со стола любви, но, клянусь, не могу украсть большего, чем эти крохи.

Глиндор безмолвно воспринял эту клятву, лишь кивнув слегка головой.

«Сакс, конечно, враг, – подумал он, – но, безусловно, честный человек, клятве которого можно верить. Но он воспринимает как должное, что я говорю с ним как с равным, а не как с жалким непосвященным».

– Я спас тебя, потому что я твой должник, к тому же не забывай, мы нужны сейчас друг другу, чтобы наконец завершился этот полный опасностями путь и мы добрались наконец до цели. Ты – до своей, а я – до своей.

Вульф был польщен искренностью старика. Конечно, Вульф не менее успешно мог бы и один добраться до Эсгферта и предупредить его, но сила чар и рук старика оказались в очередной раз действенной и полезной.

– А теперь надо заняться этим несчастным. Неплохо бы его спровадить куда-нибудь, – показал Вульф на тело, лежавшее у его ног. Глиндор понял, что сакс просто не хочет пугать Брину видом трупа с переломанной шеей. С ее отвращением ко всякого рода насилию, это оказалось бы тяжелым зрелищем для нее, да и для детей тоже.

Старик улыбнулся и сказал:

– Давай подтащим его к реке и бросим в воду. Течение здесь достаточно сильное, чтобы унести его на обед морским рыбам.

Вульф не возражал. Когда с этим неприятным делом было покончено, они умылись в реке и привели себя в порядок. Глиндор захотел осмотреть огромную шишку, вздувшуюся на затылке Вульфа от удара дубиной. Пощупав ее, старик сказал:

– Ничего страшного, раз уж ты остался жив после такого удара, то сможешь потерпеть и головную боль, которая теперь будет мучить тебя некоторое время.

Не сомневаясь в правильности заключения Глиндора, Вульф пожал плечами:

– Это ты правильно сказал. Особенно насчет головной боли. Остается только потерпеть. Но сейчас меня больше беспокоит другое. Сейчас нам надо подумать о том, каким образом благополучно достигнуть побережья Нортумбрии. И у меня есть один план на этот счет.

Старик повернул к нему свое лицо. С бороды и усов его стекала вода, но глаза смотрели пристально и серьезно.

– Я свалял дурака и подверг себя опасности, – тихо заговорил Вульф, – потому что пренебрег словами Ивейна о том, что враги могут поджидать нас здесь. Но они могут ждать нас где угодно, и на острове, и на том берегу тоже.

– Мальчик проявил редкую смелость, добыв для нас эти сведения, – сказал Глиндор, продолжая внимательно слушать.

– Да, и я благодарен ему не только за предупреждение, но и за то, что он подсказал мне способ избежать опасности в пути.

Глиндор удивленно поднял седые брови и жестом потребовал продолжать рассказ.

– Наши враги не знают, что мы путешествуем вместе с близнецами, – продолжал Вульф. – Поэтому, если мы переоденемся в крестьянскую одежду и будем вести себя как семья: муж, жена, двое детей и старик-отец, ни у кого не возникнет никаких подозрений. – Он помолчал и затем добавил: – Я собираюсь продать богатый плащ Вортимера, а на эти деньги купить нам крестьянскую одежду.

– А твое ожерелье? – как бы невзначай спросил Глиндор.

– Я никогда не сниму его, – голос Вульфа был ровен и тверд как скала, – я просто спрячу его под одеждой, чтобы не бросалось в глаза.

И сакс зашагал к шалашу, не заметив вопроса в черных глазах старика, глядевшего ему вслед.