Весна 671 года

Вдали глухо прогремело.

«Успеть бы добраться до грозы», – подумал Вульф, взглянув на сгущающиеся тучи. Попридержав лошадь, он обернулся к брату, ехавшему следом.

– Далеко еще, Эдвин! Насколько я понял, король сказал, что нам не придется перебираться через горы.

Время тянулось нестерпимо медленно. Мерно шагали лошади, пряные сладковатые запахи лесных трав поднимались из-под их копыт. Казалось, весь лес был наполнен таинственными шорохами и благоуханием невидимых цветов. «Какая чаща, – подумал Вульф, – даже не верится, что где-то совсем рядом возделанные поля и сады. И эти земли король пожаловал мне!» Мысль о полученном титуле наполнила его гордостью.

– Король пожаловал мне эти земли за мою преданность, за годы верной службы.

Эдвин натянуто улыбнулся в ответ. «Хотел бы и я знать, сколько нам еще ехать», – сказал он себе.

– Сказать по правде, Вульф, – как ненавидел он это имя! Так называл его младшего брата король, – мы уже почти у цели. – Эдвин бросил настороженный взгляд на темные стволы деревьев, окружавших тропинку.

– Раз ты уверен в этом… – Вульф, зная о зависти брата, всегда старался всячески показать, как он доверяет Эдвину, как считается с его мнением. Поэтому неделю назад он послал брата в замок Трокенхольт сообщить о приезде нового хозяина и сделать необходимые приготовления.

Лицо Эдвина помрачнело, по нему словно пробежала тень.

– Конечно, конечно. Я помню лес, – уверил он брата. – Вот только не помню, сколько нам еще по нему тащиться, – добавил он вполголоса. «Этот мальчишка посылает меня словно собаку по своей прихоти, а ведь я старше его, это он должен мне подчиняться».

Вульф, казалось, услышал его мысли. Резко повернувшись в седле, он взглянул в глаза брату. Раздражение и нетерпение читались в его взгляде.

«А ведь были времена, – подумал Эдвин, – в этих зеленых глазах, обращенных ко мне, я видел беззаветную любовь, просьбу помочь, посоветовать, защитить», – и снова вспомнил, как несправедлива к нему судьба.

– Вот, – кивнул Эдвин в сторону огромного дуба, возвышавшегося неподалеку, – я узнал свою примету. – Остановив коня, он спешился, присел на траву и крикнул брату: – Иди сюда, отдохнем немного. Давай-ка посмотрим, что там написал твой король!

Эдвин не преминул подчеркнуть, что не считает Эсгферта своим королем. Вынув из-за пояса свиток пергамента, Эдвин развернул его и стал читать, бормоча себе под нос:

– Что-то я не могу разобрать, что он тут понаписал. Иди сюда, помоги разобрать эти каракули. Может, мы и вправду заблудились.

Мысль о том, что они давно идут неверной дорогой, взбесила Вульфэйна. Соскочив с коня, он хотел сказать Эдвину все, что он о нем думает, но решил, что глухой лес не самое подходящее место для ссоры.

Вульф склонился над свитком и попытался прочесть неразборчивые письмена. Его золотые волосы рассыпались по плечам. Они сияли и искрились даже в лесном сумраке.

– Нет, здесь так темно, что я ничего не разберу. Давай лучше… – и вдруг удар тяжелой дубины по затылку прервал его на полуслове.

Три пары рук быстро перевернули его безвольно поникшее тело и проворно связали по рукам и ногам. Потом эти руки ловко вынули из ножен его меч, украшенный изумрудной рукоятью.

Влажный сумрачный лес хранил безмолвие. Надвигалась гроза. Быстрой пружинящей походкой Брина шла по лесной тропе, что-то тихо напевая без слов. Громовые раскаты и отсветы молний ничуть не пугали ее, дорога была привычной и знакомой. Порывы ветра, завывавшего среди поросших кустарником скал, становились все сильнее. За ее плечами хлопал и реял на ветру черный плащ, длинные густые волосы цвета воронова крыла развевались, словно извивающиеся змеи.

– Как странно, Фрич, – произнесла она, обращаясь к волку, бежавшему рысцой следом за ней, – эти люди боятся грозы и молний.

Крупный поджарый зверь понимающе взглянул на нее в ответ.

– Неужели они не понимают, что это просто тайные силы показывают нам свою мощь. Мы так слабы и беспомощны по сравнению с ними, что нам просто совсем нечего бояться, они не тронут нас. – Она презрительно тряхнула головой. Сама же она чувствовала себя среди людей в меньшей безопасности, чем в лесу во время грозы. Даже ее дед, научивший ее многим тайнам жрецов, знал о ее отвращении ко всякого рода насилию и считал внучку слишком беспечной по отношению к опасностям, подстерегающим ее в жизни. Мысли Брины вернулись к людям, таким загадочным и непонятным существам.

– Даже если ночь теплая и ясная, они забиваются в свои убогие жилища, страшась темноты. Как глупо! – Поймав себя на таких хвастливых мыслях, Брина улыбнулась.

Ведь она чувствовала себя дома и днем и ночью. Хотя, конечно, она ни на минуту не забывала о хищных зверях, чьи глаза подстерегали ее в темноте. Но не сегодня. Сегодня все звери и птицы забились в свои норы и гнезда, скрываясь от грозы. Сегодня она может уверено шагать по горным тропам. К тому же рядом Фрич – лучший защитник и друг среди людей и зверей. И вдруг она нахмурилась и взглянула на волка. Брина вспомнила о своем сне, о видении, которое не раз посещало ее в ночные часы.

Ей снилось, будто она взбирается по крутому склону горы. Рядом с ней Фрич, ее верный друг, а чуть впереди – второй, незнакомый волк. Его шерсть горит золотым огнем в лучах восходящего солнца, отблески золота играют в бледноизумрудных глазах прекрасного зверя. Ни у одного существа не встречала Брина глаз такого оттенка, такой глубины.

Что означало это видение? Брина терялась в догадках. И хотя она была в безопасности под защитой двух волков, тень тревоги и беспокойства витала над ее головой, не покидая до сих пор. Брина поверяла деду все свои тайны и сокровенные мысли, но что-то заставляло ее умолчать об этом видении, это был ее первый секрет от деда.

Воздух был влажен и тяжел, собирался дождь. Сероватые клубы тумана колыхались под ногами девушки. Громовые раскаты эхом отзывались среди скал.

Вдруг волк замедлил шаг, ощетинился и глухо зарычал. Брина застыла, доверяя инстинктам своего друга. Внезапный страх холодком пробежал по ее спине, сердце оглушительно застучало. Ни буря, ни гром не страшили ее, это был страх совсем другого сорта. Какой невидимый враг затаился в темноте? Человек!

Ослепительная молния вдруг с треском расколола небо прямо над ее головой. На мгновение все вокруг осветилось – скалы и деревья с одной стороны тропинки и глубокое ущелье с другой. Крутые склоны ущелья были покрыты ковром вьющихся растений. Именно там, на дне, лежало то самое нечто, что так встревожило ее четвероногого спутника.

– Тихо, Фрич, успокойся, – твердо сказала Брина, но плохо скрытый страх сквозил в ее голосе. Волк издал короткий рык и собрался в комок, готовый броситься на защиту своей повелительницы. Брина погладила узкой ладонью ощетинившийся загривок зверя, она не хотела, чтобы этот кто-то внизу был загрызен ее серым стражем.

– Ну-ну, перестань, Фрич.

Чтобы спуститься в долину, надо было идти извилистой тропой. Брина мысленно отвергла этот долгий кружной путь. Времени на раздумья не было, она должна была попытаться. Надо быть смелой, говорила она себе, высматривая в отсветах молний другой, более короткий, но несравнимо более опасный путь по почти отвесной скале. Склонив голову и слегка покачиваясь, она стала напевать слова древнего заклинания, знакомого ей с детских лет:

– Духи земли и камня, духи деревьев и цветов, духи рек и морей, благословите и сохраните меня, пошлите мне смелости, благословите и направьте путь мой.

Отыскав глазами маленькую ровную площадку на полпути вниз, Брина оттолкнулась и прыгнула. Благополучно приземлившись, она продолжала спуск.

Нащупывая пальцами рук и ног малейшие неровности и опоры на крутой скале, шаг за шагом она продвигалась вниз. Густой пар, поднимавшийся со дна долины, донес до нее сладкий запах обновляющейся природы. Ветер, так гулко завывавший в высоте, превратился в легкий бриз и мягко обвевал ее тело.

Наконец Брина достигла последнего уступа над совершенно отвесной кручей.

Теперь перед ней встал выбор: либо вновь подняться к вершине и пуститься долгим кружным путем, либо совершить прыжок, рискованный даже для нее. Сделав глубокий вдох, Брина мысленно повторила самое действенное из своих заклинаний. Затем, оттолкнувшись от скалы руками и ногами, прыгнула.

Приземление можно было считать вполне удачным. Перелетев через гряду острых камней, она покатилась вниз, запутавшись в полах своего широкого плаща. Толстый ствол дерева, на который она приземлилась, завершил прыжок. Брина сразу вскочила на ноги, отряхнулась и попыталась найти глазами то самое нечто, заставившее ее проделать этот опасный спуск.

Отыскав, она подбежала к этому темному предмету и в изумлении застыла. Перед ней неподвижно, лицом вниз, лежал человек. Она опустилась на колени и с интересом рассматривала его волосы необыкновенного золотого цвета. Таких волос, такой фигуры она никогда не видела у своих коренастых собратьев кимри.

Незнакомец был высок, строен, прекрасно сложен – широкая спина, узкие сильные бедра. Его необычайная мужская красота поразила Брину, на мгновение она забыла даже о цели своего присутствия. Опомнившись, она кончиками пальцев нащупала слабый пульс на его шее и облегченно вздохнула. Как вовремя она подоспела!

Горячее дыхание вдруг обдало ее плечо. Брина обернулась, это был Фрич. Зверь сидел, тяжело дыша.

– Да, дружище, годы идут, – улыбнулась она. – А ведь когда-то ты спускался в долину в три прыжка и сидел внизу, поджидая меня.

Зверь насторожился и стал осторожно обнюхивать лежащее тело.

– Он жив, это просто чужак. Он не сделает нам ничего плохого. Скорее всего мы поступим плохо, если оставим его здесь. – Она вновь взглянула на прекрасного незнакомца. Его руки и ноги были связаны. Конечно, его враги связали его и бросили, думая, что он уже мертв.

Брине никогда не приходилось лечить людей в таких богатых одеждах. Ею овладела нерешительность. Тряхнув головою, она преодолела свои сомнения. «В конце концов, – говорила она себе, – мои знания – это единственная надежда на спасение». И она не мешкая принялась за дело. Руки прекрасного незнакомца были скручены за спиной. Узлы веревок оказались слишком крепкими для ее пальцев. Теперь Брина искренне пожалела, что не слушалась деда, отказываясь носить при себе нож. Здесь бы он очень пригодился. Наконец путы поддались, и она освободила его руки.

Осторожно перевернув незнакомца на спину, Брина принялась осматривать его, согревая дыханием свои замерзшие руки. Она оглядела раны на его сильных руках, они казались не серьезными. Затем Брина ощупала его широкую мускулистую грудь и бока. Ее пальцы почувствовали что-то влажное. Брина осторожно стянула с его плеч тунику из тонкой шерсти, и волна неведомого чувства захлестнула ее, сдавив дыхание. Он был воистину прекрасен: бугры мышц застыли на груди, покрытой золотистыми вьющимися волосами. Эти волосы были темнее, чем блестящие пряди, разметавшиеся по траве вокруг его лица.

Мягкие завитки плавной линией уходили вниз по плоскому мускулистому животу. Восхищение при виде этого прекрасного тела было столь велико, что каждая часть тела Брины напряглась и задрожала.

Отдернув руки и не дотрагиваясь больше до искушавшей ее мужской плоти, она внимательно осмотрела страшную рану на его боку, покрытую запекшейся кровью.

«Похоже, не глубокая, – подумала Брина, – но в такой темноте трудно что-либо хорошо рассмотреть. Наверное, все эти царапины и ушибы он получил при падении со скалы. Но он слишком силен, – она дотронулась до твердых как сталь мышц, – его не так-то просто скинуть со скалы, как ягненка».

Приподняв одной рукой его голову, Брина ощупала затылок сквозь густые золотые пряди.

– Большая опухоль, видимо удар был очень силен, таким ударом можно и убить, – говорила Брина, обращаясь к волку, стоявшему рядом, – а когда он очнется, а он обязательно очнется, боль в его голове станет нестерпимой. – Брина провела рукой по его лбу – он был холодным. – Фрич, беги скорей домой, приведи дедушку. Домой, понимаешь, домой, – крикнула она волку и хлопнула в ладоши. Без колебаний волк повернулся и исчез среди кустов.

Затем она вновь занялась раненым незнакомцем. Верхнюю часть тела она осмотрела, серьезных повреждений там не было. Но ниже!.. Брина была опытна во многом, часто помогала женщинам в тяжелых родах, но здесь ее знания были бесполезными. Вид его голого торса привел ее в такое смятение, что Брина не рискнула взглянуть дальше. А ведь дед учил ее, что ясность ума и спокойствие души – первый шаг к познанию тайных сил. Но сейчас она просто теряла контроль над собой.

«Может быть и не стоит! Нет, все же надо, чтобы знать наверняка», – подумала она. Проглотив комок в горле, Брина провела ладонью по его узким бедрам и мускулистым ногам и отдернула руку, будто обжегшись.

– Нет ни переломов, ни кровотечений, – вздохнула Брина с облегчением, – можно спокойно дожидаться деда.

Но не все еще было сделано. Из кожаной сумки, висевшей у нее за спиной, она вынула бутылочку с янтарной жидкостью и несколько длинных полос ткани. Намочив один конец полосы жидкостью, она приложила его к ране на боку незнакомца.

Он дернулся и слабо застонал, но вскоре затих.

«Чтобы забинтовать рану, – подумала она, – мне нужно немного приподнять его». Но все ее попытки оказались безуспешными – он был слишком тяжел. Тогда Брина закинула его руку себе на плечо и, приподняв, усадила его спиной к большому камню. Затем она ловко наложила повязку и присела рядом, чтобы отдышаться.

«Я сделала все, что в моих силах, – подумала она. – Но как же он красив». Кто мог причинить ему боль? Животные убивают, чтобы выжить, а люди? Из зависти, из мести или, что самое ужасное, из удовольствия. Но кто же бросил его здесь? Это не воры, они не тронули его массивное золотое ожерелье.

Чтобы получить ответы на все вопросы, Брина порылась в своей сумке и вынула кристалл прозрачного белого кварца. Потерев отполированный до блеска камень, она приложила его к сердцу незнакомца. Закрыв глаза, она вслушалась в то, что говорил ей дрожащий кристалл.

– Ну, и что ты узнала?

От неожиданности Брина подскочила, прикусив губу. Не опуская глаз под пристальным взглядом деда, она пожала плечами:

– Он этлинг. – Это было правдой. Но не всей правдой.

– Это саксонский принц крови, – высокий сгорбленный старец прищурившись разглядывал распростертое тело. Он хотел напомнить девушке, сколько бед причинили саксы, но промолчал, зная, что его внучка не сможет оставить на верную смерть ни одно живое существо, даже врага.

Брина почувствовала молчаливое неодобрение деда. Ведь она же не знала! А с саксами она не хотела иметь никакого дела – они ее враги. Но бросить его здесь – значит оставить умирать. А она не может так поступить ни с кем.

И вдруг она поняла, почему, едва взглянув на этого чужака, приняла решение во что бы то ни стало спасти его, почему так дрожал кристалл в ее руке. Он был тем волком, золотым волком из ее видения. Ему суждено судьбой стать ее защитником и хранителем. Вот почему именно она спасла ему жизнь. И теперь она сделает все, чтобы вылечить его. Может быть, дед и не догадывается, может, эту необычную тайную привязанность удастся объяснить ее добротой и отвращением к насилию… Изобразив на лице безмятежную невинность, Брина встала, отряхнула с колен прилипшие листки клевера и устремила на деда умоляющий взгляд.

Старик понял, что уговаривать ее бесполезно. Не теряя даром времени, он расстегнул пряжку своего плаща и кинул его девушке.

– Расстели-ка около этого этлинга, – буркнул он. Брина с готовностью бросилась исполнять его приказание.

Старик подошел к ближайшему дереву и, произнеся короткое заклинание, сломил два крепких сука. Брина расстелила плащ и, уразумев замысел деда, стала привязывать концы плаща к жердям. Старик перерезал своим ножом веревки на ногах молодого сакса и перетащил его на самодельные носилки. Затем Глиндор, а это был именно он, взвалил себе на плечи концы жердей и, кряхтя, двинулся в путь.

Брина поплелась следом. От толчков рана на боку раненого открылась и начала кровоточить. Заметив это, она пожалела, что не может попросить Фрича привести сюда их осла, чтобы тот тащил эту ношу. Девушка перевела взгляд с плеч деда, покрытых ниспадающими седыми волосами, на золотоволосого незнакомца, голова которого покачивалась в такт шагам старика.

«Лицо его так бледно, – подумала она, – он наверняка замерз. Час уже поздний, а весенние ночи так холодны».

Ее первой мыслью было укрыть его своим плащом, но, не желая напрасно сердить деда, она лишь поежилась и зашагала дальше. Оглядевшись по сторонам, чтобы определить, какая часть пути уже пройдена, Брина заметила невдалеке дерево, ствол которого, причудливо извиваясь, склонялся над журчащим ручейком. Ночной холод становился все нестерпимее, даже теплый плащ уже не мог согреть озябшее тело Брины. Припомнив наставления деда, она попыталась сконцентрироваться и сделать несколько согревающих дыхательных упражнений, но все без толку. Ее внимание было приковано к телу прекрасного незнакомца. Скорее бы дотащить его до их теплого и гостеприимного жилища! Никогда этот знакомый и привычный путь не казался Брине таким долгим. Она брела между двух борозд, оставленных жердями, и от нечего делать разглядывала камни и цветы, попадавшиеся на пути.

Вдруг старик неожиданно остановился. Брина подняла голову: они стояли на поляне, с трех сторон окруженной толстыми вековыми дубами. Блеснув радостной улыбкой, она вприпрыжку побежала к большому валуну у подножия скалы, примыкавшей к поляне. Брина откатила его в сторону, и открылся вход в жилище – теплую, уютную пещеру.

– Положи тюфяк у очага, – мрачно произнес Глиндор. Девушка выбрала из кучи тюфяков самый новый, самый мягкий, тот, что сама набивала душистым луговым сеном. Затем она подтащила его к очагу, помещавшемуся в центре пещеры, так чтобы искры от огня не падали на него.

Ворча себе под нос и кряхтя, старик поднял молодого сакса, который, как оказалось, был с ним почти одного роста, и осторожно перетащил его на подготовленное ложе. Брина тут же окутала его теплым Меховым покрывалом. Взглянув на золотые волосы, так поразившие ее воображение, она подумала: «Эти волосы так прекрасны, что затмевают даже блеск золотого ожерелья». Заметив, что дед внимательно наблюдает за ней, девушка напустила на себя нарочитое равнодушие и вкрадчиво попросила старика:

– Я как могла обработала рану на его боку. Молю тебя, осмотри теперь ты его.

Глиндор метнул на нее свой пронзительный взгляд, кивнул и, поглаживая длинную седую бороду, повернулся к раненому. Резким движением он сдернул повязку с раны, стащив тунику, и стал ощупывать распростертое тело своими тонкими желтыми пальцами. Под холодным резким прикосновением Вульф вздрогнул и застонал. Казалось, будто острые шипы чертополоха впились в его кожу.

– Молодец, внучка, хорошая работа, – удовлетворенно хмыкнул старик.

Зардевшись от похвалы, Брина бросила довольный взгляд на своего пациента и вновь отвела глаза, завороженная видом обнаженной широкой груди. Боясь выдать свое волнение, она отвернулась и подошла к полке. Выбрав бутыль с густой янтарной жидкостью, она вынула из своей кожаной сумки пустой флакончик, наполнила его и снова заткнула пробкой.

Сквозь рассеивавшееся забытье, Вульф услышал голос, внезапно поразивший его. Глубокий, наполненный какой-то особенной силой… Где он мог слышать его раньше? Напрягая гудящий мозг, он рылся в своей памяти. И вдруг вспомнил: ночь перед Винвидским сражением. Тогда, шестнадцать лет назад, он впервые услышал этот голос. Это же Глиндор, старый колдун кимри!

Эта мысль как громом поразила Вульфа. И тут же он понял, что совершенно не помнит, где он и как сюда попал. Кто притащил его сюда? Ведь наверняка он здесь не по своей воле. Все тело болело и ломило, голова, казалось, была набита раскаленными камнями. Он сопротивлялся, это точно, так просто он им не сдался.

Почему же он никак не может вспомнить, как попал сюда? Поразмыслив, он смутно припомнил свою поездку с братом. Где же Эдвин? Похоже, его здесь нет. И если здесь Глиндор, то уж это точно не родная Нортумбрия. Он вновь задумался. Одно несомненно – он в лапах колдуна. Но зачем через столько лет колдун напал на него и притащил сюда? Кто знает, что могло прийти в голову этого кимри? Нельзя терять ни минуты, надо не дать ему опомниться, скорее бежать отсюда! Вульф вскочил, отшвырнул старика, тот упал навзничь. Вдруг резкая боль пронзила его затылок, перед глазами все померкло, и юноша рухнул, вновь лишившись чувств.

– Мерзкая жаба! – вскричал старик. Тяжело отдуваясь, он встал и стал трясущимися ладонями отряхивать свою одежду, словно стараясь очиститься от прикосновений этого ненавистного этлинга.

– Дедушка, ты в порядке? – Брина бросилась к старику.

– В порядке, в порядке. Это все твой саксонский гость, – ворчал Глиндор, освобождаясь из объятий внучки. – Это из-за тебя он здесь, это все твоя вина.

– Ну не надо, будь же справедливым, – с жаром стала оправдываться Брина. – Что же еще можно ожидать от человека, который очутился в незнакомом месте среди незнакомых людей? – Казалось, ее доводы убедили старика.

– Дедушка, ты сказал, рану я обработала хорошо. А теперь, прошу тебя, посмотри, пожалуйста, что это за опухоль у него на голове? Иначе я не смогу спать спокойно.

Глиндор только хмыкнул в ответ, явно недовольный такой заботой внучки о чужаке.

«Девчонка совсем отбилась от рук», – негодовал старик, мысленно утешая себя, что он дал внучке правильное воспитание. Она может устоять против этого саксонского красавчика. Шаркая башмаками, Глиндор молча вышел из пещеры.

Брина осталась наедине с незнакомцем. Она взяла со стола флакон с темно-янтарной жидкостью и глиняный кувшинчик с душистой мазью и осторожно присела рядом с ним. Затем уложила его поудобнее и откинула до пояса меховое покрывало.

Рассудив, что не сделает ничего плохого, если просто позаботится о раненом, она распахнула его блузу. После его столь внезапной попытки к бегству рана вновь открылась и начала кровоточить.

«Опять придется промыть настойкой из ведьминых орехов, – подумала Брина, – и ему опять не понравится».

Она взяла рукой немного мази из кувшинчика и решила смазать все остальные царапины и синяки. Она вдруг вспомнила о том странном напряжении, которое возникло в ее теле при прикосновении к этой прекрасной широкой груди, и стала гладить мягкие золотистые завитки еще мягче, еще нежнее. Удовольствие, не сравнимое ни с чем, вновь наполнило ее.

Вульф очнулся. Мягкие ласковые пальцы гладили его так нежно, что он решил, что это лишь сон, видение.

Когда он был еще ребенком, при дворе короля Осви он подружился со странствующим певцом-кимри. Тот говорил, что самые прекрасные звуки на земле способна издавать лишь арфа. Но звуки голоса, доносящегося до Вульфа, были чудеснее всех арф королевства. Боясь разрушить это видение, Вульф еще крепче сомкнул глаза. Ему не верилось, что эти нежные прикосновения и чарующий голос были лишь чарами старого колдуна. Между тем целебная мазь впиталась в кожу, и Брина отняла руки от его груди. Гладить это тело было так божественно приятно, что она хотела бы делать это еще и еще.

Спохватившись, девушка вдруг поняла, что совсем уже потеряла голову и не может с собой справиться. Она намочила лоскут настойкой из ведьминых орехов и приложила к ране. Почувствовав жгучую боль, Вульф вздрогнул и открыл глаза. Его взгляд встретился с глазами, словно пришедшими из удивительного сна. Эти бездонные голубые глаза были обрамлены длинными черными ресницами. Тяжелые пряди волос цвета воронова крыла спадали на плечи, оттеняя смуглый цвет лица удивительной красоты.

«Это точно колдовство, – решил Вульф. – Такого совершенства такого благородства черт я не видел ни у одного существа. Проклятые чары старого Глиндора!»

Очарованная мужской красотой и золотыми волосами незнакомца, Брина с трепетом смотрела в его серебряно-зеленые глаза цвета листьев березы, колышущихся на ветру.

Его губы тронула улыбка, и сердце Брины оглушительно застучало.

Она тихо проговорила:

– Не вставай, пожалуйста, а то рана опять откроется, и мне придется начинать все сначала, а ведьмины орехи – это очень неприятно.

Брина улыбнулась ему и мысленно поблагодарила деда, который научил ее саксонскому языку, так что теперь ей нетрудно будет понять незнакомца.

Вульф молчал, не в силах отвести взгляд. Наверное, он все еще под властью чар. Этот образ слишком прекрасен, чтобы быть явью.

Чуть дрожащими руками Брина наложила повязку.

«Кто же был так жесток, – подумала она, – что бросил тебя на верную смерть на дно глубокого ущелья в эту холодную ночь?»