Живя в Лакшманджхуле, под Ришикешем, мы одно время обосновались на крыше одной местной гостиницы, или, точнее будет сказать, постоялого двора с храмом на первом этаже. На крыше было три кабинки, и мы заняли крайние. Днём я переводил «Авадхута-гиту». И вот, зашёл ко мне как-то Рамдас, расположился у стены напротив и обратил моё внимание на то, что муравьи проложили свою тропу прямо по центру кабинки, от задней стены к дверному проёму. Мы поговорили о муравьях, потом он достал конфету – обычный леденец, снял обёртку, что-то пошептал над ним и положил прямо посреди муравьиной тропы. Я думал, что муравьи растащат этот леденец за пару минут, но не тут-то было. Несколько муравьев подошло, обнюхали леденец со всех сторон и… всё!

После этого все остальные муравьи просто стали обходить конфету стороной. После того прошло полчаса, а конфета так и осталась нетронутой, Рамдас взял её, опять что-то пошептал, и положил на то же самое место. Через пять минут её уже не было – муравьи почти мгновенно её растащили.

Но для того, кто черпает наслаждение в своем я, кто довольствуется своим я и удовлетворен в самом себе, – для того не существует обязанностей.

Бхагавад-гита. Глава III/17, 18

Для него в этом мире нет цели ни в деянии, ни в недеянии. И в достижении цели он не зависит ни от каких существ.

Кто познал Брахмана и пребывает в Брахмане, тот, имеющий непоколебимый разум и не заблуждающийся, не радуется, получив приятное, и не горюет, получив неприятное. Тот, чей ум не привязан к внешним чувственным удовольствиям, обретает счастье в себе. Посвятивший себя созерцанию Брахмана наслаждается бесконечным блаженством. Наслаждения, рожденные соприкосновением чувств с объектами, лишь источник страдания, у них есть начало и конец, о сын Кунти, мудрый не радуется им. Кто счастлив внутри, радуется внутри, кто озаряется изнутри, тот йог становится божественным и достигает освобождения в Боге.

Бхагавад-гита. Глава V/20, 21, 22, 24