Когда возникает необходимость сделать какое-то важное дело, я превращаюсь в суперженщину, воплощение холодного прагматизма и сноровки. Как только я приняла решение расстаться с мужем, первым делом отправила детей к родителям, а сама начала собирать вещи, прощаясь со своей прежней жизнью. Я работала отрешенно, но в то же время организованно, чтобы завершить все как можно скорее.

Уже спустя три месяца мы с детьми окончательно перебрались в Геную, и в Карсон-Сити я получила официальный развод. Я никогда прежде не видела столь быстрого развода. Судья так торопился, что невозможно было разобрать ни единого слова.

Но теперь все было позади. Хотя на самом деле нет. Я знала, что все в моей жизни только начинается.

Мои родители тоже сильно переживали и были рассержены не на шутку. Они придерживались строгих взглядов в отношении семьи: если женился, то на всю жизнь, а значит, не бросай семью, что бы ни случилось.

Итальянская кровь, что текла в жилах моей матери, требовала отмщения. И она, как истинная дочь своих предков, решила действовать. Мама испекла пирог, упаковала его и отправила по почте моему бывшему мужу. Когда отец спросил, чего это она вдруг решила делать подарки бывшему зятю, та загадочно улыбнулась, заметив, что в пироге есть некий секретный ингредиент.

Отец нахмурился. Он слишком хорошо знал беспокойную историю маминой семьи.

– Какой секретный ингредиент?

– Щепотка мышьяка.

Отец пулей вылетел из дома и помчался на почту. Там он убедил начальника почты вернуть ему посылку, хоть это и противоречило федеральным законам. Папа пообещал ему, что никому не расскажет об этом, в противном случае почтмейстер мог лишиться работы.

Несмотря на всю ту безмерную помощь,

которую оказывали мне родители,

я все-таки была вынуждена привыкать

к статусу матери-одиночки.

У меня было совсем мало денег, двое детей, и я сидела на шее у родителей. Я получала сто долларов ежемесячно в качестве детского пособия на каждого ребенка и щедрую сумму в один доллар в год в виде алиментов. Конечно, я могла потребовать через суд больше, но, честно говоря, хотела уже побыстрее распрощаться с прошлой жизнью и начать новую.

Мне пришлось учиться управляться с моими более чем скромными финансами и оплачивать счета. Зато теперь я точно знала, куда уходят деньги.

К счастью, дети довольно быстро приспособились к новой жизни. Кроме того, они уже были знакомы с бытом на ранчо. А у меня не возникало проблем в общении с жителями города, так как отец уже знал большинство из них, и нас легко приняли в местное сообщество как часть семьи.

Любым разведенным родителям хорошо известно, что с детьми ты вынужден сохранять оптимизм и бодрый настрой. При этом из раза в раз приходилось давать одно и то же стандартное нудное объяснение: «И папочка, и мамочка любят вас, но перестали ладить друг с другом, и поэтому будет лучше, если они поживут отдельно». Я не хотела, чтобы тяжесть разрыва легла на плечи моих детей – Джулии было одиннадцать, а Мартину семь, – поэтому первые несколько месяцев после развода, пока я не убедилась, что они в порядке, я старалась быть как можно более позитивной.

Я была вымотана, но старалась держаться. Нелегко менять свою жизнь, оставив за плечами двадцать лет отношений.

Поначалу у меня было ощущение, словно я жила в комнате, где все окна вымазаны вазелином: изображение мутное, расплывчатое и непроницаемое. Я знала, что снаружи есть мир, и в нем происходят самые удивительные вещи, но у меня не было ни сил, ни желания стремиться к нему.

Мои родители (и животные) делали все возможное, чтобы развеселить меня. Надо сказать, что отец к тому времени поменял свои пристрастия и перешел от маленьких смешанных пород и терьеров, которых я помнила с детства, к собакам покрупнее, таким, как немецкая овчарка и лабрадор. Его любимым лабрадором была «исключительная» по своим качествам охотничья собака, которая ни капельки не боялась ружья, но при этом дрожала от страха при виде крошечного утенка и смертельно боялась любого существа, которое она должна была бы превосходить в гонке.

Это, конечно, было комично, но в тот период меня в принципе мало что могло рассмешить. Я все еще не могла забыть о предательстве мужа. Мама всегда чутко распознавала мое настроение, и, когда я полностью погружалась в депрессию, она была тут как тут и сразу же давала мне поручения.

– Пожалуйста, сходи забери почту, – сказал она как-то раз. – И возьми с собой Пана.

Пан был нубийским горным козлом, который любил ходить на прогулку в город. У него даже был свой поводок. Итак, почта находилась всего в паре кварталов, и мы отправились. Вместо того, чтобы привязать Пана снаружи, я завела его внутрь, и за те несколько секунд, что я доставала почту из ящика, он успел пожевать несколько бумажек, приклеенных к стене.

– Пан! – прикрикнула я на него, быстро выводя наружу. – Плохой козлик!

Пан стоял в недоумении, и я тоже. Но вдруг его смешные ужимки ясно предстали передо мной, прорвавшись наконец сквозь мой туман, однако всего на несколько секунд. Как только мы пошли обратно, я снова думала о том, зачем я здесь, в крошечном городке в штате Невада, а не в Калифорнии, а туман сгущался.

На следующий день мама опять попросила меня забрать почту, а потом еще раз и еще. Туман рассеивался все больше, и от этого становилось чуть легче. Я уже с нетерпением ждала, когда смогу снова понаблюдать за тем, как Пан закусывает плакатами, которые, как я заметила, менялись раз в несколько дней. Он испытывал особое пристрастие к плакату с Анжелой Дэвис, политическим радикалом и главой Коммунистической партии США. Но через несколько недель почтмейстер раскусил проделки козла, и однажды днем мы не обнаружили на стене почти ни одного плаката, за исключением плаката с Дэвис.

Кроме животных, мне, конечно же, во многом помогали и мои любимые книги. Благодаря им я могла отвлечься – пусть на час или два – и забыть обо всем. Мало-помалу, с каждым днем я начала чувствовать себя лучше и наконец решила, что пришло время вернуться к активной жизни. Я хотела как можно скорее снять часть финансового бремени с плеч моих родителей, продолжив при этом помогать им по хозяйству на ранчо. Ведь на тот момент им было уже глубоко за шестьдесят.

Я начала искать работу, зная, что это будет непросто. Перспективы трудоустройства в районе долины Карсон были далеко не блестящими. Такими они, впрочем, остаются и сегодня. В то время все предлагаемые должности в основном относились к фермерской деятельности. Мой скромный опыт по уходу за больными людьми и опыт работы в библиотеке тут вряд ли могли пригодиться.

Не стоит также забывать,

что я жила в совершенно непривычном для себя окружении.

Сказать, что я испытывала небольшой культурный шок, —

ничего не сказать.

Ведь я переехала из университетского городка с населением двадцать четыре тысячи человек, расположенного в одном из самых густонаселенных штатов страны, в маленький, кое-как построенный городок в пыльных предгорьях Сьерра-Невады. Когда я осела здесь летом 1969 года, население Генуи составляло целых 137 человек. Одним лишь фактом своего прибытия сюда компанией из трех человек мы обеспечили резкий рост численности населения примерно на три процента.

Генуя была первым городским поселением в штате Невада и славилась своими городскими сходками, которые все чаще перерастали в побоища. Для меня, приехавшей из интеллигентного окружения с академиками и профессорами, это стало потрясением.

Сегодня трасса 395 – это загруженная четырехполосная автомагистраль с ограничением скорости в семьдесят миль. Но в те времена в порядке вещей было наблюдать развалившуюся посередине дороги собаку или даже не одну. Водители уже знали об этом и заранее замедляли ход, чтобы объехать животных. В городе было два магазина. После того как я закупилась там пару раз, местные кассирши уже приветствовали меня по имени и завели мне персональную карточку. Когда я подходила с детьми к мясному прилавку, мясник протягивал им хот-доги вместо леденцов на палочке.

Вот такое это было место.

Такой же была и окружная библиотека в Миндене, главном городе округа. Здание размером с почтовую марку, и тем не менее под завязку набитое книгами всех жанров. Хотя их количество и подборка были лишь жалкой копией того, что я привыкла видеть в библиотеках Калифорнии.

Как только я завела библиотечную карточку, я сразу же нырнула в детективный раздел. И вышла с целой охапкой книг, хоть и не в алфавитном порядке, которые отнесла к стойке, где их проштамповала дежурный библиотекарь.

– Хм, детективы? – сказала она. – Я их тоже люблю, все никак не начитаюсь. – Она помолчала, а потом внимательно посмотрела мне прямо в глаза: – Я всегда определяю убийцу.

Я согласно кивнула:

– Детективы помогают мне выплеснуть накопившуюся агрессию.

– И это тоже, – ответила она и протянула мне руку. – Ивонн Сэддлер.

– Джен Лоу. – Я пожала ей руку. – Приятно познакомиться.

Мы поболтали о двух писателях, которых обе любили, и она назвала еще пару новых детективов, которые могли бы мне понравиться.

С того самого дня каждый раз, когда я возвращала книги и брала новые, мы с Ивонн обменивались мнениями и болтали о разных городских новостях.

Заходя к ней, я не могла не думать о том, как же мне нравилось когда-то работать в библиотеке. Но библиотека округа Дуглас была так мала – я заметила там только одну сотрудницу помимо Ивонн, – что я была уверена, что свободные вакансии здесь появляются крайне редко и наверняка сюда уже выстроилась очередь из желающих.

Я удвоила свои старания по поиску работы, но ничего не появлялось. Однажды мама сообщила мне, что знает мужчину, который ищет человека для работы с корреспонденцией и выполнения секретарских обязанностей. Ему также требовался личный помощник в бытовых вопросах, так как у него была только одна нога, и он уже был в летах. Так мой опыт работы в больнице Камарильо и печатание огромного количества документов для бывшего мужа помогли мне в итоге найти работу.

Спустя примерно год мужчине понадобилась более квалифицированная помощь, которую я не могла ему предоставить, поэтому мне пришлось искать другую работу. Я узнала о том, что ресторан «Розовый дом» в Генуе ищет повара европейской кухни. Конечно же, я знала, как готовить еду для детей, и посчитала, что мои элементарные знания в какой-то степени сгодятся в этом деле. Поэтому я отправилась туда и заявила о своем желании работать.

– Ну да, я повар, – сообщила я, и меня отправили на тестовое задание. Я следовала рецептам, которые мне дали, и, хотя блюда не имели ничего общего с мясным пирогом и спагетти, которые я обычно готовила дома, у меня все получилось. Я вышла на работу на следующий день.

Для поездок в ресторан я брала одну из родительских лошадей по кличке Эйнджел и привязывала ее прямо напротив заведения. Выйдя с работы после смены, я закрепляла на ее хвосте фонарик, чтобы водители могли видеть нас в темноте, и ехала на ранчо.

Приблизительно через год я ушла из ресторана и нашла работу в местной службе распространения сельскохозяйственного опыта, которая помогала местным фермерам и скотоводам улучшать свой бизнес. Я, в частности, занималась тем, что помогала детям учиться ухаживать за овцами и коровами и объясняла им, что такое конкуренция. Что я знала о животноводстве? Не так уж много. Но какие-то вещи, живя на 20-акровом ранчо своих родителей, я, конечно, усвоила. Хотя ко всем своим животным они относились как к домашним питомцам, а не как к потенциальной пище.

Пять лет спустя я перешла на работу в местную торговую палату. Там я посещала субъекты хозяйственной деятельности, расставляла брошюры по полкам и бывала на таком количестве административных совещаний, что хватило бы на пять жизней.

С тех пор как я переехала в Геную,

мне стало намного легче.

У меня появились друзья, и я даже начала

ходить на свидания, хотя и была все еще пришиблена разводом.

Как-то раз я готовила семейный обед, когда вдруг заметила, что мама пристально смотрит на меня.

– Что?

– Почему ты перестала смеяться? – спросила она.

– Я смеюсь.

Она помотала головой:

– Не так, как раньше.

Я пробурчала ей что-то в спину, но знала, что она права.

Несмотря на то что росли мы в довольно мрачные времена, наша семья никогда не переставала смеяться. И хотя наш юмор часто граничил с сарказмом, и временами мы могли вести себя по-настоящему грубо и даже оскорбительно, но это был наш стиль общения, и мы знали, что за любым острым словом скрыты большая любовь и привязанность.

Я хотела что-то изменить в своей жизни, но чувствовала, что увязла в прошлом. При этом я прекрасно справлялась с воспитанием детей и домашними обязанностями: помогала с уроками, занималась готовкой. Моя мама, например, совсем не любила готовить. Минимум раз в неделю она сжигала на плите кастрюли. Ее сильной стороной было садоводство и рисование, поэтому она предпочитала больше времени посвящать именно этим хобби. Однажды она попыталась сварить яйца в скороварке и выпустила пар. В результате яйца выстрелили прямо в потолок и оставались там приклеенные несколько дней. В другой раз она решила испечь хлеб и переборщила с дрожжами. В итоге тесто поднялось так, что выдавило дверцу духовки. Мы выставили его животным, но даже они к нему не притронулись.

Долина Карсон была прекрасным местом для семейной жизни. Она стала мне родной, и я была благодарна за возможность работать, которую мне предоставляли с тех пор, как я перебралась в Геную. Но мне хотелось заниматься чем-то, что было бы близко моей душе.

Однажды я зашла в библиотеку, чтобы вернуть книги, и вдруг Ивонн отвела меня в сторону. Одна из сотрудниц уходила на пенсию, и Ивонн спросила, интересна ли мне эта работа.

Я ответила: «О господи, конечно! Сколько мне придется вам платить?»

Ну, нет, конечно. На самом деле я заполнила заявление и попыталась умерить свой пыл, будучи уверенной, что меня никогда не возьмут на эту должность.

***

Но меня взяли. И я была на седьмом небе от счастья. Однако я очень быстро обнаружила, что многие неверно представляют себе жизнь библиотечного работника. Самое распространенное и ошибочное мнение: библиотекари только и делают, что ходят и шикают на всех, кто нарушает тишину. Или что они строгие негибкие старомодные ханжи. Неправда! У многих сотрудников, с которыми я сталкивалась за годы работы в библиотеке, была бурная тайная жизнь, о которой никто и не догадывался. На работе мы предельно серьезны, но после… всякое бывает. Хоть я и не согласна со словом «строгие», должна признать, что библиотекари очень внимательно относятся к тому, чтобы все лежало на своих местах, там, где должно. А иначе как вы найдете нужную вам книгу? Я бы еще убрала слово «негибкие», ведь нам приходится общаться с совершенно разными типами людей и находить с ними общий язык.

Скажу за себя: мои собственные неверные представления об этой работе развеялись, как дым, в первые же дни службы в качестве помощника библиотекаря, отвечающего за справочный материал. Я думала, что буду с удовольствием рекомендовать читателям определенные книги, искать ответы на их вопросы в толстых справочниках и штамповать продукцию. О, как же я ошибалась! В первый же рабочий день меня вернули с небес на землю. В библиотеке было всего два сотрудника, работавших на полную ставку, – Ивонн и я, – один рабочий и масса пожилых помощников, которые обычно сами просили нас помочь им расставить книги на полках.

Я быстро поняла, какая на самом деле это трудоемкая работа. Большинство людей рассуждает так: да что там делать, только книги выдавать. Но им невдомек, что происходит до того, как книга попадет им в руки. Сначала мы выбираем и заказываем книгу, затем, как только она попадет к нам, нужно сделать обложку и внести ее в каталог или базу данных. Если книга пользуется спросом, то вскоре ей потребуется ремонт. И, наконец, если она больше не служит в качестве источника информации, нам приходится убирать ее с полки и дальше либо выбрасывать, либо отдавать нашим бесплатным помощникам, которые, если им повезет, могут сбыть ее за пару баксов. А взамен этой мы ищем и покупаем новую книгу.

Так как Ивонн занималась преимущественно административными делами и общалась с местными властями, то с любыми вопросами читатели – будь это школьники или взрослые посетители – шли именно ко мне.

Поначалу, когда кто-то обращался ко мне, я могла и не среагировать, так как все еще с трудом верила, что работаю в библиотеке, занимаюсь любимым делом, за которое мне к тому же платят деньги. Здесь я убивала двух зайцев одним выстрелом: узнавала что-то новое и помогала нашим клиентам. Я думаю, что для каждого библиотекаря самой важной частью работы является именно помощь людям. Конечно, со временем эти представления немного устаревают, но все-таки я заметила, что те, кто устраивался в библиотеку по другим причинам, редко задерживались здесь дольше нескольких месяцев.

Библиотекари, конечно, могут чего-то не знать, но зато прекрасно умеют искать нужную информацию.

Я обожаю находить какие-то крупицы знаний,

неведомых мне прежде.

В каком-то смысле я чувствую себя при этом Колумбом:

о, я обнаружила что-то новое!

Иногда, чтобы дать ответ, требовалось всего несколько секунд. Например: «Как пишется слово «Пелопоннес»? Иногда же на поиски уходили целые месяцы. Сегодня каждый из нас черпает информацию из Интернета, там можно найти ответ почти на любой вопрос, не всегда, правда, правильный. Но в то время, когда мы имели дело только с документами на бумажном носителе – книги, журналы, газеты, микрофиши и прочее, – нам приходилось намного труднее. Наш справочно-информационный фонд был сильно ограничен. И если я не могла найти ответа в нем, то была вынуждена обращаться в другие библиотеки штата, делая заказ по межбиблиотечному обмену. А это требовало определенной дипломатичности и изрядного времени на поисковую работу.

Я всегда внимательно относилась к тому, что мне предстояло найти. Процесс был нелегким: базы данных не всегда обновлялись, книга могла быть потеряна или украдена, или ее взял клиент и в данный момент она на руках, или вообще сохранилась одна только ссылка. Но я никогда не останавливалась. За всю мою библиотечную карьеру можно по пальцам пересчитать те случаи, когда я не смогла найти ответ на вопрос клиента. Думаю, что при этом я чувствовала себя гораздо хуже, чем сам посетитель, который чаще всего довольно быстро забывал о своей просьбе.

Еще библиотекари не любят говорить своим читателям «нет». Я очень переживала, когда приходилось сообщать клиенту, что я не могу ему помочь. Ведь я рассматривала это как свое личное поражение.

Бывало и так, что людей не устраивал найденный мной ответ. К примеру, одна посетительница попросила меня узнать, сколько коров было записано на конкретном ранчо в 1872 году. Она полагала, что двадцать пять, но хотела быть твердо в этом уверена. К счастью, я уже знала, что у нас есть книга с ответом на этот вопрос в нашем собственном собрании исторических документов по штату Невада. Я посмотрела раздел с отчетом о состоянии недвижимости, где сообщалось, что в тот год на ранчо числилось всего три коровы.

Она нахмурилась:

– Вы ошибаетесь.

Я развернула книгу, чтобы она убедилась во всем сама.

– Именно так здесь написано, – сказала я. – Вам, наверно, известно, что в 1870-х три коровы были годовым доходом фермера.

– Все равно неправильно, – выдохнула она оскорбленно и пошла к выходу.

Я закрыла книгу. Меня слегка взволновал этот случай, так как вопрос касался моих способностей по поиску данных. Но потом я поняла, что эта женщина, вероятно, годами лелеяла в своем воображении картину жизни на ранчо: она представляла его себе огромным, простирающимся на большие расстояния, с громадным количеством коров и семнадцатью ковбоями, пасущими их целый день с гиканьем и улюлюканьем. А я совершила большой грех, уменьшив это все до уровня небогатой фермерской семьи, обеспечивающей себе лишь прожиточный минимум.

К счастью, большинство людей радовались уже тому, что я могу ответить на их вопрос, вне зависимости от результата. Однажды Джойс Холлистер, репортер «Рекорд-курьер» и просто моя подруга, зашла узнать источник конкретной цитаты: «Тот, кто не учит историю, обречен ее повторять».

Я вытащила том «Известных изречений» Бартлетта и пролистала книгу до конца. Когда пользуешься этим справочником, нужно искать конкретное слово или фразу из цитаты, а потом в перекрестной ссылке находить автора и источник. Я лихорадочно листала страницы, взметая в воздух частицы пыли. Джойс начала чихать, я – нет: я уже привыкла к пыли, хранившейся в этих внушительных фолиантах. Чтобы найти ответ на вопрос Джойс, я использовала слово «история», но данной цитаты в списке не оказалось. Вместо того чтобы признать поражение, я восприняла это как вызов на дуэль. Я знала, что ответ где-то рядом.

– Забудь, – сказала Джойс. – Это не столь важно.

Но я ее уже не слышала. Я, как пес, вцепилась в брошенную мне кость. Мне нужно было найти ответ, иначе это будет мучить меня всю ночь. Нет, даже не так, если я не обнаружу источник, то буду мучиться всю оставшуюся жизнь.

Я нахмурилась и снова взглянула на цитату.

– Может быть, не история, а какое-то другое слово, – сказала я.

– Нет, ну правда, все в порядке, – повторила Джойс.

Я оставила ее слова без внимания и продолжила листать книгу, пытаясь найти какие-то другие слова. Как насчет «прошлого»? И вот тогда, как по волшебству, цитата, наконец, нашлась. Всего одно слово – и все встало на свои места.

– Тот, кто не помнит своего прошлого, обречен пережить его заново, – сказала я, улыбаясь. – Джордж Сантаяна был первым, кто произнес эту фразу. – Я убрала сборник цитат и достала другую книгу, биографический справочник о знаменитых людях. – Он был американским философом испанского происхождения, который…

– Спасибо, – сказала Джойс уже в дверях и покинула библиотеку. Вероятно, ей нужно было успеть сдать материал к сроку.

Я же продолжила читать о Сантаяне. Абсолютно счастливая!

Хотя мне и нравилось помогать людям, это не означало, что я только этим и занималась, улыбаясь 24 часа в сутки 7 дней в неделю. В конце концов, мне вообще не свойственно ходить все время с добродушной улыбкой. Это в сочетании со стрессом от изучения нового дела, и не важно, как сильно я его любила, а также затянувшейся неспособностью освободиться от груза переживаний из-за рухнувшего брака, создало мне в библиотеке репутацию грубоватой и неприветливой особы. Содрогаясь от мысли о том, что меня могут спутать с той злобной библиотекаршей из моего детства, которая ограничила меня пятью книгами в день, я тем не менее понимала, что сама в значительной мере способствовала созданию такой репутации, взяв на себя к тому же функцию по сбору штрафов за просрочку книг.

Прошло десять лет с момента моего переезда в долину Карсон.

Временами было по-прежнему трудно,

но я сама определяла свою жизнь.

У меня были семья, несколько хороших друзей,

полно животных и дело моей мечты.

И я все никак не могла поверить в то, что мне платят за работу в окружении книг и за то, что я каждый день открываю для себя что-то новое.

Откуда же мне было знать, что скоро все станет гораздо, гораздо лучше, что в штате нашей библиотеки появятся два пушистых сотрудника?

АНКЕТА БИБЛИОТЕЧНОГО КОТА: ЭЛСИ

Элси – черная как смоль кошка, которая поселилась в публичной библиотеке города Сент-Хелина, штат Калифорния, весной 2012 года. На ее ошейнике висит бирка с надписью «Элси, библиотечная кошка» с одной стороны и «Книги не выдаю» – с другой. Свое имя она получила в честь Элси Вуд, главной благотворительницы библиотеки. У кошки есть своя личная страничка на Facebook: Elsie The Library Cat.

Как Вы оказались в библиотеке?

Меня взяли из местного приюта специально для того, чтобы я стала библиотечной кошкой. В библиотеке завелись мыши, и ее сотрудники, искавшие только повод, чтобы взять к себе кошку, решили использовать свой шанс. Но мышей я, к слову, никогда не ловила и не собираюсь. Мыши – это гадость. В библиотеку вызвали специалиста по борьбе с грызунами, который и решил эту проблему.

Какие у Вас обязанности в библиотеке?

Каждое утро я приветствую персонал и информирую их обо всех происшествиях за ночь. Еще я помогаю изучать ящики с картотекой, распаковывать коробки и просто слежу за всем происходящим, прогуливаясь по библиотеке. Будучи единственным из сотрудников, кому это под силу, я проверяю все труднодоступные места на чердаке. Кроме того, я всегда сижу на самых лучших книгах, поэтому если вы ищете хорошее чтиво, не забудьте проверить подо мной! И, если говорить о сидении, одна из самых важных моих задач – следить, чтобы подстилку на стойке не унесло ветром. Эта задача отнимает у меня массу времени, так что я стараюсь совмещать ее с умыванием или дневным сном.

Что Вас больше всего раздражает в Вашей работе?

Ненавижу закрытые двери. Я чувствую, что они мешают мне выполнять мою работу надлежащим образом. Я не способна качественно патрулировать помещение и контролировать происходящее, если нет доступа в те места, которые требуют моего внимания. Мне также не нравится, когда меня берут на руки. Некоторые посетители, которые называют себя «кошатниками», настойчиво пытаются взять меня на руки, а я этого не люблю. По той же причине я не люблю время закрытия библиотеки, потому что обычно это означает, что меня возьмут на руки и отнесут в комнату для персонала, чтобы оставить там на ночь. А это опять же и закрытая дверь.

Кто Ваш самый любимый посетитель и почему?

Понимаю, что прозвучит неполиткорректно, но я люблю курильщиков. Не знаю почему, мне просто нравится запах сигарет, и я сразу же завожу дружбу с любым, кто курит. Я также люблю кататься по книгам и DVD, которые вернули курящие люди. А еще мне симпатичны люди робкие и тихие, не очень общительные. И, похоже, я им тоже нравлюсь, ведь я не осуждаю их.

Какая Ваша самая любимая книга?

Помимо книг, которые пахнут сигаретами, мне нравится книга «Сид Шестой, Обеденный Кот».

Какой совет Вы бы дали другим библиотечным котам?

Найдите самые резонирующие части здания, чтобы попрактиковаться в пении. Заявляйте о своих требованиях заранее и часто. Старайтесь прятаться на виду в момент закрытия библиотеки. Персонал находит эту игру столь увлекательной, что ради нее готов задержаться подольше. Преследование – тоже не менее забавная игра. Но хочу предостеречь: не злоупотребляйте ею, иначе окажетесь в «задней комнате» рано вечером. Не садитесь на колени, если вас не пригласили. И ни в коем случае не сидите под транспортерной лентой.

Что бы Вы посоветовали библиотекарям, желающим взять кошку в свой коллектив?

Возьмите какого-нибудь брошенного котенка, предпочтительно черного цвета, или же «зрелого» кота. Обычно они мягче и больше привязаны к своему новому дому. Я вот прожила в приюте несколько месяцев, прежде чем меня забрали в библиотеку. Поставьте воздухоочистительные фильтры в детском отделе, а также в закрытых или плохо проветриваемых помещениях. Это поможет избавиться от любых аллергических проявлений. (На самом деле за три с лишним года в библиотеке не было ни единой жалобы на аллергию, связанную со мной.) Убедитесь, что ваш котенок чипирован и на ошейнике есть устройство GPS, на случай если он выйдет на улицу. Не забывайте, что, если вы решили завести библиотечного кота, вы становитесь «послом» местного приюта для животных. В моей библиотеке, например, собирали еду и другие вещи, а также помогали срочно найти хозяев для брошенных животных.

Вы хотели бы еще что-нибудь добавить?

Буду ждать ваших лайков на Facebook!