– Там в кладовке для тебя лежит посылка, – сказала мне Констанция как-то утром, когда я пришла на работу.

«Странно, – подумала я. – Обычно почта – будь то письма от фанатов или библиотечная корреспонденция – накапливалась в ящике на моем столе. Иногда еще Билл Хартман присылал нам дополнительную партию футболок и фирменных пакетов, а также кое-какую рекламную продукцию, которая по каким-то причинам не пошла в серийное производство. Может, это была новая кружка?» Я взглянула на чашку Тейлора с надписью «С днем рождения», стоявшую рядом с платком. В своих непрекращающихся попытках отвлечь меня от работы, он умудрялся сбивать ее со стола минимум раз в неделю. Хотя при этом был достаточно разумен, проделывая свои манипуляции, в основном когда стол был пуст. Но трещины и сколы на кружке уже угрожали ее целостности, так что новая нам бы не помешала.

– Почему в кладовке?

– Потому что иначе Бейкер с Тейлором порвали бы ее в клочья, – ответила она.

Хм… Коты, в первую очередь Бейкер, набросились бы на пакет только в том случае, если бы там была кошачья мята. Или дыня. Я открыла дверь кладовки и достала оттуда объемный плотно набитый пакет из оберточной бумаги, уже пробитый кошачьими зубами и поцарапанный. Я сжала пакет, это оказалось несложно, он легко подался, значит, в нем не кружка – и прочитала обратный адрес: начальная школа Джефферсона, Гаанна, штат Огайо. Только я открыла посылку, как рядом тут же материализовались Бейкер и Тейлор. Я вынула из пакета стопку открыток, вырезанных из картона, с нарисованными на них мелом рисунками. Складывалось ощущение, что весь класс рисовал эти открытки, каждый ребенок по одной. На всех были изображены два кота, напоминающие немного Бейкера и Тейлора, в основном окрасом, хотя кто-то из детей предпочел использовать оранжевый и зеленый цвета. Уши у всех котов разнились – от идеальных в две складки до вообще отсутствующих. Один юный корреспондент, видимо, пытался нарисовать их несколько раз, после чего сдался и поставил сверху два больших черных крестика.

Я открыла одну из открыток. «Дорогой Бейкер и Тейлор! – прочитала я. – Меня зовут Томас. Мне семь лет. Я думаю, что вы милые. И вы, наверное, очень умные. Я хотел приехать к вам в гости, но учитель говорит, что вы живете в Неваде. И я передумал. Надеюсь, вам хорошо в библиотеке».

Я рассмеялась. В основном нашим котам писали письма взрослые поклонники. Даже если взять посетителей нашей библиотеки, дети проявляли к животным гораздо меньший интерес. Они, как правило, робко стояли в сторонке, пока их родители изливали свои чувства. Возможно, их смущало столь нехарактерное проявление эмоций, а может, они просто больше любили собак. Но дети из Огайо – совсем другой случай!

Я поискала среди самодельных открыток послание от взрослого и обнаружила маленькую двойную открытку с карандашным рисунком двух шотландских вислоухих кошек на обложке. Но не Бейкера с Тейлором. Я видела такую открытку на последней выставке кошек. Внутри, к счастью, обнаружился взрослый почерк.

Писавшая представилась: Лесли Крамм, учительница второго класса школы в Огайо, а также безумная любительница кошек и истинный ценитель породы шотландская вислоухая.

«Я прочитала статью о Бейкере и Тейлоре в журнале Cat Fancy и решила предложить своему классу написать сочинение в форме письма, адресованного котам», – объясняла она, добавив, что до этого она обратилась в компанию «Бейкер энд Тейлор» с просьбой прислать им в школу пару постеров. Как только они пришли, учительница сразу вывесила их на стене в классной комнате и рассказала детям о том, что коты живут в библиотеке. Ученики тут же закидали ее вопросами, и она решила включить эту тему в свое расписание. Во время урока все дети написали письмо котам. И мисс Крамм тоже.

Она приложила к письму фото своего класса:

на нем ученики держали плакат

с надписью «ФАН-КЛУБ БЕЙКЕРА И ТЕЙЛОРА»,

а сзади на стене висели их рисунки.

Фан-клуб? Я всмотрелась в лица детей на снимке: беззубые улыбки, забинтованные коленки и волосы, торчащие в разные стороны, несмотря на то что родители, вероятно, аккуратно причесали их всего час или два назад. Они напомнили мне моих собственных детей в том же возрасте.

Почему бы и нет?

Пока я просматривала другие открытки и рисунки, Бейкер с Тейлором уже нацелились на пакет, словно парочка самонаводящихся ракет, и приступили к атаке. Тейлор грыз нижнюю часть, а Бейкер ухитрился просунуть голову внутрь.

Не без труда, но мне удалось высвободить пакет из их цепких лап, а остатки содержимого я вытряхнула на свой стол. Оттуда выпало несколько сердечек с запахом котовника. Ну конечно. Бейкер схватил когтями красное сердечко, а Тейлор уцепил голубое.

Я не ожидала подарков. Наоборот, люди всегда ждали подарков от нас. Меня это не напрягало, я всегда с удовольствием прочитывала фанатскую почту, особенно если в письме присутствовал сдержанный юмор. Несколько месяцев назад мы все дружно смеялись, получив открытку, адресованную «Сокамерникам».

Послание от детей из Огайо явно отличалось от остальных: здесь не было просьб прислать постеры или фирменные пакеты от знаменитых библиотечных котов. Эта учительница со всей серьезностью хотела воспользоваться помощью котов в обучении школьников. Кто мог возражать?

И я решила им помочь.

Пока коты продолжали кайфовать от кошачьей мяты, я написала письмо Лесли Крамм, в котором поблагодарила ее и учеников за труды и игрушки, отметив, что я ценю то, что она с помощью животных помогает детям совершенствовать свои навыки в чтении и письме.

Я вспомнила, как сама в прошлом столкнулась с большими трудностями, когда моему сыну Мартину в возрасте шести лет поставили диагноз дислексия. Будучи еще в первом классе, он с успехом прошел тест на логические способности для выпускников, но при этом ненавидел ходить в школу и в классе был совершенно беспомощным. Фактически только во втором классе нашелся учитель, который помог ему справиться с проблемой и по-настоящему изменил его жизнь.

Кое-кто из учеников задал в своих открытках вопросы о котах, поэтому в письме я ответила на некоторые из них.

«Любимый цвет наших мальчиков это еда».

«Их любимые книги – все комиксы о Гарфилде (их идол)».

«Их не назовешь шустриками, но все меняется, когда из ящика достают консервный ключ. А еще они могут быть очень прыткими, когда в библиотеке появляется сверчок или паук».

Я вынула лист из печатной машинки и начала писать адрес на конверте, но остановилась. Чем я еще могу помочь им? Я вспомнила студентов колледжа, периодически заходивших к нам, чтобы увидеть котов. Для них это была шалость. А эти семи-восьмилетние дети воспринимали котов всерьез. Может быть, они добавят чуть больше старания, выполняя свои письменные работы, если будут знать, что парочка котов с нетерпением ждет их писем и напишет им в ответ? Никогда еще мне не приходилось писать письма от имени котов, но почему бы и нет? Я заправила в машинку еще один лист и приступила.

«Дорогие второклассники…»

Я обернулась на котов, которые в тот момент ощущали на себе всю силу Nepeta Cataria (латинское название котовника кошачьего), нежась на полу. Их головы и конечности почти не двигались. А Бейкер уже фактически храпел.

«Нам было очень приятно получить от вас посылку! Мы так обрадовались ей, что сотрудникам библиотеки пришлось даже закрыть ее в кладовке, пока наша мама не придет на работу».

Я задумалась, а сказали бы коты это, если бы могли говорить. Когда я была еще совсем маленькой, я полагала, что собаки и кошки могли бы говорить, если бы захотели, и тогда они рассказали бы мне много всего интересного. Но по какой-то причине они решили этого не делать. Тогда я никак не могла в этом разобраться, и это сильно меня расстраивало. Поэтому сейчас я попыталась представить, как бы коты обратились к целому классу, а также что бы хотели знать второклашки о парочке библиотечных котов, живущих в двух тысячах миль от них.

Время от времени я слышала, как некоторые учителя начальной школы, приводившие свои классы в библиотеку, разговаривали с учениками, как с малышами. Помню, когда я сама была ребенком, мне это жутко не нравилось. Мне казалось, что взрослые не считают меня достаточно умной. Наверно, временами я поступала так же и со своими детьми, когда они были маленькими. Но уже тогда я старалась общаться с ними так, словно они взрослые в миниатюре. Поэтому я решила писать второклассникам из Гаанны так, как разговаривала бы со своими семилетними детьми:

«Мы любим поспать, и у нас большой выбор лежанок, но лучше всего спится в коробках и пакетах. Нас окружают вниманием все, кто приходит в библиотеку, но мы не очень любим, когда нас фотографируют. Я (Бейкер) люблю дыню, а Тейлс любит йогурт».

Немногие знали, что у меня были ласковые прозвища для котов – Тейлс для Тейлора и Бейки или Бейкс для Бейкера – обычно я старалась не использовать их в присутствии других людей. Но для группы второклассников можно было сделать исключение: я решила, что они не осудят меня за это.

«Наша мама собирается разместить все ваши письма и рисунки на нашем стенде, чтобы те дети, которые приходят к нам в библиотеку, видели, что другие дети тоже о нас знают. Продолжайте и дальше хорошо учиться и любить животных. Ваши друзья, Бейкер и Тейлор».

Несмотря на то что за последние пару лет

я стерла уже несколько резиновых печатей в форме лап,

я хотела сделать это письмо особенным.

Чтобы когда Лесли в классе пустит его по кругу, у детей не оставалось никаких сомнений в том, что два кота в библиотеке действительно написали письмо и поставили свою подпись. Поэтому вместо того, чтобы просто поставить два идентичных оттиска лапы в конце письма, как я делала обычно, я поставила четыре: два за Бейкера и два за Тейлора. Чтобы отпечатки Тейлора отличались от отпечатков Бейкера, я сделала их чуть светлее: в конце концов, он был Феликсом (а Бейкер Оскаром), более суетливым и привередливым. Я помахала письмом, чтобы чернила быстрее высохли, сложила его и запечатала.

Что касается резиновой печати, то для меня это был очень трогательный момент: данная творческая идея еще теснее связывала меня с парочкой котов, которые так удачно изменили направление моей жизни. Я с радостью отвечала на письма фанатов, но была уверена, что общаюсь с ними в первый и в последний раз. Ведь как только они получали постер или фирменный пакет, большинство из них переставали писать, за исключением редких ответов со словами благодарности. Я совсем забыла о том, что само понятие «фан-клуб» означает, что между двумя сторонами, по крайней мере периодически, осуществляется взаимная переписка.

***

Я отложила оставшуюся корреспонденцию на потом, и меня немедленно поглотил водоворот бесконечных дел, с которыми нужно было успеть разобраться в минимальные сроки. Складывалось ощущение, что каждый год к уже привычному объему работ прибавлялось что-то новое. В этом году помимо урезанного бюджета и растущего количества населения добавилась еще одна проблема. Школьная система округа Дуглас перешла от традиционного графика учебы с летними каникулами к круглогодичному временному расписанию: число учеников, посещавших государственные учебные заведения, заметно выросло. Несмотря на то что я не была напрямую вовлечена в работу детского отдела библиотеки, данные перемены коснулись всех нас. Мы привыкли, что лето – это время затишья в библиотеках, но теперь как минимум одна школа продолжала образовательный процесс. Вдобавок к этому часть детей, находившихся на летних каникулах, длившихся два месяца, проводили дни напролет в библиотеке, так как их родители вынуждены были работать и не могли позволить себе няню. Так что мы фактически работали без выходных.

Но я была счастлива.

Я любила свое дело, наших читателей и сотрудников,

с которыми работала.

Особенно четвероногих.

Во время обеденного перерыва я пошла на почту отправить ответ фан-клубу и помахала рукой мистеру Фиджини, идущему по улице. Я стала замечать, как он гуляет по городу, пока ездила в обед с разными поручениями. Гулял он так же методично, как и выбирал книги, и я всегда встречала его в одном и том же месте в одно и то же время дня. Например, он постоянно попадался мне на глаза, когда я ехала на машине по Эсмеральда-авеню в районе 12.30. Я могла сверять по нему свои часы. Но горе тому, кто нарушал его раз и навсегда установленный режим.

Однажды я спросила у него, не нужно ли его подвезти.

– О нет, нет, нет, нет, нет! – обеспокоенно ответил он, не сбавляя шага и продолжая смотреть себе под ноги.

– Ладно, увидимся в библиотеке, – помахала я ему и уехала. Частично его реакцию можно было объяснить какими-то непонятными страхами. Годы спустя его племянница Клаудия Бертолоун рассказала мне, что ее мать, сестра мистера Фиджини, ухаживавшая за ним после смерти их родителей, по сути, заменяла ему заботливую мать. Каждый день, провожая его из дома, она перечисляла ему длинный список того, что следует делать и чего стоит остерегаться. Но здесь, я думаю, было так же, как в случае с Бейкером: когда он «шел на дело», то не любил, чтобы его отвлекали. После разговора с племянницей стало понятно, почему мистер Фиджини спрашивал о каждом из нас в библиотеке. А в те редкие случаи, когда я не видела его в определенном месте в привычное для него время, я задумывалась, все ли с ним в порядке. И то же самое он чувствовал по отношению к Бейкеру.

Обеденный час уже подходил к концу, и я повернула в сторону библиотеки. Но вдруг застряла в пробке, встав за машиной с номерами штата Вашингтон и табличкой «Я ЛЮБЛЮ КОШЕК». Можно было биться об заклад, что она едет туда же, куда и я. Если бы я смогла зацепиться за бампер, она бы отбуксировала меня до места назначения, и я бы сэкономила немного на бензине. Как я и думала, я заехала на нашу стоянку вслед за этой машиной, припарковалась там и последовала внутрь за женщиной-водителем. Она в буквальном смысле бросилась к абонементному столу, и мне пришлось поторопиться, чтобы за ней поспеть.

Бейкер устроился здесь же на коврике, неся свое привычное дежурство.

– Я обожаю тебя, Бейкер! – объявила она громко на всю библиотеку.

Отмечу, что на котов приходили посмотреть не только библиотекари. Были среди визитеров и, как мы их называли, «кошачьи туристы»: во время отпуска они путешествовали по стране, а иногда и по всему миру, с целью увидеть котов, ставших знаменитыми по той или иной причине, иногда совсем незначительной. На самом деле, Бейкер с Тейлором получали больше внимания, чем заслуживали. Неделей ранее появился первый представитель нового «фан-клуба»: мужчина фактически ехал к нам из самой Англии, чтобы увидеть котов. Сегодня «кошачьи туристы» с восторгом изливали бы свои чувства, делая селфи и размещая фото на Facebook, в Twitter и Instagram. Но в те времена единственное, с чем им приходилось работать, был «Кодак Инстаматик» или «Брауни», ну и еще, может быть, «Полароид».

Если библиотекари, как правило, приходили к нам с собственными постерами и фирменными сумками, чтобы коты «расписались» на них, то «кошачьи туристы» обычно приезжали с пустыми руками. Но при этом все, кто навещал котов, хотели иметь какой-то кошачий талисман: сувенир, который можно было бы забрать домой. Мы загружали их постерами и фирменными пакетами из наших собственных запасов, все с кошачьими автографами. Но они требовали еще. Поэтому наши добровольные помощники подготовили на продажу футболки и свитшоты с отпечатанными на них фотографиями Бейкера и Тейлора. Этот источник дохода поддерживал библиотеку на протяжении многих лет.

В целом оба кота были совершенно индифферентны к своим фанатам. И хотя они не возражали, когда их гладили и сюсюкались с ними, все равно чувствовалось напряжение, если кто-то доставал камеру: это, вероятно, напоминало им о профессиональной фотосессии «Бейкер энд Тейлор». Их глаза сразу же округлялись, а уши становились плоскими: «Они заставят меня позировать?» Тейлор мгновенно удирал, а для Бейкера все было не так страшно, но только если он спал. Случись вдруг землетрясение, он бы все равно не проснулся.