Никита вышел из полиции и почти побежал к метро, радуясь, что его не арестовали. По пути бросил эсэмэс Даше:
«Ура! Свобода! Давай встретимся после школы. Надо поговорить».
«Давай».
Они переписывались сегодня полночи. Ник ей коротко поведал о ситуации с Чесноковым, о том, что его вызвали в полицию и могут даже арестовать. Но ведь всего не напишешь…
Даша очень волновалась и переживала за всех. Она никак не могла привыкнуть к тому, что узнала в последние дни.
На уроках в школе оба продолжали общаться через «В контакте». Никакими науками, конечно, заниматься не могли. Повезло хоть, что учителя не спрашивали. День тащился медленно-медленно. Оба не могли дождаться встречи. Столько надо было рассказать друг другу!
Встретились сразу после уроков у Дашиной школы. Даша увидела Никиту первой и порывисто подбежала, по привычке схватила его за руку, чтобы уже не отпускать ее, как она обычно делала в последние месяцы во время прогулок. Но Ник мягко пожал ее ладонь и убрал руку в карман. Просто пошел рядом.
– Кто теперь поймет, Даша, может, мы и в самом деле брат и сестра? Такое и в кошмарном сне не привиделось бы, – попытался улыбнуться он.
– И правда… Мама моя вчера так плакала. Ты представляешь, она боялась, что я ее теперь брошу и вообще…
– Мои родители тоже в ужасе. И не только потому, что узнали о тебе. Они боятся, как бы не я убил этого эмбриолога, который нас с тобой «вывел из яйца»…
– А ты зачем к нему пошел? Мог же у мамы спросить… Что, она бы тебе не рассказала?
– Ты знаешь, когда мне утром в понедельник то письмо пришло, я был в шоке. Залез в «Гугл», такого начитался… Кто мне написал? Ведь и наврать мог. Поэтому я решил у самого Чеснокова спросить, в глаза ему посмотреть хотел.
– И он подтвердил?
– Да, только противненько так, по-сволочному, не понравился он мне… Ну, я и не выдержал, схватил стакан с водой, что на столе стоял, и в морду ему плеснул. Он на меня замахнулся. Тогда я и вспомнил, что боксом когда-то занимался. Видно, сильно засветил ему, он сразу же упал. Если это я его убил, то туда ему и дорога, – сжал кулаки Никита.
– А что в полиции тебе сказали?
– Говорят, что он умер не от моего удара, а от отравления какого-то.
– Ну вот… Что ты тогда волнуешься? Не посадят тебя. – Даша с надеждой заглянула ему в глаза.
– Не знаю, вроде бы отпустили пока. Сказали, что следствие продолжается.
Они проходили мимо какого-то кафе.
– Зайдем перекусить? – предложил Никита.
– Давай, а то я что-то замерзла.
Они вошли в кафе, присели за пластиковый столик. Сильное напряжение последних дней, неуверенность, непредсказуемость событий утомили их изрядно. Хотя на улице и не было холодно, оба чувствовали себя продрогшими и подавленными. Если они на самом деле являются братом и сестрой, то надо теперь строить отношения как-то по-новому… А куда денешь из памяти эти прошедшие счастливые месяцы, которые, казалось, навсегда остались позади.
В этот момент у Никиты раздался звонок от матери. Ирина Борисовна предупредила сына, что к шести часам их пригласили в клинику «Фетус-Вита».
Даша сама набрала маме и узнала, что их семью тоже ждут.
Ребята быстро поели и двинулись в сторону «Фетус-Виты».
* * *
Клиника «Фетус-Вита» продолжала работать. Шли приемы пациентов и пациенток, проводились операции, в том числе процедуры забора яйцеклеток. После их оплодотворения, выращивания в колбах и пробирках они в виде эмбрионов подсаживались в матки родным или суррогатным мамам.
Наталья Григорьевна сидела в регистратуре вместе с дежурным регистратором Гюлей. С утра была еще Саша Пирогова, но потом она уехала вместе с оперативником Захаровым.
В полдень в клинику обратилась супружеская пара для подбора суррогатной матери. Поток желающих использовать эти технологии рождения детей в последнее время значительно возрос. Немалую роль тут сыграла история с популярной певицей, которая не сходила с экранов телевизоров. У нее родился ребенок от суррогатной матери после оплодотворения замороженных пятнадцать лет назад собственных яйцеклеток. От молодого мужа. Народ живо откликнулся на призыв: «Делай, как я!». В Интернете на форумах тут же стали обсуждать этот вариант как способ сохранения молодости и красоты. Ведь если ты модель, тебе надо сохранять фигуру. Пусть за тебя родит другая женщина, ты дольше останешься молодой и красивой. Не провиснет грудь от кормления ребенка, да и все остальные места останутся привлекательными…
– Мы пришли к вам посоветоваться. Пока ни в чем не уверены, – обратилась к Наталье Григорьевне женщина средних лет. – У нас пока много неясных вопросов. А сегодня в Интернете прочитали, что, оказывается, можно матку пересадить и потом родить самой. В Швеции такая женщина родила…
В соответствии со служебными обязанностями Наталье Григорьевне часто приходилось объяснять пациентам клиники, что суррогатное материнство дает возможность стать родителями во многих непростых ситуациях, что раньше это все делать не умели. Теперь можно работать и с замороженными тканями. Однако этот способ лечения бесплодия остается трудоемким, дорогостоящим и с юридической точки зрения не совершенным. Женщины сегодня перестают понимать, что к нему можно обращаться только в крайних случаях, когда другие методики не работают, а иметь своего ребенка все же очень хочется.
Сегодняшняя пациентка выглядела вполне вменяемой. Она сказала, что у нее из-за опухоли удалена матка, но яичники работают. Она уже консультировалась у гинеколога, а муж – у андролога. Их направили именно в клинику «Фетус-Вита», поскольку здесь им могут помочь.
Наталья Григорьевна предложила супругам присесть в уютном уголке холла и привычно разъяснила, что процесс получения полноценной яйцеклетки – или ооцита – сложен и не всегда успешен. Требует сил и жертвенности. У некоторых современных женщин вообще не удается получить нормальный генетический материал. Тогда единственный выход – использование ооцитов, взятых у донора, то есть у молодой здоровой женщины. Оплодотворяют их клетками мужа. Беременность эту вынашивает суррогатная мать.
– Кто может стать для нас суррогатной мамой? – уточнил мужчина.
– Прежде всего, ваша родственница. Степень родства не имеет значения, так как генетический материал самой суррогатной мамы никогда не используется. Может быть подруга или профессиональная суррогатная мать, то есть здоровая женщина, готовая выносить ребенка за финансовое вознаграждение. Сегодня помощь в поиске таких женщин осуществляется клиниками ЭКО или специализированными агентствами. Наша клиника имеет собственную базу кандидатур. К нам обращаются женщины, желающие заработать этим способом. Вы сможете потом сами выбрать подходящую кандидатуру.
– Как технически у вас проводится процедура оплодотворения суррогатной матери? – спросила пациентка. – Что для этого нужно?
– После того, как выбрана соответствующая кандидатура, с ней заключается договор с обязательным участием юриста. Затем проводится так называемая синхронизация менструальных циклов донора, то есть генетической матери, и суррогатной матери. Это иногда требует времени, но необходимо для успешной имплантации эмбриона в матке суррогатной матери, чтобы ее слизистая оболочка соответствовала стадии развития эмбриона генетических родителей. Иначе он просто не приживется. – Наталья Григорьевна произносила свою мини-лекцию автоматически, не замечая, что ее речь перегружена медицинскими терминами. Пациенты то и дело ее переспрашивали.
– После пункции фолликулов полученные яйцеклетки генетической мамы оплодотворяют клетками мужа. Или донора, если женщина одинока. Затем культивируют на протяжении нескольких дней. Метод оплодотворения определяется исключительно качеством и количеством половых клеток генетических родителей. Много и юридических нюансов. Вам это объяснят потом юрист и ваш лечащий врач, – с облегчением заключила Шорина предварительную консультацию, любезно улыбнувшись.
Она умолчала о том, что биологические родители долго будут заложниками ситуации. До тех пор, пока уже после родов суррогатная мама не напишет отказ от ребенка и они не зарегистрируют его рождение в установленном законом порядке.
Сегодня долго беседовать ей было сложно, и она отправила супружескую пару к дежурному репродуктологу, которая сидела на приеме.
Главный врач клиники Петрова проводила пациентов и подошла к регистратуре.
– И как шеф выпил этот метиловый спирт? Даже не заметил… Чего только сейчас не выпускают… Подделки – это еще полбеды. А тут яд вместо водки налили, – вздохнула она. – Говорят, что чаще всего травятся китайской водкой.
Сотрудникам клиники сказали, что Чесноков отравился метанолом, но подробностей никто не знал. Большинство считали, что он отравился случайно, по ошибке.
В клинике продолжали работать оперуполномоченные. Они снова и снова опрашивали сотрудников на предмет их алиби. Допытывались, не было ли в клинике конфликтов, уточняли взаимоотношения.
«Хорошо хоть, они делают это тихо, не привлекая внимания пациентов», – подумала Шорина.
– Наталья Григорьевна, что планируете делать дальше? – спросила Петрова. Ей хотелось поговорить. Она недавно пришла в клинику и имела обширные планы на будущее. Теперь, после смерти шефа, все стало весьма туманным.
– Не знаю. Хотя… какая теперь разница… – махнула рукой Наталья Григорьевна. – Клинику, наверное, закроют. Мне без Чеснокова тут делать нечего… Наследников у него вроде бы нет. Хотя мать вроде бы жива.… Говорят, завещание должно быть. Но мне он никогда не говорил про завещание. Кто в таком возрасте у нас пишет завещания! В нашей стране это не принято.
– Было бы наследство, а наследники найдутся! – хохотнула Петрова.
Наталья Григорьевна продолжала автоматически делать привычную работу. Эта клиника была для нее как дитя. Она привыкла заботиться тут обо всем. И все делать за всех, если не хватало сотрудников. Только что оперировать не умела.
В свободное время на ней упражнялись врачи клиники: стоматологи, косметологи и пластические хирурги. За небольшую плату (в основном за материалы) ей сделали новую силиконовую грудь – красивую до умопомрачения, в морщинки на лице ввели специальные разглаживающие гели, навели косметику зубов – у нее теперь была белозубая ровная улыбка без всяких щелей и затемнений. Как у американки.
Наталье очень нравилось здесь работать. Частная клиника действительно могла предложить много новых процедур лечения и омоложения, которые раньше были ей недоступны. А когда дорогостоящие препараты начинали заканчиваться, можно было сделать себе процедуру на остатках. Это получалось часто бесплатно. Поэтому Шорина очень хорошо выглядела. «Да только для кого…» – вздохнула она. С личной жизнью не складывалось.
Мужчины были. На нее обращали внимание многие. И теперь она встречалась с доктором, который у них в клинике подрабатывал по выходным. Он был неплохим человеком, заботился о ней, подарочки дарил. Один раз даже съездили вместе на море. Но жену бросать он не собирался. Там у него – основной аэродром, а здесь – лужайка, цветы понюхать. Почти все ее мужчины были женаты и на нее смотрели как на переходящий приз. С мужем она официально не была в разводе. Жили рядом, как дальние родственники. Любви не было.
Из задумчивости ее вывел майор Пищита, внезапно возникший перед регистратурой.
– Наталья Григорьевна, мне нужно с вами еще раз поговорить.
– Конечно, Александр Олегович. С вами хоть на край света, – улыбнулась Шорина. Они общались с оперативниками уже несколько дней. Почти родственники стали.
Привычка улыбаться и «держать лицо» в любой ситуации – это результат чесноковского воспитания. По примеру зарубежных клиник, где ему приходилось бывать, он периодически приглашал психолога для занятий со своими сотрудниками. «Лопни, но держи фасон!» – напевал про тренировки сотрудников одессит Чесноков.
Они прошли в маленькую комнату, где сотрудники пили чай.
– Вам чай или кофе? – задала Наталья Григорьевна привычный вопрос.
– Спасибо, я уже попил из автомата. У вас там вкусный кофе.
– А я себе налью чаю. Люблю крепкий и свежезаваренный чай. Папа еще научил. Он у меня тоже военный был, – улыбнулась она, зачислив майора в военные, и села напротив оперативника.
Пищита расположился у окна. Дневной рассеянный свет без резких теней падал на Шорину, выгодно сглаживая ее возраст. Он внимательно смотрел на ее лицо и руки, которые держали чашку с чаем. «Хороша, ох как хороша… Ухоженная, милая… И пахнет умопомрачительно».
– Я хочу с вами поговорить об учредителях клиники. Вы знаете всех учредителей?
– Нет, конечно, я и документов никогда не видела. Сергей Николаевич не показывал. Владелец был он. По-моему, единоличный. А мне зачем? Я тут нанятый работник.
– Вы знали, что у вас есть акции клиники?
– Чесноков, когда пригласил сюда работать, сказал, что у меня будет десять процентов. Я тогда спросила: «Зачем мне? Я и так вам помогу во всем». Он ответил: «Мало ли что случится? У тебя должна быть доля, это честно. Я еще и завещание на тебя напишу! Правда помирать я не собираюсь, и не жди!» Он тогда пошутил. Больше мы с ним об это не говорили. Деньгами он меня не обижал. В общем, теперь не знаю, что делать. Закроется, наверное, клиника.
– Кто еще мог быть учредителем, на ваш взгляд? Кто влиял на работу в клинике?
– Да никто вроде бы. Чесноков сам все решал.
– Скажите, а профессор Бацкая в клинике часто бывала?
– Инесса Петровна? Да, периодически бывала. У нее тут свой кабинет. Рядом с кабинетом Сергея Николаевича. Одно время она тут часто консультировала. Только она просила ее имя на сайт нашей клиники не вывешивать и не афишировала своего присутствия. Знаете, некоторые врачи у нас подрабатывают тайно и не хотят, чтобы знали на их основной работе. Не все руководители это приветствуют. Кстати, сегодня Бацкая придет к шести тридцати смотреть пациентку.
– Какие у них с Чесноковым были отношения?
– Ну, сексуальных точно не было, – пошутила Наталья Григорьевна. – Мне так кажется… Она часто сюда пациенток на ЭКО направляет. Может, подрабатывает. Сергей Николаевич иногда заключал договора с некоторыми врачами и за направление пациентов платил. Конкуренция, знаете же… Поток больных должен быть не большим, но равномерным. Тогда клинике проще работать.
– А кто еще из врачей НИИРа направляет сюда пациентов на ЭКО?
– Никто, в общем. У них там свое отделение есть.
– Как давно в клинике работает Пирогова?
– Саша? Где-то около полугода. Она числится у нас регистратором. Но иногда убирает кабинеты.
– У нее не было конфликтов в клинике?
– Нет. Она немного странноватая, скрытная. Прогуливает иногда, честно сказать. Но Сергей Николаевич просил ее не трогать. Воспитываем, на поруки взяли, – опять улыбнулась Наталья. – За ней все проверять приходится. Она у нас не лучший регистратор. Хамовата. Но пока терпимо.
– В каких она отношениях с Бацкой?
– Вроде бы нормально все, как у всех… Они, по-моему, где-то рядом живут. На Полежаевской, что ли… Иногда вместе уезжали после приема. Что вы улыбаетесь? – заметила она реакцию майора. Наташа почувствовала его симпатию к себе и улыбнулась ему уже не дежурной улыбкой, а вполне искренне. Ей было приятно разговаривать с этим сыщиком. – Я же здесь с утра до вечера торчу. Как разведчик…
– Что вы, Наталья Григорьевна, я очень заинтересован. Спасибо, что вспомнили такую важную деталь. Вы знаете о том, что сорок пять процентов акций клиники принадлежат Пироговой? – Пищита внимательно следил за реакцией Шориной.
– При чем тут она? – недоуменно пожала плечами Наталья Григорьевна. Удивилась. Подняла тщательно выщипанные, красивой формы брови. – А почему? Внебрачная дочь Чеснокова? Он не говорил мне ничего!
«Выдержанная особа! Никакой реакции!» – мелькнуло у Пищиты.
– В день смерти Чеснокова вы поручали Пироговой убирать его кабинет?
– С утра были операции. Я все время находилась наверху. Могла…
– Ну что ж, Наталья Григорьевна, спасибо. Позовите мне сюда бухгалтера, пожалуйста.
Наталья вышла и набрала по мобильному бухгалтеру.
– Да, я уже иду! – отозвалась та.
Впереди по коридору открылась дверь одного из кабинетов и оттуда выплыла бухгалтер с кучей ведомостей и накладных.
Женщины кивнули друг другу и разошлись в противоположных направлениях.