1. Костные материалы из Минусинской котловины Красноярского края (начиная с неолита до VI–XIV вв. н. э.)

Минусинская котловина, окруженная лесистыми горами, отличающаяся разнообразием ландшафта и легко доступными месторождениями полезных ископаемых, создавала условия, благоприятствовавшие жизни людей уже в палеолитическую эпоху. Археологами и антропологами изучались и изучаются обнаруженные там находки, из которых наиболее ранние относятся к верхнему палеолиту и неолиту, но в большей мере к ранним и позднейшим металлическим эпохам.

Древнейшая из металлических культур называется афанасьевской, ибо под горой Афанасьевской (около села Батени) были найдены могилы с инвентарем, представленным каменными орудиями и медными изделиями. Скелеты людей находились в скорченном положении (наподобие внутриутробных условий). Начало афанасьевской культуры — около 2000 лет до н. э.

В позднейших погребениях под Афанасьевской горой 50 % всех женщин было похоронено с недавно родившимися младенцами.

Следующая культура названа андроновской по имени деревни Андроново в Ачинском округе (представляющем лесостепь в бассейне р. Чулым в системе Оби в Красноярском крае). Предметы, относящиеся к андроновской культуре, в частности из меди и бронзы, найдены на территории от Енисея до Южного Урала. Время — 1500–1000 лет до н. э.

К X–VIII вв. до н. э. относится возникновение карасукской культуры. Это также эпоха меди и бронзы. Впервые могилы были раскопаны

С. А. Теплоуховым на речке Кара-Сук (около села Батени). В настоящее время раскопано много погребений, относящихся к карасукской археологической культуре. Это эпоха развитого пастушеского скотоводства и мотыжного земледелия.

Раскопки на Татарском острове на р. Енисее послужили основанием для выделения следующего археологического периода — тагарской, или минусинско-курганной, культуры раннего железного века (от VII–VI до II в. до н. э.). Для него, по-видимому, характерно в отношении хозяйства и земледелия то, что указано для предыдущего периода. Различают баиновский и подгорновский этапы культуры раннего железа. Для обоих археологических этапов характерен подъем общего благосостояния населения.

Касаясь ограблений татарских погребений, что было правилом, С. В. Киселев подчеркивает изумительную четкость и уверенность, проявленную ворами. Это какое-то «умение видеть сквозь землю». Грабители проявляли поразительное совершенство копать кратчайшие ходы от могилы к могиле, обходя препятствия, продвигаясь под мощными непробиваемыми плитами. Это мастерство можно проследить повсеместно. В древнем Уре и древнем Египте ограбление могил было профессией многих поколений.

Для исследованных погребений тагарской эпохи С. В. Киселев указывает следующие демографические данные: 40 мужчин, 45 женщин и 38 детей от 2 до 12 лет. Надо учесть быстрое разрушение в земле детских костей. Количество похороненных детей несомненно в несколько раз превышало указанные цифры. Это свидетельствует об огромной детской смертности в эту эпоху, отличавшуюся общим благополучием населения.

Следующая культура — таштыкская (Таштык — речка у села Батени) — относится к I в. до н. э. вплоть до V в. н. э. Это культура железного века. Особых изменений в направленности хозяйства не установлено, но произошло вторжение новой народности с соответствующими последствиями. Прежний европеоидный тип уже смешан с монголоидным, по мнению одних, с центральноазиатским, по мнению других — с типом северосибирского происхождения.

В могильниках VI–X столетий были обнаружены скелеты кыргызов. Их антропологический тип смешанный, с отчетливо выраженными центральноазиатскими монголоидными элементами.

Костные материалы из Красноярского края (Минусинской котловины), предоставленные для исследования и частично для экспозиции в нашем музее, в основном относятся к раскопкам, произведенным под руководством С. А. Теплоухова в 1923–1930 гг., М. П. Грязнова в 1958 г. и следующие годы, в меньшей мере к его же находкам более ранних лет, а также к находкам Г. П. Сосновского 30-х годов. Эти костные материалы обогатили наши представления о древности тех или иных заболеваний и области их распространения в разные эпохи. Некоторые из этих исследованных нами костей с патологическими изменениями являются уникальными.

В разборе и обработке результатов исследования костных материалов из позднейшей экспедиции М. П. Грязнова участвовали мои товарищи по кафедре: старший научный сотрудник М. А. Финкелыптейн, врач

Г. А. Третьякова и старшие научные сотрудники В. И. Садофьева и З. Б. Альтман. Последний активно участвовал в раскопках 1961 г.

Остановимся вначале на наиболее древней находке Я. А. Шера, относящейся к неолитической эпохе. Я. А. Шер обнаружил довольно полный скелет при раскопках в 1963 г. в Третьем, или Черемушном, Логе, на правом берегу Енисея. Кости были присланы нам.

Это скелет мужчины в расцвете сил (около 35–40 лет), небольшого роста, без проявлений старения в костно-суставном аппарате. Коронки зубов стерты, без проявлений кариеса.

В коротких трубчатых костях кисти резко выступают места прикрепления сухожилий, связочного аппарата, апоневрозов. Окостенение всех этих мест и, следовательно, резко выраженный рельеф свидетельствуют о большой мышечной силе этого мужчины (рис. 91, А, Б).

Рис. 91. А — найденные кости левой кисти человека эпохи неолита (волярная поверхность); Б — сохранившиеся кости правой кисти того же человека (волярная поверхность); В — грудина с сохранившейся сегментарностью у того же человека.

Места прикрепления капсулы резче всего выражены у основания пястных костей и умеренно в дистальных межфаланговых суставах. Пястнофаланговые и проксимальные межфаланговые суставы в этом отношении занимают промежуточное место.

Создается впечатление, что очень большая нагрузка падала на ладони, охватывающие и сжимающие орудие или оружие. В нескольких шейных позвонках правая половина дуги немного короче левой. Длинные трубчатые кости слева тоже немного короче, чем справа. Мощность этих костей с обеих сторон одинаковая. Происхождение асимметрии длины трубчатых костей не было уточнено.

Грудина представлена 3 отдельными сегментами — рукояткой, верхним сегментом тела и остальными, уже синостозировавшими сегментами тела грудины (рис. 91, В). Однако второй сегмент тела грудины синостозирован не на всем протяжении. Мечевидный отросток грудины не был найден.

Неслияние рукоятки с телом грудины, а также тела грудины с мечевидным отростком наблюдается у известного числа даже пожилых людей. Это вариант нормального возрастного дифференцирования данной кости.

Неполное слияние второго сегмента тела грудины с нижней ее частью также представляет хотя и редкий, но еще нормальный вариант возрастного дифференцирования этой кости.

Отсутствие синостоза между первым сегментом тела грудины и остальной его частью представляет локальное торможение дифференцирования.

Обнаруженные особенности характеризуют лишь индивидуальное своеобразие данного человека неолитической эпохи.

Переходим к описанию больших костных коллекций, позволяющих представить и демографические, и палеопатологические данные, а затем — к единичным находкам.

В могилах Гришкина Лога (ранний, баиновский, этап тагарской культуры) в 1958 и 1960 гг. были обнаружены кости 116 человек, среди них 31 — это дети и подростки, т. е. почти 27 %. В возрасте от 1.5 до 5 лет было 12 детей, от 6 до 9 лет — 15 детей, от 10 до 13 — 3 и 1 подросток около 14–15 лет. У старших из них синостозы не наступили, иначе говоря, половые железы не были включены в работу эндокринного аппарата (у девочек, в частности, менструации еще не наступили).

Причины смерти детей нельзя было установить на основании состояния костей. Обнаруженная патология не могла ее вызвать. У 5 были найдены следы рахита (может быть, слишком долго кормили грудью). У одного ребенка была ангиома лобной кости. У одного на плечевой кости — processus supracondyloideus — бессимптомная особенность.

Мужских скелетов было 26, из них молодых — 4, зрелых — 15, пожилых — 3, стариков — 4. Женских скелетов было 40, из них 2 полузрелых, т. е. в возрасте, когда не все синостозы наступили, 13 — молодых, 12 — зрелых, 8 — пожилых, 5 — старых. Пол у остальных 19 взрослых не удалось уточнить. Одна молодая женщина умерла во время незаконченных родов, скелет ребенка находился в ее тазу.

Травматические изменения отмечены у 16 взрослых (почти у 19 %). Некоторые переломы относятся к типу боевых травм: например, рубленая рана черепа зрелого мужчины, у зрелой женщины вмятина в левой теменной кости, свежая сквозная трещина чешуи височной кости и старая резаная рана теменной кости у зрелого мужчины, рана плечевой кости у молодого мужчины. Первые 3 травмы могли оказаться смертельными.

Среди частых травм мирного времени наиболее опасными были компрессионные переломы позвонков. Часто наблюдались хрящевые узлы в позвоночнике.

На нескольких костях были обнаружены резко выраженные дегенеративно-дистрофические поражения, в частности остеохондрозы.

Довольно часто наблюдался одонтогенный остеомиелит; у одного пожилого мужчины — с прободением в гайморову полость. Это осложнение могло закончиться смертью.

Доброкачественные опухоли и опухолевидные образования установлены у 4 человек.

На нескольких скелетах найдены изменения, относящиеся к аномалиям, как к бессимптомным, так и болезненным. Последняя, в частности, представлена так называемой болезненной сакрализацией. Осложнения со стороны нервной системы могли наблюдаться при наличии проатланта у пожилой женщины.

На нескольких челюстях имелись костные валики (торусы).

К подгорновскому этапу минусинской культуры относятся костные материалы 42 человек, найденные в могилах у Подгорного озера, и 10 человек, обнаруженных в могилах у села Барсучиха.

Мужчин было 17, женщин — 21, пол не распознан у одного, детей было 13, т. е. около 25 %.

39 взрослых распределяются следующим образом по возрасту: молодых мужчин — 4, молодых женщин — 5, зрелых мужчин — 9, зрелых женщин — 11, пожилых мужчин — 3, пожилых женщин — 5, старых мужчин — 1.

У 20 из 52 найдены травматические изменения (больше 38 %). 4 случая травмы черепа могли закончиться смертью. Часты были хрящевые узлы в позвоночнике, нередки компрессионные переломы тела позвонка.

Очень часто наблюдались деформирующие артрозы, спондилозы и спондилоартрозы, остеохондрозы. У 26 человек из 39 имелись дегенеративнодистрофические поражения позвоночника, а у 24 — дегенеративно-дистрофические поражения суставов. Иногда наблюдались выраженные проявления деформирующих спондилозов в грудных и поясничных позвонках без изменений в шейном отделе.

Довольно часты были остеохондрозы в суставах нижней челюсти, у нескольких людей с вывихом или подвывихом челюсти. Найдены «красивые» экспонаты неоартрозов нижней челюсти.

Одонтогенный остеомиелит с подрывающими полостями встречался часто, иногда на нескольких зубах. Альвеолярная пиоррея не являлась большой редкостью.

На нескольких фалангах одного подростка найдены изменения, наблюдаемые при болезни Кашина — Бека.

Костные валики на челюстях (торусы) встречались нередко, главным образом на нижней челюсти.

Изучая костные материалы из раскопок в Хакассии, найденные Г. П. Сосновским, мы установили наличие туберкулезного поражения позвоночника у одного человека, жившего в III в. до н. э., и у одного в XI в. н. э. (см. стр. 80–81), а также метастазы рака в позвоночнике у человека, жившего в VII в. до н. э.

Исход сифилитического остита и периостита был обнаружен нами на большеберцовой кости человека, жившего в карасукский период. Такие же, но распространенные изменения были установлены нами на обеих костях предплечья, на ключице и на большеберцовой кости у человека эпохи средней бронзы; кроме того, на большеберцовой кости (V–II вв. до н. э.).

Красивый экспонат окостеневшего желатинозного ядра (nucleus pulposus) найден среди позвонков человека подгорновского этапа культуры раннего железа (рис. 92).

Рис. 92. Окостеневшее желатинозное ядро межпозвоночного диска.

Особого внимания заслуживает находка Г. А. Максименкова — наконечник кремневой стрелы в пяточной кости. Проведенное нами анатомическое и рентгенологическое исследование позволило восстановить ряд обстоятельств и обстановку трагедии, свершившейся свыше трех тысяч лет назад (рис. 13, А, Б, В).

Из переданных нам З. Б. Альтманом костных материалов исключительный интерес представляют IV, V и VII (или VIII) ребра девушки лет 17–18 из погребения эпохи бронзы (карасукская культура, X в. до н. э.). Остальные кости ее скелета, поскольку они еще сохранились, рассыпались при прикосновении.

По нижнему краю IV ребра латеральнее шейки имелось 2 довольно глубоких углубления: одно — кругловатое, другое — овальное, с гладкими краями и дном (рис. 93, А). В V ребре наблюдалось такое же углубление кругловатой формы. В VII ребре на границе задней и средней трети было такое же овальное углубление. На рентгенограмме видны вдавления со склерозированными краями, располагающиеся в местах прилегания межреберных артерий (рис. 93, Б).

Рис. 93. А — углубление по нижнему краю IV, V и VII ребер, характерное для коарктации аорты (X в. до н. э.); Б — рентгенологически определяемые изменения в указанных ребрах характерны для коарктации аорты.

Эти изменения характерны для очень опасной для жизни врожденной аномалии аорты — сужения ее перешейка. Это тяжелое заболевание называется коарктацией аорты. Название образное: перешеек аорты как бы сдавлен арками, больше всего в среднем его отделе. Это первая находка, свидетельствующая о том, что и в древности могла наблюдаться коарктация аорты и что страдавшая этим врожденным заболеванием не умерла в раннем детстве, что наступает чаще всего. Отсутствие подобных палеопатологических находок позволяет нам остановиться несколько подробнее на этом заболевании.

Сужение перешейка аорты ведет к нарушению кровообращения. Суженный участок аорты представляет механическое препятствие на пути кровотока, которое в какой-то мере на тот или иной срок может частично компенсироваться возникновением новых сосудистых связей — коллатералей.

Клиническая картина характеризуется резкой гипертонией верхней половины тела и относительным понижением давления в нижней половине тела. На нижних конечностях у таких больных часто вовсе не удается измерить кровяное давление. У больных то раньше, то позже наступает декомпенсация сердца, отсутствует аппетит, общая слабость, учащается дыхание. Имеются характерные жалобы на одышку, головные боли, похолодание ног, нередко кровотечения из носу. Кожа имеет тусклую, серую окраску. Чем раньше возникают проявления декомпенсации сердца, тем тяжелее прогноз. Очень велика смертность детей при такой аномалии. При медленно нарастающем процессе рост и развитие идут в общем нормально и все же средняя продолжительность жизни для взрослых людей с коарктацией аорты 30–35 лет.

Кровообращение при этом заболевании в определенной мере обеспечивается возникновением коллатералей между системой сосудов дуги аорты и нисходящей аорты. Одним из проявлений такой частичной компенсации является расширение межреберных артерий. Постоянное давление вдвое, втрое или еще сильнее расширенных и извилистых межреберных артерий вызывает в нижнем крае главным образом IV–VIII ребер характерные углубления. Раньше 5–6 лет они обычно не обнаруживаются. Чем старше больной, тем резче выражены вдавления на ребрах.

Вдавления (или эрозии) в области нижнего края ребер впервые были описаны Рёзлером, а затем Рейлсбеком и другими исследователями при коарктации аорты. Однако в дальнейшем было установлено, что эти патологические изменения иногда наблюдаются и при других врожденных пороках, связанных с уменьшенным кровотоком через легкие, и цианозом, например при тетраде Фалло, атрезии легочной артерии, болезни Эбштейна. Более слабо выраженные вдавления на ребрах, изредка обнаруживаемые у взрослых, могут быть иного происхождения.

Обнаружение этих изменений позволяет восстановить картину тяжелого состояния больной и объяснить смерть в молодом возрасте. В настоящее время таких больных оперируют.

Столь же большое внимание должна привлечь рукоятка грудины (рис. 94), которая была обнаружена в могильнике Гришкин Лог 1 банковского этапа минусинской курганной культуры VII–VI вв. до н. э.

Рис. 94. Проявления длительного и равномерного давления на рукоятку грудины (слева — вид спереди, справа — вид с задней поверхности).

Малые размеры грудины позволяют предполагать, что она представляет часть скелета женщины, небольшого роста, грацильного строения. Рукоятка не синостозировала с телом грудины, на ней нет отчетливых проявлений старения. Женщина умерла в довольно молодом возрасте.

Как известно, передняя поверхность рукоятки грудины отличается некоторой выпуклостью, тогда как задняя ее поверхность довольно плоская. Между тем рукоятка грудины, найденная в Гришкином Логе 1, отличается отчетливо выраженной равномерной вогнутостью, вдавленностью задней ее поверхности (рис. 94). Это возникает лишь в результате давления патологически измененного органа или опухолевого образования, располагающегося позади рукоятки грудины. В первую очередь приходится думать о давлении аневризмы аорты. При аневризме у места перехода восходящего отдела аорты в ее дугу может возникнуть вдавление задней поверхности рукоятки грудины.

Чаще всего аневризма аорты сифилитического происхождения, в особенности грудной аорты. Н. Н. Аничков считает, что сифилис является почти единственным этиологическим моментом, вызывающим аневризму аорты. Если бы были найдены другие кости этой женщины и обнаружены в них сифилитические изменения, диагноз этот считался бы бесспорным. В нашем распоряжении — только рукоятка грудины. Найденные в ней изменения, вполне возможно, — результат давления аневризмы аорты в области перехода восходящей аорты в ее дугу. Столь же вероятно, что это изменение вызвано давлением аневризмы аорты сифилитического происхождения. Наличие типичных сифилитических поражений у древнего населения Минусинской котловины нами было установлено на скелетах нескольких людей.

Однако описанные изменения на рукоятке грудины могут возникнуть и не в результате давления аневризмы аорты. Давление какой-нибудь опухоли, располагающейся позади грудины, может вызвать такие же изменения. Загрудинный зоб, особенно при плотной, а также в той или иной мере обызвествленной капсуле, может длительным давлением деформировать указанным образом заднюю поверхность рукоятки.

Представленная деформация рукоятки грудины с равномерным вдавлением ее задней поверхности, какого бы происхождения это вдавление ни было, по-видимому, является единственной палеопатологической находкой.

Проявления давления аневризмы нисходящей аорты на позвоночник были также обнаружены в этом районе в погребении IV–III в. до н. э. (рис. 40).

Среди погребений в Сарагаше VI–V в. до н. э. была найдена концевая фаланга II, III или IV пальца кисти с проявлениями неравномерно выраженного, частичного остеолиза ее бугристости. Нет следов травматического повреждения и воспалительных изменений, нет реактивных эностальных и периостальных изменений. Такая картина наблюдается при трофических нарушениях, сопровождающихся рассасыванием наиболее периферических участков костей, а именно на пальцах рук и ног. Это, в частности, характерно для болезни Рейно (Raynaud), сирингомиелии, склеродермии. Это может возникнуть и при отморожениях, однако в этих случаях чаще поражаются концевые фаланги ног, а не рук. К тому же при отморожениях чаще всего страдают концевые фаланги V и I, а не II–III–IV пальцев.

В сохранившихся костях мужчины из погребения VI–V в. до н. э. в Подгорном были обнаружены следующие изменения: плохо сросшийся, косой надмыщелковый перелом плечевой кости, резко выраженный, распространенный деформирующий спондилоз, а также анкилоз ребернопозвонкового сустава в XI поясничном позвонке.

В скелете одного мужчины из погребений XIII–XIV в. в Сарагаше имелись множественные старые, одновременно возникшие переломы ребер. Такое обширное повреждение несомненно было связано с кровоизлияниями в плевру; нередко в этих случаях наблюдается кровоизлияние в перикард. Больной перенес эту тяжелую травму.

В скифских погребениях нескольких молодых людей в Сарагаше (IV–III в. до н. э.) были установлены характерные повреждения, возникающие у подростков, хронически перегружающих позвоночник (см. главу III, 5).

Ряд заслуживающих внимания аномалий и фаз патологических процессов, в частности доброкачественных и злокачественных опухолей (первичных и вторичных), обнаруженных среди костных материалов из Красноярского края, описан в III главе.

 

2. Костные материалы из Забайкалья (II тысячелетие до н. э. — VIII–X вв. н. э.)

[117]

Экспедиция Академии наук СССР под руководством археолога Г. П. Сосновского производила раскопки в 1928 и 1929 гг. в Забайкалье, в бассейне р. Селенги, на территории Верхнеудинского, Селенгинского и Троицкосавского районов. Было раскопано 150 могил, в которых обнаружены костные остатки 87 людей.

Костный материал со следами патологических изменений распределялся следующим образом по разным эпохам. К позднему неолиту (И тысячелетие до н. э.) относятся 4 сохранившиеся кости одного человека. В погребениях с бронзовыми вещами (V–IV в. до н. э.) было 17 патологически измененных костей 7 человек. В гуннских погребениях (I в. до н. э. — I в. н. э.) найдено 40 патологически измененных костей 9 человек. Среди костных материалов, относящихся к кочевникам VIII–X вв., было обнаружено 105 патологически измененных костей, принадлежащих 21 человеку. Таким образом, у 38 из 87 человек были обнаружены патологические изменения в костях.

Изученные нами костные материалы с проявлениями патологии обогатили наши представления о палеопатологии, позволили нам, опираясь на убедительные данные, участвовать в спорных вопросах о древности некоторых заболеваний, палеопатогеографии, о выраженности ряда патологических изменений в предшествующие эпохи.

Вопрос о древности сифилиса на азиатском материке получил на этом материале четкий ответ. Он был обнаружен у 4 из 97 людей, живших в те отдаленные времена. В середине II тысячелетия до н. э. сифилис уже наблюдался. Костные материалы из Забайкалья были наиболее древними из бесспорных «человеческих документов», которыми располагала в то время наука. На эти данные имеется много ссылок в нашей и зарубежной литературе.

Заслуживают большого внимания древность и географическое распространение болезни Кашина — Бека (уровской болезни). Она наблюдалась на 14 скелетах из 87, найденных во время этих раскопок. Это системное заболевание было обнаружено у людей, живших в эпоху бронзы, а также в начале нашей эры и в VIII–X вв.

На костном материале из раскопок Г. П. Сосновского мы могли установить также древность туберкулезного спондилита (2 случая у кочевников VIII–X вв.), деформирующей остеодистрофии или болезни Пэджета (в плечевой кости кочевника VIII–X вв. и в бедренной кости, найденной в погребении III в. до н. э.).

5 раз на этом костном материале были установлены изменения после заживших переломов и 3 раза следы преодоленного рахита.

Раскопки Г. П. Сосновского в других местах дополнили наши представления о древности и географическом распространении иных заболеваний, обогатив наш палеопатологический музей.

 

3. Костные материалы из раскопок на территории Алтайского края (начало II тысячелетия до н. э. — VIII–X вв. н. э.)

Костные материалы, найденные на этой территории, которые мы имели возможность исследовать, количественно невелики. Заслуживают большого внимания несколько уникальных находок.

Наиболее древняя находка принадлежит концу неолита Сибири (афанасьевская эпоха). Смертельное ранение мужчины стрелой с кремневым наконечником, описанное в главе III, 3, относится тоже к этой эпохе.

Из особенностей скелета убитого мужчины следует отметить наличие умеренно выраженного деформирующего спондилоза в грудном и поясничном отделах. Указанные изменения свидетельствуют о преждевременной изнашиваемости этой части скелета. Можно предполагать, что, обладая сильными конечностями, этот человек был недостаточно ловким, гибким и поворотливым. Эти качества охотника и воина зависят в значительной мере от состояния позвоночника. Не исключено, что позвоночник не позволил ему с необходимой быстротой повернуться и согнуться, чтобы обнаружить спрятавшегося где-то внизу и сбоку врага (см. стр. 62, 63). У убитого имелось всего 4 поясничных позвонка, а крестец состоял из 6 позвонков. Такое изменение числа позвонков в нижнем отделе позвоночника представляет сравнительно редкий вариант нормы, не отражающийся на состоянии и возможностях здорового опорно-двигательного аппарата. Однако при наличии довольно распространенного деформирующего спондилоза удлинение крестца (неподвижной части позвоночника) и укорочение весьма подвижной части (поясничного отдела) еще более ограничивают гибкость позвоночника.

Там же С. И. Руденко в 1924 г. на глубине 2.5 м нашел еще 2 скелета, густо посыпанных охрой (характерно для погребений афанасьевской эпохи). Один скелет в плохой сохранности принадлежал взрослому мужчине, другой скелет — подростку. Синостозы эпифизов с метафизами длинных трубчатых костей у него еще не наступили (следовательно, подросток находился в предпубертатной фазе развития).

В 1925 г. С. И. Руденко раскопал 2 погребения афанасьевской эпохи на р. Катунь. В одном из них был найден скелет мужчины на грани средних лет и пожилого возраста с отчетливо выраженным рельефом костей в местах прикрепления сухожилий и связочного аппарата (следовательно, с хорошо развитой мускулатурой). В коленных суставах имелись проявления умеренно выраженного деформирующего артроза. В другом погребении находился скелет мужчины средних лет, также крепкого телосложения. В средней трети плечевой кости имелся след зажившего перелома, а на дистальном суставном конце этой кости — умеренно выраженный артроз.

К той же афанасьевской эпохе относятся раскопки, проведенные М. П. Грязновым в 1929 г. в местности, где был найден позвонок, поврежденный стрелой с кремневым наконечником. В одном погребении была найдена грудина, в которой все 3 части уже срослись, что наблюдается в старости, причем далеко не всегда. В другом погребении находился скелет мужчины средних лет. У него наблюдались слабо выраженный спондилоартроз в шейных позвонках и резко выраженный артроз на суставных фасетках одного из грудных позвонков. Имелся также артроз в правом голеностопном суставе.

В том же 1929 г. М. П. Грязнов раскопал еще несколько погребений афанасьевской эпохи на р. Улаган. В одном из них находился скелет зрелого мужчины (средних лет). Черепные швы еще не срослись. Зубы были умеренно стерты, однако имелись проявления альвеолярной пиорреи.

У другого зрелого мужчины состояние скелета свидетельствовало о крепком телосложении. На верхней поверхности III поясничного позвонка имелся хрящевой узел, в области III–IV поясничных позвонков — умеренно выраженный спондилоз. В III пястной кости — старый заживший перелом. В локтевом суставе — проявления деформирующего артроза.

К андроновской эпохе относится несколько погребений, обнаруженных М. П. Грязновым под Бийском, в дер. Клепиково. Эти могилы подверглись разграблению, а кости были поломаны. Заслуживает известного внимания киста в нижней челюсти в области корня левого 1-го малокоренного зуба.

Описанный в главе VI, 1 скелет хана также был найден в Горном Алтае, в урочище Шибэ.

Довольно часто можно было обнаружить травматические изменения. Это наблюдалось во все времена. Перелом малоберцовой кости наблюдался и у шамана XIX в. У него же мы обнаружили остеому гайморовой полости (рис. 61, В, Г).

Сифилитические изменения найдены на лобной кости мужчины из могильника Кудыргэ (из раскопок С. И. Руденко и А. Н. Глухова погребений поздних кочевников VII–VIII или XIII в.). На лобной кости имеются множественные гуммозные деструктивные изменения и единичные изменения такого же характера на теменных костях.

У одного подростка, находившегося в предпубертатном периоде жизни (следовательно, при отсутствии синостозов), имелся единичный хрящевой, частично окостеневший экзостоз (погребение под Бийском, V–III вв. до н. э.).

Множественные раковые метастазы склерозирующего типа были найдены в телах позвонков одного старика (рис. 69, А, Б). У него же был резко выраженный остеохондроз нижних шейных позвонков.

У одного взрослого человека отмечена ассимиляция атланта.

У кочевника VIII–X вв. имелся компрессионный перелом тела II поясничного позвонка с проявлениями остеохондроза на верхней и нижней поверхностях тел этого позвонка. На верхней поверхности тела III поясничного позвонка наблюдается продавливание всей замыкающей пластинки — проявление острой травмы. Задний хрящевой узел виден на теле XII грудного позвонка. Кроме того, имеются проявления деформирующего спондилоза, особенно резко выраженные в области тела I поясничного позвонка.

Ряд костных материалов, найденных на территории Алтайского края, описан в других главах.

 

4. Костные материалы из раскопок в Тувинской автономной республике (V–III вв. до н. э. — XIII–XVII, XIX вв. н. э.)

На территории Тувинской автономной республики (в Южной Сибири, в верховьях Енисея) в 20-х годах археологи С. А. Теплоухов и С. И. Руденко вели раскопки. Некоторые из найденных ими костных материалов заслуживают должного внимания.

Наиболее древние из изученных нами материалов относятся к захоронению V–III вв. до н. э. Одно из них — скифское захоронение ребенка в селе Туран. На черепе его были обнаружены резко выраженные проявления повышения внутричерепного давления.

Столь же древним является другое захоронение скифской эпохи, в котором был найден скелет с патологическими изменениями — травматическим вывихом плечевой кости с образованием нового сустава (рис. 95).

Рис. 95. Застарелый вывих в плечевом суставе с образованием новой суставной впадины, тяжелый деформирующий артроз в новообразованном суставе (скиф V–III вв. до н. э.).

К той же эпохе относятся тяжелейшие проявления деформирующего артроза в области головки лучевой кости.

В 1929 г. экспедиция Монгольской комиссии АН СССР раскопала на территории Тувинской автономной республики богатое погребение скифской эпохи (II–I в. до н. э.). В погребении было найдено 2 скелета: один — мужчины, другой — женщины.

Скелет мужчины-старика был в удовлетворительном состоянии. От черепа сохранился черепной свод с большим числом сифилитических бляшек. Черепные швы синостозировали. Отчетливо выражены деформирующие артрозы в крупных суставах, распространенный деформирующий спондилоз и спондилоартроз, а также остеохондроз нескольких межпозвонковых дисков. В результате воспалительного процесса нижние шейные позвонки спаяны в один костный конгломерат. Возник резкий кифоз шейного отдела. У него же, кроме того, обнаружен исход спондилита в области XII грудного и I поясничного позвонков и отчетливо выраженный сколиоз поясничного отдела.

У него же имелся старый заживший перелом в дистальной четверти правой малоберцовой кости с окостенением в области межкостной мембраны на значительном протяжении. В результате перелома и обширного кровоизлияния возник оссифицирующий миозит (фиброзит) в прилегающих участках мышц.

Второй скелет был женским. Это была женщина средних лет, значительно моложе мужчины, являвшегося инвалидом.

В погребении Шагонар (I в. до н. э. — IV в. н. э.) обнаружены бедренные кости с резким уменьшением угла шейки. Чаще всего это результат позднего рахита.

Особого внимания заслуживает заживший перелом зубовидного отростка II шейного позвонка скелета из погребения VII–IX вв. н. э. в селе Булук. Такие переломы даже в настоящее время чаще всего заканчиваются смертью вследствие давления на жизненно важные центры. Зубовидный отросток подвергся растрескиванию, следы которого хорошо видны. Срастание отломков было связано с неравномерным его утолщением. Вращение головы в результате этого перелома было резко ограничено.

В погребениях XIII в. был обнаружен скелет с очень выраженным деформирующим спондилозом нижних грудных и поясничных позвонков (берег р. Кемчик); там же был найден сросшийся перелом средней трети локтевой кости.

Старый заживший перелом лучевой кости и резко выраженный деформирующий спондилоз нижних грудных и верхних поясничных позвонков отмечены на костях погребения XVII в. (Шагонар на Енисее).

Ряд заслуживающих внимания костных материалов, найденных на территории Тувинской автономной республики, описан также в разных подглавах III главы.

 

5. Кости из раскопок сарматских захоронений в Поволжье и других районах (IV в. до и. э. — IV в. н. э.)

Сарматы — это древнегреческое название ираноязычных кочевых племен. Основной территорией, где жили и кочевали сарматские племена в течение почти тысячелетнего их существования (с VI в. до н. э. но IV в. н. э.), являлись задонские и поволжско-уральские степи, Северный Казахстан, Северный Кавказ.

В IV в. н. э. сарматы подверглись нападению гуннов и в дальнейшем исчезли с исторической арены.

Исследованные нашими сотрудниками и нами кости неполных скелетов обнаружены при раскопке погребений IV в. до н. э. — IV в. н. э. Кости были в плохой сохранности. Заключение и некоторые выводы можно было дать лишь в отношении костей 38 скелетов. Остатки значительно большего числа скелетов позволяли лишь относить их к той или иной кости, но они рассыпались при прикосновении.

Часть из костей, относящихся к 21 скелету, хранилась в Государственной академии материальной культуры. Они были переданы нам Г. П. Сосновским в 1936 г. 7 скелетов были обнаружены в Северном Казахстане, 14 — в задонских и поволжско-уральских степях и на Северном Кавказе. Кроме того, 17 неполных скелетов были найдены В. П. Шиловым при раскопках сарматских погребений той же эпохи в Волгоградской области и переданы нам в 1958 г.

Из костей, переданных нам Г. П. Сосновским, 9 относились к скелетам мужчин, 5 — женщин и 7 — к детским.

Если спустя 2 тысячелетия из 21 костяка сохранилось в земле 7 детских, то это в достаточной мере свидетельствует об огромной детской смертности.

Из 9 мужских скелетов на 6 были обнаружены проявления изнашиваемости — деформирующие артрозы, спондилозы, нередко остеохондрозы. На нескольких были найдены хрящевые узлы в телах позвонков; кроме того, значительная стертость зубов, одонтогенные остеомиелиты с подрывающими полостями (следы флюса). У одного была атрофия обеих челюстей.

Из мужчин, судя по состоянию скелета, один был молодым. Стертости черепных швов у него не было, сохранился метопический шов (локальная инфантильная особенность). Двое мужчин были в зрелом, среднем возрасте.

На костях 4 женщин можно было обнаружить вышеописанные у мужчин проявления изнашиваемости костей и суставов, лишь у одной их не было.

М. А. Финкелыптейн анатомически и рентгенологически изучила 17 неполных скелетов, найденных В. П. Шиловым в Волгоградской области.

На 7 скелетах были обнаружены деформирующие артрозы в крупных суставах.

На костях одного пожилого мужчины, у которого в нескольких суставах имелись деформирующие артрозы, наблюдалась своеобразная аномалия развития левого предплечья. Локтевая кость была укорочена и искривлена. Головка локтевой кости упиралась в дистальный метаэпифиз лучевой кости, в которой имелась ямка со склеротическим валом. Это так называемая антимаделунговская деформация. Маделунг (Madelung) в свое время описал аномалию дистального отдела костей предплечья, характеризующегося удлинением локтевой кости кпереди и штыкообразным ее выступанием кзади. Иногда же наблюдается укорочение локтевой кости, как у данного сармата. Эту аномалию называют антимаделунговской (Д. Г. Рохлин), поскольку соотношения костей предплечья характеризуются особенностями противоположного характера.

На крестце пожилой женщины был обнаружен добавочный крестцово-подвздошный сустав с проявлениями деформирующего артроза.

У 2 мужчин было установлено наличие сифилитических изменений: у одного пожилого мужчины — сифилитический остит и периостит костей голени, у другого зрелого мужчины — окостенение сифилитической бляшки на черепе.

У одного юноши на плечевой кости видна доброкачественная опухоль — остеохондрома.

У 5 кости голени были деформированы по вальгусному типу (Х-ноги); на рентгенограммах в метафизарных зонах были видны множественные, параллельные друг другу поперечные костные тяжи — следы преодоленного позднего рахита.

В позвоночнике одной из женщин из раскопок П. С. Рыкова в Северном Казахстане (на Дындыбае) обнаружен остеолитический метастаз рака в теле II шейного позвонка (рис. 66, Б).

В позвонке одного из пожилых сарматов эпохи поздней бронзы отмечены проявления туберкулезного поражения, длительно и в общем довольно благополучно протекавшего.

На рис. 88 был показан исход удачно выполненной трепанации у сармата.

Заслуживает внимания исход ранения у другого сармата. Ранение было нанесено по левой теменной кости. Клиновидно суживающийся в глубину дефект костного вещества достигал внутренней компактной пластинки. Все же рана зажила (рис. 96). Губчатое вещество (диплоэ) покрыто новообразованной замыкающей пластинкой. Раненому была оказана длительная и квалифицированная помощь. Она предохранила раневую поверхность и мозговые оболочки от инфицирования и обеспечила заживление (с дефектом костной ткани).

Рис. 96. Благоприятный исход ранения черепа (сармат).

 

6. Костные материалы из Эски-Кермена (V–XIII вв.)

В течение продолжительного времени наши археологи и историки изучали Крым, однако преимущественное внимание уделяли прибрежным городам и поселениям; они восстановили многое из истории городов-колоний древней Греции (чьи первые поселения относятся к VI в. до н. э.), интересовались византийским Херсонесом, генуэзским Судаком. Центральная же часть Крыма (нагорье, пещеры, степная полоса) стала изучаться значительно позже. Между тем в этих местах были найдены древнейшие, в частности палеолитические и мезолитические, памятники и кости людей этих отдаленных эпох (см. главу V, 1, 34).

Начиная с 1928 г. археологами В. И. Равдоникасом, Н. И. Репниковым, Ф. И. Шмидтом при участии антрополога Г. И. Петрова стали изучаться пещерные города и пещерные монастыри в горах юго-западного Крыма, в частности значительный для средневековья город Эски-Кермен. Его действительное название неизвестно. Эски-Кермен по-татарски означает «Старая крепость». Город существовал с начала V до начала XIII в. Раскопками открыты остатки его мощных крепостных стен, улиц, городского водопровода, общественных зданий, православных церквей. Кроме того, обнаружены сотни созданных природой пещер, приспособленных и перестроенных жителями для разных целей.

Город имел огромный могильник на склонах гор. Погребения в Эски-Кермене представлены простыми земляными могилами, подбойными могилами (т. е. с подбитым дном из того или иного материала) и земляными склепами. Последние являлись семейными усыпальницами. Состояние могильника Эски-Кермена свидетельствует о повальном его ограблении.

Начиная с VIII в. обряд захоронения был таков. Умерших клали на время в особые гробницы, где они находились до истлевания трупа. После этого вынимались одни лишь кости и помещались в специальные усыпальницы.

Способ захоронения, переноска на постоянное место одних лишь костей, групповые и семейные погребения, «основательная» работа грабителей, перетряхивавших кости, — все это сделало в большинстве случаев невозможным отнести разбросанные кости к определенному скелету. Часть сильно истлевших костей превратилась в труху.

Собирались кости для посылки в Антропологический музей Института этнографии АН СССР таким образом, что в отдельные ящики клались преимущественно одинаковые кости, т. е. только черепа или бедренные кости, или большеберцовые кости и т. д. Номера на каждой кости разные (даже в тех случаях, когда эти кости несомненно одного итого же человека).

Несмотря на то что собранные кости не позволяли восстановить целый скелет, изучение этих материалов как в отношении древности заболеваний, так и в отношении проявлений ряда патологических процессов существенно обогатило нас.

Всю многочисленную костную коллекцию из Эски-Кермена мы имели возможность изучать как палеопатологи в 1902–1963 гг. В этой работе нам активно помогали М. А. Финкелыптейн, Г. А. Третьякова, Н. П. Маклецова и В. И. Садофьева.

Те находки из погребений Эски-Кермена, которые представляют редкие и, быть может, уникальные экспонаты, описаны в специальных главах данной книги. Это относится к чрезвертельному перелому бедра со значительным захождением отломков, окостенениям кровоизлияний и фиброзных тканей (рис. 21, А, Б, В). Различные типы местного оссифицирующего и травматического миозита (фиброзита), обнаруженные в погребениях Эски-Кермена, рассмотрены раньше (рис. 19, А, Б; 20, А, Б, В). Привлекает внимание вывих бедренной кости со смещением его в запирательное отверстие с образованием новой впадины. В новообразованном суставе возник деформирующий артроз. Когда больной ходил, он хромал, во время же покоя и при первых движениях его не оставляла тупая, ноющая боль.

На многих костях сохранились следы старого перелома. Перенесенные переломы не освобождали этих людей от необходимости работать с чрезмерно большой нагрузкой для неполноценной кости — укороченного и деформированного рычага. Это вызывало в перегружаемом суставе преждевременное изнашивание.

Много в Эски-Кермене было найдено костей с проявлениями деформирующего артроза и спондилоза и без явных травм, что свидетельствует о преждевременном старении.

Обе бедренные кости одной женщины отличались очень маленькими размерами головок, которые к тому же были деформированы. Это проявления двустороннего врожденного вывиха бедренной кости. Женщина отличалась утиной походкой.

Воспалительные заболевания чаще всего были представлены одонтогенным остеомиелитом. Альвеолярная пиоррея наблюдалась довольно часто у жителей Эски-Кермена.

Заслуживает внимания тяжелая форма хронического остеомиелита плечевой кости с множественными свищевыми ходами, с остатками тотального центрального секвестра. Повторные обострения вызывали периостальные наслоения, которые привели к резкой деформации кости (рис. 33, А, Б, В). Человек, надо полагать, погиб от амилоидоза.

Сохранилась часть позвоночника с изменениями, характерными для болезни Бехтерева — одеревенелости позвоночника. Обнаружен был также односторонний сакроилеит.

Случай частичного остеохондролиза (рассекающего остеохондрита или частичного некроза) также интересен, ибо соответствующие находки на мацерированных костях представляют большую редкость. Они вместе с тем позволяют выявить некоторые недостаточно изученные фазы этого заболевания.

На нескольких костях были установлены сифилитические остеопериоститы, главным образом на костях голени и бедренной кости, а также окостеневшие сифилитические гуммы черепа в виде белых бляшек, изредка в виде дефекта в наружном слое кости со склеротическим валом.

На этой костной коллекции ни разу не были обнаружены первичные злокачественные опухоли или метастазы злокачественных опухолей. Между тем доброкачественные опухоли встречались часто. Остеомы были обнаружены 14 раз. На всем изученном нами в течение 35 лет костном материале из раскопок мы не видели столько остеом с самой разнообразной локализацией (рис. 62, А, Б, В).

Кроме того, были найдены остеохондрома, а также костная киста (рис. 58). На одном из черепов имелась ассимиляция атланта.

 

7. Кости людей из городища Саркел — Белая Вежа (X–XI и начало XII в.)

В результате строительства Волго-Донского канала и возникновения огромного Цимлянского водохранилища под водой должны были оказаться сотни древних курганов и остатки десятков древних поселений. Многочисленные сохранившиеся в земле в течение 800—1000 лет материалы — следы человеческой жизни — стали бы недоступными. Поэтому здесь до затопления обширной местности под руководством М. И. Артамонова производились систематические археологические исследования и из древних могильников собирались человеческие кости.

Среди затопляемого были остатки древней хазарской крепости Саркел, позднее — русского городища, носившего в соответствии с летописными указаниями название Белая Вежа (т. е. Белая гостиница).

Хазарский каганат — давно исчезнувшее государство. Оно было когда-то влиятельным и сильным. С VI по X в. Хазарский каганат занимал обширную территорию, включавшую Нижнее Поволжье, Северный Кавказ и степную область к востоку от Днепра. Нижнее Поволжье называлось Хазарской рекой, Каспийское море — Хазарским морем. Хазарское государство в период своего расцвета соперничало и враждовало с Арабским халифатом. Последний постоянно угрожал Византии, поэтому она находилась в дружеских отношениях с хазарами, что, в частности, выразилось и в технической помощи, оказанной византийскими специалистами при постройке хазарами крепости Саркел на левом берегу Дона.

Спокойствие северных границ Византийской империи в значительной мере обеспечивалось хазарами, которые господствовали над воинственными племенами степных кочевников Северного Причерноморья. Крепость Саркел была, по-видимому, построена для защиты от мадьяр, которые угрожали не только хазарам, но и колониям Византийской империи, в частности в Крыму. Этим объясняется помощь, оказанная византийцами в строительстве крепости.

Однако хазарам надо было укреплять свои позиции и против соседних славянских племен, надо полагать, не очень охотно плативших им дань. После создания пути из «варяг в греки» началась планомерная борьба Руси с хазарами. В значительной мере это было выполнено Олегом и Игорем. Святослав же, как известно, одержав ряд побед, занял столицу хазарского государства Итиль. Помимо других военных успехов, в частности организации русского Тмутараканского княжества у Керченского пролива, Святослав, поднявшись по Дону, взял в 965 г. крепость Саркел. Более 150 лет Саркел — Белая Вежа оставался русским городом.

Во второй половине XI в. хозяевами южнорусских степей стали половцы. В начале XII в. для Белой Вежи наступили тяжелые испытания, закончившиеся в 1117 г. полным разгромом города.

Белая Вежа была довольно крупным русским центром. Сюда приходили издалека энергичные и предприимчивые люди. Оседая на этой окраине Руси, они должны были быть достаточно бдительными из-за частых набегов кочевников, а во время военных действий, захватывавших и город, вынуждены были защищать свои семьи, дома, добро. В городе, по-видимому, находились и иноплеменные наемники.

Большинство погребений носило признаки христианской обрядности.

Нами было исследовано 350 скелетов или их частей. Изучение этих костей оказалось чрезвычайно поучительным в отношении ряда патологических процессов и адаптационно-компенсаторных изменений. Наш музей обогатился ценными экспонатами, иллюстрирующими большинство патологических процессов на костях человека.

Как было указано, в начале XII столетия крепость и город были полностью разгромлены. Тяжела была судьба его защитников и населения, в значительной мере разделявшего все бедствия вместе с воинами. Можно восстановить много эпизодов, полных трагизма и потоков человеческой крови.

О. А. Артамонова обнаружила при раскопках спешно похороненного мужчину. Ему было около 60 лет. Он получил тяжелые, но не смертельные ранения рубящим оружием. Мозговой череп и нижняя челюсть были повреждены. Он несомненно потерял сознание. Неподвижного человека сочли умершим и похоронили в небрежно выкопанной могиле на глубине 0.5 м. Раненый, однако, очнулся в могиле и повернулся в гробу (рис. 97). Можно представить себе переживания заживо погребенного, повернувшегося в гробу лицом книзу и пытавшегося, опираясь на руки, спиной поднять крышку гроба. Он задохся, застыв в непосильной попытке вернуться к жизни, лежа на животе и на руках, спиной кверху.

Рис. 97. Тяжелораненого сочли умершим и похоронили, он очнулся и повернулся.

Мужчине, похороненному в одном из погребений, было около 30 лет. Однако по состоянию здоровья он не мог быть воином, ибо перенес компрессионный перелом XI и XII грудных позвонков. Кроме того, во многих других грудных позвонках имелись вызвавшие фиксацию позвоночника старые хрящевые узлы, в частности и задние хрящевые узлы. Последние могли давить на спинной мозг и обусловить полную инвалидность. У этого человека бедренная кость была перерублена, а на голове рассечены скуловая кость и обе челюсти. Несомненно ранения не были нанесены одновременно, рубили уже лежачего.

Подобным образом мог погибнуть подросток 13–14 лет, получивший перелом носовых костей и повреждение других костей лицевого черепа. У другого была отрублена голова. У одной женщины 20–22 лет был отсечен нижний край правой половины нижней челюсти. В одном погребении был обнаружен скелет женщины 30–40 лет. В результате удара по черепу тупым оружием возникли трещина левой половины лобной кости и расхождение лобного и венечного швов, а также левого чешуйчатого шва. Смерть, надо полагать, наступила от кровоизлияния в мозг.

Рубленые раны были нанесены мечом или саблей. Велика была их частота в области мозгового и лицевого черепа. Несомненно, что чаще всего они наносились либо всадниками, либо воинами, находившимися на возвышении.

Среди 294 взрослых мужчин и женщин у 34 (11.6 %) отмечены старые, уже зажившие переломы длинных трубчатых костей. Кроме того, наблюдались зажившие переломы других костей, а также и свежие переломы, нередко множественные.

Среди погребений было около 33 % детских.

Можно с уверенностью считать, что детская смертность намного превышала указанную цифру (свидетельствующую лишь о сохранившихся скелетах).

Однако и старость в Саркеле — Белой Веже была редким явлением. Если объединить данные В. В. Гинзбурга, Б. В. Фирштейн и Л. Г. Вуич, уточнявших возраст в основном исходя из состояния черепных швов и зубов, то из 179 мужчин только 4, т. е. 2.2 % (±1.0 %), а из 117 женщин только 13, т. е. 11.3 % (±2.9 %), дожили до старости.

Преждевременная изнашиваемость костно-суставного аппарата наблюдалась с огромной частотой и у мужчин, и у женщин. Это свидетельствует о том, что и условия жизни в мирное время часто предъявляли требования, превышавшие возможности человеческого организма. На костях из погребений Саркела — Белой Вежи найдены тяжелейшие проявления деформирующего артроза и деформирующего спондилоза с самыми разнообразными локализациями этих поражений (см. главу III, 1).

Изучая на этих костях дегенеративно-дистрофические поражения плечевого сустава, мы сумели представить дополнительные данные, уточнившие ранее высказанные Пфулем и нами указания о необходимости различать главный плечевой сустав (между головкой плечевой кости и суставной впадиной на лопатке) и добавочный плечевой сустав, так называемый субакромиальный. Дегенеративно-дистрофические поражения могут наблюдаться в обоих, а также в каждом из них. В последнем случае анатомические изменения, рентгенологические симптомы и клиническая картина различны.

Костные разрастания на малом бугорке, если они направлены в сторону межбугорковой борозды, могут разорвать длинную головку двуглавой мышцы (рис. 98).

Рис. 98. Мощное костное разрастание на малом бугорке, разорвавшее длинную головку бицепса.

Разнообразным заболеваниям и адаптационно-компенсаторным изменениям, обнаруженным на костях жителей этого города, уделено должное внимание в соответствующих главах.

Сифилитические изменения в длинных трубчатых костях и в костях черепа были найдены нами у 26 взрослых из 294 похороненных (8.8 %).

Чем объяснить несомненно большую частоту сифилитических поражений костей у жителей Саркела — Белой Вежи по сравнению с другими исследованными нами костями людей, живших в других местах в доколумбовские времена?

Костная коллекция из Саркела — Белой Вежи отличается количественно от всех других костных коллекций, нами исследованных. Это исключает элемент случайности. В поисках объяснений частоты сифилиса в этом городе можно высказать следующие предположения.

Население города и крепости с момента их возникновения по сравнению с таковым многих других, даже более значительных городов не было столь постоянным. Оно резко отличалось от таких поселений, где почти все были земляками и знали не только каждого жителя, но и отцов, и дедов, будучи в родстве или свойстве со многими из них. Наоборот, население Саркела — Белой Вежи было весьма динамичным, изменчивым в своем составе. Гарнизон города и в известной мере начальствующая верхушка также сменялись. Население города не могло не контактироваться с ними, оно в той или иной мере смешивалось. Однако уже с начала возникновения крепости и города в них было немало приезжих и притом достаточно влиятельных людей (из Византии и других государств). Несмотря на то что некоторые из них прибывали на довольно значительные сроки, вряд ли многие из них приезжали с женами. Судя по хорошо документированным историческим данным (указанным М. И. Артамоновым), в город приезжали странствующие торговцы из разных стран. Они должны были отличаться достаточной личной энергией, предприимчивостью и настойчивостью, находчивостью, чтобы преодолеть те несомненные трудности и препятствия, которые существовали для далеких путешествий в беспокойном средневековье.

Среди приезжих могло быть немало способных авантюристов, а иногда и людей с «темным» прошлым, которым у себя на родине нечего было терять. Среди них могло быть несколько страдавших венерическими болезнями в заразной фазе. Заболеть ими странствующему нестарому мужчине, которого не сопровождает семья, легко при наличии случайных и беспорядочных половых сношений. Это нередко у людей, которые стремятся лишь к бродячей жизни. Вместе с тем любой приезжий «новый» человек, если он энергичный и способный, может не только увлечь женщин, но и заинтересовать и их более степенных родителей. Такой «новый» человек, прибывший издалека, рассказывающий были и небылицы, в частности про самого себя, мог иметь и имел немало шансов привлечь исключительное к себе внимание и расположение жителей далекой окраины. Еще легче это можно было сделать сильному и влиятельному представителю власти и гарнизона. Все указанное, как нам кажется, может объяснить частоту сифилитических поражений в Саркеле — Белой Веже.

У жителей Саркела — Белой Вежи с довольно большой частотой наблюдались одонтогенные остеомиелиты. Нередко можно было обнаружить на челюстях человека несколько подрывающих остеомиелитических полостей, свидетелей перенесенных флюсов, т. е. абсцесса и отека.

С немалой частотой отмечена альвеолярная пиоррея, ведущая к потере зубов.

Особого внимания заслуживает состояние челюстей и зубов у одной женщины около 45 лет. Оно свидетельствовало о своеобразном, по-видимому трагическом, происхождении деформации ее лицевого черепа. Зубы на нижней челюсти этой женщины были в удовлетворительном состоянии. Только левый центральный резец выступал из ряда. Между тем на верхней челюсти сохранились лишь 2 луночки для левых резцов. Остальные 14 луночек отсутствовали. Альвеолярный край на соответствующем протяжении верхней челюсти, где не было зубных луночек, был полностью атрофирован (рис. 54, Б и В).

В очень глубокой старости может наблюдаться столь резкая атрофия альвеолярного края и всей челюсти (рис. 54, А). Однако в этих случаях никогда не бывает такого состояния лишь на одной челюсти. Это в той или иной мере обнаруживается на обеих челюстях, при этом старческая атрофия резче выражена на нижней челюсти. Заболевания зубов, а также и альвеолярная пиоррея с последующей потерей зубов, как общее правило, выражены резче на нижней челюсти.

Не подлежит сомнению, что состояние верхней челюсти этой женщины не является следствием заболевания зубов и челюсти или проявлением глубокой старости (таковые не были найдены при исследовании всего скелета).

Надо думать о других возможностях, которые могли бы объяснить отсутствие зубов только на одной верхней челюсти. Эти зубы могли быть вырваны у этой женщины в качестве наказания. Можно высказать и другие предположения. 14 зубов на верхней челюсти у нее отсутствовали за много лет до смерти, быть может уже в молодости. Возможно, что они были вырваны для того, чтобы она не надеялась выйти замуж — таково могло быть приказание того, кто полновластно и безжалостно распоряжался ее судьбой. Наконец, не исключено, что она была одной из тех, из кого в те жестокие времена искусственно создавали калек — шутов для потехи пресыщенных всевозможными ощущениями богатых феодалов, рабовладельцев и их гостей. Их мог развеселить вид женщины с обезображенным лицом, с запавшей верхней челюстью, с уродливо выступающим подбородком, вид молодой шамкающей женщины (см. главу VI, 6).

 

8. Кости людей из правобережной крепости на Дону (начало IX в.)

В 1958 г. экспедиция под руководством С. А. Плетневой раскопала остатки одной древней крепости, находившейся приблизительно в 4 км к югу от Саркела, но на правом берегу Дона. Она была построена значительно раньше Саркела.

Эта крепость в начале IX в. стала очагом какого-то волнения, которое было жестоко подавлено хазарскими властями, причем крепость была полностью разрушена. Во время этой беспощадной карательной экспедиции был перебит не только гарнизон, были убиты и все гражданские лица, жившие в юртах внутри этой для того времени, казалось бы, почти неприступной, располагавшейся на холме крепости, окруженной массивными стенами толщиной в 4 м и усиленной боевыми башнями. Меч и огонь не щадили ни женщин, ни детей. Все убитые остались без погребения.

Прошло свыше 11 столетий после кровавого побоища. Холм, где была крепость, остался необитаемым. Непогребенные кости постепенно покрывались слоями земли. Немногое из того, что сохранило время и не было растащено мелкими и крупными хищными животными и птицами, было собрано археологической экспедицией, привезено в Ленинград и детально изучено.

Мы исследовали анатомически и рентгенологически всего 8 неполных скелетов. Однако полученные данные заслуживают определенного внимания как дополнение к изученному на костных материалах из погребений в Саркеле — Белой Веже.

Под остатками одного жилища были найдены кости взрослого человека. Антрополог В. В. Гинзбург по особенностям черепа отнес его к монголоидам, по-видимому южносибирского типа. Этот неполный скелет с нерезко выраженными проявлениями полового диморфизма скорее всего принадлежал мужчине около 30 лет. В челюстях сохранились луночки всех зубов. Невыпавшие из луночек зубы отличаются умеренной стертостью эмали.

Передний гребень на большеберцовых костях был сильно выражен; он был дугообразно изогнут кпереди, но без каких-либо утолщений. Наоборот, край переднего гребня отличался тонкостью, почти как ребро трехгранной призмы. Это — нередкая особенность строения большеберцовой кости у народов, у которых уже дети являются отличными всадниками.

Такая форма и строение большеберцовых костей иногда ошибочно рассматриваются как проявление старого сифилитического остеопериостита. Однако при этом заболевании передний гребень большеберцовой кости является неровным и волнистым, местами сильно утолщенным. Этих патологических изменений при осмотре и ощупывании не было обнаружено. Кроме того, на рентгенограммах хорошо прослеживалась нормальная, постепенно нарастающая к середине диафиза толщина компактного вещества и не было патологических изменений в структуре кости. Костномозговые пространства не были сужены.

Одна из его малоберцовых костей была резко деформирована в результате старого сросшегося перелома средней трети диафиза.

Этот молодой человек погиб от множественных травм, нанесенных ему. На черепе виден перелом лобной кости, перелом основания черепа, травматическое расхождение черепных швов и другие повреждения, в результате которых сохранность черепа пострадала.

Под остатками одного жилища был обнаружен скелет взрослой женщины с европеоидными чертами черепа и очень хорошим состоянием зубов. Рядом с костями находились монеты. Расхождение черепных швов позволяет думать, что смерть ее наступила в результате удара тупым оружием по голове.

Заслуживают специального внимания остатки другого скелета, найденные среди завала камней. Это был скелет женщины около 45 лет, с европеоидными чертами черепа, у которой имелись выраженные проявления ряда заболеваний.

На нижней челюсти, в области корня левого центрального резца, была остеомиелитическая подрывающая каверна. В альвеолярном крае нижней челюсти, в области отсутствующих 7-го и 8-го зубов, обнаружены последствия одонтогенного остеомиелита.

На правой плечевой кости имелись краевые костные разрастания в области головки — проявления деформирующего артроза. Кроме того, хорошо были видны проявления дегенеративно-дистрофического поражения не только главного плечевого сустава, но и субакромиального сустава. Они проявлялись в уплощении малого бугорка и в краевых костных разрастаниях на нем. Следовательно, эта женщина не могла поднимать правую руку выше горизонтали, не в состоянии была причесываться этой рукой, застегивать или завязывать что-либо на спине.

У этой женщины на обеих большеберцовых костях и анатомически, и рентгенологически определялись типичные сифилитические поражения. В результате старого сифилитического остеопериостита передний гребень обеих большеберцовых костей был дугообразно искривлен кпереди и неравномерно утолщен. Костномозговые пространства в средней трети диафиза этих костей были резко сужены в результате склероза губчатого вещества, прилегающего к переднему кортикальному слою.

Последствия одонтогенного остеомиелита с наличием подрывающей каверны были обнаружены еще у одной женщины на верхней челюсти в области 2-го и 3-го зубов справа. Это была женщина около 45 лет (с закрытым сагиттальным швом). Остальные зубы у нее были в хорошей сохранности; лишь 6-е зубы на нижней челюсти были кариозными.

Обширные проявления одонтогенного остеомиелита обнаружены на нижней челюсти человека 40–50 лет, по-видимому женщины. Остеомиелитические изменения с подрывающими кавернами отмечены на большом протяжении. Они захватывали область 8 зубов — всех четырех резцов, обоих клыков и обоих первых малокоренных зубов.

Между жилищами были найдены разрозненные кости ребенка. Для уточнения возраста были рентгенографически исследованы его нижняя челюсть и сохранившиеся кости. Из постоянных зубов имелся лишь

6-й зуб (с обеих сторон). Остальные постоянные зубы еще не прорезались. По состоянию зубов можно считать, что ребенку было около 7 лет. Исследованные кости также соответствовали этому возрасту. Смена зубов у этого ребенка, жившего в начале IX в., происходила в те же сроки и в том же порядке, которые характерны для большинства современных детей.

Под остатками одного жилища был найден неполный скелет женщины. Судя по состоянию черепных швов, это была старая женщина. Однако зубы у нее, учитывая ее возраст, были в хорошем состоянии. У нее имелась сравнительно нередкая аномалия — наличие добавочного крестцово-подвздошного сустава. У современного населения, по данным А. И. Борисевич, он наблюдается в 17 % случаев. Добавочный сустав располагается кзади от главного крестцово-подвздошного сочленения, в том участке таза, где задние края крыльев подвздошных костей прилегают к крестцу. Добавочный сустав образован бугорком наружного гребня крестца и задне-верхней остью подвздошной кости. Чаще всего этот сустав располагается на уровне второго заднего крестцового отверстия, кнаружи от него. Нередко в этом добавочном суставе возникает деформирующий артроз, который может сопровождать такое же поражение главного крестцово-подвздошного сочленения, но может наблюдаться и в качестве самостоятельного заболевания, вызывая боли в крестце. На крестце у этой женщины мы обнаружили деформирующий артроз, проявлявшийся в краевых костных разрастаниях в добавочном крестцово-подвздошном суставе.

Эта же аномалия наряду с другими аномалиями была обнаружена в скелете женщины около 40–45 лет. На черепе этой женщины, у которой венечный шов был в значительной мере уже стерт, сохранился на всем протяжении лобный (или метопический) шов.

Как известно, чешуя лобной кости новорожденного состоит из 2 частей, которые срастаются между собой не раньше 2-го года жизни, но чаще всего к 4–5 годам. Однако у некоторого количества людей этот шов сохраняется и во взрослом состоянии. Эта особенность вовсе не является редкой, поскольку она наблюдается у 8—12 % взрослых.

Рентгенологам и хирургам надо знать о наличии немалого числа людей, у которых имеется лобный или метопический шов, чтобы в случае травмы не рассмотреть эту нормальную для данного человека особенность как перелом лобной кости. Кроме того, следует учесть, что при наличии у взрослых этой детской особенности чешуи лобной кости очень часто лобные пазухи либо вовсе не пневматизируются (не становятся содержащими воздух), либо односторонне и притом слабо пневматизируются. Такая непневматизированная чешуя лобной кости нередко ошибочно рассматривается как проявление патологии (чаще всего как последствие остеомиелита). Диагностическая ошибка может привести к необоснованному оперативному вмешательству. Вместе с тем при травмах головы может возникнуть расхождение любого шва, следовательно и лобного.

Череп данной женщины, как это часто наблюдается при сохранении лобного шва, вовсе не имеет пневматизированных лобных пазух.

Многие антропологи считают, что сохранение лобного шва у современных взрослых людей — это прогрессивная особенность костей их черепа, связанная с более длительным ростом головного мозга, размеры которого сравнительно поздно достигают своего максимума. Проблеме метопизма посвящена обширная литература, в которой представлены различные взгляды.

Мы не считаем возможным участвовать в обсуждении вопроса о значении сохранения лобного шва для решения указанной общебиологической и антропологической проблемы. Мы лишь констатируем факт, что на черепах из погребений в Саркеле — Белой Веже и на черепах, найденных при раскопках этой правобережной крепости, можно наблюдать сохранение лобного шва у взрослых. Иначе говоря, у жителей в этом районе Дона в IX–XII вв. эта особенность также встречалась с известной частотой и притом не меньшей, чем в настоящее время.

У этой же женщины на черепе можно было наблюдать в области бывшего переднего бокового родничка (птериона) непостоянную добавочную кость. У современных людей такой нормальный вариант в виде одиночной или двойной добавочной кости наблюдается в 10–20 %, нередко только с одной стороны. На черепе исследованной женщины он имелся только слева, в виде одиночной кости в области шва между большим крылом основной кости и чешуей височной кости.

Крестец этой женщины состоит не из 5, а из 6 позвонков, что является результатом нередко в норме наблюдаемой ассимиляции нижнего поясничного позвонка крестцом. Отличающиеся большими размерами поперечные отростки этого позвонка почти полностью слились с боковой массой крестца. Костное срастание произошло с обеих сторон. Неподвижная сакрализация представляет собой вариант нормы и, следовательно, является бессимптомной находкой.

Передняя продольная связка на уровне межпозвонкового диска между ассимилированным поясничным позвонком и I крестцовым позвонком у этой женщины окостенела. Такое окостенение нередко возникает в травмируемом участке позвоночника, обладающего подвижностью. Возникновение окостенения передней продольной связки трудно представить себе при первоначально неподвижной сакрализации. Надо считать, что ассимиляция протекала медленно, в течение многих лет или нескольких десятилетий, и что неподвижной сакрализации предшествовал длительный период неполной и притом подвижной сакрализации.

Подвижная сакрализация — это такое соотношение между частично ассимилированным поясничным позвонком и крестцом, когда они соединены между собой добавочным суставом или полусуставом. В тех случаях, где имеется сустав или полусустав, возможно и возникновение заболевания в этом соединении. Чаще всего это деформирующий артроз с краевыми костными разрастаниями. Следы этих краевых костных разрастаний имеются на расширенных, ассимилированных, поперечных отростках поясничного позвонка. Таким образом, в течение какого-то периода у этой женщины были поясничные боли в результате болезненной сакрализации. Боли могут наблюдаться только при подвижной сакрализации. Как только наступило окостенение передней продольной связки на уровне межпозвонкового диска между ассимилированным поясничным позвонком и крестцом, была обеспечена неподвижность между этими костями. Следовательно, боли должны были исчезнуть.

Однако для появления болей в крестце у этой женщины возникли новые условия: наличие деформирующего артроза в главном и добавочном крестцово-подвздошных суставах с обеих сторон.

Скелет данной женщины заслуживает внимания еще в одном отношении. Нижний отдел ее крестца дугообразно изогнут кпереди. Следовательно, соединяющийся с ним копчик был направлен не столько вниз, сколько вперед. Это обстоятельство, конечно, могло затруднить у этой женщины нормальные роды, поскольку прямой диаметр входа в малый таз укорочен.

 

9. Костные материалы из Приладожья (X–XII вв.)

[126]

Раскопки Приладожья пользуются большим вниманием историков, археологов и антропологов, ведь исторический путь «из варяг в греки» шел именно через Приладожье.

Викинги, «короли моря», были доблестными воинами, храбрыми и дерзкими пиратами и жестокими грабителями. Они наводили ужас на всю Европу (furror normannica), грабили и отнимали все, что можно было отнять, сжигали и уничтожали то, чего нельзя было увезти, «не оставляя собаки, которая лаяла бы им вслед». И в то же время это были предприимчивые купцы, если только было выгодно торговать. У пришельцев-норманнов, воинов-профессионалов, мы можем ждать наличия в достаточном количестве травматических изменений, тогда как у коренных жителей, занимавшихся мирным трудом, охотой и рыболовством, травматические изменения могут наблюдаться лишь в качестве редкой находки. Приладожье, местность богатая реками и болотами, предрасполагает к поражению суставов, и именно эти изменения, учитывая к тому же существовавшие тогда условия труда и быта, скорее должны наблюдаться у коренного населения.

Систематические раскопки В. И. Равдоникаса производились в 1928–1930 гг. в районе Ладоги, к югу и востоку от Ладожского озера. Большая часть найденного В. И. Равдоникасом костного материала принадлежит, судя по полному отсутствию богатых погребений, наименее обеспеченным группам населения, занимавшегося скотоводством, охотой, рыболовством и пчеловодством.

Изучая эту костную коллекцию, мы установили наличие патологических изменений на костях, принадлежащих 27 человекам. Среди патологических процессов травматические изменения в смысле частоты их занимают последнее место. Только у одного (из раскопок в Тихвинском уезде в 1928 г.) наблюдается осложненный остеомиелитом перелом большеберцовой и локтевой костей.

Из патологических процессов наиболее частыми являются деформирующие спондилозы. Они наблюдались у 15 из 27 с проявлениями патологических изменений. Частота спондилозов свидетельствует о тяжелых условиях труда и быта коренного населения. Вполне гармонирует с этим указание В. И. Равдоникаса об отсутствии богатых погребений в соответствующих случаях.

О неблагоприятных бытовых условиях и о недостаточном питании свидетельствует наличие проявлений позднего рахита на 4 скелетах. В соответствующих случаях обнаружены были деформации длинных трубчатых костей, coxa vara и genua vara. На рентгенограммах, кроме того, хорошо прослеживались множественные поперечные тяжи, напоминающие годичные кольца и говорящие о том, что рост костей у соответствующих людей шел не равномерно, а толчкообразно. Одновременно на этих костях можно было проследить сохранение поперечного тяжа в метаэпифизарных зонах, что указывает на наличие субгенитализма у этих людей. Неполноценное функционирование половых желез при позднем рахите (и в качестве последствия такового) было доказано нами на современных людях.

Из заболеваний костей, установленных нами на костном материале из раскопок В. И. Равдоникаса, наибольшего внимания заслуживают 2 случая сифилитического поражения костей черепа. Оба черепа были обнаружены при раскопках в Тихвинском уезде в 1930 г. и принадлежат людям, жившим в XI–XII вв.

На одном из черепов в лобной кости над левой надбровной дугой обнаруживается дефект, круглой формы, в виде ямки, с хорошо выраженным костным валом (рис. 99, А). На рентгенограмме виден поверхностный дефект кругловатой формы. Следов травматических изменений нет. Костный препарат и рентгеновская картина характерны для гуммы черепа.

Рис. 99. А — сифилитическая гумма на лобной кости; Б — уродство «волчья пасть» у ребенка.

На другом черепе на левой теменной кости обнаруживаются разлитой остеопериостит и несколько деструктивных участков на почве гумм.

Дважды нами были обнаружены проявления альвеолярной пиорреи.

Заслуживает некоторого внимания случай уродства на скелете ребенка, достигшего того возраста, когда происходит смена резцов. На этом черепе и сделанных рентгенограммах (рис. 99, Б) хорошо прослеживается врожденная расщелина в области альвеолярного отростка верхней челюсти и в области твердого нёба (так называемая волчья пасть).

Как известно, питание новорожденных при наличии этой расщелины в сильной степени нарушается. Из-за расщелины нёба нет должного присоса, ребенку трудно сосать как грудь, так и соску. Дети часто захлебываются, кашляют, пища легко попадает в носовую полость, где застаивается и вызывает раздражение слизистой оболочки. У таких детей очень часты бронхиты и воспаления легкого. Последние обусловливают смертность новорожденных, имеющих волчью пасть.

То обстоятельство, что данный ребенок (судя по состоянию зубов) дожил до смены зубов, свидетельствует о том, что уход за младенцем был достаточно тщательный. В то же время необходимо учесть, что скелет этого ребенка был найден, как указывает В. И. Равдоникас, среди бедных погребений, относящихся к XI–XII в. Продолжительное существование физически неполноценного младенца возможно лишь при исключительной заботливости со стороны родных и в первую очередь матери. Желание и возможность сохранить жизнь даже ребенку-уроду в тяжелых условиях борьбы за существование в известной мере иллюстрирует некоторые бытовые условия коренного населения Приладожья в указанную эпоху.

 

10. Кости людей из раскопок разрушенного древнерусского городища близ Шепетовки

[127]

На восточной окраине села Городище Шепетовского района Хмельницкой области УССР, на берегу речки Гуски, впадающей в Горынь, находятся остатки разрушенного укрепленного городка, обнесенного тремя высокими земляными валами и глубокими рвами. Начиная с 80—90-х годов XIX в. местные жители нередко при распашке земли находили разнообразные предметы, принадлежавшие древним обитателям городища, а также куски обгорелых бревен, а нередко и человеческие кости.

Раскопки на этой территории были начаты лишь в 1957–1958 гг. Галицко-Волынской археологической экспедицией Института истории материальной культуры АН СССР и Ленинградского университета под руководством историка и археолога М. К. Каргера. Разнообразные и многочисленные находки, в том числе предметы материальной культуры, характерные для определенной эпохи, а также анализ летописных данных позволили М. К. Каргеру сделать вывод, что все обнаруженное находится на территории древнего укрепленного городка, который был полностью уничтожен во время нашествия Батыя на Киевскую Русь.

После разрушения и разграбления богатого Киева в декабре 1240 г. татарские полчища двинулись на юго-запад с целью завоевания Галицко-Волынской земли. Осуществляя этот план, татары подошли к городу Лодыжину, окружили его и уговорили жителей сдаться, обещав их пощадить, однако после сдачи все жители были истреблены. Дальнейшее движение татарских орд на некоторое время было заторможено ожесточенным и истинно героическим сопротивлением защитников ныне раскапываемого, небольшого укрепленного городка на берегу речки Гуски.

Повторяя содеянное в декабре 1236 г. с Рязанью, а в дальнейшем с Суздалем, Владимиром, Козельском и другими захваченными городами, жители которых были убиты, татары сожгли и этот городок, уничтожив всех его жителей.

М. К. Каргер считает, что имеется основание предполагать, что им обнаружены остатки упоминаемого летописью древнего городища Изяславля. Городок в дальнейшем уже больше не заселялся, даже его название было забыто. Более семи столетий ветры покрывали песком пепелища, заметая следы кровавого побоища.

Найденные во время раскопок «немые» человеческие кости позволяют представить ужасающую картину уничтожения населения города.

Раскопана пока только часть территории городка. Кладбище не обнаружено. Следовательно, не найдены останки похороненных, умерших естественной смертью или от болезни.

На всей территории уже раскопанной части городка на земле, а также под развалинами сожженных жилищ и деревянных клетей, устроенных внутри оборонительных валов, лежало большое количество разбросанных, разрозненных человеческих костей или их отломков. Кроме того, были обнаружены большие груды костей, некоторые из них были столь велики, что М. К. Каргер назвал их костищами.

Груды костей — костища — представляют остатки людей, которых после убийства бросали друг на друга. Так создавались, очевидно для устрашения, горы человеческих трупов.

Если в результате тяжелых травм костей наступает смерть, то это происходит вследствие одновременного повреждения жизненно важных органов или неостановленного кровотечения. Однако при боевых травмах, нанесенных холодным оружием, обычно наблюдается лишь одно смертельное ранение или одно ранение, связанное с потерей сознания, крайне редко — большее количество тяжелых и тем более смертельных ранений. Повергнутый и обессиленный враг естественно перестает быть боевым противником. Угрозу может представить не он, а его товарищ и соратник и во всяком случае не старуха и дети. Никого в бою не рубят «на куски». В бою не рубят труп или почти труп.

Часть обнаруженных костей была прислана нам для изучения. Разрозненные кости и большие костища нельзя было рассортировать, чтобы сказать, что эти кости — одного человека, а те — другого и т. д. Полных скелетов даже в самых больших костищах не было. Брошенные без захоронения трупы стали добычей хищных животных и птиц, мелких грызунов, поедавших или уносивших те или иные части трупов. Найденные среди костищ одноименные кости правых и левых конечностей только иногда были столь сходны, что можно было считать с уверенностью, что они принадлежат одному и тому же человеку.

Ориентируясь на количество таких находок, как череп, таз, крестец и некоторые другие кости, можно было с некоторой достоверностью считать, что мы исследовали кости 55 мужчин, 64 женщин и 59 детей. Кости 64 человек мы не могли уточнить в отношении их половой принадлежности.

Среди большого числа детских костей имелись принадлежащие даже годовалым и двухлетним. Следует учесть, что на открытой местности кости младенцев, как правило, быстро разрушаются. Кроме того, трупы незахороненных детей в первую очередь становятся добычей хищников. Поэтому, если спустя 7 столетий в указанных условиях сохранились кости 59 детей, не подлежит сомнению, что убитых детей было в несколько раз больше.

Среди убитых взрослых преобладали мужчины в возрасте от 30 до 50 лет и женщины от 30 до 40 лет.

Большинство ранений было нанесено рубящим оружием — мечом или саблей, значительно меньше — колющим оружием, оставлявшим на костях дырчатые дефекты с растрескиванием. Кроме того, на ряде черепов были найдены повреждения, нанесенные оружием типа палицы или булавы. Ударом палицы или булавы были нанесены смертельные травмы головы, вызвавшие вдавленные переломы и «вмятины» с растрескиванием в костях черепа.

Только часть ранений была нанесена противником, стоявшим «лицом к лицу», либо наносившим удар сверху. Таким, по-видимому, был удар, нанесенный рубящим оружием по голове женщины около 40 лет. Ударом были одновременно срезаны часть правого надбровья и часть верхушки правого сосцевидного отростка. Удар вызвал расхождение чешуйчатого шва, теменно-сосцевидного шва, правой половины ламбдовидного шва и правой половины венечного шва.

Значительная часть ранений была нанесена сзади и сбоку. Такие ранения холодным оружием могут быть нанесены уже раненому, поверженному и даже связанному пленному. Они были обнаружены на черепах стариков и женщин.

Мечом или саблей отвесным ударом была полностью срублена часть левой теменной кости, в частности вся область бугра (рис. 100, А), где толщина черепного свода очень значительна. Поскольку череп находился в костище, следовательно среди горы трупов, надо считать, что это не результат ранения сражавшейся женщины, а удар палача или убийство, тешившее следивших за тем, как увеличивается еще одна гора трупов.

Рис. 100. А — срублена значительная часть левой теменной кости: Б — разрубленная тазовая кость; В — отвесным ударом разрублен крестец старухи, лежавшей ничком.

В том же костище был найден череп женщины около 40 лет с тяжелым, несомненно смертельным, переломом теменной и затылочной костей, с расхождением швов. На черепе третьей женщины, около 25 лет, имелся дырчатый перелом в правой височной кости. Той же женщине был нанесен еще один, также смертельный удар: часть свода черепа была срублена. В этом же костище находился череп ребенка (около 6 лет) с трещиной лобной кости.

Трудно допустить, что все обнаруженные нами 26 рассеченных лопаток, 16 плечевых костей, 22 разбитых, проколотых и разрубленных черепа, особенно если они находились среди костищ, а не в виде изолированно расположенных остатков скелета, могли быть ранениями, полученными в сражении. К тому же среди убитых было много женщин и детей. И уже во всяком случае 18 разрубленных тазовых костей (рис. 100, Б) и 16 разрубленных бедренных костей (частично «на куски») свидетельствовали о том, что уцелевшее население было вырезано. Рубили поверженных, брошенных на землю, возможно связанных. Рубили лежавших ничком стариков, старух, детей.

В том же костище был найден разрубленный крестец старой женщины с полностью ассимилированным нижним поясничным позвонком. На краниальной замыкающей пластинке тела этого позвонка имелись отчетливые проявления деформирующего спондилоза. Нижняя часть крестца этой старой женщины была отрублена (рис. 100, В). Такой удар мечом или саблей можно было нанести лишь лежавшей ничком на земле. Отвесный удар был нанесен по задней поверхности таза, немного ниже боковых ямок ромба Михаэлиса, в плоскости, строго параллельной обеим ямкам. Такой удар (с отсутствием скошенности поверхности сруба крестца) мог быть нанесен только по обнаженному телу, очевидно для потехи убийц.

Это вовсе не единичная находка. Разрубить задний отдел крыла подвздошной кости можно было только у жертвы, брошенной или уже лежавшей ничком на земле (рис. 100, Б). В данном костище 8 из 17 убитых были детьми в возрасте от 5 до 12 лет.

Дойдя до западных границ Киевской Руси, татары стремились добиться полной покорности населения на всем пройденном пути, запугать людей на землях, намеченных для дальнейшего захвата, посеяв чувство ужаса и полной безнадежности попыток сопротивляться.

Между тем даже этот маленький городок, проявив героическое сопротивление, показал, что разрушить и сжечь дотла город, убить защитников и население — еще не означает покорить город. В более чем двухсотлетней борьбе с татарами это был не единственный славный эпизод, когда город, осажденный превосходящими силами противника, предпочел смерть сдаче. В 1238 г. жители города Козельска также считали своим священным долгом умереть сражаясь, но не сдаться.

Героические примеры стоявших на смерть защитников Руси свидетельствовали о том, что победить еще не означает покорить. Эти примеры поддерживали пламя ненависти и дух сопротивления у живых и у следующих поколений, готовили новых бойцов с захватчиками, уверенных в грядущей победе.

У некоторого числа убитых были обнаружены патологические изменения и некоторые особенности. Они заслуживают специального внимания, и соответствующие находки представлены в отдельных подглавах III главы.

 

11. Костные материалы из старых погребений в г. Вятке (XVII–XVIII вв.)

В 1935 г. в Кирове областном (бывш. Вятке) на территории высоко расположенного, старого кладбища XVII и первой половины XVIII в. строилась большая гостиница. Это теперь одно из красивейших зданий центра современного города Кирова. Сохранившиеся в могилах кости надо было перенести в другое место. Во время земляных работ для фундамента планируемого здания Кировский краевой музей организовал сбор костей из погребений этого кладбища, а также на соседнем кладбище, существовавшем с 1701 по 1770 г. Сборы костных материалов велись под постоянным наблюдением археолога М. П. Грязнова. Им были отобраны те кости, которые, по его мнению (как это следует из дальнейшего, безусловно обоснованного), не были нормальными и заслуживали специального анатомического и рентгенологического исследования для уточнения характера патологических изменений. С этой целью Кировский краевой музей передал нам отобранные М. П. Грязновым костные материалы для изучения, опубликования и использования всего заслуживающего внимания в качестве учебных и научных экспонатов в организованном нами костном музее. Эти костные материалы действительно оказались ценными.

Мы исследовали не только разрозненные кости с патологическими изменениями, но и довольно большое количество полных скелетов. В нашем распоряжении был костный материал, позволявший судить, во-первых, об общем состоянии скелета и в какой-то мере косвенно и всего организма, во-вторых, о множественных поражениях костей при некоторых патологических процессах.

Если не считать скелетов детей и стариков, то среди похороненных на старых кладбищах г. Вятки было довольно много физически крепких людей и относительно мало преждевременно ставших немощными. Даже у людей, скелеты которых носили явные следы весьма серьезных заболеваний (например, при распространенном деформирующем спондилозе и остеохондрозе межпозвонковых дисков, при множественных сифилитических поражениях, при спондилитах), часто можно было констатировать наличие телосложения, свидетельствовавшего о большой физической силе.

На некоторых скелетах были обнаружены локальные аномалии. К ним относится врожденное срастание (конкресценция) первых двух грудных позвонков на скелете старика. На одном черепе взрослого человека была обнаружена ассимиляция атланта. Ассимилированный атлант был несколько повернут вокруг своей вертикальной оси и отклонен от горизонтальной плоскости.

На черепе одного ребенка 6–7 лет было отмечено преждевременное зарастание стреловидного шва. Эта аномалия обусловливает недостаточное развитие боковых отделов черепа и избыточное развитие передне-заднего размера. Деформация получила название «скафоцефалии» (scaphoideus — ладьевидный), поскольку удлиненный и узкий черепной свод в какой-то мере напоминает лодку. При любой деформации черепа на почве преждевременного синостоза швов нередко обнаруживаются изменения со стороны мозга и внутричерепных нервов.

На одном скелете во многих длинных и в некоторых коротких трубчатых костях, а также в телах многих позвонков была обнаружена остеопойкилия (рис. 83, А, Б).

Заслуживают внимания частичный остеохондролиз (см. главу III, 15), вульгарный остеомиелит (рис. 29, А, Б, В), травматический остеомиелит (рис. 30, А, Б; 31), хрящевой экзостоз большеберцовой кости, кавернозные ангиомы в телах многих позвонков и в проксимальных отделах обеих плечевых костей, исход спондилита (рис. 26).

Сифилис начиная с XVI в. стал столь частым заболеванием, что превратился в народное бедствие («половая чума»), охватившее, в частности, почти все страны Европы. Кости из старых кладбищ г. Вятки свидетельствуют о том, что и у нас, во всяком случае в некоторых местах, было немало сифилитических поражений.

На соответствующих костях и рентгенограммах с них видно, что сифилитические поражения чаще всего локализуются в тех участках скелета, которые покрыты небольшим количеством мягких тканей. С наибольшей частотой и выраженностью они обнаруживаются на лобной и теменных костях, в костях, участвующих в образовании локтевого сустава, и особенно в гребне большеберцовой кости, покрытом лишь кожей (рис. 101, А).

Рис. 101. А — типичный сифилитический остеоперностит на большеберцовой кости; Б — множественные гуммозные деструкции черепного свода, частично сливающиеся между собой; В — множественные гуммозные деструкции черепа.

Начиная с определенной фазы заболевания деструктивные изменения на почве гумм при значительной протяженности поражения сопровождаются, а в дальнейшем в большей или меньшей мере перекрываются эностальным и периостальным костеобразованием (склерозированием). Однако в костях черепа такое преобладание реактивного костеобразования выражено нечасто и выступает значительно слабее, чем в пораженных участках скелета конечностей. Нередко в костях черепа реактивный склероз и костеобразование вовсе не выражены.

Размеры деструктивных изменений в костях черепа, пораженных сифилисом, если лечение не имело места, могут быть очень значительны. В настоящее время крайне редко наблюдаются такие больные, но когда-то, судя по литературным данным и иллюстрациям из руководств XVIII и XIX вв., такие обширные деструктивные изменения встречались чаще.

Своеобразие этих обширных гуммозных поражений костей черепа, локализация деструктивных изменений и характер реактивных явлений демонстративнейшим образом выступают на краниологическом материале из раскопок археолога М. П. Грязнова в старой Вятке и из раскопок Н. Л. Гондатти — из погребений конца XVIII в. близ Анадыря (рис. 38, А и Б).

На краниологическом материале из старой Вятки хорошо видно, что участки деструкции суживаются в глубине (рис. 101, Б и В). Иногда они имеют более или менее конусовидную форму. Острие «конуса» как бы направлено кнутри.

Эти особенности деструктивных изменений костей черепа на почве сифилиса позволяют отличить их от раковых метастазов, при которых наибольшее разрушение костей обычно наблюдается во внутренней пластинке и в губчатом веществе, а не в наружной пластинке.

Очень редко в настоящее время приходится наблюдать деструкцию твердого нёба гуммой. Такая перфорация представлена на рис. 102, А.

Рис. 102. А — гуммозная деструкция твердого нёба; Б — гуммозная деструкция саблеобразно деформированной большеберцовой кости ребенка; В — гуммозная деструкция обеих берцовых костей ребенка и сифилитический остеопериостит.

Педагогический и научный интерес представляют скелеты детей с сифилитическими поражениями костей. Обе большеберцовые кости ребенка 7–8 лет саблеобразно искривлены (выпуклостью кпереди) и имеют локальные утолщения (рис. 102, Б). В утолщенном среднем отделе диафиза левой большеберцовой кости (рис. 102, Б) видно воронкообразное углубление с гладким склерозированным дном. Это — дефект в кости на месте расположения крупной гуммы. Аналогичные изменения определяются под местом прикрепления связки надколенника. Своеобразны перестройка структуры и изменение цвета в участке кости, окружающем гумму.

Рентгенологически обнаружена типичная картина субпериостально расположенной гуммы в средней трети переднего гребня большеберцовой кости с эностальным склерозом. Такая же гумма видна у места прикрепления связки надколенника.

Правая большеберцовая кость резко деформирована в области дистального метафиза, где имеются проявления сифилитической деструкции (рис. 102, В).

Еще большие деструктивные изменения обнаруживаются в резко деформированной дистальной половине диафиза обеих малоберцовых костей. На рис. 102, В даны обе берцовые кости правой голени в рентгеновском изображении. Изменения такого же характера имеются в левой плечевой кости того же ребенка.

Эти костные препараты с тяжелыми множественными сифилитическими поражениями костей ребенка, как и большое количество костей взрослых людей, страдавших сифилисом, говорят современному поколению врачей, редко встречающемуся с сифилисом, о тяжелых последствиях этого страдания, одной из социальных болезней в течение ряда столетий. Как бы редко в настоящее время ни наблюдался у нас сифилис, это заболевание все же может встретиться. Его надо правильно и своевременно распознать и лечить. Представленные ископаемые костные препараты достаточно поучительны. Тот, кто раз их видел, не забудет, что может вызвать сифилитическая инфекция в разных костях и что в соответствующих случаях можно обнаружить на рентгенограммах.

Таким образом, костные материалы из погребений XVII и XVIII вв. в г. Вятке позволили собрать ценные экспонаты целого ряда заболеваний и аномалий.