Вот о чем я думал в ту злосчастную ночь на Джемаа, пока искал Мустафу. Впервые в своей практике я оборвал историю на полуслове — но выбора у меня не было. Продолжительную рассеянность сменило волнение, что не могло не отразиться на внимательности; несколько раз я замолкал, потому что не помнил, которую нить истории подхватить и для чего. Мысленно проклиная брата, я все силы сосредоточил на том, чтобы не сорваться, ибо ярость не очищает, а разрушает личность подобно ржавчине. А еще я каким-то образом почувствовал, что нынче ночью мне понадобится весь мой ум, вся смекалка.