КУБОК ДЛЯ ГЕРОЯ

Спортивное ориентирование — вид спорта в котором участники при помощи спортивной карты и компаса должны пройти контрольные пункты (КП), расположенные на местности. Результаты определяются по времени прохождения дистанции (в определённых случаях с учётом штрафного времени) или по количеству набранных очков.

Соревнования по спортивному ориентированию проводятся в разных группах, которые могут быть сформированы как по возрастному принципу, так и по уровню мастерства участников. Сложность дистанции и её длина определяются по возрастной группе и сложности местности соревнований. При этом дистанция (маршрут) должна быть незнакомой для всех участников, сочетать в себе сложности, которые спортсмен может преодолеть, имея умение ориентироваться и хорошую физическую подготовленность.

Виды спортивного ориентирования: ориентирование бегом, ориентирование на лыжах, ориентирование на велосипедах, точное ориентирование, трейл ориентирование.

Экипировка спортсмена — ориентировщика: компас (специальный), карта спортивная, легенды*, чипы для отметки, шиповки*, фонарь (для ночного ориентирования), планшет*, лыжи и палки, велосипед, спортивный костюм.

(Википедия — свободная энциклопедия).

ПРОЛОГ

Наши дни.

«В Кировском районе заблудился десятилетний участник соревнований по спортивному ориентированию.

Как стало известно корреспонденту 24westi, соревнования должны были окончиться к двадцати часам. Ребёнок к этому времени не появился, его мобильный телефон не отвечает.

Эту информацию 24westi подтвердил ОМВД по Кировскому району, а также оперативный дежурный администрации Кировского района.

Организаторы попытались найти мальчика самостоятельно, но не смогли и в двадцать один сорок пять обратились в МЧС.

Как сообщили 24westi в пресс-службе ГУ МЧС РФ по Ленобласти, в настоящие время в поисках ребёнка участвуют двадцать специалистов спортивного ориентирования…».

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Путь

ГЛАВА ПЕРВАЯ. Данила

Наши дни. Кировский район.

Место поисков пропавшего мальчика.

Лес…Лес… Лес… Серо-коричневые деревья без листвы тянулись во все стороны от тропинки. В гуще леса всегда теряется чувство расстояния: не поймёшь куда идти и откуда пришёл. Нет визуальной соразмерности — что далеко, что близко.

Вершины сосен шумели от ветра, раскачивающего их. Кругом один нескончаемый лес и с каждым новым шагом он становиться всё гуще. Через час уже потемнеет, так что не будет видно ничего…

Молодым людям, участвующим в поисках пропавшего ребёнка, приходилось спускаться в овраги, взбираться по крутым глинистым склонам, делать большие обходы, осматривая каждый куст, каждую яму.

Самое удивительное и страшное, что окружающий лес как будто не хотел пускать ориентировщиков к пропавшему мальчику. Он словно прятал Игоря, направляя людей, искавших его, не в ту строну.

За несколько часов поиска Данила Раер и Олеся Филатова промокли, замёрзли и от этого усталость ещё больше давила на них. Вязкая земля прилипала к мокрым шиповкам тем самым усложняя и увеличивая время прохождения выделенного участка. А если ещё учесть, что у ребят не было подробной карты данной местности и приходилось идти практически интуитивно, поиски шли медленно.

Данил рванул вперёд, сходу перепрыгивая через поваленное дерево. Мокрая земля с песком поехала из-под его ног. Он поскользнулся, но смог устоять, удержать равновесие.

— Олеся, осторожнее! — крикнул Раер девушке, следующей за ним. — Стой!

Филатова замерла на месте. Данила бросился к ней, чтобы помочь спуститься. Она обвила руками его шею, повисла на ней. Парень сделал шаг и снова поскользнулся. В этот раз он не смог удержаться, упал на спину в грязь, увлекая Олесю за собой.

— Твою мать! — выругался Раер.

— Больно? — взволновано спросила девушка, упершись руками в грудь Даньки. Она взглянула возлюбленному в глаза и от неё не укрылась тревога, и сомнения, проскользнувшие в них.

— Терпимо… — торопливо буркнул он, отводя взгляд. Дан чувствовал себя беспомощным, сомнение теребило душу.

Олеся перекатилась на землю, встала. Следом поднялся и Данила. Он достал карту и, подсвечивая мобильным телефоном, стал всматриваться в неё, сверяя тропинку, на которой они сейчас стояли с нарисованной.

Раер отметил для себя, что болотистая впадина должна быть хорошо видна между двумя холмами. Но ни холмов, ни впадины не было. Это означало только одно они пошли не по той тропе.

— Мы не туда свернули…

Олеся заглянула в карту, а потом осмотрелась вокруг.

— Смотри, — она указала Даниле рукой вправо.

Он посмотрел, в ту строну, куда она показывала, и тоже увидел в дали большой холм. Значит, они, всё-таки, шли правильно.

— Темнеет, — пробормотал Данька, всматриваясь в гущу деревьев. — Надо идти дальше. С каждым часом у Игоря остаётся всё меньше шансов на спасение.

До холмов, которые им надо было пересечь, шла не ровная тропа. Она, то поднималась на взгорье, то уходила в низины. В общем, пройти предстояла ещё много километров. Раер, посмотрел на девушку и только сейчас заметил, какая она бледная, какие у неё усталые глаза.

— Олеська, если хочешь, давай передохнём? — предложил он, взяв её лицо в свои ладони.

— Нет… Надо идти!

— Ты, устала, — Данила обнял её двумя руками за талию.

И тут на Олеську опустилась ужасная неловкость, которая возникала у неё всегда, когда они стояли вот так — близко, близко друг к другу. Девушка в такие моменты терялась, не зная, что говорить и делать.

— Ничего страшного… потерплю… — утопая в его серых, переполненных желанием и заботой глазах, тихо пробормотала Филатова.

— Я знаю, что потерпишь. Но не в твоём положении. Надо было оставить тебя на базе… — досадуя на себя, сказал Данила. — Замёрзла? — он крепче прижал её к себе, согревая своим телом, наклонился и поцеловал.

Он целовал, и целовал, а Олеська словно растворялась в этом поцелуе, дрожа всем телом, до кончиков пальцев, почти до полной потери ориентации. Она всё никак не могла привыкнуть к этим новым чувствам к этим эмоциям, которые каждый раз накрывали её, унося из реального мира…

— Пора… — отстраняясь от неё, тихо сказал, Данила. — Не бойся, мы обязательно его найдём.

— Я знаю! — так же тихо ответила девушка.

Дан, отпустил её, развернулся и пошёл вперёд, а Олеся вздохнула и поплелась следом за ним, выкрикивая имя пропавшего мальчика:

— Игорь… Игорь…

Раер шёл и думал, насколько можно верить своему внутреннему голосу? О своих предчувствиях он не стал ничего говорить любимой Олеське. Нечего ей волноваться.

Сквозь тошноту мрачности настроения и плохого предчувствия, светлые воспоминание из прошлого, хлынули потоком на Данилу, унося обратно в беззаботное детство…

***

Прошлое

Данила не мог вспомнить точно, когда именно решил заняться спортивным ориентированием. Всё произошло внезапно, спонтанно, из-за Олеськи.

Он учился в пятом классе, когда впервые в газете увидел её фотографию. Это была детская влюблённость с первого взгляда, но шансов на взаимность у Даньки не было ни каких.

На тот момент Олеська уже была подающей надежды спортсменкой. В свои четырнадцать лет она не раз побеждала и становилась призёром первенств в лыжах, биатлоне, ориентирование, как в своей возрастной категории, так и среди более старших юниоров.

Данька же был слабым и не спортивным ребёнком. Одноклассники его много били и издевались. Щупленький мальчик заучка не мог дать сдачи, не хватало сил. А его друзья Макс и Антон не всегда были рядом, и поэтому отбиваться от хулиганов Даньки приходилось в основном самому. Из слабого он, конечно же, хотел стать сильным.

Для этого Данила много перепробовал разных спортивных секций: спортивная гимнастика, дзюдо, футбол, плавание. Ничто его не устраивало, через пару занятий мальчику становилось не интересно. Он хотелось мгновенных результатов — раз и сильный, и может побеждать своих обидчиков.

Да и мама сильно переживала за сына, боясь серьёзных травм и проблем со здоровьем. В полгода Данила переболел гриппом, получив осложнение на сердце. И когда Раер, стал заниматься шахматами, и перестал думать о других видах спорта, Екатерина Николаевна вздохнула облегченно.

Учитель по шахматам пророчил ему большое будущее. Родители гордились успехами сына. Сам же Дан, продолжал ненавидеть школу и шахматы.

И всё бы так шло и дальше и пути Данила Раер и Олеси Филатовой никогда бы не пересеклись, если бы не произошла одна случайность…

Нина Петровна, учительница по математике, отметила в журнале, кого нет в классе и спросила, как обычно:

— Кто сегодня не сделал домашние задание?

Класс затаился. В кабинете стояла гробовая тишина.

— Выходит, сегодня я могу спросить любого? Отлично, — она вновь наклонилась над журналом, прошлась взглядом по фамилиям учеников. — К доске пойдёт…

Вызвать она никого не успела, так как в этот момент открылась дверь, и в класс вошёл среднего роста мужчина в спортивном костюме с эмблемой сборной России на спине.

— Здравствуйте Алексей Андреевич, — поспешила на встречу к гостю математичка. — Ребята Алексей Андреевич, заслуженный тренер, воспитавший не одного чемпиона. Сейчас он вам сам всё расскажет…

— А а, — потянул скучающим голосом Данила, вытаскивая из сумки тетрадку с вырезками из газет. — Опять будут агитировать в очередную секцию.

— Не просто в секцию, а в ориентирование, — прошептал Максим.

— И что?

— Это же интересно, тут ты занимаешься сразу несколькими видами спорта — бег и лыжи…

— А ты откуда знаешь?

— Да Антоха рассказывал, к ним этот тренер ещё вчера на урок физкультуры приходил. Якорь записался, сегодня пойдёт.

— Мне это не интересно…

— А знаешь, кого он тренирует? Олесю Филатову.

Дан, с удивлением перевёл взгляд на мужчину, тот уже заканчивал свой рассказ об ориентировании.

— Всех желающих жду сегодня на «Горке», в семнадцать часов. Спасибо, Нина Петровна…

Весь оставшийся урок Дан решал: «Записываться или нет… Идти вечером на «Горку» или нет?».

Следующим уроком была физкультура, и Данила снова увидел Оскольского…

***

Оскольский наблюдал за ребятами, сдающими норматив по прыжкам.

— Лёха, вот посмотри на того паренька. Это то, что тебе нужно!

Оскольский нехотя поглядел в ту сторону, куда ему показывал друг. К прыжку готовился низенький, худощавый паренёк.

— Хиловат… нагрузок не выдержит… — грубо ответил Алексей, скривив губы. Он ещё раз оглядел худое тело Дана.

— Выдержит! У парня характер, упёртый…

— Одного характера мало.

Раер приготовился к прыжку. Разбежался, оттолкнулся от пола и… упал грудью на планку, сбив её, так что она с громким звоном грохнулась на пол.

Данила поднялся, поставил палку на место и вернулся к началу разбега. Он сделал два глубоких вдоха, качнулся с носка на пятку и рванул вперёд. Толкнулся и… планка вновь упала.

— Не возьмёт, — буркнул Оскольский.

— Возьмёт! — усмехнулся физрук. — С четвёртого раза.

И действительно Раер с четвёртого раза перепрыгнул планку.

— Видал? — спросил Алискин, широко улыбаясь.

— Да, — ворчливо согласился Алексей. — Повезло. А вон тот паренёк? — Оскольский указал на Никитина.

— Хорошие физические данный. Только он тебе не подойдет. У парня нет стремления. Слишком всё легко ему даётся.

— Позови его.

— Максим, — крикнул Алискин. — Подойди сюда.

Никитин подбежал к ним. Оскольский осматривая его, сказал:

— Меня зовут Алексей Андреевич…

— Да, да! Я знаю! — восторженно затараторил Максим. — Вы тренируете чемпионов…

— Ну, раз ты всё знаешь, жду тебя сегодня на тренировке в пять часов.

— Я приду! Только можно я возьму с собой своего друга?

— Хорошо, приходите оба, — кивнул Оскольский, а Алискин усмехнулся.

***

За окном уже начало темнеть, Данька достал из шкафа куртку и стал одеваться.

— Санька, — крикнул он.

В проёме одной из комнат появилась светло-русая голова старшего брата.

— Я на тренировку. Буду поздно, — деловито заявил Дан. — Закрой за мной дверь.

Он волновался.

До «Кургана» Данька доехал на троллейбусе. Всю дорогу он стоял, отвернувшись к двери, и смотрел на бегущие за стеклом лампочки фонарей.

— Ты, выходишь? — вдруг раздалось за спиной.

Дан, обернулся и увидел её — Олесю Филатову. У самого горла вдруг глубоко забилось сердце.

— Да-а, — протянул Раер, вышел из троллейбуса и остановился, пропуская девочку вперёд.

Не обращая на него внимания, она быстрым шагом пошла в сторону стадиона, а Данька так и остался стоять на остановке, смотря ей в след. Её белые кроссовки мелькали двумя пятнами, быстро перемещаясь вперёд.

Выждав ещё пять минут, Раер двинулся за Олесей.

Около спорткомплекса, освещённые фонарями, стояли два здания. Одно старое, деревянное, со скрипучими ступеньками. Второе новое из белого кирпича, с большими окнами.

Дан остановился у входа на стадион и в задумчивости принялся выискивать Макса. По асфальтовым дорожкам в нескольких метрах от него, в спортивной форме со символикой клуба «Ориентир» бегали ребята. Раер почувствовал себя неловко в стареньком, потёртом спортивном костюме.

Он сел на скамью, разглядывая площадку с дорожками.

— Данила! — крикнул Максим, увидав друга.

Он подошёл к Раеру с какими-то ребятами. Дан нехотя поднялся им на встречу.

— Познакомься это, — он указал на высокого парня, стоящего справа. — Димон. А это Диса, — парень, стоящий слева, протянул Дану руку. Ребята были выше его, на целую голову.

— Данила привет! — из-за спины Никитина появился Антон.

— Привет! А что это у вас? — заинтересованы Дан, указал на непонятный предмет в руках Димона — платформа с закреплёнными колёсами.

Дима и Денис обступили Раера, и загалдели, прибивая друг друга. Каждый хотел рассказать, для чего нужна это штуковина под названием лыжероллеры…

Алексей Андреевич и его жена Маргарита Витальевна наблюдали за этой сценой. Оскольский облокотился об деревянный бортик, налегая грудью на руки. Маргарита стояла рядом.

— Новенькие? — улыбаясь спросила она.

— Да…

— Смотри, как они быстро нашли общий язык с нашими ребятами. А вон тот самый маленький, по-видимому, будет новый лидер.

— Поживём — увидим, — недовольно буркнул Оскольский, пожав плечами.

— Как понять твой скептицизм? Он тебе не нравиться?

— Не выдержит парень нагрузок. Я уже это и Алискину сказал.

— А так значит паренёк протеже Женьки, — задумчиво произнесла Маргарита, с ещё большим интересом разглядывая Данилу. — Женька ещё ни разу не ошибался…

— Посмотрим, — по поводу протеже Алискина, у Оскольского было своё мнение. — Пошли. Пора начинать тренировку…

Глава вторя. Олеся.

Наши дни. Кировский район.

Место поисков пропавшего мальчика.

Олеська устало вздохнула, она совсем выбилась из сил. Сколько они уже шли? Час… два… три? Она точно не знала, её мобильник используемый как фонарь сел. Теперь Дан подсвечивал дорогу своим телефоном. Они прочесали уже достаточно большую территорию, уйдя далеко за мост, на другую сторону. Лес становился всё гуще.

У Олеси было ощущение, что они петляют вокруг одного и того же места. И вообще было не понятно, в ту ли сторону двигаются? Смог ли десятилетний ребёнок уйти так далеко? Хватила ли ему сил?

Темнота вовсе не пугала девушку, в таких условиях она находилась не в первый раз. На ночных соревнованиях «Клубного кубка» приходилось ходить всю ночь по незнакомому лесу в поисках КП. Больше всего Олеську беспокоило состояние потерявшегося ребёнка. Он — то оказался в таких обстоятельствах впервые.

Внезапно в руках Дана зазвонил телефон. От неожиданности Олеся вздрогнула. Удары пульса участились, сердце тревожно забилось. «Нашли…» — мелькнула мысль в её голове …

— Да, — коротко бросил муж в трубку. Олеся подошла к нему. — Вернуться на базу? — Дан замолчал, лицо его застыло. — Они, что совсем ничего не понимают? Нет! — Данила снова замолчал. — Хорошо… мы возвращаемся…

— Что случилось? Почему мы возвращаемся? — забеспокоилась девушка.

— Представляешь эти Мудаки не хотят продолжать поиски, — Дан сплюнул в сторону. — Видилите темно и не имеет смысла искать… они хотят продолжить утром. Собаки не могут взять след, фонарей нет… Тоже мне МЧС.

— Как же так?

— Не переживай… мы сейчас вернёмся на базу. Я возьму у ребят заряженные телефоны и продолжу поиски.

— Я с тобой…

— Нет! Ты, слишком устала, — он крепко прижал Олесю к себе. Ты, останешься на базе!

— Но…

— И не каких возражений! — твёрдо сказал Раер.

Олеська не стала возражать, она знала, что это бесполезно. Муж уже всё решил. Как же ей нравилась вот — эта его решительность. На Даньку всегда можно было положиться, он всегда решал её проблемы. Только с ним Олеся могла себе позволить быть слабой женщиной. Только с ним она чувствовала себя как за каменной стеной…

С чего же их дружба началась? Всё случилось до невозможности нелепо и банально — на медицинской комиссии, в городском врачебно-физкультурном диспансере. Картинки того холодного, осеннего, октябрьского утра замелькали в памяти Олеськи, как кадры из старого, знакомого кинофильма…

***

Прошлое.

Олеся сидела в коридоре перед белой дверью главврача в ожидании приговора. Каждый год спортивная школа отправляла всех своих воспитанников на медицинскую комиссию. Только вот для спортсменки Филатовой эти проверки здоровья ничем хорошим не заканчивались. Врачи давно вынесли свой вердикт — «к участию в соревнованиях не допускать! Любой спорт запрещён».

Но как же без ориентирования, без лыжных гонок жить?

Чтобы не заплакать Олеська, закусила губу и упёрлась взглядом в потолок с потёртой побелкой, посеревшими от времени пятнами. Трещина, которая тоненькой струйкой бежала посередине потолка и за год стала ещё длиннее. Она уже спускалась вниз, теряясь где-то посередине стены.

— Олеся, может ну его этот спорт? — принялась в очередной раз Таисия Ивановна, уговаривать дочку.

— Мам, ну я что не полноценная? — глухо спросила девушка. — Зачем ты меня такую родила?

— Ну, что ты… — Таисия Ивановна подошла к Олесе, села рядом, обняла дочку, притянув её голову к себе на грудь. — Просто можно в жизни заниматься, и чем ни будь другим…

— Мам, я не хочу жить! Не хочу! Не будет ориентирования, наложу руки на себя!

— Что ты такое говоришь?

— Кому я нужна такая — неполноценная?

— Олеся! Мне ты нужна любая! — печально и ласково сказала Филатова, поглаживая русые волосы дочери.

В это время за дверью кабинета послышался шум, переходящий в ругань. Отчётливо было слышно два женских голоса.

Вдруг дверь распахнулась. На пороге появился не высокий худощавый парнишка со всклоченными волосами. Олеся его видела на тренировках и соревнованиях, но как зовут паренька, не смогла вспомнить.

Мальчик закрыл за собой дверь и, не поднимая головы, сел на свободное место рядом с Олеськой.

— Туда можно? — спросила Таисия Ивановна, бросив взгляд на дверь.

— Можно… — растерянно, пожав плечами, пробормотал мальчик.

За дверями в этот момент продолжался шум.

Филатова старшая тяжело вздохнула, поднялась со скамейки, подошла к двери. Ещё раз вздохнула, и постучав, вошла в кабинет главврача.

— Привет, Олеся… — пробормотал парень.

Филатова повернулась и пристально посмотрела на него.

— Привет… — она вновь попыталась вспомнить имя мальчика.

— … Данила, — подсказал он ей. — Ты за допуском?

— Да…

— А мне не дали… — расстроено сказал Раер.

— И мне не дадут… У тебя что? Какое заболевание?

— Сердце… син… — Дан запнулся, вспоминая мудреное название своего диагноза.

— Синусовая аритмия?

— Да… -

— Предлагали в шахматную секцию перейти?

— Да, — уныло ответил Раер.

— А ты что?

— Сказала, что уже выбрал!

— А зачем тебе эти соревнования? Занимайся так… для себя…

— Как это зачем? — подскочил Данька с места. — Я просто так не хочу. Я хочу войти в сборную…

— Зачем?

— Чтобы всех обыгрывать! Чтобы выиграть кубок на чемпионате мира… Чтобы…

Олеська не выдержала и громко, заливисто засмеялась.

— Во размахнулся! Хочет он выиграть чемпионат мира! Однако и напор у тебя!

Раер опустил голову и сел обратно на скамейку.

— Откуда такая уверенность? Ты здесь пока ещё ничего не выиграл…

— Выиграю! — уверенно ответил он.

— Ну ладно, — Филатова примирительно похлопала парня по спине. — Не обижайся…

Данька приподнял голову и внимательно, с подозрением посмотрел на неё.

— А почему тебе не дают допуск? И как тогда, ты, участвуешь в соревнованиях?

Их взгляды встретились, Филатова грустно улыбнулась, отвела глаза и тихо пробормотала.

— У меня всё гораздо хуже, чем у тебя… Эпилепсия.

— А-а… — протянул, немного смутившись Раер. — Это когда падают на землю и пена изо рта?

— Что-то в этом роде, — уклончиво подтвердила Олеся, эта тема всегда была ей не приятна. — Не повезло нам… — вздохнула она.

У Олеськи всегда было одно желание, чтобы из команды никто и никогда не увидел её приступы. Потребовалось два года, чтобы она призналась себе: «- да, я больна». Ей и сейчас было тяжело с этим смериться. Столько планов, амбиций… возможно им никогда не сбыться…

Из кабинета снова послышались крики и ругань. Дан, слышал голос своей мамы, он вторил голосу мамы Олеси. Ребята переглянулись и посмотрели на дверь. Однако на сей раз крики сразу же стихли. Несколько секунд стояла полная тишина. Дверь медленно открылась… Олеся и Дан замерли. Из кабинета вышли две женщины — мама Олеси и мама Дана.

— Так как вы говорите надо писать заявление… — спросила Раер.

— Вы лучше у, — Филатова старшая обернулась ко вновь раскрывшимся дверям кабинета, из которых выходила Оскольская, второй тренер команды. — Маргариты Витальевны спросите…

— Да, да. Я всё, вам, расскажу…

Маргарита Витальевна Оскольская была очень красивой женщиной. Характер у неё сильный, властный и во всём её облике чувствовалась уверенность. Но, не смотря на все достоинства и красоту, в личной жизни Оскольская была несчастна. Она прощала мужу постоянные его измены, закрывала на них глаза, делала вид, что ни о чём не догадывается. Маргарита так же, как и Оскольский была преданна своему тренерскому делу. Ребята её очень любили.

— В следующем месяце у нас соревнования под Выборгом. Вам надо будет написать заявление на имя директора спортивной школы и главного судьи…

***

Олеська ждала именно это день — второе ноября. В этот день из года в год неукоснительно проводили Чемпионат России по спортивному ориентированию. На эти соревнования съезжались ориентировщики со всей России. Место гонки проходило в заповеднике. Узкие просёлки, пролегали среди леса. Множество тропинок могли сбить с пути даже самых опытных спортсменов. Очень сложная дистанция.

Все ориентировщики претендующие в сборную России с нетерпением ждали этого дня. Занявшие призовые места автоматически попадали в сборную.

Олеся стартовала, получив карту. Поначалу всё складывалось хорошо. Первое КП она нашла быстро, затем второе, а пот приближаясь к третьему почувствовала головокружение. Но Филатова не стала останавливаться и сходить с дистанции. Не обратив внимания на лёгкое недомогание…

Приближаясь к предпоследнему КП, она чувствовала, что приступ всё-таки накрывает её. Он нёсся на бешеной скорости вместе с ней, обгоняя, вырываясь вперёд. И вот она дрожь ладоней. Пальцы словно пытаются сжать воздух, конвульсии распространяются всё дальше по рукам.

Олеська прижала ладони друг к другу, силясь унять их дрожь. Но это не помогло. Дыхание стало прерывистым и долгим. Воздуха не хватало, так же, как и сил устоять. Ей стало страшно. Схватиться за ствол дерева она не смогла.

— …не хочу… не могу… — последние слова и чернота…

— Где же Филатова, — волновался Раер, он уже давно финишировал третьим. — Алексей Андреевич, надо идти искать Олесю!

Оскольский итак видел, что что-то не так. По времени Филатова уже давно должна была финишировать. Маргарита тоже встревожено вглядывалась в финиширующих спортсменов.

— Лёша, мальчик прав… — в её голосе чувствовался страх и волнение. — Вдруг опять приступ?

— Чего ты паникуешь раньше времени? — спросил, поморщившись Оскольский. — Ещё никто по группе Ж15 не прибежал.

Тут на поляне показалась первая спортсменка из группы Ж15. Именно она была основной конкуренткой Олеси. Отметившись, на последнем — сотом КП девушка подошла к своему тренеру и что-то быстро ему зашептала в ухо. Баракин ухмыльнулся.

— Оскольский, — крикнул он. — Там между двенадцатым и финишным КП, в овраге лежит твоя чемпионка.

Как по команде Алексей и Маргарита ринулись в лес. Оскольская по пути схватила свой медицинский чемоданчик. Дан побежал за ними.

Олеська лежала лицом в луже и только благодаря неизвестно, какому чуду, не захлебнулась. Сохраняя полное спокойствие, Оскольский перевернул девушку на спину, положив под голову свою куртку. Её трясло, как будто током било, веки глаз подёргивались. Филатова была без сознания.

Тем временем Маргарита отодвинула ткань рукава Олеськиной куртки. Достала из медицинской сумки шприц и лекарства.

— Голову поверни набок — приказала она мужу, вводя в вену Олеси тонкую иголку.

Лекарство медленно расползалось по венам, возвращая Олесю в реальный мир. Девушка открыла глаза. Она лежала на холодной земле. Рядом на коленях стоял Алексей Андреевич. Маргарита Витальевна убирала в сумку пустую ампулу и шприц.

— Как ты? — тихо спросил, приседая на корточки бледный Раер.

Он холодными пальцами взял её за руку.

— Я не выиграла… — прошептала Олеська, одинокая слеза скатилась по её щеке.

— Ты… не расстраивайся, ладно? Это сейчас не важно… Главное, что успели…

— Ты не понимаешь… Для меня эти соревнования были важными…

Глава третья. Максим.

Наши дни. Кировский район.

Место поисков пропавшего мальчика.

…Для Макса происходившее было чистым стечением обстоятельств. Он не должен был никак оказаться на территории, где проходили соревнования, но оказался.

Никитин ехал в Кировск, по делам своей фирмы и тут внезапно заглохла машина. Чихнула и заглохла. Попытки снова завести Ниву ничем не увенчались. Загорелась лампа, указывающая на неисправность двигателя.

Включив аварийную сигнализацию Никитин вышил из машины и огляделся по сторонам. И тут увидел дорогу, а рядом у обочины висела знакомая оранжево-белая призма. Оказалось, что автомобиль заглох не далеко от места прохождения соревнований и от турбазы, где обосновались ориентировщики.

Макс пошёл в сторону турбазы за помощью. И снова случайность — на соревнования приехали команды из его города. Все ориентировщики были взволнованны. От друзей — Дана и Олеси Никитин узнал о ЧП — пропал ребёнок. Мальчик ушёл на дистанцию в лес, на финиш не вернулся.

Остаться безучастным Максим не мог. А потом так сложилось, что, когда формировали группы на поиски пропавшего Игоря, Никитину в напарники, опять же случайно, попала девушка, встречи с которой он избегал полтора года.

Полтора года назад именно из-за неё Максим бросил ориентирование и лыжи. Хотя говорил и убеждал себя и тренеров, что это из-за старой травмы.

Тогда, медицинский консилиум, собранный Маргаритой Витальевной, не нашёл на рентгене Макса ничего. Медики со всех сторон, ощупывали левую ногу Никитина, долго совещались и разводили руками.

— Здоров!

— Как здоров? Нога то болит! — упрямо повторял Макс, не веря им.

— Не знаю? — пожал плечами профессор Емельянов. — Ваша нога в полном порядке.

— Зато мне всё понятно, — Маргарита Витальевна поднялась со стула. — Я знаю, что с тобой. Ты ищешь причину, чтобы уйти из спорта. Хочешь — уходи. Удерживать и уговаривать не буду. Но прежде чем принять окончательное решение, признайся хотя бы себе — нога у тебя не болит! Причина в Валентине… точнее в ваших с ней отношениях…

Максим спорить не стал, поднялся с кушетки и молча, вышел из кабинета. В этот же вечер он собрал вещи и уехал на целый год в Псков к друзьям, чтобы скрыться от всего, что ему напоминало о Валентине, чтобы забыть её и спорт. Каждый день он повторял себе:

— Со спортом покончено и с Валей тоже!

Макс всегда искал виноватых, не желая тратить силы и время, чтобы разобраться, почему всё так получилось в их любовном треугольнике. Сначала виноват был Антон, потом Валя. Два самых близких друга предали его… Он продолжал в это искренни верить.

Пробыв в Пскове год, Максим понял, что прятаться от самого себя нет смысла, и вернулся домой. Потом было восстановление в институт, покупка и переезд в новую квартиру, бизнес, а в свободное время ночные клубы, женщины.

Маргарита Витальевна звала его к себе в спортивную школу тренером, обещала группу перспективных ребят, но Макс отказался наотрез. О возвращение в спорт, даже тренером, не могло быть и речи, потому что это сулило неизбежными встречами с Валей.

И что теперь? — Макс снова и снова задавал себе этот вопрос. Вот он опять в лесу с картой, уже несколько часов бродит по незнакомому району в мокрых кроссовках. От чего шел к тому и пришёл… или к той? Почему если ты убегаешь от кого-то, то обязательно, вопреки всем законам, встретишься с этим человеком? Судьба?

Никитин злился на себя, и игнорировал, рядом идущую девушку. Как обычно находясь рядом с ней, он терял контроль над собой. Макс хотел убить её и в тоже время поцеловать, так чтобы она навсегда забыла о третьем — об Антоне. У Максима создавалось впечатление, что он снова втягивается в старую, не понятную игру, правило которой не знает. Сама судьба толкала его обратно — навстречу тому от чего он так усиленно бежал и прятался…

***

Прошлое.

…Макс точно помнил до мельчайших подробностей тот холодный и пасмурный осенний день. Дул ледяной, пробирающий до костей ветер. Он с другими спортсменами шел по тропинке между деревьев, выполнял шаговую имитацию лыжного хода.

Оскольский особое внимание уделял этому упражнению, считая, что использование имитации направленно, прежде всего, на развитие функциональных возможностей спортсменов.

На улице давно стемнело. Накрапывал дождик. Редкие, тусклые фонари очень плохо освещали дорогу. Впереди бежала невысокая девочка в белой куртке и синей шапочке. Какое-то мгновение Макс на неё даже засмотрелся. Настолько красиво и плавно незнакомка выполняла толчки, опираясь на лыжные палки.

Вдруг сзади послышался шум. Обернувшись, Никитин увидел, как на него с бешеной скоростью летит велосипед. Сам-то он отскочить успеет, а вот незнакомка, бегущая впереди, опасности не видела.

— Отойди в строну, — крикнул Макс, ей.

Но девочка никак не отреагировала на его окрик. Она продолжала выполнять упражнения, словно не слышала.

И тогда отбросив палки в сторону, он побежал по склону вниз. В самый последний момент Никитин поравнялся с девочкой, толкнул её в сторону, и приняв весь удар от велосипеда на себя.

Невыносимая боль в левой ноге и мат упавшего велосипедиста, последнее, что почувствовал и услышал Макс, теряя сознание, падая в чёрную бездонную дыру…

***

… Когда сознание вернулось, первое что увидел Макс наклонившуюся над ним девчонку, с рыжими кудрями. Лицо незнакомки, было усыпанное веснушками.

— Мальчик, мальчик! — звала она, дрогнувшим голосом — Ты слышишь меня? Ну, скажи что-нибудь… — её красивые зелёные глаза застыли от ужаса.

— Что зависла? — Оскольский оттолкнул девчонку и присел возле Макса. — Максим! Максим! Что с тобой, Макс?

Но Никитин лишь безвольно покачал головой, и застонал, не в силах ответить.

— Скорую! Быстро! — крикнул тренер. — Больно? Терпи!

Девочка встала и повернулась, чтобы уйти.

— … не уходи… — прохрипел Никитин, морщась от боли.

— Лежи! — велел тренер.

Перед глазами Макса поплыли тысячи светящихся точек, он попытался встать, несмотря на запрет Оскольского, но не смог, упал на землю, вновь потеряв сознание…

…Очнулся он от резкого запаха нашатыря.

— Плохо! У мальчика шок! Возможно сотрясение… и перелом ноги…

Врач, скорой, резанул ножницами, намокшую от крови штанину спортивных брюк Макса. Быстро, ощупал и осмотрел повреждённую ногу.

— Открытый перелом. Потерпи… Сейчас сделаем укол успокоительного, и тебе полегчает.

Медик достал из своей сумки шприц и ампулы, а затем скомандовал:

— Посветите мне. Тренер держите ребёнка…

Он вколол Максу какой-то раствор. После него голова и руки пострадавшего стали невыносимо тяжёлыми, боль отступила, а глаза незаметно закрылись.

— Ребёнка, необходимо срочно везти в больницу. Сейчас максимально плавно и осторожно перекладываем на носилки.

— Ах, не вовремя это! Где теперь ему найти замену? Кого отправить в Тольятти на соревнования… — бормотал себе поднос Оскольский, удерживая повреждённую ногу Никитина.

Водитель «скорой» и гаишник синхронно взялись за подмышки Макса.

— Только без рывков! — предупредил врач, разворачивая носилки.

Пострадавшего осторожно положили на носилки. Ребята со всех команд, которые в этот вечер тренировались на Кургане, стояли сгрудившись кружком. Кто с удивлением, кто с ужасом, кто с сочувствием смотрел на Максима, лежащего на носилках.

— Аккуратно понесли к машине… — скомандовал врач.

Потерпевшего, как нечто ценное подняли. Ребята тут же расступились, пропуская взрослых с Максом.

— Маме Максима позвоните, — крикнул на ходу тренер. — Пускай едет в больницу.

Когда, носилки втолкнули в скорую, Оскольский нырнул следом, в широкую заднюю дверь машины. Места было мало, сесть было негде и поэтому Алексею Андреевичу пришлось стоять, упираясь спиной в угол, а плечами в крышу. Пока ехали до больницы, на каждом повороте тренер безнадёжно взмахивал руками в попытке удержаться на ногах…

***

Больно… как же больно. Обжигающая боль протекала по всему телу. Макс застонал.

— Всё хорошо, Максим, всё хорошо сынок, — мама успокаивающе погладила его по руке. — Сейчас придёт врач и сделает укол. Потерпи немножко.

Никитин с трудом приоткрыл глаза. Сквозь застилавшие их слёзы посмотрел на мать.

— Как у нашего героя дела? — в палату вошёл мужчина в белом халате. — Сейчас сделаем укол, рентген…

Макс непроизвольно поморщился, когда доктор стал очень тщательно осматривать ногу. Но муки на этом не закончились.

Сначала его отвезли на рентген потом в операционную. Там он пролежал полчаса на холодной каталке, ожидая врача. Мама стояла в углу. Максим периодически на неё посматривал, а она успокаивающе кивала — мол всё будет хорошо.

— Плохо… — вошедший в кабинет доктор говорил тихо, отвернувшись от Максима, так чтобы его слышала только Мария Петровна. Врач ещё раз посмотрел на снимок. — Очень плохо… боюсь, что дело серьёзное… хорошо если вообще на ноги встанет…

Макс же в этот момент пытался уловить, о чём разговаривают мама и врач. Но так как он не мог ничего расслышать, попытался уловить реакцию матери. Она же, сдерживая слёзы улыбалась, словно ничего плохого не случилось.

— Что… будет с ногой? — не выдержал Максим. — Я смогу кататься?

Доктор молчал, словно раздумывал — говорить правду или нет. Макс испуганно смотрел на него. На некоторое время боль сменилась страхом.

— Посмотрим… — медик отошёл от снимков и снова ощупал ногу. — Пока трудно сказать… Думаю всё будет в порядке… пару месяцев… только кости надо вправить. Потерпеть придется.

Макс согласно кивнул. Закрыл и тут же быстро открыл глаза. В них врач увидел адскую боль.

— Я потерплю… — пообещал он пересохшими губами.

Его переложили с каталки на стол, пристегнули запястья брезентовыми ремнями, сделали укол. Боль и страх ушли. В голове появился туман, тело наполнилось сонной тяжестью…

***

— Олег! Что же теперь будет? — всё время повторяла мать, прижимаясь к отцу.

— Что, что? — недовольно отвечал Никитин старший, стараясь сохранить спокойное выражение лица. — Будет жить как другие! Радуйся, что, жив…

Макс же лежал и молчал. За два месяца ему ломали ногу уже дважды. Не правильно срастались кости. После каждой такой процедуры нельзя было несколько дней шевелить ногой.

— Может в Москву его отвезём… профессору покажем?

— Посмотрим…

В палату постучались, дверь открылась и в проёме появилась сначала голова Антона Якорь, потом Данилы Раер.

— Здравствуйте! — поздоровались ребята хором. — Можно…

— Здравствуйте! — в проёме показались ещё две головы — Валентины и Олеси.

— А… Здравствуйте… мальчики и девочки! — ласково ответила Мария Петровна, вытирая слёзы. — Заходите, заходите…

— Да, да, — пробормотал Никитин старший, поднимаясь со стула. — Вы тут посидите, поговорите, а мы пойдём. Потом ещё зайдём…

Антон открыл дверь по шире, пропуская девчонок вперёд и выпуская родителей Макса. Последним в палату вошёл Дан.

— Привет, Макс! — весело воскликнула Олеська, плюхаясь на свободную кровать напротив Максима. — Ты чё такой грустный?

Никитин ничего не ответил, он на неё даже не посмотрел. Максим во все глаза глядел на рыжую девчонку, которую недавно спас.

— Макс, познакомься это Валентина, — представила свою подругу Олеся. — Валя, это Макс.

— Максим, мне очень жаль, что так получилось… — чувство вины не покидало Снежко с того злощастного вечера, когда Макс спас её. Чтобы поддержать девочку Антон взял её за руку, сжал пальцы. И этот жест друга не укрылся от Никитина.

— Извини… — промямлила Валя.

— Ничего, всё в порядке, — немного грубовато ответил Никитин, уставившись снова в потолок. — Чего раньше не пришли, друзья? — последние слово он произнёс издевательской усмешкой.

— Так сначала не пускали к тебе, а потом мы уезжали на сборы… — пробормотал растеряно Раер. — Скоро соревнования…

— Данька, теперь у тебя есть реальный шанс стать первым. Я тебе больше не конкурент, — как-то озлобленно бросил Максим. — На лыжи я больше не встану. Хорошо если вообще ходить смогу…

— Не нужно мне такое — первое место! — обиделся Дан. — Иди ты… к чёрту…

— Макс, как тебе не стыдно? — вмешалась Олеська. — Вот увидишь — всё будет хорошо. Ты ещё будешь кататься на лыжах и бегать.

— Нет! — Максим отрицательно помотал головой. — Не буду! А сейчас уходите… Я хочу побыть один…

— Макс… — начало было Олеська.

— Уходите!

Опустив головы, ребята вышли из палаты.

Оставшись один, Макс, долго смотрел в белый потолок и вспоминал грустные глаза Валентины и друзей, покидающих палату. Он уже жалел, что нагрубил и выгнал их. Максим злился на себя, на весь мир и бормотал, сжимая кулаки:

— Почему это произошло именно со мной?

***

Постепенно день за днём, месяц за месяцем Макс шёл на поправку. Его начали вывозить на каталки на улицу. Затем сняли длинный гипс, заменив его лангетой — пластиной из гипса. Теперь он мог ходить на костылях, не наступая на травмированную ногу. Впереди предстояла долгая реабилитация.

Верные друзья и ребята из команды не забывали его. Каждый день в палату тянулась целая очередь взрослых — тренеров, родителей, родственников и детей — одноклассников, друзей, товарищей по команде. Только лишь не приходил один человек, которого очень хотел видеть Макс — Валентина Снежко.

Постепенно Максим стал уставать от однообразных дней, от многочисленных визитов, от больничных стен. Словно уловив его настроение череда посетителей, стала уменьшаться и через месяц вовсе исчезла.

Только, как и раньше, к нему приходили Дан и Олеся. Они появлялись раз в неделю, рассказывая о новостях в команде, в школе. Оправдывали отсутствие Антона.

— Он уехал на соревнования. Поэтому и не пришёл.

— А, ты, почему не поехал?

— Я опять третий на тренировочных стартах… Оскольский сказал рано… не готов… — Дан опустил голову, отвёл глаза в сторону. Он не любил говорить на тему своих неудач. Быть всегда третьим было унизительно и больно.

Никит быстро сменил тему. Он тоже не хотел говорить о соревнованиях и спорте.

Олеся и Данила старались общаться с Максом, как будто ничего не случилось. Они не затрагивали тему болезни. Шутили, разрисовывали гипс на ноге друга.

С каждым днём Максиму всё больше и больше хотелось снять ненавистный гипс, но он боялся будущего, боялся, что останется калекой, не сможет ходить.

И вот настал день, который должен был решить дальнейшую жизнь Макса.

— Готов? — спросил врач, вытирая руки полотенцем. Он подошел к столу, взял ножницы. Одним быстрым движением разрезал бинты, снял гипсовую лангету.

— А теперь вставай.

Максиму было очень страшно. Но он никогда бы в этом не признался никому. Опираясь на костыли, встал.

— Теперь делаем шаг…

Шаг и Макс чуть не упал. Доктор успел его подхватить.

— На сегодня всё.

— Нет, — упёрся Макс. — Я хочу попробовать ещё раз.

В тот день Никитин сделал только один шаг, еле приступая на ногу. Через месяц он уже шагал, опираясь на костыль, до школы и обратно наступая на больную ногу в полную меру. Максим старался ходить как можно больше. По вечерам, он стал заниматься в спортивном зале школы — приседал, подтягивался, отжимался от пола.

Так не заметно зима сменилась весной, весна — летом, лето — осенью. Наступил новый сезон. В этот год снег выпал очень рано. В конце октября на улице стояла минусовая температура. Поэтому тренерским составом было принято решение вкатку проводить дома, не ехать в Нижний Тагил.

Максим приехал на Курган к началу тренировки. К нему подбежали ребята, среди них Дан и Антон. Они пожали ему руку. Алексей Анатольевич тоже подошёл.

— Здравствуй, Максим! Какой сюрприз! — Оскольский широко улыбнулся. — Пришёл посмотреть, как ребята тренируются?

— Нет. Я пришёл тренироваться.

— А сможешь?

— Смогу!

— Ну, тогда дерзай, дерзай… Поглядим…

Макс встал на лыжи и поехал. О соревнованиях и полной нагрузке пока не могло быть и речи. Надо было восстановить хотя бы часть прежней физической формы. Дан и Антон как могли, помогали и поддерживали его. И всё как будто бы встало на прежнее место.

Соревнования состоялись первого декабря. Это были скромные городские соревнования ориентировщиков. Накануне Макс сильно переживал и страшно боялся. Ночью он плохо спал, ворочался.

Выйдя на старт, к своему времени, вдруг испугался, что не сможет пройти всю дистанцию и уже хотел развернуться, чтобы уйти.

— Боишься? — Антон хлопнул его по плечу.

— Нет! — страх и скованность мигом исчезли.

Макс взял карту у судьи, отметился чипом, оттолкнулся палками и лыжи, как в былые времена, заскользили по снегу…

В тот раз Никитин был четвёртым, Антон первым, а Данила снова третьим…

Глава четвёртая. Валентина.

Наши дни. Кировский район.

Место поисков пропавшего мальчика.

— Чертовщина какая-то! Анекдот — и только! — не замечая, что говорит в слух, пробормотал Макс. — Как можно по такой карте кого-то найти?

День и ночь выдались тяжёлыми. Особенно угнетало состояние безысходности, бессилия и страха. Валентина уже не чувствовала ни ног, ни рук, голова раскалывалась. Но она не собиралась жаловаться или просить Максима повернуть обратно в лагерь.

Снежко сделала ещё один шаг и упёрлась в спину Никитина. Только сейчас она поняла, что всю дорогу идёт за ним на автомате, думая о потерявшемся мальчике.

— Что? — девушка озадаченно посмотрела на парня, отвлекаясь от своих грустных мыслей.

— Как так получилось, что карта не полная? — Макс раздраженно потряс перед лицом Валентины зажатой в руке бумагой. — Как вы могли таких маленьких детей выпустить на трассу по такой карте и без аварийного азимута?

— Макс, не надо на мне срываться! Не я организовывала эти соревнования! Мои ребята все пришли…

— Мои — твои, не в этом дело! Ты, тоже выпустила свою команду, зная, что азимута нет, и карта не читаема! Ты, понимаешь, что несёшь ответственность за них?

— Мои дети подготовлены!

— Я тебе уже сказал, что тут нет твоих — моих! — заорал Максим. — Нельзя было выпускать детей на трассу! То, что тут произошло полная преступная безответственность всех и тренеров, и организаторов. Вы все одинаково виноваты в том, что произошло! И хорошо если всё обойдётся!

— Я не … думала…

— Ну, да ты не подумала … Впрочем, как обычно! О чём ты вообще думаешь своими куриными мозгами? — Никитин распылялся ещё больше, он просто задыхался от ярости.

Как же в этот момент он был красив. А как сверкали ненавистью его голубые глаза, окаймлённые чёрными пушистыми ресницами. Эти глаза перевернули и въелись в Валькину душу ещё тогда, в первую их встречу. Они особенно выделялись на бледном, почти бескровном лице раненого Макса. Он смотрел на неё и молчал какое-то время, потом прошептал пересохшими губами, с трудом произнося слова:

— Не уходи… — и потерял сознание.

Как же она его любила и ненавидела одновременно. Светлые волосы, вкрадчивый голос, холодная, подчёркнуто отстранённая манера держаться, постоянное молчание. Максим Никитин был не простым человеком со сложным, упорным характером. Но именно эти все качества — недоступность, холодность и упорство притягивали Валю.

Она не сразу полюбила Макса, это не была любовь с первого взгляда, чувство пришло гораздо позже. Поначалу она была ослеплена любовью к Антону. А Никитин ей просто нравился. Да и с Антоном было проще, потому что им можно было управлять, он был предсказуемым, спокойным. С Максом было сложнее, он плохо прогнозировался, пугал её своим напором, не сдержанностью, прямотой.

Они с Максимом всячески изводили друг друга. Постоянно ссорились, ругались по всякое ерунде, не высказывая вслух взаимных претензий и обид. Антон метался между лучшим другом и любимой девушкой, как между двух огней, пытаясь их померить. Только всё было бесполезно…

— А ну не ори на меня! — вспылила ответно Снежко. — Я не собираюсь терпеть твоё хамство и плохое настроение! — она хотела пройти мимо Макса, но он перегородил ей дорогу. — Пусти! Я пойду одна! — девушка обошла его.

Но Никитин не собирался отпускать её, схватил за руку и развернул к себе лицом. Валя смотрела в его глаза и не могла пошевелиться. Сердце заколотилось, к лицу прилила кровь.

— Валя… ну хватит, сколько можно? Ведь ты мучаешь и меня и себя… Неужели ты не понимаешь, что все эти годы я любил и люблю тебя? Признайся, наконец, себе, что ты никогда не любила Антона! Ты им прикрывалась от меня…

— Пусти… — выдохнула Валентина, пытаясь высвободиться из его рук. — Ты всё придумываешь! Я любила Антона и люблю…

— Ты, уверена?

Девушка растерянно опустила глаза, словно что-то выискивая на земле.

— Это неправильно… так не должно быть… я не могу… — забормотала она.

Он презрительно пожал плечами, усмехнулся и отпустил:

— Опять убегаешь? Но что ж беги… — Макс отошёл в сторону, пропуская девушку. Он уже взял себя в руки и был совершенно спокоен. — Далеко не убежишь… я пробовал… не получилось…

Валентина подумала о Антоне. Ещё три года назад они должны были пожениться. У них, наверное, родились бы дети… Но всё сложилось не так… Ну, что — ж Антона больше нет. Как сложно осознавать, что самого близкого человека больше нет и не будет никогда. Тогда она думала, что свихнётся от горя. Не хотела жить. Слишком горькая была потеря, слишком болезненная. В один миг разрушилась привычная, такая сладкая и правильная жизнь.

Девушке вдруг стало как-то грустно. Она снова, уже не первый раз, поймала себя на мысли, что совершенно не помнит лица любимого. Вот и сейчас не могла вспомнить. Образ был расплывчатым, не чётким. А может и не любила она его? И был ли такой мужчина в её жизни — Антон? Может всё только казалось? Но как бы то ни было Антон Якорь её прошлое, которое вернуть, пережить сначала уже невозможно, а Максим Никитин настоящее, которое нельзя остановить или убежать. Если по-честному они никогда не были друзьями. Но очень долго Валя не хотела признаваться себе в этом очевидном факте. Наверное, только полтора года назад она это осознала, когда Макс исчез из её жизни. А вот теперь опять появился и сейчас она снова его отталкивает, убегает. Но нет! Хватит терзаний и боли. Максим прав — хватит мучить друг друга, хватит убегать. Будь, что будет! Антон её простит…

Валя резко развернулась, подошла к Максиму и поцеловала. Обоих словно током дёрнуло, впрочем — это происходило каждый раз, как только их губы соприкасались. Поцелуй в один момент из лёгкого касания превратился в настоящий глубокий. Они стали одним целым.

— Да, ты прав… пора отпустить прошлое… — её ладонь лежала у него на груди. — Я люблю тебя…

— Ты не обманываешь? Ты точно готова?

Максим накрыл её ладошку своей тёплой рукой. Он ещё продолжал сомневаться, но посмотрев ей в глаза — увидел, что на этот раз она говорит совершенно осознанно. Нет больше сомнений. Между ними больше не стоит третий — Антон.

— Я больше не позволю тебе никуда уйти! — решительно заявил Никитин, прижимая Валю к себе и снова и снова целуя.

— У нас мало времени… — прижимаясь к его груди, тихо сказала девушка.

— Хорошо, — пробормотал Максим, нехотя отпуская её. — Подумай, куда бы ты пошла на месте этого мальчика? Ведь ты была в точно такой же ситуации…

Да, Макс был совершенно прав! Валя была в точно такой же ситуации и ту зимнею холодную ночь, когда она оказалась одна в лесу с волками, не забудет никогда…

***

Прошлое

В тот день шёл сильный снег, и Валя несколько раз сбивалась с темпа. «Всё нормально! Она обязательно победит» — успокаивала себя девушка, передвигаясь по заснеженной дорожке. Впереди последний круг, сил почти не осталось, главная соперница дышала в спину. Сделав невероятное усилие, чтобы удержаться первой, идя на приделе, Валентина оттолкнулась мощно, делая упор на обе палках, но всё четно. Соперница поравнялась с ней и на финиш они влетели вместе, одновременно миновав линию…

— Ты, проиграла, — бушевала в негодовании мать. — Ты, была обязана победить! С такой фамилией и не победить!

— Мам, ничья…

— Меня не устраивает ничья! Моя дочь должна быть всегда первой!

До этого момента Валентина побеждала на всех соревнованиях.

— Меньше чем через месяц юниорский чемпионат. О чём ты, думаешь, где летаешь? Ты хочешь быть чемпионкой?

— Нет! Не хочу! — раздражённо бросила Валя. — Мне надоели лыжи… мне всё надоело! Я хочу другой жизни, где больше не будет этих чёртовых лыж и постоянных тренировок!

Мать размахнулась и изо всех сил ударила её по щеке.

— А теперь возвращайся обратно на дистанцию, и отработай шесть … нет, десять кругов!

Спорить Валя не стала. Бесполезно. Сдерживая слёзы, прижимая руку к щеке, она развернулась, и поехала снова на круг.

Валентина Снежко родилась в семье потомственных спортсменов — лыжников. В годы Великой Отечественной войны много славных подвигов совершил дед Вали — Матвей Снежко. Известный лыжник, неоднократный чемпион Советского Союза вместе с небольшой группой спортсменов с первых дней войны вступил в один из боевых лыжных отрядов.

Разведчики-лыжники совершали глубокие рейды в тыл врага. Им поручались самые ответственные боевые задания. Много ценных сведений добыли они.

Умение быстро передвигаться по снегу помогало Матвею уходить от смертельной опасности, не раз спасало ему жизнь.

Когда закончилась война, Матвей поступил на учёбу в военное училище. Он стал выступать в соревнованиях на первенство Советской Армии и на первенство страны. За счёт большой физической силы он легко их выигрывал, как и до войны. Только техники, как и раньше, не хватало лыжнику.

Если в Союзе он мог побеждать за счёт силы, то на международные соревнования одной физической подготовки было мало. Тогда к нему приставили нового тренера — Маю Кулагину.

Мая ещё во время войны обучала партизан ходьбе на лыжах. Тренер от бога. Никто лучше её не справился бы с этой задачей, за столь короткое время.

Женщина с энтузиазмом взялась за дело.

В пятьдесят первом году начали говорить об «эре Снежко» в лыжном спорте. Он стал чемпионом мира. А в пятьдесят четвёртом завоевал золотую медаль в гонке на восемнадцать километров в Швеции, впервые принеся Родине победу.

После награждения Матвей подошел к Мае.

— Замуж за меня пойдёшь? — весело спросил он, сжимая в ладонях золотую медаль.

— Пойду, — ответила Мая.

Через три дня они поженились. Мая ушла из спорта. А спустя ещё шесть лет, после рождения сына по настоянию мужа, она вернулась в спорт, только уже не тренером, а спортсменкой — лыжницей. Через два года Мая Снежко вместе с командой Советских лыжниц выиграла эстафету в олимпийской гонке.

У родителей Валентины была почти такая же история. Тамара и Владимир познакомились на тренировке. Владимир Снежко — известный к тому времени спортсмен, лыжник, олимпийский чемпион, мастер спорта, приехал в провинциальный городок в поисках новых «самородков» — талантливых ребят.

Тамара была тренером команды из провинциального городка, куда приехал он. Но вместо «самородков» Снежко нашёл свою любовь. Ему хватило нескольких секунд, чтобы влюбиться и понять, что Тома его судьба, его женщина на всю оставшуюся жизнь. А раз так, чего тянуть и вокруг да около ходить? Предложение он сделал сразу же после тренировки.

Что до Тамары она давно была влюблена в кумира многих женщин — Владимира Снежко. А увидев его вот так не на плакате, а в живую, застыла. В груди что-то перехватило, сердце застучало быстро-быстро. Он был весь такой огромный, большой — высокий рост, широкие плечи. Прям богатырь из сказки. Как не сойти с ума от такого мужчины?

Рождение Валентины стало для Владимира и Томы настоящим подарком судьбы. Она была очень долгожданным, поздним ребёнком. Валю с двух лет поставили на лыжи. У неё было почти всё для того, чтобы стать чемпионкой. Не хватало всего лишь одного — желания.

Думая обо всём этом, Валентина вышла к развилке. Когда она проходила здесь на соревнованиях, ей показалось, что тут была одна дорога, а сейчас почему-то оказалось три. Не понимая, по какой из троп ей идти, все три казались совершенно одинаковыми, она застыла на месте. Девушка даже закрыла глаза на несколько секунд, чтобы вспомнить правильное направление. Но это не принесло никаких результатов.

Она посмотрела кругом. Все деревья одинаковые, в снегу. Повернулась назад, осторожно переступая лыжами, и снова присмотрелась. Задул ветер, пошёл снег, и началась метель. Впереди ничего не было видно, следы от лыж моментально замело.

— Где я? — сердце сжалось, страх начал давить. Её словно стукнуло, осенило. — Я заблудилась! — открытие это было настолько неожиданным, что она не сразу пришла в себя. — Нельзя так стоять! Замёрзну.

Девушка сняла лыжи, подошла к дереву. Обняла его, объединяясь с природой, как родители учили. Постаяв так несколько минут, успокоилась.

— Надо идти в одну строну — на юг и тогда я выйду к дороге, — решила она.

Снег валил с такой силой, что невозможно было что-либо разглядеть уже на расстоянии метра. Снежное крошево хлестало лицо. Но она шла и шла, передвигая ногами, отталкиваясь палками, падая и снова поднимаясь, не сдаваясь, бормоча себе как заклинание:

— Нужно идти, не останавливаться… нельзя, останавливаться…

Приближался вечер. Становилось темно. Метель успокоилась. Девушка пробиралась сквозь лесную чащу, уходя всё дальше и дальше от дороги. Ей было очень страшно. Она вздрагивала от каждого шороха. Её пугала надвигавшаяся темнота. Но не это было самым худшим из всего, что могло с ней произойти. Ужасней всего было одиночество — остаться ночью одной в незнакомом лесу. Отчаяние охватило Валю, и сразу не осталось сил. Она упала сначала на колени, а потом лицом в холодный снег.

Валя чувствовала, как стынет промокшая одежда, как замерзает тело.

«Двигаться, двигаться и ещё раз двигаться! Движение — это жизнь!» — вспомнила она слова отца и дедушки. И тут Валентина стала прокручивать в голове всё, чему её учили, чтобы выжить в лесу. Перво-наперво надо согреться.

Девушка выкопала в снегу яму. Не щадя рук, наломала сучьев.

Ей очень хотелось плакать, но переборов себя и разложив заготовки в яму начала срывать еловые ветки для шалаша.

Занятая хлопотами, Валентина не так остро чувствовала одиночество. Но как только домик-шалаш был готов и она, грызя кару, легла в него, тревожные мысли вернулись. Найдут ли? Валя очень боялась заснуть и замёрзнуть. Периодически она вставала, выходила из своего укрытия и делала упражнения. Когда становилось совсем страшно, девушка пела.

А в это время волки, пришедшие за добычей, подошли совсем близко к шалашу.

Валентина присела, поднялась. Сделав десять приседаний, она повернулась, почувствовав на себе чей-то тяжёлый взгляд. И тут же замерла. Она будто вся окаменела, стоя неподвижно, боясь шевельнуться. Секунда, другая, третья… а они всё ещё стояли и смотрели друг другу в глаза — холодные жёлтые волчьи и испуганные зелёные жертвы.

В темноте глаза хищника светились каким-то холодным магическим огнём. А сзади, тихонько ступая по снежному насту, к нему уже подходили другие волки. Звери рассредоточивались по кругу, окружая Валентину.

Переступая сильными лапами, волк медленно приблизился к Вале, он вытянул вперёд свою массивную морду, скалясь и обнюхивая её. Девушка зарычала, ответно оскалила зубы и затаила дыхание. Попытка была жалкой, жестокий зверь без добычи не уйдёт.

В глазах от напряжения и страха рябило, Снежко не могла больше сдерживать дыхание.

— Уходи… — велела она, решительно сделала шаг к волку. — Уходите…

Хищник оскалился ещё раз, развернулся и медленно, не спеша направился в лес. За ним последовали другие волки…

Девушка выдохнула. Ноги подкосились, она присела на снег. Минуло несколько минут, с внезапного появления волка и его стаи, и такого же неожиданного ухода, а Валентине казалось, что прошло много времени. Она и сама не знала, как выдержала, почему не закричала, не бросилась бежать.

Спохватившись, Валя поднялась, отступила назад к шалашу, не поворачиваясь спиной к тропинке, по которой ушли хищники. Пока они отступили, но могут вернуться в любой момент. Волки будут кружить вокруг своей жертвы часами, днями, неделями, если не силой возьмут, то измором.

И тут опять пошёл снег. Снежинки плавно опускались на бледное лицо Валентины. В следующий раз она не сможет дать им отпор. Какая разница как умереть? Замёрзнуть или быть съеденной волками? А жить очень хочется…

Глубоко вдохнув, задержала дыхание, смакуя временную передышку. Вокруг лишь снег и полная тишина, абсолютный покой. Девушка заползла в шалаш и закрыла глаза. Сознание меркло, накатило безразличие…

Валю нашли утром. Снегом замело её шалаш. Лишь только заострённые бело-красные лыжи виднелись из-под сугроба. Их то и заметил Макс.

— Валя! — крикнул он. — Валя!

— Я здесь… — откуда-то послышался слабый неясный звук. Далёкий- далёкий.

Максим бросился разгребать снег. Через минуту он был уже внутри шалаша. Валентина лежала закрытыми глазами. Её дыхание было прерывистым.

— О господи… боже мой… — бормотал он, приподнимая девушку с настила.

— Я жива… — Вален голос дрогнул, Макс инстинктивно полуобнял её.

— Конечно жива… Всё хорошо! Я с тобой!

Валя не видела Максима, только слышала голос и чувствовала тёпло исходящее от его тела. Никитину еле достало сил вытащить её из снежной могилы. Стоя на коленях, он тёр Валькины руки, пытаясь согреть, а она смотрела куда-то вверх, отстранённым от всего окружающего, взглядом…

Только потом уже лежа в больнице, Валентина узнала, что её искали всю ночь. Поисковые мероприятия были организованны в кратчайший срок. Были подняты на поиски все ориентировщики, МЧС, лыжники. Люди и дети прочёсывали километр за километром, не смотря на тридцатиградусный мороз.

Та ночная прогулка для Валентины обернулась серьёзными проблемами. Обмороженные ноги и руки. Она месяц пролежала в больнице. За всё это время Максим пришёл всёго лишь один раз.

Он долго смотрел на Валю, изучая её лицо, но она его взгляд не выдержала и повернулась к Антону.

Потом уже перед уходом, когда Антон обнял и поцеловал её в губы, девушка снова поймала на себе странный взгляд Максима. По нему ничего нельзя было понять. Парень помотал головой, словно от боли, развернулся и так, не сказав ни слова медленно, словно смертельно устав побрёл к выходу из палаты. У самой двери он оглянулся, усмехнулся и вышел в коридор.

Валентина не спала всю ночь, вспоминая его холодные глаза, его усмешку. Её не покидало чувство, что Макс что-то задумал…

***

Валентина очнулась от воспоминаний. Сейчас ей бы понятен этот взгляд. Она сама на него смотрела так же, когда он представлял ей и Антону свою очередную девушку. Тогда ревность больно царапала по сердцу, но Валя, так же, как и Макс умело, скрывала свои чувства от окружающих и себя. В эти мгновения она ненавидела и Антона, и Максима, и себя. Её чувства, смешанные с ревностью, обидой и злобой, душили, не давали покоя, бесили, выворачивали душу наизнанку…

— Надо идти на юг.

— Почему именно на юг? — спросил Макс, читая смс в телефоне.

— Потому что я бы пошла на юг за мост.

— Хорошо мы пойдем туда, но сейчас возвращаемся в лагерь.

— Как возвращаемся?

— Срочный сбор на базе…

Глава пятая. Оскольский.

Наши дни. Кировский район 01:00.

Сил идти почти не осталось, но Игорь плёлся по заброшенной дороге, между деревьев. Он ещё раз посмотрел на карту, и ничего не увидел в темноте. Откинул её в сторону. В ней уже не было никого смысла. Смысл потерялся, когда он по брёвнам перешёл на другую сторону и углубился в лес. На карте был всего лишь небольшой кусочек этой территории. Да и всё равно мальчик так заплутал, что уже не знал, как вернуться к мосту обратно.

Было страшно. До ужаса страшно. Куда идти? Что делать? Одежда промокла. Холодно. Кроме пустоты — крутящей в животе, тошнотворной, высасывающей остатки сил Игорь ничего не чувствовал. Страх, страх, страх… мальчик боялся, что его не ищут, что о нём совсем забыли …

Ветер с дождём сбивали с ног, слепя и на мгновения лишая дыхания. Он уже не мог идти вперёд. В кромешной темноте ребёнок ничего не видел, натыкаясь то на ветки, то на поваленные деревья, то на стволы берёз.

Ещё не много и страх завладел его сознанием полностью. Он сочился тоненькой струйкой, пульсируя в сердце, разъедая последнею надежду, проникая в кровь и зарождая отчаянье. Страх вводил Игоря в состояние отрешённости, безразличия. Воле к сопротивлению почти не осталось, и лишь ещё маленький кусочек веры оставался, где глубоко внутри…

— Мамочка, мне очень страшно и холодно… — закричал ребёнок в отчаянии. — Мамочка, спаси меня… я знаю, ты найдёшь… — а в ответ тишина. — Я больше никуда не уйду от тебя… мы всегда будем вместе… только обязательно найди меня… Мне холодно… я устал… — Игорь вытер рукой слёзы, сел на ещё не отогревшуюся после зимы землю, прислонился к толстому стволу дерева и в изнеможении, закрыл глаза…

***

Наши дни. Кировский район 01:00. База.

— Товарищи, давайте-ка проверим — все ли вернулись из леса? — Алексей Оскольский достал список людей, отправившихся на поиски пропавшего мальчика. — Дан Раер и Олеся Раер! Тут?

— Да.

— Захаров?

— Да.

— Тихонова, Оскольская, Андрей Оскольский… тут… — он поставил напротив фамилий галочки. — Снежко, Никитин? Вижу, тут. Белоусов? Грегорян…

Перечислив и отметив всех, Оскольский повернулся к сотруднику МЧС.

— Николай Васильевич, все на месте.

— Спасибо, Алексей Андреевич. Поиски на сегодня прекращаем…

Люди недовольно загудели.

— Как прекращаем? — вперёд вышла Маргарита. — Вы в своём уме? Ребёнок в одной футболке… на улице минус один! Да, в конце концов, там дикие животные!

— Почему вертолёты не облетаю территорию? — тут же подхватил Максим. — Где ваши люди? Почему они вместе с нами не ищут мальчика?

— Вертолёты будут подняты только утром… если будет благоприятная погода. Собака след взять не смогла… что до людей у них нет карт, фонарей. Они не знают этого района.

— У нас есть карты. Мы можем разделиться с вашими людьми и продолжить поиски, — предложила Маргарита Витальевна.

— Нет! Поиски на сегодня прекращаем. Это распоряжение моего начальства. Все, кто уйдёт в лес несёт ответственность за себя сам.

Собравшиеся опять недовольно загудели.

— У вас самого-то дети есть? — выкрикнул кто-то из толпы.

— Есть… только причём здесь это?

— Вы бы своего ребёнка оставили так же в лесу? Не пошли искать до утра?

МЧСник молчал, опустив голову, он ничего не мог ответить. Конечно, Николай понимал этих людей, видел их тревогу. Он знал, что если поиски не продолжат сейчас, то мальчика скорей всего найдут мёртвым. Больше того Быстров был уверен на сто процентов, что ребёнок уже мёртв. Но озвучивать этого не стал.

— Я человек подневольный… ослушаться приказа не могу… но вы не мои подчинённые… Сбор в шесть утра.

Люди стали расходиться по домикам. На поляне остались всего несколько человек: Маргарита, Андрей, Оксана, Валентина, Максим, Олеся и Дан. Все эти люди были очень близки Оскольскому, все они были его семьёй. Ученики, жена, сын. Все они добились успехов в спорте, были чемпионами, имели много наград. Каждый со своей не простой судьбой, со своим характером, но всех их объединяло одно — они никогда не пройдут мимо человека, нуждающегося в их помощи, даже если им окажется соперник. Это было заповедью команды — «Легенда». Так их учил Оскольский, так он поступал сам.

— У нас не принято бросать своих, — напомнил, Дан, то, что итак помнили все. — Поэтому мы продолжаем поиски.

— Нужно прочесать участок за мостом, — Валентина была уверенна на сто процентов, что Игорь пошёл именно туда. — Вот не знаю почему, но меня туда как будто тянет, какая-то сила.

— У нас нет фонарей. Не добраться… — напомнил Макс.

— У меня есть один фонарь, но батарея очень слабая, — Оскольский протянул Максиму свой фонарь. — Делимся: Макс, Валентина, Олеся и Дан — идёте к мосту, и дальше насколько хватит батареи фонаря. Маргарита, Оксана со мной. Андрей остаешься здесь и информируешь нас о всём что происходит. Без возражений, у тебя травма, ты не сможешь идти быстро и будешь нам только обузой, — предупредил он, видя, что сын хочет возмутиться. — Я бы и Олесю оставил, но это пускай решает её муж. Мы ещё раз пройдём по всем КП и вокруг них. Каждые полчаса созваниваемся…

Все разошлись по своим домикам, чтобы переодеться в сухое, перед новым выходом в лес.

Оскольский взглядом проводил Маргариту и Оксану. «Наверное, я мазохист…» — усмехнулся он своим мыслям. «Смешно бывшая жена и бывшая любовница. Странно было, что всю дорогу пока прочёсывали лес, обе молчали. Интересно надолго их хватит? Кто первый сорвется?». Самое странное, что любил он обоих и отпускать не хотел не одну не вторую. Прям как собака на сене. Но отпустил, продолжая испытывать чувства. Только спустя годы всё прошло, перегорело. Остались только — привязанность и какая-то навязчивая идея собственности. А ведь когда-то было всё по-другому. Оскольский зажмурился, тяжело вздохнул — мучительно и больно вспоминать, и признавать ошибки, которые он сделал, окончательно испортив свою жизнь. Что его толкало на подобные поступки? Любовь?…

***

Прошлое

Оксана ворвалась в его жизнь в самый не в подходящий момент. Она была как ураган, сносящий всё на своём пути, как катастрофа, после которой не минуемы разрушения и последствия, как огонь сжигающий всё вокруг до тла…

…Совершенно неожиданно распахнулась входная дверь тренерской, впуская в комнату высокую, красивую брюнетку. От такой красоты, у всех присутствующих мужиков, аж дух захватило. Девушка была одета в короткую ярко-красную куртку и чёрные обтягивающие джинсы. На ногах полусапожки на шпильках.

Красотка замерла на месте, около дверей. Окинула изучающим взглядом всех присутствующих, и вдруг сорвавшись с места, направилась быстрым шагом к Оскольскому.

— Здравствуйте, Алексей Андреевич! Вопрос жизни и смерти. Только, вы, можете мне помочь, — девушка практически повисла на Оскольском, держа его под руку, а он от чего-то даже не пытался её отстранить. Может ошеломленный красотой — ох, и хороша была барышня. А может нелепостью ситуации — жена стояла, рядом.

— Девушка, — позвала Маргарита с ленцой в голосе. — Вы, ничего не перепутали?

— Ой, — девица наконец-то отцепилась от Оскольского и с любопытством ещё раз оглядела тренерскую. — Здрасте, всем, — бросила она присутствующим, и тут же потеряв интерес, снова переключилась на Алексея. — Я Оксана Тихонова, и я хочу, чтобы вы, Алексей Андреевич, сделали из меня чемпионку!

— Постойте, постойте… девушка… как вас там? …Оксана? — Маргарита встала между мужем и Тихоновой, так на всякий случай. — Вы, опоздали. Команда «Легенда» полностью укомплектована …

— Ну, как же… мне очень надо… Вы же Снежко взяли — пухлые губки задрожали, а по розовым щёчкам красавицы потекли слёзы. — Мне надо доказать, что я могу… что Оксана Тихонова чемпионка… Вы — моя последняя надежда, Алексей Андреевич…

— Есть же и другие тренера… Вот, например, Константин Сергеевич, — предложила Оскольская. — Костик ведь у тебя в этом году недокомплект в группе Ж шестнадцать?

— Как раз одной девушки не хватает, — выступил вперёд не довольный Марков, не хотелось ему проблем в команде, а эта девица похоже будет их создавать.

— Вот видите, как всё удачно складывается…

— Постой, Марго! — неожиданно заговорил молчавший до этого Оскольский. — У кого, ты, занималась?

— У Алины Николаевны, — девушка подняла голову, и под её умоляющим взглядом заплаканных больших серых глаз Алексей почувствовал, как кровь забурлила в жилах.

Он ещё раз окинул её пристальным, проникающим насквозь взглядом, ничем, не выдавая свои истинные эмоции.

— А я, пожалуй, возьму тебя.

— Спасибо, спасибо, — брюнетка повисла на шее Оскольского. — Я, честное слово, буду стараться! — она отодвинулась от мужчины, полы, расстегнутой куртки, как бы невзначай распахнулись, демонстрируя упругую, пышную грудь в глубоком декольте белого свитера.

Оскольский отвёл глаза и отечески похлопал девушку по плечу.

— Посмотрим…

Оксана быстро вытерла платком глаза, пробормотала слова благодарности и лёгкой походкой, постукивая каблучками, выпорхнула из тренерской.

— Зачем, тебе, это надо? — сердито спросила Маргарита. — Девушка никакими уникальными данными не обладает. Она даже в десятку лидеров не входит. Ничего кроме неприятностей ты с ней не получишь.

— Марго, давай я буду сам решать… — раздражённо сказал Оскольский, и тут же добавил, с какой-то странной убеждённостью. — А чемпионку я из неё все-таки сделаю.

— Это из-за Алинки? Не можешь ей простить Харитонова? — Маргарита покачала головой. Между её мужем и Ильиной была давняя вражда. Молодой тренер, не гнушаясь ничем, переманивала перспективных ребят к себе в команду. Последней каплей стал Антон Харитонов. Оскольский возлагал на этого одарённого ориентировщика большие надежды, он вложил в него всего себя, а парень взял и ушёл к другому тренеру, и это перед самым чемпионатом мира. На этом чемпионате в Японии Харитонов стал первым российским ориентировщиком, выигравшим золотую медаль по ориентированию. А затем впервые в отечественной истории выиграл «Кубок мира» по ориентированию бегом. Соответственно всё финансирование получила команда Ильиной.

— Хватит! — рассердился Оскольский, он даже отвернулся от жены. — Какая разница для чего я это делаю? Я сказал, что Оксана Тихонова будет чемпионкой, значит будет! Она хотя бы не предаст… будет благодарной и преданной до конца…

— Благодарной и преданной? — усмехнулась Маргарита. — Благодарной — да! А вот преданной… От меня помощи не жди!

— Я тебя об этом, кажется, и не просил!

— Ничего у тебя не выйдет… — Маргарита чувствовала ревность.

— А я говорю — выйдет! Всё… эта тема закрыта!

И действительно Алексей подошёл к подготовке Тихоновой достаточно серьёзно. Оскольский выбрал правильную тактику тренировок, что непременно сказалось на результатах Оксаны. Через полгода она стала входить в десятку сильнейших ориентировщиц. Ещё через год вошла в сборную команду России, показывая на всех соревнования лучший результат.

Маргарита же, вконец решённая покоя и испытывающая ревность, сильно переживала, её женское чутьё подсказывало, что мужем руководит не только спортивный азарт, ему явно нравилась новая ученица как женщина.

Марго часто на расстоянии наблюдала за ходом тренировки, но лишь однажды решилась подойти ближе. Увязая в снегу по колени, она встала за деревом, так чтобы её не было видно.

Оскольский и Оксана стояли у скамейки перед пустой лыжнёй. Оба выглядели усталыми.

— Ещё раз, — скомандовал Алексей, сжимая секундомер. — Повтори…

Тихонова поправила прядь волос, выбившуюся из-под шапочки, помчалась по дорожке.

— Молодец! Бери круче поворот, вот так… — закричал Оскольский. — Умница… а теперь обратно. Вот хорошо…

Оксана подъехала к нему.

— На повороте не той ногой оттолкнулась, поэтому и чуть не упала. Время потеряла, — продолжал учить Оскольский.

Тихонова стояла неподвижно, опираясь на палки тяжело дыша.

— Устала? — ласково спросил он.

— Вы меня совсем загоняли… — пожаловалась она, опускаясь на скамейку.

— Потерпи, — Алексей присел напротив Оксаны и аккуратно отстегнул лыжи от ботинок. — У тебя всё получается! Завтра будем с ребятами карты разбирать, силовой нагрузки не будет.

Он взял её озябшие ладони в свои руки и поднёс их к губам, принялся отогревать дыханием.

— На сегодня хватит, — Андрей потёр пальчики девушки. — Ты совсем замёрзла…

— Нет, я не замёрзла! — грубо сказала Оксана, вырвала свои руки из его ладоней. — Я хочу продолжить тренировку. Через неделю отборочные, а я ещё не готова.

Оскольский нахмурился, ничего не отвечая. Перепады в настроении для Оксаны были нормой, особенно перед ответственными соревнованиями.

— Алексей Андреевич, вы меня слышите? — девушка потянулась к лыжам и тут же словно опомнившись, повернулась к нему. — У нас всё получиться… — уже ласково пробормотала Тихонова, проведя нежно по его губам кончиками пальцев… — Спасибо…

С отвратительной смесью боли и стыда Маргарита смотрела, как Оксана поцеловала Оскольского в щеку.

Закусив губу, Марго отвернулась, прижавшись к дереву затылком. В голове отдалось тяжелой, тупой болью.

— Ничего… не происходит, — пробормотала она в слух.

Вдруг Маргариту охватило мстительное желание поставить в неловкое положение мужа и посмотреть, как он станет из него выкручиваться. Она развернулась, и сделала шаг, выходя из своего укрытия.

Оскольский, сразу же, увидел жену. Нежная улыбка сползла с его лица. Возбуждённая, эмоциями, Марго, подошла к нему.

— Здравствуй милый, — натянуто улыбнулась она мужу и мельком чмокнула его в щёку. — Ну, и как наши успехи?

— Всё не плохо…

Алексей приготовился к нравоучительной тираде.

— Оксана, ещё один круг, — коротко сказал он Тихоновой.

Девушка недоумённо на него посмотрела, потом перевела взгляд на Маргариту. Взгляды женщин скрестились. Мрачный и решительный — Марго и вызывающий, дерзкий Оксаны. Тихонова неторопливо надела лыжи, застегнула крепления, поднялась со скамейки и, направилась к лыжне.

Оскольский нажал на секундомер и проводил Оксану долгим взглядом.

— Что-то случилось? — спросил он, так и не повернувшись к жене. Алексей, не отрываясь, смотрел на секундомер и хмурился.

— Пока ничего, — Марго вытащила перчатки из кармана и медленно одела их. — А ты оказался прав… Оксана девочка способная и как видно не только в спорте. У тебя новое увлечение?

Алексей поморщился. Сейчас опять будет скандал.

— Марго, ну зачем ты себя накручиваешь?

— Что я делаю не так? — Марго было очень обидно.

Он молчал. Лицо каменное, застывшие губы сжаты. Что он мог сказать? Что влюбился как юнец? Что голова кружиться от счастья, а сердце замирает от любви?

— Ты с ней… спишь?

Алексей дернулся, выругавшись про себя, и тут же усмехнулся, сжимая рукой секундомер. «Какая муха её укусила? Раньше она всегда делала вид, что не знает о его увлечениях, а тут в открытую об этом спрашивает».

— Если ты любишь её и у вас всё серьёзно уходи!

— Марго…

— Подожди! Я просто трезво смотрю на вещи. И удерживать тебя больше не буду.

— Между нами ничего нет и быть не может. Она моя ученица.

— Хорошо, — кивнула Маргарита, не совсем удовлетворенная его ответом.

Она ждала ещё каких-то убедительных заверений от него, которые разрядили бы напряжённые отношения между ними и вернули спокойствие в их маленький семейный мир.

Но Алексей молчал.

— Ладно, Лёш, не буду вам больше мешать… — Марго грустно улыбнулась, помедлив ещё пару секунд, развернулась и быстро пошла по тропинке из вытоптанного снега…

***

Десять месяцев спустя…

Наступил решающий день. Знаменитый кубок, поставленный на красную скатерть перед центральной трибуной, сверкал всеми своими гранями. На большом мониторе титрами на английском языке появлялись фамилии участников.

Народ стекался к трибунам, мест свободных почти не осталось. Первые участники уже стартовали. Другие спортсмены рассредоточились по полю, готовились к старту, разминались.

В какой-то момент небо затянуло и начал накрапывать дождь. Но он не мог испортить настрой Оксаны на победу. До её старта оставались считанные минуты. Тихонова посмотрела на монитор. Спортсменка из Финляндии была пока первой. Её время лучшее.

Оксана прошла на старт. На руку надели браслет, чтобы можно было следить, на мониторе, за её передвижениями по лесу. Судья дал ей карту. Циферблат электронных часов отсчитывал последние секунды…

Как только Оксана стартовала Оскольский словно приклеился к монитору. Он, не отрываясь, смотрел за перемещениями стрелки красного цвета, именно так была обозначена на экране Тихонова. Алексей не слушал комментаторов, не обращал внимания на других спортсменов и тренеров. Время медленно текло…

… предпоследние КП и у Оксаны пятый результат.

— Давай поднажми… — шептал он словно заклинание. — Ещё есть шанс… только не по тропе, уходи наперерез…

— Алексей Андреевич? Вы ли это? Тихонову привезли? — вдруг прозвучал мелодичный женский голос над его ухом, с до боли знакомыми нотками превосходства. — Нет, вы только посмотрите она сегодня не последняя, — продолжала Ильина с издёвкой. — Шестая! Какой прогресс!

— Пятая… — не оборачиваясь, поправил Оскольский. — Пока пятая…

— Ну да, надежда покидает последней… Такими темпами чемпионкой она станет к пенсии…

Внезапно люди на трибунах поднялись. Весь импровизированный стадион кипел. Что-то происходило. Ильина замолчала, она больше не выплёскивала свой яд и как и Оскольский смотрела на монитор. Тихонова обогнала по времени финку, англичанку … она показывала второй результат. Её опережала только шведка…

Ольга терпела, выкладывая весь остаток сил. Она не знала, с каким временем финишировала шведка, та прибежала на сотое КП после старта Тихоновой, но Оля могла ориентироваться на время финки и англичанки, что она и делала, периодически поглядывая на свои часы.

«Только бы скорее добежать…» — мысленно подгоняла себя Тихонова, перепрыгивая через сваленное дерево. Она рисковала, пробегая участок наперерез, но Оксана видела себя уже там — за последним КП. Она была там всей своей неистовой жаждой достичь, наконец, финиша. И вот сотое КП, отметка… и финиш.

… Оскольский оттолкнув Ильину, бросился к Оксане.

— Три секунды… три секунды, — кричал он, прижимая растерянную девушку к себе. — Ты выиграла шведку! Ты чемпионка! — Алексей вдруг порывисто и неловко поцеловал её в губы и сразу же отстранился. — Спасибо, Оксана, спасибо…

Девушка осела на землю, ноги её совсем не держали. Оскольский присел на колени, напротив. Усталая Оксана прижалась головой ему в плечо. Сердце Алексея вдруг ухнуло. С ним творилось что-то неладное. Неправильное. Он не может и не должен так реагировать на каждое касание своей ученицы. Тело вопреки здравому смыслу отзывалось возбуждением. И это было возмутительно отталкивающе…

… соседний номер был Оксаны. Оскольский ходил от стены к стене, сдерживая себя, чтобы не пойти к ней. Алексей слышал каждое её движение, каждый шаг. Не выдержав, быстрым шагом он пересёк комнату, рука потянулась к ручке. Если он сейчас откроет дверь, то сделает то, что не должен, то о чём потом будет сожалеть.

Но чем больше Оскольский думал и сомневался, тем больше его тянуло туда, где сейчас была Оксана. Он рванул дверь, пересёк расстояние до соседнего номера и снова замер.

Вдруг дверь номера распахнулась сама. На пороге стояла Оксана в майке-футболке и шортах. Сквозь ткань майки, одетой на голое тело выделялись соски.

— Алексей…

«Всё обратной дороги нет, вернее той которую он хотел избежать. Какая же я мразь! Она же мне в дочки годиться. У меня сын на год старше её…».

Видя его замешательство, Оксана втащила Оскольского в номер, захлопнула дверь. Он, молча, смотрел на неё. Минуты шли, а Алексей так и стоял, словно боялся пошевелиться, словно боялся что-то сказать. А потом решив окончательно про себя — «всё! Назад дороги нет! И выхода тоже…», не отводя взгляда от девушки, протянул руку, провел пальцами по её щеке и очень тихо попросил:

— Скажи, чтобы я ушёл… — и замер в ожидании.

— Нет…

Тогда Алексей наклонился к ней и нежно поцеловал в губы. Через мгновение положил руку Оксане на затылок, притянул к себе. Но в этот раз девушка, перехватив инициативу сама — впилась в его губу, одержимо, неистово, со страстью, сметая все сомнения…

Ощущения вспыхивали в нём и разгорались огнём сжигая тело и душу до тла, опустошая разум.

В нетерпении между поцелуями она сорвала с него и себя одежду, толкнула Алексея на кровать, легла сверху, впиваясь зубами в шею. Пока он позволял, она делала с его телом все, что хотела, подчиняя своей воле, своим желаниям, своим фантазиям.

Первый раз он взял её грубо, быстро, не обращая внимания на слабые протесты. Оскольский знал, что причиняет Оксане боль, но уже не мог остановиться, продолжая двигаться быстрыми толчками, вдавливая её в матрас.

По-видимому, ей такая грубость нравилась. Девушка стонала и выгибалась ему на встречу. Её стон доводил его до последней точки, поощряя на большее. Её молодое тело обещало блаженство, заманивая в чёрную сладкую пропасть толи рая, толи ада. Туда где, в конце концов, будучи на вершине экстаза, и оказался одуревший от счастья Алексей…

Холодные струи воды постепенно приводили его в чувство, возвращая в реальность, которая оказалась такой омерзительной, тошной, что захотелось забиться в угол, спрятаться, а ещё лучше исчезнуть, раствориться. Ну, почему он не остановил её или сам не остановился?

Потому что слабый!

Алексей упёрся лбом в стенку, до хруста, до боли сжал пальцы в кулак и стукнул по стене.

«Бежать, бежать…» — кричал разум. Вернуться домой, к любимой родной Марго. И всё что произошло забыть, как страшный сон, и больше никогда не вспоминать. А Маргарита простит, как обычно… Да, нет… не получиться… не сможет. Оксанка теперь для него как наркотик, неизлечимая болезнь… Да и куда он от неё денется? Ведь любит… или это только страсть? Сумасшедшая страсть, которая, не оставляет шансов на осознание понимания, что ты приносишь несчастья и страдания родным и близким. Она разрушает, пускает жизнь под откос. Выжимает всё, оставляя только разрушения и разбитые жизни…

Оскольский всё ещё терзался сомнениями и противоречиями, когда в ванную вошла Оксана — голая, прекрасная и такая вызывающе сексуальная, что Алексей готов был снова на неё накинуться. Скрепя зубами, обуздывая своё желание, он наблюдал, как она шагнула к нему под холодную воду.

— Зачем… — только и успел выдавить из себя, прежде чем девушка накрыла его губы своими, прижимаясь всем телом.

Отстранившись от губ Алексея, она проложила дорожку из поцелуев по его груди слизывая капли воды. Оксана, наблюдая из-за полуопущенных ресниц за реакцией мужчины.

Тело Оскольского было напряжено, мысли в смятении. Он чувствовал только острое желание. Девушка опустилась на колени, продолжая целовать и изучать тело любовника.

Он вздрогнул от неожиданности, когда её губы сомкнулись его на члене. Она глубоко, умело всасывала его в себя.

— Не останавливайся, — тяжело дыша, прохрипел Оскольский. — Так хорошо…

Губы и руки Оксаны двигались в исступлённом ритме, подводя Алексея к конечной точке.

Дрожащими руками, Алексей обхватил её голову, отстраняя от себя и едва сдерживаясь, потребовал:

— Повернись ко мне спиной…

Оксана подчинилась — повернулась, упёрлась руками в края ванной.

Алексей одним быстрым мощным толчком вошёл в неё сзади, прижимаясь губами к нежной шее. Одной рукой он мял её грудь, другой придерживал бёдра. Оскольский практически насиловал Оксану, терзая её тело. Он наказывал её за свои слабости, мстил за то, что она затащила его к себе в номер, за то, что так открыто, предлагала своё тело… Он любил её и ненавидел…

Глава шестая. Жена и любовница.

Наши дни. Сегежа 01:15.

Марте было как-то тревожно. Не спалось совсем. Из головы никак не выходила тревога за старшего сына. Она весь день не могла до него дозвониться. Сердце сжималось тоской.

Женщина надавила на виски пальцами, посмотрела на мобильник, решая позвонить тренеру или уже поздно. Вдруг смертельно захотелось курить. Марта встала и пошла на кухню, но проходя мимо стены, на которой висели семейные фотографии, остановилась.

Первая и самая большая свадебная. Там Марта и Олег улыбались. Влюблённые, счастливые, молодые. На следующей уже впятером — они с мужем и трое их детей. Этот снимок был сделан год назад. В тот год Марта случайно узнала, что Олег живёт на две семьи. Почему не ушла от него? Этого женщина не могла объяснить и себе. Всю свою неровную, путаную семейную жизнь она испытывала странное чувство привязанности к мужу. Он словно приворожил её.

Но всё же замужем она была счастлива. Её богатство и огромное счастье — дети. Молодая женщина передавала им всю свою материнскую любовь. Взгляд Марты переместился на последний снимок — Игорь стоит на пьедестале — третье место. Это его первая и долгожданная победа на последних соревнованиях. Он смотрел на неё с фотографии по-детски взрослым, осмысленным взглядом, словно пытался сказать, что всё будет хорошо. И снова появился тревожно пугающий страх. И опять что-то противно царапнуло по сердцу.

Дрель телефона разорвала тишину. Молодая женщина вздрогнула от звонка. Плохое предчувствие усилилось. Она уставилась на мобильник. Он продолжал настойчиво выдавать мелодию зарубежной песни. Марта посмотрела на часы. «Боже, час ночи… что-то случилось…» — и тут же почему-то ёкнула первая мысль — «с Игорем».

Она дёрнулась всем телом, резко выдохнула, скидывая оцепенение и испуг. Злясь на себя за глупые, придуманные на ровном месте подозрения, села на диван и резко нажала на кнопку мобильника, принимая вызов.

— Да, слушаю, — чётко выговаривая слова, ответила она.

— Ало, Марта Петровна? — спросил приятный, спокойный, мужской голос.

— Да…

— Вы, только не волнуйтесь… меня зовут Николай Васильевич Быстров, я сотрудник МЧС… — при этих словах у Марты сильно забилось сердце. — Ваш… сын Игорь…

— Что случилось с моим сыном? — нервно выкрикнула Марта, подскочив с дивана. У неё дрожали руки, нехорошо заныло под ложечкой.

— Ваш сын потерялся, — выдал быстро МЧСник и тут же постарался успокоить. — Вы только не переживайте, в поисках задействованы двести двадцать шесть человек, собаки, мы его сейчас быстренько найдём. Утром, как только рассветёт, будут подняты вертолёты.

К горлу женщины подступил комок. Она каким-то седьмым или десятым чувством поняла, что всё нить, связывающая её с сыном, оборвалась. Что именно сейчас в эту минуту исчезает, что-то важное, что держало её мальчика на земле и давало шанс на спасение. Она чувствовала, как тело её ребёнка покидает жизнь. Всё… его больше нет…

Марта закричала, чувствуя боль своего ребёнка, как свою, как будто это она замерзала в тёмном лесу, оставшись совсем одна. Но её крик отчаянья не услышал ни МЧСник ни спящие в соседней комнате дети, ни она сама. Это был крик внутри неё, кричала душа, разрывая сердце…

Выдохнув, она спокойно ответила в трубку:

— Муж или я немедленно выезжаем!

— В этом нет необходимости… впрочем, решайте сами! — в мобильнике пошли гудки, отбоя.

Несколько минут Марта сидела в полной прострации, пытаясь осознать полученную информацию и свои предчувствия. Что могло произойти на соревнованиях? Как так получилось, что Игорь заблудился? В голове не укладывалось…

Ощущение потери и безысходного отчаяния душили её. Женщина прикрыла глаза и запрокинула голову, попросила шёпотом:

— Господи… нет… не надо, заклинаю Господи… только не мой мальчик… — она открыла глаза и уставилась на мобильник.

Боль ударила куда-то под колени, ноги сами собой подкосились, и Марта, не отрывая взгляда от телефона, зажатого в руках, опустилась на диван.

Придя в себя, в записной книжке мобильника, дрожащими пальцами, она долго не могла найти номер мужа. Потом почему-то не нажималась кнопка вызова и, наконец, с десятой попытки пошёл вызов.

После продолжительных гудков ответил заспанный мужской голос.

— Да

— Привет! Дорогой! Работаешь?

— Ты с ума сошла? Я же просил не звонить мне, когда я на работе… — зашипел в трубку муж.

Тут Марта не выдержала, её словно прорвало, она закричала:

— Знаю, я, на какой ты работе! Передай своей Катеньке горячий привет! — голос Марты звенел на высоких нотах. — Ты удивлен? Да, я всё знаю! Но сейчас не об этом. Надо срочно ехать в Кировск. Игорь потерялся в лесу…

***

Наши дни. Кировский район 03:00

— Возвращаемся, — крикнул Алексей, отключив телефон. — Ребята уже на базе.

Первый раз за эти тяжёлые часы Маргарита была рада, наконец-то ей больше не придётся терпеть присутствие Оксаны. И дело не в ненависти, нет… Марго давно простила Тихонову, просто находиться в такой атмосфере было неприятно.

Оксана же всю дорогу злилась и сдерживала себя, чтобы не сказать Марго или Алексею, что-нибудь колкое и обидное. Её бесило всё — и молчание Оскольского, и преданность, с которой смотрела Маргарита на своего бывшего мужа, и то, как они обе — бывшая жена и бывшая любовница безропотно шли за ним. Тихонова больше не могла выносить всё это.

После многих часов поисков удалось, наконец, найти компас пропавшего Мальчика. Он валялся у первого КП и Марго случайно на него наступила. Почему его не заметили раньше, ведь несколько раз обходили это место? Непонятно… Мистика какая-то.

Оксана бросила взгляд на Оскольского. Он стоял слишком далеко от неё, и она не могла разглядеть его в темноте. Впрочем, ей это было и не нужно, девушка и так могла угадать выражение лица бывшего любовника. Она помнила каждую его чёрточку и не забудет, как бы ей этого ни хотелось. Он был примерно одного возраста с её отцом. Но выглядел молодо. Высокий, худощавый, по-спортивному подтянутый, тёмные волосы с сединой, широкий лоб, пронзительные чёрные глаза с юношеским задором, прямой ровный нос.

Оскольский провёл рукой по волосам и закрыл глаза. В данный момент он был разочарован и встревожен.

— Бессмысленно продолжать поиски… а утром может быть поздно…

Марго вдруг зарыдала и кинулась к нему. Алесей не сделал попытки отстраниться, он наоборот обнял её, утешая.

— Капец! — прошептала Оксана, вот именно сейчас в глубине души она придушила бы обоих за их «оптимизм». Но вместо недовольства и негодования, на её лице отразилась непроницаемая маска равнодушия. Жизнь сделала её циничной, научила не распахивать свою душу на обозрение всем, не показывать истинных эмоций. Но также Тихонова научилась принимать свои ошибки, и сносить боль в одиночестве.

Ксюша получила хорошие уроки от жизни. Когда-то пытаясь разбить чужое счастье, она чуть не упустила своё. Оксана не позволяла себе забыть ни одной мельчайшей подробности той не хорошей истории, оставляя в памяти события тех дней, как напоминания о своём самом большом промахе.

Да, уже с Оскольским изначально всё пошло не так. Алексей оказался не такой размазнёй, как думала Ксюша. Он всё-таки сумел сделать правильный выбор…

***

Прошлое

— Ты совсем спятила? Вы бы хоть с Оскольским так явно не демонстрировали свои отношения, — Валентина села на кровать напротив Тихоновой.

— Зачем скрывать, то, что уже все знают? — Оксана подкрасила губы, убрала помаду и зеркальце в сумку.

— А Марго? Она же его жена… она не знает.

— Или делает вид… чтобы сохранить семью.

— А может просто любит?

— Ха, любит! — ухмыльнулась Тихонова, вставая с кровати. — Всё это сантименты. У Маргариты свой интерес. Боится остаться одна.

— А ты? Ты, любишь его?

— Валька, ну ты даёшь! Какая любовь? — захохотала Оксана, она оглядела себя в большое зеркало шкафа. — Мне этот романчик с Оскольским очень удобен. Если честно поначалу я была немножко увлечена. Да и чувство благодарности…

— Окси, ты сейчас серьёзно? — ужаснулась Снежко.

— Надо же было тренера, как-то отблагодарить за старания. Он же сделал из меня чемпионку. Но знаешь в последнее время мне, как-то совсем, стало скучно. Сдаёт Оскольский…

— Тогда завязывай, зачем разрушаешь семью? Маргариту жалко…

— Завязывай… легко сказать… Я уже к нему как-то привыкла, — тяжело вздохнула Оксана. — Ладно… пошла я. Меня не жди. Ночевать буду в номере Оскольского.

Она вышла из комнаты, а Валентина укоризненно покачала головой…

***

Оксана проснулась рано. Этой ночью Алексей совершенно не оправдал её надежды — в постели ничего продемонстрировать не смог. В последние время их сексуальные отношения свелись на нет. Раздосадованная и разочарованная Ксюша спала плохо.

Впрочем, жаловаться девушка не собиралась, ведь Оскольский ей нужен был не для плотских утех. Он нужен был для достижения её целей, и расчётливая девушка готова была потерпеть и закрыть глаза на такие недостатки своего любовника. Пока она будет держаться за него обеими руками, и если надо, то и ногами тоже, а дальше… а что со всем этим делать дальше она потом решит…

Ксюша потянулась зевая. Уснуть у неё теперь точно не получиться.

Зато Оскольский дрыхнул без задних ног, храпя на весь номер. Он даже не услышал стука в дверь. Оксана толкнула его локтём в бок.

— Какого чёрта? — недовольно буркнул Алексей.

В этот момент снова постучали…

***

Марго прилетела в Уссурийск ночным рейсом. Она никого предупреждать не стала. Специально не стала звонить и Алексею. Хотелось сделать сюрприз мужу. Она ему ничего не сказала и о том, что её кандидатуру выдвинули на повышение. Целую неделю терпела, скрывая, держа в тайне. Боялась сглазить, а вот теперь можно. Сегодня в комитете спорта приняли и утвердили её на должность директора спортивной школы.

Оскольская тут же забронировала билет на самолёт. Собрала дорожную сумку, не забыв положить туда бутылку грузинского вина, и вот шесть часов, и она в гостинице, где остановилась команда «Легенда»…

На продолжительный стук Оскольский не открыл.

Марго уже было хотела развернуться и пойти к портье попросить запасной ключ, но дверь неожиданно распахнулась.

— Марго? — Алексей голый по пояс, со всклоченными волосами, замешкался на пороге.

— Не ждал? Сюрприз! — Маргарита чмокнула его в щеку и направилась в номер.

Обойдя мужа, она застыла на месте. На кровати прикрываясь простыней, лежала Оксана. Дальше Марго словно наблюдала за собой со стороны.

— Доброе утро, Оксана! — тихо, но отчётливо сказала она.

— Я всё объясню… Марго — это не то, что ты подумала… — Алексей схватил жену за руку.

— Не утруждайся, — Маргарита высвободилась из его рук. — Мне итак всё понятно.

— Марго… — попытался остановить её Оскольский, в голосе звучала паника. — Нам надо поговорить…

— Надо… — согласилась Маргарита.

Оксана откровенно усмехнулась. Она встала, специально выставляя напоказ своё молодое обнаженное тело, и умышленно медленно стала одеваться. А одевшись так же медленно пошла к дверям.

— Оксаночка, — окликнула её Марго. — Ну, куда же вы? Я же сказала нам надо поговорить — всем троим.

Тихонова остановилась и с интересом посмотрела на Маргариту.

— Алексей, настало время выбора…

— Марго… — прошептал белый, как мел, Оскольский.

— Подожди, Алексей… у тебя есть два варианта — первый ты выбираешь Оксану, и вы оба уходите из клуба и спортивной школы. Второй — ты выбираешь семью…

— Ты, снова меня простишь?

— Я дам тебе последний шанс…

- Марго… — Алексей взял её за плечи. — Ты ведь давно могла послать меня ко всем чертям собачьим… но ты прощала все мои романы на стороне… Почему ты это делаешь… зачем? Я неверный муж, плохой отец…

Маргарита сбросила с плеч его руки и, смотря прямо в глаза, тихо сказала:

— Я тебя любила… — она вздохнула, сдерживая слёзы. — Да что там… я и сейчас люблю…

Алексей долго ходил по комнате, а женщины молча, ждали, наблюдая за ним. Наконец он остановился напротив жены, прижал её к себе и тут же отстранился.

— Прости… за всё… за боль… за унижения… прости за всё. Марго я к тебе не вернусь! Ты будешь делать вид, что всё простила, но где-то глубоко в душе это боль и грязь останется. Они уже давно стоят между нами, — он замолчал, потом повернулся к Тихоновой. — Прости и ты — Оксана. Я знал с самого начала, что у нас с тобой ничего не получиться… Я больше не буду тебя тренировать… всё кончено.

Молчавшая до этого Оксана, подошла к Алексею вплотную и, глядя в его чёрные глаза, спросила:

— Скажи, Оскольский, а ты вообще любил меня или это было … самоутверждение стареющего мужика?

Он дёрнулся как от пощёчины, отвел глаза и ответил:

— Сначала… любил, а потом… потом честно говоря не знаю, — Алексей сел в кресло, провёл по седым волосам рукой. — Я знаю одно — работа — это смысл моей жизни. А если я останусь с тобой я потеряю её и сделаю Марго больно.

— Значит её тебе жалко? А как же я? Мне тоже больно! — Оксана не могла переварить, что бросают её, а не она.

— Оксаночка, пойми…

— Нет! Не хочу! Не буду! — девушка замотала головой. — Не говори больше ничего!

Девушка стояла посередине комнаты не в силах пошевелится. Впервые она не знала, как поступить, как себя дальше вести. Марго же наоборот поняла, что ничего не изменить и придётся принять решение мужа.

— Наверное… ты прав, — Маргарита развернула и направилась к дверям, но на пороге вдруг остановилась. — Оксана, ты ещё молодая и склонна делать ошибки, но всё же… я хочу преподать тебе урок… Ты уйдёшь из спорта, как спортсменка. И поверь мне, я сделаю всё, чтобы тебя не взял не один тренер. Тебя не допустят не до одних соревнований, но я ценю твой опыт и поэтому предлагаю тебе тренерскую работу.

— Сумасшедший дом! — она захохотала, потом замолчала, посмотрела сначала на Маргариту, потом на Оскольского и выбежала из номера, громко хлопнув дверью.

— Лёша, больше прощать, терпеть, помогать и спасать тебя, я не стану. Отныне за все свои промахи ты будешь отвечать сам!

Марго открыла дверь и вышла из комнаты. Ей больше нечего было обсуждать с бывшим мужем. Она шла по коридору гостиницы, за ремень волоча по полу коричневую сумку. Женщина не соображала куда идёт, зачем. Мир для неё рухнул.

Все органы восприятия как будто бы отключились. Она ничего не видела, не слышала, не чувствовала. Всё умерло, оставив только пустоту.

— Маргарита? — около дверей третьего номера стояла Ильина.

Оскольская остановилась по инерции, не реагируя на Алину.

— Марго… — Ильина потрясла её за плечи, но женщина ничего не сказала, только отрицательно помотала головой, сдерживая слёзы. — Марго, что случилось?

— От меня ушёл Оскольский…

— Так… ну-ка пойдём ко мне в номер, — Алина затянула Маргариту в свою комнату.

Она усадила её в кресло, засуетилась, что-то выискивая в своей сумке.

— Где же эти чёртовы таблетки.

— Вино…

— Что? — Алина вопросительно посмотрела на Марго.

— У меня в сумке есть бутылка красного вина.

Ильина достала вино, налила в гранёный стакан и подала Оскольской. Выпив, Маргарита заплакала, а потом выговорилась и вскоре совсем успокоилась.

— Ты всё сделала правильно, — сказала Алина, по-матерински обняв ее. — Оскольского нужно было выставить ещё раньше… ты уж прости, но он у тебя козел ещё тот! Сколько он тебе врал, выкручивался? А сколько ты его прикрывала от начальства, заминала скандалы? А прощала?

— Ты знала о Тихоновой?

— Да… все знали…

— Правильно… все знали… только я как дура ничего не видела… Не хотела… видеть… Как мне теперь жить? Я не представляю… Что делать дальше? Начать всё сначала? Поздно уже… старая я начинать жизнь…сначала

— Почему же поздно? Самое то! Карьеру ты построила, теперь ты директор школы…

— Откуда ты знаешь? Приказ подписали только вчера…

— Птичка на хвосте принесла… — отмахнулась Алина. — Сын взрослый. Теперь самое время заняться личной жизнью.

— Возможно, ты и права, — вздохнула Марго, вытирая платком слёзы. — Только смогу ли?

***

Влетев к себе в номер, Ольга, продолжала хохотать. Она хохотала долго, взахлёб, чем сильно напугала Валентину. На шум прибежала из соседнего номера заспанная Олеся.

— Что с ней?

— Не знаю… — ответила Снежко, пожав плечами.

— Кажется у неё истерика, — пробормотала Олеська и несколько раз ударила Оксану по щеке рукой.

Звонкая пощёчина в момент привела девушку в чувство. Похлопав глазами, она уставилась на подруг и вдруг зарыдала, сползла с кровати на пол.

Но вдруг, в секунду изменилась. Лицо её сделалось жестоким, пугающим, глаза сощурились. Оксана сильно сжала кулаки и прошипела пугающим голосом:

— Ха! Марго думает, что поставила крест на моей спортивной карьере! Преподаст она мне урок! Пускай так думает… а я поставлю крест на её жизни, я сама преподам ей урок… Она и Оскольский ответят за всё! — Тихонова снова захохотала.

— Ты, чё дура? — Олеся схватила со стола оставленный стакан с водой и плеснула его ей в лицо.

Оксана замерла, замолчала на мгновение, а потом заговорила вновь, продолжая угрожать и прибывая всё в том же состоянии истерики:

— Разве вы не понимаете, они решили меня всего! Я должна отомстить! Я заберу у них… сына! Я настрою его против них!

— Ты, точно сошла с ума! — Олеся покрутила пальцем у виска.

— Окси, ты сама виновата, — Валентина присела на корточки перед ней. — Зачем легла под Оскольского. Теперь тебе будет тяжело. Марго назначали директором школы…

— Плевать! — равнодушным голосом ответила Тихонова. — Я влюблю в себя Андрея, и он жениться на мне!

— Хватит нести бред! Андрей на тебя даже не посмотрит! — ухмыльнулась Валентина. — Соглашайся на то, что предложила Марго, а то останешься у разбитого корыта!

— Ну, это мы ещё посмотрим! Это, вы, скоро останетесь у разбитых корыт, если не перестанете перебирать мужиками. Дуры вы девки! — язвительно бросила Оксана. Она встала и подошла к своей сумке с вещами. — Когда Андрей приходит из армии?

— Через месяц… Оксана, не порти ему жизнь! Андрей ни в чём не виноват!

— Виноваты его родители, — вынесла приговор Тихонова, закрывая молнию сумки…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Четыре попытки и одна победа.

Глава первая. Поражение

Наши дни. Кировский район 05:00

Данила Раер привык всегда чутко прислушиваться к собственным ощущениям, привык доверять им. Так не раз он спасал себе жизнь, оказавшись один на один с дикой природой. Ему хотелось ещё раз пройти участок за мостом. Да и Валентина всё твердила про этот отрезок. Хоть они его и обошли уже два раза, она всё равно настойчиво требовала:

— Надо вернуться туда!

— Хорошо, — согласился Дан. — Я снова обойду его. Но вы идёте на базу.

Он вернулся за мост. Через час мобильник отключился и больше не включался, как бы парень его тряс, не перекладывал батарею. Фонарь, прицепленный к поясу, уже давно не горел. И ко всему прочему дождь усилился, а ветер так пронизывал и сбивал, что Данила еле удерживался на ногах.

Раер повернул обратно, пробираясь по тропинке практически в слепую. Но стоило только ему перейти мост, как телефон так же внезапно включился, как и выключился. Потом снова выключился и через несколько минут опять включился.

Даниле с трудом далось решение вернуться на базу. Другого варианта он в данной ситуации не видел. Оставалось надеяться, что мальчик смог найти укрытие, чтобы переждать ночь…

Насквозь промокший и сильно замерзший Дан вошёл в холл коттеджа. Первое что он увидел главного судью соревнований спящего на диване. Не далеко от него у окна сидел и курил Быстров. Он ленивым движением встряхивал пепел в блюдце и хмуро обозревал ночной пейзаж. Ещё один незнакомый МЧСник развалившись на другом диване, пил кофе с одноразового стаканчика.

Никто из них даже не посмотрел на вошедшего парня. В глазах Данилы мелькнула растерянность, которая, впрочем, очень быстро переросла в гнев. Его взяла такая злость — ребёнок замерзает в лесу в полном одиночестве, в темноте и под дождём, а они тут отдыхают, кофе попивают!

— Пять утра. Почему вертолёты не облетают территорию? Почему ваши люди не продолжают поиски?

— Слишком много — почему… — тонкие губы МЧСника сложились в усмешку.

— Нет команды, — спокойно ответил Быстров, он так и не обернулся, продолжал курить.

— А если смысл? — снова подал голос МЧСник. Он зевнул, потягиваясь. — Паренёк всё равно уже мёртв.

— Ах, ты, козёл! — Раер подскочил к мужчине и схватил его за воротник. — Сейчас ты у меня будешь мёртв. — Он занёс кулак, чтобы ударить.

Неизвестно чем бы всё закончилось, если бы в холл не вошёл Оскольский. Он не спал, ждал возвращения Данилы. Увидев в окно ученика, Алексей сразу же вышел из своего номера. Он слышал весь разговор.

— Отпусти, Дан, — Оскольский положил свою руку на плечо парня. — Не стоит пачкаться об эту мразь!

Сжимая челюсти, скрипя ими от злости, Раер смотрел в глаза противника целую минуту, пока тишину нарушил храп судьи.

— Отпусти! — снова повторил Оскольский.

Взяв свои эмоции под контроль, Дан разжал пальцы.

МЧСник зашатался, заваливаясь на диван, но тут совершенно неожиданно Алексей перехватил подлеца и кулаком заехал ему в лицо.

— А мне можно… — Оскольский потёр кисти ладонью и с ненавистью взглянул на помощника Быстрова. Удар был сильный. Губа распухла моментом, из носа потекла кровь. — Мразь! — тихо добавил он.

- Ты не понимаешь на кого поднял руку… Ты… ты… за это ещё ответишь, — прошипел МЧСник, доставая дрожащими руками платок.

— Отвечу, — ухмыльнулся Алексей, направляясь за вышедшим на улицу Данилой.

— Сволочь… гад… — продолжал шипеть МЧСник, зажимая носовым платком нос. — Ты только посмотри, Василичь, что этот козёл сделал. Ты всё подтвердишь… я посажу…

— Гнида ты, Перов, — ровным голосом произнёс Быстров, его лицо оставалось непроницаемым. Он затушил окурок и тут же вытащил новую сигарету из пачки. — Я ничего не видел…

Данила стоял, у дверей коттеджа, на улице. Он, наконец, полностью совладал с нервами, и теперь напряжённо всматривался в темноту, прислушиваясь. Продолжал моросить дождь, дул резкий ветер.

Скрипнула дверь. Кто-то вышел из коттеджа. Раер не обернулся, ему это и не нужно было. Он знал, кто стоит у него за спиной.

— Мне бы обратно…

— Нет, хватит. Тебе надо отдохнуть, — сказал Оскольский.

— Мне бы только фонарь…

— Нет, — отрезал Алексей. — Нет. Мы больше ничего не можем сделать, — пробормотал он досадливо. — Нам остаётся только ждать, пока не станет светло. Хотя я думаю, что уже поздно… время ушло…

— Значит, всё? Вы вот так вот сдаётесь?

— Именно… — эти слова давались Оскольскому с трудом. — Всё!

Раер долго молчал и хмурился. Алексей похлопал его по плечу.

— Дан, иди отдыхать, — он повернулся и пошёл к дверям дома.

— Когда-то, вы, уже так говорили, — тихо сказал Данила. — И, вы, ошиблись!

***

Прошлое

…Чем же привлекает к себе спорт? Чем более не предсказуемы события, чем более не ясен конечный итог соревнований, тем интереснее за ним наблюдать. Спортивное ориентирование сам по себе вид спорта не опасный. Но из-за неожиданных событий, которые могут развернуться в лесу, привлекает к себе всё больше и больше людей, спортсменов. Оказавшись наедине с дикой природой, ты не знаешь, что в следующий момент она преподнесет. Так и получилось с Данилой Раером…

По давно сложившейся традиции в эстафете на соревнованиях по спортивному ориентированию международного уровня всегда побеждали её законодатели — команды Норвегии, Швеции, Финляндии. Поэтому и в Прибалтике, куда привёз Оскольский свою команду, российским спортсменам ничего не светило. Так считали все, но только не Дан. Именно он уговорил тренера заявить их команду на трёх этапную эстафету и одиночные соревнования.

Это были последние летние соревнования ребят. Весной следующего года Макса, Данилу и Антона забирали в армию.

Поначалу всё складывалось отлично. В индивидуальных соревнованиях на средней дистанции Раер занял первое место, Никитин третье, а Антон пятое. На длинной дистанции весь пьедестал принадлежал россиянам. У девушек тоже были призёры.

В эстафете первый этап бежал Антон Якорь. Его отставание от лидера составляло меньше минуты, и откидывал команду на третье место. Макс сумел отыграть немного и в итоге, когда он предавал эстафету Раеру, они были вторые, с отставанием в двадцать четыре секунды.

После десятого пункта Данила стал уходить вперёд от лидирующей группы и к девятнадцатому КП он выигрывал у преследователей более двадцать секунд. До финиша оставалось меньше полутора километров, когда траектория движения Раера на демонстрационном экране пошла резко в сторону, потом замерла и медленно двинулась в правильном направлении.

Смотря на экран, Оскольский решил, что Данила сделал ошибку и пытается её исправить. Тем временем преследователи ушли вперёд, их линии движения чётко вырисовывались на мониторе телевизора. А Дан продолжал двигаться очень медленно.

Особую тревогу у него вызвала картина с камер, установленных на деревьях у КП. Данила шел по лесу прогулочным шагом, иногда поглядывая в карту. Оскольский не хотел верить, что его ученик после грубой ошибки сдался. Нет, это совсем не было похоже на Раера. Не в его характере сдаваться. Тут, что-то другое. Ну, что? Что случилось?

— У Дана что-то произошло… — Антон тоже беспокоился за друга.

— Он ещё медленнее движется, — Макс смотрел на красную стрелку, показывающую перемещение Раера.

— Ну, что там? — подбежала встревоженная Олеся. — Что с Даном?

К финишу уже приближались другие команды, они финишировали одна за другой — Швеция, Норвегия, Финляндия… а русской команды среди них не было…

— Он не может дышать… — пробормотал Оскольский, сосредоточенно смотря на монитор, передающий изображение с КП. — Срочно врачей на дистанцию, — крикнул он судьям…

…Дан отметился на двадцать втором пункте и двинулся в сторону следующего. Он бежал воодушевленный победой, понимая, что, отрыв от него очень большой. Теперь ни что ему не помешает выиграть эстафету. Заветная мечта сбудется. Он не заметил, как оказался в гуще пчелиного роя. Не успел опомниться, как одна из пчёл залетела к нему в рот и ужалила в горло. Пульс парня в этот момент был в районе ста восьмидесяти ста девяносто ударов. А до финиша оставалось совсем немного.

Данила не мог подвести команду и поэтому заставлял себя бежать вперёд. Но читать правильно карту не получалось, и он сделал ошибку — двинувшись не в том направлении. Ещё через минуту Дан стал задыхаться, воздуха не хватало. Быстро развивалась аллергическая реакция — приступ астмы. Лёгкие работали на тридцать процентов. Раер понимал, что должен остановиться, его состояние опасно. Нужно былой как-то подать сигнал, успеть пока он ещё мог. И тогда парень, двинулся к ближайшему пункту, чтобы через камеры попросить вызвать врачей…

Когда Раер еле передвигаясь, появился на поляне, к нему сразу подъехал автомобиль медпомощи, подбежал Оскольский и ребята…

Уже к вечеру, находясь в больнице, Данила пришёл в норму, но у него оставалось чувство разочарования. И это чувство ещё долго и постоянно будет его преследовать…

***

В день закрытия соревнований команда «Легенда» в полном составе собралась в одном из номеров гостиницы.

Дан итак был в плохом настроении после поражения в эстафете. А тут ещё к ним в номер Олеська притащила своего норвежца. Зачем? Неужели она не догадывается, что делает ему своим этим поступком ещё больнее?

Все присутствующие ребята знали о чувствах Раера к Олесе. Только, похоже, одна Филатова о них не догадывалась. Складывалось впечатление, что она живёт в другом измерении, ничего не замечает.

«Отлично. Он будет делать вид, что его это совсем не касается, будет претворяться, скрывать свои истинные чувства, и пускай Олеська смотрит в тёмные глаза норвежца, пускай он её обнимает и что-то шепчет по — английски.» — решил Данила.

Парни в солидарность с Даном были настроены против ничего не подозревающего норвежца. Компания сплотилась вокруг Раера, игнорируя Филатову и её гостя.

Хальвар и Олеська сидели на кровати в обнимку, норвежец целовал руки девушки, сжимая их в своих ладонях.

— Ручки целует, гад заботливый, — презрительно буркнул Макс, наблюдая за парочкой. — Что-то я особой любви у них не вижу.

— Да, плюнь ты на неё, — посоветовал Антон. — Посмотри вокруг, сколько баб красивых. Тебе только надо пальчиком поманить… Тебя же все девчонки любят!

— Не все, как видишь, — поморщился Данила.

Раер опять покосился в сторону Олеси и норвежца. Если он не избавиться в ближайшее время от непривычных душевных болей, тоски и пустоты, то просто сойдёт с ума. Его с каждым днём всё сильнее угнетало осознание, что любимая девушка видит в нём только друга, товарища по команде.

— Ребята, давайте не будем… — тоскливо попросил Данила. — Мне никто не нужен кроме Олеськи.

— Посмотри, как на тебя смотрит Маша, — продолжал гнуть свою палку Антон.

— Петрова? Она же дура…

— Зато красивая. Ноги от ушей. Тебе же с ней не в «Что? Где? Когда?» играть, — язвительно усмехнулся Макс…

Олеся смотрела в чёрные глаза любимого и страдала от безнадёжности ситуации. Она делала вид, что увлечённо слушает рассказы Хальвара о Норвегии, а сама думала о предстоящем расставании.

Улучив момент Хальвар, целовал её. Но что-то было в этих поцелуях не так. Олеська не чувствовала влечения, страсти о которых читала в книжках.

— Переезжай ко мне, — словно, как собой разумеющие предложил парень. — Будешь выступать за сборную Норвегии. У нас условия лучше…

Олеся лишилась дара речи, растерялась, не зная, что сказать. «А может это вариант?» — мелькнула у неё мысль и тут же она представила, что придётся жить в чужой стране, далеко от близких ей людей. А готова она к этому?

— Я подумаю, — уклончиво ответила девушка.

Хальвар согласно кивнул и снова поцеловал её. И опять Олеся никак не могла понять свои ощущения. Она почувствовала на себе чей-то тяжёлый взгляд. Медленно открыла веки и встретилась глазами с Даном.

Он смотрел на неё как-то озлоблено. И что-то в сердце Олеськи ёкнуло.

— Дура, — выдохнул Раер с тихим бешенством, одними губами…

Почувствовав напряжение Олеси, Хальвар оторвался от её губ и отстранился. А ещё через минуту у него зазвонил мобильник, и он ушёл на вечернее собрание своей команды, чмокнув девушку в щеку.

Очень часто у Филатовой возникало ощущение, что за спиной постоянно происходит что-то, что касается непосредственно её и молодых людей, с которыми она встречалась, какие-то события, о которых она не знает.

Вот и сейчас ребята вили себя странно — они весь вечер игнорировали Хальва и её, как будто договорились об этом между собой. Они не пытались вовлечь ни норвежца, ни саму Олеську в разговор. Словно их здесь не было. Но как только он вышел из номера обстановка в комнате сразу изменилась.

— Что ты делаешь? — прошипела ей в ухо Валентина

— А что я делаю?

— Ты, зачем норвежца сюда притащила? Не видишь, что ли ребята его не переваривают?

— Он же не виноват, что наша команда проиграла…

— Дело не в проигрыше… — Валентина, в изнеможении от тупизны подруги, закатила глаза.

— А в чём тогда?

— Зачем тебе понадобился этот иностранец? Своих парней не хватает?

— Сердцу не прикажешь, — Олеська театрально прижала руки к груди, изображая боль. — Ему всё равно — иностранец, любимый человек или нет.

— Ага, ещё скажи, что ты любишь Хальвара…

— Люблю…

— А Данила?

— Причём здесь Раер?

— Он тебя любит!

Олеся, молча, вытаращилась на подругу.

— Во, даёт! Не видит, что у неё под носом происходит. Ты, что слепая? Сколько раз он тебя после приступов из леса вытаскивал? А в больницах сидел у кровати… с ложечки бульоном отпаивал? Да он же за тобой ходит как тень. Что думаешь просто так?

— Дан очень хороший друг…

— Друг? — Валентина громко засмеялась.

— Всё! Не хочу больше слушать этот бред!

Олеся резко встала с кровати и стремительно пошла к дверям, чтобы уйти в свой номер, и там скрыться подальше от шумной компании …

Олеська и не подозревала, какие мысли бродят в этот момент в голове у Данилы. Она не видела, как он сначала в спину её проводил хмурым взглядом, потом встал с кресла и направился следом.

Она, вздрогнула, увидев его на пороге своего номера. Не готова была Олеся к этой встречи, особенно после слов Валентины, ведь и в комнату она бежала, чтобы переварить услышанное, подальше от взгляда Дана. Девушка взяла себя в руки, и, изобразив на лице фальшивую улыбку, спросила:

— Ты, что хотел?

— Поговорить…

— Знаешь, я так устала… давай завтра, — зевая пробормотала Олеська, и тут же попыталась закрыть дверь, но Данила ловко просунул ногу в дверной проём.

Не дав ей, опомнится, он толкнул дверь и вошёл в номер. Девушка отскочила в сторону, уперевшись спиной в стенку. Дан подошёл к ней вплотную.

— Данила… — это всё что смогла из себя выдавить Олеся.

«Какая она красивая», — подумал Раер. Так хотелось к ней прикоснуться, возбудить ответное желание. Заставить ответить на чувства. Так нельзя, нельзя заставить любить себя, нельзя врываться к любимой девушки в номер, нельзя целовать её против воли, но Данила не мог себя заставить уйти. Перед глазами стояла ещё недавняя картинка — Олеся в объятиях норвежца. Дан ощутил новый укол ревности и новую боль. И от этого захотелось ещё больше прижать её к себе и поцеловать. Поставить отметку, объявляющую всем, что Олеся Филатова принадлежит только ему, она его девушка, его женщина.

Олеська видела, как поменялся его взгляд, он вдруг сделался напряжённым и злым. Данила наклонился к ней, грубо схватил за волосы и его губы коснулись её губ, вбирая их в себя, сминая, приоткрывая. Что-то полыхнуло между ними, как разряд электрического тока, пронизывая Олесю, с ног до головы. Поцелуй из лёгкого, исследующего касания превратился в настоящий, глубокий, требовательный, шокирующий.

Голова кружилась, сердце бешено стучало…

Рука Данилы потянулась к выключателю, вторая скользнула под Олескину футболку, касаясь обнажённой тёплой кожи…

Тишину разорвал громкий звук пощёчины. Дан с неохотой разомкнул губы. Олеся отпрянула от него. У обоих возникло ощущения какой-то потери, холода, пустоты.

— Ты что?! — Олеська нажала на включатель. — Совсем свихнулся?

В комнате вспыхнул свет. Данила прижался к стене, часто-часто дыша, потирая красную щеку. От этих движений синяя футболка туго обтягивала крепкую мускулистую грудь парня. Хальвар изрядно проигрывал рядом с ним.

Раер выглядел настоящим атлетом, в то время как Хальвар на его фоне казался маленьким и сухощавым. Отметив всё это, Филатова ещё больше стушевалась.

— … Повторим… — предложил Дан и тут же потянулся снова к ней.

— Дурак! — девушка, стукнула его по рукам.

— Ещё скажи, что тебе не понравилось? — во взгляде Данила мелькнула встревоженность и беспокойство, но увидев, как Олеська покраснела, в его глазах появились смешинки. — Понравилось! -

— Самоуверенный дурак! Уходи! — Филатова открыла дверь, скрестила руки на груди и отвернулась.

Данила двинулся к дверям. Проходя мимо Олеси, вдруг остановился. Протянул руку и провёл пальцев по её распухшим губам. Его лицо было слишком близко. И это пугало девушку, нервировало. Она даже дышать перестала на какое-то мгновенье. Попыталась отодвинуться — не получилось. Рука Даньки легко придавила её к стене.

— Уходи!

— Ага, — усмехнулся Раер. — Только поцелую на прощанье!

Его ладони легли ей на плечи, а губы мягко коснулись её рта. Олескины губы сами, помимо её воли, раскрылись навстречу. Руки обхватили крепкую шею парня. Всё, пропала…

Поцелуй становился всё глубже. Данькины губы всё требовательнее. Воздуха уже не хватало обоим. Они тяжело дышали не в силах оторваться друг от друга. Началось какое-то безумие…

Данила первый оторвался от Олеси. Разжал её руки. В его лице проглядывалось волнение. Он смотрел Олеськи в глаза, словно ища в них что-то. Потом наклонился к ней, но тут же отстранился, сжал кулаки, и быстро вышел из номера.

Олеська закрыла дверь, её била мелкая дрожь от незнакомых чувств, вызванных Данькиными губами. Она была напугана произошедшим, ей нужно было всё срочно понять и обдумать. Слишком уж всё было сложно и не понятно: переплетение противоречивых эмоций, разум отказывался принимать тот факт, что Дан больше не лучший друг и никогда им не будет, а сердце билось сильно от воспоминания о поцелуях и по телу бежали мурашки.

Филатова доплелась до кровати, опустилась на нее, и тут же разревелась. Она ревела долго. Затихала на время, успокаиваясь, и вдруг опять начинала реветь. Когда слёзы иссякли, Олеська заснула…

Глава вторая. Несчастный случай

Наши дни. Кировский район 07:00

Сырой, морозный воздух висел над болотом…

…Некоторое время Макс ещё пытался упираться локтями в рыхлую грязь болота. Он уже до пояса ушёл под неё и продолжал погружаться. Вылезти не получалось, трясина засасывала всё больше. Силы стремительно уходили. Осталось только упрямство и жажда жизни.

Максим вдруг обозлился на собственные руки, которые отказывались двигаться, на своё бессилие, на себя самого. Дёрнулся, толкаясь вперёд, насколько позволяли оставшиеся силы, и, наконец, дотянулся до протянутой толстой ветки. Ухватился. Дальше действовал Данила.

— Готов? Тащу… — крикнул он и потянул.

Всей тяжестью, налегая на ветку, Никитин с трудом вытянулся на несколько сантиметров из засасывающей холодной топи. Мокрые грязные штаны липли к телу. Каждый новый толчок давался с напряжением…

…на четвереньках, тяжело дыша, он выполз на твёрдую землю, развёл руки в стороны и опустился на живот, уткнувшись в кашу грязи. Дан стоял над ним. Хорошо, что в этот момент он не видел лица Макса, а то бы прочитал на нём всё, что думал Никитин о нём и о той глупой ситуации, в которую только что из-за его упрямства они попали.

До сих пор Макс во всём соглашался с другом, поскольку так же считал важным, выйти на новые поиски мальчика, не дожидаясь всех остальных — МЧС, Оскольского, ребят из команды. Сейчас он уже сомневался в правильности этого решения.

Да, Раер всегда был рискованным человеком, и Максим это прекрасно знал. Но тогда почему он постоянно шёл за другом? К полоумным идиотам не относился, отдавал себе каждый раз отчёт в том, на какой риск собираются пойти. На первый взгляд от всех затей друга несло безумием, но когда Дан расписывал, рассказывал, как он всё видит, задачи казались вполне даже выполнимыми…

Максим перевернулся на спину и замер. Он смотрел в небо. Оно было низким, начиналось от самых корневищ деревьев и не заканчивалось, уходя куда-то в бесконечность. Такой глубины и прозрачности Никитин не видел давно. Казалось, протяни руку и можешь ощутить его холодность и бескрайность. Как тогда, несколько лет назад.

В лесу было тихо. Какая-то гнетущая тишина. Не ветра, не птиц. Это был сладостный и в тоже время страшный миг. Макс не шевелился, замер, боясь вдруг нахлынувших воспоминаний. Он не мог объяснить себе, в чём же скрыт его страх. В тишине? Боли? В прошлом?

— Ты как? — спросил Раер, прервав мысли друга.

— Терпимо… А помнишь на похоронах Антохи было точно такое же небо?

Данила тоже задумался, поднял глаза к небу.

— Если бы можно было всё начать с начала, и изменить жизнь, я бы изменил всего лишь один день… день — когда погиб Антон…

Раер закрыл глаза, погружаясь в воспоминания…

***

Прошлое

Дан искренне делал вид, что первый Чемпионат мира для него ничем не отличался от любых других соревнований. Не получилось взять медаль в эстафете — ничего страшного. И ведь никто из окружающих его людей не понимал — то ли действительно он так считал, то ли у него была такая форма самозащиты. Мол, в следующий раз золото будет наше.

Лишь очень близкие друзья видели, как он переживает каждое поражение, каждый проигрыш. И только огромная сила воли, и желание во чтобы то не стало победить, не позволило проигрышам на Чемпионатах стать крахом всей его спортивной карьеры. Рано или поздно раны затягиваются, боль притупляется. Но это только так кажется со стороны. На самом же деле всё гораздо сложнее.

Тогда, пред вторым Данькиным Чемпионатом мира, всё складывалось против. За год до этого были приняты нововведения в систему отбора в сборную России. Чтобы им соответствовать ребятам, после службы в армии, пришлось пахать вдвойне. Нужно было показать результаты в трёх соревнованиях. Набрать максимальное количество очков, только так они попадали в команду.

Всё это реально, когда у тебя целый год впереди, а не три месяца и трое последних соревнований. Но Данила сумел убедить ребят, что им под силу пройти отбор. И они два из трёх прошли. Оставалось два месяца до Чемпионата, и последние отборочные Всероссийские соревнования по спортивному ориентированию на лыжах в Северодвинске. И тут судьба преподнесла новое испытание. Тяжёлая трагедия пошатнула всю команду «Легенда», нелепая гибель Антона стала неожиданностью для всех.

Смерть неизбежно приходит к любому человеку, только никто не знает, не может предсказать, когда её надо ждать…

За два дня до Северодвинска.

Перед отъездом в Северодвинск ребята решили отдохнуть, расслабиться. Сначала сходили в кино, потом завалились всей компанией к Антону домой. Родители его были в какой-то важной командировке, поэтому молодёжи никто не мешал.

Валентина изначально идти не хотела, находиться в одной компании с Антоном и Максом было опасно. Слишком сложные и непонятные складывались у неё отношения с ними. Девушка продолжала метаться между друзьями. Она сходила с ума от лжи, которую порождали её тайные встречи с Никитиным, и эта ложь множилась с каждым днём.

Признаться, во всём Антону и сказать «прости, давай расстанемся, я тебя не люблю», — не поворачивался язык. Да и это было не правдой. Валя любила Антона не меньше чем Максима. У девушки не хватало духу сделать выбор. Она совсем запуталась. Не готова оказалась к тому, что творилось в её сердце. Нервы были на пределе и не только у неё…

Весь вечер Валя сидела в напряжении ждала подвоха со стороны Максима. Она улыбалась ребятам, изображала веселье, но при первом же удобном случае сбегала то на кухню, то на площадку, то в комнату, отдышаться, успокоиться…

Видя Валькино напряжение, Антон обнял её, поцеловал в губы.

— Ребята у меня есть тост, — вдруг сказал Максим. Он поднялся с дивана, держа в руке фужер с соком. — Выпьем за мою большую любовь! — при этих словах парень пристально посмотрел на Валентину и опрокинул в себя содержимое фужера.

Слишком красноречив был его взгляд. Повисло неловкое молчание, ребята смотрели то на Антона, то на Макса. Якорь помрачнел, поднялся. Он сильно сжал пальцами фужер с минеральной водой, громко звякнуло стекло. На пол, стол, тарелку посыпались осколки. С ладоней парня потекла вода и кровь.

Все повыскакивали с мест. Антон скинул остатки стекла, отодвинул стол и пошёл в коридор. Проходя мимо Макса, он грубо толкнул его плечом.

— Пошли, поговорим…

Они вышли на лестничную площадку. Антон тут же прислонился спиной к стене. Скрестил руки на груди.

— Ну? Я слушаю.

— А в чём дело?

— Пора точки расставлять… Ты, Макс, вот что… ты на Вальку прекрати так смотреть. Хоть ты мне и друг, но морду я тебе набью. И прежде чем что-то ляпать, десять раз подумай.

— Тебе показалось… Я твою Вальку на дух не переношу…

— Зачем врёшь? — взорвался Антон и схватил Никитина за грудки и встряхнул. — Я же знаю она тебе нравиться!

— Нравиться, — помедлив, признался Макс.

— Забудь о ней! — голос парня звучал напряжённо.

— Убери руки, мудак! — Никитин попытался локтём сбить захват рук Якоря.

— Ты, меня понял?

— Не думал никогда, что между нашей дружбой встанет баба!

Антон ударил его в живот и отпустил. Максим тяжело дыша, согнулся.

— Да пошёл ты… — огрызнулся Никитин, выпрямился и пошёл вниз по ступенькам.

— Иди, иди… — крикнул ему в след Антон, обматывая порезанную руку носовым платком.

Макс вышел из подъезда и пошёл, куда ноги понесли. Без куртки, шапки, в запачканной кровью белой рубашке и джинсах. На улице падал густой снег. Мелкий, липкий. И ветер, пронизывающий дул. А Максим почему-то не чувствовал холода…

… Валентина вошла в маленькую комнату, выключила свет, легла на диван и закрыла глаза. Мысли вяло текли, возвращаясь к ЧП нынешнего вечера. С площадки в квартиру Антон вернулся один, злой и не разговорчивый. Он игнорировал Валю, не отвечал на её вопросы, а потом и вовсе схватил куртку и убежал куда-то…

Уже засыпая, сквозь сон девушка услышала звонок в дверь, звук отпираемого замка, тихие голоса в прихожей. Наверное, Антон вернулся. Проветрился. Зайдёт в комнату или нет?

Голоса удалились в сторону, мимо комнаты, но тут же опять послышались чьи-то тихие шаги. Дверь скрипнув, приотворилась.

Валентна открыла глаза, щурясь на яркий свет, бивший из прихожей. В проёме стоял Максим. Не спрашивая разрешения войти, он проскользнул в комнату, захлопнув плотно дверь, сел на краешек дивана.

— Спишь?

— Нет… — Валентина занервничала. В любой момент в комнату могли зайти, а они здесь вдвоём, в темноте. Девушка села.

— Ты на меня сердишься?

— Да… Зачем ты провоцируешь Антона?

Вместо ответа Максим крепко обнял её. Сбитая с толку Валентина не успела запротестовать.

— К чёрту всё…

Он резко запрокинул ей голову и поцеловал. И поплыло всё куда-то. Они целовались долго, страстно. Вокруг ничего не осталось, мир исчез. У Вальки кружилась голова, не хватало воздуха, нечем было дышать. Сердце гулко стучало.

Максим отстранился ненадолго, делая глубокий вдох. Голова Вали начала яснеть. Тело требовало продолжения. Только совесть протестовала, возвращая Валентину на грешную землю.

Совесть не позволила девушке второй раз потерять голову, когда Макс опять начал её целовать, заваливая на диван. Филатова ладонью накрыла его губы.

— Стоп! Так нельзя. Мы не должны этого делать…

— Почему? Ты меня не любишь? — хрипло спросил он. — Ну, что ты молчишь? — от спокойствия Макса не осталось и следа. Раздражение, которое она в нём вызвала своим отказом, медленно, но неуклонно трансформировалось в бешенство. — Скажи, я тебе совсем безразличен?

— Я не отрицаю, что меня тянет к тебе…очень… Я не знаю любовь это или нет… — Валя помедлила, а потом тихо добавила: — Максим, мне итак очень больно. Ты же сам всё понимаешь… Давай не будем всё усложнять и останемся просто друзьями?

— Струсила, да? — Макс смотрел на неё своими необыкновенными, потрясающе красивыми глазами.

— Да, — ответила она громко и глухо. — Не могу и не хочу причинять боль Антону.

— Хорошо я всё понял… Я уйду… после Чемпионата я уеду. Больше не буду стоять между вами. Только прошу тебя об одном… — он помолчал немного и, наконец, попросил еле слышно: — Поцелуй меня… поцелуй меня в последний раз…

Сердце Вали дрогнуло от жалости и любви. Она ощупью, руками нашла его голову и поцеловала. Тесно обнявшись, они касались лицами и руками, слыша дыхание друг друга.

Всё лицо Валентины было мокро от тихих, неслышных слёз.

— Я не могу так тебя отпустить… — он смотрел в её глаза и видел в них желание.

— Я тоже… — она закинула руки ему за шею, страстным движением прильнула к нему. — Ты мне нужен…

Макс снова припал к её губам, укладывая на диван. Её ладони скользнули по твёрдой мускулистой спине парня. Она чувствовала сквозь ткань рубашки жар, исходящий от его тела. Вале до безумия хотелось прикасаться к нему, ощущать под своими пальцами его горячую плоть.

Девушка закрыла глаза, спина выгнулась дугой, прижавшись теснее к телу Максима. А он продолжал целовать её снова и снова, словно был охвачен тем же безумием, что и она.

— Возьми меня… Один раз… — не отрывая своих пылающих губ от его рта, зашептала Валя отрывисто, тяжело дыша. — Я хочу этого…

Максим чувствовал, как между ними незримо проползает что-то тайное, слизкое, гадкое, холодное. Он знал, что делает большую ошибку, которая разделит их навсегда. Но всё равно жадно прижался к её губам…

…Макс пьянел от прикосновения к хрупким, тёплым плечам. Его рука скользнула вверх, под тонкую блузку, легла, накрывая горячий округлый холмик нежной груди.

— Я люблю тебя, — шептал он, целуя Валю. — Люблю…

Ему не следовало этого делать. Не следовало любить её, прикасаться к ней. Эта девушка действовала не него как наркотик. Она разрушала его жизнь, он решился из-за неё лучшего друга. Но Максим не мог иначе, он не мог отпустить Валю, не попробовав, не узнав, как это быть с ней, как это любить её…

Когда Макс вошёл в неё, из Валенной груди вырвался стон. Он всматривался в выражение её глаз, двигаясь, словно спеша куда-то, стремясь как можно быстрее познать, попробовать на вкус, на ощупь и уже никогда не забыть, впитать в себя запах её тела, оставить в памяти эти минуты кайфа. Никитин искал ответ на свой вопрос, и, наконец, найдя застонал, уплывая, уносясь навстречу тому, что звало, обещало счастье…

Он пришёл в себя первый. Резко поднялся, застегнул джинсы, наклонился к Вале:

— Прощай, — прошептал Макс, чмокнул её в лоб и вышел.

Валя едва успела надеть юбку и поправить блузку, как в комнату без стука ворвалась Олеся.

— Ты, с ума сошла? Вы чем тут занимались?

— Не твоё дело, — буркнула Валентина, и вдруг расплакалась. — Что я наделала…

— Хватить ныть, — Олеська плюхнулась рядом на диван. — Чего теперь слёзы лить. Дело сделано. Назад не повернуть.

— Я люблю Антона… — сказала Валя сдавленным шёпотом, прислонившись щекой к плечу подруги.

— Люби и дальше, — Олеся погладила её по голове. — А то, что тут произошло, забудь. Не было ничего.

— Смогу ли?

— Сможешь…

В этот вечер Антон сделал Валентине предложение, и она согласилась. День свадьбы назначали на двадцать пятое июня, она должна была состояться сразу после Чемпионата мира…

***

… Был дан старт.

Стартовая минута Антона была последней. Он взял карту, замер на несколько секунд, мысленно прокладывая путь…

На лыжной трассе в этот день тренировались спортсмены лыжных команд, они готовились к предстоящим соревнованиям по лыжной гонке.

Антон посмотрел на карту и свернул на другую лыжню, посчитав, что такой путь будет короче. Через две минуты он уже скатывался со спуска, а навстречу ему по ходу движения трассы с другой стороны мчался лыжник. Лыжня делала поворот, и поэтому обзор был затруднён. Ни Якорь, ни лыжник — Сергей Захаров друг друга не видели.

Они продолжали двигаться на встречу друг другу с большой скоростью. Всё произошло в одно мгновение, Захаров выскочил из-за поворота и протаранил Антона.

Безумная волна боли накатилась на Антона. Мир вокруг раскололся на части. В глазах потемнело. Не было возможности пошевелиться — прилив нестерпимой, разламывающей всё тело боли возвращались с каждой новой попыткой вдохнуть воздух. Якорь лежал на спине, на холодном снегу, с закрытыми глазами, запрокинув назад голову.

Лыжник не стал останавливаться, не обернулся, продолжил ехать по лыжне, ему было всё равно, имело значение только время, тикающее на секундомере тренера.

А на снегу без сознания лежал Антон. Только через двадцать минут его нашли проезжавшие мимо лыжницы…

Когда Якоря на «Буране» доставили на стадион, его сердце ещё билось, он был в сознание. Антон знал, что умирает, что минуты его сочтены. Свой приговор он читал на лицах врачей «скорой». Но, ещё лучше он знал по своим внутренним ощущениям — крутящая пустота, тошнота, холод… и адская боль. Антон хотел туда, где боли не бывает. Он раскрыл глаза как можно шире, стремясь запомнить лица окружающих его друзей.

— Антон, — закричал подбежавший к носилкам Максим. — Не смей умирать! Ты слышишь меня — не смей!

— Макс… прости меня… — Якорь закрыл глаза, не было сил держать открытыми, налитые свинцом веки. Холодный снег падал на лицо и тут же таял, оставляя влажный след.

Максим покачал головой.

— Нет… это я виноват!

— Антон… — Данила опустил голову, он не знал, что сказать, как объяснить, что он значит для него, что чувствует. — Мне будет тебя не хватать… Прощай друг…

— Дан, выше нос! У тебя всё получиться… — Якорь сжал руку друга. — Прощай…

— Антон, миленький, — зашептала рядом, заплаканная Валя. — Потерпи…

Якорь с трудом открыл глаза, повернул голову и посмотрел в последний раз на Валю. Его лицо чуть дрогнуло, он улыбнулся.

— Вот и всё. Жаль… что всё так глупо получилось… Не плачь Валюшка… у тебя всё будет хорошо, но уже без меня…

— Не говори, так… как будто прощаешься… ты поправишься, и мы поженимся, как и планировали …

— Нет… Ты же видишь… Я умираю…

Валентина хотела возразить, но Антон накрыл её руку своей холодной ладонью.

— Прощай… — его дыхание замедлилось, каждый вдох давался с трудом. Лучи солнца резали глаза, и он снова закрыл их, а потом опять открыл. Откуда-то издалека доносились голоса друзей.

— Антон, Антошенька, — шептала Валентина, склоняясь над парнем. — Ну, зачем же ты вот так…

Но Якорь смотрел мимо неё. Его глаза были устремлены куда-то вверх, в пустоту. Тело оставалось неподвижным.

Когда человек умирает, в его голове крутиться множество мыслей. За короткий миг вся жизнь пронеслась перед Антоном как панорамный снимок. На него вдруг налетел приступ паники, желания получить ещё один шанс и испытать те прекрасные моменты, которые могли бы у него быть. Но короткие секунды неумолимо текли, приближая к концу. Он, как и все живые боялся смерти, просто хотел жить. Страх разъедал его душу. Но Якорь понимал, что сейчас уходит из этого мира навсегда. внутри было пусто, ни боли, ни обиды — ничего.

Впереди появился свет, он убаюкивал и согревал, страх исчез, и Антону всё наконец-то стало ясно, он теперь отчётливо знал, что ждёт его впереди…

Валентина бросилась вслед за машиной, она пыталась её догнать. Девушка не осознавала смысла своих действий. Она просто бежала что было сил вслед за скорой. Оступившись, упала на колени в снег. Изо всех сил сжала кулаки и закрыла глаза. Рядом опустился Макс, он обнял Валю, прижав к своей груди…

Антон Якорь умер в машине «Скорой помощи» по дороге в больницу…

***

В первый день Чемпионата мира в Норвегии Дан выиграл короткую дистанцию. Это стало хорошим началом. Но всё складывалось слишком пугающе благополучно. Раер больше не верил в таки подарки судьбы.

В эстафетной команде произошли изменения. Погибшего Антона заменил Андрей Оскольский, он же и стартовал на первом этапе. Его эстафетный дебют вполне удался — Андрей финишировал четвёртым, проигрывая лидеру всего десять секунд.

Максим на втором этапе сначала отпустил лидера, затем медленно, но неумолимо начал сокращать разрыв. Всё шло по плану.

На финише лидирующую группу ждали участники заключительного этапа. Среди них были Данила Раер и Хальвар Каросен. Соперники периодически поглядывали друг на друга. Хальвар — с усмешкой, мимолётно. Дан озлобленно с ревностью. Олеся снова подливала масла в огонь — обняла Каросена, пожелав удачи, а на Раера даже не взглянула.

Дан на несколько секунд закрыл глаза.

«Победа!», — стал внушать он себе — «Только победа!».

В финишном коридоре Максиму удалось обойти норвежца и Дан ушёл на завершающий этап первым. У него был маленький запас времени, Хальвар практически дышал в спину. Они шли паровозом…

У каждого участника соревнований в футболку вшит GPRS приёмник с передатчиком, который передаёт по сети сотовой связи на финиш траекторию движения спортсмена. Всё это зрители видят на экране телевизора в виде карты с разноцветными кружочками.

Сборная команда России застыла у большого экрана, наблюдая в режиме онлайн за передвижениями спортсменов по лесу.

На третьем пункте ошибся Хальвар, это позволило Дану увеличить разрыв, но уже на пятом КП и Раер допустил ошибку. Вперёд вышел Каросен. Его отрыв вырос до полутора минут и держался до десятого пункта. Было пройдено больше половины дистанции. Ошибаться больше нельзя было, все лимиты на ошибки исчерпаны.

На большом телевизионном экране, который показывал ход борьбы, вдруг остановились кружочки, показывающие передвижения, сначала Хальвара, а затем и Дана. Потом и чеха — Иржи Новака, и шведа — Густафа Улофссона замерли там же.

— Что там?… Что там случилось? — спросила встревоженная Валентина.

— Может, нет сигнала? — Макс провёл по мокрым от пота волосам. — Или…

— Подожди! — перебил его Оскольский. — Через несколько секунд они выйдут из этого района и всё восстановиться.

— Почему тогда точка финна движется дальше? — от волнения Андрей потёр руки.

Все вновь уставились на монитор.

— Смотрите — точка Новака двинулась в сторону от трассы соревнований к дороге, — Олеся указала пальцем на круг чеха. — Я думаю там, что-то случилось… — девушка прижала руки к груди, лёгкая, едва заметная тень пробежала по её лицу. — Похоже… Новак бежит за помощью…

То, что Дан увидел, подбегая к одиннадцатому пункту, он будет помнить долго…

После десятого пункта Раер бежал вниз по склону, увеличивая скорость в метрах тридцати выше Хальвара. Вдруг норвежец закричал. Дан подумал, что парень подвернул ногу, потому что ещё стоял на ногах. Данила подбежал ближе и вздрогнул, увидев, что обломок ветки дерева торчит из ноги Каросена.

Норвежец закрыл глаза. Его лицо было мертвенно бледно.

В голове Раера промелькнул сценарий прошлогодней гонки и смерть Антона. Он скрипнул зубами и, дивясь собственному человеколюбию, наклонился к ноге Хальвара, чтобы осмотреть рану. Тут же подбежали Иржи Новак и Густаф Улоссон. Они тоже были шокированы увиденным.

Знаками Хальвар просил, чтобы соперники его оставили и продолжили гонку.

Данила видел, что Каросен до конца не понимает всю серьёзность ситуации. На самом деле она была критической. Кровотечение не останавливалось. Тогда ориентировщиками было решено извлечь ветку. Раер надеялся, что артерия не повреждена.

Ветка, диаметром около двух сантиметров, казалась бесконечной. Было ощущение, что она проткнула ногу насквозь. Спортсмены использовали GPRS модуль Дана, как компресс, а из футболки сделали жгут, чтобы остановить кровотечение. Затем чех побежал за помощью. Данила и Густаф отнесли Хальвара к дороге.

Как раз в этот момент, по чистой случайности, по лесу прогуливалась пожилая пара. Улофссон попросил у них телефон. Он попытался припомнить номер тренера, но не смог. Тоже произошло и с Даном. Спортсмены оказались в друрацкой ситуации, не один из них не мог вспомнить номера телефона кого-либо на финише. Наконец, Данила позвонил своему брату в Россию.

— Санька, привет! Это Дан… Я на чемпионате мира… бегу эстафету третий этап…

Данила кратко пересказал брату, что случилось.

— Позвони, пожалуйста, Оскольскому и скажи, что нам срочно нужна помощь…

Минуты тянулись долго. Хальвар несколько раз терял сознание. Через пятнадцать минут подъехал врач на велосипеде. Ещё через некоторое время вернулся Новак на машине с норвежским врачом.

— Спа…сибо! — чуть слышно, но убеждённо произнёс на ломаном русском Хальвар, когда его положили на носилки. — Дру… друг…

Дан лишь кивнул головой и пожал протянутую руку.

Теперь норвежец был в безопасности, и спортсмены решили закончить эстафету, пробежав вместе в тренировочном темпе её оставшуюся часть. Они финишировали в конце третьего десятка под громкие аплодисменты зрителей.

Первой к Даниле подбежала Олеся. Она быстро поцеловала его в губы и тут же отступила назад. Они пристально ещё какое-то время смотрели друг на друга и, казалось, не знали, что сказать.

Потом на Дана налетела толпа спортсменов, тренеров, болельщиков, репортёров. Все его целовали, бесконечно жали руки. Сам он только улыбался, кивал, но внутреннего участия в этом не принимал. Его занимало другое — он ощущал, что сейчас что-то очень важное произошло между ним и Олесей…

Судейская коллегия оказалась в сложной ситуации, судьи долго не могли решить, как поступить с результатами эстафеты. Если утвердить, значить получалось, что они игнорируют произошедшее. Аннулировать — игнорировать работу тех спортсменов, которые продолжали бороться, не зная о происшествии. После долгих споров, было решено утвердить результаты, как есть. Но победители были не рады своим наградам.

Президент международной федерации спортивного ориентирования на церемонии награждения выразил благодарность Данилу Раер, Густафу Улофссону и Иржи Новаку за показанный ими пример честной борьбы:

— Мы должны выразить признательность — это спортивный пример поведения, который характеризует ориентирования и наших спортсменов. Как президент Международной федерации ориентирования я выражаю свою признательность и сердечную благодарность. Даниил Раер, Густаф Улофссон и Иржи Новак — вы являетесь примером для всех нас! Я также рад сообщить, что в настоящий момент Хальвар Каросен чувствует себя хорошо.

Позже к Дану подошла корреспондент новостей, чтобы взять интервью:

— Как вы прокомментируете, то, что ваша команда второй раз подряд осталась в эстафете без наград?

— Наши медали увозят другие спортсмены, я переживу это. Да, мне гораздо больнее осознавать, что моя команда снова осталась без наград из-за меня. Но я не мог поступить иначе. Наверное, только оказавшись в такой ситуации и потеряв лучшего друга, понимаешь, что жизнь человека важнее кубков, медалей и спортивных титулов…

Глава третья. Ошибка

Наши дни. Кировский район 10:00

В десять, наконец, все поисковые группы собрались вместе, у моста.

Макс сел на сваленное дерево и сразу обмяк, его дыхание стало тяжёлым и частым. Он рукавом куртки отёр вспотевшее лицо и застыл неподвижно, уронив руки вдоль тела. Ему и до этого было плохо, но Никитин бодрился, скрываясь от Дана. Теперь же на притворство сил не осталось, да и не имело смысла.

— Я дальше идти не могу, — задыхаясь, сказал он. Голос его звучал хрипло.

— Ясно, — Раер хлопнул его по плечу. — До базы дойдёшь?

Макс согласно кивнул, закрыл глаза и глубоко вздохнул.

— Я пойду с ним, — Валентина села рядом с Максимом.

— Хорошо. Особо не спешите, если что выходите на дорогу, кто-нибудь подвезёт. Мы с Захаровым продолжим поиски, пойдём по тропе вверх.

Сергей не шелохнулся, продолжал стоять на месте, прислонившись к дереву.

— Давай всех подождём? — предложил он.

— Пошли, ждать некогда и нечего, — лицо Раера вдруг стало строгим, глаза жёсткими.

Захаров нехотя поднялся.

Данила повернулся и двинулся к мосту. Он шёл не оглядываясь, зная, что Сергей следует за ним.

Макс с сожалением смотрел им вслед. Как бы он хотел сейчас пойти с ними — с двумя лучшими друзьями. Он готов был последовать за Даном и Сергеем хоть на край земли. Как же всё изменилось… Максим думал, что способен держать в памяти плохое дольше, чем хорошее. Оказало, что нет. Разве мог он когда-нибудь подумать, что самый злейший враг станет близким другом? Что сможет простить Сергею Захарову смерть Антона?

Прошлое

Порою жизнь вытворяет такие выкрутасы, что произошедшие события кажутся нереальными, фантазией из книжки…

В смерти Антона не нашли виновных. Судебное дело в отношении погибшего было закрыто за несколько месяцев до Чемпионата мира в Финляндии. Следствие посчитало, что его смерть — казус, случайность, Якоря на этом участке не должно было быть. Он ехал по карте и свернул на другую лыжню, посчитав, что такой путь будет короче…

Ровно через год история повторилась, только теперь на месте Антона, оказался виновник прошлого происшествия — Сергей Захаров.

***

Старший тренер сборной команды сразу подметил в Сергее какие-то изменения. Испугавшись, что его отстранят от соревнований, Захаров очень неохотно поведал ему о своих проблемах с сердцем.

— Ну, что ж поработаем тогда над техникой. От неё многое зависит. Нагружать тебя не будем. Пару соревнований пропустишь, всё равно медики допуск не дадут.

Сбор перед соревнованиями проходил в Новоуральске и по стечению обстоятельств у ориентировщиков там же проходили соревнования.

Поначалу Сергей выполнял беспрекословно инструкции тренера, крупица за крупицей осваивая до мелочей все тонкости техники, кружа на лыжах по стадиону в спокойном темпе. Но уже на третий день Захарову это надоело. И он без разрешения вышел на трассу.

… всё казалось азартной игрой. Обыкновенный спуск со склона. Чего его так все бояться? Подумаешь, ветер сильный дует, снег идёт. Ни что не дрогнуло в сознание Захарова. Он подкатил к краю спуска и, не останавливаясь, полетел вниз.

Порыв ветра обдувал его с ног до головы. Парень, с презрением сквозь очки, смотрел на заметающую трасу снежную метель. Никакого страха. Скорость движения становилась всё больше, Сергей интенсивно отталкивался палками. Лыжник мчался вниз с устрашающей скоростью. Он был так увлечён, что не заметил ухаба на лыжне.

Всё произошло мгновенно. Левая лыжа наехала на ухаб, Сергея подбросило вверх. Палки полетели в стороны. Захаров инстинктивно выставил перед собой руки и пролетев несколько метров, приземлился на землю. Он, грудью бороздя рыхлый снег, прокатился вперёд и снова напоролся виском на другой ухаб. От удара потерял сознание…

…Макс посмотрел в карту и двинулся по лыжне к склону. Он использовал сваленное дерево как выход с КП на тропу. Дальше лыжня была прямо, она выводила к холму. Видимость отличная, хоть и шёл снег, это позволило Никитину быстро с ориентироваться. Оставалось съехать с крутого склона, и он оказывался у предпоследнего КП.

Он остановился на краю склона. Дорога была не ровной, местами с ухабами. Из-за поднявшегося ветра разглядеть, что там внизу дальше было невозможно и поэтому Максим осторожно начал спуск, строго по раскатанной лыжне.

Когда лыжи начинали нести его по снегу, он притормаживал. Ориентировщик еле успевал балансировать, уходя от вдруг внезапно появлявшихся препятствий — ухабов или веток, вынесенных ветром на дорогу. Холодные снежинки били по лицу, обжигая кожу.

Уже приближаясь к самому концу склона Макс, увидел лежащего человека. Он резко затормозил, у того места, где лежал Сергей, наклонился. Никитин сразу узнал Захарова. Ярость, перемешанная с болью, и вернувшегося горя, утраты, забурлила вызывая ненависть и чувство мести. Вот и настал час расплаты, можно пройти мимо и оставить Захарова умирать, как сделал он с Антоном. Ледяная рука сжала сердце, и внутренний голос произнёс: «Ты должен поступить как он. Он убил твоего лучшего друга».

Максим повернулся и поехал вперёд, но остановился. Нет, он не такой, не может поступить так. Никитин вернулся к раненому. Ориентировщик некоторое время оцепенело, глядел на лежащего в двух шагах от него Сергея, потом наклонился, снял перчатку, приложил к шее два пальца, прощупывая пульс. Он был слабый, но учащённый. Макс откинул свои палки в сторону, снял лыжи сначала с себя, потом с Захарова…

Согнувшись, придерживая рукой Сергея, висевшего у него на плече, Максим зашагал по трассе вперёд. Шёл он быстро, насколько позволяли силы. Одна неотвязная мысль владела его сознанием: «Каждая минута дорога»…

***

Следующий чемпионат состоялся в Финляндии. Дан решил, пускай будет золотая медаль одна, но она будет в эстафете, он просто обязан её завоевать. Но, судьба распорядилась по-другому — он завоевал две золотые медали — на средней и длинной дистанции. Наступил последний день соревнований. Последний вид — эстафета. Российская команда была заявлена на эстафету в том же составе и порядке, что и на предыдущем чемпионате.

Всю сборную России волновал один вопрос — смогут ли они, наконец, снять с себя проклятье эстафет? Трасса была очень сложная. Но вся команда, как и в прошлый раз, находилась в хорошей форме. Казалось, что им в этот раз ни что не помешает быть первыми.

На старте Данилу переполняли чувства. Получив карту, он сосредоточился на том, чтобы тщательно прочитать её. Тип местности был знаком и уверенный в себе Раер побежал вперёд. В спину ему из динамиков радио, комментатор говорил:

— А сейчас эстафету передали, возможно, главному фавориту этих гонок Даниле Раеру…

Дан понимал, что это ничего не значит, впереди контрольные пункт, которые не придут к нему сами по себе, а позади, дышат в спину соперники и один из них Каросен.

Пунктов было ровно восемнадцать. Добежав до первого КП, ориентировщик снова сконцентрировался на чтении карты…

После двенадцатого пункта Данила и Хальваре ушли вперёд. Раер хотел взять скоростью в сложных местах, там, где другие спортсмены побегут медленнее. Он должен как можно быстрее добежать до конца участка леса. Теперь минимальное время на чтение карты и полная скорость.

После шестнадцатого пункта он бежал на максимуме. Норвежец стал отставать ходом, всё больше и больше. Отрыв дошёл до тридцати метров.

Но вдруг Дана заклинило, и он в том же темпе побежал на болото. И это стало самой большой его ошибкой на этой дистанции. У Раера возникли некоторые трудности выделить хорошо видимые ориентиры. Перед ним оказалась тропинка, это стало неожиданно. Он оглянулся, не увидел нужное место, посмотрел в карту и двинулся в обратном направлении, но опять свернул не туда. Корсен же в это самое время, уверенно побежал по дороге вверх, подумав, что это рассев.

В этот момент на финише вся команда «Легенды» безмолвно застыла у монитора телевизора, не веря происшедшему.

…Сбитый с толку, Раер так и не увидел на карте семнадцатый пункт и побежал сразу на восемнадцатый. Что совершил новую ошибку, он понял слишком поздно, только оказавшись на арене, у финиша.

— Данила, ты пропустил семнадцатый пункт! — крикнул Макс. — У нас дисквал…

Это была самая большая неудача в его спортивной карьере. В третий раз, получая шанс на победу, он вновь его упустил. Если в первых двух эстафетах этому помешали нелепые случайности, то в этот раз это была целиком ошибка Данилы и он не искал ей оправдания.

Позже, давая интервью финским новостям, он сказал:

— Мне, нечего сказать. Я признаю — да я сделал простую ошибку. Я до сих пор не могу поверить в это и это по-настоящему обидно. Я не увидел семнадцатое КП на эстафете и побежал сразу на восемнадцатое. Возможно, я был слишком самоуверен, и это помешало мне выиграть в этот раз. Хотя у меня было всё для победы: хорошая позиция для старта, кратчайшее рассеивании, и возможно лучшая физическая подготовка, которая у меня, когда-либо была. Но я завалил старт, и я хочу извиниться, в первую очередь перед Максимом и Андреем, которые были лучшими партнёрами по команде, о которых можно только мечтать. А также перед теми, кто поддерживал нашу команду… Я глубоко извиняюсь. Это, безусловно, наибольшее разочарование в моей спортивной карьере. Пройдёт несколько недель, прежде чем я осознаю произошедшее и смогу подняться с земли, чтобы начать всё с начала.

Через два месяца Данила Раер заявил — что завершил свою спортивную карьеру…

Глава четвёртая. Жестокий сценарий

Наши дни. Кировский район 12:00

Данила и Сергей на несколько секунд застыли у карты, валявшейся на земле, и тут же схватив её быстро, почти бегом двинулись вперёд.

— Алексей Андреевич, — Раер на ходу набрал номер Оскольского. — Мы нашли карту мальчика…

Пока Дан описывал место, где они находились Сергей, не стал ждать, побежал дальше. Он ещё издалека увидел лежащего на лесной дороге ребёнка. Душу затерзали плохие предчувствия: дежавю какое-то. Как будто всё повторялось снова…

Прошлое

Бурный роман Данилы и Олеси взбудоражил всю команду. А уход Раера из спорта выбил из привычной калии не только тренерский состав. В министерстве спорта долго решали, кем заменить Дана, подходящей кандидатуры не было.

Внезапное решение сильного лыжника — Сергея Захарова перейти в ориентирование и именно в команду «Легенда» в какой-то степени спасло положение. Единственный минус был в том, что спортсмены отказались принимать Сергея в свой коллектив, по-прежнему считая, что он виноват в смерти Антона. У Захарова и Никитина происходили постоянно стычки. Несколько раз они даже подрались, так что оба оказались в больнице, но и это не изменило отношения Макса к Сергею…

Оскольский же всё надеялся на возвращение Раера и то что делается в команде не замечал. Алексей понимал, что Данила жить без ориентирования не сможет, спорт для него был наркотиком. Рано или поздно он вернётся в него. Но для этого должно пройти какое-то время и появиться событие или стимул которые подтолкнут Раера к этому. Оставалось только ждать…

…Данила не открыл дверь своим ключом, как делал это обычно. Он позвонил. Олеся, успевшая соскучиться за день ожидания, бросилась ему на шею.

— Осторожно… — Дан отстранился и таинственно улыбнулся. — У меня для тебя сюрприз…

Он вытащил из-за пазухи куртки чёрный комочек.

— Вот, познакомьтесь… это Арчи…

— Ой… кто это у нас тут? — Олеся потянулась к щенку и осторожно взяла его на руки. Арчи уткнулся влажным носом ей в шею.

— Арчи — лабрадор. Это единственная парода собак с покладистым, ласковым характером. Он будет любить всех, особенно наших детей.

В коридор вышел Оскольский.

— … Я совсем забыла у нас же гости…

Данила недовольно хмыкнул. Он ушёл из спорта окончательно, это решение было обдуманным и взвешенным. А вот, похоже, Оскольский с этим смериться не может.

— Привет, Дан! — Алексей протянул ему руку. — А я шёл мимо и решил заглянуть к вам в гости. Не выгонишь?

— Если начнёте уговаривать вернуться в команду, выгоню, — Данила пожал руку тренера.

— Обещаю, что не буду.

— Дан, снимай ботинки, — велела Олеся, прижимая к себе щенка. — Пойдемте пить чай с тортиком.

Оскольский своего обещания не сдержал, уже через пятнадцать минут он завёл разговор о предстоящих соревнованиях.

— Данила, я не прошу тебя вернуться в команду. Я прошу об одолжении. Понимаешь ты кумир для этих детей. Многие из них с ограниченными возможностями. В основном инвалиды по слуху, — Алексей, внимательно вглядывался в лицо ученика, выискивая сочувствие. — Выступи на открытии соревнований, прочитай по бумажке речь, сфотографируйся и всё…

О существовании международной практики участия глухих спортсменов в соревнованиях со слышащими Дан знал, но самому ему никогда не приходилось в них участвовать. В России в разных городах такие соревнования проводятся регулярно, а в вот в их городе впервые.

Благодаря, таким, соревнованиям спортсмены-инвалиды получают необходимый опыт, конкуренцию, позволяющую в дальнейшим занимать высокие места на международных соревнованиях. Сильнейшие не слышащие спортсмены нередко занимают призовые места на чемпионатах.

— Хорошо…

— Вот и ладненько… — улыбнулся довольно Алексей Андреевич.

После ухода Оскольского, Олеся обняла мужа и поцеловала в губы.

— Итак?

— Что «итак»? — переспросил Данила, целуя маленькие пальчики жены.

— Ты возвращаешься в спорт?

— Нет, — он отошёл от неё. — Это просто будет благотворительное мероприятие… и не более.

— Жаль…

— Олеся, мы же договаривались — больше никогда не заводить разговор на эту тему!

— Ну, ты же не сможешь так жить!

— Смогу!

— Нет, не сможешь. Твоя детская мечта осталась не исполненной и это не даст тебе покоя…

Данила подошёл к ней, сгрёб в охапку.

— Ты, опять перечишь мужу? — он наклонился к жене, заглянул в глаза и поцеловал…

…Дан целовал её долго, оторвав от пола, прижимая к себе всё сильнее.

Олеся напрочь забыла о чём они спорили, тему разговора. Взгляд глаз мужа парализовал её разум, сметая из головы все мысли. Что с ней творил Дан? Почему она теперь смотрит на него другими глазами? И дело даже не в том, что из щуплого мальчика он стал настоящим мужчиной. Что-то тут было другое. Чем взял и покорил её Данила? Ответ Олеська знала прекрасно — искренней, настоящей любовью. Она и сама не заметила, в какой момент влюбилась. Мир как будто перевернулся для неё, обрёл новые оттенки и краски.

Девушка попыталась отодвинуться и стряхнуть с себя оцепенение, но муж не дал ей этого сделать. Он вновь прижал её к себе, круша слабое сопротивление. Сердце Олеськи ухнуло и замерло в ожидании.

— Ты сводишь меня с ума… Я теряю голову… — прошептал Дан и вновь впился губами в её губы.

Его рука проникла под платье, и в Олесе словно, что-то взорвалось тысячами искр, превращаясь в истому, лишая сил сопротивляться. Она застонала, впившись пальцами в его плечи. От мужа исходила волна желания и силы…

Чувствуя состояние жены, Данила с усмешкой и превосходством смотрел на неё. Ему была понятна и знакома её реакция на его поцелуи и ласки. Точно также они действовала и на него. Дан прижал её к себе властно и нежно:

— Я тебе уже говорил, что ты самая красивая женщина на свете? — прошептал Раер, касаясь нежно губ жены.

Олеся заворожено смотрела в его глаза не в силах пошевелиться. Губы Дана приникли к её губам, пальцы пробежали по нежной коже, под платьем, наслаждаясь теплом податливого тела.

— Пойдём в спальню, — прошептал Раер.

— Да, — согласно прошептала Олеська.

Данила торопливо подхватил любимую на руки и понёс в спальню.

Там Раер опустил жену на широкую двуспальную кровать. Он осторожно касался губами каждого освобождённого участка тела, стянул платье, трусики, лифчик. Следом на пол полетела и его одежда — рубашка, джинсы.

Дан отстранился, любуясь и лаская её нежную кожу. Она его жена, его Олеська была именно такой, какой он её много раз представлял себе — нежная и в тоже время горячая. А самое главное только его. Дрожь возбуждения пробежала по телу Данилы.

— Моя… — хриплым от возбуждения голосом прошептал он.

Его сердце учащённо билось. Дан зарылся лицом в её волосы, сдерживаясь из последних сил. Потом его губы накрыли губы Олеси, язык проник в рот, исторгая сладкий стон. Тело девушки выгнулось навстречу новым более изощрённым ласкам мужа.

Данила вцепился руками в её влажное тело и прижал к своему. Он осыпал поцелуями её шею и грудь, шептал нежные слова…

— Олеська… — стонал Дан, медленно погружаясь в неё. Его губы коснулись её кожи на изгибе шеи.

Олеся замерла, по телу прошла дрожь и волна тепла. Она закрыла глаза, сгорая от страсти и отдаваясь наслаждению, погружаясь в полузабытьё. Их руки переплелись, губы вновь встретились. Мир перестал существовать для этих двоих…

***

… Соревнования проходили в обычном режиме и приближались к концу. Данила уже успел вручить победителям дипломы и медали, сфотографироваться с ребятами и собирался покинуть соревнования. Как к нему подошёл взволнованный Оскольский.

— Дан, пропал подросток… Парень был заявлен по шестнадцатой группе. Он не уложился в контрольное время. Его мама и тренер говорят, что это в первый раз. Сложность ещё и в том, что он не слышит и не говорит… Лучше перестраховаться и начать поиски прямо сейчас. Если, что-то случилось…

Данила помнил, как сам поначалу не один раз заблудившись, бродил по незнакомому лесу, не укладываясь в контрольное время, это обычное явление, но тут был другой случай…

— Он не сможет позвать на помощь, — закончил Данила. — Дайте мне карту.

Оскольский протянул карту.

— Возьми с собой Захарова. Он пробежал эту дистанцию. Судьи службы дистанции тоже приступают к поискам. В МЧС и МВД позвонили.

Дан оглядел дистанцию. Лес был достаточно чистый, с очень хорошей видимостью и проходимостью. Рельф представлен, в основном, крупными формами — большие лощины и хребты. Вся карта вытянута вдоль шоссе. То есть у опытного ориентировщика, каким был пропавший парень, дистанция вызвать какие-либо трудности не должна была. Оставалось одно — несчастный случай…

***

За несколько часов была исследована тщательно вся территория соревнований и прилагающие к нему районы. Это позволяло говорить, что пропавшего подростка в лесу нет. Расшифровка отмеченных КП чипом ничего не дала, ориентировщик прошёл пол дистанции и исчез после седьмого контрольного пункта.

Местность, после седьмого КП была снова пройдена поисковыми бригадами. Поиски было решено прекратить до утра.

Не слушая никого, Данила и Сергей продолжили прочёсывать лес. Они решили спуститься ниже к обрыву. Потом, через несколько дней, уже зная всю трагичность ситуации, вспоминая моменты поисков, Раер и Захаров не раз задавались вопросом — всё ли было сделано для поиска, пропавшего?

Лежащего в овраге парня первым заметил Сергей. Шок поразил Захарова — мир для него раскололся на две части — на то, что было до трагедии и, то, что происходило сейчас. Он подскочил к самому краю обрыва и, не дожидаясь Раера, спрыгнул туда.

Словно обезумевший он тряс парня.

— Всё кончено… отпусти, — мрачно приказал Дан, оказавшись рядом с Сергеем. — Он мёртв.

— Мёртв? — бестолково повторил Захаров. Его пальцы разжались, выпуская ткань куртки ориентировщика. — Мёртв…

На земле лежали карта и компас. Это потом уже следствие установит, что пропавший ориентировщики хаотично и нелогично перемещался по лесу, словно не понимая, что делает. Была велика вероятность, что он заблудился, и случайно оказавшись у обрыва, оступился, и сорвался в низ. Парень лежал на земле с переломанным позвоночником и не мог подать никакого сигнала, не мог позвать на помощь. Смерть наступила от полученных травм и переохлаждения, через пять часов после падения…

Похороны проходили в среду. Рано утром Данила и Оскольский отправились к матери погибшего спортсмена, чтобы её поддержать. Все необходимые приготовления были сделаны ещё накануне. Все ориентировщики города не сговариваясь, кто чем мог помогали.

Увидев на пороге Раера, Наталья Сергеевна — мать погибшего спортсмена, начала его благодарить за оказанную помощь. Они сели на диван. Дрожащие руки женщины лежали в ладонях Дана. Она тихо плакала, мысли её были неизвестны Даниле, но он мог предположить, о чём она думает в эту минуту. Он тут же представил на её месте свою мать. Сердце дрогнуло. Раер никогда не задумывался о том, какие опасности могут его ждать в лесу, о том, что чувствуют родители, провожая его на старте и смотря ему в след, когда он убегал на трассу, а потом не возвращался к отведённому времени. Он просто брал карту и бежал, испытывая только адреналин, жажду победы и ещё что-то пробивающие до дрожи во всём теле. Теперь он хорошо понимал волнения мамы и отца.

Через час подъехал автобус, и собравшиеся в маленькой квартирке погибшего спортсмена друг за другом покинули её.

На лицах людей, пришедших на похороны, была растерянность, никто из них не находил нужных слов и не знал, как себя вести…

Церемония похорон подошла к концу. Люди двинулись к воротам кладбища, чтобы поехать на поминки. Данила поддерживал за руку Наталью Сергеевну, помогая ей дойти до машины. Вдруг женщина остановилась и подняла на него невидящие, опухшие от слёз глаза и прошептала:

— Дан, спасибо тебе… — женщина вытащила из сумки толстую тетрадь, протянула её Раеру. — Я хочу, чтобы ты взял эту тетрадь… там статьи о тебе… Костя собирал их…

Наталья Сергеевна вытерла уголком чёрного кружевного платка слёзы. Данила прижал её к груди, поглаживая вздрагивающие плечи женщины, не произнося ни слова. Отстранившись, Наталья Сергеевна заговорила снова тихо:

— Ты был для него кумиром… Он ждал… Чемпионата мира… копил на билеты, хотел поехать…Костик был уверен, что в этот раз у тебя обязательно получиться выиграть эстафету…

Опустив голову, она пошла к воротам кладбища. Дан же остался стоять на месте. Он развернул тетрадь и замер, смотря на строки статей, фотографии из прошлого…

***

Оскольский внимательно вглядываясь в лицо Дана, спросил:

— Ты точно этого хочешь?

— Да.

— Ехать придётся за свой счёт. Потому что команда от России уже сформирован и одобрена. Из наших, никто не заявлен, поедем как дополнительный состав, а он всегда едет за свой счёт.

— Ок.

— Ты уверен, что ребята согласятся ехать за свой счёт?

— Да. Я должен выступить на этом Чемпионате и, наконец, взять в эстафете золото. И мне всё равно как мы туда попадём.

Оскольский усмехнулся.

— Откуда такое рвение? Ещё неделю назад, ты не хотел не о каких соревнованиях ничего и слышать. А тут сразу на Чемпионат.

— Я должен выступить. Этого хотел Костя…

— Ну ладно, — вдруг улыбнулся Алексей. — Попробую я найти спонсоров или выбить хоть какие-то деньги у министерства спорта. Но ты помнишь, что вам надо набрать очки, обыграть всех конкурентов на ближайших соревнованиях?

— Обыграем! — снова уверено ответил Данила.

Через две недели Оскольский сообщил, что деньги на Чемпионат мира на ещё одну команду от России выделили и в её состав вошли — Данила Раер, Максим Никитин, Андрей Оскольский и запасным поедет — Сергей Захаров. Спортсменам оставалось лишь набрать нужное количество очков.

***

Дания встретила сборную России невероятной изнурительной жарой. Казалось, даже земля дымиться от нехватки дождя. Безжалостно палящее солнце обжигало кожу. Вся команда была в напряжении. Казалось любая искра, и взрыв с последствиями не изнежен. Впрочем, так и случилось…

— Нет, Макс, не нужно, — грустно сказала Валентина, вырывая свою руку из его ладоней.

— Почему, опять, нет? — не отступал Никитин.

— Я тебе уже говорила… потому что я не могу, потому что люблю Антона, потому что слишком рано, — сказала девушка, прижимая руки к лицу.

— А меня ты не любишь? А то, что было между нами это не в счёт? Антон был и моим другом и мне, так же, как и тебе больно. Но ничего не поделаешь… он умер, но мы, то живы, — последние слова Макс выкрикнул, привлекая к себе внимание прохожих.

— Максим, я не знаю…я не могу, — Валентина отступила от него. — Пожалуйста, перестань давить на меня!

Сердце девушки бешено колотилось.

— Оставь меня в покое!

— Это просто смешно! Я соперничаю с человеком, которого нет в живых… — возмущённо сказал Макс, снова подходя к ней. — Антона больше нет, а я здесь. Я люблю тебя … я прекрасно понимаю, что никогда не смогу занять его место. Я просто прошу, дай мне шанс… давай хотя бы попробуем…

— Я чувствую себя предательницей, — всхлипнула Валя. — Нет, Максим… — яростно выкрикнула она сквозь слёзы. — Я ещё раз повторяю — оставь меня в покое!

— Макс, ты, что не слышал? — вмешался проходивший мимо Сергей. — Оставь девушку в покое!

— Захаров, ты куда-то шёл? Вот и проходи мимо!

— Максим, оставь меня…

— Нет! — Никитин схватил Валю за руку.

— Макс, отпусти девушку, — снова потребовал Сергей.

— Это из-за тебя умер Антон, — Максим отпустил Валентину и повернулся к Сергею и стал наступать, пока парень не прижался к стене. — Это ты его бросил умирать!

Никитин не просто смотрел на Захарова, он буравил его злобным взглядом.

— Да, я виноват! И поверь, если бы всё можно было изменить…

— Поздно ты раскаялся…

— Макс, пожалуйста… не надо, — попросила Валентина.

— Макс, прекрати! — Андрей попытался схватить его за руку, но всё же не смог.

Максим никого и слушать не желал.

— Да пошёл ты! — презрительно сказал он, сжал кулак, размахнулся, чтобы ударить Захарова. Но под руку попал Андрей. Парень отлетел назад, упал на асфальт. Ребята сразу же кинулись к нему…

…Андрея бесила создавшаяся ситуация. Мало того, что он не сможет участвовать в соревнованиях из-за сломанной руки, так ещё к нему прилипла как назойливая муха Оксана. Она сидела, подперев щеку рукой и заворожено смотрела ему в глаза, как предана собачонка.

— Оксана, тебе совершенно не обязательно сидеть возле меня, — Оскольский тяжело вздохнул.

— Хочу и буду сидеть! И любить тебя…

Оскольский не сдержавшись, поддался к ней, желая схватить её здоровой рукой и заставить замолчать. Близкое присутствие Оксаны сводило с ума, кружило голову, лишало воли к сопротивлению. Но Андрей умело скрывал свои чувства.

— Ведь перед ребятами стыдно… ходишь за мной как привязанная… Не люблю я тебя!

— А это не правда! …Андрей, ты мне это говоришь из-за того, что я спала с твоим отцом? Так вот то, что было с Алексеем… это было давно… в другой жизни, — она аккуратно пересела на краешек кровати, избегая смотреть в его лицо. — Я ведь поначалу даже план придумала, как отомстить твоей маме и отцу. Хотела тебя на себе женить…

— А теперь?

— Что теперь?

— Теперь, на себе женить не хочешь?

Она нашла в себе силы посмотреть прямо ему в глаза и, всхлипнув, ответила:

— А теперь я тебя люблю…

Глаза Андрея потеплели, он прижал девушку к себе и вдруг предложил:

— Оксанка! Давай начнём всё сначала?

— Давай, — робко согласилась Тихонова…

***

— Хватит! — рявкнул Алексей Оскольский хлопнув рукой по столу. — Новый состав на эстафету утверждён: Сергей Захаров первый этап, Максим Никитин второй и третий побежит Данила Раер.

— Алексей, ты делаешь огромную ошибку, — встал со стула Марков, тренер второй сборной команды. — У меня не было поначалу претензий ни к кому из заявленных ребят, кроме Раера. Из-за него команда уже трижды проиграла. А теперь ещё это ЧП. Никитина надо отстранить от соревнований за хулиганство. А Захаров слабое звено, не осилит он этой дистанции.

— Я согласна с тобой Константин, — Ильина положила свою ладонь на руку Маркова. — Надо срочно заменить всю команду на наших ребят.

— Нет! Пока что я здесь старший тренер и окончательное решение принимаю — я.

— Вот именно, что пока, что, — хмыкнула Ильина. — Сегодня проиграют твои ребята в эстафете, и не будешь ты больше «старшим тренером».

— А ты только этого и ждёшь? Хочешь занять моё место?

— Естественно! Я этого и не скрываю.

— Не спеши дорогая, Алиночка. Я ещё пока посижу на своём месте. Всё, планёрка закончена. Всем спасибо!

***

Дан сунул правую ногу в шиповку, но вставив пальцы в носок, замер на месте побледнев.

— Что случилось? — дрогнувшим голосом спросила Олеся.

Он вытащил ногу из шиповки. Белый носок моментом стал красным от крови. Когда Данила повернул пятку, то Олеська увидела, порезавшие ткань и впившиеся в кожу осколки стекла.

— Что это? — он растерянно смотрел на пораненную ногу.

— Садись, живо! — приказал Оскольский, толкнув парня на землю. — Медиков зовите.

Он сам присел на корточки, поддерживая ногу Раера и внимательно разглядывал порезы.

— Нужно вытащить осколки. Дайте что-нибудь вытереть кровь. И пинцет есть у кого-нибудь?

Когда появился врач, все осколки уже были извлечены. Медик быстро обработал порезы.

Данила надел чистые носки, принесённые Валей и шиповки. Он встал и тут же снова сел на землю, правую ногу свело болью.

— Нужно его заменить кем-нибудь из запасных, — предложила Ильина, по выражению её лица было видно, что она очень довольна таким исходом.

— Нет! — Раер встал, и сделал шаг. — Алексей Андреевич укола, обезболивающего насколько хватит?

— Часа на два — три.

— Ок.

Оскольский о чём-то переговорил с медиком на английском и тот вытащил из своего саквояжа шприц и ампулу.

— Дан, ты точно сможешь? — озабоченно спросил Сергей.

— Со мной всё будет хорошо. Ты главное пробеги свой этап.

Захаров кивнул и побежал на старт…

Старт дан. Впереди для Дана было больше часу ожидания товарищей с их этапов.

Сергей Захаров начало дистанции проходил в группе лидеров. Но затем стал проигрывать в варианте движения и начал отставать. К двенадцатому пункту проигрыш составлял более трёх минут.

«Вот и начало, всё закончиться, не успев начаться» — подумал Оскольский. Но ориентирование, как и в биатлоне один промах на последнем рубеже может всё изменить. Произошло чудо, все семь лидирующих команд промахнулись мимо пятнадцатого пункта. И Сергей вышел на третье место, проигрывая новому лидеру — Норвегии чуть более сорока секунд.

На втором этапе Норвежцы медленно, но верно, стали наращивать преимущество, доведя его до двух минут. Но и в этот раз повезло сборной России. Норвежец ошибся и вскоре Никитин и ещё несколько команд его догнали.

На финиш одновременно пришли сразу несколько команд — Норвегия, Финляндии, Швеция и Россия.

Раер на первых же метрах дистанции обошёл всех, кроме Корсена. Создавалось такое ощущение, что они бежали наперегонки стометровку. На самом деле Данила был ограничен во времени.

Хальвар и Данила быстро уходили от преследователей. Перед третьим пунктом их пути разошлись. У Раера был вариант короче, это дало ему возможность уйти чуть вперёд — метров на пятьдесят и выйти из поля зрения Каросена.

Ошибившись на пятом пункте, Раер стремительно начал увеличивать время разрыва — тридцать пять секунд, минута восемь… к концу этапа отставание Хальваре уже составляло три минуты.

Оставалась последняя петля, а на ней коварный семнадцатый пункт, расположенный в маленькой ямке на склоне среди не чётких полянок. Именно на этом КП многие участники предыдущих этапов теряли значительное время. У Дана всплыло в памяти прошлогодняя эстафета, где он пропустил именно семнадцатый пункт. Да и ещё боль в правую ногу вернулась, укол перестал действовать.

Отогнал от себя боль и воспоминание, закрыл глаза, мысленно представляя образ местности, по которой оставалось бежать остаток этапа, включая специфические технически значимые ориентиры. Открыв глаза, он уже точно знал, где последнее КП. Данила побежал к нему, отметился и прихрамывая направился к финишу.

Макс, Сергей выбежали к Даниле на встречу, крича:

— Мы выиграли!

Обнявшись и махая флагом России, вмести, они пробежали, в финишном коридоре, остаток участка. Раер прыгал на одной ноге, опираясь на плечи Макса и Сергея.

Уже перешагнув финишную черту Дан сел на землю, снял шиповку с ноги. Белый носок был окрашен в красный цвет, но теперь это казалось мелочью и уже не имело значения — через несколько минут он будет стоять на пьедестале, получив, наконец, долгожданную золотую медаль…

… Данила повесил на крест свою золотую медаль на медали Сергея и Макса. Это была могила Кости. Постояв ещё несколько минут, ребята двинусь дальше, вдоль

Подавив рвущийся из груди вздох, Дан медленно подошёл к могиле Антона и положил на землю, рядом с каменным памятником золотой кубок.

Сергей смотрел на могилу Якоря, тяжёлый комок, застрял в горле. Тягостное, не проходящие чувство вины, которое уже никогда не удастся загладить, мучило его, не давало покоя.

Свесив голову, за спиной Раера стоял Макс. В его памяти, наслаиваясь одна на другую, всплывали бесчисленные картинки их прошлого… победы, поражения, дружба, соперничество и боль… боль утраты… боль потери…

Не повернув головы, он протянул руку Сергею. Тот сжал холодную ладонь Никитина. Перемирие было заключено…

***

Наши дни. Сегежа 13:00

— Здравствуйте, Марта Петровна, — прозвучал в трубке приглушённый мужской голос. — Я корреспондент новостей. В связи с такой трагической гибелью вашего сына… не могли бы вы дать комментарий…

— С какой смертью? — вздрогнула Марта.

— Вашего сына — Игоря. Час назад его нашли мёртвым…

Напуганная женщина сбросила вызов и стала набирать номер мужа. Он не брал трубку. И Марта начала дозваниваться до тренера, и она не ответила. Тогда молодая женщина нашла номер МЧСника, который звонил ночью и сообщил о потерявшемся Игоре.

— Здравствуйте… я мама Игоря, потерявшегося мальчика. Что там с поисками? Нашли моего сына?

— Я не могу ответить на ваш вопрос, так как уехал с места поиска. Позвоните по номеру, который я вам сейчас скину… — сказал Быстров и повесил трубку.

Как только пришла смс Марта набрала номер, потом как позже выясниться это был прокурор.

— Здравствуйте, я мама Игоря пропавшего мальчика… что с моим сыном?

— Ничего утешительного сказать не могу… Дозванивайтесь до мужа или до тренера… — быстро ответил прокурор и повесил трубку.

Ошарашенная Марта вновь набрала мужа. Через десять гудков он, наконец, ответил.

— Что с Игорем? — закричала в трубку она.

— Он мёртв…

ЭПИЛОГ

Кировский городской суд 16 мая прекратил рассмотрение уголовного дела в отношении трех человек, обвинявшихся в смерти несовершеннолетнего Игоря. Все трое обвиняемых — тренер мальчика, главный судья и организатор соревнований, не хотели признавать своей вины.

Каждого из них следствие обвиняло в причинении «смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей». Дело рассматривали более двух лет. Так же была озвучена и причина смерти мальчика: ребёнок погиб от переохлаждения организма…

Марта приходила на каждое заседание суда. Она вглядывалась в глаза людей причастных в смерти её сына. Женщина искала в них раскаяние или хотя бы сочувствия. Но никто из обвиняемых, так и не посмотрел в её в глаза. Ведь они не считали себя виновными…

И вот, наконец, приговор был вынесен и вина признана. Только настоящего наказание никто не понёс, обвиняемые были амнистированы прямо из зала суда…

***

Данила Раер и Олеся со своими двумя дочками-близняшками уехали жить в Финляндию. Там они организовали свой бизнес — купили участок земли и построили на нём несколько коттеджей, заасфальтировали для роллеров дорогу. А находящийся рядом лес подошёл для ориентирования по карте. В общем, чета Раер, создали все условия для тренировок спортсменов, как лыжников, так и ориентировщиков.

Их бизнес процветает. Очень много спортсменов приезжает из России. Да и сами Данила и Олеся не забывают родину и друзей. Они не пропускают не одних летних соревнований по спортивному ориентированию проходящих в родном городе.

Маргарита и Алексей Оскольские снова сошлись и живут вместе, воспитывая внуков. Маргарита Витальевна после трагедии с Игорем оставила свой пост директора спортивной школы. Она передала бразды правления своей невестке Оксана, которая очень хорошо с ними справляется.

Алексей Оскольский тоже закончил свою тренерскую карьеру. Он лишь иногда консультирует своих бывших учеников и сына.

Андрей Оскольский продолжил семейную традицию. Он стал хорошим тренером и к нему в команду стремятся попасть даже из других городов России. Оскольский младший уже воспитал первых чемпионов мира и ему в этом помогают Валя и Сергей.

Что ж до Максима он единственный, кто продолжили свою спортивную карьеру. Он ещё не раз стоял на пьедестале почёта, получая очередной кубок и золотую медаль. А дома его всегда ждут любимая жена Валентина и три сына — Гриша, Миша и Антон…

Каждый из главных героев стал чемпионом, получил свою награду, каждый достиг успеха. Но самое главное для них было и будет их дружба, поддержка друг друга в трудную минуту …

К О Н Е Ц.

МАРТ 2016 ГОД

Легенды — подробное описание КП на местности в виде принятых символов.

Шиповки — обувь для спортивного ориентирования.

Планшет — специальный инвентарь для лыжного и вело ориентирования.