Звезды пробуждаю, но не принуждают. Это факт… Это логично. Звезды определяют наше предназначение… Мое и его. Если пути наших звезд пересекаются там, в темной бесконечности, это определяет наше противостояние. Это судьба. Наши жизни определяются движением звезд… моя… его… всех. Все там, в Козероге… Лире… Скорпионе…
Он стоял с обнаженной головой под дождем, изучая аккуратно расставленные бутылки в витрине. Из магазинчика вышла женщина, в руках бумажная сумка с двумя бутылками содовой. Бутылка шерри была уложена в сумочку. После того, как она ушла, внутри не осталось никого. Улица была пустынной, только какой-то автомобиль прошуршал шинами по асфальту.
Он поднял воротник пальто, вошел в магазинчик и стал нерешительно продвигаться вдоль полок с бутылками. Человек за стойкой оторвался от расписания бегов и стал наблюдать за посетителем. Это был крупный мужчина, жирный и обрюзгший, с маленькими подозрительными глазками.
— Чем могу быть вам полезен?
— Понимаете, я ещё не определился.
Он подошел к стойке, внимательно рассматривая ряды бутылок. Глаза были глубоко упрятаны в распухших веках, нос и губы покрывали тонкие черные шрамы, там где были швы.
— Я не знаю, что мне выбрать.
— Не торопитесь, — владелец магазинчика не мог оторвать взгляда от изувеченного лица.
— Если не обидитесь на мой вопрос, то скажите, что за чертовщина с вами случилась?
Посетитель туманно улыбнулся.
— Проиграл бой в Денвере. Я боксер… легковес. У меня был прескверный вечер.
— Я вижу. Как это было, он что, бил тебя стулом?
— Он был слишком ожесточен. Мексиканский парень. Мексиканцы — жесткие ребята.
— Боже, этот уж точно был жестким, — хозяин пожал плечами и отвернулся. — Ладно, выбирай не торопясь. Если я могу помочь, только свистни.
— Я так и сделаю… Видите ли… я боксер и не пью. Я никогда в жизни не пил спиртного. А сейчас я приглашен на вечеринку и хотелось бы принести что-нибудь приличное. Что-то качественное, понимаете? В пределах десятки.
Хозяин приободрился.
— Как насчет французского коньяка? Импортирован из Франции. Всего восемь баксов, но чертовски приятный подарок. Подумайте… Это произведет отличное впечатление.
— Прекрасно. Я беру.
Хозяин взял бутылку коньяка с нижней полки и поставил её на стойку.
— "Реми Мартин". Знаменитая марка. Хочешь, чтобы я упаковал? У меня замечательная бумага.
— Нет, не стоит.
Он поиграл с коробкой жвачки, лежащей перед кассой, наблюдая за хозяином, укладывающим бутылку в пластиковую сумку.
— Не о вашем магазинчике я читал, что его грабили очень много раз?
Хозяин угрюмо осклабился.
— Точно, четырнадцать раз за три года. Последние два раза их выносили на носилках. Я набил руку, стал отличным стрелком и держу малышку под рукой.
Он положил сумку с бутылкой и приподнял подол свитера. Безобразная черная рукоятка «люгера» торчала из-за пояса брюк, подпирая обвислое брюхо.
— Я могу вытащить проклятущую штуку быстрее, чем Мак Ди… Договорить ему не удалось. Человек за стойкой хватил его сумкой с бутылкой по зубам. Хозяин попятился назад, захлебываясь кровью и не веря в случившееся.
— Нет… — он пытался визжать, но бутылка ударила его снова, поперек щеки, ничего не сломав, но введя в глубокий шок. Он тяжело рухнул в узкое пространство между стойкой и полками, хныкая от боли и ужаса.
— Возьми ее… возьми деньги… возьми…
— Плевал я на деньги, — заявил пришелец, стоя над ним, улыбаясь изуродованными губами. Он нагнулся, взял револьвер, какое-то время задумчиво взвешивал его на руке и затем засунул за пояс.
— Где ты держишь запасные патроны?
— Патроны? — хозяин был в замешательстве. — Патроны?
Человек пнул его в голову, пониже уже.
— Да, патроны, жирная свинья. Где ты их хранишь?
— Под стойкой. Не убивай меня — пожалуйста, не убивай меня.
— Убить? — фыркнул человек. — Какая глупость! На кой черт мне тебя убивать?
Где-то, в каком то месте, есть только звезды. Скопище звезд. Звезды и ни одного человека, звезды — и ни единого здания… ни единого фонаря. Ничего, кроме неба. Где? В Африке? Азии? Где?
— Глубоко в сердце Техаса, — произнес он. Человек, сидевший рядом в рейсовом автобусе, удивленно покосился на него и пересел.
Это отвратительная ложь, был он в Далласе, и ничего там не было кроме зданий и желтого смога над ними… И жара. А ночью — жесткий ветер с песком и ничего в небе, только пыль. Где-то… Но где?
— У вас есть свободное время? — он перегнулся через проход, обращаясь к женщине, которая только что вошла в автобус, её руки были заняты покупками.
— Я… Я не знаю… где-то в полдень, возможно, — она разглядывала его лицо.
— Благодарю вас, — он загадочно улыбнулся. — Я попал в аварию. На мотоцикле. Брат погиб.
— О, мой Бог… Я сожалею.
— Все нормально.
Старая сука.
Полдень. Звезды здесь наверху, но их не видно. Солнце их сожгло. Но они здесь… Надо ждать, пока придет ночь. Ночи приходят рано. Ночь приходит рано для большинства людей.
Он вышел из автобуса на углу Норьега стрит и Шестнадцатой авеню и стал подниматься по склону в сторону Пятнадцатой. Дождь перестал, и влажные тротуары начали парить. Карабкаться в гору было утомительно, и он не спешил. Женщины, стоящие на углу, могли решить, что у него уйма времени. Приблизившись к ним, он прислонился к стене, чтобы перевести дух. Женщины лениво болтали, временами поглядывая в его сторону.
Около 12. 30 маленький желтый школьный автобус появился с Лаутон стрит и поехал по Пятнадцатой авеню. В автобусе были дюжина первоклассников и второклассников. Все они визжали и прыгали на сидениях. Когда двери открылись, половина двинулась к выходу, спускаясь из дверей по двое, толкаясь и пихаясь, чтобы успеть первыми выйти из автобуса.
— Дейви! Не толкай Мериам!
— Ма! Можно мне на ленч мороженое?
— Может Мери остаться с нами? Может?
Слова мешались одно с другим в общей какофонии пронзительных возгласов. Наконец женщины с детьми ушли, рассыпавшись в разные стороны, словно стайка птиц, которую кто-то спугнул.
А он вошел в автобус, прежде чем водитель смогла закрыть дверь. Пожилая женщина, чье большое тело распирало мешковатые голубые штаны и летную куртку, возмущенно взглянула на пришельца.
— Эй, мистер, вам сюда нельзя.
— Городской автобусный инспектор, мадам, — сообщил он, сверкая улыбкой.
Повернувшись к детям, которые перестали галдеть и стали глазеть на него, он крикнул:
— Привет, ребята!
Шесть ребятишек прокричали в ответ приветствие, а один без всякой на то причины залился слезами.
— Автобусный инспектор? — водитель была переполнена сомнениями. — Я никогда не слышала, чтобы инспектора входили в автобус на середине маршрута. У меня расписание, мистер, и я не могу от него отклоняться.
Он прижался к её боку, вытаскивая «люгер» из-за пояса и грубо ткнул холодным стволом в обвисшую грудь.
— Заткнись ты, глупая старая сука. Поехали, или я размажу твою жирную задницу по всему автобусу.
Это была крупная, внушительная женщина с серьезным характером, женщина, не терпевшая, когда кто-нибудь несет вздор, но когда она заглянула в его лицо, то увидела только одно — смерть.
— Хорошо, — прошептала она. — Куда ехать?
— Просто веди машину. Я скажу, что делать. Езжай аккуратно и не напрягайся. Попытаешься что-нибудь выкинуть, — у тебя будет автобус полный мертвых детей.
— Не пугайте их. Пожалуйста, не пугайте их.
— Все зависит от вас, мадам, — он уселся и вытянулся на свободном переднем кресле. «Люгер» он спрятал под куртку.
— Кто из вас знает песню, ребята?
Они разом принялись выкрикивать названия.
— "Старина Макдональд", — прокричал он им, — Я её знаю. И запел, его грубый, скрипучий голос потонул в шуме движущегося автобуса:
У старины Макдональда была большая ферма, ое, ое, ое, ох…
И на этой ферме несколько цыплят, ое, ое, ое, ох…
День для Гарри Кэллагена начался неплохо. Едва в половине девятого он вошел в офис, как зазвонил телефон. На связи был дежурный сержант. На Парк Стейшн, в центре Хай Эшбери, ночной патруль задержал кое-кого, кто может заинтересовать Гарри: крупный рыжеволосый подросток попался на карманной краже у Голден Гейт Парк.
— Наш грабитель с Буэна Виста — прокричал Гарри Ди Джоржо, направляясь к дверям. — Ничего удивительного, что о нем в последнее время не было слышно. Он переквалифицировался в карманника!
Да, то был он, в лучшем виде. Но Гарри понадобилось полдня, чтобы убедить его в этом. В конце концов парень раскололся, захныкал и чертовски сожалел, что прикончил старика. Гарри оформил документы по обвинению в убийстве.
Он пил кофе с одним из детективов на Парк Стейшн, когда позвонил лейтенант Бреслер. Голос Бреслера был неясен и приглушен, как будто тот прислонил трубку ко рту.
— Ты закончил, Гарри?
— О, да. Он раскололся.
— Отлично… отлично. Послушай Гарри… мэр хочет тебя видеть. Прямо сейчас.
— Мэр — меня?
— Как и я, Гарри. Я… Я встречу тебя у ротонды… перехвачу, когда ты будешь там проезжать. Поторопись!
Гарри устремился в центр с включенной сиреной. Бросив машину в красной зоне, он поспешно зашагал в Сити Холл. Бреслер встретил его у ротонды; он смотрелся чужаком среди мраморных лестниц и балюстрад. Лейтенант выглядел обеспокоенным и определенно не своей тарелке.
— Что случилось, Эл?
— Опять Скорпион, Гарри.
Лицо Гарри даже не дрогнуло, ни следа ухмылки " — Я же вас предупреждал!"
— Что на этот раз?
— Мы ещё не знаем. И это скверно. Мэр получил от него сообщение. Специальной доставкой в девять утра. Он его тебе прочитает, но сначала я хотел переговорить с тобой.
Бреслер застыл, ступив одной ногой на широкую мраморную лестницу
— Я хочу, чтобы ты выполнял то, о чем он тебя попросит, Гарри. Я хочу, чтобы ты сыграл точно по задумке… прямо с самого начала.
Гарри только простонал. И это можно было расценивать по всякому.
Они поднялись по широкой лестнице бок о бок, в полной тишине. Затем Бреслер сказал:
— Я получил утром бумаги из Спрингфильда, Масачузетс, из 192 отделения полиции. Они полагают, что наш Скорпион — это Чарльз Девис… сбежавший душевнобольной. Он совершил преступление, когда ему было четырнадцать, убив родителей и младшую сестру из дробовика. А пять лет назад исчез и с тех пор о нем не было слышно. Это было давно, но они считают, что это он.
— Итак, у него есть имя, — сурово буркнул Гарри. — И что?
— Ничего, — отрезал Бреслер. — Я думал, ты заинтересуешься.
— Единственно, что меня интересует, это что его честь хочет сообщить!
Он зашагал по лестнице, перепрыгивая через две ступени, и Бресслер с трудом поспевал следом.
Мэр приветствовал Гарри коротко, но сердечно. Он был не из тех людей, кто таит камень за пазухой, несмотря на то, что никогда не забывал промашки или скверный поворот событий. Избиратели поручили город его заботам, избрав его подавляющим большинством голосов, небывалым в истории города. Он провел Гарри через запутанную анфиладу офисов, ориентируясь там, как рыба в воде. Всюду чувствовалась лихорадочная активность. На каждом телефоне висело по человеку, четыре помощника мэра сидели за длинным столом в конференц-зале, пересчитывая пачки двадцатидолларовых купюр.
— Что происходит, ваша честь?
Мэр сжал пальцы на локте Гарри и увлек его в кабинет. Подождав, пока Бреслер к ним присоединится, он закрыл дверь.
— Я получил сообщение от Скорпиона — пришло рано утром. Оно может быть, но может и не быть мистификацией. Мы просто вынуждены ему поверить.
— Могу я его прочитать?
Мэр прошел к столу, взял листок бумаги и передал его Гарри. Записка была такой же, как в последний раз: написана от руки, каждая буква тщательно скопирована из прописей.
ГОРОДУ САН ФРАНЦИСКО ПРИВЕТ УБЛЮДКИ ЗА ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ ВЫ МНЕ ДВАЖДЫ ВСТАЛИ ПОПЕРЕК ДОРОГИ Я ХОЧУ ПОЛУЧИТЬ СВОИ ДВЕ СОТНИ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ ТРЕБУЮ РЕАКТИВНЫЙ САМОЛЕТ ЗАПРАВЛЕННЫЙ И В ПОЛНОЙ ГОТОВНОСТИ Я СВЯЖУСЬ С МЭРОМ РОВНО В ЧАС И СООБЩУ О ЗАЛОЖНИКАХ КОТОРЫХ УДЕРЖИВАЮ ТОТ КОГО Я БУДУ СЧАСТЛИВ УБИТЬ НЕ ИЗБЕЖИТ ЭТОГО СКОРПИОН
Гарри вернул записку.
— Сейчас час десять.
Лицо мэра осталось мрачным
— Слишком рано расслабляться. Как я сказал, это может быть ложной тревогой… маленькой шуткой, но я думаю, это маловероятно. У меня есть деньги… их сейчас пересчитывают… и в моем распоряжении "боинг 707", ожидающий в аэропорту Санта Роза, заправленный и готовый к взлету.
Гарри сардонически ухмыльнулся.
— Вы все предусмотрели. Для чего нужен я?
Мэр долю секунды колебался, потом повернулся к столу.
— Есть приписка… на отдельном листочке.
Он взял его и передал Гарри, которому не нужно было брать тот в руки, чтобы разглядеть каракули наискосок:
"Доставка Кэллагеном!"
Женский голос по внутренней связи ворвался в напряженную тишину, воцарившуюся в комнате.
— Господин мэр, вас вызывают по городскому.
Мэр поспешно шагнул к столу и переключил телефон на динамик.
— Мэр у телефона.
Слышны были звуки уличного движения, рев машин, идущих на большой скорости. По фривею, — решил Гарри.
Он опознал голос убийцы, едва тот заговорил.
— Приветствую вас, мэр. У меня тут в телефонной будке кое-кто хочет с вами поговорить. Один из ваших водителей, мэр. У меня семь ребятишек. Школьники… Аккуратненькие маленькие цыплятки, мэр. Кучка ребятишек. У меня водитель, у меня автобус. Что вы по этому поводу думаете?
— Послушайте меня минуту, Скорпион…
— Нет, вы меня послушайте. Послушайте водителя. Скажи ему… давай, скажи ему.
Зазвучал голос женщины, тонкий, дрожащий.
— Это не моя вина… он вооружен.
— Назови свое имя, сука!
— Платт… Марселла Платт. Я сожалею, господин мэр, я…
— Все в порядке, — прервал её мэр.
Убийца захихикал
— Вам не нужно беспокоится и проверять списки. Вы меня знаете. Я на пушку не беру. У меня дети, и если вы начнете водить меня за нос, они станут умирать… один за одним. Самолет готов?
Гарри наклонился к мэру и шепнул:
— Запутайте его.
Мэр отрицательно затряс головой.
— "Боинг 707" заправлен и ожидает в муниципальном аэропорту Санта Роза. Деньги будут к вашему прибытию.
— Запутайте его, — беззвучно проговорил Гарри.
— Будьте на этот раз умницей, — предупредил убийца. — Мы хотим добраться спокойно и без волнений. Автобус полон детей. Я не хочу видеть полицейские машины. Я не желаю видеть вертолеты. Вы играете со мной по-честному, и у ребят будет маленькая, приятная прогулка. Годится?
Мэр избегал смотреть Гарри в глаза.
— Годится. Я гарантирую, что по дороге вам мешать не будут. Слово чести.
Прозвучал резкий щелчок и затем гудки отбоя. Мэр выключил динамик.
— Вы все слышали.
— Вы должны были остановить этого парня, — буркнул голос Гарри.
На лбу мэра вспухла вена.
— Если мы хоть что-нибудь предпримем, он начнет убивать детей.
— Он начнет убивать детей в любом случае… только чтобы продемонстрировать нам свое презрение. И насчет меня… Что, черт возьми, вы думаете, он приготовил для меня, когда я передам деньги? Вы думаете, он собирается пожать руку и объявить мне благодарность?
— Это, конечно, риск…
— Да черт с ним, я готов пойти на любой риск, но не связывайте мне руки!
Вена на лбу мэра превратилась в голубой кровоподтек.
— Ему не станут мешать в любом случае. Я дал слово. И намерен его держать. Этот прямой приказ, Кэллаген.
— Прекрасно, отлично, превосходно, но вам придется найти другого мальчика для посылок.
Он вскочил на ноги и вылетел из кабинета, ошеломляя секретарш бешенством своего порыва.
Он ехал на север, по широким пролетам моста Золотые Ворота в роскошные поля взморья. Школьный автобус он обогнал на фривее в трех милях от Новато. Промчавшись по самой дальней полосе и пригнувшись к рулю, Гарри бросил короткий взгляд на убийцу, стоящего в передней части автобуса, лицом к детям. Его руки двигались вверх и вниз, словно дирижируя. Удивленно размышляя, что собирается этот тип делать дальше, Гарри проскочил далеко вперед и сбавил скорость, переходя на правую полосу.
Греби, греби, пусть лодка летит по течению…
Веселее, веселее, это не жизнь, а мечта…
Он пел в одиночестве. Дети сидели и таращились на него. Они устали, были голодны и расстроены.
— Я хочу домой! — заплакала маленькая девочка.
Убийца криво ухмыльнулся.
— Мы едем на фабрику мороженого. Вы хотите на фабрику мороженого?
— Нет! — хныкала девочка. — Я хочу домой!
— И я хочу домой, — мальчишка спрыгнул с сиденья и побежал по проходу вперед. На одной руке у него была перчатка, книжка зажата в другой руке. Я тоже хочу домой.
Убийца ударил его по лицу и толкнул на переднее сидение. Звук пощечины громко отдался в замкнутом пространстве почти пустого автобуса. Мальчик смотрел на него пылающим взором, лицо покраснело от попыток сдержать слезы.
Миссис Платт вспыхнула.
— Вы не должны так делать…
— Заткнись, — грубо прервал её убийца. — Просто веди этот чертов автобус.
Они были в двадцати трех милях от Санта Розы.
Гарри свернул с трассы, ведущий в аэропорт, и в самом низу съезда резко взял вправо. Он медленно проехал несколько миль по бульвару Дрейка, пока не достиг эстакады железной дороги Сазен Пасифик. Ветка Сазен Пасифик огибала западную часть аэропорта и пересекала трассу по низкой деревянной эстакаде, которую давно собирались снести. Он съехал с дороги, миновал эстакаду, снял куртку, дважды проверил, что огромный "смит — вессон находится в кобуре в полном порядке и только потом вылез из машины.
На насыпи стоял щит с надписью:
ОПАСНО. НЕ ХОДИТЬ.
Маленький металлический щит с надписью, прибитый к столбу. Буквы были трудно различимы, жестоко испещренные пулями из детских ружей, следами многих поколений подрастающих стрелков. Гарри мимолетно взглянул на неё и стал переходить эстакаду.
Толстые шпалы воняли креозотом, рельсы сверкали на солнце. Он прошел к середине пролета, вскарабкался на заграждение железной дороги и свесил ноги вниз, в пустоту. Транспорт двигался под ним в северном направлении всего в 17 футах и 8 дюймах. Медленный, непрекращающийся поток. Автобус застрял в потоке машин, как и ожидал Гарри, рассчитывая на обеденное время. Он заметил его издалека по желтой окраске и черным надписям, которые четко выделялись на этом фоне. Он ждал его, напрягая все тело, руки крепко сжимали деревянный поручень эстакады.
Господи Иисусе! Поток машин двигался не быстро, но и не стоял на месте. И чем ближе приближался автобус, тем быстрее, казалось, он двигался. То, что он собирался сделать, не допускало долгих размышлений. Это надо было делать моментально, или не делать вообще. Он увидел белое озадаченное лицо убийцы, который смотрел вверх на него через лобовое стекло. И тут же прыгнул, оттолкнувшись руками и падая в пространство ногами вперед.
Гарри приземлился на крыше автобуса в десяти футах от её начала и тяжело свалился на руки и колени, соскальзывая назад. Он припал к плоскости металла, отчаянно цепляясь за багажную решетку, содрал ногти и лоскуты кожи с ладоней, но остановился. Иначе это стало бы последним скольжением в его жизни. При падении рукоять револьвера вдавилась в грудную кость, вызвав острую боль от шеи до пояса.
— Ты! Сукин сын! — завопил убийца.
Крик превратил детей в кучку зверьков, зашедшихся от иступленного подсознательного ужаса. Они прижались друг к другу и сползли на пол, прячась за спинками сидений. Миссис Платт вцепилась в рулевое колесо занемевшими руками, закрыла глаза, и дикий крик вырвался из её горла. Автобус понесло на встречную полосу. Убийца рванулся к ней, схватил за волосы и стащил с сидения. Она распростерлась на полу, голова свесилась в проем передней двери. Женщина продолжала пронзительно кричать, казалось, она никогда не остановится и будет продолжать это вечно.
Убийца был уже за рулем, управляя одной рукой и гоня автобус по центральной разграничительной линии, не обращая внимания на дикий вой сирен встречных машин. Он выжал газ до отказ и вдавил кнопку сигнала, разгоняя поток машин впереди себя.
— Ублюдок!..Вонючая свинья!
Убийца вытащил «люгер» из-за пояса, повернулся на сиденьи и четырежды пальнул вверх, в различные участки крыши.
Пули прошили тонкую сталь спереди и сзади Гарри. Небыло и речи, чтобы пытаться уклониться, если последуют новые выстрелы. Ему некуда было податься. Он лежал ничком, вцепившись пальцами в хромированные поручни, в то время как автобус метался из стороны в сторону, сильно рыская: убийца пытался его сбросить.
Еще два выстрела вверх, в стороне от центра. На этот раз пули проделали аккуратные дырочки в шести дюймах от руки Гарри.
Он все ещё держался, но это было как держать тигра за хвост.
ТОЛЬКО БЫ ОНИ ПРЕКРАТИЛИ ВИЗЖАТЬ. ПОЧЕМУ ОНИ ВИЗЖАТ БЕЗ ОСТАНОВКИ? Я НИЧЕГО ИМ НЕ ДЕЛАЮ. ПОЧЕМУ ОНИ НЕ ЗАТКНУТСЯ?
Он взглянул через плечо и не увидел ни одного ребенка, но их голоса становились все пронзительней, сливаясь в общий вой слепого ужаса.
— Заткнитесь! Будь все проклято. Заткнитесь!
Но вой стал ещё громче. Он замахал «люгером» и направил его в голову миссис Платт.
— Вели ублюдкам заткнуться! Скажи им!
Миссис Платт тоже кричала. Звено цепи для открывания дверей отразило пулю, которая должна была разнести ей голову.
Автобус понесло на левую сторону дороги, на заграждения с надписью: "Мэрчисон, дорожные работы". Убийца увидел его за мгновение до столкновения. Он рванул руль вправо, автобус налетел на бордюр, сильно накренился, одновременно снося ограждение с оглушительным скрежетом металла о металл. Стальная сетка разлетелась по швам под его напором. Убийца боролся с рулевым колесом, чтобы вывести автобус обратно на дорогу. Но покрышки заскользили по мягкой грязи, машина перелетела кювет и врезалась в кучу щебня.
Гарри полетел вперед, и пальцы его уже ничего не держали, кроме щебня и пыли. Он приземлился на бок и почувствовал, что тонет в удушающем облаке красного песка. Инспектор выбрался на свободу, перекатившись на твердую землю, в лавине пыли. Но все-таки он уже мог вздохнуть. Смахнув песок с лица, Гарри поднялся на ноги. Автобус был в десяти ярдах от него, наполовину погребенный в куче гравия. Задние двери стояли настежь. Вытащив револьвер, Гарри побежал туда и заглянул в мрачное чрево, заполненное клубами пыли. Дети ползли по проходу между сидениями, все ещё плача от страха. Миссис Платт тоже ползла вместе с ними, пытаясь их как-то утешить.
— Я из полиции! — крикнул Гарри. — Где он?
Дети уставились на него, выпучив от удивления глаза. Миссис Платт, рыдая от облегчения, показала пальцем прямо на него.
— Сбежал через дверь… Там, где вы стоите…
Гарри поспешно выскочил наружу и побежал к ветхим деревянным строениям — баракам строителей.
Рявкнул «люгер». Убийца стрелял из-за угла сарая. Пули взбили фонтанчики пыли у ног Гарри. Он бросился на землю и откатился в сторону, успев выстрелить в ответ ещё до того, как остановился. Пуля выбила щепки из угла сарая и убийца пустился бежать через открытое пространство в направлении гравийного конвейера. Гарри тщательно прицелился, но преступник бежал ломанными, сумасшедшими зигзагами, и выстрел не угадал по времени. Выругавшись, Гарри вскочил на ноги. Он пересекал открытое место, на бегу паля из револьвера, целя пониже, в тень под крышей сарая, надеясь хоть случайно попасть в убийцу. И едва успел укрыться в узенькой, как нож, тени от столба, как пуля хлыстом щелкнула у него над головой.
На мгновение Гарри увидел фигуру врага, мчащегося к длинному узкому тоннелю. Тот тянулся на сотню ярдов через холм к каменоломне. Гарри прижался к столбу и пальнул в ту сторону. Он увидел, как убийца упал, но уверен был, что не попал в него.
— Отлично, сучий подонок!. Давай, изображай опоссума.
Гарри крался мимо движущейся конвейерной ленты в тоннель, держась ближе к стене, чтобы его силуэт не был виден на фоне входа. Он держал револьвер наготове, пытаясь разглядеть в темноте движущуюся тень.
Полыхнул выстрел «люгера», грохот раскатился по тоннелю. Гарри выстрелил правее вспышки, и пуля рикошетировала от бетона.
— Промахнулся! Черт!
Люгер полыхнул снова, далеко, возле круга желтого света у выхода. Гарри плюхнулся на ленту конвейера. Широкая обрезиненная лента трещала и скрипела на опорных валах, двигаясь к каменоломне быстрее, чем бегущий человек. Гарри лежал на неё ничком и мчался к солнечному свету. О вылетел из тоннели и в тот же миг увидел убийцу, стремительно пробегающего мимо горы щебня. Рабочие, побросав лопаты, разбежались, когда убийца стал размахивать перед ними «люгером». Гарри помчался за ним, пригибаясь к земле, Человек перескочил через низкое проволочное ограждение и исчез из виду в высокой траве.
Гарри пробрался под проволокой и пополз по-пластунски. Через двадцать футов земля круто спускалась к ирригационному каналу. Лента воды лениво текла через заросли камышей и водяных гиацинтов. Поджидая его, убийца стоял в воде. Рядом с ним — десятилетний мальчишка, которого убийца крепко ухватил за сгиб правой руки.
— Подходи, коп!
Гарри медленно встал, держа револьвер перед собой. Убийца ухмыльнулся, потом триумфально расхохотался.
— Глухой парнишка, а? Рыбачил! В этой проклятой канаве!
Смех вдруг как ни бывало, он поднял «люгер» и прижал дуло к уху мальчика.
— Бросай револьвер, Кэллаген. Бросай медленно и без суеты, или я разнесу ему голову!
МАТЕРЬ БОЖЬЯ! МОЛИСЬ ЗА МЕНЯ!
Гарри выстрелил не целясь, доверившись двадцатилетней упорной тренировке и верности своей руки. Убийца крутнулся на пятках, «люгер» вылетел из рук. Кровь брызнула из левого предплечья, в доле дюйма от головы мальчонки. Парень рухнул в тростник и захныкал. Убийца пытался подняться на колени в мелкой воде и ощупью искал револьвер в водяных зарослях.
Гарри медленно подошел к нему и остановился, наблюдая за отчаянными поисками.
— Скажи мне, пять раз я стрелял или шесть? И если пять, есть ли у меня ещё один патрон? Инструкции это запрещают, но ты знаешь, как это бывает. Забавно… Всегда приходиться отвечать на один и тот же вопрос. Ты веришь в свою удачу, мразь?
Человек дернулся назад, с «люгером» в руке, нажимая на курок, как только стал поднимать его из травы.
Бамм!
Пуля "смит — вессона" ударил ему прямо в грудь. «Люгер» продолжал подниматься все выше, выше и выше, целя в небо, пока Скорпион падал на спину в жидкую грязь.
И глазам его уже не видеть звезд, которые спалило солнце.
Гарри сунул револьвер в кобуру и сел в траву, ощутив вдруг дикую усталость. Издалека доносились звуки сирен, приближавшихся по дороге, ведущей в карьер. Он ждал, пока они подъедут поближе.
Будь он умником, он швырнул бы револьвер в воду, и свой значок следом. Прежде, чем тот у него отберут. Он знал это, но будь он действительно умником, никогда не стал бы копом.