Луч четвертый
О людях и волках
— Как вы считаете, князь, — она задумчиво опустила подбородок на сложенные ладони. — Можно иногда пожертвовать одной жизнью ради спасения многих? Или чужой жизнью — ради спасения дорогой для себя лично?
Задумчивый вишневый взгляд встретился с испытующим золотым.
— Иногда первое решение бывает единственно верным, — со вздохом согласился собеседник. — Но важно отличать те ситуации, когда нам хочется спасти своих близких за счет тех, к кому мы равнодушны. Все люди кому-то дороги… И жертвовать кем-то из личных побуждений — неправильно.
Она медленно закрыла глаза.
— Вы говорите это, опираясь на личный опыт?
— К сожалению, — подтвердил он. — Самый последний подобный случай напрямую касается наших общих знакомых… Точнее, моего друга и вашей подруги, леди… Но зачем вы спрашиваете? Если я не ошибаюсь, вы уже сделали выбор?
— Да, князь. К сожалению, это было необходимо.
Они помолчали.
— Соболезную, леди…
Чем дольше знаю я людей,
Тем больше нравятся собаки:
Когда, мой друг, дойдет до драки,
То пес окажется верней.
Чем дольше я гляжу в глаза
Всецело преданных мне псов,
Тем больше я люблю волков,
Свободно рыщущих в лесах.
Но ночью мне терзает слух
Тоскливый, одинокий вой.
И я, стремясь вернуть покой,
Тогда тянусь к тебе, мой друг.
Увы, забота книзу гнет.
Уйду я от тебя скорей,
Среди других пожить людей…
И завершится оборот.
Во всех наших неприятностях мы виноваты сами.
Это немудреное изречение следует золотыми буквами написать на серебряной пластинке и повесить… Ну, скажем, над компьютером, чтобы уж раз-то в день точно перечитать и проникнуться. Увы, ввиду насыщенной личной жизни (нет, это совсем не то, о чем вы подумали), я давно забросила и родной ноутбук, и бережно лелеемые в школьные времена конспекты по философии. А потому возможность резко поумнеть, раз за разом вникая в смысл этих дивных слов мне явно уже не светила… Но в самое ближайшее время, полагаю, такой шанс обязательно появится. В добровольно-принудительном порядке.
А все дело в том, что я — эстаминиэль, ведьма в третьем и самом прекрасном возрасте, и, наконец, просто взрослая, восемнадцатилетняя девушка — умудрилась вновь загреметь на школьную скамью. Да еще на заграничную. Дэйр, когда узнал, смеялся как ненормальный. Брат же ехидно заявил, что это вполне в моем стиле. И, мысленно перебирая события прошедшего года, не могу с ним не согласиться. Ровно тринадцать месяцев назад, в июле, я приняла судьбоносное решение — заняться разработкой антидота к солнечному яду, чтобы спасти Северного князя. И после этого последовательно начала влипать в неприятности. Для начала ввязалась в расследование убийств на жарком южном побережье. Потом восстановила против себя почти весь преподавательский состав Академии и была с позором изгнана из оплота знаний… И — апогей моей невезучести — чуть не угробилась на пару с Дариэлем, исследуя подземелья Темных пределов в поисках необходимой для работы книги.
Вроде бы все.
Ах, нет, забыла упомянуть самое позорное. И как я умудрилась грохнуться в обморок на глазах у мамы и Дэйра, не дослушав, что говорила Айч?
Конечно, неосторожно обороненное невезучей ведьмой слово «война» заставило понервничать всех. Но лишиться сознания изволила только я. Потом меня долго приводили в чувство, успокаивали, поили мятными отварами (Дэйр постарался), отчитывали (мама была очень недовольна)… А под конец все же объяснили, что Айч, по обыкновению, слегка преувеличила и до открытых военных действий еще далеко. После этих слов я немного расслабилась и даже выслушала то, что мне пытались объяснить в четыре голоса Элен, Хэл, Лиссэ и сама Айч. А там было ради чего навострить уши.
Самая шокирующая и таинственная новость — исчезновение инквизиции. Всего за одну ночь из столиц, городов, городков, поселков и деревенек бесследно пропали все, кто имел отношение к смотрителям — от мелкой сошки, вроде осведомителей и шпионов, до полностью укомплектованных элитных отрядов и высшего руководства. Здания остались нетронутыми, но внутри не удалось обнаружить ни единого следа пребывания Ордена контроля и созидания. Чистые до стерильности помещения — ни завалящей бумажки с черновиками коварных планов, ни зацепившегося за косяк обрывка форменной одежды.
Конечно, пропавший Орден пытались искать. Но тщетно. Не помогало ни вампирское чутье, ни магические заклинания, ни ведьмины гадания. Казалось, что смотрителей прикрывает божественная рука… или демоническая.
Колдовской мир бурлил, как котел с зельем. Слухи и нелепые предположения наслаивались одно на другое, словно краски на картине сумасшедшего художника. Поговаривали, что в отдаленных уголках стали пропадать слабые, молодые ведьмы, что вампиров-одиночек давят в закоулках, как мух, что Академию, полноценно работавшую во время эпидемий и бунтов, переводят на карантинное положение… Но что из этого правда, а что досужий вымысел, не знал никто. Редкие осведомленные персонажи делали таинственные глаза и грустно улыбались, не опровергая слухи, но и не подтверждая их.
На фоне этого мои мелкие домашние неприятности и душевные терзания отошли на второй план. А потом я вернулась в Зеленый… и завертелось.
После пяти месяцев, проведенных под крылышком Дариэля, в тиши и царственном спокойствии Дальних пределов, шумный человеческий город с его давкой и суетой ворвался в мою душу предчувствием карнавала. Первое время, каюсь, шарахалась от автомобилей и навязчивых консультантов в торговых центрах, но потом заново пообтерлась, привыкла и даже осознала, что все это время скучала по людской толкотне на улицах. В немалой степени этому поспособствовали старания подруг, вытаскивавших меня «в общество» при первой же возможности. Честно говоря, до моего отъезда в Академию и Кентал Савал мы редко собирались всей компанией, разве что на пикники да по большим праздникам. А в последнее время, даже направляясь в магазин «по шмоткам», вызванивали друг друга и сбивались в стайку. То ли связь Звезды действовала, то ли долгая разлука — не знаю… Но меньше, чем втроем, мы уже не ходили.
Вот и сейчас компанию Джайян, озаботившейся, наконец, выбором университета, составили мы с Айне. Четвертым прибился пофигистичного вида маг эльфийских кровей, приходящийся нашей мастерице ветров то ли парнем, то ли близким другом — так сходу и не разберешь. Знакомы с ним мы были давно, пожалуй, уже года четыре. Представляясь впервые, маг невнятно пробурчал длинное имя, что-то вроде Пассер Ди Иллигерус, и тут же предложил не морочиться и звать его просто Птицей — с детства, мол, прозвище, уже привык. Обаятельно улыбнулся, вызывая в ответ невольные улыбки, сунул большие пальцы в карманы джинсов и пристроился справа от Джайян незаметной тенью, нисколько не напрягая нашу девчачью компанию своим присутствием.
Что сейчас действительно вызывало неудобство, так это необходимость носить маски. Мне, убравшей волосы в косу и занавесившей лицо длинной челкой, досталась простенькая, всего лишь смазывающая впечатление, а вот девочкам не повезло. Матово-золотые локоны и тяжелый, пронзительно-желтый взгляд пророчицы мог укрыть только качественный морок, ощущавшийся мягкой теплой паутиной. Джайян, не умевшей плести подобные чары, достался амулет со схожими свойствами. Странно, казалось бы, во внешности нашей мастерицы ветров не было ничего необычного, неприсущего людям — непослушные пшенично-русые пряди, бархатистая кожа с легчайшим налетом загара, четкие линии лица, каре-зеленые глаза с хитринкой… Но тем не менее, попадая в любое человеческое общество без маски, Джайян мгновенно оказывалась в центре внимания… не всегда безобидного. Не спасало даже молчаливое присутствие Птицы за плечом. Вот и приходилось накладывать мороки и бессовестно отводить честным людям глаза…
Непростое дело, особенно в таком месте, как Ежегодная ярмарка образования в Золотой столице. Под проведение этого масштабного мероприятия отвели выставочный центр в западном округе. На четырех этажах разместились представители институтов и университетов из обеих столиц и всех мало-мальски значимых городов, учебных центров, курсов всего-о-чем-только-можно-мечтать, колледжей и академий. Акулы и акулята от образовательной индустрии суетились, зазывали на тесты, раздавали листовки и солидно гнусавили у стендов о благах, ожидающих абитуриента, прибившегося именно под их кров. Джайян, с азартным видом метавшаяся по залам, надолго застряла у стола Медицинского университета, почтительно внимая немолодой женщине в белом халате. Мы с Айне понимающе переглянулись и отправились прогуляться, оставив неугомонную валькирию на попечение Птицы.
Через полчаса мы обошли весь первый этаж и поднялись на второй. Я шутки ради набрала целую кипу листовок и теперь с интересом их изучала, пытаясь выстроить на руинах радостных обещаний картину реального процесса обучения. Получалось плохо. Айне, перехватившая у меня половину стопки, занималась тем же самым, судя по выражению лица — гораздо более успешно. Конечно, она же происходит из человеческой семьи, наверняка ей родители рассказывали о бурной юности, проведенной за партой. Вот пророчица мельком проглядела рекламку экономического отделения, взялась за следующую… и замерла.
Сила внутри меня шевельнулась горячим комком, реагируя на вспышку одного из лучей. Ощущение мгновенной мобилизации — вот что это было. Словно все мышцы разом напряглись и тут же расслабились.
Я нехотя подняла голову. Пророчица смотрела сквозь меня фирменным тяжелым взглядом. Мне это не сулило ничего хорошего.
— Нет, Айне. Что бы ты не видела, я не буду в это ввязываться. И не надейся, — как можно тверже сказала я. Приключений мне за последний год с лихвой хватило.
Не говоря ни слова, пророчица слезла со стула, где она до этого с комфортом сидела, поджав одну ногу, и поволокла меня через толчею вниз, на первый этаж.
— Айне, ты с ума сошла?!
Ноль внимания. На ладони, в которую вцепилась пророчица, наверняка останется отпечаток ногтей — так сильно впиваются пальцы. Да что же она увидела такого, что заставляет ее так нервничать? И, что самое непонятное, — действовать?
— Ты мне объяснишь или нет?
— Поздно, — хихикнула Айне, становясь прежней собой. — Пришли уже.
С этими словами моя так называемая подруга грубо толкнула меня в спину и захлопнула дверь.
Я оказалась в небольшой комнатке, уставленной столами. Все они, кроме одного, были заняты старательно строчащими в анкетах юношами и девушками.
— Вот и соискательница. Вовремя, — с сильным акцентом проговорила женщина в синем бархатном костюме. — Прошу вас, займите свое место.
Я послушно плюхнулась на место, недоумевая, зачем понадобилось Айне пристраивать меня за этот тест. Можно подумать, я пойду учиться в человеческий университет! Нет уж, мне Академия до сих пор по ночам в кошмарах снится… Так, посмотрим, что тут у нас… Кажется, иностранный язык. Островной. Хм, я его не знаю, но вот Элен, кажется, прекрасно говорит на этом самом распространенном в современном мире наречии. Язык бизнеса и дипломатии, науки и культуры… Ха. Пользоваться шпаргалками, конечно, нельзя, но про память матерей никто ничего не говорил, верно?
Тест я прошла дольно быстро, небрежно заполнила анкету с личными данными, накатала стандартную отписку на вопрос «а почему именно вы должны получить главный приз?» (что за приз такой, кстати?), сдала документы иностранке в синем костюме и отправилась отлавливать пророчицу-интриганку.
К моему величайшему разочарованию, Айне уже успела удрать с ярмарки, предупредив Птицу о мифических срочных делах. На мои расспросы маг только виновато улыбнулся и, небрежно взъерошив коротко остриженные волосы, предложил поискать ее дома. Я поблагодарила, попрощалась и последовала его совету.
Айне как сквозь землю провалилась. Удивленная и разозленная, я почти решилась на магический поиск, когда через несколько дней на наш адрес пришло письмо из Центра изучения иностранных языков (ЦИЗа в просторечье) с уведомлением о том, что мне посчастливилось выиграть конкурс на поездку по обмену в заокеанскую школу. На конверте размашистой рукой Айне было начеркано:
«Удачи, Найта. Не подведи».
Я дважды перечитала надпись и поняла, что отвертеться не получится. Глубоко вдохнула, успокаиваясь, и отправилась объяснять маме, что в конце августа снова покидаю родной дом.
Надеюсь, рекомендация пророчицы окажется достаточно убедительной причиной…
Никогда не забуду этот перелет над океаном. Почти тринадцать часов провести в воздухе, в замкнутом пространстве авиалайнера, с невозможностью создать хоть какую-то иллюзию уединения… Честно говоря, я вздохнула с облегчением, когда самолет приземлился, и можно было наконец встать и размять ноги.
Конечно, воздушным транспортом дело не ограничилось. Пришлось садиться в машину, вновь поджимая ноги, и терпеливо ждать, когда автомобиль прибудет к месту назначения. Городок, в котором располагалась новая школа, был более чем провинциальным. Лишь тридцать пятый по величине округ страны (до сих пор никак не могла отучиться называть ее Заокеанией на ведьминский манер), графство Короля-и-Королевы, поселение Роща белых акаций — таков был теперь мой адрес. Старшая школа имени Святого Джеймса — видимо, единственное учебное заведение, не сумевшее отвязаться от программы «студенты по обмену». Мой встречающий, по иронии судьбы звавшийся Джейми Сайнтом, уже успел поведать, что жить я буду в семье владельца пекарни и его супруги, попечительницы школьного совета, что фамилия их Грэймены, что в семье трое детей, но старшая дочь в прошлом году поступила в столичный колледж и навещает родителей только по большим праздникам… Во время подробного рассказа о младшей дочке, Элизбет, я еще как-то проявляла вежливый интерес, но когда господин Сайнт, энергично жестикулируя свободной от руля рукой, перешел к описанию мерзопакостного характера единственного сына семейства Грэймен, Ричарда, я с откровенно скучающим вздохом уставилась в окно.
Зелень, зелень, зелень. Нависающие над трассой ветки в резных листьях, размытые силуэты толстых стволов, плотный подлесок… Среди быстро мелькающих за окном зеленых исполинов я успела уже различить клены, вязы, редкие вкрапления сосен, разлапистые каштаны и возвышающиеся над сплошным лесным покровом кроны тюльпановых деревьев. Если бы я никогда не бывала в эльфийских Пределах, это могло бы произвести на меня впечатление. А так… я скучала и размышляла.
Зачем Айне нужно было отправить меня сюда? В Заокеании практически нет магии, за исключением примитивного шаманства коренных народов. Говорят, раньше у чикахомини, мехерринов, монаханов и прочих памунков рождались ведьмы, но с приходом «белого человека» и началом истребительной войны Вечные и Изначальные отвернулись от континента. Да и вампиры как-то не прижились в местном климате — с их-то гибкостью! Только в больших городах можно встретить ар-шакаи и заезжих магов. Но, как ни странно, именно местные «фокусники» и «иллюзионисты» (ну не поворачивается у меня язык называть этих шарлатанов волшебниками!) известны на весь человеческий мир… Неисповедимы пути славы!
Итак, возвращаясь к нашей желтоглазой пророчице… Факты следующие. Айне что-то видит, и это что-то ее пугает. Подруга подстраивает каким-то образом то, что я выигрываю дурацкий конкурс по программе обмена. Меня заносит в богом забытый городок под названием Роща Белых Акаций на скучный континент, где даже нитей меньше, чем в иных местах.
Зачем ей это нужно?
Я вздохнула, косясь на провожатого. Слава богам, скорость у нас была черепашья, иначе давно следовало бы начать опасаться за свою жизнь. Уж больно подробно и живо рассказывает господин Сайнт, отвлекаясь от дороги…
Причин подобного поведения пророчицы может быть две. Первая, неприятная — мне угрожает опасность. Поэтому дорогие мои лучики решили отослать свою Найту от греха подальше, чтобы самостоятельно разобраться в проблеме. У версии один большой минус: гораздо проще было бы спровадить меня в Дальние пределы, под присмотр Дариэля. Хотя, что есть такое, с чем справился бы Дэйр и не справилась мама? Глупый вопрос…
Вторая возможная причина звучит как подпитка для моего самолюбия. Айне могла предвидеть какую-то катастрофу, предотвратить которую в состоянии только Дэй-а-Натье. Льстит, конечно, но вряд ли такое возможно. Если бы здесь начиналась действительно серьезная заварушка, то подруга ни за что не отпустила бы меня одну, понадеявшись на благоприятный исход пророчества.
Похоже, сразу и все я не узнаю… Придется разбираться на месте.
К слову, место назначения полностью соответствовало своему названию. Робинии, белые акации, были повсюду. По обочинам дорог, в садах, парках… Сейчас деревья не цвели, но весной, наверное, это было потрясающее зрелище. Джейми Сайнт, сворачивая к дому Грэйменов, успел уведомить меня, что городок славится производством меда и сладостями на его основе. Я незаметно сцедила усмешку в кулак. Мед я не особенно любила, разве что яблочный, из садов Кентал Савал. Ну, так то эльфийский, необыкновенный…
Машина остановилась. Джейми проявил недюжинное знание правил этикета: обошел машину и открыл для меня дверцу. А я-то думала, что его соплеменникам подобное поведение не свойственно… Как же, нарвешься еще на феминистку. Я фыркнула, но предложенной помощью с удовольствием воспользовалась.
Свежий, горьковатый запах воздуха почти опьянил меня. После четырех часов, проведенных в салоне автомобиля, наполненном испарениями кондиционера и дешевого ароматизатора, здешний ветер казался почти живым. Да и в самом этом месте было нечто особенное, отличающее его от прочих уголков континента…
Магия. Да, именно она. Словно некое божество или просто добрый дух укрыл Рощу Белых Акаций своим волшебным щитом-эгидой, отделяя ее от остального мира. И нити… нити благодарно звенели, посылая в сердца странный, тревожащий заряд. Их было больше, чем везде на этом материке, где я успела уже побывать.
Я осторожно коснулась пальцами одинокой нити, будто лаская котенка.
И все равно — слишком мало. Из-за этого окружающий мир выглядит таким… пустым. Не привыкла я к такому.
Дом, в котором мне предстояло жить, впечатлял размерами. Конечно, рядом с усадьбой Дариэля — ничего особенного, да еще вкус хромает, а вот по сравнению с нашей квартиркой в Зеленом — настоящие хоромы. Два этажа, стены цвета топленого масла, темно-красные ставни и черепица. Вместо сада, увы, были ровно подстриженные газоны. Посыпанная хрустящим гравием подъездная аллея, чуть дальше — приземистое здание, то ли гараж, то ли сарай, к крыльцу стелется выложенная светлыми плитками дорожка.
Короче говоря, вполне себе представительный дом для людей, чуть побогаче среднего класса. Те самые люди, кстати, то ли высоко себя ценили, то ли попросту не успели закончить уборку к моему приезду и теперь судорожно запихивали мусор под кровати и шкафы, так как на звонок среагировали только спустя пять минут. Мне-то ничего, я после перелета буквально спала на ходу, а вот господин Сайнт явно разнервничался. Лицо пошло красными пятнами, глаза сделались виноватыми, а неловкие узловатые пальцы то и дело стряхивали с манжет несуществующие пылинки. Когда дверь, наконец, открылась, он выдохнул с явным облегчением, обменялся приветствиями с супругами Греймен и официально представил меня.
— Мисс Ната Верманова, — я поморщилась, услышав свою «фамилию». У ведьм бывают только имена, особые, но, разумеется, и у меня, и у Элен, и у Хэла были нормальные паспорта с обычными данными. Так Найта превратилась в Нату, Хелкар в Виктора, Элен в Елену. Мама и с возрастом умудрилась смошенничать, вместо честных ста четырех лет значилось всего тридцать семь. В моем нынешнем паспорте, кстати, тоже стояла меньшая цифра — шестнадцать лет. Но это не столь важно. Дело в том, что свои «человеческие» имя и фамилию я оставила сразу после школы и не собиралась заново к ним привыкать, поэтому пришлось поправить Джейми Сайнта:
— Можете звать меня просто Найта, — и приветливо улыбнуться.
Миссис Грэймен, высокая полноватая женщина с отчетливым влиянием южной крови, просияла в ответ и тут же, оказывая ответную любезность, предложила звать её Габриэлой. «Точно южные корни» — подумала я, ненавязчиво разглядывая ее. И темперамент, и манеры совсем другие. Вот мистер Грэймен, напротив, поморщился, не одобряя такое сокращение дистанции. Похоже, он — из первых переселенцев, можно сказать, почти коренной житель, и страшно этим гордится. Даже имя у него было на редкость благонадежное — Томас.
Вообще, они смотрелись вместе довольно нелепо — высокая, смуглая, темноволосая женщина, с карими глазами и тяжелыми чертами лица, и среднего роста светлоглазый блондин, легко краснеющий и наверняка страдающий отдышкой. Она — экспрессивная, открытая, он — замкнутый, подозрительный. Бизнесмен до мозга костей. Единственное, что их объединяло — это массивность фигуры. Вряд ли Грэймены отказывают себе в лишней булочке за обедом.
— Найта, вы, наверное, устали с дороги, проходите, пожалуйста, я покажу вашу комнату, а Том и Ричард пока позаботятся о чемоданах. Верно, Ричи? — Габриэла послала нежный взгляд куда-то через плечо. — И, конечно, я познакомлю вас с нашими детьми. О, это совершенно замечательные ребята, вы наверняка подружитесь. Ричи, Лиз, выходите, не стесняйтесь.
Элизбет, или Лиз, как предпочла ее представить миссис Грэймен, похоже, действительно стеснялась. Этот маленький белокурый ангелок что-то пискнул в ответ на мое приветствие и сразу же скрылся за одной из дверей. А вот Ричард…
«У меня будут проблемы. Наверняка», — обреченно вздохнула я про себя.
Ричард Грэймен вряд ли знал, что такое стеснение. Слова «стыд» и «совесть» тоже не значились в его лексиконе. Он выглядел, как типичный представитель касты «популярных» в старшей школе — высокий, унаследовавший от матери смуглую кожу и чуть грубоватые черты лица, а от отца — блондинистую шевелюру и высокомерие. Готова спорить, что наш Ричард играет в школьной футбольной команде и занимает одну из верхних строчек негласного рейтинга популярности среди местных девчонок. Избалованный вниманием и всеобщим поклонением, скорее всего, считает себя пупом земли. Ко мне он отнесся с явным пренебрежением, но проигнорировать просьбу матери не решился и, скрипя зубами, потащил наверх оба моих чемодана. Ничего, пусть поработает, они не тяжелые… К тому же большинство самых важных и нужных вещей надежно спрятано в зачарованном рюкзаке, упакованном в меньший чемодан.
— … две ванных комнаты, одна внизу, другая наверху, и еще джакузи на улице. Бассейн располагается на заднем дворе, скромный, но нам хватает… — без умолку вещала Габриэла. Несмотря на сонливость, болтовня хозяйки дома меня не раздражала. Я чувствовала искреннюю симпатию к себе и готовность помочь в любой проблеме.
Когда я увидела душ, все мысли о сне мгновенно отошли на второй план. Ох, уж эта дорога… Долго я ее буду еще вспоминать. Как бы теперь вежливо спровадить Габриэлу и избавиться от слишком пристального внимания Ричи? Честно говоря, с тех пор, как я вышла из самолета, меня преследовало смутное ощущение, что я забыла какую-то важную вещь, и это очевидно для окружающих. Как будто вышла на улицу в тапочках, и еще не понимаю этого, но уже нюхом чую подлянку. Под взглядами Грэймена-младшего это чувство становилось почти физически ощутимым… Я нервно одернула юбку и перекинула косу через плечо. Сейчас я почти жалела, что для перелета облачилась в некое подобие делового костюма, а не в нейтральные джинсы с майкой. Хотела произвести благоприятное впечатление, как же… Вот и впечатлила, похоже.
Наконец Габриэла смекнула, в чем дело, и оставила меня наедине с вещами и душем, прихватив с собой сына. Я с облегчением вздохнула и тут же закопалась в чемоданы в поисках одежды на смену и банных принадлежностей. Распихивание вещей по шкафам не заняло много времени, а душ с ароматным гелем взбодрил, так что к обеду я спустилась вполне вменяемой и одетой в джинсовые штаны вместо юбки. Пусть не так изящно, зато вполне комфортно.
За столом миссис и мистер Грэймен поддерживали вежливую беседу, больше интересуясь особенностями моей родины, чем биографии. Ричи сверлил меня презрительным взглядом, в котором, впрочем, без труда читалась заинтересованность, Лиз уткнулась в свою порцию картофеля со стейком и жутко стеснялась, краснея по поводу и без. Вообще Грэймены не произвели на меня впечатления крепкой, любящей и понимающей семьи, несмотря на многочисленные фото в рамках на полках и над камином в столовой и напоказ предупредительное отношение. Томаса явно раздражала говорливость и экспрессивность жены, Лиз чувствовала себя не в своей тарелке, Ричард снисходительно поглядывал на всех присутствующих. К середине обеда меня опять сморил сон, и на вопросы я отвечала коротко и неохотно. Беседа увяла на корню, и вскоре меня отпустили спать, пообещав разбудить вечером и рассказать про школу, расписание занятий и тому подобное. Я радостно согласилась и сбежала в спальню.
Хм, малыш?
Да?
Ты чего смеешься?
Ну… есть примета такая: спишь на новом месте — приснись жених невесте.
Хохочет.
Это намек?
Ага.
Замолкаю, собираясь с мыслями.
Ксиль… послушай, у меня для тебя сюрприз. Это что-то, что тебе очень нужно сейчас… Где ты? Ты сможешь приехать в Дальние пределы?
Быстро, жестко, холодно.
Нет. И забудь об этом.
Но… почему?
Почти плачу.
Если ты не хочешь встречаться с эльфами, приезжай в Зеленый. Я буду ждать… Мы…
Нет, Найта. Не будет никаких «мы». Ничего уже не исправить.
Но противоядие…
В голосе словно стукаются гранями осколки льда.
Никакое противоядие мне уже не поможет. Я не смогу вернуться. И мы больше не увидимся. Это последний сон.
Совсем тихо.
Прости, что заставил тебя ждать…
Максимилиан!
Тишина.
Максимилиан…
Подушка была влажной и горячей от слез. Живот сводило болезненными спазмами, и я тяжело дышала в мокрую ткань, давя всхлипы. Ну почему, почему так… Когда только-только появилась надежда, что все закончится хорошо, когда даже эльф, заклятый враг всех вампиров и соперник конкретно этого, предложил свою помощь…
Максимилиан больше не придет. Сны закончились.
Наверное, все могло бы быть по-другому. Если бы я сразу сказала ему о противоядии. Если бы Тантаэ разыскал его раньше. Если бы я не отпустила его тогда…
«Если бы, если бы… История не пишется в сослагательном наклонении. Даже личная», — ворчливо отозвалось в голове.
«Отстань от меня, Рэм, — вяло огрызнулась я. — Это не твое дело».
«Это дело стало моим, когда ты обратилась ко мне за помощью в исследовании, — сердито откликнулся некромант. — Не забывай об этом, дорогая ученица».
«Это не твое дело!»
«Повторяешься, сладкая, — хмыкнул Рэмерт. — Поверь, я не стал бы в это лезть, постоянно сидеть в твоей голове — сомнительное удовольствие, но сейчас ты так фонишь по связи, что истерику не заметит только глухой. Да возьми себя в руки, идиотка!» — некромант рявкнул так, что я подпрыгнула на кровати, мгновенно перестав всхлипывать. Слабо переливающийся в закатном свете браслет показался мне ужасно зловещим.
«Нервишки-то лечить нужно… Успокоилась? — ехидно протянул Мэйсон. — Так-то лучше. А теперь слушай. Что такого случилось? Ну, погрозился твой вампир больше не сниться. Ну, не может он сам приехать к тебе, не важно, по каким причинам. Но неужели ты просто опустишь руки, не пытаясь его найти? Честное слово, не узнаю тебя, Найта».
Пальцы непроизвольно сжались в кулак.
«Но что я могу сделать?»
«Ты можешь все. Только не надо жалеть себя и надеяться на других. Так-то, королева», — припечатал Рэмерт. Ощущение чужого присутствия исчезло. Я нервно расхохоталась. Вот так промывка мозгов! Сразу видно, что преподаватель с солидным стажем. Если бы не Рэм, неизвестно, сколько бы я еще кисла. А теперь — трясет немножко, но уже хотя бы могу соображать.
В дверь ненавязчиво постучали.
— Найта, просыпайся. Ты будешь спускаться к ужину? — жизнерадостно спросила Габриэла, заглядывая в комнату. Я поспешно занавесила заплаканное лицо волосами. Еще заметит, расспросы начнутся… Впрочем, всегда можно отговориться тоской по дому.
— Конечно, буду, — жизнерадостным мой голос мог показаться только уж совсем непритязательному слушателю, но, кажется, миссис Грэймен относилась именно к этой категории. — Спасибо, что разбудили.
— О, не стоит благодарности. Мы будем ждать тебя внизу, — дружелюбно улыбнулась женщина и оставила меня одну. Слава богам.
Плетение косы — успокаивающий процесс, особенно если волосы достаточно длинные. Приводя в порядок прическу, упорядочиваешь и мысли. Наверное, поэтому уже спустя пару минут ситуация с поисками Максимилиана уже не казалась мне такой безнадежной. Я даже составила примерный план действий. Во-первых, сегодня же вечером свяжусь с Тантаэ и узнаю последние новости. Если о Северном князе по-прежнему ничего не слышно, созвонюсь с Айне, пророчица вполне могла видеть что-то, что поможет мне в поисках. На крайний же случай… В той книге с заклинаниями для ведьм, которую я нашла в эльфийском дворце, мне встречалось описание одного интересного ритуала. «Притяжение» — более чем говорящее название. Необходимые компоненты я раздобуду. Вещи, принадлежавшие Максимилиану, наверняка есть у Пепельного князя. Ингредиенты для зелья позаимствую у Дариэля, он не откажет, или поищу какую-нибудь местную лавочку. Быть такого не может, чтобы в городе не торговали травами. Впрочем, это Заокеания, здесь все, не как у людей… то есть не как у магов. Но попытать счастья определенно стоит.
— Ты спускаешься или нет? — прервал мои размышления Ричард, нагло облокачиваясь на дверной косяк. Я вежливо улыбнулась, тщательно давя недостойное ведьмы желание наградить его заковыристым сглазом. В конце концов, это всего лишь избалованный ребенок. Мальчик! Он младше меня на целых два года.
— Да, уже спускаюсь. Спасибо за напоминание, Ричард, — мой голос вполне мог сойти за качественный мед, особенно в здешней темноте.
Маленький Ричи, естественно, не удостоил меня ответом, если не считать за таковой презрительное фырканье. Я горестно вздохнула. Нет, вряд ли мы подружимся. Габриэла все-таки оптимистка…
Семейным ужином это можно было назвать только формально. Ела только Лиз. Томас прятался за газетой, уделяя беседе и своей тарелке одинаково мало внимания. Ричард потягивал сок из запотевшего стакана, то и дело награждая меня странными взглядами, которые я никак не могла истолковать. Зато Габриэла говорила за четверых, умудряясь одновременно рассказывать о новой школе и расспрашивать о моей семье. Пока я успешно отделывалась ничего не значащими ответами, но меня уже начинал напрягать заданный в трех разных вариантах вопрос о работе Элен. «Моя мама — ведьма, она зарабатывает на жизнь изготовлением зелий и амулетов на заказ» — так ведь прямо не скажешь. Зарабатывает… Хм… Это ведь можно рассматривать, как частное предпринимательство, верно?
— А что с расписанием? — поинтересовалась я, уводя разговор в сторону от опасной темы. — Мне завтра надо будет подойти в администрацию? Или где там его берут?
— Нет, Ричи уже обо всем позаботился. Верно, солнышко? — ласково проворковала Габриэла, с нежностью глядя на сына. — Будь умницей, сходи за расписанием для нашей гостьи.
Блондин медленно встал, всем своим видом демонстрируя неудовольствие, и отправился наверх. Боги, а ведь моя комната находится прямо напротив его… Мы же все время будем сталкиваться. Решено, встаю завтра пораньше. Может, и не пересечемся тогда.
Но не успела я додумать эту замечательную мысль, как миссис Грэймен разбила мои надежды.
— Ричи проведет для тебя небольшую экскурсию по школе. Он на прекрасном счету у преподавателей, так что тебе будет гораздо легче освоиться среди сверстников, — хоть убей, не я не могла уловить связи между двумя этими утверждениями. — Знаете, наш мальчик играет за сборную школы. Он прирожденный футболист, — похвасталась Габриэла, подтверждая мои догадки. Ага, как же. Ричи — мистер старшая школа. Со всеми вытекающими обстоятельствами.
— Держи, — в мою тарелку с десертом шлепнулась кипа листочков. Габриэла охнула, Томас послал сыну укоряющий взгляд, возымевший не больше действия, чем оханье матери. Я только усмехнулась и аккуратно подцепила листы с расписанием, делая другой рукой незаметный жест под столом. Вопреки всем законам физики, крем и не думал размазываться по бумаге, целиком и полностью оставаясь на тарелке.
— Спасибо, Ричард, — сладко пропела я, демонстрируя чистое и сухое расписание. — Ты так добр ко мне…
Блондин отчетливо скрипнул зубами. Ничего, перебесится. Я ему не добровольная жертва. Хватит, натерпелась уже в старой школе. Так, глянем, что за уроки… Химия, литература, потом перерыв на обед, а после физика и история. Не так уж плохо. На химии вообще можно будет расслабиться — сомневаюсь, что местные преподаватели скажут мне чего-нибудь новое. Все-таки я не зря училась у Дариэля, а химия не сильно отличается от алхимии.
— Ричи поможет тебе выбрать какой-нибудь дополнительный предмет на твой вкус, — продолжала заливаться певчей птичкой Габриэла. — Верно, солнышко? Дополнительное образование очень важно для саморазвития, а сразу сориентироваться и определиться, чего ты хочешь, очень сложно, особенно для иностранки. Уж я-то знаю…
— Габи! — негромко произнес мистер Грэймен. Габриэла осеклась на полуслове. На мгновение на ее лице промелькнуло болезненное выражение, но женщина тут же взяла себя в руки и вновь улыбнулась.
— Верно, что же это я. Найта, наверняка ты захочешь осмотреть окрестности. Думаю, Ричард с удовольствием составит тебе компанию, правда, милый?
— Э-э… Благодарю за заботу, но сегодня мне хотелось бы отдохнуть, — быстро сказала я, пока бедняжку Ричи не разорвало от возмущения. — Дорога была очень утомительной, а завтра в школе мне придется не легко, поэтому лучше лечь пораньше… Кстати, а как я буду добираться до школы? — ухватилась я за нейтральную тему. — Здесь ходят какие-нибудь автобусы или что-то вроде?
— Раньше был специальный школьный автобус, которых доставлял детей на занятия, но после того случая… — Томас вновь неодобрительно глянул на жену поверх газеты. — В общем, Ричард довезет тебя на машине. Он в этом году получил права, и теперь вместо нашего папы возит Лиз на уроки. А теперь вы будете ездить втроем, правда, замечательно? — широко улыбнулась женщина. Я подавила вздох. Нельзя быть такой наивной, честное слово.
— Пойду прогуляюсь, — резко отодвинув стул, Ричард поднялся из-за стола. — Я договорился с друзьями.
— Но, Ричи… — беспомощно захлопала ресницами миссис Грэймен.
— Пусть идет, Габи, — заметил Грэймен-старший, не отрываясь от газеты. Я все больше проникалась симпатией к этому человеку. Сидит тихо, не лезет в душу с расспросами, но при этом замечает, что творится вокруг. — Нехорошо подводить… друзей.
Судя по тону, каким это было сказано, никаких ожидающих его друзей у нашего Ричи и в помине нет. Ну и хорошо, меньше общения — меньше возможностей испортить отношения. И вообще, в последнее время я все больше верю старой примете Лиссэ: «от блондинов хорошего не жди». Правда, она намекала на Дариэля, но это мелочи. Но светловолосые меня явно недолюбливают — сначала Моника непонятно за что взъелась, теперь вот Ричард…
— О… Конечно, — несколько растерялась Габриэла. — Разумеется, ты прав, Том. Но, может, Лиз составит тебе компанию? Ты ведь уже взрослая девочка, да, Лиззи? Посидите в комнате, поболтаете о своем, о девичьем? — подмигнула мне она. Не желая расстраивать добрую женщину, я согласилась. В конце концов, поговорить с Тантаэ я смогу и ночью.
К моему удивлению, общаться с Элизбет было вполне приятно. Она оказалась старше, чем я сначала подумала — почти тринадцать лет, а выглядела едва на девять. Стеснительность объяснялась просто — из-за проблем со здоровьем («Слабое сердце», — смущенно пояснила сама девочка) Лиз до прошлого года не посещала в школу, занимаясь с репетиторами. Ей было трудно находить общий язык даже со сверстниками, а уж разговор с иностранкой не мог присниться и в страшном сне. А еще… еще она очень скучала по своей старшей сестре, Джессике.
У меня никогда не было младшей сестры, только не по годам серьезный брат. Но, думаю, с Элизбет мы поладим.
— Не сердись на Ричи, — заметила девочка, обнаружив, что я избегаю упоминаний о Грэймене-младшем. — Он сейчас бесится, потому что его Эмили бросила. Эмили сейчас с Элайджей вместе, а Ричи с Элом дружили раньше, они в одной команде, и мистер Спарк их всегда хвалил, а Саманта…
— Постой, постой, — я рассмеялась и замахала руками. Теперь, когда малышка освоилась, стало ясно, что пусть внешность наша Лиззи унаследовала от папы, но вот говорливость — явно от мамы. — Давай по порядку. Что за Эмили с Элайджей, и причем здесь мистер Спарк и эта самая Саманта?
— Ну… — мелкая забавно сморщилась, накручивая на палец прядку льняных волос. — Рич вроде как говорил, что Эмили, ну, его девушка, — Лиз смущенно уткнулась взглядом в пол. — А потом Эмили стала бегать с Элом. Эл — это Элайджа Саммерс, он с Ричи с детства дружит. Мистер Спарк — учитель физкультуры и тренер нашей футбольной команды… Мы, кстати, доходили до десятого места на чемпионате штата, — похвасталась девочка. — Мистер Спарк еще в младшей школе заметил, что у Ричи и Эла талант и взял их в команду.
— Ясно. А Саманта здесь причем? — Лиз так увлеченно рассказывала, что я почти всерьез заинтересовалась местным любовным треугольником и его окружением.
— Ой, Саманта — подруга Эмили, она раньше с Элом встречалась, а сейчас они все вместе рассорились, — пояснила Лиз. Эх, как все запутано. Герои мыльных опер вздохнуть спокойно — их дело есть, кому продолжить. — Жалко так. Саманта классная, — доверительно поделился со мной ребенок. — Она болельщица, и ее все любят. Когда я перейду в старшую школу, я тоже буду болельщицей.
— А Эмили тоже болельщица? — поинтересовалась я.
— Нет, Эмили, как ее, эта… вертихвостка. Так папа говорит, — смутилась Лиз. — Ой, а ты знаешь, что это такое? Ты так хорошо говоришь, что я забываю, что ты приехала из другой страны.
— Я понимаю ваш язык, как родной, — со вздохом призналась я и поежилась. Бр-р. Как вспомню эти жуткие заклинания, которыми вбивали в мою бестолковую голову знание островного наречия… Но результат того определенно стоил. Жалко, что нельзя таким же образом выучить эльфийский язык. Слишком сложная система пересекающихся значений слов и корней, такую ни в одно заклинание не вложишь.
— А я вот не знаю никакого другого языка, — расстроилась Элизбет.
— Ничего, выучишь еще, — успокоила я ее. — Вся жизнь впереди.
Ближе к девяти вечера малявку сморил сон, и я осталась одна. Мягкая кровать совершенно не привлекала. Может, потому, что я выспалась, а может быть, из-за страха убедиться, что Ксиль действительно больше не придет. Попытки связаться с Тантаэ успехов не имели — вампир то ли был занят, то ли по близости не оказалось ни одного зеркала, стекла или хотя бы лужи. С тоской взглянув на часы, я мысленно прикинула разницу во времени и набрала номер Айне. После двенадцатого гудка, когда меня уже посещало нескромное желание шваркнуть телефоном об стену, ответ все-таки пришел. Правда, не с мобильного.
— Доброе утро, Найта… — раздалось за спиной смущенное покашливание. — Или, вернее, доброй ночи!
— Тише, — зашикала я на пророчицу. — Люди спят… Еще засекут, как я объясню тогда наличие в моей комнате призрака подруги? Привет, кстати.
— Скажешь, что им это снится, — неуловимо улыбнулась Айне, скрещивая руки на груди. — Как долетела?
— Неплохо, — я присела на краешек кровати, с удовольствием вытягивая ноги. — Только у меня теперь аллергия на позу «спать лицом в колени». Слушай, Айне…
— Знаю, знаю, можешь не продолжать, — вздохнула подруга, устраиваясь рядом. Наверняка она просто села у себя в комнате, но умное заклинание сопоставило ее действия с окружающей обстановкой. — Неужели ты бы стала звонить в полночь только для того, чтобы узнать, как у меня дела?
— Айне… — с обидой протянула я. Хотя на самом деле мне было стыдно. Если бы не острая необходимость проконсультироваться с пророчицей, я вряд ли бы сегодня стала искать подругу.
— Да я не обижаюсь… — улыбнулась Айне, мечтательно уставившись в потолок. Желтые глаза приобрели теплый сливочный оттенок. — Когда я влюблюсь, я тоже немножко сойду с ума…
— Это предсказание?
— Вроде того…
Мы помолчали. Каждая думала о своем, но, наверно, в этот момент наши мысли оказались бы удивительно похожи, только люди в них были разные.
— К Тантаэ пока не суйся, новостей никаких, а вот дел у него и без тебя по горло, — негромко проговорила подруга, не глядя в мою сторону. — Это я не предсказываю, просто мы с утра созванивались, он интересовался, как ты добралась… С «притяжением» тоже не торопись, ты сама поймешь, когда для него наступит время. Пока ищи материалы для ритуала. Здесь. Больше ничего не скажу, а то получится пророчество.
— А так у меня будет выбор, — полуутвердительно-полувопросительно улыбнулась я. Когда Айне вела себя так серьезно, она выглядела гораздо старше своих лет. Мне вдруг подумалось, что если она и обретет вскоре возраст королевы, то это будет только Власть.
Подруга скосила в мою сторону глаза, словно подслушав мысли.
— Ложилась бы ты спать, Найта. Не выспишься, завтра будешь вареная.
— Это пророчество?
— А ты как думаешь? — уголки губ чуть дрогнули, намечая улыбку. Грустное лицо словно осветилось изнутри, теряя лишние годы.
Ровесница, смешливая, чуточку ехидная, мечтательная девушка. Как порой обманчиво первое впечатление! Так темный омут только притворяется спокойным и неглубоким.
— Ну так я пойду?
— До встречи, — вздохнула я. Отпускать подругу не хотелось.
— До встречи, — усмехнулась Айне. — Ты позвонишь мне… Уже завтра, — снова этот взгляд с хитринкой. — И еще, Найта… Я тебя прошу, будь завтра повнимательней. Не забудь что-нибудь важное, когда станешь собираться в школу. Иначе проблем не оберешься.
Вздох — и комната пуста.
— Ну вот, — недовольно пробурчала я, разбирая постель. — Опять напророчествовала. Неужели нельзя было нормально сказать? Думай теперь, что забудешь… Ну не штаны же.
Эх, Айне, Айне. Она всегда оставалась самой странной и загадочной из нас, и с каждым годом ее было все труднее понять. Сила эстаминиэль изменила ее меньше других — может быть, из-за ее редкого дара, может — из-за склада характера. Пророчицы всегда были властью, как воздух — битвой, жизнь — познанием, а иллюзион — любовью. Прочие могли выбирать… Я невольно вспомнила неприятный разговор с Риан незадолго до отъезда. Танцующая специально приехала в Зеленый, чтобы предупредить меня.
— Не кривись, Ар-Нейт. Я не шучу. Это все очень важно.
— Но почему именно я! — бешусь. — Половина королев в Совете — в эпохе любви. Им ты лекции не читаешь! Им не надо заводить питомцев! Им не надо влюбляться принудительно!
— Успокойся, ты все неправильно поняла, — быстро касается моей щеки прохладной рукой. — Не питомцев, а подзащитных. Не любить, а защищать…
— Да какая разница!
— Пойми, без опоры ты будешь беспомощна. Не сможешь призвать магию, кроме совсем уж элементарной. Ну подумай, Натье, ты получишь более выгодную позицию и возможность пользоваться своей силой, а взамен просто позаботишься о каком-нибудь человеке. Сделаешь доброе дело…
— Вмешательство магии в жизнь простых людей всегда приводит к трагедии, — цежу сквозь сжатые зубы прописную истину. Риан устало вздыхает. — И не называй меня Темной. У меня имя есть.
— Хорошо… Найта. Я не прошу решать прямо на месте. Приедешь, оглядишься… Обдумаешь все хорошенько. Выберешь себе подзащитного…
— Нет.
— Тогда судьба выберет его за тебя.
Против моих ожиданий, заснула я быстро, убаюканная воспоминаниями. Наверное, все же сказалась усталость от перелета, не утоленная коротким дневным отдыхом. Но в этот раз мне не снилось ничего…
— Вставай, деточка! Опоздаешь, — ласково проворковали за дверью. Я сдавлено хрюкнула в подушку, глуша смешки. Похоже, Габриэла за ночь свыклась с мыслью, что у нее появилась новая «дочка». Деточка, как же. Уж больно это Лиссэ напоминает.
— Хорошо, Габриэла. Спасибо, что вы разбудили меня.
— Спускайся, завтрак уже на столе.
Забег до ванной и обратно был выполнен с рекордной скоростью. Я мельком глянула вниз через перила, осматривая столовую. Оказалось, что славное семейство Грэйменов уже в полном составе собралось за столом, и ждут только меня. Сдавленно чертыхнувшись, я метнулась обратно в комнату, напяливая на себя первый попавшийся комплект одежды, благо перед отъездом Феникс основательно перетряхнула мой гардероб, избавив его от откровенно «неносибельных» вещей. Собрала волосы в аккуратную косу, перевязала лентой — все второпях. Челка никак не хотела ложиться правильно, пришлось зачесать набок и заколоть. Перед спуском в столовую я на всякий случай посмотрелась в зеркало — Айне предупреждала, что я могу что-нибудь забыть. Так, вроде все на месте, ничего не торчит, не напялено на изнанку, не перекручено. Узкая темно-зеленая юбка выше колена вполне сносно сочетается с бежевой вышитой блузкой. Ценники вроде оторвала… Ой, нет, один болтается. Так и знала. Наверное, Айне намекала именно на это.
— Доброе утро, — я выжала из себя ослепительную улыбку и придвинула поближе миску с хлопьями. Конечно, хотелось бы с утра чего-нибудь поосновательнее, но, видимо, здесь так не принято. Ничего, в школе перекушу.
— Как спалось на новом месте? — жизнерадостно поинтересовалась Габриэла. Похоже, энтузиазм этой женщины неиссякаем — сказывается южный темперамент. Томас покровительственно улыбнулся, глядя на супругу, и опять уткнулся в свежую прессу. Интересно, как он с таким аппетитом умудряется сохранять столь внушительную комплекцию? Издержки работы? Очередная заокеанская загадка.
— Неплохо. Не заметила, как наступило утро, — на этот раз улыбка вышла более искренняя. М-м-м, какие вкусные хлопья.
— Вижу, аппетит у вас отменный, — заметил Томас, сверкнув очками поверх листа. — Смена часовых поясов не слишком сбивает с жизненного ритма?
— Какой ритм после суток на ногах, — вздохнула я, отодвигая пустую миску. Завтрак подразумевал под собой также довесок к хлопьям в виде чашки кофе с тостами, но я постеснялась просить что-нибудь «на бутерброд». Заедать же ароматный напиток плохо подсушенным хлебом с намазанным на него подтаявшим маслом и ягодным джемом непонятного происхождения было выше моих сил. — Все в порядке, я даже выспаться успела.
— Хорошо, — кивнул мистер Грэймен и снова спрятался за газетой.
Смешно, но с завтраком я расправилась раньше всех, хотя к столу спустилась последней. Элизбет, видимо, вообще не хотела есть и только размазывала хлопья по стенкам посуды, ожидая, когда Габриэла разрешит отставить миску. Ричи тоже был странно задумчив. После того, как очередная попытка опрокинуть на себя кофе — по-другому назвать это действо у меня язык не поворачивался — увенчалась успехом, блондин несколько оживился. Чертыхнулся пару раз, нарвавшись на укоризненный взгляд матери, почему-то жутко смутился и бегом отправился наверх — переодеваться. Когда он вернулся, Томас негромко произнес: «Дети, опаздываете», после чего Лиз с радостью избавилась от размокших хлопьев, а Ричард, даже не оглянувшись на родителей, выскочил на улицу. Поблагодарив хозяйку за завтрак, я последовала его примеру.
Машина у Грэймена-младшего была старая. Очень. Но, кажется, Ричи тащился уже от самого факта ее существования, и такие мелочи, как облупившаяся зеленая краска, заметная вмятина на заднем бампере и звездочка на лобовом стекле не сильно его смущали. Внутри салона была идеальная чистота. Сиденья закрывали чехлы, имитирующие кожу, сзади болтался освежитель-елочка. На зеркале висела целая связка амулетов — фигурки животных, игральные кости, брелок с непонятным символом.
— Я сам ее купил, — с деланным безразличием заметил Ричи, глядя в сторону. Жадное внимание, исходившее от него волнами, мог не заметить только совсем уж слепой.
— Круто, — рассеянно произнесла я. Парень тут же надулся от гордости и повернулся ко мне с сияющими глазами.
Если честно, то таким, естественным, он нравился мне гораздо больше.
— Копил два года. Присмотрел ее аж в другом городе, пришлось добираться туда на автобусе, зато обратно приехал уже на своих колесах, — он широко улыбнулся и с превосходством посмотрел на меня. Иллюзия милого мальчика тут же разбилась в пыль. — Сейчас собираю деньги на ремонт. Покрашу, стекло заменю — конфетка будет. Девчонкам нравится, — добавил он уже с явной провокацией в голосе. Похоже, ждет от меня комментариев.
— Э-э… здорово. Наверное, ты очень популярен в школе? — выдавила я из себя. Ладно, мне не сложно, а ему приятно будет услышать.
Я не прогадала. Блондин буквально засветился от удовольствия.
— Говорят, что да, — небрежно произнес он, жадно наблюдая за моей реакцией. — У меня есть репутация, знаешь ли…
Я тоскливо оглянулась в окно. К счастью, появление Лиз избавило меня от продолжения этого абсурдного диалога. Надо же, только я решила, что в Ричи есть что-то хорошее… Впрочем, он и вправду молодец. Сам заработал на машину, копит на ремонт, имеет влияние на одноклассников… Жаль, что у нас немного разные ценности.
Всю дорогу мы провели в молчании. Ричард больше не хвастался, видимо, стесняясь присутствия сестренки, Элизбет усиленно изображала увлечение уроками, я наслаждалась временным затишьем. Первый день в новом месте — это всегда кошмар. Уж я-то знаю. До седьмого класса я сменила четыре школы. Правда, все они, кроме крохотного здания в Приграничном, принадлежали людям и находились в одном и том же районе. Каждый раз все начинается с одного: на тебя пялятся, подходят, заговаривают о ерунде, стараясь понравиться, потом спешно разочаровываются (мальчики не находят ожидаемую принцессу, девочки прозревают, обнаруживая соперницу), и в итоге ты остаешься наедине с собой, пока кто-нибудь не решится подружиться с тобой по-настоящему.
Тогда, в самой первой школе, куда я попала после Приграничного, этим кем-то оказалась Этна. Потом мы уже вместе кочевали по учебным заведениям, и «знакомство с классом» так не напрягало. Но сейчас вряд ли стоит надеяться на подобное везение…
Школа имени Святого Джеймса представляла собой комплекс из десятка корпусов, огороженный высоким кирпичным забором. На входе стояли металлодетекторы, дежурный открывал двери только после того, как ученик показывал пропуск. Похоже, я погорячилась, назвав этот городок захолустьем. Или, подумала я, школа одна на весь город, что более вероятно.
— Она со мной, — нетерпеливо втолковывал охраннику Ричард. Я стояла рядом, ощущая себя крайне неловко. Было такое чувство, будто и впрямь дома осталось что-то важное. Запутала меня Айне… Странно, вроде бы я перед выходом погляделась в зеркало, в глаза ничего не бросилось. — Это Найта Верманова, она по обмену приехала… Вам не передали карточку?
— В администрации заберете, — буркнул дежурный, пропуская нас внутрь. — Сегодня без карточки проходите, раз такое дело. Но в следующий раз не пущу.
— В следующий раз такого не будет, уверяю вас, — улыбнулась я. Хмурый дядька в окошке сразу как-то расслабился. Он что, думал, что я кусаюсь? У меня настолько грозный вид? Или я и впрямь проглядела что-нибудь важное? Ох, Айне…
— Удачного дня, — донеслось мне в спину. Ладно, может, я и приживусь здесь. Люди-то те же самые, только говорят немного по-другому…
У входа в один из корпусов Ричард притормозил. До начала занятий еще оставалось время, и парень решил потратить его на короткую, но прочувствованную лекцию.
— Значит, так. Ты, Найта, здесь чужая. Можешь не делать вид, что это не так, — меня так и подмывало рассмеяться. Да уж, Ричи, ты не представляешь, насколько я чужая. — Сейчас зайдешь в этот корпус, поднимешься на второй этаж. Там кабинет химии. Лучше садись на последние парты, меньше пялиться будут. Выбери себе какого-нибудь партнера, он тебе все расскажет по уроку. Литература у нас общая, я тебе сам объясню. Химика я знаю, нормальный мужик, а вот литераторша, мисс Нэггинг, та еще штучка. Во-первых, сразу вызовет тебя к доске рассказать о себе, готовься заранее. Во-вторых, на следующем же уроке попробует подловить на несделанном домашнем задании. Если ты проколешься, я тебя сам убью. У нашей семьи здесь есть репутация. Все поняла?
— Да. Спасибо за совет, — я со вздохом развернулась к корпусу.
— Не благодари. Я для себя стараюсь. Не облажайся там, — Ричи махнул рукой и направился к соседнему зданию. Что ж, мы хотя бы будем рядом. Я нервно дернула за косу и решительно шагнула к входу. Была — не была.
Все оказалось гораздо хуже, чем я могла предполагать. Не думала, что в такой большой школе проявят столько внимания к новенькой, наверняка же большинство здесь знает друг друга только в лицо, и то не всегда. Теряюсь в догадках, что могло послужить причиной тому, что меня сразу отметили — иностранное происхождение или реклама программы по обмену студентами. Прямо на пороге класса ко мне подскочила высокая брюнетка и начала что-то верещать про приятное знакомство и помощь. При этом в глазах ее светилось жадное любопытство и неуемная жажда славы. Знаю такой тип людей. Они живут только промыванием косточек ближнего своего. А тут — такой шанс! Новенькая, иноземка… Будет о чем поболтать за обедом.
Я постаралась предельно вежливо отделаться и от девушки… Эммы, кажется, и от ее «помощи». Потом ко мне привязался какой-то парень — видимо, из местной элиты. Еще более странно, обычно на меня такие вот «звезды» внимания не обращают. А тут — прямо классика жанра. Блондин, чем-то напоминающий Ричи, только стрижка покороче, лоб поуже, глаза поголубее и манеры понаглее… И наверняка тоже играет в футбол. Специально их, что ли, подбирают? Представился он Джейкобом. Потом была Ребекка, два Майкла, Изабелла, Моника (я внутренне содрогнулась, но к счастью, эта девушка оказалась ничуть не похожа на Мон), Кэтлин, Тайлер и Эндрю, после которого моя память взбунтовалась, отказываясь воспринимать новую информацию. К счастью, прозвенел звонок — какая-то классическая мелодия, и ученики поспешили занять свои места. Я растерянно замерла, оглядывая класс. Двое из тех, чьи имена начисто вылетели у меня из головы, отчаянно делали знаки, видимо, предлагая сесть рядом. Но их жадное внимание… К сожалению, свободных парт практически не наблюдалось. Я уже готова была занять место рядом с Николь, невысокой темноволосой девчонкой со смешными короткими косичками, довольно спокойно отнесшейся к нашему знакомству, когда взгляд наткнулся на пустое пространство в задних рядах — как по заказу. Я уверенно направилась к нему… и чуть не споткнулась. Потому что на такое чудо сложно было смотреть равнодушно.
Это был парень. Определенно. Хрупкий по сложению, как эльф или вампир, накрашенный, бледный — но все же парень. Белая кожа, тщательно подведенные каре-зеленые глаза — странный контраст. С первого взгляда казалось, что веки просто-напросто намазаны углем. Длинные ресницы, темные и густые, безразличный взгляд — не деланно, а по-настоящему. Драные джинсы, вызывающие в голове ностальгические воспоминания о Дариэле, светлая майка с неприличным рисунком, тонкие запястья почти не видно за мешаниной браслетов — плетенных из ниток, металлических, кожаных ремешков с инкрустацией, деревянных и каменных бусин на леске, шнуров с колокольчиками-подвесками. Уверена, что если бы он шевельнулся, то звон был бы, как от хорошего оркестра. Вокруг горла — несколько цепочек с кулонами и ошейник. Дикое смешение стилей в украшениях настолько бросалось в глаза, что производило впечатление скорее приятное, чем глупое, но несколько диссонансное. Но больше всего меня поразили волосы незнакомца.
От природы почти наверняка темно-русые — этот цвет еще просматривался там, где до разномастных прядок не добралась рука сумасшедшего парикмахера. Но, кроме этого, каких только оттенков там не было! Зеленые пряди, ярко-розовые, оранжевые, черные, кислотно-желтые, нежно-салатовые, лиловые, кроваво-красные, фиолетовые, синие, цвета фуксии, белые, фиолетовые, голубые… И все это — безумство? великолепие? — тщательно растрепано в художественном беспорядке.
Я немного глупо хлопнула ресницами, отходя от шока, и решительно села рядом.
— Не занято?
Существо (по-другому не скажешь), флегматично скосило на меня один глаз. Другой был лениво прикрыт.
— Ну, нет. А сказал бы занято, ты что, развернулась и свалила бы? — голос оказался неожиданно низкий. Да, такой с женским не перепутаешь.
— Конечно, нет, — невозмутимо ответила я, доставая из сумки тетрадку в белой обложке. — Ведь в крайнем случае ты бы уступил мне место, я думаю.
Парень неожиданно хихикнул. Безразличие в каре-зеленых глазах уступило место насмешливому интересу.
— Зачет.
Я невнятно хмыкнула в ответ, расписывая ручку на последнем листе. Ой, кажется, в этой тетради я уже черкала что-то… похоже на отрывки из дневника. Точно, оно. Неужели перепутала, когда собирала сумку? Ладно, дома разберусь.
— Ками Кайл. Что фамилия, а что имя, даже мои опекуны затрудняются ответить, так что оставляю выбор за тобой.
Я обернулась. Ками (или Кайл? А, не важно…) протягивал мне руку.
— Найта, — я решительно сжала тонкие пальцы. — И обойдемся без фамилии.
— Ну что ж, Найта-без-фамилии, будем знакомы, — хмыкнул мой сосед. — Чувствуй себя, как дома.
Что ж, возможно, в этой школе мне будет не так уж плохо…
Кайл оказался идеальным соседом по парте. Он не страдал словесным недержанием, но на вопросы по делу отвечал внятно и емко, не пихался локтями и не сопел в ухо, и если бы не перезвон браслетов, то о нем вполне можно было бы забыть. Урок прошел скучно, если не сказать больше. Я убедилась в том, что химия и алхимия — все же немного разные науки. К счастью, недостаток академических знаний удалось чуть-чуть компенсировать незаметными манипуляциями с нитями и советами Рэма. Браслет был поистине неиссякаемым источником информации! Конечно, определения не всегда совпадали с классическими, ведь о перемене свойств материала в зависимости от насыщения его энергией разного типа люди и понятия не имели. Ладно, кое-что я еще помню из школьного курса…
Что меня действительно напрягало, так это шепотки и взгляды через плечо. Даже для девушки, приехавшей учиться по обмену из экзотической страны, внимания было слишком много. О чем говорить, если и преподаватель, пожилой мужчина в строгом костюме, нет-нет, да и посматривал в сторону задних рядов?
— Ты случайно не местная знаменитость? — шепотом поинтересовалась я у соседа. Ками цинично усмехнулся и покачал головой.
— Только если в обратном смысле… Обычно в мою сторону стараются даже не оглядываться. Еще бы, такая заноза в за… в неудобном месте. Нет, это все твой фан-клуб.
— И скоро они успокоятся? — мрачно осведомилась я. Стать этакой зверушкой в зоопарке мне совсем не улыбалось.
— Вряд ли, — Кайл явно наслаждался происходящим. — Еще и из других классов набегут. Еще бы, такая красотка…
— Что?! — на мой сдавленный вопль обернулось полкласса. Кайл хихикнул, а я смущенно уставилась в парту. Уж кем-кем, а «красоткой» меня назвать было сложно. И дело здесь не во внешних данных, а, скорее, в манере держаться, подавать себя. Например, в прежней школе меня всегда считали серой мышкой. Вечно встрепанная коса, полное отсутствие косметики, угрюмость и гардероб в Дариэлевом стиле — этого даже ведьминское обаяние пересилить не могло. Конечно, сейчас я не в старых джинсах, одежду мы выбирали вместе с Феникс, но…
Стоп. Ведьминское обаяние. Ой, ду-ура…
Риан ведь предупреждала, что могут быть накладки. Я же теперь не просто эстаминиэль, а эстаминиэль в третьей эпохе… Напомнить, как она называется? Вот-вот. Самое противное, что это даже не приворотная аура, ее не заглушишь, разве что маской. А вот про маску-то я как раз забыла. А Айне предупреждала… И ведь ничего уже не поправишь… Слишком много людей видели меня настоящую.
— Эй, ты чего? — ох, и сильно же меня перекосило, если даже Кайл занервничал. Так, срочно приводим выражение лица в порядок.
— Ничего. Просто поняла вдруг, что я клиническая идиотка, — вырвался у меня невольный вздох. Кайл с мнимым сочувствием похлопал меня по плечу.
— Ну не печалься так, дитя мое, никто от этого не умирает… Разве что окружающие, но их не жалко.
— Шутки у тебя, — невольно улыбнулась я. На душе немного полегчало. Ладно, мне еще повезло, а что началось, если бы Феникс прошлась по нашему городку без маски… Тем более, что она тоже скоро примет третий возраст.
Когда звонок возвестил об окончании урока, я вздохнула с облегчением. Хотя и говорят, что умный человек учится всегда, школа — это только один из этапов жизни. Начальный, основной… но все же этап. И когда он пройден и изучен, то насильственное возвращение к нему воспринимается почти болезненно. Вспомнились сны Рэмерта, донимавшие его, когда некромант находился под властью проклятия. Вот уж не думала, что саркастичного и независимого Мэйсона может что-то ввести в уныние, но оказалось, что достаточно одного напоминания о времени, когда он еще не мог выбирать и подчинялся правилам взрослых — о школьных годах. И сейчас меня мучило похожее чувство. Я осознавала себя гораздо старше этих мальчиков и девочек вокруг. Их амбиции, вращающиеся вокруг оценок, места в негласном рейтинге популярности и независимости от родителей, вызывали почти недоумение: как можно отдаваться им с такой страстью? Неужели не очевидно, что есть гораздо более важные вещи, например, найти свой путь в жизни и тех, кто захочет этот путь разделить, кто сможет стать твоей опорой и кого готов будешь защитить ты, в чьи глаза будешь смотреть, растворяясь, теряя себя и…
Стоп. Вот бездна! Я же размышляю, как типичная эстаминиэль в третьей эпохе. Все, надо вытряхивать эти глупости из головы, а то такими темпами я скоро начну говорить не «люди», а «смертные» и снисходительно улыбаться, как Риан. Бр-р! Не надо мне такого счастья.
— Идешь? — поинтересовался Кайл, опираясь на парту. Вот кому вполне подходит усмешечка а-ля Риан. Невероятный тип.
— Иду, — я одним движением запихнула в сумку учебник и тетрадь, остро сожалея, что приходится обходиться без магического рюкзака. Сумку, что ли, зачаровать… Надо будет в книге из эльфийских подземелий посмотреть, наверняка там есть что-то подобное. Под понятие «боевых заклинаний» у моих остроухих предшественниц попадали порой весьма странные вещи… — Меня у входа должны ждать.
— Дай-ка догадаюсь, кто… Неужели наш золотой мальчик Ричи? Он уже второй месяц хвастается, что в их семье будет жить самая настоящая иностранка. Целую рекламную кампанию устроил. Разве что билеты не продает, как на представление, — насмешливо протянул парень, выпрямляясь. В тот же момент я встала… скользнула взглядом поверх макушки… и от души расхохоталась.
— Что? — брови под разноцветной челкой грозно нахмурились. Потом Кайл проследил направление моего взгляда и только махнул рукой: — И ты туда же… Сама-то небось на каблуках.
Я автоматически прикинула, что будь я на каблуках, то оказалась бы ровно на голову выше моего соседа по парте.
— Нет, Ками, к счастью, я не на каблуках, — покровительственно улыбнулась я, глядя сверху вниз. Недобро сощурившийся парень на секунду напомнил мне Феникс с ее невеликим ростом и неподдающимся пониманию умением казаться выше собеседника.
— Почему к счастью?
Не обращая внимания на одноклассников, заинтересовавшихся любопытной сценой, я чуть наклонилась вперед, доверительно шепнув в самое ухо:
— А я на них ходить не умею. Или ты хочешь, чтобы я себе шею свернула?
— Нет, не хочу, — механически ответил парень, обводя глазами класс. Интересно, а что они подумали? — А стоило бы.
— Хотеть?
— Свернуть, — ослепительно улыбнулся Ками и не спеша направился в коридор.
Выходя из кабинета, я грозно зыркнула на любопытных и демонстративно хлопнула дверью. Достали.
— Теперь куда? — поинтересовался Кайл, когда мы оказались у входа в корпус. — У меня физкультура, не совпадаем?
— К сожалению, нет, — скривилась я. — У меня литература. Ведет какая-то мисс Нэггинг.
Настроение мгновенно испортилось. Сейчас опять начнется урок, меня будут все разглядывать, а на месте ироничного, яркого и искреннего Кайла окажется самодовольный Ричи.
— Найта?!
Упс. Легок на помине.
— Что ты делаешь рядом с этим… с этим… — по-арийски холодные глаза Грэймена лучились презрением. Так смотрят на жирное пятно на белой рубашке или на таракана в компоте. Меня покоробило. Да какое он имеет право так на него смотреть? На моего… не важно, кого, главное — на моего.
— Ты меня обманул, — шутливо пожурила я Ками. — Говорил, что непопулярен… И что я вижу?! Прямо у входа нас караулит твой поклонник.
Кайл демонстративно сунул руки в карманы и ковырнул мыском землю.
— Я такой забывчивый… Совершенно вылетело из головы, что у нас здесь свидание…
Прямо ангелочек. А Ричард сейчас лопнет от возмущения. Или паром изойдет.
— Что ты себе позволяешь, ты… Не смей впутывать меня в свои…
— Как скажешь, любимый. Ты такой хорошенький, когда сердишься, — манерно протянул Ками.
— Ты…
Кайл нежно улыбнулся, вплотную подошел к блондину, встал на цыпочки и звонко чмокнул его куда-то в район подбородка — выше не дотянулся. Ричард совсем по-девчачьи взвизгнул и шарахнулся в сторону. Кайл махнул рукой и спешно удрал, пока блондин не опомнился. Я старательно давила хихиканье, рвущееся наружу, и делала вид, что ужасно интересуюсь узором облаков на голубом небесном покрывале.
— Правда, он милый? — невинно поинтересовалась я у Грэймена. — И такие прелестные шутки…
— Прелестные, значит? — Ричард с омерзением вытер ладонью подбородок. — Так ты ничего не знаешь о Кайле?
Я насторожилась.
— А что именно я должна знать?
— Он бывший приютский, — охотно поделился со мной блондин. — И до двенадцати лет его никто не хотел забирать, потому что он со странностями. Кларсоны пошли на это, потому что им больше никто не светил. Билл пьет, Клара попадалась на жестоком обращении с детьми. Им пятнадцать лет отказывали в усыновлении, и если бы в приюте так не хотели избавиться от этого кретина, то отказали бы и в тот раз.
Хм… я не заметила за Ками каких-то странностей. А внешность… это личное дело каждого. В конце концов, мы же не эльфы, у которых даже длина волос строго регламентирована! Но и там к бунтарям относятся с пониманием — делайте, что хотите, только нас, консерваторов, не принуждайте… Впрочем, люди порой проявляют даже большую косность, чем любая из Старших рас.
— Что ты подразумеваешь под словом «странности»? Я не видела ничего такого… — решилась спросить я у Ричарда. Конечно, он просто поливает Кайла грязью, но это не похоже на приступ злости из-за неудачной шутки. Да и не бывает дыма без огня.
— Не видела, значит? — нехорошо оскалился Ричард. — Еще увидишь. И не говори потом, что я не предупреждал тебя. От таких друзей одни неприятности.
— Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты, — вполголоса процитировала я автора «Фауста». И очень остро осознала, что не хочу дружить с Ричи. К Ками меня явно тянет больше.
— Вот-вот, — обрадовался Грэймен. Я рассеянно кивнула. Пусть думает, что хочет.
Мисс Нэггинг была ужасна. Во-первых, она оказалась кайса. К счастью, неинициированной, необученной и понятия не имеющей об инквизиции, но даже подсознательных стремлений оказалось достаточно, чтобы возненавидеть меня. Охота на ведьм и магов всех мастей вложена в стремления кайса на генетическом уровне, так что можно сказать, что у мисс Нэггинг не было выбора. Но врожденную неприязнь еще как-то можно пережить и оправдать, но вот мерзкий склад характера — никогда. А нрав преподавательнице литературы достался воистину инквизиторский — это во-вторых.
В-третьих, мисс Нэггинг действительно вызвала меня к доске и заставила рассказать о себе, то и дело перебивая и комментируя речевые ошибки. От этого я еще больше волновалась и сбивалась. Бубнила что-то про родилась — жила — училась — служу родине… Потом пытка, наконец, закончилась. Преподавательница милостиво разрешила занять свободное место за одной из последних парт. Когда я уже садилась, в спину мне долетело сухое:
— В следующий раз, мисс Верманова, придете без накладных ресниц. Обильный макияж в школе запрещен.
Бах! — рухнула доска за спиной Нэггинг. Совершенно невредимая учительница ойкнула и отпрыгнула в сторону. Я медленно выпустила воздух сквозь зубы, прикрывая ресницы. Накладные, как же. Это все человеческая зависть… Жгучее раздражение, спровоцировавшее выброс магии, постепенно улеглось.
Что ж, по крайней мере, теперь точно выяснилось, что Нэггинг — кайса. Если бы я ошибалась, то литературу бы сегодня отменили в связи с сотрясением мозга у преподавателя.
— Наверное, шурупы ослабли… — неуверенно промямлила Нэггинг, разглядывая помятую доску. — Надо сообщить в администрацию. Сходите вы, Паркер, — добавила она уже более жестко. Быстро приходит в себя… кайса несчастная.
А мне, кроме придирок ненормальной учительницы, пришлось весь урок терпеть восхищенные взгляды вполоборота от невнимательной половины класса и боязливые, исподтишка — от тех, кто умудрился сопоставить оскорбительную фразу, мой яростный взгляд и рухнувшую доску.
Да, сегодня я по проколам бью все рекорды. Может, смена климата влияет? Или часовые пояса? Или я просто расслабилась, проведя почти год в обществе магов и эльфов, знающих, кто такая эстаминиэль? Не иначе…
— Как тебе первое впечатление от школы? — вежливо поинтересовался Ричард за обедом. Видимо, попытки мисс Нэггинг меня унизить смягчили его суровое сердце, и он решил простить мне дружбу с Кайлом. Даже представил меня своей компании… Хотя, честно, я бы прекрасно без этой компании обошлась. Особенно за обедом. Любая еда доставляет гораздо меньше удовольствия, когда каждый кусок провожают внимательные взгляды. Кроме того, среди светловолосых накачанных футболистов и их загорелых подружек-болельщиц я смотрелась белой вороной… То есть бледной.
— У вас здесь интересно, — дипломатично ответила я, не уточняя, что именно меня заинтересовало. — Все по-другому устроено, чем у нас.
— Да? — заинтересованно наклонился вперед один из парней, Майкл (уже четвертый Майкл, встретившийся мне в школе) не обращая внимания на ревнивый взгляд подружки. Этот, кстати, был единственным темноволосым на их белобрысую компанию. Еще немного, и я начну думать, что в футбольную команду отбирают по цвету волос и количеству квитанций на посещение солярия.
— Да, — я потянулась за соком, чтобы занять руки. — У нас классы постоянные, за десять лет все так друг к другу притираются, что получается вторая семья… Отношение, конечно, разное бывает, но все-таки класс — отдельная единица системы. А здесь все постоянно мешается…
— Ну, у нас более правильный подход. Научный, — безапелляционно заявила Сара. Вот она мне ужасно напомнила Монику, земля ей пухом. Та же непробиваемая уверенность в собственной правоте, только здесь еще и помноженная на патриотизм. — В вашей стране устаревшая система, которая провоцирует отделение личности от общества, замыкание в себе. У нас человек имеет больше возможностей.
«Наша раса — самая просвещенная раса в мире. У всех других просвещение неправильное. Мы придем и научим вас просвещению», — чуть не процитировала я изречение одного из Смотрителей, но вовремя удержалась. Боюсь, здесь бы меня не поняли.
— Ната Верманова? — внезапно раздался детский голосок над ухом.
— Да, это она, — небрежно кивнул Ричард. В своей компании он окончательно расслабился. — А что нужно?
— Миссис Кроуфорд просила заглянуть к ней после уроков в двенадцатую аудиторию, в четвертом корпусе, — пискнула девочка и убежала. Я даже толком разглядеть ее не успела.
— А что это за миссис Кроуфорд? — поинтересовалась я у ребят.
— Понятия не имею, — ответил за всех Ричи. — Наверное, кто-то из учителей.
— Да, и ее назначили куратором, — поддакнула Сара. Я раздраженно прикрыла глаза. Откровенно влюбленные взгляды, которыми эта девушка награждала Ричарда, оставляли после себя неприятный привкус, как лишняя ложка сахара в чае. Вроде и ничего особенного, но пить уже невозможно. — Только вот я не помню, где в четвертом корпусе расположена двенадцатая аудитория, — задумчиво заломила брови Сара.
— Как-нибудь найду, — отмахнулась я. — Там наверняка есть табличка с номером. Только интересно, надолго это?
— Скорее всего, да, — хмыкнул Грэймен. — Так что я сначала отвезу домой сестру, а потом вернусь за тобой. Часов в семь. Не возражаешь?
Я не возражала. До семи еще дожить надо, а впереди у меня физика, которой и в старой школе я не уделяла должного внимания, и история. Интересно, скажут мне там что-нибудь новенькое? Вряд ли. А вот я могла бы такого порассказать…
Мечтательная улыбка искривила мои губы, вгоняя в прострацию собеседников. Ничего, мы еще повоюем…
Как мы и условились, я ждала Ричи в переулке за воротами. Блондин задерживался. Часы показывали половину восьмого, и почти все машины со школьной стоянки уже разъехались. Прилегающие улицы тоже опустели. Редкие пешеходы торопливо шли мимо, не обращая на меня никакого внимания, то ли потому, что действовала временно одетая маска, то ли от усталости. Я внимательно глядела по сторонам, боясь пропустить появление Ричарда. Он-то меня вряд ли заметит, тем более в сумерках.
После шумных школьных коридоров вечерняя тишина почти оглушала. Устроившись в тени, за пределами оранжевого круга света от фонаря, я нервно теребила сумку. Поздно, темно, есть хочется, да еще и нервишки шалят — все мерещится, что на меня смотрят. Привыкла за день… А Грэймен-младший, кажется, решил не спешить. Жаль, что телефон дома остался, и не узнаешь теперь, почему такая задержка. А вдруг машина сломалась, и я его вовсе не дождусь? Тут пешком-то идти всего час, не больше, а дворами наверняка быстрее получится. Доберусь до дома, обязательно занесу карты города в браслет Рэмерта, пригодится еще, как раз для таких случаев.
Ощущение взгляда в спину стало почти невыносимым. Ради собственного успокоения, я закрыла глаза и мысленно заскользила по нитям. Ни души вокруг, только машины шныряют по соседним улицам да у ворот смутно знакомая аура. Наверно, один из тех, с кем я сегодня была на уроке. От скуки я внимательней пригляделась к позднему прохожему. Интересно… Кажется, он даже не чистокровный человек. Или не человек вовсе… Но с такими аурами я раньше не сталкивалась. Ладно, сейчас он подойдет ближе, и хотя бы узнаю, кто это… Общее впечатление, как от хищника, но это определенно не вампир. Не рожденный и не обращенный… Тогда кто же? Ну, подойди ближе… еще…
За спиной взревел мотор. Я обернулась и вскинула руки, ослепленная светом фар. В бок врезалось что-то горячее, твердое, отбрасывая меня на несколько метров. В ту же секунду раздался дикий скрежет. Лежа на асфальте, придавленная чем-то сверху, я с ужасом смотрела, как огромный черный внедорожник сдает назад, отъезжая от поваленного столба, разворачивается и, жутко грохоча, скрывается за поворотом.
— Что это было, шатт даккар? — ошалело поинтересовалась я, созерцая искореженный фонарь. Разбитые локти саднили, в правом колене горячо пульсировала боль, но, кажется, обошлось без серьезных травм.
— Черт его знает, — растерянно отозвались сверху. Я вздрогнула и попыталась сесть, оглядываясь на своего спасителя. Сзади еще раз чертыхнулись, а потом рядом со мной на асфальт плюхнулся… Кайл. Растрепанный, с разошедшейся по шву футболкой и абсолютно невменяемыми глазами. — Ты в порядке?
Я осторожно потрогала раскровавленный локоть. Ничего, заживет, а вот коленкой ударилась сильно. Придется сегодня распаковывать травки, которые напихал мне в рюкзак Дариэль.
— Бывало и хуже, — резюмировала я, одергивая рваные рукава. Блузку, конечно, жалко, но в хозяйственных заклинаниях не разбираюсь совершенно, поэтому придется отложить ее на дно чемодана. — А ты как?
— Полный аут, — глупо хихикнул Кайл. Покачнулся на отставленных за спину руках — и откинулся назад, на теплое дорожное полотно. В сумерках было не различить оттенков, и буйная разноцветная шевелюра казалась пегой, как волчья шерсть. В расширенных до черноты зрачках серебряной монетой отражалась полная луна.
— Давай лучше на лавочку пересядем, — вздохнула я, нашаривая рядом сумку. Удивительно, но во время всех этих кульбитов она нисколько не пострадала. — А то принесет еще какого-нибудь придурка…
Лавочек поблизости не оказалось, пришлось топать к пропускному пункту. Наверное, мы с Кайлом производили ужасное впечатление. По крайней мере, когда дежурный увидел нас, измазанных в крови, с разодранной одеждой, он побледнел, и, заикаясь, провел в комнатку «за стеклом». Пока я судорожно пила минералку, приходя в себя, Ками рассказал об аварии. По его словам, джип специально свернул с дороги, чтобы прижать меня к столбу. От осознания, что на этой темной улице пять минут назад действительно могла закончиться моя непутевая жизнь, мне ощутимо поплохело.
Дежурный вызвал полицию, а потом я попросила разрешения воспользоваться телефоном. Карточка с номером Грэйменов отыскалась не сразу. Два раза я сбивалась при наборе — так дрожали пальцы. Наконец, после девятого невыносимо долгого гудка на том конце сняли трубку.
— Алло?
— Добрый вечер, Габриэла. Это Найта Верманова.
— Деточка, все в порядке? Мы не могли дозвониться до тебя… Где ты?
— Я забыла дома телефон. Сейчас нахожусь в школе. Все в порядке, — выдавила я из себя, покривив душой. Ладно, зачем заранее пугать бедную женщину, позже сама все увидит. — Вы не знаете, что с Ричардом? Он обещал меня забрать, но не приехал.
Трубка виновато вздохнула.
— Пока Ричард обедал, кто-то забрался на нашу подъездную аллею и проткнул колеса. Мы ужасно перепугались, здесь впервые такое случается… У нас очень спокойный город, — нервно добавила миссис Грэймен. — Пришлось ждать, пока приедет Томас и одолжит Ричи машину… Сейчас он приедет за тобой. В каком ты корпусе?
— Э-э… Я не совсем в корпусе, — замялась я. — Пусть Ричард подъедет к центральному входу. Я… впрочем, расскажу дома. Хорошо?
— Деточка, что-то случилось? Почему у тебя такой голос? — разволновалась Габриэла. Ну вот, не удержалась.
— Все в порядке, не волнуйтесь. Просто небольшой инцидент… Я приеду и все расскажу, обещаю. До встречи.
— До встречи… — рассеянно вздохнула миссис Грэймен.
Совершенно не умею сообщать плохие новости. Обычно после моих утешений люди только за валерьянкой тянутся. Кайл хмыкнул, словно читая мысли. За все время телефонного разговора с Габриэлой он не проронил ни слова. Сидел и теребил свои браслеты, закусив губу.
— Хорошо я начинаю учебу… — пожаловалась я в пространство. Дежурный на улице разговаривал с полицией, так что в «стекляшке» мы с Ками остались одни. — У вас всегда такое… оживленное движение?
— А ты всегда нарываешься по-крупному на новом месте? — съязвил в ответ Кайл. У меня вырвался нервный смешок. Надо же, в самую точку попал. Видел бы он, что я творила в Академии…
— Ты правда думаешь, что это была не случайность? Те, в джипе, действительно хотели меня размазать по тротуару? — прямо спросила я.
— Где ты видела такие случайности? — ехидно поинтересовался Кайл, теребя запястье. Один из браслетов не выдержал варварского обращения, и деревянные бусины, как живые, разбежались по полу. Я рассеянно проводила их взглядом. — Он свернул через две полосы, снес столб к чертовой бабушке и сразу смылся. Если бы это был несчастный случай, тот тип дождался бы полицию, сто процентов. И не стал бы выключать фары, чтобы его не засекли. Повезло еще, что он не попробовал трюк с тараном еще раз.
Я задумалась. А ведь действительно. Машина явно была бронированной, и фары погасли не в момент столкновения, а гораздо позже. Подъехал автомобиль достаточно тихо и опять-таки с выключенным светом. Фары загорелись, только когда неизвестный выкрутил руль, нацеливаясь на меня. Зачем? Чтобы ослепить, ошарашить? Что ж, ему удалось. Если бы не Кайл, я была бы уже трупом. Тонко-тонко размазанным по асфальту трупом.
Да остальное уж больно хорошо сходится. Я задерживаюсь на беседу с якобы преподавательницей кружка, которого нет, как нет и двенадцатой аудитории. И вообще о миссис Кроуфорд никто ничего не слышал. Жаль, не запомнила ту девчонку, которая мне о ней сообщила… Может, Ричард запомнил. Спрошу потом. И обязательно осмотрю вспоротые колеса… В машинах я не разбираюсь, но какие-то следы на нитях наверняка остались. Да еще это постоянное ощущение взгляда в спину… сейчас я ничего не чувствую, кстати. Если это все не совпадение, то…
— Кажется, в этом милом городке открыт сезон охоты на ведьм, — пробормотала я под нос, подводя неутешительные итоги.
— Каких еще ведьм? — вскинулся Кайл. Темные глаза подозрительно сощурились. Я прикусила язык.
— А… ну, это выражение такое. Про Средние века, не слышал? — выкрутилась я. И быстро перевела стрелки: — Кстати, а что ты делал так поздно в школе? И как умудрился меня оттолкнуть? Ты не выглядишь, э-э…
— Знаю, что не выгляжу, — нахмурился Ками. Надеюсь, я не обидела его. Невысокие люди часто переживают по поводу своего роста. — Наверное, аффект. Знаешь, я жутко перепугался. В жизни так ни за кого не переживал. Думал — все, хана пришла. Впервые вменяемая подружка появилась, и такой облом… — хихикнул он. Глядя на него, я тоже прыснула от смеха.
— А раньше что, тебе ни одна девочка не нравилась? — простонала я, уткнувшись в ладони. Интересно, а ведь главный вопрос он проигнорировал… Случайность?
— Не-а, только мальчики, — с убийственно серьезным выражением лица подтвердил Ками. — И исключительно старшеклассники. Они такие… высокие… сильные… белобрысые… м-м-м, Ричи, ты разбил мне сердце…
— Ну не переживай, встретишь еще самую-самую, — утешительно похлопала я его по плечу, всхлипывая от смеха. Бездна, это ведь истерика. Натуральная.
— Мисс Верман, — искалечил мою фамилию дежурный. — С вами хочет побеседовать полисмен. И с мистером Кайлом тоже.
— Идем, — откликнулась я. — Кстати, Ками, а почему у тебя фамилия Кайл, а не Кларсон? — поинтересовалась я, вспомнив рассказ Ричарда.
Ками скривился.
— Что, птички уже напели про моих драгоценных опекунов? — я виновато опустила глаза. Не надо было этого спрашивать. — Ладно, я не сержусь… Рано или поздно бы нашлись доброжелатели, — махнул рукой он. — Я в приют попал в три года, и с собой у меня была только подвеска в виде мордочки лисы и свидетельство о рождении на имя Ками Кайла. Сам ничего не помню. Подвеску у меня отобрали еще в семь лет, она серебряная была. Тогда я и начал собирать все это, — Кайл выразительно тряхнул браслетами. — А потом еще стали появляться всякие придурки, которые хотели лишить меня и имени, заменив его своим… Думаешь, надо было согласиться? — иронично поинтересовался он.
— Думаю, что свое имя надо беречь, — твердо сказала я. Мы остановились перед самой дверью. Дежурный и полисмен ждали нас снаружи. — Это одна из немногих вещей, которая принадлежит только тебе.
— В мире есть куча придурков, которых зовут Кайл или Ками, — искривил рот в усмешке мой приятель, отводя взгляд.
Я осторожно подцепила пальцами острый подбородок, заглядывая тоскливые каре-зеленые глаза. Ками вздрогнул от моего прикосновения, однако даже не попытался высвободиться. Только смотрел, распахнув густо накрашенные ресницы.
— Может, и есть. Только вот ты один такой, Ками Кайл. Единственный. Уникальный. Запомни это хорошенько. Идет?
— Идет, — шепотом выдохнул парень, потрясенно глядя на меня. Я опустила руку, стесняясь своей вспышки. И что меня так тянет защищать и учить этого парнишку? — Знаешь, ты странная, Найта. Иногда мне кажется, что тебе не шестнадцать, а сто шестнадцать лет. В твоей стране все такие? — хохотнул он.
Я улыбнулась, распахивая дверь. Порыв ветра разметал непослушную челку, звякнул серьгами и унесся прочь, довольный.
— В стране — нет. А вот в семье — пожалуй.
Увидев меня, беседующую с полисменом, бедняжка Ричард чуть не лишился сознания. Представляю, что он себе там навоображал. Подойти и прервать наш разговор со служителем правопорядка он так и не решился. Хорошо хоть, Кайл отвел его в сторонку и ввел в курс дела. Грэймен-младший был так шокирован, что даже не вспомнил про утренний инцидент с поцелуем. Или, что более вероятно, вспомнил, но предпочел промолчать.
— Тебя нельзя оставлять одну, — убежденно произнес Ричард, когда я села в пахнущий дорогой кожей салон, и автомобиль бесшумно тронулся.
— Не оставляй, — согласилась я. После сегодняшнего случая я уже не надеялась так на свои ведьминские способности. Не помогли же они увернуться от машины, когда я увлеклась разглядыванием ауры незнакомца…
Стоп. Какого незнакомца?! Это же Кайл был! А я его даже вблизи не рассмотрела… Ладно, будет еще время. И посмотрю, и поспрашиваю. Не исключено, что все «странности» Ками объясняются его не совсем человеческим происхождением. Мало ли рас на земле. На кайса не похож, и ладно.
Вернувшись домой, я первым делом улизнула в гараж и внимательно исследовала порезанные шины. Конечно, до специалиста мне далеко, но, думаю, если бы хулиган использовал нож, то разрез был бы один и гладкий. А здесь — три параллельных, рваных прорыва. Есть над чем подумать.
Вся следующая неделя прошла напряженно. К счастью, нападений и черных джипов больше не было. Да и я не пренебрегала теперь безопасностью, обвешавшись защитными заклинаниями, как рождественская елка — гирляндами. Мой личный круг насчитывал уже восемь контуров. Это давало определенные гарантии — все же сила эстаминиэль, пусть и не самая послушная, способна на многое.
Разгадать природу происхождения Ками так и не удалось. Да я и не стремилась особенно. Мне просто нравилось проводить время с этим парнем. Он оказался гораздо умнее своих коллег по параллели и был практически единственным, кто не провожал меня жадным взглядам, стоило лишь мне появиться в поле зрения. К вниманию я так и не привыкла, но к концу недели уже привыкли ко мне, и навязчивых предложений познакомиться стало гораздо меньше. Правда, паранойя, пробудившись, так и не заснула. Мне постоянно мерещилось, что за мной наблюдают. Однажды, когда я вышла вечером во двор, мне даже показалось, что я заметила чью-то тень за забором. Однако приглядевшись, убедилась, что это всего лишь бездомная собака, пусть и крупная. В общем, жизнь вошла в новую колею, пока еще непривычную, но близкую к этому.
А во вторник произошло событие, которое в очередной раз перевернуло все с ног на голову. Я нашла в этом скучном, немагическом городе ведьму. Наверное, одну из немногих на всем континенте.
Все произошло внезапно. Я даже не успела осознать, что к чему. Во время обеденного перерыва, когда я уже отстояла очередь, оплатила еду и собиралась присоединиться к Кайлу, откуда-то сбоку послышался жуткий грохот.
— Бедняжка Ханна Семтемор осталась без обеда? — злорадно протянул женский голос. — Ой, какая жалость. Интересно, она соскребет свою пиццу с пола или купит новую? Или у нее опять нет денег?
Такие сценки повторяются ежедневно. Всегда есть жертвы, а есть хищники, которые их травят. И, возможно, и в этот день я прошла бы мимо, не обратив внимания, если бы в голове не взорвался беззвучный крик:
«Помоги!»
Эстаминиэль — это не просто титул, дарующий безоговорочную власть над более слабыми. Это еще и обязанность встать на защиту тех самых слабых, если они попросят. Сила стихии и инстинкты делают нас рабами такой просьбы. Пусть всего на секунду, но…
Я медленно развернулась, окидывая недобрым взглядом разыгрывавшуюся сцену. Как и предполагалось — одна жертва, один хищник и целая компания падальщиков. Как мило. Кажется, им всем лет по пятнадцать — класса на два младше меня. Тем лучше.
— Ну что же, Ханна, — мерзко пропела хищница. А на взгляд — обычная девушка. Короткая темная стрижка, очки в дорогой оправе, мини-юбка. Каждая деталь выверена и идеально подходит к остальным. Падальщики-подпевалы стоят в сторонке и внимательно наблюдают, перехихикиваясь.
— Пожалуйста, пропусти меня, Эшли, — тихо попросила девочка-жертва. Теперь, вблизи, ясно видно, что она ведьма. Не моей стихии — скорее, ближе к иллюзиону, да и к тому же неинициированная. Но магии, бушующей в моей крови, уже все равно. Я слышала ее беззвучный крик. Точка.
— Что? Я не слышу, что ты говоришь?
По компании прокатились одобрительные смешки. Я вздохнула и поудобнее перехватила поднос в одну руку.
— О, Хани, вот ты где, — беззаботно прощебетала я, появляясь за спиной жертвы. Имя переиначилось само и легко скользнуло на язык. — Идем, я тебя везде искала.
— Но… — начала было возражать Ханна и осеклась. — Хорошо.
Я осторожно подхватила ее под локоть, уводя к своему столику. Напоследок обернулась, посылая Эшли со компанией холодный взгляд, никак не сочетающийся с ласковой улыбкой. Брюнетка вздрогнула, шагнула вперед и рухнула, как подкошенная, поскользнувшись на опрокинутом подносе Ханны. Юбка со злорадным треском разъехалась по шву почти до пояса. Эшли вскрикнула, залилась краской и пулей вылетела из столовой, стягивая распоротый край руками. Что ж, может, это научит ее осмотрительности.
— Ты сильно голодная? — я аккуратно поставила на столик перед Хани поднос и села напротив, рядом с ничего не понимающим Кайлом. — Ешь давай, пока не остыло.
— А как же вы?.. — робко спросила девочка, оглядывая тарелку с салатом, пару горячих бутербродов и чашку кофе голодным взглядом. Ну и что, что голод тщательно скрывается, я-то все равно вижу.
— А я на диете, — ослепительно улыбнулась я. — Кстати, Хани, познакомься, это Ками Кайл. Очень замечательная личность, в своем роде… — «замечательная личность» состроила недовольную физиономию и погрозила мне под столом кулаком. — Кайл, хочу представить тебе твою новую подругу — Ханна Семтемор. Уверена, она тебе понравится. Да, кстати, Хани, меня зовут Найта.
— Подругу… Ну, если ты так говоришь… Привет, Ханна. Не пугайся, Найта не всегда такая бесцеремонная, но иногда на нее находит, — расплылся в улыбке Кайл, подхватывая игру. — И ешь уже этот салат, хватит его гипнотизировать…
Ханна послушно взяла вилку, а я получила наконец возможность спокойно рассмотреть свою… наверное, подопечную. Даже не будь она ведьмой, человеком она со временем станет примечательным. И настоящей красавицей. А пока… С первого взгляда видно, что это дитя нескольких человеческих рас. Темная, но не слишком, кожа, скорее, медно-красноватая, чем коричневая — от предков-аборигенов, от них же высокие скулы и резковатые черты лица. Наследие Черного континента, иначе называемого Южным — пухлые, красиво изогнутые губы и густая копна черных, вьющихся волос, сейчас безжалостно собранных в хвост. Отметка предков с моего родного Великого материка — светлые, до серебряного, глаза с миндалевидным разрезом. Сейчас эти черты находятся в дисгармонии, перекрикивая друг друга, но через пару-тройку лет все станет на свои места, и утенок превратится в грозного черного лебедя.
— Хани, скажи мне, — вкрадчиво начала я, — почему эта компания к тебе привязалась?
— Потому что Эшли меня не любит, — буркнула девочка, смущаясь. — Мы враги, только она популярная, а я нет, — добавила она. Это хорошо, что Хани мне доверяет. И, конечно, не последнюю роль играет то, что она ведьма, а я эстаминиэль, к которой она обратилась за защитой, пусть и неосознанно.
— И давно вы враги? — поинтересовалась я, делая знак Кайлу. Парень быстро понял намек и отвернулся, делая вид, что ищет что-то в своей сумке.
Ханна усмехнулась, неожиданно жестко. О, эта девочка определенно не такая робкая и забитая, как кажется на первый взгляд. Просто играть роль жертвы проще всего. Особенно когда от тебя только этого и ждут.
— С тех пор, как ее исключили из кружка, а меня там оставили.
— Какого такого кружка? — а это уже любопытно. Я до сих пор не выбрала себе никаких дополнительных занятий или кружков, а Ричард говорил, что это нужно сделать до конца недели. — Он только для вашей параллели?
— Нет, он для всех, — улыбнулась девочка. — Мы изучаем мифы и легенды родного края. Что-то вроде истории.
Я переглянулась с Кайлом. Кажется, теперь выбор, на какую секцию ходить, передо мной уже не стоит.
— Очень здорово… Ты поможешь устроиться мне в этот кружок? А то я не знаю, куда податься… — улыбка получилась просящей.
Ханна было радостно кивнула, но тут же вся подобралась и нахмурилась.
— А… можно спросить? — она осторожно отложила вилку в сторону. В движениях проглядывало напряжение. — Почему ты все это делаешь? Защищаешь меня от Эшли, угощаешь обедом, набиваешься в друзья? Что тебе нужно?
Я поймала взгляд недоверчивых серебряных глаз. Поймет или нет? Должна понять. Все-таки Хани — ведьма.
— Потому что я должна тебя защищать. Иначе никак. Ты ведь позволишь?
Ханна вздрогнула. Зрачки расширились, заполняя взгляд чернотой. Я почти кожей чувствовала, как напрягаются редкие нити вокруг, вибрируя свежей силой. Первый этап инициации — признание старшинства. Сознательное позволение взять себя под опеку.
Придешь под мою руку, равейна? — перезвоном нитей.
— Да, — на оба вопроса. Вслух, тихо, но твердо.
Интересно. Может, ради нее меня сюда отправила пророчица? С нее станется. Но провести инициацию до конца я не могу. Сначала Ханна должна сама решить, хочет этого или нет.
За разговором я как-то упустила момент, когда столовая опустела. Скоро начнется урок… так не вовремя!
— Ладно, — я со вздохом встала и начала собираться. — Увидимся после школы, ладно, Хани? Беги, а то опоздаешь. И не давай больше себя в обиду.
Семтемор ойкнула, подхватилась со стула и рванула к выходу, только махнув рукой в знак согласия. Боится опоздать. Надо же, какая дисциплинированная… Я покосилась на Кайла, который и не думал ускоряться. Вот уж у кого синдром отличника отсутствует начисто.
— Ты странная, — тихо произнес Ками, глядя в пространство. Как всегда в минуты задумчивости, голос у него стал удивительно низким и бархатным. — Почему ты ей помогла?
— Я же сказала — по-другому нельзя, — спокойно ответила я. — Она попросила о помощи. Не вслух. Ты бы смог отказать, если бы тебя попросили?
— Не знаю, — еще тише отозвался Кайл. — Возможно…
И все то время, пока мы шли к спортивному залу, Кайл не проронил ни слова. Инцидент с девочкой чем-то задел его, а чем — я не могла понять. Саму Ханну он принял дружелюбно, с интересом, но потом смутился и выпал из разговора. Что-то здесь не так… Но не спросишь же в лоб. Ладно, потом поинтересуюсь, может, и скажет. Сейчас, на физкультуре, мне своих забот хватит.
К слову, физкультура была для меня именно тем предметом, где я могла морально отдохнуть. Метода преподавания не сильно отличалась от нашей, разве что нормативы не надо было сдавать. Конечно, спортсменкой меня сложно назвать, не покривив душой, но марш-бросок к Замку-на-Холмах по Срединному лесу и активные походы «за травками» в Кентал Савал сделали свое дело. Да и ведьмы от природы чуточку сильнее людей… Так что в волейбольной команде меня ценили. К тому же, что греха таить, иногда я слегка помогала себе магией… Нечестно, конечно, зато так соблазнительно!
— Найта, сыграешь сегодня за нас? — заюлила Сара, стоило мне зайти в зал. — Эмма заболела, а в вашей команде тебя есть кому подменить. Мистер Стивенс разрешил, — добавила она.
Я отчетливо скрипнула зубами. Мистер Стивенс — это Нэггинг в брюках. Преподаватели явно общались между собой и успели нахвататься друг от друга сведений о новых «любимчиках». Так что травля, затеянная кайса на уроках литературы, отчасти продолжалась и на волейбольной площадке. К счастью, здесь ко мне было сложно подкопаться — играла я довольно хорошо. Немного раздражали придирки по поводу внешности.
— Мисс Верманова! — вкрадчиво прошелестели над ухом. — Что сегодня с вашей прической?
Ну вот! Я же говорила!
— Все нормально, — я заставила себя говорить спокойно. Волосы у меня сегодня были собраны в высокий хвост. Ладно, пучок ему не по нраву — спицей можно уколоться, распущенные — якобы не побегаешь, но не с косой же мне все время ходить! — Вас что-то не устраивает?
— Я боюсь, что во время игры свободные концы будут вам мешаться, — мурлыкнул Стивенс. — Да и потом вы их не расчешете… Запутаются.
Я сузила глаза, окидывая преподавателя презрительным взглядом. Серый, невыразительный, скользкий, как змея. Все в нем средненькое, серединка-на-половинку: волосы такие короткие, что цвет не разберешь, кожа не темная и не светлая, рост — чуть повыше меня, глаза — желтовато-серые. Да и характер мелкий, вкрадчивый, завистливый. А, кроме того, Стивенс — подкаблучник. С точки зрения ведьмы это, конечно, благо, но угораздило же его оказаться именно под каблуком этой мегеры Нэггинг!
— Не помешаются, — «А это не твое дело. Раз хожу так, значит удобно». — И не запутаются, уверяю вас, — «Уж ты бы, со своей лысиной, промолчал лучше». — Я могу идти? — «И отвали от меня».
Я холодно улыбнулась. Проговариваемые про себя не очень вежливые фразы очень улучшали настроение. Главное, вслух случайно не сказать — проблем не оберешься.
— Нет, — едко отрезал мужчина. — Сначала приведите себя в порядок. Длина ваших волос…
— Да далась она вам! — не выдержала я. И хотела уже высказать накипевшее во всеуслышание, но на плечи мягко опустились горячие руки.
— Мистер Стивенс, — ласково пропел Кайл, опираясь щекой мне на плечо. — Это что, дискриминация по внешности? Вы хотите попасть в суд?
Преподаватель поджал губы. О, да, судов здесь боялись. Страшное дело! И нервы вытреплет, и денег вытянет немало.
— Можете идти, мисс Ната. Но в следующий раз учтите мои пожелания, — он развернулся и пошел к комнате для инвентаря, сердито сопя. Ками ухмыльнулся и с чувством показал сутулой спине оттопыренный палец.
— Настучат, — флегматично заметила я.
— Ну и черт с ними, — в тон мне ответил Кайл. И хихикнул.
Я несильно дернула его за прядку, заставляя отпустить мои плечи. Ками неохотно повиновался.
— Что, решил поиграть в рыцаря? Спасибо, конечно, но я и сама бы справилась, — проворчала я, откидывая назад челку. Вот что действительно мешало, а то хвост, хвост…
— Разумеется, справилась бы, — согласился Кайл. — Но мне понравилось быть защитником сирых и убогих. К тому же ты первая начала. Как ты кудахтала вокруг маленькой Хани! Прямо индюшка какая-то… Кстати, как ты собираешься искать потом своего птенчика? Вы же не договаривались, где встретитесь после школы.
А, вот что его беспокоит. Ладно, одно маленькое удивление ему не повредит.
— Хочешь, поспорим, что я ее сама найду? — не так уж сложно, учитывая, что Семтемор — единственная ведьма на весь город, а между нами уже натянута первая нить.
— На что?
— Ну, скажем, если ты проиграешь, то в выходные составишь мне компанию в прогулке по городу.
— А если выиграю? — азартно сощурился Ками. Надо же, зацепило! Значит, ему что-то от меня надо, что он так попросить не может.
— Хм… на желание сойдет? — лукаво улыбнулась я. Ах, как глаза заблестели! Явно что-то задумывает.
— Сойдет. Но потом не жалуйся! — хмыкнул Ками и поднырнул под сетку. — Эй, ты куда?
— Я сегодня вместо Эммы, — вырвался у меня невольный вздох. Играть сразу расхотелось.
— Можешь считать, вы уже продули, — авторитетно заявил Кайл, стукнув мячом об пол. Браслеты глухо звякнули. — Я здесь лучший.
Я шутливо погрозила ему пальцем, хотя Ками вовсе не хвастался, просто констатировал факт. Действительно, несмотря на маленький рост, парень играл сногсшибательно. Не в буквальном смысле, хотя иногда его подачи и вправду валяли соперников по полу… Прыжки, удары и скорость реакции внушали настоящее уважение. И все — без капли магии. Я проверяла.
Все игроки заняли позиции. Свисток… Игра началась!
— Ну, и где она, по-твоему? — Кайл нетерпеливо притопывал ногой. Настроение у парня было замечательное — его команда победила с разгромным счетом, а под конец мяч и вовсе угодил зловредному учителю прямо по затылку. Многочисленные побрякушки звенели, сережка в ухе болталась из стороны в сторону, и вообще Ками в этот момент жутко напоминал мне какого-то юркого зверька.
— Скоро придет.
— Именно к этим воротам? Почему не к другим?
— Потому что она живет… О, привет, Хани! А мы уже заждались.
«Будешь должен прогулку», — шепнула я, проходя мимо удивленно застывшего Ками. Надо же, он и вправду не верил. Наивный! Кто же с ведьмами спорит?
— Как вы меня нашли? — мрачно поинтересовалась Ханна. Какая недоверчивая…
— Ну, мы же договорились, — невозмутимо пояснила я. — А я своих обещаний не нарушаю. Слушай, а давай мы тебя до дома проводим, а ты расскажешь поподробнее, что вы там с Эшли не поделили. Ведь она на тебя не только из-за кружка взъелась, так?
— Так, — смущенно созналась Семтемор. — А почему вы спрашиваете? — не выдержала она. — Вам правда интересно?
— Правда, правда, — ослепительно улыбнулась я.
Конечно, просто так, сразу раскрывать душу почти незнакомке девушка бы не стала. Но нахальство вкупе с ведьминским обаянием порой творит чудеса, я это еще в Академии заметила. И Ханна разговорилась.
История ее была банальна, как ночь или день. Девочка родилась в очень небогатой семье. Кроме нее, у родителей уже было два сына — Малкольм и Мэтью, и дочь — Аманда. Самой младшей приходилось несладко. Положение ухудшилось во много раз, когда мать погибла в автокатастрофе и отец с горя запил. Мистер Семтемор совершенно не оправдывал свою фамилию, шарахаясь от собственной тени. Он целыми днями сидел дома, не собираясь устраиваться на работу. Если бы не старший брат, Малькольм, который вместо поступления в колледж стал зарабатывать деньги, фактически принимая на себя обязанности главы семьи, то детей бы уже давно отдали в приют. Сейчас уже все, кроме Ханны, достигли совершеннолетия. Аманда в прошлом году вышла замуж и переехала в столицу округа, Мэтью поступил в университет и тоже оставил родной дом. Даже Малкольм предпочитал жить отдельно, отсылая раз в месяц необходимую сумму на еду и одежду. Отец все так же предпочитал нормальной жизни бутылку и пособие по безработице.
В классе девочка еще некоторое время держалась среди лидеров, во многом благодаря отличным оценкам. Но потом наступил подростковый возраст — жуткое время, когда любое отклонение от массы, будь то особенный говор, одежда из секонд-хэнда или неполная семья, может стать поводом для травли. Всегда найдется кто-то в противовес — из коренных жителей, в дорогих шмотках и с «правильными» родителями, которого будет раздражать сам факт существования отличного от других.
В школе Святого Джеймса такой парочкой антагонистов стали Ханна Семтемор и Эшли Уильямс.
Эшли задавала моду. Девушка надевает вельветовую юбку — и на следующей же неделе одноклассницы приходят на занятия в вельвете. Приобретает очки в модной оправе вместо контактных линз — и половина группы срочно записывается на прием к окулисту. Мисс Уильямс замечает, что яблоки полезны для молодой кожи — и уже завтра в столовой стоит сочный хруст.
Но если у кого-то проблемы с учебой, то обращаются к Ханне. И эта маленькая доля уважения, призрачный след власти над умами задевает Эшли больше, чем она показывает. И начинается охота на Семтемор. В ход идет все — и сплетни о пьющем отце, и ерничанье по поводу смешанного происхождения, и насмешки над невзрачной, застиранной одеждой, и постоянные придирки в столовой, когда у девочки не хватает денег на обед… Но травля не выходит за определенные рамки, пока на занятиях кружка по мифологии родного края под началом госпожи Венты Лобейра Ханна неосмотрительно не ввязывается в дискуссию с Эшли… Уступить в споре, пусть на этом и настояла сама преподавательница, оказалось для Уильямс страшным ударом по самолюбию. Вдрызг разругавшись на очередном занятии с госпожой Лобейра, Эшли вылетает из кружка… и начинает мстить Ханне, уже не ограничиваясь только словесными подначками.
Результат одной из таких стычек мы могли наблюдать сегодня в столовой.
— Почему ты не дашь ей отпор? — нахмурилась я, когда Хани выговорилась. — Ты же умнее. Ты можешь так окоротить ее, что она надолго заречется спорить!
Ханна скривилась, но не ответила. За нее высказался Кайл.
— Потому что у таких «эшли» всегда куча дружков с крепкими кулаками. И ни капли совести, — ядом из его голоса запросто можно было отравиться. — Пара «случайных» встреч после школы — и ты уже автоматически скрючиваешься и закрываешь рот на замок, когда очередная Эшли делает тебе замечание. Они тебя били, Ханна. Я прав?
Девочка смотрела на него расширенными глазами, вцепившись рукой в высокий ворот водолазки. Только сейчас я обратила внимание на то, что Хани одета в очень закрытые вещи, несмотря на жару… Синяки?
— Откуда ты знаешь? — хрипло выдохнула юная ведьма. — Я никому не говорила…
Ками покраснел и тихо выдохнул в сторону:
— Думаешь, ты первая? Меня тоже… учили.
— И что ты делал? — Хани не смотрела на него. Только в землю.
— Дрался, — усмехнулся Ками. — Пока они не поняли, что легче меня убить. А для этого у них смелости не хватает.
Ханна ошарашено уставилась на него. И не она одна. У меня тоже в голове не укладывалось, что хрупкий, невысокий — даже ниже Хани! — паренек способен на подобное. И только теперь внимательный взгляд отмечал несущественные прежде детали: белый шрамик над верхней губой, еще один — на мочке уха, будто в запале драки с мясом выдрали серебряную серьгу. Два тяжелых кольца на руке — скорее, похожи на кастеты, чем на украшения… Солнечный зайчик, отразившись от полированной подвески браслета, стрельнул мне в глаза, и я дернулась в сторону, жмурясь. Что-то чиркнуло по брусчатке, дробя камень… Я неверяще глядела на острые осколки в неверном свете заката.
«Твою мать!»
Браслет некроманта полыхнул. Тело само метнулось вперед, отбрасывая детей на землю, за густую полосу кустарника и стволы акаций. Я нырнула следом, выбрасывая руку в классическом защитном жесте. Все восемь контуров мгновенно активировались, выстраивая непреодолимый круг.
«Нашла время любоваться! В тебя стреляли, дура!» — прошипел в ухо Рэмерт, возвращая контроль над телом.
«Еще раз так сделаешь, сама тебя убью», — пригрозила я, прислушиваясь к ощущениям. Меня мутило. Организм явно не привык к рефлексам боевого мага с опытом рейдов. С противным вжиком еще две пули соскользнули с внешнего щита.
«Сначала выживи, ученица», — так же зло проворчал некромант, но я отчетливо уловила в его голосе беспокойство.
«Постараюсь… Спасибо тебе», — выдавила я из себя. Бездна с ним, с вмешательством в разум. В конце концов, если бы не Рэмерт, то меня бы уже…
«Будь осторожней, детка», — хмыкнул преподаватель, исчезая.
Еще один выстрел срезал ветку у меня над головой… Так, они нас не видят, стреляют наугад… Только вот откуда?
— Что происходит? — прохрипел придавленный двойным весом Ками. Ага, теперь он внизу. Бедняжка.
— Нас пытаются убить, вот что, — отрезала я. — И, наверное, даже не нас, а меня, если вспомнить джип на аллее… Лежите тихо, они пока не понимают, где мы. Возможно, нам повезет, и им надоест искать или патроны кончатся.
Ханна пискнула и уткнулась лицом в траву, словно стараясь провалиться сквозь землю. Кайл затих, подозрительным взглядом сверля кусты вокруг. Надо же, испугались. Но ничего, я не собираюсь оставлять все на волю Удачи. Сосредоточиться, вдох…
Редкие нити послушно налились силой. Я скользнула вдоль по спирали, как невидимый паук, зорко следя за малейшими колебаниями «паутины». Так, рядом — Ками с узнаваемой аурой и неинициированная равейна иллюзиона. Дальше — испуганная кошка, двое в автомобиле — не охотники на ведьм, к счастью, а просто влюбленная парочка. А чуть за ними, на крыше гаража…
Вот оно. Ближе, осторожно цепляясь на ниточку…
Бездна!
От неожиданности я выпала из транса, вздрогнув всем телом. Несостоявшийся убийца уже улепетывал, как я и предполагала, он не планировал задержаться здесь надолго, но…
Но его аура ужасно напоминала рисунок Кайла.
— Послушай, а с тобой рядом опасно находиться, — вырвал меня из размышлений задумчивый голос Ками. — Второе покушение за неполные четырнадцать дней… И часто с тобой бывает такое?
— Попытки застрелить или сбить машиной? Нет, — жестко усмехнулась я, поднимаясь на ноги и одергивая юбку. — А вот в смертельно опасные передряги я попадаю регулярно… примерно с прошлого лета.
— А что такое случилось прошлым летом? — мрачновато поинтересовалась Хани. Зрачок в серебристо-серых глазах был чуть расширен, но других признаков шока не наблюдалось. То ли девочка еще не осознала толком произошедшее, то ли восприятие ведьмы эфемерата девяти отражений потихоньку брало свое. Сестры иллюзиона очень спокойно относятся к смерти. В конце концов, это всего лишь еще одна грань в уходящем вникуда зеркальном тоннеле…
— Прошлым летом я влюбилась, — честно ответила я. — Знаете, от этого одни неприятности…
Кайл хрипло расхохотался.
— Верю. Наверняка твой парень еще более чокнутый, чем ты!
Мои губы тронула улыбка. Северный князь — псих. А что-то в этом есть…
— Пожалуй, ты прав.
Я откинулась спиной на ствол каштана. Теплое дерево шершаво льнуло к затылку, снимая напряжение. Вечные, как я устала…
Постепенно смеркалось. Небо сияло, как шелковый покров, вышитый драгоценными камнями. Янтарь на западе, выше — аметист, потом — прозрачный сапфир, а на востоке — темная муть жадеита с бриллиантовой пылью звезд. Под этим небом перемигивались желтыми фонарями улицы, гудело шумом моторов автомобильное шоссе, лаяли собаки и смеялись дети. Где-то там, среди аккуратных домов в окружении акаций и каштанов, скрывался тот, кто хотел меня убить, а великолепный Ричи нервно выстукивал ритм ногой, глядя на часы.
Бездна, я, кажется, начинаю влюбляться в этот город!
Ричард не просто нервничал. Он был в ярости.
— Где тебя носило, идиотка?! Я уже час жду!
Я тяжко вздохнула, с удовольствием облокачиваясь на спинку сиденья. День был трудным.
— Не поверишь, опять объяснялась с полицией.
На вызове стражей порядка настояла Ханна Семтемор, проявив неожиданную твердость в этом вопросе. Местным служителям закона очень не понравился тот факт, что по школьникам открыли огонь из охотничьего обреза. Мне не понравилось выкручиваться, объясняя несостыковки. Еще одно такое нападение, и я фактически распишусь в том, что являюсь ведьмой.
— Сколько было выстрелов, мисс Семтемор?
— Я слышала шесть или семь. Последовательные, со значительным интервалом, — послушно отвечала Хани. Она была абсолютно спокойна. Ками истерил и теребил браслеты. Я мрачно сверлила взглядом заполняющего протокол копа.
— Вы можете указать направление, из которого велась стрельба?
— Нет. Найта почти сразу опрокинула нас на землю, за кустарник и деревья. Я практически ничего не видела, только слышала.
— Опрокинула, значит? Интересные у вас инстинкты, мисс Верманова, — задумчиво протянул полицейский. Этот тип мне не нравился. Слишком умный. Не старый, но уже и не юноша — лет тридцать пять, не меньше. Глаза темные, птичьи. Бронзовая кожа выдает принадлежность к коренным обитателям этих мест. В черных волосах, убранных в хвост, отчетливо видны седые пряди. Высокий, не слишком впечатляющего телосложения, но опасный — чем-то напоминает Рэмерта. Да, заварил кашу некромант… Хотя я сама бы вряд ли лучше справилась. — Вы не похожи на человека, привычного к подобным… инцидентам, — коп позволил себе ироническую улыбку, окидывая взглядом убранные в хвост длиннющие волосы, скромную юбку до колена и трикотажный жакет невинного голубого цвета… почти чистый, кстати. — Тем не менее, это уже второй странный случай с вашим участием за последние две недели. Оак-сквер, школа Святого Джеймса, пятница, восемь вечера, черный джип — правильно я запомнил? Тогда это приняли за неудачное стечение обстоятельств…
Так та аллея называлась Оак-сквер? Надо взять на заметку.
— Я не знаю, кому могла насолить в вашем городе, — честно призналась я. — Тем более, в первый день. Открытой неприязни никто не демонстрировал, по крайней мере, я не обратила внимания. Теряюсь в догадках, зачем все это могло кому-то понадобиться.
— Вероятных причин даже слета можно назвать уйму, — неожиданно по-свойски усмехнулся полицейский, мгновенно приобретая сходство с опасной птицей — с коршуном или вороном. — Молодая, красивая, интересная девушка привлекает всеобщее внимание, и кто-то решает устранить соперницу. Или через вас пытаются повлиять на Грэйменов.
Соперница? Инструмент шантажа? Я засомневалась, и в тон моим мыслям неодобрительно нахмурился Мэйсон. Некромант лично решил проконтролировать мои действия после появления полиции, и поэтому не спешил покидать непутевую ведьму.
— Не думаю, что подобные версии имеют под собой хоть какую-то основу, — покачала головой я. — Обиженный школьник не стал бы выслеживать меня с обрезом, хотя джип вполне вписывается в такую теорию. А к Грэйменам легче подобраться через их собственных детей. Да и не похоже это на серьезные покушения… — неожиданная мысль вспышкой пронзила сознание. — Скорее, на попытки меня запугать.
Полицейский заинтересованно поднял брови. К нашему разговору уже прислушивались все, включая шерифа и парня в тонких перчатках, собирающего улики. Ками замер, накрутив на палец шнурок с деревянным кулоном.
— Поясните, — осторожно попросил черноглазый полицейский. — Что подтолкнуло вас к такому выводу?
— Сложно сказать… — я задумчиво переплела пару прядей из хвоста. Сейчас у меня за спиной болталось уже с десяток неоконченных косичек. Разговор выходил нервный. — Наверное, ощущение, что все это не всерьез. Понимаете, у этого типа, если в прошлый раз развлекался тоже он, дважды была прекрасная возможность меня убить. Во-первых, он мог просто-напросто переехать меня джипом, пока мы с Ками валялись на дороге. Увернуться бы не успели. Во-вторых, первый выстрел сегодня прошел в стороне. Возможно, конечно, я дернулась или это стрелок такой косорукий, но что-то не верится. К тому же стрельба прекратилась довольно быстро. И еще. Свидетелей он не боится, потому что иначе дождался бы сегодня момента, когда я возвращалась назад одна… — недоплетенная косичка выскользнула из рук, и я замолчала. — Такое чувство, что меня просто хотят выгнать из города. У вас здесь нет случайно экстремистских группировок, скажем, ненавидящих моих сородичей?
— О! — выгнул брови полицейский. — Считаете, что это как-то связано с вашим происхождением? Были намеки, угрозы? Это требует внимательного расследования…
— Ничего не было, повторяю… — в висках уже слабо пульсировало от усталости. Содранная коленка саднила. Эх, был бы сейчас рядом Дариэль… Опять придется делать отвары и объяснять Габриэле, что это «всего лишь бабушкин рецепт, народное средство». — Я всего лишь предположила. Расследование — не мое дело. И, к слову, мне пора домой. Уже поздно.
— А это верно, — усмехнулся коп. — И первое, и второе, и третье… Я думаю их можно отпустить, а, шеф? Больше эти детки ничего не скажут.
— Вы свободны, — подумав, кивнул шериф. — Идите, пока родители не начали названивать в управление. Может, выделить вам сопровождение? Что скажешь, Крис, прогуляешься до школы?
— Нет, спасибо, — быстро отказалась я. Еще чего. Мне лучше, чтобы свидетелей не было. Магии я доверяю как-то больше, чем местной полиции, а в присутствии сопровождающего не покол дуешь. Я и так подставлялась, активируя контур для Кайла и Ханны. Впрочем, если Семтемор пройдет инициацию… — Лучше проводите Ханну или Ками. Они живут примерно в одном районе, так что разом двух зайцев убьете, — или не позволите кому-то убить двух зайцев… — А мне недалеко здесь идти, а там Ричард подхватит.
— Если вы настаиваете… — развел руками полицейский. — Не буду навязываться. Тогда закончим с этим на сегодня. Но если возникнет желание продолжить разговор — обязательно звоните в участок, — он неожиданно подмигнул.
— Кого позвать к телефону? — хмыкнула я. Заботливый какой. Неужели думает, что я что-то скрываю?
— Позовите Кристиана Рэда. Или просто Криса — вас поймут, мисс.
— Ладно, — улыбнулась я. Ками послал мне жутко собственнический взгляд через плечо. — Всего доброго, господа. Кайл, Хани — до встречи в школе. Осторожнее там, в темных переулках! — я подхватила сумку и сбежала, пока копы не передумали. Когда поворот уже остался позади, ветер донес тихое, удивленное восклицание эксперта:
— …за чертовщина, шеф! Никак не могу понять, обо что так сплющило эти пули, если рядом только трава и чертовы кусты!
Я подавила страдальческий вздох и ускорила шаг. Придется переделывать щиты. Пусть они, что ли, помягче отводят пули в сторону…
— Ты хочешь сказать, что в тебя стреляли? — недоверчиво покосился Ричи в зеркало заднего вида. Эй, мальчик, осторожнее, ты же машину ведешь!
— Не веришь, спроси завтра у Ками, — раздраженно откликнулась я. Головная боль, увы, в душном салоне только усилилась. — Ты ему понравился, так что он с радостью ответит на твои вопросы.
— Заткнись, — стиснув зубы, блондин сверлил взглядом дорогу. Я с удовольствием последовала его совету. Тем более мне было, о чем поразмышлять.
На меня охотятся. Не важно, с какой целью, главное, что в методах не стесняются. Уже второй раз я чудом отделываюсь только легкими царапинами и синяками. И то за счет магии. А если бы рядом оказался кто-то вроде Нэггинг? Как бы я активировала контур? Кайса сбивают настройки, разрушают магию одним своим присутствием, тем более такую тонкую, как защитная. Ладно, если меня заденут, Дэйр свою ведьму хоть с того света вытащит… А если Ханну? Или Ками? Они — люди, им не за кого держаться…
Напрягала странная реакция полиции. Нападения на студентку по обмену — это уже попахивает международным скандалом. А они ограничиваются рекомендациями не гулять по городу в одиночестве.
Я начала сомневаться в том, что позвать Кайла на прогулку по городу было хорошей идеей. Конечно, он знает город лучше меня и сможет подсказать, где можно найти лавку с травами или чем-то вроде. Но подвергать его опасности… С другой стороны, я уйму времени провожу в школе, где тоже могут совершить нападение. И там свидетелей побольше — так просто их щитом не накроешь! Так что риск есть всегда. Не сидеть же в одиночестве, право слово… Ладно, решено. С Кайлом мы пойдем вместе, но щиты я навешу соответствующие. Незаметные, эффективные и многослойные. Сегодня же вечером займусь изготовлением. Да и вообще стоит подарить Ками какой-нибудь амулет с защитным плетением. Привязать заклинание, скажем, к браслету, и подарить. Парень не откажется, я думаю, и будет с удовольствием носить. Нанизать на нитку какие-нибудь поделочные камешки — разноцветного кварца у меня хватает, Элен в дорогу дала, чтобы я на досуге практиковалась в изготовлении артефактов. Вот и навыки подшлифую заодно. Надо только подобрать подходящий повод для подарка…
— Что?! В тебя действительно стреляли?
Это определенно начинало надоедать. Сначала Ричи, потом Элизбет, теперь вот Габриэла… Если еще и сам мистер Грэймен выскажется в таком же духе, то я сама застрелюсь.
— Но это же… ужасно! Как ты себя чувствуешь, дорогая? — взволнованно закудахтала миссис Грэймен. Иногда южный темперамент — это зло.
— Все в порядке, — в десятый раз за день повторила я, запасаясь терпением.
— Мне очень, очень жаль! В нашем городке такое впервые! Роща Белых Акаций — очень спокойное место! — воскликнула Габриэла, будто оправдываясь. — У нас никогда ничего не происходит.
— Неправда, — неожиданно возразил Ричард. — А как же тот случай с волками?
На комнату опустилась тишина. Звякнула о краешек тарелки вилка, выпавшая из ослабевшей руки. Ричард сумрачно огляделся вокруг. Впервые на моей памяти он выглядел таким серьезным. Даже взгляд стал цепкий и властный, как у отца. Напряжение висело в воздухе, как дым в сырую погоду.
— Какими еще волками? — мой голос дрогнул. Слишком уж жутко прозвучало в устах Ричи последнее слово.
— Случилось одно… происшествие, — неохотно протянула Габриэла. Экспрессии как не бывало. Да что же это они так заледенели? Ой, не зря говорят, что и в маленьком шкафу может уместиться не один скелет. Похоже, не все так спокойно в Роще Белых Акаций. — Ничего особенного.
Так я и поверила! Когда ничего особенного не происходит, так не дергаются.
— Расскажите, — попросила я.
Габриэла поджала губы. Ричард усмехнулся. Элизбет продолжала нарезать бифштекс ножиком на микроскопические кусочки.
— Странная атмосфера царит сегодня за ужином, — констатировал голос мистера Грэймена у меня за спиной. — Добрый вечер, Габи. Лиз, Ричи, как дела в школе? У вас все в порядке, Найта?
— Добрый вечер, — я обернулась к припозднившемуся отцу семейства. — Все хорошо, спасибо. Габриэла как раз начала рассказывать интересную историю, когда вы пришли.
— О, какую же? — равнодушно поинтересовался Томас. Миссис Грэймен подарила мне удивленный взгляд. Ричард наконец злорадно скалиться и полез под стол за упавшей вилкой.
— Про волков, — невинно улыбнулась я. Мистер Грэймен расслабленно кивнул.
— Ах, эту. Ничего интересного, на мой взгляд. Или вы имеете в виду происшествие с автобусом?
— Не знаю, — простодушно призналась я. — А какую имели в виду вы?
Мистер Грэймен пожал плечами, усаживаясь за стол.
— Примерно шесть лет назад в округе объявились волки. Конечно, мы всегда знали, что леса рядом с Рощей Белых Акаций изобилуют живностью и не придавали этому большого значения, но тогда звери повели себя странно. Они стали появляться даже в центре города, не говоря уже об окраинах. Шериф предположил, что волки бешеные, и поэтому не боятся приближаться к человеческому жилищу, и объявил награду «за волчью голову». Не в буквальном смысле, разумеется, но заработок у таких охотников выходил весьма приличный. Вскоре люди шерифа обнаружили довольно большое волчье логово. К всеобщему удивлению, там находились одни детеныши, причем явно от нескольких семей. Волчат перестреляли, а взрослые звери перестали появляться в городе. Вот, собственно, и все. Как я и говорил, ничего интересного.
— Вы великолепный рассказчик, мистер Грэймен, — польстила я. Фактически, это даже не лесть была, потому что история и вправду получилась интересной. А ровный голос Томаса заставлял казаться ее почти зловещей.
— Это еще не все, — подал голос Ричард. — Ты забыл самое главное, папа. Через неделю после той охоты под колеса школьного автобуса на мосту бросился волк. Автобус упал в реку, и все, кто был там в этот момент, включая и водителя, погибли.
Я вздрогнула. Вот так поворот сюжета.
— Нет никаких доказательств тому, что это был волк, — холодно возразил Томас. — Свидетели ссылались на то, что это было крупное животное, похожее на собаку. Наверняка это и была собака — бродячая. Труп несчастного зверя так и не нашли.
— А я считаю, что это был волк, — угрюмо пробурчал Ричи.
— Жутковато, — поежилась я.
— Не бери в голову, дорогая, — вздохнула миссис Грэймен. — Это всего лишь домыслы. И волки не имеют никакого отношения к тому, что в тебя сегодня стреляли.
— В мисс Верманову стреляли? — поперхнулся картошкой Томас. — Как ты себя чувствуешь, Найта?
Я тоскливо огляделась. Меня мучило нестерпимое желание побиться головой об стенку.
Остаток недели пролетел мгновенно. Никаких особых происшествий не было, не считая того, что я таки не сдержалась и поругалась на уроке с Нэггинг. Итогом стало домашнее сочинение на тему «Отличия в культуре общения в разных странах». На пятьсот слов… Мрачно сверля взглядом ненавистную преподавательницу, я остро сожалела, что не могу сглазить кайса. И как, скажите на милость, ведьме написать о человеческой культуре? Ладно, есть такая замечательное изобретение, как всемирная паутина, и такой подлый прием, как списывание. В крайнем случае, попрошу Ками — поможет мне с местным этикетом. А вот, кстати, и сам Кайл.
— Ками, это тебе! — радостно оскалившись, я протянула удивленному парню простенький браслет — мутные зеленоватые бусины, нанизанные на шелковистую нитку с металлическим блеском.
— Мне? А с какой это радости? — подозрительно осведомился Ками, разглядывая подарок. Внутри кварцевых шариков вспыхивали и гасли золотистые искры. А я-то надеялась, что магия будет не так заметна… Может, сойдет за неизвестную породу камня? Вот будет смешно, если Кайл понесет мою поделку к ювелиру…
— Ну… можешь считать, что я подлизываюсь. Ты же грозился, что не пойдешь никуда в воскресенье, — безмятежно соврала я.
— Серьезно? Не помню такого, — удивился Кайл. Ловкие пальцы вертели простенький замок браслета. Кстати, застежку к нему я искала долго. Вот почему люблю зачаровывать кулоны — провертел в камешке дырку, продел в готовую цепочку и не мучаешься.
— Говорил, говорил. Когда стреляли, — похлопала я его по плечу. — Так что, передумал? Составишь мне компанию? Ну пожалуйста!
— Ладно, — легко согласился Ками, застегивая, наконец, браслет на тонком запястье. Тут же с неслышным щелчком распрямился узор заклинания. Есть! Надеюсь, что Кайл будет дорожить моим подарком и не снимать лишний раз. — Спасибо за браслет. У меня как раз зеленого не хватало, — он демонстративно встряхнул унизанной почти до локтя рукой. По губам расплывалась довольная улыбка. Надо же, ему действительно понравилось. Я невольно улыбнулась в ответ. Видеть Кайла таким радостным оказалось неожиданно приятно. — Ты здесь купила?
— Нет, из дома привезла, — на этот раз — почти не вранье. Камешки-то мама в сумку сложила… Правда, после того, как я с ними поработала, там мало что осталось от кварца. Да и сложное многоступенчатое плетение никак не хотело ложиться в заготовку… В конце концов я созвонилась с Элен, и она посоветовала мне добавить к камням немного металла. Лучше — серебра. Еще лучше живого. После этого я мучила уже Рэмерта вопросами о том, как можно это сделать. Времени ушла уйма. Почти два дня доводила основу до ума. Зато теперь мой Ками был обладателем уникальной вещицы — браслета на шелковой нити, пропитанной живым серебром (как я извлекала его из кольца — отдельная история… отталкивалась от идеи, что материал самовоспроизводящийся), с бусинами из кварца-накопителя. Недешевое удовольствие, подумалось вдруг мне. Если продать такую вещь какому-нибудь магу, то можно на вырученные деньги дом отгрохать. Не в Дальних пределах, конечно, а вот в Приграничном — запросто. — Небольшой сувенир на память.
— А что за камень? Прикольно блестит.
— Зеленый кварц.
— И такой бывает?
— Бывает. Не слышал? Еще его называют празем. Если с вертикальным отливом — то кошачий глаз.
— Я думал, что кошачий глаз — это название породы камня, — засмеялся Ками. Я невольно залюбовалась золотистыми сполохами заклинания. Жаль, что он сам не может этого видеть! — Ты так хорошо разбираешься в камнях?
— Нет, — честно призналась я. — Только в некоторых, — «Которые использую в работе», — добавила я про себя. Вот мама — она разбирается. Иногда мне кажется, что она вообще разбирается во всем на свете… Но это, конечно, иллюзия памяти матерей.
— Такая умная, — иронично похвалил парень. — И что ты в школе тогда делаешь?
— Не знаю, — грустно вздохнула я. — Спроси у Нэггинг. Думаю, у нее найдется, что сказать.
Кайл заливисто расхохотался.
— Да уж, точно. «Мисс Верманова, у вас отсутствуют элементарные знания. Это ваши личные проблемы или метода образования в родной стране?» — тоненько протянул он, изображая строгую учительницу в круглых очках.
— Нашел, что вспомнить, — я хихикнула, убито роняя голову на сложенные руки. — Кайл, она мне сочинение задала. Индивидуальное. У вас это нормально? — пробурчала я в стол.
— Вполне. Что за сочинение? — заинтересовался Ками. Писать и рассказывать истории он любил. Ой, неужели я решу свою проблему за счет друга? Нехорошо… Ну, только если он мне чуть-чуть поможет…
— Ками, — проникновенно улыбнулась я, широко распахивая глаза. Почти как Феникс, только голубые наивные очи смотрятся, пожалуй, еще убойней. — Ты никогда не хотел сравнить нормы вежливости в разных странах? Слов на пятьсот?
Кайл поперхнулся. Уголок рта странно дернулся. Я подарила парню еще одну жалобную улыбку…
— Почему бы и нет, — обреченно вздохнул парень. — Есть такая мысль… Слушай…
Конспектируя рассказ Ками, я мечтательно улыбалась. Эй, Нэггинг, посмотрим еще, кто кого…
В субботу за семейным ужином выяснилось, что все мои планы на выходные находятся под угрозой срыва. Вот уж действительно, хочешь насмешить Вечных…
— Габриэла, а обязательно и мне участвовать в этом? — тоскливый вздох вырвался помимо моей воли. Миссис Грэймен недоуменно оглянулась. По ее мнению, я должна была, наверное, прыгать от счастья. Даже Томас поглядывал как-то неодобрительно поверх традиционной газеты.
Южанка внимательно посмотрела на меня, убеждаясь, что я не шучу. Потом сделала последнюю попытку переубедить несговорчивую иностранку.
— Найта, я не верю своим ушам. Разве тебе не интересно пройтись по магазинам, дорогая? Там столько всего интересного! — Габи вдохновенно закатила глаза. — Подумай, разве это не замечательно? Сначала мы будем долго гулять по бутикам, все вместе! Томас уже согласился, правда, милый? И Ричи, и Лиз. А затем мы пообедаем в ресторане. «В гостях у Хэма» — замечательное место. А какое там делают рагу! Вечером можно будет сходить на аттракционы. Там такая иллюминация! Ах, если бы ты увидела это, то ни за что не упустила бы возможность…
— Благодарю вас за приглашение, Габриэла, — вежливо, но непреклонно прервала ее я. Томас нахмурился. — Но у меня уже есть планы. К тому же не хотелось бы мешать семейному отдыху…
— Ты — тоже наша семья, дорогая! — воскликнула миссис Грэймен. — Не надо думать, что ты нас стеснишь или будешь лишней!
Судя по недовольному виду Ричарда, как раз таки буду. Вот лицемер. В школе липнет ко мне, как жвачка к подошве, потому что я до сих пор привлекаю внимание. А дома Найта-мечта-старшей-школы сразу превращается в Найту-презренную-иностранку.
— Простите, миссис Грэймен, — повинилась я. — Но мне действительно сложно будет перенести свои дела на другое время.
— А что у тебя за планы, дорогая? Может, мы как-то поможем? — судя по тону, Габриэла свыклась с мыслью, что я никуда не иду. Победа!
— Не думаю, — покачала головой я. — Мисс Нэггинг задала мне дополнительное сочинение. Одноклассник обещал помочь, но он будет свободен только в воскресенье, — заготовленная отговорка легко слетела с языка. Никто же не знает, что готовое сочинение уже лежит в ящике стола этажом выше…
— Какой одноклассник? — поинтересовался Томас из своего угла. Вот кто еще с удовольствием бы отказался от «воскресного отдыха».
Я только открыла рот, чтобы ответить, но меня перебил язвительный голос Ричарда.
— Наверняка этот недомерок, Ками Кайл. И как ты с ним общается? Или он еще не продемонстрировал тебе свои милые отклонения? Или ты сама такая же? Я бы не удивился.
Габриэла шокировано прижала пальцы ко рту, глядя на сына.
— Ричи, немедленно извинись!
— И не подумаю, — огрызнулся блондин.
— Ричи!
— Все в порядке, Габриэла, — успокоила я женщину. — Для Ричарда я действительно иностранка с причудами, а Кайл — просто странный парень. Это нормально в его возрасте — бояться всего чуждого. Со временем пройдет.
Готова поклясться, я почти поймала задумчиво-понимающий взгляд Томаса. Возможно, мистер Грэймен и сам когда-то был похож на Ричарда. А потом повзрослел… и женился на эмигрантке с шумными манерами и южной экспрессией.
— Зато у тебя не пройдет, — съязвил Ричард, бросая вилку на стол. — Спасибо, мама, я наелся. Всего хорошего.
Блондин демонстративно покинул столовую. В комнате воцарилась гробовая тишина. Все из-за меня. Бездна. Как-то неловко получается.
— Э-э… я пойду, пожалуй, — тихо заметила я. — Лягу пораньше. Очень устала за неделю. Благодарю за ужин, миссис Грэймен.
Стараясь не думать о том, что последняя фраза прозвучала почти издевательски, я поднялась по лестнице. Опять начинала болеть голова. Настроение было испорчено, как этого и добивался Ричард. Маленький крысеныш… Я с трудом заставила себя принять душ, доползла до постели и провалилась в разгоряченную темноту.
Мне снилась Айне. Пророчица, скрестив лодыжки, сидела на берегу ручья, погружая одну руку в воду. Вокруг перешептывались листвой деревья. Ветер мягко колыхал темные волны травы, обнажая белесую изнанку. Сверкающие струи с мелодичным шелестом поднимались вверх, к темному безлунному небу с серебряными осколками звезд.
Оборотная сторона зеркал. Река, что течет в небо. Место, где рождается будущее.
— А, ты нашла дорогу сюда, — улыбнулась пророчица, не оборачиваясь. Взгляд ее был прикован к темной поверхности воды. — Хочешь что-нибудь спросить?
— Не знаю, — ошарашенно прошептала я.
Лицо пророчицы сделалось грустным. В янтарно-желтых глазах появилось что-то неизмеримо древнее, почти изначальное.
— Тогда я дам тебе совет.
Тонкие пальцы пророчицы сложились лодочкой, удерживая драгоценную влагу. Звездный свет играл на мерцающей поверхности, как будто вода была жидким бриллиантом.
— Не слушай, что поет волчий ветер, он лжив. Береги свое отражение, зеркало может разбиться. Если рыжая радуга не сможет вернуться, ни в коем случае не молчи.
Хрустальные капли стекали по белой коже, теряясь в широких складчатых рукавах. Айне идет глубоко-синий матовый шифон, но я не видела, чтобы она надевала такие платья в реальности.
— Чего?.. — полагаю, вид я имела довольно глупый. — Ты можешь выражаться понятнее? Что за радуга такая?
Губы Айне искривились в насмешливой улыбке.
— Поймешь со временем. А пока — кыш отсюда! Рано тебе еще разгуливать по таким местам, я вижу.
Вода сверкающим дождем выплеснулась из сложенных ладоней в мое лицо. Я раскашлялась, пытаясь руками стереть ледяную влагу, но она словно просачивалась под веки, под кожу, застывая, вымораживая воздух в легких…
Крик… Я рывком села на кровати, распахивая глаза. В ушах до сих пор стоял смех пророчицы. Подушка была покрыта кристалликами льда. Огненной громадой над горизонтом поднималось солнце. А меня мучил один-единственный вопрос: как радуга может быть рыжей?!
Айне — это Айне. Странно, если бы она вдруг сказала что-то прямо. За точными прогнозами — это к метеорологам.
Рассветает. Значит, уже почти шесть утра. Грэймены начнут просыпаться в девять, а на семь у меня назначена встреча с Кайлом. Он, как и я, оказался любителем ранних прогулок. Надеюсь, Габриэла не сочтет невежливым, если я оставлю записку на холодильнике со словами «Вернусь к ужину, не ждите»?
После странного сна холодная вода в ванной не вызывала у меня положительных эмоций. Бр-р, я теперь долго не смогу спокойно думать о закалке. А еще этот лед на подушке… Не думала, что моя подруга способна на такое. Впрочем, она теперь эстаминиэль, Хозяйка всех вод. Раньше, до инициации, у Айне лучше всего получалось работать с зеркалами, тенями и отражениями. Если бы я тогда не замкнула звезду, то пророчица наверняка посвятила бы себя иллюзиону, но поднялась бы не выше, чем до пятого ранга. Дар предвидения блокирует остальные способности… Интересно, она не жалеет о потерянных возможностях? Или… или они вовсе не потеряны? То место, где я была во сне… Там река текла вверх. Неужели я гостила в эфемерате?
Меня передернуло.
Если так, то мне крупно повезло, что пророчица выбросила меня из сна. Те, кто непричастен к иллюзиону, побывав в отраженном мире, быстро сходят с ума. Может, я уже?
Хм. Интересная мысль.
Я стояла и сомневалась, завтракать мне или нет. И так много времени потратила на водные процедуры и поиски практичной одежды. Распаковав на днях чемодан до конца, я с ужасом обнаружила, что теперь мой гардероб состоит сплошь из юбок, блузок, кофт и кофточек. Кошмар… Ни одной трепетной любимой мной безразмерной майки линяло-черного цвета, ни следа свободных джинсов с разрезами на коленках. Одинокие джинсовые штаны, обманом проникшие в чемодан, были подозрительно узкими и темными, а брюки — и вовсе в какую-то непонятную клетку. Не помню, когда это покупала. Не иначе, Феникс приложила руку к такому безобразию. Ну да, ей-то все идет…
Так не вовремя закопавшись в вещах, я упустила часы из вида. Ладно, обойдусь без завтрака. Наверняка через час уже пожалею о таком решении, но лучше потом зайти в кафешку. Кайл наверняка уже ругает меня, на чем свет стоит. Я одернула свитер, закинула на плечи рюкзак (наконец-то могу его взять с собой!) и бесшумно прикрыла за собой дверь, чтобы не разбудить Грэйменов.
Утренний город в выходные — удивительное место. Особенно если утро — раннее, а город — маленький. В такие минуты кажется, что по пустынным улицам гуляет только солнечный ветер, а дома превращаются в причудливые сказочные декорации. Стоит потрясающая тишина, лишь изредка прерываемая гулом мотора. Слышно, как где-то далеко кричат птицы. Чуть позже город начинает просыпаться — и воздух наполняется потрясающе вкусными запахами и звуками. Кофе, стук чашки о краешек блюдца, поджаренный хлеб, отдаленные голоса. Где-то на окраине заливаются лаем собаки. Сонные хозяева выгуливают своих питомцев, зевая и украдкой прикрывая рукой рот. А потом солнце снова доходит до точки икс — и свет странным образом превращается в дневной. Не успеешь оглянуться, и вот уже по улицам снуют прохожие, с игровых площадок доносится детский смех, а водители вяло переругиваются в пробках.
— Нравится? — вкрадчиво произнес рядом с плечом Ками. — Хотел шепнуть тебе на ухо, но не достал, — иронично покаялся он.
— А смысл? — улыбнулась я.
— Напугать, конечно. Ты слышала, как я подошел?
— Да. И ты был прав, это фантастически красивое место.
Почти самая высокая точка города — выше только чертово колесо. Здесь, на вершине холма, невесть как затесавшегося среди аккуратных домиков, росла одна-единственная акация. Очень старая, с засыхающими ветвями и корявым, как корень, стволом. Она последняя осталась от той рощи, которая подарила городу название. Место, на первый взгляд слишком открытое, чтобы чувствовать себя в безопасности, особенно в свете последних событий, но я учла свои прошлые ошибки. Теперь, выходя из дома или школы, я сразу подключалась к нитям, благо моих недоброжелателей легко можно было отличить по аурам. Так что Кайла я засекла задолго до того, как он начал подниматься на холм.
— Ну что, объяснишь мне, наконец, цель своей прогулки? — весело спросил парень, опираясь рукой на корявый ствол. Сегодня Ками был не похож на себя — вместо необъятных джинсов надел темно-синие вельветовые брюки, зауженные книзу, рубашку и свитер с треугольным вырезом. Разноцветные вихры прикрывала черная кепка козырьком назад с непременными буквами «эн» и «уай». Только браслеты все так же позвякивали под закатанными рукавами, и перепутанные со шнурками цепочки на шее болтались из стороны в сторону.
— Цель… — я задумалась. Ляпнуть что-то вроде «А где у вас магическая лавка?» не хотелось. Мне кажется, Ками еще не готов к такому признанию. Хотя в последнее время я все больше склонялась к мысли, что открыться ему будет правильно. — Ты не знаешь, есть здесь место, где продаются лекарственные растения?
— А зачем тебе? — подозрительно уставился на меня парень, сощурив глаза. Или это от солнца? — Ты ищешь что-то… особенное?
Несколько минут я переваривала услышанную фразу, ища в ней подтексты… Боги, он же не думает, что я галлюциногенами балуюсь? Фи. Хотя Дариэля бы это посмешило.
— Ничего особенного, — подкупающе улыбнулась я. — Обычные успокаивающие травки для заваривания. Мята, валериана, зверобой, липа… что найдется. Понимаешь, я не очень люблю таблетки и прочую химию, а в последнее время совсем плохо сплю…
Кажется, Ками легко проглотил это объяснение. Мне стало немного совестно. Ладно, даю себе слово, что до отъезда обязательно расскажу ему правду о себе. Он заслужил немножко волшебства…
— Из-за нападений? — сочувственно переспросил он. — Не переживай. Если за них взялся сам Кристиан Рэд, то можешь спать спокойно — он это дело распутает.
Что-то в словах Ками заставило меня насторожиться.
— Этот Рэд — важная птица, да?
— Птица? — хохотнул Кайл. — Ну, типа того. Хищная птичка… Кристиан всегда очень серьезно относился к своей работе, а теперь, когда кроме работы у него нет ничего, он стал опаснее для всяких незаконопослушных элементов раза в два.
— Нет… ничего? — в воздухе ощутимо похолодало. Или мне показалось?
Ками удивленно вскинул брови:
— А разве ты не знала? У него дочка умерла пару лет назад. Совсем мелкая была…
— Это как-то связано с волчьей охотой? — перебила я его. Почему-то все, что касалось рассказанной Томасом истории, казалось мне очень важным… Да и Айне говорила о «волчьем ветре».
— Так ты слышала! — протянул парень. — Да. Она была в том автобусе, который упал с моста. А миссис Рэд скончалась годом раньше. Рак.
— Мне очень жаль, — вырвалось у меня. Такое чувство, что в этом городке меня притягивает к людям с исковерканной судьбой. Ками, Ханна, теперь Кристиан Рэд…
— Да, паршивая история… — вздохнул Ками, засовывая руки в карманы. — Может, тему сменим? Чего в прошлом копаться…
Догадываюсь, что сейчас мысли мальчика заняты вовсе не прошлым Рэда… А его собственным.
— Ладно. Не надо было мне начинать этот разговор… Так что там с магазином?
Кайл задумчивым взглядом обвел панораму города, будто ища вдали невидимые отметки. Сейчас было почти восемь, и город потихоньку оживал. Сверху люди казались смешными заводными фигурками, выполняющими заданную программу. Их так легко сломать… О, это сладкое чувство вседозволенности. Сжав зубы, я прислушалась к трепетанию нитяного узора, заставляя себя ощутить в нелепых силуэтах жизнь. Почти сразу полегчало. Дышат, чувствуют… такие же, как я. На грани восприятия скользнула полузнакомая аура. Где же я ее уже видела? Не могу припомнить… Наверняка кто-то из школы, с кем я сталкивалась в столовой или на уроке.
— Насчет специализированных магазинов с лекарственными травами — не знаю, — подвел итог своим раздумьям Кайл. — Вроде нет таких, по крайней мере, я не слышал. Но можем попытать счастья в цветочном магазине на Янг Соул стрит. Я там как-то покупал букет для… для одного человека, — фраза прозвучала смазанно. — Там выбор — закачаешься: от орхидей до мяты в горшочках. Если не найдешь нужные травы, то может хоть подскажут, где дальше искать.
— Здорово, — я загорелась неподдельным энтузиазмом. Многие виды цветов, в том числе и различные орхидеи, тоже используются в алхимии. А для ритуала «притяжение» требуются растения, которые почти наверняка отыщутся в свободной продаже у людей. За исключением, пожалуй, заворот-травы и вечноцветки. Но их я сама смогу найти.
— Тогда идем, — обрадовался Кайл, поворачивая козырек на бок. Браслеты глухо звякнули. — Нам вон туда, видишь? Где дом с зеленой крышей, только подальше.
— Так близко? — удивилась я.
— Ну-ну, — ехидно протянул Ками. — Размечталась. Мы на высоте стоим, поэтому такой глюк — кажется, что близко. А так идти часа полтора. Ножками, ножками… Не слабо?
— Обижаешь, — я гордо задрала нос, начиная спуск с холма. — И не такие расстояния брали.
— Что-то не верится, — хмыкнул парень. — Эй, ты куда? Нам в другую сторону.
Дорога к цветочной лавке затянулась. Кайл воспользовался случаем и устроил мне обзорную экскурсию по городу. Мы гуляли и просто болтали о чем придется, заходили в каждый примечательный дворик. Ками надергал с чужой клумбы синих цветов с резким запахом и вплел мне их в растрепавшуюся косу. Я в благодарность угостила его мороженым с малиновым сиропом, которое мы разделили пополам, устроившись на качелях под деревьями на шумной детской площадке. Мамаши, квохчущие над чадами, неодобрительно поглядывали на нас, но замечаний не делали — уж больно счастливо мы хохотали. Мне было так хорошо, что даже ненавязчивое ощущение слежки, преследовавшее меня после самого спуска с холма, не портило настроения. В конце концов, это просто какой-то случайный знакомый, человек — аура не имеет ничего общего с моими вероятными преследователями. Возможно, мой поклонник… От этой мысли стало смешно.
— Чего улыбаешься? — ткнул меня в бок Ками. Я согнулась, спасаясь от щекотки.
— Да вот, задумалась о своих поклонниках.
— Поклонниках? — в притворном негодовании нахмурил он брови. — А что, у тебя их, типа, много? У-у, я зол, я жутко зол! Покусаю!
— А что, считаешь, я недостойна поклонения? — я кокетливо приложила палец к щеке. Ками фыркнул от смеха, утыкаясь мне в плечо.
— Пусть поклоняются на расстоянии, — мерзким голосом предложил он. — Подлые совратители… Испортят нам свидание.
— А это что, свидание? — хихикнула я, демонстративно глядя сверху вниз. Мелкий мой… Кайл подхватил игру, запрокидывая голову и приседая.
— А ты только поняла? — широко распахнул он глаза. Даже без привычной туши ресницы выглядели по-девичьи длинными. — О, тогда я воистину гений подлого коварства… Эй, ты все еще хочешь в магазин? Может, в следующий раз?
— Нет, давай сейчас зайдем, — вздохнула я. — Долго еще осталось?
— Да в соседнем дворе, — почему-то сник Ками.
— Эй, ты чего? — я встревоженно склонилась к его лицу. Парень как-то съежился и отвернулся.
— Ничего. Просто вспомнил… неважно. Ладно, идем. Погулять еще и потом можно будет.
Я не стала настаивать на ответе. Захочет — сам расскажет. Нет — значит, не готов еще.
Ками слез со скамьи и встряхнул головой, словно отгоняя нехорошие мысли. Постоял немного, потом вздохнул и нехотя пошел вдоль по улице. Я незаметно пристроилась рядом. Поймала рукой его ладонь и ободряюще сжала. Горячие пальцы чуть подрагивали поначалу, а потом расслабились и обхватили мои почти по-хозяйски. Когда мы добрались до магазина, Кайл уже почти вернулся в прежнее цинично-смешливое настроение.
Только переступив порог лавки, я сразу поняла, что нашла именно то, что искала, и даже больше.
Магия. Здесь она ощущалась так же остро, как в эльфийских Пределах. Редкие в остальном городе нити туго сплетались в гармоничные узоры, будто выверенные невидимой рукой. Загипнотизированная переливами колдовских кружев, я не сразу обратила внимание на обстановку. Изнутри магазин был сплошь увит плющом. Конечно, я могла ошибаться, но в естественном виде он вряд ли будет стелиться по потолку, как ковер! А растения в горшочках, выставленные на полках и витринах… Драконий глаз тройственный, лейнис псевдоживой, ангельская мяхарка… Я жадно переводила взор от одной редкости к другой, пока не столкнулась взглядом с хозяйкой.
Высокая, худощавая, чуть сутулая женщина с короткими русыми, в зеленоватый отлив, волосами и светло-карими глазами подалась вперед, наклонившись над прилавком. Человек… только на первый взгляд. Несколько секунд мы молча разглядывали друг друга, а потом одновременно выпалили:
— Кто ты?
— Это правда ты?
Я смутилась, уставившись в пол. Ками поперхнулся приветствием и теперь жадно хватал воздух ртом, широко открыв глаза от удивления. Потом женщина нервно улыбнулась, откинув назад неряшливую прядь волос.
— Скажи… я ведь не ошиблась? Это ты?
— Что вы имеете в виду? — осторожно спросила я, косясь на Ками. Ох, наслушается парень лишнего!
Хозяйка сощурилась и протянула руку вперед. Повеяло пряным цветочным запахом. Нити отозвались тихим звоном.
— Да… — потрясенно выдохнула она. — Глаза меня не обманывают. Ты — сердце Звезды. Тьма и свет… Ты пришла навести порядок в этом городе? — во взгляде таилась такая отчаянная мольба, что я невольно подалась навстречу. Что-то внутри меня поднялось горячей волной, как тогда, когда я впервые увидела Хани Семтемор. Сила, тепло, узы… долг. Кончики пальцев покалывало от скопившейся энергии.
— Кто-то… — мой голос изменил тональность, став глубже и ниже. — Кто-то нарушает законы?
Уголок ее губ дернулся вниз. В глазах стояла тоска и одновременно — надежда.
— Я дождалась… все-таки дождалась! — она счастливо расхохоталась. Ками вздрогнул и рефлекторно отступил назад.
— Что здесь происходит? — обманчиво мягко мурлыкнула я. Тьма все еще ядом бродила в моих венах, изменяя восприятие. — Расскажи мне. Не бойся.
Хозяйка сверкнула хищной улыбкой.
— Они совсем забыли стыд, госпожа. Думают, что это сойдет им с рук. Мнят себя властелинами всех окрестных земель. Но я-то знаю, под чью дудку они пляшут! — женщина вновь полубезумно рассмеялась. — Жалкие выкормыши Ордена! Нет, меня они не трогают, боятся… пока боятся, — ее голос упал до шепота. — Но взгляните, что они сделали с миром вокруг, — это загадочное «они» уже начинало напрягать. Особенно в контексте с упоминанием инквизиции. — Молятся Древним. Убивают детей. Такие, как вы не рождаются более! И это их заслуга. А прочие — боятся и сидят по норам… Или умирают.
— Кто это — они? — я поймала ее взгляд. — Назови имена.
— У них нет имен, — пожала плечами хозяйка. — Только мерзкие клички. Мнят себя хищниками… а на самом деле трупоеды, — усмехнулась она.
Так, похоже, сейчас точных сведений я от нее не добьюсь. Или выясню сама, или попробую расспросить ее же, но попозже. Тем более, что у меня уже есть догадки. Волчий ветер, охота на волков… Да здесь не просто попахивает, здесь воняет.
Хищники… Это объясняет странные ауры. Но тогда Ками?.. Нет. Не верю.
— А кто ты? — тихо спросила я, глядя на женщину.
— Я — душа этой земли, — хозяйка гордо выпрямила спину. — Белая акация.
Щелчок — и нити раздвигаются, открывая взгляду всю ауру целиком. Перед взором мелькает картинка — холм, утро, ветер лениво играет с листьями старого, узловатого дерева. В шепоте ветвей слышится тихий голос…
Душа земли. Белая акация… дриада?
Я судорожно втянула воздух сквозь сжатые зубы, снимая напряжение. Сила уже успокоилась, и восприятие вернулось в норму. А с ним и возможность удивляться… Дриады были почти легендой. Даже в эльфийском лесу редко можно было встретить этих странных духов. Обычно они принимают облик маленьких девочек, лет пяти-шести, с зелеными волосами разных оттенков и равнодушными глазами цвета янтаря. С людьми и другими представителями как старшей, так и младшей ветви практически не общаются.
Дриады могущественны. Они привязаны не к одному дереву, а к целому виду. Клен или сосна, дуб или ясень… Даже если вырубить целую рощу, дриада не погибнет, а только затоскует и начнет мстить обидчику. Поэтому у поджигателей и дровосеков обычно несчастливая судьба. Но если дриаду не трогать, то она не станет вмешиваться в дела смертных. А здесь… Душа деревьев приняла облик женщины средних лет, и не просто общается с людьми, а торгует! Да еще чем — растениями! Нонсенс.
— А почему ты?.. — я осеклась, недоговорив.
— Живу так? — насмешливо закончила за меня Белая Акация. — Они заперли меня в этом теле. Облили кровью мои корни! Думали, что я начну стареть и погибну. Но нет, — она усмехнулась. — Я сильная. Они боятся меня… а я боюсь их. Но теперь ты пришла, Дэй-а-Натье, — она торжествующе расправила плечи. — И власть принадлежит тебе. Скоро они поймут это.
— Боюсь, уже поняли, — я мрачно улыбнулась, вспомнив покушения. Наверняка дело рук таинственных «их». — Но вообще-то я пришла за помощью.
— Все, что угодно, — с достоинством ответила дриада. — Эй, а ты что жмешься у двери, лисенок? Напугали тебя непонятные разговоры?
Лисенок? Я скосила на парня глаза и тихо хихикнула. Меткое прозвище. Чем-то он и вправду ужасно похож на хитрую лису.
— Нет, — Кайл с вызовом вздернул подбородок. — Просто я воздухом хочу подышать. На улице. Да, точно.
— Ками, — с укором обратилась я к другу. — Ты что, считаешь, что я сумасшедшая? Тебе неловко со мной?
— И ты мне говоришь про психов, — хохотнул парень, слегка расслабляясь. — Зачет! Но, знаешь, на одну минуту мне стало не по себе. У тебя такой взгляд был… Жуть.
— Какой? — насторожилась я. Конечно, после всех этих разговоров Кайл все равно насторожиться, но не хотелось бы провоцировать его лишний раз.
— Опасный, — Ками инстинктивно обхватил плечи руками, но тут же одернул себя, заставляя принять более открытую позу. — Не то чтобы я испугался, но…
— Ками, — я проникновенно заглянула ему в глаза. — Уж поверь, тебе я никогда не причиню вреда.
— Это уж точно, — сощурилась хозяйка. — Не трусь, лисенок.
— Я и не трушу.
— Вот и умница. Тогда иди сюда и перестань хвататься за ручку. Оторвешь — прикручивать заставлю, — шутливо пригрозила она.
Я рассмеялась, разряжая обстановку.
— Ками, ты хоть отвертку в руках когда-нибудь держал?
— Не поверишь, — хмыкнул парень, — но я и молоток держал. Вот этими самыми пальцами, — и он повертел ими у меня перед глазами, демонстрируя тяжелые кольца. — Недолго, но зато так крепко, так крепко! Ну… уронил совершенно случайно. А как потом распевался отчим! Ну чисто соловей!
Это хорошо. Шутит — значит, не боится. Или, по крайней мере, расслабился.
— Вот и молодец, — я обернулась к хозяйке. — Знаете, я хотела спросить, а у вас есть белый клевер, эвкалипт, вечноцветка, золотой дуб, омела… — ударилась я в перечисление. Дриада прослушала, задумчиво покивав.
— Что ты собираешься делать с этим, Дэй-а-Натье?
— Притяжение, — коротко ответила я, не вдаваясь в подробности.
— О, — нахмурилась женщина. — Интересно. Сейчас у меня нет всего комплекта. Приходи после новолуния.
— Сколько это будет стоить? — я мысленно подсчитала свою наличность. Н-да, не хватает… В принципе, можно будет расплатиться заклинанием…
— Укажи им на место — этого будет довольно, — улыбнулась дриада.
Мне захотелось выругаться. Получается, я получу материал только тогда, когда разберусь «с ними»? Веселенькая перспектива. Особенно если учесть, что сейчас «они» ведут со счетом два-ноль.
Напоследок я заказала пару травок для заживляющих зелий. Пока мы с дриадой оживленно торговались (лично для меня процесс сбивания цены отдавал абсурдом), Ками забрел в оранжерею полюбоваться на редкие цветы. Без его подозрительного взгляда я сразу почувствовала себя свободнее и быстро сговорилась с хозяйкой магазина, согласившейся принять в уплату плетение. Простенький «щит» в обмен на распространенные повсеместно травы — по-моему, неплохая сделка.
В общем, лавку я покинула весьма довольная собой и жизнью. Обещание разобраться «с ними» несколько прибивало меня к земле, но в остальном мир рисовался в радужных красках. В конце концов, не обязательно же делать это прямо сейчас. Я даже вспомнила смешную историю про свои похождения в лаборатории Дариэля, и теперь с удовольствием рассказывала ее Ками, переделав эльфа в учителя биологии, а не до конца прибитую нежить — в крысу в банке. Повествование подходило к кульминации, когда сторожевые нити вдруг дернулись, сжимаясь в смертельную петлю. Я споткнулась на ровном месте. Да, быстро же они среагировали на мой визит к дриаде… И с отдачей я не рассчитала…
— Бездна!
— Эй, ты что? — встрепенулся Кайл. — Ударилась? Ножкой или головкой? Если головкой, не страшно, нечему там портиться…
— Нет, — стиснула зубы я. — Но, кажется, сейчас нас и вправду… ударят. Слушай, Ками, иди на детскую площадку. Там людей побольше. За тобой не сунутся. Иди, ты мне не поможешь.
К моему удивлению, вместо того, чтобы послушаться умного совета, Ками зло ощерился.
— Что-то ты себе много позволяешь, дорогуша. Развела тайны — секреты… Я никуда не пойду, пока не скажешь, кто это такие «они» и что им нужно от тебя и хозяйки магазина. И вообще, я не маленький мальчик, чтобы прятаться за юбкой и убегать!
Я с трудом подавила желание как следует встряхнуть строптивого мальчишку. Если здесь и вправду замешаны ведарси, то легко мы не отделаемся. И лучше всего будет обезопасить Ками от наших разборок, но…
— Поздно, — выдохнула я, следя за стремительно приближающимися аурами. Теперь, вблизи, было очень хорошо видно, что принадлежат они, во-первых, мужчинам, во-вторых, один из них явно привык повелевать, в-третьих, все трое — бойцы, и очень опасные. — Хотел их увидеть? Вот и смотри. И я заодно полюбуюсь.
Бездна. Я попала. По-крупному.
Обладатели аур должны были показаться из-за поворота через десяток секунд. Я спешно активировала защитный контур.
— Ками, все это очень серьезно. Я сама не понимаю, что происходит. Но, ради всего на свете, держись позади меня и не высовывайся. Если что-то пойдет не так — беги. Мне одной будет проще… — «Не придется сдерживаться», — добавила я про себя.
Каре-зеленые глаза задумчиво сузились.
— Уговорила.
Ох, что-то мне подсказывает, что если я переживу этот день благополучно, мне предстоит одна тяжелая беседа…
…Они шли по дороге уверенно, по-господски. Так охотник осматривает свои угодья — лениво, хищно и с полным на это правом. Первый — высокий, седой, широкий в кости, с грубыми чертами лица, словно вылепленными из некачественного пластилина. Косматые брови почти сходились на переносице над карими до черноты глазами. Мясистые губы скривились в недоброй усмешке. Одежда — самая простая, да еще не новая. Цвет клетчатой рубашки угадывался далеко не с первой попытки — наверное, когда-то она была синей. Джинсы заношены до бахромы на штанинах, травяная зелень намертво въелась в колени, один карман оторван и болтается неряшливой заплатой. В серых всклокоченных волосах до плеч запутались листья и сухие веточки.
Второй, следующий вплотную за лидером, тоже примечательная фигура. Первое впечатление — шкаф. Или медведь. Ростом не обделен, потягаться с ним сможет разве что Тантаэ. Но Пепельный князь — живое воплощение аристократизма. Этот же… просто гора. Причем подозреваю, что интеллектом там и не пахнет. Зато пахнет… потом. И очень сильно. Волосы короткие, темные, но из-за грязи цвета не разобрать. Кожа загорелая, почти коричневая. Маленькие глазки под насупленными бровями глядят настороженно, как у дикого зверя. Футболка с оторванными рукавами выставляет напоказ мощные руки в буграх мышц. Широкие брюки с пузырями на коленях коротковаты, на ногах — шлепанцы. На месте полиции, я бы такого сразу арестовала для допроса. Наверняка найдется, за что посадить.
Но самый опасный из них держался чуть позади. И от него веяло безумием, как жаром от горящей печи…
На вид он был ровесником Ками. Высокий, худой, жилистый. Эти двое шли, а он — перетекал, плавно, как вода. Если у остальных вещи можно было еще назвать одеждой, то у него — только лохмотьями. Длинные, до поясницы, светлые волосы спутаны до состояния пакли. Босой, перепачканный в земле, будто он специально валялся по ней. Под отвратительно отросшими — ногтями или когтями? — слой грязи. Серо-голубые глаза с красными прожилками подозрительно шныряют по округе. Встретившись взглядом со мной, он погано ухмыльнулся и медленно облизал губы влажным алым языком. Меня передернуло.
— Чужачка… — хрипло выдохнул лидер, словно привыкая к человеческой речи. Зазвенел тревожный колокольчик. Только вот не надо принимать медлительность за отсутствие сообразительности. Ведарси гораздо коварнее людей. И умнее. Просто они слишком другие, чтобы сразу это осознать. — Уходи. Тебе здесь не место.
— Знакомая песня, — вежливо оскалилась я. Тьма внутри подняла голову. — Я это уже слышала. Знаете, от кого? От магов, в Академии. И здесь та же дискриминация. К слову, господа, — мой голос смягчился. — Вы не представились. Это невежливо. Мое имя — Ната Верманова. А ваше?
— У нас нет имен, — прорычал вожак. Точно, ведарси. Люди так не умеют. Так, что до костей пробирает от одного только звука речи. Лишь усилием воли я сдержалась и не скорчилась от страха. Это бы меня погубило. У зверей есть очень неудобный инстинкт — преследовать слабейшего.
Ками у меня за спиной вздрогнул. Я почувствовала, как горячая рука вцепилась мне позади в пояс, а в основание шеи уткнулись лбом. Бедняга… Мне и самой в присутствии проклятых лостов было, мягко говоря, не по себе.
— Но как-то же мне надо к вам обращаться, — вежливо возразила я. Сила мерцала на кончиках пальцев. Все труднее было подавлять желание размазать эту троицу одним ударом. Но тогда Ками бы тоже пострадал. И невесть сколько людей вокруг. Я слишком плохо еще контролирую свою тьму. Значит — защищаться и только защищаться.
Лидер ведарси задумался.
— Зови меня Первым, — наконец разрешил он. — А остальные… Пусть будет Кость, — вожак указал на громилу, — и Жадный.
Светловолосый псих радостно рассмеялся, глядя мне в лицо. Даже глаза у него были какими-то влажными и горячими. Я поежилась.
— Приятно познакомится с вами и вашими спутниками, — я церемонно склонила голову. — Можно теперь узнать, по какой причине меня преследуют ваши люди? Ведь это были люди, верно?
— Не совсем, — речь вожака звучала уже вполне сносно. Я слышала, что порой ведарси забывают, как должно вести себя человеку, если долгое время проводят в истинной ипостаси. — В машине — да. Был человек. Мы не умеем обращаться со сложными механизмами. Но стрелял не он.
— А кто? — спросила я, пытаясь потянуть время. Может, кто-то заглянет в переулок и ведарси предпочтут отложить разборки до лучших времен. Хотя присутствие Ками их явно не смущает. Плохо. Очень плохо. Еще хуже, что Кайл боится. Его тяжелое дыхание даже я слышу.
— Стрелял Жадный, — обнажил ровные зубы в улыбке лидер. — Он молодой, быстро учится… Мы хотели напугать тебя. Ты должна была понять все и уйти. Но осталась. И подобрала двух щенков, а сейчас говорила с хозяйкой деревьев. Ты хочешь сделать свою стаю?
На этих словах меня перемкнуло. В голове очень четко прозвучало голосом дриады: «Ты наведешь здесь порядок?». Сила захлестнула сознание, подчиняя его инстинктам эстаминиэль… Обмирая от страха, я улыбнулась:
— Нет. Я просто пришла здесь прибраться.
Внутри черепной коробки воцарилась звенящая пустота. Боги, что я наделала…
— Ты хотя бы честная, ведьма, — глаза ведарси хищно сузились. — Но я не могу тебе позволить уйти. Жадный, она твоя.
«Фас», — иронично добавила я про себя, вцепляясь в руку Ками. По спине пробежали мурашки. Вот и испытаем мои щиты…
Поджарое тело молниеносно скользнуло вперед. Рэмерт у меня в сознании сдавленно чертыхнулся: «Ты рискуешь, детка».
Не вмешивайся, Рэм. Я сама. И прекрати постоянно сидеть у меня в голове.
«А ты прекрати постоянно впадать в истерики. Это меня провоцирует, знаешь ли».
Я не истерю.
«Ага, ты просто трясешься от страха».
Возразить я не успела, потому что закончилось то жутко длинное мгновение, когда Жадный прыжком преодолевал расстояние до моего щита.
Глухой удар. Вой. Ругань.
Сюрприз, мальчики. Я так и не сделала контур мягче.
— Что это? — в гневе прорычал вожак. Жадный сидел на земле и жалобно потряхивал головой, как больная собака. Я взяла себя в руки и улыбнулась, стараясь чтобы в этой улыбке было только спокойное дружелюбие, без капли ехидства или страха.
— Вы же не думали, что я буду гулять совсем без защиты?
Видимо, ироничные нотки все же скользнули в мою речь, потому что Жадный взметнулся с земли, забыв о своих травмах, и вжался всем телом в прозрачный купол.
— Я доберусь до тебя… — слова больше походили на горловое змеиное шипение. — Достану.
— И съем, — ляпнул вдруг Ками, про которого все благополучно забыли.
Жадный взвыл, налегая на барьер. Даже зная, что мне ничего не грозит, я все равно нервничала. А если бы они притащили бы слиток пиргита? Что тогда?
«Пришлось бы драться, детка».
Заткнись, Рэм. Не трави душу.
— Именем закона!
Мы все, как по команде, обернулись на голос.
Кристиан Рэд. Очень вовремя. Хотя держать на прицеле ведарси, когда в обойме у тебя далеко не серебряные, и даже не разрывные пули — весьма недальновидно.
— Человек, — взрыкнул Первый.
— Человек, — медленно кивнула я. Надо же, хоть в чем-то мы согласны. Первый поймал мой взгляд.
— Закончим потом.
— Стоять! Стреляю на поражение!
Ведарси, не обращая внимания на угрозы, метнулись к повороту. Мгновение — и смазанные силуэты уже скрылись. Слишком быстро, чтобы человеческий глаз заметил что-то, кроме движения. Кристиан выругался и опустил пистолет. Я незаметно шевельнула пальцами, деактивируя контур.
— Что за чертовщина… Мисс Верманова, — полицейский медленно повернулся ко мне. Его взгляд не сулил мне ничего хорошего. — Не желаете объясниться?
Я сощурилась. Уж больно знакомая аура. Странно, что я раньше не догадалась. Еще там, на холме.
— Вы следили за мной, мистер Рэд? А как же вторжение в личную жизнь?
Полицейский и не думал отпираться.
— В вопросах безопасности личная жизнь отступает на задний план, — усмехнулся он. — Нападение на студентку — это серьезное преступление. Нельзя было отставить его без внимания… но и нельзя было спугнуть преступников. Тайная слежка показалась лучшим решением.
Я машинально сжала руку Ками. Горячий, как в лихорадке. Но держится. А этот Рэд… он решительно настроен. А защитного контура у него нет. И кто знает, что в следующий раз стукнет в голову тому же Жадному?
— Господин Рэд, — вздохнула я, тщательно подбирая слова. — Боюсь, то, что я сейчас скажу, может вам не понравиться. Но все же примите это, как должное… Лучше всего будет отказаться от расследования, пока не стало слишком поздно.
Кристиан напрягся.
— Вы как-то связаны с этими мафиози?
От неожиданности я расхохоталась.
— Мафиози? Они так похожи на благородных донов?
Кайл позади меня еле слышно хихикнул. Уже хорошо. Расслабляется.
— А кто же они, по-вашему? — резко переспросил полицейский. Жаль, нельзя просто стереть ему память.
«Ну почему же нельзя…»
Рэм… если ты не перестанешь так делать, я почувствую себя шизофреничкой. У тебя других дел нет?
«Намек понял. Все, до связи, Нэй».
— Они психи, господин Рэд. Не больше и не меньше. Так что забудьте о слежке. Вы только навредите этим.
— Мисс Верманова! — Кристиан гневно сверкнул глазами. — Мой долг — служить закону. Я не могу просто наплевать на него!
— Не плюйте, — нейтрально заметила я. — Но не вмешивайтесь в дела, в которых ничего не понимаете.
— Вы…
— И прекратите подрывать мое психическое здоровье, — так же вежливо заметила я, стараясь не обращать внимания на разгневанно трепещущие ноздри. Тоже мне, напугал. Я понимала, что веду себя неправильно, но ничего не могла с этим поделать. Полиции не место в сваре между ведьмой и ведарси.
— Подрывать — что? — раскашлялся Рэд.
— Психическое здоровье, — мягко улыбнулась я. Видимо, после встречи с дриадой у меня все же сорвало в голове какие-то предохранители, отвечающие за адекватное поведение. — Я нервничаю, а вы меня еще и провоцируете своими вопросами. Так что всего хорошего.
Полицейский шагнул вперед, будто хотел ухватить меня за рукав.
— Ну уж нет, мисс Верманова, вы пройдете со мной в участок и…
— Всего хорошего, — настойчиво повторила я, сопровождая слова незаметным касанием нити. Легкий отвод глаз, ничего более. — Ками, пошли быстрее, это ненадолго, — я ткнула парня в бок, отвлекая от созерцания уставившегося в пространство служителя закона.
— Куда мы? — выдохнул Кайл, позволяя утянуть себя в переулок.
Я задумалась.
— Кайл, скажи… ты знаешь какую-нибудь кафешку, где прилично кормят и мало смотрят по сторонам?
— Зачем тебе? — подозрительно покосился на меня парень. Что показательно, мы до сих пор держались за руки. Вот что значит стресс.
— Позавтракать не успела, — покаянно опустила голову я. — К тому же ты наверняка захочешь меня кое о чем расспросить…
Кухню в заведении с вывеской «У Белль и Эда» трудно было назвать приличной. Строго говоря, она даже до отметки «сносно» не дотягивала. Кофе здесь подавали растворимый, отдающий жженым сахаром. Салат с морепродуктами оказался настолько подозрительным на вид, что я предпочла ограничиться парой сандвичей и наггетсами. Их, по крайней мере, подвергают температурной обработке. А вот атмосфера оказалась славной — старая добрая романтическая готика. «Оборотни» (меня сначала передернуло, когда я увидела официантку в маске), «привидения», «кровососы» и невесть как затесавшиеся в эту компанию «инопланетяне» с рожками весьма поднимали настроение. Особенно позабавил рыжий парень-разносчик в костюме вампира.
— Ну… — я с наслаждением вдохнула запах кофе. Пусть растворимый, зато горячий. — Спрашивай.
Ками с готовностью отложил вилку и уставился на меня, как инквизитор на свежую жертву.
— Что все это значит?
Ох, сакраментальный вопрос…
— Не знаю, — честно ответила я. — Но мне оно тоже не нравится. Спроси что-нибудь полегче.
На этот раз парень задумался надолго, подбирая правильный вопрос. Воспользовавшись моментом, я внимательно разглядывала его ауру, сравнивая с впечатлением от ведарси. Теперь ясно было, что общих черт у них крайне мало. Ками и, к примеру, Жадный были похожи, как похожи кошка и собака по сравнению с человеком. Это радовало. Не хотелось бы мне вдруг узнать, что симпатяга Кайл на самом деле дикий зверек. По крайней мере, теперь я точно знаю, что он не волк. Может, полукровка?
— Ты не человек? — вопрос Ками прозвучал так согласно моим мыслям, что я вздрогнула.
— Ну… — я замялась. — Фактически — нет. И дело не в физиологии, а в психике. Но до прошлого года я точно была человеком, пусть и со странностями.
— А в прошлом году?.. — он вопросительно выгнул бровь.
— Я прошла инициацию.
— Найта… — парень смутился и отвел взгляд. — А кто ты сейчас?
— Ведьма. Чур, не путать с магами и колдунами, — вполголоса ответила я. — Не нервничай так, Ками, — осторожно добавила. — На самом деле чистокровных людей очень мало. Даже здесь, у вас… Например, Нэггинг — кайса. Человек, который за счет мутаций и связи с Вечными, богами по-вашему, имеет иммунитет к магии.
Насчет Ханны я пока промолчала. Неизвестно еще, пройдет ли она инициацию до конца или так и останется человеком.
— Да и ты сам…
— Что я? — Ками встревожено вскинулся.
— Вряд ли человек, — спокойно закончила я. — Но пока не ясно, кто. Многие гены и склонности так и не просыпаются за всю жизнь.
— Ты поэтому со мной общаешься? Что я тоже странный? — слова прозвучали очень напряженно. Ой, что-то за этим таится…
— Нет. Я общаюсь с тобой, потому что ты мой друг… И единственный вменяемый человек среди этих зацикленных на популярности недоумков.
Грубовато, конечно. И я вовсе не думаю, что они все поголовно такие, но… Ками действительно единственный в своем роде.
На губах парня расцвела довольная улыбка. Видимо, я подобрала правильные слова.
— А почему ты считаешь себя странным? — не удержалась от вопроса я. Какое счастье, что мы сидим далеко от прочих посетителей. Разговор получается уж больно личный.
— Потому что я и есть странный, — зло выдохнул Ками.
— Но…
— Хочешь знать, почему меня десять лет не усыновляли? — в глубине каре-зеленых глаз была тщательно скрытая боль и страх. — Потому что я не могу спать в кровати. Боюсь огня, даже если это огонь на конце спички. Впадаю в ярость без причины… — голос сел до хрипоты. — И не ем жареного мяса.
Я медленно кивнула в такт своим мыслям. Вот значит как. Похоже, действительно гены ведарси.
— А какое ешь?
Ками опешил. Он явно не ожидал такой спокойной реакции на его откровения. Неужели до сих пор не верит, что я ведьма? Или просто не понимает, что это значит?
— Сырое, — нехотя признался парень. — С кровью.
Ну да, точно. Ведарси. Только сообщать я ему об этом пока не буду, а то побежит еще налаживать отношения к Жадному, не к ночи будь помянут. А лосты страсть как не любят полукровок. И если детей-смесков от звериной половины еще как-то терпят, то полулюдей — убивают на месте.
— Тебя это не волнует? — Кайл не выдержал и подался вперед. Разноцветные пряди, в которые он то и дело запускал руку, пока делал свои нервные признания, спутались и теперь походили на мешанину из ниток в бабушкиной корзинке, в которую запустили поиграть котенка.
— Кайл, — проникновенно заглянула я ему в глаза. — Мой возлюбленный — вампир. Абсолютно чокнутый к тому же. Ты думаешь, что меня можно напугать каким-то там сырым мясом? Кстати, могу тебя успокоить, для твоей расы такие причуды — обычное дело. Я удивляюсь, как ты вообще в помещениях спишь…
— Ты знаешь, кто я? — вскинулся Кайл, привлекая ненужное внимание. Я снова дернула за нить, отводя невольным свидетелям глаза. Официантка, до этого заинтересованно повернувшаяся в нашу сторону, вновь возвратилась к своим счетам. — И… — Ками смутился. — Твой парень и вправду вампир?
— Насчет тебя — только догадываюсь, — чуть покривила душой я. — А парень, если так можно назвать мужчину возрастом в три с половиной тысячи лет — «… и с восприятием избалованного ребенка…» — самый настоящий вампир. Шакаи-ар, если правильно говорить. И от этого одни проблемы, — вполголоса добавила я.
— Дикость какая-то… — Кайл закрыл лицо ладонями, откидываясь на спинку стула. — Если бы не видел тех придурков своими глазами, ни за что бы не поверил… А докажи, что ты ведьма!
Ага. Вот она, та самая просьба. Куда уж без нее.
— Смотри сюда, — тихо окликнула я его. — Второй раз показывать ничего не буду. Не в цирке…
Ками заинтересованно наклонился над столом. Есть у меня в запасе один фокус — простенький, но эффектный. Я осторожно коснулась пальцем края чашки с дымящимся кофе, намечая путь заклинания. Нити вздрогнули, принимая нужную форму. Вуаля!
— Ох, ну ни фига себе! — поперхнулся воздухом Ками, недоверчиво глядя на коричневый лед в хрупком фарфоре. — А как же заклинания, песнопения и ритуальные пляски с бубном?
— Эй, просила же не путать ведьм с магами и колдунами, — шутливо возмутилась я, поворачивая процесс вспять. Чашка в руках Ками взбулькнула кипятком. М-м-м, опять перестаралась. Хорошо еще, что у парня хорошая реакция. — Художнику, например, требуются эти самые пляски, чтобы написать картину?
— Ну, когда как, — иронично хмыкнул Кайл, с осторожностью составляя горячую кружку на стол.
— Вот именно, что когда как… Так и ведьмам необязательно устраивать шоу. Магия — это не реакция, которую можно рассчитать. Это вдохновение. За исключением зелий и амулетов, пожалуй, — я сочла нужным уточнить.
— Поверить не могу во все это, — выдохнул парень. — Попробую догадаться. Те типы тоже из вашей компании?
— Те типы — из очень нехорошей компании, — покачала головой я. Некстати всплыли в памяти слова дриады: «Жалкие выкормыши Ордена!» Не дай Бездна, здесь инквизиция замешана. — Это ведарси. Оборотни, если говорить совсем просто.
— Ведарси? — переспросил Кайл. — Оборотни? Такие парни, которые превращаются в волков, потому что их когда-то покусали грязными зубами?
— Нет, — улыбнулась я. Ками сейчас выдал самый распространенный миф о перевертышах. — Это такие волшебные твари, которые принимают облик человека. Звери не звери… В общем, у них нет одной формы, которая доминирует над другой. Когда-то это были духи природы, которые вселились в животных и придали им волшебные свойства. Единороги, драконы, фениксы — типичные ведарси. Но почему-то больше иных известны миру волки-перевертыши. Иногда случается так, что у людей и лостов рождаются общие дети… Они сохраняют возможности чистокровных перевертышей, но у них как раз таки есть доминирующая форма. Либо человеческая, либо звериная.
— А от чего это зависит? — жадно спросил Ками. — И почему ты зовешь их лостами? Это что, прозвище какое-то? Или вид другой?
— Ипостась зависит воспитания, — честно ответила я. — И от внутренней склонности. В результате сильного стресса ведарси даже может лишиться возможности перекидываться в одну из форм. А что касается слова «лосты»… Это такое ругательное название. Вроде как «кровососы» для вампиров. Происходит от… — я запнулась, передумав говорить «эльфийского». Только еще одной лекции по устройству мироздания мне не хватает! — … от древнего словосочетания «лоас-та'риэль» — «души, что заблудились». «Лоасле» значит «запутанный, заблудившийся», и «риэль» — «душа», — я почувствовала, что меня снова заносит в филологические дебри, но ничего не могла с собой поделать. — Пишется, как «ryelle» в «Deiryelle» — «светлая душа», — я вилкой изобразила в соусе, размазанном по тарелке, эльфийскую руну. — Моего друга зовут Дариэль, — смущенно добавила я. — Но это к ведарси не относится. Ладно, спрашивай дальше.
Ками закусил губу, опуская взгляд вниз. Руна медленно оплывала на тарелке.
— А эти, которые нас… — Кайл не договорил. Жадный как живой встал у меня перед глазами.
— Это — волки, — уверенно сказала я. — Причем именно человеческие потомки. Вспомни их повадки, облик… Они явно больше времени проводят в звериной оболочке. И возвращаться к человеческой модели поведения им довольно сложно. Значит, кровь — смешанная.
— Постой, — прервал меня Ками. — Ты говоришь, у ведарси нет доминирующей формы. Но в какой-то одной они рождаются! Разве эта не изначальная?
— Все лосты… то есть ведарси, даже нечистокровные, предпочитают рожать детей в звериной ипостаси… за исключением драконов. Но спустя пару минут новорожденный принимает человеческий облик и лет до пяти-шести не способен самостоятельно перекинуться. И какая форма, по-твоему, в таком случае основная?
Парень только пожал плечами. Кажется, он был разочарован.
— Да ну, путано все как-то. То ли дело — классика! — он довольно потянулся, заведя руки за спину. — Тяпнули, и к полнолунию ты обрастаешь шерстью и становишься грозой соседей и нервных дамочек. Красота! И кровищи… — Ками довольно скосил на меня глаза и улыбнулся, облизывая губы, словно подражая Жадному.
И не знаю, освещение ли сыграло свою роль или слишком живое воображение, но на секунду мне показалось, что зрачки Кайла блеснули темно-красным, как старое вино. А что, если… а что, если Ками знает о своей сущности, и давно признан лостами? Получается, что я сама даю ведарси великолепный шанс впиться клыками мне в шею. И… Ханне тоже.
…Мы еще немного поговорили о ведарси и ведьмах, а потом Ками предложил проводить меня к дому. Он шел рядом, язвил и шутил, как будто ничего не произошло. А я смотрела в небо, синее, как глаза моего любимого чудовища, и думала: бездна, ну хоть бы мне это показалось…
Дома меня ждал Кристиан Рэд, предчувствие скандала и мятный запах сердечных капель.
— А вот и наша загадочная мисс Верманова, — с порога показал зубы полицейский. — Продолжим разговор?
Габриэла сидела на диване с несчастным видом. На щеках высыхали дорожки слез. Томас ненавязчиво обнимал супругу за плечи и сверлил меня тяжелым взглядом.
— Dess… — вырвалось у меня. — Темная бездна!
Рэд заинтересованно выгнул бровь.
— Предлагаю начать объяснение с ваших последних слов, мисс.
Я очень медленно опустилась на стул, стараясь взять себя в руки. Это просто человек. Он стал свидетелем цепочки странных событий и, естественно, хочет объяснений. Но, к сожалению, это не Ками, открытый душой и готовый поверить в чудо. Ведарси для Рэда — просто преступники, а я — то ли жертва их коварных замыслов, то ли соучастница. И в моих интересах убедить его, что верно первое.
Интересно, это все еще возможно после «блестящего» решения отвести полицейскому глаза?
— Это значит, — сдаваясь, вздохнула я, — что вы, господин Рэд, родом из бездны. Ничем, кроме демонов в семейном древе, я не могу объяснить ваше поведение. Следили за мной тайком, запугали супругов Грэймен, а теперь еще и требуете ответов…
Может, хотя бы получится перевести ситуацию в шутку?
— Спорная позиция, — усмехнулся Рэд. — Слежка в итоге все же принесла пользу, а в прискорбном состоянии глубокоуважаемой миссис Грэймен вам в первую очередь стоит винить себя. Что же до вопросов… Такая уж у меня работа, мисс Верманова.
Под выжидательным взглядом полицейского я начинала нервничать. Придумать правдоподобную ложь категорически не получалось, а после сцены в переулке сыграть в «моя хата с краю, ничего не знаю» не получится. В душе боролись два желания: нахамить и расплакаться. Ничего более умного в мою непутевую голову не приходило.
— Понимаете, — сделала я последнюю попытку, — не все можно объяснить так просто… Вы вряд ли поймете, что я хочу сказать.
— А вы попытайтесь, — с неуловимой ноткой угрозы в голосе предложил Рэд. — Иначе следующий разговор может выйти не таким… домашним.
В ушах зазвенело. Это что, был намек? Если я быстро не придумаю, что соврать, то меня вызовут… в участок? И будут допрашивать, как преступницу?
Детектив мрачно уставился на меня карими до черноты глазами. Горло сдавило спазмом. Бездна, как же это несправедливо! Меня забрасывает в захолустный городок по воле взбалмошной пророчицы, не пожелавшей толком ничего объяснить. Там сходу оказываюсь на ножах с «братцем» Ричи, Максимилиан во сне прощается навсегда, я забываю надеть маску, ведарси начинают совершенно идиотскую охоту, дриада обременяет трудновыполнимым заданием, моя сила ведет себя, как ей вздумается, и вдобавок какой-то полицейский решает повесить на меня всех собак и забрать в участок…
Перед глазами появилась какая-то муть. Я часто-часто заморгала, тяжело дыша, пытаясь прийти в себя, но что-то внутри словно оборвалось. Во мне как будто рос раскаленный соленый ком, становясь все больше, больше, сводя легкие судорогой… Я уже ничего не видела, только чувствовала, как по щекам, по шее, все быстрее бегут горячие дорожки, а губы мелко трясутся, отказываясь выдавать слова.
— Эй… ты чего? — донеслось сквозь туман. Сухие колючие пальцы коснулись лица, стирая влажные следы. Я дернулась, зажмуриваясь, и одним движением подтянула колени наверх, утыкаясь в них. Всхлипы прорывались наружу пополам с истерическим смехом и бессвязной речью:
— … dess, сходила за травками… ус…усп-покоительными… придурки несчастные… все идио-о-оты… чего я вам сделала… один из ружья стреляет… идиот, облизывается… другой спрашивает, спрашивает, хоть бы умное чего спросил… а я-то что сделала, ну почему, почему, почему-у-у… я не виновата, что такая родилась… придурки все… ве…ве-едарси… идиоты несчастные… лохматые… пушистые…
Постепенно ком в горле начал рассасываться. Дышать становилось легче. Сквозь слезы я чувствовала, как Габриэла неловко утешает меня, проводя рукой по судорожно вздрагивающей спине. Женщина тоже бормотала что-то, не менее бессмысленное, чем я, но в духе «Бедная моя, хорошая девочка, ну не плачь, не плачь». Боги, наверное, это жалкое зрелище.
Найта, соберись. Прекрати истерику. Ты эстаминиэль или равейна какая-нибудь хилая? Ох, что-то мне подсказывает, что второй вариант ближе…
Усилием воли я заставила себя отпустить колени и распрямиться. Краем глаза уловила отражение в зеркальной дверце серванта: бледная, хрупкая девчонка с растрепанной косой и искусанными до крови губами. Глаза — заплаканные до слипающихся ресниц, а зрачок так расширен, что от природного цвета остался только бледно-зеленый ободок с краешка. Сморгнув, я глубоко вздохнула, переводя взгляд на невольных свидетелей моей позорной истерики. Томас обнаружился рядом с чашкой чего-то горячего. Я с отчаянием утопающего ухватилась за нее, стукаясь зубами о стекло. Кажется, ромашка… Любят они здесь ромашку пить без повода и без… А Кристиан Рэд сидел на диване напротив, вертя в пальцах измятую сигарету, избегая смотреть в мою сторону. И вид у него был такой, словно он хотел бы оказаться сейчас где угодно, только подальше отсюда.
Он… смущается? Неужели. Я подавила торжествующую улыбку. Ну-ну.
Некоторое время мы с детективом сверлили друг друга взглядами исподлобья. Мужчина несколько раз порывался что-то сказать, но в последний момент закрывал рот и начинал катать в пальцах сигарету. Отставив чашку на сервант, я вновь подтянула колени к подбородку и мрачно спросила:
— Чего?
Полицейский вздрогнул. Потом решительно засунул несчастную сигарету в карман куртки.
— Мисс Верманова… Я должен извиниться.
Очень хотелось сказать «Неужели?», но я понимала, что Рэд на самом деле не виноват. Просто накопилось… Поэтому пришлось ограничиться осторожным кивком.
— Понимаете, мисс… Я очень близко к сердцу принимаю свою работу. И когда мне говорят: уйди, парень, это не твое дело — я не могу. Просто не могу, — он низко опустил голову, напоминая в этот момент не птицу, а побитого жизнью сторожевого пса. — Я прошу у вас прощения, мисс Верманова, за то, что был груб. Но, поймите, я не могу…
— Найта, — мягко поправила его я. Полицейский удивленно выпрямился.
— Что?
— Зовите меня Найта. Мне так приятнее, — тихо повторила я. Мне тоже было, за что извиниться. Вот только вслух я этого никогда не скажу.
— Хорошо… Найта, — к его темным карим глазам постепенно возвращался пронзительный птичий блеск. — Что касается моих вопросов…
Я болезненно поморщилась. Полицейский осекся.
— Господин Рэд…
— Крис. Просто Крис.
— Пусть будет Крис, — сдалась я. Интересно, это жест доверия или ответная вежливость? — Я была бы рада ответить на ваши вопросы, но не могу. По крайней мере, так, как вы хотите.
— Но почему?!
— Главная причина уже прозвучала — вы просто не поймете. Не сможете. И не спорьте, пожалуйста, — примиряюще улыбнулась я. — Я знаю, что говорю.
На этот раз полицейский не стал сразу возражать. Он задумался.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Тогда отвечайте, как можете. Что это были за люди?
Люди? Что ж, можно и так сказать. В конце концов, человеческая кровь в них тоже присутствует.
— Радикально настроенная группировка расистского толка, — поразмыслив, ответила я. Почти правда. Ведарси действительно считают все расы, кроме собственной — недостойными существования. Не удивительно, что они спелись с инквизицией. «Мир без магии» и «Очищенный от скверны мир» звучит очень похоже. — Предпочитают жизнь на лоне природы благам цивилизации. Не имеют ни малейшего представления об этике. Убийство для них — не проблема, так как все прочие расы почитаются за отбросы. Они уважают силу и мстят всегда симметрично.
В ушах зазвучал рассказ Томаса об охоте. Те волчата в логове… были ли они простыми зверенышами? И автобус с детьми, рухнувший с моста… Случайность?
— Значит, экстремисты — любители природы, — подытожил Кристиан. — И чем же вы им не угодили, мисс Найта?
Я пожала плечами.
— Думаю, они просто приняли меня за кого-то другого, — «Ага, за могущественную ведьму, которая приехала, чтобы отобрать у них власть». — А теперь я — свидетельница. Нежелательная.
— Вот оно как, — задумался полицейский. — А раньше вы встречались с этими… индивидуумами?
— Нет, — абсолютно честно сказала я. Раньше я ведарси видела только на картинках. И, если честно, обошлась бы картинками и впредь. — Еще вопросы?
— Откуда вы столько знаете о них, если раньше не видели?
— Много читаю. Еще вопросы?
Рэд замялся. Готова поклясться, что больше всего его интересовал феномен необычайной скорости передвижения «преступников» и тот факт, что далеко не самая незаметная девушка испарилась у него на глазах. Но люди никогда не задают такие вопросы. В детстве и юности — да. Тогда душа еще не закостенела в обыденности и тянется к чуду, не важно, доброму или злому. А вот взрослые люди слишком часто боятся выглядеть дураками, и потому легко выкидывают из головы все необъяснимое. На Кристиана Рэда, конечно, накладывала отпечаток профессия, заставлявшая его интересоваться всем и запоминать детали. Но все же он человек, а потому…
— Нет. Благодарю вас, мисс Найта, — он поднялся. — И еще раз прошу прощения за доставленные неудобства. Сегодня я доложу обо всем шерифу, и он решит вопрос, приставлять ли к вам охрану.
— Никакой охраны! — я взвилась со стула, чудом не налетев на злосчастный сервант. — И никакого сопровождения! Если я хоть одного человека рядом с собой замечу, я… я… в суд на вас подам! — выдала я убийственный аргумент.
— Значит, встретимся в суде, мисс Найта, — ухмыльнулся полицейский, поднимаясь с дивана. Мистер Грэймен двинулся следом, чтобы проводить его к выходу. Уже в дверях Рэд обернулся:
— Что ж, удачи, Найта. И… примите мои комплименты. Вы просто потрясающе сегодня выглядите.
Ошеломленно хлопая глазами, я рухнула обратно на стул. Нет, и что это было сейчас? Галлюцинация? Не иначе. И что они подмешивают в эту ромашку…
— Мир сходит с ума, — констатировала я. — Интересно, давно это началось?
Мистер Грэймен покровительственно улыбнулся.
— С самого сотворения, Найта. Но не берите в голову. Допивайте свой успокоительный чай, приводите себя в порядок и спускайтесь в столовую, — посоветовал он. — У вас был трудный день.
«О, да. Вы даже не представляете, насколько», — мрачно подумала я. А в голову закралось ужасное подозрение, что это еще не предел.
— Ты чего такая хмурая? — противным голосом протянул Кайл. Разговор происходил в столовой во время обеденного перерыва. Я грустно гипнотизировала взглядом кусок пиццы, как будто хотела растворить его в воздухе. Ками одну за другой делал попытки меня развеселить, но пока безуспешно. — Сладкого за завтраком не досталось?
Я невольно вспомнила, как накануне Габриэла пичкала меня шоколадом, полагая, что это лучший способ избавиться от стресса, и хихикнула.
— Не угадал.
Ками помрачнел.
— Что, эта птичка и с тобой тоже почирикала?
— Какая еще птичка? — не поняла я. Иногда за ассоциациями Кайла было трудновато уследить.
— Да Рэд же, — постучал мне по лбу парень. — Совсем плохая стала, да? — сочувственно поинтересовался он, заглядывая мне в глаза. — Ничего, годам к пятидесяти пройдет… все и окончательно.
— Годам к пятидесяти я только совершеннолетия достигну, — машинально возразила я и вскинулась: — Стоп, ты сказал «тоже»? Это же не значит, что…
Ками иронично фыркнул.
— Потрясающая победа интеллекта. Да, он и к моим предкам завалился. Сначала пытался мне на психику давить, а я ему — на жалость… Очень интересовался этими твоими ведарси. И нашим бегством с места преступления — тоже.
Сонливость и мрачная погруженность в себя слетели с меня, как по щелчку.
— Серьезно? И… что ты ему сказал?
— Ничего, говорю же, на жалость давил, — поморщился он. — Отпирался, мол, ничего не знаю, мистер, случайно рядом оказался, и погулять вы нас сами отпустили. Интересно было поболтать… Но под конец наш бравый детектив чего-то занервничал и попросил не устраивать истерик. Меня, прикинь? Как будто я девчонка какая-то.
По его лицу было не понятно, то ли он иронизирует, то ли возмущается всерьез.
— Думаю, он все еще был под впечатлением от посещения Грэйменов, — предположила я.
— А что там было? — полюбопытствовал Ками, утягивая оливку с моей пиццы. Со своей порцией он уже благополучно расправился. Неправильный ведарси из него получается… Мясо он, видите ли, жареное не ест, а сомнительного происхождения пиццу с колбасой — запросто.
— Допрос и истерика, — честно призналась я. Шустрые пальцы ухватили еще одну оливку. Я машинально проследила взглядом ее путь от тарелки до испачканных кетчупом губ и внезапно поняла, что ужасно проголодалась. Ками подмигнул мне и облизнулся. — Салфетку лучше бы взял. Или тебе лавры Жадного покоя не дают?
— Не дают, — покаянно повесил голову парень. — Ночами не сплю, все завидую, завидую… Говоришь, устроила Рэду сцену? Так ему и надо.
— Ничего не устраивала, — возмутилась я. — Просто стресс накопился, и я немного…э-м-м… поплакала.
— Поплакала? — прыснул Ками. — Ой, представляю эту сцену! Беззащитная дева в слезах и жестокий, жестокий полицейский! «О, господин Рэд, как вы можете!», — он трагически откинулся на спинку, приложив пальцы ко лбу. Разноцветные вихры художественно разметались по плечам. — «Мне так плохо, так плохо!» — передразнил он мои интонации тоненьким голосом.
— Кайл, прекрати, — попросила я, с трудом сдерживая смех. На нас уже начали оглядываться. — Все не так было!
— А как? — мгновенно среагировал Ками, прекращая представление. — Так, что ли?
Он медленно приподнял ресницы, глядя чуть исподлобья. Вырез футболки соскользнул в сторону, открывая трогательно хрупкие косточки ключицы. Ярко-красная прядь наискосок пересекала лицо до края разомкнутых губ. В глазах появилась мечтательная поволока. По щеке трагически скользнула вниз слезинка…
— Рэ-эд, — томно простонал Кайл. — Ваши вопросы ранят меня в самое сердце…
Честно признаюсь, пару секунд я просто хлопала ресницами, пытаясь прийти в себя. Вилка с куском пиццы застряла в воздухе.
— Ну ты даешь, Ками, — вырвалось у меня наконец нервное хихиканье. — Тебе в театре надо играть. Такой талант пропадает!
— А что, похоже вышло? — мгновенно встрепенулся Ками, стряхивая с себя томность и тоску. Когда на его лицо вернулось прежнее выражение ироничного превосходства, у меня вырвался вздох облегчения.
— Нет, конечно, — невозмутимо (надеюсь) возразила я. — Не имею привычки себя так вести. Но получилось…впечатляюще. Долго тренировался?
— Да, ночами не спал… — мгновенно среагировал Ками. — Черт, я же ночами Жадному завидую… Э, ну, наверно, как-то совместил, я же гений! Так наш детектив ушел ни с чем? — подвел он итоги.
— Пока ни с чем, — подчеркнула я. — Боюсь, так просто он не отступится. Охрану мне обещал дать, представляешь?
— Ну, логично, — пожал плечами Ками. — Я бы на его месте тоже так поступил. Он же не в курсе, кто такие ведарси и как с ними бороться… Значит, будешь ходить с компанией.
В голове что-то щелкнуло.
— Кстати, о компании, — я отставила тарелку, оглядывая быстро пустеющую столовую. — Ханна сегодня так и не пришла. Решила не обедать?
— Вряд ли, — нахмурился Ками. — Я после второго урока заходил за ней в класс. Сказали, сегодня вообще не приходила.
— И ты молчал? — вскочила на ноги я. Перед глазами уже стояли разные ужасы. Если ведарси преследуют всех ведьм…
— А ты не спрашивала, — огрызнулся Ками. — Если так уж за нее беспокоишься, то могла бы и сама поинтересоваться. А то советы давать — так ты первая, а реально помочь…
— Ками, ты чего? — ошарашенно уставилась я на парня. — Действительно считаешь, что я просто работаю на публику?
Он на секунду замер, а потом поднялся и закинул на плечо сумку.
— Прости, — его взгляд блуждал в стороне. — Не знаю, что на меня нашло. Кетчуп, что ли, в голову ударил… Что-то он был подозрительно острый… Я… — он замялся. — Я хотел тебя попросить, Найта. Может, не будем вмешивать во все это Ханну? Я имею в виду, магию и парней, обрастающих шерстью. Она… слишком хрупкая для этого…
Последняя фраза прозвучала совсем неразборчиво. Я даже подумала, что могу ошибаться.
— Ками… прости, но я ничего не могу обещать, — тихо ответила я. Ханна — ведьма, и все зависит только от ее выбора. — Знаешь, тебя я тоже не хотела вмешивать…
— Я понимаю. Просто… просто… я волнуюсь за нее, и все, — добавил он, краснея. — Ладно, проехали. Мне еще на биологию идти, а тебе к Нэггинг. Встретимся после уроков, когда на кружок соберемся. Может, и Ханна там будет.
— Может быть… До встречи.
Оставшееся время до конца занятий прошло, как в тумане. Я сидела, погруженная в себя, отвечала невпопад и много извинялась. Даже Нэггинг сменила гнев на милость и проявила беспокойство о моем психическом здоровье. А мне не давали покоя мысли о том, правильно ли я поступаю. Уже по крайней мере три человека оказались втянуты в мою войну с ведарси. Ками, Ханна и Кристиан. И для каждого из них такое противостояние было гораздо опаснее, чем для меня. У этих ребят нет могущественной матери-ведьмы, особенной силы, клана вампиров в друзьях или целителя, способного вытащить буквально с того света. Ками, скорее всего, полукровка, а таких лосты убивают сразу, как только появляется малейшее подозрение, что «недостойные» могут использовать паранормальные способности. Ханна после встречи со мной так и светится магией, но защитить сама себя не сможет. Кристиан… Кристиан — человек, и этим все сказано. Для ведарси это — просто мусор. Сметут с пути — и не поморщатся. Даже если все закончится хорошо, то рано или поздно я уеду, и тогда… тогда мои друзья окажутся беззащитными.
Ох, Айне, надеюсь, ты знала, что делала…
— Эй, Найта, — неуверенно окликнули меня.
Я подняла голову, встречаясь с Ричардом взглядом.
— Чего тебе?
— Э-э-э… урок уже закончился, — неуверенно произнес он, переминаясь с ноги на ногу. Неизменная блонд-компания группой поддержки маячила на заднем плане.
— Вижу, не слепая, — излишне раздраженно отозвалась я, складывая учебники в сумку.
Ричард еще раз вздохнул и констатировал:
— Странная ты сегодня. Это из-за вчерашнего тебе…не по себе?
— А ты бы был в полном порядке? — ответила я вопросом на вопрос. В сущности, Ричи прав. Только под «вчерашним» мы понимаем совершенно разное. — Слушай, езжай сегодня без меня. Я на кружок пойду, а домой сама как-нибудь доберусь… Идет?
— А как же нападения?
— Разберусь, — махнула рукой я. Только Ричарда еще втянуть не хватало. — До вечера!
— До вечера, — блондин отступил, обескураженный.
Нужную аудиторию я нашла с трудом. Деревянную дверь на полуподвальном этаже в дальнем корпусе сначала и вовсе приняла за вход в кладовку. Долго стояла, не решаясь войти, пока не услышала позади неуверенное:
— Привет… ты пришла все-таки, да?
Я обернулась так стремительно, что коса хлестанула по двери.
— Здравствуй, Ханна. А почему ты думала, что я не… Что с тобой?
Семтемор выглядела так, будто не спала пару дней подряд. Собранные в низкий хвост волосы были перепутаны, кожа посерела, под заплаканными глазами нарисовались темные круги. И взгляд мне очень не понравился. Он был… затравленный какой-то.
— Хани? — я осторожно протянула руку, убирая с усталого лица нависшую прядь. Семтемор никак не отреагировала. — Хани, что случилось?
— Ничего… — прошептала она, почти не размыкая губ. — Все в порядке…
— Хани… — мягко повторила я, заставляя ее поднять подбородок и заглянуть мне в глаза. — Когда все в порядке, такое лицо не делают. Расскажи. Ты ведь мне доверяешь?
Я легонько тронула нить. Доверяешь?
Девочка вздрогнула. На секунду в глазах мелькнуло странное выражение, будто она хотела зажмуриться, спрятаться, но передумала. Качнулась вперед, утыкаясь мне в плечо, и расплакалась, скороговоркой вываливая все, что накопилось в душе. Слушая ее и машинально проводя рукой по темноволосой голове, я думала, что в последнее время вокруг слишком много слез.
…Началось все с мелочи, еще в пятницу. Эшли с компанией опять прицепилась к Ханне после урока. На этот раз перепалка, несмотря на все усилия девочки, переросла в драку. Нет, ничего серьезного падальщики не решились сделать — так, дернули пару раз за одежду и волосы, но потом Эшли в голову «чудная» идея — вытряхнуть конспекты жертвы на мокрый газон. Вместе с тетрадями на траву полетела старая фотография, где Хани стояла рядом с матерью и сестрой. На свою беду, девочки вскрикнула, привлекая к снимку внимание мучителей. И фото пошло по рукам под ехидные комментарии Эшли и ее подпевал. В какой-то момент девочка не выдержала и крикнула что-то вроде: «Пропади оно пропадом!».
— Дай-ка догадаюсь, — осторожно предложила я, прерывая рассказ. К этому времени мы уже перебрались из коридора в соседнюю пустующую аудиторию. — После твоих слов фотография исчезла?
— Не сам снимок, — тихо поправила меня Ханна, — только наше изображение с него. Все осталось таким же — и крыльцо дома, и цветущие акации, и даже тени. А мы… пропали.
— И что сделала Эшли?
А вот это уже проблема. Спонтанные проявления магии — самая большая головная боль. Их нельзя предугадать.
— А что она может сделать? — неожиданно зло отозвалась Хани. — Завизжала и смылась. Кричала, что этого не может быть, что я не нормальная…
— А потом что? — я успокаивающе прикрыла ее ладонь своей. В аудитории стояла такая тишина, что можно было различить голоса за стеной, где уже начинался урок.
— А потом… начались странности, — чуть слышно продолжила Ханна. — Я пришла домой и сразу легла. Мне приснилось, будто я попала в жуткое место, коридор между зеркалами. Стою между двух бесконечностей, и куда бы ни пошла, везде одно и то же. Пустые рамы и черные провалы… И сколько не иду, они не кончаются… Я просыпаюсь, потом закрываю глаза — и снова проваливаюсь туда же… Утром выяснилось, что отец снова… не в форме…
«Попросту говоря, запил», — мысленно закончила за нее я. Да, не повезло девочке. Одной с этим справляться…
— … попыталась с ним поговорить, но он слушать ничего не хочет. А потом… потом он ударил меня по лицу. И я испугалась и закричала, что если бы мама, это увидела, то…
…Тень отделяется от стены, наливаясь красками и объемом. Серебристо-серые глаза, точно такие же, как на лице его дочери, смотрят гневно. «Как ты посмел, Уильям… Как ты посмел поднять руку на нашу Хани!» Взмах тонкой руки — и стакан летит на пол, разбиваясь блестящими осколками и алкогольными брызгами. Уилл начинает стремительно трезветь, глядя, как из пореза на руке его драгоценной, так рано ушедшей Кимберли, его Ким, капает на пол золотая кровь. «Как ты мог так измениться, Уилл?» — в серебряных глазах гнев растворяется в боли, как яд в бокале с вином. «Мама!» — кричит рядом Ханна, и он понимает, что это не сон… Миг — и все исчезает, только золотятся на полу цепочкой густые капли…
— Я не понимаю, что происходит… — прошептала Ханна, опустив голову. — Наверное, я схожу с ума. Но он тоже ее видел… Ты думаешь, что я ненормальная? Что я придумала все это?
Я глубоко вздохнула. Как мне хотелось просто обнять эту несчастную девочку, запутавшуюся в собственной силе! Сейчас, когда Хани совсем близко, ясно видно, что она остановилась в шаге от инициации. И рядом не оказалось никого, кто мог бы ей помочь, объяснить… Впрочем, почему нет? Я ведь здесь… И когда-то все уже было: и заплаканные глаза, и неверие, и чудо на расстоянии вытянутой руки…
Смазанным хороводом воспоминания закружили сознание.
…Меня опять перевели в новую школу. На этот раз дела обстояли совсем скверно — переходить пришлось в середине года, а Этна еще и задержалась на старом месте. Ждать ее можно было только на следующей неделе. Вдобавок здесь, в отличие от прошлого моего класса, давно ввели обязательную к ношению форму, и теперь я мучалась, постоянно одергивая синюю юбку в мелкую складку и расправляя круглый воротник рубашки. Никогда не умела носить костюмы.
Первый день прошел, как всегда, ужасно. Куча новых имен и лиц, никак не желавших укладываться в голове, приторно-добренькие, услужливые преподаватели… И ни одной искренней физиономии.
«У-у, тошнит от всего этого! Когда же Этна уже переведется?!»
На середине очередного урока, когда вынужденная соседка по парте достала меня своими дурацкими вопросами, я подняла руку и попросилась выйти. С трудом заставив себя прикрыть дверь, а не хлопнуть ею, выскользнула в коридор, на ходу поправляя юбку. Сделала несколько размашистых шагов и только потом осмотрелась.
Похоже, я была не одинока в стремлении покинуть душные стены класса.
У окна стояла девчонка, упираясь ладонями в стекло. Высокая, с гладкими волосами матово-желтого оттенка, как солнечные лучи. Вот кому тон формы подходил идеально. Но, похоже, как и меня, ее душил круглый воротничок, а пиджак никак не желал застегиваться на правильные пуговицы. Схожие неприятности быстро роднят, поэтому я, недолго думая, встала рядом с ней, глядя сквозь промороженные рамы на белоснежные сугробы за окном.
— Красиво, правда? — спросила я. — Люблю, когда морозы стоят.
Девочка промолчала, поджав губы, скрывая взгляд за пушистыми светлыми ресницами. Я сделала еще одну попытку завязать разговор:
— Говорят, экзамены в этом году перенесут на неделю раньше. Ты как думаешь, правда так будет?
Она обернулась, яростно сверкнув глазами. Они оказались такими же солнечно-желтыми, как прозрачный янтарь.
— Ничего тебе не скажу!
Я несколько опешила.
— Э-э, спокойней, я и не настаиваю. Что за бурная реакция?
Девочка резко выдохнула, успокаиваясь, и опять отвернулась к окну. Узкие ладони прижались к заиндевелым стеклам.
— Ты не понимаешь. Прости. Но если я скажу что-нибудь, то так оно и будет. Все сбывается…
— У тебя с головой в порядке? — ляпнула я, не подумав, и испуганно зажала рот рукой. Незнакомка дернулась и наградила меня тяжелым взглядом. Слишком тяжелым для человека.
— То, что мы потом станем подругами, не дает тебе право называть меня чокнутой… — она осеклась. Глаза смешно округлились. Давящее ощущение исчезло. — Прости. Я опять не сдержалась, — ее плечи поникли.
А я жадно ловила воздух ртом, разглядев, наконец, ауру незнакомки. Чистейшее золотое пламя и бесконечный зеркальный коридор. А на нитях дрожит, готовясь сорваться, насыщенный алый узор.
Ведьма. Ведьма и пророчица! Ой, мама…
— Нет, у тебя точно с головой не в порядке, — вздохнула я. — Нельзя же так копить в себе силу. Еще удивляешься потом, что она наружу рвется…
— Какую еще силу? — растерялась девочка.
— Так ты не знаешь? — поразилась я. Подумала, и решительно ухватила ее за руку. — Идем скорее.
— Куда это? — она отдернула кисть назад, глядя на меня почти с испугом.
— К моей маме, леди Элен, — я вновь поймала ее ладонь. — Если кто и знает, что делать с твоими пророчествами, то это она… — свободной рукой я рылась по карманам в поисках амулета-телепортера. — О, нашла.
При взгляде на невзрачный угловатый камешек девочка нахмурила брови, словно припоминая… и вдруг неверяще улыбнулась.
— Скажи, ведь тебя зовут Найта? И ты научишь меня колдовать?
Я крепко сжала амулет в ладони и улыбнулась в ответ.
— В точку. А тебя как зовут?
Желтые глаза озарились теплом. Ироничный ответ совпал с мерцанием портала.
— Айне. Теперь меня зовут Айне…
Потом было многое — и исчезнувшее отражение в зеркале, и лопающиеся во время урока лампочки, и жгущие язык пророчества, которые так больно держать в себе… Но никогда, кроме того, самого первого раза, Айне не жаловалась. Ведь магия — это дар.
— Ну что же ты плачешь, Хани, глупенькая, — я осторожно промокнула бумажным платком горячие слезы. — Случилось чудо, так кто сказал, что это плохо?
— Ты смеешься надо мной, что ли? — Ханна резко отодвинулась, чуть не падая с парты. — Какое еще чудо? У меня глюки пошли уже от…
От чего, я не дослушала. Просто невесомо провела рукой над столом, лаская мертвую древесину. Пробудить спящее — что может быть проще?
— Че-че-чего? — Семтемор уставилась на парту совершенно круглыми глазами. Презирая все законы природы, от покрытой лаком доски вверх тянулись хрупкие красноватые веточки, распространяя острый смолистый запах.
— Так и знала, что это окажется сосна… — грустно вздохнула я, накрывая побег ладонью. Тонкие иголки укололи пальцы. — А ведь так хотелось выпендриться и заставить сухое дерево расцвести…
— Это что такое? Это мне не мерещится? — девочка собралась с силами и взяла себя в руки. — Это… на самом деле?
— Не мерещится, — улыбнулась я. Мне повезло с матерью-ведьмой. С детства меня окружало волшебство. Приграничный, эльфы, Айч, Дариэль, Дальние Пределы… Тем не менее, я хорошо представляла себе реакцию обычного человека — все же половина жизни, проведенная в Зеленом, давала о себе знать.
— Это что… — она начала повторяться. Слезы высохли, и в серебряных глазах начал разгораться восторг. — Это волшебство?
— Да, — просто ответила я. — И не самое сложное и красочное. Можно было бы, конечно, устроить настоящий фейерверк, но, во-первых, я плохо разбираюсь в иллюзиях, а во вторых, ты бы опять начала бы болтать что-то о галлюцинациях. А так — результат можно увидеть, потрогать… понюхать даже, — у меня невольно вырвался смешок, когда я увидела, как Ханна недоверчиво растирает в пальцах ароматную иголку.
— Ты волшебница?
— Ведьма, — привычное исправление вырвалось само по себе. — Как и ты.
— Я?! — она пораженно уставилась на свои руки, словно ожидала, что с минуты на минуту в них окажется волшебная палочка. — Ты не шутишь?
— Какие уж шутки, — вздохнула я. — Ничего необычного, к слову, здесь нет. Обычно почти каждая десятая способна пройти инициацию, но на этом безумном материке ты — первая на моей памяти, сумевшая стать ведьмой.
Она поежилась. Голоса за стеной совсем стихли — наверное, преподаватель зашел в класс. Ханна обхватила плечи руками.
— Как-то жутковато это звучит… Ведьма…
— Если хочешь, можешь считать себя равейной. Примерно то же самое, только по-эльфийски.
— По-эльфийски? — пораженно протянула она, хлопая ресницами. — А что, эльфы — это не сказка?
Наивность и восхищенное удивление, сквозившее в голосе, будило во мне какие-то материнские чувства и желание покровительственно улыбнуться.
— Не сказка, — подтвердила я. — И эльфы, и вампиры, и маги, и колдуны, и драконы, и единороги, и дриады, и ведарси, то есть оборотни… последние — к величайшему сожалению, — у меня вырвался вздох. Лосты — это проблема, которую, похоже, придется-таки решать. И чем скорее — тем лучше.
— Ой, расскажи! — Хани подсела поближе. — Про эльфов.
От движения парта опасно накренилась. Сосновый росток качнулся в сторону. Я машинально скользнула пальцами по ветке вниз, к основанию. Клейкий. Хорошо получилось. Даже жалко срывать, но что поделаешь…
— Потом, — нехотя покачала я головой. — Вечером. Сейчас урок уже начался, идем. Ками, наверное, беспокоится, куда мы пропали.
Семтемор поморщилась. О, да, хорошо понимаю ее. После того, как тебе показали чудо, возвращаться к скучным занятиям… Хотя… Мне бы было интересно слушать мифы, зная, что каждый из них может оказаться правдой.
— Ками — беспокоится? — недоверчиво фыркнула она. Мне показалось, что фраза прозвучала излишне наигранно. — Да он шут самый настоящий, только язвить и может. Удивляюсь, как ты вообще сошлась с ним.
— Ты серьезно так думаешь? — рассмеялась я. — Ладно тебе. Кайл добрый. Знаешь, как он переживал, что ты не пришла сегодня на урок? Бегал в класс, выяснял.
— Правда? — Хани смутилась, заливаясь румянцем, почти незаметным на темной коже. — А еще он про меня что-нибудь… спрашивал?
— Вот сама и узнаешь у него, — я спрыгнула с парты и расправила юбку. Еще раз посмотрела на пушистый сосновый побег и со вздохом обломила его под корень. На гладкой поверхности парты остался только круглый пенек в окружении лакового крошева. Одно движение руки — и последний след пропал.
— Ой… жалко как, — огорчилась Хани. Я отметила, что когда она перестает быть мрачной, то превращается в очень любопытную и чувствительную девочку.
— Оставь себе на память, — улыбнулась я, вкладывая смолистую веточку в ее ладонь. Смуглые пальцы сразу же сжались. Вот, первое сокровище… — Будет наш маленький секрет. Идем?
— Идем, — вздохнула она, мрачнея, перекинула сумку через плечо и вышла в коридор. Я последовала за ней и остановилась перед входом в класс мифологии.
— Вечером продолжим разговор, — шепнула я, толкая дверь аудитории.
Внутри царил полумрак. Высокие полуподвальные окошки, почти не дававшие света, были закрыты коричневыми жалюзи с травяным узором. На стенах уютно расположились картины. Я пробежалась по изображениям взглядом. Абориген с перьями в волосах стоит у костра, подняв руку со сверкающим камнем; старик в робе сыплет из мешка яблочные зернышки; ребенок ведет волка за собой, положив ему руку на загривок; прекрасная пара — юноша и девушка, посреди бушующего моря в перламутровой раковине… Сюжеты из мифов — о богах, о героях, забытые сказки и сказки новорожденные… Красиво. И интригующе. Парты стояли не рядами, как обычно, а полукругом, оставляя в центре место для широкого стола, за которым сидела пожилая женщина в старомодных очках. Плечи ее утопали в пушистой голубой шали. Свет единственной на весь кабинет лампы рядом с ней очерчивал размытый круг.
— А вот и новая ученица, я полагаю, — ее голос походил на шепот ветра в листве — такой же настойчивый и неуловимый. — И что же заставило тебя задержаться, милая?
Вопрос был задан так доброжелательно, что заготовленная отговорка про перепутанные аудитории застряла в горле. Я покаянно опустила голову, заливаясь краской от смущения.
— Это из-за меня, — вмешалась в разговор Хани, выныривая из-за моей спины. В ладони девочка по-прежнему сжимала сосновый побег. — Я почувствовала себя плохо, и Найта позаботилась обо мне.
— Вот как? — улыбнулась женщина, зябким движением натягивая шаль выше. — В таком случае, мне надо поблагодарить твою подругу. Сейчас тебе уже лучше, Ханна?
— Да, спасибо. Мы пройдем?
— Конечно, — ее губы вновь сложились в улыбку. — Я только начала беседу. Вы не много пропустили… Как твое имя, милая?
Волшебный голос мурашками пробежал по спине, отдаваясь в мозгу болезненно-сладкой тяжестью. Почти колдовство… Темно-серые глаза за толстыми хрустальными стеклами внимательно смотрели в мои, и я не находила в себе сил отвести взгляд.
— Меня зовут На… Ната Верманова.
В последний момент виски предостерегающе кольнуло, и с языка слетело фальшивое имя. Тут же наваждение слетело рваными клоками. Что это было, интересно? Откуда такое облегчение? Имя — это всего лишь имя, в конце концов. Ничего страшного бы не случилось, назовись я Найтой. Многие здесь знают меня именно так.
— Вента Лобейра де Эскесименто. На уроках — госпожа Лобейра, — дружелюбно кивнула мне преподавательница. Бр-р, и померещится же! Все, завязываю с магией в неподобающее время. — Проходи и садись, пожалуйста.
Я деревянно кивнула и отступила за пределы круга света. Глаза автоматически выхватили в заднем ряду блеск разнокалиберных браслетов. Я тенью проскользнула мимо притихших учеников и опустилась на стул рядом с Ками. С другой стороны уже устроилась Ханна.
— Где вы были? — еле слышно прошипел парень. Эмоции хлестанули через край. — Нельзя позвонить что ли, предупредить? Руки дверью прищемило?
— Нет, голову, капитально и в детстве, — в тон ему ответила я. — С тех пор ужасно боюсь мобильных. Веришь?
— С тебя станется, — буркнул Ками, оттаивая. — И где ты откопала Хани… То есть Ханну?
— В коридоре, — честно ответила я. — Мы случайно встретились. И, Ками, я тебе потом расскажу… Точнее, мы расскажем.
Кайл вздрогнул. Зрачки неверяще расширились. Он догадался? Но как?
— Это связано с тем, что ты не смогла пообещать мне утром?
На меня накатила усталость. Боги, это утро было так далеко!
— Потом, ладно? Я и так уже Хани разговор должна. Вот вечером все вместе и пообщаемся. Ладно?
Ками кивнул. Так, похоже он не сердится, просто переволновался за нас.
— А что случилось с Ханной? — шепот жаром обдал ухо.
— Ками, все вечером, — так же тихо отозвалась я, не поворачивая головы. Голос госпожи Лобейра шелестел, продолжая прерванный урок.
— … пролетело незаметно, и вновь мы собрались вместе. Кого-то из вас я помню с прошлого года, кто-то — теплый взгляд в нашу сторону — присоединился к нам только что. Для тех, кто забывает быстро, напоминаю: здесь царят сказки. Но не простые, а те, что неразрывно связаны с прошлым и настоящим — я говорю о легендах, которые передавались из поколения в поколение у древних народов.
Она замолчала, и в аудитории воцарилась такая тишина, что слышно было, как тикают часы на стене. Пустота ощущалась почти болезненно. Я невольно прониклась уважением: чтобы так владеть голосом, нужен не просто врожденный талант, а еще и масса работы.
— Эти сказки не были добрыми, как те, которые мы видим сейчас на экранах телевизоров. Нет, в тех легендах царила жестокость. Мир вокруг в то время был безжалостным, в нем правили кровожадные, но справедливые боги. И даже детям рассказывали только страшные сказки, те, что могли сделать их сильнее. В них смерть могла настигнуть внезапно — бездумная, бессмысленная. С рождения каждый человек приучался слушать мир и быть готовым к тому, что он повернется своей темной стороной… — Лобейра замолчала, внимательным взглядом обводя класс. В свете лампы ее глаза сверкнули причудливым красноватым отблеском, как у кошки в темноте. Я поежилась. — В прошлом году мы закончили обсуждать эсхатологические мифы и мифы о сотворении мира. Вы убедились, что даже у разных племен они имели одинаковые детали, а порой и полностью повторяли друг друга. С этого дня мы начнем изучать легенды о самом сокровенном — о богах и демонах старого мира. Сегодня я расскажу вам одну, а к следующему разу вы найдете схожие мифы у других народов. Но это будет потом, а сейчас — слушайте, как на землю пришло зло…
…Давным-давно люди жили в вечном спокойствии, не зная не войн, ни голода, ни мора. Они смеялись и пели по вечерам у костров так задорно, что порой сами боги спускались на землю и танцевали среди простых смертных. И в одной деревне женщины возгордились, и решили, что стали равны богам. Злые духи увидели этот изъян, и смешались со слабыми душами. Вскоре те женщины стали рожать детей, сплошь девочек, наделенных даром совершать чудеса. Но так как сила их происходила от злых духов, то и чудеса не приносили миру ничего хорошего, лишь подрывая его основу. Но ни женщины, ни мужчины деревни не хотели этого замечать. Они решили, что достойны такой силы и сумеют ее обуздать. Но боги были могущественны и видели все. Когда они узрели, что творят люди в деревне и жутких детей с противными миру силами, то наслали на зверей вокруг деревни безумие, а чтобы волшебство злых духов не причинило им вред, осыпали животных звездной пылью. Звери врывались в дома и загрызали всех, кого находили. Тогда жрец обратился к богам и спросил, что делать, чтобы прекратить истребление. И был ответ — истребить детей-духов. Жрец объявил людям волю богов. Многие жители деревни согласились, и тогда и их боги осыпали пылью звезд. В назначенный день согнали к кострам всех нечестивых женщин, впустивших в себя духов, и их мерзких дочерей, и отрубили им головы, а тем, кто пытался применить чары, отрубили кисти рук и вспороли животы — так повелели боги. Тела отдали на съедение зверям — волкам и койотам. А головы сложили на алтаре, как подношение богам. И тогда безумие отпустило животных, и люди снова смогли охотиться и собирать урожай. А новых жен они взяли в другой деревне…
Все время, пока госпожа Лобейра рассказывала легенду, я почти не дышала. Было в ее словах нечто жуткое, но трудноуловимое. Вспомнился старый кошмар, преследовавший меня в детстве. Будто бы прихожу я к своему дому и не могу найти входную дверь. И вдруг поднимаю глаза и понимаю, что он вывернут наизнанку. Снаружи болтаются занавески, обои размокли от дождя, крыша впивается в землю, как фундамент, а все коммуникации, как вспухшие вены, корчатся по стенам… И я с криком просыпалась — не столько от ужаса, сколько от отвратительного чувства неправильности, искаженности происходящего. Этот сон приходил ко мне еще два или три раза, а потом я забыла о нем… до сегодняшнего вечера.
— Итак, как вы думаете, о чем эта легенда? — как ни в чем ни бывало спросила преподавательница замерших детей. С ее лица не сходила доброжелательная улыбка. Я невольно поежилась. Сама госпожа Лобейра была мне симпатична, но то, что она рассказывала… пожалуй, более жуткое впечатление в свое время произвели на меня только стихи Творящей — эстаминиэль Мелиссы из Замка-на-Холмах. — Ну, сразу, как я понимаю, ответить вам сложно, можете посовещаться с одноклассниками. Минуты две вам хватит?
— Да, да, — крикнул кто-то с другого конца аудитории. Это словно послужило сигналом. Класс наполнился восхитительно живым шумом — испуганно-восторженными шепотками, шорохом бумаги, скрипом стульев. Я с облегчением вздохнула. Люблю тишину, но не эту, потустороннюю, а такую, как в непроснувшемся городе на рассвете или в доме Дариэля по вечерам — тишину спокойствия.
Ками чуть отодвинулся от парты, чтобы мы с Ханной могли друг друга видеть.
— Ну, и что вы об этом думаете? — нетерпеливо спросил он.
— Впечатляет, — осторожно произнесла я, поглядывая на Семтемор. Девочка хмурилась, опустив глаза в пол. Кайл хмыкнул, закладывая руки за голову.
— Да, неплохо старушка рассказывает, — Ханна вскинулась и прожгла его возмущенным взглядом. К счастью, парень этого не заметил, потому что смотрел тогда в мою сторону. — Но готов поспорить, что она эту историю только что выдумала.
Я вздрогнула. Почему-то мгновенно поверилось в то, что Кайл прав.
— Ты так считаешь? — довольно ядовито поинтересовалась Ханна. — Тоже мне, нашелся специалист по мифам. Не понял ничего, так и скажи.
— Ну, я, конечно, не спец, но легенд знаю достаточно, — возразил Ками. Вид у него был странно задумчивый. — Но в этой явно что-то не то.
— И что же? — хмыкнула Семтемор. Похоже, для нее госпожа Лобейра — идеал. Мне преподавательница тоже была симпатична, но сейчас я скорее согласилась бы с Ками. Легенда, вроде бы и простая с виду, вызывала слишком странное ощущение. И еще, вдруг подумалось мне, ведарси очень остро чувствуют фальшь. А у Кайла в жилах течет не совсем человеческая кровь…
— Не знаю, — признался парень.
— Ну вот и…
— Тише, — прошептала я. — Мы одни остались, все уже успели обсудить. Давайте слушать.
В аудитории действительно уже некоторое время стояла тишина. Многие с любопытством поглядывали в нашу сторону. Лобейра также наблюдала за нами с добродушным интересом. Когда я шикнула на друзей, она приглашающе кивнула мне:
— Может, ты выскажешь свое мнение, Ната?
— О чем эта легенда, да? — я потянула время, прокручивая миф в голове. Память, конечно, не эльфийская, но и так сойдет.
— Да, милая.
— Думаю, о гордости, — единственное, что пришло на ум. Да и в начале легенды что-то говорилось о «возгордившихся женщинах»… По классу пробежал ободрительный шепот — многие, видимо, сделали тот же вывод.
Госпожа Лобейра задумчиво улыбнулась. Шаль снова сползла вниз, открывая трогательно пушистый серый свитер. Надо же, у меня в детстве был почти такой же — мягкий и теплый, пропахший дымом. Я частенько надевала его на вечерние вылазки с Дариэлем.
— Вижу, большинство из вас согласно с этим мнением… А между тем легенда называется «Беспечные женщины».
— Почему? — вырвался у кого-то вопрос. — При чем здесь беспечность? Разве не гордыня во всем виновата?
— Нет, — серьезно покачала головой преподавательница. Очки сверкнули, ловя оранжевый отсвет лампы. — Те, древние племена не считали гордость плохим качеством, да и гордыню… Не было у них такого слова. Скверным считалось неповиновение богам, непочтительность. А одной из самых больших слабостей — беспечность. Если ты небрежен и позволяешь врагу подобраться к тебе близко — не миновать тогда беды. Будь хитрым, беспощадным и готовым жертвовать малым ради большого — вот чему учили легенды молодых.
— А сейчас говорят, что из двух зол выбирает только тот, кто не в состоянии справиться с обоими… Получается, теперь люди стали сильнее? — высказалась девочка с передней парты. Я с интересом посмотрела на нее. Похоже, новенькая, либо ей не нравится Лобейра. По крайней мере, вопрос прозвучал, как провокация.
— Ну, я бы не сказала, — возразила женщина. Губы ее сложились в жесткую линию. — Скорее, сейчас они более идеалистичны и мечтательны. Хватаются за все сразу, а на деле оказываются неспособны защитить даже себя и своих близких. Нет, древние были разумнее и рациональнее, понимая, что лучше синица в руках, чем журавль в небе.
— А как же прогресс? Компьютеры и ракеты? — пискнула девчонка. На фоне слов госпожи Лобейра ее высказывание показалось почти нелепым.
— Ах, милая, — ласково улыбнулась преподавательница. — Ну причем здесь техника и оружие? Я говорю о силе духа, о способности принимать свои решения. Понимаешь теперь?
— Ну… да, — растерянно согласилась ученица.
В этот момент где-то невообразимо далеко, почти на другом конце света, заиграла классическая мелодия. Я на мгновение растерялась, не сообразив, что это всего лишь звонок с урока. Госпожа Лобейра со вздохом покосилась на часы и разрешила собирать вещи. Я заметила, что многие покидают кабинет неохотно и останавливаются рядом со столом, чтобы перекинуться с учительницей парой слов. Похоже, здесь она стала кумиром для многих. Да и на меня эта женщина произвела сильное впечатление. Она казалась очень цельной натурой, полностью подчиненной своим внутренним принципам и законам. Да и доброжелательное отношение, чуть сдобренное таинственностью, располагало к себе… Но в то же время ее личность, характер — все это подавляло. Я чувствовала, что даже за время этого урока с трудом удерживалась от того, чтобы остаться при своем мнении, а не перенять ее взгляд на жизнь. Я, ведьма, у которой инакомыслие и свобода в крови! Хм, было бы весьма неприятно… А может… может, это просто зависть? До ее силы характера, уверенности в себе мне еще далеко…
— Эй, Найта, ты идти собираешься или корни здесь пустила? — горячее дыхание щекотнуло ухо. Я дернула плечом. Кайл захихикал. Что еще у него в крови, кроме генов лоста, — так это неистребимое желание играть на чужих нервах. Почти как у моего Максимилиана… По спине пробежали мурашки. Бездна, подумаю об этом потом. Да, точно.
Когда мы вышли из здания школы, оказалось, что уже стемнело. Я на полном автомате скользнула на другой уровень восприятия, осматривая переплетение нитей на сотню метров вокруг. Убедившись, что поблизости нет ни одного ведарси, кроме Кайла, так же машинально прищелкнула пальцами, активируя внешний сигнальный контур защиты.
— Ой! — подпрыгнула на месте Ханна. — Что это было?
— Где? — в унисон откликнулись мы с Ками. Он — удивленно, я — обреченно. Если мои предположения не ошибочны, то Семтемор уже вплотную подошла к грани.
— Да здесь же, — с сомнением протянула девочка. — Сначала такая зеленая вспышка вокруг тебя, а потом лимонами запахло.
— И сейчас пахнет? — мне стало любопытно. Похоже, наша маленькая ведьмочка воспринимает магию, как запахи и световые образы. Забавно… Я чувствую ее, как колебание нитей и иногда — как звуки.
— Ну… да, — рассеяно кивнула Ханна. Ками подозрительно водил носом из стороны в сторону, пытаясь почуять пресловутый запах. — И еще, вокруг тебя искры такие… Как будто в воздухе электричество пробегает. Изжелта-зеленые…
Все интереснее и интереснее. Кажется, она видит не только момент возникновения волшебства, но и само заклинание в действии… и все это — не переходя на другие уровни восприятия. Хотелось бы знать, это индивидуальная способность Хани, или все сестры иллюзиона могут так? Ох, видимо, список вопросов к Айне увеличился еще на один пункт.
— Ты можешь показать границу?
Девочка сощурила глаза, оглядывая пространство. Потом сделала несколько уверенных шагов и взмахнула рукой:
— Здесь. Дальше искр нет, пусто.
Вот как! Значит, она может увидеть только активированные заклинания…
— Правильно, — медленно кивнула я. Ками покрутил пальцем у виска:
— Искры, запахи… Вам что-то в колу подмешали, детки из Салема?
— Я за обедом сок пила, ты разве не помнишь? — на полном серьезе ответила я, любуясь выражением демонстративного бешенства на лице Ками. Ишь, как глазами вращает. Нет, в нем определенно пропадает великий актер. — Да ничего особенного не случилось, Кайл. Хани разглядела мое заклинание, только и всего.
— Заклинание? — округлила глаза юная ведьма. — Это что, правда? А они всегда так выглядят? А почему пахло лимонами? А Ками действительно не видел? А когда я успела этому научиться? А еще что-нибудь смогу сделать? Ой… — она виновато оглянулась на парня. — Я зря спросила, да? Это секрет был?
— Не волнуйся, — успокоила ее я. — Ками в курсе, в некотором роде… Так уж получилось. На счет ответов… Да, это было заклинание. Выглядят они по-разному, у всех ведьм восприятие индивидуально. Я, например, то же самое заклятие вижу, как узор из нитей. Такое кружево… Довольно красиво, между прочим. А ты — как свет и запах. Все проявления магии различаются. Учиться… нечему здесь учиться. Единственный путь для ведьмы — это самосовершенствование. То есть можно, конечно, подогнать теорию, но главное — творческий порыв. Ну, как поэт пишет стихи лучше, когда знает про виды рифм и размеры, но главное-то — талант и практика.
— Даже творческим людям нужна теория, — недовольно буркнул Ками. Ему эти разговоры про магию явно не нравились… Хотя тогда, в кафе, он слушал с удовольствием… Может, дело в том, что сейчас парень чувствует себя исключенным из нашей компании? — Без учебы никак. Много нарисует художник, который не владеет техникой? И что это будут за картины? Мазня? Нет, ну разные гении-таланты могут и сами научиться, но почти нереально — изобрести все велосипеды заново, да и времени это отнимет до черта…
— Ну, Кайл, подумай сам, какое может быть обучение, если мы даже заклинание видим по-разному? — терпеливо вздохнула я. — Максимум, что в моих силах — сотворить магию и дать Ханне в ней разобраться. Самой. А что касается изобретения велосипедов и иже с ними… От подобного предохраняет память матерей.
— А это что такое? — тут же влезла Хани. Я с сожалением оглянулась.
— Потом расскажу… Знаете, ребята, мне не кажется, что болтать о таком, стоя посреди улицы — хорошая идея. Может, найдем место поуютнее? Да, и домашним надо сообщить, что задержимся… Что скажете?
Ками задумался.
— Ну, к тебе мы вряд ли пойдем — что-то я не горю желанием увидеться с нашим красавчиком Ричи. Ханна… Ханна тоже не ждала гостей, так? — дипломатично переспросил он. Девочка покраснела, пролепетав что-то про заболевшего отца. — Кафе на этот раз тоже не прокатит, разговор будет долгий… Короче, предлагаю завалиться ко мне. Клара не будет против, да и телефон у нас есть. Кстати, я здесь недалеко живу.
— Это точно будет удобно? — переспросила я. Навязываться в гости на ночь глядя не хотелось, но такие разговоры не откладывают, а на улице я чувствовала себя по меньшей мере неуютно. Конечно, заклинание не дремлет, но в доме, даже чужом, и стены помогают…
— Да без проблем, — отмахнулся Кайл. — Клара меня обожает, а мистер Кларсон у этой дамочки под каблуком. Так что все окей.
— Тогда идем, — согласилась я. — Хани, а ты-то сможешь задержаться?
— Да, — коротко ответила девочка. — Не думаю, что папа заметит, даже если я вообще не приду.
— Не говори так, — мягко возразила я. — Он наверняка тебя любит, просто сейчас твой отец действительно болен. Но когда-нибудь ему станет лучше.
Хани отвернулась.
— Эй, ну вы идете? — нетерпеливо крикнул Кайл от поворота. Я осторожно подхватила Семтемор под руку и последовала за ним. Плечи девочки чуть вздрагивали. От холода ли?
Миссис Кларсен оказалась невысокой худой женщиной с обесцвеченными перекисью волосами. Внимательный прищур, сурово поджатые губы, ранние морщины на лбу и в уголках глаз — все говорило о том, что в жизни ей пришлось нелегко, и в первую очередь от этого пострадал характер… и мистер Кларсен. Он тоже подошел к двери, чтобы поздороваться с друзьями приемного сына — полный, уже пожилой мужчина среднего роста с жидкими волосами, зачесанными вбок, чтобы скрыть пробивающуюся лысину. Взгляд у него был потухший, как у человека после очень нудного и долгого рабочего дня. Постояв немного у входа и кивнув в знак приветствия, приемный отец Кайла удалился, оставив жену разбираться с гостями.
— Добрый вечер, Ками. Ты сегодня поздно, — бросила миссис Кларсен, оценивающе оглядывая нас с Ханной. Особенно долго ее взгляд задержался на моих вызывающе распущенных волосах. Наверное, нечасто здесь видят такую гриву — ниже талии, да еще аккуратно уложенную. Спасибо маминой магии. — Твои подружки?
— Ага, сразу обе. Ханна и Найта, к твоим услугам. Знаешь ведь, какой я сердцеед… — беззлобно съязвил Ками. — Девочки, это Клара, знакомьтесь. Привет, мам. Ты сильно устала после работы?
— Денек был трудный, — кивнула она. — Этот идиот Кустовски опять наворотил дел. В тот раз он завалил речь перед иностранными партнерами, перепутав Австрию с Австралией, теперь не глядя подмахнул бюджет… А кому приходится вытягивать ситуацию? Правильно. Ату, Клара! Честно говоря, я думала, что дурнее Кустовски-отца не найдешь, но сыночек, похоже, его переплюнул… Династия, мать ее.
Во время этой прочувствованной речи я не удержалась и хихикнула: теперь понятно, от кого Кайл перенял манеру общения.
— Короче, ты уходишь отдыхать, — подвел итог Ками. — Понятно. Получается, кухня занята… Ладно, моя комната тоже сойдет, надо только захватить бутерброды и чего-нибудь запить…
— Сынок, ты что, какая мать позволит своему чаду питаться всухомятку? — патетически провозгласила Клара, сцеживая зевок в ладонь. И неохотно добавила: — Мы за здоровую пищу… Иди, что ли, разогрей пиццу.
Я сдавленно хрюкнула, глотая смешок. Определенно, миссис Кларсен — это нечто.
— Ну, как скажешь, — с притворным огорчением согласился Кайл, прыгая на одной ноге в бесплодной попытке сдернуть ботинок. Шнурки развязать парень не удосужился. — Так, девушки, проходите вон за ту дверь, там будет диван, Билл и телефон, — ботинок наконец-то поддался и отлетел в угол, где уже лежал другой. — Вам нужен телефон, так что смотрите не запутайтесь. Я за пиццей! — он махнул рукой и понесся по коридору галопом — видимо, на кухню. Миссис Кларсен еще раз зевнула, пробурчала нечто среднее между «чувствуйте себя, как дома» и «я сваливаю» и последовала за сыном.
Со звонками мы разобрались быстро: у Ханны трубку так никто и не снял, а мне ответил мистер Грэймен, довольно равнодушно отнесшийся к словам о том, что я задержусь. Кайл просунул лохматую голову в комнату и позвал нас наверх.
— Располагайтесь, — он широким жестом бросил куртку на кресло. — Мои шикарные апартаменты.
— Да уж… — пробормотала я, с осторожностью обходя горы книг на полу.
Комната Ками оказалась… примечательной. Впрочем, странно, если бы это было не так.
В дизайне интерьера преобладало два цвета — черный и серый. Черная рельефная краска на стенах, угольного цвета потолок с наклеенными звездами из фольги, коврик, смахивающий оттенком и фактурой на волчьи шкуры, и такое же покрывало на кровати. Два книжных шкафа, платяной во всю стену, стол для компьютера, стул и два кресла — все непроглядно-темное, как январская ночь. И везде разложены книги: стопками, баррикадами, развалами, неустойчивыми башнями, увенчанными немытыми кружками и смятыми бумагами. На столе — какое-то подобие порядка. Тетради и учебники разложены по отдельным стопкам, карандаши смирно отбывали службу в стаканчике, не пытаясь уйти в самоволку. Между монитором и кактусом, покрытым нежно-голубыми цветочками, стояла фотография в металлической рамке. Я хотела рассмотреть ее поближе, но Кайл буркнул: «Извините», и быстро положил ее лицом вниз.
— Это старая, все забываю выкинуть, — равнодушно пояснил он. — Мне не нравится, как я на ней получился. Урод уродом.
Парень улыбнулся, как ни в чем ни бывало, и плюхнулся на сиденье, заложив одну ногу на подлокотник, всем видом своим показывая, что ничего особенного не произошло. И почему-то мне показалось, что лучше бы нам притвориться, что мы ему верим…
— Ну что, рассказывай, — предвкушающе ухмыльнулся Ками, вальяжно развалившийся в кресле. Я устроилась в таком же напротив, кутаясь в серое мохнатое покрывало, а Ханна задом наперед оседлала стул за компьютерным столом. — Что сегодня случилось с нашей храброй Семтемор?
«Храбрая Семтемор» одарила Кайла испепеляющим взглядом.
— Не сегодня, — педантично поправила я. — Почти месяц назад. Сегодня всего лишь стали очевидны последствия.
— Подожди-подожди, так вы же всего месяц, как познакомились? — парень нахмурился. — Или я чего-то не понимаю? Объясните убогому.
Мы с Ханной переглянулись. Похоже, девочка начинала понимать.
— Тогда, в столовой… Когда Эшли ко мне прицепилась, а ты увела за свой стол… Что тогда произошло? — ресницы задумчиво опустились, скрывая странный блеск в серебряных глазах. — Знаешь, как я тогда удивилась, когда среди запахов столовой вдруг повеяло сиренью? В первый момент мне даже показалось, что это мама вернулась…
Ками, до сих пор беспечно покачивавший ногой, застыл, как изваяние.
— Это была инициация, — медленно произнесла я. — Первая ступень — признание старшинства и верховного ранга, осознание своего места в системе мира и подчиненности более сильным.
Хани подбросило на стуле, как от удара электрическим током.
— Не признавала я ничей верховный ранг!
— Разве? — мои брови иронично выгнулись. — Тогда скажи мне, милая равейна, о чем ты думала, когда стояла перед Эшли, стиснув зубы и пытаясь не заплакать?
Ханна гневно открыла рот… и растерянно закрыла его, так ничего и не сказав. Предельно аккуратно опустилась на стул, утыкаясь лицом в сложенные на спинке ладони.
— Я думала… я думала тогда: хоть бы это прекратилось. Хоть бы пришел ну кто-нибудь, и прекратил это. Кто угодно… Мне все равно было, — тихо прошептала она.
Ками дернулся было, но я жестом попросила его молчать. Не тот это разговор, в который может влезть посторонний. Тем более — посторонний парень, понятия не имеющий о ведьмах и их заморочках.
— Ты позвала, Хани, — улыбка получилась мягкой, почти извиняющейся, — и я пришла. Просила защитить — значит, не могла справиться сама, оказалась слишком слабой… Это не хорошо и не плохо, просто так получилось… Для того и существуют сильные, чтобы защищать слабых.
— Я — слабая? — растерялась Семтемор. Несколько витых прядей выскользнули из прически и теперь ложились на ее плечи, как ядовитые змеи. Аура девочки все меньше напоминала человеческую. Сейчас мало кто из способных видеть не сумел бы разглядеть в ней ведьму, сестру иллюзиона.
— Ты — не слабая, ты просто слабее меня, — подчеркнула я. Ох, эти разговоры по душам явно мне не даются. Кажется, все только запуталось еще больше. — Теоретически и номинально. А практически… у тебя даже больше возможностей совершенствовать свою магию.
— А от чего это зависит? От опыта? — не утерпел Кайл в своем кресле. Мы с Ханной синхронно вздрогнули: кажется, и она тоже успела забыть, где и с кем находится.
— Нет, не от опыта. От стихии, — вздохнула я. Признаваться не хотелось, но без этого, к сожалению, не обойтись. — Я — тьма и свет. Это… очень опасные сферы. Разрушительные… Не думаю, что рискну когда-нибудь взяться за освоение своих возможностей всерьез. А ты, — я сощурилась, — принадлежишь Эфемерату девяти отражений.
— Чего? — недоуменно протянула девочка. Я внутренне содрогнулась. Ну почему здесь нет Айне или хотя бы мамы! Уж они-то смогли бы разъяснить все так, что ни одного вопроса не возникло бы. Ладно, придется выкручиваться.
— Эфемерат девяти отражений… по сути дела, это управление слоями реальности. Нижний слой — первичные материалы, из которых состоит окружающий мир. Нечто неодушевленное, не имеющее ни формы, ни памяти, ни особенностей. Из этой самой первичной формы можно создать все, что угодно — от угля до водорода. Второй слой — мир вещей. Стул, стол, потолок — это все принадлежит второму слою. А вот зеркало, например, находится сразу в нескольких слоях, потому что оно отражает одновременно и вещественный слой, и первичный, и третий, наш, в котором существуют одушевленные живые и неживые объекты, создавая этим слой четвертый — зазеркальный. Вот дальше уже сложнее, — я поморщилась. — В верхних пяти слоях разбираются только сами сестры иллюзиона, как еще называют ведьм, имеющих сходный талант с твоим. На пятом, если память мне не изменяет, обитают Древние и Вечные, то есть, проще говоря, демоны и боги. На шестом — мечты, сны, воплощенные фантазии. На седьмом — смешение разумов или что-то в этом духе, — я нервно поерзала на стуле. Не люблю углубляться в теоретические дебри. Особенно те, которые касаются чужих стихий. — То есть мечты и сны, общие для всех… архетипы, что ли, или то, что называют менталитетом… Не знаю. Все сложно. Восьмой… восьмой, кажется, занимают изначальные стихии, кроме Иллюзиона, пронзающего все слои. О девятом отражении, или слое, не знаю ничего. А что касается магии эфемерата… Айне как-то говорила, что она манипулирует реальностью на том уровне, который легче поддается влиянию разума и воли — четвертом, пятом, шестом… А эффект проявляется на реальных слоях.
— Все так запутано, — разочаровано протянула Ханна. — Я думала, что магия — это волшебные палочки и длинные слова на латыни. Ну, и всякие там черные коты и совы…
— Не так уж ты и ошиблась, — улыбнулась я. — Палочки, кольца и другие артефакты действительно существуют. Например, этот браслет, — я демонстративно потрясла перед ее носом Мэйсоном. — Или бусины у Ками на руке… да, эти, зеленые, правильно, Кайл. А многие заклинания из классической некромантии и магии действительно произносят на мертвых языках… И ничего, это вовсе не запутанно, разберешься, — у меня вырвался смешок. — В конце концов, разве музыкант понимает, откуда к нему приходят мелодии? И все равно музыка звучит…
В комнате воцарилось молчание. Я прокручивала в голове разговор, ругая свой корявый язык. Ками внимательно разглядывал злополучный браслет с таким видом, будто бы боится, что магическая вещица его вот-вот покусает. Ханна закрыла глаза, погрузившись в себя. Интересно, о чем она думает? Для меня магия и разговоры о ней естественны, как дыхание, а эта девочка всю свою сознательную жизнь считала, что волшебство — это сказка. Повезло же ей родиться ведьмой… Даже магам и ар-шакаи в этом плане легче: они могут наставлять новеньких. Классическая магия понятна и больше смахивает на науку. Стараешься — значит, можешь, и никакой мистики. А все, на что способна я, — это составить пару зелий или заклинаний.
— А для чего ты подарила мне этот браслет? Он правда волшебный? — тихо спросил Кайл, катая пальцами бусину по запястью. Искры в глубине зеленого камня вспыхивали и гасли, как далекие отсветы фейерверка. Красиво…
— В нем защитное заклинание, — ответ сразу на оба вопроса. — Активируется автоматически, если поблизости оказывается существо, желающее тебе смерти, и передает сигнал мне. А если потереть друг о друга два соседних камешка, то окажешься под куполом вроде того, об который обломал зубы Жадный.
— Что еще за жадный такой? — мгновенно среагировала Ханна. Ками кинул на меня вопросительный взгляд. Я разрешающе кивнула. Пусть поговорит, а я отдохну. К тому же интересно будет послушать, как это выглядело со стороны…
Кайл не обманул моих ожиданий, превратив сухую череду событий в красочную историю. Иногда приходилось поправлять его или давать различные пояснения, вроде того, кто такие дриады и почему лосты — это не люди. Но в принципе рассказ его был достаточно полным. Единственное, о чем парень умолчал — собственное вероятное нечеловеческое происхождение. Впрочем, именно на этой детали я не настаивала. Потом разговор снова незаметно свернул на ведьм и их магию. Давно у меня не было таких серьезных бесед об истинном лице мира: о Вечных и Древних, о множестве Старших народов, живущих среди людей, о Младших, подобных ведарси, о непознаваемых Изначальных силах… Когда я, в очередной раз увлекшись этимологией, пространно расписывала происхождение термина «равейна», Ханна ощутимо напряглась.
— Эй, в чем дело? — осторожно поинтересовалась я, касаясь ее плеча. Девочка дернулась и одарила меня тяжелым взглядом.
— Получается, мы дети «беспечных женщин»?
Поначалу я оторопела. Какие еще «беспечные женщины»? Леди Элен уж никак нельзя назвать беспечной, как и любую ведьму, достигшую четвертой эпохи — власти. А в ином возрасте матерями не становятся.
— Слушай, и правда, — протянул Ками, откидываясь на спинку. — Эти твои Изначальные и равейны — копирка со сказок старушки Лобейра.
В голове щелкнуло. Вот оно. Раздражающий фактор в рассказе. И как я сразу не просекла аналогию?
— Это не копирка, — зубы ощутимо скрипнули. — Та идиотская легенда — и есть извращенный пересказ того, как ведьмы пришли в мир.
Кайл задумался. Ханна сидела так же напряженно, ловя каждое мое слово.
— Хочешь сказать, что все было немного по-другому?
— Конечно, — раздраженно откликнулась я. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы успокоиться. Госпожа Лобейра всего лишь пересказала местную легенду. Неприятную, но интересную. Это всего лишь совпадение. — Никакие духи не входили в матерей первых ведьм. Изначальные просто смешались с кровью умирающих женщин… К слову, тогда это были эльфийки, а о людях и слыхом еще не слыхивали. И наша магия вовсе не приносила зла. Да, порой она разрушает, порой бывает излишне жестокой, но никакая сила изначально не несет негативной окраски. Это просто дар, талант. Он не может быть злым или добрым. Все зависит от того, какому человеку он достанется, только и всего. Можно снести мир, а можно его спасти.
Облегченный вздох. Кажется, Хани приняла ту легенду слишком близко к сердцу.
— Наверное, ты права, — согласилась она, чуть кривя губы в улыбке. — Но, знаешь, я все-таки рада, что оказалась слабой ведьмой. Не хотелось бы в запале снести мир.
Я невольно прыснула от смеха.
— Вообще-то вызвать глобальную катастрофу может любая ведьма. Например, если это будет ее последнее желание.
— Последнее желание? Что, в смысле?.. — Кайл выразительно черканул по горлу ребром ладони. Я кивнула.
— Да. Говорят, что перед смертью ведьма может загадать желание — всего одно, но сила его будет такова, что ничто не сможет устоять перед ним. Это еще называют Бесполезным даром.
Парень смешно наморщил лоб.
— А почему Бесполезным-то?
— Потому что любая, когда точно знает, что приходит пора умирать, желает только одного — жить. А с того света никто не возвращается. Даже самые сильные ведьмы.
— Мрачно это как-то, — пожаловалась Ханна. — Нет уж, не надо мне такого, лучше заниматься безобидными фокусами…
— А покажи какой-нибудь фокус! — загорелся идеей Ками. — Что-нибудь простое, чтобы Хани сразу сообразила, что к чему! Ну, и красивое, конечно…
Красивое, значит… и простое. Ну-ка, вспомним… Проблем в том, что у нас с Ханной разные понятия о «простом» волшебстве. У Семтемор должны легко получаться иллюзии. Мне их создавать достаточно сложно, но можно попробовать.
Нити послушно заскользили в пальцах, принимая новую форму. Кружево чем-то напоминало снежинку… Так, вроде то, что нужно. Осталось только добавить силы. Хм… Получилось?
— Это что такое? — Кайл глупо хлопнул ресницами, разглядывая рой разноцветных бабочек. Мелкие какие-то они вышли… Ладно, иллюзии — не мой конек.
— Образы бабочек, — вздохнула я, озвучивая очевидное. — Ну что, Хани, разобралась, что к чему?
— Ну… вроде да, — вдумчиво кивнула девочка. Одна из многоцветных летуний присела к ней на плечо, расправив крылышки, словно брошь из драгоценного металла с россыпью камней. — Сама вряд ли сделаю, но как оно работает, кажется, понимаю. Только запах меня смущает… Горелый какой-то, а должен быть яблочный.
— Горелый?! — Ками подскочил, как укушенный. — Пицца!
Невероятный прыжок из кресла, хлопает дверь, грохот по лестнице.
— Надеюсь, это не он навернулся. Спешка до добра не доводит, — спустя некоторое время глубокомысленно произнесла Ханна, накручивая на палец прядь. — Бедняга Кайл, остаться без ужина…
— Думаю, все в порядке, — улыбнулась я, скользнув вниз по нитям. — По крайней мере, наш Ками просто излучает облегчение. Интересно, он хоть поделится? Чего-то не хочется мне греметь дома кастрюлями, Грэймены наверняка уже спать ложатся.
Ханна удивилась:
— Уже? А не рано еще?
— Так половина одиннадцатого, — пожала я плечами. — Томас точно уже спит. Ричард — вряд ли, но он не в счет.
Девочка побледнела и начала собираться.
— Мне пора.
— Эй, куда так быстро? — Ками спиной толкнул дверь и осторожно вошел. В руках у него был поднос с горячей пиццей и запотевшими стаканами с газировкой. — Ты не хочешь поужинать?
— Нет, — девочка поджала губы. — Мне пора домой.
— Может, тебя проводить? — предложил парень, отряхивая ладони. — Темно, время неспокойное…
— Справлюсь, — отрезала она. — Спасибо, конечно, но мне недалеко идти, — добавила уже мягче. — Простите, мне правда пора. Увидимся в школе!
— Да подожди ты! — Ками выбежал за ней из комнаты. Через некоторое время хлопнула входная дверь, и он появился на пороге, мрачный до ужаса.
— Не понимаю, что с ней такое, — пробурчал Кайл, запуская руку в разноцветные пряди. Взгляд у него был озадаченный. — Не могла подождать, что ли… Я бы ее проводил. Нет, сорвалась с места…
Ками опустился на ручку моего кресла, кутаясь в свободный конец покрывала. Ситуация мальчику явно не нравилась. Вообще, он довольно близко к сердцу принимал происходящее с Ханной. Чувствовал ответственность за нее?
— Слушай… а тебе не приходило в голову, что она просто беспокоится за отца? Ведь тогда мы ему так и не дозвонились, — осторожно предположила я.
Кайл оглянулся почти зло.
— А чего ей волноваться за такого придурка? На ее месте я бы его ненавидел. Он же ничтожество!
— Но все равно он ее отец, какой бы ни был, — я дотронулась до его руки под покрывалом. Мальчик вздрогнул. Странная вспышка злости угасла.
— Все равно не понимаю, — тихо пробурчал он.
Эх, Ками, Ками… Какой же ты все еще ребенок…
— Скажи, ты ведь любишь Клару? — он кивнул, скосив на меня глаза. — Но почему? Она ведь не твоя настоящая мать?
— И какая разница? — саркастично поинтересовался Кайл. — С настоящей я, может, никогда и не увижусь. А Клара очень добрая, хотя бывает так, что с ней лучше не связываться. Она любит меня!
— Отец Ханны тоже любит ее. И он наверняка хороший человек, просто слабый. На него свалилось много, и вот… не выдержал, — тихо проговорила я, глядя ему в глаза. — И тем не менее… Он все, что есть у Ханны. Сестра уехала, братья тоже с ней не живут. Они все бросили ее, хотя могли забрать с собой, если уж так любят сестренку.
Ками отвернулся. Хотелось бы мне сейчас заглянуть ему в глаза. Кажется, он начинает понимать, что мир не так уж просто устроен.
— А ты тоже пойдешь домой? — чуть слышно спросил он. — Или посидишь еще?
У меня вырвался вздох.
— Пойду, наверное. Габриэла наверняка переживает. Удивляюсь, как она еще не начала звонить. Я говорила мистеру Грэймену, что вернусь в десять. Но заговорилась… Ты не обижаешься?
Парень мотнул головой.
— Нет, конечно, — он повернулся ко мне. На губах у него играла странная улыбка. — Завтра еще поговорим. К тому же я уроки не сделал… Тебя-то проводить?
— Давай, только недалеко, — согласилась я. — Если тебе еще уроками заниматься…
— Ладно, — Кайл махнул рукой. — Я пойду Кларе скажу, что прогуляюсь, а ты спускайся пока.
Он вышел из комнаты. Я хотела последовать за ним, но мое внимание привлекла перевернутая фотография на столе. Хм, вроде в коридоре Ками не видно… Посмотреть или нет? Это ведь всего лишь неудачная фотография… Просто не скажу ему, и все.
Я осторожно протянула руку к металлической рамке. Всего один взгляд.
…Порог незнакомого дома. Деревянные ступеньки позолочены солнечным светом. Кайл смеется, широко, счастливо. В темных рыжеватых волосах пока только несколько цветных прядей, а вот руки до локтей унизаны браслетами, как и сейчас. Он сидит на ступенях вполоборота, облокачиваясь спиной на чужую спину, и, запрокинув голову, смотрит в лицо светловолосому парню с серо-голубыми глазами. Незнакомец сощурившись глядит в объектив, обнимая Кайла за плечи, и выглядит до безобразия радостным. Он улыбается…
Я со стуком опустила фотографию на место и быстро вышла из комнаты. Сдается мне, что сейчас я сунула нос во что-то очень личное… И очень грустное. Не думаю, что решусь теперь спросить у Кайла, что это за высокий парень там изображен. Разве что он сам захочет мне рассказать.
Ками проводил меня почти до школы. «Конечно, против тех чудиков я слабоват, но так спокойнее», — сказал он, прощаясь. Дорога до дома заняла почти час, так что знакомая калитка показалась уже ближе к полуночи. Я тихо прикрыла ее, стараясь не скрипеть петлями, и на цыпочках прокралась в дом. Свет нигде не горел, так что до лестницы в гостиной пришлось добираться почти на ощупь. Я уже заносила ногу над ступенькой, когда вдруг щелкнул выключатель. От неожиданности меня выбросило на другой уровень восприятия.
— Ну и где ты ходила полночи? — устало спросила меня Габриэла.
Волосы у нее были взлохмачены, как будто она уже ложилась спать, но через некоторое время встала. Но сейчас меня это не волновало. Я оторопела смотрела на ее ауру, не веря своим глазам. Как такое можно было не заметить раньше?! Как такое вообще может быть?
— Простите, — я нервно сглотнула. Нет, наверно, я сплю. — Задержалась у друзей. Вы волновались? Простите, пожалуйста… Больше не повторится.
Не выдержав, я отвернулась и стрелой взлетела по лестнице. Заперлась в своей комнате, привалилась спиной к двери и медленно выдохнула.
«Рэм, поговори со мной. Пожалуйста. Я ведь не сумасшедшая?»
По связи прошла волна настороженного удивления.
«Детка, все в порядке? Ты не сумасшедшая, конечно. Но что-то точно случилось. Не пугай старика, рассказывай уже».
У меня вырвался истерический смешок.
«Старик… скажешь тоже. Рэм… — я запнулась. — Мне кажется, что Габриэла раньше была ведьмой».
«И что?» — непонимание.
«Рэмерт… Ключевое слово «была», — выдохнула я. — Кто-то или что-то лишило ее дара. Ты понимаешь, что это значит?»
Ответ пришел немедленно. В мысленном голосе некроманта сквозило отвращение.
«Орден Надзора и созидания».
Я медленно сползла вниз. Перед глазами все еще стояла искореженная аура несчастной женщины.
«Только у них была эта технология. Только они могли додуматься до такого: опаивать ведьм смесью с содержанием пиргита и заставлять их произносить формулу отречения от дара. Но уже четыреста лет такого не делают!»
«Подожди, успокойся, — быстро попросил Рэмерт. — Новость, конечно, ужасная, но почем тебя это так шокировало? Знаешь, в первый момент я и вправду испугался за твое психическое здоровье».
Я сжала зубы. Он не виноват, что не понимает. Он просто человек.
«Рэм… Дар ведьмы — это не просто сверхсила, как у магов. Это душа. Это неотделимый талант. Это…это все. Мы видим мир через призму дара. Что будет, если лишить тебя возможности воспринимать окружающее? Отобрать магию, слух, зрение, обоняние, осязание? Оставить только возможность мыслить и двигаться в черной пустоте? Что тогда случится с тобой?»
«Надеюсь, мне никогда не придется об этом узнать», — сухо ответил некромант. В его мыслях ощущался шок.
«И я надеюсь», — пробормотала я себе под нос.
Мэйсон неуверенно коснулся моего сознания.
«Я… сочувствую. Не знал, что у вас это так серьезно… Можно что-нибудь сделать? Обратить процесс вспять?»
«Нет, — к горлу подступил комок. — Конечно, если просто наглотаться пиргита, то со временем он распадется и выйдет из организма, и тогда магия вернется. На это уйдет лет десять, не меньше, но все поправимо. Но если отречься от дара… Ничего уже не изменишь. В одну и ту же реку нельзя войти дважды. Это навсегда, Рэм».
Связь истончилась. На том конце воцарилось напряженное молчание.
«Рэм… — тихо попросила я. — Поговори со мной еще, пожалуйста. Недолго. Только пока я не усну».
Меня обдало теплом, как от открытого очага.
«Не бойся, глупышка. Все будет хорошо…»
Я почти улыбнулась…
Остаток недели прошел очень тяжело. Я носилась по городу, как сумасшедшая, периодически проваливаясь на другой уровень восприятия. И открывавшаяся картина ужасала. Габриэла оказалась не единственной. Стоило приглядеться повнимательней, и под искаженными аурами, какие бывают у тяжело больных людей, обнаруживались уходящие в никуда обрывки нитей. Десятки, если не сотни. Как они живут с этим, как? Что могло здесь случиться? Я спрашивала у дриады, но та лишь хмурилась и продолжала твердить «о них». Однако сомневаюсь, что ведарси способны на такое.
В конце концов я не выдержала и закрылась. Лучше не видеть, или на одну сумасшедшую в этом городе станет больше.
На уроках мое внимание стало рассеянным. Ответы невпопад перестали удивлять учителей — те просто смирились. Ками и Ханна настороженно поглядывали на меня, но на все вопросы я отмалчивалась. Боги, мне бы самой позабыть лишнее, а не втягивать детей… К счастью, мои вечера не были свободны. Почти каждый день мы собирались у Кайла дома и говорили о магии. Это отвлекало от нехороших мыслей. Ребята с нетерпением ждали рассказов об истинном лице мира: о прекрасных эльфийских пределах и яблоневых садах Кентал Савал, о мрачной Академии среди туманных гор, о волшебных городах, спрятанных за человеческими — о Зеленом, о Золотой столице, о Серебряном и его ажурных мостах из белого металла… Ханна под моим руководством несколько раз погружалась в память матерей, чтобы получить представление об иллюзионе. Заклинания ей пока не давались, но девочка не сдавалась, каждый день вглядываясь в мои плетения, изучая их на своем, световом уровне.
Семтемор сильно изменилась. Даже хищники во главе с Эшли подозревали что-то и теперь не решались ее задирать. Во внешности отличий было немного: исчезли очки — поправить зрение под руководством Дариэля удалось без особого труда. Взгляд стал более смелым и открытым. Ханна все чаще приходила с дерзко распущенными волосами. Пряди вились тяжелыми глянцевыми кольцами, укрывая ее, как драгоценный плащ. На уроках девочка сидела, гордо выпрямив спину, будто голову ее венчала невидимая корона. Ками только посмеивался, но я чувствовала, что ему тоже нравятся перемены. А еще — эта парочка все чаще проводила свободное время вместе. Как ни странно, они вполне сошлись характерами, стоило Кайлу спрятать шипы, а Ханне — вылезти из своей скорлупы. Девочка была просто счастлива. Даже дома у нее все более или менее наладилось: отец после того случая с призраком Кимберли Семтемор бросил пить и теперь искал работу. Звонила старшая сестра — обещала навестить.
Я смотрела на все это и думала, что госпожа Лобейра заблуждалась, рассказывая нам легенду «о беспечных женщинах». Магия несет только добро, если обращаться с ней осторожно и следовать велениям своего сердца.
В общем, настроение постепенно возвращалось в норму. Поэтому тревожный сигнал с браслета Ками однажды вечером прозвучал, как гром среди ясного неба.
— Что с тобой такое? — с тревогой спросила Габриэла. Все, кроме задерживавшегося на работе Томаса, собрались за ужином, и сейчас в мою сторону с разным выражением уставились три пары глаз. Рука у меня была мокрой от крови. По скатерти рассыпались осколки бокала и расплывалось оранжевое пятно сока.
— Ничего, — я вскочила, схватив десяток салфеток. Кровь быстро пропитывала бумагу… Не важно. Со своими царапинами разберусь позже. Нить, тянувшаяся к Кайлу, отчаянно вибрировала, порождая высокий тревожный звук. — Скоро приду! — и выскочила за дверь.
— Найта, твоя рука… — растерянно крикнул Ричард с порога. Я уже не слушала. Бездна, только бы успеть!
Кварталы мелькали, сливаясь в мутное пятно. Не думала, что могу так быстро и долго бежать! Мир то и дело проваливался в черно-белый цвет, а кровь из рассеченной руки оставляла на асфальте угольные пятна.
Быстрее, быстрее!
Бьет ветер в лицо. Магия спрямляет дороги, я уже не бегу, а по нити скольжу к яркой сверкающей точке. Ближе… еще…
Успела!
Квартал, где я оказалась, выглядел как трущобы — заколоченные окна домов, запущенные сады, переполненные мусорные контейнеры. Фонари горели через один. Щербатая дорога резко обрывалась, упираясь в изгородь. Там, у самой кромки поля, переливался блестящий пузырь защитного заклинания, укрывая две съежившиеся фигурки. Темный силуэт хищно скользил по границе, проверяя ее на прочность. Услышав мои шаги, незнакомец оглянулся, мотнув спутанной светлой гривой волос.
Ветер качнул фонарь, выплеснул пятно света в искаженное от ярости лицо. Ярко-голубые, как весеннее небо, глаза впились в мои обжигающим взглядом. Алые губы кривила усмешка.
Жадный.
— Убирайся прочь, — прошипела я. Мир дернулся, опрокидываясь в антрацитово-снежные тона. — Прочь.
— А если нет, что тогда? — насмешливо протянул Жадный. — Покусаешь? У, какие зубки.
Моя улыбка стала оскалом. Взмах рукой — и черные капли оседают на грязной коже и волосах ведарси. Как это тебе понравится, подонок? Или с детьми воевать легче?
Лост оторопело провел рукой по лицу, стирая темную кровь… и взвыл. Капли сжигали кожу, как кислота. Ты еще убедишься, что это хуже кислоты, ведарси. Такие следы не залечить невозможно.
— Не смей прикасаться к моим детям.
Я медленно сжала руку, тревожа рану. Из глубины поднималась волна. Если он не послушает меня сейчас, то больше сдерживаться не смогу.
— Убирайся, — раскаленным металлом резануло густой воздух.
На этот раз ведарси не стал испытывать судьбу. Мгновение — и его аура скрылась в далеком переплетении нитей.
Я тяжело выдохнула, проводя чистой ладонью по сомкнутым векам. Боги, как же тяжело… Чуть не сорвалась. Надо успокоиться.
Вдох. Выдох. Ме-едленно…
Когда я вновь открыла глаза, свет фонаря уже был оранжевым.
— Вы в порядке? — я шагнула сквозь контур заклинания, усаживаясь на землю рядом с Кайлом. Парень прикрывал Ханну собой, обхватывая ее руками. Пальцы, сжимающие бусины, свело от напряжения.
— Найта… — хрипло выдохнул он. Ханна всхлипнула.
— Тише, — шепнула я, обнимая их обоих. — Тише, маленькие. Я здесь.
Дрожь постепенно утихала. Зато теперь начинало колотить меня. Окровавленная рука горячо пульсировала. И рядом нет ни одного золотоволосого целителя или хотя бы сумасшедшего некроманта, способного одним движением затянуть порез.
— Я не маленький, — поджал губы Кайл. — Я даже старше тебя. Мне шестнадцать исполнилось в январе.
У меня вырвался нервный смешок.
— Да, а мне в конце марта. Два года назад.
— Чего? Издеваешься? — парень чуть отстранился, заглядывая мне в глаза. Констатировал со вздохом: — Нет, не издеваешься. А чего тогда делаешь в школе?
— А чтоб я знала, — пробормотала я. За последние дни я дважды пыталась связаться с Айне, чтобы прояснить ситуацию, но подруга то ли не могла, то ли просто не хотела отвечать. Элен тоже не подходила ни к телефону, ни к зеркалу. Была мысль дозваться Тантаэ, но памятуя о просьбе пророчицы, я этого не делала. — Вы в порядке? Что здесь произошло?
— Я нормально, а вот Ками ногу подвернул, — наябедничала Ханна. — Когда этот лохматый урод выскочил на нас, Кайл меня отбросил в сторону, а сам упал. А потом перекатился, и вдруг сработало заклинание.
Ками кивнул, подтверждая рассказ. Я склонилась осмотреть травмированную ногу, а сама продолжила расспросы.
— Жадный чего-нибудь говорил? Или напал молча?
— Молчал.
— Говорил.
Они выпалили одновременно и обменялись уничижительными взглядами. Я вздохнула, осматривая щиколотку невезучего парня. Неудивительно, что он не слышал. Наверняка ему сейчас ужасно больно. Это же вывих, самый натуральный. А ведь держится, будто ничего особенного не случилось… Если обходиться без магии, то заживать будет не меньше двух недель, даже с учетом генов ведарси. Придется вспоминать уроки Дариэля…
— Ладно. Так, Кайл, замри. Больно не будет, но со стороны смотреть неприятно, — я быстро нажала на точку под коленом, отключая нерв. Так, теперь главное правильно дернуть и зафиксировать заклинанием. — А мы пока внимательно послушаем Хани. Что там с Жадным?
— Так это был ваш Жадный? — девочка вздрогнула. — Ему… подходит. Он говорил, что если не можешь добраться до волчицы, убей волчат. А еще — что самое вкусное оставляют на потом… — ну, я покажу ему «вкусное»! Видно, мало было крови темной эстаминиэль! — А потом он сказал, что выродкам духов здесь не место, — тихо закончила Ханна.
Так. Спокойно. Я примерилась и дернула ногу. Честное слово, если бы не нити, ни за что бы вправить не получилось. Но призрачный узор все еще висел в воздухе… Мне оставалось просто немного ему помочь.
Ками наклонился, разглядывая свою щиколотку так, будто видел ее в первый раз.
— Не шевелись пока, — предупредила я, выплетая основу заклинания. — Если хорошенько подумать… Это все были пустые угрозы. Да и само нападение какое-то дурацкое… Скорость движения ведарси гораздо выше человеческой, он бы вас раз двадцать успел убить… Опять запугивают?
— Вряд ли, — поежился парень. — С такими глазами не запугивать идут, а… — он выразительно провел ладонью по горлу. — Нет. Наверное, он просто не мог предположить, что у нас окажется защита. Вот и не спешил… Поиграть хотел.
Не знал… Я аккуратно опустила готовое плетение на вытянутую ногу. Вот так-то лучше… Что ж, играть с добычей — вполне в стиле Жадного. Но тогда получается, что дети находятся в большой опасности. Если охота началась всерьез, то и меры надо принимать соответствующие.
— Ками, как нога? Можешь двигаться? — парень демонстративно повертел в воздухе ступней. — Отлично. Только наступай осторожнее… Что вы делали здесь так поздно?
— Гуляли, — буркнула Ханна. — А потом Кайл решил меня проводить. Вот и все.
Проводить… Получается, что…
— Хани, ты что, живешь где-то поблизости? — поинтересовалась я.
— Ну да, — кивнула она. — А мне казалось, ты знаешь, — растерянно добавила девочка. — Мой дом — следующий, за поворотом. Пару шагов всего не дошли…
Я поджала губы. Повезло же малышке с кварталом!
— Представляла, но лишь приблизительно, как точку в переплетении нитей. Но лично здесь никогда не была и не задумывалась о том, как это место выглядит в реальности… Но сейчас меня больше волнует другое. Например, ваша безопасность. Кстати, дети подумайте над небольшой проблемкой. Как объяснить Грэйменам, что сегодня у них ночуют гости?
Ребята рассеянно переглянулись. Первым опомнился Ками:
— А зачем нам у тебя ночевать? То есть у Грэйменов. То есть…
— Затем, чтобы вас не убили, — отрезала я. Такая наивность… просто потрясающе. Впрочем, еще недавно и сама такой была. — Можешь дать гарантию, что Жадный не вернется, как только вы окажетесь без моей защиты? Или что он придет без пиргита?
— Что такое пиргит? — тут же влезла Ханна. Вот ведь проснулось любопытство…
— Такое вещество, которое блокирует любые магические проявления, — со вздохом пояснила я. Очередная лекция по устройству мира… Что ж, можно только посочувствовать королевам, которых я в свое время донимала такими же глупыми вопросами, вроде природы своей силы или свойств живого серебра, и позавидовать их терпению. — Вообще-то минерал, но после обработки выглядит, как черненое серебро. Жуткая гадость.
— То есть если Жадный раскопает эту штуку, твои волшебные штучки не будут работать? — Ками встряхнул браслетом.
Камешки стукнулись друг о друга, роняя золотые искры. Хм, похоже, с зарядкой я перестаралась. В следующий раз буду поаккуратнее.
— Не будут, — пришлось подтвердить слова Ками, хотя радости в этом было мало. — Иногда магия может пробить пиргитовую блокаду, но для этого тогда такая силища нужна… У меня ее, де-факто, нет. Но если мы будем держаться вместе, то в случае нападения она может и появиться… — добавила я. Третья эпоха… Н-да. Сейчас сила пробудилась, чтобы защитить Ханну и Ками. Но окажется ли при мне могущество эстаминиэль, если меня застигнут одну? — Идем. До Грэйменов часа полтора по темным кварталам. Ками, ты как, в норме?
— Относительно, — поморщился парень, переступая с ноги на ногу. Эффект обезболивания еще сохранялся, и конечность словно онемела. — А как ты так быстро добралась сюда? Или просто мимо пробегала?
Перед глазами всплыла сцена за ужином.
— Нет. Магия помогла. Больше так не получится, — я пожала плечами. — Так что рассчитывайте на долгую прогулку. И позвоните родителям прямо сейчас. У вас телефоны есть?
— У меня есть, — вздохнул Ками. — Ханна, ты первая, — он протянул трубку девочке. Запищали клавиши…
Как ни странно, и Уилл Семтемор, и Клара Кларсен спокойно отнеслись к тому, что их дети собираются ночевать у друзей. Отец Ханны только попросил в следующий раз предупреждать его заранее. Услышав это, девочка расплылась в блаженной улыбке. Похоже, мистер Семтемор действительно идет на поправку — раньше он не баловал дочь даже такой ворчливой заботой. Сейчас юная ведьма просто светилась счастьем, позабыв даже о нападении Жадного. Мы же с Ками тащились по дороге с весьма унылым видом. Причины были разные: у мальчика начала ныть нога, а я смертельно устала. Пожалуй, повтори ведарси сейчас свою попытку, он мог бы достигнуть успеха… А может, и нет. Надеюсь, что нет…
У калитки Грэйменов нас ожидал сюрприз.
— Чудесно, — простонала я, присаживаясь на капот полицейской машины. Внутри никого не было, видимо, служители закона опрашивали почтенное семейство. Интересно, кто из моих «родственничков» оказался настолько нервным, что сделал заветный звонок? Ручаюсь, это была Габриэла. — Делайте ставки. Кому не лень было промчаться по вечернему городу, чтобы навестить одну ведьму?
— Тут гадать нечего, — мрачно откликнулся Ками, присаживаясь рядом со мной. — Доброй ночи, господин Рэд. Не спится?
— Хотел задать вам тот же вопрос, — хмыкнул полицейский, выныривая из пятна тени за калиткой. Надо же, а я не заметила человека. Бездна, надо быть внимательнее. Особенно сейчас. — Опять впутываетесь в неприятности, мисс Верманова?
Я недовольно взглянула на детектива. Навязчивый… Но и из этого можно извлечь пользу. Главное, правильно направить его энергию… Была у меня мысль на примете.
— Да, вы правы. Помните тех типов из подворотни, одетых, как будто они ограбили чучело с фермерского поля, причем одно на всех? — полицейский заинтересованно кивнул. — Эти подонки напали на Ками и Ханну. И… — я набрала в легкие побольше воздуха — хочу попросить вас об одолжении. Выделите охрану для ребят!
— Охрану… — задумчиво засунул руки в карманы Рэд. — Это не проблема. До сих пор мы не приставили к вам эскорт только потому, что кое-кто был против, мисс, — он укоризненно посмотрел на меня. — Однако, если с тех пор мнение изменилось…
— Изменилось, — я быстро сжала руку Ками, чтобы не вздумал спорить. — И мне охрана не помешает. Хотя бы формально.
— Будет вам охрана, — твердо сказал Кристиан, в упор глядя черными цепкими глазами. — Рад, что вы сумели верно оценить серьезность проблемы, мисс Верманова. Подождите здесь минуту, я сообщу шерифу. А потом продолжим разговор.
— Хорошо.
Полицейский сел в машину и включил рацию. Ками обернулся ко мне, одаривая негодующим взглядом.
— Ты же говорила, что людей нельзя вмешивать в конфликт ведарси и равейны? — яростно зашипел он в ухо. Ханна согласно кивнула и по-кошачьи склонила голову на бок, ожидая ответа.
— Говорила, — так же тихо согласилась я. — Но обстоятельства изменились. Теперь именно люди станут лучшим щитом. Ведарси не рискнут светить свое существование перед смертными. Это даст нам возможность выиграть время. А потом я что-нибудь придумаю. Обещаю.
Ханна осторожно присела на капот с другой стороны и склонила голову мне на плечо.
— Верю.
Я тяжело вздохнула, обнимая обоих своих подопечных — и Хани, и Кайла. Все будет в порядке, ребята. Вас я не могу подвести.
Как ни странно, мой план-импровизация сработал. Уже три недели минуло с той ночи, когда к нашей троице приставили охрану, и с тех пор о ведарси ни слуху ни духу. Если бы не тяжело заживающая рана на руке, не поддающаяся лечению магическими снадобьями, я бы подумала, что и то нападение Жадного мне приснилось. Но четыре аккуратных шва весьма способствовали прояснению памяти.
Теперь, куда бы мы не пошли, нас всюду сопровождала свита в полицейской форме. Так сложилось, что моим постоянным спутником стал детектив Рэд. Его наблюдательность и служебное рвение сослужили мне как ведьме плохую службу, сильно ограничив возможности использовать магию. Связываться с кем-то из звезды через зеркала я уже не решалась. Слишком велик был риск попасться с поличным.
— … мнение?
— Что? Простите, не расслышала, — я подскочила с места, чуть не опрокинув парту. Ками хихикнул.
— Что ты думаешь об этой легенде, милая? — мягко переспросила госпожа Лобейра. Уже не в первый раз, судя по смешкам. Даже Рэд, устроившийся на стуле в углу, открыто ухмылялся.
— А… легенда, — глубокомысленно протянула я, лихорадочно вспоминая рассказ преподавательницы. Так… Любопытно. — Ну, подобный сюжет очень распространен в мифологии народов мира. Обещание, данное незнакомцу. «Отдай мне то, чего не видел в своем доме, но что принадлежит лишь тебе». Как правило, этим «чем-то» оказывается ребенок героя, — честно говоря, я такие легенды недолюбливала. Ведь чует же человек, что связывается с потусторонними силами, и добра от этого ждать не стоит. И все равно опрометчиво обещает, надеясь «на авось». — Но именно в вашей легенде, как ни странно, демон показывается положительным персонажем.
— Не демон, а бог коварства, воровства, — наставительно поправила меня Лобейра. — Ты все время путаешь эти два понятия. Мысль у тебя верная. Иртисатаври выступает здесь в качестве доброго героя…
Путаю, как же. Это она не понимает, о чем говорит. Слушая местные легенды, я все больше убеждалась, что аборигены поклонялись именно демонам, Древним, а вовсе не Вечным. Чувствуется, знаете ли, особый привкус. Да и кровавые жертвоприношения… Слишком много жестокости для богов.
Лобейра оборвала рассказ на полуслове, вслушиваясь в далекий звонок. Мне всегда казалось, что именно эта аудитория расположена на другом конце света… Слишком особое здесь ощущение. Почти абсолютная изоляция.
— Хорошо, на этом закончим. Сегодня задания на дом не будет. И напоминаю всем, что желающие записаться в поход к развалинам храма должны сделать это до четверга. Всем спасибо, можете быть свободны.
Класс зашумел, собираясь. Во время уроков стояла гробовая тишина, но стоило прозвучать волшебному слову «собирайтесь», как аудитория наполнялась восхитительно живым шумом.
— Мисс Верманова, — остановил меня в дверях оклик преподавательницы. — Что насчет похода? Не интересует? — глаза красновато сверкнули из-под очков. Положительно, здешнее освещение начинало действовать мне на нервы.
— Не думала об этом, — я пожала плечами. — Скорее всего, нет. А что?
— Я бы рекомендовала присоединиться к нам, — улыбнулась госпожа Лобейра. — Все же ты гостья здесь. Когда еще представится случай взглянуть на местные достопримечательности? Будет, что рассказать друзьям и родным…
В голове словно щелкнуло. Что-то я и вправду слишком погрузилась в эти заботы с ведарси. А ведь скоро мне уезжать. Еще месяц-другой — и все. В конце концов, нельзя же затягивать с поисками Максимилиана. А к решению проблемы с лостами можно подключить и Пепельный клан. Тантаэ ни за что не упустит возможность расширить сферу влияния, особенно с одобрения союза королевы-старейшины. А он его получит, гарантирую.
— Хорошо, — медленно кивнула я. — Когда можно записаться?
— Не волнуйся, милая, я сама все оформлю, — успокоила меня госпожа Лобейра. Взгляд женщины стал мечтательным. — Подумать только, своими глазами увидеть то место, где обитали герои легенд… — она с удовольствием закуталась в неизменную пушистую шаль пронзительно-голубого цвета. — Ками, Ханна? А вы составите подруге компанию?
— Конечно, — ответил за двоих Кайл. Ему, кстати, экскурсия была действительно интересна, как и юной Семтемор, так что предложение госпожи Лобейра пришлось как нельзя кстати. — Круто! — он сделал восторженный жест рукой, как только мы оказались в коридоре. — Найта, ты разве не рада? Посидим у костра, пожарим хлеб и сосиски, послушаем сказки старушки Лобейра…
— Ками! — укоризненно ткнула его в бок девочка. — Хватит издеваться над преподавателем! Она очень, очень хороший человек!
— Ну, если сравнивать с Нэггинг… — в притворной задумчивости протянул Кайл, еле успев увернуться от сумки, которой на него замахнулась Ханна. — Шучу, шучу, на самом деле эта замечательная женщина целиком и полностью захватила мое бедное сердце… Хани?
— Чего тебе? — угрюмо откликнулась девочка.
— А разве ты не рассердишься? Я думал, тебе оно нужно…
— Что?
— Да сердце же, жестокая ты ведьма!
— А ну цыц! — оборвала я безобидную перепалку, оглядываясь на шествовавшего в десятке метров позади полицейского. Вряд ли, конечно, после одной оговорки детектив воспримет слово «ведьма» серьезно. Беда в том, что оно уже несколько раз мелькало в наших разговорах, причем в разном ключе, не только в ироническом, а недооценивать острый ум Рэда я не собиралась. — Вот уж правда, милые бранятся — только тешатся.
— Что-о-о? — синхронно обернулись на меня ребята. Причем у Ханны лицо было подозрительно-недоверчивое, а у Ками — довольное до жути. — Ты, стой, я тебе покажу! — Семтемор, издав боевой клич, снова размахнулась сумкой, на этот раз на меня. Ками согнулся пополам от хохота, похлопывая рукой по колену. Я с легкостью увернулась, перехватывая импровизированный снаряд за ручку.
— Медленно, дорогая, слишком медленно, — сочувственно щелкнула я ведьмочку по носу. Та фыркнула, отбирая сумку назад. — Ну что, по домам, или еще посидим где-нибудь?
Мои друзья переглянулись.
— Уроки, — с сожалением напомнил Кайл. — Если мы хотим отправиться в этот поход, то придется подготовиться заранее… А еще химия… Я не Сандей, чтобы ловить на лету эти идиотские формулы… — он осекся и тут же беззаботно рассмеялся, запрокинув голову. — Хани, а ты мне не подскажешь? Я тебе тогда с сочинением помогу…
— Что за Сандей такой? — машинально переспросила в ответ девочка. В последнее время у нее появилась такая привычка — сразу придираться к любому непонятному слову. Следствие моих лекций, не иначе.
— Так, парень один, — безразлично пожал плечами Ками. Острые коготки царапнули сердце. Перед глазами мелькнул образ — светлые волосы, вызолоченные солнцем, деревянные ступени, глаза, как небо под вуалью облаков… Та фотография? — Родственник, фактически. Троюродный брат по матери, я Клару имею в виду… Эй, ну чего застыли, пошли уже! Наше такси с мигалкой уже ждет!
Рука Ханны быстро метнулась вперед, цепляясь за его рукав. Нити запели тонко и высоко, будоража тени в углах.
— Он умер, ведь так? — ее взгляд сейчас был, как кромка льда — холодный и острый. — Тот юноша? Сандерс? Что он для тебя значил?
В воздухе запахло речной водой и лесными травами. Опасная, изменчивая сила иллюзиона… Осторожней, девочка.
— Сандей Эспер, — тихо поправил ее Кайл. Его облик словно утратил на секунду все краски. Мальчик смотрел в глаза Ханны и не мог отвести взгляда. Чье отражение он там видел? — Два года назад, авиакатастрофа. Довольна?
— Что он для тебя значил? — ее голос стал почти угрожающим.
Я мягко коснулась плеча, разворачивая ведьму к себе.
— Хватит, Ханна. Успокойся, — шепнула я в самое ухо. — Здесь не место и не время для игр с иллюзионом. И тем более — для игр с чужими чувствами. Сила пьянит, но постарайся держать себя в руках. Больше никаких приступов, идет?
Девочка глубоко вздохнула и обмякла в моих руках. Кажется, пронесло. А еще пару секунд, и… Даже равейна способна натворить бед, если использует силу бездумно.
— Ками, прости, я… — она шагнула к нему, выворачиваясь из кольца рук. Парень только отмахнулся.
— Ничего, я в порядке, — нервный смешок. — Гипноз какой-то, что ли?
— Нет. Она просто увидела его отражение, — чуть слышно пояснила я. Полицейский стоял в конце коридора и делал вид, будто вовсе и не интересуется разговором, хотя даю руку на отсечение, что больше всего на свете он хотел бы сейчас расслышать мои слова.
— Прям растешь на глазах, — криво ухмыльнулся Ками, взъерошивая аккуратную прическу ведьмы. Ханна виновато смотрела в сторону. — Смотри, не загордись.
— Я больше так не буду, — тихо пообещала девочка.
У выхода, как всегда, дежурили три машины. Ханна и Ками сели в «такси с мигалками», по меткому выражению Кайла, а я направилась к развалюхе Ричарда вместе с Кристианом Рэдом. Странно, но когда Грэймен-младший услышал о том, что ко мне приставляют охрану и будут отвозить на полицейском автомобиле, то уперся рогом, и в итоге все-таки уговорил детектива на компромисс. Так что моим водителем так и остался Ричи, а Рэд просто сидел за его спиной, сверля зеркало заднего вида мрачным взглядом.
Дорога пролетела мгновенно. У калитки детектив сдал меня на руки сменщикам по охране и традиционно отказался от предложения Габриэлы составить нам компанию за ужином. Сегодня мне в горло тоже кусок не лез, зато голова была забита дурацкими мыслями, как письменный стол Айне — рисунками, и царил в ней такой же беспорядок. Не покидало ощущение какой-то неправильности происходящего, будто я прошла поворотную точку и сама не заметила, как. Раз за разом вспоминая день, почти по минутам, пыталась отыскать ее, но тщетно. Утренняя ссора с Ричардом? Нет, не то. Подозрительная доброта кайса Нэггинг? Всплеск способностей Ханны? Рассказ Кайла о погибшем приятеле?
Нет, все не то. Бесполезно.
К ночи в затылке поселилась ноющая тупая боль. Руки налились тяжестью, будто целый день пришлось таскать кирпичи. Прохладный душ не принес облегчения, а простыни уже через пару минут сбились в воронье гнездо. Я, кряхтя, выбралась из этого вороха и откинула крышку чемодана, отыскивая в аптечке нужные травы. Надо было еще после ужина заварить, нет же, поленилась… Я бросила мяту и липу в стакан на тумбочке у кровати и залила водой из графина, потом провела над ней рукой, доводя смесь до кипения. Через полчаса, когда отвар остыл, быстро начертила на поверхности эльфийскую руну «тихий сон» и залпом выпила. Не снадобье Дариэля, конечно, но сойдет. Хотя бы голова ныть перестанет…
Абсолютная, звенящая тишина. Платье из тяжелого черного бархата тянет вниз, но неимоверными усилиями я держу спину прямой. Скрещенные на груди руки укрыты матовой складчатой тканью почти до пальцев, ноги запутались в многослойном подоле. Душно. Прямо перед глазами — темная поверхность стекла в обрамлении старой бронзы. Я вглядываюсь до боли, но отражения нет. Словно провал в пустоту.
— Зеркала прекрасны, — шелестит над ухом печальный голос. — Но так хрупки…
Она опирается на мое плечо подбородком, обнимая одной рукой, а другой тянется к тонкой грани между тем миром и этим. Щелчок длинным ногтем по зеркальной глади — и лучиками разбегаются трещины, от края до края рамы. Но за мгновение до того, как стекло проливается на паркет ранящим дождем, я успеваю разглядеть в черной глубине свое смутное отражение и лихорадочный блеск серебряных глаз над плечом.
Серебряных. Не желтых.
— Ты чего такая напряженная? — Ками хлопнул Ханну по рюкзаку за спиной. Внутри что-то жалобно звякнуло, и девочка одарила нахала яростным взглядом. — Из-за этих, что ли? — он кивнул на оживленно спорящих полицейских чуть поодаль. У ног Рэда и его напарника сиротливо ютились спальные мешки, шериф что-то недовольно втолковывал детективу, но на повышенный тон пока не переходил.
Догадываюсь, о чем речь идет. Начальник не желал отпускать нас в этот поход даже под охраной, Кристиан же считал, что представляется прекрасная возможность заняться ловлей на живца.
— Нет, — нахмурилась Семтемор, подтягивая лямку повыше. Я благоразумно составила свой груз на землю, экономя силы. Они мне еще понадобятся. Идти сегодня будем целый день, точнее, весь его остаток — до поздней ночи, устроимся спать вблизи развалин храмового комплекса, утром все осмотрим, а к следующему вечеру уже вернемся домой. Насыщенная программа, ничего не скажешь. — Перед выходом опять поругалась с Эшли.
— Вы с ней раньше постоянно ругались, чего здесь такого, — пожала плечами я. Ханна мотнула головой.
— Да, можно было привыкнуть, хотя хорошего мало… Но всегда неприятно, когда тебе кричат «Чтоб ты сдохла в этом своем походе!».
— Что-то она далековато на этот раз зашла, — вздохнула я. — Не бери в голову. Люди часто говорят глупости. Тем более, люди завистливые и недалекие.
— Сейчас пройдешь пешочком пару километров, и слова нашей милашки Эшли покажутся тебе предсказанием, — «успокоил» подругу Кайл. — Походы — не для слабого пола… Чего ты в свой рюкзак напихала?
— Что напихала, все мое, — гордо ответила Ханна, снисходительно глядя на Ками сверху вниз. Девочка не намного уступала мне в росте, так что парочка из них получилась комичная. — И не малявкам говорить про слабость. У тебя-то что так вещей мало? Побоялся, что не донесешь?
— Просто я в походы и раньше ходил, знаю, как может лишняя пара килограммов испортить настроение, — по-взрослому усмехнулся Кайл, отвечая таким же покровительственным взглядом. — Все, Найта, подбирай свой рюкзак, потопали. Кажется, шериф все же дал добро.
— Наконец-то, — я с трудом закинула вещи на спину. Без подарка Максимилиана было тяжеловато, но светить перед людьми пространственную магию я не рискнула. Пришлось одалживать у Ричарда туристическую экипировку. — Не могли раньше договориться, что ли…
— Да брось ты, это традиция просто, — отмахнулся Кайл. — Шериф с детективом постоянно цапаются.
— Традиция, говоришь…
Поневоле вспомнились перепалки Лиссэ и Дариэля. Взъерошенная эльфийка постоянно делала попытки приструнить целителя и поучить его жизни. Тот язвительно огрызался, напоминая о разнице в возрасте, но энергичную леди это не останавливало. Она продолжала самозабвенно хлопотать вокруг него, как наседка над цыплятами.
К слову, Лобейра сейчас тоже походила на этакую курицу-наседку, сгоняющую в стайку пушистую малышню. В спортивном костюме, без привычной шали и очков, она выглядела намного моложе, всего лет на сорок или около того, но мягкая, настойчивая забота все так же проскальзывала в каждом ее жесте. За пределами класса все полумистическое очарование, позволявшее держать учеников под контролем, рассеялось без следа, и, не решись Рэд предложить помощь по наведению порядка, госпожа Лобейра ни за что не справилась бы с ребятами. Предвкушение «приключения» заряжало их бодростью, как четыре порции кофе перед сном.
Через пару часов энтузиазм у мальчишек и девчонок повыветрился. Еще бы, рюкзаки успели натереть плечи, а до привала было еще далеко. Я незаметно облегчила нашу с Ханной ношу, приспособив ближайшие нити, Ками вроде пока справлялся сам. Неудивительно. Похоже, от ведарси в нем все же больше, чем от человека. На фоне общей мрачноватой усталости наша бодрая троица выделялась почти так же, как парочка в полицейской форме, замыкавшая цепочку. Многие не рассчитали вес, и теперь мучались, демонстративно охая и постанывая. В итоге остановка на ночлег наступила на час раньше положенного срока. Вести обессиленную команду по темноте госпожа Лобейра не решилась.
— На этой поляне и останемся, — скомандовала преподавательница, первой сбрасывая рюкзак на землю. — Роберт, Саймон, Элайджа, вы за дровами. Саманта, Эллис, Майкл, Джейкоб, Кристина — устанавливаем палатки, я вам помогу. Остальные распаковывайте вещи. Ребекка, ты отвечаешь за провизию, набирай помощников и вперед! Кто будет ответственным за костры?
— С вашего позволения, мэм, — улыбнулся Кристиан Рэд. Лобейра благосклонно кивнула.
Ребята с облегчением свалили вещи с плеч. Поляна наполнилась радостным гомоном. Ребекка быстро увела у нас Ханну, мы же с Ками набились в помощники к детективу. Кайл старался держаться подальше от открытого огня, но жар углей ему явно нравился. Как только прогорели первые ветки, я незаметно выхватила из костра головешку. Остывший уголь легко крошился под пальцами. Обозначив границу стоянки, я вернула остатки в огонь. Перед сном активирую контур, хотя бы на сигнализацию. Вряд ли, конечно, ведарси рискнут атаковать нас, когда вокруг столько людей, но подстраховаться стоит.
Потом выяснилось, что все уже давно поделили места в лагере, и нам только и оставалось, что разбежаться по чужим палаткам, что никого из нас не устраивало. Впрочем, ни я, ни Ками с Ханной особо об этом не горевали. Разложили спальники поближе к костру и уселись на них, как на подушки. Поджаривающиеся на веточках сосиски мысленно вернули меня в глубокое детство. На другой стороне в круге света померещился Хэл, а бархатный голос Лобейра сквозь сон мешался с голосом Дариэля. Ближе к полуночи ребята начали расползаться по палаткам и спальникам. У костра, кроме преподавательницы, остались только Ками, Ханна, Рэд и я. Да и мы уже начинали клевать носом.
Дым костра пах чем-то неуловимо знакомым, сладковатым. Я силилась вспомнить название, но веки словно налились свинцом, а мысли путались. В руки толкнулась кружка с теплым настоем. Кажется, опять ромашка…
— Выпей, — коснулся уха шелестящий шепот Лобейра. — Это поможет тебе спокойно уснуть.
«Куда уж спокойней», — подумалось мне. Зубы звякнули о край чашки. Напиток отдавал горечью и металлом. Я сделала глоток, другой… Горло свело судорогой. Легкие начало выворачивать кашлем.
— Что… что это такое? — прохрипела я, царапая ногтями землю, отчаянно пытаясь вдохнуть. Отвар расплескался по траве, как капли ртути. От сердца расползалась волна пульсирующей боли, оставляя после себя ощущение пустоты. Сознание ускользало. Краем глаза я заметила, как справа свернулась в клубочек Ханна, а рядом с ней Ками бессильно раскинулся по траве. Спят… Не слышат… Да что же это такое?! — Что ты подмешала туда?
— Это всего лишь звездная пыль, — тихо ответила Лобейра, наклоняясь ко мне. И костер не имел не малейшего отношения к багровым отсветам в глубине ее глаз. — Сиречь пиргит истолченный. Нравится, ведьма?
Я пыталась закричать, но голос не слушался. Тело горело, будто начиненное углями. В груди образовался вакуум. Под щекой кололись смятые стебли. А прямо перед глазами, на жарких багровых головешках медленно сворачивались в трубочку узорные листья, источая тошнотворно-сладкий дым. Губы искривила слабая улыбка. Надо же, не узнала алинный якубовор. Меня погубила дурацкая сон-трава…
Если выживу, с Дариэлем мне лучше не встречаться.
Темнота.
Тычок под ребра. Выгибаюсь, хватая ртом воздух. Мучительно медленно открываю глаза. Взгляд никак не может сфокусироваться. Ресницы слиплись, кожу стянула липкая корка… Кровь?
— Очнулась, ведьма… Она не сдохнет от этой твоей отравы, женщина?
— Не сдохнет, — бархатом ласкает слух тихий голос. — Впрочем, не все ли равно?
— Она должна дожить до ритуала, — недовольно прерывают ее. Рыкающие нотки, знакомые интонации… В памяти всплывает имя — Первый. Вожак ведарси. — И так Жадный немного… перестарался.
— Ему есть за что ненавидеть эту тварь, — спокойно возражает собеседница. — Ожоги на его лице до сих пор кровоточат.
Губы иронично искривились. Да, следы от моей крови так легко не смоешь.
— Смотри-ка, Волчий Ветер, ведьма улыбается, — удивленно восклицает Первый. Я собираюсь с силами и поднимаю голову, чтобы столкнуться взглядом с немолодой женщиной, кутающейся в голубую шаль.
Волчий Ветер? Что это значит?
Мозг опаляет поздняя догадка.
Вента Лобейра. Vento Lobeiro. Волчий ветер. Истина была у меня под носом, а я, идиотка, ее проглядела!
— Скоро перестанет, — шипят откуда-то сбоку.
Скашиваю взгляд. Тени убегают от света костра, мечась по стенам пещеры. На полу расстелены шкуры, на которых сидит, прикрывая волосами изуродованное лицо, высокий тощий парень с совершенно безумным взглядом.
Жадный. Только его здесь не хватало.
Внезапно жуткой, мучительной волной накатывает осознание беспомощности. Тянусь к силе в глубине моей крови и с размаху проваливаюсь в пустоту. Распахиваю глаза, стремясь увидеть нити… и остаюсь слепа.
Не-е-ет!
Выгибаюсь, насколько позволяют веревки, кричу горько, отчаянно. Пустота хуже боли в вывернутых руках, хуже крови, стягивающей кожу, хуже пронзительного, сумасшедшего взгляда цвета весеннего неба.
Бросаю свою волю из края в край, пытаясь отыскать в себе хоть каплю магии… Бесполезно. Я словно оглохла, ослепла. Только безумная надежда, что это всего лишь сон, не дает сойти с ума.
— Как славно кричит, — облизывается Жадный. — А можно?.. — он не договаривает, оборачиваясь на Первого. Тот хмурит брови.
— Она должна дожить до ритуала. Делай, что хочешь, но не убивай ее. Хозяева будут недовольны.
Жадный одним движением поднимается с подстилки, радостно скалясь. Меня обдает ужасом. Что у него на уме? Горячее дыхание касается моей кожи. Дергаюсь в сторону, выгибаясь в путах. Мгновение — и щеку обжигает влажное касание языка.
Кричу. Опять кричу, от ужаса, от беспомощности. Боги, а ведь он ничего пока не сделал… Что же будет потом?
… Как ни странно, первый же удар прочищает рассудок. Голова начинает работать четко и быстро, как отлаженный механизм часов. После второго удара кричу, закашливаюсь и бессильно обвисаю в путах. Собираю волю в кулак — и на третий реагирую обмякшим безразличием бессознательного тела. Жадный испускает яростное рычание пополам с шипящими ругательствами. Молчу, не шевелюсь, стараясь не выдать себя даже трепетом ресниц или судорожным вдохом. Ведарси запрокидывает мне голову, оттягивает веко, грязным пальцем касаясь белка. Это самое трудное — оставаться неподвижной, так, что даже точки-зрачки замирают. Человеку подобное не под силу, но сейчас я — ведьма. Эстаминиэль, пусть и лишенная магии. Мне необходимо выиграть время — любой ценой.
— Что это с ней? — сплевывает на землю Жадный, отпуская мое лицо. Падаю вниз, повисая на веревках так, будто в моем теле и вовсе нет костей. Ориентируюсь лишь на слух, изучая обстановку.
— Полагаю, воздействие сон-травы, — задумчиво изрекает Лобейра… Нет — ведарси Волчий Ветер. — Я перестраховалась, почти целую стопку листьев сожгла… А хватило бы и одного стебелька.
— И надолго это? Я хочу слышать ее крики. Пинать труп — не большое удовольствие, — выдыхает Жадный. Он сейчас далеко. Неужели уходит? У меня получилось?
— Еще услышишь, — успокаивает его волчица. — Через пару часов воздействие дыма закончится, и она уже не сможет уходить от нас так легко. Но боль сильнее, чем причиняет этой твари звездная пыль, ты не доставишь.
— Я постараюсь, — хмыкает.
— Сейчас мне придется уйти, — говорит женщина. — Скоро проснутся полицейский и дети. Они не должны ничего заподозрить. Просто пара учеников решила прогуляться — вот что им надлежит думать. Поэтому — никаких глупых выходок. Понял?
— Да, мать, — неохотно соглашается он. Значит, мать? Хороший же сынок вырос. Дикий.
Шорох шагов. Тишина.
Я все так же обвисаю в путах, не рискуя шевелиться. Мало ли кто может следить… У меня нет права на ошибку. Что с Хани и Кайлом — неизвестно. Рэд пребывает в неведении. Помощь не придет. Опереться не на кого. Только на себя.
И, кстати, в одном Волчий Ветер ошиблась. Я не чувствую боли. Да, магия блокирована, и это до потери пульса, до безумия напугало меня поначалу. Но сила все еще во мне. Я могу ею управлять — пусть только в пределах собственного разума. Уровень самоконтроля — лучшее тому подтверждение. И сознание… сейчас его трудно назвать человеческим.
Все же эстаминиэль боятся не только из-за способностей к разрушительному волшебству.
Если смотреть объективно — сделать сейчас ничего не могу. Лишь размышлять, тянуть время, искать путь к спасению. С лостами мне в одиночку не справиться, значит, буду звать на помощь. Но кого? Попытаться проникнуть в сон Максимилиана? Дотянуться до звезды? Или по линии крови — к маме и брату?
Нет, для этого нужна магия, а она заблокирована. Максимилиан мне не ответит, как молчит он уже несколько месяцев. Значит…
«Я вложил в этот браслет отпечаток своей личности, можно сказать, часть души».
Рэмерт Мэйсон. Конечно же. Душа не подвластна магии, ее не сковать пиргитом. Но сумею ли я?..
Обязана. Другого пути нет.
Падаю вглубь себя, в потаенные сны. Сначала мне кажется, что и эта часть мертва, блокирована, но постепенно докатывается слабый отклик. Тень мысли — даже голоса не различить. В тот же момент тупая боль начинает скручивать виски. Пиргит. Значит, все же мешает.
Где, где проходит тонкая граница, отделяющая магию от души, сознание от заклинания? Где?
Рэмерт.
Рэмерт.
Рэмерт!
Боль становится нестерпимой, но и присутствие ощущается яснее. Чувствую, как утекают драгоценные секунды. Долго эта связь не простоит.
Рэм, найди Хэла или Тантаэ, пусть ищут меня. Я у ведарси. Здесь пиргит, ведьм не зови.
Найта?
Больно!
Крик выплескивается из горла горячей волной. Слышен топот ног — кажется, лосты заметили, что их пленница вовсе не спит беспробудным сном.
Кривлю губы в улыбке.
Ненадолго.
Темнота.
Страх. Одиночество.
Малыш? Нэй, что с тобой?
Облегчение.
Максимилиан, я думала, что ты не откликнешься… Ты ведь молчал, все время молчал…
Тише, тише… Не плачь. Что с тобой? Где ты?
Я у ведарси. Меня напоили пиргитом и, кажется, долго в таком состоянии не протяну. Они что-то говорили о ритуале…
Нервный смешок.
Видимо, не только мне показалась соблазнительной идея увидеть тебя на алтаре…
Тихо.
Прости. Я ничем не могу тебе помочь. Эти сны — все, что в моих силах.
Благодарность, тепло, грусть.
Ты уже помог. Тем, что все же пришел… Но что мне делать? Я не хочу умирать! Не хочу!
Почти прикосновение. Почти…
Держись. Ты сильная. Гораздо сильнее, чем считаешь сама. Ты сможешь выдержать все. Я… я попробую дозваться Тантаэ. Только не умирай, слышишь?
Да…
Ты не одна…
Следующее пробуждение было приятнее. Меня окатили холодной водой. Часть даже попала мне на язык, вымывая пиргитовую горечь. Конечно, сон как рукой сняло, но несколько глотков восхитительно сладкой, чудесной воды этого вполне стоили.
На этот раз я была далеко не в одиночестве. Светловолосый псих, вожак и еще целая компания подозрительных личностей. Один из лостов держал кувшин. Теперь пустой, я полагаю.
Магия по-прежнему оставалась за глухой стеной. Но теперь я по крайней мере могла ощутить эту стену. Коснуться ее. Уже хорошо. Любая блокада не вечна. Надо только ждать.
Постепенно прояснялись и физические ощущения.
Лицо горело. Болезненная колющая пульсация концентрировалась в нескольких точках, расходясь по коже кругами, как от брошенного в воду камня. По ощущениям похоже на ожоги… Волосы больше не оттягивали голову назад. Сейчас это казалось почти приятной свободой. Интересно, что произошло, пока я была в отключке?
— Чувствуешь боль, ведьма? Страшно? — издевательски протянули рядом.
Жадный, кто же еще. Я с трудом разлепила веки. Если бы меня не облили водой, чтобы привести в чувство, вряд ли бы такой подвиг оказался мне по силам.
— Не страшно, — с некоторым удивлением констатировала я, тяжело ворочая языком. Вот бы еще попить. Кажется, что это все просто сон. Абсурдный, дикий. — Холодно, — добавила я, подумав. Мокрая одежда липла к телу, как огромный компресс, и это почему-то раздражало больше, чем все остальные болезненные ощущения вместе взятые. Даже блокированная сила отступила на второй план. Да что со мной происходит?!
— А только что было жарко, — угрожающе сверкнул глазами ведарси. — Хочешь повторить?
— Довольно, — оборвал его знакомый голос. Первый. Надо же, какой сюрприз. — Еще не наигрался?
— Она так славно горела, — облизнулся лост. Меня передернуло. Видимо, некоторые реакции не меняются даже в состоянии стресса. Боги, о чем я думаю? Мне надо искать пути к спасению, а не размышлять на абстрактные темы. — Особенно волосы… Ты теперь такая же красивая, как я, — ухмыльнулся он.
Мои волосы? Он поджег мои волосы?!
На секунду голова взорвалась гневом. Мне померещилось — конечно же, померещилось, как же иначе — что мир стал черно-белым. От удивления я вскрикнула, ярость угасла, и на стенах снова заплясали оранжевые отблески костра.
Такая же красивая, как он, значит… Что ж, когда выберусь отсюда, то прибавлю Дариэлю работы. Однажды целитель занимался моим лицом, когда в лаборатории на лоб мне попали брызги серной кислоты из кипящей пробирки. Так что и теперь не все потеряно… Когда я выберусь…
Если выберусь…
Горло свело спазмом. Нет, не надо истерик, лучше вернемся к мутному состоянию сна.
— Зачем вам все это? — хрипло спросила я, обращаясь к Первому. — Почему не убили сразу?
— Ты слишком многое испортила, — помедлив, ответил вожак ведарси. — Дала надежду дочери леса, разбудила силу в человеческой девчонке, потревожила старых богов… Мы не хотим возвращения прежних времен, — он сдвинул брови, будто задумавшись о неприятном. — Значит, богов нужно усыпить. Нужна жертва…
— Почему именно я?
— Потому что ты начала это.
Логично. Только логика их мне не нравится. Чувствую, она мне боком выйдет.
— Почему Лобейра преподает в школе? — еще один вопрос, который мучил меня с того момента, как я очнулась в этой пещере.
— Неужели не ясно? Там она может отслеживать появление одержимых духами. Детей легче изменять, чем взрослых…
Не очень-то лестное определение.
Стоп. Так отрезанные от дара ведьмы — их рук дело? О, бездна… Получается, инквизиция ни при чем? Но тогда откуда им известен рецепт пиргитовой смеси? Или они наугад сыпали? А ведь неверная дозировка может просто-напросто убить…
Меня прошибло холодным потом.
Впрочем, иногда смерть — не худший вариант.
Натяжение веревки внезапно ослабло. Я, как подкошенная, рухнула на неровный пол. Острые сколы впивались в израненные ноги, как ножи. Помнится, что было раньше в школах такое наказание — ставить на коленки в угол. На горох, например. Как я теперь хорошо понимаю бедняжек-учеников…
— Поднимайся, ведьма, — веревку дернули вверх.
— Не могу, — угрюмо ответила я. Почти правда.
— Ну, как хочешь, — усмехнулся Первый, делая знак одному из подчиненных ведарси, белобрысому громиле, удивительно напоминающему гориллу. Интересно, а бывают большие седые темнокожие обезьяны? Если да, то передо мной одна из таких.
Лост грубо ухватил меня за шиворот и поволок за собой. Ноги тащились по земле балластом. Еще немного, и я действительно не смогу ими шевелить. Слишком больно. В голове мелькнуло — не берегут, значит, не собираются надолго оставлять в живых… Я скосила глаза в бок. Может, подобрать камень и садануть громиле по затылку? А толку-то… вряд ли его проймет. Магия мне сейчас недоступна, а обычной девушке нипочем не справиться с десятком здоровых мужчин.
Скверно. Совсем скверно.
С другой стороны, сюда меня послала Айне. Если бы мне действительно грозила смерть, пророчица увидела бы это. Конечно, прорицатели могут ошибаться, но не в таких вещах. Но возможно ли, что…
По позвоночнику скользнула ледяная волна.
… возможно, она готова пожертвовать одной ради многих?
Да. Вполне.
Под пятку попался острый камень. Я вздрогнула, приходя в себя. Нет, бред. Так можно до чего угодно додуматься. Представляю, как обидится Айне, когда я расскажу ей о своих страхах…
Губы искривила горькая усмешка. Что ж, еще один повод выжить — посмотреть на разгневанную пророчицу.
— Приехали, — меня грубо швырнули на землю.
Я с трудом поднялась на локтях, озираясь по сторонам. Зал, достаточно большой, но потолки низкие. Вверху — большая круглая дыра, через которую проникает лунный свет. По кругу, у стен, в треножниках тлеют угли. Прямо под дырой — большой черный камень, покрытый барельефами. Меня передернуло. Чудовищные рожи. Точно, демонам поклоняются.
— Не сильно похоже на алтарь, — проворчала я. — Что от меня-то требуется?
— Ничего особенного, — равнодушно ответил Первый. — Всего лишь твоя сила.
— Сила? — у меня перехватило дыхание.
— Именно, — ветром по спине прокатился знакомый голос.
Лобейра.
— И как вы собираетесь ею воспользоваться? — я медленно обернулась, скрывая дрожь обгоревших ресниц. Волчица стояла у входа, протянув руку к треножнику. Голубая шаль все так же уютно укрывала плечи, словно мы и не покидали затемненную полуподвальную аудиторию.
— Просто прочитай это, — она швырнула мне на колени смятый тетрадный листок. Я протянула руку и, щурясь в неверном багровом свете углей, пробежала глазами.
«О, великий Теояомкуи, повелитель смерти, тра-та-та… призываю и верую, тра-та-та… я, такая-то, клянусь именем своим, силой, тра-та-та… и приношу ее в жертву».
Кожа покрылась мурашками. Бездна, это самое настоящее отречение. Искаженное донельзя, обращенное к демону, но действенное.
— Я не буду это читать, — голос прозвучал хрипло.
— А ты не думаешь, что у нас есть способы тебя заставить, ведьма? — вкрадчиво поинтересовалась Лобейра.
Я оглянулась на нее, болезненно улыбаясь.
— Попробуй. В живых вы меня все равно не оставите, так что смерти я не боюсь… Будете пытать? Уверяю вас, долго я не протяну. Слишком высокая чувствительность к боли. А отдать свой дар какому-то демону… Увольте.
— Дрянь! — Жадный подскочил и наотмашь хлестнул меня по лицу. Я не сделала даже попытки увернуться. Нет, от силы я отрекаться не буду. Просто не смогу. И не потому, что это страшно само по себе. Нет. Дело в тексте отречения. Это не абстрактный ритуал, как в инквизиции, это жертвоприношение. Для демона. А Древний, получивший частичку Изначального, получает способность проникнуть на иной план.
Рисковать всем? Ну уж нет.
Белобрысый псих с силой пнул меня под ребра. Я согнулась, жадно глотая ставший вдруг сухим и густым воздух. Сквозь ватный барьер до меня долетел голос Лобейры.
— Тише, сынок. Здесь нужно действовать тоньше. Иначе эта ведьма и вправду загнется до того, как проведет ритуал. Ведите пленников. Слышишь, — она обратилась к кому-то третьему. — Я была права. А ты еще хотел оставить детишек в лагере… Вот и пригодились.
Детишек?!
Это же не значит, что Ханна и Ками…
— Найта!
В зал кубарем вкатился встрепанный мальчишка с разноцветными волосами. И почти сразу же за ним внутрь втолкнули испуганную девчонку с кровавыми подтеками на лице.
Моя… Хани? И Кайл? Нет…
Горло свело судорогой.
— Их-то за что? — просипела я, жмурясь. Соленые капли чертили дорожки на обожженной коже.
— Как за что? — наигранно удивилась Лобейра. — Мальчишка — полукровка. Лис, если я не ошибаюсь… Мы полагали, что очистили землю от его мерзкого клана, но похоже, ошибались. Видимо, кто-то из заботливых родителей решил спрятать ребенка среди людей. Мои благодарности, Ната, — она издевательски поклонилась мне, — если бы не ты, мы бы ни за что не вышли на этого мальчишку. А что до девки… Ведьмы заслуживают смерти. Все ведьмы.
В глазах потемнело. Это я виновата, только я. Если бы не моя безалаберность, то сейчас мы не оказались бы в такой ситуации. Посчитала себя сильно взрослой? Давно не получала по носу? Забыла, что на любую силу найдется сила коварнее и хитрее?
Дура. Дура, дура!
— Интересно, — задумчиво протянула Лобейра, прижимая к себе девчонку, — если я сделаю так, — из рукава вылетел нож, упираясь в бронзово-загорелую кожу шеи, — твое решение не изменится?
Я встретилась взглядом с Ханной. Огромные зрачки — как черные зеркала. И в них страх, страх. И немой вопрос: почему? Почему я?
— А если изменится — что тогда? — угрюмо спросила я, не отводя взора от посеревшего лица девочки. — Отпустите ее?
— Посмотрим, — промурлыкала волчица, чуть надавливая ножом. По горлу скатились темные капли, теряясь в пушистом вороте свитера. Ханна вскрикнула.
Черные, дрожащие зеркала. Что в них отражается?
— Поклянись, что не убьешь ее, — потребовала я. — Что не убьешь ни Ханну, ни Ками, и это не сделает никто из твоего клана.
— Клянусь, — легко пообещала Лобейра. Первый довольно усмехнулся. Наверняка лжет. Но это шанс… В конце концов, я несу ответственность за этих детишек… За моих друзей. Которых я подвела…
Листок смялся под моими пальцами.
А отречение… Вспышкой настигло озарение. Они ведь знают меня, как Нату Верманову? Вот и вставлю это имя. Оно все равно не настоящее… Силы, я, конечно, лишусь, но к демону она точно не попадет.
— По рукам, — я медленно кивнула. Зрачки Ханны вздрогнули.
О, великий Теояомкуи, повелитель смерти…
…Темное стекло в обрамлении старой бронзы…
… взываю к тебе…
…Тонкие пальцы тянутся к поверхности… Невесомый щелчок ногтем…
…я, Ната Верманова, клянусь именем своим…
…невыносимо долгое мгновение, когда по целому еще стеклу разбегаются трещинки-паутинки…
…силою своей…
…тихий вздох — и зеркальная крошка осыпается на землю…
Рывок вперед — и сталь разрывает натянутую кожу. Кровь выплескивается, как в фильмах ужасов — густым, горячим, остро пахнущим потоком. Лобейра вскрикивает. А из горла ведьмы вырывается хрип.
— Я хочу… я хочу… — взгляд стекленеет. Голос становится тише. В темных зрачках осыпаются серебряные осколки. — Я хочу, чтоб вы все сдохли, гады!
Кровь на полу начинает искрить, будто сквозь нее пропускают электрический ток. Ханна медленно выскальзывает из расслабленных рук Лобейры и оседает на пол. Мир подергивается потусторонними тенями. Вой, хохот, тихий плач… Ветер завывает, но этот вой не похож на волчий. Так воют брошенные собаки.
Кажется, я слышу крики. Полные ужаса, боли, отвращения. И сквозь них прорывается звук рыданий…
Пляска стихий продолжалась всего несколько секунд. Когда она остановилась, то вокруг не было ничего живого — только обломки черного алтаря, остывающие угли и изломанные, мертвые тела. Много тел… И Ханна… Нет…
Тихо поскуливая, я подползла к девочке, хрупкой куклой застывшей на полу. Обрывки джинсов тут же намокли от крови. Все так бессмысленно… Я мягко обвела пальцами веки — как крылья мертвых бабочек, мягкие ресницы, четкую линию скул… Она могла вырасти, и стать такой сильной, такой необычной, такой прекрасной… А я отняла у нее это все. Купила ее жизнью свою. Во всем виновата только моя беспечность…
Всхлипывая, приподняла ее, прижимая к себе, зарылась лицом в промокшие от крови волосы. Дура. Поздно плакать… уже поздно.
Где-то рядом жалко, тонко тявкнули. Шорох — и к моему боку прислоннилось что-то горячее, пушистое. От удивления у меня даже слезы высохли. Неужели кто-то из ведарси… выжил?
Я оглянулась и застыла. У моих ног жалобно притулился лисенок. Огромные глазищи — каре-зеленые, разумные, такие у зверей не бывают. Пушистая шубка слиплась от грязи и крови, но все еще можно было — меня пробил истерический смех — все еще можно было различить, что волоски не рыжие, а всех красок мира — алые, фиолетовые, черные, белые, желтые, багряные, розовые и кислотно-зеленые… Переднюю лапу прочно охватывала вязь кварцевых бусин.
— Ками… — растерянно выдохнула я, проводя рукой по мягкой шерсти. Звереныш тоненько вякнул и свернулся в клубок. — Скверное вышло приключение, да?
Лис разглядывал меня глазами больного ребенка — внимательно, спокойно и без всякой надежды. Угли на полу медленно остывали. Кусочек неба в круглой дыре наверху стремительно бледнел. Где-то невообразимо далеко голосили птицы. А ведь до весны еще далеко… Зачем они поют? Чему радуются?
— Знаешь, лисенок, больше всего на свете я боялась именно этого. Что не смогу защитить. Умирать, в общем-то, не страшно. Ты ведь даже не почувствуешь, не поймешь, что тебя больше нет… А вот жить после чужой смерти… страшно…
Ты слышал, лисенок, как говорят: всегда виноват слабый? Не верь. Виноват сильный. Потому что только сильный сумеет защитить, предусмотреть, предвидеть… Знаешь, я так привыкла быть слабой, что теперь не справляюсь. Рядом всегда был кто-то, кто мог постоять за меня, протянуть руку, посоветовать, поддержать. Мама, Лиссэ, Максимилиан, Тантаэ, Риан, Айне, Дариэль… Я рассказывала тебе о Дариэле? Нет? Странно. И про Айне не рассказывала? А ведь это она отправила меня сюда… Пророчица… Интересно, а знала Айне, как все обернется? А если знала, то почему не предупредила меня?
Вопросы, вопросы… если бы я была достаточно сильной, мне бы не пришлось их задавать. Лучше бы я умерла, не она… Ханна… Ты плачешь? А мне казалось, лисы не умеют плакать. Получается, все-таки умеют…
Не надо, милый. Слезами не поможешь… Что ты на меня так смотришь? Что? Я тоже плачу? Нет. Уже нет. Тебе кажется, наверное…
Все так быстро меняется… Еще вчера мы готовились к этому походу и спорили, кто из нас — самый крутой путешественник. Точнее, это мы спорили, а Хани просто смотрела на нас. Она нигде не была, кроме этого городка… А я хотела показать ей весь мир — и не только человеческий. Похвастаться огромной библиотекой Академии, поводить по улочкам Зеленого, пригласить в гости в Кентал Савал… обязательно весной, когда цветут яблони. Еще вчера…
Смешно, а ведь совсем недавно я была такой же наивной девочкой, маленькой ведьмой, не умеющей себя защитить. Ничего не знала о мире, в котором живу, верила, что черное — это всегда черное, а белое — всегда белое, а все люди на свете делятся на знающих и пребывающих в неведении, свободных и опутанных узами. Почти как волки и собаки: одни живут в опасном мире, где правит сила и царят законы стаи, а другие — в маленьком, теплом, уютном, за толстыми стенами неосведомленности, с полной миской у носа и теплой подстилкой у двери. Себя я, конечно, причисляла к волкам… к волчатам. А потом меня похитил настоящий хищник, и мир перевернулся. Я смотрела в глаза своему чудовищу и думала, что теперь-то уж знаю все, а разумные твари бывают двух видов: люди и звери, а внешность не всегда правдива.
Ну что ты фыркаешь? Тебе не интересно, что было дальше? Интересно?..
… а дальше я влюбилась. Да-да, в то самое чудовище. Знаешь, лисенок, он был в шаге от того, чтобы убить меня. А я все равно смотрела на него восторженными глазами и говорила: для тебя — все, что угодно. И тогда-то мне подумалось, что нет разницы, хищник или простой человек. Главное — какое место он занимает в твоем сердце. Есть друзья и враги, есть любимые и соперники… А есть просто чужие. Эх, лисенок, когда я ехала сюда, то думала, что не найду здесь «своих». И опять попала впросак. Потому что здесь были вы… Ты и Хани, и бедняга Габриэла, и Ричард, и его младшая сестренка Лиз, и серьезный Томас, и слишком уж умный детектив Кристиан Рэд, и даже Эшли, напророчившая не хуже Айне… И снова я не знаю, что делать. Мир такой огромный… а я по-прежнему всего лишь щенок на подстилке у двери. Беспомощный и бесполезный…
— Это не так, — неожиданно резко прозвучало в тишине пещеры. Я оглянулась.
Ками нервно одернул грязную рубашку. Рукава были длинны на добрую треть, подол доходил почти до колена. Отодранный карман свисал неряшливым клоком.
— Не смотри на меня так, — буркнул он, плюхаясь рядом. — Моя одежда куда-то делась, а им, — он кивнул в сторону ведарси, — уже побоку.
— Ками, я… прости, — горло сдавило. Это чудо, что он выжил. А ведь Лобейра могла бы начать свою демонстрацию и с него… — Из-за меня…
— Глупости, — отрезал он. — Ханна сама так решила. Не надо обесценивать ее выбор дурацкими метаниями.
— Если бы я не приехала в этот город, то необходимость в подобном выборе бы никогда и не возникла, — зло ответила я, утыкаясь лицом в колени. — Не было бы ни инициации, ни нападений ведарси…
— Ага, а Ханна бы так и прозябала бы всю жизнь, прогибаясь под таких, как Эшли, в компании спивающегося отца, — выдохнул он и уселся рядом. Мне на плечи легла теплая рука. — Все случилось, как случилось. Если все время говорить «если»… можно сойти с ума. А чокнутая ведьма нам не нужна!
— Но Хани…
— Думаешь, я не понимаю ничего, да? — неожиданно вызверился Кайл, вскакивая на ноги. Я удивленно-испуганно уставилась на него снизу вверх. — Думаешь, мне плевать? Да Ханна… Хани… она единственная, кого я вообще смог полюбить в этом дурацком городе!
Он осекся.
— Ты… полюбил ее?
Ками нервно рассмеялся.
— Что, не верится? — я виновато ссутулилась. Парень подарил мне мрачный взгляд, вздохнул и уселся рядом. — На самом деле, есть чему удивляться… Помнишь, я говорил, что мне девушки не нравятся? Смешно, но в каждой шутке есть доля правды. До того, как я встретил Хани… до того, как ты познакомила нас, я думал, что девчонки меня и вправду не интересуют. Особенно после Сандея.
Фотография на столе. Залитое солнцем крыльцо и смеющиеся мальчишки. Серьезные серые глаза с затаенной грустью.
— Тот парень со снимка?
— Да, — понурился Ками. — На самом деле, мы даже не родственники. Он даже Кларе не родственник… Такой же приемыш, как и я. Наверное, поэтому мы поначалу и сблизились. Эспер был на шесть лет старше меня, выше, сильнее… про ум я вообще не говорю… Идеал того, каким должен был быть я. Он заботился обо мне… как брат, иногда даже больше. Часто он делал странные вещи: дарил какие-то безделушки, вроде тех, что дарят девчонкам, покупал мне цветы… такие глупые кактусы с синими венчиками из лавки той женщины, — неожиданно улыбнулся Кайл. — Честное слово, я думал, что по-настоящему влюбился в него… А потом Эспер разбился. Я впал в депрессию, не вылезал из своей комнаты. Хотел спрыгнуть с моста и совершить еще какую-нибудь глупость… А потом подумал: вряд ли он бы этого хотел для меня. И почему-то стало легче…
— А потом ты встретил Хани… — я замолчала. Кайл снова улыбнулся.
— Да. И ничуть не жалею об этом. Ты многое изменила здесь. Сделала людей настоящими. Всех их — начиная с идиота Ричарда, который перестал наконец ходить с таким заносчивым видом, заканчивая отцом Ханны.
— Да, но какой ценой…
Ками посмотрел на меня очень странно. Мне подумалось, что взгляд у него стал гораздо старше. Или раньше я просто не замечала, как глубока бездна в его глазах?
— Знаешь, если пришлось заплатить такую цену, возможно, оно того стоило, и в мир пришло нечто равное… А возможно, этому просто суждено было произойти. Вокруг столько людей, очень разных, очень непохожих… И у каждого своя судьба. Не волка и не пса — судьба свободного человека, способного сделать свой выбор. Понимаешь?
Я покачала головой.
— Наверное…
— И еще, Найта… Спасибо, что говорила со мной. Если бы не ты, вряд ли я бы сумел снова стать собой…
В голове щелкнуло.
«Если рыжая радуга не сможет вернуться, ни в коем случае не молчи…»
Что ж, Айне, подумала я, загибаясь от беззвучного смеха. Иногда твоя склонность к иносказаниям и красивым аллегориям просто потрясает воображение…
Честно, не могу вспомнить тот момент, когда мы отключились. Наверное, слишком поздно сработал эффект шока, или раны дали о себе знать… На Ками живого места не было, что уж говорить обо мне… Вся левая сторона лица оказалась сплошным ожогом. Неудивительно, что под конец сознание упорхнуло от нас в дальние дали.
Говорят, что полицейские были шокированы, когда заглянули в пещеры под развалинами храма и обнаружили там комнату, полную мертвецов. Меня и Ками тоже поначалу приняли за трупы. К счастью, среди спасателей оказался и Рэд, быстро сообразивший что к чему. Нас тут же погрузили на носилки и отправили в реанимацию. Там выяснилось, что у Кайла вообще-то сотрясение мозга, а у меня уже началось воспаление обожженных тканей.
На второй день, когда я лежала под капельницей, в палату вошел очень высокий и очень знакомый посетитель. При виде его мне с трудом удалось подавить желание поглубже зарыться под простыню.
— Леди Найта, — почти нейтрально произнес он, выгибая темно-синюю бровь. — Можете объяснить недалекому князю, что здесь произошло? И почему меня отыскал какой-то нахальный человеческий некромант и потребовал, цитирую, «вытащить эту идиотку из…, в которое она вляпалась, и напомнить ей…, что частицы живого серебра вполне могут вывести пиргит из организма за пару часов, если дать такую установку»… Затем во сне Максимилиан бьется в истерике, потому что тебя якобы хотят принести в жертву Древним, причем не кто иной, как ведарси. И что с вашим лицом?
— Долгая история, — вздохнула я, поежившись.
— Полагаю, я располагаю достаточным количеством времени, — мужчина величественно опустился на шаткий больничный табурет, закидывая ногу на ногу.
Тантаэ есть Тантаэ. Некоторые вещи никогда не меняются. Я закусила губу. Если это слезы, то только от облегчения.
Рассказ затянулся, несмотря на то, что Пепельный князь вовсю использовал телепатию. После того, как он услышал о действиях ведарси в этом городе, то связался со своими кланниками и отправил их прочесывать округу. Я мысленно перевела дух. Если за наведение порядка в этом местечке взялся Тантаэ, то можно расслабиться.
— Анализ вашего поведения позволю себе отложить до более благоприятных времен, — заметил князь, когда я закончила. — А вот некоторые вещи отлагательства не терпят… С вашего позволения, леди, — он аккуратно провел когтем по запястью. На белой коже выступили алые капли. — Временная стимуляция регенерации пойдет вам только на пользу.
Не знаю даже, от чего я испытывала большее чувство неловкости: от необходимости пить кровь вампира или от того, что пришлось прикасаться губами к его запястью. Тантаэ не позволил себе ни единого язвительного намека, его поведение было безупречно, как всегда, но чувствовалось, что он получает от моего смущения некоторое удовольствие. «В воспитательных целях, чтобы впредь думала, что делаешь», — читалось в его глазах.
Единственный плюс — ожоги и синяки, оставленные Жадным, поджили после этого за одну ночь.
— Думаю, нам пора покинуть это место, — непреклонно заявил наутро Пепельный князь. — Больше вам здесь делать нечего.
— А как же… люди же заметят, что я исчезла из больницы, — растерянно возразила я, свешивая ноги с кровати.
Тантаэ позволил себе отеческую улыбку.
— Мой клан уже обо всем позаботился. Воспоминания всех заинтересованных лиц, включая кайса по фамилии Нэггинг, семью Грэйменов и некоего детектива, должным образом подкорректированы. К слову, что касается последнего, то в настоящий момент я рассматриваю возможность обращения Кристиана Рэда. Такие люди пригодятся клану. Так что вам остается только поблагодарить Габриэлу и ее супруга за гостеприимство и попрощаться с ними. Я обеспечу наше скорейшее возвращение в Зеленый. Там леди Элен и уважаемый господин Дариэль эм-Ллиамат смогут удалить из вашей крови частицы пиргита.
— А Ками? Он тоже… подкорректирован? — с замиранием сердца спросила я.
Князь неожиданно усмехнулся.
— Я позволил себе взять юного лиса под личную опеку. Когда-то Пепельный клан имел тесные связи с ведарси-пантерами, поэтому мы в состоянии помочь Ками Кайлу в освоении новых способностей. Опыт воспитания оборотней у нас есть. Предупреждая последующие вопросы, — «предупреждая!» Бездна, я отвыкла общаться с телепатами… — могу сообщить, что сейчас мальчик уже находится в резиденции Пепельного клана и передает вам приветы и пожелания быстрого выздоровления. Лучше вам пока не видеться, — голос Тантаэ прозвучал почти виновато. — Юные ведарси обладают весьма нестабильной психикой и склонны к внезапной перемене ипостаси, а это очень опасно. Смерть возлюбленной тяжело отразилась на его состоянии. Позже он обязательно вас навестит. Обещаю.
Возлюбленной. Бедняга Ханна.
Почему-то я снова почувствовала себя виноватой.
— Вам лучше знать, Тантаэ, — вздохнула я, застегивая куртку. Предусмотрительный вампир успел наведаться в мою комнату и принести кое-какую одежду.
— Разумеется, — уголки его губ чуть дрогнули в улыбке. — Найта, взбодритесь наконец. Все уже готово для перелета на Старый материк. Вещи на борту самолета. Я провожу вас к Грэйменам, и можем отправляться в путь.
Мне не оставалось ничего иного, как согласиться.
— Хорошо. Кстати, Тантаэ… А что там с ведарси?
— Обычная секта, поклонявшаяся демонам, — пожал плечами вампир. — Они здесь приобрели большую власть только потому, что магии в Заокеании нет. Сейчас мой клан отслеживает возможные связи этой группы с инквизицией. Не берите в голову, леди, это не ваша забота.
Я скривилась. Убедил…
Провожая меня, Габриэла почти плакала. Лиз тоже посматривала влажными глазами, так что мне даже стало стыдно: не считая того первого вечера, я почти не уделяла ей внимания.
— Приезжай к нам еще, милая, обязательно приезжай! Мы с Томом всегда будем рады видеть тебя в нашем доме, правда, дорогой?
— Правда, дорогая, — подтвердил мистер Грэймен, снисходительно глядя на жену. И улыбнулся.
«Боги, — подумала я, — а ведь он ужасно ее любит. Несмотря на то, какие они разные, на то, что его раздражают ее манеры… Как это здорово!»
— Ну, приезжать — это как хочешь, а в сеть выходи почаще, — хмыкнул Ричард. Я с удивлением посмотрела на него: уж чьи-чьи, а наши отношения сложно было назвать хорошими. Натянутые — вот правильное слово. — Я ведь тебе вроде как должен, — смущенно добавил он, оглядываясь на мать. И продолжил совсем тихо: — Я сказал в школе, что встречаюсь с тобой, Эмили приревновала и рассталась с этим кретином Элайджей. Так что спасибо, — он мне подмигнул.
— Не за что, — брякнула я и рассмеялась. Тяжесть на сердце рассеялась без следа. — Всегда обращайся!
Ричард расхохотался в ответ, не обращая внимания на укоризненные взгляды родителей. Тантаэ, наблюдавший за нами от дверцы машины, иронически хмыкнул. Жаль, за темными очками сложно было разглядеть выражение его лица.
Я улыбнулась и запрокинула голову, щурясь на закатное солнце.
Жизнь продолжается, несмотря ни на что. Все идет по кругу — закат, рассвет, смерть, жизнь, любовь и метания сердца, миллиарды людей с такими разными судьбами… Все предопределено. Это не значит, что мы не станем пытаться изменить существующий порядок вещей. Пусть нам не всегда будет это удаваться, но иногда важны сами попытки.
— И еще, леди, — когда мы уже сидели в машине, Тай осторожно тронул меня за плечо. — Пока вы регенерировали, в больницу приходила странная девочка, невысокая, с зеленоватыми волосами и глазами, как у кошки — желтыми. Вы не знакомы?
— Возможно, и знакомы, — хмыкнула я. Неужели с исчезновением ведарси дриада освободилась? Что ж, вот плюс от моего пребывания здесь.
— Хорошо, — кивнул князь. — Она оставила вам какую-то шкатулку… Сказала: «Я помню о сделке. Спасибо, эстаминиэль». Я позволил себе заглянуть внутрь — там травы и камни. Знаете, что это такое?
— Думаю, да, — мои губы растянулись в улыбке.
«Притяжение»… Что ж, Максимилиан, если ты сам не хочешь меня отыскать, придется мне это сделать.
В конце концов, я не собираюсь терять тебя так легко…
В кафе было почти пусто. Только за дальним столиком обосновалась странная компания. Огненно-рыжая лихая девица, хрупкое сереброволосое создание с томными голубыми глазами, меланхолично ковыряющая мороженое девушка с задумчивым взглядом и, видимо, парочка — парень с ехидным прищуром и его бойкая зеленоглазая подружка с огромным разноцветным шарфом, обмотанным вокруг шеи.
Шестой стул выразительно пустовал. И именно к нему периодически возвращались взгляды всей пятерки.
— Она завтра прилетает? — спросила девчонка в шарфе. Ее друг выразительно закатил глаза. Вопрос звучал уже не в первый раз за вечер.
— Да… — вздохнула задумчивая, выскребая из баночки остатки мороженого. — Она точно меня убьет, когда узнает.
— Да ну, — весело возразило серебряное создание. — Она добрая. Может, покричит немного… Хотя нет, — вздохнуло создание. — На тебя даже кричать не станет.
— И хватит уже стонать, — раздраженно заметила рыжая, — прямо не пророчица, а баньши. Делаешь из нее какое-то чудовище.
— Ну-ну, — иронично выгнула бровь та, кого назвали пророчицей. — Посмотрим, что вы скажете, когда она приедет. Между прочим, не мне одной достанется. И вам, — она ткнула ложкой в парочку, — в первую очередь. В одиночку бы я ни за что не затащила ее на ту выставку. И вообще, — голос ее стал зловещим. — Мы обсуждаем-обсуждаем, а тут ка-ак откроется дверь, ка-ак она зайдет, и…
— Привет всем! — колокольчик над входом жизнерадостно звякнул. На пороге показалась среднего роста зеленоглазая девчонка в старых джинсах и коротенькой курточке, старательно натягивающая на уши шапку, хотя погода стояла достаточно теплая. — Тантаэ где-то раздобыл телепорт, так что я приехала пораньше. Мама сказала, что вы пошли в кафе-мороженое, ну, вот мне и подумалось, что здорово бы увидеть вас всех прямо сейчас, не дожидаясь завтрашнего дня! Эй, а чего это вы такие… странные? Как будто задумали что-то ужасное, честное слово…
Ребята переглянулись и грохнули хохотом. Серебристое существо, всхлипывая, сползло под столик.
— Ну ты даешь, — парень, утирая слезы от смеха, хлопнул «пророчицу» по спине. — Чисто баньши! А вообще, прикольно получилось.
— Эй, мне кто-нибудь объяснит, чего все смеются? — жалобно протянула новенькая, присаживаясь на свободное место.
— Завтра, — решительно встряхнула головой рыжая. — А сейчас… С возвращением, Найта!
