Бац! Мой кулак с размаху впечатывается в ненавистное лицо, стирая снисходительную усмешку. Капельки крови некрасиво орошают серый свитер грубой вязки.

Я припоминаю вслух несколько шакарских ругательств. Тех самых, из лексикона Северного князя. Почти ностальгия, хм…

Он медленно вытирает губы и подбородок, оглядывает испачканную ладонь и вдумчиво добавляет пару странных слов с теми же корнями.

Боги, а ведь все так хорошо начиналось!

…Серый туман неторопливо наползал с черно-зеленых склонов. Тучи проплывали так низко, что задевали вершины гор, смешиваясь с туманом, и казалось, что острые скалы отрывают от облаков клочья ледяной мглы. Вялый подъем продолжался уже почти час, и конца-края ему было не видно. От постоянной промозглой сырости, проникающей даже под эльфийские доспехи, клонило в сон. До смерти хотелось забиться под мягкий шерстяной плед в кресле у камина и глядеть на огонь, неспешно прихлебывая чай с пряностями. Но, к сожалению, искомый камин с чаем и штопаным-перештопаным пледом остался в доме у Дариэля, а попаду я туда не скоро… Не раньше весны — точно.

К слову сказать, Дэйр мою идею поехать учиться в Академию воспринял на ура. Кроме моральной поддержки и ручательного письма в деканат, для меня его восторг вылился в четырехстраничный список литературы, которую требовалось прочитать перед экзаменом. А память-то у меня не эльфийская… Большие надежды возлагались на трехнедельное пребывание на курорте, где кроме методичного прожаривания на солнце и заняться-то нечем, но… Сумбурное расследование таинственных убийств на пару с въедливыми соседками по номеру благополучно затопили надежды в море. Прочитала я хорошо, если половину, половину которой тут же забыла. С оставшимся багажом хаотичных сведений, вбитых в мою непутевую голову, не стоило и надеяться на успешный штурм цитадели знаний…

О! Ничего себе! Действительно, цитадель! Нет, я, конечно, представляла Академию по рассказам брата, но вблизи…

Возводил замок гениальный архитектор… или маг-иллюзионист. После очередного крутого витка по склону Академия вдруг вынырнула из серого тумана, как айсберг перед злосчастным кораблем-дворцом из заокеанской мелодрамы, внушая такой же суеверный ужас. Серые скалы настолько сливались с плитами облицовки, что можно было подумать, будто замок врос в скалы. Языки сизой мглы сползали по темным выщербленным камням стен, оседая у подножья крепости. В тени ущелья деревья, обнимавшие горы почти до самой вершины, перешли в чахлый кустарник с бурыми иголками вместо листьев. Только у самых ворот раскинула корявые ветви дряхлая сосна, невесть каким чудом держащаяся вспученными корнями за скудную мерзлую землю.

— Не повезло тебе с домом, да? — я ласково провела ладонью по шершавой, смолистой коре. — Но ты все-таки держишься. Сильная… Мне бы такой характер.

Я глубоко вдохнула, собрала в кулак волю и постучала в ворота.

Тишина.

«Не слышат», — с каким-то трусливым облегчением подумала я, прислоняясь к стене. Формально попытка сделана. Можно с чистой совестью развернуться и топать к порталу. Год позанимаюсь, поучусь у Дариэля, а потом снова попробую, и тогда…

— Ну? — довольно невежливо окликнули меня. — Входить будешь?

Я подскочила на месте, чуть не потеряв при этом рюкзак. Обладателем голоса, разрушившего мои мечты о бескровном и непозорном поражении, оказалось помятое существо самой невнятной наружности. Ростом чуть повыше меня, в мешковатых джинсах и неопрятной фуфайке, с потухшей сигаретой в зубах. Волосы темные, но не черные и не русые, собраны в неряшливый низкий хвост, свисающий до лопаток. Приятное в общем-то лицо с живыми карими глазами портило презрительно-усталое выражение. Преподаватель или студент старших курсов.

— И долго собираешься здесь стоять? Давно не болела? — ласково поинтересовался мужчина, окидывая меня цепким взглядом. Неприятно — как будто под сканер попала.

— Как заболею, так и вылечусь, — неприязненно ответила я. Идея поступать в Академию нравилась мне все меньше и меньше. Все знают, как маги относятся к ведьмам. А я не собиралась скрывать свое происхождение.

— Сделаешь самоизлечение насморка темой своего экзамена? — язвительно хмыкнул мой собеседник. — Боюсь, кафедра целительства будет не слишком впечатлена. Таких знахарок-самоучек, знаешь ли…

Волевым усилием я сдержалась, не давая себе ничего ляпнуть в ответ. И хорошо, если просто ляпнуть… Крепко зажмурилась, прогоняя видение призрачных нитей, пронизывающих пространство. С недавних пор мне стало гораздо труднее сдерживать силу. По малейшему поводу я проваливалась в транс, а в кончиках пальцев начинали собираться пульсирующие сгустки. Невозможность контролировать себя — худшая из слабостей.

— Эй, только не плачь тут. Я вовсе не это имел в виду… — я удивленно уставилась на несколько смущенного оппонента. А, он, наверно, подумал, я сейчас разревусь. Ну-ну. Не такая уж я девочка-цветочек, как может показаться. — Поступишь ты на свое целительство. Только пошли уже в тепло, я замерз, как пес в проруби.

Он скомкал сигарету в кулаке, бросил на мерзлую землю и шагнул в неприметную дверцу рядом с воротами. Я потопала за ним. Шел мой проводник довольно быстро, как будто и впрямь куда-то спешил. Со спины он выглядел еще неряшливей — стало заметно, что волосы расчесывались в лучшем случае позавчера, мылись так вообще неделю назад, а свитер, похоже, пребывал в таком состоянии со времен нашествия демонов. С плеча свисала белая нитка. Он еще неаккуратней Дариэля, бедняжка. У моего эльфа вещи хоть мятые, но чистые. Я машинально потянулась, чтобы снять мусоринку, зацепила кончиками пальцев… нитка натянулась, дернула свитер, и только потом оторвалась. Мужчина недовольно оглянулся через плечо. Я почему-то покраснела и спрятала руку с ниткой за спину, стараясь незаметно выкинуть ее на пол. Да что же она к пальцам так липнет? Отвлекая проводника, я выпалила, первое, что на ум пришло:

— Кстати, с чего вы взяли, что я буду поступать, причем именно на целительство? Может, я в гости к родственнику приехала…

— Я тебя второй день жду, — недовольно проворчал мой провожатый.

— А откуда вы узнали…

— Хэл подсказал.

— А почему мой брат….

Он развернулся так резко, что я в него чуть не врезалась. С непередаваемым устало-вежливым выражением лица, протянул мне жилистую ладонь.

— Рэмерт Самани Мэйсон, боевая некромантия. Рад увидеть, наконец, сестру моего лучшего ученика.

Тьма и бездна!

Ну, я попала…

Перед отъездом Хэл намекал мне, что у его декана не самый лучший характер. И вообще, человек он… нестандартный. С чувством, так сказать, юмора. Но я не подозревала, что настолько!

Начать с того, что, объясняя мне правила проживания в замке, он мельком заметил, что обычно профессора предпочитают «уважительно-лебезящий тон, желательно с соблазнительными подвываниями». Да, да, именно такими словами… Как это звучит, интересно, хоть бы продемонстрировал, а то что-то воображение отказывает… Потом добавил что ему, Рэмерту, глубоко наплевать, как к нему обращаются, хоть «ваше превосходительство», хоть «котик мой». Мне же он будет «хамить, так что терпи, все равно никуда не денешься». На что я незамедлительно ляпнула: «Как скажете, котик мой»… и была удостоена одобрительного взгляда.

Также, по мнению профессора Мэйсона, мне в Академии достаточно было запомнить два маршрута: до столовой и до его кабинета.

— Все остальное приложится, детка, — доверительно добавил он и потрепал меня по макушке. Со стойким ощущением, что меня облили грязью, я втянула голову в плечи, стараясь стать как можно менее заметной. Профессор оглядел меня, явно остался доволен произведенным эффектом и продолжил познавательную экскурсию по Академии. Энергии на это благое дело, подперченное постоянными подколками моей драгоценной персоны, у него хватило до позднего вечера. Надо ли говорить, что к концу прогулки я буквально валилась с ног и чувствовала себя порядком оплеванной? Все, чего я хотела — это запереться в выделенной мне комнате и пару часов методично побиться головой об стенку, дабы раз и навсегда избавиться от вредоносных идей… типа поступления в Академию.

— Вот твои… апартаменты. Располагайся, — ухмыльнулся Мэйсон, словно подслушав мои мысли. Я сухо поблагодарила его и, стараясь не выказывать нетерпения, вошла в темное помещение. За спиной хлопнула дверь. С отчетливым злорадным скрипом провернулся ключ в замке.

Чудесно! Он меня еще и запер!

Я развернулась и злобно пнула дверь. Стало полегче.

Еще бы найти, где здесь свет включается.

Естественно, никакого выключателя не было и в помине. Все, что мне удалось отыскать, на ощупь обшаривая комнату, — здоровенный канделябр на шесть свечей. Точнее, канделябр сам нашел меня, подло свалившись со шкафа, в который я врезалась в темноте. Честное слово, знала бы, как все обернется, запустила бы «лампу»… Ну и что с того, что она нестабильная… Все равно разрушений было бы меньше.

Освещенная уютными язычками пламени, комната вызывала противоречивые чувства. В плюсы можно было засчитать просторную спальню с небольшим зарешеченным окном, лабораторию — видимо, раньше апартаменты принадлежали кому-то из преподавателей — и камин, мечту и чудо из чудес в этом сыром климате.

Минусов было значительно больше…

Начнем с того, что комната не отапливалась. Вообще. Милый, уютный камин за отопление можно было не считать. Он располагался в гостиной, а лаборатория и, главное, спальня подогревались магически. А в классической магии я, хм… Не ноль, конечно, но на обогрев меня не хватит. Честь и хвала предусмотрительной леди Элен, положившей в мой рюкзак одеяла из лерейского меха — «на обратном пути заедешь в Пределы, вернешь Лиссэ, заодно навестишь кое-кого». Верну, конечно… Дорогие больно, а то бы заиграла… Но вот попользоваться мне никто не запрещал, ага?

Минус второй — отсутствие окон. Единственное окно на все апартаменты располагалось в спальне и больше походило на бойницу — узкое, высокое, забранное толстыми железными прутьями, как в темнице. Если бы в стены был вмурован пиргит, то можно было бы подумать, что меня поселили в карцер для особо провинившихся студентов. Хэл мне рассказывал о системе наказаний в Академии (к слову сказать, он изучил ее на своем собственном, весьма богатом опыте). А что? Похоже. Только лаборатория из каймы выбивается…

И, кроме того… было в этих комнатах странное, мрачновато-удушливое ощущение. Как будто кто-то невидимый смотрит в спину, сверлит завистливым взглядом, а обернешься — отворачивается. Я даже на секунду пожалела, что рядом нет Мэйсона с его язвительными комментариями, мгновенно приводящими в чувство. Представляю, что он сказал бы, пожалуйся я на новоприобретенную паранойю.

Нет, решительно одернула я себя, если уж по кому и скучать, то по Ма… нет, по нему я тоже скучать не буду, обойдется… По Дариэлю. Ммм, хорошая идея… Вот разожгу камин, сяду на диван, завернусь в одеяло и буду тосковать в свое удовольствие… А еще лучше — почитаю ту книжку, которую я везу ему в подарок. С мифами и легендами. Буду представлять, что он мне читает вслух, как в детстве…

Давным-давно на краю мира…

Проснулась я от ощущения всепоглощающего ужаса. Боги, боги, боги, пожалуйста, нет… Кожа покрылась липким холодным потом, руки противно тряслись. Почти не слыша своего сердца, я сжалась в комочек под одеялом, не решаясь высунуть наружу даже кончик носа. Ужас приходил откуда-то извне, накатывал волнами, заставляя меня замереть, застыть, перестать дышать, чтобы эти, снаружи, меня не нашли…

Где я?

В Академии, услужливо подсказала память. В гостевых апартаментах на преподавательском этаже, запертая на ключ ненормальным некромантом… с которого вполне станется устроить «проверку» новенькой! Вспышка злости на профессора, целый день поливавшего меня грязью, чуть взбодрила, возвращая способность рационально мыслить.

Я заснула с книгой в руках, сидя у камина. Даже переодеться не успела. На мне сейчас эльфийские доспехи, кольцо из живого серебра и… и… и я ведьма, в конце концов!

Ме-едленно, трясущимися руками я стянула с головы одеяло.

Ничего.

В камине багрово тлеют угли. Трепещет на сквозняке пламя наполовину оплывшей свечи, разгоняя тени по серым камням стен. Книга валяется на полу, часть страниц замялась. Тишина. И только из спальни, еле слышное…

Шурх. Шурх-шурх. Шшш…

Я нервно сглотнула, нечеловеческим усилием воли не давая себе забиться под одеяло. Там, за тонкой деревянной дверью, что-то было. И от одного присутствия этого желудок скручивало от потустороннего ужаса и обреченности. Но если я сейчас поддамся страху и забьюсь под одеяло, то к утру от меня останется только жалкий скулящий клубочек. Пока я вижу, пока я готова к обороне, мой рассудок в безопасности.

Пламя на кончике фитиля дернулось, мигнуло… и погасло.

Багровое свечение углей в темноте и тишина. И вялые, шаркающие шаги за ненадежной перегородкой двери. Я до боли закусила губу.

Свет, ну хоть какой-нибудь свет! Ну почему когда не надо, силу невозможно удержать, а когда необходимо сражаться — не дозовешься?

Шуршание за стеной прекратилось. Дверь в спальню начала открываться — медленно и абсолютно беззвучно. Я шарахнулась назад, врезаясь в высокую спинку. Диван опрокинулся, увлекая меня на пол. Бедная, насмерть перепуганная я с размаху впечаталась затылком в каменный пол и наконец-то узрела мистические нити пополам с пляшущими звездочками.

Есть!

Дрожащими пальцами я выдернула из невнятной мешанины яркую серебряную нить, вплетая ее в почти готовый узор. Болезненный, бесконечно долгий удар сердца… И на моих ладонях расцвел сияющий бутон.

Несколько минут я лежала зажмурившись, боясь даже шевельнуться, прежде чем поняла, что нечто, наводившее ужас, ушло. Исчезло…

М-м-мамочки… Что же это было, а? И что я сотворила такого, что оно предпочло сбежать?

Зайти в спальню я так и не решилась, хотя дверь теперь была настежь открыта и в темном пространстве просматривался силуэт кровати, а над ним — окно с толстыми прутьями решетки. Если честно, думала, что вообще не усну — дня этак два. Но… Пока выбралась из-под одеяла, перевернула обратно диван… Сияющий цветок, похожий на лилию, поставила в прозрачный бокал рядом с канделябром. Утром подумаю, что же я призвала в приступе паранойи. Очертила вокруг злополучного дивана круг солью (обычной, не зачарованной… думала, пригодится в дороге, а вон как оно вышло…), привела в порядок книгу… За единственным на три комнаты окном рассвело, и меня сморил здоровый сон без всяких кошмаров.

Утро началось по сценарию, прекрасно обкатанному еще Максимилианом. То есть я просыпаюсь от мерзкого хохота, краснею непонятно почему и долго-долго злюсь. Только источником беспокойства на этот раз стал некромант.

Сначала я услышала скрип двери — тихий, на грани слуха, едва различимый сквозь сон. Потом — гнусное хихиканье. Ну, а затем… он рассмеялся во весь голос, безнаказанно продлевая жизнь за мой счет, я подскочила на месте, оступилась и шваркнулась об пол. Снова затылком.

Здравствуйте, звездочки, здравствуйте, родимые.

Покосившись на некроманта, продолжавшего совершенно несолидно веселиться, я пожалела, что на этот раз нити не появились. Хм, а сегодня Рэмерт не выглядит таким распустехой — голова явно чистая, из-под свитера выглядывает стираная рубашка. И побрился, кажется.

— Доброго утра вам, — предельно вежливо сказала я, стараясь, чтобы это не прозвучало похожим на «да пошли вы…», как у героя известной истории.

— Доброго, доброго… ой, не могу… да ты посмотри только… — с трудом выдавил из себя Мэйсон, утирая выступившие слезы. Веселись, веселись, мрачно подумала я, и на моей улице будет праздник. Не знаю когда, но точно будет. — Ты от кого здесь оборонялась? От Древних, что ли? А это что? Зачарованный круг? Ашемитовой? крошкой? А где руны?

— Нет, простой круг из соли, — язвительно протянула я. Кажется, есть шанс поквитаться. — Наши, ведьмовские заморочки. Вроде бы магии нет, а защищает…

— И в чем же выражается эта защита? — заинтересованно подался вперед некромант. Как же удачно, что он стоит у двери! Если бы вошел в круг, шутки бы не вышло, соль на нежить только и действует… А так… сейчас оберну по кругу нить, и…

— Как известно, круг из соли и веточка можжевельника под порогом не пускают в дом человека с нехорошими намерениями, — невинно заметила я, разглядывая маникюр. То есть обстриженные под корень, облезлые ногти. И когда успела испоганить плоды трудов Феникс?

— Пфе! — презрительно скривился некромант. Ага, попался! — Научно доказано, что неодушевленные предметы и явления, в том числе заклинания, не могут отличить «хорошее» от «плохого»…

Ну же, подумала я, еще один шажочек… Умница!

— … а, следовательно, все эти деревенские штучки, крошка, это суеверия, от которых тебе придется срочно отуча…оту… Черт! Это что еще за дрянь?

Некромант задергался, пытаясь выпутаться из невидимой паутины. Влип, как муха в варенье! И это — знаток боевой магии, светило науки и, самое главное, кумир моего брата? Я позволила себе почти незаметную, но очень выразительную улыбку.

— Это? А, это суеверие в действии, профессор. Видимо, у вас есть нехорошие намерения в отношении меня…

Ха, да «липкая сеть» — лучшее, что я знаю! Это простенькое плетение я с детства шлифую. Слабое, тонкое… но очень коварное! Пока одну ниточку отцепишь, по уши замотаешься.

Уловив иронию в моем голосе, Рэмерт тут же перестал дергаться и поднял многообещающий взгляд:

— Верно подмечено! Самые что ни есть нехорошие. Дело в том, что я собираюсь пригласить тебя на завтрак… где мы обсудим твое поступление в Академию… и мое в этом участие, — почти промурлыкал он. И подмигнул.

Я вспыхнула до корней волос. На что он намекает, этот…этот… Этны на него нет, а то бы поговорил у меня! У нее… У нас, в общем.

— Чего краснеешь, детка? Жарко стало? — хмыкнул некромант, присаживаясь рядом со мной на диван. Неужели уже распутал «сеть»? — Короче, идем в столовую, там и поговорим. И хватит возмущенно сопеть. Я всего лишь хочу дать тебе несколько советов, как вести себя с комиссией. Ну, и все в этом роде.

От вспышки понимания резко перехватило дыхание. Он не распутывал нити. И не рвал их. Он просто сделал их мертвыми.

Он. Убил. Нити. Чертов некромант.

Впервые за всю жизнь я испугалась мага. Тем ненавязчиво-постоянным страхом, который преследовал меня рядом с пьяными компаниями и охотниками в черном из инквизиции?

— Как вы это сделали? — я сама не узнала в хриплом шепоте свой голос.

— Наука, детка, наука, — он покровительственно похлопал меня по плечу. — Некромантия — это искусство делать живое мертвым, ты разве не знала? Ладно, собирайся, и пойдем, я тебя ждать не буду, сам еще не завтракал.

Я встала, растерянно глядя на некроманта. А дяденька не так прост, как кажется. И романтик к тому же: «искусство делать живое мертвым». Некромант — это тот, кто становится сильнее, убивая и причиняя боль. И ничего хорошего в этом нет.

— Иду. Только умоюсь.

Мне определенно надо побыть пару минут наедине с собой…

— Кстати, — Рэмерт с аппетитом вгрызся в булочку с маком, — ты так и не сказала, от кого оборонялась сегодня ночью. Шутки шутками, а фон в твоей комнате такой, что мозг переклинивает… Ну это у тех, у кого он есть.

Еще одна шпилька в мой адрес! Да, я девушка. Да, я при этом еще и ведьма, а значит, мало училась. Но называть меня дурой практически открытым текстом — по-моему, уже слишком.

— Так… Померещилось что-то, — я неопределенно пожала плечами. Еще чего, открывать перед ним душу я не собиралась. Потом обдумаю, на досуге. Сдам экзамены и сразу начну.

— Но фон… И все такое, — некромант взмахнул булочкой, осыпая меня крошками. Я отряхнулась, пряча брезгливую гримасу.

— Ну какой еще фон, подумайте, профессор. Я же ведьма, причем не последнего ранга. Вы просто почуяли мою силу.

— Не последнего? А какого именно? — уточнил Рэмерт, хитро поглядывая на меня поверх чашки с чаем. И глаза у него при этом были такие… голодные… что я волей-неволей почувствовала себя десертом. Не очень-то уютно.

— Каэль, — вежливо соврала я. Попробуй, улучи. Ты не ведьма, не вампир, и даже не эльф. А младшие расы таких тонкостей не понимают. Для вас все выше шестого ранга сливается в один поток. И, пока я не колдую, распознать во мне эстаминиэль, а тем более Дэй-а-Натье? нереально. А колдовать я пока не собиралась.

— Серьезно? — удивился некромант. — Такая мелкая и уже каэль?

— Это не от возраста зависит, а от природных способностей.

— Ясно. А стихия?

— Без специализации.

Подозревает. Он меня в чем-то подозревает, только в чем вот?

— А зачем вы спрашиваете? Это для экзамена пригодится?

Он фыркнул, как большой кот. И вообще он смахивал на кота… помоечного. Наглый, неряшливый, пронырливый. И тощий.

— Может, и пригодится. А может, и нет, — Рэмерт улыбнулся и тут же посерьезнел. — А теперь к делу. Повторять по два раза не буду, так что запоминай. И чушь советовать тоже не стану, поэтому слушай внимательно.

Я ощутимо напряглась. Наконец-то! Хватит уже разговоров вокруг да около, не за этим я сюда приехала. Рэмерт, конечно, неприятный человек, но если его советы могут помочь, то я выслушаю и приму к сведению. Не зря же Хэл советовал мне к нему обратиться.

Мэйсон удостоил меня таким взглядом, словно все эти мысли были написаны у меня на лбу. Я опустила глаза, завесившись длинной челкой. Не люблю, когда меня пытаются подвести под образ. В сравнении с этим телепатия — куда как меньшее зло. Все же она дает более-менее правдивую картину, а люди, лишенные этого дара, зачастую обманываются, замечая лишь то, что хотят увидеть. Вот и некромант, похоже, принял меня за недалекую дурочку, цепляющуюся за покровительство брата-отличника. Хорошо, что он не знает о письме Дариэля… И без этого впечатление я произвела замечательное: трусливая, необразованная ведьма, да еще и с непомерным самомнением. Полезла поступать на самый популярный факультет и надеется, что прокатит. Я ничего не упустила? Ах, да, эта особа еще и носит обтягивающие шмотки (да, доспехи сидят по фигуре… да, они выглядят как готский прикид… и савальский шелк можно опознать только на ощупь, а я себя трогать не давала…) и вызывающе распускает волосы, то есть относится к весьма определенному подтипу студенточек.

Все это мгновенно и зло промелькнуло в моей голове, пока я осторожно разглядывала Рэмерта из-под густой челки. Некромант, думая, что я на него не смотрю, позволил себе снисходительно-ядовитую ухмылку. Так ухмыляются, когда замышляют гадость. Что ж, дерзайте, профессор.

— Во-первых, о составе комиссии. Всего четыре человека. Председатель, ассистент и еще два маразматика, которым делать больше нечего. Все они с основного факультета, в твоем случае — с целительства. Иногда присутствует наблюдатель с другой кафедры. Председателем будет профессор Леми, замдекана — тут тебе повезло. Человек он приятный, к девушкам снисходительный, валить не станет. Зато ассистент — редкостная сволочь. Дэмиан Грант его зовут. Преподает энергетические воздействия, постоянно лажает с формулами, а потому ведьм на дух не переносит. Завидует, я полагаю. Ну, ты его сразу узнаешь — здоровенный, жирный, морда красная… Вопросы задает каверзные, но по большей части сам не может на них ответить, так что просто неси уверенный бред, может, и повезет. Двое других — преподы, один алхимик, другой анатомию ведет. Этот второй еще может чего-то спросить, а алхимик точно весь экзамен проспит.

Интере-есно, подумала я. Экзамен у меня октябрьский, индивидуальный, для заочников. Тема экзамена — яды и противоядия. Логично было бы предположить, что в комиссию войдут те, кто имеет к этому предмету непосредственное отношение — собственно, профессора биологической безопасности, травники, ядознатчики, общие специалисты и им подобные. А на деле только алхимик сможет что-либо понять в моих объяснениях, да и ему все равно, по словам Мэйсона. Это что — совпадение или намеренное пренебрежение? И, если верно второе, то какова цель: завалить меня, специально посадив тех, на чьи вопросы по специализации я ответить не смогу, или наоборот, мне в помощь, — чтобы некому было среагировать на ошибку? Ладно, на месте разберусь.

Хм, а ведь еще год назад я бы вообще не обратила на это внимания. А теперь везде мерещатся заговоры. Паранойя развивается?

— Ну, с составом вроде бы все. Дальше. Поведение. Не хамить, не дерзить, глазки вниз и хлопать ресницами… Ага, вот так, как сейчас было, — с удовлетворением сказал (промурлыкал?) некромант, наблюдая за моей ошарашенной физиономией. — На свое происхождение не намекать, упирать на то, что училась у Дариэля Изгнанника… Кстати, можешь им сразу письмо показать — хороший ход получится.

Я подскочила на стуле, поперхнувшись компотом.

— Я не говорила вам ни про какое письмо! И откуда вы…

Некромант удостоил меня невыносимо скучающего взгляда.

— Хелкар рассказал. На мой взгляд, ученичество у Изгнанника — единственный аргумент в пользу твоего поступления. Лично я солидарен с остальными преподавателями — ведьме в Академии не место. И если бы не просьба моего ученика — весьма настойчивая просьба — то я бы и пальцем не пошевелил, чтобы помочь.

У меня от такой наглости все слова застряли в горле. Похоже, Рэмерт твердо уверен в том, что я всего лишь нахальная выскочка, пустое место. Интересно, это его Хэл на такую мысль навел или сам дошел? Братишка мог, случайно, конечно… перестраховщик… волновался, просил присмотреть за сестренкой всех подряд и в итоге перестарался. Или я все же произвожу впечатление законченной идиотки — не иначе.

Так. Про Дариэлеву писанину. Зря, конечно, Хэл язык распускает, но теперь уже ничего не поделаешь. Значит, начнем экзамен с предъявления письма, которое, вообще-то я взяла на крайний случай.

— И последнее… — Мэйсон смотрел на меня очень внимательно, с долей брезгливости. Я насторожилась. — На экзамен одень что-нибудь другое. Этот твой готический прикид… Никаких джинсов, разумеется, тоже. Лучше юбочку какую-нибудь… покороче…

По позвоночнику поднялась острая, горячая волна ярости. Я быстро зажмурилась, чувствуя, как мир выцветает, превращаясь в черно-белую схему, расчерченную нитями. Кончики пальцев неприятно покалывало.

— Вы за кого меня принимаете? — очень, очень вежливо спросила я, машинально сжимая кулаки. Жжение никуда не ушло, но теперь хотя бы не было вероятности, что с пальцев сорвутся сгустки тяжелой, едкой тьмы. Некромант может гордиться — раньше я думала, что спровоцировать проявление темной силы может только боль, как в ритуале Максимилиана.

Мэйсон только усмехнулся. Похоже, его совсем не беспокоило мое состояние. Или он просто ничего не заметил?

— За девушку, которая очень хочет поступить на престижный факультет. Или я что-то путаю? Да пойми же ты, здесь не любят гениальных самоучек, а ведьм тем более! А ты — ведьма, самая настоящая. Единственный способ — понравиться комиссии. Ты — девушка симпатичная, если не сказать больше… а преподаватели — тоже мужчины.

Волевым усилием я загнала вспышку гнева поглубже. Не сейчас. Потом. И вообще, он не виноват, он умные вещи говорит, это я наивная принципиальная мечтательница, которая хочет, чтобы все было по-честному.

— Профессор Мэйсон, — тихо ответила я, осторожно подбирая слова. — Вы очень правильно заметили. Я ведьма. И у нас есть определенные правила. Они касаются в том числе и облика, и манеры поведения.

Я не совру, нет. Просто перетасую информацию. И зачем ему знать, что правила действуют только в Замке?

— Главное правило — одежда должна соответствовать внутреннему миру. Состоянию души, если угодно. А я себя ощущаю кем угодно, но только не проститу… девушкой, которая хочет поступить в Академию любой ценой. Если уж вам так хочется поразить комиссию, можете сами одеть мини-юбку. Я одолжу.

Я аккуратно отодвинула стул, встала и деревянной походкой направилась к выходу из зала. В точке над правой бровью собралась резкая, пульсирующая боль. И зачем я только в это ввязалась? И это еще лояльно настроенный ко мне преподаватель. Что же будет на экзамене?

Ноги сами вынесли меня к нужной комнате, хотя я была уверена, что не запомнила дорогу. Долго шарила в карманах, искала ключи, потом сообразила, что они у Мэйсона. Но к нему я не вернусь, обойдется. Брат, конечно, потом обидится, но я объясню ему, может, поймет…

А открыть дверь можно и нитями, благо они до сих пор маячат перед глазами.

Вещи я не распаковывала — благословенна будь, лень моя. Покидать в рюкзак зубную щетку, мыло, подобрать с пола книгу… Одеяло, зараза, не упихивается…

— И куда это ты собралась?

Я раздраженно выпрямилась, оглянулась. Пнула ни в чем неповинный рюкзак, срывая злость. Рэмерт стоял в дверях, светя язвительной ухмылкой. На одну секунду он мне удивительно напомнил Максимилиана — издевательским юмором, способностью непрерывно и без особых усилий тянуть нервы из окружающих и непробиваемой наглостью.

Только вот в Ксиле никогда не было такой злости и презрения — ко всем.

— Я ухожу отсюда.

Вот так, просто. Стоило только решить.

— Ты уверена, что этого хочешь?

О, сколько яда в одной коротенькой фразе! Но в чем-то он прав. Действительно… чего я хочу?

Престижный факультет? Глупость из глупостей, в голову такое могло прийти только человеку. Произвести впечатление на маму? Да нет, леди Элен вполне хватает того факта, что я — Сердце звезды, одна из королев. Переплюнуть брата? Ммм… Возможно. Но, как ни крути, вряд ли я потяну учиться в том же темпе, что и Хэл… А значит, и с этой мечтой можно проститься.

Чего я хочу? Да просто научиться лечить людей. И нелюдей. Одного нелюдя… А это можно делать и у Дариэля, он с радостью станет моим наставником. Так что можно спокойно бросить эту дурацкую Академию с ее заморочками и уехать отсюда. Я все делаю правильно.

Почему же мне тогда так плохо?!

— Слабачка, — припечатал Мэйсон. — Глупая ведьма. Готова повернуть после первой же трудности. А дальше-то что будет?

Нет, я не слушаю его. Иначе сорвусь.

— Неужели сложно один разок надеть юбку, чтобы иметь шанс доказать всем, что у тебя еще и мозги есть?

— А для этого достаточно продемонстрировать ноги? — съязвила я, заталкивая последний уголок одеяла в рюкзак. Складывать аккуратно я была не в состоянии. — Что-то не улавливаю связь между длиной ног и объемом головного мозга.

Мэйсон растянул губы в усмешке. Взгляд у него стал откровенно раздевающим. Меня уже трясло. Стоит тут, ничтожество, в сером замызганном свитере, скалится. Не буду реагировать, я же эстаминиэль, у меня есть своя гордость. Но еще одно слово по поводу моей внешности… Магией бить не буду. Но кулаки-то как чешутся…

Ухмыляется еще шире.

— Ну почему же только ноги? Если сильно постараться, то можно еще и за… Мать твою!!!

Я все-таки сорвалась.

Если честно, стало полегче. Никакая «огненная волна» не идет в сравнение с примитивным ударом в нос. Вид разбитого в кровь профессорского лица подействовал на меня лучше настоя валерианы.

— Кто тебя драться учил? — совершенно беззлобно проворчал Мэйсон, пытаясь остановить кровотечение. Нос я ему, конечно, не сломала, но разбила знатно. — А, черт…

— Когда от души бьешь, особого умения не требуется, — мрачно отшутилась я. Конечно, он сволочь, но… Носовой платок приспособить, что ли? Куда вот я его дела… А, вижу… и полотенце пригодится.

— Не скажи, — усмехнулся Рэмерт, запрокидывая голову. — Помню, в студенческие годы… Эй, куда?

— В ванную, за холодной водой. Или вы предпочитаете в крови ходить? Сильно это вас, конечно, не испортит… На общем-то фоне, — я выразительно оглядела драный свитер. Мэйсон несколько смутился.

— Язва, — определился характеристикой некромант (ох, кто бы говорил!), но за мной все же пошел.

Подлечить разбитое лицо так, чтобы не было заметно — на это хватает и моих куцых знаний. Это на себе любую царапину затягиваешь с непосильным трудом. А на чужом теле труднее отмыть присохшую кровь. Но и с этим я, кажется, справилась.

Рэмерт сидел на одном конце дивана, держа на лице холодный компресс из полотенца, я на другом, где-то посередине лежал рюкзак. Идиллическая картина. И подпись такая снизу — семейная ссора. Акт второй, примирение.

— Я, конечно, не прав был, что нагрубил, — невнятно пробормотал некромант, — но от экзамена так просто не отказывайся. Даже если твердо решила уехать — все равно сходи. По крайней мере, уйдешь победительницей.

— Это смотря о чем меня спросят, — скисла я. — Уровень мой более чем средний…

— Для начала хватит.

Что? Я не ослышалась? Рэмерт меня ободряет?

— В общем, экзамен состоится в башне Колата — это северная — на одиннадцатом этаже, аудитория одиннадцать-алле. Начало в девять часов, просьба не опаздывать.

Скрипнула дверь. Я неохотно скосила глаза.

Рэмерт ушел. Полотенце аккуратно сложено на ручке дивана, дверь прикрыта. А на самом видном месте лежат ключи.

Знак доверия?

Итак, я осталась.

Времени до вечера было достаточно. Я употребила его с максимальной пользой: повалялась с книжкой на диване, приняла душ, долго расчесывала волосы. Мусора в них набилось — жуть, и пыль, и щепки какие-то, и нитки. Пожалуй, единственное за вечер, что было связано с магией — это сотворение защитного круга. Если уж мне придется ночевать в этой комнате, то я хотя бы хочу быть уверена, что проснусь поутру. И желательно не седой. Я тщательно обошла со свечкой все комнаты, насыпала соли в углы. Поперек проходов натянула сигнальные и «липучие» нити — нежить они не задержат, разве что предупредят о появлении, а вот нахальных магов, у которых может появиться желание разыграть ведьму — вполне. Осталось только постелить на диване, поставить у изголовья сияющий цветок и замкнуть круг.

Желаю себе спокойной ночи.

Малыш…

Недовольно.

Ну чего тебе?

Ты скучаешь?

Растерянность. Удивление. Признание.

Не знаю. Пожалуй, да. Но… по-другому.

Он заинтересован, но ничуть не обижен.

По-другому?

Раньше это было как болезнь. Как навязчивая идея. А теперь… теперь мне достаточно знать, что ты где-то есть. Пусть не со мной, но хотя бы где-то.

Смеется.

Я ближе, чем ты думаешь. Но дальше, чем хотел бы сам…

Выспалась я изумительно. Никакие кошмары не мучили. Была ли это заслуга моего защитного круга или просто в прошлую ночь померещилось, но нити, все до одной, остались нетронутыми. Проснулась вовремя, и даже без будильника. Ох, не к добру такое везение…

На экзамен я пойду. Почему бы и нет? А вот что касается советов Мэйсона… Ох, получит он у меня юбочку, заречется студенток разыгрывать! Но, конечно, не на экзамене. А сейчас сойдут и джинсы… С Дариэлевой футболкой с черепами. Ага, сапоги на шнуровке до колена от эльфийских доспехов… Косу заплести, только волосы расчесывать не обязательно. На запястья — пяток разноцветных фенечек. Некоторые из них еще и зачарованы и выполняют не только эстетические функции, но это такие мелочи…

Ну, вот я и готова. Стиль один в один списан с Дариэля, жаль, нет способных это оценить…

Башню Колата я нашла с превеликим трудом. Спасибо милому юноше по имели Валмир — и довел, и объяснил, как найти аудиторию, и еще анекдот по дороге рассказал. Несмешной, правда, но обстановку разрядил.

Валмир проводил меня до лестницы, пожелал удачи и позвал на вечеринку — у одного парня из его группы был день рождения. Я удивилась неожиданному приглашению, но с удовольствием согласилась — Валмир мне понравился. Он был такой… беспроблемный. И ниже меня на полголовы к тому же. И, самое главное, — за всю дорогу ни единой шуточки на тему моей внешности и расовой принадлежности!

Вряд ли экзаменаторы окажутся такими же милыми.

Но, несмотря на все свои опасения, оказавшись перед дверью, я от души расхохоталась. Надо же, одиннадцать-алле! На эльфийском! А вчера внимания не обратила… Хорошенькое начало… Помнится, брат рассказывал, что идентификация кабинетов на каждом этаже ведется с применением букв эльфийского алфавита. Забавно, если учесть, что у эльфов алфавита нет как такового. Есть руны, которыми обозначают корни и слоги. Чем-то похоже не восточные языки у людей. Кроме того, значение слова зависит от интонации — в речи, от дополнительных знаков-крючочков — на письме. Взять, к примеру, прозвище Северного князя. Интонация вверх, «л» волевое твердое — получается «звезда». Интонация вниз, «л» романтически мягкая — и «Ксиль» уже означает «льдинка». На первый взгляд сложно, но на самом деле эльфийский язык один из самых простых в изучении — для тех, кто владеет идеальной памятью. Так вот, к чему это я… Ах да, аудитория одиннадцать-алле располагалась между кабинетами миа и сверте — «досада» и «удача». А руна «алле» — просто суффикс прилагательного («ксилле» — «ледяной» или «звездный»), своего значения не имеет, а если и стоит отдельно, то является междометием, меняя эмоциональную окраску в зависимости от контекста. Милое совпадение, ничего не скажешь.

Поспешно вытряхнув из головы неподобающие ситуации филологические изыскания, я решительно постучала в дверь.

Меня явно ждали.

— Входите, Найта, не задерживайтесь на пороге, — неприязненно откликнулись из кабинета. А я не задерживаюсь, я иду, иду.

Если честно, я думала, что аудитория будет побольше. А тут — с десяток парт, кафедра, стол для экспериментов и шкаф с реактивами и оборудованием. Спиртовки, штативы, колбы, перегонки. За кафедрой, чем-то напоминающей барную стойку, разместились пять человек. Четверо в зеленых мантиях, я полагаю, комиссия от факультета исцеления, а пятый типус в мятой рубашке и вязаном жилете…

Бездна!!!

Впрочем, Мэйсон говорил, что иногда на экзамене присутствует наблюдатель, философски подумала я. Почему бы и не некромант?

— Все-таки пришла, — Рэмерт довольно откинулся на спинку кресла и потянулся, не обращая внимания на негодующие взгляды коллег.

— Вроде того, — в тон ему откликнулась я, машинально убирая руки в карманы. Ничего не могу поделать с этой привычкой, особенно под такими изучающими взглядами. Незаколотая челка свесилась на один глаз, делая меня похожей на нечесаного пони.

— Тогда приступим, — кивнул Мэйсон и тут же поправился: — То есть приступайте, господа и дамы, а я посмотрю.

Экзамен походил на фарс. Зампредседателя комиссии зверски гонял меня по классификации и дозировке ядов со зверским же выражением лица, председатель пытался взглядом просверлить дырку в моей футболке (я пожалела, что не надела куртку от эльфийского доспеха), алхимик трепался с анатомичкой по важным и насущным вопросам (кстати, четвертым преподавателем оказалась женщина… хорошо, что я не последовала совету Рэмерта и не напялила юбку: неприязнь одной дамы легко перевесит расположение трех джентльменов), Мэйсон, позевывая, созерцал потолок. Изредка некромант бросал фразы типа: «Полегче, Дэмиан, она не аспирантка, она абитуриентка», «А сам-то ты в курсе?», «Милая, милая девочка… Так бы и взял себе… на факультет». Напоследок меня попросили приготовить антидот к вытяжке из сон-травы. С этим я справилась бы с закрытыми глазами — при условии, конечно, что буду работать в лаборатории Дариэля — спасибо моему эльфу за то, что не жалел сил, натаскивая меня на простейшие яды. Мило улыбаясь, я приняла сначала вытяжку, потом противоядие, постояла пару минут, демонстрируя преподавателям прекрасное самочувствие и не менее прекрасное настроение.

— Ну что ж, с заданием вы, очевидно, справились, — протянул Дэмиан, значительно кивнув председателю. Тот мгновенно посерьезнел и перевел взгляд с моих ног на лицо. Мне этот взгляд очень не понравился. Рэмерт напрягся, даже алхимик прекратил болтовню с анатомичкой. Не к добру, ой, не к добру… — Самое время подвести итоги, — и оглянулся на господина Леми.

Председатель внушительно выпрямился в кресле.

— Итак, Найта, вы показали прекрасные практические результаты, скорее характерные для третьекурсника, чем для поступающего.

О! Не ожидала. Если честно, то боялась я именно за практическую часть. Мало ли какое зелье заставят варить… А оказалось, что я подготовлена «на уровне третьекурсника».

— Немного хромает теоретическая часть, вы сбиваетесь на эльфийские термины, но это, я думаю, издержки вашего ученичества, — продолжил профессор Леми. Я начинаю уважать этого человека. Готова была поспорить, что большую часть экзамена он посвятил изучению моей внешности, а оказалось, слушал, и очень внимательно. Похоже, он не так прост, как хочет казаться. — Тем не менее, на данном этапе мы не видим причин для зачисления вас в Академию даже на заочное отделение.

Вот так, просто. Учись, Найта, как людей обламывать. Ты можешь быть сколь угодно умной и подготовленной, но пока они не видят причин зачислить — точнее, видят причины не зачислять — ты в пролете.

— Честно говоря, — задумчиво продолжил председатель, — меня, да и всех нас весьма удивило ваше желание поступить в Академию. Простите за прямоту, но зачем ведьме довольно высокого ранга официальный диплом? — поинтересовался Леми. — Если уж вам так хочется совершенствоваться в искусстве исцеления, вы вполне могли бы продолжить ученичество у Дариэля Изгнанника, — он выразительно взмахнул листком из ручательного письма.

Чего они от меня требуют, интересно? Хотят, чтобы я прилюдно поковырялась в душе? Обойдутся.

— Это сложный вопрос, — осторожно начала я. — Могу сказать одно: это не блажь и не пустой каприз. Мне действительно нужно знание — подчеркиваю, знание, а не диплом! — которое может обеспечить Академия. Учиться у Дэйра… То есть у Дариэля… было бы гораздо удобнее, да и приятнее. Но здесь, в Академии, есть то, чего нет в Дальних пределах.

— И что же это? — заинтересованно подался вперед профессор Грант. Сейчас, когда он не излучал открытое презрение, отвечать на его вопросы было несоизмеримо приятнее.

— Книги, — улыбнулась я. — В Академии собрана самая обширная библиотека двух миров.

— Вы полагаете, что здесь есть книги, которых нет у Дариэля Изгнанника? — проснулся, наконец, алхимик.

— Разумеется, есть, — хмыкнула я. — Более того, я уверена, что необходимые мне материалы лежат за пределами интересов Дэйра… К слову сказать, он бесится, когда его называют Изгнанником. Никто его не выгонял, он сам уехал. И, между прочим, отец его признал, так что если хотите официоза — можете говорить Дариэль эм-Ллиамат аль'Кентал Савал?

Последнюю фразу я произнесла откровенно раздраженным тоном. Преподаватели аж поперхнулись, только Рэмерт понимающе усмехнулся. Почему-то не оставляло чувство, что некромант видит меня насквозь.

— Вы хотите сказать, вам необходимы особые книги? — опомнился профессор Грант.

— Особые не особые… Но Дэйр такие не жалует, — я покосилась на некроманта. — Собственно, за допуском я могла бы обратиться к профессору Мэйсону… Использование крови темной ведьмы ведь практикуется только в ритуалах некромантии, так ведь?

Вот теперь мне удалось поразить абсолютно всех.

Умничка, Нэй, полдела сделано. Ты заинтересовала их. Осталось только зафиксировать интерес…

— А зачем вам материалы по таким ритуалам? — Рэмерт первым пришел в себя и выдал вразумительную реакцию.

Я задумалась. Как много я могу сказать сейчас?

— Видите ли… Я точно знаю, что с помощью одного ритуала — собственно, он и называется «тьма избавления» — можно избавить вампира от воздействия солнечного яда. И меня очень интересует вопрос создания противоядия с учетом установок ритуала.

— Вы говорите о самостоятельном исследовании? — осторожно уточнил профессор Леми. Я кивнула.

— Да, разумеется.

— Но это же полностью меняет дело! — воскликнул замдекана, приходя в радостное возбуждение. — В таком случае мы можем отступить от традиций и принять в Академию даже ведьму! — ха, он даже не пытается скрыть причину недавнего отказа! Шовинист несчастный… — Мы предоставим вам три месяца для подбора материалов. Если вы сумеете доказать, что создание подобного противоядия в принципе возможно — мы примем вас не то что на заочное отделение студенткой, а почетным член-корреспондентом Академии магических наук!

— Вы не посмеете! — вывалился из кресла Грант. — Это…это… это против всех правил! Это нарушение незыблемых традиции! Это…

— Это шанс сдвинуть с мертвой точки вашу хваленую алхимию, — холодно оборвал его Рэмерт. Я почувствовала приступ горячей благодарности к этому вредному, неопрятному, заботливому некроманту. — Не будьте дураком. Только один вопрос, Найта… А где ты собираешься брать темную кровь?

В голову ударила шальная идея. В конце концов, рано или поздно они все равно узнают… Я подошла к столу для опытов, покатала в руках одну из пустых пробирок. Выдохнула. И сжала пальцы.

Стекло жалобно хрупнуло, и осколки глубоко врезались в ладонь. Мгновение я ничего не чувствовала, а потом… Горячая, тянущая пульсация, онемение почти до плеча, а стоит только пошевелить пальцами…

Вот оно.

Черный, белый, и серый. Четкие линии, острые углы. Застывшие в недоумении лица. И одно — понимающее. Внутри меня ворочалось какое-то странное ощущение, почти уверенность: сила — рядом, только надо протянуть руку. С которой падают на каменные плиты тяжелые, черные капли. Получилось… Всего на мгновение я стала темной, но этого хватило.

Жаль только, что я пока не могу вызывать тьму менее болезненным способом. Пока — только через боль. Или гнев, как выяснилось вчера.

— Уж поверьте, господа… Где-нибудь найду.

— Темная властительница… — ошарашено прошептал охрипший алхимик. Поняли наконец-то. И это маги, цвет человечества… Тем же эльфам не пришлось бы ничего объяснять. И руку резать. Которую теперь непонятно как лечить.

Я осторожно разжала пальцы. Часть осколков упала на пол, но некоторые засели слишком глубоко. Больно… Я начала сомневаться, что эффектная демонстрация того стоила. Да и несолидно как-то: королева, которая не может затянуть собственноручно нанесенную царапину.

— Давай сюда лапу, — буркнули над ухом. Мэйсон? И когда успел выбраться из-за стола? Любопытно стало?

Кстати, из пореза сейчас сочилась самая обычная, алая, кровь. Только подтеки на полу были черными.

— Нельзя было просто сказать: я — Темная королева? Или тебе нравится резать вены? — так же недовольно осведомился некромант, проводя пальцами над моей изувеченной ладонью. Осколки стекла выпрыгнули из раны и звонко застучали по каменным плитам. Еще один сложный пасс — и края раны стали стягиваться. — Мазохистка чертова… Тебе обезболить или как?

В голосе Мэйсона звучало неприкрытое ехидство.

— Нет, спасибо, — вежливо отказалась я, отдергивая руку. Да она и не очень-то болела. По сравнению с переломами или вывихами, которых у меня в детстве было предостаточно… Нажму еще на точку под локтем… ага, вот так… совсем хорошо. — А… можно вопрос?

— Ну?

— Вы умеете лечить? Но… ваша специализация… и все такое…

Мэйсон покровительственно улыбнулся. Показушник. А комиссия до сих пор находится в шоке от устроенного мной представления. Чувствую, полетят скоро письма в Замок-на-Холмах… Как же, такой феномен, живая Темная властительница! Как можно скрывать такое от широкой общественности!

— Деточка, я боевой некромант. А в бою, между прочим, если не умеешь себя подлатать, вероятность выжить сводится к совершенно неприличному проценту.

— А вы воевали? — поинтересовалась я. Рэмерт нехорошо сощурился. — Вы не думайте, я не издеваюсь, просто интересно.

— Не воевал. Но в рейд? ходил. И не один раз.

У него было такое выражение лица, что я передумала спрашивать, какого такой крутой маг делает на должности преподавателя. То есть, пардон, декана.

— Никто не будет возражать, если я возьму на себя обязанности куратора по проекту создания противоядия от солнечного яда? Как декан факультета некромантии, — с деланным весельем осведомился Мэйсон. Никто не возразил. Я ошибаюсь, или они его просто побаиваются?

— Значит, я принята?

— Добро пожаловать в Академию, — нашел в себе силы кивнуть профессор Леми. Все умные размышление тут же вылетели из головы. — Пока — на испытательный срок.

Я радостно подпрыгнула с криком «йес!» и, вякнув «спасибо всем» выбежала из кабинета. Меня приняли, приняли! Пусть с испытательным сроком, но все же!

На лестнице меня догнал Мэйсон.

— Сильное выступление. Знаешь, я рад, что ошибся в тебе, — хмыкнул он, подхватывая меня под руку. К счастью, не под больную. Умный какой. Лечит, на экзамене защищает. Подлизывайся, подлизывайся, я все равно так просто твои выходки не забуду. Особенно юбку. — Достойная сестра своему брату.

Ой, я не могу! Слышал бы его Хэл!

— Скажите, а вы удивились, когда узнали, что я… ну, хм…

— Не совсем каэль? И явно не без специализации? — усмехнулся Рэмерт. — Я подозревал что-то в этом роде.

— Да? И почему? — искренне удивилась я. Точно знаю, что с виду на королеву не тяну. Я не Феникс и не Айне.

— Да было какое-то предчувствие…

Рассказать о предчувствии некромант не успел.

Я не знаю, что произошло. Больше всего было похоже на приступ неконтролируемого ужаса, как прошлой ночью. Я вскрикнула, чувствуя, как сводит горло, и опрометью кинулась вниз. На повороте лестницы краем глаза увидела неясную тень, а потом некромант резко развел руками, и по проему прокатилась волна почти неоформленной силы… нет, заклинания слишком сложного, чтобы я могла уловить его структуру. Так слишком плотно переплетенные нити кружева становятся тканью.

— Что это было? — я никак не могла отдышаться. Ноги не держали, и я опустилась на каменные ступени, источавшие слабый холод. Некромант плюхнулся рядом и привалился к моему плечу. Похоже, у бедняги тоже проблемы с дыханием.

— Не знаю, — честно сознался Рэмерт, пряча лицо в ладонях. Устал, бедняга… — Есть предположения?

Я машинально провела рукой по волосам некроманта… и тут же отдернула, как будто меня ударило током. Сейчас только флирта с преподавателем не хватает для полного счастья. Нахваталась же от Максимилиана привычек тянуть руки куда не следует… Но Мэйсон, слава богам, ничего не заметил.

— Есть одно, — неохотно созналась я. — Помните круг у меня в комнате?

— Где уж такое забыть, — усмехнулся некромант.

— Так вот, тогда ночью мне тоже… примерещилось.

— То же самое?

— Не совсем, — я задумалась. — Теней там не было. Были шаги за стенкой, в спальне. А вот ощущение ужаса — то же самое. Брр, сворачивает мозги похуже шакарской ментальной атаки.

Мэйсон отнял ладони от лица и внимательно на меня посмотрел.

— Ты хочешь сказать, что прошлой ночью справилась с этим сама? — я кивнула. — Не мели чушь. Сейчас мне удалось отогнать тварь только при помощи заклинания высшего порядка, а ты у нас…

— Я у нас ведьма. Эстаминиэль Дэй-а-Натье, — довольно холодно заметила я, передразнивая Мэйсона. Нет, некромант прав, но этот тон… — А вообще, мне просто повезло. Я сама не поняла, как отбилась, — честно призналась я уже нормальным тоном.

— Вот это уже похоже на правду, — съязвил Рэмерт. — Расскажешь поподробнее? Я тебя как раз провожу до комнаты.

Рассказывать было, в общем-то, нечего. Тему мы исчерпали еще до того, как добрались до нужного этажа. В коридоре Рэмерта остановил один из студентов и начал с отчаянными глазами вещать что-то про курсовую. Некромант сморщился и пообещал догнать меня позже.

А у дверей моей комнаты стоял… Валмир. Да-да, тот светловолосый юноша, который любезно указал мне дорогу к башне Колата. И как он узнал, где меня поселили?

— Я тут зашел тебе напомнить, — широко улыбнулся он в ответ на мое приветствие. — Приходи сегодня на вечеринку. Наши собираются ближе к двенадцати.

— А куда приходить? — мои губы невольно растянулись в улыбке. Какой все-таки милый парень.

— В общежитие. Мы целый этаж занимаем, так что не промахнешься. В той же башне, только не одиннадцатый, а первый.

Значит, башня Колата, первый этаж, полночь. Хорошо живут, студенты…

— Обязательно приду, — пообещала я. — Спасибо.

— Куда придешь? — весело поинтересовался Мэйсон, выныривая из-за поворота. Белобрысый Валмир тут же сник и сделал попытку незаметно смыться.

— Да вот, на вечеринку зовут, — я кивнула на студента.

— Какую такую вечеринку? — нахмурился некромант.

— Вы же сами разрешили, профессор! Ну, Адриэл же к вам подходил, помните? — не выдержал студент. И умоляюще уставился на Мэйсона. Тот сделал вид, что не понимает намека.

— Вечеринка в общежитии моего факультета? Не знаю, не знаю… Что-то не припоминаю, чтобы Адриэл говорил на эту тему. День рождения — да, разрешил отпраздновать, но в тесной компании и исключительно в светлое время суток.

— Но профессор!

А это уже крик души.

— Ладно, веселитесь… Но я тоже участвую. Ждите ближе к часу, ха… А теперь — брысь!

Студентика как ветром сдуло. Надо же, забавно. Белобрысый, веснушчатый, мелкий некромант.

— Какая грозная у вас репутация, господин Мэйсон, — дрожащим (от смеха) голосом заметила я. — Может, мне тоже пора начинать бояться?

— Да ни черта они не боятся, — хмыкнул Рэмерт. — Так, придуриваются. Ну, и мне мозги пудрят заодно… Забудь. Покажи лучше чудо-цветок, которым ты от призраков отмахивалась.

Цветок Мэйсона впечатлил. Настолько, что некромант даже поостерегся брать его в руки. Ограничился визуальным осмотром.

— Ты понимаешь, что сделала? — я горестно вздохнула. Виновато потрясла головой. — Вот ведь ведьма, а… Это же светоч!

— Светоч? — с должной долей интереса переспросила я у некроманта. Может, спровоцирую на небольшую лекцию и повышу уровень своего образования.

— Светоч — квинтэссенция чистого света, — наставительно произнес Мэйсон. И выжидательно уставился на меня. Да, да, это все объясняет, падаю в ножки и бьюсь в судорогах от восторга. Вслух бы это не ляпнуть…

— Ну и? — предельно вежливо спросила я. Некромант вздохнул и смирился с неизбежным. Ну да, незнание — не порок, нежелание знать — вот большой порок. Не помню, кто это сказал, но умный, видимо, был человек. Знающий.

— Насколько я помню, деление по стихиям у ведьм такое же, как у магов? Вода, огонь, земля, воздух, свет и тьма, — начал Мэйсон.

— А еще жизнь и смерть, искусство, хаос и порядок, время, душа и иллюзион, — насмешливо прервала его я. Некромант поморщился. Этих стихий маги не признавали. Особенно всегда доставалось иллюзиону: как можно поверить в то, что нельзя увидеть? Жизнь и смерть они тоже игнорировали. Гордые, ограниченные бедняжки маги. А некромантия, по их мнению, к чему относится? К тьме, что ли? Как крупный специалист в этом роде могу сказать точно: ничего подобного. Смерть с сильной примесью искусства.

— Допустим, — согласился некромант, не желая вступать в идеологический спор. — У каждой стихии есть свое материальное воплощение…

— Эстаминиэль? — невинно переспросила я.

Мэйсон отчетливо скрипнул зубами.

— Я вообще-то предметы имею в виду! С водой, землей, огнем и воздухом проще — материального воплощения этих стихий на нашей планете навалом… Можно сказать, что физически она из них и состоит. Воплощение тьмы никто не видел, — некромант стоически проигнорировал мой выразительный взгляд в сторону зеркала. — А воплощением света является светоч. Концентрат стихии. Считается, что одно только присутствие светоча способно изгнать злые силы…

— Свет — не значит добро, — прервала его я. — Плетения света в большинстве своем атакующие.

— Хорошо, хорошо, назовем их «агрессивно настроенными силами», — что-то мне подсказывает, что некромант вот-вот перейдет в ряды этих «сил». — Проще говоря, ты создала идеальный охранный амулет, основанный на воздействии света. Ума не приложу, как у тебя вышло, если учесть твою, хм, склонность к тьме.

Сказать или нет? Уж больно хочется полюбоваться на выражение лица…

— Одно другому не мешает. Я еще и Светлая королева.

— Чего? — поперхнулся Мэйсон. —

— Эстаминиэль Дэй-а-Натье. Темная властительница и светлая королева.

— Шутишь, детка? Не слишком ли круто звучит?

Да уж. По сравнению с «мастер огня» или «девятая сестра иллюзиона» — действительно, пафоса немерено.

— Звучит, может, и круто, но фактически — я самая обыкновенная ведьма, — нехотя призналась я. Видеть изумленное лицо некроманта было на диво приятно, но здесь главное — не переборщить. — Мои заклинания, за редким исключением, — это уровень равейны. Свою «светлую» сторону я вообще не контролирую, все плетения вылетают спонтанно и под большим давлением обстоятельств. А тьма приходит только с болью или гневом.

— Вот оно что, — задумчиво протянул Мэйсон. — В таком случае, не удивительно, что ты справилась с этой тварью. Давление, так сказать, обстоятельств налицо.

— Кстати, давно хочу спросить, а что это было-то?

— Не имею понятия. Плохо то, что магии в ней я не чувствовал. Видел только глазами. Либо тот, кто ее сотворил, сильнее меня, либо…

— Либо вы были просто невнимательны, — закончила я за Мэйсона. Он улыбнулся.

— Надеюсь, что так.

Когда Рэмерт удалился, я принялась готовиться к вечеринке. Если честно, главным аргументом в пользу посещения данного мероприятия была надежда на угощение. Проводить в столовую некромант меня не догадался, а сама я идти не рискнула — заблужусь, как есть заблужусь. К тому же, если на вечеринке будет Рэмерт… Прекрасная возможность отплатить ему за «юбочку покороче»! Надо только с Феникс связаться, без ее совета никак…

Болтали мы по-старинке, через ритуал с миской воды и рунами. Феникс, как и я, была сторонницей экономии, а звонить из другой страны на мобильный — это расточительство. Идею позлить некроманта моя подруга приняла на ура — она всегда была склонна играть на нервах окружающих с помощью одежды и макияжа. Мой текущий гардероб, разумеется, был сразу забракован. Феникс предложила мне кое-что из своего… Пришлось лезть из кожи вон, пытаясь протащить через канал связи материальные объекты, но, честное слово, результат того стоил! Краситься мне подруга отсоветовала, предложив на замену легкое приворотное заклинание общего действия. И чему только не научишься ради хорошей шутки…

В общем, едва все успела, и ровно в полночь стучалась в дверь общежития на первом этаже, нервно облизывая губы.

Открыл мне Валмир вместе с каким-то высоким темноволосым субъектом в колпаке из оберточной бумаги — очевидно, это тот самый Адриэл, у которого сегодня день рождения. За порогом гремела музыка — металл. Ну да, некроманты же. Странно было бы услышать что-нибудь из заокеанской попсы.

— Офигеть! Отпадно выглядишь, — прокомментировал мой наряд Валмир. Его смуглый товарищ окинул меня о-очень заинтересованным взглядом. Прямо неловко как-то. Но я же хотела произвести впечатление? — Кстати, это Адриэл, — кивнул он на смуглого.

— Тогда с днем рождения, — улыбнулась я и протянула пузырек с ярко-красным зельем. Валмир хмыкнул. Неужто знает, что это? — Кстати, я Найта.

— Приятно познакомиться. Спасибо за подарок. Что за штука такая? — поинтересовался именинник, перекатывая на ладони флакончик.

Я наклонилась к самому уху и нарочито громко прошептала:

— Приворотная настойка. Универсальная, средней степени воздействия. По эльфийскому рецепту. По одной капле в бокал себе и предмету обожания.

Студенты переглянулись и дружно заржали.

— Круто! Обязательно на ком-нибудь испытаю, — хлопнул меня по плечу Адриэл. Я невольно хихикнула. Почему-то представилось, что жертвой моего зелья падут какие-нибудь особо злобные враги хитроумного студента. Пусть себе балуется, все равно такие зелья быстро выветриваются.

А на ведьм, к счастью, не действуют вообще. Как и вся любовная магия.

Вечеринка не отличалась от сотен других, о которых я знала по описаниям. Наспех порубленные салаты, сладкое, запретный, но такой притягательный для студентов алкоголь. Громкая музыка и постоянное перемешивание группок людей. Адриэл вывел меня на середину комнаты (похоже, это что-то вроде общего зала) и проорал:

— Знакомьтесь, это Найта, она ведьма! Типа не обижать, или я сам вас обижу!

Головы присутствующих на секунду повернулись ко мне, а потом все опять вернулись к своим делам. Кое-кто из парней всерьез мной заинтересовался, но подходить пока не решались. Так что я общалась в основном с Валмиром, Адриэлом и его девушкой — Моникой. Рассказывала им небылицы про ведьм, уплетала салаты, вежливо отказывалась от выпивки и слушала студенческие байки. Время от времени я поглядывала на часы: когда там появится Мэйсон?

— …Короче, жуткий чел, все время на экзамене валит, — закончил жаловаться на преподавателя по алхимии Валь. Я поспешила воспользоваться случаем и перевести разговор на Мэйсона.

— Я смотрю, у вас все преподы такие жуткие, что лучше мне сразу повеситься, чем на экзамены приходить… А этот, который меня сегодня провожал, он тоже валит не по-детски?

— Мэйсон, что ли? А зачем это тебе? — весело поинтересовался Адриэл.

— Что бы меня зачислили окончательно, нужно проект подготовить… А куратор проекта как раз Мэйсон, — пожаловалась я. — С ним вообще, по-моему, невозможно общаться. Не поймешь, где шутит, где издевается, а где серьезно говорит.

— Да, Мэйсон, он такой, — хихикнула Мон. Меня эта девица чем-то неуловимо раздражала — то ли тихой завистью к моей персоне, то ли своей легкомысленностью. — Ты попала по-крупному…

— Да ну тебя, Мон, — отмахнулся Валь. — Не слушай ее, Найта. У Мон зуб на него, он ее на первом курсе жестко отшил, так она до сих пор забыть не может. Мэйсон — он, конечно, язва такая, но в принципе, нормальный человек. Самый вменяемый из преподов. На наши тусовки регулярно ходит, и еще не разу не ругал ни за выпивку, ни за шум. Валить специально не будет. А с проектом — наверняка поможет всерьез, не для галочки. Ну, а издеваться он любит, это точно.

— А, ну хорошо, если так. Главное, чтобы помог, а на словах пусть изгаляется, как может…

Мэйсон и вправду появился на вечеринке ближе к часу. Зашел без стука, кивнул в ответ на приветствия и принялся оглядывать толпу, выискивая кого-то. Когда его взгляд остановился на мне, то…

— …!

— Добрый вечер, — ласково улыбнулась я в ответ.

— А… это точно ты? — некромант, видимо, пребывал в глубоком шоке.

Да уж, вряд ли можно было узнать во мне то мрачное, дерганое существо в джинсах. Да и эльфийские доспехи, несмотря на фасон по фигуре, сильно не красят. А вот сейчас… Я искоса глянула на свое отражение в темном стекле… Ммм, уроки Феникс не прошли даром. Точно скопированный образ студентки из аниме: джинсовая юбка чернильного цвета, травяной шелковый топ со вставками из кремового кружева, босоножки в тон и распущенные по плечам локоны. Сложнее всего было за какой-то час отрастить волосы на добрых полметра и привести эту гриву в порядок, но разве есть что-то, с чем не справятся заклинания? Теперь кончики роскошнейшей шевелюры болтались где-то на уровне бедер, притягивая заинтересованные взгляды. В некоторые пряди я вплела траву — во-первых, смотрится неплохо, а во-вторых, надо же к чему-то крепить приворот?

— Видите ли, профессор… я передумала одалживать вам юбку, — сладким голосом протянула я. Рэмерт поперхнулся и быстро отвел глаза. Ничего, не смотря на сногсшибательный эффект приворотное заклинание выветривается довольно быстро, еще минут пять, и он уже соображать начнет.

Мэйсон пришел в себя даже быстрее.

— Беру свои советы обратно, — ухмыльнулся некромант. Ухмылка вышла довольно жалкой, но все-таки… — Комиссия была бы этого недостойна.

— Квиты?

— Пожалуй.

Рэмерт плюхнулся на диван и закурил сигарету. Я села рядом, сложив ручки на коленях с видом заправской отличницы.

— Эээ… Как вечеринка? — вымученно спросил некромант, стараясь глядеть куда угодно, только не на меня. Я смилостивилась и незаметно развеяла плетение. В конце концов, шутка уже затянулась, и вообще она была слегка не в моем вкусе.

— Нормально. Собственно, только ради вас я сюда и пришла… Надо же начать обсуждать проект? — ответила я уже нормальным тоном.

— Да чего его обсуждать… — Рэмерт глубоко затянулся и выдохнул облако дыма, быстро потерявшегося в прокуренной атмосфере комнаты. — Вот тебе мое честное профессорское мнение: ни черта не выйдет.

— Почему?

— Потому что, — отрезал профессор. — Как ты думаешь, сколько человек уже ломали голову над этим вопросом? И никто еще и близко не подошел к разгадке состава солнечного яда. Ты в курсе, что он действует только на вампиров? Все остальные расы, даже весьма чувствительные к ядам люди, с легкостью примут стакан солнечного за порцию грейпфрутового сока. И без малейших последствий для здоровья! Для эльфов то, что мы называем «солнечным ядом» вообще редкий эликсир с тонизирующим эффектом…

— Профессор, я знаю это, — я проникновенно заглянула в глаза Мэйсону. — Не такая уж я дура. Все сведения о «крови серафима», которые можно найти в открытом доступе, я уже изучила.

— Я понимаю, что у тебя серьезный подход, но это вряд ли…

— Кроме того, у меня есть ниточка. Ритуал «тьма избавления». Тот вампир был уверен, что он сработает. Если все правильно, то придется только привязать характеристики ритуала к зелью, подобрать аналогичные по воздействию энергии и компоненты. Темная кровь у нас уже есть, — я выразительно повертела перед носом некроманта собственным запястьем.

— А если твои выводы неверны, то что тогда? Ты об этом подумала? Есть еще версии? — саркастически поинтересовался некромант. Я глубоко вдохнула, заставляя себя успокоиться. Тише, тише, Нэй. Маме это было доказать гораздо сложнее, но ты же справилась, да?

— У меня есть еще пара запасных вариантов. И, кстати, профессор, — я все-таки сорвалась на язвительный тон, — если вы уж так скептически настроены, зачем взялись руководить заведомо провальным проектом?

— Да потому что пожалел тебя, дурочку такую!

— Тише, — поморщилась я. — На нас уже странно смотрят.

Действительно, часть студентов не на шутку заинтересовалась спором между хорошенькой девицей и вечно мрачным преподавателем. А Валмир так вообще поглядывает ужасно неодобрительно. Интересно, он на моей стороне или как? Я нервно поправила волосы, мимоходом выудив из них какую-то белесую нитку. Что за черт, я же час их укладывала! Сверху, что ли, насыпалось? Я аккуратно спалила нитку прямо в кулаке.

— Посмотрят и перестанут, — уже спокойнее заметил профессор. — Они люди привычные. Та же Моника мне прямо на лекцях такие сцены закатывает, загляденье просто, — он неприязненно посмотрел на блондинку. Та то ли не заметила косой взгляд, то ли сделала вид, что оно ей не надо. — Видимо, считает, что наши несостоявшиеся отношения дают ей такое право.

— Почему не состоялись, если не секрет? Преподавательская этика? — невинно поинтересовалась я. Но Рэмерт пропустил подколку мимо ушей и честно ответил:

— Да какая этика! Она же совершеннолетняя, значит, отдает себе отчет в поступках… Нет, просто стерв не люблю.

— По вам так сразу и не скажешь.

— Такой уж я, полон тайн и загадок, — невесело отшутился профессор. Зуб даю, что за этим кроется какая-то некрасивая история. — Давай лучше вернемся к твоему проекту…

— Вы же вроде не собирались помогать? — удивилась я.

— Я буду помогать. Но только помогать, а не тянуть проект на себе. Так что определись сначала, что конкретно тебе нужно.

Я с этим уже давно определилась… Уже месяца три.

— Мне нужно описание ритуала «тьма избавления». Плюс возможность вести конспекты… да, я знаю, что эта книга в закрытом доступе, но мне все равно надо делать записи… И вообще, допуск в библиотеку. Полный.

— Полного даже у меня нет, — проворчал профессор, но, кажется, только для вида. — Но свой допуск уровня декана предоставляю в твое распоряжение. Еще что-нибудь?

— Ну… — я улыбнулась. — Пожалуй, ваша компания для обсуждения накопанного в библиотеке. Согласитесь?

— С удовольствием, — хмыкнул Мэйсон. — За завтраком, обедом и ужином… А так же вместо завтрака, обеда и так далее. Слушай, а почему ты так цепляешься за это исследование? Слава первооткрывателя покоя не дает?

— Нет, — я покачала головой. — Это личное.

— Расскажешь?

Я вздохнула. А почему бы и нет?

Историю нашего с Максимилианом путешествия, благополучно завершившегося у алтаря… точнее, на алтаре, на жертвенном, я рассказала крайне сжато, делая упор на собственные эмоции, а не на заговор инквизиции. Если честно, то в структуре этого заговора я до сих пор не разобралась, как и в мотивах. Смотрители наделали кучу ляпов, их план по стравливанию кланов и ведьм мог пройти только чудом… А чуда не случилось. Впрочем, с политической стороной дела пусть разбираются князья и Совет. Те, кому действительно это интересно. А я даже вникать не хочу. Ту инквизиторскую штучку, оставшуюся от сирены, отданную мне девушкой-менестрелем, я вместе с показаниями отправила Риан. Пусть копается, не жалко. Мне же близка лишь судьба одного вампира. Даже если мне не светит стать его подружкой, все равно так просто умереть я ему не позволю.

Я ему вообще умереть не позволю. Обойдется.

— Значит, ты спасаешь своего парня? Ужасно романтичная история, — саркастически улыбнулся Рэмерт. Я с трудом подавила желание снова вмазать ему по носу.

— Он не мой парень. Он вообще ничей. Просто так умирать — это страшно и неправильно.

— Ладно, ладно, не кипятись, — он примиряюще поднял руки. — Завтра же приступим к работе. В семь часов я за тобой зайду и покажу библиотеку, идет?

— А почему не утром?

— А завтра… тьфу ты, уже сегодня… утром у меня лекции. И далась мне эта вечеринка…

Вид у некроманта в этот момент был ну очень несчастный.

Библиотека Академии производила подавляющее впечатление. Пожалуй, с ней могла сравниться только библиотека из заброшенного эльфийского дворца в Срединном лесу. И то я не уверена. Книгу с описанием «тьмы избавления» мы искали долго. Ритуал был редкий, запрещенный, большинство упоминаний о нем относилось к девятому-десятому столетию, а язык с тех пор сильно поменялся. Читать было практически невозможно. Порой закрадывались сомнения в самом существовании такого ритуала… Но Максимилиан же нашел описание именно в Академии, значит, и мы найдем!

Поиски увенчались успехом примерно спустя четыре дня в половине первого ночи. Некромант воскликнул «Ага!», я резко повернулась, столкнувшись с ним лбом, он с чувством выругался, и мы дружно засели за книгу. Текст был на эльфийском (эльфийская некромантия, удивительное явление!), поэтому худо-бедно я его разбирала.

— Ужас какой, — вынесла я вердикт спустя пару минут. — И это он хотел со мной проделать?

— А что, тот вампир додумался провести над тобой ритуал? — поинтересовался Мэйсон. В последнее время мы так сдружились, что почти перешли на обоюдное «ты». Я только иногда сбивалась.

Кстати, у меня хватило-таки ума не называть некроманту имя моего князя.

— Он и почти провел, — криво улыбнулась я. Вспоминать сцену в лесу было не очень приятно. Страшно подумать, чем могло бы все закончиться, если бы не вмешался Тантаэ. — До пыток и ритуального убийства не дошел, как видишь. Остановился, судя по всему, на девятом пункте. Вот здесь, видишь?

— «Пробуждение черной…» э-э… «темной сущности тела…» то есть «объекта при помощи…» черт, что за штука… а, «рун смерти, отречения и боли», — с горем пополам перевел некромант. Эльфийский у него сильно прихрамывал. Я в очередной раз оценила прелести дикой жизни в Последних пределах.

— Помню, помню такое. Сначала рисовал мне на руках углем, потом лезвием обводил, — со вздохом согласилась я. — Короче, забираю эту книжку себе в комнату, там поподробнее изучу. Что-то у меня сегодня голова не варит.

— Спать пойдешь? — вдруг скис некромант. Я присмотрелась к нему. Выглядел Рэмерт, мягко говоря, неважно. К вечной лохматости и неопрятной одежде я уже привыкла, двухдневная щетина тоже не сильно бросалась в глаза, а вот синие круги, затравленное выражение лица… Что это с моим некромантом?

— Да, наверно… А что?

— Так, ничего… Слушай, — неуверенно начал Мэйсон. Достал из кармана сигарету, покрутил в пальцах и со вздохом сожаления сунул за ухо — курить в библиотеке было запрещено. — А ты ничего странного не замечала? Вроде той твари на лестнице?

— Нет, — я покачала головой. Действительно, с тех пор — ни одного нападения. Я даже решилась перебраться в спальню. — Режим дня, конечно, сбился, но больше никаких посиделок за диваном до рассвета. И в дверь никто не скребется. А что, — меня вдруг поразила пугающая мысль. — Оно на вас перекинулось? То есть на тебя.

Некромант нервно взъерошил волосы.

— Нет. Не думаю. Просто уже которую ночь снится всякая дребедень. Про детство в основном и учебу в Академии, ну, про рейды иногда. Просыпаюсь, как будто и не спал. Кошмаром не назовешь, но жутко неприятно.

— Такая бурная была юность? — посочувствовала я.

Рэмерт только отмахнулся.

Я не стала настаивать. У всех свои секреты.

Стоит ли говорить, что я не удержалась и засела-таки за пыльный фолиант? Сначала просто делала подстрочный перевод с комментариями, потом составляла список непонятных моментов, чтобы назавтра понадоедать Рэмерту или Дариэлю. Пришла себя только под утро, когда уже светать начало. Сама себе сделала выговор за нарушение режима, посетила душ… и поняла, что точно не усну. Подробности ритуала все никак не выходили из головы, а воображение у меня достаточно живое…

Снова, как три месяца назад, я смотрела в высокий потолок, и меня мучил вопрос: почему? Как он мог решиться на такое? Он настолько боялся смерти? Разумом я понимала ответ, но мое противоречивое сердце опять переклинило. Неужели Максимилиан не чувствовал ко мне совсем ничего? Вряд ли можно пытать человека, когда испытываешь к нему хоть что-то…Помнится, у моря я все же решилась задать этот вопрос Тантаэ. Он улыбнулся и спросил меня: «Леди, а как вы считаете, Максимилиан чувствует что-либо ко мне?» Я тогда сильно смутилась, припомнив пару двусмысленных сцен, когда Ксиль в буквальном смысле вешался на шею Пепельному князю. И еще — странный, полный боли и нежности взгляд. Да, этих двоих многое связывало… Тантаэ вежливо покивал, а потом скинул воспоминание, от которого я долго заходилась криком… Вот и сейчас меня невольно передернуло, когда голову заполнили смутные, но отвратительно живые образы…

…Боль. Снова боль. Она накатывает, как лавина — неудержимая, холодная и безжалостная. Горло сводит от желания выплеснуть эту боль в крике, но кричать нельзя. Нельзя ни на мгновение ослабить контроль, пропустив наружу хоть каплю бушующих внутри эмоций…

…. Да, да, да, он просто голоден, просто голоден, и сейчас ему все равно, ты или один из этих забавных человечков, которые умирают так быстро. Он не помнит, и только поэтому снова и снова запускает когти вглубь. Можно прекратить это, в одно мгновение прекратить, просто дав ему то, чего он хочет. Боль, страх, отчаяние. Но нельзя. Нельзя, потому что там, внутри, есть что-то, чего он не должен знать никогда… что-то темное, сладко тянущее, неправильное по своей сути…

…боги, почему же я такой живучий, за что…

…можно поддаться и выжить, но как смотреть потом в глаза ему и знать, что он тоже знает? Знает и передергивается от отвращения каждый раз, когда ты касаешься его рукой, взглядом, мыслью…

Нет! Молчать, молчать, не чувствовать, не помнить. Он голоден, он не сможет себя сдержать и скоро выйдет за ту грань, за которой для тебя нет ничего… Ксиль, звезда моя, ну почему все так вышло…

— Кричи. Почему ты молчишь? Тебе же больно, я знаю… — пылающие жаром пальцы касаются кожи почти нежно. Словно насмехаясь, осторожно отбрасывают с лица липкие от крови пряди, обводят дрожащие веки… Щит дает трещину. Невесомым движением касаются разбитых губ… О да, это еще больнее, чем самая жестокая пытка, и он чувствует это, мальчик с бездонными глазами и холодной улыбкой…

…Как? Нет, не может быть… Он знает, давно знает обо всем, и сейчас бросает это знание тебе в лицо, как бросают перчатку… Он смеется над тобой, и когти пропарывают новую борозду в еще не успевшей затянуться ране. Да она уже никогда не заживет…

…больно, больно, больно… Но это ничто по сравнению с тем, что творится в душе. Пустота, отчаяние, боль, отвращение к себе… Пустыня, выжженная пустыня цвета вишни, а с неба все сыплется и сыплется серыми хлопьями прах сгоревших времен…

…не вернуть, не изменить, не исправить. Регенерация давно отключена, что толку цепляться за такую жизнь? Зачем вообще жить потом? Зачем противиться, держать проклятые щиты, если ему уже все известно…

…Щиты опадают со звоном хрустальным, как от разлетевшегося на осколки бокала. А он… он рядом, он смеется, он счастлив. Ему хорошо… Ксиль, огненная звезда, я горю, а ты греешься в этом пламени… Руки немеют, тьма и бесчувственность наползают неотвратимо, но по странному совпадению — о, Ксилле, ты бы оценил эту иронию! — последним уходит зрение, и я вижу, как на твоем лице проступают понимание и ужас.

Синева взгляда, чернота волос и алая, алая кровь. Слишком слабый для тебя, слишком…

Прости.

Я помню эту историю. «Чудом выжил», — сказал тогда Тантаэ и улыбнулся. Пепельный князь всегда улыбается, когда говорит о Максимилиане. Он действительно любит Ксиля — всем сердцем, без грязи и человеческих предрассудков. «Единственное существо, которое было мне ближе и дороже, чем Максимилиан, — это моя Эвис» — как-то раз сказал Тантаэ. Об отношениях Эвис и Тантаэ мне известно мало. Знаю лишь, что они прожили вместе несколько столетий, у них родился сын — Ириано, кажется, а потом Эвис погибла в какой-то нелепой стычке. Ириано проклял отца… но остался в его клане, безмолвным напоминанием. Бедный Тай, то его Максимилиан пытает, то возлюбленная умирает, то сын проклинает… Вот уж действительно не везет.

Мне вдруг подумалось, а как бы сложилась судьба Тая и Максимилиана, если бы они не были вампирами? Если бы они родились…ну, скажем, среди эльфов. Не было бы голода, не приходилось бы пытать и убивать лишь для того, чтобы выжить… И регены в крови Максимилиана…

Стоп. Вот оно. Регены.

Уникальные частицы, которые делают вампира вампиром. Ни одна другая раса не обладает подобным свойством. Ни одна другая раса не подвержена влиянию солнечного яда.

Яд взаимодействует с регенами, это было доказано давно, но почему он взаимодействует?

Я подскочила на кровати. Сон слетел с меня, будто его и не было. Эх, только шесть утра, Дариэль еще спит… Ну ничего, ради такого дела и разбудить не жалко. Так, где я вчера рисовала руны вызова? В ванной, что ли…

Дозваться Дариэля удалось только с четвертого раза. И вправду спал еще, бедняга: волосы не заплетены, глазки блестящие… Ага, и футболка наизнанку. Кстати, всегда было интересно: как Дэйр умудряется спать, не убирая свою роскошную шевелюру в косу? У меня даже в лучшие (худшие?) времена волосы были длинной чуть ниже талии, и то за ночь они спутывались так, что к утру расчесать их можно было только при помощи заклинаний. А у моего эльфа даже после всевозможных гулянок — мягкие медовые пряди, волосок к волоску.

— С добрым утром, — угрюмо поприветствовал меня целитель. — Ты чего так рано? Пятый час на дворе.

— Пятый? Да уже вроде половина восьмого… Вот бездна, у нас же разница во времени четыре часа… Ладно извини. Мне тут в голову идея одна пришла…

В глазах Дариэля появилось выражение покорности судьбе.

— Выкладывай уж, чудо мое. Ничего, если я слегка приведу себя в порядок? Раз уж встал. Конечно, отсутствие штанов тебя не смутит, но все-таки…

Ну, я и выложила. Идея, если честно, была так себе. Мне вывод казался таким очевидным, что было странно, что до него до сих пор никто не додумался. Регены есть только у вампиров — и яд действует тоже исключительно на них. Вещество солнечного яда воздействует на регены, но кто сказал, что дело здесь только в химическом составе? Что, если солнечный яд в сочетании с регенами провоцирует магическую реакцию? Скажем, высвобождает энергию, накопленную в них. Этим можно объяснить воспламенение пораженных ядом шакаи-ар. Принцип тот же, что и у молодых обращенных. Только там катализатором для реакции высвобождения энергии выступает солнечный свет.

— Что-то в этом есть, определенно, — Дэйр, поглощенный моим рассказом, начисто забыл про свою прическу, и теперь недоплетенная коса жалко перевешивалась через плечо. — Насчет того, что никто раньше не додумался, — забей. Ну подумай, — темно-зеленые глаза азартно сверкнули из-под длиннющей челки. — У многих есть сведения по регенам, которыми владеешь ты? Сведения из первых уст?

— Не может быть, чтобы за такое долгое время никто не заинтересовался вампирской физиологией, — я недоверчиво покачала головой. Дейр отмахнулся.

— Человеческой науке — серьезной науке, я имею в виду — всего пятьсот лет. Магическая примерно в три раза старше. Это крайне мало. Вампиры не стали бы сотрудничать с людьми или магами, с их точки зрения, это просто пища. Ведьмы наукой не увлекаются, эльфы… Да, мы пытались изучать шакаи-ар как вид — но не сильно преуспели. Видишь ли, вампиры что-то не спешат в наши лаборатории. Первая война, бывшие враги и все такое.

Я нехотя признала правоту Дариэля. Шакаи-ар до сих пор презрительно относились к эльфам, а эльфы открыто ненавидели вампиров. Даже Дэйр, известный попиратель традиций, морщился, когда слушал мой рассказ о Максимилиане. Если бы не слезные просьбы «мелкой манипуляторши Нэй», то целитель никогда не стал бы искать противоядие. Сейчас — другое дело, азарт ученого взял свое… Но Дариэль все же потребовал с меня клятвенное обещание не заставлять его лично обследовать «потерпевшего» — Северного князя.

— Думаешь, дело все-таки в магии? — подытожила я.

Дариэль кивнул.

— Конечно, надо провести дополнительные исследования, но версия весьма перспективная. Ритуал-то работает, а значит, без магии и вправду не обошлось. Даже не магии, а энергетических взаимовлияний… Давай так: ты изучаешь это дело по своим каналам, я тоже побалуюсь в лаборатории, а потом сравниваем результаты?

— Дэйр, какой из меня ученый? — горестно вздохнула я. — Я даже не знаю, с какой стороны подступиться к этому противоядию.

— А у меня нет шакарской крови для опытов… — Дариэль задумчиво дернул себя за прядь. — И добровольно сдавать ее мне никто не собирается… Да, я не подумал об этом.

— Кровь — не проблема, я свяжусь с Пепельным князем, он что-нибудь придумает, — отмахнулась я. — В крайнем случае, дождешься, пока я приеду в Дальние пределы, Тантаэ оставил мне несколько… образцов. Солнечный яд-то у тебя есть?

— Обижаешь, — хихикнул эльф. — У меня в коллекции есть почти все известные науке яды… И неизвестных до черта. Ладно, попробуй поговорить со своим вампиром, может, что и выйдет, хотя лично я сомневаюсь. Когда тебя ждать в Пределах?

Я прикинула и скисла.

— Месяца через четыре, не раньше. Ох, Дэйр, знал бы ты, как я скучаю по близким! В жизни бы не подумала, что я такой «домашний» человечек, — горестно вздохнула я. Целитель сочувственно улыбнулся.

— Представь себе, знаю. Я тоже скучаю… по тебе, Нэй.

И отключил связь. Что бы это значило?

То, что в столовой я столкнулась с Хэлом, ввело меня в состояние радостного ступора.

— Боги, ты вернулся! Как прошла практика?

— Нормально прошла. А ты как? Поступила?

Я огорченно вздохнула.

— Какое там. Готовлю материалы для защиты проекта. Если все пройдет удачно, то зачислят. Но, честно говоря, эксперименты зашли в тупик. Солнечный яд действительно содержит скрытую энергию, божественного происхождения?. Она и вступает во взаимодействие с регенами. Чтобы ее обезвредить, нужно подобрать противовесную магию. А в сфере смерти я не сильна…

— Ну не расстраивайся. Нельзя же во всем разбираться. Зато в тьме у тебя достаточный уровень, — брат утешительно похлопал меня по плечу. А ведь он прав! Даже сам не понимает насколько!

— Хэл, ты гений! Я побежала, вечером поговорим, а сейчас надо кое-что проверить…

— Да что случилось-то?!

— Потом, все потом!

Действительно, а с чего я решила, что противодействием божественной магии будет именно смерть, то есть некромантия? Только потому, что ритуал принадлежит к этой сфере? Нет, некромантия — это способ извлечь энергию… а сама она заключена в «темной» крови.

Значит, тьма?

— …лаборатория нужна позарез, — закончила я и, состроив умоляющие глаза, в упор уставилась на некроманта.

— Детка, ну чем тебя твоя не устраивает? — страдальческим тоном протянул Рэмерт, поднимая воротник. Настроение у некроманта уже который день было ниже плинтуса — в преддверии полугодовых экзаменов студенты окончательно съехали с катушек. И часа не проходило, чтобы на горизонте не появился какой-нибудь жаждущий отсрочки, консультации, или пересдачи зачета несчастный. Мэйсон, скрипя зубами, посылал просителей к черту, в бездну и лесом, но поток студентов не иссякал. В замке от них было не спрятаться, и поэтому для обсуждения проекта мы все чаще выбирались в сад на задворках. Впрочем, сад — это громко сказано. Десяток кривых яблонь, непомерно разросшийся колючий кустарник и пара лавочек. Я накладывала простенькое плетение, отводящее глаза, совершенно незаметное с точки зрения мага, Рэмерт телепортировал из столовой кофе и мы погружались в обсуждение проблем.

— Оборудования практически нет — раз, печь не работает — два, компонентов для опытов мало — три, защиты нет — четыре… А кроме того, Рэмерт, мне нужен ассистент, — бодро протараторила я. Все претензии высказывались уже не единожды, но до сих пор некромант с успехом отмахивался от моих просьб.

— Ты намекаешь на то, чтобы я пустил тебя в свою лабораторию да еще и подрядился ассистентом? — иронически поинтересовался Мэйсон. — А не слишком ли нагло?

— В самый раз.

Похоже, некроманта удалось уломать. А сопротивляется он только для вида.

— Давай просто закажем нужные материалы на складе… А помогать тебе брат может — я ему это вместо курсовой зачту, идет? — заискивающе заглянул мне в глаза Мэйсон. Я только горестно вздохнула. Хелкар вернулся в Академию еще в середине ноября, но с тех пор мы перебросились всего парой слов. У меня — проект, у него — курсовая и экзамены на носу… Нет, я была очень рада его увидеть, но сначала мы мало общались, потому что у нас не совпадали графики, а потом… потом Хэл увидел, как мы мило болтаем с Рэмертом в библиотеке. И дернуло же тогда некроманта потрепать меня по волосам… К его «деткам», «крошкам» и «милашкам» и прочим пошлым хамоватостям я так привыкла, что уже и не замечала их, а вот Хелкар обиделся. И на меня, и на своего обожаемого учителя. Я пыталась поговорить с братом, но он ничего не желал слушать. Вот так странно: Хэл сам настоял на нашем знакомстве, да и Мэйсона знает не первый год, а напридумывал себе бездна знает что…

— Хэл к экзаменам готовится, не хочу его отвлекать, — соврала я. — Ну Рэмерт, ну пожалуйста, ну что тебе стоит… И я же помню, как ты хотел поучаствовать в опытах с темной кровью, так что же изменилось?

— Раньше я не знал, как ты ее получаешь, — холодно заметил некромант.

Вызывать тьму становилось все сложнее. Она уже слабо реагировала на боль от порезов или гнев, появляясь лишь тогда, когда я действительно чувствовала в ней необходимость. В последний раз мне пришлось просить Мэйсона вывихнуть мне палец. Боль была адская, но мы все же успели нацедить две пробирки «темной» крови. Потом пошел откат, и я вырубилась. После этого случая Рэмерт зарекся мне помогать.

— Рэм, ну пожалуйста! Я сама не справлюсь! — вырвалось у меня в сердцах. Некромант вздрогнул.

— Как ты меня назвала?

— Рэм, — я смутилась. Слово как-то слишком легко слетело на язык. «Рэм» в переводе с эльфийского значит «птица». Вроде ничего криминального, чего же он так мнется? Не любит, когда его имя сокращают? Или все же считает, что обращаться так к старшему — невежливо с моей стороны?

— Больше так не делай, ладно? — вид у некроманта был весьма бледный. Вытащил из кармана сигарету, прищелкнул пальцами, поджигая. Нервно затянулся. Я заметила, что руки у него дрожат.

— Почему?

— Рэм, ну почему нельзя? — ее глаза, серые, как осеннее небо, распахиваются в притворном удивлении. Губы капризно поджаты.

— Потому что я… я твой учитель. Это не кончится ничем хорошим.

Он выдыхает дым в сторону. Снова ложь. Но что сказать? Прости, детка, ты слегка не в моем вкусе, к тому же мне не нравится, когда кто-то пытается мной манипулировать? Бред какой. Вот ведь навязалась на его голову. А ведь если бы не случайно подслушанный разговор, он до сих пор был бы уверен, что эта смешная девчонка любит его.

Бездна, такой спектакль из-за несчастной курсовой! Да, у девочки все шансы вылететь, но это же не повод, не повод. Могла бы просто попросить помочь. Разве он кому-то отказывал?

— Рэм, тебе же всегда было плевать на правила! Что-то изменилось? У тебя… — голос трогательно вздрагивает. — …у тебя другая?

Он комкает сигарету в руке. Пальцы на мгновение сводит болью от ожога. Дурная привычка, давно надо было избавиться. Но — человек слаб.

— Мы не пара, Сэнди. Понимаешь ты это?

На мгновение в ее глазах мелькает лютая злость, но девчонка быстро берет себя в руки… и демонстративно пускает слезу.

— Выйди, ты мешаешь мне работать.

— Ты еще пожалеешь, Рэм!

О да, он пожалел. Но совсем не при таких обстоятельствах, как планировала она.

Глупая девчонка, и зачем она потянулась к этой книге…

— Просто не называй меня так, и все. Мне не нравится. Похоже на собачью кличку, — Мэйсон усмехнулся, перекатывая в другой угол рта погасшую сигарету.

Врет, определенно врет. Впрочем, это не мое дело.

— Так ты поможешь мне с лабораторией?

Некромант вздохнул. Огляделся по сторонам. Яблони скрипели на ветру обледенелыми ветвями. С высокого черного неба падал на обледенелую землю первый декабрьский снег.

В этом замке мне все время холодно. Похоже, это уже хроническое.

— Ладно, уговорила. Но будешь должна, — Рэмерт вымученно улыбнулся. Что-то мне не нравится его состояние. Даже прежняя озлобленность была лучше, чем это.

— Кому уже я только не должна…

Мы еще немного поболтали ни о чем, а потом разошлись. Рэмерт — к себе, наверх, а я в столовую. Местная еда, конечно, была ужасной, но после того, как я почти три недели питалась всухомятку, бутербродами и кофе, даже подгорелая картошка или недосоленный суп казались пищей богов. К тому же Валмир с ребятами обещали составить мне компанию, а я ужасно соскучилась по нормальному человеческому общению с ровесниками. Без затяжных депрессий, саркастических ухмылок и сигаретного дыма в лицо. Вообще они все оказались неплохими людьми — и мой белобрысый защитник Валь, и Адди, и студентка-третьекурсница с факультета черного целительства Рэйчел. Одну Монику я не переваривала органически. Во-первых — пустышка, во-вторых — стерва, каких поискать. Как непроходимая глупость могла сочетаться со столь агрессивным характером, я не понимала. Но Мон была подружкой Адди, и ее приходилось терпеть. Я уже раз набралась наглости и спросила Адриэла, как он ее терпит. Он усмехнулся по-взрослому и сказал: «Я просто не жду от нее слишком много. Дура, конечно, зато симпатичная».

— Приветик, Нэй! Как дела? — Рэйчел подвинулась и похлопала рядом с собой по лавке. Тесно, конечно, можно сесть и напротив, но тогда получится радом с Мон. Фу, гадость какая.

— Нормально. Проект двигается. Вообще можно было бы и уже сейчас защищаться, но Мэйсон советует потянуть хотя бы до февраля. Ну там обкатать результаты экспериментов, записать все толком. Если повезет, примут в Академию, нет — все равно я уже взяла отсюда то, что мне нужно, — я пожала плечами. Рэйчел понимающе кивнула. Эта худенькая сероглазая девушка вызывала у меня смешанные чувства. Она явно могла бы стать ведьмой, но предпочла не проходить инициацию и выбрала стезю мага. Я искренне сочувствовала девушке: когда-нибудь дар позовет ее, и чем старательнее она воздвигала стену между собой и своей сутью, тем сильнее потом об эту стену приложит.

— Ты Мэйсона слушай, он плохого не посоветует, — наставительно взмахнул вилкой Валмир. — Раз говорит подождать — не торопись. Чем сейчас занимаешься?

Я вздохнула и с тоской оглядела зал. Подготовка к новому году шла своим чередом, и на стенах уже появились украшения. Никогда не любила этот праздник. Слишком он надуманный, человеческий. Естественно, дома мы его не отмечали, и я ни разу об этом не пожалела. Но сейчас, в предпраздничной суете, в душу прокралась тоска. Да еще и с братом размолвка вышла… Эх, плохо год заканчивается.

— Что?

— Занимаешься, говорю, чем, — засмеялся Валмир. — Странная ты какая-то сегодня. В облаках витаешь.

— Ой, не обращай внимания. Просто последние несколько недель выдались очень сложными. А сейчас я планирую еще одну серию опытов, на взаимодействие солнечного яда и темной крови.

Да что я говорю, не последние две недели, а последние полтора месяца. Тварь, излучающая ужас, к счастью, больше не появлялась, но депрессивно-саркастический Рэмерт порядком действовал мне на нервы. А с недавних пор он стал очень остро реагировать на слова — как на сокращение от своего имени сегодня. Мне казалось, что некроманта мучают неприятные воспоминания, но со мной он делиться ими не спешил, а навязываться я не собиралась. Придет время — сам все расскажет. Если пожелает.

— Ладно, ребят, я пойду, завтра вставать рано, — решительно поднялась я спустя полчаса. Рэйчел уже ушла, Валь с Адди обсуждали грядущие экзамены, а слушать подколки Мон у меня не было настроения. Вот уже ведь характер боги подарили!

— Окей! Ты забегай к нам почаще, а, Нэй? — улыбнулся мне вслед Валмир. На мгновение мне стало стыдно. Общаемся мы уже довольно долго, а я даже никогда не спрашиваю, как у него дела. Да и вообще почти ничего о нем не знаю… Просто еще один человек, которого придется вычеркнуть из жизни, когда мое пребывание в Академии подойдет к концу. Так зачем же привязываться? Ладно, не ко времени эти мысли. Я махнула рукой и свернула к лестнице. Спать, спать…

Тихий звон, на грани слышимости.

Здравствуй, Ксиль. Давненько тебя не было слышно.

Замешательство.

Я… попал. Очень крупно попал.

Тревога. Звон нарастает.

Где ты? Я могу как-то помочь?

Нет, малыш. Вряд ли. Я сам постараюсь выкрутиться, не впервой.

Вздыхает.

Но очень уж все это не вовремя.

Паника. Это уже не звон, это надрывный, вибрирующий крик.

Максимилиан?

Позже… боги, как я устал… ну пожалуйста, пожалуйста, не сейчас, я не хочу возвращаться…Не-ет!

Я сжалась в комочек, с головой накрываясь одеялом. Сердце колотилось, как безумное. Сон был до жути реалистичным. И если это правда, а не игры подсознания, то, похоже, у Максимилиана большие проблемы. Надо связаться с Тантаэ, он может знать.

А, может, это был просто кошмар? Заурядный дурной сон? Не удивительно, последние несколько месяцев я только и делаю, что изучаю некромантические ритуалы со всеми их «прелестями» — жуткими инструментами, кровавыми пытками и жестокими убийствами. И мысленно примеряю эту гадость на себя. Нервы на пределе, вот и мерещится… разное. То, чего я боюсь больше собственной смерти.

Нет, зря я все-таки не стала отмечать с Валмиром и компанией окончание сессии — была бы хоть какая-нибудь разрядка. Новый год-то прошел довольно весело, зря я опасалась, что единственную ведьму в Академии будут травить. Обошлось, к счастью. Наоборот, все прошло чудесно, даже с братом помирилась. Жаль только, что Хэл на каникулы отправился домой, приедет только послезавтра, его поддержка мне бы сейчас очень пригодилась. На носу шестнадцатое февраля — дата защиты проекта. А от Мэйсона в последнее время больше вреда, чем пользы. Срывается по пустякам, непрерывно курит, позавчера вообще пьяный пришел… Пытаюсь спросить, в чем дело — посылает по известному адресу. Хоть Айне звони — напрашивайся на пророчество… Или еще один такой же посыл… М-да…

Короче, настроение и так — впору вешаться, да еще и сон дурацкий. Ладно, все-таки дам знать Тантаэ. Паранойя, в отличие от беспечности, болезнь не смертельная. Еще одно дело в список срочных, которое надо успеть выполнить в следующие четыре дня. А потом — сваливаю из Академии, какие бы ни были результаты защиты. Дэйр меня и так заждался.

Все, хватит, пора вставать — день будет трудный. Мэйсон обещал мне серьезный разговор по поводу защиты проекта. Надеюсь, на этот раз обойдемся без юбок и прочих «полезных» советов.

Похоже, ночной кошмар основательно меня «сглазил». С утра все валилось из рук и закатывалось под диваны, не желая доставаться даже с помощью магии. На завтрак я опоздала. И, в довершение ко всем неприятностям, в коридоре мне повезло столкнуться с Мон. В прямом смысле. Я влетела в нее на полном ходу, когда она выскочила из-за поворота. Конечно, отделаться простым «извините» не получилось.

— Смотри куда прешь, ведьма нечесаная!

Ага, как что не по нраву, так «ведьма нечесаная». А как зелье от прыщей сварить, так «Найта, милочка». В другое время я бы это проглотила, не язва, конфликтов не люблю, но взвинченное до предела состояние дало о себе знать.

— У меня, по крайней мере, есть что причесать, если такое желание возникнет, — я предельно сочувствующим взглядом окинула жидкую блондинистую шевелюру. Правильно, нечего краской для волос баловаться, особенно дешевой.

Мон аж взвилась. Похоже, не одна я на нервах.

— Дура! Думаешь, если будешь стелиться под Мэйсона, сразу поступишь? Да все знают, что тебя вышибут с треском! И Мэйсона за компанию! — странно, что она еще и Хэла сюда не приплела. Впрочем, мой брат создал себе вполне такую… впечатляющую репутацию. Даже для боевого некроманта. Шутить над ним уже не рискуют. Братик-то любит пошутить в ответ. А чувство юмора у него… своеобразное. — Если он не сдохнет раньше!

Стоп, а это уже серьезно. К идиотским домыслам насчет наших с Рэмертом «отношений» я уже привыкла, тем более, что сама виновата — засиживаюсь допоздна в его лаборатории, а то и до утра. К пожеланиям «удачно» сдать экзамены, в разных вариациях, — тоже. Но последняя угроза мне очень-очень не понравилась. За Рэмерта было беспокойно.

— Моника, вы понимаете, что это угроза убийством? Уголовная статья? — мягко поинтересовалась я. Блондинка испепелила меня гневным взглядом.

— Жаловаться побежишь? Да кто тебе поверит? Ведьма, — последнее слово Мон сцедила сквозь зубы, как плевок. Можно подумать, это меня обидит. Да практически единственное, чем я могу гордиться, — мое происхождение!

— Моника… — голос невольно упал до шепота. — Если с ним что-нибудь случится… Что-то по-настоящему плохое… то даже свидетельство ведьмы послужит поводом для возбуждения расследования. Уловила? — невольно выдала я любимое словечко брата. Тон был тщательно скопирован с него же.

— Пусть сначала докажут! — фыркнула блондинка и лихо зацокала каблуками по коридору, не удосужившись даже собрать с пола свои конспекты. Интересно, она хоть потом-то за ними вернется?

Я мстительно потопталась по тетрадям и потопала к лестнице. Думаю, Рэмерту будет интересно.

Оказавшись перед знакомой дверью, я негромко постучала и вошла, не дожидаясь ответа, — Мэйсон не возражал против такого нахальства, да и дверь никогда не запирал. У меня уже была заготовлена длинная, прочувствованная речь на тему подлых белобрысых студенток, но стоило мне заглянуть в комнату, как слова застряли у меня в горле. Боги, неужели можно развести такой бардак за два дня… за три… за неделю… Сколько я там его не навещала.

В воздухе — душный запах перегара пополам с сигаретным дымом. Под столом — нестройные ряды бутылок всех мастей и размеров. Кипы бумаги, скомканное покрывало, ботинки посередине комнаты. И венец этого кошмара — Рэмерт, сжавшийся в кресле. Колени притянуты к подбородку, взгляд отсутствующий. Небритый, в одних штанах, за ухом — мятая сигарета.

— Рэмерт… С тобой все в порядке? — еле выдавила из себя я. В душе боролись два порыва — хорошенько встряхнуть некроманта, или уйти, аккуратно прикрыв за собой дверь. Похоже, я несколько не вовремя.

— А, эт ты. Ну, заходи, — Мэйсон удостоил меня мутного взгляда.

— Что случилось?

Некромант вынул из-за уха сигарету, покрутил в пальцах и бросил на пол.

— Ничего особенного, — вздохнул он. Так, слава богам, он хотя бы не пьян. — Да ты проходи, садись, если найдешь, где.

Как ни странно, самым чистым местом оказался стол. На него я и облокотилась. Так, на всякий случай. Мало ли, какие сюрпризы.

— Ты хотел поговорить со мной о защите проекта.

— Я помню, — довольно сухо произнес Рэмерт. — Я еще не свихнулся, несмотря на все внешние признаки.

— Так что же все-таки с тобой произошло? — не выдержала я.

— Не твое дело, — огрызнулся он. — Давай лучше о тебе поговорим, ты ведь за этим пришла? Тем более, что новости тоже не из хороших.

Некромант запнулся.

— Найта… Не хочу тебя огорчать, конечно, ты столько в этот проект вложила… Ладно, говорю прямо: твое исследование прокатят. Об учебе в Академии можешь не мечтать.

— Почему? — выдохнула я. Несмотря на то, что результат был ожидаемый, это оказалось больно.

— Ты — ведьма. Ты — из другого круга, понимаешь? — жестко припечатал Мэйсон. Слова как-то совсем не вязались с его защитно-обреченной позой. — Если бы у тебя ничего не получилось, это еще могли бы стерпеть. Но, видишь ли, необразованная ведьма сделала невозможное. Пусть с моей помощью, пусть с советами Дариэля, но ты провела самостоятельное исследование и добилась практических результатов. Темная кровь, зачарованная при помощи магии смерти и накачанная темной же энергией, разрушает солнечный яд — благодаря твоим усилиям, это доказано. Теперь разработка противоядия — дело техники.

Дыхание перехватило. До этого момента я как-то не осознавала, что сделала. Теперь у Максимилиана есть шанс. Он будет жить! Только бы успеть с обкаткой рецептуры…

— Сенсация, понимаешь? И ее ни за что не подарят самоучке. Вчера, — Рэмерт усмехнулся, — ко мне уже подкатывали. Предлагали стать «автором» разработки. Доходы, разумеется, пополам. Я слегка вышел из себя… В общем, мне теперь грозят неприятности карьерного плана.

— И что теперь тебе делать? — новости оказались ошеломляющими. А я, наивная мечтательница, еще надеялась на справедливость… Знала же, чем кончится, а все равно верила. Что греха таить, грезила о славе первой ведьмы-ученого… Ну, второй после леди Элен… Нет, как же все это нечестно!

— Со мной — ничего, — вздохнул Рэмерт. — В крайнем случае, уйду в рейд. Таких магов, как я, там всегда дефицит… Проблема в тебе.

— Да переживу, не бойся. Я ждала чего-то в этом роде…

— Послушай, Найта, — Рэмерт поднял на меня глаза — усталые и больные. — Дело не в зачислении в Академию. Просто после всего, что ты сделала — что мы сделали! — после бессонных ночей, сломанных в попытке призвать тьму пальцев, этого чертова эльфийского языка вместо завтрака, обеда и ужина, я не могу позволить каким-то придуркам просто взять и присвоить себе наши… твои разработки.

Я ошалело уставилась на некроманта. Не думала, что он так близко к сердцу принимает мои «научные» изыскания.

— И что ты предлагаешь?

— Забирай черновики и материалы, все до последней записки. Ничего не оставляй здесь, даже в своей комнате. Спрячь где-нибудь… да хоть в твоем зачарованном рюкзаке. На защите используй поменьше фактов, побольше общих слов, а еще лучше — возьми одну из тех версий, которые мы отбросили, как ошибочные. Вроде того, что солнечный яд — это жизнь, и его можно искоренить при помощи «мертвой воды» и прочей некроалхимии.

— Но тогда я точно провалю защиту!

— Ты ее в любом случае провалишь. А так хотя бы не позволишь им воспользоваться результатом твоих трудов.

— Но…

— Просто поверь мне. Сделай это для меня, ладно?

Сердце в груди сжалось в холодный комок.

— Хорошо, Рэм. Как скажешь.

Встречаться с ним взглядом не хотелось.

— И еще, Найта… — в голосе некроманта прорезалась сталь. — Они ждут именно такой реакции — неприятие, боль, обида. Так что не доставляй им этого удовольствия. Что бы они не говорили, как бы они не говорили — улыбайся. Все время улыбайся. Как королева. Словно они и ногтя твоего не стоят. Ради меня.

— А ты…

— На защиту я не приду. По вполне понятным причинам, — Рэмерт кивнул на бутылки. — Я в опале, и заливаю свое горе согласно стереотипам… Так что выкручивайся сама. Но на выходе из аудитории я тебя встречу, обещаю.

Спустя несколько минут я покинула апартаменты некроманта. У меня было четыре дня на то, чтобы спрятать результаты исследования.

Четыре дня на то, что бы научиться улыбаться, как положено королеве.

— Дэйр, как они могли так поступить! Это подло!

— Тише, Нэй. А чего ты еще ожидала? Это люди. Причем не самые лучшие из них.

— Не лучшие? Они образованные, им по семьдесят-восемьдесят лет, все — сильные маги. Если не они элита, то кто же?

— А это уже вопрос для философских диспутов.

— И что же мне делать?

— Твой некромант дал очень верный совет. Я не раз поступал так же. Не показывай всего, что знаешь, не поддавайся давлению или лести и улыбайся. В конце концов, что тебе важнее, признание как ученого или создание противоядия?

— Я буду улыбаться, Дэйри. И не позволю это делать им.

К защите я готовилась тщательно. Не потому, что хотела произвести впечатление на комиссию, просто все эти долгие процедуры успокаивали. Затянуть корсет, медленно застегнуть куртку на все крючки, зашнуровать сапоги. Аккуратно расчесать волосы и заплести их тугую косу. Вместо ленты или резинки — тяжелая заколка из живого серебра. За плечи — рюкзак. Немного выбивается из стиля, зато буду спокойна за сохранность конспектов.

И — улыбаться, улыбаться.

Я эстаминиэль. Я выше этого.

— … к сожалению, однозначных выводов…

— …оказалась ложной…

— …не представляется возможным далее…

Они шумят, кидают на меня неодобрительные взгляды. Это все, что им остается — не силой же принуждать меня раскрыть секрет противоядия.

— …как мы и предполагали, полная несостоятельность…

— …пустая трата времени…

— …введение в заблуждение уважаемых людей…

А под всем этим — тяжелая, приторная зависть. Презрение, смешанное со страхом. Дура, неумеха, замахнулась на звание ученого… Наглая, бесстыжая нелюдь.

Улыбайся, Нэй. Улыбайся.

— …никогда не приходилось слышать столь откровенной бессмыслицы…

— …результаты подлежат изъятию…

— …доступ в библиотеку аннулировать…

Зря кипятитесь. Пару самых нужных книг я прихватила с собой. В качестве компенсации. А остальное вполне можно достать и в эльфийских библиотеках.

— …со своими нелепыми претензиями.

Улыбаюсь. Смотрю холодно и чуть удивленно. Что они говорят, наглые, шумные люди?

Это с виду.

А душу выворачивает от желания бросить все прямо сейчас и расплакаться от несправедливости. Ну почему, почему?..

Улыбайся.

— …в приеме отказано.

— …просьба освободить жилое помещение…

— …до заката покинуть территорию…

Все. Дверь закрывается. Рэмерт кладет мне руку на плечо. Оборачиваюсь. Ох, не мне одной приходится тяжело… Лицо осунувшееся, в глазах — боль и неясное выражение. Пугающее.

— Ты все сделала правильно, ведьма. Молодец.

Берет меня под локоть и ведет по коридорам. В закутке под лестницей, где никто не видит, начинаю плакать — горько, отчаянно. Рэмерт неловко гладит меня по голове. Мы почти одного роста, он лишь чуть-чуть повыше. Руки у некроманта сухие, горячие, будто он в лихорадке. Серый свитер пахнет сигаретами и мокрой шерстью.

Наконец, я успокаиваюсь.

— Уедешь сейчас? Или задержишься? Поживешь в моей комнате, черт с ней, с репутацией…

— А чего мне ждать, Рэм? Здесь больше нечего делать.

Что-то мелькает в его глазах. Становится жутковато.

— Жаль… А, впрочем, ты права. Я провожу тебя. Хочешь?

— Хочу.

Какие-то у меня нехорошие предчувствия. Так, надо срочно брать себя в руки. Я же ведьма, в конце концов, а не размазня…

Рэмерт проводил меня куда дальше, чем просто до ворот. Некоторое время мы просто шли бок о бок по заснеженной дороге и молчали. С неба сыпался белый пух, оседая на лице каплями влаги.

— Все, дальше я сама. Возвращайся в замок, замерзнешь.

Мэйсон кивнул и остановился. Я обернулась. На несколько минут он замер, комкая в пальцах сигарету. А потом вдруг шагнул, прижал к себе и… поцеловал. Долгим, горьким, горячим поцелуем с привкусом дыма. Когда дыхания стало не хватать, отодвинулся, не рискуя встречаться со мной взглядом. Я же не знала, что и думать.

— Рэмерт, ты чего?!

— Прощай. Береги себя.

Он резко развернулся и пошел по дороге вверх, сгорбившись и спрятав руки в карманы. Некоторое время я смотрела ему вслед, а потом начала спускаться к порталу.

Впервые в жизни я понимала выражение «голова разрывается от мыслей». Столько непонятностей и недосказанностей осталось, столько ниточек стягивается из разных точек, что кажется, будто меня поймали в паутину. Я ухожу все дальше от замка, а липкая сеть тянет назад, делая тяжелым шаг и пугливым — сердце.

Хэл. Убежала ведь от него, не рискнула взглянуть в глаза после провала. Он столько для меня сделал, мой брат, а я приношу ему одни разочарования. И сейчас, вместо того, чтобы поговорить по душам, выплакаться, ухожу тайком, как воровка. Боюсь, Хелкар мне этого не простит. Но поздно возвращаться, еще несколько минут — и покажется портал.

Если повезет, мы встретимся этим летом в Дальних пределах. А ведь он предупреждал, говорил, что будет трудно. Что это практически невозможно для ведьмы — поступить в Академию. Что надо, как и сделала вся моя звезда, идти в человеческие институты, раз уж хочу получать образование. А нет — ехать к Дариэлю и не думать ни о чем.

И как теперь мириться с Хэлом? Или рассказывать обо всем маме? Да и моя звезда… Как представлю выражение лица Айне — «а я тебе говорила!» — так сразу плохо становится.

Хочется убежать, скрыться, спрятаться в Дальних пределах. Теперь я вполне понимаю Дариэля. Общество — действительно вещь крайне вредная. А получение признания в обществе — еще и противная в процессе. Если бы можно было просто вычеркнуть из памяти последние четыре месяца! Кошмары после изучения некромантических манускриптов, презрение магов, пресная еда и холодные ночи в квартире без окон… Белобрысый Валь, прилипчивая Моника… Саркастические нотки в голосе Рэмерта…

Нет, не все было напрасно. Я нашла ключик к противоядию, почти спасла Максимилиана. Впрочем, рано радоваться, как бы не сглазить… Узнала, что не все маги воротят нос от ведьм. Подружилась с Рэмертом.

Мрачный, порой даже злой, небрежный в мелочах некромант. Вот за кого я сейчас тревожусь больше всего. Все в нем — выражение лица, взгляд, слова, тот прощальный поцелуй — ох, сомневаюсь, что он видит во мне кого-то, кроме ученицы — напоминает мне о чем-то весьма неприятном. Когда-то я уже видела подобное. Вот только где… И никак не выходят из головы слова Моники: «если доживет, конечно». Знала ли она что-то важное или просто со зла ляпнула?

Нет, такие слова так просто не вырываются. Слишком много эмоций в них вложено. И у меня дурное предчувствие, будто совершаю ошибку.

Я замерла. Отсюда уже был виден портал. Один шаг — и я могу выкинуть все это из головы. Но что-то не дает, какое-то старое воспоминание…

Лаборатория Дариэля… Чудесное место, люблю здесь бывать, наблюдать, как мой эльф возится с зельями, слушать его иронические комментарии к рецептам. Вот и сейчас Дэйр перебирает пробирки и реторты, а я сижу в уголочке и смотрю. В помещении стоит горьковато-химический запах — опыты идут с утра, а проветрить комнату никто не удосужился. Но эльф, кажется, этого не замечает. Он временами бывает такой… увлекающийся… Глупо хихикаю. Ага, увлекающийся. Особенно если ему в руки попадет какая-нибудь редкая отрава.

Единственное, что сегодня беспокоит и заставляет хмуриться — это отсутствие обычных для целителя хохм и шуточек. И весь он какой-то рассеянный. Поздоровался лишь кивком, взгляд странный, пустой. Как будто видит что-то, другим недоступное. Этна таких называет «обкуренный». Что бы это могло значить? Рыжая на все мои вопросы только хмыкает и говорит, что подрасту, узнаю. И что она надо мной издевается? Ладно, поинтересуюсь сейчас у Дариэля…

— Слушай, а что такое…

Замолкаю на середине фразы, потому что Дэйр приступил к самой важной части эксперимента — к практическому испытанию антидота. Несколько гранул яда — этот, кажется, минерального происхождения — уже растворены в стакане с водой. Целитель залпом выпивает отраву, даже не поморщившись. Лет до двенадцати я очень боялась: а вдруг он не успеет принять противоядие? Или что-то будет приготовлено неправильно? Но Дэйр только посмеивался над моими страхами. Ему уже почти восемь тысяч лет, и за это время — ни единой ошибки…

Впрочем, даже одной будет слишком много. А Дэйри так уверен в своих силах. Вот и сейчас он неторопливо протягивает руку за…

Колба с противоядием опрокидывается и катится по столу. Сердце уходит в пятки — здесь всего одна порция. Нет, конечно, на принятую дозу яда хватило бы и пятой части приготовленного, но все находилось в одной емкости… А Дэйр вряд ли успеет смешать еще…

— Какая досадная неудача, — произносит эльф ровным голосом, без всяких эмоций.

— Нет, не говори так! Я что-нибудь придумаю! Смотри, здесь осталось на донышке, может хватить! А я соберу салфеткой и выжму… Где салфетки? Где чистые пиалы? Дэйр, ты только не волнуйся, я…

— Все в порядке, Нэй. Не надо суетиться, — эльф поднимает на меня глаза. Зрачки расширены до невозможности, лицо бледное — с его-то загаром! — и он улыбается. Жутко и пусто. — Наверно, это судьба. Я как раз думал, вспоминал. И не находил смысла, в том, чтобы продолжать…

Разбухшая салфетка с влажным «чпок» шлепается на пол.

— Дэйри, о чем ты?

Эльф продолжает улыбаться. И этот странный взгляд… В нем безумие выбора — и покой принятого решения.

— Я не вижу причин жить. Я — кукла, заводная красивая кукла, которая существует только ради других. Но я так устал… Мне моя жизнь не нужна. А здесь такое удачное совпадение.

Через поры кожи начинает сочиться кровь. Пока — маленькими багровыми капельками. Как морось. Похоже, яд был из тех, что блокируют свертываемость крови и повышают давление.

— Дэйр, не смей! Ты многим нужен. Ты же целитель, ты не имеешь права — так… Ты мне нужен, в конце концов! Выпей это дурацкое противоядие! Смотри, здесь хватит, ну давай же…

— Нет.

— Придурок!

Я с размаху отвешиваю ему пощечину. Вторую, третью… Дариэль обмяк в кресле, голова мотается из стороны в сторону, глаза закрыты.

— Слабак! Урод! Ненавижу!

Руки мои измазаны красным…

— Пей! — я толкаю колбу к его губам. Он не сопротивляется. Мокрой салфеткой, той, которой пыталась собрать антидот, протираю его лицо и руки. Надо бежать, звать на помощь, но как же страшно оставлять его здесь одного! Внезапно эльф открывает глаза — уже разумные и немного испуганные.

— Прости… Боги, Нэй, какой же я идиот… Чуть было не… И тебя еще напугал… Прости, маленькая.

Жив… Вытираю слезы, забыв о том, что у меня грязные руки. Дариэлева кровь размазывается по лицу. Эльф вздыхает и начинает искать по карманам платок. Я улыбаюсь.

Противоядие все-таки подействовало. Мы успели. Но Дэйри пришлось несладко — две недели тогда провалялся пластом, несмотря на лечение леди Элен и заботливый уход Лиссэ. Но как только он оправился, первым делом провел со мной серьезный разговор, объяснивший многое… Оказалось, что вот такие приступы тяги к суициду случаются с ним регулярно. И гадать, что может их спровоцировать — бесполезное занятие. Как правило, Дариэль способен взять себя в руки и не делать глупостей, но иногда желание «сломать красивую куклу» становится нестерпимым. И тогда происходят такие вот «случайности». Самое интересное, что Дэйр абсолютно не склонен к депрессиям, и попытки убить себя — вовсе не результат тоскливых размышлений. Просто иногда он просыпается с твердой уверенностью, что должен прекратить свое существование… и ничего не может с этим поделать.

— И давно это у тебя?

— Примерно с девяноста пяти лет.

— Тогда удивительно, как ты дожил до наших дней.

— Мне везет, — улыбается. — Люди опять-таки рядом…заботливые… С прочными веревками…

— Не язви! С чего это началось? Ни за что не поверю, что ты с детства такой, в результате падения со Священного дуба…

— Ну, с дуба не с дуба… Когда-то я попал в очень крупную передрягу. Меня ломали, очень долго и изощренно. Приводили к мысли, что я — бесполезная, хотя и красивая кукла… Буквально такими словами. И, к сожалению, таки сломали. После этого случая у меня и открылся дар исцеления. Смысл всего моего существования — беречь чудо чужой жизни. На то, чтобы сберечь свою, желания порой не остается…

— Но кому это могло понадобиться? В смысле, издеваться над тобой.

— Не знаю, Нэй. Их искали тогда, долго искали… Не хочу вспоминать об этом.

— Как скажешь…

Так с детства сложилось, что я считала суицидальные стремления — болезнью, причем позорной, той, которую нужно скрывать всеми силами. Философия ведьм: слабой быть стыдно. Унылые, выставляющие напоказ депрессию люди казались мне слабыми и в чем-то неполноценными. Нет, я и сама часто грустила… Но есть же разница между печалью и нытьем? Впрочем, таких индивидуумов можно понять: погрузиться в отчаяние легче, чем взять себя в руки и сделать шаг вперед. «Улыбаться тяжелее — мышцы лица напрягаются», — с усмешкой говорил Дариэль. Пессимизм не требует работы.

Мэйсон никогда не казался ни ленивым, ни слабым, ни больным. Поэтому мне и в голову не пришло сложить два и два. Взгляд, поведение, ощущение неясной тревоги, исходящее от него… И тот поцелуй — так не с возлюбленной прощаются, а с самой жизнью. Слишком горько. Хотелось бы верить, что я ошибаюсь, но…

Я решительно повернула и зашагала вверх по дороге — обратно к Академии. Пусть уж лучше выставлю себя круглой дурой, чем уеду, не выяснив, что происходит с Рэмом. Это было бы слабостью.

А ведьмы слабостей не любят.

Наверно, что-то изменилось во мне с принятием этого решения. В первый раз в жизни я не побоялась повернуть назад и взять на себя ответственность. Сколько можно убегать от проблем? От неприятных разговоров, от напоминаний о поставленных планках, от людей, которым я небезразлична? Особенно от людей. Даже здесь, в Академии, я выступила в своем репертуаре: с тем же Валем мы общались почти полгода, а я даже не знаю, есть ли у него братья или сестры и чем он увлекается! Да и Рэмерт… Я должна, должна была настоять, докопаться до причин его депрессии. А вместо этого — смылась по-тихому, даже несмотря на то, что подозревала, что та потусторонняя жуть перекинулась на него. Это пора прекратить!

В голове царил сумбур, сердце колотилось как бешеное, но я никогда еще не чувствовала себя настолько правильно. Даже когда приняла решение во что бы то ни стало спасти Максимилиана.

— Леди, кажется, вас просили до вечера покинуть данное…

— А еще не вечер, — огрызнулась я, проскальзывая в калитку. — И у меня здесь остались дела.

Интересно, почему встречать меня вышел один из преподавателей, да еще тех, что были на защите? Неужели за мной следили? Но зачем? Ах, да, результаты экспериментов. Хорошо, что я забрала все записи. Надо будет потом еще раз наведаться в свою комнату и проверить, не забыла ли я еще чего любопытного. Например, светоч… Но сначала — Мэйсон.

— Да куда вы так несетесь?! Сказано же было убираться отсюда до…

Еще один! Впрочем, нет, тот же самый. Только тон сменил с холодно-вежливого на искренне-разгневанный.

— Послушайте, — я обернулась к преподавателю — полноватому мужчине средних лет. — У меня правда дела. Я уйду до заката, но сейчас, прошу вас, не мешайте. Не время.

— Леди… — почти прошипел он, хватая меня за плечо. От неожиданности я дернулась и врезалась локтем в стену. Ну, хватит. Тревога за некроманта, эйфория от собственной смелости, раздражение на приставучего мага, боль от ушибленного нерва — все смешалось в один ком, обесцвечивая мир. Перед глазами отчетливо сверкнули невесомые нити.

Не Найта сейчас — Дэй-а-Натье.

— Руки прочь.

Маг заглянул мне в лицо — и испуганно отшатнулся. Ладно, потом извинюсь. Где вход в башню Колата?

Когда я почти миновала этаж со спальнями, из-за поворота выскочил взъерошенный Хэл.

— Вот ты где! Найта, я тебя везде ищу. Слышал про защиту. Наплюй на них, козлы старые, сами за всю жизнь ничего стоящего не сделали и другим не дают. Не получилось сейчас — получится потом.

— В том-то и дело, что все получилось, Хэл, — я со смешанным чувством посмотрела на непривычно разговорчивого брата. Не так представляла я себе эту беседу. — Магам, уж прости, невыгодно чтобы открытие — ну, хорошо, пока не открытие, но старт для него — сделала ведьма. Я понимаю это, но не могу доверить им результаты своей работы. Это слишком важно для меня. И…Хэл, спасибо тебе за все. Жаль, что мы почти не общались.

— Наобщаемся еще, — хмыкнул брат. — Ты к Дариэлю сейчас? Надолго?

— На полгода.

— Значит, пересечемся. Мама в Приграничный снова собирается, знаешь?

— Да, она говорила… Слушай, я спешу сейчас. Давай потом?

— А куда это?

Я замялась.

— Ищу Рэмерта. То есть профессора Мэйсона.

Лицо Хелкара прибрело мрачно-подозрительное выражение.

— А зачем он тебе нужен? Ты что, правда в него…

— Нет, — прервала его я. — Не в этом дело. У меня нехорошее предчувствие. Очень нехорошее… Я, конечно, не Айне с ее даром пророчества и даже не Феникс с интуитивным нюхом на неприятности, но что-то здесь нечисто. Так ты не видел его?

Брат задумался. Иногда он был ужасно похож на нашу мать — леди Элен. Если бы, конечно, мама ходила в джинсах и имела привычку дергать себя за ухо в процессе размышления.

— Идем. Скорее всего, он в своей комнате наверху. Нет, не на лестницу, — он дернул меня за рукав. — Здесь быстрее. Портал на смотровую площадку, оттуда всего два этажа вниз…

Портал находился у Хэла в комнате — естественно. Ленив мой брат ногами топать, это да. Легче изучить заклинание, которое не всем магистрам удается, и прыгать себе спокойненько. Полезная такая лень…

— Рэмерт, открой! — я стукнула кулаком по двери. — Рэм, это я! Надо поговорить!

Тишина. И в этой тишине — щелчок. Сухой, отчетливый, металлический. Хэл недоверчиво глянул на дверь — как будто мог видеть насквозь.

— Найта, тут такие заклинания! Его комната опечатана лучше, чем библиотечные залы! Опечатана снаружи! А Мэйсон внутри — я его чувствую!

В груди холодеет. Что происходит, бездна? Перехожу на другой уровень зрения — в кои-то веки сознательно! — а там… Нити, уходящие сквозь дверь и стены тонко вибрируют, готовые порваться в любую секунду. Человек всегда находится в центре своей личной паутины — той сети ассоциаций и понятий, что связывает его с остальным миром. И если нити то натягиваются, стремясь уйти в никуда, то провисают, словно опираясь на пустоту, значит, что их хозяин…

Хэл оглядывается на меня, на мое застывшее от ужаса лицо, и выкрикивает короткую гортанную фразу, активируя заклинание. «Тленная суть» — его любимое. Так же оттачиваемое годами, как моя «липкая сеть». Доливаю силы в его заклинание — и плетения, обнимающие дверь, не выдерживают, рассыпаются неряшливыми обрывками нитей. Влетаем в комнату…

Рэмерт сидит на полу, прислонившись спиной к дивану. Глаза — совершенно безумные. К виску прислонен старинный револьвер. Откуда у Мэйсона такая вещь? Впрочем, он вполне мог купить ее во времена своей молодости. Семьдесят, восемьдесят лет назад. Маги живут долго. Если желают жить.

— Заткнись… заткнись, я тебе говорю! Убирайся из моей головы!

Вскрик некроманта застает меня врасплох. Краем глаза замечаю, как замирает в недоумении Хэл. Растерянность — редкое выражение на лице моего брата. Но сейчас он не понимает, что происходит, и я тоже.

Рэм нажимает на курок.

Щелчок. Барабан прокручивается. Пустое гнездо?

Хэл подбегает и вырывает револьвер из рук некроманта. Мэйсон съеживается, упираясь лицом в колени. Я слышу приглушенные всхлипы.

— Заткнись, заткнись, это не правда, нет…

— Твари… вот твари… не знаю, кого, но убью нафиг… — сцеживает сквозь зубы Хэл. Я смотрю на Рэмерта уже внимательнее… и шакарское «Шаттэ!» вылетает помимо воли. Некромант весь с ног до головы опутан отвратительными белесыми нитями, похожими на человеческие волосы. Проклятие, самое настоящее проклятие на смерть. Не знаю, как видит это Хэл…

— Я не вижу, я чувствую, — откликается брат.

— Чего?!

— Ты вслух спросила. Твари, что наделали… Мэйсон — труп.

Вздрагиваю. Некромант тихонько стонет на полу. Пальцы с обломанными до крови ногтями бессильно скребут пол.

— Почему труп?

Хэл присаживается на край дивана, с жалостью наблюдая за Мэйсоном.

— А ты не догадываешься, почему?! — его голос срывается. — Это проклятие! Не заклинание! Его нельзя просто снять! Нужно знать условие, которое ставили, когда проклинали человека!

— Знать условие… или быть ведьмой, — задумчиво добавляю я. Мне до странного спокойно — как будто и не сходит рядом с ума близкий человек, проклятый смертью. Кажется, одна из реакций на сильный стресс — как раз полное отсутствие чувств и ясность разума. Логические цепочки ветвятся с каждой секундой, воспоминания перетряхиваются в поисках той единственной зацепки. Нити… белые нити… где-то я уже видела подобное… нет, ощущала…

…нитка, свисающая со свитера… дергаю ее… Рэмерт недовольно оборачивается: чего тебе?…нитка цепляется за мой рукав да так там и остается…

…ночь, кошмар, тварь за стеной…

…светоч…

…сжигаю в кулаке нитку, выуженную из волос… словно гора с плеч свалилась…

…нет, не кошмары, но чувствую себя, словно вообще не спал…

…сияющий цветок в хрустальном бокале…

— Не позволяй ему умереть! — бросаюсь прочь из комнаты. Хэл удивленно смотрит мне вслед.

Переходы, переходы… пока только вниз, а я уже устала… Через столовую, через пустые залы… По лестнице вверх… когда же кончатся эти ступеньки… Моя комната! Открываю дверь…

— Ле-ле-леди, эт-то не то, ч-ч-что вы подумали…

Стыдно, взрослые маги, а оправдываются, как дети. Ну залезли с обыском, ну хозяйка не вовремя пришла… С кем не бывает? Или я такая страшная?

— Ничего, вы мне не помешаете, — улыбаюсь.

Бокал с цветком на прежнем месте — они даже не обратили на него внимания. А Рэмерт сразу заметил. Рэмерт… вот кто сейчас важен.

Хватаю светоч — и по коридору. Уже у покоев некроманта соображаю, что вполне могла воспроизвести узор и на месте создать новый цветок. Повторять — не создавать.

— Это что? — спрашивает Хэл. Отмахиваюсь. Как будто сам не видит. Интересно, а что теперь делать? Прикладывать к паутине, раз уж я ее вижу?

В отчаянии сжимаю цветок в ладони. Вспышка…

…На лицо лилось что-то ужасно противное. Терпеть это было невозможно. Жжется, воняет, да еще и в нос заливается. Я раскашлялась… и очнулась.

— Жива? — брат угрюмо подтолкнул под спину подушку. Вот еще, не настолько я плохо себя чувствую.

— Какой гадостью вы меня поливали?

— Это не гадость. Это холодный кофе, — с отчетливой издевкой протянул Рэмерт.

Живой, здоровый, вменяемый и, как всегда, неопрятный. И никаких следов паутины. Получилось! Забыв про испачканное лицо, я вскочила с дивана и бросилась некроманту на шею.

— Ну что ты, детка, — мурлыкнул Рэмерт мне в ухо. — Не стоит так серьезно воспринимать один-единственный поцелуй. Или ты надеешься на продолжение?

Как хорошо, что это был именно кофе… Маскировочная покраска замечательно скрывает смущение… Я отскочила от не в меру быстро пришедшего в себя некроманта.

— Он с тобой целовался?! А теперь еще и руки распускает?! Убью! — пораженно выдохнул Хэл. А потом с размаху впечатал Мэйсону кулаком в челюсть. Некромант, не будь дураком, ответил. И понеслось…

Конечно, Хэл потом очень долго и путано извинялся, краснея и косясь в сторону. Рэмерт не менее косноязычно объяснял, что ничего такого он не имел в виду. А я сдавленно ругала обоих, пытаясь оттереть мокрым полотенцем злополучный кофе. Они что, не могли найти что-то другое, чтобы привести меня в чувство?

— Ну, рассказывай, как дошел до жизни такой? — поинтересовалась я, наконец, у некроманта. Брат аж передернулся, услышав, как я обращаюсь к его любимому учителю на «ты».

— Я и сам не понял, в какой момент это все началось… Пожалуй, еще полгода назад — навалилась странная депрессия. Глухая такая тоска. Еда казалась безвкусной, ученики — тупыми, коллеги — занудными. Не знал, куда податься… Это тянулось довольно вяло, пока не приехала ты. И я как будто ожил. Знаешь, у меня даже было подозрение, что я влюбился… Хелкар, не надо на меня так смотреть, я бы, конечно, не потащил вашу сестру в посте… То есть не имел дурных намерений. Найта, хватит ржать, я помню про круг… Да, и про юбку тоже помню. На самом деле, конечно, это была не любовь, просто, глядя на тебя, я снова хотел жить. Ты так реагировала на все… до смешного открыто. А потом… начались сны. О прошлом. О том, что я не хотел вспоминать. Самое противное, что это не были кошмары — просто пройденный этап. Школа, наемничество, рейды… Какая-то муть про людей, который я и не помнил-то толком. И в этих снах — опять безнадега. Особенно запомнился один — я сижу в пустом классе, оставленный после уроков. Класс заперт, я стучу в дверь, пытаясь объяснить, что школу я уже закончил и давно самостоятельный человек, но никто не слышит. Жуть, до сих пор передергивает. Чтобы как-то отвлечься, с головой ушел в работу над проектом. Ночи в библиотеке… Это были самые счастливые ночи за последние двадцать лет. Самое смешное, что я был счастлив только потому, что мне ничего не снилось. А потом я начал слышать голоса… А сны стали по-настоящему кошмарными. Особенно часто снилась мне некая Сэнди. Дура и стерва. Вешалась на меня одно время, чтобы ее на экзамене не завалил и с курсовой помог… А когда я ей объяснил, что не люблю, когда меня используют — забралась в библиотеку и стащила книгу по высшей некромантии. Там одних смертельных проклятий больше десятка, а уж прочей гадости… Короче, ее тело нашли в очень неприглядном виде — черная магия не любит слабаков и дураков. Одно время я винил себя в ее гибели, а потом узнал, что в этой книге она искала заклятие подчинения — ясно зачем. И вся моя жалость испарилась в неизвестном направлении. Так вот, эта Сэнди взяла манеру каждую ночь загробным голосом звать меня на тот свет, перечисляя при этом мои прегрешения…

Рэмерт говорил несерьезно, то и дело перемежая речь ироническими ухмылками и жестами. Но я вспоминала, как он вел себя тогда… три месяца назад, и сейчас тоже… И мне становилось страшно. Поневоле я начинала испытывать настоящее уважение к этому человеку: почти полгода он боролся со смертельным проклятием, не рассказывая никому о своих мучениях. Навязанное настроение, сны, голоса мертвецов… И он почти выстоял! Почти…

— …Но в последние дни это стало просто невыносимо. Я уже не знал, как ее заткнуть. А когда понял, что в Академию тебя не возьмут и ты уедешь… Как небо обрушилось. Не за что стало цепляться. Ну, еще и Сэнди активизировалась… Я почти все время был пьян. Когда провожал тебя, каюсь, сорвался. Но хотелось как-то попрощаться… поромантичнее. Чтобы ты меня навсегда запомнила.

Угу, мрачно подумала я. Только Максимилиана с его жертвоприношениями и удивительно правдоподобными глюками под утро тебе не переплюнуть. Не тот уровень.

— …А потом вернулся к селе в комнату, достал револьвер…Это старый, отцовский, он стреляет через раз. Забил в барабан одну пулю — и да здравствует рулетка! Вы вовремя успели, ребята. Я… я благодарен вам. Особенно тебе, детка. Если бы не твои чудесные быстрые ножки… Я не имел в виду ничего такого! Ножки, конечно, симпатичные, но… Черт, Хелкар, да кто вас приучил поднимать руку на учителя?! Завтра я в вашей группе тест провожу, мне что, идти туда с таким фонарем под глазом?! Да кто приставал к вашей сестре? Я, что ли? Нет, ну совсем никакого уважения к старшим! Все, Хелкар, мое терпение лопнуло, на экзамене рассчитаемся… если вы до него доживете…

Последняя фраза, сказанная наигранно-зловещим тоном, словно вспышкой высветила воспоминание.

Дура! Думаешь, если будешь стелиться под Мэйсона, сразу поступишь? Да все знают, что тебя вышибут с треском! И Мэйсона за компанию! Если он не сдохнет раньше!

— Рэм… а я, кажется, знаю, кто виноват в твоих проблемах.

Некроманты тут же перестали переругиваться и оглянулись на меня. Брат нахмурился.

— Не нравится мне твой тон. Ты же не собираешься…

— Ждите здесь.

Как ни странно, они не посмели ослушаться. Но об этом я подумаю потом. Мне вот что интересно: куда делось то проклятие, которое наложили на Рэма? Одну нить, еще не сформировавшую паутину, я могу сжечь, как и любая ведьма, но завершенное проклятие, да еще и с летальным исходом… Даже светоч может лишь «отпугнуть» хищное плетение. Но ни ко мне, ни к Хэлу оно не прицепилось, значит, отправилось к ближайшей «родственной» ниточке — к своему создателю.

А это значит, что Монике сейчас очень и очень плохо.

Дверь мне открыл взъерошенный Валь. Общая комната была непривычно пуста. Только пара студентов коротала время за стаканом чего-то алкогольного… Эх, сладок запретный плод. Даже если он паленый.

— Привет, Валь. Ты Адриэла не видел?

— Нет, а зачем он тебе? — хмуро поинтересовался белобрысый. Интересно, а он уже знает, что я провалилась? Ладно, не о том думаю.

— Вообще-то мне нужна Моника, — призналась я. Валмир присвистнул.

— А она-то тебе зачем?

— Это личное.

Между прочим, почти правда. Некоторое время мы сверлили друг друга взглядами.

— Хорошо, — сдался Валь. — Ее комната справа по коридору. Коричневая дверь, на ней картинка с котенком. Беленьким таким…

— Спасибо.

Конечно, дверь была заперта и на стук никто не отзывался. Но использовать нити как отмычку я научилась уже давно.

Моника стояла на подоконнике, держась рукой за створку. Черный силуэт, оранжево-красное солнце… Почти красиво. Белесая паутина вокруг девушки была такой густой, что ее можно было увидеть даже невооруженным глазом — дрожащее марево на фоне закатного неба.

— Я не стану спрашивать, что ты наделала, Моника. Это и так ясно. Скажи мне только: зачем?

Блондинка повернула ко мне заплаканное лицо. Спутанные волосы блеснули в косых лучах чистым золотом.

— Потому что я люблю его, разве не понятно? И если он не может быть моим, то и ничьим другим тоже! Лучше я убью и себя, и его! И тогда мы будем вместе!

Я закусила губу. Как все просто. Как все сложно. Некроромантика, черт бы ее побрал… Сказка, у которой нет конца.

— Вы, люди… Почему вы стремитесь уничтожить то, что любите? Откуда столько жестокости? Убить любимого… Убить себя… а в итоге-то что?

Она смотрела на меня странным, слегка удивленным взглядом. И почему-то в этот момент несчастная, недалекая, вздорная Мон была куда больше похожа на королеву, чем я.

— А тебе какое до этого дело, ведьма? Ты все равно ничего не изменишь. И я ничего не изменю. И не исправлю. Даже если я…

Я сделала шаг к Мон. А она — из окна. Три десятка этажей — и мерзлая, покрытая тонким слоем снежного пуха земля.

И будь я хоть тысячу раз королева, я не умею воскрешать мертвых.

Так получилось, что в замке я задержалась еще на неделю. Пока суд да дело, пока с меня сняли обвинения в убийстве Моники — нелепость, но инициатором проклятия посчитали именно меня. Серьезных неприятностей следствие не доставило, благо все это время я прожила в апартаментах Мэйсона. Все равно он целыми днями пропадал то на лекциях, то в лаборатории. Так что выгораживал меня, в основном, Хэл. Мы крепко сдружились за это время. Никогда раньше у нас с братом не было общих интересов, а здесь… В некотором роде я была даже благодарна Монике.

В процессе расследования выяснились подробности заклинания, которым воспользовалась девушка. Ничего особенного — оно всего лишь заставляло вспомнить человека о самом страшном. Интересно, а почему на меня вместо этого напало какое-то потустороннее существо? Когда я подошла с этим вопросом к Хэлу, он долго смеялся. «Слушай, Нэй, да ты у нас оказалась бесстрашная. Вместо дурных воспоминаний притянула квинтэссенцию ужаса». А может, дело действительно было в том, что меня ничего не мучило? Нет, страхи у меня были, да и в жизни случалось всякое, но я ни о чем не жалела. Что не ломает — делает нас сильнее, так ведь? И незачем мучить себя, раз за разом прокручивая прошлое…

Переговорить по душам с Рэмертом так и не удалось. Если честно, я на него даже слегка обиделась. Но потом узнала, что это он поручился за мою невиновность, что избавило меня от заключения в карцер — и все мои обиды мгновенно перешли в глубокую симпатию.

Так или иначе, но и эта неделя закончилась. Я в очередной раз собрала вещи, натянула эльфийские доспехи и отправилась к порталу. До ворот меня провожала довольно большая компания — Валь, Хэл, Адди, который так и не смирился с гибелью Моники — видно, он все же любил ее больше, чем показывал, Рэйчел и еще несколько студентов, чьи имена я не запомнила, хотя они упорно считали себя моими друзьями, и, конечно, Рэмерт. К сожалению, из ворот Академии со мной вышел только некромант — студентам запрещено покидать территорию учебного заведения после заката, и никаких исключений здесь быть не может. Разве что исключений из Академии, ха-ха…

— Ну что, прощаемся? — неловко обратилась я к Мэйсону. Портал был совсем рядом — шаг, и я уже ближе к Дальним пределам, чем к Академии. Некромант держался немного скованно. То ли воспоминания были тому причиной, то ли просто настроение испортилось — кто знает.

— Прощаемся, — потерянно кивнул Рэмерт. Дыхание облачком вылетело на морозе.

Я повернулась к порталу, но некромант перехватил мою руку.

— Постой. У меня есть для тебя подарок. Не подумай чего, просто я тебе обязан. Даже больше, чем жизнью… Разумом и душой. Вот, держи.

— Что это? — я с любопытством посмотрела на широкий серебряный браслет с инкрустацией из гематита.

— Мэйсон.

— Не находишь, что поздновато представляться? Мы вроде как уже знакомы, — съязвила я.

— Да нет, это имя браслета, — улыбнулся Рэмерт. — Понимаешь, я вложил в него кальку своего сознания… В некотором роде, это я и есть. И все мои знания по магии и алхимии — тоже там. Такая своеобразная база данных с голосовым контролем. Думаю, тебе пригодится такая штучка.

— С моим-то уровнем образования… Еще как пригодится. Спасибо, Рэм!

— Опять «Рэм»! Ну я же просил! И, детка, спасибо не шуршит…

— А если так?

И, пока некромант не пришел в себя, я закинула ему руки на плечи и поцеловала. В этот раз получилось даже дольше, чем в прошлый… если бы я еще все время не хихикала… а он не ругался… Боги, ну мы и зрелище представляли со стороны, я полагаю!

— Ужас, — Рэмерт уткнулся мне в шею — нос отогревал, наверное. — До чего дошел. Целуюсь тут с несостоявшейся студенткой, да еще и хочется сказать что-нибудь возвышенное…

— Эх, ты, некроромантик… Еще увидимся, Рэм.

— До встречи, детка… Ты не забывай меня, приезжай навестить… Только обязательно в той самой юбке!

Нет, с облегчением констатировала я, погружаясь в бело-голубое мельтешение портала. Есть люди, которых не только смерть не исправит… но даже и романтика.