Утро выдалось тёплое и солнечное. Ален расположился в шезлонге в тени деревьев, вскоре рядом с ним устроилась Хильда.

— Вы случайно не видели здесь высокого молодого человека с военной выправкой? — спросила она, обмахиваясь шляпой с большими полями.

— Нет. А Кэт ещё спит?

— Уже ушла куда-то.

Она спрашивала про Ника, решил Ален. Думает, что Кэт ушла с ним, а это ей не нравится.

Из дома вышел Хилтон и направился в их сторону. Хильда приветственно махнула рукой.

— Доброе утро, мистер Хилтон. Рано вы сегодня встали.

— Доброе утро. Я всегда встаю в это время.

— О, в таком случае вы очень мало спите. Завидую людям, которые ложатся за полночь и встают рано как ни в чём не бывало.

— Я-то к ним не отношусь, — заметил Хилтон, — потому что ложусь рано.

— Надо же, а я думала, что вы принадлежите к тем счастливцам, которые мало спят и прекрасно себя чувствуют. Вы вчера так поздно здесь гуляли, а сегодня чуть свет уже на ногах.

Ален насторожился, внешне сохраняя рассеянно-скучающий вид.

— Я — гулял? Вы приняли за меня кого-то другого, я весь вечер был у себя.

— Неужели я ошиблась? — Хильда удивлённо подняла брови. — А я была совершенно уверена, что видела вас возле дома. Я ещё тогда подумала, как приятно, должно быть, прогуляться в сумерках, когда вокруг тихо и всё погружается в сон. Когда вырываешься из города, находишь в этом особое очарование. Я совсем было собралась пойти, но вы уже куда-то исчезли, а я побоялась одна заблудиться в темноте. Жаль, что в парке нет освещения.

— Я же сказал, что весь вечер был у себя, — с оттенком досады заявил Хилтон. — А освещение есть, но после того, как началась война, его перестали зажигать. Включают только лампу перед центральным входом.

— Да-да, такая светлая площадка получается. Когда я выглянула из окна, мне показалось, будто вы как раз там и прошли.

Хилтон уже с нескрываемым раздражением повторил, что вчера вечером не выходил из дома, и двинулся дальше; в руках он держал сложенный вдвое журнал.

«Вряд ли Хильда ошиблась, — подумал Ален. — Кого она могла принять за него? Томас и Генри, как и я сам, вошли через боковую дверь, к тому же Генри блондин и она не могла спутать его с Хилтоном. Томас, раз он застрял в плюще, шёл мимо беседки и к центральному входу мог попасть только минуя открытую боковую дверь — идти туда ему было совершенно незачем. Хилтона она видела, больше некого, однако он это отрицает. А зачем ему отрицать, если он ни в чём не замешан? Похоже, что напал на Филип он, а перед этим с ним была Дорис. Остаётся внести последний штрих — убедиться, что шаль с блёстками принадлежит ей».

Вскоре входная дверь снова открылась, и Дорис проследовала в том же направлении, что и Хилтон. Если б удалось послушать, о чём они будут говорить! Оставив Хильду в одиночестве, Ален небрежной походкой человека, которому нечего делать, направился по аллее, ведущей к гроту, но как только вышел из поля зрения Хильды, изменил направление и бегом бросился вслед за Дорис. Прячась за кустами и перебегая от дерева к дереву, он следовал за ней на почтительном расстоянии, одновременно озираясь кругом, поскольку не знал, с какой стороны появится Хилтон, и боялся, что тот его заметит.

Хилтон стоял возле нависающего над аллеей огромного вяза. Низко пригибаясь, Ален подобрался к ним довольно близко (убежищем ему послужили кусты боярышника), однако ветер относил их слова, и до него долетали лишь обрывки фраз.

— …не получилось… вчера… ждать больше невозможно, — говорил Хилтон. — Обязательно надо достать, иначе… письмо… попробуй…

— Я же говорила, что… бесполезно.

Дальше Ален не разобрал, сильный порывистый ветер не только относил прочь их слова, но и шелестел листвой вокруг него. Следующее, что он услышал, было:

— …нет выхода, придётся… — Это говорил Хилтон.

— Хорошо, но вряд ли получится, только если… буду твоей женой, но сначала…

— Попробуем, терять нам нечего.

Тут ветер стих, и Ален отчётливо услышал слова Дорис:

— Жаль, что Филипа не убили на войне, это намного упростило бы нам жизнь, а теперь приходится рассчитывать только на самих себя. Идём, уже пора завтракать.

Они ушли. Выждав, пока они скрылись из виду, Ален тоже пошёл к дому. «Дело дрянь, — думал он, — моё присутствие связывает Этвуда, из-за меня он лишён возможности обратиться в полицию, а эта парочка, судя по всему, не намерена мириться со вчерашней неудачей. Теперь ясно, что Дорис собирается выйти замуж за Хилтона». Ален решил, что как бы ни воспринял Этвуд его признание о том, каким образом он пользовался потайным ходом, скрывать правду насчёт Дорис и Хилтона больше нельзя.

Занятый своими мыслями, он шёл медленно и к завтраку опоздал, однако, войдя в столовую, заметил, что пустует ещё одно место. Кэт вошла парой минут позже него и, извинившись, села. Хильда встретила её недовольным взглядом, однако при других воздержалась от замечания. Беседа зашла о трудностях военного времени, о том, как сложно стало купить хорошую вещь. Этот разговор завёл Этвуд, вроде бы и не проявляющий к нему особого интереса, однако искусно вставляемые им замечания направляли обсуждение в определённое русло. Поскольку среди присутствующих большинство составляли женщины, выяснение трудностей вскоре приняло специфический характер.

— На днях я видел миссис Колридж, — вскользь заметил Этвуд, обращаясь к Джудит.

— Владелицу того салона, который стал модным перед самой войной?

— Да. Кажется, ты там тоже что-то шила?

— Да, одно платье.

— Какое?

— Зелёное с чёрной вставкой.

— Которое с кружевами на рукавах? — спросил Этвуд. Джудит кивнула. — Я помню, ты была в нём на карнавале у Хэрифордов. На тебе тогда ещё была индийская шаль, которую ты потом потеряла, помнишь?

Услышав про шаль, Ален понял, какую цель преследует Этвуд.

— Кстати, недавно я видел в гостиной красивую тёмную шаль с золотистыми блёстками, — продолжил тот с видом человека, болтающего о пустяках. — Это твоя?

— У меня такой нет, — ответила Джудит.

«Её он и не подозревает», — подумал Ален, — ему нужен предлог, чтобы заговорить об этой шали». Если владелица шали не догадается, что её видели в ней вчера вечером, то будет вполне естественно, если сейчас она скажет: «Это моя шаль».

— Это моя шаль, — сказала Кэт. — Тётя Лина подарила мне её на день рождения.

Ален удивлённо уставился на Кэт. Вот это номер! Тогда Хилтон отпадает. Они с Дорис говорили о своих денежных затруднениях, и только. Тогда кто же мужчина, который стоял с Кэт, а потом напал на Этвуда? А мотивы? Непонятно… Однако факт остаётся фактом: она стояла с кем-то в парке и обсуждала, как убрать Этвуда, а затем выманила его наружу известным её одной способом; она знала, что этот условный знак заставит его выйти из дома.

— Пойдёмте к леснику, — предложил Генри, когда завтрак подходил к концу. — Разведаем, как там насчёт охоты.

— Идите без меня, — сказал Этвуд. — Я вчера неудачно споткнулся и ударился о скамейку, теперь колено болит.

Хотя полученная им вчера рана была лёгкой, рука всё же болела, к тому же день был жарким, а он не мог снять пиджак, под одной рубашкой повязка стала бы заметна.

— Кто составит мне компанию? — спросил Генри.

Миссис Рэтленд сказала Джудит, чтобы та обязательно пошла, она прекрасно себя чувствует и обойдётся без неё. Как только Джудит согласилась, Томас сразу заявил, что тоже пойдёт. Последней к ним присоединилась Хильда.

— Ты с нами? — утвердительным тоном спросила она Кэт.

— Нет, я уже договорилась…

Хильда нахмурилась и, когда все встали, подошла к окну и бросила взгляд наружу. Высматривает Ника, отметил Ален. Ей определённо не нравится, что Кэт встречается с этим парнем. Кстати, надо бы посмотреть на него поближе. Ален тоже направился к окну и услышал, как Хильда сердито спрашивает Кэт:

— Это он тут вчера вечером бродил вокруг дома?

Кэт, покраснев, ответила, что Ник больше сюда не приходит, а ждёт её на дороге в деревню.

По этому вопросу стало ясно, что Хильда теперь считает, будто видела вчера не Хилтона, а Ника. Ситуация в корне менялась.

Блейки, Хильда и Джудит ушли к леснику. Кэт тоже ушла сразу после завтрака. Ален слонялся по дому, раздумывая, обязательно ли говорить Этвуду про Дорис и Хилтона, и в конце концов решил, что с этим можно немного подождать. Он пришёл в свою комнату и, устроившись в кресле, занялся обдумыванием нового варианта: Кэт и Ник. Слабовато насчёт мотивов. Какие у неё основания, чтобы настолько ненавидеть Этвуда? Он за ней ухаживал, а потом перестал — не убивать же из-за этого. А Нику вовсе незачем убивать Этвуда, поскольку тот сам отказался от девушки. Да, с мотивами плохо… А неудавшееся отравление? Наверняка оба покушения — дело одних и тех же рук, однако, когда Этвуду подсыпали яд, до размолвки между ним и Кэт было ещё далеко. Или причина совсем иная, а их короткий роман — одна видимость?

Около полудня явился мистер Грейсон и вместе с Этвудом отправился смотреть лошадь. Ален от нечего делать присоединился к ним.

Лошадь хромала значительно меньше.

— Ещё два-три дня, сэр, и она поскачет так, что любо-дорого посмотреть, — сказал конюх, похлопывая её по крутой шее.

Лошадь фыркала и косила глазом на незнакомых людей, Ален хотел было подойти поближе, но Этвуд удержал его.

— Осторожней, не подходите к ней близко, особенно сзади. Она чужих не любит.

Ален посмотрел, где Грейсон: тот стоял с другой стороны и сосредоточенно разглядывал кобылу.

— Замечательно, замечательно, — бормотал он, однако выражение лица у него при этом было крайне унылое.

— Вы чем-то недовольны? — спросил Этвуд, тоже заметивший это.

— Прекрасная лошадь, прекрасная. Ещё бы дня три… Очень обидно, что так получается. Видите ли, сэр, дело в том, что к миссис Мэллон, у которой я живу, приезжают родственники, и она попросила меня найти другое жильё.

— Это затруднение легко устранимо, — сказал Этвуд с улыбкой, казалось, Грейсон отчасти забавляет его. — Переезжайте сюда.

— Неловко как-то… — Грейсон смущённо переступил с ноги на ногу. — Навязался я вам…

— Вы нас нисколько не стесните, — приветливо сказал Этвуд. — Боюсь только, что вам здесь покажется слишком шумно. Зато до реки близко. Кстати, как ваши успехи? Много рыбы наловили?

Мистер Грейсон заулыбался.

— Не скажу чтобы много, но удовольствие получил огромное. Так приятно посидеть в тишине с удочкой, вмиг все дела забываешь. Это и есть настоящий отдых. Чудесные здесь места, не понимаю я тех, кто ездит отдыхать на какие-то там курорты. Столько хлопот, волнений, а зачем?

Ален едва удержался от смеха, своими рассуждениями Грейсон напомнил ему добродушную старую деву.

Через час после ухода Грейсона явился доктор Ратли. Пока он был у миссис Рэтленд, вернулись Блейки, Хильда и Джудит. Когда они вошли в холл, где Этвуд читал газеты, а Ален, по старой привычке устроившись на подоконнике, рассеянно смотрел на окрестности. Томас что-то тихо сказал Джудит. Её дотоле непроницаемое лицо вспыхнуло, и она наградила его гневным взглядом. Томас усмехнулся, повернулся и ушёл. Этвуд безмолвно наблюдал эту сцену, а когда Томас вышел, спросил:

— Хорошо прогулялись?

Джудит кивнула, а Хильда стала описывать, по каким красивым местам они шли; она, как всегда, говорила много, но на редкость неинтересно. Этвуд слушал её восторженные излияния краем уха, переводя взгляд с Джудит на Генри. Генри выглядел смущённым и вскоре ушёл, пробормотав, что устал. Между Джудит и Томасом что-то произошло, отметил Ален, и Генри чувствует себя неловко перед Этвудом, так как эту прогулку затеял он.

Спустя полчаса Ален, сидя у себя, услышал снаружи голос Кэт и выглянул в окно: так и есть, она прощается с Ником. Ален снова уселся в кресло, но вскоре решил, что проведёт время с большей пользой, если узнает, о чём сейчас говорят Кэт и Хильда; если последняя займётся выяснением отношений между её подопечной и Ником, это стоит послушать.

— …в молодости. Я была тогда совсем девчонкой, а он — студентом, — донёсся из комнаты Хильды её голос, — да ведь я тебе уже рассказывала. Сейчас мне кажется, что это было сто лет назад. А в деревне всё с тех пор осталось по-прежнему. Сама-то я, конечно, сильно изменилась, меня сейчас никто не узнает. Да и кому, кроме него, меня помнить? Я провела здесь всего два месяца. Это была моя первая любовь…

— Почему же вы расстались? — спросила Кэт.

Хильда протяжно вздохнула:

— Не всё так просто… были обстоятельства… что теперь говорить. Может, так даже и лучше. Посмотрела я на эти места, и хорошо. Будет что вспоминать.

— А с ним что стало?

— Он давным-давно отсюда уехал… Ты написала письмо тёте Лине?

— Ой, забыла! Сейчас напишу.

— Ты же обещала ей писать через день. Смотри, она обидится.

— Иду-иду. Сейчас сяду и напишу её длинное-предлинное письмо, вот такое, — сказала Кэт, и Ален будто воочию увидел, как она широко разводит свои тонкие руки, показывая, какое длинное письмо напишет тёте Лине.

Кэт вышла, и Ален вернулся к себе. Итак, Хильда в молодости провела в этих местах два месяца и была в кого-то влюблена. «Что это нам даёт?» — размышлял он. «Доктор Ратли! — мелькнуло у него в голове. — Если Хильда солгала, сказав, что тот человек уехал отсюда, если он здесь, и это доктор Ратли, то это уже кое-что! Ратли ненавидит Этвуда, какие между ними счёты, сейчас неважно, важно, что у доктора есть основания для мести. Хильда встречается с доктором, вспыхивает старое чувство, и она готова помочь ему отомстить за погубленную карьеру. Первая попытка — отравление. Для врача яд — самое подходящее оружие. Подсыпала яд Хильда. А может, он сам. Был ли он в тот день в замке? Надо выяснить. Потом они выманивают Этвуда из дома, воспользовавшись условным знаком между ним и Кэт (очевидно, Хильда видела, как он бросал камешки в её окно), и Ратли нападает на Этвуда с ножом. Они знают, что Ален был свидетелем нападения, поэтому на следующий день Хильда специально при нём говорит, будто видела вчера вечером Хилтона, а после делает вид, что это мог быть Ник. Отводит подозрение от настоящего преступника. Шаль… Не доказано ведь, что шаль тогда была на плечах своей владелицы, Хильда могла взять шаль Кэт или же у неё есть своя такая же. Итак, Хильда и доктор Ратли. Необходимо выяснить, где доктор провёл вчерашний день, и заняться этим следует Этвуду. Довольно им играть в молчанку, дело слишком серьёзно. Во всяком случае, лично он готов рассказать всё, что знает. Правда, не совсем всё — про свой визит к Анне Райен он говорить не будет, но это не имеет значения. И про Джудит он тоже говорить не будет…»

Этвуд был у себя. Лёжа на диване, он читал какую-то толстую книгу. Когда Ален вошёл, он заложил её листом бумаги и отодвинул в сторону.

— Что вы читаете? — спросил Ален.

— Уайльда.

От сильного порыва ветра задрожали стёкла. Ворвавшийся в приоткрытое окно ветер взвил занавеси, а бумаги со стола слетели на пол. Этвуд поднялся и стал закрывать окно. Ален тоже встал и заметил, что книга, которую читал Этвуд, валяется на полу, то ли он сам, то ли Этвуд задел её; падая, она раскрылась на заложенной странице. Он наклонился, чтобы поднять её, и едва подавил возглас изумления: на листе, который Этвуд использовал в качестве закладки, карандашом было нарисовано его собственное, Алена, лицо. Он оглянулся — Этвуд всё ещё возился с окном. Подняв книгу, Ален торопливо осмотрел лист со всех сторон: на обороте был изображён домик и около него лошадь, рисунок явно принадлежал ребёнку. Но его портрет!? Какое сходство! Тонкие, изящные линии — рука человека, прекрасно владеющего искусством рисунка. Быстро положив книгу на место, Ален подошёл к столу и стал собирать разлетевшиеся бумаги, думая о том, кому принадлежит поразительный рисунок. Он почему-то был уверен, что не Этвуду. Детские каракули на оборотной стороне листка подсказывали, откуда он взялся: из квартиры Анны Райен. Вероятно рисунок сделан самой Анной. Для чего? Она рассказала Этвуду о посещении странного иностранца, разыскивающего своего приятеля и потом исчезнувшего, Этвуд стал расспрашивать и она нарисовала его лицо. Если так, то Этвуд знает, что он был в Лондоне.

«Это самок ужасное, что могло случиться, — в отчаянии думал Ален. — Как объяснить, зачем я туда поехал? Но может быть, рисунок сделан кем-то другим здесь в доме? Однако откуда тогда детские каракули?»

Следовало заново продумать предстоящий разговор с Этвудом, и Ален ушёл к себе. Вспоминая вчерашний день, он отметил, что видел Этвуда примерно в час дня, когда все собрались в гостиной и обсуждали случай с миссис Рэтленд, а потом уже вечером, часов в девять — интервал вполне достаточный для того, чтобы съездить в Лондон и вернуться обратно, тем более, что, имея машину, Этвуд не был связан расписанием поездов.

«Так оно и было, — решил Ален. — Он, разумеется, был взбешён, однако после его возвращения из Лондона мы встретились, когда на него напали и я бросился ему на помощь. Как-никак, без меня сейчас он вряд ли был бы в живых, и поэтому сделал вид, будто ничего не знает и не стал со мной ссориться. Ситуация крайне неприятная…»

Ален тяжело вздохнул и уныло побрёл в библиотеку взять что-нибудь полистать на ночь, ему казалось, что сегодня он не заснёт. На обратном пути ему встретился Генри, тот затащил его к себе и с полчаса болтал о всякой ерунде. Мысли Алена были заняты предстоящим объяснением с Этвудом, и он воспринимал Генри как назойливо жужжащую муху. Отделавшись от него при первой же возможности, Ален вернулся к себе. Здесь его ждал сюрприз: в комнате кто-то побывал.