Вожаки «кротов» держали Гильбоа в таких тисках, что медлить он не мог. В тот же вечер он отправился в комнату своих племянниц. Они были так заняты приготовлениями к свадьбе, что не слышали, как он вошел.

— Вы, стало быть, очень рады бросить вашего старого дядю, — спросил барон, — если не бежите к нему навстречу, когда он приходит к вам?

При звуке голоса своего опекуна обе кузины вздрогнули. Жанна слегка покраснела, она догадывалась, какие причины привели сюда Гильбоа. Она также смущалась от мысли, что ее кузина узнает, что она от нее многое скрывает. Мари не знала ни о письме, которое Жанна написала Жоржу, ни о свидании прошлой ночью.

Гильбоа усадил своих племянниц, а сам, взяв стул, начал:

— Жанна, я должен говорить с тобой.

— Я слушаю вас, дядюшка, — ответила она.

Мари тоже слушала. По голосу барона она чисто женским чутьем угадала, что грядет какое-то несчастье.

— Жанна! — продолжал Гильбоа, стараясь под добродушным видом скрыть бушевавшую в нем ярость. — Ты прекрасно знаешь, зачем я пришел.

Молодая девушка почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо.

«Шардон сказал правду, — подумал барон, видя замешательство своей племянницы. — Любовники сговорились».

— Признайся, ты знаешь, что я тебе скажу? — продолжал он.

— Нет, дядюшка, — ответила Жанна, дрожа от своей лжи, — уверяю вас…

— А я уверяю тебя, что я тебе не верю, — перебил барон. — Тебе известно, что я пришел сказать о твоем замужестве.

— О моем замужестве?..

— О, лицемерка! — с притворным добродушием воскликнул дядя, грозя племяннице пальцем. — Как она притворяется!

Мари украдкой наблюдала за кузиной, уверенная, что она что-то от нее скрывает, и вся обратилась в слух.

— Да, — продолжал барон, — я вполне уверен, что ты очень хорошо знаешь, что я пришел сообщить тебе о предложении кавалера де Каза-Веккиа.

Мари задрожала с головы до ног. «Жорж любит ее, — с трепетом подумала она. — Она любит Жоржа! Они скрыли от меня взаимную симпатию. О, пусть же остерегаются меня!»

Жанна, конечно, ожидала услышать имя своего возлюбленного, однако также задрожала, когда дядя упомянул о кавалере. Она не ответила, но заметила неприязненное движение кузины. Гильбоа, приметивший волнение Жанны и ревнивый взгляд Мари, сказал себе: «Кажется, и эта также любит кавалера, черт его побери! Тем лучше! Эти девицы отомстят за меня!»

— Кавалер Жорж де Каза-Веккиа просит руки девицы Жанны де Леллиоль, — сказал он нарочито медленно. — Какой ответ должен я дать ему?

— Я послушна, — ответила Жанна. — Я сделаю то, чего захочет мой опекун.

— Злючка! — продолжал дядя, коварно улыбаясь. — Ты не всегда делала то, что я хотел, иначе бы мне не пришлось передавать тебе предложение кавалера. Я понимаю. Красивого молодого человека предпочитают старому дяде. Дай бог, чтобы вы нашли в этом союзе, который я одобряю, все счастье, какого вам желает тот, кто до сих пор был вам отцом.

С этими словами Гильбоа поцеловал в лоб обеих племянниц и вышел.

Минутное молчание наступило после ухода барона. Мари вышивала, сидя у окна. Жанна подошла к ней, села и взяла ее за руку.

— Мари, ты дуешься на меня? — спросила она. — За что? Не за то ли, что я не была откровенна с тобой, что я скрыла от тебя свою любовь?

— Нет, — ответила та, — за что мне сердиться на тебя? Ты была свободна.

— Нет-нет, ты сердишься. Твой голос слишком холоден. Ты со мной не откровенна.

Чтобы вымолить прощение, она целовала руки своей кузины, говоря:

— Видишь ли, эта тайна не принадлежала мне одной. Это и его тайна.

Жанна догадалась, какие чувства овладели ее кузиной при этих словах, потому что та выдернула свою руку.

— Мечта всей моей жизни должна осуществиться, мы никогда не расстанемся, моя добрая Мари, как и раньше. Замужем за двумя неразлучными друзьями мы будем жить неразлучно. А если Господь пошлет нам детей! Я буду молиться ему, чтобы у одной из нас был мальчик, а у другой девочка. Эти дети будут вместе расти. Может быть, когда-нибудь мы будем иметь счастье соединить их. О, милый друг, как мы будем счастливы!

— Счастливы! — с сарказмом повторила Мари. — Счастливы! Не жестоко ли с твоей стороны говорить мне о счастье, ожидающем тебя?

— Как это? — наивно спросила Жанна, изумленная горьким тоном кузины. — Неужели ты еще сердишься на меня за…

— Ну да, сержусь, — с живостью перебила Мари. — Я сержусь на тебя за то, что ты внушила любовь Жоржу. Я сержусь на тебя за то, что Жорж тебя любит. Как! Ты выходишь за такого человека, для которого я принесла бы в жертву все, а я должна быть женой донкихота! Я согласилась принять его предложение только для того, чтобы сблизиться с Жоржем и отдаться ему, а ты расхваливаешь мне свое будущее счастье. Да, — продолжала она, не обращая внимания на изумленную подобным цинизмом Жанну, — я решилась на этот брак по расчету и намеревалась обмануть этого старого дурака. Ты расстроила все мои планы.

— Это не моя вина, — робко сказала Жанна.

— Не твоя вина?! — закричала Мари, все больше входя в раж. — Лицемерка! Почему ты так тщательно скрывалась от меня, твоего друга? Ты знала, что ваша взаимная любовь разорвет мне сердце? Оставь меня! Я тебя ненавижу… ты вероломная!

Пораженная Жанна не находила ни слова в свое оправдание. Слезы, навернувшиеся на ее глаза, были единственным доказательством несправедливости обвинений против нее. Слезы эти, вместо того чтобы разжалобить Мари, сделали ее еще злее. Она встала, подтащила кузину к зеркалу и в порыве ярости сорвала косынку с ее шеи.

— Смотри, — кричала она, — разве я хуже тебя?! Смотри на эти черные волосы, роскошно падающие на перламутровые плечи. Разве они не так красивы, как твои льняные, свисающие вдоль шеи, похожей на воск?

Жанна закрыла лицо руками и зарыдала. На эти слезы раздраженная Мари ответила хохотом.

— Да! — кричала она, сверкая глазами. — Плачь!.. плачь, робкий ягненок. А я львица! Львицы не плачут!

Задыхаясь, она опустилась в кресло. Жанна также села, но продолжала плакать. Наступило молчание. Ненависть и дружба еще боролись в сердце Мари. Не похитили ли у нее ее любовь? Но могла ли она забыть в одно мгновение все взаимные радости, целую жизнь, проведенную под одной крышей? Рыдания Жанны разрывали ей сердце. Дружба взяла верх. Мари вдруг подошла к своей кузине и, схватив обе ее руки, покрыла их поцелуями.

— О, моя Жанна! — сказала она. — Как я была неправа! Это оттого, что я так его люблю! Прости меня! Ты праведница, моя добрая Жанна. Конечно, он должен был предпочесть тебя, ты гораздо красивее меня.

Мари печально продолжала:

— Слушай. Мы еще будем счастливы. Как ты сказала, наша жизнь может, как и прежде, быть общей. Мы станем жить рядом. Я сделаюсь его другом, мы обе будем любить его, вот и все.

От этих слов Жанна вздрогнула. Любовь эгоистична. Слезы высохли на ее глазах, она пристально взглянула на Мари. Та тотчас поняла этот взгляд.

— Ты ревнуешь, — догадалась она. — Будь спокойна… Я не стану разрушать твое счастье, я стану его другом, нежной сестрой. Ты довольна?

Жанна, краснея оттого, что засомневалась в своей кузине, ответила ей поцелуем.

— В свою очередь прости меня, моя добрая Мари. Если ты была несправедлива ко мне, то и я в свою очередь так же поступила с тобой, мы квиты. Давай забудем.

Во взаимном порыве девушки бросились друг к другу в объятия.

Через минуту Жанна пошла в свою комнату и скоро вернулась в костюме.

— Куда ты идешь? — спросила Мари, сердце которой опять защемила ревность.

— Я пойду немножко прогуляться в парке, — ответила Жанна. — После того что случилось мне нужно собраться с мыслями. Воздух пойдет мне на пользу, он освежит и поможет мне развеяться.

— Хочешь, я пойду с тобой? Вдруг тебе станет дурно?

— Нет, нет! — с живостью возразила Жанна. — Повторяю тебе, мне нужно собраться с мыслями. Уединение станет для меня лучшим лекарством.

— Ну, как хочешь, — ответила Мари.

Жанна ушла. Мари поняла, что она отправилась на свидание и скрыла это от нее. Последовала новая вспышка, ревность одолела дружбу.

— О, лицемерка! — вскрикнула она. — О, трусиха! Она не смеет признаться, куда идет. Ступай к каштановым деревьям, он, очевидно, ждет тебя. Дура воображает, что может обмануть меня! Но, несмотря на все твои уловки, я отниму у тебя твоего любовника. Да, отниму! — повторила она с невыразимой энергией. — Да, против твоей воли, против его воли! Вопреки всем отниму! А если он меня отвергнет? О, если он меня отвергнет, горе ему! Горе ей! Я отомщу!