Глава первая

– Зачем ты набрала столько черной одежды? – Энн неодобрительно нахмурилась, изучая содержимое чемодана. – Или это символ твоего настроения?

Кейт бросила очередной пакетик с черными колготками в новый чемодан от Пульмана, купленный на прошлой неделе на распродаже в «Дж. С. Пенни». Она укладывала чемодан уже в третий раз, пытаясь добиться почти невозможного: запастись одеждой для любой погоды и при этом не тащить неподъемный груз.

– Продавец из обувного отдела в «Джордане Марше» сказал, что в Лондоне все одеваются в черное. А спортивные туфли, джинсы и куртки носят только американцы.

– Ну и что? Ты же американка.

– А я хочу выглядеть в Англии изысканной светской дамой, – объяснила Кейт.

Ее старшая сестра усмехнулась.

– Ты совсем спятила. С такими деньгами можно отдохнуть где-нибудь на юге. Кто же ездит в Лондон в марте?

– Я. Особенно в такое время.

– Пожалуй, тебе и вправду будет полезно куда-нибудь уехать, – согласилась Энн. – Кто бы мог подумать, что он обзаведется новой невестой и решит жениться так скоропалительно?

Обе сестры знали, о ком идет речь.

– Мне все равно. – Кейт задумалась, стоит ли брать с собой желтый свитер, и в конце концов отложила его на кровать. – С его стороны это был смелый поступок – разорвать помолвку со мной.

– Смелый? Он попросту негодяй!

Кейт поморщилась. На следующей неделе ей предстояло стать женой Джеффри Лэннинга, но чуть ли не в последнюю минуту тот объявил, что передумал.

– Похоже, мне не везет с мужчинами.

Энн согласно кивнула.

– Ты чересчур доверчива. Помнишь футболиста из школы? Того самого, который одновременно встречался еще с тремя девушками, в то время как ты считала, что он без ума от тебя? А этот химик из колледжа? Как его звали… кажется, Рей? Помнишь, как тебе пришлось раскошеливаться на каждом свидании, потому что он уверял…

– …что открыл лекарство от рака и что ему нужны деньги на приборы для исследований, – подхватила Кейт. – Впредь я буду умнее, – пообещала она. Ей не хотелось вспоминать о прошлых неудачах. Хватит и того, что три старших сестры запоминали каждую ее ошибку и не стеснялись попрекать ими.

Энн улыбнулась.

– Надеюсь, ты не слишком изменишься, иначе мы тебя не узнаем.

– Просто теперь буду вести себя иначе. Мужчинами я сыта по горло. Вернусь из Англии – заведу собаку. – Она взглянула на часы. – Пора заканчивать сборы.

– Собаку? Какую?

– Какую-нибудь маленькую и ласковую.

– Я подыщу для тебя что-нибудь подходящее, – пообещала сестра. – Кэрол мне поможет – чтобы ты снова не ошиблась… – Энн запнулась, увидев, что Кейт укладывает в чемодан черные брюки. – Опять черные? Ты что, собралась на похороны?

– Да, настроение у меня и впрямь похоронное. – Кейт сунула в чемодан черные туфли на плоской подошве и попыталась отвлечь внимание Энн от своего гардероба. – Может, мне повезет увидеть королеву.

– Само собой, и Ди вместе с ней, – Энн покачала головой. – Передавай привет обеим.

Аккуратно свернув кремовый кардиган, Кейт положила его сверху.

– Ничего ты не понимаешь, Энни. Шути сколько хочешь, а я возьму и где-нибудь встречусь с ними. Ни на минуту не буду расставаться с фотоаппаратом – особенно в Кенсингтонском дворце.

– Надеюсь, эта поездка отвлечет тебя от тягостных мыслей. А после возвращения займешься поисками новой работы. – Энн взяла с кровати пару черных брюк. – Я думала, ты уже подобрала себе подходящие тона и больше не станешь носить черное.

– Так и есть. Я остановилась на осенней гамме – коричневых, золотистых и кремовых оттенках. Но у меня столько черных вещей, что придется их с чем-нибудь сочетать, – Кейт расправила коричневые лосины. – Черное с коричневым – удачное сочетание, верно?

– Весьма изысканное, – подтвердила Энн. – А какие сережки ты выбрала?

– Пришлось купить золотые подвески с черными и коричневыми бусинами. Зато теперь я смогу носить старую брошку бабушки Лорабелль. Раньше я считала, что она слишком яркая. – Кейт вынула из ящика туалетного столика большую овальную брошь и протянула ее сестре. – Она будет отлично смотреться на пальто, правда?

Энн поднесла брошь к свету.

– Слишком уж… велика. Хорошо, что она досталась тебе, а не мне.

– У бабушки эта брошь была излюбленным украшением – она надевала ее только в торжественных случаях. Перед смертью бабушка подарила ее мне и сказала, что она выполнит мое самое заветное желание.

Энн приколола брошку возле узкого выреза нового коричневого трикотажного платья Кейт и одобрительно кивнула. Огромный желтый прямоугольный камень в центре брошки причудливым геометрическим узором окружали белые и зеленые камешки поменьше.

– Она неплохо смотрится на коричневом, верно? – спросила Кейт.

– Да, неплохо… Заветное желание, говоришь? Тогда береги ее. А если это ценная вещь? Может, стоит ее застраховать?

Кейт рассмеялась.

– Такие огромные камни не могут быть драгоценными, это наверняка стекло. Но бабушка говорила, что эту брошь привезли из Англии, поэтому я возьму ее с собой – как талисман на счастье.

– Почему бы тебе не дождаться, когда в школе начнутся каникулы? Я могла бы поехать с тобой…

– Я же объясняла: билеты и номер в гостинице давно заказаны, так что со мной ничего не случится. Лондон – абсолютно безопасный город. – Кейт улыбнулась, заметив обеспокоенное выражение на лице Энн. Этот разговор ей пришлось вести с каждой из сестер. Никто из них не верил, что Кейт способна обойтись без их помощи, а сама она считала их опасения нелепыми. Ее опекали в течение двадцати пяти лет – немудрено пресытиться чужими советами. На этот раз она сама сядет в самолет, будет делать все, что ей вздумается, и ей никто не помешает. – Там все говорят по-английски. Так что волноваться незачем. Я отлично отдохну.

– Лучше бы ты купила общий тур, вместо того чтобы бродить по Лондону одной.

– А я не желаю, чтобы мне разрешали пробыть столько-то времени тут, а столько-то там! Достопримечательности, которые я хочу увидеть, не входят в программу экскурсий. Я хочу побродить по городу, изучить его, представить себе, каким он был двести лет назад. Хочу попробовать рыбу с чипсами и с пивом.

– Будь осторожна! Как знать, может, в одном из пабов ты встретишь какого-нибудь пылкого англичанина.

– Вряд ли. – Кейт свернула черный свитер, подумала и отложила его на кровать. – Я слышала, все они холодны и сдержанны. А я не расположена к флирту.

Энн действительно не понимала ее, и неудивительно: сама она вышла замуж четыре года назад и была счастливой матерью милой двухлетней малышки, которая носила розовые пижамки и с упоением играла в куклы. Кейт поморщилась. Она тоже мечтала о пухленьком здоровом ребенке и внимательном муже до тех пор, пока не услышала из уст Джеффа: «Знаешь, я тебя разлюбил». Все мечты о любящем муже мгновенно рассыпались в прах.

– Герцоги, лорды, принцы – звучит заманчиво!

– Перед возвращением я позвоню тебе. – Кейт с улыбкой отцепила от платья бабушкину брошь. Поверить в исполнение заветного желания ей никак не удавалось. Если бы брошь и вправду приносила удачу, то ее свадьба состоялась бы на следующей неделе. – Лучше я приколю ее к пальто, чтобы не забыть.

Энн закатила глаза.

– Разве можно забыть такое броское украшение?

Кейт смутилась.

– Ты думаешь, она выглядит слишком кричаще?

– На черном – нет. И кроме того, она оживляет эти траурные одеяния.

– Вот и хорошо. – Кейт приколола брошь к лацкану шерстяного пальто и отступила от зеркала, любуясь собой. – Я уже чувствую себя эффектной дамой!

– Ты замечательно выглядишь, – согласилась ее сестра. – Особенно с такой прической. Хорошо, что ты послушалась совета Терри и высветлила отдельные пряди.

– Спасибо за комплимент. – Каштановые волосы Кейт обычно падали на плечи волнистыми локонами, но с помощью фена их удавалось распрямить, сделать прическу гладкой и элегантной. Все зависело от того, сколько времени в запасе у Кейт было утром, а сегодня она не торопилась. На английскую землю ей хотелось ступить во всем блеске, пусть даже в половине восьмого утра. В конце концов, у нее еще есть гордость – вернее, то, что осталось от нее после того, как пришлось обзвонить двести человек и сообщить, что свадьба отменяется. Кейт застегнула молнию на чемодане.

Энн поднялась с кровати.

– Ты готова?

Кейт повесила на руку пальто и подхватила чемодан, который был тяжелее, чем ей хотелось бы.

– Готова, – подтвердила она. – С этой минуты я заправская путешественница.

Энн с сомнением покачала головой.

– Говоришь, путешественница?

– Вот именно. – Кейт усмехнулась. – По крайней мере на ближайшие десять дней. Я все продумала и ничего не упустила, а Кэрол снабдила меня кучей проспектов.

Кейт составила собственный план экскурсий на трех страницах и заложила их в путеводитель. Ей не терпелось покинуть Род-Айленд. Больше она ни минуты не могла находиться там, где Джефф, покупая носки, влюбился в продавщицу и решил жениться на ней не позднее чем через три недели.

Все мужчины ненормальные, решила Кейт. Сумасшедшие, непредсказуемые и эксцентричные существа. Говорят одно, а делают совсем другое. Уверяя, что влюблены, они через минуту меняют мнение. Надо завести собаку, подумала Кейт. Маленького пушистого песика, который будет лежать рядом с ней на диване, свернувшись клубком, и никогда не обманет ее, признаваясь в любви.

Дождя не предвидится, день выдался ясный, с удовольствием отметил Уильям Ландри, девятый герцог Торнкрест. Он запрокинул голову. В просветы между каменными особняками и дымоходами виднелось блекло-голубое небо с рассеянными по нему облаками. Друзья Уильяма катались на лыжах в Гстааде; он мог бы присоединиться к ним, если бы захотел, а потом вернуться в Торн-Холл как раз к весеннему севу.

Дома ему некогда скучать – не то что в Лондоне. Он обновил бы гардероб у Тернбулла и Эссера, осмотрел бы отреставрированное кресло из гостиной, а потом слушал бы у Кристи болтовню Гейлорда о картинах и старинном оружии. Уильям провел в городе больше недели и завтра собирался уезжать. Он давно бы уехал, если бы Питти не удерживала его, всякий раз находя новые предлоги. Почему-то она считала, что в этом году он женится – можно подумать, только об этом он и мечтал.

Питти заблуждалась.

Сейчас ему предстояло повидаться с бабушкой, описать ей каждый предмет мебели георгианской эпохи, о которой разглагольствовал Гейлорд, переодеться, а затем направиться к Уилтонам, пообедать с леди Джессикой Уилтон, рослой блондинкой, которая, по-видимому, давно смирилась с мыслью, что Уильям никогда не женится – по крайней мере в нынешнем столетии.

Уильям замедлил шаги, войдя в Эссекс-Корт, единственный в своем роде лондонский тупик. Шум города затих вдали, за Сент-Джеймс-стрит. По обе стороны от Торн-Хауса скромные особняки выставляли на обозрение сияющие медные таблички на безукоризненно чистых белоснежных дверях.

На крыльце Торн-Хауса стояла молодая женщина – американка, догадался Уильям, заметив фотоаппарат у нее на плече и ярко-красный путеводитель по Лондону под мышкой. Конечно, туристка. Слава Богу, в марте Лондон не так наводнен туристами, как в июле. Уильям был против заключения контракта с музеем Виктории и Альберта, не желая, чтобы толпы туристов бродили по нижним этажам фамильного особняка. Но Питти настаивала, и он, как всегда, уступил.

Пройти мимо незнакомки молча было невозможно – она стояла посреди крыльца, преграждая путь к двери.

– Прошу прощения, – начал Уильям как можно вежливее, – вам что-нибудь нужно в Торн-Хаусе?

– Он закрыт. – Женщина вскинула на него прозрачно-зеленые глаза. Каштановые волосы с золотисто-рыжими высветленными прядями падали ей на плечи и грудь, отчетливо выделяясь на фоне черного пальто. Незнакомка отвела волосы за спину, открывая блестящую брошь на лацкане пальто. Желтый камень в центре броши искрился на солнце, словно подмигивая. – Представляете, Торн-Хаус закрыт! – повторила она.

– И что же в этом странного? – Уильям внимательно оглядел удивительно миловидную женщину, ростом не достающую ему до подбородка, и поднялся на следующую ступеньку. Ему было недосуг болтать с туристками из Америки, даже с такими миниатюрными и привлекательными.

Женщина бросила еще один разочарованный взгляд на медную табличку с выгравированным на ней словом «Закрыто».

– Ничего. Просто я всю жизнь мечтала увидеть Торн-Хаус. Моя двоюродная бабушка говорила…

– Особняк закрыт на зиму, – перебил ее Уильям. – На реставрацию.

– Какая досада! А я притащилась в такую даль с Род-Айленда – это в Америке, – лишь бы увидеть его! – Незнакомка обернулась к двери, словно ожидая, что та откроется сама собой, приглашая ее войти.

Уильям и без подсказки знал, что Род-Айленд находится в Америке. Однажды даже провел там лето, но это еще не значило, что ему хотелось беседовать с незнакомой женщиной о своей поездке в Штаты.

– Ее проводят каждый год.

– О чем вы?

– О реставрации. – Уильям засунул руки в карманы потертой кожаной куртки. – С января по март.

– А в путеводителе об этом ничего не сказано.

– Очень жаль. – Уильям ждал, когда женщина уйдет. Было бы жестоко вытащить ключ и войти в дом, оставив эту путешественницу торчать на крыльце, и поэтому он не спешил. Вероятно, узнав, что он живет здесь, она попросит показать дом, ради которого «притащилась в такую даль». Уильям не желал выглядеть невежливым. Он просто хотел войти в дом и переодеться.

– И мне очень жаль, – вздохнув, туристка наконец отступила. – А вы тоже осматриваете достопримечательности Лондона?

Уильяма позабавило то, что его приняли за собрата. Он знал, что выглядит небрежно – обычно в городе он не носил джинсы.

– В некотором смысле – да. – (Женщина, казалось, ждала подробных объяснений.) – Иногда я работаю в Лондоне, – добавил Уильям и почти не солгал. С тех пор как на прошлой неделе он прибыл в город, ему пришлось вкалывать до седьмого пота. – Я увлекаюсь английской историей.

– Вот как? Значит, вы меня понимаете.

– Конечно, – отозвался он. – Но ведь на Торн-Хаусе свет клином не сошелся, – добавил он, надеясь успокоить разочарованную американку. – В Сомерсет-Хаусе теперь музей живописи, но сам особняк выглядит внушительно, как и коллекция импрессионистов, которая хранится в нем. А Мальборо-Хаус часто открывают по просьбам туристов – он совсем рядом, за углом.

Маленькая американка кивнула на свой путеводитель и улыбнулась.

– Да, я знаю.

– Неужели вы вызубрили наизусть весь этот талмуд?

– Почти весь, – поправила женщина и попятилась, словно вдруг осознав, что слишком уж разговорилась с незнакомцем, да еще в чужом городе. – И все-таки спасибо за информацию.

– Не стоит благодарности. – Уильям вежливо кивнул. – Надеюсь, это маленькое разочарование не испортит вам отпуск.

– Я тоже надеюсь, – она усмехнулась, – если только вы не скажете, что и Тауэр закрыт на реставрацию.

– Мне жаль, если я огорчил вас.

Американка печально улыбнулась и спустилась с крыльца. Уильям дождался, когда женщина свернет на Сент-Джеймс-стрит, и только после этого повернул ключ в замке. Мебель в огромном холле была задрапирована парусиной, в воздухе ощущался запах краски. Уильям поднялся в лифте на третий этаж и обнаружил, что Питти стоит у окна, приставив к глазам бинокль. Ее лицо разрумянилось, пышная грудь высоко вздымалась от волнения.

– Уильям, это невероятно! Кто она? Почему ты не пригласил ее войти?

– За кем это ты шпионишь? – Уильям начал расстегивать куртку, предвкушая горячий душ и сытный ленч.

– За тобой, мой милый. Кто эта женщина?

– Какая-то туристка.

– Туристка? Немедленно приведи ее сюда! А я думала, она твоя знакомая. Разве ты не видел, как я махала тебе из окна?

– Я не смотрел на окна. И потом, где я мог познакомиться с американкой? – Уильям подошел к окну и оглядел безлюдный тупик. – Ушла? Вот и хорошо. Она была разочарована, узнав, что в особняк не пускают посетителей. Я уж думал, никогда не уйдет отсюда.

Указав пальцем на дверь, Питти приказала:

– Немедленно приведи ее сюда!

– Питти, твое давление…

– Ты видел ее? Видел, что на ней было?

Уильям нахмурился, припоминая.

– Кажется, пальто. Черное пальто, какие носят все женщины в Лондоне. – Уильям встревожился. Следовало бы позвонить врачу Питти и попросить его в ближайшее время наведаться к старушке. Шутка ли – Питти уже минуло восемьдесят лет, хотя в этом она не призналась бы даже королеве.

Питти с многозначительным видом подняла палец.

– Брошь! Разве ты ее не заметил? – Она всплеснула руками. – Наконец-то алмаз Торн вернулся! Вот уж не думала, что доживу до этого дня! И все-таки он вернулся – как раз вовремя, ведь с годами я не становлюсь моложе.

Алмаз Торн, желтый драгоценный камень весом в шесть каратов из копей Каппура в Индии, был излюбленным предметом разговоров Питти. Обычно, заговаривая об алмазе, она поднимала тему брака Уильяма. Хотя алмаз бесследно пропал двести лет назад, Уильяму пришлось поверить в его существование – ведь в поместье хранился портрет герцогини Торнкрест, на груди которой сияла эта драгоценность. Но Уильяму и в голову не могло прийти, что на пальто незнакомки поблескивал тот же камень. Возможно, бабушке он просто померещился. Уильям направился к телефону.

– Сейчас я позвоню доктору Холстону и попрошу его заехать…

Питти негодующе перебила его:

– Ничего подобного ты не сделаешь. Ты найдешь эту женщину и приведешь ее сюда, а я расспрошу, откуда у нее этот камень! Ступай!

Уильям застыл в нерешительности с телефонной трубкой в руке.

– Посуди сама, откуда у туристки может оказаться бесценный алмаз? И потом, почему она приколола его к пальто, словно дешевую безделушку?

– Именно это я и хочу выяснить, дорогой. Ну, ступай же! Ты еще успеешь догнать ее.

Уильям считал, что за это время хорошенькая американка успела затеряться в толпе, но не стал расстраивать бабушку.

– Я приведу ее только в том случае, если ты пообещаешь прилечь. Напрасно ты так разволновалась.

Питти взяла его за плечи и подтолкнула к двери.

– Иди же, Уилли, прошу тебя. Поверь, я не ошиблась. Приведи эту женщину сюда, и я выкуплю у нее алмаз.

– Я сделаю все, что смогу, – пообещал Уильям, направляясь к лифту. – Если позвонит Джессика, передай, что я задержусь, ладно?

Питти вновь всплеснула руками.

– Разумеется, передам! Она прелестна, правда?

Уильям не ответил, поскольку давно уже привык к бабушкиным попыткам женить его. Он, конечно, попробует отыскать американку, чтобы угодить бабушке, но ситуация забавна до нелепости: герцог Торнкрест преследует туристку…

Ради бабушки, которой он позволял что угодно, даже называть его уменьшительным именем, Уильям был готов на все, вплоть до похищения американок. Он быстро вышел из дома, пересек Эссекс-Корт и свернул на Сент-Джеймс-стрит. Питти наверняка следила за ним в бинокль. Но, как и следовало ожидать, американки в черном пальто и след простыл. Возможно, она отправилась к Мальборо-Хаусу, предположил Уильям, вспоминая разговор. Мальборо-Хаус находился в нескольких шагах, но у двери никого не оказалось, а сам особняк был явно закрыт. Уильям огляделся – на всякий случай, если американка бродит неподалеку, щелкая затвором фотоаппарата.

Маленькая туристка как сквозь землю провалилась. Уильям поднял руку с выставленным пальцем, и блестящее черное такси подрулило к тротуару. К огорчению Уильяма, в разговоре американка упомянула еще одну достопримечательность. Само собой, он мог вернуться домой и сказать Питти, что женщина с брошью бесследно исчезла, – мог бы, если бы не пообещал разыскать ее.

– К Тауэру, будьте любезны.

– Будет сделано, шеф.

Откинувшись на спинку сиденья, Уильям вздохнул. Он явился в Лондон по настоянию Питти. Серьезные решения по поводу Торн-Хауса имел право принимать только он. Слова «как считает нужным герцог Торнкрест» предшествовали каждому приказанию Питти. Ему уже исполнилось тридцать шесть лет, девятым герцогом Торнкрестом он стал в десятилетнем возрасте, после того, как его отец рухнул с балкона в поместье Киттредж-Мэнор. Мать Уильяма, которая всегда была слаба здоровьем, не дожила до одиннадцатого дня рождения сына, и бабушка с властностью, присущей только вдовым герцогиням, взялась за воспитание внука.

От отца он унаследовал крепкое сложение, от матери – смуглоту, а от бабушки – рассудительность. Вместе с титулом Уильяму достались шесть поместий, Торн-Хаус, солидный счет в банке, фамильные драгоценности и обязанность хранить семейные традиции.

Последнее означало, что он обязан жениться и обзавестись сыном – будущим десятым герцогом Торнкрестом. Возникало лишь одно препятствие: девятый герцог не имел ни малейшего намерения жениться.

Среди его знакомых не было людей, счастливых в браке. Никто в роду самого Уильяма не знал, что такое счастье. Отпрыски рода Ландри выбирали себе самых неподходящих супругов и до конца жизни, а может быть, и в вечности, были несчастны. Предки рода Ландри покоились в фамильном склепе в Лестершире. Уильям недоумевал, не понимая, как род до сих пор не угас, ибо на протяжении жизни последних пяти поколений у каждого герцога Торнкреста рождался всего один ребенок, сын по имени Уильям, который и наследовал титул.

По традиции герцоги и герцогини после рождения ребенка разъезжались по разным домам и их жизненные пути расходились. Эта традиция ничуть не привлекала нынешнего герцога. Если его долг – произвести на свет очередного Торнкреста, с этим можно подождать. Причем подождать как можно дольше. Уильям сомневался, что в Англии найдется хотя бы одна женщина, способная отказаться от титула герцогини и обеспеченной жизни.

Любовь нужна далеко не каждому, напомнил себе Уильям. Но он предпочел бы обойтись без горечи и ненависти, ссор и несчастий. Неужели его запросы слишком велики?

– Он похож на камень в вашей брошке, – заметила женщина средних лет, стоявшая рядом с Кейт, указывая на желтый алмаз в центре короны 1820 года. – Только ваш камень еще больше.

– Пожалуй, да, – согласилась Кейт, сдерживая улыбку. Ей не хотелось спорить с незнакомкой. Склонившись над витриной, она отметила, что желтый алмаз и вправду напоминает камень на брошке бабушки Лорабелль. Кейт еще никогда не видела таких огромных и прекрасный камней, как в коронах монархов.

Соседка еще раз окинула брошку Кейт восхищенным взглядом.

– Где вы ее купили? В сувенирном магазине Тауэра?

– Нет. Она принадлежала моей двоюродной бабушке.

– Надеюсь, она не королева Англии? – пошутила незнакомка.

– Нет, а жаль. – Кейт неторопливо направилась к следующей витрине. За ее спиной послышался дружелюбный смех. Но Кейт не стала продолжать разговор, не желая пропустить ни единого сокровища одной из самых знаменитых коллекций мира. О ней Кейт прочла в путеводителе: «Переливающиеся и искрящиеся, эти самые драгоценные камни мира – одна из наиболее популярных достопримечательностей Лондона».

Теперь Кейт убедилась в этом сама и порадовалась тому, что не забыла брошку бабушки Белль. В сокровищнице Тауэра броское украшение пришлось кстати.

Неожиданно Кейт поняла, что ей нравится полагаться только на себя, хотя родные считали, что она спятила, отправившись в Лондон в одиночку, да еще после того, как за один месяц потеряла и работу, и жениха. Кейт радовалась предстоящим десяти дням свободы. По крайней мере некоторое время ей не придется выслушивать чужие советы. Она свободна! Бродя по Лондону, она сумеет забыть о Джеффе и несостоявшейся свадьбе.

– Это было предрешено, – заявила Энн, когда Кейт сообщила ей о разорванной помолвке. – Я всегда думала, что он тебе не пара.

Кейт тоже считала случившееся знаком судьбы, а если точнее – того, что она просто обязана совершить поездку, ради которой так долго копила деньги. Получив выходное пособие, Кейт сразу перевела его в дорожные чеки. Путеводитель по Лондону лежал в ее черной сумочке. А ведь могло быть и хуже. В эту минуту она могла находиться на Род-Айленде, стоять в очереди за пособием по безработице или читать объявления о вакансиях. Вместо этого она влилась в толпу восхищенных туристов, движущихся мимо витрин с сокровищами британской короны.

Кейт долго медлила у витрин, впитывая атмосферу музея и пытаясь ощутить дыхание веков. Когда она вышла на улицу, оказалось, что небо успело потемнеть, с Темзы задул холодный ветер. Знаменитых воронов нигде не было видно, но вдалеке возвышался Белый Тауэр. Кейт взглянула на часы. В сокровищнице она пробыла дольше, чем рассчитывала. Теперь можно было мельком осмотреть соседние достопримечательности, а затем посетить сувенирный магазин, пока он не закрылся. День предстояло завершить чашкой горячего чая с сандвичем и пораньше лечь спать.

– Прошу прощения, – произнес за спиной мужской голос.

Обернувшись, Кейт увидела мужчину, с которым беседовала у Торн-Хауса. Высокий, привлекательный, с внимательными темными глазами и чуть растрепанными каштановыми волосами, он сразу запомнился ей. Кейт отметила, что его лицо покрывал густой загар, словно он каждый день работал на открытом воздухе. Хотя его кожаная куртка казалась совсем древней, а джинсы – потрепанными, незнакомец ничем не походил на вора или насильника.

– Вам удалось осмотреть сокровищницу? – он мельком взглянул на ее брошь.

– Да. Чудесные экспонаты, правда? – Кейт обернулась в сторону Белого Тауэра, удивляясь, почему этот мужчина заговорил с ней. На роль обольстительной женщины она явно не тянула. Незнакомец двинулся следом за ней.

– Да, – согласился он и некоторое время смущенно молчал, шагая рядом. – Не возражаете, если я присоединюсь к вам? Видите ли, мне нравится выставленная в этом музее коллекция средневековых доспехов.

Кейт заколебалась. Ей льстило внимание симпатичного мужчины с британским акцентом, но ее не прельщала перспектива отбиваться от назойливого приставалы, да еще в первые часы пребывания в Лондоне.

– Не думаю, что…

– Извините, я забыл представиться… – Он остановился, преграждая ей путь. – Уильям, Уилл Ландри. Герцог Торнкрест.

В растерянности Кейт открыла рот.

– Как вы сказали? Герцог Торнкрест?

Он слегка поклонился.

– К вашим услугам. Простите, если я напугал вас. Это не входило в мои намерения, просто… – он замялся.

Кейт знала, что временами бывает излишне доверчива, но неужели незнакомец надеялся, что она поверит, будто беседует с герцогом? Интересно, насколько далеко зайдет незнакомец в своем обмане?

– Просто что?

Он устремил на нее взгляд серьезных темных глаз.

– Моя бабушка расстроилась, узнав, что посетительница, мечтавшая осмотреть Торн-Хаус, была лишена такой возможности.

– Ваша бабушка? – переспросила Кейт.

– Похоже, вы мне не верите. – Казалось, он недоволен, обнаружив, что Кейт не поверила ему на слово.

– Не совсем. А вас это удивляет?

При виде растерянности на лице собеседника Кейт чуть не расхохоталась. Поразмыслив, он вытащил из кармана бумажник и показал ей паспорт.

– Ну, теперь вы удовлетворены? – надменно осведомился он.

– Теперь да.

Никто не предупредил Кейт, что герцоги бывают столь привлекательными, что они всем своим существом излучают аристократическое обаяние. Возможно, подготовившись заранее к такой встрече, она не вела бы себя так глупо. Может быть, ей даже удалось бы сказать что-нибудь приличествующее случаю.

– Вы живете в Торн-Хаусе?

Уильям сунул руки в карманы.

– В сущности, я живу к северу отсюда, в деревне, В Лондон я прибыл по делу. Так вы хотите осмотреть дом? Жаль, если вы уедете, так и не повидав его – даже в нынешнем состоянии.

– И вы разыскали меня только для того, чтобы сообщить, что ваша бабушка хочет показать мне дом? – Оказывается, герцоги блещут не только красотой, но и добротой. Кейт мысленно внесла ее в список отличительных черт титулованных особ.

– Вы сами сказали, что собираетесь осмотреть Тауэр. Ну и как, понравилось?

– Очень.

– Так вы согласны посетить Торн-Хаус?

– С удовольствием. Благодарю вас. – Надо непременно позвонить Энн, сколько бы это ни стоило, и сообщить ей, что в первый же день в Лондоне она познакомилась с настоящим герцогом!

Уильям взглянул на часы.

– Не стоит опаздывать к чаю.

Чай. Чисто британская традиция, с которой Кейт была не прочь познакомиться. И все-таки сомнения не покидали ее. Она никогда не причисляла себя к женщинам, расположения которых добиваются привлекательные мужчины. Она ничуть не похожа на длинноногую золотистую блондинку Энн, мимо которой мужчины не могут пройти, не оглянувшись. Или на Кэрол, чувственную рыжеволосую красавицу со степенью доктора философии, мать троих очаровательных детей. Или на стройную и гибкую Терри, владелицу салона красоты и мать близнецов с коэффициентом интеллекта, близким к гениальности. Невысокие, заурядные на вид женщины не привлекают внимание таких мужчин, как Уильям Ландри. Пусть он герцог, но в машину я с ним не сяду, решила Кейт.

– Я приду к Торн-Хаусу сама, а пока мне хотелось бы сфотографировать Белый Тауэр.

Герцог окинул ее задумчивым взглядом.

– Я прогуляюсь с вами, – решил он. – Конечно, если вы не возражаете. Выставки доспехов я не видел с девятилетнего возраста.

Несколько минут они шагали в молчании, пока Кейт не остановилась, чтобы сфотографировать башню.

– Вы не против? – спросила она. Он недоуменно вскинул брови.

– Не против? О чем вы?

– Не могли бы вы сфотографировать меня на этом фоне?

– Разумеется, – без особого воодушевления откликнулся Уильям, но протянул руку за фотоаппаратом. Кейт отошла и застыла, Уильям щелкнул затвором и вернул ей фотоаппарат.

– Спасибо. Как прикажете обращаться к вам? Сэр? Ваша светлость? Милорд?

Он поморщился.

– Просто Уильям.

Кейт повернулась и протянула руку.

– А я – Кэтрин Стюарт, я приехала с…

– С Род-Айленда, – подхватил он, – я помню. – Взяв под руку, Уильям повел ее к зданию из белого камня.

Спустя какое-то время, осмотрев экспозиции доспехов всех периодов британской истории, Кейт поняла, что пора уходить.

– Вам незачем спешить с визитом в Торн-Хаус, – сообщил Уильям. – Бабушка ждет нас в любое время.

– Это было бесподобно – все эти древние доспехи, драгоценности… – Восхищение помогло Кейт преодолеть робость. – Не верится, что удалось столько повидать за один-единственный день. Завтра я могла бы улететь домой, и мне хватило бы впечатлений.

– Завтра? – переспросил Уильям. – Вы уезжаете завтра?

– Нет. – Она рискнула взглянуть на него. Да, он и вправду красив. Это не галлюцинация от бессонницы. – Я прилетела только сегодня утром. Правду говорят, что смена временных поясов выбивает из колеи, – призналась она. – Я с трудом держусь на ногах, но не хочу тратить время на сон, когда кругом столько интересного.

– Как долго вы пробудете в Лондоне?

– Десять дней. Я купила особый лондонский тур Британской авиакомпании.

– Что такое особый лондонский тур?

– В его стоимость входит оплата авиабилетов и шести суток проживания в отеле, но я доплатила еще за трое суток. Кроме того, каждый день полагается английский завтрак и один бесплатный обед, плюс билеты на два концерта, проездной на метро на семь дней и бесплатная автобусная экскурсия по Лондону.

– Похоже, вас ждет неделя, полная впечатлений.

– Это мечта, ставшая реальностью, и потому я не хочу терять ни минуты.

Все американцы одинаковы, думал Уильям. Все они одержимы историей Англии, неутомимы и постоянно пребывают в движении. Не замедляя шагов, он повел Кейт мимо сувенирного магазина к стоянке такси. Ему уже надоело изображать туриста.

Через несколько минут Питти увидит брошь, поймет, что это дешевая подделка, и отпустит американку на все четыре стороны – вместе с ее путеводителем, картами, расписанием и самым нелепым украшением, какое он когда-либо видел.

 

Глава вторая

Торн-Хаус располагался ближе к концу Эссекс-стрит. Как только такси остановилось на элегантной улице, Кейт извлекла из сумочки фотоаппарат, чтобы запечатлеть исторический момент. Первым делом она сфотографировала подъезд с величественными колоннами по обе стороны от полированной двери красного дерева.

Герцог замешкался и вышел из такси позже Кейт, поэтому она успела снять и его. Кейт хотелось, чтобы каждая минута ее лондонских каникул сохранилась после возвращения на Род-Айленд в виде цветных глянцевых снимков размером четыре на шесть дюймов.

Несмотря на ее возражения, хмурый герцог заплатил таксисту за них обоих, подошел к двери особняка, отпер ее и открыл.

– Прошу прощения, но в доме царит ужасный беспорядок, – произнес он, приглашая Кейт в просторный холл. Мраморные полы частично прикрывала полиэтиленовая пленка, стенная роспись была задрапирована тканью, предохранявшей ее от пыли. Герцог вел Кейт из одной комнаты в другую, а она изумлялась роскоши убранства лондонского особняка. Несмотря на то что большую часть мебели покрывала белая парусина, нельзя было не оценить красоту изысканно обставленных комнат. Уильям провел ее в ту часть дома, где ремонт был завершен: здесь располагалась выставка мейсенского и берлинского фарфора, обеденных сервизов из позолоченного серебра и оружия, послужившего герцогам Торнкрест в многочисленных войнах. Затем Кейт осмотрела гостиную с высокими окнами, откуда открывался вид на Грин-парк, и галерею, которая тянулась вдоль всего дома и вмещала впечатляющую коллекцию бесценных картин.

Кейт внимательно слушала занимательный рассказ герцога о фамильной истории. Он вполне мог работать гидом, но в отличие от гидов-профессионалов явно не скучал, рассказывая с детства запомнившиеся случаи из жизни предков.

– А теперь, если позволите, я познакомлю вас со своей бабушкой, – предложил он наконец, остановившись перед дверью лифта.

– С удовольствием, – кивнула Кейт и вошла следом за ним в лифт, который доставил обоих в личные апартаменты на третьем этаже. Просторная гостиная в зеленых и белых тонах поражала роскошью ничуть не меньше, чем залы на первом этаже.

Рослая пожилая дама поднялась с дивана, обитого тканью в изумрудную полоску. Ее седые волосы были уложены узлом на макушке. Кейт отметила классический покрой ярко-розового костюма, должно быть, безумно дорогого. Крупные жемчужины поблескивали в ушах и на пышной груди дамы. Она протянула руку, и Кейт поспешно пожала ее. На мгновение пришло в голову, не сделать ли реверанс, но Кейт не поддалась порыву.

– Кэтрин, позвольте представить вам мою бабушку, Патрицию Ландри, герцогиню Торнкрест, нашего домашнего тирана. Питти, это Кэтрин Стюарт с Род-Айленда.

– Огромное вам спасибо за приглашение, – произнесла Кейт, недоумевая, почему пожилая дама так оценивающе разглядывает ее. – Осмотр дома доставил мне истинное удовольствие.

– Приятно слышать, что он вам понравился, – ответила вдова, жестом приглашая Кейт присесть в кресло оттенка слоновой кости, а сама вновь опустилась на диван. – Должно быть, мой внук уже объяснил вам…

– Я пригласил Кейт на чай, – перебил Уильям. – Я сказал ей, что ты расстроилась, узнав, что Кейт не удалось осмотреть Торн-Хаус. – Он повернулся к Кейт и улыбнулся. – Позвольте помочь вам снять пальто.

Чувствуя себя не в своей тарелке, Кейт снова поднялась и с помощью Уильяма выпуталась из рукавов пальто. Жаль, что на ней не трикотажное платье. Черные брюки в обтяжку и пушистый свитер – неподходящий наряд для званого чая. По крайней мере замшевые ботинки выглядят неплохо. Хорошо, что трикотаж не мнется, размышляла Кейт, никто не узнает, что я второй день хожу в одной и той же одежде.

– Какая любопытная брошь! – воскликнула герцогиня, пока Уильям отдавал пальто миниатюрной горничной, появившейся неизвестно откуда. – Весьма оригинальное украшение. Где вы нашли его? В Лондоне?

– За сегодняшний день меня спрашивают об этой броши уже второй раз. Это подарок моей двоюродной бабушки.

Вдова заинтересованно воззрилась на Кейт.

– Значит, это фамильная реликвия?

– Да.

– С таким ценным украшением не стоит бродить по улицам Лондона, – с упреком заметила пожилая дама. – Вам следует положить ее в банковский сейф.

– О, не беспокойтесь! Это всего лишь безделушка. – Кейт улыбнулась, надеясь смягчить внезапно нахмурившуюся вдову.

– Для всех, кроме вас, – поправил Уильям.

– Да, – кивнула Кейт, отметив, с какой удовлетворенной улыбкой Уильям взглянул на бабушку.

Вдова поджала губы и, глядя мимо Кейт, распорядилась:

– Мэри, приготовьте чай. Мисс Стюарт присоединится к нам.

Уильям отошел к буфету красного дерева, что-то налил себе в стакан, а затем удобно устроился в приземистом кресле, положив ноги на обитую полосатой тканью скамеечку.

– Мы побывали в Тауэре, Питти. Там все по-прежнему.

– Вот как? – холодно отозвалась вдова и повернулась к Кейт. – Расскажите о себе, милочка. Откуда вы приехали?

– С Род-Айленда.

– И что же привело вас в Лондон?

– Я решила отдохнуть здесь.

– Одна?

– Да.

Вдова смотрела на Кейт так, словно ждала объяснений.

– Я лишилась работы, – нехотя добавила Кейт, – и, как только получила выходное пособие, прибавила к нему свои сбережения и отправилась в Лондон.

– Как интересно… – протянула Питти, которая и впрямь выглядела заинтересованной. – Почему же вы пожелали осмотреть Торн-Хаус?

Кейт поняла: она попадет в глупое положение, попытавшись объяснить, что титулованные хозяева особняка приходятся ей отдаленными родственниками.

– Одно из преданий нашей семьи гласит, что родители моей прабабушки родом отсюда.

Питти приподняла брови.

– Прошу вас, продолжайте, дорогая.

– Одна англичанка, предположительно состоявшая в родстве с одним из герцогов Торнкрест, вышла замуж за владельца ранчо. Вам доводилось слышать о такой родственнице?

– Нет, не припоминаю. Возможно, вы ошибаетесь.

– Может быть. Вы же знаете, как часто фамильные предания оказываются чистейшей выдумкой. – Втайне Кейт, будучи романтичной натурой, верила красивой легенде.

Очевидно, запас вопросов Питти еще не иссяк.

– Скажите, дорогая, чем вы намерены здесь заняться?

Кейт улыбнулась.

– Главным образом осмотром достопримечательностей. Я запланировала множество экскурсий.

В гостиную вошла горничная и поставила поднос с чайной посудой на низкий столик перед пожилой дамой. Помимо изящного серебряного сервиза, на подносе стояло несколько блюд с высокими горками крохотных сандвичей и пирожных. Питти разлила чай, и Уильям вскочил, чтобы подать чашку Кейт.

Чай в обществе герцогини, подумать только! Странно, что в Англии до сих пор днем пьют чай, как в книгах. Кейт почувствовала, как от глотка горячего ароматного напитка ее охватывает истома. Она представила себе удобную кровать в номере «Сент-Джайлза». Интересно, сколько часов подряд она провела без сна? Двадцать или двадцать три?

– Кэтрин!

Она вскинула голову, понимая, что прослушала вопрос, и улыбнулась Уильяму.

– Прошу прощения, я только сейчас поняла, как устала. Что вы сказали?

– Я рассказал Питти, что вам понравился лондонский Тауэр.

Кейт кивнула герцогине.

– Да, очень.

Величественная дама выбрала миниатюрный сандвич и положила его на тарелку.

– А сокровищница? Как она вам?

– Никогда не видела ничего подобного.

– Правда?

Герцог поспешил присоединиться к беседе.

– Помню, отец как-то показывал мне коллекцию оружия. По-моему, там все осталось по-прежнему.

– Уильям непременно должен показать вам Лондон, Кэтрин. Здесь есть множество интересных мест.

– Если я не ошибаюсь, мисс Стюарт заранее распланировала свое пребывание в Лондоне до последней минуты, – возразил герцог.

– Верно, – подтвердила Кейт. Она поставила чашку на столик, накрытый кружевной скатертью, и вытащила из сумочки пачку бумаг. – На завтра у меня намечено посещение Бэкингемского дворца, Гайд-парка и района Ковент-Гардена. Особенно мне не терпится увидеть Карлтон-Террас.

Герцогиня протянула руку.

– Вы позволите?

Кейт подала ей бумаги. Пожилая дама внимательно просмотрела их, затем передала Уильяму. Кейт терпеливо ждала.

– Как вам мой план? Может, я что-нибудь упустила?

Уильям с озадаченным лицом вернул ей бумаги.

– По-моему, – с расстановкой произнес он, – вы чрезвычайно энергичная женщина.

– Просто мне хотелось повидать все, что только можно. – Кейт бережно уложила бумаги в сумочку и взяла чашку. Ее слегка мутило; пожалуй, пора прощаться, пока она не опозорилась на глазах у новых знакомых. Однако ей представился первый и, возможно, единственный случай выпить чаю в английском особняке, и спешить никуда не хотелось. Роскошная гостиная дышала уютом.

– Не беспокойтесь, вы не потеряете зря ни минуты, – произнесла Питти, бросая на Кейт еще один оценивающий взгляд. – Не хотите ли сандвич с кресс-салатом?

– Благодарю, – Кейт взяла протянутую ей хрупкую фарфоровую тарелку. – Вы очень любезны. Днем, впервые придя сюда, я не ожидала ничего подобного.

Уильям приподнял бровь, искоса взглянул на бабушку и широко улыбнулся Кейт.

– Я тоже.

– Это идеальное решение. – Питти стояла у окна, выходящего на Эссекс-Корт, наблюдая, как американка садится в черную машину. Брошь блеснула на свету, когда Кэтрин опустилась на сиденье. – Я убеждена: то же самое украшение было на третьей герцогине во время коронации – помнишь, оно изображено на картине, висящей в длинной галерее.

– Сомневаюсь, что это та самая брошь. – Уильям отошел от окна, налил себе еще порцию бренди и выпил ее одним глотком. Должно быть, Питти все же впадает в старческий маразм. Досадно. Прежде герцогиня обладала недюжинным умом, а теперь, очевидно, он постепенно угасает.

Старушка с решительным видом опустилась на диван.

– Но алмаз…

Уильям повернулся к ней.

– Мы не знаем, алмаз ли этот камень, а тем более – действительно ли эта брошь – наследие нашей семьи. Вполне возможно, всего лишь удачная подделка. Сейчас только ювелиры способны отличить настоящие драгоценности от поддельных.

– Вот именно, – подхватила Питти. – Мы должны выяснить подлинность камня, и я не вижу другого способа сделать это, кроме как сводить Кэтрин к Лонгмайру и показать брошь ювелирам… разумеется, не ставя в известность саму Кэтрин. Я поговорю с ювелирами заранее.

– А чем прикажешь объяснить ей визит в дорогой ювелирный магазин, Питти?

– Она поверит любому объяснению, – отмахнулась Питти. – Ты же герцог, а она – американка.

Американка с обольстительной улыбкой и фигурой, способной остановить движение на любой из улиц Лондона. Когда она сняла пальто, Уильям от неожиданности чуть не уронил его на ковер.

– Я разыскал ее, привел домой, показал особняк, напоил чаем, а теперь ты требуешь, чтобы я разыгрывал перед ней гида?

– Да. До тех пор, пока мы не выясним, настоящий это камень или нет.

Этот камень просто не мог быть настоящим. Бесценное украшение не могло где-то пропадать сто пятьдесят лет, а затем объявиться как из-под земли.

– Надеюсь, ты не забыла, что завтра я собирался уехать? Реставрация почти закончена, я решил все вопросы, связанные с мебелью и обоями. Гейлорд выбрал несколько антикварных вещей, которые тебе наверняка понравятся. Если возникнут какие-то проблемы, он тебе поможет.

Питти не дрогнула.

– Мне нужна эта брошь. Я хочу, чтобы алмаз Торн вернулся в семью раз и навсегда.

Уильям понял, что ему придется распроститься с прежними планами.

– А если эта американская брошь – подделка? Что тогда?

– Если это не алмаз Торн, я поклянусь до конца моих дней не вмешиваться в твои дела. Ждать уже недолго, – напомнила Питти. – Я… – она осеклась, а Уильям усмехнулся.

– Ты уже дышишь на ладан. Когда-нибудь я все-таки узнаю, сколько лет тебе на самом деле.

Питти ответила ему ледяным взглядом.

– Не раньше, чем получишь свидетельство о моей смерти.

Уильям пропустил ее замечание мимо ушей, понимая, что Питти стремится вызвать у него чувство вины – за то, что он сопротивляется ее плану.

– Пойду переоденусь. Я и так уже пропустил ленч с Джессикой. Мне следовало бы позвонить…

– Я сделала это за тебя, – известила его Питти, наливая себе еще одну чашку чая. – И пообещала Джессике, что ты позвонишь ей позднее и извинишься. Она ничуть не рассердилась.

– Еще бы!

Желая во что бы то ни стало женить Уильяма, Питти прилагала все старания, лишь бы не отпугнуть достойную кандидатку на пост его жены.

– Джессика – прелестная девушка. В роли герцогини она была бы великолепна, – Питти вздохнула. – Но прежде ты должен заполучить эту брошь. Она станет залогом твоего счастья в браке – большего мне нечего желать.

Уильяму до тошноты надоели разговоры о злополучной броши.

– Я иду переодеваться.

– Смитфилды придут к ужину в восемь, – напомнила ему Питти. – Надеюсь, ты не забыл про них?

– Нет. Должно быть, они приведут с собой племянницу.

– Она очень милая девушка.

– Милыми девушками я не интересуюсь, – отрезал Уильям, выходя из гостиной. Это какой-то анахронизм, размышлял Уильям, направляясь по коридору к своим комнатам в восточном крыле особняка. Его бабушке следовало бы жить в прошлом столетии, когда мужчины только и знали, что покупали лошадей и играли в карты, а единственной задачей женщин было производить на свет наследников. Но сейчас на дворе двадцатый век. В нем нет места ни для дворецких, ни для карточных игр, ни для камердинеров, приводящих в порядок роскошный гардероб, необходимый Уильяму только в Лондоне. Войдя в свою огромную спальню, он сел и стал обдумывать свое положение.

Джессика подождет, как и Торн-Холл. Ему не хотелось задерживаться в Лондоне, но, как видно, придется. Следовало подумать и о чувствах Питти. Если обладание этой безобразной брошью сделает ее счастливой, значит, надо приобрести ее любой ценой. Выяснив ее подлинность и цену, он без труда сумеет убедить зеленоглазую американку продать оригинальную безделушку.

Кэтрин Стюарт больше подошли бы украшения с изумрудами, решил Уильям, мысленно раздевая ее. Или с турмалинами – под цвет глаз, размышлял он, вспоминая ее свитер и брюки, облегающие стройные ноги. Пожалуй, пара часов в обществе этой женщины вовсе не станут пыткой. В некотором смысле план Питти устраивал Уильяма. Он был готов исполнить его, лишь бы порадовать старушку.

В конце концов, каковы шансы, что именно алмаз Торн появился на крыльце его дома спустя почти двести лет? Надо только доказать, что этот камень – всего-навсего кусок стекла, а затем вернуться в поместье в блаженном одиночестве и уверенности, что ради бабушки он сделал все возможное.

А на всякий случай следует утром позвонить врачу Питти.

Неуклюжая черная машина остановилась перед отелем «Сент-Джайлз». Водитель терпеливо дожидался, пока Кейт рылась в британских купюрах и монетах. Их обилие и разнообразие привели ее в замешательство. Смутившись, она протянула таксисту пригоршню монет, и тот взял столько, сколько ему причиталось.

– Не забудьте про чаевые, – напомнила Кейт.

– Благодарю, – ответил он, кивнув головой. Кейт выбралась из машины и направилась к двери отеля. Собрав багаж, она зарегистрировалась и неровным шагом вошла в лифт, который доставил ее на шестой этаж. Распаковывать вещи она не стала. В голове, затуманенной от бессонницы, то и дело всплывали виды Лондона. За двадцать четыре часа она успела совершить перелет из Бостона в Англию, побродить по Сент-Джеймс-стрит и Пиккадилли, осмотреть лондонский Тауэр и познакомиться с герцогом и герцогиней. Торн-Хаус оказался в точности таким, каким ей представлялся – элегантным и величественным.

Чай в обществе герцогини. Прогулка с герцогом. Кто бы мог подумать! Порывшись в чемодане, Кейт вытащила фланелевую ночную рубашку и косметичку. Наскоро почистив зубы в крохотной ванной, она торопливо разделась и забралась на односпальную кровать под одеяло. Номер оказался тесным – настолько тесным, что, отодвинув стул от стола, нельзя было пробраться к кровати. Телевизор висел под потолком, возле узкого окна стоял простой шкаф.

Укрывшись одеялом до подбородка, Кейт глубоко вздохнула. Тошнотворные ощущения, которые преследовали ее с тех пор, как Джефф разорвал помолвку, приутихли, сердце понемногу переставало ныть. Она не ошиблась – перемена обстановки пошла ей на пользу. Несмотря на все события двух прошедших месяцев, она выдержала. Кейт закрыла глаза и улыбнулась; нет, она вовсе не эффектная красотка, не сексуальная двадцатилетняя девица с длиннющими ногами и копной роскошных волос. Джефф сделал свой выбор, и ее задача – поскорее забыть о нем. Она потеряла жениха и работу, но впредь будет строить свою жизнь так, как планировала эту поездку в Лондон: до отказа насыщая событиями каждый день и не приспосабливаясь к мнению близких.

Кейт помедлила в нерешительности у входа в огромный зал и протянула свою гостиничную карточку метрдотелю. После завтрака, входившего в стоимость номера, она намеревалась побродить по Черинг-Кросс-роуд, осмотреть Карлтон-Хаус-Террас и прогуляться по Ковент-Гардену. Она читала, что по понедельникам там проводятся распродажи антиквариата. Сегодня же днем ей предстояла автобусная экскурсия, входившая в стоимость тура, и Кейт не хотела пропустить ее.

Метрдотель кивнул и вернул карточку Кейт.

– Вас ждет герцог Торнкрест, мисс.

Кейт никак не ожидала встретить герцога в ресторане отеля «Сент-Джайлз».

– Герцог Торнкрест?

Метрдотель указал на столик на двоих у дальней стены зала, где действительно сидел Уильям Ландри, читая газету. Кейт обошла вокруг большого стола, уставленного блюдами с рогаликами и холодными завтраками из злаков. При ее приближении герцог поднялся с виноватой улыбкой на лице.

– Надеюсь, вы простите меня. – Он усадил Кейт и только после этого вернулся на свое место. – Я решил, что сегодня утром удобнее всего застать вас будет именно здесь.

– Откуда вы узнали, когда я появлюсь?

«И зачем ждете меня?»

Подошедший официант предложил Кейт кофе и налил в ее чашку пенистую жидкость. Кофе выглядел горячим и крепким, но почему он пенился? Подозрительно оглядев его, Кейт сделала осторожный глоток. Недурно, решила она, просто к этому вкусу надо привыкнуть.

– Из вашего расписания. – Он свернул газету и отложил ее. Сегодня Уильям был одет в темные слаксы и темно-серый свитер поверх рубашки в серую полоску – никаких джинсов и старых кожаных курток. В этом наряде он наконец-то выглядел английским аристократом. – Вы сами показывали его мне вчера.

Кейт расстелила на коленях салфетку и сделала еще один глоток кофе.

– Ах, вот откуда вы узнали о моих планах… Но почему…

– Почему я здесь? – закончил Уильям с обаятельной улыбкой. – Я ждал этого вопроса.

– Тогда считайте, что я его уже задала.

Уильям откинулся на спинку стула.

– Питти попросила меня побыть вашим гидом. Она считает, что вы… внешне чем-то напоминаете Ландри и вполне можете оказаться нашей дальней родственницей.

– Значит, бабушка Лорабелль была права.

Он недоуменно нахмурился.

– При чем тут бабушка… гм… Лорабелль?

– Это она подарила мне брошь. Видите ли, она приходится мне не родной бабушкой, а двоюродной. У нее никогда не было своих детей, а меня она считала любимой внучатой племянницей.

– Стало быть, бабушка Лорабелль и рассказала вам о родственнице, которая прибыла в Америку из Лондона и состояла в родстве с Ландри?

– Да.

– Понятно… – Уильям задумчиво оглядел ее. – Возможно, Питти права.

– Очень мило с ее стороны, что она беспокоится обо мне, но я без труда ориентируюсь в Лондоне. У меня есть несколько карт, и…

– Значит, вы отказываете мне? – с разочарованным видом перебил Уильям.

– По-моему, у герцога есть немало занятий поинтереснее, чем сопровождать какую-то туристку.

Кейт еще никогда не приходилось вести такие странные разговоры. Но разве она могла намекнуть герцогу, что не желает его общества?

– Ошибаетесь, – возразил герцог. – Меня вытащили из поместья в столицу, пока шла реставрация. Питти сделала вид, что нуждается в моих советах, хотя на самом деле ей недостает общества. Она считает, что я провожу в деревне слишком много времени.

– И это правда?

Он улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами.

– Слава Богу, да. Почему бы нам не позавтракать и не обсудить предстоящий день? – Он взглянул на часы. – Сейчас всего восемь часов. Вы еще успеете принять мое предложение или отвергнуть его.

– Хорошо. – По правде говоря, Кейт не хотелось завтракать в одиночестве. И потом, возможно, Уильям и вправду приходится ей родственником. Несправедливо обижать отказом человека, который изменил свои планы, лишь бы оказать ей любезность. – Простите, я не хотела вас обидеть.

Уильям был искренне удивлен.

– Извиняться следует мне, Кэтрин. Я навязываю вам свое общество потому, что, по мнению бабушки, вы нуждаетесь в спутнике. – Он вновь сверкнул обезоруживающей улыбкой, слегка смягчившей сердце Кейт. – Боюсь, если вам придется за завтраком беседовать с незнакомцем, это окончательно истощит ваше терпение.

– Вряд ли…

Уильям неспешно поднялся.

– Я скажу Питти, что не сумел найти вас, – сообщил он и положил салфетку на стол. Кейт заметила загрубевшую кожу на его руках, мозоли на большом пальце. Герцог, предпочитающий заниматься крестьянским трудом. Человек, который скорее согласится работать на свежем воздухе, чем осматривать достопримечательности Лондона… Внезапно Кейт поняла: она не сумела бы отказаться от его предложения, даже если бы захотела этого. Мысль о путешествии в полном одиночестве казалась заманчивой на Род-Айленде, но в действительности Кейт несколько раздражало то, что ей не с кем даже перемолвиться словом.

– Прошу вас, сядьте.

Он помедлил, приподняв бровь и ожидая объяснений.

– Мне не хочется завтракать одной.

– И мне тоже. – Он кивнул в сторону накрытого стола. – Начнем?

– Хорошо. – Кейт прошла по переполненному залу, остановилась у стола и оглядела обилие снеди. Если не считать пирамиды стаканчиков с йогуртом, все кушанья выглядели так, словно содержали по меньшей мере сто граммов жиров. Впрочем, больше ей незачем сидеть на диете, напомнила себе Кейт, беря тарелку из стопки в конце стола. Не придется втискиваться в свадебное платье на два размера меньше, чтобы блестяще выглядеть на фотографиях.

По крайней мере на неделю она может дать себе волю. Кейт подцепила сосиску и положила ее на свое блюдо. В конце концов, она отдыхает и может многое себе позволить.

– Вы когда-нибудь пробовали бенджеры? – спросил из-за спины Уильям.

– Бенджеры? – Кейт оглянулась. Неужели герцог вздумал подшучивать над ней после того, как она согласилась позавтракать с ним?

Он усмехнулся.

– Сосиски, – объяснил он, кивнув на ее тарелку. – Возьмите две. Думаю, они придутся вам по вкусу.

Кейт последовала совету и увидела, что Уильям положил себе на блюдо четыре сосиски. Яйца она пропустила, зато выбрала булочку в форме кольца, небольшую порцию жареного картофеля и чашку консервированных абрикосов. Завтра она будет благоразумной и позавтракает йогуртом, а сегодня забудет о холестерине и станет за обе щеки уплетать бенджеры. В конце концов, она в Англии – притом совершенно одна! И будет поступать так, как ей вздумается.

Должно быть, я спятил, размышлял Уилл. Он поддался на уговоры Питти, а теперь сам уговорил Кэтрин принять его предложение. А ведь можно было уйти, следовало уйти, как только представился случай. Питти осталось бы только смириться с тем фактом, что алмаз Торн пропал навсегда. Чего только не бывает на свете, удивлялся он, перекладывая в свою тарелку последнюю из четырех сосисок.

– Мы пройдемся по Черинг-Кросс-роуд, а затем – по Ковент-Гардену до Бэкингемского дворца, – заявила Кейт, роясь в сумочке. – Я смотрела по карте, это совсем недалеко.

– Верно. – Но Лонгмайр и ювелиры Питти находились в противоположной стороне. – А как насчет осмотра Сент-Джеймс-сквер?

– Я побывала там вчера, по пути к Торн-Хаусу. – Кейт изучала свой список, прядь каштановых волос свисала на бумагу.

– Вот как? – Придется под каким-нибудь предлогом уговорить ее вновь погулять по тем местам.

– Там очень мило, – сообщила Кейт.

– Если вы любите ювелирные украшения, там есть магазин, где вы могли бы…

– Боюсь, ювелирные украшения для меня недоступная роскошь.

Кэтрин устремила на Уильяма взгляд зеленых глаз, и все мысли о Лонгмайре вмиг вылетели из его головы. Уильям всегда предпочитал длинноногих изысканных блондинок. Ему было нечем объяснить свой внезапный интерес к аппетитной рыжеволосой женщине… скорее даже брюнетке, которая умяла за завтраком две сосиски и без смущения призналась, что у нее нет состояния, накопленного восемью поколениями предков, чтобы тратить его на безделушки.

– Я читала, что в Ковент-Гардене сегодня состоится распродажа антиквариата.

– Антиквариата… – задумчиво повторил он. – Вы любите антикварные вещи?

Кейт пожала плечами.

– Мне нравятся старинные украшения и тому подобные мелочи. Нельзя предугадать, что найдешь на такой распродаже.

– Это верно. – Уильям поднялся и взял пальто. – Я знаю это по собственному опыту.

Кэтрин улыбнулась ему, поднимаясь и вешая сумочку на плечо.

– Тогда, возможно, вам тоже посчастливится что-нибудь найти.

– Может быть, – согласился Уилл, по-прежнему удивляясь, почему эти зеленые глаза приковывают его внимание. Разумеется, и стройная фигура не портила впечатления.

Он подождал в вестибюле, пока Кейт сходила в номер за пальто и неизменным путеводителем. Когда она вернулась, первым, что заметил Уильям, была брошь, приколотая к лацкану пальто. Вид броши несколько развеселил его и вместе с тем рассердил, напомнив о бабушкином маразме.

– Что-нибудь случилось?

Только тут Уильям понял, что хмурится, глядя на Кейт. Он с трудом отвел взгляд от броши и принужденно улыбнулся, постаравшись придать лицу довольное выражение.

– Нет, просто я вспоминал наш разговор. Вы не против пройтись пешком? День выдался облачным, но надеюсь, мы не промокнем.

– Я охотно прогуляюсь, – согласилась Кейт, и Уилл повел ее к Оксфорд-стрит и Черинг-Кросс-роуд. Надо найти какой-нибудь предлог и свернуть к Лонгмайру, размышлял он, – например, вспомнить о каком-нибудь важном деле. После нескольких поворотов они могли бы выйти не к Ковент-Гардену, а к Сент-Джеймсу, и у Кейт не возникло бы никаких подозрений.

Уильям не учел одного: Кэтрин прихватила с собой карту и каждые пять минут сверялась с ней, несмотря на его заверения, что дорогу к рынку Ковент-Гарден он знает как свои пять пальцев.

Когда они добрались до Гэррик-стрит, Уильям понял, что Кэтрин явно наслаждается прогулкой. Она рассматривала здания и прохожих с нескрываемым любопытством, пробираясь по узкому тротуару. Они миновали театр, где давали «Мисс Сайгон», и наконец вышли к рыночной площади. Слева, у крытых прилавков, толпились люди.

– Наверное, это и есть рынок, – произнесла Кэтрин и прибавила шагу.

– Не отходите от меня, – предупредил Уильям, вспомнив о карманниках. Под навесом выстроились прилавки, заваленные серебром, украшениями и множеством самых причудливых вещиц, какие только ему доводилось видеть. Похоже, все население Лондона выложило на эти столы содержимое своих чуланов и кладовых.

Кэтрин пришла в восторг.

– Смотрите! – воскликнула она, указывая на груду серебряных ложек. – Как вы думаете, они действительно старинные?

– Да. – К тому же на диво безобразные. Вслед за Кэтрин Уильям перешел к следующему столу, где она долго рассматривала богатую коллекцию потрескавшихся чайников и керамических статуэток.

– Вам не обязательно ходить за мной по пятам, – заметила она. – Мы могли бы встретиться у входа на рынок через пару часов.

– Я останусь с вами, – отклонил предложение Уильям и зашагал следом за американкой, внимательно рассматривавшей украшения в стеклянных футлярах и коробочки с римскими монетами. На угловом прилавке Уильям осмотрел серебряный подсвечник с отчетливым и знакомым узором на подставке.

– Нашли что-нибудь? – обернулась к нему Кейт.

– Сам не знаю. – Клеймо на подсвечнике имелось, но Уильям пока не знал, подойдет ли он к другим, стоящим в холле.

– Тридцать фунтов, – сообщил багроволицый торговец.

– Я подумаю, – отозвался Уильям, ставя подсвечник на место. Кэтрин рассматривала россыпь колец за стеклом витрины, и Уильям заметил, как загорелись глаза торговца, едва он заметил ее брошь.

– Сколько вы просите за это кольцо? – спросила Кэтрин. Продавец заморгал и растерянно перевел взгляд на витрину.

– За которое, милочка?

– Вот это, маленькое, с жемчугом и, кажется, изумрудами.

– Кольцо викторианской эпохи, – объявил продавец, кладя его на ладонь Кэтрин. – Это настоящие изумруды. Изящная вещица, – добавил он, – она вам подойдет.

– Так сколько? – Кэтрин надела кольцо на средний палец и залюбовалась им.

– Для вас – сорок фунтов.

– Двадцать, – вмешался Уильям.

– Тридцать, – владелец усмехнулся. – Больше не уступлю ни пенни.

– Я подумаю, – пообещала Кэтрин, возвращая продавцу кольцо.

– Решайте скорее, – предупредил продавец, кладя кольцо на витрину. – Такие вещи идут нарасхват, особенно почти за бесценок.

– Спасибо, – произнесла Кэтрин и направилась к следующему ряду прилавков.

Краснолицый продавец повернулся к Уильяму.

– А вы, должно быть, Торнкрест.

– Да, но как…

Продавец покачал головой и благоговейным голосом продолжал:

– А я думал, алмаза Торн не существует. Видите ли, я читал о нем. Кажется, он пропал в 1814 году. – Он неотрывно смотрел на Кэтрин, увлеченную разговором с пожилой дамой, продающей кружева. – Значит, он нашелся. Глазам не верю!

– Это подделка, – объяснил Уильям.

– Нет, – торговец вновь покачал головой. – Камень настоящий. – Он подал Уильяму визитную карточку. – Передайте ее своей спутнице – на случай, если она передумает насчет кольца. Я бываю здесь каждый понедельник.

Уильям взял карточку, не желая продолжать разговор о злополучной броши.

– И все-таки вы ошиблись.

Продавец подмигнул.

– Должно быть, это будущая герцогиня. Само собой, обручального кольца у нее еще нет, но, если верить легенде, это всего лишь вопрос времени. – Он снова подмигнул, а Уильям, поспешно отойдя прочь, догнал Кэтрин, которая рассматривала украшения. Значит, не только Питти узнала брошь. Уильям с любопытством осматривал ее, пока Кэтрин болтала с дамой, продающей ожерелья. Желтый камень в центре броши искрился и сверкал даже в полутьме. Большой камень окружали белые алмазы и изумруды, от них отходили лучи из желтых топазов, украшавших края узорчатой металлической оправы.

– Вам нравится? – спросила Кэтрин, показывая Уильяму янтарное ожерелье – нитку простых бус под цвет ее волос.

– Прелестно, – пробормотал он, представив эти бусы на фоне кожи.

– Десять фунтов… – неуверенно протянула Кэтрин.

– Всего ничего.

– Оно стало бы замечательным сувениром из Ковент-Гардена.

– А как же кольцо с изумрудами?

– Я могу купить только что-нибудь одно, а ожерелье дешевле.

– Тогда покупайте его, – посоветовал Уильям. – Оно вам идет.

Кэтрин отдала продавщице деньги и застегнула ожерелье на шее. Уильям обомлел, увидев, как крупные бусины легли на ее грудь, ярко засветившись на фоне черного свитера.

Сегодня он нарушил одно из своих правил. До сих пор он избегал сопровождать женщин за покупками – впрочем, Ковент-Гарден не Риджент-стрит, а Кейт, по-видимому, и не надеялась, что он заплатит за янтарные бусы. Но Уильям понимал, что изменил самому себе. Со вчерашнего дня, с тех пор как появилась эта проклятая брошь, привычный уклад его жизни пошел кувырком.

Пора было привести ее в порядок.

 

Глава третья

– Перекусим в устричном баре возле Сент-Джеймс-стрит, – предложил Уильям, выходя за ворота Бэкингемского дворца. – Там богатый выбор морепродуктов, особенно устриц. Уверен, они вам понравятся. А потом пройдемся по магазинам.

У Кейт упало сердце. Ей не хотелось спорить, но на Род-Айленде не ощущалось недостатка в устрицах, к тому же покупать что-нибудь по соседству с Торн-Хаусом ей явно не по карману.

– Прошу прощения, но днем у меня назначена экскурсия. К половине третьего я должна быть на Расселл-сквер.

Уильям взглянул на часы.

– Что за экскурсия?

– Автобусная, по Лондону. Она входит в стоимость тура, и мне бы не хотелось пропускать ее.

Кейт была убеждена, что не разочарует Уильяма, отказавшись перекусить с ним. Она считала, что это герцогиня заставила Уильяма сопровождать ее. Его общество смущало Кейт. Впрочем, от ее былого достоинства все равно не осталось и следа, поэтому жалость герцогини не имела значения. Кейт порылась в сумочке и нашла карту.

– Возле Расселл-сквер есть станция метро, так что я без труда доберусь туда.

– Где должны собраться экскурсанты?

Кейт торопливо перелистала бумаги. Она нервничала, заметив, как хмурится Уильям.

– У Королевского Национального музея. Он расположен прямо возле станции метро, за углом.

Уильям взял ее за локоть.

– Я поеду с вами.

– На экскурсию? Но, насколько мне известно, все места заказаны заранее…

– Не на экскурсию, а в отель, – поправил он.

– Это ни к чему, Уильям, – Кейт сразу понравилось звать нового знакомого по имени. При этом возникало ощущение, что они почти что друзья. Впрочем, мысленно добавила Кейт, присмотревшись к строгому лицу Уильяма, это, вероятно, только иллюзия. Уильям умеет быть обаятельным, когда хочет. Когда он старается быть любезным, в него нетрудно влюбиться. Его сдержанная сила вызывала у Кейт желание прильнуть к нему и сжаться в комочек.

Спохватившись, она напомнила себе: Уильям – герцог.

– Знаю-знаю, – ответил он, взяв ее за локоть и разворачивая в другую сторону. – Идем.

По-видимому, Уильям без труда ориентировался в лондонском метро, и они быстро добрались до Расселл-сквер. Выйдя на поверхность, Кейт остановилась на тротуаре и принялась рыться в сумочке.

– Нам сюда, – Уильям указал направо. – Мы еще успеем перекусить в отеле.

– Минутку, – рассеянно отозвалась Кейт и направилась в сторону сквера, где на скамейках сидели люди с бумажными пакетами еды в руках. – Должно быть, это где-то там…

Они обогнули угол и увидели очередь возле невысокого здания. В воздухе витал запах рыбы и жареного картофеля.

– Рыба с чипсами! – просияла Кейт. – Давайте возьмем!

Уильям застыл.

– Здесь?

– Конечно. Почему бы и нет?

Судя по виду Уильяма, он мог бы назвать сотню весомых причин для отказа, но Кейт не дала ему сказать ни слова. Уильяму осталось только поспешить следом за ней по вымощенной дорожке. Дворик перед кафе был уставлен столами и стульями.

– Займите столик, – распорядилась Кейт, – а я принесу еду.

Уильям попытался было возразить.

– Я угощаю, – остановила его Кейт. – Это самое меньшее, чем я могу отплатить за вашу любезность.

Очередь двигалась быстро, и вскоре Кейт заказала две порции рыбы с чипсами и два напитка. Юноша-кассир принял у нее деньги, протянул два больших стакана с содовой и предупредил, что с едой придется немного подождать. Очередь заметно удлинилась, в глубине кафе суетились взмыленные повара.

Кейт подошла к столику во дворе, за которым сидел Уильям, и поставила стаканы.

– Рыба будет готова через минуту. Похоже, от клиентов здесь нет отбоя.

– Мы могли бы успеть в отель – там наверняка есть ресторан…

– И есть в душном помещении? Нет уж, спасибо! – Кейт отошла и вскоре принесла две картонные тарелки с горками рыбы и чипсов. Уильям с удовольствием оглядел аппетитную снедь.

– Вот… – Кейт положила на стол пластмассовые вилки и бумажные салфетки. – Прошу вас.

– Благодарю. – Уильям расстелил салфетку на коленях и взял вилку. – Я не прочь перекусить.

– Не стоит благодарности. Я понимаю, на это утро у вас были совсем иные планы.

– С чего вы взяли?

– По-моему, у герцогов есть немало дел поинтереснее, чем сопровождать дальних американских родственниц. – Подцепив на вилку кусочек рыбы, Кейт положила его в рот. – Вкусно! – пробормотала она. – Об этом я мечтала всю жизнь.

– Вы мечтали пообедать на Расселл-сквер?

– Попробовать рыбу с чипсами в Англии.

– Стало быть, вы не разочарованы?

– Ничуть. – Разве может разочаровать английский ленч в обществе красавца герцога? Кейт не сумела скрыть улыбку. Ей будет о чем рассказать по возвращении домой.

– Вижу, вы вновь надели ту же брошку. Большой камень оттенком напоминает желтые нарциссы.

Кейт слегка прикоснулась к украшению.

– Да. По-моему, она приносит мне удачу.

– Почему вы так решили?

– Сама не знаю. Дома дела мои шли из рук вон плохо, а едва я очутилась в Англии, все изменилось. Будь я суеверной, я сочла бы, что обязана своей удачей брошке бабушки Белль.

К ее удивлению, Уильям не улыбнулся, а с серьезным выражением принялся разглядывать брошь.

– Думаю, многие согласились бы с вами.

Кейт с аппетитом поглощала еду.

– А что приносит удачу вам?

Уильям пожал плечами.

– Понятия не имею.

– Может, она вам ни к чему? Вы ведь герцог.

– Об этом я никогда не задумывался, – признался Уильям, отодвигая в сторону пустую тарелку. – Пожалуй, многие сочли бы меня везучим человеком.

– А ваши родители?

– Оба умерли. Меня вырастила Питти, моя бабушка.

– Прошу прощения…

– Не стоит, все это не так трагично, как кажется.

Кейт не поверила ему.

– У вас есть братья или сестры?

– Нет. Я, как и множество моих предков, единственный ребенок в семье. – Эти слова он сопроводил горькой улыбкой, и сердце Кейт сжалось от сочувствия. – А вы? Должно быть, вы из многодетной семьи?

– У меня три замужних сестры, все они живут на Род-Айленде. Наши родители умерли четыре года назад… – (Уильям терпеливо ждал продолжения.) – Все родные считали, что я спятила, отправившись в Англию вместо того, чтобы поискать работу.

– Может быть, вам по каким-то причинам требовалось сбежать из дому?

– Месяц назад мой жених расторг помолвку, что было досадно само по себе. К тому же я работала программистом в фирме его отца и потому лишилась не только жениха, но и работы.

Ровные брови Уильяма высоко поднялись над карими глазами.

– И вправду досадно, – согласился он. – Вы любили свою работу?

– Нет. – Прожевав ломтик картофеля, Кейт вытерла губы салфеткой. – Мне не терпелось выйти замуж, обзавестись детьми и целыми днями жарить мясо и печь пироги с яблоками, – она состроила гримаску. – Должно быть, такие старомодные взгляды вам не по душе, но мне и вправду нравится возиться с малышами, учить их ходить и так далее.

– В другой раз вам наверняка повезет, – заверил ее Уильям.

– А как насчет вас?

– Меня?

– Разве герцоги не женятся?

– В данном случае – нет.

– Возможно, я начиталась романов, но мне казалось, герцоги обязаны жениться и передать фамильный титул наследнику – как принц Чарльз и двое его сыновей. Кажется, их прозвали «основным и запасным наследниками».

– Слышал, – хмыкнул Уильям. – Но у меня нет ни малейшего желания жениться. Браки герцогов Торнкрест всегда бывали скандальными, ничем не лучше брака принца Чарльза и принцессы Дианы. Меня не тянет придерживаться этой семейной традиции… – Взглянув на часы, он встал. – Нам пора, иначе вы опоздаете на экскурсию.

Вдвоем они собрали салфетки и тарелки, выбросили их в ближайший мусорный бак и зашагали по аллее к перекрестку. Место было неподходящим для расставания, но Кейт протянула руку, и Уильям коротко пожал ее.

– Спасибо за все, – искренне произнесла Кейт. – Вы были чрезвычайно любезны. Я очень признательна – за все время, что вы потратили на меня.

– Пустяки, – отозвался Уилл, глядя на нее сверху вниз.

– Напротив, – возразила Кейт. – Теперь я буду взахлеб рассказывать родным, что познакомилась с настоящим и очень милым герцогом.

Уильям улыбнулся, и от этой обаятельной улыбки у Кейт перехватило дыхание.

– А я обязательно расскажу бабушке, что вам понравилась прогулка, – пообещал он.

– Спасибо… – Она с трудом отвернулась. Как раз в это время светофор подмигнул зеленым глазом, и Кейт пересекла улицу. Свежий весенний ветер взлохматил ей волосы, бросил прядь на щеку. Кейт поправила ремешок сумочки на плече и направилась к отелю. Она сдерживала желание обернуться и помахать рукой, понимая, что герцог Торнкрест наверняка вздохнул с облегчением, исполнив свой долг согласно представлениям бабушки. Надо непременно написать герцогине на следующей неделе и поблагодарить ее за внимание.

– И ты отпустил ее? Ты позволил ей уйти?! О чем ты только думал?

Герцог Торнкрест сбросил пальто на руки подоспевшей горничной и ослабил узел галстука. Подойдя к буфету, он выбрал бутылку скотча и наполнил стакан. В таком настроении скотч будет в самый раз.

– Может, надо было схватить ее в охапку посреди Блумсбери и утащить к Лонгмайру?

Питти неодобрительно фыркнула.

– Тебе следовало не выпускать ее из виду. А если с брошкой что-нибудь случится?

Уильям отхлебнул виски.

– Во время автобусной экскурсии?

– Я тоже не прочь выпить, – заявила Питти, кивнув в сторону стакана с виски. – Со льдом.

Уильям приготовил и подал ей виски со льдом. Сегодня Питти нарядилась в тускло-зеленый костюм, состоящий из свитера и юбки. Этот оттенок вызывал у Уилла мигрень.

– Возьми, – сказал он, протягивая бабушке стакан. – Утопи свои печали.

– У меня всего одна печаль. – Питти отпила глоток и пристально оглядела внука. – От тебя несет рыбой.

Уильям промолчал. Он не собирался докладывать Питти ни о чрезвычайно приятном ленче за шатким металлическим столиком на Расселл-сквер, ни о том, что он так и не сумел затащить Кэтрин в ресторан рядом с ювелирным магазином. Не признался он и в том, как разочаровало его черное пальто Кэтрин, надежно скрывшее ее фигуру, и в том, как она улыбнулась ему и пожала руку, а он от неожиданной вспышки влечения чуть не рухнул на тротуар как подкошенный.

– Ты сегодня куда-нибудь идешь?

– Да, я собирался. – На самом деле на сегодняшний день он не строил никаких планов, надеясь отправиться домой, в поместье. Питти прекрасно знала об этом.

Питти побарабанила пальцами по обивке дивана.

– А алмаз? Ты помнишь, где он будет сегодня?

К сожалению, об этом он помнил.

– Полагаю, сегодня вечером мисс Стюарт наденет брошь, собираясь в театр. Кажется, она идет на «Мисс Сайгон».

– Значит, ты будешь сопровождать нашу маленькую родственницу в театр.

– Питти, вечером достать билет на «Мисс Сайгон» невозможно.

Еще не успев договорить, Уильям понял, что допустил ошибку. На лице Питти появилось знакомое решительное выражение – впервые Уильям увидел его в десятилетнем возрасте, когда поверенный осмелился заметить, что Питти слишком стара, чтобы воспитывать ребенка. Приняв царственный вид, Питти устремила на наглеца такой взгляд, что тот с невнятными извинениями поспешил покинуть библиотеку. Питти осталась опекуншей Уильяма до его совершеннолетия.

– Вздор! – Потянувшись за телефоном, Питти набрала номер. – Я обо всем позабочусь.

– Она решит, что я выслеживаю ее, – проворчал Уильям. – Сочтет меня безумцем. Охваченным похотью аристократом, преследующим бедную девушку по пятам.

– Помолчи, – велела Питти, прислушиваясь к голосу на другом конце провода.

Остановившись перед высоким окном, Уильям опустошил стакан, пока Питти болтала с одной из давних приятельниц. Напрасно он приехал в Лондон. Он привык во всем поступать по-своему, самостоятельно распоряжаться собственной жизнью – пока Питти не вздумалось вмешаться. Она бесстыдно пользовалась его привязанностью, прекрасно зная, что Уильям не в силах отказать ей ни в чем. А теперь она втянула его в нелепую погоню за самой уродливой брошью в Великобритании… и одной из самых миловидных на сегодняшний день женщин в Лондоне.

– Я заказала для тебя билеты в ложу, – объявила Питти, кладя на место трубку. – Мисс Стюарт будет в восторге.

– Она не из тех женщин, что нравятся мне.

– Разумеется! – Питти рассмеялась. – Что за мысли приходят тебе в голову! Сватовство тут ни при чем, дорогой. Мы просто хотим вернуть фамильную реликвию ее законному владельцу.

– То есть тебе?

Питти покачала головой.

– Нет, тебе. С тех пор как этот алмаз пропал, все браки в нашем роду оказывались несчастными. Алмаз был подарен к свадьбе матери первой герцогини. Говорят, прежде он украшал корону Эдуарда Исповедника!

– Почему ты так уверена, что этот камень настоящий?

На лице Питти появилось задумчивое и печальное выражение.

– Я молюсь, чтобы он оказался настоящим, Уилли. Заполучив его, ты остепенишься, у тебя появятся сыновья. Я составила для тебя список достойных невест, так что будь добр, выбери время…

– Можешь не продолжать, Питти. Даже дюжина алмазов не заставит меня жениться на Джессике или на ком-нибудь еще. Все Ландри несчастны в браке, и тут уж ничего не поделать, тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было!

Пожав плечами, Питти допила содержимое своего стакана одним длинным глотком.

– Как только брошь окажется у нас, все остальное уладится само собой. – Она нахмурилась, взглянув на Уильяма. – Мне казалось, ты пообещал помогать мне.

– До определенного момента, – уточнил Уильям. – А потом – позвонить врачу.

– С моей головой все в порядке, Уильям. Мой рассудок ясен, и тебе это известно.

Уильям заметил, как дрогнула рука пожилой дамы, когда она ставила пустой стакан на стол.

– Все может быть, – поддразнил он Питти, зная, что она этого ждет. Ему не хотелось конфузить ее, обращая внимание на трясущуюся руку. – Тебе понадобится весь твой чистый разум, чтобы убедить Кэтрин позволить мне сопровождать ее в театр.

– Спорим на десять фунтов, что это мне удастся.

– Годится, – кивнул Уильям.

– А потом ты приведешь ее к нам на ужин?

– Лучше не искушай судьбу. Я благополучно доставлю ее в отель, и с меня хватит.

– Хорошо, – согласилась бабушка. – Это меня вполне устроит.

– Что-то не верится…

Питти не ответила. Вытянувшись на диване, она прикрыла глаза.

В своей комнате, под подушкой, Уильям обнаружил список имен двенадцати женщин, которых Питти считала достойными претендентками на титул герцогини Торнкрест. Список открывало имя Джессики, второй значилась младшая внучка Смитфилдов. С остальными кандидатками Уильям не был близко знаком, но три из них носили фамилии давних подруг Питти. Уильям не знал, что ему делать – смеяться или браниться. Выбор был небогатым: доказать, что брошь – подделка, или до конца своих дней отбиваться от предполагаемых невест.

– Вы когда-нибудь смотрели «Мисс Сайгон»?

– Нет, но всегда мечтала посмотреть.

Это уж слишком, решила Кейт. Герцогу и его бабушке незачем было брать места в ложе. Уильяму не стоило сопровождать ее. Особенно Кейт раздражал безупречно-элегантный вид Уильяма, вышагивающего рядом с ней по обшарпанному вестибюлю отеля «Сент-Джайлз».

– Вы чем-то встревожены, – заметил Уильям, открывая дверь. – Я был прав, советуя Питти не докучать вам.

– Вот как?

Значит, ему действительно не хотелось вести ее в театр. Неудивительно, мысленно добавила Кейт, пряча разочарование.

– Да. – Уильям взял ее за локоть и повел через оживленную Оксфорд-стрит. Сейчас, в семь часов вечера, на улице было уже темно, но в городе закипела вечерняя жизнь. Кейт поежилась, отметив, как сыро стало с наступлением сумерек. – Мне казалось, это приглашение будет вам неприятно.

– Герцогиня сказала, что я сделаю ей одолжение, составив вам компанию.

– Так я и думал… – Когда они благополучно добрались до тротуара Черинг-Кросс, Уильям встревоженно взглянул на спутницу. – Я хотел пройтись пешком, но, если вам холодно, можно взять такси.

– Давайте пройдемся. Так лучше виден город.

– Вы не устали?

– После экскурсии я успела вздремнуть, – призналась Кейт. – Никак не привыкну к разнице часовых поясов.

Она спала, пока не позвонила Питти и не попросила помочь ее «упрямому внуку». Пожилая дама призналась, что беспокоится за Уильяма – по ее мнению, в Лондоне ему слишком одиноко. От скуки он даже собирался пораньше вернуться в поместье, оставив ее, Питти, в полном одиночестве. Кейт ни на минуту не поверила герцогине. Бабушка Уильяма либо что-то задумала, либо просто была эксцентричной натурой. Как бы там ни было, Кейт решила, что отказываться от приглашения в театр нелепо.

– А чем занимались вы? – спросила она. – Что делают герцоги днем?

– Занимаются бизнесом, – объяснил Уильям.

– Работают на ферме?

– Да.

– Наверное, у вас хватает забот.

– Еще бы! Кроме того, Питти требуется помощь в реставрации Торн-Хауса.

– Должно быть, она высоко ценит ваше мнение.

– По крайней мере так она уверяет. Расскажите, что вы сегодня повидали, – попросил Уильям, легко меняя тему разговора.

– По-моему, весь город, – Кейт улыбнулась в полутьме. – Мы долго любовались мостами.

– Это зрелище произвело на вас впечатление?

– Конечно. – Ей нравилось, когда Уильям держался по-дружески. А когда он поддразнивал ее, Кейт забывала о титуле и просто наслаждалась общением с мужчиной. На редкость привлекательным мужчиной, уточнила она, чувствуя тепло его руки. Одним из самых обаятельных мужчин, которых она когда-либо видела. Он богат, учтив и добродушен – вероятно, это непременные качества аристократа, за исключением разве что добродушия. Возможно, Уильям Ландри – исключение. А может, она напрасно начиталась исторических романов.

Они шагали по улицам Ковент-Гардена, пока впереди не показался театр Друри-Лейн. В вестибюле было не протолкнуться, но Уилл ловко провел свою спутницу сквозь толпу к лестнице, устланной алым ковром, а оттуда – к ложе. Капельдинер проверил билеты, продал Уильяму программку, пожелал хорошего вечера и показал их места. Кейт ощущала себя на седьмом небе.

– Вы позволите помочь вам снять пальто?

– Благодарю. – Она с трудом отвела взгляд от нарядных людей, толпой вливающихся в зал. Кейт Стюарт впервые в жизни оказалась в лондонском театре. Расстегнув пальто, она поднялась. Уильям помог ей снять пальто и бережно положил его на соседний стул.

– Вижу, на этот раз вы не надели брошь… – он умолк на полуслове, повернувшись к Кейт и воззрившись на ее грудь. – Впрочем, здесь ей самое место, – пробормотал он, переводя взгляд на лицо спутницы.

Кейт почувствовала, как запылали ее щеки – вот он, недостаток бледной кожи и волос с рыжеватым отливом! Она надела новое трикотажное коричневое платье, простое, с треугольным вырезом и длинными рукавами. Подол платья заканчивался чуть выше колен. К вырезу Кейт пришпилила брошь и дополнила ее золотыми серьгами. Джефф всегда утверждал, что ее лучшее украшение – глаза, а грудь «чересчур выпирает». Кроме того, он хотел, чтобы Кейт немного подросла, перекрасилась в блондинку и щедрее пользовалась косметикой. К черту Джеффа!

– Спасибо. – Она вскинула подбородок, надеясь, что Уильям не заметит ее смущения.

Он указал на стул, и Кейт села, с нетерпением ожидая начала спектакля. Отвлекаться на Уильяма ей не хотелось – при этом она чувствовала бы себя неловко, к тому же ситуация была бы слишком шаблонной.

Уильям снял свое пальто, под которым оказался идеально сшитый темно-серый костюм и белая рубашка в полоску. Его кашемировый галстук с серо-бордовым рисунком выглядел весьма консервативно.

– В этом театре были убиты два короля – Георг II и Георг III. Вы знаете английскую историю?

– Немного. В путеводителе сказано, что именно здесь Вильгельм IV впервые увидел миссис Джордан.

– Стало быть, вы романтичная натура. – Он сел так, чтобы видеть Кейт. – Наверное, вы верите в счастливую любовь с первого взгляда.

Судя по голосу Уильяма, сам он считал такую любовь немыслимой.

– Конечно! Я же прирожденная домохозяйка, любительница стряпни и детей – разве вы забыли?

– Ну что вы! – На миг он перевел взгляд на поблескивающую брошь. – Скажите, Кейт, что бы вы сделали, появись у вас деньги, много денег?

– Начала бы путешествовать, – не задумываясь, ответила она. – Может быть, купила бы дом. Помогла бы племянницам поступить в колледж, и так далее.

– Похоже, вы не раз думали об этом.

– На Род-Айленде проводится лотерея. Иногда я играю в нее.

– Когда считаете, что вам повезет. – Он кивнул в сторону броши. – Может, она и вправду принесет вам удачу.

Кейт коснулась большого камня указательным пальцем.

– По-моему, мне уже улыбнулась удача.

– А что, если эта брошь – ценная и дорогая вещь?

– Если она действительно ценная, я бы стала беречь ее.

Он открыл рот, чтобы ответить, но тут в зале погас свет. Кейт поудобнее устроилась на своем месте, приготовившись наслаждаться первым знакомством с лондонским театром. Ей не верилось, что она находится в Англии всего лишь второй день. Англию невозможно узнать лучше, чем она знает сейчас, – в этом нет сомнения.

Уильям склонился к ней.

– Что-нибудь случилось?

Только тут Кейт поняла, что ее вздох прозвучал слишком громко.

– Я подумала: даже если бы мне пришлось сию же минуту вернуться домой, я была бы счастлива.

Уильям ответил ей странным взглядом, затем улыбнулся.

– Я рад, что пребывание в Лондоне доставило вам удовольствие.

– Спасибо вам за сегодняшний вечер, – прошептала она, пока поднимался занавес. – Я знаю, это бабушка уговорила вас сопровождать меня, но все равно очень мило с вашей стороны.

Уильям удивленно вскинул бровь.

– Мило?

– Да, и вы тоже милый… – заявила Кейт, не сводя глаз со сцены. – Неважно, нравится вам это или нет, – еле слышно добавила она.

Это ему понравилось. Даже слишком. Нравилось, как ее волосы отливают рыжиной на солнце и темнеют в полумраке театра. Нравилась ее улыбка и искры в зеленых глазах, когда она шутила. Нравилось коричневое платье и соблазнительная ложбинка над вырезом, чуть повыше сверкающей броши. Он не возражал против ее выбора ресторанов или тщательно составленных планов осмотра достопримечательностей. Его не раздражало, что прогулку по Хэмптон-Корту она предпочла бы трем дням в люксе «Ритца».

Она верила в романтику, а он – в страсть.

К концу спектакля Кейт расплакалась. Уильям протянул ей платок и дождался, когда она справится со слезами. Этот спектакль он смотрел с тремя разными спутницами, и каждая из них не упускала случая всплакнуть – осторожно, чтобы не потекла тушь. Кейт не беспокоилась ни о туши, ни о ручейках слез, льющихся по щекам.

Он прокашлялся.

– С вами все в порядке?

Она испустила глубокий, прерывистый вздох.

– Просто этот месяц выдался для меня слишком трудным.

– Понимаю. – Он терпеливо ждал, надеясь, что Кейт возьмет себя в руки прежде, чем на них начнут глазеть.

– Все казалось мне рассчитанным и спланированным до мелочей, – она шмыгнула носом, – я имею в виду свое будущее. Свадьба тоже входила в мои планы, но ей предстояло быть лишь первым днем жизни, полной удивительных событий.

– Таких, как возня с детьми и стряпня, – подсказал Уильям, подавляя желание обнять ее. Он побарабанил пальцами по колену. – Не хотите ли пройтись?

Она кивнула, но не сдвинулась с места.

– Он сказал, что я стала ему безразлична, что ему уже скучно со мной.

Скучно? Взгляд Уильяма выразил недоверие. Скорее всего, Кейт чуть не вышла замуж за идиота.

– Вы по-прежнему любите его? – По некоторым причинам ответ на этот вопрос имел для Уильяма огромное значение.

– Нет, – Кэтрин поморщилась. – Я слишком зла.

– При чем тут злость?

– Она причиняет боль.

– Вот как? – Он подождал, пока Кейт вытрет слезы и снова глубоко вздохнет. – Не хотите ли поужинать? Жители Лондона обычно ужинают после театра, – объяснил он, надеясь отвлечь спутницу. – Или, если хотите, мы можем выпить где-нибудь кофе с пирожными.

– Я бы не отказалась.

Уильям поднялся и помог Кейт надеть пальто, погладив ее по плечу жестом, который внешне выглядел дружеским. По-видимому, Кейт не возражала. Поблизости они обнаружили кафе с соблазнительными пирожными на витрине. Они заказали кофе со взбитыми сливками. Кейт предложила Уильяму кусочек своего шоколадного трюфеля, а он поделился с ней своим эклером и без устали рассказывал о скандальных событиях из жизни королевской семьи, радуясь, когда в глазах Кейт вспыхивали искры. Наконец, подозвав такси, Уильям благополучно доставил спутницу к отелю «Сент-Джайлз».

– Подождите здесь, пожалуйста, – попросил он водителя и проводил Кейт через пустой вестибюль к лифту. Кейт помедлила, прежде чем нажать кнопку.

– Еще раз спасибо вам, – произнесла она с очаровательной улыбкой. – Я провела незабываемый день.

– И я тоже, – искренне признался он. Положив руки на плечи Кейт, он шагнул ближе и склонил голову. На ее лице отразилось изумление, но затем их губы встретились, и Уильям закрыл глаза. Дружеский, ничего не значащий поцелуй превратился в нечто совсем иное, и Уильяму захотелось, чтобы он длился вечно. Он надеялся ощутить лишь тепло и нежность, но никак не ожидал взрыва страсти. Прижав Кейт к себе, Уильям почувствовал, как их тела соприкоснулись. Несмотря на несколько слоев плотной одежды, он ощущал жар, исходящий от ее кожи, и трепет губ, которые он приоткрыл языком.

Внезапно заморгав, он отпустил Кейт и ухитрился невозмутимо пожелать ей спокойной ночи. В ответ она произнесла какие-то вежливые слова, но Уильям их не услышал. Повернувшись, он вышел из отеля, опасаясь передумать и вернуться.

Через несколько минут он прибыл в Торн-Хаус, не успев забыть прикосновение женского тела. Не успел он и избавиться от мучительного напряжения в собственном теле.

Путь обратно занял слишком мало времени, чтобы решить, как быть дальше. Соблазнение туристок из Америки, особенно беспомощных родственниц с разбитым сердцем, было не в правилах Уильяма Ландри.

Он должен бежать. Вернуться в поместье и… с головой окунуться в подготовку к весенним работам. Отправиться на горнолыжный курорт, заняться сексом с Джессикой или другой не менее утонченной женщиной, которая не станет рассчитывать на большее и которой хватит здравого смысла покидать его спальню до рассвета. А Кэтрин ждет нежных слов, обещаний и счастья до конца жизни.

Уильям не понимал, откуда у него такие мысли о женщине, с которой он познакомился лишь вчера. О женщине с брошкой, которая свела с ума его бабушку. До брошки ему не было дела. Жаль, что эта никчемная безделушка стала причиной его нынешнего душевного хаоса.

– Как дела? – Питти выглянула из двери своей спальни. Уильям видел только полосу малинового шифона, свисающую с плеч до носков туфель.

Он остановился в коридоре, понимая, что его загнали в угол. Расстегнув пальто, он расслабил узел галстука.

– Не надо больше подкладывать мне списки, Питти.

– Я только хотела…

Не собираясь вдаваться в обсуждение брачных замыслов, Уильям прервал ее:

– Ты хорошо провела вечер?

– Отлично, благодарю, – ледяным тоном отозвалась Питти. – А ты?

– Тоже.

– Она согласна продать брошь?

– Не знаю. Но ты не станешь покупать ее, пока не убедишься, что брошь подлинная.

– Завтра же затащи ее к Лонгмайру и позаботься, чтобы брошь осмотрели ювелиры. Мне все равно, под каким предлогом ты заманишь ее туда. Этой глупости пора положить конец.

Затащить Кэтрин ему действительно хотелось – кое-куда, но не к ювелиру. Зато с последним заявлением Питти Уильям был совершенно не согласен.

– Кажется, завтра она едет на экскурсию.

Питти изобразила царственную гримасу.

– Пусть отменит ее, – велела она. – Ты и без того медлишь слишком долго. Завтра утром я позвоню ей и все объясню.

– Нет! – отрезал Уильям, глядя на Питти в упор. – Ты этого не сделаешь. Отныне я сам займусь этим делом и не допущу, чтобы ты вмешивалась в него. Я сам решу, настоящий алмаз или нет, и, если он не подделка, непременно куплю его. В твоей помощи я больше не нуждаюсь.

– Но…

– Спокойной ночи. – Уильям увидел, как глаза Питти широко раскрылись, затем губы сжались в тонкую линию, и она отступила, захлопнув дверь. Уильям не стал медлить в темном коридоре. Ему не терпелось поскорее добраться до своих комнат и принять прохладный душ. Уже удаляясь, он услышал, как дверь спальни вновь открылась, и остановился, приготовившись к продолжению спора.

– Уилли!

Он не оглянулся.

– Ну что тебе еще, Питти?

В ее голосе зазвенело торжество.

– Ты проспорил мне десять фунтов.

Кейт не сводила глаз с телефона и пыталась припомнить разницу во времени между Лондоном и Род-Айлендом. Пять часов или шесть? И в какую сторону – вперед или назад? Что это был за день! Покупка старинного ожерелья в Ковент-Гардене, рыба с чипсами в парке, «Мисс Сайгон», компания обаятельного холостяка, к тому же еще и герцога. С таким человеком, как Уильям Ландри, она познакомилась впервые, и не представляла, как его описать. Само собой, он сдержан. Циничен? Временами. Немыслимо учтив и опасно обаятелен – это точно.

Устроившись на узкой кровати, Кейт выключила лампу, укрылась одеялом до подбородка и зарылась в подушки. Помимо всего прочего, Уильям Ландри – на редкость страстный мужчина, умеющий целоваться. Он целовал ее так, словно находил неотразимой… Подумав об этом, Кейт улыбнулась в темноте. Вероятно, один его костюм стоит больше, чем она зарабатывала за месяц, однако он обращался с ней как с принцессой. Нет, не так: он относился к ней как к желанной женщине. Именно поэтому и показался ей настолько обаятельным – не говоря уже о других достоинствах.

Все кончено. Кейт осмотрела Торн-Хаус, как и собиралась сделать. Вдобавок получила неожиданный приз в виде общества Уильяма во время осмотра достопримечательностей и посещения театра. Она поблагодарила его, он ответил поцелуем. Она попрощалась, а не пожелала спокойной ночи – у нее не было причин думать, что они увидятся вновь.

И все-таки случившееся во многом напоминало сказочное приключение.

 

Глава четвертая

Кейт проснулась рано, раньше, чем зазвенел будильник, поставленный на шесть часов. Она надписала несколько открыток, быстро приняла душ и надела черные брюки, замшевые ботинки, коричневый свитер и кардиган цвета слоновой кости. Янтарное ожерелье будет удачным завершающим штрихом, решила она, застегивая его на шее. В конце концов, сегодня ей предстоит посетить замок и дворец. Надо выбрать такую одежду, чтобы чувствовать себя удобно и вместе с тем не производить впечатления одетой безвкусно и старомодно. Кейт с удовольствием вспомнила, каким лестным для нее было выражение на лице Уильяма при встрече.

Таких взглядов от Джеффа она удостаивалась только в самом начале знакомства, а потом он вдруг утратил всю предупредительность и стал беспощадно критиковать ее. Возможно, все мужчины таковы. Кейт накрасилась, причесалась и проверила, достаточно ли у нее с собой денег. После сытного завтрака с бенджерами и булочками она поспешила в вестибюль. Экскурсионный автобус должен был остановиться у «Сент-Джайлза» в половине девятого, но консьержка посоветовала выйти пораньше. Проходя по вестибюлю, Кейт заметила в углу, возле папоротника, знакомую фигуру – высокую, гибкую, в джинсах и узорчатом свитере, с плащом, переброшенным через руку. Уильям смущенно улыбнулся, увидев подошедшую Кейт.

– Что вы здесь делаете?

– Собираюсь провести этот день с вами, – ответил Уильям. – Если вы позволите.

– Вы снова явились сюда по настоянию бабушки? – Кейт больше не желала быть объектом жалости вдовой герцогини.

Уильям покачал головой.

– Когда я уходил, она еще спала. Надзор за реставрационными работами утомил ее.

– Я еду в Хэмптон-Корт и Виндзорский замок. Экскурсионный автобус прибудет с минуты на минуту.

– А вы не могли бы перенести эту экскурсию на завтра? Я думал, вы захотите увидеть Кенсингтонский дворец, где живет принцесса Ди. Я мог бы даже сводить вас в магазины, где она бывает. – Сверкнув очаровательной улыбкой, Уильям застыл в ожидании ответа.

– Извините, но перенести экскурсию я не могу. – Кейт тут же пожалела о своем отказе. – Я уже заплатила за нее тридцать восемь фунтов, к тому же такую экскурсию проводят зимой только дважды в неделю. Это мой единственный шанс. Мы пообедаем в настоящем пабе – это удовольствие я не хочу пропустить.

– А как же осмотр Кенсингтонского дворца? Неужели вы готовы пропустить его?

– Посещение дворца назначено у меня на субботу.

Вот так. Пусть отправляется в свой особняк и доложит вдове, что сделал все возможное, но у американской родственницы оказались другие планы. Кейт быстро надоедали люди, проявлявшие к ней жалость.

– Очень жаль… – Судя по выражению лица, Уильям говорил искренне. Его явное разочарование изумило Кейт. – А я думал, вы будете рады выпить чаю у Брауна. Это одна из лучших чайных Лондона.

– Правда? – Кейт заколебалась, но вовремя спохватилась. Менять свои планы в последнюю минуту она не согласна даже ради герцога. Не согласна и не будет менять. – Надо бы побывать там перед отъездом.

– Об этом вы не пожалеете, – Уильям взглянул на часы. – Прошу прощения, я на минуту, – произнес он и пробрался через толпу к стойке администратора.

Кейт пожалела его – Уильям вдруг показался ей потерянным и одиноким. Должно быть, нелегко жить с бабушкой в доме, превращенном в музей. К тому же он, очевидно, скучает по своей ферме.

Уильям вернулся через минуту с довольным выражением лица.

– Я тоже купил билет на экскурсию.

– Вы купили билет? Но каким образом?

– С помощью кредитной карточки, Кэтрин, – в этом нет ничего удивительного. – Он понизил голос: – Должен ли я извиниться за вчерашний поцелуй?

– Разумеется, нет!

– Вот и хорошо, – он удовлетворенно улыбнулся. – Я намерен не извиняться, а впредь целовать вас как можно чаще.

У Кейт потеплело в груди. Нелепо было верить Уильяму, но предложенная им игра показалась Кейт забавной.

– Неужто вы заигрываете со мной?

– Вот именно, – Уильям окинул взглядом ее пальто. – Хорошо, что вы прихватили его. Сегодня довольно прохладно.

– Итак, мы перешли на разговор о погоде.

– Чтобы убить время, – пояснил Уильям. – И отвлечь вас до приезда автобуса – чтобы вы не передумали и не прогнали меня.

– Послушайте, – завелась Кейт, стараясь не замечать насмешливой улыбки Уильяма, – вам вовсе незачем опекать меня. Мне уже двадцать пять лет, я достаточно взрослая, чтобы путешествовать по Англии самостоятельно. Вам с бабушкой ни к чему беспокоиться обо мне, вам не стоит целый день трястись в автобусе, незачем…

– Но я взял билеты на «Призрак оперы», на сегодняшний вечер, – возразил Уильям. – Я решил, что он вам понравится – ведь вы, кажется, любите романтические сюжеты.

– «Призрак»? В Лондоне? – Кейт восторженно уставилась на него. Ну разве можно отказаться от такого приглашения?

Ее вопрос удивил Уильяма.

– Почему бы и нет? В театре ее величества, на Хеймаркете. Или у вас уже есть билет?

– Нет. Мне не повезло.

Уильям довольно заулыбался.

– Значит…

– Экскурсионный автобус в Хэмптон-Корт и Виндзорский замок! – объявил мужчина у дверей. – Здесь кто-нибудь едет на экскурсию?

– Мы! – Кейт вскинула руку.

– Тогда идем, – позвал седовласый мужчина. – Нам надо сделать еще несколько остановок в Лондоне.

Уильям последовал за Кейт в огромный экскурсионный автобус и сел рядом с ней впереди. Кейт сложила пальто на коленях и повернулась к спутнику.

– Зачем вам это понадобилось, Уильям?

– Зовите меня Уиллом.

– Скажите мне правду… – Кейт выжидательно замолчала.

Двигатель автобуса с ревом пробудился к жизни.

– Правду… – повторил Уильям и некоторое время смотрел мимо Кейт в окно, прежде чем ответить: – Как вам вот такое объяснение: бабушка вновь задалась целью женить меня, а я избегаю ее и подобранных ею кандидаток в герцогини. Звучит архаично, но тем не менее это так. Бабушка любит давние обычаи. Ей бы жить в прошлом веке.

– А вам не нужна герцогиня?

– Ни в коем случае! – Уильям скорчил гримасу. – Меньше всего на свете меня тянет жениться.

Кейт не поверила ему ни на секунду. Обаятельному Уильяму Ландри пришлось бы отбиваться от женщин, даже если бы он не был богатым аристократом. Она с трудом сдержала смех.

– По-моему, немало женщин были бы счастливы выйти за вас замуж.

– Разумеется – ради денег. И поместий, – его глаза блеснули. – Понимаю, вы смеетесь надо мной, но в мои намерения не входит жениться на ком бы то ни было. Но Питти продолжает настаивать, а я – придерживаться своих принципов.

– В конце концов вам пришлось спрятаться в экскурсионном автобусе. – Кейт не выдержала и рассмеялась. – И вы думаете, я этому поверю?

– Вот именно. – Очевидно, Уильям не обиделся за ее смех. Он придвинулся ближе: – Не могли бы вы помочь мне? – Кейт молча ждала продолжения. – Позвольте сегодня сводить вас в театр, а завтра – в Кенсингтон. Чем реже я буду появляться в Торн-Хаусе, тем лучше. Я предпочел бы еще один день изображать гида.

– Мне предстоит еще многое осмотреть, – предупредила его Кейт.

– Знаю. Я же видел ваш список. – Уильям расслабился в кресле.

Автобус остановился, впуская очередных экскурсантов. До сих пор его единственными пассажирами были водитель, Уильям, Кейт и гид, который представился Ричардом и пообещал «увлекательную поездку».

– Подумайте над моим предложением, – попросил Уильям. – Вообразите, у вас появится личный гид!

Искушение было велико, но Кейт догадалась, что Уильям чего-то недоговаривает.

– А что получите взамен вы?

– Общество прелестной женщины.

– Перестаньте! – смущенно выпалила Кейт. – Не смейтесь надо мной!

– Я и не думал смеяться. – Он осторожно заставил ее поднять голову, коснувшись подбородка указательным пальцем. – Человек, который разбил ваше сердце, – болван, – заявил он. – Он не заслуживал ни ваших яблочных пирогов, ни детей.

К счастью, гид начал рассказывать о достопримечательностях Лондона, и Кейт не понадобилось отвечать Уильяму. Она загляделась в окно на проплывающее мимо Вестминстерское аббатство, но мысленно сосредоточилась на сидящем рядом мужчине. Он попросил разрешения провести с ней остаток недели. Во вторник, через неделю, она уедет домой. За несколько дней она успеет осмотреть Лондон в компании герцога, англичанина, который явно знает город как свои пять пальцев. По крайней мере он ухитрился купить билеты на спектакль, пользующийся бешеным успехом.

А еще он умеет целоваться.

Он заставил ее почувствовать себя сексуальной, миловидной и беззаботной. Заставил забыть про Джеффа. Кейт с облегчением поняла, что больше не тоскует о нем.

Отвернувшись от окна, Кейт обнаружила, что Уильям наблюдает за ней.

– Еще не решили? – спросил он.

– Нет.

– Не слишком лестный ответ. А я-то надеялся, что вы посочувствуете мне и согласитесь немедленно. – Пляшущие в глазах огоньки свидетельствовали о том, что он по-прежнему шутит.

Кейт вновь захотелось смеяться.

– Вам трудно сочувствовать.

Он вздохнул.

– Может, взятка подействует?

– Ни в коем случае!

– Так я и думал. – Он указал за окно. – Это музей Виктории и Альберта. Вы уже успели побывать в нем?

Кейт засмотрелась на громадное каменное здание, мимо которого проезжал автобус.

– Еще нет. Наверное, в нем есть экспонаты, пожертвованные вашей семьей?

– Да, несколько.

Она покачала головой.

– Какие мы все-таки разные, Уильям!

– Уилл, – поправил он. – Друзья зовут меня Уиллом.

Кейт кивнула.

– Тогда зовите меня Кейт.

– С удовольствием. Имя Кэтрин вам не идет – оно звучит чересчур формально.

– Меня всегда называли Кейт или Кэти, – призналась она. – Вы давно стали герцогом?

– В десятилетнем возрасте.

– В десятилетнем? Разве ребенок может быть герцогом?

– Разумеется. Я унаследовал титул после смерти отца.

– Неудивительно…

Уильям вопросительно поднял бровь.

– Неудивительно, что вы выросли именно таким, – пояснила Кейт. – Каким и подобает быть герцогу.

Уильям шутливо толкнул ее плечом.

– Лучше молчите и смотрите в окно, Кейт.

Перестав поддразнивать его, Кейт уставилась в окно. Автобус как раз проезжал мимо пригородов, которые она видела по дороге из аэропорта Хитроу. Вскоре жилые кварталы сменились пологими зелеными холмами, среди которых там и сям виднелись деревья. Ричард обращал внимание экскурсантов на различные достопримечательности, в том числе и остров, на котором, по мнению историков, была подписана Великая хартия вольностей. Когда автобус покатился по прямой аллее к Виндзору, Кейт достала из сумочки фотоаппарат и сделала снимок. Автобус остановился на стоянке, и туристы последовали за Ричардом вверх по холму, к Виндзорскому замку.

– Потрясающе! – выпалила Кейт, навела объектив на замок и сфотографировала его еще раз.

– Идем, – позвал ее Уилл, беря под руку. – Ричард объявил, что через два часа мы должны собраться у ворот короля Генриха. – Он протянул Кейт карту. – Вот вам еще один сувенир.

– Вы бывали здесь прежде?

– Да – на официальных приемах. А сейчас мне кажется, что я турист.

– Встаньте вон туда, – распорядилась Кейт. – Я сфотографирую вас на фоне башни. Тогда вы по-настоящему почувствуете себя туристом.

Уильям подчинился.

– Красивая пара, – заметила проходившая мимо пожилая дама своему спутнику. – Люблю смотреть, как развлекается молодежь.

Уилл подмигнул Кейт и взял ее за руку.

– Вот видите! Нас назвали парой.

– Если бы она знала, что я всего лишь делаю вам одолжение!

Он усмехнулся и повлек Кейт по аллее к главному строению громадного, раскинувшегося на холме замка. Он был слишком велик и внушителен, чтобы выглядеть реальным, – Кейт не предполагала, что замок окажется настоящей крепостью. Вдвоем они побывали в парадных покоях, но, как выяснилось, картины, уцелевшие от пожара, должны были вывесить в них только после завершения реставрации.

Уилл отказался сопровождать Кейт в сувенирный магазин: он предпочел посидеть снаружи на скамейке и посмотреть, как стражники маршируют по заросшему травой прямоугольнику двора, отделяющего музей от личных покоев.

– Ну, что вы там нашли? – спросил Уилл, когда Кейт вышла из магазина.

– Гель для ванны с лавандой, выращенной в саду королевы, – это для моих сестер. – Кейт принялась вытаскивать покупки из бумажного пакета и показывать их Уиллу. – Он чудесно пахнет, – объяснила она.

– Вы купили его и для себя?

– Да. Подождите, это еще не все. – Она вынула маленькую жестяную копию замка. – Внутри – конфеты.

– Любопытно…

– Пойдемте, – Кейт потащила его прочь от скамьи. – Осмотрим часовню. Там похоронены короли.

– Да, на нее стоит посмотреть… – пробормотал Уилл, но добродушно улыбнулся, догоняя Кейт. – Вам здесь нравится?

– Я в восторге! А вы?

Уилл обнял ее за плечи и повел к часовне.

– По-моему, это чрезвычайно познавательная экскурсия.

Кейт не поверила в его искренность. Впрочем, какое ей дело, если этот человек решил провести день, изображая туриста? Она слышала, что англичане эксцентричны, и Уильям Ландри был тому доказательством.

Уильям потерял ее на Часовом дворе, названном так из-за огромных часов на башне, возвышающейся над заросшим травой двором. Он знал, где она находится или по крайней мере куда в конце концов придет. От внимания Кейт не ускользнул ни один сувенирный магазин Хэмптон-Корта. В ожидании Уильям бродил по вымощенным кирпичом дорожкам дворца, построенного влиятельным кардиналом Уолси и подаренного Генриху VIII. Уильям вспоминал давний визит в Хэмптон-Корт вместе с отцом. Тот день выдался ясным и солнечным, а сегодня над головой низко нависало хмурое небо, дул резкий мартовский ветер. Тогда, много лет назад, здесь состоялась какая-то церемония; отец Уильяма был почетным гостем и, казалось, радовался многолюдному сборищу и длинным речам.

А теперь фамильный долг вновь привел Уильяма в Хэмптон-Корт. Если Кейт Стюарт действительно принадлежит алмаз Торн, то задача Уильяма – охранять его. Он обязан позаботиться о том, чтобы камень вернулся к своим законным владельцам. Завтра он раз и навсегда выяснит, настоящий ли это алмаз и понадобится ли ему и впредь сопровождать Кейт. Больше всего Уильям удивлялся удовольствию, которое испытывал, показывая ей Лондон.

Его друзья наверняка решили бы, что он спятил. Он мог бы отправиться на горнолыжный курорт. Мог уехать на Багамы, где Уэстоны каждый год проводили начало весны. В прошлом году он пробыл у них неделю. Гости веселились напропалую, загорая и в немыслимых количествах поглощая ром.

Но почему-то все эти развлечения бледнели по сравнению с покупкой лавандового геля для ванны и жестяных замков. Кроме того, сопровождать Кейт ему поручила Питти. Она могла бросить на ветер слишком крупную сумму, покупая драгоценность сомнительного происхождения. Уильям решил предостеречь ее от такой ошибки.

Кейт вновь отправилась за сувенирами, а Уильям ждал ее снаружи. Весь день она не переставала улыбаться – за исключением нескольких минут, проведенных в пабе, пока она с недовольным видом изучала порцию отварной капусты на своей тарелке. Наконец Уильям убедил ее попробовать незнакомое блюдо, но оно пришлось Кейт не по вкусу.

– Уилл! – послышался за его спиной голос Кейт. – А я вас потеряла! Прошу прощения. Возле кухни Тюдоров есть еще один сувенирный магазин, и я не смогла устоять…

– И опять накупили геля?

– Нет, плакат, – сообщила Кейт. – А еще – кофейную чашку. – Она пыталась пристроить пакет под мышкой, пока Уильям не отобрал его. Кейт развернула белую чашку с золотой надписью и клеймом дворца. – Правда, мило?

– Очень. – Уильям заглянул в пакет. – А еще что?

– Книги, плакаты и забавные ластики для моих племянниц. – Кейт завернула чашку в бумагу и осторожно уложила ее в пакет. Уильям вызвался нести пакет, взял Кейт за руку и повел ее к воротам.

– Надеюсь, вы осмотрели все, что хотели? Через пятнадцать минут мы должны вернуться к автобусу.

– Я успела многое осмотреть, – ответила Кейт, – но ручаюсь, здесь можно провести несколько дней и так и не увидеть весь дворец.

– Вы правы. Не будь сейчас так холодно, мы побродили бы по лабиринту.

– Когда-нибудь я обязательно вернусь сюда.

Естественным жестом Уильям взял Кейт за руку и повел ее по двору – так, словно они были влюбленными. Он не понимал, что с ним происходит. Завтра, пообещал себе Уильям, завтра он во что бы то ни стало выяснит, какова цена этому камню, а потом извинится, распрощается и вернется домой. Никакими уговорами Питти не удастся удержать его.

Молодой широкоплечий служащий с усами наконец отыскал нужную ей коробку с пометкой «Личные бумаги, XVIII в.». Служащий внес ящик в лифт, поднялся вместе с Питти на третий этаж и поставил ношу на пол в гостиной. Бумаги из фамильного архива были отданы на хранение несколько лет назад, коробка успела покрыться толстым слоем пыли. Питти с отвращением оглядела пыльный картон и перерезала веревку ножницами для рукоделия. Слова Кэтрин о женщине из рода Ландри, сбежавшей в Америку, продолжали мучить Питти.

На протяжении жизни нескольких последних поколений в роду Ландри рождались только мальчики. Казалось, герцоги Торнкрест не способны давать жизнь дочерям, к тому же им недоставало плодовитости. Муж Питти растрачивал энтузиазм и энергию не в спальне, а на игру в поло. Ее сын не испытывал недостатка в поклонницах и потому не удостаивал вниманием собственную жену – с тех пор, как она забеременела. Марион родила Уилли и вышвырнула мужа из дома, отправив его в другой конец страны, в Киттредж-Мэнор.

Питти открыла коробку и оглядела кипы толстых книг. Уилли нуждается в любви. В конце концов, когда-нибудь она умрет – что тогда будет с ним? Ему необходим близкий человек, способный согреть постель и душу. Женщина, которая подарила бы ему сына. Если предание говорит правду, тогда брошь обеспечит Уильяму счастье в браке.

Только брошь, и ничто иное. А глупый мальчишка отказывается ей верить. Ладно, она докажет свою правоту. Давно пора самой заняться этим делом.

Питти принялась выкладывать бумаги на пол. Расходные книги ей были ни к чему, а вот в дневниках старого герцога вполне могли оказаться полезные сведения. Обнаружив доказательства существования в семействе Ландри дочери, покинувшей Великобританию, она убедит Уильяма в подлинности броши. Очевидно, он умышленно не торопится показать брошь ювелирам. Питти не понимала, зачем городить столько сложностей вокруг простейшего дела. Впрочем, Уильям всегда был упрямым ребенком.

Достав из коробки одну из толстых книг в черном переплете, Питти открыла ее на первой странице. Дата в углу, 1 января 1809 года, была написана твердым мужским почерком. Питти вытерла перепачканные пылью руки тонким носовым платком и начала читать.

Уильям вернулся через несколько часов. Увидев, что Питти одета в выцветший старый костюм, он понял, что она не выходила из дома и не принимала гостей – и то, и другое было редким явлением. Уильяму пришлось перешагивать через кипы бумаг и книг, разложенные на полу гостиной.

– Питти, Мэри сказала, что ты весь день не выходила из комнаты. Чем это ты занимаешься?

Питти взглянула на него и озадаченно склонила голову набок.

– Где ты пропадал? Судя по красному и обветренному лицу, ты весь день провел на улице.

– Пустяки… – Выбрав место рядом с Питти, Уильям сел и вытянул перед собой ноги. – Я задал вопрос первым.

– Я изучаю фамильную историю, – Питти указала на стопу старых дневников. – Твой предок, третий герцог, вел дневники.

– Откуда этот неожиданный интерес к… – Уильям открыл один из дневников и прочел дату, – к 1810 году?

Питти попыталась подняться.

– Я попрошу Мэри принести чай.

Уилл мягко удержал ее, взяв за руку.

– Я уже сделал это. Тебе не помешает подкрепиться.

– Сущая правда, дорогой, – Питти зевнула. – Я читала несколько часов подряд. Твой предок был весьма словоохотлив.

Уилл не сдержал улыбки.

– Что же ты пытаешься выяснить в этих… исследованиях?

Ответ Питти лишил его последней надежды:

– Разумеется, происхождение броши. Наша американская кузина упомянула о женщине из рода Ландри, уехавшей в Америку, но в семейной родословной я не нашла никаких записей о дочери, поэтому решила покопаться в старых дневниках.

Заинтригованный Уильям перелистал несколько страниц.

– И что же ты узнала?

– Это всего лишь предположение… – Вежливый стук в дверь перебил Питти. – Поставьте поднос сюда, милочка. Мне будет удобнее выпить чаю, сидя на полу.

Уилл подождал, пока бабушка выпьет чаю и съест три сандвича. Питти всегда была непредсказуема, но Уильям сомневался, что ей удастся найти в дневниках какие-либо сведения, связанные с Кейт и фамильными драгоценностями. Он налил себе чашку чаю и задумался о том, чем занимается сейчас Кейт. Надписывает открытки? Или восхищается купленными сегодня сувенирами?

Питти похлопала ладонью по дневнику, лежащему перед ней.

– Здесь упоминается о девушке, живущей на попечении герцога. Но кем она была, я так и не сумела выяснить.

– Может быть, какая-нибудь бедная родственница?

Питти покачала головой.

– Вряд ли. Он писал о ней с любовью, хотя, судя по всему, девчонка была сущим наказанием.

– При чем же тут пропавшая брошь? – Уильям откинул голову на сиденье дивана и закрыл глаза. Должно быть, сегодня он прошел пешком миль пятнадцать, сколько обычно проходил за день в Лестершире, но поход по сувенирным магазинам довел его до изнеможения.

– Эта девушка могла украсть ее и убежать в Америку. Или продать женщине, которая выдавала себя за родственницу Ландри.

Уилл зевнул.

– Кажется, у герцога было двое сыновей. Они были женаты?

– Да, – Питти вздохнула, – и конечно, несчастны в браке. К тому времени брошь уже пропала.

Уилл долго размышлял, стоит ли рассказать Питти о торговце антиквариатом из Ковент-Гардена, и наконец решил, что этот рассказ только встревожит ее.

– Неужели ты прочла все дневники?

– Только два из них. Помоги мне встать, Уилли. Сегодня я ужинаю с Бошанами, но прежде хочу немного отдохнуть. Знаешь, их внучка прелестна.

Уильям встал и послушно поставил бабушку на ноги.

– Кажется, она значилась в твоем списке.

– Сегодня она ужинает с нами. Я сказала Филлис, что, возможно, ты согласишься присоединиться к нам.

Уилл поддержал пошатнувшуюся Питти.

– У меня другие планы.

Бабушка приподняла бровь.

– Относительно Джессики Уилтон?

Уилл повел ее к двери, обходя кипы бумаг.

– Нет.

– Или одной из дочерей Уэстонов? Лично я предпочла бы ту, что повыше ростом. Она…

Уилл ответил ей неподражаемо-надменным взглядом.

– Я не намерен обсуждать этот вопрос.

– Не пытайся строить из себя герцога передо мной, мальчик, – предупредила Питти, пока Уильям вел ее по коридору к спальне. – Ни твой отец, ни дед никогда на это не отваживались, и тебе не советую.

Уильям помог ей лечь в постель и укрыл старым шерстяным пледом. Обернувшись у двери, он увидел, что Питти уже закрыла глаза. Вероятно, ей снятся старые дневники и юные невесты, решил он. История с брошью чересчур затянулась. Вскоре Питти доведет себя до нервного истощения, а она для этого слишком стара.

Ему самому эта история тоже не сулила ничего хорошего. Для ледяного душа он уже староват. Сегодня он выяснит, нравятся ли Кейт мюзиклы Уэббера, а завтра покажет ювелирам брошь. Он объяснит Кейт суть дела, надеясь, что она поймет, как важно доказать Питти, что эта брошь не имеет ничего общего с алмазом Торн.

И все-таки его подмывало купить эту безделушку – просто так, чтобы доставить удовольствие Питти. Пусть старушка считает, что ее молитвы наконец-то услышаны, – в этом нет ничего дурного. А когда все уладится, он пожелает Кейт всего хорошего и распрощается с ней. Пусть рассказывает сестрам, что познакомилась с герцогом; а он будет улыбаться всякий раз, вспоминая о ней.

Уильям знал, что вспоминать о Кейт ему придется слишком часто.

Кейт была готова выложить пять фунтов за горячую ванну. Глядя на душевую кабинку, она понимала, что душ не избавит ее от боли в натруженных ногах. Ей хотелось погрузиться в горячую воду и пролежать в ней часа два, прогоняя холод, пробравший ее до костей. Неудивительно, что англичане поглощают столько чая. В таком сыром и холодном климате чашка «Эрла Грея» лишь немногим хуже центрального отопления.

Наконец Кейт решила принять душ и пустила очень горячую воду, почти кипяток. Времени у нее было немного, хватало, только чтобы разложить сувениры и переодеться. Придется снова надеть коричневое платье – более подходящего наряда для театра у нее нет. Уилл зайдет за ней через полтора часа. Кейт предложила встретиться у театра, но это предложение, похоже, обидело его.

Он так благопристоен. Сдержан и замкнут, если не считать поцелуя вчера вечером – судя по всему, Уильям сам удивился собственному поступку. Кейт тоже была потрясена. Она не ожидала от англичанина такого… пыла.

Сегодня она решила надеть янтарные бусы, а брошь оставить на воротнике пальто. По-видимому, Уильяму нравится это украшение – Кейт не раз замечала, как он посматривает на него. А может, он просто никогда не видел подобной безвкусицы.

Кейт усмехнулась при мысли о брачных планах его бабушки. Красавцу герцогу недолго удастся избегать супружеских уз. Не пройдет и нескольких лет, как он направится к алтарю рука об руку с достойной невестой-аристократкой. Кейт вспомнила, какой решимостью светились глаза бабушки Уильяма.

Кейт не хотела бы оказаться помехой на пути к цели, которую поставила перед собой эта женщина.

 

Глава пятая

– Еще вина?

– Да, пожалуйста. – Кейт проследила, как Уильям жестом подозвал к их столику официанта. Через несколько секунд ее бокал вновь был наполнен. Вечер выдался до неправдоподобия удачным. Кейт взглянула на Уильяма поверх края бокала. – Надеюсь, вы не собираетесь превратиться в тыкву?

– Как вы сказали?

Кейт осторожно отпила глоток, понимая, что пробует самое дорогое вино в своей жизни, да еще в самом роскошном ресторане и в обществе мужчины с «ролексом» на запястье.

– Помните «Золушку»? Может, и вы ровно в полночь превратитесь во что-нибудь?

– Вам нравится вино?

Кейт поставила бокал на льняную скатерть. Свеча в окружении хрусталя и свежих цветов освещала центр маленького круглого стола.

– Очень.

– Рад слышать.

Задумчиво глядя на Уильяма, Кейт произнесла:

– Вы очень добры ко мне – правда, не понимаю, почему. Мне не верится, что вы действовали по настоянию бабушки.

– В основном это ее заслуга, – ответил Уильям, спокойно встретив взгляд Кейт. – Но, признаюсь, два дня, проведенных вместе с вами, доставили мне удовольствие, хотя я этого не ожидал.

– Наконец-то чистосердечное признание! – пробормотала Кейт, вновь потянувшись за бокалом.

– Вы считаете, что до сих пор я вел себя неискренне?

– Да, – Кейт не удержалась, чтобы не поддразнить его. – Из вас получился неважный турист, несмотря на все старания. Мне казалось, что магазины сувениров вас доконают.

Он покачал головой.

– Я был не прочь сопровождать вас, хотя не могу понять, что хорошего вы нашли в этих магазинах. А посетить Хэмптон-Корт я и сам давно собирался. Мы с отцом побывали там, когда мне было лет шесть или семь, поэтому мне хотелось воскресить приятные воспоминания.

– Каким был ваш отец?

Уильям ответил не сразу.

– Строгим, но добрым. Правда, сейчас мне трудно вспомнить. Он упал с балкона Киттредж-Мэнора, своего поместья. Не желал, знаете ли, тратить деньги на реставрацию, перила прогнили и обрушились.

Кейт сглотнула, стараясь не представлять себе последствия этого падения.

– Извините, – прошептала она. – Должно быть, его смерть стала страшным ударом для вас и вашей матери.

– В то время мать с отцом жили отдельно – еще одна традиция рода Ландри. После смерти отца мать не протянула и года. Хотелось бы думать, что она любила его, несмотря на то, что они были совершенно разными людьми.

– Она вышла за него замуж. Должно быть, все-таки испытывала к нему какие-то чувства.

Уильям пожал плечами.

– Может быть. Семейная жизнь моих бабушки и дедушки сложилась немногим лучше. Они прожили отдельно тридцать лет, пока дедушка не скончался от сердечного приступа. Питти всегда винила…

Кейт так и не дождалась продолжения.

– Что она винила?

– Ничего, – коротко отозвался Уильям. Официант принес суп и убедился, что сервировка устраивает герцога, прежде чем отойти от стола.

– Здесь чудесно, – заметила Кейт, берясь за ложку. – Когда после театра вы пригласили меня поужинать, я не ожидала ничего подобного.

– Я часто бываю здесь, приезжая в город. У Лоренцо превосходно готовят. Как вам нравится суп?

– Объедение. – Кейт посмотрела поверх плеча Уильяма на входящих в зал людей. Рослая женщина уставилась на Уильяма, что-то спросила у официанта и, когда тот кивнул, помахала рукой, пытаясь привлечь внимание герцога. – Какая-то женщина машет вам, – сообщила Кейт. – Вон там, у двери.

Уильям обернулся и чуть не застонал от досады. Улыбаясь, Джессика пробиралась к ним между столиков. Уильяму не оставалось ничего другого, кроме как бросить салфетку на стол и подняться.

– Дорогой! – воскликнула Джессика и расцеловала его в обе щеки. – Где же ты пропадал? Или избегаешь меня? Мне уже надоело оставлять сообщения Питти. – Не дожидаясь ответа, Джессика с победоносной улыбкой повернулась к Кейт и протянула руку. – Как поживаете? – проворковала она, обмениваясь рукопожатием.

– Кейт, познакомьтесь с моей приятельницей, Джессикой Уилтон. Джессика, это Кэтрин Стюарт, наша… родственница из Штатов.

– Очень рада познакомиться, – произнесла Кейт, удивленная подозрительным выражением, мелькнувшим на лице блондинки.

– Я тоже, – пробормотала Джессика и, повернувшись к Уильяму, отбросила за спину длинные волосы и заговорщицки склонилась к нему. – В ближайшее время нам необходимо встретиться – когда ты освободишься от родственных обязанностей.

– Буду с нетерпением ждать встречи, – отозвался Уильям, но Кейт удивленно приподняла бровь, не услышав энтузиазма в его голосе.

На прощание Джессика помахала Кейт. На ее правом запястье сверкнули бриллианты.

– Чао!

– До свидания, – ответила Кейт. Она никогда не употребляла жаргонных словечек вроде «чао» и не собиралась изменять своей привычке. Уильям сел и вновь принялся за суп.

Кейт наблюдала, как высокая блондинка присоединилась к группе молодежи за угловым столиком. Сидящие за ним мужчины были облачены в элегантные костюмы, как у Уилла; женщины с простыми, но изысканными прическами одеты в простые, гладкие платья. Одна пара – спортивного вида женщина и невысокий, коренастый мужчина с волосами и бородой песочного цвета – отделилась от толпы и направилась к столику Уильяма.

– Что вы там увидели, Кейт?

Кейт повернулась к Уильяму.

– Кажется, сюда идут ваши знакомые.

– После вечернего спектакля здесь бывает весь Лондон.

Напрасно он привел ее сюда. Ему не хотелось ни смущать Кейт, ни производить на нее впечатление. Черт бы побрал Джессику!

В этот момент сильная рука хлопнула Уильяма по плечу и знакомый голос произнес:

– Уилл! А я думал, ты уже вернулся в поместье.

Удивленный и довольный Уильям поднялся.

– А я думал, что ты катаешься на лыжах, Сэм. Привет, Пола, – он крепко пожал Сэму руку, поцеловал в щеку его жену и повернулся к Кейт.

– Кто эта красавица? – Сэм с улыбкой смотрел на Кейт.

– Кейт, позвольте представить вам моих давних друзей, – произнес Уилл, думая, что Сэм напрасно так заинтересовался его спутницей. Он познакомил их, отметив любопытный взгляд Полы и невысказанное одобрение Сэма, и вновь упомянул, что Кейт – его дальняя родственница из Америки. – Садитесь, – наконец предложил он, указывая на свободные стулья.

Пола смутилась.

– Нам бы не хотелось мешать…

– Мы только на минуту, – перебил Сэм, помогая жене сесть. – Надеюсь, остальные без нас не заскучают.

Пола виновато улыбнулась Кейт и пожала плечами.

– Вы часто бываете в Лондоне?

– Я здесь впервые, – объяснила Кейт, – и не жалею о приезде.

– Замечательно! Непременно уговорите Уилла свозить вас в Лестершир. Там изумительно красивая местность, и мы живем неподалеку.

Сэм оживленно подхватил:

– Конечно, Уилл, обязательно покажи гостье свое поместье. Следующие семь месяцев мы проведем дома, – горделиво добавил он.

– Поздравляю, – отозвался Уилл, вновь пожимая широкую ладонь друга. Он повернулся к Поле. – Поздравляю! Великолепная новость!

– Вы ждете ребенка? – догадалась Кейт.

– Да. Сегодня мы отпразднуем это событие, а завтра отправимся домой.

– А теперь оставляем вас вдвоем. – Сэм помог Поле подняться и подмигнул Уиллу. – Прошу прощения за прерванный ужин, – добавил он, явно не чувствуя за собой вины.

– Надеюсь, вы приятно проведете время, Кейт, – улыбнулась Пола. – Приезжайте к нам, – пригласила она напоследок и вместе с Сэмом отошла.

– Какая милая пара! – вздохнула Кейт. – Это ваши друзья?

– И соседи. – Уиллу не верилось, что Сэм скоро станет отцом. Коренастого шотландца он знал со времен учебы в Итоне. Трудно было представить его с младенцем на руках. Уилл невольно поморщился.

Официант убрал тарелки и сообщил, что второе блюдо вскоре будет готово. Уильям склонился к Кейт, не желая, чтобы многочисленные перерывы испортили вечер.

– Вам понравился спектакль? Хорошая музыка, верно?

Он с удовольствием заметил, как вспыхнули ее зеленые глаза.

– Не только музыка, но и костюмы, голоса – словом, все. Ничего подобного я никогда не видела.

– Это зрелище мне никогда не надоедает, – признался Уильям. – «Призрак» – мой любимый мюзикл.

– Когда я расскажу родным, что смотрела «Призрак» в Лондоне, да еще сидя в ложе, мне никто не поверит.

– У вас же есть программка.

– Да. Спасибо вам и за нее.

Он не ждал от нее благодарности – просто хотел развлечь. Ему еще не встречались женщины, которые с таким энтузиазмом воспринимали все новое. Большинство друзей Уильяма любили путешествовать, но, помимо перемены мест, им требовались роскошь, развлечения, интересные знакомые.

Кейт же с открытой душой впитывала в себя все, что только возможно.

Внимание девушки вновь привлек угловой столик.

– Ваша бабушка надеется, что Джессика Уилтон станет следующей герцогиней?

– Да, ее имя значилось в списке.

Кейт удивленно раскрыла глаза.

– В списке?

– Вот именно. Бабушка оставила у меня под подушкой список с именами двенадцати одобренных ею невест. – Уилл усмехнулся, позабыв, что, когда он обнаружил список, ему было не до смеха.

– Хорошо, что у вас есть чувство юмора.

– Я просто попросил бабушку больше никогда так не делать.

– Помню, помню, – послышался из-за его спины знакомый старческий голос. – Только не попросил, а отдал приказ. И это в благодарность за все, что я для тебя сделала!

Уилл замер. Он так увлекся разговором с Кейт, что не заметил собственную бабушку. Впрочем, видя на Кейт платье с глубоким вырезом, Уилл забывал обо всем.

– Добрый вечер, – поздоровалась Кейт. – Как приятно вновь увидеться с вами!

Похоже, она действительно рада, понял Уильям. Он поднялся и оглядел Питти.

– Вижу, сон освежил тебя.

Питти нахмурилась: ее раздражали напоминания о том, что она нуждается в дневном сне, и Уильям прекрасно знал об этом. Старушка повернулась к Кейт и величественно кивнула.

– Очень рада видеть вас, Кэтрин.

Уильям вспомнил о вежливых манерах.

– Не хочешь ли присоединиться к нам?

– Нет, дорогой. Мои друзья заказали столик. Сегодня мы смотрели «Взятку».

– Ну и как она тебе?

– Слишком громкий звук и энергичное действие, – вынесла приговор Питти. – Словом, обычная американская постановка.

– Разумеется, – эхом отозвался Уильям, стараясь сохранить невозмутимость.

Питти жестом велела ему сесть.

– Да садись же, ради Бога! Я давно хотела расспросить Кэтрин об истории ее семьи. Как хорошо, что мы встретились!

Должно быть, она услышала, как он заказывал столик по телефону, сообразил Уильям. Совпадение выглядело слишком подозрительно.

– Буду рада ответить на ваши вопросы, – произнесла Кейт.

– Вы случайно не знаете, как звали ту женщину, по фамилии Ландри, которая эмигрировала в Америку? А может, вам известна дата ее прибытия туда?

– Я попробую выяснить. Буду рада прислать вам все сведения, которые смогу узнать.

– Спасибо, дорогая. Очень любезно с вашей стороны.

– Пустяки. Это самое меньшее, чем я могу отблагодарить вас.

– Где же ваша прелестная брошь?

– На воротнике ее прелестного пальто, – сообщил Уильям. – А сюда мы пришли поужинать.

– Было очень приятно снова встретиться с вами, – скороговоркой пробормотала Питти, кивая Кейт.

Уильям сел и дождался, когда официант расставит перед ними тарелки.

– Этого я не предусмотрел, – виновато произнес он. – Я думал, мы мирно поужинаем…

– Напрасно вы поспешили закончить разговор с ней.

– Да, напрасно, – пробормотал Уильям. В следующий раз надо будет выбрать более тихий и менее популярный ресторан.

В следующий раз?

– Должно быть, ей одиноко без вас в Лондоне.

– Вряд ли. Каждый год мы проводим февраль вместе, а когда она устает от городского шума, то приезжает в Торн-Холл. У нее масса друзей по всей Англии. Она ведет деятельную светскую жизнь.

– Но ведь вы ее единственный внук?

– Да.

– Значит, вы должны быть добрее к ней, – заявила Кейт, берясь за вилку.

Быть добрее попросту невозможно, недовольно размышлял Уильям. Он отложил возвращение в поместье, отправился на автобусную экскурсию, сжевал жирную рыбу с чипсами, купил две театральные программки, не сводил глаз с броши во время посещения самых известных достопримечательностей Лондона. Несомненно, он – самый внимательный и заботливый внук во всей Великобритании.

Его жертвы должны быть оценены по заслугам.

Кейт развлекала его рассказами о своем детстве, проведенном на ферме с раскинувшимся на много акров яблоневым садом. Она рассмешила его, вызвала желание заключить ее в объятия. Ему захотелось взять ее за руку и шептать какие-то нелепости, позабыв об окружающем мире. Но вместо этого Уильям доел десерт, оплатил счет и помог Кейт сесть в такси, когда вечер завершился.

Неизвестно почему, но он не видел ничего странного в желании обнять ее за плечи. А когда Кейт повернулась, собираясь что-то сказать, он прервал ее поцелуем. Этот поступок удивил ее, но сам Уильям счел его неизбежным. Ее губы оказались мягкими и теплыми. Уильям привлек девушку ближе, она обвила руками его шею. Он провел языком по пухлой нижней губке, и Кейт приоткрыла рот, впуская его. На ее губах ощущался сладкий и загадочный привкус шоколада.

– Целый день, – выдохнул он, на миг отрываясь от ее губ, – целый день я мечтал об этом…

В машине было темно и уютно, свободной рукой Уильям провел по волосам и щеке Кейт.

– Так нельзя…

– Знаю. – Он вновь нашел ее губы и закрыл их продолжительным поцелуем. Наконец они оторвались друг от друга и прерывисто вздохнули.

– Слава Богу, «Сент-Джайлз» находится на другом конце города, – произнес Уильям.

Кейт рассмеялась, и он снова поцеловал ее.

– Вы знаете, где мы сейчас?

– Нет. Зато знаю, что никогда еще не целовался в такси. – Уильям скорчил гримасу. Он не понимал, что на него нашло. Обычно он вел себя сдержанно, как подобает джентльмену.

– Я тоже. – Она попыталась оправить платье. – Еще одно приключение, рассказу о котором никто не поверит.

– Почему же?

– Я не из тех женщин, которые способны свести мужчину с ума.

– Разве? – Лично его она уже свела с ума. Кейт заулыбалась. Она решила, что он шутит, понял Уильям.

– Значит, виновато платье, – заявил он беспечным голосом. Ее расстегнутое пальто обнажало янтарные бусы над соблазнительной ложбинкой. Кейт шевельнулась, и желтый камень на лацкане пальто словно подмигнул Уильяму. Он на миг закрыл глаза, пытаясь вспомнить, с чего все началось. Брошь. Легенда. Бабушка.

Вздохнув, он извинился и разжал объятия. Машина сбавила скорость, пересекла Оксфорд-стрит и свернула за угол, к отелю.

– Я заеду за вами в девять, – пообещал Уильям. Он помог Кейт выйти из машины и проследил, как она пересекла тротуар и вошла в ярко освещенный вестибюль.

– Эссекс-Корт, пожалуйста, – сказал он водителю. Холодный душ наверняка принесет ему облегчение.

Питти смотрела вслед Уильяму, садившемуся в такси под проливным дождем. Она нахмурилась: нелепо разъезжать по городу в такси, бросая деньги на ветер, если в гараже стоит новенький «ягуар». Пожалуй, ей пора научиться водить машину. Неужели бедняга Уилли спятил? Она опустила бинокль и позвонила, призывая Мэри.

– Разыщите того симпатичного служащего с усами, – попросила она. – Мне требуется его помощь.

Мэри что-то пробормотала себе под нос, но Питти пропустила ее слова мимо ушей. Вчера, в «Сан-Лоренцо», Кэтрин держалась весьма непринужденно, а Уильям был недоволен, что им помешали. Бедняжка Джессика метала испепеляющие взгляды и в Уилла, и в американку. Да, зрелище было впечатляющим.

Действие развивалось совсем не в том направлении, которое она задумала. К этому времени Уильяму полагалось бы уже заполучить брошь. А потом он мог бы познакомиться с какой-нибудь приятной англичанкой из составленного Питти списка и обрести супружеское блаженство.

В отличие от остальных Ландри, мрачно добавила Питти. Ее муж был самым ничтожным существом, какое когда-либо переступало порог Торн-Холла, но по крайней мере он знал, как превратить один фунт в пять, и до смерти успел утроить фамильное состояние.

Питти опустилась на диван в ожидании молодого служащего. Одни коробки предстояло принести, другие – унести обратно. Питти намеревалась как можно скорее найти разгадку семейной тайны, прежде чем Уильям сделает глупость, связавшись с этой маленькой американкой.

Питти вовсе не хотелось, чтобы безвестная американка стала женой ее внука. Кроме того, для герцогини Кэтрин слишком мала ростом.

Кейт бродила по многолюдному сувенирному магазину дворца. Чайник герцога Веллингтона выглядел соблазнительно, но Кейт понимала, что довезти его целым до Род-Айленда немыслимо. Этот день будет для нее последним, проведенным в обществе обаятельного герцога, решила Кейт. Попасть впросак на Род-Айленде еще простительно, но глупость в международных масштабах – это уж слишком. Разумеется, она находила Уильяма красивым мужчиной – а кто бы на ее месте был другого мнения? Не только красивым, но и обаятельным – а у кого есть иммунитет против обаяния?

У нее, решила Кейт. Ей уже давно пора приобрести такой иммунитет. Ее слишком влечет к Уильяму.

Возможно, причиной всему – недавнее разочарование в любви. В конце концов, ее бывший жених сочетался браком после трехдневного знакомства. Нет ничего странного в том, что и ей, Кейт, вздумалось выкинуть какой-нибудь неожиданный фортель – например, поцеловаться с герцогом в такси.

Слава Богу, сестры об этом не подозревают, а рассказывать им всю правду она не собирается. Она выбрала для них три упаковки цветочной соли для ванны. Можно сказать, что точно такой же солью пользуется Ди, и сестры ей поверят.

Впредь никаких герцогов, пообещала себе Кейт. Уильям держался любезно и вежливо, сопровождая ее по мрачным комнатам Кенсингтонского дворца. Очевидно, он конфузился, вспоминая о событиях вчерашнего вечера. И, конечно, сожалел о них. Выставка облачений для коронации была любопытной, но лучший экспонат, свадебный наряд Ди, на время убрали из витрины – очевидно, отправили на реставрацию.

Кейт купила открытку с изображением свадебного платья. Хорошо еще, что свое платье ей удалось вернуть в магазин прежде, чем она успела перешить его. Конечно, задаток не вернули, но это все же лучше, чем приобрести шестьдесят ярдов ненужного атласа и кружев. Она попыталась возместить сестрам покупку черных открытых платьев, но те и слушать ее не стали. В конце концов, они выбирали себе наряды, пригодные для любых торжественных случаев.

Кейт заплатила за покупки и спустилась в фойе, где ее ждал Уильям. На улице по-прежнему лил дождь, и когда они вышли на мощеную дорожку, Уильям раскрыл черный зонт.

– Типично английская погода, – произнес он. – К ней надо привыкнуть.

– Мне нравится, – солгала Кейт, чувствуя, как холод пробирается в ее ботинки. Они промокали, но Кейт предусмотрительно надела две пары носков. – Куда мы идем дальше?

– Сначала найдем такси, а затем поедем на Слоун-стрит и Кингс-роуд – осматривать магазины, где бывает принцесса Диана. Потом побываем в «Хэрродзе», если вы не прочь увидеть один из самых знаменитых универсальных магазинов мира. Кажется, он значился в вашем списке? – Уильям взглянул на часы. – Если вы не голодны, мы, пожалуй, пропустим ленч, а попозже выпьем чаю.

– Знаете, вам вовсе незачем так меня опекать, – произнесла Кейт, взглянув на него. Локон влажных волос упал ей на лоб. Уильям даже под дождем выглядел неотразимо. – Я вполне способна обойтись без посторонней помощи.

– И слушать не желаю! Идем. – Он взял ее за локоть и торопливо повел по тротуару оживленной улицы, старательно обходя лужи.

Попытка провалилась, мысленно подытожила Кейт. Она забралась в блестящий черный лимузин так, словно только на таких и раскатывала всю жизнь. Уилл сел рядом, и они обменялись робкими взглядами, без труда вспомнив, что произошло с ними во время прошлой поездки в такси.

– Антикварный магазин, Кингс-роуд, 135, – сказал Уилл водителю и поудобнее устроился на сиденье.

Чтобы нарушить тягостное молчание, Кейт спросила:

– Ваша бабушка по-прежнему строит брачные планы?

– Да. Кстати, сегодня она предложила пригласить на ленч кого-нибудь из кандидаток.

– А вы отказались.

Он улыбнулся.

– Я сказал, что у меня заранее была назначена встреча.

– Неужели вам нравится мокнуть под дождем?

– Само собой. У меня все равно намечено одно дело: придется на несколько минут заехать к антикварам, кое-что проверить. Вы не возражаете?

– Конечно, нет. Я буду даже рада. Это похоже на рынок Ковент-Гарден?

– Нет, – ответил Уильям. – Но возможно, вам будет интересно.

Посещение антикварного магазина ошеломило Кейт. Ярко освещенное внутри здание было поделено на небольшие отделы. Здесь их не меньше ста двадцати, объяснил Уильям, ведя Кейт по проходу. Повсюду, куда ни глянь, в стеклянных витринах были выставлены изящные украшения. Нет, это зрелище ни в коей мере не походило на Ковент-Гарден.

Уильям остановился перед угловым отделом и обменялся рукопожатием с невысоким пожилым человеком с серьезным и почтительным выражением лица. Взглянув на Кейт, он приветственно кивнул ей. Кейт не слышала, что говорит Уильям. У нее разбегались глаза от обилия искрящихся украшений: колец с бриллиантами, сапфировых сережек, изумрудных браслетов и рубиновых ожерелий. Бриллианты в платиновой и золотой оправе, окруженные другими драгоценными камнями, эффектно выделялись на черном бархате.

– Позвольте помочь вам снять пальто, – предложил Уильям, подойдя к Кейт. – Здесь слишком душно.

– Спасибо.

Уильям протянул пальто старику.

– Нельзя ли оставить его у вас на пару минут, Эрик?

– Разумеется. – Мужчина бросил в сторону Кейт вопросительный взгляд. – Показать вам что-нибудь, мадам?

– Если можно. – Она повернулась к Уиллу – тот был явно доволен впечатлением, которое произвели на нее драгоценности. – Никогда не видела ничего подобного, – восторженно призналась она. – Неужели все это здание набито драгоценностями?

– И старинными книгами.

– О Господи!

– Хотите осмотреться?

Осмотреться? Да она была готова провести здесь всю жизнь!

– А как же ваше дело?

– Эрик займется им, – заверил ее Уильям. – Украшения какого периода вы предпочитаете? Георгианского, викторианского или «ар-деко»?

– Объясните, чем они отличаются, и я приму решение, – ответила Кейт, переходя к следующему отделу. – Я не интересовалась старинными украшениями, пока бабушка Белль не подарила мне эту брошь.

– Она подлинная, – благоговейно прошептал старик. – Абсолютно настоящая! На двух алмазах поменьше есть сколы, но они практически незаметны. Камни нуждаются в шлифовке, зато большой алмаз не пострадал. Он безупречен! Абсолютно безупречен!

Уильям не сразу понял, что у него отвисла челюсть.

– Вы уверены?

Эрик явно обиделся.

– Ваша светлость, я имею дело с ювелирными украшениями уже сорок лет. Вы еще не водили ее к Лонгмайру? Шелдон умрет от восторга, увидев брошь! Он будет потрясен!

– Я и сам слегка потрясен, – заметил Уильям, забирая у ювелира пальто. – Скажите, Эрик, сколько могла бы стоить такая брошь?

Ювелир побледнел.

– Я не могу оценить ее, пока не осмотрю каждый камень по отдельности. Кроме того, следует принять во внимание историческую ценность этого украшения. Камни вделаны в серебряную позолоченную оправу, распространенную во времена Генриха VII…

– Назовите хотя бы приблизительную цену, – попросил Уилл.

– Даже не просите, – наотрез отказался ювелир. – Но неужели эта юная леди и впредь будет носить целое состояние на лацкане пальто? – Он понизил голос до шепота. – Надеюсь, вы намерены положить брошь на хранение в сейф, ваша светлость?

– Я намерен как следует позаботиться о ней, – заверил его Уильям. – Благодарю за помощь. И за молчание.

– Я был только рад помочь такому клиенту, как вы, – ответил Эрик.

Уильям повесил пальто на локоть и убедился, что брошь по-прежнему приколота к лацкану. Камни оказались настоящими – это еще не значило, что самый большой из них должен быть алмазом Торн, но несомненно, Питти на верном пути. Надо сообщить ей, что она была права, а потом – обдумать вопрос о приобретении баснословно дорогой составляющей фамильного наследства.

– Все уладилось? – Кейт приблизилась к нему и потянулась за своим пальто.

– Да, – кивнул Уильям, помогая ей одеться. – Полагаю, да.

Она высвободила волосы из-под воротника.

– Что-нибудь случилось? По-моему, вы чем-то встревожены.

– Встревожен? – эхом повторил Уильям и уставился на брошку, стараясь не щуриться. Наконец, взяв Кейт за руку, он повел ее к двери. – Чтобы прогнать эту тревогу, достаточно чашки горячего чая.

– Перед посещением «Хэрродза» или после?

– После, – решил Уильям и вновь взглянул на воротник ее пальто, а «абсолютно безупречный» желтый алмаз подмигнул ему. Сколько же он стоит? Сто тысяч фунтов? Миллион?

Питти упадет в обморок, услышав эту новость. Если до сих пор она строила только брачные планы, то теперь, скорее всего, займется устройством детской для следующего герцога.

– Что же все-таки случилось? – снова спросила Кейт.

– Ровным счетом ничего, – заверил ее Уильям. Дождь лил не переставая. Выйдя на улицу, Уильям завозился с зонтом. В животе чувствовалась неприятная тяжесть, словно от комка холодной овсянки. Ничто и никто на свете не заставит его жениться, пообещал он себе, но тянущее ощущение в животе не исчезало.

– Пожалуй, я начну копить деньги на серебряный чайный сервиз, – объявила Кейт. Они с Уильямом сидели лицом друг к другу в одинаковых креслах, придвинутых к камину, в котором весело плясало пламя. Между ними стоял низкий полированный стол, уставленный трехъярусными блюдами, чайниками, тарелками, вазочками с топлеными сливками, земляничным джемом, сахаром, молоком и нарезанным тонкими ломтиками лимоном. – Он выглядит на редкость элегантно.

– Я рад, что он вам нравится, – ответил герцог.

На первом ярусе блюда были разложены разнообразные сандвичи. Кейт внимательно осмотрела их и выбрала крошечный рулет с яичным салатом.

– Я проголодалась, а вы?

– А у меня, похоже, сегодня пропал аппетит. – Он выбрал сандвич с кресс-салатом, положил его к себе в тарелку и налил еще одну чашку чаю.

Яичный салат шлепком приземлился на носок замшевого ботинка Кейт. Ничего себе утонченные манеры, мысленно усмехнулась она, пряча ногу под стол и надеясь, что Уильям ничего не заметил. Она вытерла губы розовой салфеткой и огляделась. В обивке мебели и рисунке ковров преобладали розовые и зеленые тона. Они устроились в зале, расположенном сразу за вестибюлем, но, кроме этой, имелись и другие комнаты. Диваны и кресла стояли уютными группами, словно в гостиной. Все места были заняты. Все посетители пили чай. Вокруг царила типично английская атмосфера.

Кейт повернулась к Уильяму и взяла еще один сандвич. На других блюдах были разложены маленькие пирожные и пышки. Кейт решила не спешить и попробовать все, что есть на столе.

– Замечательное завершение дня!

– Да, – он слегка улыбнулся. – Истинно британское и цивилизованное.

– Мне хочется, чтобы это чаепитие продолжалось как можно дольше.

– Спешить некуда, – заверил Уильям. – На ваше кресло никто не претендует.

– Я никому и не собиралась его уступать, – она погладила обивку в розовую полоску. – Непременно заново отделаю свою квартиру.

– Когда вы возвращаетесь в Штаты?

– Во вторник днем, – не задумываясь, ответила Кейт. – Свадьба состоится в субботу, а во вторник у Джеффа и его молодой жены начнется медовый месяц. В среду я приступлю к поискам работы.

Уильям нахмурился.

– Что еще за свадьба?

– Одна из причин, по которым я покинула Америку, – объяснила Кейт, поднося к губам чашку. – Оставаться в городе было невыносимо. В субботу должна была состояться моя свадьба, но Джефф решил жениться на другой женщине.

– Судя по вашим словам, вы способны обойтись и без него.

– Вы правы. – Она решила попробовать пышку. – Теперь я это поняла. – Ей представилось чудесное свадебное платье и четырехъярусный торт, украшенный белыми розами из крема. Затем она подумала о Джеффе, и соблазнительное видение идеальной любви исчезло. – Но я слишком медленно учусь на своих ошибках.

– Человеку свойственно ошибаться. Никто из нас не застрахован от неверных поступков, – ответил Уильям.

– Даже герцоги? – поддразнила Кейт, ожидая ответной улыбки. Уилл не разочаровал ее.

– О, на герцогов это правило не распространяется, – он усмехнулся. – Мы непогрешимы. Я имел в виду обычных людей.

– Разумеется, вы само совершенство во всех отношениях. Разве не так утверждала ваша бабушка?

– В сущности, – хмыкнул Уильям, перекладывая себе на тарелку пышку, – именно так.

– Жаль, – протянула Кейт. – Судя по всему, идеальная жизнь небогата событиями.

– Трудно сказать… В ней есть свои преимущества. – Уильям намазал пышку топлеными сливками и джемом.

Кейт последовала его примеру, надеясь, что ей понравятся топленые сливки – название звучало не слишком соблазнительно, но на вид они напоминали масло. Попробовав кусочек пышки, Кейт быстро доела ее. Ничего вкуснее она до сих пор не пробовала.

– Вы когда-нибудь влюблялись?

Уильям ответил без колебаний:

– Нет.

– Неужели никогда? – недоверчиво переспросила Кейт. – И никогда не страдали от несчастной любви?

– Нет.

– И не писали любовных писем? Не мчались со всех ног к телефону, едва услышав звонок? Не любовались луной под романтическую музыку?

– Никогда.

– Странно…

Уильям пожал плечами.

– Что же тут странного? Я никогда не делал подобных… глупостей. У меня ни разу не возникало желания глазеть на луну под воркование Барри Манилоу. Я – потомок древнего рода крайне неромантичных людей.

– Очень жаль. – Уильям Ландри был бы гораздо интереснее, имей он хоть несколько недостатков.

– Кейт, я должен…

Его прервал официант, принесший горячую воду.

– Вы всем довольны?

– Все просто замечательно, – заверила его Кейт.

Герцог согласно кивнул и попросил счет. Когда официант отошел к соседнему столику, Уильям отставил свою пустую чашку и тарелку.

– Кейт, я должен кое-что вам сообщить…

– На самом деле вы женаты и у вас дети-близнецы? – В виде шутки она пыталась предсказать то, что могло стать досадным разоблачением. Ей не хотелось выслушивать извинения за вчерашние поцелуи. Не хотелось узнавать, что прошедшие дни были чистейшим фарсом. Она мечтала вернуться домой лишь с приятными воспоминаниями о поездке и делать вид, что у нее даже был роман с привлекательным иностранцем.

– Очень остроумно.

– Вы не похожи на голубого.

– Правильно, – он перевел взгляд на ее губы, – я тоже так считаю.

– Вы хотите попрощаться, – наконец с сожалением поняла Кейт. Ей будет недоставать Уильяма, хотя это нелепо – ведь они познакомились всего четыре дня назад. Она попыталась скрыть разочарование. – Вы собираетесь вернуться в поместье?

– Да, вскоре, – с явным облегчением в голосе подтвердил Уильям. Подошел официант и положил на стол счет, подколотый к кожаной папке. Кейт попыталась взять счет, но Уильям ее опередил. – Что это вы задумали?

– На этот раз я хотела заплатить сама, – объяснила она. – Несправедливо, что вы один каждый раз платите за нас обоих. Пусть вы герцог, расходы мы должны делить пополам.

– Об этом не может быть и речи, – заявил Уильям, доставая кредитную карточку. – Я не собираюсь обсуждать этот вопрос.

Его голос прозвучал надменно и вместе с тем любезно.

– Вы уверены?

Уильям взглянул на нее как на помешанную.

– Конечно, Кейт. Абсолютно уверен.

– Тогда спасибо. – Она наклонилась и украдкой стерла яичный салат с ботинка, прежде чем подняться.

Они взяли пальто в гардеробе и вышли в хмурый полдень.

– Может, пройдемся?

– Я не против. – Она застегнула пальто и подняла воротник, чтобы уберечь шею от промозглого ветра.

– Я хотел… – Уильям вдруг осекся.

– Что случилось, Уилл?

– Брошь…

Рука Кейт метнулась к правому лацкану, но не нащупала ничего, кроме ткани. Она опустила глаза.

– Она пропала! Уильям, она пропала!

Уильям отвел ее под навес у входа.

– Я видел ее, когда мы вошли в чайную Брауна. Помню, брошь блестела на вашем пальто, когда я отдавал его гардеробщице.

– Должно быть, булавка расстегнулась. Никому бы не пришло в голову украсть ее, – Кейт почувствовала, как к глазам подступают слезы. – Так обидно потерять ее после стольких лет!

– Идемте обратно, может быть, мы еще успеем вернуть ее, – Они поспешили по тротуару к отелю и ворвались в вестибюль. – Подождите здесь, – велел Уильям.

Кейт вынула из сумочки платок и вытерла слезы. Уильям подошел к деревянной стойке гардероба и заговорил со стоящей за ней женщиной. Она впустила его за стойку, и вскоре оба скрылись. Через несколько минут Уильям вернулся с радостной улыбкой на лице.

– Все в порядке, – объявил он, подойдя к Кейт. – Она у меня.

– Слава Богу! – Кейт протянула ладонь, и Уильям положил в нее брошь.

– Должно быть, она за что-нибудь зацепилась и упала на пол, когда мы забирали пальто. Похоже, булавка цела, но в следующий раз все равно будьте осторожнее. Почему бы вам не показать ее ювелиру? Здесь неподалеку есть хороший ювелирный магазин…

– С этим можно подождать до возвращения домой, – перебила Кейт, аккуратно пряча брошь на дно сумочки.

– Тогда, может быть, сейф в отеле…

– Пусть лучше будет при мне, – ответила Кейт, выходя на улицу. Она не знала почему, но с брошью ей было как-то спокойнее. Брошь уже принесла ей удачу – в виде Уильяма Ландри. Все четыре дня, проведенных в Лондоне, Кейт чувствовала себя на вершине блаженства, и даже если бы эта встреча с Уильямом стала для нее последней, Кейт запомнила бы ее на всю жизнь.

Уильям вошел вместе с ней в вестибюль «Сент-Джайлза» и протянул руку.

– Спасибо вам за все, – поблагодарила Кейт. Уильям удивился.

– Я был рад оказать вам любезность.

Вот и все. Он улыбнулся – очаровательной улыбкой герцога, к которой Кейт уже привыкла, – и покинул отель. Кейт смотрела ему вслед, пока черное пальто не скрылось за углом. Несомненно, он направился к Эссекс-Корт – это недалеко. Кейт проглотила вставший в горле ком, стараясь не расплакаться. Даже романтически настроенная дурочка не стала бы на ее месте надеяться на прощальный поцелуй.

 

Глава шестая

– Так я и знала! – заявила Питти, в восторге всплескивая пухлыми ладонями. – Дорогой, я даже не могу высказать, как я счастлива!

– Не стоит утруждать себя – я догадываюсь, – ответил Уильям, наливая себе щедрую порцию неразбавленного скотча. Такого беспокойного дня, как сегодня, ему давно не выпадало.

– Ну и где же брошь?

– У меня ее нет. – Взяв стакан, Уильям уселся в свое излюбленное глубокое кресло. – Ты включила отопление?

– Да, но в доме все равно холодно. – Отодвинув его ноги, Питти присела на скамеечку, стоящую напротив кресла. От ее ярко-розового свитера у Уильяма зарябило в глазах. – Рассказывай, – потребовала Питти. – Как ты это выяснил?

– Сначала мы осмотрели Кенсингтонский дворец… – Уильям скорчил гримасу. – Кейт купила чайник герцога Веллингтона.

– Как странно!.. Вместе с чашками?

– Понятия не имею. – Уильям сделал еще один глоток, чувствуя, как виски согревает его изнутри. – Затем я повел ее к антикварам. Я знаком с одним из продавцов и потому решил, что побывать там будет удобнее, чем появляться у Лонгмайра.

– И что же?

– Эрик сказал, что брошь подлинная, но оценить ее стоимость сможет только Шелдон.

– Ты предложил ей сделку?

– Нет. Я пытался объяснить Кейт, что брошь ценная, но нам, увы, помешали. – Одной из таких досадных помех была потеря броши. Уильям по-прежнему испытывал облегчение, вспоминая, как заметил ее на полу под вешалкой. Он держал брошь в руке, но так и не решился сунуть ее в карман. Несмотря на то что много лет назад брошь была украдена, Уильям не желал возвращать ее в семью незаконными методами. Удивительно, но камень на ощупь оказался теплым. Питти ахнула.

– Значит, она ничего не знает? – Тяжело поднявшись со скамеечки, она ринулась к телефону. – Надо немедленно позвонить ей. Нельзя допустить, чтобы она бродила по Лондону с сокровищем на воротнике пальто! А если она потеряет брошь прежде, чем мы успеем выкупить ее?

– Ее нет в отеле, Питти. И потом, она не потеряет брошь, – резким тоном возразил Уильям. – Она тоже дорожит ею.

– Где же она? На ужин у нас были другие планы, но, пожалуй…

– Сегодня она отправилась на экскурсию под названием «Джек-Потрошитель». О каких планах ты говоришь?

– Леди Бентон, виконт Линдли и Смитфилды сегодня приглашены к нам на ужин.

– Постой, дай-ка сообразить… леди Бентон значилась в списке.

– Это чистейшее совпадение. В последние дни мне особенно недостает светского общества, а поскольку реставрация Торн-Хауса почти закончена, по вечерам я свободна.

Уильям откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Ужин неизбежен. Впредь ему не удастся ускользать с вечеринок, устроенных Питти, под предлогом сопровождения Кейт. Кроме того, для разнообразия неплохо пообщаться с другими людьми. В конце концов, он провел с Кейт два вечера подряд. Вспомнив, как он держал девушку в объятиях, Уильям пожалел, что она отправилась на эту мрачную экскурсию.

– Чему ты улыбаешься?

– Разве я улыбался? – Уильям открыл глаза и увидел, что Питти подозрительно смотрит на него.

– У тебя чересчур мечтательный вид. – Питти нахмурилась. – Ты сам на себя не похож, Уилли. Скажи, у меня есть причины беспокоиться за тебя?

– Разумеется, нет.

– А как насчет броши?

– Завтра я встречусь с Кейт и объясню ей и денежную, и историческую ценность броши. Мы отправимся к Лонгмайру и узнаем ее стоимость. Уверен, предложенная мной сумма вполне устроит Кейт.

– Вот и хорошо.

– А потом я вернусь в поместье – если хочешь, можешь отправиться со мной. Скоро начнется окот у овец. – Он допил виски и поднялся. Ему не повредит один раз поужинать с Питти перед отъездом из Лондона. – Пойду переоденусь к ужину. Кстати, леди Бентон блондинка или брюнетка?

Кейт поняла, что перебрала пива, только когда с трудом вставила карточку в прорезь и долго не могла открыть дверь в номер. Ручка повернулась только с третьей попытки. Шагнув в комнату, Кейт наступила на конверт, лежавший на полу.

Вскрыв конверт, она достала оттуда листок бумаги, оказавшийся факсом от сестер. В сущности, доступ к факс-аппарату имелся только у Кэрол, так что эта идея наверняка принадлежала ей. Кейт быстро прочла листок. Кэрол выражала надежду, что прогулки по Лондону пошли ей на пользу и что она повидала все, что собиралась. Терри хотела узнать, не познакомилась ли ее младшая сестра с интересными мужчинами и не мерзнет ли она. Энн предостерегала ее от рискованных поступков и советовала не бродить одной по городу в темноте. В заключение сестры просили Кейт позвонить им и сообщить, как у нее дела.

Кейт решила избавить их от беспокойства и позвонить немедленно. Разница с Род-Айлендом составляла пять или шесть часов, и потому она набрала номер Энн, которая наверняка в это время была дома. Энн сняла трубку после второго звонка.

– Привет, это Кейт.

– Кейт! Ну, как ты там?

– Прекрасно, – заверила ее младшая сестра, – но давай не будем зря тратить деньги. Огромные счета мне ни к чему.

– Ладно. Ты получила факс от Кэрол? Надеюсь, ты не скучаешь?

– Я только что вернулась с экскурсии. – Кейт не стала уточнять, что побывала там, где Джек-Потрошитель убивал свои жертвы, и по пути зашла в три пивные. – Как у вас дела?

– В полном порядке. Мы часто вспоминаем о тебе.

Последнюю фразу следовало понимать так: сестры вне себя от беспокойства.

– Мне уже двадцать пять, а не семнадцать.

– Знаю, но иногда об этом легко забыть, – Энн вздохнула. – Скажи, ты уже видела королеву или кого-нибудь из членов королевской семьи?

– Нет, но еще не все потеряно. Зато я познакомилась с герцогом. В Торн-Хаусе. Помнишь, я рассказывала, что владельцы Торн-Хауса приходятся нам дальними родственниками?

– Это всего лишь семейные предания. По-моему, бабушка Белль немного преувеличивала… Говоришь, ты познакомилась с герцогом? С настоящим герцогом?

– Да, с герцогом Торнкрестом.

Очевидно, Энн ей не поверила.

– Послушай, дорогая, ручаюсь, в Лондоне любой мошенник называет себя герцогом. Будь осторожна.

– Обязательно. Не беспокойся, он уже уехал в поместье.

– Вот и хорошо! Не стоит верить всему, что тебе говорят. Сейчас ты особенно уязвима.

Кейт не сразу поняла, что имеет в виду сестра, но затем вспомнила. Свадьба Джеффа. День ее несостоявшейся свадьбы.

– Во всяком случае, я весело провожу время.

– Сколько лет этому твоему герцогу?

– Лет тридцать, – солгала Кейт. – Он довольно обаятелен. И холост. А сейчас я вернулась из паба, где пила пиво в обществе трех симпатичных немцев.

– Мне следовало сразу догадаться, что ты шутишь, – ответила Энн.

Разумеется, Энн ей не поверила.

– Давай лучше закругляться. Передай Терри и Кэрол, что я звонила и что у меня все в порядке. Не волнуйтесь, Лондон – красивый и совершенно безопасный город.

– Будь осторожна, – повторила Энн. – В следующий раз переведи оплату разговора на меня.

Кейт положила трубку, сбросила ботинки, затем повесила пальто на вешалку за дверью и отстегнула брошку с черного свитера. Сегодня она чуть не потеряла ее – хорошо, что Уильям нашел. Он вел себя так, словно эта брошь – антикварная ценность, а не сентиментальная безделушка. Кейт понимала, что будет скучать по новому знакомому. Она никогда его не забудет – это уж точно. Даже если никто ей не поверит, у нее останутся фотографии, доказательство, что Уильям существует на самом деле. Жаль, что он не поцеловал ее на прощание – вместо того чтобы уверять, что рад был оказать ей любезность.

Кейт торопливо надела ночную рубашку. От выпитого пива хотелось спать и было немного тоскливо. Впрочем, немцы оказались забавными. Студенты колледжа, они внесли в экскурсию шумную и веселую нотку, которой Кейт недоставало при осмотре Виндзора. Двое из них пригласили Кейт в бар отеля, выпить еще по стаканчику на сон грядущий, и она, забыв об осторожности, согласилась.

Она оглядела пакеты, лежавшие на кровати. Сегодня ей не хватило времени разобрать покупки перед очередной экскурсией. И зачем ей только понадобился чайник герцога Веллингтона?

Конечно, чтобы вспоминать о другом герцоге.

– Отправляйся в отель и жди ее в вестибюле, – умоляла Питти. – Когда-нибудь Кэтрин должна вернуться.

Уильям пропустил ее мольбы мимо ушей. Мэри налила ему еще одну чашку кофе, и он продолжал читать газету, пока бабушка взволнованно вышагивала туда-сюда вдоль обеденного стола. Ирландская республиканская армия вновь угрожала взорвать Хитроу, скандал вокруг лорда Уэстли продолжался. Уильям перевернул страницу, пропустив последние новости о местопребывании принцессы Ди и школьных оценках маленьких принцев.

– Ты упустил ее! – бормотала Питти. – Нет, сегодня меня точно хватит удар!

– Ничего с тобой не случится, – ответил Уильям, и тут его взгляд упал на колонку светских новостей.

«Кто эта миниатюрная рыжеволосая особа, с которой встречается герцог Т.? Их дважды видели вдвоем в театре, затем – ужинающими у Лоренцо и садящимися в такси. Неужели холостяцкие дни Т. сочтены?»

– Черт! – выпалил Уильям.

Питти остановилась и заглянула через его плечо в газету.

– Наконец-то ты заметил!

– Откуда взялась эта чушь?

– Невозможно целыми днями бродить по городу, оставаясь незамеченным.

– Кэти вовсе не рыжая, – пробормотал он, отшвыривая газету.

– Кэти? – Питти фыркнула. – С каких это пор ты перешел на уменьшительное имя? Как трогательно!

– Неужели человеку нельзя спокойно позавтракать?

– Иногда – нельзя, – заявила Питти, ничуть не обескураженная вспышкой единственного внука. Она присела к столу и жестом велела Мэри принести еще чаю. – По-моему, у нас больше проблем, чем казалось мне раньше.

– Ну и что теперь, Питти? Ума не приложу, чего ты добиваешься – если не считать приобретения баснословно дорогой, но на редкость уродливой броши. Эта покупка меня разорит.

– Я куплю ее сама.

Уильям приподнял бровь.

– Неужели ты готова разориться?

– Если понадобится – да. Я всегда могу продать Моне.

Внезапно Питти погрустнела, и Уильям почувствовал себя виноватым.

– Извини, – произнес он, сбавив тон. – Я знаю, как важна для тебя эта брошь. Будем надеяться, что игра стоит свеч. Похоже, нам предстоит много…

– Ты приятно провел вчерашний вечер? – перебила Питти.

– Да, – солгал Уильям. Даже ужин в самолете был бы приятнее вчерашнего застолья.

– Корнелия – прелесть.

– Да. – На этот раз он сказал правду. Корнелия показалась ему чересчур серьезной, но в то же время искренней и вежливой. Пожалуй, слишком вежливой. Почти занудой.

– Надеюсь, ты собираешься вновь встретиться с ней? Насколько мне известно, ее дяде принадлежит поместье в пятидесяти милях к северу от Холла.

– Какое совпадение!

Кейт не сказала ему, куда отправится сегодня. Жаль, что он не запомнил ее расписание. Кажется, она что-то упоминала о Бате и посещении музеев. Придется быть чрезвычайно осторожным, объясняя, почему ему вдруг вздумалось купить брошь, – иначе Кейт решит, что он был любезен с ней только из-за этой безвкусной безделушки.

– Уильям!

Он повернулся к бабушке. Сегодня утром она вновь облачилась в свой излюбленный кошмарный лиловый халат. Надо бы купить ей к Рождеству новый – например, белый или бледно-розовый. Словом, любого цвета, лишь бы он не резал поутру глаза.

– Ну, что тебе еще, Питти?

– Ты вновь грезишь наяву. – В глазах Питти мелькнуло любопытство. – Я ухожу к себе в кабинет. Сегодня до полудня работа будет закончена, и Грегори хочет убедиться, что нас все устраивает.

– Прекрасно. Я оставлю Кэти… то есть Кэтрин записку.

– Сегодня я пойду к ней в отель вместе с тобой.

Уильям кивнул. Он ничего не стал обещать, отметила Питти. Вероятно, попросту струсил.

Питти вышла из комнаты и поспешила к себе в кабинет. Ей предстояло прочесть еще немало дневников и раскрыть тайну. После июня 1814 года упоминаний об Алисии в дневниках не появлялось. В сущности, летом 1814 года было датировано всего несколько записей. Возможно, герцог был болен, предположила Питти. Она взяла дневник и села за стол, но так и не открыла увесистый том.

В данный момент третий герцог Торнкрест беспокоил ее гораздо меньше, чем девятый. Грезы наяву, беспричинные улыбки, сопровождение маленькой американки из музея в музей без единой жалобы. Да еще билеты в ложу на «Призрак»! Неужели он считал, что она не заметит столь экстравагантную выходку? Питти побарабанила пальцами по обложке дневника и выглянула в окно. Вскоре птицы начнут вить гнезда. Ей всегда нравилось наблюдать, как вылупляются птенцы и учатся летать.

Так что же происходит с Уилли? Неужели волшебство броши уже подействовало? Если так, пора браться за дело, пока ее ничего не подозревающий внук не влюбился в американку. Он находился рядом с желтым алмазом всего четыре дня, но Питти понятия не имела, сколько времени требуется, чтобы поддаться чарам драгоценного камня. Возможно, Уильям уже околдован.

Беда лишь в том, что алмаз Торн сияет на совершенно неподходящей груди.

– Сообщение?

Женщина за стойкой кивнула.

– Будьте добры подождать минутку, я принесу его.

– Спасибо, – сказала Кейт, гадая, кто мог оставить ей сообщение. Уильям, скорее всего, уже вернулся «на ферму», а кроме него, в Лондоне у нее нет знакомых – разве что немцы решили пригласить ее на сегодняшнюю вечеринку. Серьезная молодая женщина протянула Кейт конверт. Кейт взяла его и направилась к лифту. Открыть конверт можно и попозже, сначала надо снять ботинки.

День прошел чудесно. Бат – самый романтический уголок мира из всех, какие ей довелось повидать, решила Кейт. Она провела замечательный час в зале, где были выставлены старинные костюмы, съела ленч в знаменитом зале для питья минеральной воды и осмотрела место раскопок римских терм. Накупив сувениров, Кейт долго бродила по холмам. Затем прокатилась в двухэтажном автобусе из одного конца города в другой и повсюду щелкала фотоаппаратом.

Здесь вполне можно жить, решила она. Снять квартиру в одном из выстроенных полукругом домов, найти работу в Лондоне. В конце концов, у нее есть диплом математика и четырехлетний опыт работы программистом. Возле аэропорта она заметила целые кварталы новых небоскребов. Поезд из Лондона в Бат шел всего семьдесят минут, но билет стоил недешево. Пожалуй, лучше было бы жить в Лондоне, а в Бат приезжать, когда возникнет желание погулять по пологим холмам и осмотреть здания георгианской эпохи.

Записка была краткой: «Позвоните мне, когда вернетесь. Ваш Уильям».

Кейт села на постель и долго смотрела на листок со штампом отеля. Записка из нескольких слов вызвала у нее улыбку. Значит, он еще не вернулся в поместье. Он не прощался… по крайней мере пока.

Потянувшись за телефоном, она набрала номер, указанный внизу на странице.

Горничная взяла трубку после первого звонка.

– Торн-Хаус, – произнесла она.

– Говорит Кэтрин Стюарт. Уильям просил меня позвонить, – объяснила Кейт, невольно впадая в привычный деловой стиль.

– Сожалею, мисс Стюарт, но сейчас его светлость не может подойти к телефону. Попробуйте перезвонить завтра утром.

– Спасибо, – ответила Кейт, стараясь не выдать разочарования. Скорее всего, он звонил, чтобы попрощаться. Может быть, успел укатить в поместье. Уже девятый час. А может, он в «Сан-Лоренцо», ужинает с Джессикой в компании друзей-аристократов. Кейт снова надела ботинки и повесила сумочку на плечо. Внизу, в пабе, она купит сандвич и, пожалуй, даже выпьет пива. Не стоит звонить Уильяму утром. Пора признать, что они живут в разных мирах. Пора понять, что у герцога нет причин интересоваться безработными и брошенными программистками с разбитым сердцем.

– Тебе лучше, дорогой? – Питти оторвалась от завтрака, увидев, что в столовую вошел Уильям.

– Меня еще немного мутит, – ответил Уильям, – но умирать я не собираюсь.

Почти всю ночь его тошнило, однако он надеялся, что самое страшное уже миновало.

– Не хочешь что-нибудь съесть?

Он сел за стол и налил себе чаю.

– Думаю, не стоит. Боюсь, у меня кратковременная вспышка гриппа.

– Надеюсь, что ты прав, Уилли. Но выглядишь ты неважно.

Поскольку Уильям провел полночи над раковиной в туалете, замечание Питти его не удивило.

– Мне уже гораздо лучше, – заверил он ее. Отпив несколько глотков сладкого чая, он решил, что худшее осталось позади.

– Вот и хорошо. Ты созвонишься с Кэтрин после завтрака? Или предпочитаешь, чтобы с ней поговорила я?

Последнее предложение пришлось Уильяму не по душе.

– Я справлюсь сам.

– Отлично. Уверена, Кэтрин обрадуется своей удаче. Теперь она сможет накупить сколько угодно чайников, верно?

Уильям перестал обращать внимание на оживленную болтовню Питти. Сегодня утром она нарядилась в шелковый костюм – ярко-синий с желтым шарфом – и подобрала к нему розовые с желтым серьги. Ни дать ни взять разукрашенное пасхальное яйцо.

– Ты выглядишь весьма… празднично. Какие у тебя планы на сегодня?

– Я иду на выставку Фаберже вместе с Пенелопой Фэрли, а затем мы перекусим и прогуляемся по магазинам. Теперь, когда вопрос с брошью решен, я могу сосредоточиться и подобрать новое постельное белье.

– Надеюсь, ты выберешь что-нибудь яркое.

– Ты же знаешь мои вкусы! – продолжала щебетать Питти. – Непременно расскажи мне о реакции Шелдона на наш алмаз. – Она нахмурилась, окидывая взглядом его шелковый халат. – Ты напрасно тратишь время, Уилли. Прими душ, и сразу почувствуешь себя лучше.

– Пожалуй, сначала я съем тост, – решил Уильям. – А потом проведу остаток дня в постели.

– Лучше не дразни меня, – предупредила Питти, отодвигая стул. – Я ухожу!

Дождавшись ухода Питти, Уильям позвонил Кейт. Время близилось к девяти, Кейт обычно вставала гораздо раньше, а он сегодня проспал. Она ответила сразу же, ее голос прозвучал настороженно.

– Это Уильям, – объяснил он. – Вы получили мое сообщение?

– Да. Вчера вечером я звонила вам, но горничная сказала, что вы не можете подойти к телефону. Я решила, что вас нет дома.

– Я никуда не уходил, просто рано лег в постель и попросил не беспокоить меня.

– Вот оно что!

Уильям замялся: обсуждать брошь по телефону не стоило. Кроме того, он хотел вновь увидеться с Кейт. Оценка и покупка броши займет весь день. Потом он сможет со спокойной совестью покинуть Лондон, а Кейт в последние дни пребывания в Англии разбогатеет.

– Где вы были вчера?

– Ездила в Бат.

– Он вам понравился? – Уильям заранее знал ответ. Вероятно, она читала Джейн Остин и заранее сочла город георгианской эпохи исключительно романтичным уголком.

– Безумно!

– Давайте встретимся в Грин-парке, и вы поподробнее расскажете мне об этой поездке. Я хочу кое-что вам показать. – В трубке послышался шорох бумаг. – Что вы собирались осмотреть?

– Музеи.

– Для музеев сегодня слишком ясная погода. Светит солнце – значит, стоит прогуляться по паркам. Мы, англичане, гордимся ими. – Он подождал, давая Кейт время подумать.

– Когда мы встретимся?

– Вам решать. Я еще не успел позавтракать.

Она усмехнулась и милым заспанным голосом призналась:

– А я еще в постели, но постараюсь собраться как можно быстрее.

Уильям представил, как Кейт, теплая и нежная в тонкой ночной рубашке, свернулась калачиком в постели, ожидая, когда он нырнет под одеяло рядом с ней. Это видение подтверждало, что он уже выздоровел.

– Тогда назовите время, – сумел выговорить он.

– Что, если мы встретимся через час? Я бы успела одеться и перехватить чашку кофе.

– Только не переедайте. Я приглашаю вас на ленч. Хотите, зайду за вами в отель?

– Ни в коем случае! Я сама найду дорогу.

– Тогда встретимся перед «Ритцем» на Пиккадилли. Если не хотите идти пешком, там на углу есть станция метро.

– Договорились. Значит, в десять у «Ритца».

Уильям положил трубку и только тут вспомнил, что не попросил Кейт надеть брошь. В сущности, он напрочь забыл про нее.

Это предзнаменование показалось ему недобрым.

Кейт понимала: нелепо так радоваться еще одной встрече с новым знакомым. Уильям был бледен, под глазами виднелись синяки, словно он не выспался. Однако, завидев ее, он улыбнулся, и Кейт заулыбалась в ответ. Ей не хотелось признаваться даже самой себе, что вчера ей недоставало Уильяма, и тем не менее это была правда.

– Вижу, брошь по-прежнему на вас, – заметил Уильям.

– Я берегу ее, – заверила она. Брошь была надежно приколота к ее черному свитеру. Пальто Кейт оставила в номере, решив, что не замерзнет и без него. – В тот раз, когда она потерялась, я чувствовала себя ужасно.

– И я тоже, – признался он, и у Кейт возникло странное ощущение, что Уильям говорит искренне. – Пойдемте вот сюда, – он повел ее по дорожке к Бэкингемскому дворцу. – Смотрите, – он указал влево. – Вон та коричневая крыша – Торн-Хаус.

– А я и не знала, что он находится совсем рядом с Грин-парком.

– Парк виден из задних комнат дома, в которых устроен музей.

– Как продвигается реставрация?

– Почти закончена. Чехлы уже сняты, вскоре дом будет готов к туристскому сезону. Питти очень довольна.

– Могу себе представить.

В Гайд-парке Кейт чувствовала себя как дома. По аллее для верховых прогулок шагом ехали всадники королевской гвардии. Остановившись, Кейт и Уильям посмотрели смену караула у Бэкингемского дворца, а затем вернулись обратно к Пиккадилли и оживленным улицам.

– Как насчет ленча в «Ритце»?

– Вы не шутите? А как же моя одежда? – Она нахмурилась, оглядывая свою коричневую юбку длиной до икр и замшевые ботинки в тон. – Такой наряд сойдет для ленча в «Ритце»?

– Вы неотразимы, – чистосердечно признался Уильям и тут же решил, что он, должно быть, спятил. Взяв Кейт под руку, он повел ее к известному отелю. – Не беспокойтесь, вас встретят как королеву. А если вам повезет, мы даже отыщем магазин сувениров.

Он заказал столик у окна, выходившего в парк. Метрдотель узнал Уильяма и встретил Кейт по меньшей мере как герцогиню. Это пришлось ей по вкусу. Она надеялась, что ленч будет тянуться как можно дольше: не каждый день ей кланялись всякий раз, наполняя ее бокал.

– Я хотел бы попросить вас об одном одолжении, – начал Уильям, когда с ленчем было покончено. – Моя просьба необычна, но, надеюсь, вы не станете возражать.

– Просите о чем угодно.

– Речь идет о броши, – собравшись с духом, заговорил Уильям. – Она стоит недешево, Кейт. В сущности, это бесценный образчик средневекового ювелирного искусства. Некогда она принадлежала моей семье, и я хотел бы приобрести ее.

Кейт коснулась желтого камня.

– Вы говорите об этой броши?

– Этот камень – желтый алмаз весом в шесть каратов, редкостная драгоценность.

– Вот этот камень?!

Уильям кивнул.

– Питти сразу узнала в нем украшение, принадлежавшее первой герцогине Торнкрест. Брошь исчезла в начале XIX века – предположительно была похищена.

– Но она давным-давно принадлежит моей семье. Как же могло случиться… – Кейт осеклась. – Вы думаете, кто-то из моих родных похитил ее у ваших предков?

– Понятия не имею.

– Возможно, на свете существуют две одинаковые броши – ваша и моя.

– Двух таких камней быть не может. Вы должны признать, что эта брошь весьма… оригинальна.

– Вы хотели сказать, что она слишком броская?

– Не будем спорить насчет ее внешнего вида, Кейт. – Уильяму вообще не хотелось спорить. Он мечтал только заполучить злосчастную драгоценность и вернуться в поместье, где кругом царит мир и спокойствие.

– Не могу поверить… – Кейт одним глотком допила вино. – Мне не раз случалось верить самым неправдоподобным вещам, но только не такой! Благодарю за ленч.

– Кейт… – Уильям накрыл рукой ее ладонь. Кейт взглянула на него так, словно была готова вскочить и убежать. – Я могу доказать свою правоту.

– Каким образом?

– Мы немедленно отправимся к ювелирам – известным и чрезвычайно сведущим. Они имеют дело только с лучшими драгоценностями, у них огромный опыт работы со старинными ювелирными украшениями. Они сумеют определить, является ли брошь подлинной, и оценить ее стоимость.

– Нельзя ли мне попросить еще вина? – тонким голосом выговорила Кейт. – Обычно я не пью, но по такому случаю…

Уильям улыбнулся, довольный тем, что день прошел удачно.

– Вскоре вы разбогатеете, Кейт.

Кейт уставилась на него широко распахнутыми глазами. Официант наполнил ее бокал и, почувствовав неладное, быстро удалился.

– У меня нет ни малейшего желания продавать ее.

Улыбка Уильяма погасла. Он не поверил собственным ушам.

– Что вы сказали?

– Я не собираюсь продавать фамильную реликвию. Так нельзя.

– Отчего же? Вы сможете купить другое украшение.

– Эту брошь я сохраню для своих дочерей. Когда-нибудь я выйду замуж и у меня появятся дети.

Пришло время сменить тактику.

– Страхование броши обойдется вам в целое состояние. Вам придется хранить ее в банковском сейфе.

– В том случае, если я вам поверю. По-моему, вы чего-то недоговариваете. Может, вы вор или контрабандист?

– Я фермер, – возразил Уильям. – Я произвожу сыр.

– Сыр?

– Вот именно, сыр. – Уильям подозвал официанта, попросил счет и быстро оплатил его. – Воры не бывают фермерами.

У Кейт закружилась голова. Она задумалась, сумеет ли быстро покинуть этот элегантный зал и затеряться на многолюдных улицах города. В такой ситуации ее сестры в один голос заявили бы: «Немедленно уходи! Ведь ты не веришь ни одному его слову!»

Она коснулась искрящегося камня, припомнив, как официант вытаращил глаза, увидев его. Затем ей вспомнилось любопытство на лице антиквара. Выходя из зала, она повернулась к Уильяму.

– Значит, именно поэтому вы водили меня в антикварный магазин? Вы взяли у меня пальто, передали его тому старичку и увели меня, а он тем временем осмотрел брошь?

Уильям вздохнул.

– Да.

Она недоверчиво покачала головой.

– Поразительно! Невероятно!

– И я того же мнения, – пробормотал Уильям, следуя за Кейт по улице. – Так мы идем? – Он указал в сторону перекрестка. – Лонгмайр находится вон там. Неужели вам не хочется узнать стоимость этой броши? Или вы начисто лишены любопытства?

Кейт глубоко вдохнула свежий воздух и надела темные очки.

– Напротив, я сгораю от любопытства, но это еще не значит, что я согласна продать вам брошь.

– Обсудим это потом, когда узнаем ее стоимость.

Кейт молча шагала рядом с Уильямом, но в голове ее теснились бесконечные вопросы. В первый же день ее пребывания в Лондоне бабушка Уильяма долго рассматривала брошь и расспрашивала, откуда она взялась. С тех пор ее внук вызвался стать гидом туристки из Америки. Значит, он всего лишь хотел купить брошь, но прежде оценить ее.

 

Глава седьмая

– Что же дальше?

– Выпьем чаю. – Уильям взял ее под руку и повел в сторону Сент-Джеймс-стрит. – Вы побледнели.

– Стало быть, я ношу на груди четверть миллиона фунтов… – пробормотала Кейт. Она до сих пор помнила, какой шок отразился на лице ювелира, когда она протянула ему брошь. – От этого поневоле побледнеешь. Куда мы идем?

– Домой, – ответил Уильям и торопливо перевел ее через улицу, едва загорелся зеленый свет. – Мы выпьем чаю и продолжим разговор.

Кейт не успела сказать, что продолжения разговора не будет. Красавец герцог считал, что стоит только подписать чек, и она без колебаний расстанется со своей единственной фамильной реликвией. Она лишилась жениха и работы, но твердо намеревалась сохранить драгоценный подарок бабушки Лорабелль. И потом, бабушка Белль обещала, что брошь выполнит ее заветное желание. Кейт не собиралась расставаться с брошью – по крайней мере до тех пор, пока ее заветное желание не исполнится.

Через несколько минут они вошли в холл Торн-Хауса, но Кейт не успела полюбоваться им: Уильям быстро провел ее мимо уборщиков к лифту и повез на третий этаж.

– Мэри! – позвал он, вводя Кейт в гостиную. Дождавшись появления горничной, он попросил принести чаю и повернулся к Кейт. – Вам нездоровится?

– Нет, – солгала она. На самом деле от потрясения у нее кружилась голова, но Уильяму об этом лучше не знать. Буквально рухнув в кресло, Кейт прикоснулась к броши, словно проверяя, не исчезла ли она. Кейт настояла на своем желании надеть брошь, несмотря на неодобрительные взгляды ювелира и его молодого помощника. Ей хотелось выйти из роскошного магазина такой, какой она вошла туда – с дешевыми серьгами-побрякушками в ушах и бриллиантовой брошью стоимостью в целое состояние.

Появилась Мэри с тяжелым подносом, уставленным чайной посудой, и поставила его на низкий столик рядом с Кейт. Поблагодарив, Уильям поспешно выслал горничную из комнаты. Кейт сомневалась, что сумеет выговорить хотя бы слово. Откинувшись на спинку кресла, она закрыла глаза, пока Уильям наполнял чашку.

– Выпейте, – предложил он. Кейт открыла глаза и приняла из его рук изящную чашку на блюдце.

– Спасибо. – Она отпила глоток. – Вы были правы: мне как раз не хватало глотка чая.

– Вы становитесь настоящей англичанкой.

– Это из-за черной одежды.

– Что?

– Неважно. – Она взглянула на Уильяма: по-видимому, он забыл наполнить собственную чашку.

Подавшись вперед, он сжал руки.

– Когда вы уезжаете из Лондона?

Меньше всего Кейт хотелось в эту минуту говорить об отъезде.

– Во вторник днем.

– Значит, у меня еще есть время.

– Для чего?

Уильям не ответил. Поднявшись, он прошел к буфету и налил себе виски.

– Мне надо вернуться в Лестершир, но я позабочусь, чтобы банк выплатил вам сумму, причитающуюся за брошь. К понедельнику сделка будет завершена.

– Но я не собираюсь продавать ее.

Он удивленно поднял брови.

– Вы считаете это решение разумным?

– Разумные решения – не мой конек, – ответила Кейт, – но, по-моему, в эту историю никто бы не поверил.

Не стоит рассказывать о ней сестрам, решила Кейт. Они поднимут ее на смех.

– Вы по-прежнему не верите, что камень подлинный?

– На своем веку я посмотрела достаточно приключенческих фильмов и потому не допущу, чтобы меня надули.

Уильям усмехнулся.

– Надули… – повторил он. – Вы думаете, я пытаюсь одурачить вас? – Она кивнула, и Уильям снова усмехнулся. – Насколько я понимаю, вы не верите и в то, что я – герцог.

Кейт внимательно следила, как он пересек комнату и сел в кресло рядом с ней. Дорогая стрижка и одежда, доступ в Торн-Хаус. Уильям Ландри обладал утонченностью, которая уже сама по себе свидетельствовала об аристократическом воспитании. По всем признакам он был именно тем, за кого себя выдавал.

– Нет, – покачала головой Кейт. – Пожалуй, я верю, что вы герцог.

– Кто же еще, дорогая? – Питти, элегантная и оживленная в своем ярко-синем костюме, вошла в комнату и потрепала Уильяма по щеке, прежде чем присесть на диван. – Чай! Замечательно.

Мэри принесла еще одну чашку с блюдечком и поставила их перед герцогиней.

– Благодарю, – произнесла вдова, очевидно чем-то довольная. Она улыбнулась Кейт и Уильяму. – Ну, где вы были сегодня?

Ей ответил Уильям:

– У Лонгмайра, Питти. Шелдон пожалел, что не успел как следует осмотреть все камни, но оценил брошь целиком в четверть миллиона фунтов.

– О Господи! – ахнула Питти, позабыв налить себе чаю. – Значит, он утверждает, что это алмаз Торн?

– Да.

Она повернулась к Кейт.

– Какой приятный сюрприз для вас!

Кейт не знала, следует ли отвечать на это замечание. Услышать, что брошь поистине бесценна, – одно дело, но поверить в это – совсем иное.

– Пожалуй, можно сказать и так.

Питти перевела взгляд на брошь.

– Великолепно! – Она улыбнулась Кейт. – На протяжении жизни пяти поколений ее считали бесследно пропавшей. Полагаю, Уильям уже сообщил вам, что она исчезла в начале XIX века.

Кейт отставила пустую чашку на стол.

– Он сказал мне также, что один из моих предков украл ее.

Питти кивнула.

– Да, это вполне вероятно. Еще чаю?

– Нет, спасибо. – Кейт хотелось поскорее покинуть этот особняк с его сумасшедшими богатыми обитателями, вернуться к себе в крошечный номер и расслабиться, а потом положить брошь в запирающийся ящик шкафа и немного вздремнуть. – Моя прапрапрабабушка ничего не крала.

– Как же тогда эта брошь попала к вам? – спросила Питти, наполняя чашку. – Я прочла фамильные дневники того времени, но не нашла там ни единого упоминания о родственнице, эмигрировавшей в Америку в том столетии. С 1653 года мне не встретилось ни слова о том, что в семье Ландри была дочь. Уильям, просмотри книги в библиотеке поместья – может, среди них остались какие-нибудь дневники. Мы просто обязаны раскрыть эту тайну.

Кейт снова коснулась броши, напоминая себе, что она по-прежнему на месте. У нее возникло чувство, что теперь проверять местонахождение броши ей придется постоянно.

– Среди моих предков не было воров.

Все три подбородка Питти дрогнули.

– Дорогая, я не хотела обидеть вас, но переписать историю невозможно.

Уильям повернулся к Кейт с неожиданной сочувственной улыбкой.

– Вам незачем принимать решение прямо сейчас, – сказал он. – Спешить некуда.

– Некуда? – возмущенно воскликнула Питти, выплескивая чай на обтянутую синим шелком грудь. – После того, как она пропадала почти двести лет? Уилли, ради Бога!..

– Несколько дней ничего не изменят, Питти. Сегодня вечером я уезжаю в поместье, как и собирался. Я с удовольствием позабочусь, чтобы банк…

Питти со стуком опустила чашку на стол.

– Нет! – Она глубоко вздохнула и обмахнула лицо ладонью, прежде чем повернуться к Кейт. – Вы отправитесь в Торн-Холл вместе с Уильямом и увидите портрет первой герцогини, на котором изображена эта брошь. Тогда вы поверите мне и поймете, что у вас на груди – алмаз Торн, тот самый, который принадлежал моей семье и должен был принадлежать все эти годы!

Кейт открыла рот, собираясь возразить. Провести ночь под одной крышей с мужчиной, от одного вида которого у нее лихорадочно бьется сердце? С мужчиной, который целовал ее с неукротимой страстью, заставляя задыхаться? Она попыталась под каким-нибудь предлогом отказаться от поездки.

– Я не могу уехать из Лондона. У меня оплачен номер в отеле «Сент-Джайлз», завтра днем я собиралась в Вестминстерское аббатство, а утром хотела осмотреть надгробия на кладбище святого Мартина…

– В Торн-Холле тоже есть надгробия, – перебила Питти, – притом множество. Осматривайте их сколько угодно, но сначала…

– Довольно, Питти, – вмешался Уильям, в голосе которого послышались стальные нотки.

Его бабушка замерла, не договорив.

– Уильям!

– Хватит распоряжаться. – Он повернулся к гостье и понизил голос. – Хотите, я провожу вас в «Сент-Джайлз»?

– Да, только вызовите такси. – Продолжительные экскурсии наконец-то сказались на ней, поняла Кейт. Ей требовался покой и тишина, чтобы осмыслить случившееся.

Уильям повернулся к бабушке.

– Я попрошу вывести из гаража машину. Сегодня утром я уложил вещи, поэтому подвезу Кейт в отель и отправлюсь на север.

– Уильям…

Пропустив возглас бабушки мимо ушей, он направился к телефону и отдал в трубку краткое распоряжение. Покончив с делом, он извинился.

– Я схожу за вещами. Больше ни слова о броши, – предупредил он, смерив Питти пронизывающим взглядом. – За этот день Кейт пережила достаточно потрясений, да и я тоже.

Питти смутилась, но Уильям не сдвинулся с места, пока не добился ее согласия. Когда он покинул комнату, бабушка откинулась на подушки дивана и тяжело вздохнула.

– Для таких волнений я чересчур стара, – призналась она.

– Я понимаю вас, – кивнула Кейт. Некоторое время они сидели молча, затем Питти снова вздохнула.

– Ведь я желаю ему только добра, – пробормотала она и устремила взгляд блекло-голубых глаз на Кейт. – Кроме него, у меня никого нет.

Кейт не знала, что сказать, но герцогиня, видимо, не ждала ответа.

– Его дед был ничтожеством. Не знаю, зачем я вышла за него замуж. Отец Уилли, мой сын, был милым мальчиком, но женился на женщине, которая ему не подходила. Я говорила, но разве он прислушался к моим словам? Разумеется, нет! Уильям – прекрасный мальчик, умный и чуткий, но слишком уж упрямый. – Питти окинула Кейт оценивающим взглядом. – Вы когда-нибудь были замужем?

– Нет, но завтра должна была состояться моя свадьба, – призналась Кейт.

– Завтра? Что же произошло?

– Мой бывший жених заявил, что я… – Кейт не хотелось открывать герцогине всей правды, – недостаточно интересна, нашел другую женщину и завтра должен жениться на ней.

– Подумать только! – Герцогиня подалась вперед. – И вы были убиты горем?

– Вначале – да, – призналась Кейт. – Но затем поняла, что этот человек мне не пара. Мне всегда хотелось иметь мужа и детей – пожалуй, даже больше, чем выйти замуж именно за Джеффа.

– Иметь детей чрезвычайно важно, – согласилась герцогиня, и ее лицо стало задумчивым. Она с трудом поднялась с дивана, пересела в кресло поближе к Кейт и потрепала ее по руке. – Дорогая, я хочу дать вам один совет и прошу вас внимательно выслушать его.

Кейт ждала, не зная, что задумала герцогиня. По непонятной причине, несмотря на тот факт, что эта женщина считала предков Кейт способными на воровство, Кейт нравилась бабушка Уильяма. Озорной огонек в ее поблекших голубых глазах напомнил ей бабушку Белль. Кейт с удивлением обнаружила, что с нетерпением ждет совета.

– Хорошо, – согласилась она.

– Поезжайте с Уильямом. Всего на два дня. В Мидлендсе вы приятно проведете время. Дом в поместье большой, а прислуги там мало. Вам будет вполне удобно.

– Звучит заманчиво, – заметила Кейт, – но…

– Картина, о которой я говорила, висит над камином в большой столовой, – объяснила Питти. – Первая герцогиня была очаровательна и без памяти влюблена в своего мужа.

– Наверняка она…

Питти продолжала, словно не слыша ее:

– Вам нельзя оставаться одной в день несостоявшейся свадьбы.

– Я не…

Питти взяла ее за руку.

– Неужели так трудно согласиться? Подумайте, я предлагаю вам отдых в поместье, в обществе такого славного малого, как мой Уильям!

Славный малый собственной персоной вошел в комнату и поставил сумки в дверях.

– Мы готовы, – объявил он с видом узника, наконец-то отпущенного на свободу. – Идем, Кейт.

Она поднялась, и вдовая герцогиня последовала ее примеру. Кейт протянула руку. Питти пожала ее, но не отпустила.

– Я была очень рада познакомиться с вами, – искренне призналась Кейт. – Но, поскольку я не намерена продавать брошь, думаю, больше мы не увидимся.

– Кто знает! – пожала плечами Питти, перевела взгляд на Уилла, упрямо стоявшего в дверях, и повысила голос. – Я сделала все возможное, лишь бы убедить Кейт посмотреть портрет из Холла.

Уильям уставился на бабушку.

– В чем дело?

– Завтра Кейт не будет одиноко, – Питти потрепала гостью по руке, – верно, дорогая?

Кейт глубоко вздохнула. Она прибыла в Англию, чтобы повидать памятники старины, развлечься и забыть о неудавшейся карьере и отмененной свадьбе. Она уверяла себя, что приняла приглашение Питти вовсе не из желания провести еще один день в обществе Уильяма.

– Если вы не против, я хотела бы увидеть портрет.

– Тогда мы заедем в отель за вашими вещами, и вы переночуете в поместье.

Кейт так и не дождалась ни извечного «вот и хорошо!», ни вздоха облегчения – Уильям не удостоил ее даже довольной улыбкой. Напрасно она ждала от него подобной реакции.

– Спасибо, – прошептала вдова, пожимая ее руку. – Все время держите брошь при себе, чтобы не потерять ее, – посоветовала она. – А о том, кому она будет принадлежать впредь, мы поговорим в понедельник.

– Но…

– Ступайте, – перебила Питти. – Желаю вам приятного уик-энда, дети!

Уильям поцеловал ее в щеку и собрал сумки. Кейт последовала за ним к отделанной бронзой кабине лифта. Еще пять дней назад она не решалась даже сесть с Уиллом в такси, а теперь уезжала в поместье в его машине. Ясно, к чему все идет, поняла она, выходя вслед за молчавшим Уильямом к ожидавшему у дома «ягуару».

Прощаться было еще слишком рано.

Питти опять что-то затеяла. Уильям сразу понял это, заметив во время прощания лукавый блеск в ее глазах. Он чуть не застонал вслух, ожидая в машине, когда Кейт вернется со своим багажом. Это было безумие – он с трудом удерживался, чтобы не обнять ее, сидя рядом в такси, а теперь вез ее к себе домой!

Он мечтал весь уик-энд предаваться с ней любви. Ему хотелось обхватить ладонями ее упругую грудь и прижать к себе женственное, хрупкое тело. Хотелось погрузиться в нее и увидеть, как в ее глазах вспыхивает страсть.

Но это немыслимо. Роман на выходные дни только все испортит. Всего одну ночь, пообещал себе Уильям. Только одну ночь он пробудет рядом с ней, покажет ей дом. И ферму – если Кейт пожелает сфотографировать английских коров. Пусть разглядывает сотни портретов покойных Ландри, сколько захочет, а потом он увезет ее в Лондон и окончательно попрощается. Едва расставшись с ней, он вернется в Лестершир – к грязи, коровам, собакам, овцам и так далее, благодаря судьбу за то, что благополучно пережил еще одно романтическое увлечение.

Уильям барабанил пальцами по рулю и размышлял, почему предстоящее расставание с Кэти Стюарт вызывает у него тоску. Заняться с ней любовью было бы гораздо приятнее… С каким-то внутренним ожесточением он наблюдал, как Кейт выходит из дверей отеля с большой сумкой через плечо и знакомой сумочкой в руке. Она открыла заднюю дверцу машины, положила вещи на сиденье, а Уильям наклонился и открыл для нее переднюю дверцу.

Усевшись, Кейт пристегнула ремень, надела темные очки и широко улыбнулась.

– Не знаю, правильно ли я поступаю, – заметила она, – но мне хочется осмотреть в Англии все, что только удастся.

Уильям свернул в поток транспорта.

– Откуда же тогда сомнения?

– Меня пригласили не вы, а ваша бабушка. Вы были вынуждены присоединиться к ее приглашению.

Остановившись перед светофором, Уильям взглянул на нее.

– Я редко позволяю к чему-нибудь принуждать меня.

«В последнее время меня удалось принудить только к осмотру лондонского Тауэра и исполнению роли гида», – мысленно добавил он.

– Правда?

Он был всегда неравнодушен к зеленоглазым женщинам.

– Правда.

Прибавив газу, Уильям двинулся на север, понимая, что отгонять мысли о сексе весь уик-энд будет нелегко.

Быстрая езда убаюкивала Кейт. Нажимая кнопки радиоприемника и пытаясь поймать классическую музыку, Уильям объяснил, что Лестершир находится на расстоянии всего сотни миль к северу от Лондона. Кейт хватило времени и послушать Бетховена, и побороться со сном, но под конец она все же задремала, свернувшись клубком на кожаном сиденье цвета слоновой кости. Когда же проснулась, за окнами уже стемнело, а машина сбавила ход.

Открыв глаза, Кейт выпрямилась.

– Где мы?

– К северо-востоку от Лестера, близ Ратленда.

Это название ничего не говорило Кейт.

– Мы подъезжаем?

– Да. Мы уже целую милю едем по владениям Торнкрестов. – Уильям указал на дорогу, ведущую через зеленые пастбища к процветающей на вид усадьбе. – Это одна из моих ферм.

– Одна? Сколько же их здесь?

– Пять, – с гордостью сообщил Уильям. – Мы – крупнейшие производители молочных продуктов в Мидлендсе.

– Должно быть, у вас здесь уйма молока.

– Мы перерабатываем его, – объяснил Уильям и указал вперед. – Смотрите вон туда. Видите каменные столбы?

В темноте Кейт с трудом различила названные Уильямом ориентиры.

– Вижу. Что это?

– Ворота Торн-Холла. – Повернув влево, Уильям выехал на широкую вымощенную аллею. Кейт ожидала увидеть дом, но вокруг царил полумрак. Дорогу окаймляли деревья, за ними виднелись пологие холмы.

– Где же Торн-Холл?

– Скоро увидите. – Они взобрались на невысокий холм, и вдалеке показался свет в окнах огромного каменного дома. – Вот он. – Уилл нажал на педаль газа, и машина стремительно понеслась по аллее, которая, изогнувшись, закончилась перед крыльцом особняка.

На некоторое время Кейт лишилась дара речи. Торн-Холл, гораздо более величественный и впечатляющий, чем тот, который рисовало ее воображение, окружали целые акры тщательно ухоженных лужаек. По обе стороны трехэтажного строения росли деревья, дверь напоминала высокую арку, а плющ закрывал почти все стены между окнами.

– Этот дом был построен в 1695 году, – пояснил Уильям. – Но в начале XVIII века две трети строения были разрушены. Теперь его легко поддерживать в хорошем состоянии.

– Какая красота! – Кейт попыталась представить себе, каким был дом изначально, но не смогла.

Уильям остановил машину перед входом и выбрался из нее, Кейт последовала за ним. Круглолицый пожилой джентльмен торопливо вышел на крыльцо и спустился по ступеням.

– Добро пожаловать домой, сэр!

– Спасибо, Гарри. Как приятно вернуться в родной дом! – Уильям повернулся к Кейт. – Познакомьтесь с моей гостьей, Кэтрин Стюарт. Кейт, это Гарри Гудфеллоу. Вместе с женой он ведет хозяйство в Торн-Холле.

– Рад приветствовать вас в Торн-Холле, мисс Стюарт. – Гарри поспешил к машине.

– Спасибо, – ответила Кейт.

Кейт была твердо уверена, что чудом оказалась на седьмом небе. Она поднялась вслед за Уильямом по широким каменным ступеням к массивной двери. Открыв дверь, Уильям пропустил гостью в холл – «большой холл», так он назвал его, попутно посвящая Кейт в тонкости архитектуры. Кейт безуспешно старалась удержать рот закрытым, ступая по полам из черного и белого мрамора. Светлые каменные стены поднимались на высоту двух этажей, широкая лестница взбегала к балкону. Повсюду висели портреты, а над дверями и камином вились резные гирлянды плодов, среди которых мелькали херувимы.

– Справа столовая для официальных приемов, а за ней – утренний салон, – Уильям указал на двустворчатую дверь, за которой виднелись желтые стены. – Прямо впереди – большая гостиная и длинная галерея. Слева – библиотека и кабинеты. – Взглянув на Кейт, он снисходительно улыбнулся. – Не волнуйтесь, заблудиться здесь невозможно. В 1949 году, после второй мировой войны, дом был перестроен и стал гораздо удобнее и практичнее.

– Мне кажется, что я перенеслась в прошлый век. – Род-Айленд остался где-то далеко, в другом времени. Безработная программистка никогда даже не мечтала оказаться рядом с герцогом среди резных купидонов.

Чувство нереальности происходящего усилилось, когда Уильям повел Кейт вверх по каменной лестнице, мимо портретов своих предков, изображенных вместе с лошадьми, собаками и оружием. На портретах попадались приятные лица, но большинство прежних обитателей поместья выглядели так, словно они воспринимали свои титулы слишком серьезно. Верхний этаж был разделен на восточное и западное крылья. Уильям свернул в западное, объяснив, что комнаты восточного крыла занимают только Питти во время приездов в поместье и гости, съезжающиеся на праздники.

– Сколько же здесь комнат?

– Десять. – Уильям шагал по длинному коридору, стены которого были выкрашены в цвет слоновой кости. Бледно-зеленый ковер с желтым цветочным рисунком приглушал звук шагов. – Мои комнаты находятся в конце коридора. – Он открыл первую дверь с правой стороны. – А это – самая большая из комнат для гостей. Надеюсь, здесь вам будет удобно. – Уильям щелкнул выключателем, и комнату озарил свет лампы на тумбочке у кровати.

– По-моему, она великолепна, – сумела выговорить Кейт, шагнув внутрь. Стены цвета слоновой кости и желтый ковер делали комнату просторной и светлой – она словно купалась в солнечных лучах. Кружевные шторы закрывали окна по обе стороны от двуспального ложа с кружевным покрывалом под цвет штор. Столь изысканная комната достойна королевы, решила Кейт. Гарри принес ее сумки и поставил на пол возле шезлонга, обитого ситцем.

– Если вам что-нибудь понадобится, позовите миссис Гудфеллоу, – Уильям указал на ряд кнопок в стене над постелью и взглянул на часы. – Уже почти восемь. Я узнаю, когда будет готов ужин, но подозреваю, он уже ждет. Вы проголодались или прежде хотите освежиться?

– Дайте мне десять минут, – попросила Кейт. За десять минут она надеялась убедить себя в том, что все происходящее отнюдь не сон. А удостовериться в реальности происходящего ей было необходимо – особенно когда она увидела подлинник Мане, висящий над кроватью вишневого дерева.

– Я постучу к вам, – пообещал Уильям и вместе с Гарри направился к двери. На пороге он помедлил и оглянулся. – Вы не боитесь собак?

– Обычно – нет.

– Вот и хорошо. – Он вышел, закрыв за собой дверь и оставив Кейт одну в элегантной желтой комнате. Одна из трех ее дверей вела в просторную ванную, отделанную в белых и золотистых тонах, за двумя другими оказались пустые стенные шкафы. Одежды Кейт не хватило, чтобы даже наполовину заполнить один из шкафов. Она умылась холодной водой, освежила макияж и приказала урчащему желудку вести себя прилично. Всему виной нервы, решила она. После визита к Лонгмайру ей ни на минуту не удавалось успокоиться.

Проснувшись сегодня утром, она запланировала посетить музей Виктории и Альберта, но чуть позже выяснилось, что она носит на груди бесценный алмаз, а теперь ей предстояло переночевать в Торн-Холле под подлинником Мане. Кейт несколько раз глубоко вздохнула. Причин для волнения у нее более чем достаточно.

Присев на край кровати, она потерла ладонью лоб. То, что она оказалась владелицей броши стоимостью четыреста тысяч долларов или очутилась в особняке трехсотлетней давности, – не главное. Беда в том, что она чуть не влюбилась в Уильяма Ландри. А может, уже влюбилась. Если завтра она уедет отсюда, ее гордость не пострадает. Если будет осторожна, Уильям ни за что не догадается, что ошеломленная туристка-американка влюблена в него. Решено: надо держаться холодно и вежливо, насладиться осмотром поместья, в меру восхититься портретом герцогини с брошью и завтра же вернуться в Лондон – может быть, поездом.

Никто никогда не узнает, что за время пребывания в Лондоне она успела влюбиться в герцога. Такой нелепости все равно никто не поверит.

Кейт понравилась миссис Гудфеллоу – Уильям сразу понял это, увидев, как толстушка экономка хлопочет вокруг гостьи, подкладывая ей щедрые порции ростбифа и йоркширского пудинга. Гарри подмигнул ему в коридоре, безмолвно выражая одобрение в адрес неожиданно нагрянувшей гостьи. Два спрингер-спаниеля пытались лизнуть ей руку и поскуливали, требуя внимания, а крошечная беспородная собачонка, подобранная миссис Гудфеллоу прошлым летом, виляла хвостом и пыталась положить лапки на сиденье ее стула, пока Гарри не вывел собак из комнаты.

Похоже, Кейт не прочь приласкать собак, заметил Уильям. Она не замечала суматохи, которую вызвал в Торн-Холле ее приезд. Миссис Гудфеллоу сервировала стол лучшей посудой, украсила его серебряной вазой с нарциссами, словно сама королева соизволила поужинать в столовой, отделанной Генри Холландом в 1788 году. Серебро блестело повсюду. Кейт сидела слева от Уильяма, за серебряным подсвечником с тремя свечами.

Заметив приколотую к свитеру Кейт брошь, миссис Гудфеллоу чуть не выронила блюдо с мясом.

Уильям поспешил поддержать ее, лишив таким образом собак самого роскошного и обильного пиршества в жизни, подхватил серебряное блюдо и поставил его на стол.

– Благодарю вас, – пробормотала миссис Гудфеллоу, изумленный взгляд которой спрашивал: «Что здесь происходит, Уилли?»

Уильям сделал вид, что ничего не заметил.

– Стол чудесно выглядит. Вы превзошли саму себя.

– Звонила ваша бабушка и предупредила, что вы привезете особую гостью. – Экономка отступила от стола, улыбаясь Кейт. – Она просила как следует подготовиться к вашему приезду.

– Все замечательно, – заверила ее Кейт и в подтверждение своих слов с энтузиазмом взялась за вилку. Когда миссис Гудфеллоу вышла, Кейт перевела взгляд на портрет, висящий над камином. – Полагаю, это и есть доказательство?

– Какое доказательство?

– Тому, что брошь принадлежит вашей семье.

– Трудно представить себе два настолько похожих украшения, верно?

К ниспадающему мягкими складками белому платью первой герцогини была приколота крупная брошь. Венок, сплетенный из цветов, украшал ее темные кудри, на лице играла милая улыбка. Уильям никогда не сетовал на то, что ее портрет висит в столовой.

– Да. Вы уверены, что никто из женщин рода Ландри не уезжал в Штаты? Может быть, брошь принадлежала ей и она могла распоряжаться ею как угодно?

Уильям пожал плечами.

– Сомневаюсь. Питти перерыла все старые дневники. Вы еще не простили меня?

– За что именно?

Уильям так и не понял, дразнит его Кейт или говорит серьезно.

– А разве я провинился перед вами несколько раз?

– Прежде всего, вы обманули меня у Тауэра, скрыв ценность броши и сделав вид, что разыскивали меня потому, что…

– Я приношу извинения за сегодняшний день. Понимаю, новость потрясла вас.

Кейт кивнула в сторону портрета.

– Я прощаю вас. Теперь мне понятно, почему ваша бабушка хотела, чтобы я увидела этот портрет. Моя брошь раньше явно принадлежала герцогине.

– Разве вы не голодны?

– Не особенно. – Кейт отложила вилку и вытерла губы салфеткой. – Мне просто не хотелось обижать миссис Гудфеллоу.

– Она не обидится. А я сегодня поужинаю за двоих.

– Хорошо, – Кейт благодарно взглянула на Уильяма. – С вашей стороны было очень любезно привезти меня сюда. Завтра я уеду в Лондон поездом. Надеюсь, в Лестершире есть железнодорожная станция?

Не поднимая глаз, Уильям разрезал кусок мяса.

– Есть, но я приглашаю вас провести здесь весь уик-энд.

– Пожалуй, я откажусь от приглашения. Мне хотелось бы еще многое…

– Ну конечно, – чересчур поспешно подтвердил Уильям. – Если хотите, утром я покажу вам фермы.

– Буду рада их увидеть. – Ее глаза блеснули в свете свечей, но бледное лицо выдавало усталость.

– Завтра и вправду должна была состояться ваша свадьба?

– Да, я была уверена в этом еще три недели назад. – Кейт улыбнулась. – Не надо так печально смотреть на меня. Я ни о чем не жалею.

– Правда? – Уильям отложил вилку и взял Кейт за руку, убеждая себя, что этот жест дружеского сочувствия ничего не значит. Жар пронзил его пальцы, быстро распространился по телу и опалил чресла.

Она мягко ответила на пожатие и убрала руку.

– Останьтесь, – прошептал он.

– Не могу. – Кейт судорожно сглотнула и отодвинула стул от стола. – Прошу прощения.

– Не уходите… – Уильям поднялся и шагнул к ней, но Кейт отрицательно покачала головой. Она побледнела.

– Нет. Мне плохо…

Слишком поздно Уильям заметил, каким бескровным стало лицо гостьи. Он едва успел подхватить ее, иначе Кейт повалилась бы на пол.

 

Глава восьмая

– Какой позор! – простонала Кейт. – Уходите…

– Нет. – Уильям приложил к ее лбу влажный компресс. – Это моя вина.

– Неужели вы отравили меня? – Не открывая глаз, Кейт пыталась подавить подкатывающие к горлу волны тошноты. Сам по себе приступ рвоты ее не радовал. Но рвота в присутствии герцога Торн-креста казалась сущим бедствием.

Он негромко рассмеялся.

– Нет, просто вчера я тоже переболел краткой вспышкой гриппа. Меня тошнило двенадцать часов подряд. Должно быть, я заразил вас.

– Больше ни за что не стану целоваться с вами, – со стоном пообещала Кейт.

– Вы разбили мое сердце, – сокрушенно признался Уильям. – Лежите тихо и постарайтесь расслабиться.

– Который теперь час?

– Почти три часа ночи. Скоро вы уснете.

Иначе останется только покончить жизнь самоубийством, решила Кейт. Уилл помогал ей дойти до ванной и обратно, а когда она совсем ослабела, принес таз. Еще раз смочив компресс в холодной воде, Уильям обтер ее лицо.

– Как приятно! – пробормотала Кейт.

– Спите.

– И вы идите спать.

– Когда вам полегчает, – пообещал он приглушенным успокаивающим голосом.

– Мне уже гораздо лучше, – прошептала Кейт, не открывая глаз. На время она преодолела смущение, забыла о нем и о своем унижении. Завтра она потихоньку выберется отсюда и направится прямиком к станции. Кейт понимала, что теперь не сможет смотреть Уильяму в глаза, и поклялась никому не рассказывать, что случилось во время ее визита в поместье.

– Спите, – повторил он. – Я уйду, когда удостоверюсь, что с вами все в порядке. Не хочу, чтобы вы снова потеряли сознание, упали на мои мраморные полы и что-нибудь себе сломали.

– Боюсь, вам придется сидеть возле меня всю ночь, – вздохнула Кейт. – Что же в этом хорошего?

Последовала краткая пауза.

– О вкусах не спорят, верно?

Кейт не ответила. Повернувшись на бок, она погрузилась в желанный сон. Некоторое время Уильям смотрел на нее, убеждаясь, что худшее уже позади. Он оставил включенным свет в ванной, как следует укрыл Кейт одеялом и на цыпочках вышел из комнаты. Он не считал себя опытной сиделкой – в сущности, до сегодняшнего вечера ему не приходилось ухаживать за больными, ведь в доме, где он рос, не было ни младших братьев или сестер, ни племянников или племянниц. Но Уильяму казалось, что для первого раза он неплохо справился со своей задачей. В конце концов, что еще ему оставалось делать, когда Кейт потеряла сознание?

Не переживи он вчера ночью нечто подобное, наверняка пришел бы в ужас и принялся звонить врачу. Если к утру Кейт не станет лучше, вызвать врача все-таки придется, решил Уильям. Войдя к себе в комнату, он первым делом принял душ и лег, но оставил дверь приоткрытой – на случай, если Кейт понадобится его помощь.

Когда Кейт открыла глаза, солнечный свет потоком вливался в комнату сквозь кружевные шторы. Значит, она все-таки выжила. Тошнота исчезла, а вместе с ней и желание умереть. Кейт попыталась сесть и с радостью обнаружила, что голова ничуть не кружится. В зеркале над старинным туалетным столиком она видела собственное отражение: спутанные волосы, бледная кожа и темные круги под глазами придавали ей вид пациентки лечебницы для душевнобольных. Ее вырвало не просто в присутствии герцога, но и на него – на человека, в которого она почти влюблена! Вот тебе и светлые чувства!

Но самое страшное – наступил день ее несостоявшейся свадьбы. Кейт обхватила голову руками и застонала.

– Мисс, что с вами? – Миссис Гудфеллоу застыла в дверях. – Я принесла вам чаю. Его светлость решил, что вам не помешает подкрепиться.

– А его самого здесь нет?

– Он ушел, но вскоре вернется. – Миссис Гудфеллоу поставила поднос на маленький столик со стеклянной столешницей, стоявший в углу. – Вы еще успеете привести себя в порядок.

– Слава Богу!

Экономка наполнила чашку.

– Что вам положить в чай?

– Только немного сахару, но я справлюсь сама.

– Ни в коем случае! – Миссис Гудфеллоу остановила ее жестом пухлой руки. – Вы останетесь в постели. Нам нечасто случается принимать гостей. Вам уже лучше? Я слышала, у вас была острая вспышка гриппа.

Кейт взяла у нее чашку и отпила чаю. Ей как раз недоставало глотка горячей, сладкой жидкости.

– Я в полном порядке, если не считать легкой слабости.

– Вот и хорошо. Съешьте тост и несколько бисквитов. А вот домашний земляничный джем.

– Большое спасибо вам за все. Я не привыкла к такому баловству.

– Нам приказано обращаться с вами как с королевой, – миссис Гудфеллоу подмигнула Кейт. – Пусть Уилл, то есть его светлость, не думает, что мы не умеем выполнять приказы.

– Вы давно работаете здесь?

– Всю жизнь, и мой муж тоже. А до меня здесь служила моя мать.

– Значит, вы знали Уилла еще ребенком.

– Он был прекрасным мальчиком. – Миссис Гудфеллоу кивнула и протянула Кейт тарелку с тостом. – Съешьте кусочек на пробу.

– Хорошо. – Кейт попробовала свежеиспеченный румяный хлеб и улыбнулась. – Бесподобно! – заявила она. – Правда, мне было бы лучше поголодать…

– Это верно, – согласилась экономка. – Но, чтобы осмотреть Торн-Холл, вам надо набраться сил. Посещение одних ферм займет несколько часов.

– Неужели там так много коров?

– Конечно, но гораздо интереснее смотреть, как делают сыр – правда, он уже не тот, каким был во времена моей бабушки. Вы получите истинное удовольствие. Доедайте тост и скорее ступайте в ванную, пока не вернулся Уильям.

– Отличная мысль!

– За поднос не беспокойтесь, – предупредила миссис Гудфеллоу. – Позднее я пришлю за ним кого-нибудь. – Она вышла и закрыла за собой дверь, а Кейт погрузилась в размышления о том, как привести себя в мало-мальски приличный вид.

– Как вы себя чувствуете? – Уильям пересек холл и остановился у подножия лестницы. Он видел, что Кейт на секунду заколебалась, но затем начала спускаться навстречу ему. Она казалась особенно хрупкой в черном свитере и коричневых облегающих брюках. Брошь выглядывала между воротом белой рубашки и круглым вырезом свитера. Постепенно Уильям привык все время видеть перед собой это злополучное украшение.

– Гораздо лучше, спасибо.

Она по-прежнему была смущена. Уильяму хотелось обнять ее, утешить, как вчера ночью. Он сидел на краю кровати рядом с ней, она таяла в его руках, а он чувствовал себя всесильным.

– Вы прекрасно выглядите.

Кейт достигла нижней ступеньки.

– И чувствую себя лучше. – Она печально улыбнулась. – Спасибо за то, что позаботились обо мне вчера ночью. По правде говоря, я не думала, что так драматически упаду в ваши объятия.

– Это падение было восхитительным. Мои предки часто видели, как женщины падают в обморок, а я – ни разу.

– Но вы знали, что надо делать.

– Благодаря генетической памяти. – Уильям ухитрился вызвать у нее улыбку – настоящую улыбку – и сразу почувствовал себя на седьмом небе. – Вы готовы осмотреть поместье или предпочитаете посидеть в библиотеке?

– Я бы предпочла экскурсию. Свежий воздух пойдет мне на пользу.

– Отлично. Правда, на улице немного ветрено и сыро, но солнце уже выглядывает. Может быть, нам повезет. – Он провел Кейт по узкому коридору за столовой, миновал огромную кухню и лабиринт комнат поменьше. – Вам понадобится вот это, – Уильям подал гостье тяжелую кожаную куртку, подбитую овчиной, – чтобы защититься от ветра. – Он порылся среди сапог, стоявших под вешалкой, и наконец нашел пару поменьше. – Наденьте их, – велел он. – Куда пойдем – в сад или туда, где грязи побольше?

– А можно побывать везде? – Кейт сбросила туфли и сунула ноги в сапоги. – Они мне в самый раз.

– Отлично.

Из кармана куртки Кейт вытащила пару старых рабочих перчаток.

– Вы не против, если я надену и перчатки?

– Пожалуйста, – он улыбнулся. Куртка была велика Кейт, она казалась в этой одежде еще миниатюрней. – Вот так вы выглядите намного лучше, чем вчера ночью.

Она передернулась.

– Не напоминайте!

– Идем. – Уильям подал ей руку, и Кейт взялась за нее. – Сейчас вы узнаете, как герцоги убивают время.

Кейт улыбнулась, поблескивая глазами.

– Вы хотите сказать, что вы работаете?

Уильям привлек ее к себе, быстро и крепко поцеловав в призывно приоткрытые губы. Он не стал продолжать поцелуй, понимая, что в этом случае займется с ней любовью, не обращая внимания на заляпанные грязью сапоги и старые куртки. Подняв голову, он потянул Кейт к двери. Сегодня утром между ними возникло новое чувство близости. В конце концов, он почти всю ночь держал ее в объятиях.

Уильям глубоко вдохнул чистый воздух и пообещал себе выдержать еще один день, посадить Кейт на поезд и забыть о жгучем желании.

Краткий поцелуй застал Кейт врасплох. Губы Уильяма оказались прохладными после недавнего пребывания на улице. Поцелуй кончился прежде, чем Кейт успела опомниться. Шагнув вслед за Уиллом, девушка оказалась среди мощеных дорожек, цветочных клумб, грядок и аккуратно подстриженных кустов, тянувшихся вдоль дома.

– Где мы?

– Мы вышли из дома через черный ход, – объяснил Уильям. – За углом – огород. Пожалуй, сейчас отправимся на одну из ферм, которая находится вон за тем холмом.

Три собаки выбежали из-за угла дома, приветственно виляя хвостами. Кейт приласкала их по очереди.

– Сколько же у вас коров?

– Точно не знаю. В этой части Лестершира мне принадлежит около дюжины ферм – конечно, отданных в аренду. Идем, – он взял Кейт за руку, – я покажу вам, как делают стилтонский сыр.

Кейт пришлось признаться в своем невежестве:

– Что такое стилтонский сыр?

– Самый знаменитый из английских сыров, – наставительно произнес Уильям. – Его делают только в Лестере, Дерби и Ноттингеме. Он идеально подходит для завершения трапезы, особенно хорошо сочетается с фруктами. Вы любите голубой сыр или рокфор?

– Мне нравится голубой сыр, который кладут в салаты.

– Значит, ваш случай не безнадежен, – с удовлетворением отметил Уильям.

В обществе Уильяма и возбужденных собак Кейт добралась до конюшни. Там Уильям велел собакам остаться, посадил Кейт в побитый и помятый грузовичок и повез ее к сыроварням. Он с гордостью посвящал ее в тонкости сложного процесса изготовления сыра – начиная с заквашивания пастеризованного молока и заканчивая проверкой зрелости кругов сыра с помощью зондов для снятия проб. Рабочие в белых халатах были слишком вежливы, чтобы открыто глазеть на гостью, но Кейт чувствовала их любопытные взгляды, бросаемые исподтишка. Уильям представил ее как свою «кузину из Америки» и держался так, словно всю жизнь водил экскурсии по холодильным комнатам, заставленным штабелями кругов сыра.

– Где же вы продаете готовый сыр?

– У нас есть дистрибьюторы, работающие на рынках Великобритании и за границей.

– Значит, можно купить ваш сыр и на Род-Айленде?

– Пожалуй, да, и не только нашего производства. По-моему, стилтонский сыр можно без труда найти где угодно.

Они разделили ленч, приготовленный миссис Гудфеллоу: куриный суп в маленьких термосах, хрустящий хлеб и фруктовый салат. В своем тесном кабинете Уильям приготовил чай, а затем провез Кейт мимо нескольких городков, огромного резервуара Ратленд-Уотер и бесчисленных акров пастбищ.

– Это боярышник, – объяснил Уилл, указывая на колючую изгородь вокруг большинства земель. – Мы называем его «майским цветком».

– Какая живописная местность! Хорошо, что мне удалось повидать эту часть Англии… – Кейт взглянула на часы: время близилось к четырем, пора было отправляться в Лондон. – У вас есть расписание поездов? Я хочу успеть до темноты вернуться в Лондон.

– Вы уверены?

– По-моему, так будет лучше. – Кейт не смотрела на спутника, устремив взгляд на каменный дом, появившийся вдалеке. Конечно, ей хотелось остаться здесь, но вспоминать о том, что Уильям сопровождает ее только по настоянию бабушки, было неприятно. Всякий раз причиной его внимания к ней были уговоры, мольбы или приказы Питти – это касалось и поездки в Торн-Холл, и сегодняшних экскурсий. Само собой, Кейт предпочла бы считать, что Уилл нашел ее неотразимой, но решила не впадать в досадное заблуждение.

Уильям не ответил. Он завел грузовик в конюшню и припарковал его рядом с «ягуаром». Выключив двигатель и не обращая внимания на собак, поскуливающих у машины, он с серьезным видом повернулся к Кейт и протянул руку по спинке сиденья, касаясь пальцами ее плеча.

– По какой причине вы так торопитесь уехать отсюда?

Кейт нехотя взглянула на него. Уильям был воплощением мужчины ее мечты: сильный и добродушный, сексуальный и сдержанный, любезный со старыми дамами и снисходительный к надоедливым собакам. Его не портили даже пятнышко грязи на левой щеке и выцветшая старая куртка с полуоторванным карманом. Сегодня он нравился Кейт больше, чем за ужином в «Сан-Лоренцо». Ей нравился этот мужчина, который поцеловал ее в полутемном коридоре и нашел для нее сапоги, – пожалуй, она была даже влюблена в него. К тому же сегодня – день ее свадьбы. Несостоявшейся свадьбы.

– Нет ответа? – Он слегка улыбнулся. – Или нет причины?

– Не знаю, что и сказать…

– Тогда скажите, что останетесь – по крайней мере до завтра. Миссис Гудфеллоу наверняка уже готовит чай – после того, как целый день стряпала что-то особенное к ужину. Если вы уедете, она обидится.

– Не могу поверить, что для миссис Гудфеллоу мое присутствие имеет такое значение.

Уилл подвинулся ближе, провел ладонью по ее плечу и коснулся волос.

– Напрасно, Кэти Стюарт, – мягко произнес он. – Они с Гарри теряются в догадках, не понимая, кто вы такая и почему я привез вас сюда. Вы же видели – Бет узнала брошь. Естественно, ей любопытно, откуда она у вас.

Его изящно изогнутые губы были совсем близко. Кейт могла бы приложить ладони к его щекам и притянуть его к себе.

– Ваша бабушка посоветовала мне носить брошь не снимая – должно быть, она боялась, что я ее потеряю.

– У нее есть на то свои причины. – Он склонил голову. – И у нас тоже.

Кейт забыла снять громоздкие перчатки, прежде чем прикоснуться к его лицу. Он привлек ее к себе, а Кейт обвила обеими руками его шею и прижалась еще крепче. Весь день она мечтала, чтобы он вновь обнял ее. Под настойчивыми ласками его языка она слегка приоткрыла губы, и он незамедлительно впился в них поцелуем, опалившим Кейт, заставившим ее позабыть о замерзших ногах. Она вообще все позабыла. Уильям отшвырнул свои перчатки, расстегнул куртку Кейт и обнял ее за талию. Кейт повернулась, придвинувшись ближе. Их языки сплелись, и сердце Кейт, казалось, разрослось в груди, затрудняя дыхание.

Теплые ладони Уильяма скользнули под ее свитер и подхватили груди. С губ Кейт неожиданно сорвался вздох удовольствия, когда шершавые пальцы Уилла пробежали по ткани ее лифчика и расстегнули застежку. Кейт поняла, что давно ждала этих прикосновений, мечтала о блаженном, почти болезненном ощущении, охватившем ее. Стащив перчатки, она провела ладонями по нежной коже его шеи и запустила пальцы в густые волны темных волос. Не в силах удержаться, она привлекла его ближе, желая, чтобы его большие пальцы вечно продолжали ласкать и дразнить напрягшиеся соски. Досадно было только, что все происходило на сиденье старого грузовика в полутемном гараже, где слегка пахло лошадьми и кожей. В эту минуту им следовало бы лежать в постели.

– Ко мне, ребята! Сейчас мы… – Гулкий голос мистера Гудфеллоу разнесся по конюшне, собаки ответили ему взволнованным лаем.

Кейт вырвалась из объятий Уильяма, подумав, что ей представляется возможность опомниться и вновь стать благоразумной женщиной, какой она считала себя прежде. А может, она ошибалась, подумала Кейт, с сожалением глядя на губы Уильяма.

– Прошу прощения! – воскликнул Гарри и попятился. – Я не знал, что здесь кто-то есть, – думал, вы просто забыли закрыть дверь.

– Вы опасная женщина, Кейт, – заметил Уильям. Он умело застегнул ее лифчик, одернул свитер и отвел с раскрасневшейся щеки прядь волос.

– Это комплимент? – поинтересовалась польщенная Кейт.

– Пожалуй, да.

– Ну, вас тоже не назовешь воплощением невинности. – Кейт незаметно поправила свитер. Ей казалось, что лифчик вдруг стал на два размера меньше.

– Быть рядом с вами нелегко, – пробормотал Уильям, потянувшись к ручке дверцы. – Часто я забываю, где нахожусь.

– Неужели?

Уилл выбрался из грузовика и захлопнул дверцу.

– Вот именно. Это случается в лифтах, такси, грузовиках… – Он в притворном недовольстве покачал головой, обходя машину и открывая дверцу для Кейт. – Теперь мне до конца уик-энда придется выслушивать извинения Гарри, а вы будете просто обязаны погостить здесь подольше, иначе он решит, что перепугал вас.

Кейт усмехнулась.

– Не могу.

– Не можете или не желаете?

– Так нельзя.

– Если хотите, я попрошу миссис Гудфеллоу переселить вас в восточное крыло. – Уильям понизил голос до шепота. – Там на всех дверях есть замки. От вас вовсе не требуется спать с хозяином дома.

Да, она несомненно влюблена в Уильяма, решила Кейт. Именно поэтому ей нельзя здесь оставаться. Она слишком одинока, беспомощна и нуждается в утешении. Сегодня должна была состояться ее первая брачная ночь. Первая ночь в роли жены Джеффа. Вспомнив об этом, Кейт испытала облегчение оттого, что избежала подобной участи.

– В отличие от других гостей прежних герцогов?

– Видимо, да, – согласился Уильям. – Уверен, у всех у них имелись любовницы. Приемы в Торн-Холле были благовидным предлогом для занятий сексом с чужими женами. – Он взял Кейт за руку. – Пойдем узнаем, испекла ли Бет лепешки. Я предупрежу ее, что вы останетесь переночевать.

– Ладно, – согласилась Кейт. Если она влюблена в Уильяма Ландри, это еще не значит, что ей надо бежать отсюда, как перепуганной девчонке. Она вовсе не девчонка и ничуть не испугалась. Ей двадцать пять лет, она вправе наслаждаться обществом обаятельного мужчины. Не она первая влюбилась в герцога Торнкреста. Правда, он целовал ее так, словно считал самой желанной женщиной в мире. Ухаживал за ней, когда ей нездоровилось, и улыбался ее шуткам. Не обижался, когда она поддразнивала его. Был добрым, внимательным и на редкость сексуальным.

И не менее опасным, чем поезд без тормозов.

– Лучше бы вы перешли в утренний салон или в библиотеку, – проворчала миссис Гудфеллоу. – Я бы подала вам чай как полагается, выставила бы фарфор старой герцогини…

Уильям вытянул ноги под потертым дубовым столом.

– С какой стати? Я всегда пью чай на кухне, с вами.

– У вас гостья, – возразила экономка. – Я могла бы накрыть стол, поставить серебро… – Она виновато взглянула на Кейт. – Вы наверняка предпочли бы более официальную сервировку, а не признаетесь в этом только из вежливости.

– Мне нравится здесь, на кухне, – заверила ее Кейт. Уильям чуть не рассмеялся. Кейт не хотела обидеть экономку, но вкладывала в свои слова совсем иной смысл. На кухне, отделанной дубом, она явно чувствовала себя непринужденнее, чем в чайной Брауна. – Здесь очень уютно, – добавила она и взяла очередную лепешку.

Миссис Гудфеллоу вытерла руки полотенцем в красную клетку.

– Надеюсь, вам уже лучше?

– Да.

– Вчера ночью вы оба не выспались. Ужин будет готов поздно, так что у вас есть время вздремнуть.

Уильям с удивлением увидел, что щеки Кейт порозовели. Очевидно, она по-прежнему испытывала смущение, вспоминая, как он ухаживал за ней. Обе женщины принялись оживленно беседовать о непредсказуемости вспышек гриппа, затем перешли к обсуждению меню ужина. Миссис Гудфеллоу пустилась расписывать достоинства газовых плит, а Кейт заинтересованно слушала ее. Уильям налил себе еще чашку чая и намазал лепешку топлеными сливками. Ему всегда недоставало компании во время чаепитий на кухне. В доме редко бывали гости – обычно только в сезон охоты на лис. Сам Уильям не охотился, но некоторые из его друзей каждый год с нетерпением ждали открытия охотничьего сезона. Он и не предполагал, что сидеть в теплой кухне и слушать женский щебет так приятно.

А собеседницы тем временем перешли к излюбленной теме миссис Гудфеллоу – ее внукам. Дочь экономки жила по соседству, в Оутли, а трое ее детей, два мальчика и девочка, часто гостили в Торн-Холле. Кейт позавидовала детям, узнав об этом. Она рассказала экономке, что ее мать умерла несколько лет назад, вскоре после смерти отца. Миссис Гудфеллоу сочувственно кивала. Кейт упомянула о своих старших сестрах, добавив, что ее, как самую младшую, всегда считали в семье белой вороной и опекали со всех сторон. Бабушка Кейт умерла задолго до ее рождения, зато с двоюродной бабушкой они были очень близки. Эту брошь подарила ей двоюродная бабушка, продолжала Кейт. Миссис Гудфеллоу не упустила случая восхититься брошью, метнув в Уильяма любопытный взгляд.

– Да, она настоящая, – ответил Уилл на ее невысказанный вопрос. Он вытер губы салфеткой и отложил ее.

– Но каким образом…

– Она издавна принадлежала семье Кейт, – перебил Уильям, не желая обсуждать прошлое броши. Он заметил, как довольно заблестели глаза миссис Гудфеллоу. Кейт подавила зевок, и Уильям воспользовался этим предлогом, чтобы вдвоем с ней покинуть кухню. – Отправляйтесь спать, – велел он Кейт. – А меня ждут несколько часов писанины. – Он взглянул на часы над массивной черной плитой. – Уже почти половина шестого. Спускайтесь вниз в половине восьмого, и мы успеем до ужина что-нибудь выпить. Хорошо?

– Звучит заманчиво. – Кейт поставила в раковину свою пустую чашку и тарелку, снова зевнула, прикрыв рот, и улыбнулась. – Прошу прощения. Должно быть, во всем виноват свежий воздух.

Уильяму хотелось поцеловать ее, но он удовлетворился тем, что открыл перед Кейт дверь и убедился, что в конце коридора она повернула налево.

– Прелестная девушка, – произнесла у него за спиной экономка.

Уильям оторвал взгляд от Кейт и прислонился к стене.

– Да, это верно, – согласился он.

Экономка кивнула в сторону черного свитера, забытого гостьей на стуле.

– Вот уж не думала, что доживу до этого дня!

– Вы имеете в виду – когда увидите брошь?

– И когда юная леди будет пить чай с вами на кухне, словно хозяйка Холла – только не из тех городских вертихвосток, что увиваются вокруг вас.

– Кейт приехала сюда погостить на уик-энд, вот и все.

Почему-то вспоминать об этом было неприятно. Уильям нахмурился и скрестил руки на груди.

– Питти хотела, чтобы она увидела портрет в столовой.

– А чего хотели вы?

– Тишины и покоя, – заявил Уильям. – А еще – чтобы эта проклятая брошь раз и навсегда исчезла из моей жизни.

– А как же эта чудесная девушка? Она смотрит на вас, как на человека с луны.

– Или со звезды, – добавил Гарри, входя в кухню через боковую дверь. – Вы разите поклонниц наповал, Уильям. Будьте осторожны, а то до смерти не отвяжетесь от какой-нибудь мегеры. – Он увернулся от жены, которая попыталась хлопнуть его полотенцем, и быстро обнял ее.

– Постараюсь, – пообещал Уильям, взял свитер Кейт и повесил его на руку. – Я буду очень осторожен, – пробормотал он себе под нос, шагая по коридору. Он пообещал себе больше ни разу за весь уик-энд не прикасаться к Кейт. Не целовать ее. Не предаваться с ней любви долгими ночными часами.

Зато он мог отнести ей свитер вместе со злополучной брошью. Мог вежливо улыбнуться, уйти к себе в кабинет и сосредоточиться на мыслях о производстве сыра.

Если кто-нибудь спросит ее, чем она занималась в Англии, она имеет полное право ответить, что то и дело пила чай, – так размышляла Кейт, стаскивая через голову водолазку. Расскажет об этом сестрам, но ни словом не упомянет о герцоге, о поездке в поместье и вспышке гриппа. Сбросив туфли и стащив носки, она разделась, повесила джинсы в шкаф и отвернула кружевное покрывало на кровати. Она твердо вознамерилась не прикорнуть на краю постели, а как следует выспаться на хрустящих хлопчатобумажных простынях, укрывшись до подбородка толстым одеялом, но предварительно закрыв жалюзи на окнах, чтобы отгородиться от угасающего дневного света.

Да, рассказы о поездке в Англию придется подвергнуть строгой цензуре и большую часть впечатлений хранить в тайне. Воспоминаниями Кейт не собиралась делиться ни с кем. Едва она присела на постель, как в дверь постучали.

– Да?

– Можно войти? – послышался из-за двери голос Уильяма.

– Нет, то есть подождите минутку! – Кейт огляделась в поисках какой-нибудь одежды – не могла же она открыть дверь в одних трусиках и лифчике, даже если стоящий на пороге мужчина уже знал, какой на ней лифчик! Бросившись в ванную, Кейт схватила огромное желтое полотенце и завернулась в него, а затем взялась за ручку двери и приоткрыла ее на несколько дюймов. – Извините, – произнесла она, выглядывая в щель, – я как раз…

– Я не хотел вам мешать, – перебил Уильям, избегая смотреть Кейт в глаза. – Вы забыли свитер на кухне, а я не хочу, чтобы вы опасались, что вашу брошь подменят.

Он протянул свитер, и Кейт пришлось открыть дверь пошире, чтобы взять его. Она улыбнулась.

– Глупо прятаться за дверью, но я как раз собиралась лечь в… – она осеклась, окончательно сконфузившись.

– В постель, – договорил за нее Уильям и отдернул руку от свитера, словно обжегся.

В щель Кейт видела половину его лица и половину невеселой улыбки.

– Да, – подтвердила она и услышала, как Уильям вздохнул.

– Немедленно закройте дверь, – потребовал он.

Кейт не сразу поняла, в чем дело.

– Почему?

– Потому что я человек и ничто человеческое мне не чуждо, – объяснил Уильям. – Я смотрю на ваши плечи, на нежную кожу повыше полотенца, и вспоминаю, какой вы были совсем недавно в моих объятиях. Я помню вкус ваших губ, запах волос, прикосновение пальцев к затылку, когда вы потянулись ко мне, отвечая на поцелуй.

У Кейт подогнулись колени.

– Закройте дверь, черт побери, – приказал он.

– Хорошо, – прошептала Кейт и надавила ладонью на дверь. Она закрылась с удручающей легкостью. Но Уильям прав, напомнила себе Кейт. Нельзя поддаваться искушению. Она не из тех женщин, которые предпочитают связи на одну ночь и готовы спать с кем угодно. Прислонившись к двери, Кейт ждала, пытаясь расслышать шаги Уильяма, удаляющиеся по коридору. У него было множество женщин – должно быть, десятки. Кейт вспомнила, как Джессика и ее подруги глазели на нее, сидя за угловым столиком в «Сан-Лоренцо». Они-то понимали, что она – не более чем скромный узелок в длинном ожерелье побед герцога.

– Прошу прощения, – произнес Уильям из-за двери. – Я был не в себе.

– Нет, вы правы – я действительно целовала вас, – призналась Кейт. «И влюбилась по уши. Смешно, правда?» Но чего ей бояться? Мук уязвленного самолюбия? Однажды ее уже бросили – это сделал один из самых занудных мужчин в Новой Англии. И объяснил, что у них нет ничего общего, что она недостаточно интересна. А теперь герцог извинялся перед ней за желание заняться с ней любовью, за то, что испытывал влечение к ней. – Спасибо, – произнесла Кейт.

– Это еще за что?

– За желание, – объяснила Кейт. – Знаю, у вас, должно быть, уйма женщин…

Он чертыхнулся, повернул ручку двери и открыл ее.

– С чего вы это взяли?

Кейт судорожно схватилась за полотенце, проверяя, на месте ли оно.

– А разве я ошиблась?

Уильям возмущенно уставился на нее.

– Я никогда не привозил сюда женщин – ни единой, вплоть до сегодняшнего дня. Вы определенно свели меня с ума. Какого черта вам вздумалось благодарить меня?

– Вы… вы смотрите на меня так, словно считаете красивой, – с запинкой промолвила Кейт. – Это приятно.

Уильям уставился на нее, подняв брови.

– Вы и вправду красивы, – ответил он. – Почему же нельзя смотреть на вас? Конечно, бывали минуты, когда я жалел, что вы слишком упрямы и не желаете следовать советам…

– Таким, как «закройте дверь, черт побери»? – Кейт усмехнулась. – Звучит совсем по-герцогски.

Уильям затворил дверь и повернулся к ней.

– Кажется, такого выражения нет.

– Зато оно вам подходит.

Склонив голову, он коснулся ее губ легким поцелуем.

– Напрасно вы открыли дверь, – произнес он. Кейт приподнялась на цыпочки, чтобы обнять его за шею.

– Разговаривать с вами, стоя рядом, гораздо забавнее.

– Впредь я не намерен ограничиваться болтовней, – заявил Уильям, подхватил ее на руки, отнес к кровати и бережно положил на нее.

– Еще лучше, – пробормотала Кейт, глядя в его темные глаза. Ей нечего бояться, кроме как глупого своего положения. Уильям никогда не узнает, что дурочка американка отдала ему сердце, никогда не поймет, как ей хочется верить волшебным сказкам со счастливым концом.

Чувства надо скрыть, приказала она себе. Уильям наклонился и поцеловал пульсирующую жилку во впадинке под шеей, и Кейт содрогнулась.

Он замер, приподнял голову и уставился ей в глаза.

– Тебе холодно?

– Нет… – Кейт потянулась к нему и провела ладонями по широким плечам. Ему незачем знать, что она влюблена в него без памяти.

 

Глава девятая

Губы Уильяма опустились ниже, к соблазнительной ложбинке над полотенцем, и разошедшиеся складки ткани обнажили спрятанное под ними женское тело. В своем тонком кружевном белье Кейт была бесподобна. Уилл расстегнул ей лифчик и спустил бретельки с плеч. Он чувствовал себя так, словно разворачивал особый подарок, которого долго и с нетерпением ждал.

– Ты прекрасна, – произнес он, надеясь убедить ее.

Он нашел ее губы, впитывая тепло языком. Она отвечала ему с нарастающим желанием, привлекая его к себе. Когда он наконец отстранился, то лишь для того, чтобы снять одежду и бросить ее на ковер. Кейт повернулась на бок и наблюдала за ним, словно завороженная видом крепкого мужского тела. Его плечи оказались шире, чем предполагала Кейт, ноги были мускулистыми и длинными. Уильям не возражал против такого осмотра. Конечно, он чувствовал себя непринужденно в любом виде. Он привык к тому, что им восхищаются, что обращаются с ним, как с особой королевской крови.

Темные волосы, покрывавшие его грудь, тянулись вдоль живота тонкой загадочной полосой. Его возбуждение было очевидным, но похоже, он не заметил, в какое изумление привели Кейт размеры напрягшейся плоти. Ей хотелось протянуть руку и коснуться ее, хотелось ощутить кончиками пальцев сочетание стали и атласа, но Кейт остановила себя. Ее опыт был небогат – возможно, такие прикосновения не понравятся Уильяму.

– Ты тоже прекрасен, – сказала она, не веря, что осмелилась произнести это вслух. Сумеречный свет, сочившийся через отверстия в жалюзи, придавал комнате уютный вид, все предметы в ней казались расплывчатыми и нереальными. Кейт растерялась, однако ей не хотелось отпускать Уильяма. Она желала, чтобы он остался с ней, мечтала почувствовать прикосновение его тела, узнать, какими будут ощущения, изведать, что значит заниматься с ним любовью.

Кейт собралась было прикрыться простыней, но Уильям остановил ее, протянул руку и сбросил простыню.

– Не укрывайся, – попросил он сдавленным голосом. – Незачем стесняться меня.

– Это слишком трудно, – призналась Кейт. – Ты смотришь на меня не отрываясь.

Он вздохнул.

– Конечно, Кейт. Я хочу смотреть на тебя, прикасаться к тебе и заниматься с тобой любовью. Я мечтал о тебе с тех пор, как увидел в первый раз. – Уильям сам удивился, сделав это признание.

– Тебе была нужна брошь.

– Нет. – Он склонился над кроватью. – Брошь понадобилась бабушке, а мне была нужна ты, – он провел пальцем по ее щеке и соблазнительно нежным губам. – Я и сам не понимаю, что со мной.

– И я тоже.

– Но надо ли понимать? – Он нырнул в постель и улегся рядом с Кейт, ошеломив ее прикосновением кожи, напоминающей теплый атлас.

Кейт покачала головой.

– Я намерен овладеть тобой немедленно… – Уилл склонился над ней и с изощренной нежностью прикоснулся к ее губам. Постепенно поцелуй становился все крепче, и Кейт раздвинула губы. Поцелуй длился вечно. Уильям подхватил ладонями ее грудь, принялся дразнить большими пальцами соски, распространяя по телу Кейт волны желания. Он целовал ее в уголки рта и подбородок, ласкал губами шею и впадинку возле плеча. Кейт казалось, что она тает, что каждый дюйм ее тела растворяется под горячими ладонями Уильяма.

Она по-прежнему лежала на боку, прижавшись к поросшей волосами груди Уильяма и чувствуя, как затвердевают соски. Должно быть, он угадал ее желание, поскольку склонился и принялся поочередно ласкать ее груди губами. Наконец после нескольких долгих минут, когда Кейт думала, что уже растеклась по кровати, он вобрал в рот торчащий бутон. Это прикосновение ошеломило ее. Затем средоточие наслаждения переместилось ниже, вслед за его усердными губами. Свободной рукой Уильям провел по ее ногам и спустил трусики.

Кейт застонала и придвинулась ближе, прижавшись к его возбужденной плоти бедром. Приподнявшись, он бережно перевернул ее на спину, провел ладонью по животу и поцеловал в губы. Его рука переместилась ниже, он стащил кружевные трусики по ногам и отбросил их. Заставив Кейт раздвинуть ноги, он прикоснулся к горячему и влажному потайному местечку и снова прижался к ее губам. Она задрожала от наслаждения, чувствуя, как другой рукой Уильям вновь подхватил ее грудь.

Ему было некуда спешить, а Кейт не терпелось ощутить его внутри, узнать, насколько глубоко он способен войти в нее. Ей не хотелось ждать. Уильям продолжал поглаживать ее, пробуждая внутри пульсирующую горячую спираль вожделения.

– Тебе нравится? – прошептал он. Кейт взглянула в его глаза, потемневшие от страсти.

– Да, – сумела выговорить она и тут же ахнула, почувствовав еще более сильное возбуждение. Закрыв глаза, она отдалась потоку ощущений. Наконец Уильям осторожно убрал руку.

Раздвинув ее ноги шире, он прильнул к ней всем телом. Он погружался в нее медленно, чтобы продлить наслаждение. Обхватив ногами его бедра, Кейт выгнула спину, и у него закружилась голова.

Ее кожа была влажной и горячей, и Уилл с трудом принудил себя замедлить удары. Ему хотелось ворваться в нее, с силой погружаясь в тугое, гостеприимное тепло лона. Наконец, достигнув глубин, он остановился. Кейт затихла, и он прильнул к ее губам, проник языком в рот, приглушая легкие стоны. Она приложила ладони к его щекам и попыталась придвинуть его еще ближе, хотя это было невозможно.

Милая Кейт, думал он, чувствуя, как теряет голову, поддаваясь усиливающемуся возбуждению. Он отстранялся и вновь наносил удары на протяжении скольких-то там неописуемых минут, пока не почувствовал, как сжимается женское лоно. В этот миг он потерял чувство времени и пространства, забыл, кто он такой. Помнил только о Кейт, ее сладком дыхании, атласной коже и влажной тугой пещере, окружавшей его плоть. Она притянула его ближе. Едва ее начала бить дрожь, Уильям завладел нежным ртом и услышал страстный стон экстаза. Спустя несколько секунд он догнал ее на немыслимой высоте, содрогаясь в спазмах.

К реальности Кейт возвращалась медленно, почти бесконечно. Уилл отстранился, но не разжат рук, и Кейт уткнулась лицом в его грудь. Она чувствовала себя обессиленной и удовлетворенной. Наконец-то ей стало понятно, что значит заниматься любовью. Она не испытывала ни неловкости, ни стыда. С Уильямом она была знакома всего неделю, но ей казалось, будто они знают друг друга всю жизнь. И всю жизнь предаются любви. Кейт вдохнула, пытаясь запомнить его запах, и волосы на груди Уильяма защекотали ей нос.

– Что с тобой? – сонно спросил он.

– Боюсь чихнуть. – Незачем Уильяму знать, что она старается запомнить, как от него пахнет лаймом, кожей и английским дождем.

Уильям поднял голову и насмешливо взглянул на нее.

– Чихай, Кэти. В этом нет ничего предосудительного.

– Я думала, ты спишь.

– Нет, то есть да. Чуть не заснул. – Он лег на бок лицом к Кейт. – Если хочешь, я уйду.

– Нет. – Она поежилась, и Уильям дотянулся до простыни и укрыл ее голые плечи. – Спи здесь.

Уилл смутился.

– Ну хорошо, только недолго.

– Тебе незачем уходить. – Кейт подняла голову и взглянула ему в глаза.

– Боюсь, одного раза мне будет мало, – предупредил он, – а мне бы не хотелось обидеть тебя.

– Этим ты меня не обидишь.

Он провел ладонью по ее талии, погладил бедро.

– Ты такая нежная. И маленькая. Я снова хочу тебя. – Обхватив Кейт за плечи, он прижал ее к своей груди.

Кейт закрыла глаза, чувствуя, как тепло его тела окутывает и убаюкивает ее.

Ей снилось, что легкие, как прикосновение мотылька, поцелуи покрывают ее колени, чуткие пальцы касаются ее бедер, поднимаются выше, вызывая лихорадочное и знакомое биение пульса между бедер. Снилось, как кто-то осторожно разводит ее ноги в стороны и тихо шепчет: «Просыпайся».

Ей не хотелось просыпаться, обрывать чудесный сон и вновь видеть себя в одинокой и холодной постели номера в отеле. Кейт представлялось, что теплое дыхание Уильяма овевает ее бедро, что его губы стремятся избавить ее от напряжения и боли, нарастающих внутри, что его язык проскальзывает… нет, это не сон, поняла она, постепенно просыпаясь. Она лежала в постели, обнаженная и пылающая страстью, а Уильям ласкал ее пальцами, губами и языком. Выгнув спину, Кейт застонала в блаженном трепете, но Уильям прижал ладонь к ее животу, удерживая ее и продолжая дарить наслаждение. Кейт подчинилась, чувствуя, как знакомый трепет волнами расходится по телу. Он впивался в нее губами и, только дождавшись ошеломляющего экстаза, передвинулся выше.

Уильям быстро проник в нее, и Кейт подалась навстречу, ощущая, как он заполняет ее длинными плавными ударами. Он любил ее так, словно не мог насытиться, хотел продлить наслаждение, но наконец не выдержал и застонал, изливаясь в нее. Он нашел губами ее шею и касался лихорадочно пульсирующей жилки, пока биение его собственного сердца не замедлилось и он не понял, что не умрет от невыносимого блаженства.

– Это не сон… – пробормотала Кейт.

– Да… – Уильям поднял голову и заглянул в глаза Кейт. Сейчас они были темно-зелеными и сонными. – Не сон, а мужчина, который просто не сумел дождаться, когда ты проснешься.

– Вот и хорошо, – прошептала она, закрывая глаза. Уильям приподнялся. Кейт повернулась на бок лицом к нему, не размыкая век. Уильям укрыл ее, лег рядом и подпер ладонью голову, глядя на Кейт. Ее щеки порозовели, губы слегка припухли. Волосы спутанной волной расплескались по белой наволочке. Уильяму было неловко вспоминать, что он овладел ею дважды, к тому же второй раз – пока она спала, но желание оказалось неудержимым.

Наконец он понял: если он сию же минуту не встанет, все повторится в третий раз. Она проснется и сочтет герцога Торнкреста обуянным похотью животным. Уильям не понимал, что на него нашло, но надеялся, что горячий душ и пара часов, проведенных над гроссбухами, исцелят его. Выскользнув из-под одеяла, он подобрал одежду. Рядом с его ботинками, так близко, что он чудом не наступил на нее, лежала брошь. Уильям подавил минутное желание зашвырнуть ее под кровать. Приколотая к свитеру брошь зловеще поблескивала.

Едва проснувшись, Кейт поняла, что уже стемнело, а рядом никого нет. Она пошарила ладонью по кровати, но почувствовала только холод простынь. Должно быть, Уильям давно ушел. Пора было вставать, принимать душ и одеваться к ужину – правда, Кейт не представляла себе, как будет сидеть с ним за столом после того, как его губы… Ладно, решила она, что было – то было, и жалеть не о чем. Уильям помог ей почувствовать себя сексуальной, желанной и привлекательной. Он смотрел на нее так, словно ему безумно нравилось ласкать ее и предаваться с нею любви.

Кейт жалела лишь о том, что ей не хватит времени пресытиться уик-эндами в поместье и вечерами, полными любви. Наверное, полагается спуститься вниз как ни в чем не бывало. Ладно, решила Кейт, надо попробовать. В конце концов, ничего другого не остается.

– Кейт! – Уильям постучал в дверь, когда она причесывалась. Взглянув на часы, Кейт обнаружила, что уже половина восьмого. Она долго отмокала в ванне, гадая, каким образом брошенная безработная Кейт Стюарт с Род-Айленда очутилась в английском особняке, среди роскоши, и даже ухитрилась переспать с герцогом. Кейт положила щетку на туалетный столик и нехотя подошла к двери.

– Я готова, – объявила она и, взяв себя в руки, открыла дверь. Удерживая на лице небрежную улыбку, она взглянула в лицо Уильяму. Тот с трудом сглотнул и принужденно улыбнулся – значит, тоже испытывал неловкость. Кейт поняла, что все будет в порядке.

Уилл показал ей бутылку вина.

– Хочешь выпить со мной в кабинете?

– С удовольствием. – Кейт вышла из комнаты и повернула налево, но Уильям удержал ее за руку.

– Я имел в виду свой личный кабинет, – пояснил он, увлекая ее направо. – Иди за мной.

– Хорошо, – согласилась заинтригованная Кейт. В этом крыле дома она еще не бывала. Уильям провел ее мимо нескольких закрытых дверей и наконец остановился перед двустворчатой дверью в конце широкого коридора. Повернув ручку, он открыл дверь: за ней оказалась просторная гостиная с высокими окнами, темно-зелеными шторами и книжными шкафами вишневого дерева. Массивный стол стоял в углу, к нему было придвинуто кожаное кресло. В камине у стены, лицом к которой стояла Кейт, горел огонь. К камину был придвинут круглый столик, накрытый для ужина.

– Я предупредил миссис Гудфеллоу, что мы поужинаем в кабинете – по-моему, здесь уютнее. Ты не против?

– Разумеется, нет. – Обстановку в кабинете Кейт сочла весьма романтичной.

Уильям подвел ее к дивану, обитому выцветшим зеленым бархатом и заваленному вышитыми подушками.

– Миссис Гудфеллоу каждый год на Рождество дарит мне очередную подушку, – объяснил Уильям. – Сбрось их и устраивайся поудобнее.

На мраморном столе, на подносе, стояли бокалы рядом с блюдом, на котором было разложено множество сортов сыра, и крекерами в тарелке с золотым ободком. На этот раз миссис Гудфеллоу превзошла себя.

– Какой приятный сюрприз! – Кейт уселась на диван, поджав ноги. В комнате было тепло, в камине уютно потрескивало пламя, и Кейт радовалась тому, что Уильям решил показать ей свой кабинет. – Должно быть, тут ты и проводишь большую часть времени. Этот кабинет похож на отдельную квартиру в доме.

– Да. – Он откупорил бутылку и наполнил золотистой жидкостью два бокала. – Я знал, что тебе здесь понравится. А салон внизу чересчур велик для двух человек.

– Зато в нем, наверное, удобно устраивать шумные приемы.

Уильям протянул ей бокал и уселся рядом.

– Понятия не имею. Светскую жизнь я веду в основном в Лондоне.

Кейт ответила ему недоуменным взглядом, словно не поверив своим ушам. Уильям понял: он не убедил ее, объясняя, что прежде не привозил в поместье женщин. Вероятно, она считает, что каждый уик-энд он проводит с новой знакомой.

– Это правда, – настойчиво повторил он. – Я никогда не привозил сюда женщин.

– Ни разу?

– Ну… разве что принимал гостей во время сезона охоты… – Уильям хотел дать Кейт понять, что она для него – особая гостья, и в то же время боялся признаться в этом. – До сих пор этот дом был… уединенным уголком. Да, здесь бывали гостьи, но я не спал с ними. Видишь ли, я не смешивал личную и светскую жизнь. – Не дождавшись вопроса, почему сегодня все изменилось, почему Кейт стала единственной желанной женщиной в Холле, Уильям поднял бока!. – По крайней мере до сих пор.

Кейт отпила глоток вина.

– Сколько хлопот из-за какой-то броши!

– Ради покупки драгоценностей я не занимаюсь любовью. – Уильям перевел взгляд на свитер Кейт – темно-коричневый, под цвет ее волос. – Кстати, сегодня ты не надела брошь.

– Забыла.

– Вот и хорошо.

– Это мой талисман на счастье. Бабушка обещала, что брошь выполнит мое заветное желание, – сообщила Кейт, отпивая еще глоток.

– И что же?

– Для начала я оказалась в Англии.

– Если твое заветное желание – разбогатеть, то оно тоже вскоре сбудется.

Кейт поспешила переменить тему.

– Твоя бабушка велела мне носить ее, не снимая.

Уилл нахмурился.

– Бабушку посещают странные мысли.

– В том, что она стремится вернуть свою собственность, нет ничего странного. Но, по-моему, брошь никто не крал. Значит, для семьи она не потеряна. Если я не ошибаюсь, бабушка просила тебя разыскать какие-то старые книги или дневники.

Уилл вновь наполнил бокалы и подвинул к Кейт блюдо с сыром.

– Верно, просила. Она пытается выяснить, не отправился ли кто-нибудь из наших предков в Америку, прихватив брошь.

– Значит, она по крайней мере отчасти верит мне. – Кейт взяла крекер и кусочек сыра. – Я тоже не прочь узнать, правда ли это. Ты что-нибудь нашел?

– Пока нет, – Уилл улыбнулся. – Надеюсь, ты не откажешься помочь мне.

Кейт позабыла про крекер, который держала в руке. Она с удовольствием осмотрела бы дом, особенно если бы при этом ей представился случай отыскать старинные дневники.

– Они в библиотеке или нам придется лезть за ними на чердак?

– Скорее всего, искать их надо на чердаке. Библиотеку я уже обшарил.

У Кейт нетерпеливо заблестели глаза.

– Когда же мы начнем поиски?

– Завтра.

– Зачем ждать до завтра? Сегодня еще есть время, – возразила она. – Не так уж и поздно.

Ему следовало бы догадаться, что Кейт будет счастлива побывать на чердаке английского особняка. Правда, сегодняшние планы Уильяма не включали возню с пыльными коробками, но отказать Кейт в таком пустяке он не мог.

– Если хочешь – пожалуйста.

– Конечно, хочу!

Придвинувшись, Уильям поцеловал ее. Губы Кейт были податливыми и сладкими, на них сохранился привкус шардонне.

– Будем делать вид, что сегодня днем ничего не произошло?

– Боюсь, у меня не получится, – призналась Кейт с присущей ей откровенностью. Она поставила бокал на столик и повернулась к Уильяму. – А ты хочешь, чтобы мы вели себя как ни в чем не бывало?

– Нет, – голос Уильяма стал хриплым от охватившего его желания. Он испытал искушение предаться с ней любви немедленно, прямо на диване, ощутить тепло ее лона и услышать стоны наслаждения. – Нет, – прокашлявшись, повторил он. – Я не смогу ни притворяться, ни забыть, – он коснулся щеки Кейт, – и не хочу.

– И я тоже.

Он снова поцеловал ее, убеждая себя, что сумеет остановиться в любую минуту. В конце концов, он еще в состоянии держать себя в руках – не слишком крепко, но достаточно, чтобы не прикоснуться к ней до ужина.

– Не уезжай, – прошептал он, касаясь ее губ. – Задержись еще хотя бы на день, и я отвезу тебя в город в понедельник, или во вторник, или когда захочешь.

Кейт обняла его за шею.

– Во вторник я улетаю домой.

– Тогда ты сможешь уехать отсюда в понедельник.

Неужели она скоро улетает? Уильям встревожился. Его не покидало предчувствие, что больше они не увидятся.

– Хорошо. Тогда нам хватит времени, чтобы поискать дневники.

Уильям вздохнул с облегчением.

– К черту дневники! – Он поцеловал крошечное пятнышко пониже уха Кейт, почувствовал, как она вздрогнула, и попытался взять себя в руки. – Пора ужинать, пока мы еще одеты.

– Ты прав, – Кейт разжала объятия и смущенно улыбнулась. – Боюсь, твои поцелуи сведут меня с ума.

Ее искренность ошеломила Уильяма. Значит, вот что в ней нравится ему больше всего, понял он. Но достоинств у Кейт множество.

– В общественных местах я буду осторожнее, – шутливо пообещал он. Нельзя забывать об осторожности, решил он, подходя к кнопке звонка. Ему грозит смертельная опасность – влюбиться в Кейт.

Меньше всего в жизни Уильяму хотелось влюбляться. Он был счастливым холостяком – нет, скорее всем довольным холостяком. Брак вполне может начаться с головокружительного секса, нежных слов и заверений в любви, но никогда не будет счастливым для герцога Торнкреста.

– Ну как, нравится?

Кейт выглянула из-за крышки огромного сундука и чихнула.

– Прошу прощения.

Уильям протянул ей носовой платок, и Кейт чихнула еще раз.

– Никаких коробок с книгами или дневниками мы не нашли, – напомнил Уильям. – Может, бросим это занятие?

– Ни за что!

Еще никогда в жизни Кейт так не развлекалась. Обнаружив в углу просторного чердака сундуки, она предоставила поиск дневников Уильяму. Сундуки были набиты старинной одеждой всех цветов и размеров. Шелковые и муслиновые платья пастельных тонов с кружевной и бархатной отделкой, расшитые жемчугом, были уложены аккуратными слоями. Кейт приложила к себе розовое платье и представила, как вальсирует в нем в бальном зале.

– Твои предки умели одеваться. Кому-то пришлось немало потрудиться, чтобы сохранить эти наряды.

– Ландри ничего не выбрасывают – поэтому здесь столько хлама.

Кейт отложила розовое платье и расправила другое, цвета слоновой кости. Его лиф был отделан широким кружевом, как и длинные рукава-фонарики.

– Наверное, герцогини были стройными, как тростинки.

– Возьми это платье с собой и примерь, – предложил Уильям. – Если хочешь, я попрошу Гарри отнести этот сундук к тебе в комнату. А еще лучше, – добавил он, заметив низкий вырез платья, – в мою.

– Знаешь, все девочки любят наряжаться.

– Прежде я об этом не знал. – Уильям сунул руки в карманы. Кейт рылась в сундуке, разыскивая туфли в тон платью.

– Жаль, что у тебя нет дочерей, – заметила она. – Им бы нравилось играть здесь.

– В нашем роду рождаются только мальчики, а из них выходят плохие мужья.

– Так вот почему эти наряды до сих пор здесь! – Кейт вытащила из сундука стопку белья, решив позднее сообразить, как его надевать. – Девочки бы давным-давно нашли им применение.

– Пожалуй. Ты уже дошла до дна?

– Почти… – Пальцы Кейт наткнулись на что-то твердое, и, ощупав неизвестный предмет, она поняла, что это не дно сундука. – Иди сюда, Уилл, помоги мне. Здесь какая-то коробка.

– А потом мы сразу спустимся вниз, – предупредил Уильям, подходя к ней. – Я скажу Питти, что мы ничего не отыскали.

– Вот здесь, сбоку. Нашел?

– Да. – Уильям вытащил из сундука кипу книг в кожаных переплетах, перевязанную бархатным шнуром. – Должно быть, они принадлежали одной из герцогинь.

Кейт потянулась к книгам.

– Дай-ка взглянуть…

– Посмотришь внизу, – заявил Уильям, с трудом скрывая вожделение. – И почитаешь… попозже, когда примеришь это белое платье, а я сниму его.

У Кейт встрепенулось сердце.

– Как вы романтичны, ваша светлость!

Уильям состроил оскорбленную гримасу.

– Ты меня еще плохо знаешь.

– Пожалуй, да, – согласилась Кейт, и вдруг ей захотелось признаться, что она влюблена в него, объяснить, что значила для нее эта неделя. Но вместо этого Кейт повернулась, взяла платье и стопку белья и прижала их к груди. – Идем, – произнесла она беспечным голосом. – Надеюсь, одежда герцогини придется мне впору.

– Подожди, – велела Кейт, и Уильям услышал шорох шелка. – Можешь открыть глаза и помочь мне застегнуть пуговицы.

Уильям послушно открыл глаза и прикоснулся к кремовой ткани, скрывающей тело Кейт. Затаив дыхание, он долго возился с крошечными пуговками на спине. Кейт собрала волосы в узел на макушке, и Уильям, наконец-то вспомнив, что надо дышать, запечатлел легкий поцелуй на ее шее.

– Повернись, – попросил он, сжав ладонями ее талию.

– Оно мне впору, – удивленно произнесла Кейт и повернулась. – Как ни странно, оно ничуть не жмет!

– Красивое платье, – согласился Уильям, умолчав о том, что герцогиня, которой оно принадлежало, наверняка достигала ростом шести футов и, в отличие от Кейт, не обладала пышными формами. Сливочно-белые холмы соблазнительно выступали над вырезом платья. – Оно было сшито в начале или в середине XVIII века, судя по датам в книгах.

– Что это за книги?

Словно завороженный, Уильям наблюдал, как Кейт попыталась подтянуть повыше лиф платья, но плотная ткань не поддалась.

Уильям обнял ее за талию.

– Здесь четыре романа и два дневника. Питти обезумеет от радости, а я намерен поцеловать тебя.

Он придвинулся ближе, но Кейт отстранилась.

– Осторожнее!

– Почему? – Он застыл на месте.

– Платье совсем старое и может пострадать, – объяснила Кейт.

– Мне нет никакого дела до платья. – Уильям притянул ее к себе, слыша возбуждающий шорох шелка, и завладел ее губами. Они были нежными и податливыми, и Уильяму казалось, что он способен без устали целовать ее часами. Он склонился еще ниже и прильнул губами к ее груди. Кружева защекотали подбородок, дрожащие пальцы Кейт запутались в волосах. Уильям придвинул ее спиной к стене и уперся в стену обеими ладонями. Губы Кейт влажно блестели, она не сводила с Уильяма глаз.

Проклятье! Ему следовало догадаться, что такая женщина, как Кейт, легко способна влюбиться в него. Она не отдалась бы ему так охотно, не испытывая никаких чувств. Уильяму стоило бы насторожиться, но он думал лишь о том, чтобы поскорее вновь предаться с ней любви.

– Подними юбки, – велел он.

– Что вы задумали, сэр? – Ее глаза лукаво блеснули.

– Подними юбки, и я объясню, – прошептал Уильям, целуя ее в уголок рта. – Если тебе так нравится это платье, можешь не снимать его.

– А в белье есть… разрез, – Кейт взялась за ткань и приподняла ее. – Думаешь, именно для этого?

– Мне все равно! – Он решительно расстегнул молнию на брюках, а затем помог Кейт разобраться с нижними юбками. Обнаружив отверстие в шелковом белье, он помедлил – только чтобы убедиться, что Кейт готова принять его. – Раздвинь ноги, – мягко попросил он и почувствовал, что Кейт дрожит. – И обними меня за шею.

Она подчинилась, и он проскользнул в нее, а затем, приподняв снизу за ягодицы, прижал ее к себе. Кейт застонала.

– Тебе больно?

– Нет, – прошептала она, – мне так хорошо…

Уильям прервал ее очередным ударом и продолжал вонзаться в нее – не спеша, наслаждаясь тем, как она сжимает мышцы и стонет. Проникая все глубже, он поддавался ошеломляющим ощущениям, забывая обо всем, кроме Кейт, ее дыхания и послушного тела в его объятиях. Он почувствовал, что изливается в нее, и понял, что всегда мечтал только о Кейт и любви к ней.

– Кто такая Алисия?

– Понятия не имею, – отозвался Уильям, глядя на нее. – По-моему, увидев тебя обнаженной в моей постели, я начисто лишился способности мыслить.

Кейт покраснела и прикрыла грудь простыней. Она завладела большей частью подушек, удобно устроилась на них и теперь изучала дневники.

– Это имя написано на обложках дневников. По-моему, она не была герцогиней. Она много пишет о выездах в свет и знакомствах с достойными молодыми людьми, упоминает об отце и гувернантках. – Кейт перевела взгляд на Уильяма. Он лежал рядом, повернувшись к ней. Заметив многозначительный блеск в его глазах, Кейт поняла, что ей предстоит. – Правда, я успела пролистать всего несколько страниц. Как думаешь, она была молода?

– Скорее всего, да. Если она пишет о выездах в свет, значит, была дебютанткой.

– А мы можем выяснить, кто она такая?

Уильям вздохнул.

– Завтра почитаем дневники.

– Нет, я имела в виду другие источники. – Она мельком взглянула на стул у постели, где ворохом шелка и кружев лежало платье. – Разве у тебя нет никаких записей из фамильного архива?

– Конечно, есть, притом множество, целые килограммы. – Уильям просунул руку под простыню и погладил бедро Кейт. – Выключи лампу.

– Уик-энд в поместье – хлопотное занятие. – Кейт притворно вздохнула, откладывая дневник. Выключив лампу на тумбочке, она несколько секунд ждала, когда глаза привыкнут к темноте.

– Иди ко мне.

– Это гораздо забавнее замужества.

Ладонь Уильяма прекратила богатое событиями путешествие по бедрам Кейт.

– О чем это ты?

– Разве ты забыл? Сегодня я должна была выйти замуж. – Кейт поправила подушки и легла на бок лицом к Уильяму.

– Твой бывший жених был болваном, но благодаря ему ты очутилась в Англии.

Кейт поцеловала его в грудь.

– Ты абсолютно прав. Я рада, что все так получилось. Взамен несостоявшегося брака мне досталось платье цвета слоновой кости и секс с тобой – целых три раза.

– Четыре, – поправил Уильям, потянувшись к ней в темноте.

 

Глава десятая

– А наша гостья еще спит?

– По-моему, да.

Кейт действительно еще спала. Свернувшись клубочком посреди его кровати, укрывшись одеялом до подбородка и разметав темные волосы по подушке, она выглядела такой довольной и умиротворенной, словно спала в собственной постели. Как ни странно, эта пугающая мысль понравилась Уильяму.

Миссис Гудфеллоу было незачем знать, где гостья провела ночь. Как и Питти, экономка обожала устраивать браки. Уильям выбрал в буфете чашку и налил себе кофе. Экономка стояла у плиты, поджаривая ломтики бекона. От аппетитного запаха рот Уильяма наполнился слюной, пустой желудок заурчал.

– Может, отнести ей поднос, когда завтрак будет готов?

– Нет, – чересчур быстро отказался Уильям. Миссис Гудфеллоу удивленно подняла брови, уставившись на него. – Кейт не помешает выспаться.

– Понятно… – Экономка отвернулась и попробовала бекон лопаточкой. – Утром звонила ваша бабушка. Я сказала, что вы еще спите, но ей, похоже, не терпелось поговорить с вами.

– Ничего, подождет. – Уилл поставил чашку на кухонный стол. Гарри поделился с ним воскресной газетой.

– Она трижды попросила меня напомнить, чтобы вы позвонили ей, как только проснетесь. Ей хотелось узнать, нашли ли вы какие-нибудь старые дневники. А потом спросила, здесь ли еще мисс Стюарт. Сколько яиц вам поджарить?

– Три. Нет, лучше четыре. И вы ей ответили?..

– Да. – Помолчав, миссис Гудфеллоу добавила: – Я сказала, что наша гостья еще здесь, а остальное не мое дело.

Гарри выглянул из-за газеты и внимательно посмотрел на Уильяма.

– Похоже, сегодня утром у вас отменный аппетит.

Уильям нахмурился и промолчал.

– С утра льет дождь. Хорошо, что вы осмотрели ферму вчера, – продолжал пожилой слуга, – иначе маленькая мисс могла промокнуть.

– Она не отказалась бы прогуляться даже под дождем, – возразил Уилл. – Такие мелочи ее не пугают.

– Пожалуй, вы правы. – Гарри кивнул. – Она первая, кого вы привезли домой, и я очень рад видеть, что она не важничает.

Миссис Гудфеллоу поставила тарелку с яичницей и беконом перед Уиллом, а затем принесла приборы и салфетки для обоих мужчин.

– Она прелестная девушка. Ваш выбор мог оказаться гораздо неудачнее.

– Я вовсе не намерен «выбирать», – заявил Уилл. – Завтра я отвезу ее в Лондон, и она вернется в Штаты.

Бет поставила перед мужем тарелку с завтраком.

– Почему бы вам не отправиться туда вместе с ней? Вы бы отдохнули, а затем привезли ее обратно. Здесь давно уже не бывало детей…

– Детей? Для отцовства я еще не созрел – буркнул Уилл, хотя неожиданная мысль о девочках, роющихся в старинных нарядах на чердаке, понравилась ему. Он потряс головой, чтобы прогнать видение. У Ландри всегда рождались сыновья – вернее, один-единственный сын в каждом поколении. Здесь никогда не появятся ни смешливые девчушки, ни поддразнивающие их старшие братья. Никаких детей в доме не будет, потому что не будет и свадьбы. – И для супружеского блаженства – тоже, – добавил он. – Что бы там ни думали вы с Питти, брак меня не интересует, сколько бы женщин ни перебывало в Холле.

Миссис Гудфеллоу перенесла свою чашку на стол и села.

– Чепуха! Мисс Стюарт – первая женщина, которую вы привезли к себе домой. А из вас получится отличный муж – несмотря на вспыльчивость и властность.

– Мое терпение безгранично, – возразил Уильям, вспоминая, как бродил по Лондону вместе с Кейт. – Его у меня больше, чем вы думаете.

Экономка фыркнула – заявление Уилла не произвело на нее впечатления.

– О, об этом мне давно известно, – ответила она. – Вы ничуть не похожи ни на своего отца, ни на деда. В отличие от вас, эти глупые мужчины выбирали женщин, которые им вовсе не подходили. А теперь доедайте яичницу и отнесите Кейт завтрак. Я испекла лепешки с абрикосовым вареньем – надеюсь, Кейт они придутся по вкусу.

Уильям встрепенулся.

– Где они?

– Вы получите каждый по одной лепешке, – успокоила мужчин миссис Гудфеллоу. – А остальное достанется юной леди.

Уильям хотел было возразить, но Гарри подмигнул ему.

– Не старайтесь понапрасну, Уильям. Если она решила, что лепешки достанутся мисс Кэти, так и будет.

– Герцог в этом доме я, а не мисс Кэти, – проворчал Уильям, подбирая с тарелки последний ломтик бекона.

– А вам не хватает ума превратить ее в герцогиню, – подхватила миссис Гудфеллоу. – Довольно, больше я не стану вмешиваться в ваши дела.

Превратить Кейт в герцогиню? В платье цвета слоновой кости она выглядела королевой. Уильям отодвинул тарелку и залпом допил кофе.

– Пойду прогуляюсь, – объявил он. – Свежий воздух поможет мне развеяться.

– Пожалуйста, – протянула миссис Гудфеллоу. – Но по-моему, лучшее средство от хандры ждет в комнате для гостей.

Пропустив замечание экономки мимо ушей, Уильям вышел из кухни, по пути снял с вешалки самую старую из курток и выскользнул черным ходом. Собаки завиляли хвостами и запрыгали вокруг него, требуя внимания, и Уильям приласкал их, прежде чем выйти на длинную мокрую аллею. Пусть Кейт выспится в одиночестве. А он некоторое время побудет один и попробует сдержать желание немедленно броситься в дом и разбудить ее – только чтобы увидеть ее улыбку.

Кейт лежала, не открывая глаз. Она свернулась под теплыми одеялами, боясь, что вчерашний день окажется сном, едва она поднимет веки. Ласки Уильяма и сон в его объятиях наверняка были порождены излишне богатым воображением, а может, виной всему стало мороженое с крошками шоколада, съеденное перед сном. Открыв глаза, она неизбежно увидит дверь ванной в номере отеля «Сент-Джайлз».

Но Кейт не хотелось смотреть на дверь ванной в своем номере. Она мечтала увидеть платье цвета слоновой кости, лежавшее на стуле с гнутыми ножками, бархатные шторы на окнах, но больше всего – знакомое и прекрасное лицо Уильяма Ландри.

– Ты не спишь, Кейт?

Какой загадочный мужской голос – и знакомый, подумала Кейт. Она рискнула медленно приоткрыть глаза, надеясь увидеть себя в спальне хозяина Торн-Холла. Уильям подошел поближе к кровати. Он держал в руках серебряный поднос. Кейт унюхала запах свежего кофе.

– Привет, – прошептала она. – Кажется, я проснулась.

– Надеюсь, это поможет тебе проснуться окончательно. – Он поставил поднос на изящный круглый столик и налил кофе в фарфоровую чашечку. Кейт села, придерживая на груди одеяло. Уильям дождался, когда она подложит под спину две подушки, а потом протянул ей чашку.

– Спасибо, – сказала она. – Уже поздно?

– Двенадцатый час.

Кейт состроила гримаску и отпила кофе.

– Валяться в постели почти до полудня не в моих привычках. – Она заметила насмешливую улыбку на лице Уильяма и добавила: – И все остальное тоже, но ты, похоже, мне не веришь.

Уильям сунул руки в карманы и уставился в окно.

– Ты понятия не имеешь, чему я верю, а чему – нет, так что пей кофе и одевайся. Дождь кончился, но, похоже, скоро начнется снова. Мы могли бы погулять в саду или съездить в Холлатон – это живописная английская деревушка. Надеюсь, она тебе понравится.

Кейт решила, что со стороны Уильяма нечестно выглядеть так неотразимо. На нем были темные брюки и светло-голубая рубашка. Судя по свежему лицу, он преспокойно проспал двенадцать часов подряд.

– А мы успеем сделать и то, и другое?

– Конечно, в нашем распоряжении целый день. – Он повернулся к ней, но не подошел поближе. Кейт, которая надеялась на утренний поцелуй, попыталась скрыть разочарование, сделав большой глоток кофе, и обожгла язык. – Миссис Гудфеллоу испекла для тебя лепешки, – сообщил Уилл. – Часть на подносе, а остальные в кухне.

– На вид они очень аппетитны. Мне нужно двадцать минут, чтобы допить кофе и одеться, – предупредила Кейт.

– Спешить некуда. – Казалось, он нервничает, словно сожалея о прошедшей ночи, и желает, чтобы она поскорее убралась из его постели и комнаты.

Кейт подтянула простыню повыше.

– Ты не одолжишь мне халат?

– Конечно. – Уилл подошел к постели и взглянул на нее сверху вниз. – Сейчас принесу.

– Спасибо. – Она улыбнулась, и, к ее облегчению, Уильям ответил ей улыбкой.

– Я долго думал о твоих планах, – начал он, протянув руку и заложив за ухо прядь ее волос. – Тебе обязательно уезжать завтра?

– По-моему, мне будет лучше вернуться в Лондон.

– Я имел в виду совсем другое, Кейт. Неужели тебе необходимо покинуть Англию не позже вторника?

Прежде чем ответить, Кейт поставила пустую чашку на тумбочку.

– Да. Мне придется заняться поисками работы.

– Продав брошь, ты сможешь некоторое время жить не работая… – Он пересек комнату и скрылся за дверью.

– Так я не могу. Если бы кому-нибудь из моих родных срочно понадобились деньги, я продала бы ее не задумываясь, но не могу расстаться с фамильной реликвией только потому, что мне лень искать работу, – старательно объяснила Кейт. – Так нельзя. И потом, мне нравится эта брошь. Почему-то мне кажется, что она приносит удачу. – У Кейт было немало причин верить этому: благодаря броши она познакомилась с Уильямом, а поездка в Англию принесла ей впечатления, о которых она и не мечтала.

– Ты могла бы задержаться в Англии подольше, – предложил Уильям, возвращаясь в комнату с темно-синим шелковым халатом. – Ты еще многого не успела повидать.

– Я накоплю денег и приеду сюда еще раз, – стараясь говорить беспечным тоном, пообещала она.

– Но неужели нельзя отложить отъезд на несколько дней? – Уильям присел на постель и протянул ей халат.

– При обмене билетов с меня удержат немалую сумму.

– Я буду рад помочь тебе, – заверил Уильям, – если ты позволишь.

– Не могу. Так тоже нельзя.

Он вздохнул.

– Ничего другого я и не ожидал услышать. Ты уверена, что не хочешь задержаться? Всего на несколько дней. Мы могли бы отправиться на север, в Шотландию. Там в каждом замке полным-полно сувенирных магазинов.

Он вновь подтрунивает над ней, поняла Кейт. Серьезное выражение исчезло с лица Уильяма, он вновь стал прежним, беспечным и веселым. Она без колебаний рассталась бы со всеми сувенирами, лишь бы побывать в Шотландии, вернуться сюда, в Холл, просыпаться по утрам рядом с Уильямом и обсуждать с ним планы на день.

– Мне пора заняться делами, – произнесла она, пытаясь убедить себя. – И для начала пробраться к себе в комнату.

– Тебе незачем уходить. Сюда никто не войдет.

– Мне все время кажется, что вот-вот появится твоя бабушка и до смерти перепугает нас обоих.

– Она звонила утром. – Уильям наполнил кофейную чашку Кейт. – Хотела узнать, нашли ли мы что-нибудь.

– Мы и сами пока не знаем, – Кейт только сейчас вспомнила о дневниках. – Придется продолжить поиски сегодня.

Уильям поморщился.

– Потом, – решил он, – позднее. – Глядя на Кейт, он вздохнул. – Я уже целовал тебя сегодня утром?

– Нет, – с души Кейт словно упал камень. – Я как раз гадала, неужели ты забыл об этом.

– Нет. – Он поставил чашку на серебряный поднос и придвинулся ближе. – О поцелуе я мечтал с тех пор, как проснулся. – Их губы соприкоснулись, напоминая о ночной страсти. – Вот так-то лучше, – прошептал он, поднимая голову.

– Мне тоже. – Кейт потянулась к нему, и простыня упала. Уильям уставился на ее обнаженную грудь. – Почему бы тебе не вернуться в постель?

Он поцеловал ее в шею.

– Отличная мысль. Я согласен.

Кейт расстегнула ему рубашку и провела ладонями по груди.

Сняв брюки, Уильям забрался под одеяло.

– Иди ко мне, милая, – позвал он, придвигаясь ближе.

Кейт уже начинала привыкать к его телу, узнавать, от каких прикосновений его бросает в дрожь, какие ласки вызывают стоны. Уильям лег на спину, притянул ее к себе и начал целовать, лаская обеими ладонями спину, но Кейт вывернулась из его объятий и заскользила губами вниз по его груди и животу, заставив Уильяма вздрогнуть от неожиданности и наслаждения. Через несколько долгих минут он приподнял ее, положил на спину и быстрым движением проник в нее.

Кейт жаждала стремительного нарастания страсти, ей хотелось запомнить каждую секунду, его прикосновения к груди, ощущение наполненности, вкус на губах.

Еще долгое время после того, как Уилл встал и оделся, она лежала в постели.

– Так ты не передумала уезжать завтра? – Уильям улыбнулся и снова налил ей кофе.

– Нет, не передумала, – ответила Кейт, отводя глаза и принимая чашку. Нельзя, чтобы Уильям узнал правду. Пусть не считает ее глупенькой туристкой, которая с первого взгляда влюбилась в очаровательного герцога и мечтает о вечном супружеском блаженстве в аристократическом поместье возле сыроварни.

Если бы кто-нибудь сказал Уильяму, что он способен провести чудесный уик-энд с почти незнакомой женщиной, он ответил бы недоверчивой улыбкой. Если бы его предупредили, что он влюбится в эту женщину и не захочет отпускать ее, Уильям бы только хмыкнул. А если бы стали уверять, что он почувствует острую боль в сердце, увозя эту женщину из Торн-Холла и расставаясь с нею навсегда, Уильям расхохотался бы до слез и не удержался бы от грубого ответа.

Руки Уильяма судорожно сжимались на руле, пока он вел машину по извилистой аллее. Ему было совсем не до смеха. Он не хотел, чтобы Кейт уезжала, но не знал, как уговорить ее остаться. Осмелившись взглянуть на нее, Уильям обнаружил, что Кейт смотрит в окно.

– К трем часам мы будем в Лондоне, – пообещал он, пытаясь забыть об утренней близости. Им следовало встать попозже, но прежде еще раз заняться любовью в тусклом свете хмурого утра, под аккомпанемент моросящего дождя. Спешить было некуда.

Кейт повернулась к Уильяму.

– Отлично. А как быть с Питти?

– Я объясню ей, что ты отказалась продать брошь, – ответил он, думая, что лучше бы он никогда не видел этого украшения. Даже сейчас, поблескивая на лацкане пальто Кейт, брошь напоминала ему о знакомстве с ней. Неужели Питти права и в легендах об алмазе Торн есть доля истины? Он влюбился в женщину, которая носит эту брошь. Несколько дней подряд он вел себя так, словно обезумел от любви. Что с ним стряслось? Неужели начался кризис средних лет, или же виной всему – обычное мимолетное увлечение?

Ответа на этот вопрос Уильям не знал. И не собирался искать его.

– Я сама скажу ей об этом, – предложила Кейт, – если сначала мы заедем в Торн-Хаус. Кроме того, я в долгу перед ней.

– Хорошо, я не против. – Несколько минут он вел машину молча, свернув на дорогу, ведущую в сторону шоссе. С каждой минутой на сердце у него становилось все тяжелее – Имей в виду, Питти не сразу откажется от своих намерений. Ей не терпится вернуть брошь в семью.

– Понимаю. Жаль, что мы не нашли в дневниках никаких доказательств тому, что мои предки не крали эту брошь.

– Нам было просто некогда прочесть их.

Отпущенное им время они потратили на другие, более увлекательные занятия. Предавались любви, гуляли, принимали заехавших в гости Полу и Сэма. Сэм подмигнул Уильяму, а Пола отвела его в сторонку и шепотом сообщила, как она рада видеть, что он наконец-то нашел себе подругу. Уильям согласился с ней, умолчав о планах Кейт.

Затем они съели плотный обед, главную роль в котором играл фазан с рисом, побродили в саду под дождем, а чуть позже, согрев друг друга в его широкой постели, снова занялись любовью.

Уильям глубоко вздохнул, пытаясь сосредоточиться на предмете разговора.

– Питти внимательно перечитает каждую страницу дневников. Видишь ли, ты бросила ей вызов, и теперь ее задача – доказать, что никто из рода Ландри никогда не уезжал в Америку.

– Ты сообщишь мне о результатах поисков?

– Да.

– Несмотря ни на что?

– Конечно, – пообещал он, – и расскажу Питти о нарядах. Им место в музее.

Надо будет упаковать платье цвета слоновой кости и послать его Кейт в качестве сувенира. В этом платье она была прекрасна. А без него – неотразима.

– Сохрани несколько платьев для девочек, которые когда-нибудь появятся в доме, – посоветовала Кейт с грустной улыбкой. – Для этого и существуют чердаки.

– Я запомню, – кивнул он. – А может, ты останешься в Англии и напомнишь мне? – Он представил себе маленьких девочек с пепельными волосами, вышагивающих по коридорам Холла в платьицах с кружевными оборками и атласных туфельках, темноволосых мальчиков, играющих с собаками, смех и беспорядок в некогда тихих комнатах дома, который был слишком велик для холостяка… Он взял Кейт за руку и сжал ее. – Не понимаю, почему ты не можешь задержаться… хотя бы ненадолго.

– Чтобы Питти успела уговорить меня продать брошь?

– Чтобы я успел уговорить тебя остаться в Англии.

Кейт ответила не сразу. Наконец она спросила:

– На какой срок, Уильям?

Он пожал плечами. Ответа на этот вопрос он не знал и ничего не мог обещать. Уик-энд и прошедшая неделя были чудесными, но близкие отношения имеют обыкновение портиться. Это всего лишь вопрос времени.

– Пока не захочешь вернуться домой. Девять дней в Англии – это слишком мало. Ты еще многого не видела.

– Как бы мне ни хотелось остаться, пора возвращаться в реальный мир, – возразила Кейт. – Конечно, поездка удалась на славу. Торн-Хаус, Торн-Холл, стилтонский сыр, бесценные украшения, чай в обществе герцогини – все это восхитительно, особенно когда случается впервые. Но пришло время принять дозу реальности.

– Звучит угрожающе.

Кейт улыбнулась.

– Я не хотела.

– Не знаю, удастся ли мне отпустить тебя, – проговорил Уильям, глядя на дорогу. Кейт повернулась к нему. – Так нельзя, – пробормотал он, обращаясь главным образом к себе.

Кейт не ответила.

Уильям убрал руку с ее ладони и свернул на шоссе, ведущее на юг, к Лондону. Кейт из тех женщин, которым нужны обещания любви и куча детей. Она сама говорила, что мечтает печь яблочные пироги и жарить мясо. На меньшее не согласится. И она вправе поступать, как считает нужным.

Он, Уильям, ей не пара.

В Лестершире случилось нечто интересное – Питти сразу поняла это, увидев, как Уильям помог Кэтрин снять пальто и отдал его Мэри. Его пальцы с нежностью задержались на плечах красивой американки. Это ей не почудилось, сразу решила Питти. Она кивнула, отвечая на вопрос Мэри, Надо ли подать чай, и устроилась в кресле, ожидая, что Уилл и американка сядут рядом на диван.

К вящему удовольствию Питти, так они и сделали, хотя отодвинулись друг от друга на приличное расстояние. Миссис Гудфеллоу была не из болтливых, но Питти умела, что называется, читать между строк. Дожив до восьмидесяти девяти лет, невозможно не набраться опыта. Она стала расправлять складки своей зеленой юбки так, словно ей решительно некуда торопиться.

– Вам понравилось в поместье, Кэтрин?

– Очень.

– Кейт переболела гриппом, – вмешался Уильям, – но теперь ей гораздо лучше.

– Отлично. – Питти перевела взгляд на гостью. – А портрет? Вы видели брошь?

– Да, но…

Питти жестом заставила девушку замолчать. Она была не в настроении слушать нерадостные вести. Лучше подождать немного. А пока насладиться влюбленным выражением на лице внука.

– Расскажите, что вы нашли, – попросила она, заметив стопку тетрадей, выложенных Уильямом на стол.

– Дневники, – ответил он. – Правда, мы не сразу поняли это, но, судя по записям, их вела молоденькая девушка, которая начала выезжать в свет в 1812 году.

Он сказал «мы» – обнадеживающий признак. Значит, волшебство броши подействовало. Питти едва сдержала желание захлопать в ладоши и заказать шампанское.

– Разве там не оказалось никаких имен?

– Она пользовалась только инициалами. Правда, я не успел прочитать все дневники.

– И я тоже, – призналась Кэтрин. – На чердаке мы нашли несколько сундуков. Один был набит чудесными нарядами, а на самом дне лежали эти дневники.

– Нарядами? Какая прелесть!

Уильям подался вперед.

– Неужели ты никогда не бывала на чердаке, Питти?

Она помотала головой.

– Я прожила в Лестершире всего несколько лет, за которые успела произвести на свет твоего отца и понять, какой болван твой дед. Перед тем как твой отец должен был пойти в школу, я перебралась в Лондон. А после смерти твоих родителей у меня не было ни времени, ни сил рыться в фамильном хламе.

– Видели бы вы эти наряды! – воскликнула Кэтрин. – Просто сказка!

– Я отдал распоряжение миссис Гудфеллоу проветрить их и осмотреть, а потом мы решим, что делать с ними дальше, – пояснил Уильям.

– Хорошо.

Мэри внесла в гостиную поднос с чайной посудой и поставила его на стол.

– Сейчас мы выпьем чаю и обсудим, как быть дальше с брошью, – заявила Питти. – Благодарю, Мэри.

– Нам нечего обсуждать. Кейт не собирается продавать ее.

Пропустив его слова мимо ушей, Питти взглянула на гостью.

– Вы уверены, дорогая? Алмаз Торн издавна считался бесследно пропавшим, и я готова выложить огромную сумму, лишь бы вернуть его.

– Я не хочу продавать брошь, – мягко отозвалась Кейт.

– Но если когда-нибудь вы передумаете, сообщите об этом Уильяму или мне, ладно?

– Непременно.

Питти заулыбалась.

– Давайте пить чай. Уильям, кто будет разливать – ты или я?

– По-моему, она приняла новость спокойно, – прошептала Кейт, когда Питти вышла из гостиной.

Уильям нахмурился, гадая, что задумала изобретательная бабушка. Допив чай, она извинилась, попрощалась с Кейт, забрала дневники и покинула комнату.

– Может быть… – задумчиво произнес он. – Но вряд ли она сдастся без борьбы.

– Без борьбы? – Кейт усмехнулась. – Она боролась за брошь целую неделю! Возможно, наконец-то смирилась с мыслью, что броши ей не видать.

– Ты слишком плохо знаешь ее. Второй такой же упрямой и настойчивой женщины я никогда не встречал.

– Мне очень жаль, Уилл. Надеюсь, мой отказ не осложнит тебе жизнь.

Уильям в явном удивлении уставился на нее.

– Эта брошь мне не нужна, Кейт.

– Не нужна?

– Поначалу я тоже хотел заполучить ее, – признался он, – чтобы умилостивить Питти и вернуться в Холл. Она загорелась желанием вернуть брошь, а мне было неприятно отказывать ей. Кроме нее, у меня больше нет родных. – Уильям протянул руки, и Кейт охотно придвинулась к нему. – Останься, Кэти. Останься со мной.

Кейт ждала продолжения, надеясь услышать заверения в вечной любви, но так и не дождалась.

– Но ведь мы уже все решили.

Уилл глубоко вздохнул.

– Отложи возвращение домой и поживи со мной в Холле. Если хочешь, мы отправимся путешествовать, – он поцеловал Кейт. – Или будем гулять с собаками, заниматься любовью и исследовать чердак. Ты же никогда не бывала в Париже или в Швейцарии, а Флоренция весной великолепна.

– Звучит так заманчиво, что трудно сказать «нет».

– Вот и не говори. Скажи «да», и мы заберем из отеля остальные вещи и утром вернемся в Лестершир.

– Ты предлагаешь мне жить с тобой, – подытожила Кейт. Она была влюблена, никогда прежде не испытывала столь сильного и глубокого чувства, но сумеет ли она вписаться в его жизнь? – Зачем?

Этим вопросом Кейт загнала Уильяма в тупик. Он нахмурился.

– Зачем? – эхом повторил он.

– Зачем нам жить вместе? Чтобы заниматься сексом? Дружить? Или тебе нужна компания, чтобы было веселее поедать лепешки в постели?

– Да… Не знаю, – тихо ответил он. – Знаю только, что не хочу отпускать тебя.

– Я осталась бы лишь в том случае, если бы была без памяти влюблена в тебя. А может, даже любовь не помешала бы мне уехать.

– Мы же знакомы всего неделю.

Он с удовольствием произносит слово «мы», заметила Кейт и принужденно улыбнулась.

– Зато что это была за неделя!

Уилл нежно коснулся ее лица кончиками пальцев.

– Подожди принимать окончательное решение, Кэти. Дай мне шанс помочь тебе передумать. Завтра я отвезу тебя в аэропорт. Когда улетает твой самолет?

– По-моему, это лишнее. – Не хватает только расплакаться в машине Уильяма и окончательно опозорить себя!

Уилл пропустил ее возражение мимо ушей.

– Когда улетает твой самолет?

– В десять минут четвертого. Но в аэропорту я должна быть примерно в половине второго.

– Я заеду за тобой без пятнадцати час. Мы перекусим в аэропорту после того, как ты пройдешь контроль. – Он улыбнулся. – Конечно, если захочешь.

Не стоит падать в его объятия, убеждала себя Кейт. Незачем лепетать о своей любви и о том, как она жаждет остаться в Англии. Уильяму незачем знать о том, как она мечтает о браке, детях и праздновании золотой свадьбы в кругу детей и внуков. Глубоко вздохнув, Кейт понадеялась, что не выставит себя на посмешище.

– А если бы я осталась, Уильям? Если бы влюбилась в тебя – что тогда?

– Не знаю, Кэти. Прежде я никогда не был влюблен и не знаю, хочу ли влюбляться.

– По крайней мере ты честен.

Он состроил гримасу.

– Не всегда, но я исправлюсь. – Он поднялся и подал ей руку, помогая встать. – Пойдем, я отвезу тебя в отель.

– Спасибо. – Кейт не верилось, что завтра ее поездка закончится. Завтра вечером она сядет в автобус, идущий на Род-Айленд, а Энн встретит ее на автобусной станции и проводит домой. И что же дальше?

– Позднее я позвоню тебе, – пообещал Уильям, помогая Кейт надеть пальто. – Так просто я не сдамся.

– Знаешь, во влюбленности нет ничего ужасного. – Кейт повернулась в его объятиях и подставила губы для поцелуя. Мэри деликатно выскользнула из комнаты, оставив их вдвоем.

Их губы соприкоснулись.

– Это самое худшее, что только может случиться, – прошептал он.

– Что, черт возьми, ты натворила?

– Не сердись, Уилли. – Питти потрепала его по щеке, прошла мимо и устало опустилась на софу. – Я сделала это ради твоего же блага.

Уильяму пришлось собрать все силы, чтобы сдержать гнев. Грохота китайской вазы эпохи династии Мин, разбитой об стену, вполне хватило бы, чтобы сорвать злость. Он сделал глубокий вдох и взял себя в руки.

– Каким образом кража алмаза Торн могла стать для меня благом? Конечно, если бы тебя поймали с поличным и посадили в тюрьму, это принесло бы мне пользу. Наверное, на это ты и намекаешь?

– Перестань язвить. Ты сделал американке предложение?

– Разумеется, нет. Где брошь?

– Так я и думала. – Питти вздохнула и похлопала по софе рядом с собой. Уильям нехотя сел. – Ты признался ей в любви?

– Где брошь, Питти? – Бабушка молча смотрела на него, ожидая ответа. Неужели все так просто? Уильям недоумевал. Неужели влюбиться так же легко, как признаться, что он ни дня не может прожить без Кейт? – Нет, – ответил он.

– Глупый! – пробормотала она и любовно потрепала его по щеке. – Значит, ты до сих пор не поверил в чары алмаза?

– Скажи мне, где он, и я верну его Кейт, заодно извинившись от твоего имени. Я скажу, что булавка расстегнулась и мы нашли брошь в шкафу.

– А может, все-таки поверил, – продолжала размышлять вслух Питти. – Конечно, ты влюбился в нее. Этого только слепой не заметит. И ты собираешься пренебречь своим шансом стать счастливым?

– Я позвоню в полицию. Скажу, что на старости лет ты стала страдать клептоманией, и упрячу тебя в какой-нибудь уэльский санаторий. И ты будешь до конца своих дней глазеть на море и считать чаек.

– Естественно, я предпочла бы англичанку и потому решила дать тебе еще один шанс. Брошь у Джессики. С запиской от меня, в которой я попросила ее надеть брошь сегодня, собираясь в театр, – в качестве эксперимента. Конечно, ты будешь сопровождать Джессику.

– С какой стати?

– Думаю, ты не откажешься выяснить, влюбился ли ты в Кэтрин из-за нее самой, или во всем виновата брошь.

– Брошь тут ни при чем, – выпалил Уильям.

– Докажи! – потребовала Питти.

– Мне наплевать, даже если ты выбросишь эту чертову штуковину в Темзу! Беда в том, что брошь принадлежит Кейт, а Кейт будет убита горем, обнаружив, что она пропала. – Уильям поднялся. – Я иду к Джессике за брошью.

– Ее нет дома. Вы встретитесь с ней в театре. – Питти взглянула на часы. – У тебя в запасе всего пятнадцать минут. Брюки можешь не переодевать – они как раз к случаю.

– Неужели ты рассчитала все с точностью до минуты?

Питти пожала плечами, но не сумела скрыть довольную улыбку.

– Ты совершаешь чудовищную ошибку, отпуская Кэтрин, но возможно, она вовсе не желает становиться герцогиней. Посмотрим, как подействует брошь, если ее наденет Джессика.

– Бабушка спятила, – бормотал Уильям себе под нос, выходя из комнаты, – окончательно спятила.

Теперь ему придется переодеть рубашку и отправиться в Уэст-Энд. Он встретится с Джессикой, придумает какой-нибудь предлог, заберет у нее брошь и поспешит в «Сент-Джайлз», пока Кейт не заметила пропажу. Черт бы побрал Питти и семейные предания!

 

Глава одиннадцатая

Энн позвонила в половине восьмого.

– Здесь то и дело сообщают о бомбе, от которой чуть не взорвался аэропорт Хитроу, – сказала она. – Скажи, вылетать оттуда не опасно?

– Бомбу обнаружили несколько дней назад. С тех пор в аэропорту все спокойно, – заверила ее Кейт.

– Позвони, если вылет задержат. Ты хорошо отдохнула?

Ну что ей ответить? Можно ли считать влюбленность в герцога «хорошим отдыхом»? Кейт заговорила, тщательно выбирая слова:

– Да, я отдохнула отлично, – и объяснила, что познакомилась с замечательным, обаятельным, добродушным англичанином, который показал ей достопримечательности Лондона.

– Привези его с собой, – потребовала Энн. Ее голос отчетливо и громко слышался в трубке. – Мне не терпится познакомиться с ним. И остальным тоже.

– Хорошо, я приглашу его, – пообещала Кейт. – Я не знаю, как быть, Энни. Я влюбилась в него.

– А ты не думаешь, что виной всему разрыв с Джеффом?

– Нет. Сначала я так и считала, но потом поняла, что испытываю к нему совсем иные чувства. – Кейт не стала добавлять, что ее возлюбленный – герцог. Энни ни за что не поверила бы. – Таких, как он, больше не сыщешь.

– И все-таки мне не верится, что ты познакомилась с мужчиной.

– Поверь, это правда. – Кейт умолчала о том, что провела уик-энд в поместье нового знакомого, – от такой новости ее старшую сестру хватил бы удар. – Должно быть, брошь бабушки Белль исполнила мое заветное желание.

Энн засмеялась.

– У тебя чересчур богатое воображение, Кэти.

– Не всегда. – Кейт решила приберечь на потом новость о стоимости броши. Ей хотелось видеть, какое выражение появится на лице сестры, когда она узнает, что безвкусная безделушка стоит целое состояние.

– Ты встречаешься с ним сегодня?

– Он должен позвонить, а завтра отвезет меня в аэропорт. Он объяснил, что это его последний шанс убедить меня остаться в Англии.

Энн вздохнула.

– Как романтично! – Затем ее голос стал строже: – Будь осторожна, Кэти. Ты знакома с ним всего неделю.

– С Джеффом я была знакома пять лет, и что из этого вышло?

– Ты права, – признала Энн. – Но осторожность никогда не помешает.

– Не волнуйся, – успокоила ее Кейт. – Он самый лучший, самый добрый и честный мужчина из всех, кого я знаю.

Уильям не обращал внимания на то, что происходило на сцене. Он с трудом высидел первое действие «Отверженных» и в антракте попытался улизнуть, но Джессика встретила подруг. Уильям успел выпить, а Джессика большую часть антракта пробыла в дамской комнате в обществе леди Тейлор и Пенни Саутингтон. Уильяму не оставалось ничего другого, кроме как вернуться в ложу и ждать возвращения спутницы. Когда в зале начал гаснуть свет, Джессика села рядом, но уходить было уже слишком поздно. Нельзя же сорвать брошь прямо с груди Джессики и выбежать из театра посреди действия!

Брошь поблескивала в темноте, словно подсмеиваясь над его нерешительностью, но искрилась совсем иначе, чем на груди у Кейт. Возможно, цвет лица Кейт лучше подчеркивал оттенок алмаза. Он глупец, понял Уильям. Это время он мог бы провести с ней, а теперь вынужден сидеть в темноте, поминутно глядя на часы и гадая, сколько песен еще осталось до завершения Французской революции. Должно быть, это самый длинный мюзикл в Лондоне.

По крайней мере ясно одно: уродливая брошь не имеет никакого отношения к его любви к Кейт. Уильям беспокойно заерзал в узком кресле и взглянул на грудь Джессики, убеждаясь, что брошь на месте. Он непременно вернет ее, а если время будет слишком позднее, дождется утра. Кейт сойдет с ума, обнаружив пропажу. Оставалось надеяться, что пока она ничего не заметила. Уильям рассчитывал, что благополучно вернет брошь, разве что попадет в глупое положение, объясняя причастность Питти к ее исчезновению. А затем ему понадобится убедить Кейт остаться в Лондоне, с ним – навсегда.

Но согласится ли Кейт? Без обещаний и признания в любви – вряд ли. Ладно, он постарается справиться с этой задачей. Главное – быть рядом с ней, заниматься с ней любовью, видеть, как смеется Кейт, поддразнивая его. Он любил ее духи, волосы, глаза и обольстительную фигуру. Ему хотелось жить с ней в одном доме, просыпаться по утрам в одной постели и ложиться рядом по вечерам. Неужели все это, вместе взятое, и есть любовь? Хватит ли ее на всю жизнь?

Кейт заснула, не успев выключить ни свет, ни телевизор, по которому передавали вечернюю программу новостей. Несколько часов подряд она укладывала вещи, пытаясь найти место для каждого из купленных сувениров. Она аккуратно свернула даже бумажные пакеты из сувенирных магазинов и сунула их в чемодан, не желая ничего оставлять в номере отеля. Бурный уик-энд лишил ее последних сил: Кейт в изнеможении прилегла на минутку в постель, а проснулась только в семь часов на следующее утро.

Что, если Уильям снова попросит ее остаться? Кейт хотелось ответить согласием, но что будет дальше? Ему нужны приключения, а ей – замужество. Кейт была влюблена в Уильяма и не могла представить рядом другого мужчину. Прошедшие девять дней были самым чудесным временем ее жизни. Расставание с Англией станет почти невыполнимой задачей, но не оставаться же здесь.

Она понимала, что до половины первого должна принять решение. Можно вернуться на Род-Айленд, найти новую работу и перебраться на другую квартиру, а потом вспоминать время, проведенное в Англии, как чудесный сон, а можно попытать удачу и остаться здесь с Уильямом на неизвестный срок.

Солнце сияло так ярко, что Кейт оставила пальто в шкафу номера и, слишком взвинченная, чтобы сидеть в тесной комнате, вышла на свежий воздух. Она прошлась по Черинг-Кросс-роуд, мимо уже знакомых книжных магазинов, в сторону Трафальгарской площади. Пренебрегая надоевшими сосисками и булочками в ресторане отеля, Кейт купила газету у торговца на углу Лестер-сквер и зашла в одну из французских кондитерских, которыми изобиловал Уэст-Энд.

Заняв столик в углу, она заказала кофе и гигантский пончик с желе. Делая вид, что бывает здесь каждое утро, Кейт пила кофе и читала статью о террористах в Хитроу: на ее взгляд, положение не было угрожающим. Страницу политических скандалов она пропустила и долго рассматривала фотографии членов королевской семьи. Вчера днем принцесса Диана устроила прием для представителей американского отделения Красного Креста. Принц Чарльз произнес речь. Леди Хэлен Тейлор, кузина королевы, посетила театр в честь празднования дня рождения подруги. Кейт отметила, что белокурая леди Хэлен весьма миловидна, а женщина на фотографии рядом с ней показалась Кейт знакомой. Кейт присмотрелась: так и есть, это знакомая Уильяма, которую она видела в «Сан-Лоренцо». К лифу ее платья была приколота брошь Торнкрестов.

Это ошибка, иначе и быть не может. Ее брошь на месте. Кейт почти бегом вернулась в отель, схватила с вешалки пальто и ошарашенно уставилась на пустой лацкан. Затем она решила, что оставила брошь на черном свитере. Укладывая вещи, она могла засунуть брошь куда-нибудь, стараясь разместить кофейные чашки, чайник и коробочки с гелем для ванн. Кейт вывалила содержимое чемодана на постель и перерыла всю одежду, затем опустилась на четвереньки и заглянула под кровать.

Когда она в последний раз видела брошь? Усевшись на полу, Кейт начала вспоминать. В машине брошь точно была на месте. Прядь волос запуталась в ней, и Кейт пришлось распутывать ее, снимая пальто в Торн-Хаусе.

Торн-Хаус… Вчера вечером герцог Торнкрест так и не позвонил. И сегодня утром – тоже. Он предлагал купить у Кейт брошь, а вчера она раз и навсегда отказалась продать ее. Неужели он только делал вид, что смирился с ее отказом? Неужели все это время притворялся, вел рассчитанную игру?

Кейт сморгнула слезы. Плакать бесполезно, надо найти брошь. Кейт обыскала тесный номер. Сняла постельное белье, заглянула в щель между матрасом и стеной, но ничего не нашла. Оставалось только поверить в самое худшее. Брошь исчезла, переместилась на грудь другой женщины, с которой Уильям встречался до того, как познакомился с Кейт. Вчера вечером он не звонил – впрочем, она могла и не услышать звонок. Постучав в дверь и не дождавшись ответа, он наверняка решил не будить ее. Но тогда почему не позвонил сегодня утром?

Потому, что терзался угрызениями совести? Потому, что наконец добился своего? Кейт не хотелось верить, что человек, которого она полюбила, способен на такой поступок, но точно так же она не поверила Джеффу, услышав, что он собрался жениться на другой. Сочла, что Джефф шутит.

Потерять вещь стоимостью в четверть миллиона фунтов – не шутка. А уличить во лжи и притворстве любимого человека – тем более. Жаль, что она носила брошь на воротнике, вместо того чтобы положить ее на хранение в сейф. Она думала, что с Уиллом Ландри ей ничто не угрожает.

Кейт повесила сумочку на плечо и схватила газету, сложенную так, что фотография броши оказалась на первой странице. Ей требовались объяснения, и она хотела получить их из первых рук.

– Прошу прощения, мисс, но его светлости нет дома. – Мэри вытирала руки о передник и выглядела встревоженной. – Боюсь, я не смогу впустить вас.

– Леди Торнкрест тоже нет дома?

– В данный момент она никого не принимает.

Все ясно. К чему выслушивать обвинения от разъяренной туристки?

– Передайте герцогу, что приходила Кэтрин Стюарт и пообещала заявить в полицию о пропаже ее собственности. – Кейт протянула горничной газету. – Покажите ему алмаз Торн на тридцать первой странице.

– Непременно, мисс, – горничная вежливо кивнула и взяла газету. – Что-нибудь еще?

Кейт помедлила, чувствуя, как вскипают в ней гнев и боль. Расплакавшись на пороге Торн-Хауса, она ничего не добьется. Ей не верилось, что обитатели дома обманули ее, но именно так они и поступили. Кому поверит полиция – туристке, путешествующей средним классом, или респектабельным гражданам Великобритании? Питти подтвердит любые слова Уильяма, а Кейт придется одной бороться против двоих.

Правда, во все это верилось с трудом, но что еще оставалось думать? Брошь пропала, доступ в Торн-Хаус закрыт. Роман с Уильямом внезапно оборвался, словно и не существовал, а дни, проведенные с ним в поместье, были всего лишь плодом воображения одинокой женщины. Кейт сморгнула слезы и сбежала с элегантного крыльца Торн-Хауса.

Лучше бы она не приезжала в Англию.

– Уехала? То есть как уехала? – Уильям не поверил своим ушам. Его пальцы сжались на обертке букета роз, за которым он заезжал на Оксфорд-стрит.

Молодая женщина за стойкой окинула его недоуменным взглядом и зашелестела страницами.

– Мисс Стюарт выписалась, сэр.

– Кэтрин Стюарт? Вы уверены?

– Да.

– Давно?

Женщина нахмурилась, очевидно раздосадованная настойчивыми расспросами. Снова заглянув в записи, она ответила:

– Незадолго до полудня.

До полудня? Уильям не помнил, как поблагодарил женщину и отошел от стойки. Что, черт возьми, происходит? На часах половина первого, а Кейт уехала, не дождавшись его. Он вернулся в машину и позвонил домой. Возможно, она оставила сообщение Питти.

Спустя несколько минут Уилл бросил трубку и до предела выжал педаль газа. Питти что-то лепетала о газете, о визите Кейт и прочих маловразумительных вещах. Все, что удалось понять Уильяму, – Кейт отправилась в аэропорт. И его задача – остановить ее, пока не поздно.

– Кейт!

Этот возглас она услышала, стоя посреди магазина и размышляя, не купить ли деревянный гребень. Гребень был ей ни к чему, но Кейт пыталась чем-нибудь занять себя, чтобы отвлечься от мыслей об Уильяме и его предательстве. Она уже купила мозаику, четыре коробочки английского шоколада и бутылку скотча.

Должно быть, крик ей почудился, убеждала себя Кейт. Этот голос не мог принадлежать Уильяму. Он не станет разыскивать ее, чтобы признаться в любви, вернуть брошь и извиниться. Такие чудеса с ней еще никогда не случались.

– Кейт!

Она почувствовала до боли знакомое прикосновение к плечу, вздохнула и обернулась. Уильяму хватило наглости улыбнуться. Кейт гневно воззрилась на него.

– Вы украли мою брошь, – выпалила она, жалея, что руки заняты покупками и ударить Уильяма в живот нечем.

– Я ее не крал.

– Я хочу получить ее обратно!

Уильям неловко переминался на месте.

– Я не крал ее, Кэти.

– Тогда верните ее мне.

Уильям заметил гребень, который она только что рассматривала.

– Ты собираешься покупать его? Если нет, давай уйдем отсюда и поговорим.

Кейт положила гребень на место и протянула ладонь.

– Отдайте мне брошь. Я улетаю домой.

– Брошь в Торн-Хаусе, у Питти. Она хочет поговорить с тобой.

– А я не желаю разговаривать ни с ней, ни с вами, – отрезала Кейт. – Через час я улетаю, а когда вернусь домой, то найму адвоката и постараюсь вернуть брошь бабушки Белль. Знаю, у меня нет ни малейшего шанса – ведь вы почти член королевской семьи!

– Неправда, – возразил Уильям, взял Кейт за руку и повел из магазина. – Брошь в безопасности и ждет тебя. Поедем со мной. Я верну ее тебе.

Кейт покачала головой.

– Я не верю вам. Вы и ваша бабушка похитили мою собственность. Должно быть, только об этом и мечтали. Хотелось бы знать, вы собирались прислать мне чек? Или предпочли наглую кражу?

Уильям крепче взял ее за руку и провел мимо касс к выходу.

– Мы ничего не крали, – уверял он. – По крайней мере я. Сегодня утром Питти должна была извиниться перед тобой, но ей нездоровилось. – Уильям замедлил шаг, заметив полицейских, вбегающих в двери аэропорта. – Что здесь происходит?

– Очередная бомба, – объяснил служащий Британской авиакомпании, стоявший неподалеку. – Все вылеты прекращены, пока полиция не убедится, что взлетать со второй полосы не опасно.

– Надолго? – взволнованно спросила Кейт. Сестры сойдут с ума от беспокойства, услышав такую новость.

Служащий пожал плечами.

– Трудно сказать, мисс. Возможно, пройдет несколько часов, прежде чем все выяснится. А до тех пор все взлеты и посадки отменены.

Уильям взял Кейт за локоть и отвел ее в сторону.

– Давай выпьем чаю. Мне надо…

– Я должна позвонить Энн. Она будет встречать меня сегодня.

– Пожалуйста, – Уильям указал на кабинки телефонных автоматов. – Я подожду здесь.

Кейт отметила, что он не стал уговаривать ее сдать билет. Что случилось с влюбленным мужчиной, который всего несколько часов назад упрашивал ее остаться в Англии и отправиться с ним путешествовать? Кейт взглянула на часы, спеша по широкому коридору. Энн еще нет дома, но можно оставить сообщение на автоответчике, объяснив, что причин для беспокойства нет.

Кейт оглянулась на рослого мужчину, который не сводил с нее внимательного взгляда. Нет, причины для беспокойства все-таки имеются. Ее сердце по-прежнему принадлежит герцогу, оказавшемуся вором.

– Твой рейс отменен, – объявил Уильям, пряча улыбку. После объявления об открытии аэропорта он побывал в справочном бюро. – Сегодня ты никуда не улетишь.

– Радоваться тут нечему, – проворчала Кейт.

Уильям безуспешно пытался скрыть удовлетворение, которое испытал, услышав новость. Пять часов, проведенные в аэропорту, тянулись как все восемь. Кейт было нечего сказать, и Уильяму – тоже. Вот и хорошо: он не собирался начинать задуманный разговор в аэропорту Хитроу, который вновь грозили взорвать террористы Ирландской республиканской армии.

– Вылеты начнутся только утром, и твой рейс наверняка будет одним из первых. Ты должна вернуться сюда к половине седьмого. – Уильям умолчал о том, что у него совсем другие планы насчет отъезда Кейт.

– Ну что же… – Кейт оглядела ряды пластмассовых кресел. – Пожалуй, я останусь здесь.

– Тебе незачем торчать в аэропорту двенадцать часов, – возразил Уильям, – и мне тоже. Ты поедешь со мной домой. Немедленно.

– Нет. – Ее голос звучал устало, глаза подозрительно поблескивали.

– Не глупи. Ты побудешь в Торн-Хаусе до утра и как следует выспишься. – Он встал и взял сумку Кейт. – Не спорь, Кейт. Это самое меньшее, что я могу сделать… после всего, что случилось.

– А ты отдашь мне брошь?

– Разумеется. – Уильям понял, что до конца своих дней обречен жалеть о том, что увидел злополучное украшение. – После того, как ты выслушаешь меня.

Торн-Хаус заметно изменился. Слабый запах краски еще витал в воздухе, но с мебели были сняты чехлы, а картины развешены по прежним местам. Кейт захотелось вновь осмотреть комнаты нижнего этажа, но она не стала просить Уильяма о повторной экскурсии. Нельзя отвлекаться от неотложного дела: надо получить брошь и улететь домой. Выплакаться можно и в самолете. Кейт не могла дождаться возвращения в аэропорт, но не подавала и виду, как уязвлена недавним поступком Уильяма. В ее намерения не входило проводить ночь в особняке. Она заберет брошь и уедет, невзирая на протесты герцога Торнкреста.

Они поднялись в лифте на третий этаж. В фойе их приветствовала Мэри.

– Как чувствует себя Питти? – спросил Уилл.

– Она в гостиной. Я приготовила легкий ужин. Вы сможете перекусить, когда пожелаете.

Уильям поблагодарил горничную и пропустил Кейт в гостиную. Питти, одетая в темные трикотажные брюки и черный свитер, ждала их, сидя в кресле.

– Дорогие мои! – воскликнула она, вытирая глаза кружевным платочком. – Я так беспокоилась!

– Как видишь, с нами ничего не случилось. А как ты? Тебе уже лучше? – Уилл со вздохом изнеможения упал на диван, потянув за собой Кейт. Она попыталась высвободить руку, но Уильям крепко держал ее, делая вид, что не замечает ее попыток вырваться.

– Мне лучше, – Питти вздохнула, – гораздо лучше.

Кейт заметила, как бледна престарелая дама, и встревожилась.

– Вам нездоровилось?

– Да, – Питти кивнула, комкая в руках платочек. – Похоже, грипп бродит по всему городу. Но теперь, когда вы здесь… – она осеклась, посмотрев на внука. – Полагаю, мне по-прежнему грозят неприятности?

Уилл кивнул.

– Кейт ждет объяснений.

– И мою брошь, – добавила Кейт. Питти закивала.

– Ну конечно! Признаюсь, это я вчера похитила вашу брошь – вернее, приказала Мэри отстегнуть ее с вашего пальто.

– Но зачем?

– Из-за предания, – ответила Питти, глядя на Уильяма. – Объясни ей, дорогой.

Уильям положил руку на спинку дивана и повернулся к Кейт, не отпуская ее ладонь.

– Боюсь, ты сочтешь всех нас сумасшедшими, – он улыбнулся. – Но потерпи несколько минут, и я все объясню. Бабушка уверена, что брошь… твоя брошь приносит счастье в браке ее владельцам. Она твердо убеждена, что именно исчезновению броши Торнкресты обязаны несчастными браками на протяжении последних четырех поколений.

– Бабушка Лорабелль говорила, что брошь исполнит мое заветное желание… – пробормотала Кейт. – Интересно, знала ли она предание, связанное с этой драгоценностью? Нет, вряд ли – ведь она не подозревала о ее стоимости. Бабушка держала ее в ящике туалетного столика вместе с другими украшениями.

Питти кивнула.

– Брошь переходила от матери к дочери, но, к сожалению, уже много лет в семье не рождались девочки. Я потратила немало сил, чтобы выяснить, как брошь попала к вашей бабушке. – Питти сделала паузу. – Скажите, ваши родственники счастливы в браке, Кэтрин?

Кейт на минуту задумалась.

– По-моему, да.

Питти торжествующе взглянула на Уильяма.

– Вот и доказательство! Я все-таки оказалась права!

Судя по виду Уильяма, ему не хотелось соглашаться с ней.

– Отдай Кейт брошь.

Пожилая дама поднялась, прошла к комоду и вынула из ящика эмалевый футляр. Пройдя через всю комнату, она вручила футляр Кейт.

– Возьмите, дорогая, носите ее и будьте счастливы.

Кейт открыла футляр и обнаружила внутри брошь.

– Спасибо.

Уильям нахмурился, оглядев бабушку.

– С какой стати ты оделась во все черное?

– Я в трауре, – всхлипнула Питти.

– По кому?

– По прекрасным детям, которых у тебя никогда не будет, – она снова всхлипнула. – Если Кэтрин уедет, ты упустишь последний шанс стать счастливым. Я скорблю, зная, что у тебя никогда не родится сын, к которому перейдет титул Торнкрестов…

– Если ты оставишь нас вдвоем, – перебил Уильям, с трудом удерживаясь от смеха, – я поговорю об этом с Кейт.

Уильям дождался, когда Питти с воздушным поцелуем покинет комнату, и повернулся к Кейт. Она закрыла футляр и положила его на стол перед собой.

– Мне пора, – произнесла она.

– Прежде выслушай меня.

Кейт ждала, надеясь, что от слов Уильяма что-то изменится.

– Ладно, начни с того, почему вчера вечером брошь оказалась у Джессики.

Он поморщился.

– Хорошо, но на этом мы закончим все разговоры о злополучной вещи. Вчера я понял, что влюбился в тебя, – он попытался улыбнуться, но не смог. – Я был так глуп, что поверил выдумкам Питти насчет алмаза. Она похитила брошь и отослала ее Джессике, предложив надеть вечером. Питти заподозрила, что я влюбился в тебя из-за броши, и решила испытать ее чары еще на ком-нибудь. Конечно, эксперимент провалился. Вероятно, этого она и добивалась. По-моему, ей хотелось доказать, что я по-настоящему влюблен – впервые за всю свою несчастную жизнь.

– Незачем так сокрушаться по этому поводу.

– Я испытал влечение к тебе в первую же минуту, как только мы познакомились, – признался Уильям и прикоснулся к ее щеке. – Оно не имело никакого отношения к броши.

– Мне тоже не хотелось влюбляться в тебя…

– Но это произошло? – На лице Уильяма отразилась надежда.

– Да. – Кейт решила, что, признавшись, ничего не потеряет, и тут же задумалась, сохранилась ли у нее хоть капля гордости. – Это правда.

– Ты себе представить не можешь, как я рад слышать это!

Кейт обняла его за шею.

– И что же нам теперь делать?

Уильям придвинулся ближе и коснулся ее губ.

– У меня есть несколько отличных предложений. Вчера ночью я успел все обдумать.

– Что это за предложения?

– Например, ты могла бы жарить мясо и печь яблочные пироги, – заявил Уильям, нежно целуя ее. – А дети – рыться в сундуках на чердаке.

– Ты понимаешь, что говоришь?

– Разумеется, нет. – Уильям поднял голову и улыбнулся ей. – Я околдован. Так ты выйдешь за меня замуж?

Сердце Кейт судорожно забилось. Она опасалась, что слух подвел ее.

– А я думала, ты настроен решительно против брака и ответственности.

– Ты заставила меня передумать, – объяснил Уильям. – Соглашайся.

Кейт открыла рот, но не издала ни звука.

– Я надеялся, что ты согласишься, – пробормотал Уильям, роясь в кармане пиджака. Вытащив маленькую бархатную коробочку, он открыл ее. – А если откажешься, я подкуплю тебя драгоценностями, – он достал из коробочки кольцо с изумрудом и бриллиантом. Золотое, усыпанное крохотными жемчужинами, оно напоминало изящное антикварное украшение, которое Кейт видела в Ковент-Гардене. – Конечно, это не то же самое кольцо, – сообщил Уильям, – но я потратил целое утро, чтобы с помощью Эрика отыскать похожее. Нравится?

– Никогда не видела такой красивой вещи!

– Значит, ты будешь моей женой?

– Да, – сумела выговорить Кейт и внимательно проследила, как Уильям надел кольцо ей на палец. – Но я должна кое о чем предупредить тебя…

Уильям посерьезнел.

– Каким бы ни было твое предупреждение, оно не имеет значения. Мы сможем навещать твоих сестер, когда захочешь. В Торн-Холле с избытком хватит места для всех гостей. Я всегда завидовал друзьям, у которых много родственников.

Она улыбнулась.

– Думаю, тебе следует знать: никто не помнит, чтобы в нашей семье когда-нибудь рождались мальчики.

– Это не проблема, – заявил Уильям с уверенностью настоящего герцога. – Мы начнем решать ее сегодня же.

– А как прикажешь объяснить случившееся моим сестрам? Они решат, что я спятила.

Уильям заключил в объятия и поцеловал будущую герцогиню. Пока Кейт была рядом, его не заботило чужое мнение.

– Объясни им, что во всем виновата бабушка Лорабелль.

 

Эпилог

– У нее твой характер, – заметил Уильям, пытаясь отвлечь восьмимесячную Лауру-Энн Ландри, которая старательно тянула его за волосы. Он протянул малышке погремушку, и она громко застучала ею по высокому стульчику. Такое скучное времяпрепровождение, как сидение на стуле, девочке было явно не по душе. Она предпочитала, чтобы ее носили по всему дому и поместью, показывая, что творится вокруг.

– А он унаследовал твое чувство собственного достоинства, – парировала Кейт, на коленях которой сидел пухлый малыш – десятый герцог Торн-крест. Закончив развязывать шнурок на левом башмачке малыша, Кейт принялась разувать его сестру-близнеца. Маленький Уильям улыбался отцу, ничем не выказывая недовольства. – Даже не знаю, хорошо это или нет, – добавила Кейт.

– Отцовство лишило меня последних остатков чувства собственного достоинства. Не веришь, спроси у Питти. – Дочь Уильяма захныкала, требуя внимания, и Уильям, передвинув свой стул поближе, обнял девочку. – Теперь видишь, что я имею в виду?

– О чем вы хотели спросить у Питти? – Пожилая дама вошла в столовую, прижимая к груди, обтянутой платьем цвета фуксии, ворох бумаг. У Лауры заблестели глаза, она с воодушевлением загрохотала погремушкой. – Впрочем, неважно. Это поразительно! – объявила она, сгрузив бумаги на стол. – Я наконец-то выяснила, в чем дело! – Она просияла, повернувшись к Кейт. – Конечно, не без помощи твоих сестер. Мы провели настоящее расследование.

Уилл осторожно высвободил крошечные пальчики дочери из своих волос и переглянулся с женой. Кейт пожала плечами, поцеловала малыша Уильяма в кудрявую макушку и подмигнула мужу. Уильям растаял, как всегда поддаваясь обаянию своей очаровательной жены. С тех пор как они поженились, она стала воплощением бурной деятельности. Заново отделала Торн-Холл, велела убрать на чердаке и устроила сувенирный магазин в маленьком коттедже возле сыроварни. Беременность и материнство вдохновляли Кейт, несмотря на опасения Уильяма за ее здоровье. Ее сестры и мужья сестер охотно приняли Уильяма в семью, племянницы Кейт присылали ему письма и рисунки. Не проходило и часу, чтобы Уильяма не переполняла благодарность за все, чем его так щедро одарила судьба.

– Уильям, ты не слушаешь!

– Извини, Питти. – Он виновато улыбнулся Кейт и повернулся к бабушке. – Так что ты хотела нам сообщить?

– Хорошие новости, мои дорогие! – Прежде чем огласить эти новости бабушка сделала глубокий вздох. – Предки Кэтрин вовсе не были ворами!

– Приятно слышать, – отозвался Уильям, сдерживая усмешку, чтобы не ранить чувства пожилой дамы. – Но что ты имеешь в виду?

– Брошь, разумеется. Я наконец-то выяснила, что между нашими семьями есть родственная связь. Эти дневники и одежда, которую вы нашли на чердаке в прошлом году, принадлежали Алисии Ландри, дочери третьего герцога Торнкреста. В 1814 году она сбежала с юношей, недостойным ее, и взяла с собой брошь. Это украшение по праву принадлежало Алисии, поскольку годом раньше ее мать умерла. Герцог был настолько взбешен, что отрекся от дочери, а ее муж проиграл все состояние.

– Бедняжка… – пробормотала Кейт. – Что же с ней стало?

– Алисия с мужем отправились в Америку. Должно быть, он умер вскоре после прибытия, поскольку записи о нем отсутствуют. – Питти перелистнула несколько страниц и наконец нашла нужное место. – А вот и твоя родословная, Кэтрин: Алисия вышла замуж за скотовода из Монтаны и родила троих детей, в том числе и твою прапрабабушку.

– Значит, брошь все-таки была моей?

– Да.

– А теперь она принадлежит Лауре.

Уильям отрицательно покачал головой.

– Еще нет, но когда ей исполнится двадцать пять лет… или тридцать… А до тех пор она будет жить со своим отцом.

Питти с задумчивым выражением на лице повернулась к Кейт.

– Ты не против, если я время от времени буду носить брошь? В Торн-Хаусе теперь совсем пусто, вы круглый год живете в поместье. Я бы не отказалась от маленького романа.

– Пожалуйста, – ответила Кейт, с трудом сдерживая смех. – Уилл хранит брошь в городе, в банковском сейфе, так что можете брать ее, когда пожелаете.

– Конечно, – подхватил Уильям и, потянувшись через стол, взял жену за руку. Сын вновь улыбнулся ему, а дочь с азартом заколотила по голове отца пухлой ладошкой. – Только будь осторожна – эта брошь оказывает странное воздействие на мужчин.

– Я заметила, – усмехнулась Питти, обводя счастливое семейство удовлетворенным взглядом, – на это и рассчитывала с самого начала.