Глава первая

Кэрин Брокетт высматривала подходящее местечко на битком забитой доске объявлений в универсальном магазине Баттри. Местечко, до которого она сможет дотянуться и которое наверняка заметят многочисленные мамаши, то и дело входящие сюда и выходящие отсюда. Одним словом, правильное местечко. Она бережно вручила результаты тяжелого четырехдневного труда младшей сестренке:

– Не урони.

– Не уроню. – Джени, не снимая варежек, сжала карточки в руках, а Кэрин принялась перемещать объявления на доске. Питер в это время носком ботинка толкал взад-вперед магазинную тележку. Прежде чем отодвинуть в сторону четыре предложения об услугах – уж их-то объявление точно важнее всех, – одиннадцатилетняя девочка немного замешкалась, читая сообщение о бесплатных котятах. Их было два, оба белые, а всем ведь известно, что именно белые – самые смышленые.

Джени поежилась, потому что двери открылись и холодный воздух облаком ворвался внутрь. Кэрин взглянула на двух тетенек, прошедших мимо. Нет, эти – слишком старые.

– Тебе точно не попадет? – спросила малышка.

– Точно, – отвечала Кэрин, и младшие брат с сестрой поняли, что лучше не спорить. – Я убрала эту скукотищу вот сюда и освободила место посредине. Давай одну.

Джени послушно протянула ей карточку.

– Чепуха, – выкрикнул мальчуган, пиная другую корзину на колесиках. – У тебя дурацкая ерунда, а ты…

Кэрин пронзила его предупреждающим взглядом:

– Попробуй только обозваться!

– Захочу – и буду! – сказал он, засовывая руки в карманы. – Ну когда мы домой-то пойдем?

– Скоро.

– А можно нам игрушки посмотреть?

– Это же универсам, Пит, – сказала Кэрин, подсовывая угол своей голубой карточки под объявление об услугах какой-то страховой компании и подкалывая той же, красного цвета, кнопкой, – а не детский мир.

– Но у них ведь есть игрушки, – робко возразила Джени. – Правда, не все, но некоторые есть.

– Ну можно я пойду посмотрю?

– Погоди минуту. – Теперь Кэрин нужно было удостовериться, что все сделано правильно.

– Сколько еще дней осталось?

– Десять. – Ей незачем даже спрашивать, что он имеет в виду.

– Та-ак долго-о… – вздохнул Питер. Насупившись, он смотрел на свою старшую сестру. – А все получится как надо?

– Подождем – увидим. – Кэрин отступила назад, внимательно осматривая свою работу. Она набрала карточки в школе, на компьютере, и нарочно озаглавила жирно. Так они наверняка привлекут внимание, да и смотрятся лучше, чем написанные от руки, когда сразу видно, что писал ребенок.

– А где дядя Джо?

– В кафе. – Она сказала дяде, что они пойдут кое-что купят к Рождеству, а он так заболтался с официанткой, что не заметил, как племянница прикалывает голубенькую бумажку на информационную витрину, рядом с другими важными объявлениями. – Скоро пойдем обратно.

Джени переминалась с ноги на ногу:

– У меня уже пальчики на ногах замерзли!

– Ну, вот и все. Пошли! – Кэрин взяла у сестренки оставшиеся две карточки, а затем схватила за голую руку Питера. – Ты опять варежки потерял?

– Они у меня в кармане.

Она провела ребятишек по магазину, до того ряда витрин, где были выставлены всякие бейсбольные штучки, солдатики и головоломки.

– На игрушки можете только посмотреть, – проговорила Кэрин, – покупать все равно ничего не будем.

– Санта пришлет, – заметила Джени, – да?

– Точно. – Только бы дядя Джо не забыл вовремя отправить выбранный по каталогу заказ. Как жаль, что Кэрин не четыре года, когда и она верила в Санта-Клауса. Да и намного легче было бы, не то что сейчас, когда она самая старшая и должна обо всем заботиться.

Дав малышам драгоценные четыре минуты, чтобы поглазеть на игрушки, она потащила их к выходу. В этой части магазина было полно женщин, стоящих в очереди в кассу с тележками, доверху заполненными всякими вкусными вещами и массой еще чего-то в ярких обертках – всем, что делает Рождество таким волшебным.

– А наша мама пекла печенье? – спросила Джени.

– Да, – сказала Кэрин. Ей все труднее становилось припоминать прошлые годы. – Много-много, с зелененькими горошками и серебряными шариками сверху.

– Вот здорово!

Прежде чем выйти, Кэрин остановилась и глянула – а вдруг кто-нибудь уже читает ее объявление, – однако у доски никого не было. Кэрин заморгала от внезапно подступивших слез. Нет-нет, она не заплачет. Ни за что, никогда. Это маленькие плачут, а ведь она, Кэрин Брокетт, уже совсем взрослая, об этом всем известно. Ее уже даже никто не спрашивает, чего она хочет на Рождество. Ну и пусть, она и сама всего этого добьется.

– Самая глупая из всех дурех на свете торчит здесь на стоянке в Монтане, – так и сказала Сильви Смит своему сыночку. Но малыш и глазом не повел, так был занят. А кто за него будет сосать? Пожалуй, не стоит ей вот так сидеть в быстро остывающей «мазде» и самой с собой разговаривать: еще те, кто проходят мимо, подумают, что она придурочная какая-нибудь, да, наверное, они были бы правы, если б знали, что с ней произошло за последнюю неделю.

Она смогла бы объяснить свое поведение депрессией покинутой женщины. Или сказать, что разговаривает сама с собой, потому что так поступают все матери-одиночки – их просто некому выслушать. Можно все свалить на декабрьскую поездку в Уиллум, предпринятую из-за внезапно нахлынувшей волны дурацкого оптимизма. А еще сказать, что надеялась на другое чудо, которое должно было последовать за чудом рождения ребенка. Только вряд ли кто поймет.

– Вот что происходит, когда мамочки не знают кое в чем удержу, – сказала она сыночку, выясняя, уютно ли ему там, в ее старом джемпере от лыжного костюма, тепло ли; он уже оторвался от груди, стало быть, наелся. – А еще такое случается, когда мамочки остаются без работы и без денег. А еще… – продолжила она и слегка поежилась, так как за окнами машины взвыл ветер, – когда мамочки верят тому, что им говорят папочки.

У Сильви забурчало в животе, напоминая ей, что кормящие матери – чокнутые или нет – должны поддерживать силы. Надо бы купить чего-нибудь из продуктов и вернуться в тот мотель, что она видела на другом конце города. Себя жалеть – к добру не приведет, но ясно как день и другое: это неподходящее время, чтобы спускать деньги на лотерейные билеты.

– Ну что, мой сладенький, пойдем пройдемся по магазинам?

Малыш уже спал. Сильви вытерла ему подбородок салфеткой, поправила свою одежду, надела на лицо уверенную улыбку, выбралась из машины и, склонившись над ребенком и прикрыв его личико одеялом, вошла внутрь универмага. Как приветливо, светло и тепло, даже слишком – здесь, пожалуй, получше, чем в машине! Опустив малютку Диллона в корзину-тележку и уловив запах кофе, Сильви решила выпить стаканчик и хоть на пять минут представить, что все опять в норме. Вон и на стойке написано: «Угощайтесь!» Она уселась в пластмассовое кресло и, удостоверившись, что Диллон не на сквозняке, отхлебнула горячую жидкость и принялась размышлять, что же ей дальше делать.

Придя в полное уныние, она стала смотреть на людей, входящих в магазин. Озабоченные мужчины, женщины со списками и детьми, трое буйных подростков-девочек и две престарелые дамы, вцепившиеся друг в друга и тем поддерживающие одна другую. Подойдя к доске объявлений, расположенной неподалеку, подростки начали читать то, что было написано на ней, и захихикали так громко, что чуть не разбудили Диллона.

– Глянь сюда – моей матери это наверняка бы понравилось!

– Нет, ну мне нужна работа, а не такая чепуха!

– Ты че, норма-ально! Так и в книгах пишут! – съязвила третья.

– Джесси, ну ты сказанула! – добавила долговязая, щелкнув пузырем жвачки. – Дураков нет – так отчаиваться! Во, глядите! Котята! Может, мать разрешит мне одного взять?

Сильви встала, чтобы покачать Диллона. Девчонки, потеряв интерес к объявлениям, поплелись прочь, и он снова заснул.

– Вот молодец! – прошептала она и, поправив толстое одеяло, подошла к доске – что же там за работа такая, что рассмешила этих подружек? Вот это объявление в самом центре, аккуратно отпечатанное на голубой карточке.

Шутка, должно быть. Сильви внимательно прочитала текст, ожидая розыгрыша в каждой строке. Да нет, кажется, серьезно. Четко. Понятно. Она слыхала, как один техасский миллиардер когда-то сдавал в аренду рекламный щит и сколотил на этом состояние. Вот так люди и объявляют о себе. Хотя, честно говоря, это мало чем отличается от частной колонки в газете.

«Так отчаиваться!» Вроде так сказала юная девица? А «отчаявшаяся», разговаривающая сама с собой, мечтающая найти ребенку отца и до сих пор не нашедшая его, сидит сейчас в незнакомом городе, в универсаме, рядом с этим рекламным стендом, довольная, что бесплатно выпила стаканчик кофе. Сильви снова перечитала.

Женщина, тридцати-сорока лет. Сильви задумалась, подходит ли она. Тридцать ей стукнет через несколько месяцев.

Очень важно, чтобы умела готовить и убирать. Практичный, значит, мужчина – любит поесть горяченького и чтоб в доме было чисто. Ну, допустим, умеет она и готовить, и убирать – с двенадцати лет этим занимается.

Должна любить детей. Ну, это совсем легко, подумала она, косясь на Диллона. Очевидно, у того, кто поместил сюда свое объявление, есть ребенок.

Опыт желателен, но не обязателен. Сильви вспомнила об отце Диллона и о тех месяцах, что они провели вместе. Это ли не помогло ей набраться опыта для такой работы? Да, безусловно!

Явиться лично на ранчо Рокки Ти, двадцать четыре мили к северу от города, на Хайвей, 10. Она не знает, где это – Хайвей, 10, но в машине есть карта Монтаны.

А ведь она на такую удачу даже не рассчитывала, призналась себе Сильви, бросая картонный стакан в ближайшую урну. Поправив лямку, она повесила сумочку на плечо и покатила тележку прочь от доски. Нужно купить одноразовых подгузников, орехового масла, хлеба и молока. Может, еще пару апельсинчиков, если дешевые. Сильви ожидала в длиннющей очереди в кассу, когда Диллон закричал так громко, что заглушил льющуюся из громкоговорителя «Джингл беллз».

– Тоже устал, видать, ваш малыш, – сказала стоящая рядом бабушка, по-доброму улыбаясь, – но ничего: придете домой, уложите в кроватку – и успокоится.

– Да-да, – только и смогла вымолвить Сильви, прежде чем пожилая собеседница отвернулась к кассе. Она укачала маленького на руках. Конечно, дома успокоился бы. Только вот нету у Диллона дома, а кроватка у него и не кроватка вовсе, а мягкий рюкзачок-люлька, купленный ею в лавке Армии спасения. Она все время считала, что у Диллона будет отец, но ошиблась.

Сильви ухитрилась расплатиться за товар, не уронив ребенка и не впав в истерику, – это достижение она потом непременно отпразднует. Недолго думая, она миновала автоматические двери и вышла на автостоянку. Она возвращалась в машину, а значит, в весьма неопределенное будущее.

А может, и нет.

Небо над головой, пока она находилась в универсаме, потемнело. Снежные хлопья жалили лицо, тем самым напоминая, что суровая погода штата Монтана бывает беспощадна к путешественникам. Пришло время – давно пришло – быть благоразумной. И практичной. Сильви глубоко вдохнула и устало потащилась назад, в магазин. Она же обещала сыну отца, вот она, черт возьми, и попытается добыть такового. Тем более – к Рождеству.

Голубая карточка все еще была там, уже за десять футов выкрикивая свой смелый призыв к Сильви: Срочно требуется жена.

Джо Брокетт приходил в замешательство, когда наступали выходные. Ему, конечно же, нравились еженедельные поездки в город и встречи с друзьями в столовой; он был даже не прочь до обеда сходить в банк и поинтересоваться, как идут его дела. Но субботний день переходит в вечер, а известно ведь, что если фермер днем никого не нашел, то и вечером останется одиноким.

Да-а, вспомнить бы те деньки своей безмятежной юности с бурными субботними вечерами, но в том-то и дело, что раз они были, эти самые бурные вечера, то вспомнить о них он уж точно ничего не сможет. Джо открыл холодильник и заглянул внутрь.

– А куда делся чили? – спросил он, вызывая отвращение одновременно на всех трех лицах. – Ну, где он?

Кэрин вздохнула, словно дядя стал совсем слабоумным:

– Ты кормил нас этим чили в среду, четверг и пятницу, а мне не нравится, что потом происходит с моим животом.

– Ну, и что вы предлагаете? – Трое ребятишек сидели за старым дубовым столом, раскладывая на нем колоду потрепанных карт, которые он дал им, – они ведь всегда знают, чем себя развлечь.

Питер, оторвав взгляд от карт, весело бросил:

– Давайте сделаем на ужин завтрак!

– Как, опять?!

Все трое кивнули.

– Представьте, что сейчас и есть завтрак, – провозгласил Джо, доставая миску с яйцами и кувшин с молоком. – И бекон сейчас поджарю.

– Бекон тебе есть нельзя, – сказала Кэрин. – В нем слишком много холестерина.

– Кто тебе задурил голову этой ерундой?

– В школе миссис Макгир сказала, что нам не следует потреблять слишком много жирного.

«Вот пусть эта миссис Макгир приходит сюда и сама готовит», – заключил Джо, шаря рукой по нижней полке холодильника. Наконец он нашел сверток с беконом и выложил его на кухонный стол.

– Смотри, весь жир ушел в бумагу, – сказал он. Интересно, теперь миссис Макгир осталась бы довольна? А с ней и эта воображала, его племянница.

Питер передвинул карты на середину стола:

– А елку будем завтра покупать? Ты же обещал!

– Да, да, завтра, постараюсь. – Скорей бы все это кончилось, однако сейчас выбора у него нет. Надо так надо.

– Уже почти Рождество, – сообщил ему мальчуган. – Осталось десять дней, мне Кэрин сказала.

– Точно, десять. – Кэрин никогда не ошибается. Она взрослая не по годам.

Под его локтем возникла Джени:

– Блины или французский гренок?

– Французский гренок, – сказал он. У Джени – улыбка матери, только вот нечасто появляется на ее лице. На этот раз девчушка улыбнулась, и Джо выдохнул с облегчением: – Хочешь мне помочь?

– А можно яйца разбить?

– Конечно. – Эх и бардак сейчас будет, ну да ладно. Так и так все вокруг будет вымазано жиром от бекона и вареньем, и придется весь вечер все это оттирать.

Джени, подтащив стул поближе, взобралась на него.

– Четыре яйца, Джени, и все, достаточно. – Из шкафа над головой он достал то, что, как он надеялся, было чистой миской. – Клади их сюда.

– Кто-то едет! – проговорила Кэрин, всматриваясь в окно. – Куки лает, и свет от фар виднеется! Кто это едет, дядя Джо?

– Да разрази меня гром, кому это приспичило рулить сюда во время вьюги?! Золотце, не роняй скорлупки!.. – Слишком поздно. – Может, ваш дедушка решил остановиться по пути из города домой?

– Не-а, – сказала Кэрин, а лицо ее словно приклеилось к оконному стеклу. – Это не грузовик.

– Не грузовик?

– Нет, женщина.

Это привлекло его внимание, он отдал Джени ложку-мешалку и встал у окна рядом с Кэрин. – Ты ее знаешь?

– Нет. – Кэрин едва сдерживала волнение. – Это чужая.

– Какого дьявола чужим здесь делать в такое время? – Джо пошел к задней двери и выглянул. Точно, рядом с автомобильчиком стоит женщина. И держит что-то в руках, но зимой темнеет рано, и Джо не смог как следует разглядеть. – Может, заблудилась? Пит, беги скажи дедушкиному псу, пусть замолкнет.

– Дайте мне посмотреть! – Джени подбежала к дяде, стоящему в дверях, и уцепилась сзади.

– Эй! – крикнул Джо, но ветер отнес его возглас в сторону. – Эй! – еще раз, теперь уже громче, повторил он, и женщина заспешила через двор к дому. Джо вспомнил о наружном прожекторе и включил его – теперь гостья сможет рассмотреть заметенную дорожку к заднему крыльцу. Ветер бросил ему в лицо снег, ущипнул кожу и заставил заморгать.

– Как ты думаешь, кто это? – Кэрин, проскользнув под его рукой, наблюдала за незнакомкой.

– Не имею ни малейшего представления, знаю только, что она сейчас упадет, если будет невнимательной. – И Джо вышел, чтобы помочь женщине.

Она наклонила голову, прячась от ветра, только из-под капюшона торчали светлые волосы. Хорошо, что на ней такие практичные полусапожки на резиновой подошве, отметил он, однако совсем не обрадовался, увидев в ее руках что-то похожее на ребенка. Проглотив ругательство, Джо провел женщину в дом, и она остановилась, перекладывая свою тяжесть с одной руки на другую. Наверняка заблудилась.

– Проходите дальше, там теплее, – сказал Джо.

– У вас что, ребеночек? – спросила Кэрин, высовываясь, чтобы посмотреть.

– Дай человеку пройти в дом. – Слова Джо прозвучали более сурово, чем он хотел, и все без дальнейших возражений направились в кухню. Трое детей, пятясь, поедали незнакомку глазами с тем чувством, которое можно назвать благоговением.

– Да, это Диллон, – произнесла женщина таким мягким голосом, что дети невольно подались вперед, как бы пытаясь поймать каждое ее слово. Откинув одеяло, она открыла крохотное личико.

Питер задохнулся:

– Он что, умер?

– Нет. Просто спит. – Она пощекотала уголок рта, и губки малыша растянулись в улыбке. – Видишь?

Джо ждал, что незнакомка начнет объяснять, что она здесь делает, однако та взглянула на него так, будто сама ожидала, что он что-нибудь произнесет.

– А… а… чем могу помочь?

– Я по объявлению, – сказала она, задрав голову – таким он был высоким.

– По объявлению? – повторил он, недоумевая, о чем это она. – Какому еще…

– Горит! – взвизгнула Кэрин, показывая на плиту. – Бекон горит!

Джо даже подпрыгнул, однако сразу осознал, что ничего не горит.

– Это всего лишь дым, – заметил он. – Вы же, сорванцы, всегда просите хрустящий.

– Да, а мне показалось, огонь вырывается. – Щеки Кэрин пылали, а карие глаза широко раскрылись.

– Не переживай, – произнес Джо, выключая конфорку. – Вы почему не садитесь? – Он кивнул нежданной гостье на стул.

– Благодарю. – Она села и, переложив ребенка на сгиб левой руки, изловчилась и скинула капюшон, а затем на несколько дюймов расстегнула молнию на куртке. Рассыпавшиеся по плечам светлые волосы делали ее невероятно молодой. У Джо захватило дух, а дети тем временем, как зачарованные, подбирались к ней все ближе.

– Кэрин! – (Девочка взглянула на него – она была бледнее бледного.) – С тобой все в порядке?

– Да, конечно, – промолвила она, но опустила взгляд, оставаясь рядом с незнакомкой.

– Как вас зовут?

– Сильвия, – ответила женщина, – но друзья зовут просто Сильви.

– Меня зовут Джо Брокетт, это моя племянница Кэрин, – произнес он, усаживаясь напротив женщины и кивая на старшую. – А это – Джени и Питер.

– Привет, – сказала Сильви, даря улыбку каждому из них. – Рада познакомиться. – Но когда она повернулась к Джо, улыбка сошла с ее лица, а в голубых глазах появился страх. – Я раньше ничего подобного не делала…

Ну, так и есть – бедняжка заблудилась.

– А со мной бывало, – сказал он, надеясь, что поможет ей расслабиться. – Не раз бывало.

С лица Сильви Смит сошли все краски.

– Не раз бывало?! – повторила она за ним.

– Конечно, – подтвердил он. Да что это с ней? В обморок бы не упала!

Она глубоко вдохнула:

– Я умею готовить и убирать. – Поскольку он ничего не ответил, она добавила: – Вы написали в объявлении, что готовка и уборка очень важны.

– Я думаю…

Она перебила:

– И у меня… большой опыт ухода за детьми.

– Ну да, это хорошо, но не знаю, какое все это, черт возьми, извините, отношение имеет ко мне?

«Она весьма недурна, – подумал он, – а была бы еще лучше, если бы немного подкрасилась. Под глазами – темные круги. Ни макияжа, ни помады, ни украшений. Нельзя сказать, замужем или нет: перчатки не сняла».

– Но это ведь ранчо Рокки Ти? Я уверена, что ехала правильно.

– Да, но я ничего не знаю про объявление.

В комнате стало тихо. Чересчур тихо. Женщина вынула из кармана что-то бумажное и дрожащей рукой протянула ему.

– А может, здесь еще кто-нибудь живет, тот, кто мог это написать? Я сняла это в городском универсаме сегодня днем.

Джо взял карточку и взглянул на старшую племянницу. Румянец вины разлился по ее щекам, а его взгляда она избегала.

– Сегодня днем?

– Да, – сказала женщина, Сильвия Как-Ее-Там. – Это было на доске объявлений.

Джо перевел взгляд на голубую бумажку: Срочно требуется жена.

– О, черт! Что это пришло тебе в голову? – спросил он, повернувшись к Кэрин.

– Может, это все дедушка!

Хэнк Кэвендиш иногда похож на занозу, это правда, но старик не станет в универсаме развешивать объявления о женах; разве что в Плейхаус-баре.

– Что ж, давай узнаем. Набери-ка его номер и позови меня!

Кэрин пропустила это мимо ушей и прислонилась к покрытому снегом плечу Сильви:

– Давайте я вашу куртку повешу рядом с плитой. Она быстро высохнет.

– Да я, пожалуй, пойду… – женщина встала, и ему показалось, что она моргает, сдерживая слезы. Слезы?!

– Минуточку, – произнес Джо и поднял руку, будто решил никого никуда не пускать. И это сработало, потому что женщина опять плюхнулась на стул. – Так вы сюда приехали, откликнувшись на объявление о жене?

– Я понимаю, это звучит странновато, но…

– Странновато! Вы же меня даже не знаете! А ведь могли угодить в опасность, мисс! – Теперь понятно, почему она чуть было сознание не потеряла: эта дурочка решила продать себя первому попавшемуся!

– Я понимаю, но у меня последняя неделя была такой плохой и…

– Подождите минутку. – Он прочел объявление до конца и опять повернулся к Кэрин. – Ну, говори правду – твоя затея?

– Но нам же нужна помощь. Даже дедушка сказал…

– Не начинай, Кэрин. На этот раз у тебя большие неприятности.

– Но…

– Никаких «но». Ты сыграла с этой тетей злую шутку и будешь за это наказана. – Он едва не сорвался на крик: племянница в последнее время стала творить бог знает что.

– А может быть, она останется и поужинает с нами?

– Ты затащила ее сюда обманным путем, – напомнил он Кэрин.

Джени и Питер, раскрыв рты, слушали.

– Останьтесь на ужин, ну пожа-алуйста, – тянула Кэрин, не отходя от стула Сильви. – Дядя Джо на самом деле не сердится.

– Давайте я, пожалуй, накормлю вас чем-нибудь, – сказал Джо, вспомнив о вежливости, хотя и не знал, как быть. – Должен же я хоть что-то сделать, раз мои сорванцы такое натворили. – Он увидел, как она глубоко вздохнула. – Может, чашечку кофе?

– Хорошо бы, – сказала молодая женщина, и голубые глаза ее засверкали непролитыми слезами. – Все это, право, так неловко…

– Давайте вашу куртку, – сказала Кэрин.

– А можно малыша подержать? – попросила Джени.

– А ну тихо всем! – Джо, предостерегая, поднял руку, потом повернулся к женщине: – Давайте я подержу малыша, а вы пока разденьтесь.

Она заколебалась, можно ли доверить ему подержать ребенка, затем подалась вперед и не очень охотно вручила ему спящее дитя.

– Не волнуйтесь, мне случалось держать детей, – уверил он ее, заботливо покачивая ребеночка в руках, словно в люльке. Мальчонка не проснулся, хотя пару раз хлопнул ресничками. Джо опять перевел взгляд на мамашу, которая в этот момент вытряхивалась из своей видавшей виды куртки. На ней были голубой свитер и выцветшие джинсы, колец на руках не было. А худенькая какая: ветер посильнее дунет – и упадет. – Откуда вы?

– Я нездешняя, – сказала она, опять беря ребенка. Пальцы ее коснулись его рук, и это теплое прикосновение заставило Джо вздрогнуть от неожиданности. – Видите ли, я откликнулась на объявление, потому что…

Плач малыша оборвал ее речь. Точнее, вопль, будто ему сделали больно.

– Что это с ним стряслось?

– Проголодался. – Она едва заметно улыбнулась, глядя на Джо: – Он всегда так – просыпается и сразу орет, чтоб покормили.

– Может, что-то принести из вашей машины? – Он приготовился помочь всем, чем нужно.

– Ничего не надо. – Ее бледные щеки стали розовыми. – У меня все, что нужно, с собой. Вот бы только уйти с ним в тихий уголок…

– Ах да, – воскликнул он, вдруг осознав, что она имеет в виду. – Конечно. Джени, ну-ка проводи тетю Сильви в гостиную!

– Ладно! Пошли, Сильви. – Девчушка взяла ее руку. – Я тебе покажу самое разнаилучшее место!

Когда они в конце коридора исчезли из виду, Джо повернулся к оставшимся.

– Тобой я еще займусь, – пообещал он Кэрин и пошел к плите. – А пока давайте готовить ужин. Кэрин, взбей яйца, а ты, Пит, накрывай на стол.

– На сколько человек?

Джо достал из буфета тарелки и расставил их на рабочем столе, затем включил конфорку под чугунной сковородой.

– На пять.

– Она останется? – Кэрин засияла так, будто завтрашнее утро – рождественское.

– Только на ужин, – сказал дядя. – И извинишься перед ней, поняла? Налей в чашку кофе и отнеси ей туда, может, она прямо сейчас хочет горячего.

– Ладно! – Кэрин была на все готова.

– И тебя ждет наказание. – (Девочка нашла в себе силы улыбнуться.) – Я не шучу, – строгим голосом продолжил дядя. – По таким объявлениям никто жен не ищет, этот способ не годится. – Он наблюдал, как Кэрин наливает кофе в любимую фарфоровую чашку ее мамы. – Я тебе уже говорил: я не из тех, кто женится!

– Да, дядя Джо, я знаю. – Она поторопилась в гостиную.

Джо когда-то уже чуть не женился. Это было давно, но он не намерен проходить по этому пути еще раз.

Только с чего это у него такое чувство, будто его подцепили на крючок?

 

Глава вторая

Сильви и в самом деле подумала, что теряет сознание. Если бы Диллон не заплакал и не дал ей повод уйти, она, вполне возможно, свалилась бы прямо там, в перегретой кухне. Воздух в большой гостиной казался прохладнее, но, вероятно, потому, что человека, которому не нужна жена, здесь, рядом с ней, не было. Сильви расположилась на тахте. Подняв свитер, она успокоила вопящего сыночка, приложив его к груди, и торопливо прикрылась его одеяльцем. Все это время Джени завороженно наблюдала за ней.

– Может, тебе пойти и помочь готовить ужин? – Сильви очень хотелось побыть одной, закрыть глаза и поразмышлять о том, что же делать дальше. Женитьба, вероятнее всего, отменяется. Вспомнив ошарашенное лицо мистера Брокетта, она не знала, смеяться ей или плакать. Он наверняка подумал, что она ненормальная.

– А мы елку купим, – доверительно сообщила девчушка, не обращая внимания на вопрос. Она взобралась на тахту и примостилась на коленях рядом с Сильви.

– Здорово! А где вы ее поставите? – Сильви оглядела комнату: полированное кресло-качалка, стулья в чехлах из блеклого ситца; на стенах цвета слоновой кости семейные фотографии и всякие безделушки в рамках; на сосновом полу в этаком комфортном беспорядке разбросаны подушки, журналы, игрушки и газеты. Никаких признаков того, что до Рождества осталось менее двух недель.

Джени ткнула в сторону окна:

– Вон там!

– Там хорошее место, – согласилась Сильви. Ей очень хотелось сейчас скинуть с себя сырую обувь и свернуться калачиком под стеганым одеялом, валяющимся в углу тахты. – У вас такой приятный домик!

В комнату на цыпочках вошла Кэрин и поставила чашку кофе на стол рядом с Сильви.

– Мне велели попросить у вас прощения.

– Прощения?

– Да, – со вздохом сказала старшая девочка.

Не чувствуя никакой обиды, Сильви кивнула:

– Спасибо за кофе.

– Пожалуйста. – Кэрин не уходила. – Вам еще что-нибудь нужно?

Еще? Для Диллона – отец. Теплая постель. Работа. Спокойный сон ночью.

– Нет, спасибо, Кэрин.

– Могу принести молоко и сахар для кофе, – предложила она.

– Благодарю, ты очень внимательна, но я пью черный.

– Я влипла, – сказала Кэрин.

– Надо думать, – мягко произнесла Сильви. – Ты поставила папу и меня в очень неловкое положение.

– Он нам не папа. – Кэрин присела на пол у ног Сильви. – Он наш дядя, – разъяснила она с печальной ноткой в голосе.

– А мамуля и папуля умерли, – добавила Джени. – Сказать, что я хочу на Рождество? – (Сильви кивнула, переваривая столь серьезное сообщение.) – Две куклы и лошадку.

– Настоящую? – Женщина поправила одеяло и убедилась, что ребенок опять заснул. Через два часа он проснется и поведет себя так, будто она не кормила его всю неделю.

– Не-а, – хихикнула Джени, – маленькую.

Нужно как можно скорее уезжать отсюда, пока не намело снега. Придется остановиться в дешевом мотеле и съесть бутерброд с ореховым маслом, а завтра купить газету с объявлениями о найме на работу. Может, не стоит прекращать поиски Билли Рея? Ведь то, что ей не везло до сих пор, не означает, что так будет всегда.

– Дядя Джо готовит ужин, – сказала Кэрин. – Яичницу с беконом.

– И французский гренок, – дополнила Джени.

– Завтрак он делает вкусный, поэтому мы и на ужин его любим. – Подавшись вперед, Кэрин тихо добавила: – Но по-настоящему готовить он не умеет.

Джени показала пальцем на кирпичный камин, занимавший большую часть дальней стены:

– А Санта придет через трубу!

Кэрин закатила глаза:

– Только о нем и говорит – Санта, Санта и Санта!

– Потому что я его люблю, – сказала младшая, – он подарит мне лошадку!

Сильви натянула свитер, прислонила Диллона к плечу и погладила спинку, пока он не срыгнул.

– Мы, наверное, все же пойдем, – сказала она обеим девочкам.

Джени слезла с тахты и встала рядом с сестрой.

– Не уходите, – попросила Кэрин, – не сейчас!

– Но мне нужно сейчас. – Сильви, держа Диллона одной рукой, другой нащупала в пакете чистый памперс.

– И вы не останетесь на ужин?

– Не могу. – Расстелив на тахте клеенку, она спешно принялась менять подгузники, надеясь, что сын не проснется и не выразит недовольство. – Вот что, девочки, – улыбнулась Сильви, – присмотрите, пожалуйста, за ним, а я пока схожу вымою руки, хорошо?

– Хорошо, – ответила старшая, усаживаясь рядом с малышом. – Ванная – там, – указала она в сторону прихожей.

Сильви заспешила по узкому коридору. Она начала плакать, едва закрыв за собой дверь. И не собиралась вовсе, но какое-то внезапно нахлынувшее ощущение предстоящего одиночества вызвало слезы. Свернув сырой подгузник, она бросила его в мусорную корзину возле унитаза и стала мыть руки, пытаясь унять слезы. Сполоснув лицо холодной водой, сделала несколько глубоких вдохов. У нее не хватило решимости взглянуть на себя в зеркало, что висело над раковиной. Она и так знала, кого увидит там – женщину, которой на вид больше двадцати девяти, с бледным лицом и кругами под глазами, идеальную героиню какого-нибудь жалостливого ток-шоу.

Оторвав бумажное полотенце от рулона, стоящего на полке, она вытерла насухо лицо и руки. Нет, она либо найдет Билли Рея, либо забудет его, но в любом случае устроит свою жизнь. Для Сильви Смит слез больше не существует.

– Я слышала, ты ищешь жену. – Руби Ди, уперев кулаки в бока, остановилась у стойки бара перед высоким стулом, на котором восседал Хэнк. – А может, и я на что сгожусь, а, Хэнк?

Хэнк Кэвендиш ухмыльнулся:

– Кто это тебе сказал, что я ищу жену, Руби? – Он сделал еще один глоток пива, стараясь пить ту единственную бутылку, что позволил себе, как можно дольше. Предрождественский вечер, какие случаются каждый год в Плейхаус-баре, был в полном разгаре, несмотря на то, что едва минуло пять. Руби взгромоздилась на стул рядом с ним.

– К витрине кафе прилепили бумажку, – сказал бармен и кивком головы показал на пиво: – Хотите еще?

– Нет, спасибо. Какую бумажку?

– Расскажи ему, Руби.

– Все ясно как день. Та карточка гласила, что кому-то в Рокки Ти требуется жена. И если не тебе, – сказала Руби, отбивая ногой такт звучавшей музыки, – стало быть, Джо. Вас ведь там всего двое, не так ли?

– Только не Джо, – заявил Хэнк. – Он не собирается остепеняться.

– А надо бы, – возразила Руби. – Бог все знает, детишкам ведь нужна мать.

«Как же она хороша, – уже не в первый раз отметил Хэнк, – как красивы эти светлые, с проседью, завитки волос над чертовски привлекательной парой синих глаз!»

– Дружище Джо – славный малый, трудится не покладая рук, вот и все, что я могу сказать.

Хэнк отвел взгляд от мерцающих глаз Руби, чтобы посмотреть на ансамбль, группу местных парней, которые умели играть хонки-тонк, как никто другой в их округе, и больше не думал о какой-то там карточке. Кто-то ошибся, вот и все. Позже они с Джо встретятся и посмеются над этим.

– Хочешь потанцевать, Хэнк? – спросила Руби.

– Кто, я? – Он покачал головой. – Нет. В моем возрасте – не дай Бог, еще инфаркт приключится.

– Да ты не такой уж старый, – возразила она. – К тому же я умею оказывать первую помощь.

«Вряд ли она заигрывает со мной, – подумал Хэнк. – Женщина с такой бодростью духа, да еще по крайней мере лет на десять моложе, не станет кокетничать с разорившимся фермером».

– В другой раз, – произнес он, допивая оставшееся пиво. – Я, пожалуй, пойду.

– Ладно, – кивнула Руби. – В другой так в другой.

Хэнк мог бы поклясться, что она разочарована, как это ни странно. Руби могла бы завлечь любого мужчину в городе, но, хотя она и любила посидеть в баре субботним вечером, все знали, что под закрытие с первым попавшимся не пойдет. Она держала салон красоты. Ходили слухи, что Руби побывала замужем больше чем однажды. Теперь она жила одна, так же как и Хэнк.

– Нужно идти, – сказал он, вставая и вынимая бумажник. – Говорят, на улице снег валит?

– С Рождеством тебя, Хэнк! – Руби подняла бокал.

– Да, тебя тоже, Руби. – Вдруг смутившись, Хэнк бросил на стойку десятку. – За себя и за даму, – сказал он бармену и быстрым шагом направился к выходу, прежде чем Руби успела поблагодарить его.

Пятнадцать минут спустя, вставив в магнитофон кассету с Пэтси Клайн, он запел вместе с ней. Лора беспрестанно твердила, что у Хэнка хороший голос, и уговаривала его вступить в церковный хор.

– Вот, слышишь, по-прежнему пою, – сказал он ей.

Он часто разговаривал с женой, несмотря на то, что она уже восемь лет как умерла. А ему казалось – восемь дней, так он скучал по ней. Сейчас он пел вместе с Пэтси, а снег, подгоняемый ветром, налипал на ветровое стекло его грузовика. Побыстрее бы до дому – и в постель, пока сугробов не намело.

Придется им с Джо на время бросить работать, если буран не прекратится. Кто-то из его работников говорил, что слышал, будто пурга усилится.

Хэнк усмехнулся, представив, как Джо расклеивает объявления о жене. Пожалуй, ничего более смешного он не слышал за все свои шестьдесят пять лет.

– А где она?

– В ванной, – сказала Кэрин, сидевшая рядом с ребенком с таким видом, словно охраняла его от стаи волков. Джени сидела на полу, опершись подбородком о тахту. – Умывается.

– Ну, а у этого как дела? – Джо пристально разглядывал малютку, размахивающего кулачками в воздухе и уставившегося на Кэрин голубыми глазенками – совсем такими же, как у матери.

– Отлично. – Кэрин потрогала пухленькую щечку. – Миленький, правда?

– Да, конечно. – Джо окинул взглядом прихожую – признаков присутствия молодой мамы не было. А не обчистит ли она его? Вдруг она воровка или просто полоумная бездомная, которая ездит по Монтане, жульничает и откликается на странные объявления? – Гм, как долго уже Сильви в ванной?

– Минут пять. Она поменяла Диллону памперс, и ей понадобилось вымыть руки.

Хорошо хоть, что эта ненормальная – чистоплотная.

– Кэрин, мы с тобой должны побеседовать.

– Я сейчас не могу, – сказала она, не спуская глаз с ребенка. – Видишь, с маленьким сижу.

– Давай-ка не хитри со мной, подружка.

Джени посмотрела на него:

– А я люблю малышек! Санта мне двух подарит!

– Дву-ух? – нахмурил брови Джо. А ведь он только одну заказал, какую-то страшноватую куклу из пластмассы, с большущей головой, держащую бутылку с «молоком», которое постепенно из нее исчезает.

– А еще лошадку!

Джо решил не комментировать. В конце концов, рождественским утром можно будет все свалить на Санту, когда под елкой никакой лошадки не окажется.

– Ужин почти готов. С тобой мы поговорим позже, – сказал он старшей племяннице, – и будь готова кое-что мне объяснить.

– Да не расстраивайтесь вы так, – с этими словами в комнату вошла Сильви. Она прошла мимо Джо и села рядом с Кэрин. – Она же не причинила никому вреда, к тому же извинилась.

И опять он поразился, как же молодо она выглядит.

– А сколько вам лет?

Брови ее поднялись, однако она ответила на вопрос:

– Двадцать девять.

– Вам лучше не мужа искать, мисс, а работу.

– Боже мой! – произнесла она, сверкнув голубыми глазами. – Как же это я не подумала?

– У нас ужин готов, если хотите – милости просим.

– Большое спасибо, но я, пожалуй, откажусь. – Она принялась засовывать детские принадлежности в сумку-рюкзачок.

– Тогда возьмите с собой чего-нибудь съестного. – Она, скорее всего, без денег и голодна. Даже наверняка.

– У меня есть кое-что из продуктов. Поем, когда доберусь до мотеля.

– Но ехать далеко.

Она пожала плечами и принялась заворачивать ребенка в одеяло.

– Ничего, справимся.

Ну вот, на тебе! Пожалуй, следовало быть с ней повежливее. Ему-то что – он у себя дома, жарит бекон, не ищет приключений на свою голову и занимается домашними делами.

– Вы свой кофе-то будете? – Кэрин подала чашку Сильви; та взяла ее, улыбаясь девочке.

– Я совсем забыла, – проговорила она, из вежливости отхлебнув и ставя чашку обратно на стол. – Спасибо. – Она взяла ребенка под мышку, закинула на плечо рюкзачок и встала. – Еще мне нужна моя куртка.

Джени поднялась с пола:

– Не отдадим, не отдадим!

– Что-о?

– Кэрин ее спрятала, и мы ее назад не отдадим!

Ну все, с него довольно. Джо метнул на Кэрин свой самый суровый взгляд:

– Принеси куртку Сильви. Сейчас же!

И тут Кэрин разрыдалась:

– Ну почему меня никто так и не спросил, чего я хочу на Рождество?! – и выбежала из комнаты. Джо услыхал ее быстрые шаги по ступенькам и громкий хлопок дверью – это она забежала в свою спальню. И Сильви, кажется, вот-вот заплачет.

– Я сейчас найду вашу куртку. Не знаю, какой бес в нее вселился в последнее время. Скорей бы Рождество прошло!

Женщина последовала за ним в кухню; сзади покорно плелась Джени. К потолку поднимался дым – это в сковородке продолжал шипеть бекон.

– Кто видел куртку Сильви?

Питер, не отрывая глаз от карт, ответил:

– Я не видел.

– Куда Кэрин могла ее деть? – Джо еще раз невнятно извинился перед Сильви и направился наверх – задать вопрос племяннице. – Скажи мне, где куртка? – из-за двери спросил он.

– Я не хочу, чтоб она уезжала, – всхлипывала девочка. – Это нечестно.

Он покрутил ручку двери – этот несносный ребенок заперся.

– Нечестно что?

Тишина. Затем – сморкающаяся Кэрин:

– У всех есть мама, а у меня нет. Мама Линдси берет ее с собой по магазинам, а мама Бекки позволяет ей печь печенье для всего класса, а у Лей мама такая красотка и разрешает ей надевать ковбойку в школу!

О, черт! Джо прислонился к двери плечом:

– Так ты написала это объявление, потому что хочешь иметь маму?

– А как еще можно ее получить? И ведь у меня все вышло, а теперь ты прогоняешь ее!

– И ты думала, Кэрин, что я женюсь на первой пришедшей сюда женщине? – Нет, он не понимает девочек. И женщин тоже. Кроме матери, он за свои тридцать пять лет любил только одну и уверен, что будет любить ее и дальше. Она того стоит.

– Просто я подумала, что ты с кем-то познакомишься… – просопела она.

– Открой дверь.

– Не открою. Ты будешь ругаться.

Он сделал глубокий вдох и солгал:

– Не буду.

Тут он осознал, что рядом кто-то стоит.

– Я нашла ее, – сказала Сильви. Старая куртка была на ней. Ребенок – на руках.

Интересно, многое ли она услышала?

– Где?

– В сушилке. Можно, я с ней поговорю?

– Она дверь не открывает.

– Ну и что?

Ей легко говорить, она через пять минут уедет. Он отошел от двери, но остался неподалеку.

– Кэрин, – Сильви постучала в дверь, – я нашла свою куртку, но решила не уходить, не попрощавшись.

Они услышали, как ключ повернулся в замке, дверь открылась, и высунулась Кэрин:

– Вам по правде надо уезжать? Но вам же негде жить!

– Конечно, есть где. Я собираюсь остановиться в мотеле «Дэйлайт», там, в Уиллуме, а завтра мы с Диллоном отправимся обратно в Небраску.

– Этот мотель, говорят, не очень-то хороший, – продолжала девочка, осмелившись взглянуть на дядю. Он никак не отозвался на молчаливую мольбу.

– Говори «до свидания», Кэрин, – сказал он ей. – Леди нужно торопиться.

– До свидания, – сказала девочка, растворила дверь и сделала шаг вперед, заглядывая в личико младенца: – До свидания, Диллон!

– Хорошо, если бы ты осталась и подождала немного в своей комнате, – сказал он, загораживая ей выход. – Поговорим с тобой позже.

– Ладно, – произнесла девочка со вздохом и повернулась к Сильви: – Я вам помашу из своего окна!

– Я тебе тоже, – пообещала женщина, и Джо повел ее к лестнице. Через пять минут наступит конец этой неловкой ситуации, через полчаса сорвиголовы будут загнаны в кровати, через час предстоит в последний за сегодня раз проверить ту больную телочку в хлеву. А через два долгих часа он опрокинет стаканчик виски и заберется в постель.

– Знаете, – сказал он, пропуская Сильви в кухню, – я в самом деле сожалею о случившемся.

– Да ничего, – отвечала она с уверенной улыбкой. Закинув сумку на плечо, она надела на голову капюшон и заботливо прикрыла ребенка уголком толстого одеяла.

– Я провожу вас, – предложил он. – Давайте сумку.

– Благодарю. – Она сняла ее с плеча и подала ему. Джо открыл внутреннюю дверь, ведущую на веранду.

Она обернулась, чтобы помахать Питеру и Джени:

– До свидания, дети! Веселого Рождества!

– Веселого Рождества! – хором ответили ей их перепачканные беконом рты.

Только они подошли к задней двери, как она отворилась, и внутрь торопливо вошел Хэнк, весь засыпанный снегом. Встав на коврик, он принялся отряхивать ботинки. Увидев Сильви, замер.

– Наше вам, – сказал он, снимая запорошенную снегом шапку.

– Привет, – ответила она, а Джо поспешил объяснить:

– У нас вот компания собралась, Хэнк. Это Сильви. Она, гм, заблудилась. Сильви, это – Хэнк Кэвендиш, дедушка ребятишек.

– Значит, мне не показалось, что я видел чужую машину, – протянул он. На лице его расплылась улыбка, когда он понял, что она держит на руках ребенка. – И куда же это вы, милая моя, да еще с дитем, направляетесь?

– Назад, в город.

– У вас ничего не получится, если только в вашем автомобильчике не четырехколесный привод. Я только что из города и считаю, что мне повезло, что добрался до дому. Грузовик и тот еле проехал! Самое для вас лучшее – это вернуться в дом. Просто невероятно, что Джо собирался вас отпустить!

Джо обошел его и открыл дверь, которая под порывом сильного ветра тут же вырвалась из рук и хлопнула об стену, прежде чем он вновь закрыл ее и запер на щеколду. Снежный вихрь успел обжечь лицо.

– Что там, черт возьми, творится?

– Замечательный буран, слышал я, надвигается. Ну что – пойдем в тепло или будем стоять здесь, жаловаться на погоду?

Он подмигнул Сильви; та пыталась улыбаться, но Джо заметил, что она обеспокоена.

– Я не могу здесь оставаться.

– Полчаса назад вы собирались остаться здесь на всю жизнь, – напомнил ей Джо. Не отпускать же ее в такую пургу! По его вине она застрянет, и закончится все тем, что он проведет полночи, занимаясь ее спасением.

Хэнк широко раскрыл рот:

– Так, значит, это правда?

– Что?

– Что ты подавал объявление о жене?

О, черт! Джо не смел взглянуть на Сильви.

– А ты-то откуда знаешь?

– Приятели в Плейхаусе задали мне вопрос. Вроде как ты расклеиваешь объявления на видных местах. – Хэнк прыснул и прошел мимо них к двери на кухню. – Если хочешь жениться, то все, что тебе нужно, – это провести пару суббот в городе. Ты познакомишься с женским полом сразу, как только покинешь пределы ранчо.

– Какие еще видные места?

– Стой здесь дальше и морозь свои… гм… пальцы, а я пошел в дом. – Открыв дверь, он втянул в себя воздух: – Бекон?

– Прошу вас, – сказал Джо, направляя Сильви обратно в кухню.

– Но я не могу…

Он начал терять терпение.

– Вам нельзя сейчас ехать в город. Оставайтесь здесь, переночуете.

– Дедушка! – раздались счастливые детские голоса. Дети визжали от восторга, пока Хэнк прикладывал свои холодные руки к их макушкам, а старику нравилось их подразнить.

В дверном проеме опять возник Хэнк:

– Ну что, день свадьбы обсуждаете? Может, зайдете, пока эти крысята все подчистую не слопали?

Джо вслед за Сильви вошел в тепло кухни.

– Так какие видные места? – повторил он.

– Витрина в баре, к примеру, – сказал Хэнк, вешая сырую куртку на спинку стула.

Джо повернулся к ребятишкам:

– Та-ак, куда еще вы сегодня ходили?

Две пары широко раскрытых карих глаз уставились на него. Наконец Питер произнес:

– По разным местам. Я ей говорил, что это дурацкая затея, а она все равно не слушала!

– Кто? – спросил дед.

– Кэрин.

– Ага, – он налил себе кофе, – следовало бы и самому догадаться!

– Ничего смешного, Хэнк. – Джо взял куртки – свою и своего названого тестя – и повесил их на вешалку с внутренней стороны двери.

– Ничего, – согласился Хэнк, бросив сочувственный взгляд в сторону Сильви. – Так вы сюда приехали в поисках работы, да?

– Да, – ответила она, открывая личико Диллона.

– Хорошо, – продолжал старик, выражение лица которого при виде ребенка смягчилось. – Вы и малыш, должно быть, здорово измотались, верно? Джо накормил вас?

– Нет, но…

– А ну-ка поставь тарелку для девушки сейчас же! – распорядился он, пристукнув своей кружкой о стол, затем подошел к Сильви и протянул руки: – Позволь старику, дорогая, подержать маленького, я так давно не имел этого удовольствия!

Она беспрекословно подчинилась, затем сняла верхнюю одежду и повесила на стул позади себя.

– А где Кэрин?

Джо, стоя у плиты, накладывал на тарелку большую порцию яичницы.

– Кэрин в своей комнате. Она может сегодня лечь с Джени, а Сильви поспит в ее комнате.

– Я могу поспать и на тахте, – сказала молодая мама.

– Там неудобно. – Еще чего, не будет же эта чудачка расхаживать по всему дому в нижнем белье!

Хэнк усмехнулся:

– Надо же, как все прекрасно складывается! Как раз пришло то время, когда нам здесь необходимо женское общество!

– А Кэрин сказала, что у нас к Рождеству будет мама! – пропищала Джени.

– Прямо так и сказала?

– Да. – Девчушка облизывала вилку. – Она всегда правду говорит.

Питер тоже мотнул головой.

– Она сказала, что, если дядя Джо ее не приведет, тогда кто-нибудь другой!

Джо поставил тарелку с едой перед Сильви, стараясь не слышать ее протестов – как же, эта Дюймовочка разве столько съест? Может, ему действительно надо почаще бывать в городе? Оставаться там позже девяти, потягивая пивко в Плейхаусе, глядишь, что-нибудь да произойдет. Наложив еды себе, он вернулся к столу.

– Кэрин будет наказана, – напомнил он детям, усаживаясь на свое обычное место. – Потому что лезет не в свое дело!

Сильви устремила на него свой бездонный взор:

– А что, она ужинать не собирается?

– Подождет немного, – ответил Джо. И чего она смотрит на него так, будто он постоянно морит детишек голодом?

– В этом нет ничего плохого – хотеть маму, – сказала она.

– Плохо другое – объявлять об этом на весь город.

– Да полно тебе, Джо, – прокашлялся Хэнк, – ей всего-то одиннадцать!

– На весь город? – повторила Сильви.

Джо положил вилку:

– Вы, возможно, не единственная, мисс Смит, кто приедет сюда выходить за меня замуж.

– Вы знаете, никаких дорожных пробок по пути сюда я не увидела, мистер Брокетт!

Он и не ожидал, что она так очаровательно улыбнется.

– Что ж, – протянул он. – Давайте подождем до утра, чтобы посмотреть, кто нарисуется следующим!

 

Глава третья

Кэрин пододвинула стул к окну и стала ждать. Скоро Сильви включит фары своей машины, и во дворе станет светлее. Девочка видела, как дедушкин грузовик подъехал к гаражу и остановился, а сам он вышел и направился к дому. В свете прожектора танцевали снежинки. Она прислонилась лицом к холодному стеклу – только бы не пропустить, как Сильви помашет рукой.

Дядя Джо все испортил, и она никогда ему этого не простит. Никогда и ни за что. Сильви и есть самая настоящая мама, а дядя Джо не захотел нанять ее, и Кэрин не могла взять в толк, почему. Ему ведь все равно кто-нибудь нужен, чтобы помогать готовить, убирать и заботиться о них. Этим жены и занимаются. И появились бы игры, чтобы играть, и печенье, и было бы кому ее понять, когда она попросила бы новые джинсы.

Кэрин очень давно и много об этом думала, даже список составила. Она молилась мамуле, которая теперь на небесах и присматривает оттуда за ней, Джени и Питером, и папуле, даже бабушке, которую она и не помнила, – хотела быть уверенной, что они все на ее стороне. Кэрин решила, что они желают ей счастья, а ничто не осчастливит ее так, как появление мамы. И она загадала такое вот важное желание на Рождество.

Да, на дядю Джо надежды нет. А вот Сильви – такая красивая, а у ее ребеночка такие цепкие ручки! Кэрин даже удивилась, когда он сжал своими пальчиками ее руку, будто был рад, что у него появилась старшая сестра.

Кэрин рукавом протерла запотевшее окно. Ни Сильви, ни дяди Джо. Сердце ее забилось сильнее, когда она услыхала доносившиеся из кухни приглушенные голоса. Она на цыпочках пересекла спальню и открыла дверь – так, наверное, будет слышнее. Может, дядя Джо передумал? А может, дедушка заставил дядю Джо нанять Сильви? Или Сильви сама побоялась вести машину в такой буран? Кэрин вышла на площадку.

– …ужинать не собирается?

Неужели это голос Сильви? Кэрин невольно улыбнулась. Сильви, должно быть, говорит о ней, поскольку только ее нет там, внизу, только она не ковыряет в тарелке бекон и французский гренок. Значит, Сильви здесь.

– Кэрин! – на лестнице загремел голос дяди Джо. – Спускайся вниз ужинать!

Она юркнула назад и нарочно скрипнула дверью, будто только что ее открыла:

– Ну что-о?

– Я говорю – спускайся ужинать, – повторил он, на этот раз еще громче.

– Сейчас! – И Кэрин поспешила к лестнице – а то еще передумает. Ей нужно притвориться, что она очень сожалеет о том, что вывесила то объявление в универсаме.

И тем не менее в душе она – самая счастливая в Монтане девчонка, потому что Сильви не уехала и, значит, ее, Кэрин, рождественское желание сбывается.

– Я люблю, когда идет снег. – Лицо Кэрин, обращенное к Сильви, сияло по ту сторону стола.

Но Сильви это не нравилось, потому что пурга лишь осложняла и без того неловкую ситуацию, когда придется ночевать в чужом доме и терпеть странные взгляды, которыми этот красавец фермер ее одаривает. Он точно думает, что у нее не все дома, и у него для этого есть все основания.

Да, это не самый удачный ее день.

Джени, покончив с ужином, встала рядом с дедушкой:

– А дерево?

– Дерево? – Он перевел взгляд на Джо. Сильви подумала: уж не отец и сын ли они? Нет, они совсем не похожи, за исключением джинсов и одинаковых фланелевых рубашек, что надеты на них, да еще, пожалуй, у них обоих вид людей, всю жизнь проработавших на свежем воздухе. Джо Брокетт – высокий, худощавый, с волевыми чертами лица и ястребиным носом. В его темных глазах нет и намека на тепло или юмор, он вряд ли из тех, кто часто смеется. Хэнк – напротив, низкого роста, с широкой грудью, глаза светло-серые, волосы серебристые, голова начинает лысеть. Он обожает внуков и чувствует себя в своей тарелке, держа на руках Диллона. Джени походит на него, а вот темноволосый Питер, кажется, весь в дядю Джо.

– Она имеет в виду рождественскую елку, – разъяснил Джо, произнеся слово «рождественскую» чуть ли не с отвращением.

Джо, должно быть, растит детей своего брата, а Хэнк, стало быть, отец матери детей? – предположила Сильви. Она не очень хорошо соображала, если принять во внимание, что за последние двое суток спала в общей сложности часов шесть.

– Так-так, – произнес Хэнк. – Опять, значит, это время года пришло?

Джени и Питер хихикнули.

– Ты же сам знаешь, – сказал мальчик, – что до Рождества осталось десять, нет, девять дней!

Сильви прикрыла рот рукой, зевая. Тепло кухни клонило ко сну, однако она надеялась, что кофеин скоро подействует. Она обратилась с улыбкой к темноглазому мальчугану:

– Джени мне уже рассказала, что она хочет, чтобы Санта ей принес. А тебе чего хочется?

Он, внезапно оробев, пожал плечами:

– Не знаю.

– Не знаешь? – спросил дедушка – он и впрямь удивился. – А я думал, ты хочешь что-то вроде – как их там – «Звездных войн», что ли?

– Он машинки хочет, – пояснила за него Джени, – такие, совсем малюсенькие.

Питер кивнул, едва осмелившись бросить на Сильви робкий взгляд.

– Правильно, а что же еще могут любить мальчишки? Мне-то лучше знать, у меня Диллон скоро такие же захочет.

– И «Звездные войны», – сказал Питер, – и солдатиков, и «Лего», и игры разные… – Встав на стуле на колени, он вгляделся в спящего младенца. – Он же это пока не хочет?

– Подрастет еще, – уверила мальчугана Сильви.

– Надо же, – сказал Хэнк. – А ведь ты сам не так давно был таким же маленьким.

– Кто был – я? – Питер нахмурился.

– Да, мой хороший, и когда ты хотел есть, то тоже визжал так, что дом чуть не обваливался. У твоей мамы чего только в руках не было, чтобы ты успокоился.

Джо отодвинул стул, встал и убрал за собой тарелки со словами:

– Кэрин, уберешь со стола и помоешь посуду!

– Давай помогу. – Сильви тоже встала.

– Нет! – Он не улыбался, а она и не ожидала этого.

– Почему нет?

– Вы в гостях, – пояснила Кэрин.

– Это не совсем так, – Сильви начала собирать грязную посуду, – со стола и я могу убрать. К тому же если я не буду шевелиться, то здесь и усну.

– Вы будете спать в комнате Кэрин, – сказал Джо. – У вас в машине есть что-нибудь такое, что вам понадобится?

– Пара чемоданов, – ответила она. – Переносное сиденье, люлька.

– Я принесу. – Он потянулся за курткой, но в это время зазвонил телефон, и он схватил трубку: – Алло. – Взгляд Джо остановился на Хэнке. – Да, конечно. Он здесь. – Он протянул трубку: – Хэнк, это тебя.

Старик взял ее, сумев не потревожить младенца, которого держал на руках.

– Да? – Пауза. – О, да! Нет, не так уж плохо. – Снова пауза. – А-а, ты про это! Это дети, оказывается. – Пауза. – Ладно, я скажу ему. Да. Разумеется. – Пауза. – Пока! – Положив трубку, он вернулся на свой стул.

– Кто это? – Джо все еще крутился у задней двери.

– Руби. Ты ее знаешь, она держит салон красоты на Мэйн-стрит, на углу с…

– Я знаю, где это, – перебил Джо, стараясь сдержать улыбку. – А что она хочет?

– Да просто хотела узнать, добрался ли я до дому, – как-то неловко отговорился Хэнк.

– Какая она вежливая! Стало быть, ты провел вечер в Плейхаусе с Руби, так?

– Не совсем. Она еще до того увидела ту карточку в столовой и подумала, что это я ищу жену.

– То есть она хотела устроиться на эту работу?

Дети засмеялись, на что Хэнк, казалось, не обратил внимания, он подмигнул Питеру:

– Вполне возможно, раз интересовалась.

– Завтра же поеду в город и пообрываю все эти чертовы карточки, – проворчал Джо. – Иначе к понедельнику надо мной будет ржать весь округ!

– Да не торопись, не стоит, – уверил его Хэнк. – Знакомые-то уже ржут, а день-другой ничего не изменит.

Джо остановил на старшей племяннице жгучий взгляд:

– Попробуй только выкинуть что-либо подобное еще хоть раз – будешь сидеть дома до восемнадцати лет! Поняла?

– Мы только хотели, чтобы у нас была мама. Как у всех!

– Пора спать, – обратился Джо к оставшимся племянникам, когда Кэрин унеслась наверх, и вышел из дома, не зная, послушались ли они.

– Я прошу прощения. Моя дочь, мать детишек, погибла три года назад, – объяснил Хэнк, передавая Диллона в руки Сильви. – Я, пожалуй, пойду наверх и уложу их.

– А что их отец? – не удержавшись, спросила она.

– Он – брат Джо. Был в машине вместе с ней. Это случилось за неделю до Рождества, – рассказал Хэнк. – Тяжелое это время года для нас.

– Простите.

– Нам всем пришлось нелегко, – вздохнул он, – но мы постарались пережить горе.

– У вас прекрасные внуки!

– Да, но они хотят чего-то такого, чего ни Джо, ни я дать им не можем, – сказал старик и вышел.

Сильви не хотела брать заботу на себя. Действительно не хотела. Не хотела жалеть детей или мужчин, воспитывающих их. У нее было одно желание – уехать с Диллоном прочь и продолжать жить своей жизнью, и только буран не пускал ее никуда.

Однако там, наверху, сидит девочка, которой не хватает матери, и она, Сильви, не может оставаться здесь, не предприняв ничего. Переложив Диллона с руки на руку, она тоже направилась к лестнице. Уж поговорить-то с Кэрин и поднять ей настроение она в силах! По крайней мере, попытаться.

Завтра, решила Сильви, завтра она заживет своей жизнью.

– Согласен, денек странный получился, – сказал Хэнк, заходя в хлев вслед за Джо.

– Да уж, и причин тому не счесть, – закончив разбрасывать лошадям сено, Джо повернулся, чтобы выглянуть из окна. – Ни черта не видно, только снег. Проклятая погода!

– Ты слыхал о буране сорок восьмого года?

– Слыхал что-то.

– Пятьдесят лет назад, почти день в день. Продовольствие доставляли на ранчо по воздуху, выбраться никто никуда не мог, все пути были отрезаны.

– Думаешь, и сейчас так же будет?

– Не знаю, – пожал плечами Хэнк, – но предчувствие у меня нехорошее.

Они прислушались к вою ветра.

– Все, я выдохся. – Джо больше ничего не хотелось, закончить бы работу и залезть под горячий душ перед сном. – Ты проследил, гостья устроилась?

– Да, конечно, она и ее дитя расположились как надо. Кэрин постелила ей и притащила еще одеял. Уже, наверное, и свет не горит, так что электричество сэкономим!

– Сэкономить вряд ли удастся, – сказал Джо, вешая на стену вилы. – Пурга-то усиливается. Все. Пошли.

– Ты не слишком-то срывайся на детях, – сказал Хэнк, когда Джо замешкался у двери. – Вот и три года исполнилось, как их мама…

– И не верится даже.

– Кэрин на нее похожа, просто копия.

– Точно. – Джо покачал головой. – Вот чудная, надо же, и вправду решила найти мне жену.

– Но вот ведь – женщина ночует в Рокки Ти, значит, сработало, а? – прыснул Хэнк.

Джо вспомнил, с каким испуганным лицом Сильви обратилась к нему – мол, не на вашем ли ранчо есть работа?

– Я одного понять не могу – с какой стати женщина готова выйти замуж за кого попало?

– Ну, женщины же мыслят иначе, чем мы. Может, пошла ко дну и как раз сейчас на него опустилась.

– А «дно», по-твоему, это я, да? – усмехнулся Джо.

– Тебе следовало жениться уже давно.

– Да не хотел я никогда. – Он сменил тему, чтобы опять не пришлось врать своему лучшему другу. – А где, интересно, отец ребенка? Что он за мужчина, если бросил мать и дитя?

– Это не твое дело, Джо. – Хэнк отпер дверь хлева и выглянул наружу. – Может, она сама сбежала, потому что этот негодяй бил ее. Может, она и не говорила ему, что собирается рожать. Может, он умер. Черт побери, в мире столько всего происходит, пока мы с тобой тут кормим скотину и волнуемся о погоде.

– Завтра она уедет, – сказал Джо, испытывая необходимость вновь убедить себя в этом.

– Возможно, – протяжно произнес Хэнк, – но если буран продолжится, то у тебя будет возможность побыть в ее компании дольше, чем одну ночь.

– Ну тебя.

Прежде чем покинуть сарай, Хэнк остановился.

– Что тебя беспокоит, сынок? Наверное, настало время нам нанять экономку. Ну, ты знаешь – делать в доме уборку, готовить и все такое прочее.

– Мы же об этом уже говорили, Хэнк. Мы не можем себе этого позволить.

– Теперь можем, готов поспорить. Особенно если предложим жилье и харчи. Да я готов поклясться, что кое-кто был бы рад иметь подобную работу.

– В тридцати милях от города?

– А почему нет? Можно развесить объявления, как Кэрин это сделала.

– Теперь мне понятно, откуда Кэрин берет свои идеи.

– Более того, – продолжал Хэнк, не обращая внимания на замечание Джо, – у нас уже есть человек, желающий работать.

– У нас нет работы.

– Сильви собиралась стать женой. Держу пари, она подпрыгнет от радости, узнав о возможности стать домоправительницей. С едой трижды в день и крышей над головой она и малыш почувствуют себя в раю! Подумай об этом.

– Нет. – Джо уже не знал, как можно сказать еще яснее, однако Хэнк, казалось, и не слышал его.

– Пойду включу метеоканал – гляну, что происходит. Если будет что-то важное – дам тебе знать.

Джо выключил внутренний свет и вышел вслед за Хэнком в снежную бурю, не забыв запереть хлев на замок.

Слава богу, он закончился, этот чертов день. Чудачка эта, пурга, визжащий младенец, трое сорванцов, думающих, что он запрыгает от счастья при одном лишь упоминании о Рождестве, вымотали его совсем. Согнувшись против ветра, они поплелись к двухкомнатному домику Хэнка. Джо смог бы дойти и с завязанными глазами; когда его брат женился, Джо поселился в этом флигеле, а после несчастного случая опять перешел жить в главный дом.

– Выпить хочешь? – сквозь ветер прокричал Хэнк.

Джо помотал головой; до ступенек крыльца он Хэнка провожать не пошел, а поднял руку, прощаясь, и повернул к своему жилью. Свет перед домом был едва виден из-за снежных завихрений, но этого было достаточно, чтобы он не сбился с пути.

Этот дурацкий день закончился, и подобный он не захотел бы пережить вновь. Жена ему не нужна, экономка – тоже, это точно. А если он решит, что ему таковая действительно требуется, то это будет не бездомная с ребенком. Сейчас же он хочет одного – чтобы поскорее наступило Рождество и принесло с собой как можно меньше суеты. А после праздника все вернется на круги своя.

* * *

Утро все никак не наступало. Кровать в спальне, заваленной книгами и плакатами с лошадьми, была довольно уютной, и сама комнатка оказалась теплой, однако всю ночь Сильви опасалась, что Диллон своими воплями разбудит детей. Она боялась, что заснет так крепко, что сразу и не услышит его.

Он просыпался через каждые три часа, но при этом никаких звуков из других комнат до нее не доносилось. Даже сейчас, когда сквозь сумрак стал пробиваться тусклый утренний свет, Сильви не слышала, чтобы кто-то еще не спал. Диллон и тот дремал во время кормления, а оторвавшись от груди, безропотно перекочевал в свою люльку. Сильви, на цыпочках передвигаясь по комнате, упаковала вещи. Она поспала достаточно для того, чтобы чувствовать себя отдохнувшей, – по крайней мере, отдохнувшей настолько, насколько может позволить себе молодая мама, – и теперь убеждала себя, что очень хочет отсюда уехать. Она попыталась выглянуть в окно, но намерзший на нем лед помешал ей что-либо увидеть. На дом по-прежнему порывами набрасывался ветер, однако это еще не значило, что буран продолжался. Она надела джинсы и чистый спортивный свитерок, умылась в отделанной белым кафелем ванной, соединяющей комнаты Кэрин и Джени, и подобрала волосы на затылке в конский хвост.

Она поедет сразу после завтрака, а может, и раньше, если дети проснутся. Но она не покинет дом, не попрощавшись и не поблагодарив всех за гостеприимство.

Однако это будет не так-то легко сделать. Сильви осознала это, когда, оставив спящего Диллона, двинулась на цыпочках вниз по лестнице. До нее донесся свежий запах кофе, в кухне горел свет. Мистер Брокетт сидел за столом, поставив локоть на открытый гроссбух. Маленький телевизор, торчащий из-под висящего на стене посудного шкафа, был настроен на метеоканал.

– Доброе утро, – сказал он, подняв взгляд на нее, остановившуюся в нерешительности в коридоре, так что бессмысленно было теперь красться обратно.

– Доброе утро.

– Наливайте себе кофе, – добавил он, по-прежнему не улыбаясь, – надеюсь, вы любите крепкий.

– Спасибо. – Ей совсем не хотелось садиться за стол и вести непринужденную беседу с этим сухарем, но опять подняться наверх сейчас было бы невежливо.

– Чашки в шкафу над кофейником.

– Благодарю. – Она подошла к рабочему столу, взяла массивную, голубого цвета кружку и наполнила ее кофе. Вместо того, чтобы усесться за стол, она, приблизившись, посмотрела за окно, сразу пожалев об этом.

– Мы в эпицентре бурана, – продолжал мистер Брокетт, – и нам везет, что до сих пор есть электричество, хотя в любой момент его могут отключить.

Она и сегодня утром не уедет, это ясно. Даже если бы машина не была завалена, она не смогла бы вывести ее с подъездной дороги на главную.

– Снегопад так и не прекращался, да?

– И в ближайшее время не собирается, если верить прогнозам, – он кивнул на телевизор, – посмотрите сами.

Она присела на стул совсем рядом и несколько минут смотрела, отхлебывая кофе. Мистер Брокетт встал и, налив себе еще, вернулся, продолжая смотреть вместе с ней.

– Хорошо, что вы не были в пути прошлой ночью, – сказал он, – а то прямо в него бы и въехали.

– И как долго еще будет идти снег? – Сильви уже просто до изнеможения хотела уехать домой. Такое вот получилось путешествие – от беды к беде.

– День или два. Я выходил во двор – между домом и хлевом сугробы высотой футов шесть.

– А животные как? С ними ничего не случится?

– Я покормил тех, которых смог, – сказал он, подходя к окну, и нахмурился. – Как только рассветет, мы с Хэнком поедем посмотрим, как остальные. Надеюсь, они сумели спрятаться. – Джо отвернулся от окна и поставил чашку на стол. – Я, пожалуй, пойду и еще поработаю лопатой, – добавил он, снимая куртку с крючка у двери. – Завтракайте сами. Все, что нужно, найдете в холодильнике.

– Я могу чем-то помочь?

– Если дети проснутся до того, как я вернусь, скажите им, где я, – ответил он, – и не пускайте их на улицу.

– Не пущу, – пообещала она, наблюдая за тем, как он обматывает длинным шерстяным шарфом шею и лицо, оставив одни глаза. Натянув толстые кожаные перчатки, он прошел на заднюю веранду, и она услышала, как он всовывает ноги в сапоги. Да-а, этим утром его ждет тяжелая работа.

Но она отплатит ему добром. Сильви открыла холодильник, затем изучила содержимое шкафов. Она приготовит фермеру королевский завтрак. Пусть отведает ее булочек с корицей – после этого он еще пожалеет, что ляпнул, будто не хочет жениться.

Сильви посмеялась про себя: действительно это было глупо – отвечать на вчерашнее объявление. Каких-то несколько недолгих часов она думала, что утонула и опустилась на самое дно, но вот настал новый день. Она отдохнула, Диллон спит, и в холодильнике банка дрожжей ждет не дождется, пока ее откроют. Ну что ж, этим утром она сделает вид, будто эта уютная кухонька – вся ее.

 

Глава четвертая

Хэнк сделал вывод, что все полезные мысли осеняют его после хорошего сна. А эта идея – вообще из ряда вон. Он сварил кофе, приготовил глазунью из пары яиц, поджарил пшеничный хлеб в тостере и открыл новую банку яблочного джема, который принялся обильно мазать на тост, а между делом не переставал поздравлять себя с тем, до чего же он смекалистый. Человек не доживет до шестидесяти пяти, кое-чему не научившись.

То, что Джо постучался в дверь, не удивило его: сегодня много чего предстоит сделать, чтобы убедиться, что скотина в безопасности.

– С добрым утром, – произнес Хэнк, продолжая намазывать на свой тост яблочный джем. – Завтракать будешь?

– Я уже поел, спасибо. – Джо аккуратно ступил на старый коврик перед дверью. Когда он стал разматывать шарф, с него посыпался снег, и он тихо выругался.

– Садись, – кивнул Хэнк, – и не переживай. Старому полу снежок сильно не навредит!

Джо расстегнул молнию на куртке, но снимать ее не стал.

– Я чего зашел-то – не хочешь со мной съездить на зимнее пастбище, проверить, как там скот? Надеюсь, они попрятались. Я видел – примерно сто годовиков укрылись под длинным навесом, так что с ними пока все в порядке.

– Да, поехали! Тебе понадобится помощь, особенно если придется сугробы раскапывать.

– Я расчистил дорожку возле хлева, но не знаю, надолго ли, скоро ведь опять занесет.

– Проклятый буран, – проворчал Хэнк, кусая тост. – Наливай кофейку и садись, чего стоишь-то? Я вот только позавтракаю, и поедем посмотрим, насколько там все плохо. – Тут он решил, так сказать, пустить пробный камень. – Там, в доме, все еще спят?

– Нет, гостья встала, – ответил Джо, хмурясь – ему явно не нравилось, что она где-то поблизости, а Хэнк, скрыв улыбку, опустил взгляд в тарелку. – Она рассчитывала утром уехать.

– Наверное, в окно не выглянула.

– Точно. – Джо сел за стол и принялся вертеть в руках солонку. – Сейчас присматривает за детьми, пока нас нет.

– Так это ж хорошо, это ж помощь!

– Не начинай, Хэнк, – сказал Джо, отталкивая солонку.

– А что я такого сказал? – Хэнк округлил глаза. – Ну помощь, и что? Не соврал ведь.

– Помощь нам не нужна.

– Это твое мнение, – пробормотал старик, дожевывая остатки яичницы.

– А что, Хэнк, – съязвил Джо, – раз тебе так женщину хочется, чего ж ты себе не заведешь?

Хэнк притворился, что размышляет над предложением, и замотал головой:

– Не-а. Я тридцать два года был женат на лучшей в Монтане женщине, а теперь, похоже, слишком стар, чтобы по сторонам глазеть, но ты-то молодой. Тебе ведь нужна… нужно общество!

Джо встал и застегнул куртку.

– Мне нужно идти кормить животных, пока они не перемерзли насмерть. Ты идешь со мной или так и будешь сидеть и давать советы? Не распыляйся понапрасну: последнее, что нам здесь требуется, – это такого рода дама.

Хэнк, усмехнувшись, отодвинул тарелку в сторону. Впервые за три года он начинал с нетерпением ждать Рождества.

Сначала он подумал, что это ему кажется, когда Джени открыла дверь из кухни. Джо был готов поклясться, что почувствовал запах свежей выпечки. Сняв с себя заснеженные куртку и сапоги, он оставил их на задней веранде. Надо будет попозже затопить дровяную печь и повесить все это, чтобы высохло, а сейчас он замерз и проголодался, четыре часа гоняя коров на северном ветру.

– Дядя Джо! – прокричала Джени, прыгая от восторга.

– Ау! – Он, отыскав пару старых кожаных мокасин, засунул в них ноги. В это время с улицы на веранду вошел Хэнк.

– А Сильви еще здесь! – провозгласила девочка. – Привет, дедушка!

– Это мы чувствуем. – Джо взъерошил ей волосы, переступая порог кухни. Нет, определенно запах сдобы! Желудок его проурчал, одобряя лучший на свете запах, столь любимый особями мужского пола. – Мы зашли погреться. А чем это так вкусно пахнет?

Взгляд, обращенный к нему, заставил его замереть на месте. Он слышал, как сзади Хэнк болтает с Джени, а сам не мог отвести глаз от женщины у кухонного стола. А она более привлекательна, чем он ее запомнил, или это потому, что она, розовощекая, смеется над тем, что ей рассказывает Питер, взобравшийся на стул и запустивший пальцы в миску?

Кэрин, стоящая у раковины, повернулась:

– Дядя Джо, знаешь, что Сильви приготовила?

Обретя голос, он шагнул поближе к столу:

– Нет, но чую что-то вкусненькое!

– Булочки с корицей, – сказала Сильви. – Надеюсь, вы их любите!

– Как это вам удалось?

– А у вас все для них было, – пояснила Сильви. – Надеюсь, вы не против?

Какой здравомыслящий мужчина будет против женщины, пекущей булочки с корицей?!

– Конечно, нет, – только и смог вымолвить Джо, глазами поедая противень, стоящий на рабочем столе.

– А я делаю глазурь, – объявил Питер, показывая на свою миску.

– Вот так мешай и разбрызгивай на булочки, – учила его Сильви и сама помогала ложкой. – Сейчас положим готовых дяде и дедушке.

– Ну не повезло ли нам? – сказал Хэнк, потирая руки. – Я и в самом деле рад, что мы не потерялись в пурге и не прошляпили такую вкуснятину!

Джени крепко обняла его за шею:

– Ты потерялся, да?

– Да нет, золотая моя, это дедушка шутит, – заверил он, качая ее на руках. – Хотя там хо-олодно!

– А коровки умерли?

– Нет, – ответил дедушка, – мы всех вовремя нашли.

Джо, не зная, куда деваться, подошел к обеденному столу и уселся за него. На середине, удобно устроившись в своем переносном автомобильном сиденье, спал Диллон, и Джо подумал бы, что ребенка ничто не беспокоит, если бы тот не хлопнул пару раз ресницами.

– Ему не мешает весь этот шум?

Сильви помотала головой:

– Наоборот, голоса его усыпили. И на детей ему поправилось глазеть.

– Он мне улыбался, – сказала Кэрин, ставя чашку горячего кофе перед Джо. – Сейчас и тебе, дедушка, налью.

Хэнк тоже сел, а Джени забралась к нему на колени.

– Вот это, я понимаю, обслуживание!

– Сильви работала поваром в ресторане, – сообщила ему Кэрин, вернувшись с еще одной чашкой кофе.

– Неужели? – Хэнк наклонился, отпивая кофе. – Джени, хватит ерзать, иначе дедушка обольет тебя!

Джо наблюдал, как Сильви разрезала, отделяя одну от другой, булочки и раскладывала их по тарелкам. Кажется, она четко знает, что делает.

– Сильви, а где вы работали?

– О-о, в самых разных местах! – сказала она, тряпкой вытирая глазурь с липких пальцев Питера. – Я приготовила еще омлет, будете?

– Да, но вам не следовало все это делать. Опять улыбнулась, и чего она все улыбается? У Джо какой-то камень в груди, и ему это совсем не нравится. Он не хочет привлекать ее внимание, да и, черт возьми, не хочет, чтобы она ему нравилась.

– Да это и делом назвать нельзя, к тому же я хотела отблагодарить вас за гостеприимство, мистер Брокетт, а приготовление еды и есть такое вот маленькое спасибо.

– Зовите меня просто Джо, и вы ничего не должны мне.

Сильви отвела глаза и сняла с плиты кастрюлю:

– Я покормила детей, а для вас и Хэнка приготовила снова.

– Вообще-то я голоден, – признался Джо, но почувствовал себя неловко из-за того, что ему прислуживают. Сильви Смит все-таки чужая, и тем не менее, кажется, в его кухне она – на своем месте. То есть не в его – в кухне Дэб. Он, не отрывая глаз, смотрел, как Сильви накладывает в тарелки еду. Ставя их перед мужчинами, она на секунду коснулась Джо, и он уловил странно эротический дух корицы.

Джени соскочила с колен Хэнка и вскарабкалась на свой собственный стул, чтобы взглянуть на спящего малыша. Пока Кэрин и Питер околачивались у стола, наблюдая за тем, как Джо и Хэнк пробуют булочки, Сильви налила чашку кофе себе и вернулась за стол.

– Что, вкусно? – спросил Питер.

– Очень! – Джо смог ответить, только когда проглотил. Он в жизни такой вкуснятины не пробовал.

– Да-а, лучше этого я ничего не едал, – добавил Хэнк, и Джо увидел, как Сильви восторженно заулыбалась. – Я в самом деле подумал…

– Хэнк, – перебил его Джо, – сколько еще, ты говорил, будет продолжаться буран?

– Должен утихнуть сегодня ближе к вечеру, – ответил Хэнк, хмуря брови. – По крайней мере, так сказал сотрудник метеослужбы.

Сильви обратила свои беспокойные голубые глаза на Джо:

– Как вы думаете, мне удастся проехать в город после того, как снегопад прекратится?

– Ну, я могу…

– Заносы, – провозгласил Хэнк, – это местечко и город будут разделять высоченные заносы, а вам с мальчонкой вряд ли стоит попасть в один из них. Тогда, в сорок восьмом, люди погибали, зарулив в сугроб. Они попросту замерзали.

– В самом деле? Ужас какой!

Хэнк кивнул и напустил на себя мрачный вид:

– Отсюда до города как минимум тридцать миль, которые тебе нужно будет преодолеть, Сильви, и между тобой и безопасностью лягут громадные снежные массивы.

– А что, разве дороги не расчищают?

Джо решил, что разговор заходит совсем не туда:

– Расчищают, конечно, и начнут сразу, как только снег перестанет идти, а может, и до того. Такой буран, о котором говорит Хэнк, случается примерно раз в сто лет. – (Женщину, казалось, это не успокоило.) – Могу сопроводить вас до города, – предложил Джо. – Заодно и удостоверюсь, что вы добрались благополучно.

– А что будет, если вы оба застрянете? – возразил Хэнк. – Дальше что?

– Действительно, – согласилась Сильви. – Вам не следует рисковать еще и своей жизнью.

Джо испепелял старика взглядом, но тот не обращал внимания.

– Рисковать никто ничем не будет. Позже я разгребу дорогу – а она, кстати, единственная на ранчо, – и мы увидим, на что похожа главная.

Хэнк покончил с булочкой и заулыбался так, словно отведал птичьего молока.

– У меня другая мысль.

Джо понял: Хэнка не остановит ничто. Тот определенно задался целью предложить леди работу и уже, несомненно, думает, что дело в шляпе, а трое союзничков вдохновляют его, лелея собственные надежды, но – дудки, он, Джо, не позволит ему осуществить свои планы.

– Погоди, – сказал Джо и повернулся к детям, – идите-ка, посмотрите телик или чем-нибудь другим займитесь.

– Ну, тогда мы пойдем наверх и поиграем в карты, – объявила Кэрин, и все трое с шумом выбежали, стало слышно, как они, смеясь, грохочут по ступенькам.

– Берите еще, Хэнк. – Сильви встала: – Давайте еще кофе налью.

– Вот от этого отказаться не могу! – Хэнк протянул ей чашку.

– Да сядьте вы, – сказал ей Джо. – Вы вовсе не обязаны нам прислуживать! – Он принес кофейник и налил во все три чашки. – Мы привыкли заботиться о себе сами, – пояснил он.

Сильви прыснула:

– Мои официантские повадки скрыть не удалось!

– Вы же были поварихой!

– И ею тоже.

Хэнк прочистил горло:

– Этим утром мне в голову пришла одна идея.

Джо откинулся на спинку стула. Старик все равно не перестанет, а обрывать его было бы грубо.

– Нам здесь нужен человек, который присматривал бы за детьми, готовил, ну и все такое, по женской части, – продолжал Хэнк. – Я слишком стар стал, чтобы справляться с ребятишками, а Джо всегда занят, на ферме ведь работы хватает.

– Ваша внучка расклеила объявления о жене, – вставила Сильви, – и это, похоже, именно то, что вам обоим нужно.

Хэнк засмеялся, но Джо так и не представлял себе, что может быть смешного в том, что натворила Кэрин.

– Ни один из нас в ближайшее время не женится, – уверил ее Хэнк, – а вот помощью мы оба воспользовались бы, особенно сейчас, в канун Рождества. Вы же ищете работу?

Откажется, подумал Джо, видя, как на лицо Сильви набежало смущение. Что и будет к лучшему, решил он. Ну зачем ему эта миниатюрная красотка – разливать кофе, подкладывать домашние булочки и улыбаться, для этого, что ли? Он – человек, привыкший к холостяцкому образу жизни, что ему, в общем, нравится.

– Да, – сообщила чертовка Хэнку, – ищу.

Сердце Джо екнуло. Через стол он вытаращил глаза на Хэнка, но старик вновь оставил без внимания его свирепый взгляд.

– Вы в праздники свободны? – спросил Хэнк.

Сильви посмотрела на спящего ребенка, затем опять на Хэнка:

– Мы еще планы не строили.

– Но вы ведь никуда на Рождество не собирались ехать?

– Нет. – Она вздернула подбородок, и Джо стало ясно, что старик задел ее за живое. Значит, близких, которым она хотела бы нанести визит, у нее нет.

– А раз та-ак, – протянул его названый тесть, – то почему бы вам не поработать здесь?

– В праздники? – спросила она.

– Да сколько вам будет угодно!

– Думаю, что в праздники я смогу, – согласилась она и повернулась, чтобы взглянуть на Джо. – Мистер Брокетт, а вы что думаете обо всем этом?

Он открыл было рот, но в голову, как назло, не пришло ничего, кроме «Можно еще булочку?».

Уже позже, когда Хэнк и Сильви обсудили детали, а он съел еще пару сдоб с корицей, Джо пожалел, что не высказался. Ему следовало бы порасспросить о ее прошлом и о том, что она делала на большой дороге с ребенком. А вдруг она сумасшедшая или преступница?! В этом случае его и Хэнка могут признать виновными в укрывательстве.

Джо, потирая лоб, подумал, что выпил слишком много кофе. Любому мало-мальски зрячему ясно, что Сильви Смит и мухи не обидит. А как она переживала, когда Кэрин заперлась в своей комнате! А как нежно она обращается со своим ребенком! Собственно, так же и Дэб носилась со своими младенцами. Джо, оставшись один в кухне, понял, что с Сильви нужно что-то делать, но что именно – не знал. Хотя его семья уже решила, что она остается, и что бы он сейчас ни сказал, это значения иметь не будет.

И все же – должен же мужчина знать, кто, черт побери, ночует под его крышей!

– Но ты же обещал! – возмущалась Кэрин, уперев руки в бока. – Ты сам сказал, что она сегодня у нас будет.

– Вы в окно в последний раз когда выглядывали? – Опекун-фермер, сидя на тахте, пальцем указал в сторону окон, будто они не понимали, что это такое.

– Дети знают, что идет снег, мистер Брокетт, – ответила за всех Сильви. «Неужели он всегда такой сварливый?» – Просто волнуются, будет ли елка, вот и все.

Она и сама разволновалась, поводов-то сразу несколько – Рождество, новая работа, временная семья для Диллона, хотя бы на праздники. Если бы еще мистер Брокетт подобрел, было бы вообще отлично. На ее стряпню он не жаловался, Хэнку, когда тот предложил ей работу, слова не сказал и ничего не имел против, когда она накормила детей обедом и прибрала на кухне.

Раздраженный хозяин провел по волосам своей большой рукой и нахмурился:

– Я не возьму с собой детей, чтобы искать елку в такую погоду. Завтра после школы время еще будет.

– Если только будет школа, – продолжила за него Кэрин, плюхаясь в кресло.

– Нет, я не так сказал – как только кончится буран. Пусть даже мне придется ее в городе покупать.

– Покупать елку? – изумился Питер. – Но мы же ее всегда пилим, и дедушка дает мне пилу подержать.

– Если мы не сможем пройти в лес, – сказал его дядя, – то у нас другого выбора не будет, кроме как купить.

Пора менять тему, подумала Сильви, пусть лучше поотвечает на вопросы, касающиеся ее обязанностей.

– Ты в школу на автобусе ездишь? – обратилась она к Кэрин.

– Да, он забирает нас в семь пятьдесят три.

– Нас? – Сильви уложила Диллона в автомобильное сиденье, отодвинутое в глубь тахты, и понаблюдала, как его глазки закрылись, а дыхание выровнялось.

– Нас всех. Они ходят в садик: Питер в подготовительную группу, а Джени – в младшую.

Джо, не отрываясь от окна, дополнил:

– И возвращаются дети домой тоже на автобусе, вместе с первоклашками. Я обычно езжу в город и забираю Джени в полдень, но иногда она остается на весь день.

Джени сообщила со вздохом:

– А мне скоро будет пять лет! – Она взобралась на тахту и пристроилась под боком у Сильви. – Мне так хочется дерево!

– На улице очень холодно и ветрено, – сказала ей Сильви. – Ваш дядя Джо принесет вам рождественскую елочку, как только снег перестанет падать.

– Точно, – подтвердил он. – Наверное, завтра.

Сильви стало жалко девчушку, вздыхающую у ее плеча.

– Но, чтобы украсить дом, вам ведь не нужна елка.

– Как это не нужна? – отвернулась от окна Кэрин.

– Так, не нужна. У вас же есть рождественские украшения?

– Наверху, на чердаке.

– Ну вот, – объявила Сильви, от всей души желая, чтобы лица детей вновь засияли счастьем, – давайте их с чердака достанем и посмотрим, что нам может пригодиться. Сначала украсим дом, а потом, когда ваша елка появится, нарядим и ее.

Наконец сам Джо поднялся с тахты.

– Вам понадобится стремянка. Давайте я сам принесу, – заметил он, – а то как бы ребятня не ушиблась.

– Ладно. – Пусть делает, что хочет, в конце концов, это ведь его дом. Только удивительно, почему он не радуется Рождеству? И это ли причина, чтобы срываться на детях?

Джо Брокетт замешкался на пороге гостиной. Взгляд, которым он наградил Сильви, выражал все что угодно, кроме удовольствия.

– Надеюсь, вы понимаете, что затеяли. Все те вещи, там, наверху, – один сплошной хлам.

– Вот я за них и возьмусь. Разве меня не для этого наняли?

Не помешает ему напомнить, что она на работе.

– Наняли? – оживилась Кэрин. – Так вы остаетесь у нас?

– Пока Рождество не пройдет, – отвечала Сильви. – Ваш дедушка попросил меня поработать здесь во время праздника.

Питер нахмурился:

– А кем ты работаешь?

– Забочусь о вас троих.

Джени обвила руки вокруг шеи Сильви и оставила на ее щеке мокрый поцелуй:

– Я тебя люблю!

– Я тебя тоже, – едва успела сказать Сильви – проступившие слезы жгли ей глаза. «Не стоит так реагировать на детскую привязанность», – сказала она себе. Но ее ведь давно никто так крепко не обнимал. Нет, она не собирается себя жалеть и не собирается думать о прошлом. Она поживет в настоящем все следующие девять дней до Рождества. Пусть это будет похоже на каникулы.

А еще она не позволит мистеру Брокетту обижать детей и портить им праздник.

– Сильви, – позвал хозяин, просунув голову в гостиную в тот момент, когда она подумала, что он давно ушел, – можно вас на минуточку?

Она проверила, спит ли Диллон.

– Кэрин, посидишь с ним?

– Конечно. – Девочка округлила глаза. – Что-нибудь случилось?

Сильви подмигнула ей. Она проработала всего-то несколько часов и не видела причины, по которой можно так скоро вызвать враждебность фермера.

– Да нет, не думаю.

Кэрин этот ответ вряд ли убедил, но она села на тахту рядом с Диллоном, а Сильви вышла в прихожую. Джо Брокетт жестом пригласил ее за собой в комнатку, которая, очевидно, использовалась как рабочий кабинет. На старом столе возвышались горы бумаг и бухгалтерских книг, все углы завалены стопками покрытых пылью номеров «Вестника скотовода», на окне – выцветшая мятая занавеска в клеточку.

– Присаживайтесь, – указал он Сильви на стул, сам же взгромоздился на край стола.

Она послушно села, ожидая продолжения.

– Кто вы? – спросил он без обиняков.

Она выпрямилась на стуле:

– Сильвия Смит.

– Это ваше настоящее имя?

– Как ничто другое, – ответила она. И дернул же ее черт прочитать это дурацкое объявление! Впрочем, все не так: она сама и Диллон здесь – в тепле, спокойствии и сытости. Были вещи и похуже, чем ответ на подобный вопрос.

Фермера, судя по виду, это не убедило.

– Вы понимаете, дорогая, вся семья, может, и глазом не моргнула, пуская сюда незнакомую женщину, но только не я. Я еще раз спрашиваю: кто вы и что делаете в этой части округа?

– Я понимаю, что все это выглядит несколько странно… – произнесла она, сцепив на коленях руки.

– Несколько?

– Знаете, я вообще-то не думаю, что это ваше дело. – Ну вот, она это сказала. Теперь Джо Брокетт вынужден будет отразить удар.

– А вы подумайте, – сказал он, не сводя пристального взгляда с ее лица. – С той минуты, как вы вошли сюда с мыслями стать моей женой, это стало моим делом.

– Конечно, я не собиралась выходить замуж, но… была в отчаянии. Вы меня, надеюсь, понимаете. Я по правде не ищу мужа. – Однако это – не по правде. Она возлагает большие надежды на то, что однажды найдет Билли Рея и тогда заживет припеваючи. Она жаждет семьи, дома и счастливого воссоединения с отцом ребенка.

– А где отец ребенка?

– В данный момент далеко.

– Так от чего или от кого вы бежите? – нахмурился Джо.

– Ни от чего. Я искала то, чего не смогла найти. Давайте оставим это, а?

– Давайте – на некоторое время. Полиция не разыскивает вас?

Она чуть не рассмеялась, но поняла, что он это серьезно.

– Нет.

– Я ведь могу проверить – и проверю – у окружного шерифа.

– Да хоть сейчас. Мой бумажник наверху, в нем водительские права. Можете позвонить шерифу, полиции штата, ФБР – куда угодно. Мне нечего скрывать, мистер Брокетт.

– Вот как? – Его брови поднялись, а взгляд выражал все, кроме доверия. – Однако я ни одной минуты не стал бы в это верить, мисс Смит.

– И тем не менее это правда. – Она встала. – Надеюсь, у вас закончились вопросы ко мне? Мне бы хотелось вернуться к детям, нам многое предстоит сделать, чтобы подготовиться к Рождеству.

 

Глава пятая

– У тебя такой вид, будто ты потерял лучшего друга, – проговорил Хэнк, закрывая за собой заднюю дверь.

– О, я и не слышал, как ты вошел. – Джо отодвинул в сторону кружку кофе, к которому еще не успел притронуться. Он устал – и от кофе, и от этого проклятого шторма.

Хэнк, греясь, потирал руки:

– Ботинки отсырели, я их оставил на веранде. Скоро нужно будет опять лопатой поработать – еле дверь открыл.

– Сделаю, пусть только ветер стихнет.

Хэнк поднял брови:

– А если он до июня не стихнет? – Он налил себе чашку кофе и оглядел рабочий стол: – Булочки с корицей остались?

– Ты же сам их слопал!

– А где все?

– Не слышишь, что ли?

Хэнк навострил уши:

– «Джингл беллз»?

– Ага. Пятнадцатый, по-моему, раз. Кэрин дорвалась до старых новогодних пластинок! Я достал с чердака весь этот хлам и отнес в гостиную, вот они и заняты. – Джо посмотрел на друга, которому явно не терпелось присоединиться к веселой компании. – Тебе не следовало так поступать, Хэнк. Ты был не прав.

– Не прав? – эхом отозвался тот. – Они же мои внуки и заслуживают счастья, особенно сейчас. И если мне самому доставляет радость дарить им то, чего они все хотят на Рождество, – что в этом плохого?

Старый плут вышел, и до Джо донеслось – он готов был поклясться – его мурлыканье под музыку. Дряхлеет старик потихоньку, раз нанял домработницу под праздник, чтобы здесь пожила и понянчилась с детьми.

«Со снежными бурями и то легче справляться, чем с женщинами, – подумал Джо. – По крайней мере знаешь, что пурга когда-нибудь кончится и ты останешься живым, если только не сотворишь каких-нибудь глупостей. А вот бабы не кончаются, и что бы ты ни сделал, всегда почувствуешь, что тебя будто мордой в сугроб макнули».

Как это просто – ненавидеть декабрь, когда раздражает каждый миг праздничного веселья и хочется послать эту Сильви Смит к черту или хотя бы в уиллумский мотель!

Если начистоту – а он, Джо, гордится тем, что честен, – то совершенно естественно ненавидеть женщину – любую, – которая находится в доме Дэб, тискает ее детей и прикасается к ее рождественским игрушкам. Она, естественно, Дэб и в подметки не годится. Что, собственно, делает ситуацию еще проще.

Если что-либо вообще можно называть простым.

Дэб – та терпеть не могла, когда кто-нибудь, кроме отца, называл ее Дэбби, – была высокого роста, длинноногая, с густой шевелюрой каштановых волос и зелеными глазами, искрившимися смехом и озорством. А эта самая Смит вся какая-то мелкая, нежная, ее шелковые волосы имеют золотистый оттенок, а в голубых глазах прячутся тайна и печаль. Однако стоит ей улыбнуться, и можно голову дать на отсечение, что она своей улыбкой растопит весь тот снег, что опять намело за входной дверью задней веранды, хотя он его уже трижды расчищал.

Лучше б она вообще не улыбалась!

– Это я в прошлом году сделала, – Кэрин подняла сшитую из лоскутиков пеструю гирлянду, – правда прелесть?

– Правда прелесть. – Сильви взяла украшение и, прежде чем его вернуть, постаралась посильнее повосхищаться им. – Ты пока сложи елочные игрушки вон в ту пустую коробку.

Джени с северным оленем в руках смотрела в окно:

– А снег так и идет!

– Не так уж сильно! – заявил в ответ ее братик тоном своего дяди.

– Вот и отлично. – Сильви подняла спутанную нить серебряной мишуры. Как она любит все это! Из этой чепухи мечты и складываются – из резвящихся детей, елочных игрушек, рождественских песенок на пластинках и падающего снежка за окном. Ради этих чудес стоит перетерпеть хмурую физиономию Джо Брокетта, время от времени возникающую в дверях гостиной. А ведь он стал бы симпатичным, если б улыбнулся. – Значит, завтра уже можно приносить елку.

– Нам в понедельник в школу, – сдвинула брови Кэрин.

– Вы во сколько спать ложитесь? – спросила Сильви.

– В восемь.

– Если быстро поужинаем, то времени у нас будет полно. Вам обычно много уроков задают?

– Иногда да, – девочка просветлела, – но я их быстро делаю, если это только не математика.

– Ладно, я попрошу твоего дядю, чтобы он завтра после обеда взял тебя с собой пилить елку.

У такого скряги, пожалуй, и снега зимой не выпросишь, но раз ребятишки хотят завтра, значит, завтра. Подняв спутанную гирлянду елочных огней, Сильви выпрямилась:

– Ну, кто мне поможет распутать?

– Я! – раздалось на всю комнату – это в дверном проеме появился Хэнк. На нем были серые шерстяные носки, а в правой руке – чашка кофе. – Это всегда моя работа – лампочки разматывать. – Моргая, он присел на свободное место на тахте, а чашку поставил на стол рядом. – Хотя мне давно не помогала такая красивая девушка.

Сильви с улыбкой приняла комплимент, хотя знала, что сейчас выглядит очень неважно, до того она измучилась.

– Или подождем, пока елка будет?

– Нет-нет, я завтра тем быстрее за ней уеду, чем быстрее огоньки будут готовы, – сказал он, беря из ее рук моток гирлянды. – Сейчас распутаем и аккуратно смотаем, так что завтра вечером никаких узелков не будет.

– Хорошая мысль. – Сильви вынула из коробки еще один моток лампочек. – Вот теперь, похоже, все.

Хэнк оглядел картонные коробки разных мастей и разноцветную массу праздничной утвари, разложенной тут и там на полу и на стульях.

– Должно быть больше, – сказал он и громко позвал: – Джо-о! Джо!

Миг спустя хозяин появился на пороге с рассерженным из-за того, что его отвлекли, видом:

– Чего тебе?

– Еще нескольких коробок не хватает. Ты с чердака все достал?

– Все, что увидел, достал.

– Посмотри, пожалуйста, еще. Тут нет венка Дэб… из набивного ситца такой, помнишь? – Хэнк повернулся к внуку: – Иди ко мне, Пит, подержи этот конец, а я узел развяжу.

Обрадованный мальчуган поспешил на помощь.

– Ты мне понадобишься – поможешь, – произнес Джо, так и не заходя в комнату.

– Сильви, сходи с ним, – ответил Хэнк, – подержишь фонарик.

Джо опять сдвинул брови:

– Мне нужен ты, Хэнк, будешь принимать у меня коробки.

– Я сама смогу. – Сильви аккуратно перешагивала через украшения.

– Не думаю, что…

– Э-э, Джо, – перебил Хэнк, не глядя на него, – у меня руки заняты.

Сильви последовала за Джо в прихожую:

– Я вполне способна держать фонарь, мистер Брокетт. И коробки нести тоже смогу, – посчитала нужным добавить она. – Это же входит в мои обязанности.

– Значит, так, – проворчал он, – я вас не нанимал, помните?

– Значит, так, – произнесла она, в точности подражая ему, а голос ее дрогнул, – может быть, вы перестанете, наконец?

Он свирепо сверху вниз уставился на нее, а она уткнула луч фонарика ему в нос:

– Вы что хотите думайте обо всем этом, но я стараюсь делать то, для чего нанята, то есть устроить вашей ребятне светлый праздник Рождества. Вы, конечно, можете топтаться вокруг, как Гринч, который украл Рождество, если вам так хочется, но прекратите отыгрываться на мне из-за плохого настроения, слышите?

– Как кто-о?

– Гринч. Доктор Сеусс. Мультик такой.

– Хватит махать фонарем у меня перед носом!

Она опустила руку:

– Вы нарочно пытаетесь испортить Рождество?

– Ничего я не порчу.

– Тогда не будете ли вы так любезны хоть иногда улыбнуться и слегка проникнуться духом праздника?

– А поточнее вы не могли бы выразиться?

– Растянуть губки, вот так.

Вид у него стал такой, будто он сейчас ее придушит, но Сильви это только позабавило.

– Я имел в виду – проникнуться духом праздника!

– Да просто ведите себя так, словно вам тоже весело. Детей ведь обижает, что вы не с нами.

– Но ведь буран…

– Попойте с нами.

– И животные, которых нужно…

– …нарядить, – закончила за него она, – тогда весь дом будет по-праздничному убран.

– Еще что прикажете, ваше высочество?

– Перестаньте кривляться, – ей опять захотелось заплакать, значит, терпению пришел конец.

– А вы перестаньте смотреть на меня, будто я чудище какое-то!

– Вы там что, деретесь? – раздался тоненький голосок от подножия лестницы.

– Да нет, – громко ответил Джо, – кое-что обсуждаем.

– У меня из-за вас ушки заболели!

– Ступай скажи дедушке, что мы скоро вернемся, – мягко сказал Джо, – и постарайтесь найти песенку, которая называется «Мальчик-барабанчик» – это моя любимая.

– Ладно! – Джени бегом бросилась обратно.

Джо опять повернулся к Сильви:

– Так лучше?

– Гораздо.

– И я вам не чудище, – продолжил он.

– Я знаю.

– Отойдите-ка, – сказал он, устанавливая лестницу, затем взобрался, открыл крышку люка, поднялся еще на пару ступенек, чтобы влезть на чердак.

– Вам фонарик сейчас нужен?

– Да.

Его рука была высоко, и Сильви пришлось потянуться, чтобы схватить его за рукав; он повел рукой, и их пальцы переплелись на короткий, волнующий миг, потом он сжал металлический корпус фонарика, а Сильви отпустила его.

Она услышала, как Джо, глубоко вздохнув, пробормотал «спасибо», преодолел остальные ступеньки и скрылся в чердачной тьме.

Дрожащими руками вцепившись в стремянку, Сильви слушала, как он чихает.

– Может быть, мне тоже влезть туда?

– Не надо, – донеслись его слова, – я нашел этот чертов венок, сейчас подам, он не тяжелый.

Она наблюдала за тем, как он опускает с чердака полиэтиленовый пакет, и очень осторожно дотянулась до него, избегая повторного прикосновения его горячих пальцев. Впредь она будет заниматься только своими делами, находиться с детьми и не разговаривать на личные темы.

А через девять дней уедет насовсем.

– Это тебя. – Хэнк протянул трубку Джо, а тот взял ее очень неохотно.

– Алло. – Он скорчил гримасу. Это был третий за сегодняшний вечер звонок, и все звонившие были друзья, которые либо сами видели объявления, либо им о них рассказали. Джо любезно выслушал очередную подковырку, положил трубку и, вернувшись за стол, посмотрел в сторону старшей племянницы: – Видишь, твои объявления сотни тысяч людей прочли!

– Прости меня, дядя Джо, – вздохнула она.

– Ты обзвонила те места, попросила, чтобы их сняли?

– Угу-у. – Она проглотила зеленую фасоль и взглянула на Сильви. Та провела всю вторую половину дня, занимаясь с детьми и болтая с Хэнком. Дом сейчас выглядел так, будто сама миссис Санта-Клаус подготовила его к приходу старика мужа.

– Через день-два все умолкнут, – проворчал Хэнк. – Сильви, голубушка, передай, пожалуйста, еще вон тот бисквит.

– С удовольствием, – отвечала она, обрадованная тем, что Хэнк просит уже во второй раз. Или в третий?

Ужин состоял из больших кусков мяса с запеченным картофелем, консервированной зеленой фасоли, а также бисквитов, от которых текли слюнки. Она где-то нашла банку клубничного варенья, а на блюдце положила свежий кусок сливочного масла. Джо подумал – как у нее хватило времени, после того как она привела дом в порядок, убрала его к Рождеству? Но ведь это, черт возьми, ее «работа». Надолго-то ее не хватит, вероятно, даже всех оставшихся до Рождества дней она не выдержит. Она же перекати-поле, автомобилистка с ребенком и шмотками, сегодня – здесь, завтра – там. Эта мысль взбодрила Джо.

Он отодвинул пустую тарелку в сторону:

– Вот ведь люди, нечем им заняться в буран, лишь бы меня подразнить.

Хэнк разломил бисквит и потянулся к масленке:

– Должен признаться, тебя, размещающего объявления о жене, смешно себе представить. Готов спорить – весь город от души позабавился.

– Да какой мужчина станет делать что-либо подобное? – Джо посмотрел на Сильви. – Вы только не обижайтесь, но чтобы мужик расклеивал объявления?! Да он должен быть для этого по меньшей мере чокнутым.

– Я так не считаю. На моей памяти вполне приличные мужчины это делали, – парировала она, – и в этом нет ничего необычного.

– Я как-то смотрел телик, – сказал Хэнк, – так вот, один адвокат, вроде бы неплохой парень, взял доску объявлений в аренду. Хотел жениться и обзавестись детишками.

– А техасского миллиардера в ток-шоу видели? – поддакнула Сильви. – Он и окольцован был, и все прочее, однако ждал все же единственную и неповторимую.

– Здорово! – воскликнул Хэнк. – Я, наверное, эту передачу пропустил.

Джо не мог поверить, что Хэнк неравнодушен к подобным программам.

– И что – этот герой собирался найти единственную и неповторимую в ток-шоу, так, что ли? Я не думаю…

Сильви перевела взгляд на него:

– У людей есть свои причины поступать так, как они поступают, даже если это не то, что совершили бы вы, – сказала она ему, – а как к лицу вам было бы сострадание!

– А что это значит? – нахмурилась Кэрин.

Питер, сидящий рядом с дедушкой, взял еще один бисквит:

– Платье, наверное.

– Дядя Джо не носит платьев.

– Передай-ка сюда еще бисквитиков, – попросил Джо племянницу. – Естественно, я платьев не ношу. Что еще за ерунда вам в голову пришла?

Джени так засмеялась, что уронила вилку. Сильви, встав из-за стола, достала чистую из ящика и передала девчушке. Джо это не понравилось – что она здесь, прислуга, что ли?

– Джени могла бы и сама это сделать, – сказал он, зная, что ведет себя сейчас, как то самое чудище, о котором она упоминала недавно.

– Я здесь для того, чтобы помогать, – напомнила ему Сильви, не встречаясь с ним взглядом, а вместо этого посмотрела на Хэнка: – Что мне приготовить на рождественский ужин? У вас будут гости или вы сами куда-нибудь уйдете?

– Доброй жареной индейки будет вполне достаточно, – ответил старик, – будем только мы, у нас такая вот маленькая компания.

– Ну, по мне, не такая уж и маленькая, – сказала Сильви.

– А где ваши близкие? Разве они не будут скучать без вас? – спросил Джо.

Спросил не подумав; это стало понятно, когда он увидел, как в ее ясных голубых глазах на короткое мгновение вспыхнула боль.

– Они в Париже, – ответила она.

– Понятно. – Он жевал лучший в своей жизни бисквит и думал, как же нагло все-таки эта Сильви умеет врать. – И что же они там делают?

– Рисуют. – Она избежала его пристального взгляда и дотянулась до большого блюда, что стояло прямо перед ней. – Может, кто-то добавки хочет? Еще осталось несколько кусочков мяса.

– Нет, спасибо. – Хэнк взял очередной бисквит.

– А что еще, кроме индейки, вы хотели бы к праздничному столу?

Джо заметил, что вопрос она адресовала Хэнку.

– Лук в сметанном соусе, – сказал старик и в предвкушении причмокнул губами, а со стороны внучат раздались приглушенные смешки.

– Хорошо, я поищу рецепт, – кивнула Сильви. – Что-нибудь еще?

Джени подпрыгнула на стуле:

– Сладкое печенье!

– Простое или шоколадное?

– Шоколадное с орехами!

– Если сможете, с глазками посередине, такое моя супруга обычно пекла, – добавил Хэнк, наконец-то отодвигая свою тарелку, – думаю, что вспомню, как его готовить.

– Это было бы отлично! – воскликнула Сильви.

«А что еще она может сказать? – подумал Джо. – У нее работа такая – созидать Рождество». Она же ему сказала, что это то, для чего она нанята. Все же упрямства ей не занимать, несмотря на то что она выглядит такой хрупкой. Черт возьми, разве можно себе представить, что он хотел бы увидеть на рождественском столе! Даже если бы его спросили. Чего, впрочем, не делал никто. Все пятеро продолжали кулинарную беседу, а Сильви и Кэрин одновременно убирали со стола. Джо молча налил Хэнку кофе.

Маленький, проснувшись, криком возвестил, что тоже хочет ужинать, и дети, все втроем, устремились в гостиную вслед за Сильви. Вскоре Джо услыхал, как из проигрывателя мягко полилась «Рудольф Северный Олень – Красный Нос».

– Вроде бы праздничное настроение появляется, а? – протянул Хэнк.

– И нас не спрашивает, хотим мы его или не хотим.

– Хотим, – старик посерьезнел, – мы должны устроить детям такой праздник, какой им устроила бы мама.

– Сильви Смит – это не Дэб.

Хэнк, обхватив кофейную кружку, уставился в нее, будто в ней содержались ответы на все вопросы.

– Не мне тебе об этом говорить, Джо. Я потерял жену и дочь, и бессчетное число раз по утрам мне вообще не хотелось вставать и ощущать наступление нового дня, – он поднял голову, и его полные грусти глаза встретились со взглядом Джо, – и ты три года назад потерял брата, но нельзя же теперь всю оставшуюся жизнь горевать.

– Я делаю все, что могу.

– Так-то оно так… – Хэнк вновь посмотрел в кружку. – Все мы так делаем.

– Это невозможно.

– Но я обещала детям. – Сильви приказала себе сдерживаться. Она все еще испытывала смущение из-за вчерашней сцены на лестнице. Это не в ее правилах – разговаривать с людьми на повышенных тонах, тем более с мужчинами, хотя за последние два дня она решила наговорить Билли Рею тако-ого! Если бы только разыскала его. Хотя по отношению к Диллону это было бы несправедливо. Ее сын когда-нибудь захочет узнать, есть ли у него отец, дедушки-бабушки, двоюродные братья и сестры, и она не пожелала бы ему той пустоты, что занимает так много места в ее сердце.

Она наблюдала за тем, как Джо Брокетт выдвигает кухонный стул и садится. Он снял огромные перчатки из кожи, в которых обычно работал, и положил их на стол, после чего освободил замотанную поношенным серым шарфом шею.

– Представляете, что творится на улице?

– Не представляю. – В ее руках заелозил Диллон. Она подвинула его так, что он лежал теперь на ее плече. – Снегопад вроде бы вчера вечером прекратился.

– Но ветер задувает по-прежнему. Сугробы местами – семь футов высотой!

– Значит, школьный автобус…

– …ездит только по большой дороге.

– Они скоро вернутся, и Джени проснется, и все ждут елку, а вы точно знаете, где ее взять.

Он откинулся на спинку стула, давая понять, что разговор окончен.

– Сколько месяцев этому малышу?

– Этому Диллону восемь недель.

– Восемь неде-ель, – повторил он за ней, будто не поверил, что в его доме есть такой малютка. – Вы так и не сказали, где его папа.

Она сжала зубы. Какой же он все-таки тупой, этот фермер.

– Я не в силах говорить о том, чего не знаю.

Не ожидая и проблеска сочувствия в его черных глазах, Сильви отвернулась и задвигала кастрюлькой, в которой разогревала шоколад. Когда-нибудь и Диллон вот так же придет домой из школы, выпьет шоколаду и расскажет обо всем, что произошло за день, хотя сейчас, когда он жмется к ее шее и спит здоровым детским сном, это вообразить довольно трудно.

Она поняла, что Джо стоит сзади, только когда ощутила запах кожаной куртки, и повернулась. Хозяин ранчо возвышался над ней, и его обветренное лицо было проникнуто способностью понимать.

– И поэтому вы приехали в Уиллум – найти его отца?

– Это не ваше дело, я… – начала было она, но он положил тяжелую холодную ладонь ей на плечо.

– Скажите мне, как его зовут, я приму меры.

– Я не думаю, что и тогда это будет легко.

Он сначала сжал пальцы, словно хотел потрясти ее, но затем, как ужаленный, отдернул руку.

– А вы что, дорогая, разве не знаете, что ничего легкого вообще не бывает?

Ее руки покрепче сжали тепленькое тельце.

– Мне кажется, я начинаю понимать, – произнесла она с оттенком злой насмешки в голосе. – Может быть, лучше о елке поговорим?

Вы можете говорить о своей елке, пока снег не растает, – прежде чем направиться к двери, он сгреб в охапку перчатки и шарф, – а у меня полно работы.

Она последовала за ним на холодную веранду:

– Я заставлю детей надеть нижнее белье с длинными рукавами и самые толстые варежки и налью полный термос горячего шоколада!

Ответом стала хлопнувшая дверь, однако Сильви не обиделась. Когда в последний раз кто-нибудь пытался утешить ее, прикоснуться к ней, протянуть к ней руки? Ее плечо, уставшее от веса Диллона, по-прежнему ощущало отпечаток тяжелой руки Джо Брокетта. Он предложил помочь ей найти отца ребенка, что Сильви, в общем, понравилось. Неизвестно, что помешало ей назвать это имя – Билли Рей. Может, то, что она не хочет ничьей помощи и никогда не ждала ее ни от кого, поэтому и растерялась, когда ей эту помощь предложили.

А кроме того, он ее отвлек. Он ведь прикоснулся к ней, и ее кожа сразу запылала от неожиданной близости.

 

Глава шестая

– А зачем мы едем в город?

«Затем, что меня достала одна милашка, в голове у которой больше праздника, чем рассудка», – хотел сообщить Джо племяннику, но вместо этого, не снимая перчатки, энергично протер рукой запотевшее лобовое стекло и сказал:

– Чтобы привезти елку.

– Ты имеешь в виду – чтобы купить елку, – уточнила Кэрин.

– Какая разница?

– А что, это плохо – покупать ее? – голоском самой невинности спросила «рождественская фея». Я имею в виду – это что, противоречит обычаям?

Джо демонстративно пожал плечами:

– Если вам нужна елка сегодня, то это единственный способ добыть ее.

– Ну, тогда она будет просто замечательная, – объявила Сильви и повернулась, чтобы улыбнуться детям, сидящим сзади. Малыш, стянутый ремнем в своем автомобильном сиденье, расположился между Кэрин и Питером, а Джени уместилась впереди, вместе со взрослыми. – Правильно, детки?

– Правильно. У нас должно быть дерево, – сказала Джени, дергая дядю за рукав, – а еще у нас есть для него очень красивые игрушки.

– А я люблю елку пилить, – пробормотал Питер, – и люблю держать пилу.

– Мы с вашим отцом даже дрались из-за того, кому пилить первому, – произнес Джо и сам удивился сказанному.

– И кто побеждал?

– Обычно он. Он был на год старше, да и выше меня.

– Мой папа был больше тебя?

– Да, – в зеркале заднего вида он перехватил взгляд мальчишки, – но иногда я все же побеждал его. Любили мы побороться, и наша мама частенько нас за это ругала.

– Тебя ругала? – Кэрин действительно была поражена тем, что ее дядю кто-то бранил, а Джо и не подумал скрывать веселье:

– Конечно. Я же был когда-то ребенком. – О чем он напрочь забыл и только сейчас начал осознавать это. Ему казалось, что он всегда был взрослым.

– А вы всегда справляете Рождество на ранчо?

Опять «фея». Джо, отвечая, сосредоточил внимание на заснеженной дороге:

– Конечно, это же мой дом.

Это подействовало, потому что она сразу умолкла, и дальше они ехали без разговоров, пока не прибыли в город. Еще поворот – и они оказались перед универсамом.

– Приехали, – сказал Джо, тормозя в углу автостоянки.

– Угу, – промычала Кэрин.

– Что случилось? – обернулась Сильви.

– Мы на месте преступления, – внес ясность Джо, глуша двигатель и расстегивая ремень безопасности, – я скоро вернусь.

Прежде чем приступить к другим делам в городе, он должен позаботиться о том, чтобы больше ни одна женщина, проезжающая через Уиллум, штат Монтана, не решила, что ему нужна жена. Миновав автостоянку, он вошел в душный универсам. Голубую карточку он нашел там, где Кэрин и объяснила ему, снял ее и прочел те же слова, что и Сильви в субботу: Срочно требуется жена.

Джо выругался сквозь зубы и швырнул карточку в ближайшую урну – туда, где ей и место. Он пообрывает и другие, раз уж приехал в город, и положит конец этой истории раз и навсегда. Ему многие вещи нужны – новое седло, например, или крыша для коровника; жена в этот перечень не входит. Он один лишь раз – давным-давно – хотел жениться, но девушка была влюблена в другого, и с тех пор у него и мысли о женитьбе не было. Он купит эту проклятую елку, поулыбается – пусть думают, что и он испытывает великую радость, – затем они приедут домой, и он возьмется за работу. Чего-чего, а ее-то всегда хватает – Рождество ли, нет ли.

– Та-ак, та-ак.

Сильви наблюдала, как Джо, насупившись, отставляет выбранную елку в сторону. Она не знает, что там Джо имеет против этих хвойных деревьев, но мог хотя бы притвориться, что ему тоже интересно.

– Эта жидковата. – Он вернул ее в общую кучу.

– А вот эта? – Кэрин показала на другую, такую высоченную, что ее впору ставить в каком-нибудь огромном зале.

– Эта, пожалуй, великовата будет, – сказала Сильви, надеясь, что не обидела ребенка.

– Можно и такую, – согласился Джо, – только ее еще бы распилить.

«Язвит или нет?» – подумала Сильви и, прижав Диллона к груди, направилась в угол автостоянки, где была выставлена другая группа елок. Оставаться здесь дольше нельзя – мороз усиливается.

– А что, если вот эти?

Питер пустился вскачь, рукой указывая на раскинувшийся у другой стены здания лес зеленых лап:

– Вон те, смотрите!

– Не-ет! – с другого конца стоянки вопила Джени. – Эти лучше!

Джо приблизился к Сильви:

– Вам с ребенком лучше бы посидеть в машине. Это может быть надолго.

– Я даже не знаю, как же нам решить.

– А еще лучше – выберите вы, и они будут довольны, только прошу вас, побыстрее, мне животных нужно кормить.

– Но я не знаю, какую…

– Да любую, только не слишком большую. Повесите на нее игрушки – и будет совсем замечательная! – Он вынул бумажник из заднего кармана. – Я схожу внутрь, заплачу. У вас пять минут!

Сильви, убедившись, что лицо Диллона спрятано от холода, поспешила к Питеру. Мальчуган, деловито, совсем по-брокеттски, выставив подбородок, указал на елку, спрятавшуюся среди других, и произнес важно:

– Пожалуй, вот эта.

Джени примчалась посмотреть.

– Эта ничего, – признала девчушка, – а у меня тоже красивая!

– Эта просто прелесть! – согласилась с ними Сильви, хотя в душе полагала, что все деревья одинаковы и выглядят так, как и должны выглядеть новогодние елки – пушистыми пирамидками с зелеными иголками ароматной хвои. Она махнула Кэрин, и та через автостоянку поспешила к ним. – Ты как считаешь?

Кэрин, дрожа, сунула руки в карманы куртки:

– Тебе нравится, Сильви?

– Мне – да, конечно.

– И мне-е, – вставила Джени, прижимаясь к своей няне, – мне холодно!

– Мы купим мою? – обрадовался Питер.

– Да. Сможете вдвоем с Кэрин отнести ее в машину? Ваш дядя ушел платить.

Питер в это время уже пробрался сквозь ветви и взялся за ствол.

– Ужасно тяжелая, – признал он, когда дерево качнулось.

– Стойте! – команда последовала откуда-то из центра стоянки. Джо торопливым шагом приблизился к ним. – Я сам возьму. Все – в машину!

У Питера вытянулось лицо:

– Что, и я?

– Нет, – сказал дядя, – я имел в виду женщин.

Сильви, стараясь не улыбаться, повела продрогших девочек к машине. Не удалось мальчишке пилить елку, так хоть дотащит ее до джипа – и то радость. Сидя в тепле автомобиля, они наблюдали, как Джо, достав веревку, привязывает дерево на крыше машины. Пусть сделает сам, это все же работа для сильных, решила Сильви и переключила внимание на сыночка – Диллон мирно посапывал.

– А можно мы сейчас попьем горячего шоколада? – Кэрин облокотилась о спинку переднего сиденья.

– Конечно. Сможешь налить себе и Джени?

– Да.

– Представьте себе, что вы в лесу, – сказала Сильви девочкам.

– Я люблю представлять себе, – согласилась старшая. – Иногда это действует.

– Иногда да, – тихо сказала Сильви, глядя на младенца. Она напредставляла себе много чего за весь уходящий год, пока действительность не обрушила на нее свой внезапный и отрезвляющий удар. Билли Рей живет не в этом городе, а умилительная восторженность, с которой она собиралась найти Диллону отца, обернулась для обоих весьма затруднительным положением. – Если это ради забавы.

Джени насупилась:

– А давай притворимся, что ты наша мама!

– Нет, моя радость, я не думаю, что это хорошая мысль.

Кэрин остановила на ней пристальный взгляд:

– Ну хотя бы на Рождество?

Сильви помотала головой:

– Зачем притворяться, когда лучше нам всем согласиться, что я – ваш самый верный и преданный друг!

Девочек это не убедило и не обрадовало, но возразить они не успели, потому что в машину влезли Питер и дядя. Джо, глядя на горячий шоколад, многозначительно кивнул на наручные часы и произнес:

– У нас не так много времени.

– Мы притворяемся, что мы в лесу, – сообщила ему Кэрин, протягивая брату чашку. – Ты хочешь, дядя Джо?

– Нет, спасибо. У меня есть еще кое-какие дела. – Он пристегнулся ремнем безопасности и посмотрел в зеркало заднего вида. – Вы на ходу сможете пить?

– Да, – ответил Питер, – не очень горячо!

– Нужно добраться до оставшихся объявлений, – объяснил Джо, заводя машину, – я уже стал посмешищем для всего города!

– Прости меня, дядя Джо, – сказала Кэрин. – А знаешь что? Это все-таки подействовало, потому что теперь у нас есть Сильви!

Сильви единственная из всех смогла увидеть, как перекосило хозяина, однако не почувствовала ни малейшей вины перед ним. Она заранее решила быть с ним обходительной во время поездки. Ради детей. Надо отдать ему должное – он был терпелив и единственный догадался захватить с собой веревку.

– Спасибо за елку, – сказала она и удивилась, когда он посмотрел в ее сторону и почти улыбнулся.

– Не за что, – ответил он, вновь переключая внимание на дорогу, – я рад, что с этим покончено.

– Вот, – сказала Руби, протягивая Хэнку голубую карточку, – я сегодня утром сняла ее с витрины в столовой. Твои внуки, должно быть, это что-то!

– Они добра хотели, – Хэнк, взглянув на карточку, запихнул ее в карман рубашки. – Могу я угостить тебя чашечкой кофе? – Он должен быть вежливым. В конце концов, его знакомая оказала ему любезность, и Джо будет полегче, ведь одним объявлением в городе стало меньше. – Если, конечно, ты сейчас свободна.

Она посмотрела на свои часы, массивным серебряно-бирюзовым ободом красовавшиеся на руке:

– Есть немного времени до следующей завивки.

– Вот и ладно. – Это все, что пришло ему в голову, прежде чем он последовал за ней в одну из кабин у окна, выходившего на Мэйн-стрит. На Руби была ярко-розовая парка с капюшоном, отделанным пушистым белым мехом, а черные джинсы всунуты в водонепроницаемые белые ботики. Парка, пожалуй, выглядела неуместно, однако, когда они уединились в кабине и Руби разулыбалась ему, Хэнк отметил, что розовый – отличный цвет.

– Я рада, что наткнулась на тебя, – сказала она, расстегивая куртку, из-под которой показалась шелковая белая блузка. Ее шею украшало серебряное ожерелье, тонувшее в глубинах роскошного декольте. – Я хотела только дойти до почты и опустить счета в ящик, а тут – такая встреча!

Она пахнет розами. Хэнк оперся спиной о стенку кабины, стараясь не прикасаться к ногам Руби своими. Черт побери, он совсем отвык от общества этих чудных женщин. Хотя Руби чудачкой не назовешь, но все-таки. Она же смотрит на него как на холостяка, и он в его возрасте испытывает при этом чертовски странное чувство.

– У меня в городе были кое-какие дела, – выдавил он.

– Что, ходил по магазинам перед Рождеством? – Она улыбнулась сначала ему, а затем и золотоволосой официантке, подошедшей к ним, чтобы принять заказ: – Привет, Мэг! Мне только кофе, пожалуйста.

– Понятно! А вам, Хэнк?

– Кофе. Черный.

– Я мигом. – Официантка сунула свой блокнот в полосатый форменный фартук.

– А мне спешить некуда, – соврал Хэнк. Да что это он, черт возьми, здесь, в центре города, сидит – еще подумают, что он приударил за Руби Ди! Нет, как мужчина он, конечно же, возгордился бы тем, что их видели вместе, вот только вряд ли овдовевшие фермеры в ее вкусе.

– Значит, ты своим внучатам игрушек сегодня накупил?

– Да, лежит кое-что там, в грузовике.

Мэг принесла им кофе.

– У тебя же трое, да?

– Две девочки и мальчик, – сказал Хэнк. – Детки моей дочери.

– Я переехала сюда незадолго до ее гибели, – сказала Руби тихим голосом, – она казалась мне такой милой, совсем девочкой, хотя я и встречалась с ней всего пару раз.

– Ты укладывала ей волосы на похороны, получилось по-настоящему красиво; я до сих пор не поблагодарил тебя, поэтому делаю это сейчас.

– Я была рада помочь хоть чем-нибудь. – Руби отвела взгляд и отпила кофе. – Расскажи, что ты купил детишкам.

Хэнк, признательный ей за смену темы, принялся объяснять, сколько раз он обошел игрушечные отделы всех магазинов.

– Подошвы, наверное, до дыр протер, – сказал он, развеселившись, когда Руби опять улыбнулась ему. – С мальчишками-то все просто, а вот как быть с девочками – убей, не знаю!

– Приводи их ко мне на маникюр, я с удовольствием повожусь с ними.

– Да они еще не доросли до салона красоты-то!

– Сколько им?

– Четыре и одиннадцать.

– В самый раз! – воскликнула она. – Зайдешь ко мне, заберешь приглашения – положишь им в чулки.

– Спасибо, – сказал Хэнк, делая очередной глоток кофе. Теперь он действительно наслаждался. – А у тебя есть внуки?

– Нет, – в синих глазах промелькнула печаль, Руби отвернулась и посмотрела в окно, вертя в руках кофейную кружку. – Такое впечатление, что все решили обзавестись елками именно на этой неделе. Как ни взглянешь в окно – кто-нибудь да проезжает мимо с торчащей из кузова елкой. Замечательное это время года!

– И у нас там, на ранчо, новогоднее настроение. Одна красотка откликнулась на одно из объявлений, которые внучка расклеила по городу, и вот…

– Джо Брокетт женится? – Руби рассмеялась. – Я в это не верю.

– Да нет же, Руби, все совсем не так. Это милая молодая женщина, которой некуда податься, с ребенком, ну и все такое, и я вроде как нанял ее на время Рождества, пусть переделает всю женскую работу, дом только уютнее станет.

– Ты хороший человек, Хэнк Кэвендиш, – она погладила его большую жилистую руку своими мягкими пальцами, – у тебя доброе сердце.

Почему он не убрал руку? «Потому что, – сказал он себе, – долгие годы не ощущал женского прикосновения, вот и все».

– Мы не бедствуем – я и Джо, а Сильви хорошо готовит и искренне добра к детям.

– Я бы хотела познакомиться с ней. Пусть заедет в салон. В следующий раз, когда окажется в нашем городе, будет хоть с кем поздороваться.

– Она связана по рукам и ногам – ребенок и все прочее.

Руби, кажется, разочаровалась, и Хэнк забеспокоился – уж не обидел ли он ее. Он начинал вспоминать, насколько женщины чувствительны, и поспешил сказать ей приятное, чтобы она опять улыбнулась.

– Лучше ты приезжай к нам на ранчо, – услышал он собственное предложение, – ребятишки в полном восторге – как-никак елку украшают к Рождеству.

Руби посмотрела на него так, будто он протянул ей луну.

– Неужели?! Ты меня приглашаешь?

– Да, конечно. – Слово не воробей, вылетело – не поймаешь, да и… надо ли ловить? – Я попрошу Сильви приготовить что-нибудь особенное в воскресенье на обед, если ты будешь свободна.

– Собрание в церкви кончается в одиннадцать.

– За тобой заехать?

Она взглянула на него, как на чудака, и медленно выговорила:

– Я сама умею водить.

– Дороги могут оказаться плохими. Я заеду за тобой в половине двенадцатого. – Хэнк помедлил в нерешительности, чувствуя, что должен предупредить ее: – Дома, вообще-то, шумновато – дети кричат, и прочее…

Руби улыбнулась:

– Я люблю шум. В моем доме слишком уж тихо.

– Ну, – произнес он, допивая кофе, – я, наверное, задержал тебя.

– Я получила удовольствие, Хэнк, ведь я весь день провожу, болтая с женщинами. Это прекрасно – для разнообразия посидеть и поговорить с мужчиной.

– Благодарю, – сказал он, вынимая потертый бумажник и вытряхивая на стол два доллара.

– В следующий раз приедешь в город – кофе с меня, – пообещала она.

В следующий раз? Звучит-то неплохо, но при мысли о воскресном застолье у Хэнка засосало под ложечкой. Вот черт, думал он, провожая ее на улицу и наблюдая, как она повернет за угол. Каких еще приключений он накликал на свою шею?

Шар из ярко-красного стекла упал на пол и, прежде чем Сильви успела поднять его, закатился под кресло-качалку и хрустнул под ним, так как Хэнк качнулся назад.

– Что это? – спросил он, прерывая исполнение «Ледяного снеговичка».

– Еще одна игрушка, – объяснила Сильви, в третий раз хватаясь за совок и веник.

– Де-ети! Поосторожнее! – предостерег умиротворенный дедушка, сидящий посреди полного разгрома с Диллоном на коленях. Старик сдвинул кресло в сторону, и Сильви вымела из-под него битое стекло, пока дети не успели наступить.

Украшение елки оказалось не таким уж тихим и уютным занятием, каким Сильви его себе представляла. Вместо мягкой праздничной музыки, ярких свечей, сверкающих игрушек, ароматного запаха хвои – совсем другое: Джени канючила, чтобы ей без конца проигрывали «Ледяного» – хотела запомнить слова и на следующей неделе выступить в детском саду, свечи зажигать было нельзя, ибо они могли спалить комнату, а также ее буйных обитателей, стеклянные игрушки оказались слишком хрупки для жаждущих их пальчиков, а елка как-то подозрительно пахла, будто собачки под ней тренировались тушить пожар.

– Что, опять влево кренится?

Сильви обернулась и увидела стоящего в дверях Джо, затем окинула взглядом елку:

– Не знаю, может быть.

– Вот дьявол! – прошипел Джо и скрылся.

– Не сердись на него, – сказал Хэнк, – он, скорее всего, просто есть хочет.

Вернулся Джо с мотком крепкой бечевы и молотком, и Джени при виде всего этого разревелась:

– Зачем ты уносишь мое дерево?!

Джо сверху вниз посмотрел на нее:

– Ну что ты, малыш, никуда я твое дерево не уношу. Просто хочу убедиться, что оно не упадет. Вы же не хотите однажды утром проснуться и обнаружить, что елочка свалилась на пол, так ведь?

– Конечно, нет.

– Тогда, – сказал он, пододвигая один из кухонных стульев, – позвольте-ка мне удостовериться.

– Ладно, – согласилась Джени, следя за каждым дядиным движением, – а моему дереву не будет больно?

– Нет. Обещаю. Прошу всех отойти в сторонку!

Джо вбил в стену несколько гвоздей, затем натянул бечеву от макушки к ним. Игрушки на ветках затряслись, но ни одна не упала.

– Ну, вот и хорошо.

Смотрится, конечно, немного странно, но что уж поделаешь с этим практичным фермером из Монтаны. Когда в комнате будет темно, зажжены лишь огни на елке, никто и не заметит бечеву, удерживающую ее у стены, словно якорь. Да и на фотоснимках рождественским утром она будет незаметна – дети, открывающие подарки, рассядутся вокруг елки.

– А фотоаппарат есть? – спросила Сильви, забирая у Хэнка Диллона и вдруг осознав, что этот праздник необходимо запечатлеть – для всех. Тогда она сможет показать Диллону, что его первое Рождество заслуживает того, чтобы о нем помнили, – с елочкой, подарками и дедушкой в кресле-качалке.

– Был где-то, – пробормотал Джо, слезая со стула, отходя и любуясь сделанным, – так-то лучше, теперь крепко держится.

– Ты к шторму, что ли, готовишься? – с насмешкой спросил Хэнк.

– Да просто хочу быть уверенным в безопасности.

В безопасности? Ну просто сюжет романа какой-то. Сильви сглотнула комок, а елка расплылась из-за подступивших слез. Прижав голову маленького к плечу, она вспомнила, что и она, и Диллон – в безопасности. По крайней мере, в данный момент. Сейчас у них есть еда и крыша над головой, ветер и снег где-то там, снаружи, а они здесь, в уютном доме, в котором пахнет – точнее, запахнет – корицей, после того как она завтра утром напечет яблочных пирогов.

Джо принюхался:

– Чем… чем, черт возьми, воняет?

– Это от елки. – Сильви наклонилась к нему поближе. – Ничего не говорите, а то Питер обидится.

– Как в уличной уборной, – ворчливо добавил Джо, однако детям широко улыбнулся: – А елочка у вас и вправду красивая!

Джени обхватила его колени ручонками:

– Я обожаю мое дерево!

– Не только твое, – сказал ее брат. Стоя рядом с дядей, он осматривал елку. – Вот теперь точно прямо!

Хэнк, встав с качалки, выключил лампу, и комната оказалась освещена лишь разноцветным миганием огней.

– И в самом деле – приятно посмотреть!

Кэрин вздохнула.

– Это будет самое лучшее на свете Рождество, – сказала она и крепко обняла дедушку.

Хэнк подмигнул Сильви, которая в это время терлась щекой о щечку Диллона. Малыша на какое-то время отвлекли огни, и он через мамино плечо таращил глазенки на елку.

– Диллону нравится! – объявила Джени.

– Он ведь никогда не видел елочку, – сказала Сильви, – и она, наверное, произвела на него глубокое впечатление.

– Как и на всех нас, – провозгласил Джо Брокетт, на этот раз удивив Сильви искренностью в голосе.

Она мельком глянула на него, при этом застенчиво улыбнувшись. Ну конечно же, мужчина, терпящий подобный хаос, не может быть законченно плохим. Хотя она не очень-то разбирается в мужчинах, и доказательство тому – ее ребенок.

Сильви улучила момент покинуть уютную семейную сцену. В конце концов, есть повод – поменять памперс. Не все же время ей улыбаться красавчику фермеру, изредка проявляющему обаяние. Ей это обаяние ни к чему. И мужчины ни к чему, независимо от того, насколько очаровательно они улыбаются и какие замечательные слова говорят, слова, заставляющие женщину чувствовать себя самой красивой и – боже ж ты мой! – самой любимой. Хватит, с любовью покончено. Все, что ей нужно, – это работа, и ничего больше.

Его разбудил плач. Не открывая глаз, Джо прислушался, но не смог определить, кто это – младенец или Джени. До этого он малыша не слышал, так как всегда спал крепко и безмятежно. Даже когда потянулись долгие месяцы после гибели Дэб и Джима, он работал по восемнадцать часов в сутки, лишь бы не просыпаться ночью от переживаний и кошмаров.

Младенец все-таки всхлипывает как-то иначе, хотя звук и похож на тот, что приходилось ему слышать среди ночи и раньше. Вскочив с постели, он натянул джинсы и через прихожую поспешил к комнате Джени, но, открыв дверь, услышал в тишине лишь ровное дыхание племянницы. Нет, плач доносился из кухни.

Джо не остановился подумать, зачем он спускается вниз вместо того, чтобы вернуться в постель, правда, вспомнил, как нежно его брат заботился о жене в первые месяцы после рождения ребенка. Джим никогда не ленился вставать по ночам, чтобы сменить памперс или просто помочь жене, измученной детскими капризами.

Женщина, стоящая у кухонного стола, все же выглядит чужой во владениях Дэб. Однако на этот раз он не испытал привычного негодования, вместо него почувствовал жалость к Сильви. С молодой мамой явно что-то происходит. Он подошел ближе, она обернулась, и он заметил, что на ее ресницах блестят слезы. Она была босиком, а поверх едва прикрывающей колени ночной рубашки надет блеклый спортивный свитерок серого цвета. Выглядела она настолько жалко, что ему захотелось одного – заключить ее в свои объятия.

– С вами все в порядке?

– Прошу прощения – мы вас разбудили, – сказала она шепотом, поглаживая ребенку спинку. – Диллон не перестает плакать, не знаю, почему.

– Может, заболел?

– Не знаю. Только поел – и сразу завопил как резаный.

Джо протянул руки:

– Дайте его мне.

– Зачем?

– Похожу с ним, покачаю – придумаю что-нибудь.

– Но вы же не умеете!

– Милая моя, у меня там, наверху, трое детей. – Он не стал ей говорить, что скорее наблюдал со стороны, нежели участвовал в уходе за ними в их раннем детстве. Да и не надо ей, черт побери, обо всем знать. – Я видел, как брат укачивал малышей, ничего особенного в этом нет, ходи себе да напевай колыбельную.

Сильви неохотно передала ему сына, а он прислонил сладко пахнущего присыпкой и молоком капризульку к своему плечу. Тот сразу упер негнущиеся ножки в его голую грудь.

– Ну, все, все, малыш, успокойся.

– Петь будете?

– У меня слуха нет. – Надо было надеть рубашку. Он постарался вспомнить, застегнул ли ширинку на джинсах.

– А ему без разницы.

– Не может такого быть. – (Маленький подобрал ножки и заверещал.) – У него, наверное, газики скопились. Я думаю, с ним просто походить нужно.

– Что я и делала.

– А заодно и плакали вместе с ним, судя по вашему виду, да?

Удивительно, но она улыбнулась:

– Я старалась потише, чем он.

Походив кругами по кухне, он углубился в прихожую и скрылся во тьме гостиной. Сильви, как он и предполагал, последовала за ним. Перед елкой они остановились, она опустилась на колени и включила гирлянду. Комната сразу озарилась торжественным мерцанием, а рев Диллона прекратился.

Однако Джо продолжал гладить его по спинке, уж больно не хотелось ему вновь подвергнуть мукам барабанные перепонки. Он поднял брови, заметив облегчение на лице Сильви, она в ответ пожала плечами, боясь голосом вызвать очередной приступ плача. Джо еще постоял перед елкой, продолжая гладить малыша, пока тот не обмяк в его руках, а дыхание его не стало ровным.

– Ну что, все? – беззвучно спросила Сильви.

– В постель? – Вопрос прозвучал слишком уж интимно. Джо опустил взгляд и сосредоточился на темечке малыша – его покрывали завитки золотистых волос, такого же цвета, как у мамы. А кто отец и почему отсутствует, не заботясь о своей семье? Джо, переборов в себе приступ гнева, повернулся к двери.

Сильви, с волнением протянув руки к ребенку, подскочила к нему:

– Давайте, я возьму его!

– Не надо, я сам, – прошептал он, – проснется еще, если будем его тискать. Елку оставьте, я спущусь и выключу.

Боже мой, да он совсем по-домашнему заговорил. Наверное, это и должно было случиться после того, как в доме появился маленький ребенок. И – женщина. Он проследовал за ней через прихожую и вверх по ступенькам в комнату, которая до происшедшего несколько дней назад события принадлежала Кэрин. Теперь в ней находились нехитрые пожитки Сильви: видавшая виды люлька, автомобильное сиденье из пластмассы, несколько потрепанных чемоданов и пакеты с одноразовыми подгузниками.

Он переложил малыша в ее руки, при этом особо постаравшись не прикасаться к ней ни на дюйм больше, чем это было абсолютно необходимо. Он вовсе не собирается увлекаться ею. У него нет причин желать к ней прикасаться – кроме разве той, что прошло так много времени с тех пор, как он прикасался к женщине. «Но она, – напомнил он себе, – далеко не Дэб».

Да это и к лучшему. Не хочет он ощущать влечение к ней, тем более в доме Дэб. Он наблюдал, как Сильви бережно укладывает сыночка в люльку, поправляет выцветшее голубое одеяльце и медленно пятится назад.

Внезапно комната показалась слишком маленькой, а Джо осознал, что они оба полураздеты. От этой хрупкой женщины исходила некая ласковость, таинственная, взывающая к нему, неотесанному нелюдиму, очень долго прожившему холостым. И кто бы мог подумать, что вид этой взъерошенной женщины в спортивном свитерке возбудит в нем желание узнать, что у нее там, под свитером?

Она оступилась, он протянул руки и подхватил ее. Она прижалась к нему, и это было так неожиданно! Они оба застыли в таком положении, не давая сердцам свободно биться, затем она развернулась в его объятиях и посмотрела ему в глаза.

Ему следовало остановиться, он это понял позже, гораздо позже. Надо было убрать руки с ее локтей и отступить назад. Не нужно было опускать взгляд, наклонять голову и касаться губами ее губ.

Какая же она нежная! И податливая на удивление. Напряжение в нем переросло в боль, но он следил за тем, чтобы не прикасаться к ней телом даже тогда, когда поцелуй превратился в нечто большее, чем случайное полуночное недоразумение. Он желал ее с силой, о существовании которой и не подозревал, со страстью, о какой и не ведал.

Он не помнил, кто из них первый остановился. Да это и не важно. В тот момент, когда они отделились друг от друга там, в темноте комнаты, где не раздавалось никаких других звуков, кроме едва слышного дыхания малыша, Джо понял одно – он сейчас или уйдет, или займется с ней любовью. Поэтому он ушел, с трудом добрался до своей комнаты и трясущимися руками закрыл за собой дверь. Дурак он, что прикоснулся к ней.

 

Глава седьмая

Если есть Сильви – это так же здорово, как если у тебя есть мамочка. Кэрин, шагнув в теплую кухню, почувствовала потрясающий запах того, что печется в духовке. Даже Питер и Джени – и те сказали ей, что она правильно тогда сделала, что расклеила объявления по городу. И пускай дядя Джо все еще ворчит по поводу всего этого, как он выражается, «дурацкого предприятия». Главное, что ее личное рождественское желание вот-вот сбудется.

Сильви с испачканным мукой лицом встала из-за рабочего стола и поставила рядом с раковиной большую миску.

– Привет, Кэрин! Как школа?

– Нормально. – Кэрин подумала, что мамуля вряд ли была бы против того, что они все так полюбили Сильви и мечтали, чтобы она осталась с ними навсегда.

– А Питер где?

– С дедушкой болтает. А что ты делаешь?

– Печенье пеку, надеюсь, побольше в этот раз получится. – Сильви состроила гримасу: – А Джени пошла умываться. Я ей разрешила помогать раскатывать тесто для сахарного печенья.

– Значит, я опоздала? – Кэрин хотела было закрыть дверь, но тут вошел дядя Джо, стряхивая с шапки снег.

– Не беспокойся, дел еще полно.

– Каких дел? – спросил дядя Джо, закрывая за собой дверь.

Сильви отвернулась к духовке.

– Да мы про печенье говорим, – произнесла она, делая вид, что очень занята прихватками.

Кэрин уселась за стол, сняв ранец и положив его у ног:

– Мне так не хочется ничего пропускать, это же самая лучшая часть Рождества!

Джо налил себе чашку кофе и прислонился к дверному косяку:

– Ты же говорила, что елка?

– Уже нет, – ответила девочка и подумала: опять он дразнится. Вообще-то это бывает редко, но сегодня он ей подмигнул. Совсем как дедушка. – А мои мама с папой любили друг друга?

Дядя с минуту рассматривал свои ботинки, а затем поднял взгляд на нее:

– А почему ты об этом спрашиваешь?

Кэрин пожала плечами:

– Просто думаю, зачем люди женятся, вот и все. – Вот бы женить дядю Джо на Сильви! – Я для школы доклад делаю, – приврала она, скрещивая пальцы под столом.

– Для школы? – насупился Джо. – Когда я был в пятом классе, мы только дроби проходили.

Сильви открыла дверцу духовки, вынула противень, поставила его на плиту и принялась перекладывать золотистое печенье в виде звездочек на решетчатую подставку, чтоб остывало.

– Сильви, – позвала Кэрин, – ты можешь мне помочь?

Та помотала головой:

– Извини, моя хорошая, но я не тот человек, которого следует расспрашивать о женитьбе.

– А ты когда-нибудь хотела выйти замуж?

– Кэрин, хватит! – строго оборвал ее дядя. – Иди в свою…

– Нет-нет, все нормально, – сказала Сильви, лицо ее раскраснелось от плиты. Она посмотрела на Кэрин, которая уже собиралась прятаться под стол. – Конечно, я хотела выйти замуж, но не всегда получается так, как планируешь. Это и для тебя хороший урок, хоть ты пока в пятом классе.

Кэрин поразмышляла минуту:

– А как же любовь?

– И ее не запланируешь, – ответила Сильви, – любовь… приходит, и все. – Сильви пожала плечами: – По мне, так лучше печенье печь, чем гадать о взаимоотношениях.

Джо взял с подставки одно печенье.

– Чему мы все по-настоящему рады.

– Джо! – со смехом воскликнула Сильви. – Мы хотим покрыть их глазурью к празднику. Она отодвинула выпечку от него подальше.

– Что, его еще целую неделю нельзя есть?

– Нельзя.

Кэрин наблюдала, как дядя Джо и Сильви стоят рядом, и думала, что пройдет еще немного времени, и все, возможно, выстроится так, как она хочет, ведь до Рождества еще восемь дней.

И если ей кое-кто поможет, то восьми дней будет достаточно.

– Сперва размазываешь глазурь ножом, а затем берешь зубочистку и делаешь вот так. – Сильви окунула деревянное острие в мелкую миску с красной глазурью и провела им посередине печенья. – Видишь? Теперь у Санта-Клауса появился пояс.

Джени, хихикнув, склонилась над печеньем, а Джо и Питер, стоя рядом, наблюдали. Через пару секунд и Питер занялся делом – раскрашиванием оленя. Кэрин, сидящая у другого края стола, рисовала что-то на своих печеньицах, отодвинув их от всех подальше, чтобы не испортили.

Сильви отошла от стола, чтобы закончить с ужином, и посмотрела на часы над холодильником. Диллон может в любое время проснуться, и тогда придется разрываться между работой и сыном.

Ей бы хотелось, чтобы Джо ушел, однако тот, налив себе еще чашку кофе, уселся читать газету, успев произнести:

– Ветер опять поднимается. Наверное, снег пойдет.

Ну конечно, о чем еще можно говорить после того, как Кэрин задала вопросы о любви и женитьбе? Разве что о плохой погоде.

Конечно, она сделает вид, что ничего не произошло. Не тратить же понапрасну время на романтические грезы о том, во что может вылиться такая простая штука, как поцелуй. Поцелуй ее не расстраивает – после всего того, через что она прошла за минувший год. С мужчинами покончено. С сексом покончено. Причина тому – не маленький Диллон, о нем она не сожалеет; просто она стала мудрее. И не собирается снова целоваться с Джо Брокеттом, пусть даже в первый раз ей это понравилось.

– Та-ак, та-ак, – протянул Хэнк, входя через заднюю веранду, – как здесь вкусно пахнет! Кажется, теперь все готовы встречать Рождество, да? – (Сильви, налив в чашку кофе, поставила ее перед ним.) – Спасибо, Сильви. – Хэнк увидел у Питера северного оленя: – А какое у нас замечательное печенье будет! Можно откусить?

Внук в ужасе посмотрел на него:

– Ни в коем случае, дедушка. До следующей недели нельзя.

– Я уже пытался, – произнес Джо.

– Вот вам, – сказала Сильви, и, собрав обломки печенья и сложив их на блюдо, поставила его между мужчинами, – чтобы праздничный ужин не испортить.

– Лично мне нравится, что у нас в доме женщина, – торжественно объявил Хэнк, – а тебе, Джо?

Сильви отошла, но прислушалась к тому, что ответит Джо. Ему ведь не нравится, что она рядом. Он уже ясно дал это понять, но она все же прекрасно знает, что очень помогает ему.

– Сильви – отличный повар, – послышался ответ фермера.

– Это, пожалуй, первые хорошие слова, произнесенные вами в мой адрес, – посмела сказать Сильви. – Означает ли это, что вы в конце концов прониклись духом праздника?

– Это означает, что я практичный человек, ценящий хорошую пищу. – Говоря, он улыбался, и ей пришлось отвести взгляд. Он все-таки красавец, она не может этого не заметить; сейчас один из тех редких случаев, когда он не выглядит так, будто вся тяжесть мироздания лежит на его широких плечах.

– Почему же тогда ты до сих пор не женился?

Слова вырвались непроизвольно – она не успела остановиться, но на вопрос ответил Хэнк.

– Фермерство для женщины означает тяжелую жизнь, – сказал он. – Долгие рабочие часы, не очень-то большие деньги, уединенность… Я полагаю, не так много женщин захотело бы подобрать таких старых ковбоев, как мы, правда, Джо?

Сильви не поверила ни единому его слову, но была готова тотчас сменить тему и тем самым избежать еще большей неловкости. Она не желает, чтобы Джо подумал, будто она отчаянно хочет выйти за него замуж, как тогда, когда появилась на его пороге. И, конечно же, она не желает, чтобы он думал, будто она считает – после первого же поцелуя, – что у нее здесь есть будущее.

– Смотри, дядя Джо, – Джени держала в руках свое печенье – Санта-Клауса, – правда, здорово?

– Очень.

– Я его сберегу и в рождественскую ночь отдам Санте, – она осторожно положила печенье на стол. – Как ты думаешь, ему понравится?

– Обязательно понравится, – отвечал дядя, – какому же мужчине не понравится печенье после долгой и холодной ночи, проведенной в лесу?

– Если это намек, то забудь, больше не получишь, – улыбнулась Сильви.

– Не получу? – Он в ответ улыбнулся ей и выдержал ее взгляд. – Никогда?

Он, скорее всего, говорит не о печенье.

– Да. Никогда.

– Какая же ты жестокая женщина, – ответил хозяин, а в уголках его темных глаз появились морщинки.

– Не думай, что сможешь заговорить мне зубы, – сказала она, притворяясь, что читает рецепт в поварской книге. Ее один раз уже одурачили, и это не должно повториться. Ей следует помнить, что она здесь только до Рождества. А после – после она найдет свой путь. И ее сердце так и останется целым.

– Сильви, садись посередине, – сказал Хэнк, – тогда будет видно.

Джо поджал ноги, чтобы случайно не коснуться Сильвиных, но бесполезно: в кафетерии уиллумской начальной школы они были со всех сторон зажаты другими родителями, бабушками и дедушками, и ему едва хватило пространства, чтобы снять куртку, не заехав при этом в глаз пожилой даме слева.

Он заметил, что Сильви также старается не задевать его, но у нее не всегда получается. И чего он не остался дома? Там спокойно, там можно выйти из комнаты, если тебе на нервы подействовал такой пустяк, как прикосновение женского колена.

Ему вообще не следовало целовать ее. Прошло уже несколько дней, а он все еще сожалел об этом и тем не менее время от времени подумывал о том, как бы совершить это снова. У Сильви такие сладкие губы, и какое тепло исходит от нее – у него внутри все болеть начинает!

И к чему болеть из-за женщины, у которой нет прошлого, кроме спящего в ее руках ребенка? За ней, согласно справке от шерифа, не числится ни преступлений, ни постановлений об аресте. Она – беглянка, простая и скромная. И угораздило же ее прибежать в то самое место, где она нужна! Черт ее возьми!

– О-о, Брокетт, – раздался голос пожилой дамы справа от него, – я так и думала, что это ты.

Джо, неохотно повернувшись и поприветствовав сидящих рядом, спросил:

– Ну как, справились с бураном на прошлой неделе?

– Потеряла нескольких, но мне повезло. А ты?

– Я – еще меньше.

– Да, я слышала, ты искал жену? – Миссис Джонсон сверлила его глазами так, будто он собрался смыться. – Ну и как?..

– Видите ли, моим детям…

– …нужна мама – закончила она. – Понимаю. Мне до сих пор не верится, что Джима и Дэб больше нет. Кажется, еще вчера вы втроем покупали у меня телят. – («С тех пор сто лет прошло», – подумал Джо.) – Хотя я всегда считала, что именно ты станешь тем из Брокеттов, кто женится на Дэбби Кэвендиш, твой брат обставил тебя.

– Конечно, обставил. – Джо произнес эти слова с вежливой улыбкой. Ему не пришлось больше ничего добавлять, так как, на его счастье, огни стали тускнеть, а занавес раскрылся, представляя стоящих на сцене дошколят. Зазвучал знакомый всем «Ледяной снеговичок», песенку большинство детишек исполняло весьма самозабвенно. Джени совершенно не волновалась и даже помахала дедушке после первого куплета.

«Надо же – твой брат обставил тебя! – возмущенно повторил себе Джо. – Да мы не были соперниками – она вышла за моего лучшего друга!»

Все те годы он ни на миг не переставал любить Дэб. Она, пожалуй, знала об этом. Или догадывалась. Джим – нет. Джо всегда тщательно скрывал свои чувства и время от времени встречался с некоторыми из местных женщин. С наигранной увлеченностью он даже переспал с двумя-тремя из них, но ни в одну так и не влюбился.

А все потому, что любил Дэб Кэвендиш с тринадцати лет. Даже кольцо выбрал. Он собирался сделать ей предложение перед Новым годом, когда старые друзья традиционно собирались семьями на пикничок.

Но Джим еще за неделю до Рождества опередил его, и она ответила согласием. И именно тогда Джо понял, что ничего не знает о женщинах. Произошло это четырнадцать лет назад, а теперь кажется, будто вчера.

До Джо дошло, что народ аплодирует, он тоже сложил руки вместе и похлопал племяннице. Хорошо, что он сидит не рядом с Хэнком. Так хоть они могут сделать вид, что не грустят по Джиму и Дэб, не жалеют о том, что тех здесь нет и они не могут посмотреть на своих деток.

Группы по очереди пели песенки или читали стишки. Класс Питера спел «Подарите в Рождество два передних зуба». Каждый раз, пропевая слово «два», дети тыкали в воздух двумя пальчиками, и публика смеялась, если некоторые выставляли один.

Группа Кэрин исполнила пьесу «Двенадцать рождественских дней», где Кэрин была «доярочкой». Им хлопали особенно долго, после чего шестиклассники пропели несколько гимнов. Во время «Джингл беллз» Диллон решил, что ему при таком шуме спать невозможно. Сильви прислонила его к плечу и нежно гладила, в то время как все, вставая, запели «Безмолвную ночь».

Джо повернулся, предлагая ей руку, и увидел, что по ее щекам катятся слезы.

– Сильви, в чем дело?

Она, мельком взглянув на него, опять отвела глаза в сторону сцены:

– Все в порядке. Я просто подумала… Не обращай внимания.

Он протянул ей носовой платок.

– Возьми, он чистый, – сказал он и тут же вспомнил – ведь это она стирала и гладила его. – Ты что, соскучилась по дому?

Она помотала головой, и он увидел, как ее глаза вновь наполнились слезами.

– Жаль, что их родителей здесь нет, – посмотрели бы, какие прекрасные у них дети.

Джо и не подумал, насколько это оказалось естественно – обнять ее и, прижав к себе, удерживать до конца песни. Исчезнет ли когда-нибудь боль потери Джима и Дэб? Перестанет ли он чувствовать себя виноватым в том, что любил жену брата?

– Дорогая, у меня проблемка.

Сильви, свернувшаяся калачиком рядом с Диллоном на тахте, подняла глаза на Хэнка, стоящего перед елкой. Она так любит эти ночные часы, когда можно себе представить, будто этот дом – ее родной и елочка, мерцающая множеством огней, принадлежит ей и Диллону.

– Вы до сих пор не спите, Хэнк, – уже так поздно.

– Ты знаешь, я пришел поговорить… ну, что-то вроде… на личную тему, – он присел на край тахты, – насчет воскресенья.

– А что в воскресенье – что-то особенное произойдет?

Страдальческое выражение промелькнуло на его лице.

– Да нет… то есть… да. – Он вытянул руки на коленях. – Видишь ли, хочу сделать заказ на воскресный обед. У меня будут… Вернее, у нас будут гости.

– Прекрасно! А сколько человек?

– Всего лишь один. Дама.

Дама. Ну конечно! Джо пригласил на обед женщину. Сильви осторожно спросила:

– Она какая-то особенная?

– Она из города. И очень хочет познакомиться с тобой.

– Зачем?

– Она прослышала об объявлении про жену.

– А-а, – Сильви взглянула на Хэнка, – она, наверное, сама хотела обратиться насчет работы?

– Да нет, просто подразнила, и все. – Старик покраснел. – Она хорошая женщина, – продолжал он, как будто ему требовалось объяснить.

– А она и Джо часто видятся?

Он уставился на нее:

– Что?.. О боже мой, да нет же, – простонал Хэнк, сжимая руки. – Руби приедет, потому что я пригласил ее. Она слишком… э-э… стара для Джо и слишком молода для меня, но я ее… попросил, что ли… приехать в воскресенье к нам на обед, случайно, пока мы пили кофе в кафе…

– Хэнк, – Сильви сама себе не поверила – так ей полегчало, – вам не следует ничего объяснять мне. Я с радостью приготовлю для вас что угодно и когда угодно.

– Я был женат на моей Лоре, – продолжил он, проигнорировав ее слова, – тридцать семь лет, и я уж точно не ищу другую женщину. Моя Лора была, как говорится, единственная и неповторимая.

– Жаль, что я не была знакома с ней.

– Да, это была чудная женщина, – вздохнул Хэнк.

– Расскажите мне про воскресенье. Во сколько вы хотели бы пообедать?

– Думаю, в час. Не нужно готовить что-то сверхъестественное, она обычный человек.

– Она живет в городе?

– У нее салон красоты. – Он встал и повернулся к елке. – А здесь и впрямь красиво. Празднично!

– Вы не ставили елку в прошлом году?

– Ставили, только душу в нее не вкладывали.

– А нынче вложили?

Хэнк снова повернулся к ней:

– Хорошая мысль пришла мне в голову – нанять тебя, дорогая. И с работой ты отлично справляешься.

– Благодарю вас. Только сдается мне, что Джо так не считает.

– Считает-считает, – уверил ее старик, – просто сам еще этого не знает.

Много позже, когда Диллон уснул в своей люльке, а в доме стало совсем тихо, Сильви на цыпочках спустилась вниз по лестнице, заварила себе чашку травяного чая и принялась выдумывать, что бы ей такое приготовить в воскресенье. Она составит меню, начиная с завтрашнего вечера – завтра у детей последний день перед каникулами. Затем суббота, воскресенье. В среду Рождество, в четверг она все перемоет, упакует вещи и в пятницу утром уедет. Остается неделя, если считать с завтрашнего дня, которая либо будет тянуться бесконечно долго, либо пролетит мгновенно, в зависимости от того, как она будет о ней думать. Она взяла с полки над плитой несколько толстенных поварских книг и сложила их на столе друг на дружку.

– Чем занимаешься? – в кухне появился Джо.

Она подняла голову, удивляясь, почему так рада слышать его голос.

– Уснуть не могу.

– Ты мало отдыхаешь. – Джо приблизился к столу и раскрыл одну из книг. На обратной стороне обложки было написано: «Дэб Брокетт».

– Она хорошо готовила?

– Она многие вещи хорошо делала.

Вечером Сильви почувствовала ревность – ревность к женщине, которой даже не знала, – только потому, что ей показалось, что та приедет на ранчо к Джо. И сейчас приревновала к женщине – покойнице, бывшей замужем за его братом.

Он захлопнул книгу и налил себе стакан воды.

– Она была хорошей матерью, ездила на любой машине, заботилась о семье и смеялась так, что любого заставляла посмеяться вместе с ней.

– И ты был влюблен в нее, – коротко и ясно прозвучали слова правды.

Он посмотрел Сильви в глаза:

– С тринадцати лет. Слава богу, брат не знал. Она любила его, а не меня, хотя прошло много времени, пока я это понял.

– Она знала?

Джо пожал плечами:

– Наверное. Мне кажется, женщины чувствуют подобные вещи, но она, конечно же, ничего никогда не говорила.

– Прости.

– Да я ничего не сказал такого, чтобы ты просила прощения.

Она встала и подошла к нему.

– Тогда почему – почему ты не хочешь, чтобы я была здесь?

Приподняв с плеча прядь ее волос, он стал пропускать их сквозь пальцы.

– Я и сам не понимаю, не знаю, как себя вести.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду… – зашептал он, наклоняя голову ниже и приблизив рот к ее уху, – я не знаю, заняться ли с тобой любовью или отослать туда, откуда ты приехала.

Сильви вздрогнула – не столько от слов, сколько от прикосновения его губ. Он не отошлет ее прочь, когда Рождество так близко, а дети так счастливы. Он человек жесткий, но не жестокий.

– Ты не сделаешь этого.

– Не сделаю чего? – Он сжал ее подбородок, когда она захотела отстраниться от него, но пальцы его были нежны.

– Ни того, ни другого, – с опаской произнесла она.

– Спорим? – Он прижал свои губы к ее так легко, что Сильви сразу захотела большего, а затем поцеловал – по-настоящему, будто сходил с ума. Она и сама не поняла, как ее руки сомкнулись вокруг его шеи, а его руки обвили талию, прижимая ее все ближе, и вот она уже чувствует его возбуждение.

В конце концов кто-то из них пришел в чувство, только Сильви не помнила точно, как они разъединились и почему, – осознала лишь, что он ушел, и ей пришлось обвить себя руками, избавляясь от дрожи.

Ее никогда вот так не целовали, это Сильви поняла позже, когда вернулась в спальню. Джо нравился ей – пожалуй, даже слишком, – но, несмотря ни на что, ей не следует принимать его так близко к сердцу. Он делает все от души, несмотря на то что это время года, кажется, переживает болезненно. Но детей он любит и заботится о них. Ну, а что до присутствия здесь духа Дэб Брокетт – она состязаться с ним не может, да и не хочет. Ей следует помнить, что все ее чувства к Джо – лишь часть этой праздничной фантазии, не более. Мама, папа, дети, дедушка – прелестная сказка!

Однако с мечтами покончено. Давным-давно она мечтала: вот придет кто-нибудь и удочерит ее. Потом ей снился собственный дом и человек, любящий ее. Она думала, что Билли Рей и есть ответ на ее молитвы. Он весь был улыбка и очарование. Он флиртовал – красиво флиртовал, а она жила этим, зная, что он – проходимец. Все думала – осядет. Не осел.

И неделю спустя ей вновь придется зажить жизнью матери-одиночки.

 

Глава восьмая

– Возьми Сильви с собой, – сказал Хэнк. – Нам нужны продукты, и она их выберет – ну, знаешь, как женщины любят это делать.

– Но… – начал Джо.

– Мне не нужно ехать, я дам Джо список, – перебила Сильви, дотягиваясь до блокнота у телефона.

– Да лучше бы сама съездила, – насупился Хэнк. – Твой малыш из бутылочки умеет?

– Один раз пробовал, но…

– Вот и приготовь ее и оставь мне, – настаивал на своем Хэнк, – мы с ним прекрасно ладим, да и тебе не придется торопиться назад.

– Никогда еще Диллона не оставляла, – сказала опасливо Сильви.

Джо понимал, что она не хочет ехать с ним в город, но не может сказать об этом Хэнку. Опять старикан сватает. Или это, или пытается выглядеть добреньким и отпустить ее на какое-то время в город.

– Поехали, – сказал он, надеясь, что Сильви поедет, и молясь, чтобы не поехала. Ему не нужен соблазн, когда она будет сидеть рядом в машине, не нужно дышать тем же воздухом, смотреть на то, чего он не может – нет, не хочет – иметь.

Хэнк потряс головой:

– Я ведь обращался раньше с младенцами, милая моя, и о твоем так же хорошо позабочусь.

Мирно сопящего Диллона Хэнк прижал к своей широкой груди.

– Я смесь давала ему лишь однажды, сморщился, но выпил.

«Начинает сдаваться, – понял Джо. – И как это у старого так получается?»

– Езжайте, – сказал Хэнк, – и ни о чем не беспокойтесь.

Джо положил руку на ручку двери:

– Я пойду прогрею джип, а ты собирайся и выходи.

Какое любезное приглашение! Она не рассчитывала даже на такое, если иметь в виду, что он не хочет, чтобы она занимала главное место в его жизни. Извиняться за прошлую ночь он не собирается, притворяться, что ничего не было, – тоже.

Они проехали полпути, прежде чем Сильви заговорила, прочистив горло и вполоборота повернувшись к нему:

– Давай поговорим о Рождестве, а?

– Угу, – промычал Джо. Как женщина может так усложнить праздник? Как женщина может заставить его думать о том, что нужно остановить грузовик и заняться с ней сексом прямо на переднем сиденье? – Тебе тепло?

– Да, нормально.

Он сжал руль обеими руками, ожидая, пока она выскажет, что там у нее в данный момент на уме.

– У тебя подарки для детей есть?

– Конечно.

– Ты не против, если я спрошу, что ты купил? – Сильви вытянула из кармана какие-то бумаги. – Они передали мне списки для Санта-Клауса. Кэрин в него, конечно, не верит, только Джени и Питер.

– Я заказал для Джени какое-то страшилище – куклу из каталога. – Он вытащил смятые бумаги из кармана куртки и протянул их Сильви. – Я прочитал в газете, что все это уже у них в наличии, приезжай и забирай.

Развернув, она прочла вслух:

– Набор машинок, ракета «Лего», спальный мешок, кукла с молочком, плеер…

– Это для Кэрин.

– Она еще котенка хочет, причем беленького, – сказала Сильви, шурша бумагами на коленях, – из универсама Баттри.

Он не смог сдержать ухмылки:

– Я думал, что кошками в универсамах не торгуют.

– Если я найду, можно мне его для нее купить?

– Можно, пожалуй. А что она еще хочет? Купить ей пару компакт-дисков, что ли, вместе с плеером?

– Можешь взять ее список.

Он опять взглянул на Сильви. Щеки ее порозовели, и выглядела она очень серьезной, так, будто наступит конец света, если дети не получат в Рождество точно то, что хотят.

– Да не забивай ты себе голову, детям что ни дай – будут счастливы, – заверил ее Джо, – не стоит ждать совершенного Рождества.

Сильви уставилась на него своими голубыми глазами.

– Нет, стоит, – возразила она, – конечно же, стоит. Я хочу быть уверена, что все идет как надо. За это-то мне Хэнк и платит. – Она нашла еще один лист бумаги: – А что у вас обычно на обед в воскресенье?

– То, что Хэнк приготовит.

– Я подумывала о ростбифе, но уж больно хитро. Всякое там – средний, сыроватый… Может, цыпленка? – продолжала размышлять она. – Но цыпленок – как-то слишком просто. Может, лазанью?

Джо решил не лезть со своими предложениями:

– Приготовь на свой вкус, большого значения не имеет, поверь мне.

– Это имеет большое значение, – настаивала она на своем, – вот и Хэнк делает вид, дескать, нет, но я-то знаю.

– А Хэнку какое до этого дело? – Джо мельком взглянул на нее и увидел, что она хмурится.

– Он разве тебе не говорил?

– Нет. – Джо повернул на главную дорогу и придавил педаль газа. – А что, должен был сказать?

– Он кого-то… пригласил на обед в воскресенье… Подругу. Даму.

– У Хэнка нет подруг.

– Теперь есть.

Джо опять посмотрел на Сильви.

– И кто же?

– Зовут Руби. Парикмахерша из города. Мне, наверное, не стоило заикаться об этом.

– Он все равно долго не сможет держать это в секрете, – уверил ее Джо; раз дело касается этой бойкой парикмахерши, всякий в городе будет знать, с кем она уехала. – В Уиллуме не получится. Здесь всем до всех есть дело.

– А если мне захочется найти кого-нибудь в городе, куда мне идти?

– Думаю, в кафе. Или – в отделение к шерифу. А зачем?

– Это неважно. – Сильви опять перелистала рождественские списки. – Как ты думаешь, лазанья внесет разнообразие в воскресенье?

– Разнообразие внесет уже то, что Хэнк назначил на ранчо свидание. – Джо не мог ясно себе это представить. Старик никогда не упоминал Руби Ди, никогда не рассказывал о том, что виделся с кем-то. Даже о том, что хотел с кем-то увидеться.

– А почему? Что в этом такого?

– Просто я не знал, что он интересуется кем-то, вот и все.

– Он немного нервничает по этому поводу. Не говори ему, что я тебе сказала, ладно?

– А когда он планировал сообщить мне?

– Не знаю, – ответила Сильви, – наверное, до сих пор не набрался мужества.

Джо не понял, какое еще мужество нужно для того, чтобы поступить так или иначе. Либо человек по-прежнему в трауре по своей жене, либо нет. Все это – дело Хэнка, хотя он, Джо, никак не может стряхнуть с себя ощущение, что это как-то не так. Он и Хэнк оба – однолюбы: если мужчина любит женщину, то на всю жизнь.

– У тебя есть другие дела или поедем прямо в гастроном?

– Хотелось бы заехать в банк, – сказала Сильви, в голосе ее звучало смущение. – Хэнк мне вчера заплатил, и мне нужно кое-что для себя купить.

Джо остановил грузовик перед спортивным магазином, вынул ключ из замка зажигания и повернулся к своей пассажирке.

– Давай встретимся в универсаме через полтора часа, – предложил он, делая вид, что каждую пятницу возит женщину в город, – времени хватит?

– Вполне, – ответила она, даря ему одну из тех редких своих улыбок, что бросали его в пот. – Хочешь, я еще что-нибудь куплю для детишек?

– Нет, спасибо.

Он проследил, как она выпрыгнула из джипа и медленно пошла по обледенелому тротуару. Женщины действительно любят делать покупки. Что ж, он надеется, что Сильви мудро потратит свои деньги. «Совершенно» ли пройдет Рождество, не «совершенно», а работа Сильви в Рокки Ти вечно не продлится. И прежде чем закончится год, эта леди должна будет уехать туда, откуда приехала.

– Как вы думаете сделать мне «химию»? – Кэрин положила вилку, отодвинула пустую тарелку в сторону и подождала, пока дедушкина гостья выдаст ей совет о том, как стать красивой.

Сильви чуть не рассмеялась, увидев, как ужаснулся Джо. Кэрин с таким же успехом могла бы спросить, можно ли ей выкрасить волосы в багровый цвет. Но уж кто сумеет дать совет о красоте, так это женщина, сидящая за кухонным столом рядом с Хэнком. Руби Ди женщина, которая не боится ни теней для век, ни туши для ресниц, ни ювелирных украшений. Сильви подумала, что такую женщину всякий захотел бы иметь в качестве лучшей подруги и ближайшей соседки. Руби любит посмеяться и, похоже, наслаждается каждым кусочком, положенным в ее тарелку. Сильви и Брокетты-младшие были зачарованы, тогда как Джо с Хэнком выглядели несколько ошеломленными. Их ферма, пожалуй, не переживала столько волнений со времен того самого бурана сорок восьмого года, о котором постоянно твердил Хэнк.

– Знаешь, дорогуша, – промолвила хозяйка салона, внимательно рассматривая девочку, – я не думаю, что она тебе нужна. У тебя очень пышные волосы, – она через стол потрогала прядь волос Кэрин, – у них и так прекрасная структура. Кроме того, подростки теперь почти не делают «химию».

Но Кэрин не успокаивалась:

– А как насчет осветления? Знаете – так, полосками? Вам нравятся девушки из «Пляжного обозрения»?

– «Пляжного обозрения»? – эхом отозвался Хэнк. – Когда это ты успела насмотреться такого шоу?

– У подруги. – Кэрин при этом сосредоточила все свое внимание на дедушкиной спутнице.

– Всем кофе с десертом? – Сильви встала и принялась собирать тарелки.

– Мне да, – сказал Джо, отодвигая стул. Он поднял тарелки – свою и Питера, сидящего справа от него. – Гм, миссис Ди, вам что – чай или кофе?

– Кофе будет замечательно, и вообще, я же вас попросила называть меня Руби! Я вернула себе девичье имя после двух разводов, так что прошу: никаких «миссис» – это навевает дурные воспоминания. – Она улыбнулась Джо и взъерошила золотые кудряшки Джени. – Вот уж кому никогда не потребуется тратить с трудом заработанные деньги на перманент в салоне красоты!

– А что такое перманент?

– Секс такой, – сообщил ей братец.

Хэнк опрокинул стакан.

– Секс?! – Он оглядел всех за столом, а Руби в это время спокойненько вытирала разлитое салфеткой. – Что за передачи смотрят мои внуки? И дернул же меня черт поставить спутниковую тарелку, пропади она пропадом!

– А я свою тарелку люблю, – призналась Руби, – я разучила кое-какие новые танцы на канале кантри-вестерн. – Она потрясла запястьями, на которых зазвенели серебряные браслеты, показывая их Сильви. – Видишь, дорогуша? Это – из телемагазина. – Затем уставила, встряхнув, палец на Питера: – А перманент, или «химия», молодой человек, – это не то, что ты думал. Перманент делают дамы, чтобы их волосы стали кудрявыми.

– Как у тебя?

– Точно! Умница!

– Чего только они не нахватаются по этому телевизору! – проворчал Хэнк.

Сильви повернулась к Джо и улыбнулась. Он усмехнулся в ответ и покачал головой. Она удивилась тому, что он стал помогать ей убирать посуду, а потом даже, подойдя к рабочему столу, разлил кофе по чашкам из дорогого фарфора. Она в это время раскладывала большие куски клюквенного торта по десертным тарелкам.

Он шагнул к ней поближе и прошептал:

– Готов спорить, что эта «спермоистория» будет завтра же утром поведана в салоне красоты.

– Они по понедельникам не работают, – сказала Сильви. Тогда, в пятницу, она посмотрела расписание на входной двери. На всякий случай. Не то чтобы ей хотелось так легкомысленно потратить деньги, а просто иногда одолевал соблазн помечтать, какой хорошенькой она могла бы быть. Да и Джо, возможно, не столь свирепо таращился бы на нее, если бы она меньше походила на бездомную и стала более уверенной в себе, такой, как Руби Ди.

– А что здесь происходит? – спросил он, по-прежнему стоя вплотную. На нее пахнуло его лосьоном после бритья, и в какой-то безумный миг она едва не прижалась к его плечу. Она вчера выстирала эту рубашку из голубой фланели, такую мягкую, если к ней приложиться щекой.

– Ты о чем?

– О Хэнке и Руби.

– Думаю, тебе лучше у него и спросить, – произнесла она тихим голосом, беря две тарелки, – может, он чувствует одиночество.

– Может, мы все это чувствуем, – голос Джо звучал почти печально.

– Ты о чем это опять? – Сильви пристально посмотрела на него, но он отвел взгляд. Вместо ответа он тоже поднял две тарелки и последовал за ней к столу.

Сильви поставила тарелки Руби, затем Хэнку, добавила всем кофе, перестелила бумажные салфетки и, когда все закончили с десертом, отвергла любые предложения о помощи. Диллон до сих пор спал, и она была не прочь сама заняться кухней: скрести, полоскать, сушить, вытирать, быть такой занятой, чтобы не вспоминать те моменты, когда Джо улыбался ей. О, как он был прекрасен в пятницу в городе! И в субботу, когда весь день проработал на ферме и, придя на кухню ужинать, даже не насупился при виде ее.

– Пошли, посмотришь на мое дерево, – сказала Джени Руби, – оно Санте понравится.

– Уверена, что да, золотце мое, – согласилась гостья, – но ты иди пока вместе со всеми, а я помогу вашей… Сильви с посудой.

Девчушка побежала догонять остальных, которых Руби спровадила в гостиную, а гостья повернулась к Сильви:

– Я чуть не назвала тебя их мамой. Ты так добра к детишкам, что можно подумать, всегда здесь была.

Сильви продолжала споласкивать тарелки.

– Я иногда вынуждена напоминать самой себе о том, что я – не их мама, не Дэб Брокетт. Но быть здесь горничной – работа легкая. Они хорошие детки.

– Я представляю. – Руби убрала всю посуду и приборы со стола, потом выдернула губку из поддона: – Дай-ка я вытру стол.

– Да перестань, не стоит тебе…

– Стоит, – решительно настояла на своем Руби, – я соскучилась по такой вот женской беседе за уборкой. – Она подмигнула: – Когда женщины собираются в кухне, можно услышать очень многое.

– А в парикмахерской?

– Там тоже, верно. Думаю, мне известны все секреты. Только я орудую ножницами, а рот держу на замке. Городок-то маленький. Так вот, когда появилось это объявление о жене, ты, должно быть, слышала… – Тут Руби осеклась и улыбнулась Сильви: – Прости, я не хотела ворошить это. Забыла совсем…

– Все нормально, меня это давно не смущает.

Сильви начала споласкивать чашки и выставлять их на сушилку, а Руби отыскала полотенце для посуды и, позвякивая браслетами, принялась вытирать тарелки.

– Да и я не смущалась бы, если б захотела выйти замуж за Джо Брокетта. И в городе нашлось бы побольше чем пара женщин, которые были бы не прочь вот так поработать.

– Он что, появляется где-то с какой-нибудь?

– Я не слышала. – Она прыснула. – Кроме того, видя, как он смотрит на тебя, я делаю вывод, что у других шансов нет.

Сильви почувствовала, что краснеет.

– А что, люди думают, что мы… гм… спим вместе?

– Дорогая моя, люди думают о том, о чем хотят думать. Я вот что хочу сказать: этот мужчина смотрит на тебя так, будто он – зима, а ты – весна и пора бы цветочкам расцвести, а птичкам запеть.

– Руби, я не…

– Послушай… – браслеты вновь звякнули, когда Руби покачала указательным пальцем, – послушай меня. Мне не всегда везло с мужчинами, но людей в целом я уж точно знаю. – Ее синие глаза заволокла печаль. – И я совершала ошибки, но, – продолжала она осторожно, – я знаю, что, если мужчина смотрит на женщину так, как этот человек смотрит на тебя, значит, что-то произойдет.

– В моей жизни уже много чего происходило, – ответила Сильви, – теперь вот есть малыш. И больше ничего.

– Я прошла по этому пути, дорогая моя. Он не легок. Однако все, что тебе остается делать, – это стремиться к лучшему.

– У тебя есть дети, Руби?

– Есть, и это сущее наказание, – призналась она, беря в руки соусницу и засовывая в нее край полотенца. – Как зовут твоего мальчика?

– Диллон.

– В честь певца?

– В честь города. – Сильви прополоскала последнюю чашку, вручила ее Руби и вынула пробку из стока. – Я, пожалуй, схожу наверх, проверю его. Ему уже пора проснуться и заверещать.

– Иди, иди, – произнесла Руби, энергично расправляясь с посудой, – но, Сильви… я знаю, это не мое дело, только мне кажется, что ты такая хорошенькая… – она понизила голос до шепота, – я и твое лицо видела, когда ты на Джо смотрела. И осмелюсь предположить, что ты уже почти влюбилась. Будь осторожна, дорогая моя. Он смотрит на тебя так, будто хочет иметь на сладкое. Но это не означает, что тебе стоит идти на поводу. Джо Брокетту тридцать пять, он до сих пор холост, и ему нравится оставаться таким.

– Я не собираюсь выходить замуж, Руби. – Больше не собираюсь. – Я лишь хочу, чтобы в канун праздника у меня было то место, которое можно назвать домом, чтобы я потом смогла рассказать сыну о его первом в жизни Рождестве, о том, какое оно было чудесное.

– Ладно, – согласилась Руби, вытирая слезы, – не буду лезть в твои дела. Но если тебе когда-нибудь будет нужен друг или… – она улыбнулась, – или мытье и стрижка, то ты знаешь, к кому идти.

– Спасибо, Руби, – Сильви наклонилась и поцеловала собеседницу в щечку, – возможно, в один прекрасный день ты увидишь меня в своем салоне.

– Мизз Руби! – это в кухню вбежала Джени. – Ты идешь? А дедушка зажег огоньки! Знаешь, о чем я попросила Санту?

Руби протянула руку, девчушка уцепилась за нее и потащила гостью за собой в комнату.

– Я ни за что не угадаю, золотце! Так что ты должна мне обо всем рассказать.

Сильви последовала за ними, но в гостиную не пошла, а поднялась по лестнице. Она открыла дверь спальни в то время, когда Диллон издал первый жалобный вопль, как бы говоря: «Эй, я же проснулся!» Она успокоила его, сменила памперс и, усевшись на кровати и дав ему грудь, стала думать о том, что сказала Руби.

Он смотрит на тебя так, будто он – зима, а ты – весна и пора бы цветочкам расцвести…

Сильви закрыла глаза. Ей не хочется вспоминать те два раза, когда Джо целовал ее, но и забыть эти поцелуи она тоже не может. Нет, не станет она полагать, что они имели какое-то значение, даже если бы они опрокинули ее сердце вверх тормашками и вывернули наизнанку.

Руби умеет обращаться со словами.

Руби предостерегла ее.

– Ты бы выпил чего покрепче, сынок. – Хэнк нахлобучил шапку на голову. – Я не собираюсь здесь оставаться и спорить с тобой, черт побери. Я пошел домой, спать.

– Хэнк…

– Да к дьяволу, Джо, – ворчал старик, – сегодня все отлично прошло. Мы так не радовались с тех пор, как… гм… здесь были Джим и Дэб. Согласись, что Руби, Сильви и все рождественское вокруг оживляют обстановку.

– Руби – возможно, – признал Джо, поворачиваясь спиной к наряженной елке. Ему не хотелось спорить со старым другом, но он также не может понять, что происходит. Лучше бы все шло по-старому, когда он еще не знал, что в мире существует женщина по имени Сильви Смит, когда он еще не бродил вокруг да около, подумывая, а не забрать ли ее в постель на час-другой, так, для разнообразия. – Черт возьми, Хэнк, нам ведь и одним было неплохо, а?

– Да? – Тот покачал головой. – «Неплохо» для меня недостаточно. У меня осталось еще несколько непрожитых лет, и я вовсе не против побыть время от времени в женской компании. И я бы то же самое предложил тебе, пока ты не стал еще сварливее.

– Да не сварливый я.

– Конечно, нет, – фыркнул Хэнк, – просто от твоего занудства спасения нет. Эта девчонка уже узлом тебя связала, а ты признаться себе в этом не можешь. Тоже мне мужик.

– Я не собираюсь признаваться в том, чего нет. – Он последовал за Хэнком в кухню. – Не уходи, Хэнк. Еще рано совсем. Может, в дурака сыграем, а?

– Для меня – достаточно поздно. – Хэнк вытащил перчатки из кармана куртки и открыл заднюю дверь. – Нашел бы чем другим заняться, чем в карты-то играть.

Джо стоял в темной кухне и прислушивался к тишине. Дети уснули. Сильви час назад поднялась к ребенку и так с тех пор и не спускалась. Наверное, вымоталась от всех кулинарных дел. А ведь он был бы не против побыть вместе.

Что угодно было бы лучше, чем оставаться наедине с собственными мыслями.

Налив себе виски, он понес стакан в гостиную, освещенную лишь многоцветными лампочками на елке, казавшейся ему такой нелепой. Наговорился он уже вдоволь о Рождестве и о том, чего там дети хотят от Санта-Клауса.

– Никто ведь не спрашивает меня, чего я хочу. – Что?

Джо подпрыгнул, чуть не разлив спиртное, услышав голос Сильви.

– Черт!

Она сделала несколько шагов по комнате. Волосы ее спутались, щеки горели – она, очевидно, дремала и только что проснулась.

– С кем это ты разговаривал?

– Сам с собой, наверное, – предположил он. Значит, его состояние хуже, чем он думал. – Просто мысли вслух.

Она улыбнулась, но ближе не подошла. Он заметил, что она босиком, хотя ни эти свои выцветшие джинсы, ни дурацкий голубой свитер не сняла. Какие у нее пальчики на ногах крохотные…

– А чего тебе хочется? – Она слегка наклонила голову. Так серьезно спрашивает, будто к сену приценивается. – Детям могут понравиться твои идеи.

– Дети не смогут дать мне то, чего я хочу, – ответил он, не сводя пристального взгляда с ее лица. Она понимает, о чем он, хорошо понимает, и, к ее чести, не бежит с визгом наверх.

– А почему ты считаешь, что я смогу?

Он удивился прозвучавшему в ее голосе любопытству.

– Помнишь, я поцеловал тебя несколько раз?

– Пару раз, – поправила она, – но это не означает, что я… иду с тобой в постель.

Он, поставив пустой стакан на стол, встал лицом к ней:

– Разве нет? – Она не ответила, но он и не ожидал ответа. – Во всей этой глупой предпраздничной суматохе, со всеми списками и прочей возней, ты и не спросила, чего я хочу, Сильви. Не лошадку, не лук под соусом и не котенка.

– Не этого?

Он готов был поклясться, что она улыбнулась, однако решил, что должен был это предвидеть. Сделав шаг и приблизившись вплотную, он провел пальцем по ее щеке до уголка этого замечательного ротика.

– Не этого, – произнес он охрипшим от желания голосом.

– Может, список составишь? – ответила она, а губы дрожали под его пальцем.

Он устал притворяться, что не хочет ее. Больше того – устал ее хотеть. А способ, чтобы изменить все раз и навсегда, только один.

– Давай-ка лучше я приглашу тебя в постель.

 

Глава девятая

– Давай, – услышала Сильви свой ответ. И когда это она стала такой храброй? Или это и есть то самое глупое поведение женщины, уставшей от одиночества?

– К тебе или ко мне? – Он пристально смотрел на нее своими темными глазами, уверенный, что она не передумает.

– К тебе, конечно.

Он взял ее за подбородок и поднял к себе ее лицо:

– Почему «конечно»?

– Диллон же спит.

– Ну да, конечно. – Он прижал свои губы к ее, словно проверяя, останется она или убежит, и спросил: – Сколько у нас есть времени до того, как он проснется?

– Час, – едва смогла ответить она, потому что его рука уже проникла под свитер и поглаживала ей талию. – Или два. – Рука, поднимаясь все выше, легла на грудь. – Может… а-а… и три.

– Ты вся такая мягонькая, – шептал он, ладонью лаская ее кожу, – как я и думал.

– Это детская присыпка. Я приняла душ и…

Он вновь вернулся к ее губам – тем нежным поцелуем, чудо которого заставляет прерываться дыхание. Она была теперь в его объятиях, прижатая к широкой теплой груди как самое драгоценное в мире сокровище, будто была той, которую он любил. Нет, сказала она себе, а руки ее прильнули к его плечам, она не будет думать о любви. Любовь все испортит.

Она раскрыла губы, и его язык медленно вошел внутрь так, будто он занимался с ней любовью. Руки его остановились на ее талии, прочно удерживая, пока он искушал ее. Он слегка отвел язык назад, и Сильви последовала за ним, желая большего.

– Обними меня, – попросил он, крепко обхватив ее руками и приподняв, будто она и не весила ничего. Сильви понимала, что может все это прекратить. Стоит ей вымолвить лишь слово, и он поставит ее на ноги, и она пойдет спать одна. Но вместо этого она стала осыпать его шею нежными поцелуями.

По темной лестнице он понес ее в свою спальню. Здесь неясной тенью вырисовывалась двуспальная кровать, а единственным источником света было окно – это лежавший снаружи снег отражал тусклое свечение полумесяца. Джо положил ее на кровать и запер дверь.

– Я никогда не представлял себе, что ты будешь вот так ждать меня в моей постели, – сказал он, прежде чем сесть рядом. Матрас, прогнувшись под его весом, подвинул ее ближе.

– И я не представляла.

Ей не хотелось думать о том, что она делает. Не хотелось думать об утре, о Рождестве, подарках или о том, что она приготовит на обед. Ее уже очень давно не носили на руках. Она уже очень давно не чувствовала себя не одинокой.

Он стал целовать ее, и это – странно – показалось таким естественным, хотя находиться здесь, в постели мужчины, которому женщина не нужна и который не желает ее, было бессмысленно.

Но Сильви не хотелось быть где-то еще. Ей нравилось ощущать телом грубые ладони. Он высоко задрал свитер, а она сняла его и швырнула на пол; затем, дотянувшись до его рубашки, одну за другой расстегнула пуговицы и кончиками пальцев ощупала широкий, покрытый волосками торс. Они как-то незаметно сняли остальную одежду, и обнаженные тела их были теперь открыты для поцелуев и прикосновений. Он ласкал ее чувствительную грудь и был очень осторожен с телом, недавно перенесшим роды.

Прикосновениями он возбудил ее так, что она, обняв его, смогла только вымолвить: «Ну же», и он протянул руку и вынул презерватив из ящика комода.

Она затаила дыхание, когда он начал входить в нее, и издала протяжный стон, когда он, скользнув внутрь, снова почти вышел.

– Тебе хорошо? – спросил он, наклоняясь над ней и еще раз целуя ее в губы. Она притягивала его все ближе, пока вихрь ощущений не унес ее в тот удивительный мир, где она не могла избавиться от изумления, что что-либо вообще оказывается таким приятным. В тот момент, когда он, просунув под нее руку, притянул ее еще ближе к себе, она достигла высшей точки и разбилась на миллион искрящихся звезд; и он, простонав, последовал за ней. Он продолжал целовать ее, пока они вновь не обрели дыхание. Говорить ничего не хотелось, даже если бы кто-то из них знал, какие слова сейчас нужны.

Он осторожно лег рядом и прижал ее к себе. Закрыв глаза, она почувствовала, как он, прежде чем встать, накрыл простыней ее обнаженное плечо.

Сильви, удовлетворенная, расслабленная, уснула на час и не видела снов. Потом она проснулась и вздрогнула, почувствовав незнакомое тепло лежащего рядом мужчины. Она осторожно повернулась к нему и увидела, что он тоже открывает глаза. Джо, опершись на локоть, уставился на нее; в выражении его лица явно угадывалась ревность.

– Кто он был?

Сильви заморгала:

– Ты считаешь, у тебя есть право задавать мне сейчас подобные вопросы?

– Я говорю не о правах, – сказал он, – я просто спрашиваю, кто был тот сукин сын, который оставил тебя одну с ребенком?

– Это уже не имеет значения, – солгала она, отворачиваясь.

– Но ты же приехала в город, чтобы его разыскать. – (Она не ответила. Она была слишком занята, натягивая через голову свитер.) – А его здесь не оказалось, – продолжал он.

– Да-а, ты, оказывается, очень проницательный.

– Сарказм не твой стиль, Сильви.

Она застыла на месте, прикрывая наготу чем попало, и взглянула на него.

– Вы привыкли разговаривать с маленькой, тихой, жалкой, бездомной женщиной, которая печет булочки с корицей и носит единственную пару джинсов, да? – Она ринулась к двери. – Вы ведь не занимались любовью с этой женщиной, мистер Брокетт. Вы занимались просто сексом – просто замечательным сексом вы с ней занимались, думаю я, судя по счастливому выражению вашего лица. – Она уронила бюстгальтер, подняла его с пола и продолжила: – Вы просто занимались сексом с кем-то, кто не думает, что если человек владеет фермой и имеет деньги в банке, то это дает ему право вести себя высокомерно.

– Сильви…

Она дергала за ручку, не зная, как открывается дверь.

– Черт побери, выпусти меня отсюда!

Он ласково обхватил ее руками:

– Не уходи. Я виноват. – Он поцеловал ее в затылок: – Мне надоел этот свитер. Может, ты снимешь его? Пожалуйста…

Она вздохнула:

– Я еще не закончила орать на тебя.

– Но я же говорю – прости. – Его руки легли ей на грудь, и очень скоро вся одежда, вместе со свитером, кучей валялась на полу. Она развернулась в его объятиях, слыша, как колотится его сердце, а он прижал ее спиной к двери. – Я не считаю тебя жалкой и бездомной. По крайней мере, последние несколько дней.

– Мне тоже не нравится, когда я так о себе думаю, – сказала она.

Он еще крепче обнял ее:

– Давай я снова подарю тебе любовь.

– Диллон может скоро проснуться. – Это слабая отговорка. К тому же она действительно не хочет уходить. Не сейчас.

– Мы услышим, если он заплачет, – Джо улыбнулся, – услышим, поверь. Твой пацан своими легкими может целое стадо в Айдахо угнать. Давай я отнесу тебя в постель, – прошептал он ей в волосы, – только, ради бога, не брыкайся.

Она все же поизвивалась, чтобы еще раздразнить его, и он заключил ее в объятия. На этот раз он поднял ее над собой, и она, вобрав его в себя, коленями обхватила его бедра и обвила его шею руками.

Прошло еще много времени, прежде чем оба уснули.

О боже, что он натворил? От него пахнет сексом, от кровати – тоже. Во всей этой чертовой комнате запах как в борделе, а сам он выжат так, будто провел ночь с той обнаженной троицей, что красуется на обложке эротического журнала на бензоколонке Хоукинса. Нет, он никогда не фантазировал о жаркой любви с тремя пышногрудыми блондинками – по крайней мере с подростковой поры, – но теперь мог догадываться, как чувствовал бы себя мужчина после этого, если бы вообще дожил до рассвета.

Нужно принять душ. Потом – пару таблеток аспирина. А также проверить собственные мозги – осталось ли в них сколько-нибудь здравого ума. Потому что он и впрямь потерял рассудок, когда догадался, чего по-настоящему хочет к Рождеству и когда понес мою горничную наверх.

Джо сел, свесив ноги с кровати, и принялся проклинать себя. Он занимался любовью с Сильви. Не раз. И не два. А трижды. Последний раз они делали это особенно сладко, медленно, в тепле одеял, в то время как северный ветер ломился на второй этаж старого дома.

А потом… потом заплакал малыш. Точнее, возвестил полуночным воем, от которого мурашки по спине, о том, что голоден. Сильви выпуталась из одеял, сгребла в кучу одежду и нижнее белье и ракетой сорвалась к нему. Убраться из комнаты Джо и оказаться в своей было для нее делом пары секунд.

И оставила Джо умирать в тишине, воцарившейся сразу после того, как Диллон предъявил свой талон на питание.

В этот час, когда сквозь домашние, сшитые Дэб шторы просачивался свет забрезжившего утра, Джо почувствовал себя настолько близко к смерти, насколько это может ощущать человек, к которому не вызвали «скорую помощь».

А если Хэнк узнает, что здесь полночи творилось, тогда он точно погиб. Что же его, черт возьми, обуяло? Ведь стоило только получше постараться – и он смог бы прожить без секса еще немного.

Сильви не стала бы врываться в хоровое пение «Ледяного снеговичка» – она не попадала в тон и искренне надеялась, что Диллон не унаследовал от нее отсутствие слуха. И тем не менее она была счастлива, счастлива впервые за многие месяцы.

Она раньше Джо оказалась в кухне, что было необычно: он всегда поднимался до рассвета. Взбив в миске тесто для оладьев, она приготовилась мешать яичницу-болтунью, но тут услышала шаги на лестнице. Она пообещала себе не зардеться румянцем от стыда, когда он войдет, и приготовилась улыбнуться.

Он даже не взглянул на нее.

– Доброе утро, – произнесла Сильви, предвкушая улыбку, поцелуй или хотя бы взгляд.

– Кофе готов? – спросил он так, будто бодрящий напиток не ожидал его каждое утро. Ежевечерне перед тем, как идти спать, она наполняла кофеварку и устанавливала таймер на четыре сорок пять.

– Возьми сам. – Он даже не посмотрел на нее, и Сильви, повернувшись к плите, принялась возиться с кастрюлями, пока не успокоилась. Она вслушивалась – вот он открыл кухонный шкаф и налил себе кофе, вот выдвинул стул и сел на привычное место.

Сервируя ему завтрак, она подумала: интересно, чувствует ли он ту же робость, что и она? Ставя перед ним тарелку с оладьями и яичницей, она ждала улыбки. Или взгляда. Чего-то такого, что говорило бы: «Прошедшая ночь была волшебной».

– А вилку можно?

– Вилку? – повторила она, упираясь руками в бока.

– И еще немного масла, – продолжал он, подтолкнув к ней пустую масленку и по-прежнему избегая смотреть на нее. – Это кончилось.

– Конечно. – Открыв холодильник, она достала новую пачку и, сняв обертку, плюхнула масло в масленку, затем достала из ящика вилку и бросила ее на стол рядом с его кофейной кружкой. – Скажите-ка мне вот что, мистер Брокетт.

– Что? – на этот раз он поднял взгляд. Ненадолго.

– Мы спали вместе прошедшей ночью или же мне приснилось, что вы отнесли меня наверх, раздели догола и рассказали о том, что вы хотели, чтобы Санта-Клаус для вас сделал?

– Боже мой, Сильви! – Джо взглянул на нее, будто боялся, что весь Уиллум слушает, о чем они говорят, после чего нахмурил брови: – Говори потише.

– Ничего страшного, – вздохнула она. – Я знаю ответ. Прошедшей ночи вообще не было. Понятно.

Сильви вернулась к плите, к своей уже остывшей чашке кофе. Она отхлебнула и сделала вид, что выискивает праздничные рецепты в кулинарной книге, а Джо тем временем, расправившись с завтраком и поставив грязную тарелку в раковину, подошел к ней.

– Прости, Сильви. Прошедшей ночи не должно было быть.

– Пожалуй, вы правы, – сказала она, перелистнув страницу и уставившись на фотографию кофейного торта в виде елки.

– Такое больше не повторится, – пообещал он.

– Нет, – подтвердила она, держа кофейную чашку рукой, которая, как она с гордостью отметила, и не дрогнула, – конечно, нет.

* * *

– А где она?

Джо пододвинул тарелку с оставшимся пирогом поближе к Хэнку:

– Давай нажимай.

– Спасибо. Так где же она?

– Поехала в город. Сказала, что кое-чего еще нужно подкупить, завтра ведь канун Рождества.

Джо не поверил ей, не совсем поверил. Он решил, что она просто захотела некоторое время побыть одна, подальше от него, подальше от смущения прошедшей ночи.

– Да, но она ведь была там только в субботу, – ворчал Хэнк, беря с тарелки следующий кусок пирога. – И ей сказал, мол, если что-то еще понадобится, я с удовольствием съезжу и куплю.

Джо пожал плечами:

– Ты же знаешь женщин. Они любят сами ходить по магазинам и покупать.

– А ребенок?

– Она взяла его с собой, сказав, что у нее есть там что-то вроде рюкзачка, чтобы его в нем таскать.

– Ты плохо выглядишь, Джо. Спишь нормально? Может, во второй половине дня вообще не поедешь на южное пастбище?

– Еще она сказала, что заберет Джени из садика, прежде чем ехать домой. Там вроде какая-то вечеринка намечается. – Он встал и выглянул в окно: – Как ты думаешь, штормить не будет? Что-то мне не нравится, как небо выглядит вон в той стороне.

Сильви уехала на своем автомобильчике, а не на джипе. Ему следовало бы насчет этого поспорить, но он был слишком занят тем, что старался не смотреть на нее. Посмотреть на нее означало вспомнить прошедшую ночь, а вспомнить прошедшую ночь означало вновь стать холодным и строгим.

– Как ты думаешь, я слишком стар?

Джо опять повернулся к Хэнку:

– Для кого?

– Для Руби.

Так вот почему Хэнк стал таким ворчливым!

– Возьми да спроси об этом ее.

– Она может и не сказать правду.

– Почему?

– Чтобы не обидеть. Если она действительно подумала, что я слишком стар для нее.

Джо подошел к рабочему столу и налил себе уже, наверное, тридцатую чашку кофе. Так он до самого Нового года не уснет.

– Она смеялась над тем, как ты шутил. И вроде не особенно торопилась уезжать – до тех пор, пока не стало смеркаться.

Хэнк прочистил горло:

– Она попросила меня остановиться возле ее дома в следующий раз, когда я буду в городе.

– Остановишься?

– Не знаю. Ведь стоит мне только сунуть нос в салон красоты, как сразу же разнесется по всему городу, что я завел себе подружку. – Он вздохнул. – Хотя, думаю, я готов к маленькой женской компании. – Он окинул Джо проницательным взглядом: – И, судя по тому, как ты выглядишь, ты – тоже.

– Да со мной все в порядке, Хэнк.

Ему бы хотелось прозвучать более убедительно, особенно когда Хэнк откинулся на спинку стула и рассмеялся.

Сильви потратила одиннадцать долларов своих скудеющих наличных, выбрав один из дешевых фотоаппаратов, коробку леденцовых палочек и еще несколько подарочков для Брокеттов-младших. Диллон не запомнит свое первое Рождество, но когда-нибудь сможет посмотреть фотографии и увидеть настоящую семью.

А сейчас ее сынок спит в безопасности и тепле, прижатый к ее груди, в маленьком рюкзачке, который она купила в магазине подержанных вещей еще до того, как он родился. Она покормила его в самом уединенном месте, какое смогла найти в городе, – в библиотеке.

В морозильнике на ранчо остался завернутый в фольгу пакет булочек с корицей для Хэнка – пусть порадуется, когда она уедет, и печенье из густой овсяной муки с изюмом для Джо – будет брать с собой в эти долгие поездки, когда отправляется, чтобы проверить скот.

Осталась только одна вещь – рискованная, сложная и забавная. Это для Кэрин. Девочка предоставила ей и Диллону целый дом в Рождество, и она должна отблагодарить ее чем-то особенным. Если объявление у Баттри еще висит и если они еще остались, значит, рождественским утром одно желание Кэрин точно сбудется.

По Уиллуму сновали толпы любителей делать покупки в последнюю минуту, поэтому Сильви поставила машину на Мэйн-стрит, перед магазином женской одежды, витрины которого были украшены серебряными снежинками и искусственным снегом.

Сильви не стала задерживаться, тем более что поднимался ветер. У нее есть еще час до того, как нужно забирать Джени, и, если останется лишнее время, она сможет посидеть в кафе, потягивая горячий шоколад и отогревая застывшие пальцы на ногах.

Опустив голову под ветром, она прошла до угла и обогнула его – здесь атаку ветра смягчала стена банка. Подождав, когда грузовичок-пикап и длиннющая легковая универсалка остановились, она ступила на тротуар и тут же увидела человека, которого, как она думала, не увидит больше никогда.

Билли Рей Даймонд, высокий и худой, стоял и, хохоча, заливал бензин в новенький тягач красного цвета.

Его куртка из грубого хлопка была расстегнута, шапки не было, а темные волосы казались длиннее, чем в тот последний раз, когда она видела его. Он никогда не чувствовал холода, вспомнила она. И вот он здесь, в Уиллуме, штат Монтана, в том месте, которое он однажды назвал домом.

Там, где, говаривал он, они в один прекрасный день поженятся, вот только он выиграет несколько толстых кошельков на кольцевом ралли, вот только подкопит немного денег, чтобы раздать долги друзьям.

Сильви и сама не знала, почему замедлила шаги, почему не поторопилась пересечь скользкую от машинного масла мостовую колонки «Хоукинс: бензин в дорогу» и не кинулась к человеку, которого, как она думала, любила больше жизни. Вместо этого она глубоко вдохнула морозный воздух и одной рукой обвила прижатый к груди живой комочек. Она почувствовала легкое недомогание и тошноту, будто выпила чересчур много крепкого кофе на голодный желудок. Сердце ее забилось вдвое быстрее, пока она пересекала мостовую, направляясь к красному тягачу и к отцу Диллона.

Сукин сын, который оставил тебя одну с ребенком. Слова Джо эхом отдавались в ее голове, но ей не хотелось думать о Джо и о том, что произошло между ними минувшей ночью. Она нашла отца Диллона. Может, он ездит в поисках ее, может, получил ее последние письма и последовал за ней сюда.

– Билли Рей! – позвала она, но он, наклонившись к открытому окну, болтал с кем-то, сидящим на водительском сиденье. Идти быстрее она не могла – одна рука поддерживала полу куртки, наброшенную на ребенка, другая сжимала полиэтиленовые магазинные пакеты. – Билли Рей!

Он по-прежнему не слышал. Сильви увидела, как он повернулся, чтобы отдать деньги человеку в комбинезоне механика. Прежде чем Билли Рей успел открыть дверцу машины, она оказалась достаточно близко, чтобы вновь выкрикнуть его имя. Он обернулся и замер.

Она почувствовала облегчение, такое глубокое, что чуть было не бросилась ему в объятья.

– Ты получил мои письма? – едва смогла вымолвить она, поскольку от волнения лишилась способности дышать.

Он опустил взгляд и открыл дверь с пассажирской стороны, будто Сильви не произнесла ни слова. Она стояла теперь совсем рядом с тягачом, так близко, что смогла увидеть юную блондинку за рулем. Достаточно близко, чтобы рассмотреть отороченный мехом капюшон, обрамляющий красивое девичье лицо. Та, смерив ее скучающим взглядом, завела мотор.

Билли Рей забрался в машину и захлопнул дверцу. Оттуда он с ужасом посмотрел на своего сына и отвернулся; наверное, рассказывал своей новой возлюбленной, что это, должно быть, какая-то ошибка. Машина резко сорвалась с места.

– Леди? С вами все в порядке? – рядом появился механик, вытирающий руки о промасленную тряпку.

– Да, все хорошо, – солгала она. Она все же ожидала, что Билли Рей хоть что-то почувствует при виде собственного сына. Она думала, что у него есть сердце, но ошиблась. – А кто была та женщина в красном тягаче?

– Сисси Бойл. Ее папаша заправляет одной из крупнейших скотоводческих ферм во всей долине. – Он покачал головой. – Она просто дьявол, когда на колесах. И любит гонки на цистерновозах. Сейчас вот участвует в кольцевом ралли вместе со своим новым мужем. Вы их знаете?

– Нет. – Сильви наблюдала, как тягач, свернув на Мэйн-стрит, дал ходу. Порыв ветра бросил ей в лицо волосы, заставив содрогнуться. – Я обозналась.

 

Глава десятая

Нет, Сильви ничему не позволит испортить Рождество. Ну подумаешь – их отвергли! Она пришла в универсам Баттри, списала нужный телефон с доски объявлений, затем в углу магазина, рядом с отделом замороженных продуктов, отыскала таксофон и даже трижды глотнула бесплатного кофе у выхода. Диллон, довольный и согретый, спал и не ведал, что его отец только что был совсем рядом. Не знал о том, что его отец не пожелал признать хоть кого-нибудь из них двоих.

Теперь Сильви поняла, что обойдется без него. Она воспитает сына лучше, чем такой тип. Дура она была, что думала иначе.

Да-а, наделала она ошибок, гордиться нечем. И все же она изо всех сил постаралась найти отца своего сына, чтобы у Диллона появился шанс обрести семью. Если есть на свете кто-то уважающий семью, так это Сильви Смит. Когда растешь сиротой, то начинаешь ценить саму идею семьи. Сильви всегда мечтала о любви, доме, детях, о человеке, который обожал бы ее. Как это здорово – собираться всей семьей, отмечать праздники, хохотать до упаду. Она хотела этого для себя, но еще больше – для сына. Какая же она глупая – думала, что это возможно.

И когда у нее все пошло наперекосяк? Ведь вроде бы не было в ее прошлом длинной череды мужчин.

Она любила Билли Рея – по крайней мере, думала, что любила, – и, дурочка, никак не хотела увидеть правду: у этого человека сроду не было намерений осесть на месте или воспитывать сына. Будь она подогадливей – обязательно бы заметила это.

Итак, еще до того, как Сильви Смит покончила с делами, бережно уложила покупки на заднее сиденье и отправилась назад в Рокки Ти, она приняла ряд решений. То ли холодный воздух Монтаны прояснил ей мозги, то ли она в конце концов стала взрослой и оказалась лицом к лицу с действительностью, но теперь она знала, что если – и это очень большое «если» – она когда-нибудь влюбится опять, то глаза ее будут широко раскрыты. С мужчинами одни неприятности, и у нее нет ни малейшего представления о том, что их вообще заботит.

Она выполнит свою работу, отдохнет в выходные и в оставшиеся три дня будет делать все, чтобы представить себе, будто у нее есть семья. Дорога к Рокки Ти – это дорога к дому. Правда, временному.

– Ура, он настал, наконец-то настал, – выкрикивала Кэрин, выделывая по комнате пируэты, – сочельник настал!

– Смотри, голова закружится – и влетишь в елку, – предупредил дядя Джо, – будь осторожна.

– Ладно, – пообещала она, довольная тем, как танцуют разноцветные огоньки, когда она вертится волчком, – я так рада, что не могу усидеть на месте!

– Но ты все равно попробуй, – сказал дедушка, – а то Джени и Питер, глядя на тебя, разгуляются.

Она, тяжело дыша, свалилась на тахту:

– Уже нет. Джени объелась печенья, и у нее живот болит, а Питер еще один список для Санта-Клауса составляет.

– Этому сорванцу, конечно же, всегда много чего надо. – Дедушка сложил газету и сунул ее в стопку между журналами. – Разожгу-ка я, пожалуй, хороший огонь в камине, а вы развесьте свои чулочки.

– Не надо, дедушка! – завопила Джени. Она, в новой розовой ночнушке, забежала в комнату, наступила на собственный подол, нырнула прямо в объятия дяди и пролепетала: – Через трубу должен прийти Санта!

– Опа! Ты так себе нос разобьешь, если не прекратишь бегать, – продолжал предостерегать дядя Джо, – как животик, перестал болеть?

– Перестал. – Она выскользнула из его крепких рук и забралась на колени к дедушке. Кэрин тоже подбежала к креслу. Она надеялась, что дедушка не будет слишком долго возиться с сестричкой, иначе Джени разойдется и вообще не уснет, а Кэрин хочет, чтобы в их спальне было тихо, тогда ночь пройдет быстро. Ей послышалось, что перед ужином дедушка и Сильви что-то говорили о котиках, но, когда она вошла в кухню, оказалось, что о ботиках. Но провести ее им не удастся. Где-то в Рокки Ти есть котенок, и он будет ее! Она, конечно, широко раскроет глаза и очень удивится, когда увидит его, чтобы дедушка и Сильви не обиделись из-за того, что она разгадала их тайну.

В гостиную с Диллоном на руках вошла Сильви. Малыш, такой миленький, с пухленькими розовыми щечками, не спал. На нем была красная пижамка и красная же шапочка а-ля Санта-Клаус с белым помпончиком, свисающим с макушки. У Сильви волосы были перевязаны сзади красной рождественской ленточкой, и одета она была в свой мягкий голубой свитер, тот самый, что пах детской присыпкой и корицей.

Кэрин пристроилась рядом с ней на тахте. Джени в это время похихикивала на руках у дедушки, а Питер под елкой играл в машинки.

Хорошее нынче Рождество, Кэрин это понимает. С почти-что-мамочкой, хорошеньким ребеночком и печеньем с зелеными и серебряными шариками – такое делала их настоящая мама. В этом году под елкой будут пакеты с леденцовыми палочками, перевязанные красными бантами. А еще будет фантастический ужин, со скатертью и белыми салфетками, которые она сегодня днем помогла Сильви погладить. И ничто не сможет пойти не как следует. Теперь не сможет.

Кэрин взглянула на дядю и нахмурилась. Обращался бы он с Сильви получше, тогда бы она осталась с ними навсегда. И она задала ему вопрос, который, возможно, сделает его веселее:

– Дядя Джо, а что ты хотел бы на Рождество?

Дядя раскрыл рот и не сказал ничего. Странно. Обычно у дяди Джо всегда есть ответ, если его о чем-то спрашиваешь.

– Дядя Джо уже, наверное, получил свой подарок, – сказала Сильви, поправляя Диллону шапочку. – Так ведь, дядя Джо?

– Э-э, да, – промямлил тот, – наверное, да.

Кэрин навострила уши:

– Какой? Новое седло?

– Не совсем.

– Лошадку? – спросила Джени.

В это время на дядю с улыбкой посмотрел дедушка:

– Ты бы не раскрывал свои подарки раньше времени, чтобы не портить кое-кому восторга.

– Ничего я не порчу, – ответил Джо и взглянул на Сильви, показывая, мол, перестань болтать о подарках, а та продолжала играть с Диллоном, сделав вид, что ничего не заметила.

– Кто хочет горячего шоколада?

Все заявили «да», даже Джо, который и двух слов Сильви не сказал со вчерашнего дня, после своей фразы «Такое больше не повторится».

Она хотела сказать ему, что для нее это было больше чем секс. Если бы она не стала умнее, чем двое суток назад, то могла бы сказать, что заниматься с ним любовью – то же самое, что любить; могла бы даже подумать, что влюбляется в него и что это сделало ту ночь, что они провели вместе, волшебной.

Но теперь она мудрее. Слишком умна, чтобы влюбиться – или думать о том, чтобы влюбиться, – после первой же ночи. Вчера она осознала, что носилась между двумя штатами в поисках ничего не стоящего раллиста, который все же заставил ее поверить в сладкую сказку о любви, которую рассказывал, снимая с нее одежду.

Сильви дала Кэрин подержать Диллона. У той был такой вид, будто она сейчас упадет в обморок от счастья. Да-а, недаром говорят, что Рождество – это детский праздник. Прежде чем уйти на кухню, Сильви схватила фотоаппарат и запечатлела эту счастливую сцену. Затем подбежали Джени с Питером, и все четверо ребятишек сфотографировались под ситцевым венком Дэб Брокетт.

– Это и вправду замечательно, – сказал Хэнк, – потом, глядя на эту фотографию, вспомним все хорошее.

– Я с собой кое-какие заберу, – сказала Сильви, смягчая слова улыбкой.

– Не волнуйся, дорогая, мы их сделаем много, – пообещал Хэнк, выдергивая из ее руки фотоаппарат. – А теперь становись-ка рядом с Джо и делай во-от такую прехорошенькую улыбку.

У нее не было другого выбора, поэтому она встала, смущаясь, между елкой и Джо.

– Повернись, Джо, – Хэнк ткнул в сторону елки. – Я вас с Сильви сниму на фоне елочных игрушек.

Они соприкоснулись плечами, он рукой задел ее бедро; в таком положении и застыли.

Позже, разогревая молоко и размешивая в нем какао-порошок, Сильви припомнила это краткое прикосновение его руки, источавшей тепло и твердость. Она размечталась: стоял бы он всегда так близко, а не только ради хорошей фотографии. То, что произошло воскресной ночью, в эти ее мечты не входило.

Сейчас главное – ни о чем не вспоминать.

Джо выбрал для чтения «Ночь перед Рождеством». Это самое подходящее, решил он, вытаскивая потрепанную книгу, много лет принадлежавшую его брату.

– А я люблю эту историю, – заявила Джени, взбираясь к нему на колени.

– Читай громко, – сказал Хэнк, допивая свой шоколад, – и не торопись.

– Не собираюсь я торопиться. – Джо подождал, пока Сильви закончит собирать посуду со стола. – Сильви, – сказал он более строгим голосом, чем намеревался, – прекращай возиться.

– Я только поставлю их в…

– Попозже поставишь, садись, – оборвал ее Джо, похлопав рядом с собой.

Кэрин и Питер уставились на него, даже Диллон и тот издал краткий вопль.

– Ну пожалуйста, – добавил Джо, жестом указывая на свободное место на тахте, – ты же хочешь послушать «Ночь перед Рождеством», да? У меня, конечно, не получится так хорошо, как это делал мой брат, но я изо всех сил постараюсь.

Кэрин просветлела:

– Я помню, как папуля читал ее мне.

Джо никак не мог проглотить застрявший в горле комок.

– Я тоже помню, дорогая моя. Он читал ее в каждый сочельник, так же, как наш отец читал ее нам, когда мы были маленькие.

– Моя Дэбби тоже любила ее. – Хэнк достал носовой платок и высморкался.

– Все в порядке, дедушка, – сказала Кэрин, – у тебя же есть мы, так?

– Так, – согласился старик, – и я не знаю, что бы без вас делал.

Джо посмотрел в дальний угол комнаты на Сильви. Через несколько дней она уедет, а они вернутся к прежней, обычной жизни – без свежего хлеба, куриных запеканок и сахарного печенья. Его постель, до сих пор пахнувшая, хоть и слабо, детской присыпкой, была холодна прошедшей ночью, потому что рядом с ним не лежала Сильви. Она перехватила его взгляд, и в течение надолго затянувшегося мгновения они смотрели друг на друга, пока не раздался голос Хэнка.

– Ну так что, – пожилой человек, насупившись, смотрел на Джо, – ты читаешь или считаешь ворон?

Джо открыл книгу.

– «Последний день перед Рождеством прошел. Зимняя ясная ночь наступила», – начал он.

– Оставлю-ка я всю эту Санта-Клаусову работу вам, приятели мои молодые, – сказал Хэнк и зевнул. – Ко всему прочему, я должен сладко выспаться, у меня ведь завтра свидание.

– Ты бы поостерегся, – сказал Джо, пододвигая блюдо с печеньем поближе к себе.

– Это еще почему?

– Я видел, как Руби Ди улыбалась тебе, Хэнк. – Джо, ухмыльнувшись, дотянулся до последнего обсыпанного сахаром оленя. – Если не поосторожничаешь, то скоро опять будешь женатым.

– К черту, – Хэнк перевел взгляд на Сильви, – ты же знаешь, мое сердце принадлежит тебе, дорогая.

Сильви, руки которой были по локоть в мыльной пене – она мыла посуду, – помотала головой:

– Не втягивайте меня в это. Мне нравится Руби, и вы вдвоем прекрасная пара.

– Но я не знаю, умеет ли она готовить.

Сильви рассмеялась:

– Не знаю, стала бы я так волноваться, будь я на вашем месте.

– А еще вот как на это посмотри, – сказал Джо, – тебе ведь никогда больше не придется платить за стрижку в парикмахерской.

– Да у меня и волос-то не так много осталось, чтобы их стричь.

– Я рада, что вы пригласили ее на обед, – сказала Сильви.

– Да-да, золотце, и я тоже, терпеть не могу, когда кто-то празднует Рождество в одиночестве. – Хэнк натянул на себя куртку и схватил шапку.

– У нее ведь нет семьи? – спросил Джо, вставая.

Хэнк пожал плечами:

– Полагаю, это довольно деликатный предмет разговора, если ты понимаешь, о чем я. – Он повернулся к Сильви: – Ты ведь не забыла про лук в сметанном соусе, а?

– Конечно, нет. Думаете, я хочу, чтобы меня с треском уволили в день Рождества?

Она удивилась тому, что старик подошел и крепко обнял ее.

– Ты хорошая девушка, Сильви. Я рад, что ты откликнулась на объявление.

– И я рада, – сумела произнести она.

Хэнк отпустил ее и направился к задней двери:

– И не задерживайтесь допоздна. Эти дети вскочат с первым же лучом солнца.

Джо проводил его до двери:

– Тебе позвонить утром, когда мы встанем?

– Да. Не хочу пропустить ничего веселого.

– Спокойной ночи, Хэнк, – пожелала Сильви, – с Рождеством вас!

– И вас также, – ответил он, и дверь за ним захлопнулась.

Джо повернулся к Сильви:

– Тебе помочь?

Она прополоскала последнюю кружку и поставила ее на сушилку.

– Я закончила.

– Тогда, я думаю, нам самое время заняться подарками.

Нам? Сильви, вытирая руки, посмотрела на него:

– Тебе нужна моя помощь?

– Пригодилась бы. Ловко же Хэнк отыгрывается на мне в этом году!

– А где подарки?

– В хлеву. Сходи наверх, глянь, уснули ли эти плутишки, а я начну заносить. – Он потянулся за курткой: – Да, Сильви! Спасибо.

– За что?

– Ты была права насчет Рождества. Детям, э-э, нужен кто-то – как ты – рядом, и тогда праздник для них пройдет замечательно.

– Пожалуйста. – Она аккуратно сложила полотенце. Джо выразил благодарность за то, что она помогла детям. Ну, наконец-то – мужчина, говорящий «спасибо».

– Сильви, – прошептала Джени, облокотившись на край кровати, – я слышала, как внизу ходит Санта.

– Что? – Сильви открыла глаза и заморгала.

– Я слышала Санту.

– Сколько сейчас времени?

– Не знаю.

Сильви вряд ли проспала долго. Чтобы разложить подарки под елкой, потребовался час, еще два часа – чтобы накормить внезапно разбуянившегося Диллона, и лишь после этого она доползла до постели и отключилась.

– Ты умеешь читать цифры на часах?

– Четыре. Один. Три.

Четыре тринадцать. Сильви постаралась не застонать:

– Для Санты еще рановато, золотце, – и откинула одеяло, – может, залезешь ко мне сюда, полежишь немножко, а?

– Ладно, минутку полежу. – Озябшие пальчики ног Джени прижались к ногам Сильви. – Он мне, наверное, малышку подарит.

– Ммм, – пробормотала Сильви, закрывая глаза. Она разложила подарки под елкой так, чтобы большая коробка с Джениной куклой была посередине и сразу бросилась в глаза восторженной девчушке. Джо, стараясь не прикасаться к ней, пока они работали вместе, трижды выходил на улицу, чтобы принести все игрушки.

– И лошадку, – девочка уткнулась в плечо Сильви, – и новые краски. И еще тепленькие фиолетовые…

– …рукавички, – шепотом закончила Сильви, погружаясь, вслед за девочкой, в сон.

Он не имел права наблюдать за ней, но устоять не мог. Кэрин и Питер в комнате Питера рассматривали то, что Санта-Клаус положил им в чулки, но Джени куда-то исчезла. Откуда ему было знать, что она у Сильви? И сейчас он завидовал племяшке, спящей вместо него на кровати рядом с женщиной, которую он не мог полюбить.

Ее волосы были спутаны – это все, что он мог видеть. Младенец сейчас мирно спал в своей кроватке, а ведь не давал матери покоя почти до часу ночи, Джо это слышал. Он удержался от того, чтобы предложить помощь. Иначе все кончилось бы тем, что он опять занялся бы с Сильви любовью. А он не может позволить себе вновь потерять голову.

– Сильви, – шепотом позвал он, не собираясь заходить в комнату. Она не проснулась, и ему ничего не оставалось, как прокрасться через всю спальню, словно вору, и нагнуться над кроватью. – Сильви, – сделал он еще попытку, однако глаза открыла Джени.

– Санта пришел? – спросила она и вскочила. – Я что, проспала?

– Ничего ты не проспала, – заверил он ее, – там кое-что рядом с твоей кроватью лежит, и Кэрин и Питер тоже там.

– Мой чулок! – Джени выбралась из кровати, случайно пнув и разбудив Сильви, и в доли секунды исчезла за дверью.

Джо присел на край, не задумываясь, насколько интимным это может показаться.

– С Рождеством тебя, – сказал он, испытывая желание наклониться и поцеловать ее, в то время как она остановила на нем пристальный взгляд заспанных глаз.

– Сейчас что, утро?

– Примерно полшестого. – Ему захотелось смахнуть прядь волос с ее щеки, а потом заползти в теплую постель и прижать ее тело к своему. А также снять эту затертую футболку, которую она надевала вместо ночной сорочки, и выбросить. Была бы она его – они каждую ночь ложились бы спать голыми. Но она – не его. И с ним при этом все в порядке, напомнил себе Джо. – Пора вставать, – сказал он, поднимаясь с кровати.

Она зевнула и снова уткнулась в подушку.

– Сильви! – Он повысил голос.

– Ш-ш! – отозвалась она, при этом глаза остались закрытыми.

Тут завопил Диллон, и Джо сгреб его в охапку. Он всегда был милым мальчиком, но, когда хотел есть, заставить его замолчать не могло ничто.

– Твой сын хочет посмотреть, что там ему принес Санта. И еще ему нужен чистый памперс.

Сильви сделала над собой усилие, чтобы сесть, мелькнув соблазнительной, мягкой, белокожей грудью, и убрала волосы с глаз.

– Прости, – произнесла она, сдерживая зевоту, – я опять уснула, когда Джени пришла. – И улыбнулась нерешительно: – С Рождеством тебя!

– Оно, вероятно, будет отличаться от тех, к которым ты привыкла, – предупредил он, вдруг подумав о ее семье: почему это Сильви сегодня не с ней?

– Очень сильно будет отличаться, – сказала она. – Давай я возьму его.

– Накинь халат или что-нибудь и спускайся в кухню. Мы дождемся тебя и Диллона, а потом пойдем в гостиную. – Он вручил ей сырой комок – ее ребенка. Стоило только матери взять его, как он тут же прекратил ерзать. – Ладно. – Джо колебался, желая сказать что-то. Хоть что-нибудь. Что он рад, что она здесь, ради детей конечно же. И что просит прощения за недавнюю ночь, хотя трудно просить прощения за то, что подарил ей любовь. Джо сделал глубокий вдох, пока Сильви ожидала, что он заговорит, и выдал первое, что взбрело в голову: – Ты таймер вечером включила?

Хэнк вовсе не собирался заставлять женщину плакать.

– Ну, все, все, успокойся, – говорил он, беспомощно наблюдая, как Сильви вытирает слезы. – Это ведь мелочь.

– Никакая это не мелочь, – сказала она, надевая на запястье изящный серебряный браслет. – Он принадлежал вашей жене, поэтому он особенный.

– Она бы хотела, чтобы ты владела им, – заверил он Сильви. Надо же, черт возьми, сказать что-то такое, что утешит ее, а то рыдает так, будто сердце у нее пополам раскололось.

– Спасибо, Хэнк, – она переступила через кучу скомканной оберточной бумаги и поцеловала его в щеку, – я всегда буду дорожить этим сокровищем.

– А я буду наслаждаться булочками с корицей, будь уверена, – сказал он ей, прежде чем посмотрел в сторону внуков. – Кэрин, золотце, этот твой котенок опять пытается влезть на елку.

– Эй, ко-отик, – позвала Кэрин, переступая через нераспакованные подарки. Схватив котенка, она сказала: – Сильви, вот этот, большой, – для тебя.

– А ну-ка попробуй открой, – голос Джо был подозрительно небрежным. Хэнк заметил, что Джо не сводил глаз с их прелестной горничной, пока та осторожно развязывала большущий синий бант и разворачивала причудливо раскрашенную папиросную бумагу.

– Ой, – вздохнула Сильви, снимая с коробки крышку, – какой красивый! – Она вытащила свитер цвета слоновой кости. – Такие сейчас носят, мягкий такой, пушистый, как цыпленочек.

– Это от Санты? – сунув новую куклу под мышку, спросила Джени.

Из-за горы картонных коробок выглянул Питер:

– Или от дедушки?

– Здесь нет никакой открытки. – Сильви взглянула на Хэнка, а тот кивнул на Джо.

– Можно будет поменять, если не подойдет, – сердито сказал Джо.

Сильви продолжала восторженно щупать свитер:

– Мне так нравится! Спасибо.

– Угу-мм. Пожалуйста.

Но больше всех был рад Хэнк. Ведь потратить деньги на женщину Джо попробуй заставь. А теперь, возможно, все и получится, и все от этого только выиграют: если молодые люди станут проводить больше времени наедине друг с другом, то – кто знает? – может быть, в Рокки Ти всю его, Хэнка, оставшуюся жизнь будут свежие булочки с корицей.

 

Глава одиннадцатая

– Боже мой! – воскликнула Руби, оглядывая гостиную, по всему полу которой были разбросаны игрушки. – Санта-Клаус в этом году точно был добр к семье Брокетт!

– А что Санта принес тебе? – Джени крепко обняла гостью, и только Джо заметил, что у Руби тряслась рука, когда она гладила девчушку по спине, а ее улыбка выглядела слегка натянутой.

– Э-э, он мне принес чудесные цветочки и аромат для ванны, – сказала она. – Я вижу, у тебя новая куколка. Красивая какая! Как ее зовут?

– Это мальчик. Его зовут Диллон, как Сильвиного малыша.

– Ну что ж, я уверена, он очень хороший. – Руби улыбнулась Джо, пока тот силился понять, почему женщины так любят младенцев. – Они оба хорошие. Диллону, кажется, у тебя очень удобно.

Джо посмотрел на ребенка в своих руках. Диллон крепко спал после того, как Сильви в очередной раз покормила его, и выглядел таким спокойным, что Джо время от времени встряхивал его легонько, чтобы убедиться, что он дышит.

– Ему, пожалуй, Рождества уже хватило.

– Мне нравится твой свитер, – сказала Кэрин Руби, – он похож на моего котенка. – Усевшись на полу по-турецки, она взяла в руки своего любимца. – Ее зовут Снежинка.

– Может, выпьешь чего-нибудь? – предложил Джо, пока Руби осторожно брала котенка. Ее красно-зеленый свитер был отделан пушистой белой бахромой – ну точно мех этого проказливого зверька. – Пиво, вино, кофе, виски?

– Немного вина было бы замечательно, благодарю, – она держала кошечку на уровне глаз, – она не наделает на меня, я надеюсь?

Кэрин продолжала вертеться вокруг своей новой любимицы.

– Только если испугается. Дедушка говорит, что она боится его большущего песика и один раз весь коврик у него в кухне намочила. Он ее прятал у себя в доме, а Сильви достала ее в городе. Она последняя оставалась!

– Ну, это просто прекрасный подарок, – сказала Руби, передавая котенка Кэрин. – Я однажды подарила своему сыну собаку в Рождество, так это чучело прямо со стола сгрызло половину сахарного печенья.

Джени хихикнула:

– И ты рассердилась?

– О нет, я не умею сердиться на щенков. – Гостья последовала за Джо в кухню, а дети хвостиком поплелись за ней. – Сильви, давай я тоже что-нибудь поделаю.

– А все уже сделано, – сказала Сильви; от жара плиты у нее раскраснелись щеки. – Ой, вот как хорошо, что он уснул, – сказала она Джо, – давай я отнесу его в кроватку.

Джо переложил ребенка ей на руки, сделав вид, что не заметил, как пальцами провел по ее груди; затем повернулся к Руби:

– Белого или красного?

– Что открыто, то и подойдет.

– Сильви, тебе?

– Белого, пожалуйста. Я сейчас вернусь.

Джо услышал, как Хэнк на заднем крыльце отряхивает с ботинок снег:

– Твое свидание идет.

Лицо Руби вспыхнуло, но она отшутилась:

– Мне, наверное, надо по стойке «смирно» встать.

– Он ходил к себе за домиком, который смастерил для Снежинки. – И громче, чтобы Хэнк слышал, Джо добавил: – В его возрасте, знаете ли, трудно обо всем помнить.

Хэнк просунул голову в дверь и проворчал:

– Я все слышал. Совсем меня в старики записал…

– О, Хэнк! – воскликнула Руби, целуя его в губы. – Да ты нисколечко не старый! С Рождеством тебя, дорогой!

Он улыбнулся:

– Вот в эту самую минуту я чувствую, что становлюсь моложе.

Руби, протянув руку, вытерла розовый след от помады в уголке его рта и сказала, улыбаясь ему в глаза, будто посвящала его в тайну:

– Вот так, теперь лучше.

Джо забыл о том, что от него требовалось разлить вино. Хэнка целуют, сам он качает младенца, а на рабочий стол выставляют домашние яблочные пироги. Жизнь в Рокки Ти точно изменилась.

Сильви хотелось, чтобы этот прекрасный день никогда не кончался. Несколько лет назад она смотрела фильм, герои которого снова и снова возобновляли один и тот же день. Вот и ей сейчас хочется того же. Но она может лишь фотографировать. Вторая пленка закончилась еще до обеда, и теперь у нее навечно запечатлен, как товар в телемагазине, каждый особенный момент.

– Улыбнитесь-ка, – сказала она, когда Хэнк вскрыл то, что ему подарила Руби, и вынул пару кожаных перчаток. – Не двигайтесь! – Это дети показали Диллону котенка, и глаза ребенка округлились от удивления. – Посмотри сюда, – приказала она Джо, который, распластавшись на ковре, учил Питера новой игре.

– А теперь давай ты. – Джо протянул руку за фотоаппаратом. – Вставай к елке вместе с Диллоном.

Да, подумала она, это именно то, что она и хотела запомнить: Джо в клетчатой, как шотландский плед, рубашке, которую она для него погладила; танцующие, заигрывающие друг с другом Руби и Хэнк; дети с их непреходящей восторженностью и нескончаемым аппетитом; сухарница с домашним печеньем, благодаря которому Хэнк так крепко обнял ее. Для снимка она улыбнулась, и Джо щелкнул.

– А почему ты не надела новый свитер?

– Боялась чем-нибудь облить, пока готовила, – приврала она. В ее планах было вернуть его в магазин и получить деньги, чтобы использовать их на обратный путь в Небраску. Она потратила на рождественские подарки больше, чем собиралась, даже щедрое жалованье Хэнка не помогло.

– Но сейчас ведь не готовишь? – Джо шагнул ближе, чтобы подать ей фотоаппарат.

– Да, но я хотела бы сохранить его.

– Для чего? – нахмурился Джо.

– Для тех дней, когда Диллон перестанет срыгивать мне на плечо. Для особых случаев.

– А сейчас случай недостаточно особенный, да? – не отставал он, и глаза его осветила едва заметная улыбка.

– А с чего это ты такой любезный?

– Так. Рождество все-таки, – сказал он, будто эти его слова разъясняли все. – Ну, давай же, Сильви, отдай мне ребенка и сходи надень новый свитер. Хочу убедиться, что он тебе как раз.

– Он и есть как раз.

– Тогда надевай, а я сфотографирую, – настаивал он. – Я раньше никогда никому не покупал одежду и буду переживать до тех пор, пока не удостоверюсь, что тебе нравится.

– Да нравится же! – Как вообще можно думать иначе?

– Вот и надень, заодно и Руби покажешь, что у меня есть вкус.

Он улыбнулся и протянул руки за Диллоном, и ей ничего не оставалось, как передать ему своего ерзающего сыночка.

– У него не очень хорошее настроение, – предупредила она.

– Если будет плакать, я отдам его Руби, она сможет несколько минут побыть бабушкой. – Он взглянул в ее сторону, потом опять на Сильви. – Интересно, где ее семья? Я считал, что у нее где-то есть дети.

– Каждый имеет право хранить собственные секреты, – сказала Сильви, отступая на шаг назад.

– Так же, как ты хранишь свои? – Он понизил голос так, что она едва смогла услышать его. – Твои родители ведь не «рисуют в Париже», а, Сильви?

Она, подняв подбородок, посмотрела ему в глаза:

– Нет у меня никаких родителей – ни в Париже, ни, насколько я знаю, где-то еще. Меня бросили в три года, и я воспитывалась в чужом доме до восемнадцати лет, а с тех пор сама иду по жизни.

– Прости. Я сожалею…

– Только не жалей, не люблю.

– Я имею в виду – сожалею о том, что спросил, что сунул нос в твои дела. – Свободной рукой он коснулся ее плеча. – Ну ублажи же меня, сердце мое, позволь мне увидеть, как ты в нем выглядишь.

Сердце мое? Сильви вынула свитер из коробки и осторожно развернула. Он словно с витрины дорогого магазина. Ей уже не хочется возвращать его, но у нее и в самом деле нет причин иметь столь непрактичную вещь. Вот только… Это ведь Джо для нее выбрал, а значит, произошло еще одно рождественское чудо, которое она вряд ли когда-нибудь забудет.

Он мог забыть многое, не мог только, как ни пытался, забыть то, как занимался любовью с Сильви. Джо налил себе стакан самого лучшего виски из бутылки, которую держал для особых случаев. Последний раз он открывал эту – именно эту – бутылку в тот день, когда родилась Джени. У Дэб были нелегкие роды, поэтому, когда они с Джимом выпивали за здоровье новорожденной мисс Брокетт, в глазах их застыли слезы облегчения.

– Сынок, – произнес Хэнк, подойдя к нему сзади, – я отвезу Руби домой. Снегопад начинается. – Увидев виски на кухонном столе, он поднял брови: – Что это здесь происходит?

– А что, мужчине выпить нельзя?

Хэнк покачал головой:

– Упросить ее остаться было бы намного легче, чем напиться.

– Я не напиваюсь, и вообще не понимаю, о чем ты. – Джо сделал глоток, но это не произвело согревающего эффекта, на который он рассчитывал. Он не перестал чувствовать озноб и все так же хотел Сильви, особенно после того, как увидел ее в новом свитере. Как женщине удается выглядеть одновременно сексуально и ангельски, он не знал, и тем не менее у Сильви это получилось.

Хэнк схватил куртку:

– Она сказала мне, что уезжает завтра, как мы и договаривались. Я выплатил ей все остальное – то, что был должен.

– Дело твое.

– Она сейчас укладывает детей, те совсем вымотались. И Руби тоже наверх пошла, пожелать им спокойной ночи.

– Ты правильно сделал, что предложил ей провести с нами Рождество. Я рад.

– У нее ведь нет родственников поблизости, вот мне и подумалось, что это неплохая идея. – Он подмигнул Джо: – Меня сегодня не жди. – (Джо изумленно уставился на него.) – Да нет, ничего. Живой я еще. Есть еще порох в…

– Хэнк, – в кухню вошла Руби и поставила в раковину пустой стакан, – ты готов? – Она повернулась к Джо: – Еще раз спасибо за чудесный день, Джо. Вы все были так любезны и так тепло приняли меня в вашей семье!

– Мы все тоже рады, что ты приехала, Руби. Я на днях загляну постричься, хорошо? – Он думал, что рождественские приглашения – всего лишь шутка, пока не увидел, какое удовольствие они доставили Сильви и девочкам.

Хэнк подал куртку Руби, а потом положил свою такую надежную руку ей на плечо, пока выводил ее через двери. Значит, у старика появилась подружка. Черт побери! Наконец-то Хэнк перестал стесняться ходить на свидания. Почему это оказалось для него таким трудным? Джо прекрасно знает, как Хэнк любил свою жену. Может быть, он настолько поддался своему горю, что даже не пытался вновь обрести счастье? Эта мысль напугала Джо, а он не любит бояться. И о себе не любит думать как о человеке, не сумевшем устроить личную жизнь.

Джо налил себе еще и медленно побрел в гостиную. Он уселся на тахту, глотнул виски и стал ждать, пока Сильви спустится и составит ему компанию. Ему не по душе было это чувство одиночества. Поэтому его сердце застучало быстрее, когда она вошла и он заметил, что на ней по-прежнему новый свитер.

– Выпьешь чего-нибудь? – спросил он.

– Нет. – Она присела на тахту рядом с ним, что было странно. Обычно она выбирала место поодаль, где бы он ни находился. И даже сбросила шлепанцы, те самые, что подарили ей дети, подобрала под себя ноги и остановила взгляд на праздничной елке. – Ты сделаешь кое-что для меня?

– Конечно. – Виски сделало его щедрым.

– Можем мы себе представить… – Она не смотрела на него.

– Представить что?

Сильви медленно обратила лицо к нему:

– День прошел замечательно…

Он ждал – женщины ведь не любят, когда их перебивают в тот момент, когда они, как им кажется, говорят что-то важное.

– Я представила себе, будто это моя семья, – призналась она, и краска стала проступать на ее бледной коже, – и будто это мой дом. Жалостливо, правда? Надеюсь, твоя невестка не имела бы ничего против.

– Я знаю точно, она была бы довольна, что кто-то заботится об ее детях, – заверил он ее и сам наконец понял, что это действительно так. И если Дэб была бы не против иметь в своем доме Сильви, то почему он должен возражать?

– Я завтра уезжаю. Скорей всего, обратно в Небраску поеду, посмотрю, смогу ли устроиться на свою прежнюю работу.

– Так, – медленно выговорил он.

– Постоянно слушаю прогноз погоды, – она улыбнулась печально, – не хотелось бы увязнуть в еще одной пурге.

– Понятно. – И ему не нравилась сама мысль о том, что она с Диллоном застрянет где-то посреди зимы, но права возразить у него нет. Несмотря ни на что, эта женщина ему почти незнакома. – Могу я чем-нибудь помочь?

– Ты мог бы прийти ко мне в постель сегодня ночью?

Джо вытаращил на нее глаза:

– Вообще-то я думал о чем-то вроде того, как проверить антифриз в твоей машине.

– И это тоже.

– А зачем? – Вопрос, конечно, глупый, особенно потому, что прекрасно, во всех подробностях, помнил недавнюю ночь. Хорошо было. Обоим.

– По правде?

– Да. Так будет лучше.

– Я хотела бы побыть частью всего этого… немного дольше. Ни один из нас не думает о любви, но мы оба одиноки. – Она улыбнулась какой-то перевернутой улыбкой. – И мне нужна хотя бы еще одна ночь, прежде чем я вернусь в действительность.

– Перед этим трудно устоять. – Он наклонился и взял ее за руки.

– Мне хорошо с тобой. – Она прижалась к нему, не сводя глаз с елки. – Когда мы… то есть ты… будешь разряжать ее?

– В любое время, когда футбола нет… А ты разве не хочешь знать, за какую команду мы болеем?

– Я знаю, за какую команду болею я, – ответила она. – Я живу в Небраске, ты помнишь об этом?

– Я подумал, что мы притворяемся, – шепотом сказал он, целуя ее затылок.

– А я подумала, что мы идем в постель, – возразила она, поворачиваясь в его руках, и он стал целовать ее, уже не притворяясь. Он хочет ее, хочет больше, чем в первый раз. Сейчас он уже знает, как она целуется, знает, где прикоснуться, чтобы ей понравилось. К черту, не станет он притворяться!

Джо держал Сильви за руку, пока они поднимались наверх, сдерживаясь, чтобы не целовать ее, пока они не оказались за закрытой дверью, в уюте его спальни.

– Мы каждую ночь занимаемся любовью? – шептала она, теплом дыхания лаская ему ухо.

– Да, если я весь день не ворочаю мешки и если ты не спишь, когда я ложусь рядом.

– И ты меня не будишь?

Он помотал головой и опять поцеловал ее.

– Будучи здравомыслящим человеком, я пытаюсь сдерживаться, но иногда… по утрам… моя рука проникает под ночную рубашку… вот так.

Руки его стали задирать край ее свитера, скользя все выше. Наконец свитер поднялся над ее головой, и Сильви едва успела поймать его, прежде чем он коснулся пола. Джо было приятно смотреть, как она заботливо развешивала его на рядом стоящем стуле.

– А дальше что? – спросила она, поворачиваясь к нему.

Он подвел ее к кровати:

– Лучше показать, чем рассказать.

Она освободила ноги от джинсов и, стуча зубами, сняла нижнее белье, после чего торопливо залезла в постель и натянула на себя одеяло.

– У тебя всегда так холодно?

– Я иногда сплю с открытым окном, – признался он, снимая одежду еще быстрее, чем она. Простыни были холодными, когда он забрался между ними, но нежное тепло, исходящее от лежащей рядом Сильви, послужило ему наградой. Он ведь мог бы привыкнуть к этому, осознал Джо, мог бы каждый день слышать ее смех, ощущать тепло и возбуждающий запах женщины. – Иди ко мне, – сказал он, привлекая ее в свои объятия.

– Раз уж мы притворяемся, – сказала Сильви, – давай притворимся, что я выше ростом и по-настоящему классно сложена, – продолжала она со смехом в голосе.

– Нет уж, – отвечал Джо и поцеловал ее в нос, – у тебя прекрасное – какое есть – тело.

– Как ты сладко поешь, – проворковала она.

Сильви – его на всю сегодняшнюю ночь, и он будет исследовать ее тело так, как того страстно желал. И это будет длиться часами.

– Часами? – спросила она, проводя руками сверху вниз по его спине. Он и не услышал, что говорил вслух.

– У нас вся ночь впереди, – прошептал он, – так ведь?

Она дышала неровно, пока он ласково проникал в нее, на этот раз медленно, постепенно заполняя ее.

– Вся ночь, – согласилась она, притягивая его ближе.

Позже, когда Сильви спала рядом с ним в темноте спальни и после того, как он сходил вниз проверить камин и выключить елочную гирлянду, допивая остатки виски, Джо подумал, что отпраздновал, пожалуй, лучшее в своей жизни Рождество.

 

Глава двенадцатая

– Ты куда ходила? – пробормотал Джо, перекатываясь с другого края кровати.

– Диллона кормить, – шепотом ответила Сильви, ныряя в тепло двуспальной кровати и натягивая до подбородка тяжелое одеяло.

– Иди сюда. – Он притянул ее к себе, крепко прижимаясь к ней каждой клеточкой своего тела. – Так лучше?

– Ммм. Гораздо лучше. – Она приставила холодные ступни к его коленям.

– Который час?

Она закрыла глаза и зарылась в подушки:

– Пора всем порядочным фермерам приступать к работе, а не валяться зря, якобы делая кое-кому доброе дело.

– Слишком рано, – сказал Джо, и по его ровному дыханию Сильви поняла, что он снова уснул. Но ей необходимо бодрствовать. Нужно составить план на день. Она поедет, только не слишком рано. Может быть, перед обедом. Так она сможет вести машину пять-шесть часов, прежде чем остановится в мотеле. Она заедет в Уиллум, чтобы попрощаться с Руби, подкупит одноразовых подгузников и зальет полный бак бензина.

Белый свитер она, пожалуй, оставит себе, пусть даже ближайшие полгода ей придется питаться одним ореховым маслом.

Она не собиралась влюбляться, но это случилось. И она обязательно сохранит все воспоминания, которые только сможет.

– Оставайся, – сказал Джо. Она наблюдала за тем, как он наливает в чашку кофе и ставит ее на кухонный стол, за которым сидит она и составляет список вещей, которые нужно купить в городе. Их не очень много, однако лучше все записать, на всякий случай.

– Что-что?

– Оставайся здесь. В Рокки Ти.

– Оставайся? – повторила она, не улыбаясь. Не может быть, чтобы он это серьезно. Или может?

Джо уселся лицом к ней.

– Ты и Диллон будьте здесь как дома, если хочешь. – Он и выхватил ручку из ее руки. – Зачем тебе куда-то уезжать? Если, конечно, ты до сих пор не гонишься за тем – как его? – который был первопричиной твоего приезда в Монтану.

– Билли Рей Даймонд, – сумела вымолвить она, однако не решилась рассказать Джо о том, как Билли Рей прикинулся, что не увидел ни ее, ни сына. Некоторые события подлежат забвению, это – одно из них, пусть только пройдет какое-то время.

Джо пожал плечами:

– Ничего о таком не слышал.

Два абсолютно непохожих мужика, два совершенно разных образа жизни. Что общего у Джо с тем безответственным ковбоем-раллистом? Разве что она.

– Хэнк сказал, что я должен попросить тебя остаться. Сказал, что тебе неразумно было бы уезжать, в то время как ты нужна нам. – Джо взял ее руку и бессознательно стал перебирать пальцы. – И после прошедшей ночи я… гм… только об этом и думаю.

– Только об этом? – Сильви все на свете отдала бы сейчас за то, чтобы узнать, о чем он просит и что предлагает – работу или замужество, любовные встречи или семейные отношения? Она сделала глубокий вдох: – Я не хочу, чтобы ты жалел меня, Джо.

У него был удивленный вид.

– Что? Да нет, дорогая, нет же. Я просто не хочу тебя терять.

Я люблю тебя! Она так хотела услышать эти слова, но не ждала их – от Джо не ждала.

– Ты предлагаешь мне работу, – уныло констатировала она.

– Не только работу, – сказал он, – еще и дом.

Сильви осторожно высвободила руку и попыталась улыбнуться:

– Спасибо тебе, Джо. Благодарю за предложение, но я собираюсь теперь вернуться в свою личную жизнь.

– В свою личную жизнь? – Он нахмурился. – Не понимаю.

– Я жила жизнью Дэб Брокетт, – сообщила она ему, встала и собрала бумаги, – я притворялась, что я – это она, ты тоже. У меня ее дети, ты – их отец. Я жила в ее доме, развешивала ее елочные игрушки и пекла печенье по ее рецептам. А вчера ночью я подарила любовь мужчине, который любил ее. Так что с меня довольно притворства. – Сильви набрала побольше воздуха. – Пора заняться собственной жизнью. Так будет лучше всем.

– Но я не могу… – он запнулся.

– …полюбить меня? – закончила она за него, а его ошеломленное лицо подсказало ей, что она угадала правильно. – Я знаю об этом, Джо. Я и не просила тебя, если ты помнишь.

А он ведь любит ее. Практически с самой первой минуты, когда она шагнула в дом из вьюги; он еще подумал тогда, как бы она пополам не переломилась. И когда она отчитала его, назвав Гринчем, который что-то там сотворил с Рождеством. И когда он поцеловал ее. И когда занимался с ней любовью. И когда прошлой ночью снял с нее белый свитер и увидел, что она настолько разволновалась, надевая обновку, что забыла оторвать бирки.

Он не хотел любить ее. Он всегда думал, что может любить лишь одну женщину. Вечно. И никакая другая не привлекала и не возбуждала его до сих пор. И не хочет он испытывать в ней нужду, зависеть от нее и… отодвигать в сторону воспоминания о Дэб. Все, что он, Джо, сейчас хочет, – это снова открыть старую бутылку виски и напрочь, раз и навсегда, забыть о проклятом «объявлении о жене».

– Все мужчины дураки, – провозгласила Руби, сопровождая Сильви и Диллона в салон красоты. В витрине она выставила табличку «Закрыто» и заперла входную дверь. – Пошли, – сказала она, увлекая Сильви в свои апартаменты в дальнем крыле здания. Сильви не ожидала, что квартира Руби выглядит этаким домом в английском стиле, с розовыми диванными подушечками из вощеного ситца и старинной, красного дерева мебелью. – Расскажи мне все, дорогая, и не опускай подробностей.

– У тебя никаких встреч на сегодня не назначено?

– В первый день Рождества – нет. Открылась просто на всякий случай, вдруг кто-нибудь да зайдет. Сидела и смотрела на тротуар, пока не увидела тебя, – лучшего занятия у меня не было. Снимай куртку, садись вон на ту тахту. – Она прошла к раковине и наполнила чайник водой. – Я сейчас заварю чайку, а ты мне расскажешь, почему плакала перед магазином. – Она поставила чайник на плиту. – Я знаю, что там смешные цены, но никогда еще мне не приходилось видеть, чтобы кто-то лил слезы из-за уцененных джинсов.

– Это из-за свитера. Я собиралась вернуть его. – Подарок Джо лежал у ее ног в бумажном пакете.

– А зачем? Мне показалось, что он тебе действительно идет.

– Деньги на дорогу домой пригодились бы.

– Деньги – это еще не все, дорогуша. Подчас хорошо выглядеть – значит выиграть полсражения. Ну-ка, давай мне своего мальчишку. – Сильви расстегнула рюкзачок, и Руби заключила Диллона в свои объятия. – Дрыхнет, как медведь в берлоге, правда?

– Это все свежий воздух. – Сильви глубоко вздохнула, пересиливая очередной приступ слез. Она проплакала всю дорогу до города, после того как простилась с Хэнком и детьми. Сказать Джо ей было нечего, а он лишь погладил ее по спине и кивнул. Она и не ожидала чего-то большего.

– Значит, ты покидаешь Джо, – заметила Руби, присаживаясь рядом с ней на цветастый диванчик и кладя Диллона на колени, – но почему? Разве он не знает, что любит тебя?

– Не знает. Он предлагал мне остаться в качестве горничной.

– Позволь мне погадать. Вы спали в одной постели?

– Лишь дважды.

– Вот глупый, – вздохнула Руби и вручила ребенка матери, так как чайник засвистел, – хотя красавчик. Не думаю, что он мужчина, привыкший любить.

– И быть любимым, – добавила Сильви, подразумевая дочь Хэнка, – так что для меня лучше всего – уехать, прежде чем мое сердце вновь разобьется.

Руби взглянула на Диллона:

– Его папаша, похоже, поблизости не слоняется?

– Нет. Он в поисках зеленых пастбищ… нашел дочь фермера-скотовода, у которого, наверное, денег куры не клюют. А повар скорых блюд из Норт-Платта не смогла долго быть ему интересной.

– Прошу прощения, дорогуша, – сказала Руби, расставляя фарфоровые чашки на полированном чайном столике, – мне кажется, тебе нужно освежиться.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду новый облик. – Подавшись вперед, она потрогала волосы Сильви: – Хорошая стрижка, эффектное осветление, легкий макияж. А почему бы тебе не переночевать у меня? Спальня, еще одна, у меня имеется, а я бы сотворила с тобой удивительные вещи. Будешь выглядеть абсолютно другой женщиной.

Сильви почувствовала, как в ней шевельнулась надежда.

– Мне, пожалуй, именно это и надо.

– Я сейчас вернусь. – Руби ушла в свой салон и вернулась со стопкой журналов. – Пока пьешь чай, полистай, здесь масса причесок, а потом вместе решим, насколько красивой ты хочешь быть.

– Я и сама не знаю, – увильнула от ответа Сильви, – а у тебя получится?

– Легко, дорогуша. Будешь чувствовать себя намного уверенней. Для этого и существуют парикмахеры.

– У тебя же не те мозги, что Бог дал курице! – кипел Хэнк. Грохнув кофейной кружкой о рабочий стол, он налил в нее бурды, такой мерзкой, какой за последние двенадцать дней здесь не пробовали.

– А чего ты от меня хотел? Чтобы я на ней женился?

– Да, черт возьми! – Старик метался взад-вперед перед холодильником. – Именно этого я от тебя и ждал, но мне следовало знать тебя лучше… Конечно, требуется мужество, чтобы взять свое сердце и отдать какой-нибудь девчонке на растерзание. Знаю, твое уже однажды разбили.

– Я не…

– Ты однажды, очень давно, хотел жениться на моей дочери. – Хэнк сверлил его свирепым взглядом. – Разочаровался и всю оставшуюся жизнь так и будешь бобылем ходить, да?!

– Плохо же ты меня знаешь. – Джо смотрел на него так же свирепо.

Хэнк поднял брови:

– Лучше узнать уже не получится. Я вот решил отделиться да повеселиться слегка.

– Что, женишься на Руби Ди?

– Сам не знаю. Мы, возможно, оба сейчас на распутье, но главное в том, – он ткнул пальцем в молодого родственника, – что я не сижу на месте и не хнычу.

– Да я не…

– Ты был бы хорошим отцом ее малышу.

– А если она до сих пор любит его папашу? – даже произносить это вслух причиняло боль.

– Ты спрашивал ее об этом?

– Гм, нет, но…

Хэнк снял с крючка куртку Джо и протянул ему:

– Давай-ка тащи свою задницу в город и обрадуй честную девушку, иначе поеду я, вместе с внуками.

– Это не твое дело, Хэнк. – Джо так измотался, что мог бы сейчас заползти под стол и уснуть, но вместо этого взял куртку и швырнул ее на стоящий рядом стул. Никуда он не поедет, по крайней мере сейчас. – К тому же Сильви в Уиллуме нет, она, вероятно, уже на полпути к дому.

– Согласно моим источникам, она все еще там, – заявил старик, – и, к твоему сведению, молодой человек, это мое дело, раз мои внуки несчастны, а они до сих пор ревут, после того как Сильви вчера утром уехала. – Он выплеснул остатки кофе в раковину. – Не могу пить эту дрянь.

– Не собираюсь я жениться только из-за того, что ты хочешь хороший кофе, а детям нужна мать.

Положив голову на руки, Джо уставился в пространство.

– А кто говорит об этом? Ты в последнее время в зеркало на себя смотришь? Видок хуже некуда. – Хэнк вытащил стул и уселся. – Послушай, сынок, – сказал он, откашлявшись, – все эти годы ты не мог сказать моей Дэб, какие чувства к ней испытываешь… И я так думаю, что у тебя вошло в привычку, гм, держать язык за зубами. Понимаешь, что я имею в виду?

– Не совсем, – у Джо шумело в голове. Не следовало ему прошлой ночью заливать горе.

– Если любишь женщину – и если она не замужем, – то должен иметь достаточно мужества, чтобы крикнуть об этом с крыши сарая; понимаешь, о чем я говорю? И это совсем не стыдно, это – часть мужской природы, – продолжал Хэнк.

– Я думал, что всегда буду любить Дэб.

– И я любил свою Лору. Но ведь мы живые, сынок. Неизвестно, сколько еще нам суждено ходить по этой земле, но с жизнью бок о бок идет любовь.

– Все не так просто.

– Так, уверяю тебя. Не проходит ни дня, чтобы я не затосковал по моей жене. По доченьке. По зятю. Но у меня есть ощущение, что мне повезло, когда я гляжу на внуков. – Хэнк замолчал, вынул носовой платок и высморкался. – И мне опять же чертовски повезло, что я нашел женщину, которая умеет заставить меня порадоваться тому, что я живой. Вот и тебе – то же самое. Любовь не часто приходит, сынок. А уж раз пришла – зубами вцепись, но не упусти!

– Я схожу подышу воздухом. – Джо встал, схватил куртку и направился к двери.

– Если хочешь сэкономить время, – крикнул вслед ему Хэнк, – отправляйся прямо в салон красоты!

Джо не потрудился ответить. Он не поедет в город. Просто сядет в джип, поедет по дороге и… проверит забор. Точно, это он и сделает. И если так случится, что он доедет до Уиллума, то уж точно не затем, чтобы разыскать Сильви.

Однако к тому моменту, когда Джо достиг городской черты, он понял, что найти Сильви – это именно то, что он намеревается предпринять. Ему необходимо знать, что с ней все в порядке. Было бы неправильно для нее и малыша остаться одним в этом огромном мире и рассчитывать лишь на собственные силы. Черт возьми, он даже адреса не спросил, чтобы дети могли ей написать.

Он толком и не знает, что скажет, когда увидит ее. «Вернись»?

Этого, вероятно, будет недостаточно. Ему следует быть более убедительным, но одна лишь мысль о том, чтобы попытаться рассказать ей, что творится в его душе, была непереносима. Никогда в жизни он не говорил ни одной женщине, что любит ее. К тому же Сильви, скорее всего, и не захочет его выслушать.

Пока Джо терзался сомнениями, он выкатил на Мэйн-стрит и осознал, что ему необходимо что-то придумать. Срочно.

Сильви смотрела из окна парикмахерской на Мэйн-стрит.

– Кажется, скоро опять пойдет снег.

Руби оторвалась от последнего номера журнала «Люди»:

– Пожалуй, пора закрываться. Оживления в бизнесе не будет, скорее всего, до самого Нового года. Может, поужинаем в кафе сегодня вечером?

– С удовольствием, только вот Диллон… Ого!

Она протерла запотевшее стекло и посмотрела снова. Ну точно – джип Брокетта заезжает на стоянку перед кафе. Та-ак, сразу не вышел. Голову наклонил, будто читает.

Прошло несколько минут, Джо выбрался из машины и застегнул куртку. Интересно, что это он делает в городе? Он, конечно же, не может знать, что она все еще здесь. Хмурясь, он посмотрел сначала на небо, а потом – вдоль улицы и на витрины салона красоты.

– Что там такое особенное за окном?

– Джо в городе. Ты говорила Хэнку, что я здесь?

– Возможно, сболтнула разок. – Руби отбросила журнал и поспешила к окну. – Идет сюда. Упс! Куда ж ты в лужу-то, осторожнее!

– А зачем ему приезжать сюда?

– За тобой, дорогуша, зачем же еще?

– Может, постричься захотел. – Она обернулась, чтобы посмотреть на Руби, которая уже направилась к двери. – Не оставляй меня с ним наедине! Не хочу выглядеть дурой.

Руби, вздохнув, взялась за щетку:

– Ладно, я поподметаю пару минут, но буду держаться от вас как можно дальше.

– Спасибо тебе, – успела произнести Сильви, прежде чем дверь открылась, впуская внутрь здоровенного фермера, выглядевшего усталым и бледным. – Что это с тобой стряслось? – Слова эти вырвались у нее раньше, чем она сообразила.

– Не бывает ничего, что не вылечил бы крепкий, здоровый сон. – Он вытащил из кармана листок бумаги и уставился на нее: – Что это ты со своими волосами сделала?

Сильви убрала за ухо осветленные прядками волосы длиной до подбородка:

– Тебе нравится?.. – Она осеклась. – Я изменила внешность.

– Ты и раньше прекрасно выглядела.

– Спасибо, но, по-моему, это более изысканный вид.

Она заметила его реакцию на свитер слоновой кости, модно линялые джинсы, когда-то принадлежавшие Руби, и браслет из серебра, красующийся на запястье. Руби использовала для нее образцы макияжа: нежные розовые румяна, блестящую губную помаду и ярко-красный лак для ногтей. Перед Джо – новая женщина, готовая к новой жизни.

– А почему ты хочешь быть изысканной?

– Да, может, просто не хочу быть вечным поваром.

– А кем хочешь?

– А уж это, я полагаю, не твое дело, – ответила Сильви, довольная тем, что поставила его на место. Неизвестно, зачем он сюда, к Руби, приехал, но если опять будет предлагать ей работу горничной, то может смело отправляться назад. – А почему ты здесь, Джо? Что тебе нужно?

Он по-прежнему не отрывал от нее глаз.

– Я вот о чем подумал, – медленно выговорил он, – из меня ведь не очень хороший притворщик.

– Недавней ночью ты был вполне хорош. – Ее лицо смягчилось, и она кивнула на лист бумаги в его руке: – Что это у тебя? Очередное объявление о жене?

Плохая шутка – она поняла это, поскольку Руби издала стон.

– На самом деле – да, – сказал Джо и посмотрел в дальний конец зала. – Привет, Руби!

– Привет, Джо. – Руби оперлась о щетку, ожидая, что будет дальше.

– Объявление о жене? – Сильви решила, что это, должно быть, разновидность шутки, и протянула руку. – Для кого?

– Для меня.

– Зачем? Что, уже устал пить кофе собственного приготовления?

Он постарался улыбнуться:

– Частично и поэтому тоже.

– Дай посмотреть! – Она еще раз протянула руку.

Джо бросил взгляд на Руби:

– Руби, ты не дала бы нам возможность немного побыть вдвоем?

– Конечно, – сказала та, работая щеткой в направлении своей квартиры.

– Нет, Руби, не уходи, – возразила Сильви. Потому что, когда бы она ни оставалась одна с Джо, это всегда заканчивалось поцелуями. Или того хлеще. Даже сейчас, едва завидя его, она испытала желание броситься в его объятия и никогда не покидать их. А ей необходимо их именно покинуть.

– Дорогуша, ты уверена? – у Руби был такой вид, будто она хотела поскорее схватить ребенка и улизнуть прочь. – Я так думаю, что у тебя и Джо есть о чем поговорить…

– Джо может и при тебе со мной поговорить. – А я его к себе ближе чем на фут не подпущу.

– Тут правда все по делу, – предупредил Джо, прежде чем дать ей прочитать объявление.

Сильви, перевернув листок, пристально вгляделась в неровные печатные буквы и полностью сосредоточилась на словах.

– Подойдет не каждая, – дополнил Джо, делая шаг ближе. – Как видишь, она должна дать обещание спать со мной каждую ночь, орать на меня не более одного раза в день, а также подумать над тем, чтобы разрешить мне усыновить ее ребенка.

У Сильви тряслась рука, когда она возвращала ему листок, но голос ее был тверд.

– Вам будет очень трудно найти кого-то, мистер Брокетт.

Джо не сдавался:

– На этой странице не хватило места, чтобы изложить самое главное. – (Сильви ждала.) – Она должна позволить мне рассказать, как сильно я ее люблю. Даже если она до сих пор любит того, другого, который был до меня… как там его зовут?..

– Билли Рей, – подсказала Сильви.

– Билли Рей? – Руби задохнулась, а щетка грохнулась об пол. – Билли Рей Даймонд?

Сильви, повернувшись, уставилась на нее:

– Да. Ты что, знаешь его?

– Погоди-погоди, минутку, – сказала Руби, подходя поближе к рюкзачку-люльке и как бы ища ответа в нем. Внутри мирно посапывал Диллон, ни сном ни духом не подозревавший, что его мамаша вот-вот примет предложение выйти замуж. – Я очень хорошо знаю его. Уж не хочешь ли ты сказать мне, что я – бабушка?

Довольно долго Сильви не в состоянии была вымолвить ни слова, но изумленное лицо Руби могло означать только одно. Джо беспрестанно переводил взгляд с одной женщины на другую.

– Так ты – мама Билли Рея?

Руби, кивнув, вытащила из кармана носовой платок:

– Да, хочешь – верь, хочешь – нет.

– Но ведь у тебя фамилия…

– Мне здорово надоели шуточки, отпускаемые в адрес женщины, которую зовут Руби Даймонд. -Она попробовала улыбнуться, но улыбка получилась жалкой. – Мне не следовало выходить замуж за того человека, но я была влюблена и не слишком умна тогда – ну, ты понимаешь, о чем я. Потом появился Билли Рей, и я только и делала, что заботилась о сыне и о том, чтобы на столе был кусок хлеба.

– Он был здесь, в городе.

Руби не удивилась:

– Он звонил мне несколько дней назад, но телефона не оставил. – Она опустилась в одно из кресел под сушилками для волос.

Сильви присела рядом, пытаясь сдержать волнение. У Диллона появилась бабушка. Это самый большой в ее жизни рождественский подарок. У ее сына будет семья!

Но она должна открыть Руби горькую правду.

– Я его видела с женщиной. И слышала, что он женат.

Глаза Руби вновь наполнились слезами.

– О, золотая моя, я прошу у тебя прощения за все, что он тебе причинил. Этот несносный мальчишка стал моим горем с того дня, когда ему исполнилось тринадцать.

Они не заметили, как Джо, схватив стул, поставил его перед ними.

– Прошу прощения, Руби, но мне не кажется, что Билли Рей имеет какое-либо отношение к Диллону и его жизни. По крайней мере, до поры, пока мальчик не вырастет и не станет задавать вопросы. Так ты выходишь за меня замуж или нет? – обратился он к Сильви.

– Если он поступил непорядочно по отношению к Сильви, то у него нет прав на ребенка, – Руби послала Сильви улыбку, полную слез, – но мне хотелось бы думать, что ты позволишь мне остаться его бабушкой.

Сильви вытерла глаза тыльной стороной руки:

– Ну, в первую очередь ты – подруга невесты, Руби.

Она повернулась к Джо. Он совсем не похож на человека, подыскивающего себе горничную. Скорее – на влюбленного. Она готова была броситься в его объятия, но оставался один вопрос, который она должна задать ему.

– Ты меня любишь?

– Больше всех на свете, – признался Джо, улыбнулся и вынул из кармана куртки мятый лист бумаги. – Или ты говоришь, что выходишь за меня, или я вывешиваю это объявление у Баттри и жду, вдруг кто-нибудь да приедет в Рокки Ти.

– Не утруждайте себя, мистер Брокетт, – сказала Сильви, позволяя ему обнять ее, – предложение о работе принято.

 

Эпилог

Кэрин терпеть не может вывешивать объявления, но по-другому никак нельзя. Дядя Джо принял твердое решение, и даже Сильви в этот раз была на его стороне. Это не по-честному. Стоя перед доской объявлений, она высматривала хорошее местечко для своей карточки, ведь она должна находиться на самом правильном пятачке, лучше всего вот на этом, занятом услугами страхователей авто.

Кэрин откинула волосы и задержалась еще на несколько минут. Джени и Питер пошли вместе с Сильви к бабушке Руби, и она, Кэрин, сейчас отправится в салон красоты, чтобы накрасить ногти, ведь скоро у Линдси тринадцатилетие.

Отыскав неиспользованную кнопку, она приколола карточку. «Бесплатные котята, – заставили ее напечатать. – Только в хорошие руки». Номер телефона она приписала, но не стала добавлять, что белые котята – самые смышленые. Незачем давать кому-то лишний повод забирать из Рокки Ти Снежинкиных детей. А дядя Джо никогда не узнает, что телефонный номер на карточке – не тот.

– Кэрин?

Она обернулась и увидела, что к ней идет Сильви в своей новой куртке красного цвета.

– Что?

– Я переживала за тебя, вот и вернулась.

Сильви протянула ей платок, но девочка не взяла его. Она разозлилась, а не расстроилась.

– Я не хочу отдавать котят.

Кэрин наблюдала, как Сильви внимательно читает аккуратные печатные буквы на карточке.

– Гмм. Молодец! Объявления у тебя всегда хорошо получались. – Это все, что она сказала, выводя Кэрин из магазина.

Кэрин довольно улыбнулась. Встреча с Сильви – самое лучшее, что только могло произойти на свете. И дядя Джо все время об этом говорит, особенно сразу после того, как Сильви напечет булочек с корицей. Вот они уже и второе Рождество встретили всей семьей, и Сильви всем рассказывала, что скоро появится новый малыш. А дедушка заплакал, и у бабушки Руби по лицу тушь потекла.

– Сильви, а что ты хочешь к Рождеству?

– Ничего не хочу, – Сильви обняла Кэрин и прижала к себе, – у меня есть все, о чем я мечтала.

Кэрин поморгала, загоняя обратно слезы, – ведь всем известно, что она не плачет.

– У меня тоже.