Если есть Сильви – это так же здорово, как если у тебя есть мамочка. Кэрин, шагнув в теплую кухню, почувствовала потрясающий запах того, что печется в духовке. Даже Питер и Джени – и те сказали ей, что она правильно тогда сделала, что расклеила объявления по городу. И пускай дядя Джо все еще ворчит по поводу всего этого, как он выражается, «дурацкого предприятия». Главное, что ее личное рождественское желание вот-вот сбудется.

Сильви с испачканным мукой лицом встала из-за рабочего стола и поставила рядом с раковиной большую миску.

– Привет, Кэрин! Как школа?

– Нормально. – Кэрин подумала, что мамуля вряд ли была бы против того, что они все так полюбили Сильви и мечтали, чтобы она осталась с ними навсегда.

– А Питер где?

– С дедушкой болтает. А что ты делаешь?

– Печенье пеку, надеюсь, побольше в этот раз получится. – Сильви состроила гримасу: – А Джени пошла умываться. Я ей разрешила помогать раскатывать тесто для сахарного печенья.

– Значит, я опоздала? – Кэрин хотела было закрыть дверь, но тут вошел дядя Джо, стряхивая с шапки снег.

– Не беспокойся, дел еще полно.

– Каких дел? – спросил дядя Джо, закрывая за собой дверь.

Сильви отвернулась к духовке.

– Да мы про печенье говорим, – произнесла она, делая вид, что очень занята прихватками.

Кэрин уселась за стол, сняв ранец и положив его у ног:

– Мне так не хочется ничего пропускать, это же самая лучшая часть Рождества!

Джо налил себе чашку кофе и прислонился к дверному косяку:

– Ты же говорила, что елка?

– Уже нет, – ответила девочка и подумала: опять он дразнится. Вообще-то это бывает редко, но сегодня он ей подмигнул. Совсем как дедушка. – А мои мама с папой любили друг друга?

Дядя с минуту рассматривал свои ботинки, а затем поднял взгляд на нее:

– А почему ты об этом спрашиваешь?

Кэрин пожала плечами:

– Просто думаю, зачем люди женятся, вот и все. – Вот бы женить дядю Джо на Сильви! – Я для школы доклад делаю, – приврала она, скрещивая пальцы под столом.

– Для школы? – насупился Джо. – Когда я был в пятом классе, мы только дроби проходили.

Сильви открыла дверцу духовки, вынула противень, поставила его на плиту и принялась перекладывать золотистое печенье в виде звездочек на решетчатую подставку, чтоб остывало.

– Сильви, – позвала Кэрин, – ты можешь мне помочь?

Та помотала головой:

– Извини, моя хорошая, но я не тот человек, которого следует расспрашивать о женитьбе.

– А ты когда-нибудь хотела выйти замуж?

– Кэрин, хватит! – строго оборвал ее дядя. – Иди в свою…

– Нет-нет, все нормально, – сказала Сильви, лицо ее раскраснелось от плиты. Она посмотрела на Кэрин, которая уже собиралась прятаться под стол. – Конечно, я хотела выйти замуж, но не всегда получается так, как планируешь. Это и для тебя хороший урок, хоть ты пока в пятом классе.

Кэрин поразмышляла минуту:

– А как же любовь?

– И ее не запланируешь, – ответила Сильви, – любовь… приходит, и все. – Сильви пожала плечами: – По мне, так лучше печенье печь, чем гадать о взаимоотношениях.

Джо взял с подставки одно печенье.

– Чему мы все по-настоящему рады.

– Джо! – со смехом воскликнула Сильви. – Мы хотим покрыть их глазурью к празднику. Она отодвинула выпечку от него подальше.

– Что, его еще целую неделю нельзя есть?

– Нельзя.

Кэрин наблюдала, как дядя Джо и Сильви стоят рядом, и думала, что пройдет еще немного времени, и все, возможно, выстроится так, как она хочет, ведь до Рождества еще восемь дней.

И если ей кое-кто поможет, то восьми дней будет достаточно.

– Сперва размазываешь глазурь ножом, а затем берешь зубочистку и делаешь вот так. – Сильви окунула деревянное острие в мелкую миску с красной глазурью и провела им посередине печенья. – Видишь? Теперь у Санта-Клауса появился пояс.

Джени, хихикнув, склонилась над печеньем, а Джо и Питер, стоя рядом, наблюдали. Через пару секунд и Питер занялся делом – раскрашиванием оленя. Кэрин, сидящая у другого края стола, рисовала что-то на своих печеньицах, отодвинув их от всех подальше, чтобы не испортили.

Сильви отошла от стола, чтобы закончить с ужином, и посмотрела на часы над холодильником. Диллон может в любое время проснуться, и тогда придется разрываться между работой и сыном.

Ей бы хотелось, чтобы Джо ушел, однако тот, налив себе еще чашку кофе, уселся читать газету, успев произнести:

– Ветер опять поднимается. Наверное, снег пойдет.

Ну конечно, о чем еще можно говорить после того, как Кэрин задала вопросы о любви и женитьбе? Разве что о плохой погоде.

Конечно, она сделает вид, что ничего не произошло. Не тратить же понапрасну время на романтические грезы о том, во что может вылиться такая простая штука, как поцелуй. Поцелуй ее не расстраивает – после всего того, через что она прошла за минувший год. С мужчинами покончено. С сексом покончено. Причина тому – не маленький Диллон, о нем она не сожалеет; просто она стала мудрее. И не собирается снова целоваться с Джо Брокеттом, пусть даже в первый раз ей это понравилось.

– Та-ак, та-ак, – протянул Хэнк, входя через заднюю веранду, – как здесь вкусно пахнет! Кажется, теперь все готовы встречать Рождество, да? – (Сильви, налив в чашку кофе, поставила ее перед ним.) – Спасибо, Сильви. – Хэнк увидел у Питера северного оленя: – А какое у нас замечательное печенье будет! Можно откусить?

Внук в ужасе посмотрел на него:

– Ни в коем случае, дедушка. До следующей недели нельзя.

– Я уже пытался, – произнес Джо.

– Вот вам, – сказала Сильви, и, собрав обломки печенья и сложив их на блюдо, поставила его между мужчинами, – чтобы праздничный ужин не испортить.

– Лично мне нравится, что у нас в доме женщина, – торжественно объявил Хэнк, – а тебе, Джо?

Сильви отошла, но прислушалась к тому, что ответит Джо. Ему ведь не нравится, что она рядом. Он уже ясно дал это понять, но она все же прекрасно знает, что очень помогает ему.

– Сильви – отличный повар, – послышался ответ фермера.

– Это, пожалуй, первые хорошие слова, произнесенные вами в мой адрес, – посмела сказать Сильви. – Означает ли это, что вы в конце концов прониклись духом праздника?

– Это означает, что я практичный человек, ценящий хорошую пищу. – Говоря, он улыбался, и ей пришлось отвести взгляд. Он все-таки красавец, она не может этого не заметить; сейчас один из тех редких случаев, когда он не выглядит так, будто вся тяжесть мироздания лежит на его широких плечах.

– Почему же тогда ты до сих пор не женился?

Слова вырвались непроизвольно – она не успела остановиться, но на вопрос ответил Хэнк.

– Фермерство для женщины означает тяжелую жизнь, – сказал он. – Долгие рабочие часы, не очень-то большие деньги, уединенность… Я полагаю, не так много женщин захотело бы подобрать таких старых ковбоев, как мы, правда, Джо?

Сильви не поверила ни единому его слову, но была готова тотчас сменить тему и тем самым избежать еще большей неловкости. Она не желает, чтобы Джо подумал, будто она отчаянно хочет выйти за него замуж, как тогда, когда появилась на его пороге. И, конечно же, она не желает, чтобы он думал, будто она считает – после первого же поцелуя, – что у нее здесь есть будущее.

– Смотри, дядя Джо, – Джени держала в руках свое печенье – Санта-Клауса, – правда, здорово?

– Очень.

– Я его сберегу и в рождественскую ночь отдам Санте, – она осторожно положила печенье на стол. – Как ты думаешь, ему понравится?

– Обязательно понравится, – отвечал дядя, – какому же мужчине не понравится печенье после долгой и холодной ночи, проведенной в лесу?

– Если это намек, то забудь, больше не получишь, – улыбнулась Сильви.

– Не получу? – Он в ответ улыбнулся ей и выдержал ее взгляд. – Никогда?

Он, скорее всего, говорит не о печенье.

– Да. Никогда.

– Какая же ты жестокая женщина, – ответил хозяин, а в уголках его темных глаз появились морщинки.

– Не думай, что сможешь заговорить мне зубы, – сказала она, притворяясь, что читает рецепт в поварской книге. Ее один раз уже одурачили, и это не должно повториться. Ей следует помнить, что она здесь только до Рождества. А после – после она найдет свой путь. И ее сердце так и останется целым.

– Сильви, садись посередине, – сказал Хэнк, – тогда будет видно.

Джо поджал ноги, чтобы случайно не коснуться Сильвиных, но бесполезно: в кафетерии уиллумской начальной школы они были со всех сторон зажаты другими родителями, бабушками и дедушками, и ему едва хватило пространства, чтобы снять куртку, не заехав при этом в глаз пожилой даме слева.

Он заметил, что Сильви также старается не задевать его, но у нее не всегда получается. И чего он не остался дома? Там спокойно, там можно выйти из комнаты, если тебе на нервы подействовал такой пустяк, как прикосновение женского колена.

Ему вообще не следовало целовать ее. Прошло уже несколько дней, а он все еще сожалел об этом и тем не менее время от времени подумывал о том, как бы совершить это снова. У Сильви такие сладкие губы, и какое тепло исходит от нее – у него внутри все болеть начинает!

И к чему болеть из-за женщины, у которой нет прошлого, кроме спящего в ее руках ребенка? За ней, согласно справке от шерифа, не числится ни преступлений, ни постановлений об аресте. Она – беглянка, простая и скромная. И угораздило же ее прибежать в то самое место, где она нужна! Черт ее возьми!

– О-о, Брокетт, – раздался голос пожилой дамы справа от него, – я так и думала, что это ты.

Джо, неохотно повернувшись и поприветствовав сидящих рядом, спросил:

– Ну как, справились с бураном на прошлой неделе?

– Потеряла нескольких, но мне повезло. А ты?

– Я – еще меньше.

– Да, я слышала, ты искал жену? – Миссис Джонсон сверлила его глазами так, будто он собрался смыться. – Ну и как?..

– Видите ли, моим детям…

– …нужна мама – закончила она. – Понимаю. Мне до сих пор не верится, что Джима и Дэб больше нет. Кажется, еще вчера вы втроем покупали у меня телят. – («С тех пор сто лет прошло», – подумал Джо.) – Хотя я всегда считала, что именно ты станешь тем из Брокеттов, кто женится на Дэбби Кэвендиш, твой брат обставил тебя.

– Конечно, обставил. – Джо произнес эти слова с вежливой улыбкой. Ему не пришлось больше ничего добавлять, так как, на его счастье, огни стали тускнеть, а занавес раскрылся, представляя стоящих на сцене дошколят. Зазвучал знакомый всем «Ледяной снеговичок», песенку большинство детишек исполняло весьма самозабвенно. Джени совершенно не волновалась и даже помахала дедушке после первого куплета.

«Надо же – твой брат обставил тебя! – возмущенно повторил себе Джо. – Да мы не были соперниками – она вышла за моего лучшего друга!»

Все те годы он ни на миг не переставал любить Дэб. Она, пожалуй, знала об этом. Или догадывалась. Джим – нет. Джо всегда тщательно скрывал свои чувства и время от времени встречался с некоторыми из местных женщин. С наигранной увлеченностью он даже переспал с двумя-тремя из них, но ни в одну так и не влюбился.

А все потому, что любил Дэб Кэвендиш с тринадцати лет. Даже кольцо выбрал. Он собирался сделать ей предложение перед Новым годом, когда старые друзья традиционно собирались семьями на пикничок.

Но Джим еще за неделю до Рождества опередил его, и она ответила согласием. И именно тогда Джо понял, что ничего не знает о женщинах. Произошло это четырнадцать лет назад, а теперь кажется, будто вчера.

До Джо дошло, что народ аплодирует, он тоже сложил руки вместе и похлопал племяннице. Хорошо, что он сидит не рядом с Хэнком. Так хоть они могут сделать вид, что не грустят по Джиму и Дэб, не жалеют о том, что тех здесь нет и они не могут посмотреть на своих деток.

Группы по очереди пели песенки или читали стишки. Класс Питера спел «Подарите в Рождество два передних зуба». Каждый раз, пропевая слово «два», дети тыкали в воздух двумя пальчиками, и публика смеялась, если некоторые выставляли один.

Группа Кэрин исполнила пьесу «Двенадцать рождественских дней», где Кэрин была «доярочкой». Им хлопали особенно долго, после чего шестиклассники пропели несколько гимнов. Во время «Джингл беллз» Диллон решил, что ему при таком шуме спать невозможно. Сильви прислонила его к плечу и нежно гладила, в то время как все, вставая, запели «Безмолвную ночь».

Джо повернулся, предлагая ей руку, и увидел, что по ее щекам катятся слезы.

– Сильви, в чем дело?

Она, мельком взглянув на него, опять отвела глаза в сторону сцены:

– Все в порядке. Я просто подумала… Не обращай внимания.

Он протянул ей носовой платок.

– Возьми, он чистый, – сказал он и тут же вспомнил – ведь это она стирала и гладила его. – Ты что, соскучилась по дому?

Она помотала головой, и он увидел, как ее глаза вновь наполнились слезами.

– Жаль, что их родителей здесь нет, – посмотрели бы, какие прекрасные у них дети.

Джо и не подумал, насколько это оказалось естественно – обнять ее и, прижав к себе, удерживать до конца песни. Исчезнет ли когда-нибудь боль потери Джима и Дэб? Перестанет ли он чувствовать себя виноватым в том, что любил жену брата?

– Дорогая, у меня проблемка.

Сильви, свернувшаяся калачиком рядом с Диллоном на тахте, подняла глаза на Хэнка, стоящего перед елкой. Она так любит эти ночные часы, когда можно себе представить, будто этот дом – ее родной и елочка, мерцающая множеством огней, принадлежит ей и Диллону.

– Вы до сих пор не спите, Хэнк, – уже так поздно.

– Ты знаешь, я пришел поговорить… ну, что-то вроде… на личную тему, – он присел на край тахты, – насчет воскресенья.

– А что в воскресенье – что-то особенное произойдет?

Страдальческое выражение промелькнуло на его лице.

– Да нет… то есть… да. – Он вытянул руки на коленях. – Видишь ли, хочу сделать заказ на воскресный обед. У меня будут… Вернее, у нас будут гости.

– Прекрасно! А сколько человек?

– Всего лишь один. Дама.

Дама. Ну конечно! Джо пригласил на обед женщину. Сильви осторожно спросила:

– Она какая-то особенная?

– Она из города. И очень хочет познакомиться с тобой.

– Зачем?

– Она прослышала об объявлении про жену.

– А-а, – Сильви взглянула на Хэнка, – она, наверное, сама хотела обратиться насчет работы?

– Да нет, просто подразнила, и все. – Старик покраснел. – Она хорошая женщина, – продолжал он, как будто ему требовалось объяснить.

– А она и Джо часто видятся?

Он уставился на нее:

– Что?.. О боже мой, да нет же, – простонал Хэнк, сжимая руки. – Руби приедет, потому что я пригласил ее. Она слишком… э-э… стара для Джо и слишком молода для меня, но я ее… попросил, что ли… приехать в воскресенье к нам на обед, случайно, пока мы пили кофе в кафе…

– Хэнк, – Сильви сама себе не поверила – так ей полегчало, – вам не следует ничего объяснять мне. Я с радостью приготовлю для вас что угодно и когда угодно.

– Я был женат на моей Лоре, – продолжил он, проигнорировав ее слова, – тридцать семь лет, и я уж точно не ищу другую женщину. Моя Лора была, как говорится, единственная и неповторимая.

– Жаль, что я не была знакома с ней.

– Да, это была чудная женщина, – вздохнул Хэнк.

– Расскажите мне про воскресенье. Во сколько вы хотели бы пообедать?

– Думаю, в час. Не нужно готовить что-то сверхъестественное, она обычный человек.

– Она живет в городе?

– У нее салон красоты. – Он встал и повернулся к елке. – А здесь и впрямь красиво. Празднично!

– Вы не ставили елку в прошлом году?

– Ставили, только душу в нее не вкладывали.

– А нынче вложили?

Хэнк снова повернулся к ней:

– Хорошая мысль пришла мне в голову – нанять тебя, дорогая. И с работой ты отлично справляешься.

– Благодарю вас. Только сдается мне, что Джо так не считает.

– Считает-считает, – уверил ее старик, – просто сам еще этого не знает.

Много позже, когда Диллон уснул в своей люльке, а в доме стало совсем тихо, Сильви на цыпочках спустилась вниз по лестнице, заварила себе чашку травяного чая и принялась выдумывать, что бы ей такое приготовить в воскресенье. Она составит меню, начиная с завтрашнего вечера – завтра у детей последний день перед каникулами. Затем суббота, воскресенье. В среду Рождество, в четверг она все перемоет, упакует вещи и в пятницу утром уедет. Остается неделя, если считать с завтрашнего дня, которая либо будет тянуться бесконечно долго, либо пролетит мгновенно, в зависимости от того, как она будет о ней думать. Она взяла с полки над плитой несколько толстенных поварских книг и сложила их на столе друг на дружку.

– Чем занимаешься? – в кухне появился Джо.

Она подняла голову, удивляясь, почему так рада слышать его голос.

– Уснуть не могу.

– Ты мало отдыхаешь. – Джо приблизился к столу и раскрыл одну из книг. На обратной стороне обложки было написано: «Дэб Брокетт».

– Она хорошо готовила?

– Она многие вещи хорошо делала.

Вечером Сильви почувствовала ревность – ревность к женщине, которой даже не знала, – только потому, что ей показалось, что та приедет на ранчо к Джо. И сейчас приревновала к женщине – покойнице, бывшей замужем за его братом.

Он захлопнул книгу и налил себе стакан воды.

– Она была хорошей матерью, ездила на любой машине, заботилась о семье и смеялась так, что любого заставляла посмеяться вместе с ней.

– И ты был влюблен в нее, – коротко и ясно прозвучали слова правды.

Он посмотрел Сильви в глаза:

– С тринадцати лет. Слава богу, брат не знал. Она любила его, а не меня, хотя прошло много времени, пока я это понял.

– Она знала?

Джо пожал плечами:

– Наверное. Мне кажется, женщины чувствуют подобные вещи, но она, конечно же, ничего никогда не говорила.

– Прости.

– Да я ничего не сказал такого, чтобы ты просила прощения.

Она встала и подошла к нему.

– Тогда почему – почему ты не хочешь, чтобы я была здесь?

Приподняв с плеча прядь ее волос, он стал пропускать их сквозь пальцы.

– Я и сам не понимаю, не знаю, как себя вести.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду… – зашептал он, наклоняя голову ниже и приблизив рот к ее уху, – я не знаю, заняться ли с тобой любовью или отослать туда, откуда ты приехала.

Сильви вздрогнула – не столько от слов, сколько от прикосновения его губ. Он не отошлет ее прочь, когда Рождество так близко, а дети так счастливы. Он человек жесткий, но не жестокий.

– Ты не сделаешь этого.

– Не сделаю чего? – Он сжал ее подбородок, когда она захотела отстраниться от него, но пальцы его были нежны.

– Ни того, ни другого, – с опаской произнесла она.

– Спорим? – Он прижал свои губы к ее так легко, что Сильви сразу захотела большего, а затем поцеловал – по-настоящему, будто сходил с ума. Она и сама не поняла, как ее руки сомкнулись вокруг его шеи, а его руки обвили талию, прижимая ее все ближе, и вот она уже чувствует его возбуждение.

В конце концов кто-то из них пришел в чувство, только Сильви не помнила точно, как они разъединились и почему, – осознала лишь, что он ушел, и ей пришлось обвить себя руками, избавляясь от дрожи.

Ее никогда вот так не целовали, это Сильви поняла позже, когда вернулась в спальню. Джо нравился ей – пожалуй, даже слишком, – но, несмотря ни на что, ей не следует принимать его так близко к сердцу. Он делает все от души, несмотря на то что это время года, кажется, переживает болезненно. Но детей он любит и заботится о них. Ну, а что до присутствия здесь духа Дэб Брокетт – она состязаться с ним не может, да и не хочет. Ей следует помнить, что все ее чувства к Джо – лишь часть этой праздничной фантазии, не более. Мама, папа, дети, дедушка – прелестная сказка!

Однако с мечтами покончено. Давным-давно она мечтала: вот придет кто-нибудь и удочерит ее. Потом ей снился собственный дом и человек, любящий ее. Она думала, что Билли Рей и есть ответ на ее молитвы. Он весь был улыбка и очарование. Он флиртовал – красиво флиртовал, а она жила этим, зная, что он – проходимец. Все думала – осядет. Не осел.

И неделю спустя ей вновь придется зажить жизнью матери-одиночки.