– Почему вы предлагаете мне работу? Вы же ничего обо мне не знаете, – сказала Эмили.

Она аккуратно сложила салфетку, опустила ее на стол и лишь после этого подняла глаза на мужчину, который сидел рядом. С тех пор как три девочки убежали в туалет, в ресторанчике «Бабушкино угощение» стало во много раз тише, и Эмили удалось наконец задать тот вопрос, который не давал ей покоя во время еды. Казалось, он ждал этого вопроса.

– Вы уже прошли первое испытание.

– Какое?

– В магазине. – Мэтт Томсон слегка улыбнулся, что сделало его привлекательное лицо значительно моложе.

– Я подумала над вашими словами во время обеда, – начала Эмили, – и я…

– Вы способны размышлять во время обеда? Ну вот и еще одно испытание пройдено.

– Было весело. Шумно, конечно, я к такому не привыкла, – сказала она, вспоминая скучные официальные обеды с друзьями своего отца. – Но очень весело.

– Похоже, у вас нет детей?

– Нет.

Он посмотрел на ее руки, и Эмили обрадовалась, что давно спрятала в сумочку обручальное кольцо.

– И вы не замужем.

– Нет. Боже упаси. Послушайте, мистер Томсон. Я здесь… э… в отпуске. – Он удивленно поднял брови. Очевидно, городок Линкольн в Небраске чудно принять за курорт. – И пока не решила, чем заняться потом.

Фермер поднес к губам чашку и отпил немного кофе.

– Продолжайте.

– Собственно… – замялась Эмили.

Что же ей делать? Она могла бы позвонить Пауле и попросить перевести на ее имя деньги, но нельзя же занимать у подруги без конца. Снять деньги со счета в своем банке у нее нет возможности до вторника, поскольку из-за праздников и выходных банк работать не будет. А еще она может позвонить отцу и вернуться домой.

– Я заинтересована в вашем предложении, но не знаю, сколько времени смогу здесь пробыть.

– Время исчисляется в месяцах?

– В днях.

– В днях? – повторил он разочарованно. – Это меня мало устраивает.

– Вы даже не знаете, подхожу ли я вам. Пусть это будет испытательный срок.

Что она делает? Эмили с трудом подавила панику.

– Продолжайте.

– Нет, теперь вы расскажите мне, что за работу предлагаете.

В конце концов, именно он поднял вопрос о работе. Ему и продолжать разговор. Эмили подперла подбородок рукой и ждала объяснений, однако Мэтт Томсон вскочил со стула и стал поднимать с пола вещи. Он был человек действия.

– Мне нужен кто-то вроде матери, – сказал он прямо. – Вы забираете их из школы, отводите Макки в детский сад, печете кексы к чаю, готовите еду, стираете одежду и смотрите мыльные оперы или «Мелроуз-Плейс» – что угодно. Я ни во что не вмешиваюсь, пока девочки здоровы и счастливы.

Он назвал размер жалованья, медицинской страховки, сказал, что по воскресным дням она свободна и что может пользоваться его фургоном.

– Вы будете членом нашей семьи, – добавил он и бросил обеспокоенный взгляд в сторону туалета. – Это не слишком тяжелая работа. А то, сколько вы здесь пробудете, полагаю, не имеет значения. Вы могли бы на худой конец отработать пару месяцев, пока я не найду по рекламному объявлению кого-то еще.

Не слишком ли обременительна будет такая работа? Однако она получит независимость. У нее будет где жить, пока она не разберется со своими проблемами. Пока не сможет вернуться домой.

– Две недели испытательного срока, – настояла она, понимая, что больше не выдержит. – Полагаю, договор заключен. Как по-вашему?

Эмили передвинула свои коробки и сумки и поднялась из-за стола.

– Эмма! – крикнула Мелисса, ведя за собой се стер. – Куда вы?

Макки разразилась громкими рыданиями и обхватила ноги Эмили. Марта попятилась назад, призывая глазами отца сделать хоть что-нибудь, дабы прекратить это безумие.

– Макки, пожалуйста, – сказала Эмили, видя, как люди вокруг оборачиваются на них. – Не надо плакать. Честное слово, не надо.

Девочка посмотрела на папу, чтобы понять, как себя вести.

– Ты едешь с нами или нет?

– Еду, – ответила Эмили.

Руки у нее были заняты, а малышка все крепче сжимала ее колени. Она опустила на пол сумку с покупками и дорожный чемодан, а потом погладила ребенка по голове.

– Макки, дай мне пройти.

– Нет!

Марта постучала сестренку по плечу:

– Прекрати, Макки. Она едет с нами.

– Правда? – последовал приглушенный вопрос.

Эмили не знала, что делать.

– Поеду, если ты перестанешь плакать и поможешь мне нести вещи.

К ее облегчению, малышка тотчас же освободила ее колени и приподняла чемоданчик. Она послала Эмили сияющий взгляд, будто никаких слез не было и в помине.

– О'кей, – сказала Макки, окинув старших сестер взглядом победителя.

Эмили подумала: а не разыграла ли малышка эту истерику? И не поэтому ли Мэтт Томсон не вмешивался? Она подхватила сумку с покупками и повернулась лицом к рослому фермеру.

– Ну вот и все, – сказала она.

Маленькие пальчики Макки, словно змейки, вползли в ее ладонь и замерли там.

– Тогда в путь, – заключил мужчина, и четыре представительницы прекрасного пола вышли за ним из ресторана.

Они свернули за угол и вскоре оказались на автомобильной стоянке. Эмили снова заколебалась, увидев, что мистер Томсон остановился возле фургона с большим брезентовым кузовом. Он уложил вещи, распахнул дверцы и усадил девочек в кузов, после чего повернулся к Эмили.

– Вы сядете спереди, – сказал он.

Это был ее последний шанс развернуться и уйти, последняя возможность возвратиться домой. Но Эмили расправила плечи и шагнула навстречу высокому мужчине, который держал для нее дверцу фургона. Путь к возвращению был отрезан, во всяком случае сейчас. Да, она станет домработницей. На далекой ферме, где никто не сможет ее найти. Эмили влезла в фургон и улыбнулась девочкам, занявшим задние сиденья. Они очаровательные дети, а их отец кажется доброжелательным. А вот какова будет работа?

В конце концов, она не собирается провести в Небраске остаток своих дней.

– Устраивайтесь поудобнее, – сказал фермер, выведя фургон на городские улицы. – Путь до дома не близок.

– Сколько? – сочла своим долгом спросить она, хотя теперь это был далеко не самый важный вопрос.

Лучше забраться подальше – вот что она хотела сказать, но не посмела. Это прозвучало бы не слишком-то уместно.

– Пять часов, возможно, чуть больше.

– По этому шоссе через всю Небраску?

– Не совсем, – слегка улыбнулся он и надавил на педаль газа. – Зато вы скоро почувствуете, что это за дорога.

– Что ж, я не против, – сказала она, глядя за окно. Особо смотреть было не на что – поля уходили за горизонт. Небо начало темнеть, день клонился к вечеру. Эмили откинулась на спинку сиденья и с облегчением вздохнула.

* * *

– У меня теперь есть черные леггинсы, как у Джениифер, – промурлыкала Марта, прильнув к подушке.

– А теперь спи, – велел Мэтт дочке, укутав ее плечи розовым покрывалом. – Уже поздно.

– Который час?

– Очень поздно, – прошептал он, погасив ночник над кроватью.

Веки Марты смежились, а когда он повернулся к Мелиссе, то увидел, что его средняя дочь уснула с дурацкими балетными туфельками в руках. Он не понимает девочек, зато теперь с ними есть та, которая их понимает. Мэтт вновь внимательно посмотрел на Макки. Он отнес ее спящую наверх и, не будя, уложил в кровать. Она наверняка заплачет, проснувшись утром в одежде.

Эмма ждала внизу на кухне. Она устало сидела за кухонным столом, ее сумки лежали возле стула, будто она ожидала автобуса, чтобы ехать куда-то дальше. Она была красива и несчастна, и Мэтт молил небеса, чтобы она осталась здесь подольше, и тогда Стефани не придется забирать девочек к себе в Омаху.

– Я покажу вам вашу комнату, – сказал он. – Насчет кухни не волнуйтесь. У вас будет время до конца недели разобраться, где что лежит, да и девочки вам помогут.

Он провел ее в комнату, которая когда-то давно принадлежала сестре его отца, Гертруде, а с тех пор, как Герти умерла, служила для приема родственников и гостей. В этой комнате, расположенной по соседству с кухней, имелась своя ванная, а из окон открывался прекрасный вид на восточное пастбище.

– Спасибо, – коротко поблагодарила Эмма с той вежливостью и деликатностью, которые были присущи ей во всем.

И Мэтт не смог разобрать, говорила она искренне или ее вежливость была простой формальностью. Он зажег свет в комнате и осмотрелся. Мебель здесь не менялась, возможно, уже сотню лет, но Мэтт надеялся, что это даже к лучшему. Герти нравилось, когда ее окружали старинные вещи, и после нее никто не осмеливался привносить какие-то новшества в эту комнату, тем более что на ферме было множество иных дел.

– Кровать застелена, – сказал он. – Если нет, постельное белье найдете в стенном шкафу.

– Спасибо, – повторила Эмма. – Мне будет очень удобно.

– Да. В общем-то… – Внезапно Мэтт почув ствовал, что не знает, о чем говорить. Он стоял в спальне, усталый, в поздний час, и беседовал с прекрасной незнакомкой о постельном белье… Ему стало неловко, и он попятился из комнаты. – Не беспокойтесь, я не попрошу вас встать пораньше и приготовить завтрак, – уверил он ее. – Никто не проснется раньше семи.

Он вышел, плотно прикрыв за собой дверь, и завернул на кухню. Выключил всюду свет и поднялся к себе в спальню. После двух ночей в «Корнхас-кер-отеле» приятно вернуться в свою собственную, кровать. Все-таки выходные удались на славу: он нанял экономку и купил себе новенький «Джон Дир».

Эмили проворочалась на жесткой кровати до рассвета. Пора было готовить кофе. Пора было осмотреть дом и понять, во что она ввязалась. Пора было становиться Эммой Грей, экономкой в доме среди прерий.

Да, среди прерий, потому что из окон кухни виднелась одна лишь голая степь. По левую руку открывался, правда, вид на какие-то постройки. Эмили была уверена, что это амбары да сараи. Вдали можно было различить грязные дороги и какие-то крыши за холмами. Песчаными холмами, как назвал их мистер Томсон. Добро пожаловать на песчаные холмы, заявил он, когда его фургон свернул с шоссе и покатил по дороге, где с трудом могли разъехаться встречные машины. Они тряслись по этой дороге час или около того, прежде чем очутились на ферме.

Когда он описывал свое жилище, у Эмили сложилось весьма смутное представление о том, что это такое, зато теперь она всматривалась из окна в бледно-зеленые пастбища, где гулял ветер, и вспоминала некогда виденные фильмы о Диком Западе. Это здесь бродили бизоны, резвились олени и антилопы.

Именно здесь Эмили Грейсон начнет свою трудовую жизнь.

Поправка: Эмма Грей, женщина с Запада, начнет изучать здесь, что такое быть матерью. Хотя вовсе не собирается опять выходить замуж. Она натянула джинсы, заглянула в сумку с покупками в поисках блузки. Скорее всего, поживет одна несколько лет, пока ей не стукнет по крайней мере тридцать. Тогда она найдет уютную квартирку в Чикаго, за год или за два создаст в ней надлежащую обстановку, а потом станет устраивать вечеринки. Эмили надела кроссовки. Она не будет торопиться с замужеством, пока не купит себе фарфор и хрусталь, какие были у нее в Чикаго. Все это нужно вернуть отцу. Да уж, его секретарю предстоит трудная неделя. Эмили стряхнула с себя воспоминания о свадьбе и вышла в кухню, откуда уже доносился запах кофе. Кухня была огромной. В ней не только готовили и ели, но и отдыхали. Разбитая коричневая кушетка стояла вдоль одной стены, две другие загромождала кухонная мебель и электробытовые приборы. Раскрашенный книжный шкаф стоял в одном углу, в другом – кресло-качалка. Пол был покрыт странным линолеумом в серую крапинку, со следами от множества сапог.

Мистер Томсон сидел за овальным дубовым столом посреди комнаты. Грязные тарелки были составлены на одну сторону, чашка с кофе дымилась у его локтя. Он выглянул из-за газеты.

– Доброе утро.

– Привет. – Она чувствовала себя неловко. – Я вижу, вы сами приготовили себе завтрак.

– Обычно я обслуживаю себя сам. Работа здесь начинается рано.

– Извините, – сказала Эмили, направляясь к кофейнику. – Впредь мне придется ставить будильник.

– Я же говорил вам, что сегодня утром вам не о чем волноваться. – Он сложил газету и отодвинул ее в сторону. – Сегодня воскресенье. Моя тетя поведет девочек в церковь около девяти. Вы сможете подготовить их к этому часу?

– Конечно. – Эмили глянула на часы: «еще только шесть». – Без проблем.

Он потянулся за своей шляпой.

– Прекрасно.

– Мистер Томсон…

Он замер.

– Зовите меня Мэтт.

– Хорошо, Мэтт. Вы не могли бы выкроить пару минут и составить вместе со мной еженедельное расписание? Я бы хотела знать, чем девочки занимаются каждый день.

Мэтт уставился на нее в замешательстве:

– Расписание?

– Да. Это поможет мне уяснить, что я должна знать.

– Марта сумеет ввести вас в курс дела. Она знает весь наш распорядок. А мне пора на работу.

– О да, конечно.

Ее новый работодатель не интересуется расписаниями. Иными словами: что надо в данную минуту, то и делай. Такова работа. Она проводила Мэтта взглядом, услышала, как хлопнула входная дверь, и стала открывать один за другим дубовые шкафчики, пока не обнаружила тот, где стояли кружки. Выбрала кружку с красным футболистом и до краев наполнила ее горячим кофе. Сделав несколько осторожных глотков, решила, что найдет сорт кофейных зерен получше, и приступила к изучению каждого шкафчика и каждого выдвижного ящичка, чтобы узнать, где что лежит.

– Вынюхиваешь? – спросил чей-то голос. Эмили обернулась и увидела в дверном проеме полную седовласую женщину, опиравшуюся на трость. На ней было выцветшее домашнее платье, а на макушке торчали три крупные бигуди. Вид у нее был миролюбивый, хотя она и не улыбалась.

– Приступаю к своим обязанностям, – поправила Эмма, заинтригованная появлением гостьи.

– Лучше закрой-ка все дверцы, а то ударишься головой. Нам не нужна экономка с сотрясением мозга.

Эмили послушно закрыла все дверцы, кроме той, за которой стояли кружки.

– Можно предложить вам кофе?

– Мне нельзя пить эту гадость. – Пожилая женщина прошаркала к столу и уселась напротив того места, где завтракал Мэтт.

– Тогда чай?

– Давай уж немного кофе. Доктору Неду необязательно обо всем знать.

– В кофе чего-нибудь добавить?

– Нет. Просто давай скорей, пока не остыл. Я люблю кофе горячий.

Эмили поставила на стол две чашки кофе – одну для гостьи, другую для себя.

– Ну, вот и я. – Она села возле пожилой женщины, но так, чтобы между ними оставался один свободный стул.

– Меня зовут Эмма Грей, а вас?

– Рут Таттл. Все, кто живет на ферме «Три грека», да, пожалуй, и все в здешнем округе зовут меня тетушка Рут. Зови и ты меня так, чтобы не нарушать традицию. – Она пригубила кофе и резко откинулась на спинку стула, охнув: – Проклятый артрит!

– Как я понимаю, раньше вы заботились о девочках.

– Все еще забочусь, заруби себе на носу, юная леди. Мэттью сказал мне утром, что нанял в Линкольне экономку, и я пришла посмотреть на нее. Мне не нравится затея с экономкой, но у Мэттью не особенно богатый выбор, особенно теперь, когда Стефани села ему на шею.

– Кто такая Стефани?

– Его сестра. Ты скоро с ней познакомишься. Она примчится сюда со скоростью ракеты, едва лишь услышит о тебе. – Рут глянула на плиту. – Что ты готовишь на завтрак?

– Пока ничего. Мэтт сказал, чтобы я не беспокоилась об этом.

Выражение лица женщины красноречиво говорило о том, что она думает по этому поводу.

– Утром он, полагаю, сам приготовил себе яичницу. Ему это не повредит. В следующий раз пусть отнесет грязную посуду в раковину. Незачем потакать дурным мужским привычкам, а мужчина, который живет один, да будет тебе известно, сплошь состоит из дурных привычек.

– О'кей. – Эмили с трудом удержалась от улыбки – тетушка Рут говорила на полном серьезе и, очевидно, считала себя экспертом в этом вопросе. – Мэтт сказал, у вас я могу узнать о расписании девочек.

– Девочкам нужен плотный завтрак. – Голубые глаза женщины сузились при очередном глотке запретного кофе. – Каждое утро. И никакой гадости вроде сладких кукурузных хлопьев, хотя я знаю, они при любой возможности готовы набивать ею рот. От такой еды портятся зубы. У тебя есть дети?

– Нет.

– Надо думать, что нет, иначе и тебя бы здесь не было, если, конечно, ты не из тех женщин, кто оставляет свою семью в «поисках себя». Я не одобряю таких глупостей.

– В общем-то, я…

– Ты разведена? Одна из тех феминисток, кто ненавидит мужчин и желает, чтобы ее называли «мисс»?

– Я не разведена, – сказала Эмили, осторожно уклоняясь от второго вопроса.

– Я не была замужем.

– И не собиралась?

– Собиралась.

– У меня было три мужа, один из них приходился Мэттью двоюродным дедом. Мои племянники работают здесь, на ферме. Ты весьма миленькая штучка, хотя и худовата. Мужчины будут роиться вокруг тебя. Не обращай на них внимания и не задирай юбок ни перед кем из них. – Она подмигнула. – Не подавай плохого примера девчушкам.

– Вам не о чем беспокоиться. И потом, у меня нет никаких юбок.

– Хм. – Голубые глаза тетушки Рут с интересом уставились на нее. – Ты ходишь в церковь?

Эмили выдержала ее взгляд.

– Я была там вчера.

– У нас в городке есть методистская церковь, в этом году появился приличный пастор. Говорит громко, каждое слово можно разобрать. Служба начинается в десять, я прихожу в церковь пораньше. Готовь девочек к девяти, потому что я хожу медленно. – Она с трудом поднялась на ноги и оперлась на трость. – Проклятое бедро, – пробормотала она. – Хорошо, если будем водить их вместе. Мы возвращаемся около полудня. Мой племянник дал тебе выходной по воскресеньям?

– Да.

Рут кивнула одобрительно.

– Тогда я размораживаю пирог с мясом.

– Не стоит беспокоиться. Я приготовлю обед, – услышала она свой собственный голос. – Ни о чем не тревожьтесь.

– Хм, – прозвучало в ответ. – Ты мало похожа на прислугу, Эмма Грей. Эти накладные ногти на твоих руках недешево стоят.

– Но это не значит, что я не умею готовить, – возразила Эмили.

Правда, это не означало также, что она умеет. Зато она видела стопку кулинарных книг в буфете рядом с плитой. А Паула однажды сказала ей, что если умеешь читать, то умеешь и готовить.

– Ты совсем не похожа на чью-то экономку.

– Я ухаживала за своим отцом много лет, – заверила Эмили. Она говорила правду, хотя сказанное ею могло быть истолковано совершенно по-разному. Седые брови Рут Таттл недоверчиво поднялись.

Но Эмили продолжила свою речь, боясь, как бы боги не испепелили ее на месте за столь дерзкие преувеличения:

– С семнадцати лет я управлялась с домашним хозяйством.

Это означало, что она была в ответе за семерых слуг, за подбор еженедельного меню и за увязку светских мероприятий в ежедневнике отца с его же бизнес-планом. Она не знала, зачем хотела произвести впечатление на тетю Мэтта Томсона. Наверное, чтобы внушить пожилой женщине доверие к той, кому вручена забота о детях. Было в этой грубоватой старой женщине что-то такое, что Эмили нравилось.

– В общем, делай что хочешь, но подготовь девочек к девяти. И не позволяй Марте внушить тебе, будто в церковь можно ходить в джинсах. Они знают, в чем надо ходить в церковь, и я надеюсь, будут выглядеть прилично.

– Хорошо.

Она взяла чашку Рут прежде, чем старая женщина попыталась отнести ее в раковину.

– Хороший кофе, – сказала Рут, заковыляв к двери. – Сам Мэттью готовит не хуже.

– И джинсы сойдут, – объявила Марта. – Многие дети ходят в церковь в джинсах.

Эмили накинула на голову Макки цветастый сарафан и помогла найти отверстия для рук.

– Никогда не слышала ничего подобного.

– Я не знаю, какие джинсы надеть – черные или фиолетовые. – Марта держала в руках две пары. – Думаешь, эти?

– Я думаю, надо надеть платье. – Она развернула Макки спиной к себе и застегнула ее сарафан на пуговицы, а потом глянула на часы. – И поторапливайся, ведь ты же не хочешь опоздать в церковь.

Марта швырнула джинсы на пол и обиженно топнула ногой:

– Ненавижу эти дурацкие платья! Я хочу надеть новые джинсы!

Макки вручила Эмили расческу, и та с ее помощью распутала длинные волосы малышки.

– Надень платье, Марта. Твоя тетушка просила, чтобы ты выглядела в церкви прилично. Хочешь, я помогу тебе подобрать что-нибудь?

Мелисса, уже полностью одетая, нырнула снова в кровать и укрылась до подбородка простыней. Семилетняя упрямица открыла дверцу платяного шкафа и исчезла внутри него. Эмили слышала грохот пластиковых вешалок и невнятное бормотание огорченного ребенка. Она спрятала улыбку: ее школьные годы прошли в пансионе, поэтому стычки с воспитательницей из-за одежды были ей не в новинку.

– Помочь, Марта?

После долгого молчания из шкафа послышалось:

– Можно мне надеть новую юбку?

– Нет. Вряд ли твоя тетушка обрадуется, увидев тебя в церкви в хлопчатобумажной юбке. – Эмили стянула волосы Макки в конский хвостик и украсила их розовой лентой. – Все, – сказала она ей, – ты готова.

– Спасибо, Эмма.

Макки обняла ее и пошла к кровати расталкивать Мелиссу.

– Вставай! Вставай!

Эмили терпеливо ждала, когда Марта вылезет из платяного шкафа, понимая, что девочки слишком устали после поездки в Линкольн. Сумки с покупками и новые наряды были разбросаны по дощатому полу спальни, которую делили на двоих Марта и Мелисса. У Макки, рано засыпавшей и встававшей чуть свет, была своя собственная комната, потому что ее сестры не желали просыпаться на рассвете. Девочки объяснили Эмили ряд вещей:

1. У папы огромное ранчо со множеством лошадей и коров.

2. Тетушка Рут никогда не ударит своей тростью того, кто ей по нраву.

3. Они любят кукурузные хлопья с сахарной пудрой и не любят гадкие яйца всмятку.

4. Пса зовут Сорроу, питается он остатками со стола и никогда не входит в дом.

5. Есть четыре котенка, они спят в сарае.

6. Со школой все о'кей.

7. Макки сосет большой палец, когда никто на нее не смотрит.

8. Мама умерла давным-давно.

На этом Эмили закончила собирать их и повела вниз.