Где же посудомоечная машина? Как усердно она ни искала, никакой машины за дверцами кухонного шкафа не оказалось. Посуду придется мыть руками – ее руками – и складывать в стопку, и вытирать, и убирать.

Минула вечность, пока Эмма со всем управилась, по лбу струился пот, подушечки пальцев съежились от воды. Воспоминание о Рут Таттл, собирающей мясо с груди, говорило о том, что Эмма не будет здесь счастлива. Она обещала Мэтту остаться, покуда он не поместит новое объявление о найме домработницы. Это, похоже, не затянется надолго, если она по-прежнему будет швырять объедки в родственников хозяина. Что-то подсказывало ей, что миссис Таттл не скоро забудет об этом происшествии.

Все-таки, напомнила она себе, это лучше, чем возвращение домой. Она предпочитает мириться с гневом тетушки Мэтта, нежели с гневом своего отца. Эмили вытерла поверхность рабочих столиков, оставила на столе скатерть и решила, что пора навестить девочек. Последний раз она их видела, когда девочки шли играть на веранду у парадного входа.

Дом семьи Томсон был одним из тех живописных викторианских домов, которые Эмма видела в кинолентах про ранчо на Среднем Западе. Онса осмотрела все комнаты нижнего этажа. Кухня вела в гостиную, которая занимала половину дома. Здесь был сложенный из кирпича камин, окна выходили на застекленную веранду. Рядом с камином в стену были встроены книжные шкафы, возле них стояли четыре стула и круглый стол из дуба. Эмма прошла мимо длинного дивана с обивкой под цвет дубовой столешницы и ряда парных стульев, развернутых к центру гостиной. Полуденное солнце отбрасывало резкие тени; Эмма отыскала кондиционер и уменьшила температуру воздуха в гостиной. Работа по дому, сочла она, это и так жаркая работа.

С веранды доносились голоса девочек. Окна были закрыты, поэтому кондиционер в гостиной охлаждал воздух и на веранде. От двери открывался вид на длинную тропу, убегающую к главной дороге, и на купу деревьев, на одном из которых висели качели. Все же здесь уютно, хотя и немного пустынно. А может, ферма просто затихает по воскресеньям?

– Привет, – сказала Эмма, появляясь на веранде, где играли девочки. Она ступала очень осторожно, чтобы не задеть кукол и игрушечную мебель из розового пластика. – Вы, похоже, веселитесь.

– Ага, – подтвердила Мелисса, держа в руках куклу, одетую в подвенечное платье. – Хочешь поиграть?

– Конечно.

Она села, скрестив ноги, на свободное место возле девочек. Мелисса вручила ей куклу Барби в белоснежном одеянии.

– Ты можешь быть невестой.

– Нет, спасибо. Можно я буду кем-нибудь другим? Например, подружкой невесты. – Она указала на голенькую куклу, лежащую посреди вороха одежды. – В наряде пастушки.

Марта пожала плечами:

– Одевай ее, как хочешь. Мы играем в свадьбу, и она может быть лучшей подругой.

– Лучшие подруги могут быть очень полезны на свадьбах, – сказала Эмма, вспомнив о Пауле.

Нужно позвонить Пауле в ближайшее время и выяснить, что случилось в церкви после ее исчезновения.

Но может быть, лучше и не слышать обо всех этих ужасных подробностях? Кен тихо уехал, сделав короткое заявление перед прессой. Ее отец, конечно же, сказал, что она заболела. Правда была бы, как образно выразился Кен, «политическим самоубийством». Значит, то, что гибельно для нее, благоприятно для политической карьеры Кена. Ей стало интересно, что подумает о ней Мэтт, если узнает, что она сбежала со своей собственной свадьбы. Вряд ли он поймет, решила она.

– Эмма!

– Что?

Марта уставилась на нее с каким-то странным выражением:

– Ты замужем?

– Нет.

– У тебя есть дружок?

– Больше нет.

Девочка улыбнулась, ее личико в форме сердечка светилось счастьем.

– Хорошо. – Она протянула Эмме куклу, белое платье и длинную вуаль из тюля. – Тогда ты станешь невестой, поскольку ты – старшая.

Эмма взяла куклу и притворилась, что польщена этим предложением.

– А жених-то есть?

– Да, но у него голова оторвана.

– Пусть у нас будет безголовый жених, – сказала – Эмма, чувствуя себя чуть пободрее. – Поверь мне, Барби до этого нет дела.

– Нет дела? – Мелисса выглядела озадаченной.

– Совершенно нет. Думаешь, она и вправду хочет замуж?

Обе девочки кивнули.

– Да, – сказала Марта. – Ей нравится платье.

Эмма улыбнулась, думая о своем собственном подвенечном наряде, пропавшем зря. Если бы она меньше времени тратила на подготовку свадебных украшений и больше времени и внимания уделила своему жениху, то могла бы уберечь и себя, и других от многих неприятностей.

– Это справедливо, – согласилась она с девочками. – Давайте представим, будто Барби снимается в кино и только притворяется, что выходит замуж.

– Я согласна, – откликнулась Марта. – Она может выйти замуж за Тома Круза.

– Точно, – сказала Эмма, хотя сама бы предпочла Харрисона Форда.

Мэттью Томсон, по ее мнению, немного напоминал Харрисона. У него было красивое лицо человека пожившего, познавшего и радости, и невзгоды. Сильный и деятельный, он был не из тех мужчин, кто способен обманывать собственную невесту для карьерных целей.

С другой стороны, что она знает о мужчинах? За эти дни она убедилась, что очень мало.

– Сколько невест будет у нас в фильме?

– Три, – провозгласила Марта. – Мы будем играть их по очереди.

– Справедливо, – согласилась Эмма, поставив свою куклу на пол.

За свои двадцать шесть лет она никогда не играла в куклы так, как сейчас. Ради этого стоило мыть посуду.

– К нам гости. Чет слез с кушетки, увидев, что к домику для отдыха приближаются маленькие девочки. Мэтт вздохнул. Среди них была самая удивительная служанка из всех, кого он когда-либо нанимал.

– Я могу вернуть их назад с полдороги, или хотите познакомиться с Эммой?

Мужчины выбрали второе. Бобби зачесал волосы на затылок, Яспер расправил складки на рубашке, а Пит опустил пивную бутылку в раковину, где ее не было видно. Чет встал у окна и помахал рукой девочкам.

– Мэтт, а она прехорошенькая!

– Да, не уродка, – признал Мэтт, прекрасно понимая, что Эмма выглядит как топ-модель или кинозвезда. У нее такая кожа, что любой мужчина растаял бы от такой нежности и шелковистости. – Однако она не умеет готовить фасоль.

Яспер посмотрел на него так, будто он дуб дубом:

– Готовить? Зачем ей готовить?

– Потому что я нанял ее как домработницу, как няньку, как повара.

– Ты добыл себе жену, – возразил Пит. – Она будет кормить тебя из собственных ручек.

– Я не намерен тратить на нее уйму времени, – возразил Мэтт. – Вы, парни, слишком большое значение этому придаете.

– Еще бы, – хихикнул Пит и бросился открывать дверь: – Ба, глянь-ка, кто пришел навестить своих стареньких дядюшек! Марта улыбнулась:

– Привет, дядя Пит. Папа здесь?

– Да, юная леди, он здесь. – Пит отступил назад и пропустил детей и их спутницу в комнату. – Мы смотрели матч с «Чикаго». Приветствую вас, мисс Эмма. Мое имя Пит Ларкин. Приятно с вами познакомиться.

Пока Эмма пожимала руки всем четверым мужчинам, Мэтт стоял в сторонке и наблюдал. Рукопожатия выглядели так, будто скотоводы принимали женщин в домике для отдыха каждое воскресенье в послеполуденные часы. Яспер налил ей содовой, Пит освободил для нее лучшее место на кушетке, Бобби навис над ней с пакетом чипсов, а Чет улыбался так, будто она была королевой Англии.

– Папа, возьми нас покататься на тракторе! Ну пожалуйста. – Мелисса обвила руками его ноги и посмотрела на него снизу вверх умоляющими глазами.

Макки была рядом, ее лицо выражало ту же мольбу, Марта держалась чуть сзади и вслушивалась в разговор Эммы с Четом.

– Сегодня довольно жарко, – сказал Мэтт, надеясь, что девочки откажутся от своих планов. – Может быть, завтра.

– Ты всегда так говоришь.

– Новый трактор еще не доставили. Есть только старый.

– Ну и ладно. Эмма хотела посмотреть ферму, поэтому мы сказали ей, что ты прокатишь ее на тракторе. Ты же прокатишь, правда?

– Ага, – сказал Чет, подмигивая ему. – Ты прокатишь, Мэттью. Леди должна представлять, где работает. – Он обратился к Эмме: – Вы когда-нибудь прежде бывали на скотоводческой ферме, милая?

– Нет, никогда.

– Держу пари, вы и за городом-то никогда но бывали, – заявил старик и улыбнулся Мэтту. – Покажи-ка лучше ей качели, сынок. Ты измотался в поисках помощницы по дому, поэтому лучше отдохни и развлекись.

Мэтт удержался от замечания о том, что, готовя сегодня обед, уже развлекся всласть.

– Это то, что вы называете песчаными холмами? – спросила Эмма.

– Да, мисс Эмма. Великие прерии. Божья земля.

– Пожалуйста, зовите меня Эмма.

Она улыбнулась всем четверым, и они застыли как четыре глиняных истукана, скаля зубы в улыбке, будто для них нет ничего приятнее, чем любезничать с новой домработницей. Зря это они, ведь их время давно ушло.

– Ладно, – сказал Мэтт грубовато. – Собирайтесь. Покатаемся на тракторе.

– И Эмма? – спросила Марта.

– И Эмма. Если желает.

Ее лицо просветлело, и она улыбнулась ему. Мэтт поклялся бы, что температура в домике для отдыха подскочила градусов на десять. – Я никогда раньше не ездила на тракторе.

– Что ж, вот вам отличный шанс, – сказал он, понимая, какой никудышный из него дамский угодник.

Он надел ковбойскую шляпу, остановился перед кондиционером у восточного окна и включил вентилятор на большие обороты – нет смысла изнывать от жары.

– Папа! – Макки подскочила к нему и протиснула ладошку в его руку. – Я днем спала, – шепнула она, – и не намочила кровать.

– Хорошо, – сказал он машинально.

– И я была без подгузника, – сообщила она. – Теперь я взрослая, так сказала Марта.

Марта сама себя назначила экспертом по взрослению девочек.

– Тогда это, должно быть, правда. – Он обратился к Эмме, едва они вышли из домика для отдыха: – Вам нужна шляпа?

Она помотала головой:

– Все в порядке.

Она получит тепловой удар через полчаса, подумал Мэтт и пошел к дому. Вынес оттуда мятый старый «стетсон» и натянул его на голову Эмме.

– Вам лучше его не снимать. Вы непривычны к такой жаре. А то свалитесь от теплового удара в первый же день.

– Спасибо. – Ее не убедили его слова, но она оставила шляпу на голове, хотя широкие поля мешали обзору. – Теперь я чувствую себя как настоящий ковбой.

Однако она была совсем не похожа на ковбоя, пусть даже на ней джинсы и тенниска. Ее кроссовки были совершенно новыми, носочки – белыми, а губы она накрасила розовой помадой так, будто собиралась ехать в город.

– Вам нужно изрядно перепачкаться, чтобы выглядеть как скотовод, – возразил Мэтт. – Пойдемте. Я покажу вам сарай.

– Вот здорово! – обрадовалась Мелисса. – Мы увидим котят.

– Девочкам не разрешают удаляться от дома без взрослых, – наставлял Мэтт свою новую домработницу. – Вокруг слишком много техники, слишком много животных. Пусть играют только на переднем дворе.

– Там, где качели, – сказала Эмма.

– Да. Мои люди приезжают и уезжают на грузовиках, мотоциклах и верхом. Во время работы они не обязаны думать о моих детях. В домики для отдыха женщины не допускаются. Если вам нужно кого-то вызвать оттуда, пользуйтесь телефоном. Список с номерами на кухне у телефонного аппарата. Мужчины имеют право побыть одни.

– Я понимаю. Место женщин и детей в доме, для которого они и созданы.

Мэтт не сумел бы выразиться лучше, хотя и подозревал, что она над ним насмехается.

– Да. Довольно несложно запомнить.

– Совсем несложно, – согласилась она. – Я не буду путаться у вас под ногами и попадаться на глаза вашей тетушке.

Мэтт посмотрел сверху вниз на женщину, которая отвечала ему выпадом на выпад.

– Знаете, она это переживет. Она может даже счесть это забавным.

– Вряд ли. – Эмма взглянула на него снизу вверх. – Меня не уволят из-за этого?

– Вы споткнулись о ногу Мелиссы, только и всего. Просто несчастный случай. – «Несчастный случай». Как он ненавидит эту фразу, и вот вам пожалуйста – сам же и произносит ее. – К тому времени, как Рут выстирает платье, она обо всем забудет.

– Вряд ли вы сами в это верите.

Да, он действительно в это не верил, но ему не хотелось, чтобы Эмма оставила работу в первый же день. Он нуждался в ней, и неважно, что из нее никудышный повар. И потом, она лучше чем ничего, а он готов смотреть сквозь пальцы на кое-какие недостатки.

Они добрались до сарая, примыкавшего вплотную к самому большому амбару.

– Вот то, что мы называем главным амбаром. – Он указал на север. – Малый амбар вон там среди сараев. Их мы используем, когда коровы телятся и когда надо оказать ветеринарную помощь.

– А там что? – Эмма указала на группу строений.

– В одном доме живет Рут, в других – сезонные рабочие, а в том ночую я, когда нет времени почиститься и вернуться домой. Например, в сезон отела. Там у меня и пункт связи с метеостанцией.

– Важное место, – сказала она, держа за руку Мелиссу. Марта протиснулась между ними:

– Можно нам сначала покататься на тракторе?

– Да, золотце. Подожди здесь, а я заведу его.

Старая машина, рычащая, как зверь, была у него с давних пор, однако двигатель еще не выработался, только сцепление барахлило. Он укрепил прицеп с сеном и помог четырем дамам вскарабкаться наверх.

– Держитесь крепче, – велел он им. – Эмма, не разрешайте Макки приближаться к краю.

Она усадила ребенка к себе на колени и обвила руками. Убедившись, что все готовы, Мэтт повел трактор по дороге к дальним строениям. Они помахали Бобби, который вышел из домика для отдыха, чтобы достать из своего пикапа очередную сумку с провизией, обошли вокруг малого амбара и направились к холму. Мэтт решил, что следует показать Эмме песчаные холмы. Пусть увидит, что это за край, где она приземлилась. Пастбища с золотистыми травами, которые колышет ветер. Тут и там бродят со своими телятами коровы… Мэтт сбросил скорость и обернулся к пассажирам.

– Осторожно, здесь водятся гремучие змеи, – сказал он и заметил, как побледнела Эмма. – Мы не сойдем с прицепа, – обещала она, поджимая ноги. – Мы будем смотреть отсюда. Верно, Макки?

Макки кивнула.

Он повез их мимо холма, мимо кладбища, где покоились несколько его предков. Грохот трактора, по счастью, не дал ему перекинуться и словом со своими спутницами. Когда Мэтт отвез их назад к амбару, его переполняли невысказанные чувства.

Девочки ловко спрыгнули с прицепа, а вот Эмма оперлась на его руку так, будто он пригласил ее на бальный танец, и, конечно же, упала на него.

– Ой! – воскликнула она. – Извините. Эти новые кроссовки…

– Все в порядке, – вымолвил он в ответ, хотя прикосновение обожгло его.

Ее груди мягко уперлись в его грудь, а бедра волнующе коснулись его живота и ног. Он опустил взгляд на ее обувь: – Им недолго оставаться белыми.

Эмма пожала плечами и отступила на шаг. Мэтт приказал себе расслабиться.

– Они удобны, а это главное. – Она повернулась к девочкам: – Пойдемте, юные леди. Примем ванну перед ужином.

У него была какая-то недоделанная работа, но он не мог припомнить, какая именно. Он не имел права очаровываться ею. Тем более что она прекрасна в своей колдовской непосредственности: плачет неподдельными слезами, а детям радуется без фальши. Нет, он не должен очаровываться ею. Если он ищет жену, то выбирать надо из местных женщин. Женщин, которые знают, что такое жизнь, и не требуют, чтобы их мужья носили костюмы и галстуки, а работали с девяти до пяти.

Когда-то он уже сделал ошибку, женившись на подруге Стефани из Омахи. Женщине, которая умчалась от него без оглядки и разбилась насмерть на шоссе № 80 во время грозы.

Врачи спасли ребенка и оставили Мэтта одного с тремя дочками: новорожденным младенцем, крохой, едва научившейся ходить, и четырехлетней малышкой. Он был раздавлен горем – залогом бессонных ночей. Он в любом случае не смог бы уснуть из-за Макки, просыпавшейся через каждые четыре часа и требовавшей бутылочку с молоком.

Нет, ему нельзя иметь дело с этой городской женщиной, нельзя даже представлять себе, какова ее кожа на ощупь.

В следующий раз он будет практичнее в выборе, ведь девочкам нужна мать, а он нуждается… да… нуждается в женском участии.

Он не занимался сексом с тех пор, как зачал Маккензи. Он не ходил в бордели и вообще не делал в городе ничего такого, что могло бы стать предметом обсуждения и вызвать сплетни. Он не хочет, чтобы о нем судачили вокруг.

Что ж, ему нужна женщина. Но не надо было нанимать такую красавицу. Он становится рассеянным. Думает, о чем не надо.

Пожалуй, не помешает принять вновь холодный душ.

Проклятье, Рут права. Сейчас самое время для вторичной женитьбы. В округе несколько миловидных женщин. Подходящих женщин, которые знают, как жить с фермером, и знают, что новый трактор куда важнее нового фургона или поездки на Гавайи.

Мэтт повернулся и осмотрел своих четырех пассажирок, задержав пристальный взгляд на Эмме. Она смеялась вместе с его дочерьми. От этой леди трудно оторвать глаза, но фермерская жена из нее не выйдет.

* * *

Приближалось время ужина. Эмма стянула волосы за спиною в короткий конский хвостик и встала поближе к дверному проему, через который в гостиную поступал прохладный воздух. Несколько минут спустя ей предстояло уединиться на кухне и включить эту ужасную, пышущую жаром газовую плиту. Даже хуже – не просто включить, а что-нибудь на ней приготовить.

– Эмма!

Она обернулась и увидела Марту.

– Да?

– Что ты делаешь?

Она отошла от двери, где было так здорово стоять на прохладе, и подошла к Марте.

– Думаю об ужине.

– Мы могли бы съесть желе из концентрата, – сказала Марта. – Тетя Стефани делает много разных видов желе.

– А где живет тетя Стефани?

Хорошо бы по соседству, тогда у нее будет возможность воспользоваться ее рецептами и советами.

– Она живет в Омахе.

– Ого. – Далековато идти за поддержкой. – А как ты делаешь желе из концентрата?

– С водой, вот и все.

– Хорошо. – Поди догадайся, в коммерческих программах по телевизору приготовление желе из концентрата выглядело очень просто.

– Пойдем посмотрим, есть ли у нас желе. Оно в маленьких пакетиках, верно?

– Да. – Марта последовала за ней на кухню.

– Где Мел и Макки?

– Играют наверху.

Наверняка танцуют. После поездки на тракторе они выпили лимонада и решили надеть балетные туфельки и поупражняться в танце. Марта свои туфельки так и не снимала.

– Мне нравятся черные леггинсы, но в них не жарко?

Ребенок покачал головой.

– Я похожа на танцовщицу. Они всегда носят длинные футболки и леггинсы. В любую жару, им все равно. Я видела в книге.

– Неудивительно, что из меня не вышла хорошая балерина.

Эмма взглянула на часы. Ужин должен быть готов в шесть, то есть через час, а она не имеет представления, что приготовить на десерт. И не имеет представления, что готовить каждый вечер в течение двух ближайших недель.

– Ты умеешь танцевать, как балерина?

– Самую малость.

Каждая воспитанница академии мисс Китон брала уроки балета.

– Ух ты.

– Мы потанцуем позже, – пообещала она, надеясь вспомнить азы балетного танца. Балет, во всяком случае, куда веселее, чем стряпня на кухне. – А теперь нам нужно приготовить желе.

– Мне больше всего нравится апельсиновое.

Эмма провела ее на кухню.

– Что ж, давай надеяться, что у нас есть апельсиновое.

Они отыскали два пакетика с желе и, следуя инструкции, налили апельсиновую жидкость в суповые чаши и заморозили их. Все это время Марта без умолку щебетала о своих школьных делах, об отношениях между ее сверстниками-второклассниками, о том, что у учительницы скоро появится ребенок. Эмма прервала ее лишь однажды, спросив, что они обычно едят на ужин по воскресеньям.

– То, что остается от обеда, – сказала девочка.

Единственное, что осталось от обеда, шлепнулось на платье Рут, поэтому разогреть оставшиеся кусочки мяса не представляется возможным.

– Я думаю, что у нас ничего не осталось.

Марта уперла руки в бока:

– Ты не знаешь, как чего-нибудь приготовить?

– Конечно, знаю.

Она знала, как приготовить три варианта романтического ужина на двоих. Она умела делать яичницу-болтунью и сэндвичи с сыром, но ей гораздо лучше удавалось задумывать угощения, чем готовить их. Повару в доме Грейсонов жилось неплохо: миссис Латур получала хорошее жалованье с медицинской страховкой, имела свободный доступ к продовольственным запасам и месяц отдыха во Франции каждый год. Кухня была в ее полном ведении, и никто не вторгался туда против ее желания. Она вряд ли обрадовалась бы, если б ей предложили помощь в приготовлении желе из концентрата.

– Твой отец любит пасту?

Вопрос озадачил ребенка.

– Пасту, – повторила Эмили. – Так итальянцы называют изделия из пресного теста. Спагетти, лапшу, макароны.

Марта кивнула:

– Да, конечно. Охлажденные спагетти.

Слава Богу, в буфете имелись две пачки спагетти, а все необходимые приправы она видела в ящичках холодильника. На этот раз она не осрамится перед Мэттом Томсоном. Она намерена заслужить свое жалованье, потому что, когда с этой – первой в ее жизни – работой будет покончено, она уедет на месяц в Европу. Это следовало бы сделать сразу, хотя она смутно представляет, как бы жила в Париже без своих кредитных карточек.

Она подумала о своем странном договоре с фермером. Нет, пока она его не оставит. Да, Мэтт Томсон нуждается в ней. Нуждается в ее помощи. И наконец, она желает набраться опыта семейной жизни, а это, возможно, ее единственный шанс за долгое время узнать изнутри, что такое семья.

Она полагала раньше, что станет хорошей матерью. Хотела иметь детей, хотя Кен никогда не пылал особым желанием приумножить семью. Им руководили карьерные амбиции. Она знала, чего он ожидал от нее – играть роль хозяйки его дома, быть его достоянием и имуществом.

А теперь она ни то и ни другое. Теперь она Эмма Грей, которая не имеет даже возможности переодеться в вечернее платье для ужина.