Глава 15
День не заладился с самого утра. Мало того, что мы с Ромой проспали на целый час, так еще не удалось как следует помыться в душе из-за отсутствующей горячей воды. Кофе в пустой банке хватило бы только на полкружки. На дороге, соответственно нас ожидала хорошая такая пробка.
— Вот-вот, это все твои ночи бессонные, неугомонный ты мой, — ворчала я как старая бабулька, чувствуя себя отвратительно из-за недостатка кофеина в организме, да еще и с грязной головой в придачу.
— Ты не чертенок, ты маленький злодей, — потешался на до мной довольный Ромка. Ну что с него взять? И поскандалить не получается, как следует.
К тому времени, как мы подъехали к входу в институт, уже вовсю шла первая пара. Наспех поцеловав Рому, и договорившись о созвоне после занятий, я побежала внутрь здания. Извинившись за опоздание, мышкой прошмыгнула на свое место и на удивление обнаружила там, одиноко сидящего Кирюху.
— Где жена твоя? — шепотом спрашиваю я у друга, делая конспектирующий вид.
— Понятия не имею, вы ведь с ней в последнее время особо передо мной не отчитываетесь, — обиженно глядя бурчит он.
Достав телефон, пишу ей сообщение, но в ответ тишина. Совсем доконал ее бедную Андрюха, — ухмыляюсь про себя. А внутри чувство такое тревожное, нарастающее с каждой минутой. Еле дождавшись окончания лекции, выбегаю в коридор, набирая Сашкин номер. ТОлкьо на третий раз, слышу долгожданный голос в трубке:
— Алло, Оксан! — взволнованно, будто бы на бегу говорит подруга.
— Саш, ты где пропала? — крепко сжимаю ремешок рюкзака, в ожидании ответа.
— Розе плохо с утра стало, мы по скорой в больницу приехали, что-то с сердцем, — сквозь слезы говорит она, а у меня сердце в пятки.
— Где вы? Я сейчас буду! — накидываю на спину куртку, придерживая плечом телефон.
— В Главной городской, в кардиологическом отделении, на третьем этаже, — говорит она, а я уже во всю бегу в сторону дороги.
Поймав такси, указываю водителю маршрут, а сама звоню маме с последними новостями. Мама, будучи на работе, обещается при первой возможности подъехать к нам. Через полчаса дороги, пережитых в страхе и волнении, я наконец-таки поднимаюсь по больничной лестнице на третий этаж, где в конце длинного коридора меня встречает заплаканная подруга. Без лишних слов я заключаю ее в крепкие объятия и целую.
— Все будет хорошо, успокойся, — уговариваю ее, а она снова заливается слезами.
— Сказали, пред инфарктное состояние. Сейчас ее капают, а после будет обследование. Возможно понадобиться операция, — захлёбываясь слезами говорит подруга, цепляясь за меня словно маленький ребенок. Я понимаю ее страх, она и есть маленький ребенок, у которого кроме Розы нет никого. Только я.
— Посмотри на меня, — беря ее лицо в руки и пытаясь поймать взгляд, твердым голосом говорю я.
— Она будет в порядке, Роза поправиться, поняла меня? — в ответ она быстро кивает головой и стараясь успокоиться начинает выполнять дыхательную гимнастику.
Мы усаживаемся на стулья, возле палаты. Доктор сказал, что пока Розе запрещены посетителя, но как только что-то выяснится, он сразу нам сообщит.
— Андрею спасибо, он быстро среагировал. Уже через пятнадцать минут после моего звонка примчался к нам, быстрее скорой. Проехал за нами до больницы, а здесь договорился с глав врачом, чтобы к ней внимательно отнеслись, — тихим голосом говорит Саша. Я преобнимаю ее, вспоминая, что так и не позвонила Роме. Набрав его номер, жду ответа.
— Да, Чертенок, — деловым тоном отвечает он, видимо совсем дел не в проворот.
— Малыш, мы с Сашей в больнице. Розе плохо стало с сердцем. Так что я сегодня наверное с ними останусь, на работу не приеду.
— Что-то серьезное? — взволнованным голосом спрашивает он.
— Еще неизвестно, ждем вердикта врача.
— Если нужна будет помощь, звони, хорошо?
— Конечно, — улыбаюсь его чуткости и готовности всегда прийти на помощь.
— Целую тебя, держитесь там.
Спустя три волнительных часа неизвестности, пять выпитых кофе и выкуренной Сашкой пачки сигарет, наконец-таки нам разрешают зайти в палату к Розе. Не медля ни минуты, мы подскакиваем и спешим к ней. Роза лежит на больничной кровати, в одноместной светлой палате. Немножко бледная на вид, проводит пальцами руки по бабочке на сгибе локтя.
— Девочки мои, — при виде нас, он улыбается, стараясь выглядеть бодрее.
— Как ты? — Сашка наклонившись целует ее и присаживается на рядом стоящий стул. Я же, отхожу к окну и опираюсь спиной о подоконник.
— Да все в порядке уже, наверное, с кофе переборщила, — отмахивается она.
— Какое кофе, роза, мы тут чуть кони не двинули от волнения! — нервно фыркаю я.
— Ну все, не нагнетайте. Доктор сказал, обошлось малой кровью, вроде как завтра меня уже выпишут. Хотя я бы и сегодня рада отсюда слинять.
— Никаких слинять, — нравоучительным тоном говорит Сашка.
— Лежу, лежу, — успокаивает она Сашу.
— Мы сейчас к доктору сходим, а потом съездим тебе за вещами необходимыми. Ты подумай, чего не хватает тебе? — говорю я, отходя от окна.
— Да все у меня есть, ничего не надо. Вы лучше со мной побудьте, а то совсем забросили старую Розу. Все над мужиками своими носитесь, — ворчит она.
— Не ругайся, побудем мы с тобой, — говорит Сашка, выходя из палаты.
Поговорив с врачом, мы успокоились до конца. Мужчина заверил нас, что кризис миновал, но Розе с этого дня просто противопоказаны любые волнения. Вернувшись к ней, мы как она и просила, просидели у нее до позднего вечера. Уже когда стало смеркаться, я вдруг вспомнила том, что Рома мне больше так и не звонил. Впрочем как и Сашке Андрей. Попрощавшись с Розой, мы вышли в коридор, пытаясь на ходу дозвониться до парней. Странно, но у Ромы аппарат вне зоны доступа. Может на следственных действиях каких застрял? — успокаивала я себя, а у самой все равно предчувствие недоброе. Волнительно как то на душе, не спокойно. Чертова интуиция, хоть раз бы подвела, — ругая себя я стала молча дожидаться подруги. Видимо Андрей поднял трубку, потому что вот уже несколько минут она сосредоточенно вела с ним о чем-то разговор. А потом, подняв на меня глаза, молча протянула мне трубку.
— Тебя Андрей, — как — то странно глядя на меня, она протягивает мне телефон. Нахмурившись, я беру трубку.
— Андрюх? — чувствуя что-то неладное спешу услышать его.
— Оксан, Рому арестовали, — слышится на том конце. А я словно в небытии. Бред. Как могли арестовать следователя? За что? В моей голове настоящий сумбур, полный кавардак. Я почему-то не верю ни единому слову Андрея. Пока мы дожидаемся его машины, стоя на ночном прохладном воздухе, я ругаю друга за идиотский плоский юмор и дуюсь на Сашку за то, что она поддерживает его розыгрыш.
— Оксан, он не прикалывается, — пытаясь вразумить меня, в вкрадчиво произносит она, а я отворачиваюсь от нее, не имея ни малейшего желания общаться с сумасшедшими. И только когда, я сижу на переднем сидении красной ауди Андрея, а он в подробностях рассказывает все события сегодняшнего дня, до меня наконец-таки доходит, что это никакой не розыгрыш. Это чертова расплата.
Мы перемещаемся к нам домой, где, чисто на автопилоте, завариваю друзьям чай. Но перебив две кружки, понимаю, что не способна даже на это. Саша усаживает меня в кресло, и сама занимается готовкой, а Андрей подсаживается рядом.
— У него в производстве было дело о взятке, — начинает Андрей свой рассказ, вплотную приблизившись ко мне.
— Я знаю, — смотря на него во все глаза, перебиваю я.
— Он говорил мне вчера, что заметил пропажу вещ. доков.
— Он говорил тебе? — удивляется Андрей.
— Да, сказал, что деньги пропали и листы из дела, — спешу пояснить ему, как будто это что-то решит.
— Он вчера подготовил рапорт на имя прокурора, доложив о пропаже. А уже сегодня на него возбудили дело и успели меру пресечения избрать, — нервно трет ладонями лицо Андрей, а затем начинает заламывать руки.
— Но зачем арест? Почему нельзя было подпиской о невыезде обойтись? Неужели он такой злостный преступник? — не могу никак понять, вся эта ситуация кажется абсурдом.
— Я сам не понимаю ничего. В таких как у него случаях, максимум что сделали бы, отстранили от работы на время следствия, а тут целое маски шоу устроили, — чертыхается Андрей, опуская голову на сложенные руки.
— Это отец его, Андрюх, это его рук дело, я просто на сто процентов уверена!
— Да понятное дело… Только что нам делать теперь? Если так быстро Ромку в оборот взяли, значит подставили его серьезно и помочь будет ой как трудно, — качает он головой.
— Нужно найти того, кто украл эти документы… У вас камеры есть в кабинетах?
— Нет, только у начальника.
— Черт… — расстраиваюсь я, продолжая усиленно обдумывать сложившуюся ситуацию. В это время в дверях появляется Сашка, с полным подносом на руках. Поставив его на журнальный столик, она ставит передо мной чашку с дымящимся чаем и усаживается на колени к Андрею.
— Ксюш, выпей, здесь травяной чай, успокаивающий, — говорит подруга, но я игнорирую ее предложение.
— Слушай, а ведь два дня назад у меня странным образом ключи пропадали… и это после прихода в кабинет Наташи… — подскакиваю на месте от появившееся в голове догадки.
— Ты думаешь она? — оживляется Андрей.
— Конечно она! Я еще заметила, тогда неожиданно выглянула в коридор и увидела, что уходя она поздоровалась с Димой, который из кабинета в этот момент выходил, точно тебе говорю! Она ключи сперла, передала их Диме, а он, пока мы на обед ходили, рылся в кабинете и подкинул мне к вечеру ключи! — выдаю свое теорию, яростно жестикулируя руками. Наконец-таки все кусочки пазла сложились в голове.
— Блин… как я сразу на этого упыря не подумал?! Наверняка от жулика взятку принял, да еще и Ромкиному отцу удружил… — сокрушается Андрей.
— Неужели его отец ради своей выгоды готов сына в тюрьму ни за что посадить? — удивляется Сашка.
— Киса, этот козел и не на такое способен, — говорит Андрей.
— Что теперь делать-то? — в ожидании поднимаю глаза на Андрея. Хотя совершенно не понимаю, чего от него жду.
— Нужно доказать вину Димы… — вслух размышляет он.
— Оксан, ты только держись! Мы Ромку вытянем. Я отца попросил, он подгонит ему завтра лучшего адвоката, — старается успокоить меня друг, потому что видит, что я уже на грани.
— Андрей, адвокат уже сегодня нужен, — дрожащим от слез голосом говорю я, притягивая к себе запрыгнувшего на руки кота.
— Все будет, главное держатся вместе и не падать духом!
Первую неделю после Роминого ареста я упорно держалась за мысль, что все это ужасное недоразумение. Пока мы на пару с Андреем, не жалея себя, оббивали пороги всевозможных инстанций, я не могла поверить, что невиновного человека в одночасье можно посадить в тюрьму к уголовникам. Но с каждым следующим днем, не приносившим должны результатов, моя вера в эту систему таяла на глазах.
Самое ужасное, что от Ромы отвернулись все. Начальник, принявший позицию стороннего наблюдателя просто взял и умыл руки. Ребята, которые поначалу в голос кричали, что Рома просто не мог этого сделать, через несколько дней, начинали пренебрежительно косится и сторонится нас с Андреем. Никто больше не верил в него. У меня возникало ощущение, что кто-то очень влиятельный, сидючи там сверху, специально накалял и выворачивал всю ситуацию против нас. И кто этот «влиятельный» ясно как белый день. На протяжении всей недели, мы никак не могли добиться ни одного свидания с Ромой. Ему они просто были запрещены. Только адвокат, нанятый отцом Андрея, мог видеться с ним. Но и он приносил недобрые вести. Рома с каждым днем выглядел все потерянней и расстроенней. С каждым прожитым там днем, надежда таяла на глазах. Со слезами на глазах и с истериками я воспринимала слова Максима (адвоката) о появлявшихся с каждым днем на нем следов побоев. Как он рассказал нам, Рому прессовали и сокамерники и конвоиры. Отец работал по всем фронтам, стараясь как можно быстрее сломить сопротивление сына. Но он держался. Из последних сил, только на одном упрямстве и вере в нас. Его немногословные записки, переданные для меня через Максима, были насквозь мокрыми от моих слез.
«Чертенок, держись рядом с Андреем. Я справлюсь. Мы вместе, помнишь?»
«Главное верь в меня, Чертенок»
Мне хотелось выть белугой от безысходности и беспомощности. Осознавать, что в то время, когда я засыпаю на нашей с ним постели, он подвергается там в камере, пыткам и издевательствам, было просто не выносимо.
— Малая, не плачь, — после очередного разговора с Максимом, я еле сдерживалась от охватившей меня истерики.
— Не плачь, он сильный, он не сломается, а мы найдем как ему помочь, вот увидишь! — успокаивал единственны оставшийся друг.
— В том то и дело, Андрюш, что он упрямый до мозга костей… Я знаю его, он ведь умирать будет, но не откажется от меня. А я не хочу его смерти, — вою я, уткнувшись ему в плечо.
— Нужно держаться Ксюш, верить друг в друга, время сейчас такое… ничего подруга, прорвемся! — покачивая меня, из стороны в сторону говорит он.
А после минутной слабости, снова по кругу. Непрекращающийся поиск выхода их ситуации.
Сейчас, вспоминая о том времени, я понимаю, что так держало меня на плаву, не давая сломаться. Ненависть. Я испытывала жуткую ненависть к его родителям, к эгоистке Наташе, к продажным системникам, называемым людьми в форме, к жестоким мразям — уголовникам, которые за пару червонных готовы были избивать и всячески измываться над невиновным человеком. Я ненавидела их всех, и это чувство не разъедало меня, нет. Оно делало меня сильной и отважной. После последнего разговора с адвокатом, я поняла, что нужно действовать незамедлительно. Сколько еще выдержит Рома? Всю ночь, проведя на кухне, употребляя одну за другой крепкий кофе, я наконец-таки разработала план действий.
Если я найду доказательства того, что вещ доки украл Дима, смогу помочь Роме. Вот только Андрея в свой план я посвящать не стала, лучше будет действовать самой и сделать все нужно как можно быстрее.
Едва дождавшись утра, насыпав полную миску корма Левке, я собрала сумку и побежала со всех ног в институт. Давно уже с таким воодушевлением я не спешила на занятия. Придя на двадцать минут раньше обычного, я уселась на свое место и с нетерпением ждала нужного мне человека. Но как назло тот опаздывал. Появившись в аудитории только к концу первой пары, подойдя к своему месту, он с удивлением обнаружил ряжом сидящую меня, но говорить ничего не стал. Вот за это мне он и нравится. Меньше слов, больше дела. Когда наконец-то прозвенел звонок с урока, я ни тратя ни минуты, схватила крепкой хваткой его за руку и не обращая внимания на опешивший от моей наглости взгляд, потянула в коридор Джека.
— Ты чего, сдурела совсем? — когда мы наконец-таки остановились, в некотором отдалении от других, возмутился он.
— Мне помощь твоя нужна, Жень. Выслушай меня пожалуйста, я все для тебя сделаю — слишком возбуждённая от задумки, затараторила я. Но поняв, что Джек и так весь во внимании я постаралась успокоиться и как можно понятнее изложить суть проблемы. По мере моего рассказ итак удивленное лицо парня стало просто ошарашенным.
— Я конечно псих, но жить еще хочу, — отмахнувшись от меня он нервно хмыкает и дает от меня задний ход.
— Жень, это вопрос жизни и смерти! Я тебя умоляю!!! — подбегаю к нему и обняв за шею, пристально смотрю в глаза, стараясь во взгляд вложить всю мольбу. Я не замечаю, как от нас шарахаются в стороны, удивленные одногруппники, как Кирилл, не веря своим глазам, одергивает Сашку и показывает в нашем направлении. Да пусть все хоть пропадом пропадут! Поняв, что и это для Джека не аргумент, я вспоминаю о самом главном козыре.
— Я могу организовать твое участие на вскрытии трупа! В настоящем морге! — говорю я, и не дышу в ожидании его реакции. Видимо козырь оказывается действенным, так как, разворачивающийся уже Женя, останавливается и несколько секунд задумчиво смотря на меня, произносит:
— Черт с тобой, когда?
— Сегодня Жень, сейчас…
От волнения руки ходят ходуном, но механизм запущен и обратной дороги нет. Делая незаинтересованный вид, я сижу в кабинете у Андрея, печатая документ. На самом же деле вся обратилась вслух. Я слышу, как у себя в кабинете, по тихоньку начинает выходить из себя Дима, выслушивая на приеме бесноватого гражданина, который с полной уверенностью утверждает, что является секретным агентом и за ним охотятся спецслужбы ЦРУ. Для пущей убедительности этот чеканутый товарищ достает, принесенный с собой, ядерный чемоданчик и сейчас на полном серьезе пытается продемонстрировать его Диме. Уже успевший порядком выйти из себя, Дима начинает вести разговор на повышенных тонах и видя, что это не имеет должного эффекта, удаляется из кабинета за охранником.
— Наконец-то, — потираю в предвкушении руки, дождавшись своего выхода. Когда Дима проходит мимо нашего кабинета в сторону фойе, я пулей лечу к нему в кабинет.
— Нашел? — заглядываю внутрь и вижу роющегося у Димы на столе Джека.
— Лови, — схватив связку ключей он подкидывает их в мою сторону. Я ловлю и спрятав в карман, снова исчезаю в кабинете Андрея. Буквально за минуту, до возвращения Димы с охранником. Дальше, по закону эпического жанра, Джека под руки выводят восвояси, а я оторвав глаза от монитора, вижу только что зашедшего Андрея.
— Что тут за дурдом? — не понимающе озирается он в сторону коридора.
— Не знаю, какой-то сумасшедший Диму достал, — с невинным видом отвечаю я.
Дождавшись конца рабочего дня, дабы не вызвать лишних подозрений, прошу чтобы Андрей пораньше отвез меня домой. На мое счастье, у них с Сашкой сегодня похож в кино, так что, не задавая лишних вопросов, он прощается со мной до завтра. Подождав в квартире минут пятнадцать, я выхожу в темный вечерний двор, к поджидающему меня на остановке Джеку.
— Привет, — не вытаскивая рук из карманов он здоровается со мной и мы садимся в подошедшую маршрутку.
— Ты в порядке? — спрашиваю, внимательно его рассматривая в поисках следов побоев.
— Знал бы, что ты такая выдумщица, скорешился бы с тобой раньше, — смеется Джек.
— Да уж, со мной не соскучишься, — грустно улыбаюсь в ответ. Несколько минут мы едем в полной тишине, и когда вдруг Джек начинает говорить, я не сразу понимаю, о чем он.
— Это отец, — увидев мой вопросительный взгляд, он спешит пояснить.
— Тот шрам, на запястье, и десятки таких по всему телу. Это мой отец пьяный вынес однажды мной окно на кухне. Я весь в осколках был, потом врачи часа два вынимали из меня их.
— Хреново, — все что сейчас могу сказать ему в поддержку. Сама понимаю, что поступаю как жестоко сердечная сучка, но ничего не могу с собой поделать.
— Это хорошо, — нервно усмехается он.
— Что хорошо?
— Что не жалеешь, как остальные. Это дико раздражает.
Еще через несколько мнут молчания, рома вытягивает из кармана небольшой перочинный нож.
— Это тебе, подарок, — он берет мою ладонь и вкладывает в нее его.
— Что это? — удивленная столь неожиданным и необычным подарком спрашиваю я.
— Он меня спас однажды… от отца, пусть у тебя будет теперь, — смотря на меня загадочным взглядом говорит он.
— Я драться ни с кем не собираюсь, — нервно смеюсь я.
— Возьми, — не уступает он и пожав плечами я послушно забираю нож.
За всю следующую поездку мы не произносим больше ни слова. Я не отговариваю его от идеи пойти со мной, потому что знаю, все равно пойдет. Выйдя на остановке, зайдя внутрь двора, уже возле самого дома, мы притормаживаем, пытаясь рассмотреть окна нужной нам квартиры.
— Его точно нет дома?
— Нет, он на вызове сейчас, так что часа полтора у нас точно есть, — опустив в пол взгляд отвечаю я, подходя к нужному подъезду.
— А если он заметил пропажу ключей?
— И что? Подумаешь чокнутый утащил, вызовет слесарей, спилят замок.
Открыв электронным ключом из украденной связки входную дверь, мы поднимаемся на шестой этаж Диминого дома.
— Надеюсь у него нет охраны, — нервно смеясь, говорит мой горе-подельник, пока я пытаюсь открыть замок.
Кое-как открыв дверь, мы крадучись, словно настоящие воришки заходим внутрь и нащупав выключатель на стене, включаем свет. Перед нами длинный широкий коридор с зеркальным шкафом-купе по правой стороне.
Пройдя вдоль коридора и заглянув в две двери, мы наконец-таки находим искомую комнату. В зале, у окна стоит письменный стол, заваленный бумагами. Пока я роюсь в поисках улик, Джек отправляется на поиски в спальню. Мы действуем молча, быстро слаженно. И я прихожу к выводу, что лучшей кандидатуры на роль подельника, чем Джек мне не найти. Через двадцать минут упорного поиска, я наконец-таки нахожу искомое — в самом нижнем ящике стола в незаметной папке для бумаг лежат пропавшие листы из Роминого дела, и в этом же ящике мобильный телефон. Включив который я обнаруживаю несколько телефонных номеров и отправленное сообщение на неизвестный номер с текстом: заказ готов. Ну все, козел, ты попал, — мысленно хлопаю в ладоши. А на деле, не тратя ни минуты, я фотографирую каждый лист и сообщение с экрана телефона, и отправляю все на телефон Андрею. Сама же, возвращаю назад документы и оставив все на прежних местах, зову Джека на выход.
— Почему ты все на месте оставила? — спрашивает Джек, когда мы выходим из подъезда.
— Эти документы должны быть изъяты в правильном порядке, иначе это не доказательства. А так нас еще и посадят с тобой. Завтра Андрей возьмет ордер на обыск у судьи. Мне просто сейчас нужно как можно незаметней подложить ключи в отдел и все, дело в шляпе, — от нахлынувшего возбуждения я буквально подскакиваю на ходу. Чувство надежды, словно долгожданное солнце выглядывает из-за туч и согревает теплом все вокруг. Все получится, теперь я уверена, что все получится.
— Слушай, с тебя три похода в морг к твоему эксперту, за сложность! — восклицает Джек, когда мы переходим дорогу.
— Да без проблем, могу даже о месячном абонементе договорится, — смеюсь я и отвлёкшись на друга, не успеваю среагировать. Возле самих наших ног на быстрой скорости, противно скрипя шинами, останавливается машина, и из открывшихся дверей выскакивают двое мужчин. Я холодею от ужаса, когда один из них, не теряя времени, бьет Джека наотмашь по лицу, отчего тот запрокинув голову, падает навзничь на мокрый от дождя асфальт проезжей части. А меня, схватив за грудки закидывают на заднее сидение. Точнее на пол заднего сидения, придавливая мое сопротивляющееся тело ногами в тяжелых ботинках. Я начинаю истошно кричать, но удар по голове вышибает из меня последний дух.
Очнувшись, я понимаю что нахожусь все там же, уткнувшись лицом в грязный коврик машины. Меня трясет и подкидывает от выбоинах дороги. Каждое лишнее движение отдает болью по всему телу. Не могу сдвинуться ни на сантиметр, потому что на мне, две пары мужских ботинок, придавливают так сильно, словно боятся, что я могу сбежать. Один из похитителей, заметив движения, поддевает мою голову носком ботинка. Подняв глаза вверх я вижу, тяжелый темный взгляд и жестокое выражение лица, устремленные на меня.
— Что сучка, очнулась? Рано… ну тебе же хуже, будешь в сознании, пока мы тебя иметь все кругом будем, — довольно протягивает он, а остальные в ответ заливаются омерзительным смехом.
В глазах рябит после удара, сердце как отбойный молоток, а мысли на удивление свежие и четкие. Нет ни паники, ни слез. Видимо подсознательно я уже готова к самому худшему. Только чудо может меня спасти. А мое чудо сейчас за решеткой, откуда не выбраться просто так. Не дав возможности как следует отдышаться, мужчина ставит ботинок мне на лицо, вынуждая снова опустить голову в грязный пыльный пол салона. Судя по голосам переговаривающихся, в машине их трое и везут они меня на какую-то базу. Я стараюсь вести себя тихо, обдумывая возможный план действия. Наверняка, это посланцы отца Ромы. Убить они меня вряд ли убьют, потому что я нужна им живой, как единственный рычаг давления на Рому. Наверняка будут запугивать, или того хуже…
Через несколько минут, машина останавливается и выйдя наружу, один из похитителей, вытаскивает войлоком меня наружу, бросая на холодную мокрую от дождя траву. На улице темно, но я успеваю рассмотреть, что мы находимся не в городе, вокруг деревья, что-то наподобие леса. Справа от нас единственное здание в округе. Одноэтажный кирпичный дом. Видимо и есть их база. Меня подымают на ноги, но от толчка в спину, не сумев удержаться, я снова падаю на землю, больно ударяясь лицом и грудью. Со связанными сзади руками, особо не защитишься. Шиплю от боли, когда в очередной раз грубые руки резким рывком поднимают меня в вертикальное положение.
— Ты смотри какая молчаливая, не ноет совсем, — ржет высокий громила, идущий впереди нас.
— А на мордашку ничего такая! Порезвимся сегодня, да, милаха? — протягивает второй и увесисто бьет рукой по попе.
— Так, пока девку не трогаем. До моего распоряжения, всем ясно? — подает голос тот, что ведет меня, видимо их главарь.
Они ведут меня, в сторону посадки. Без конца подталкивая в спину, издеваясь, затравливая. Словно стая гиен, падальщиков, кружащие над раненым зверем. Дойдя до первого ряда деревьев, тот что ведет меня, подталкивает к одному из стволов и пытается завязать мои руки вокруг дерева. Собрав последние силы в кулак, я сопротивляюсь как могу, отбиваясь от обидчиков. Словно град с неба на меня начинают сыпаться беспорядочные удары, каждый из которых выбивает весь дух из легких, от которых перед глазами сыпятся искры. После пятого или шестого, я повисаю плетью на руках главаря. А еще через несколько секунд, когда мои руки крепко связаны, я чувствую холодный металл приставленного к горлу ножа и властный, посылающий дрожь по венам голос:
— Еще одна попытка сбежать, перережу тебе горло, как скотине, поняла? — срываясь на крик на последних словах предупреждает он.
— Не слышу! — поднимая мою голову за волосы ревет похититель, не дождавшись ответа.
— Поняла, — каркающим голосом отвечаю я.
Отпустив меня, главарь отходит в сторону, давая мне минутную передышку. Я слышу, как он разговаривает с кем-то по телефону, но слов разобрать не могу, потому что все внимание переключается на приблизившихся двух негодяев. Один из которых облапив мое тело, долго не церемониться и начинает стягивать с меня джинсы. Я пытаюсь упираться, но очередной удар в лицо, сворачивает меня в адской агонии. А они наслаждаются. Словно животные, чувствуя липкий запах страха, исходящий от меня, возбуждаются, только что не визжат от удовольствия. Мрази, подонки. Издеваются надо мной, трогая меня, дразня, затравливая. А я закрываюсь, ухожу в себя и думаю лишь о нем. Ради него. Пусть хоть разорвут меня на части… я успела его спасти.
— Ты бы лучше расслабилась и покайфовала с нами, — доносится до меня мерзкий смех одного из них.
— Не, — довольно протягивает второй, — Пусть сопротивляется, так прикольней, — запускает руку мне под бюстгальтер, пока первый справившись с моими джинсами, рвет на мне белье и запускает туда свои мерзкие руки.
Меня начинает трясти, тошнота подкатывает к самому горлу, вот-вот вырвет. Я не могу не сопротивляться: брыкаюсь, дергаюсь, не смотря на то что это их только разжигает. Животные, скоты, сволочи, но не мужчины. Ни один мужчина не опуститься до такого. С горечью понимаю, что кроме пули в висок их ничего не остановит.
— Стоять! — рев главаря действует похлеще пули. Один момент, и с меня исчезают чужие наглые руки.
— Я сказал, девку не трогать, пошли на хер отсюда, пока все дело не запороли, — кричит он. Двое остальных, злобно матерясь на главного, все таки решают не перечить и послушно отходят на некоторое расстояние. Главарь, же, подходит ко мне и долго стоит сзади в полном молчании. Я, упираясь головой о ствол дерева, стою нагнувшись в три погибели, лицом к земле, насколько это позволяют связанные руки. Изо рта вырываются судорожные всхлипы, но я почему-то не плачу.
— Послушай меня, — вдруг говорит он, а я подскакиваю на месте.
— Не знаю, что такого сделал твой хахаль нашему шефу, но целой тебе сегодня отсюда не уйти. Девка ты видная, так что дам тебе выбор. Либо ты по своей воле трахаешься со мной всю сегодняшнюю ночь, либо имеют тебя эти две обезьяны, и за твою целостность я не даю гарантий. Других вариантов нет. Завтра с утра ты свободна. Итак, как ты хочешь провести эту ночь? — последнее продолжение он произносит, подойдя ко мне вплотную, больно сжимая мои бедра.
— Прирежьте меня лучше, мрази! — кричу я и чувствую, что лавину несет. Слезы и истерика рвутся из меня словно водопад.
— Ну, ну, — он берет в захват мою голову, не давая возможности отвернуть лицо.
— Тише, девочка, я буду аккуратен, обещаю… но кто-то должен тебя поиметь. Спрашиваю в последний раз, — поизносит это нараспев, явно довольный собой, своей властью.
— Только не на улице. И наедине, — плачу я, повисая безвольной массой на злосчастном дереве.
— Хорошо, милая, сделаем, — он отходит от меня, и судя по всему отправляет двоих восвояси. А я понимаю, что сейчас у меня один шанс на миллион.
Он развязывает мне руки, я мешком падаю на землю. И когда он, уверенный в моей слабости и немощности, наклоняется поднять меня, я быстрым движением вытаскиваю из ботинка нож, подаренный Джеком и вложив всю силу, вбиваю в него.
— Ах ты сукааа! — ревет он, словно дикий зверь, кидаясь на меня, валя меня наземь. Нож торчит из его плеча, а ему хоть бы что. Он бьет меня кулаками по лицу. Бьет сильно. Так, что я слышу хруст костей. После второго удара заплывает правый глаз и я понимаю, что ничего у меня не вышло. Что еще удар и конец. Но левая рука, шаря по земле сама собой захватывает какой-то предмет и не думая не секунды я поднимаю ее и бью обидчика по голове. Раз, два, — когда он тяжело падает на землю, я отползаю от него на дрожащими руках. Вижу, что орудие, спасшее меня — здоровая дубинка. Он воет, катаясь по земле, держась руками за голову. Его лицо стремительно заливается кровью и пока сюда не вернулись остальные, мне пора делать ноги. Подскочив и кое-как натянув на себя джинсы, пускаюсь в бег. Правда раненый глаз уже потух и я действую больше на ощупь. Спустя минут пятнадцать непрерывного бега, выхожу на дорогу. Судорожно достаю из куртки телефон и набираю номер Андрея.
В ожидании спасения, сижу у дерева на обочине, спрятавшись как можно глубже в листве. Зубы нервно отбивают чечетку, руки ходят ходуном, все тело пробивает неконтролируемая дрожь.
— Оксан, — слышу голос Андрея, шарившего в поисках меня по обочине, и подскакиваю на месте.
— Господи, что с тобой? — ошарашенно глядя на меня говорит он. А я, не тратя времени на объяснения, не поднимая на него глаз, сажусь в машину.
— Быстро едем отсюда, — зябко обхватив себя руками, устало прислонившись лбом к прохладному стеклу двери, шепотом говорю я.
— Оксан, кто это сделал? — выехав на дорогу, практически у самого города, не выдерживает Андрей.
— Поехали быстрей, я домой хочу, — игнорируя его вопрос отвечаю я.
— Тебе в больницу надо, — не унимается он. А я чувствую легкий приступ раздражения.
— Мне домой надо, ты получил мои снимки? — забыв о травмах резко поворачиваю голову в его сторону и кривлюсь от сильного болевого спазма.
— Да, видел. Чем ты вообще думала, когда лезла туда? — кидая на меня яростный взгляд, возмущается Андрей. Вот только мне плевать на его злость.
— Это Дима тебя так? Он застукал вас? — не дождавшись от меня ответа, выдвигает он новые теории.
— Это не он, — устало прикрываю глаза и откидываюсь головой на сиденье.
Мы приезжаем домой, Андрей отпускает меня в душ, но сам ждет моего возвращения на кухне с четким намерением допросить с пристрастием. Не знаю как, но я держусь. Ни одной слезинки не падает с моих глаз. Даже когда, увидев себя в ниглеже, в зеркало не чувствую к себе ни капли жалости. оже, какая это ерунда, по сравнению с ним. С его жизнью и свободой. Недели две точно дома сидеть придется, — вздыхая думаю я, осматривая синяк под глазом. Нужно будет что-то придумать для Ромы, если все получится и его выпустят. Ни каких если, — поправляю тут же саму себя. Его выпустят.
Оксан, — слышу Андрея и выхожу из ванной закутавшись в халат.
Он стоит в коридоре взволнованно глядя на меня с прижатым к уху мобильным.
— Рома, — передает он мне трубку, а я от волнения на ватных ногах подхожу к нему и беру телефон в руки.
— Чертенок, — его взволнованный уставший, но такой долгожданный и родной голос словно удар под дых. Хочется реветь в голос. Но я держусь. Та Оксана: маленькая и нежная, версии «до ареста Ромы» разревелась бы тут же в три ручья, но не я настоящая.
— Привет, любимый — слетает с губ, насильно растянутых мной в улыбке.
— Ты в порядке? Скажи, тебя никто не обидел?
— Все в полном порядке, сижу дома и жду тебя.
— Мне послание поступило, что если я не соглашусь, тебя… что тебя, — его тихий голос срывается и он не может закончить фразу.
— Все в порядке, ничего такого, я все время рядом с Андреем как ты и просил. Ни на шаг от него, — не давая ему закончить, спешу успокоить любимого.
— Хорошо, — облегченно вздыхает он.
— Пожалуйста, будь осторожна.
— Ты тоже, родной, я тебя очень жду, — из последних сил держу жизнерадостную интонацию в голосе.
— Только это и помогает мне держаться, малыш, только это. Ладно время заканчивается, мне пора, — он кладет трубку, а у меня руки ходуном.
Андрей молча, зло глядя на меня забирает телефон и просит пройти следом за ним. Мы сидим за кухонным столом, он заварил чай с коньяком и требует чтобы я выпила его.
— Почему ты не сказала? — через минут пятнадцать нашего молчания, спрашивает Андрей.
— Это сломает его. Он столько вытерпел, не хочу, чтобы из-за меня все зря было, — отставляя подальше уже пустую кружку тихим, уставшим голосом говорю я.
— Оксан, — мнется Андрей, не зная с какого боку подойди к волнующей проблеме.
— Андрей, ничего со мной не сделали, не успели, я сбежала, — отмахиваюсь от него, глядя на теребящие пояс халата пальцы.
— Они ведь могут прийти опять за тобой, — не сдается он.
— Ты за меня не переживай, ты лучше поскорее реши Ромин вопрос и все остальное решиться само по себе, — стальным голосом, твердым взглядом убеждаю его.
— Ксюш… скажу тебе честно, я мало верю в то что это поможет. Пойми, там все куплены, у них установка уничтожить его, — устав со мной бороться, он трет лицо руками и вздыхает от бессилия.
— Всех он не купит, я до президента дойду если надо будет. Главное, чтобы факты на нашей стороне были. А без этих доказательств все тщетно.
— Хорошо, я все сделаю… не забывай, он мой лучший друг, я за него все отдам. Точно также как и ты.
— Вот и я о том же, Андрей, не забывай об этом, — киваю я.
Через полчаса, более или менее успокоенный Андрей уезжает к Саше. Я же, стараясь не о чем не думать кроме завтрашнего дня, достаю из шкафа Ромину не стиранную футболку, до сих пор хранящую родной запах и обняв Левку, забираюсь в постель под теплое одеяло. Медленно и неумолимо сон склоняет меня. Но сон этот беспокойный, тревожный.
