Следующее утро принесло тонны головной боли и желания удавиться. Перебравшись из ванной в кровать, я провела на ней весь оставшийся день. Подниматься пришлось поздним вечером, когда в квартиру зашла Сашка, взволнованная моим внезапным исчезновением. Поняв по моему угасающему виду, что дела совсем плохи, подруга принялась за реанимацию. Отославши меня в спальню с указаниями переодеться во что-то более приличное, сама направилась на кухню для приготовления ужина. Потом словно маленькую девочку откармливала с вилки глазуньей и отпаивала черным сладким чаем. А уж когда в моем истощенном истерикой организме забрезжили первые признаки жизни, приступила к допросу. Я рассказала ей все, от начала и до конца. Странным было то, что на удивление мой голос был тих и спокоен. Как будто ни одной эмоции не осталось в организме. Сашка поступила как мудрая женщина. Она не стала говорить свое: Я ведь предупреждала тебя, и так далее.

— Мы справимся с этим! Я с тобой, подруга, — смотря проникновенным взглядом голубых глаз в мои зеленые, сказала она. И сразу полегчало. Она знает, мы это уже проходили. С ее мамой, с моим папой. Насмотревшись любимых ужастиков, мы засыпаем вместе, обнявшись друг с дружкой. Весь следующий день провели вместе с подругой.

В понедельник утром вернулась мама, поэтому как бы трудно не было, пришлось собирать себя по кусочкам. Не хотелось мне расстраивать ее. Приведя себя в более или менее божеский вид и натянув подобие улыбки, я отправилась на учебу. Но весь боевой настрой вылетел в трубу в один миг, когда, выйдя из подъезда я заметила стоящего возле своего автомобиля Рому. Вид у него не лучше моего. Осунувшееся лицо, трехдневная щетина и вместо привычных рубашек и брюк — темный свитер и джинсы. Когда наши взгляды встречаются — его колючий и мой затравленный, он ни секунды не медля, в несколько шагов преодолевает расстояние между нами.

— Оксан, — болезненно поморщившись начинает он.

— Не нужно Ром, — чувствуя что вот-вот слезы польются из глаз, пытаюсь смотреть куда угодно, только не на него.

— Ты меня даже не выслушаешь? — а голос такой сорванный, тихий.

— Я послушала много кого. И твою маму и твою невесту, мне дерьма и оскорблений хватит до конца жизни, — пытаюсь развернуться и убежать, но он не отступает и идет за мной.

— Да не невеста она мне!

Ой, хватит врать! — мой голос срывается на плачь.

— Да, не вру я, — чертыхается Рома позади меня и устав догонять хватает за руку. Я пытаюсь оттолкнуть его, но он не отпускает.

— Оксан, давай я довезу тебя до института, поговорим в машине как взрослые люди, не будем здесь цирковое представление устраивать, — поворачиваю голову в сторону и замечаю смотрящую на нас бабулю из окна квартиры с первого этажа.

— Хорошо, но без рук, — вырываюсь из его хватки и направляюсь в сторону машины, утирая непрошенные слезы.

Первые несколько минут мы едем в полном молчании. Я смотрю на него исподлобья и понимаю насколько соскучилась. До ломоты в пальцах хочется притронуться, прижаться к нему. Замечаю содранные в кровь костяшки на его руках, и не смотря ни на что, сердце обливается кровью за него. В машине где всегда была идеальная чистота, жутко накурено, а возле коробки передач замечаю пачку сигарет и лежащую сверху подаренную мной зажигалку.

— Мой отец чокнутый тиран, — произносит Рома, не отрывая взгляда от дороги.

— Он уже четыре года парит мне мозг Наташкой. Она дочь его лучшего друга. Между нами ничего никогда не было. Она мне как сестра, я помню ее с малолетства. Я ни тогда, ни сейчас не собираюсь женится на ней. Пойми, он просто человек такой, ему нельзя говорить «Нет», это как красная тряпка для быка. С ним нужно молча соглашаться и потихоньку выруливать ситуацию в свою сторону.

И как же ты собираешься выруливать? Если свадьба уже намечена? — смотрю на него и чувствую, как вопреки здравому смыслу в душе пробивается росток надежды. Упрямый такой росток, который умудряется выжить на скалистой неплодоносной местности моей истерзанной души.

— Да херня все это. Ну сосватали, да даже если б и женат уже был… Я НЕ БУДУ С НЕЙ, — вспыхивает он.

— Только похоже Наташа об этом не в курсе.

— Я сто раз ей это говорил, не моя вина, что она там себе думает. Что она тебе наговорила? — поворачивается и устало смотрит на меня.

— Да не в этом дело. Не в ее словах, и даже не в словах твоей мамы. Пусть хоть изойдутся желчью. Я не боюсь никого. Здесь в тебе дело, Рома. Чем ты вообще думал, когда приглашал меня на день рождения? — смотрю на него во все глаза.

— Я не думал, что они начнут так себя вести, — через несколько долгих минут отвечает он и останавливает машину возле института.

— Правильно Рома, ты не думал.

— Оксан, пожалуйста, дай нам шанс, — он поворачивается ко мне. Я вижу его осунувшееся лицо, красные глаза и мокрые ресницы. Он пытается бороться с эмоциями, крепко сжимая скулы и кулаки. А затем, взяв мои холодные руки в свои горячие ладони по очереди нежно и медленно целует их.

— Как ты себе это представляешь Ром? Со мной гулять, а с ней жить? — едва дыша от пробиваемой дрожи шепчу я. Сердце снова заходиться в агонии и слезы неконтролируемым потоком льются из глаз, не давая возможности вдохнуть кислорода. Он притягивает мою голову к себе, и легкие наполняются его запахом. Желанным, необходимым, но теперь запретным. Несколько минут мы сидим молча, прижавшись друг к другу. Он тихонько поглаживает мои волосы, а я слушаю бешеный стук его сердца, не переставая всхлипывать.

— Давай пока будет просто вместе, в тайне, потом я что-нибудь придумаю. — шепчет он.

— Пойми, я не могу идти против него в открытую. Он может всю жизнь нам с тобой испортить. Он отвернется от меня, и я даже дворником не смогу в этом городе устроиться. Зачем так рисковать? Я обещаю тебе, я все решу, мне просто нужно время.

— А если Рома тебе не удастся его убедить? Что будет? Через год сообщишь мне о дате вашей с Наташей свадьбы? Ты вообще понимаешь, о чем говоришь? — взрываюсь я, услышав эти слова и отталкиваю его от себя. Открыв дверь, хочу сбежать, чтобы не видеть и не слышать. Разве можно так ошибаться в человеке?!

— Оксан… ты постоянно убегаешь, может хватит?! — хватает он меня за рукав и тянет на себя.

— Я не убегаю Рома, я спасаю свою жизнь от избалованного маленького мальчика, у которого слишком быстро забрали понравившуюся игрушку. Если бы ты любил меня, Рома, ты бы поступил как мужчина, а не предлагал позорные вторые, запасные роли, — горько усмехнувшись говорю я и замечаю, как заходят желваки на его скулах, как сильно со злостью, он сжимает мое запястье.

— Ты не понимаешь, о чем просишь, я… я не могу, — он бросает мою руку и сжимает руками голову. Пользуясь передышкой, мгновенно выскакиваю из машины. Но сделав всего несколько шагов, разворачиваюсь. Он больше не смотрит на меня, когда срываясь с места, уезжает, оставляя меня одиноко стоять на пустынной улице.

Всю неделю я словно актер из массовки сериала «Ходячие мертвецы» брожу по институту от кабинета к кабинету. Нет ни сил, ни желания делать что бы то ни было. Сашка и Кирилл как истинные друзья пытаются делать вид что все у меня в порядке. Но к концу недели их терпению приходит конец и перед последней парой четверга они радуют меня новостью, что завтрашним вечером мы все дружно идем в бар на выступления ребят. Предугадывая мой дезертирский ответ, Кирилл заявляет, что если я откажусь, они завалятся всей компанией в мой двор, и будут горланить песни под окном всю ночь. Я знаю этих гавриков, они могут. Так что выбора особо нет.

На следующий день, на большой перемене, не испытывая ни малейшего желания идти на обед, выхожу в институтский двор. Хочется просто постоять в одиночестве и не строить из себя жизнерадостного дебила. Присев на самую дальнюю лавочку и натянув поглубже капюшон, врубаю на всю музыку. Настолько глубоко ухожу в себя, что не сразу замечаю присевшего рядом человека. Только когда мужская рука вытягивает наушник, поднимаю удивленные глаза и чуть ли не подскакиваю на месте, узнав в нем Женю. Нашего Джека Потрошителя.

— Будешь? — протягивая мне сигарету, с хмурым выражением лица, он присаживается рядом. Я смотрю на сигарету, на руку, запястье которой украшает тату, поверх грубого шрама и в конце концов, принимаю подарок.

— Эмм… наркота? — выглядываю из-под капюшона и удивляюсь тому, насколько красивые, оказывается, у него глаза. Омуты… голубые омуты. Я ведь никогда не подходила к нему так близко. В ответ на мой вопрос, Джек хмыкает и отрицательно качает головой.

— Если хочешь могу найти, — смеется он, но встретив мой испуганный взгляд, спешит успокоить меня.

— Подумал, что тебе не помешает…

— Я так плохо выгляжу? — прикуривая сигарету удивляюсь я, издавая нервный смешок.

— Да в общем то ничего. Если не брать во внимание того, что ты последнюю неделю ходишь с таким видом, словно перепробовала все методы суицида, но все равно жива…

С удивлением для себя замечаю, что смеюсь впервые с дня рождения Ромы. Удивительно, как непредсказуема эта жизнь…

— Вот такой я суицидник-неудачник.

— Крутые кроссы, чей автограф? — опустив взгляд вниз, говорит он.

— Честер, Линкин парк, — слегка улыбнувшись он одобряюще кивает головой и отворачивается в сторону.

— Так, кто тот негодяй? — через несколько секунд спрашивает он.

— Какой негодяй? — затягиваюсь сигаретой и с удовольствием выпускаю кольца дыма в небо.

— Который тебя бросил… у вас девчонок всегда одна и та же беда… — говорит Джек с таким видом, будто бы диссертацию защитил на тему психологии женщин.

— Вообще то я его бросила… фактически, — нервный смешок и снова это надоевшее уже чувство опустошенности, нехватки при воспоминании о нем.

— Странная ты, чего рыдаешь тогда, — скрестив перед собой руки, он откидывается на спинку лавочки, устремляя взгляд в небо.

— И ты мне про странности говоришь… — потушив сигарету, выбрасываю ее в рядом стоящую урну. Курю второй раз в жизни, наверное и не стоит больше… Несколько минут мы сидим в тишине. И тишина эта не давящая или неловкая, тишина правильная, комфортная. Он смотрит в небо, я себе под ноги. Мы абсолютно разные, не похожие ни в чем… но именно после странного разговора с ним, я чувствую, как ко мне возвращаются силы, желание жить дальше.

— Кстати, — вдруг резко поворачиваюсь к нему я, осмелев вконец.

— Задаюсь вопросом не первый год, и раз уж ты сегодня добрый и не собираешься меня убивать… почему ты всегда один?

Джек, видимо успевший к этому моменту задремать, поворачивается, смотря на меня осоловевшими глазами. Потом резко хмуриться и грустно улыбается.

— Так проще.

Вот и весь его ответ. Да уж, похоже разговорчивое настроение подошло к концу.

— Откуда шрам? — указываю на его руку, на запястье которой и заметила его.

— Вот об этом я и говорю, — он вскакивает с лавочки и не оборачиваясь говорит мне перед тем как уйти.

— Ни с кем не общаешься — никто не достает дебильными вопросами.

— Спасибо, — бурчу я ему в догонку. Вот и пойми его: толи обиделся, толи манеры у него такие.

По дороге домой я снова обдумываю сложившуюся ситуацию и прихожу к выводу, что по сути это не первое мужское предательство в моей жизни. Отец опередил Рому. Так что всеми силами буду стараться, бороться за себя. Конечно же неуверенность моя никуда не ушла. Временами я начинала сомневаться в своем поступке, в том, что не согласилась на предложение Ромы. Но Саша и Роза убеждали меня в правильности решения. Согласиться на такое — не уважать себя. А если я не буду уважать себя, то чего же мне ждать от мужчины? Больно, горько, обидно, но я должна пережить этот урок и двигаться дальше. Все вроде бы понятно и разложено по полочкам, но от чего-то каждую ночь сердце болело в груди так, что приходилось заглушать отчаянный плачь, утыкаясь лицом в подушку. Тысячу раз за эту неделю пальцы сами собой набирали его номер, тысячи смс были написаны ему, но ни одно не отправлено. Я просто не знала, как мне его отпустить.

Всю субботу я провожу в доме Саши и Розы. Настроение на удивление хорошее, что не осталось не замеченным подругой. Сашка все также продолжат свою переписку с Чанингом, и «радует» меня новостью, что дата их свидания уже обговорена. Сие событие должно состоятся в конце следующей недели. С удивлением узнаю, что подруга стала тесно общаться с Андреем, но пока что тоже посредством переписки. Данный факт очень радовал Розу, и она даже вынесла предложение пригласить на ужин этого парня.

Днем нам звонит Кирюха и уточняет время сегодняшней встречи. Мы с подругой, выпив по бокальчику для настроения, принялись прихорашиваться и к назначенному времени отправились веселиться.

Вечер складывался просто отпадно. Выступив на сцене, ребята из группы присоединились к нам с Сашкой. Как всегда веселая, легкая атмосфера, царящая в нашей компании смогла отвлечь меня на все сто. Мы уничтожаем шоты один за другим, под остроумные шутки и громкий хохот ребят. По грустному совпадению, Костя (барабанщик) пару дней назад в очередной раз расстался со своей девушкой Юлей, и в данный момент со скорбным видом плачется у Кирюхи на плече. Второй явно напряженный негативом, старается как можно чаще подсовывать в руки несчастного выпивку. Так что уже через минут тридцать Костя из плаксивого слюнтяя превращается в отрывного заводилу. Мы с Сашкой смеемся до колик в боках с глупых шуток ребят и через три коктейля выходим на танцпол, решив сегодня покорить все местное мужское население. Отрываемся по полной, танцуем так, будто мы одни, наслаждаясь громкими битами музыки. Через пару песен к нам присоединяются ребята.

— Оксан, — приобнимает меня сзади уже «хорошенький» Костя и во все горло кричит на ухо.

— Давай отомстим нашим бывшим! Как насчет дружеского секса? — ржет он, до безобразия довольны своей шуткой, за что тут же получает каблуком по носку кроссовка. Взвизгнув от боли, употребляя все известные и неизвестные мне матерные выражения, прыгает он на одной ноге.

— Отомстил? А теперь давай танцевать, не будь козлом, — тяну его за руку, вовлекая в наш танцующий круг. И так хорошо нам, мы вовсю подпеваем звучащим из колонок танцевальным композициям. Но внезапно я чувствую это… словно сердце останавливается и жар по коже. Интуитивно озираюсь и выхватываю из толпы входящего в ресторан Рому. Он идет в компании Андрея и двух девиц. Одну из которых держит за руку, точно так же как совсем недавно меня. Стою словно громом пораженная, не в силах оторвать от него глаз. Вот он. Тот, кого всю неделю я пытаюсь вытравить из собственных вен, из мыслей. Кого люблю до дрожи, кого хочу до одури, кого ненавижу до желания забиться в угол и скулить. А он снова — холодный, чужой, до безобразия красивый, словно с обложки журнала. И уже не мой. Усаживается за противоположный столик, окидывая безразличным взглядом все пространство ресторана. Ни на миг не останавливая на мне взгляд. Я вижу, как он привычным высокомерным жестом подзывает официантку и приобнимает за плечи свою спутницу. А внутри бешеный крик. Нет, вой сирены. За что? Как быстро прошла его любовь, — смеется мой разум. А сердце снова в огне. И словно огромные щупальца осьминога обхватывает меня моя спасительница — злость. Она подпитывает меня, помогает выстоять мне, а не свалиться бесформенной кучей прямо на паркетный пол бара. И словно по мановению волшебной палочки слепое обожание сменяется глухим презрением. Я отворачиваюсь от злополучного столика и продолжаю веселиться с друзьями. Через парочку композиций мы возвращаемся к своему столику и заказываем еще один заход выпивки. Сашка, заметившая наших новых соседей, напрягается, но я подмигиваю ей в знак того, что все с под контролем и она расслабляется. Не выдержав, бросаю мимолетный взгляд на их столик, о чем тут же жалею. Я наблюдаю, как он обнимает блондинку, так же как обнимал меня. Атмосфера у них позитивная. Блондинка то и дело хохочет, не переставая целуется с Ромой. А в ответ сердце — глухим набатом в висках. Не замечаю, как снова ногти царапают грудную клетку. Опомнившись, опускаю руки на стол, пытаясь унять дрожь. Хочется убежать и расплакаться, но я не доставлю ему такого удовольствия. Наша компания играет в крокодила. Мы сидим рядом с Костей и обмениваемся взаимными шуточками на уровне дружеского флирта. Под конец игры, на удивление замечаю, что сижу, облокотившись на него.

Парни решают пойти на перекур, а мы остаемся с подругой одни. Сашка мечет взгляды-убийцы в Андрея, но уже через несколько минут и Рома с другом выходят из зала, оставив своих дам в одиночестве.

— Пошли, патлы им повыдергиваем, — зловеще ухмыляется подруга, делая вид, будто бы собирается запустить в них вилками. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на красоток. Не удержавшись, едко ухмыляюсь. Две потасканного вида охотницы за кошельками. И до чего мы скатились… Снова начинаю злиться на него.

— Даже не поздоровались, козлы, — сокрушается подруга.

— Забей, — отмахиваюсь и пытаюсь перевести тему.

Через несколько минут, рядом со мной приземляется запыхавшийся и взволнованный Кирилл.

— Там твои следаки на Костяна наезжают! — огромными испуганными глазами он смотрит на меня и тянет за руку. Вскочив со стола, я говорю Сашке и Киру оставаться на месте и вылетаю на улицу. Передо мной предстает картина под названием «Избиение младенца». Два огромных взрослых мужика нависают над испуганным парнишкой. Видно за версту, что эти наглецы просто на просто глумятся над бедолагой. То же мне, нашли мальчика для битья.

— Какого черта происходит? — подойдя к ним, громко возмущаюсь я, чувствуя как адреналин сокрушительной лавиной несется по венам.

— Ничего, — повернувшись в мою сторону, грубовато, с гонором отвечает Рома.

— Мы просто разговариваем — и ухмылка его язвительная летит вслед за словами. Он стоит в расслабленной позе и сверлит меня ядовитым взглядом, а затем прищурившись, затягивается сигаретой.

— Иди, — отмахивается он от меня.

— Нет уж, я покурю, — уверенно подхожу к Косте, оттесняя тем самым его от обидчиков и беру из его рук сигарету.

— Не знал, что ты куришь, малая, — удивляется Андрей.

— Вчера друг новый научил, — делаю затяжку и вызывающе выпускаю Роме в лицо.

— Я смотрю друзей, ты выбирать не умеешь, — словно не заметив моей наглости, он прожигает меня холодным, равнодушным взглядом.

— Как и парней, — хмыкаю я, — Вечно козлы попадаются, — опускаю руку, держащую сигарету, стараясь спрятать дрожь. Ничего не могу с собой поделать, но стоя так близко к нему меня начинает трясти.

— А может дело не в них? — издевательская улыбочка и насмешка Ромы, вызывает у меня четкое желание удавиться или утопиться… но не видеть его такого. Я уже пытаюсь это сказать, как слышу окрик сзади. Обернувшись, вижу спешащую к нам на высоченных каблуках Ромину блондинку.

— Знаешь что, иди ка ты, Рома, — я выбрасываю недокуренную сигарету и задрав подбородок, с вызовом нагло смотрю ему в глаза. Несколько минут он смотрит на меня не проронив ни звука. А взгляд такой… как будто знает намного больше меня.

— Я уже там, Оксана, — прищуривается он и притягивает к себе за шею успевшую подойти девушку, а потом целует ее в висок, не отпуская моего взгляда. Я стою и несколько долгих секунд молча смотрю в его глаза. Глаза-предатели. Потому что, в разрез его обидным словам и глупым поступкам, именно они рассказывают мне все. О том, насколько полон он горечи и боли. О том, как сильно его сердце рвется ко мне, и когда тяга становиться невероятно сильной, он заглушает ее единственным известным ему способом. От понимания этого бешусь еще сильнее. Кретин! Идиот! Нашел выход из ситуации? Ничего не скажешь, по истине взрослый поступок. Развернувшись, под ехидные смешки блондинки, я хватаю Костю за руку и ухожу с ним обратно.

Всю следующую неделю, по вечерам Сашка с завидным постоянством вытаскивает меня на увеселительные мероприятия, используя свой огромный запас воздыхателей. Она устраивает нам дружеские свидания, видимо решая, что так я быстрей отойду. Но вот какая незадача получается. Где бы мы не появились, ровно через час, за соседним столиком волшебным образом нарисовываются довольные жизнью Рома с Андреем. Они словно выслеживают нас, а потом наглым образом портят нам свидания, открыто высмеивая наших спутников. Мы с подругой страшно злимся на них, но поделать ничего не можем. С них что с гуся вода. Ни наши замечания, ни наши психи никакого влияния не оказывают. Сидя в институтский столовой, удивленный нашим рассказом Кирилл делает вывод, что эти двое просто напросто отслеживают нас по билингу. А дальше уже дело техники: успеть подъехать на место и испортить нам жизнь. Как дети малые, честное слово.

С каждой новой стычкой, я все больше и больше прихожу в бешенство. Мало того, что глаза мозолят со своими подружками, так еще и хамят нашим «парням». Я старалась до последнего делать вид что не вижу или не узнаю их. Но последней каплей в чаше моего терпения, стал пятничный вечер. Мы сидели за столиком с очередными Сашиными знакомыми, довольно таки скромными, положительными парнями. Через полчаса, по известному уже сценарию открываются двери кафе и появляются наши сталкеры. Но сегодня на удивление без девушек. Я как обычно делаю вид, что не знаю их, разговаривая с Пашей о новинках в киноиндустрии. Рома и Андрей, занявшие соседний с нашим столик, пытаются всеми силами, обратить на себя внимание. То громко смеются во время разговора, так что половина зала слышит их, то во всю заигрывают с местными официантками, а в конце, совсем охамев, начинают громко обсмеивать наших собеседников. Но не получив в ответ желаемого результата, приступают к более активным действиям.

— Эй, ребят, — подсаживается Рома, нахально приобнимая испуганного и потерянного Пашу. Тем временем, Андрей подсаживается с Сашкиной стороны.

— Мы тут с другом поспорили, кто из вас сможет взять номерок у вон той официанточки, — указывая в сторону бара говорит Андрей. А лицо то какое, довольное. Ребята, конечно же теряются от такой наглости, и обмениваются между собой не понимающими взглядами. Я их понимаю. Им и в грязь лицом не хочется ударить перед нами, и тягаться с такими серьезными противниками как Рома с Андреем не под силу.

— Свалите уже, — прожигаю взглядом наглую физиономию Ромы.

— Ты чего такая дерзкая? Похоже, друг, — притягивая к себе испуганного Пашу говорит он, — ты совсем не занимаешься воспитанием своей девушки. Вон, дерзкая какая.

— Она не моя девчонка, — мямлит потерявшийся Паша, а тем временем Андрей что — то похожее задвигает собеседнику Саши.

— О, ну раз не твоя, то я запросто могу взять ее на воспитание. Верну совсем другим человеком, — довольно протягивает Рома, откидываясь на спинку стула, жуя зубочистку.

Паша пытается что-то ответить, но встретив устрашающий, я бы даже сказала немного безумный взгляд Ромы, нервно ёрзает на месте.

— А я вот что думаю, — вклинивается Андрей.

— Наверно вам, мальчики пора бежать на остановку, — демонстративно поднимая вверх запястье с часами, он стучит пальцем по циферблату, — а то автобус последний вот-вот подойдет.

Парней дважды просить не приходится. Виновато посмотрев на нас с подругой, и буркнув что-то похожее на «Извини», они опрометью улепетывают из ресторана.

Злющие как фурии, не говоря ни слова, мы с подругой тут же поднимаемся и накинув куртки, выбегаем из ресторана. Сашка, еле сдерживается, но я прошу ее успокоиться, и не связываться с этими чокнутыми. Себе дороже выйдет. Но стоит этим наглецам выйти вслед за нами, я сама не выдерживаю и срываюсь.

— Может хватит нас преследовать? — подбегаю к довольно улыбающемуся Роме и толкаю его в грудь. Не ожидав такого наступления, он теряется, но уже через несколько секунд, на его лице появляется надоевшее уже мне безразличие и надменность.

— А кто вас преследует? Мы просто отдыхаем здесь. — откровенно издеваясь хохочет он и смотрит на своего дружка. Тот точно с такой же довольной рожей, стоит рядом и нагло щуриться на Сашку.

— Отдыхайте в другом месте — меня прям трясет от злости.

— Нам и здесь хорошо, — потешается он над моей несдержанностью.

— Может хватить за мной следить? — складываю руки перед собой и сердито смотрю на него. Ну правда, устала я от его игр.

— Может хватить кидаться на всех мужиков? — а сколько осуждения в его голосе.

— Ты это серьезно? — нервно смеюсь от такой наглости. А в ответ только самодовольная ухмылка и высокомерный взгляд. Смотрю я на него, и так хочется двинуть этому негодяю, но мама воспитала меня хорошо. Молча разворачиваюсь и взяв под руку подругу, предлагаю пойти ловить такси. Мы направляемся к дороге и ждем попутку. Эти двое как хвостики плетутся следом.

— Не обращай внимания, — успокаивает меня Сашка.

— Что ж ваши ухажеры сбежали и даже не проводили? — выкрикивает Андрей, видимо поняв, что мы не собираемся реагировать на них.

— Их просто две гориллы спугнули, — огрызается недовольная Сашка.

— Гориллы могут подвезти, если их вежливо попросить — ржет Андрей как конь ретивый. По всей видимости, считая себя вершиной эволюции остроумия и находчивости.

— Уж лучше пешком, спасибо, — огрызаюсь я и поднимаю руку вперед, прося остановиться проезжающее мимо авто с шашечками. На наше счастье, увидев нас, водитель бьет по тормозам и мы, даже не спросив стоимости, тут же запрыгиваем в машину. Сашка называет таксисту адрес, на что тот утвердительно кивает головой. Но не успеваем мы отъехать, как дверь со стороны водителя открывается, а внутрь протягивается Ромина рука с открытым удостоверением.

— Старший следователь Хаустов, — представляется он грозным голосом. Водитель только молча кивает и испуганно смотрит на него.

— Я твой номер записал, если что с этими двумя случится, найду и закопаю, даже до СИЗО не доедешь, понял меня?

— Да, конечно, — качает головой как болванчик мужчина. И дождавшись, когда закроется дверь, дает по газам.

Мы молча переглядываемся с подругой и абсолютно ничего не понимаем.

— Идиоты, — с умным видом заключает она, а я не пойму, чего мне хочется больше: то ли плакать, то ли смеяться.