Удивительно как эта женщина может меня мою жизнь буквально в один миг. До сих пор не могу разобраться в своих чувствах к ней. То ли мне ее любить, то ли ненавидеть. Думала я, сидя в машине вместе с мамой, нанятой нами для переезда.

— Милая, мы на пути к новой жизни, начнем все с нуля, — притянув меня к себе, успокоила меня мама. А в ответ я только пожала плечами, сжимая в кулаке зачитанное до дыр письмо…

Ровно неделю назад, Ромина мама передала для меня послание, написанное на обычном тетрадном листке бумаги. Даже не послание, а исповедь, руководство к действию…

Дорогая, Оксана!

Меня до глубины души поразило то, насколько сильно ты любишь моего мальчика. Хочу попросить у тебя прощения, за то что приняла тебя сначала за меркантильную особу, жаждущую легких денег. Еще тогда, когда над Ромой висела огромная опасность, и я пришла к тебе в последней надежде на помощь, честно говоря до последнего не верила, что ты решишься на такой шаг. Что греха таить, я обязана теперь тебе всем, что есть у меня. В моей голове уже тогда был четкий план действий. Всеми правдами я должна была спасти жизнь моего мальчика. Только твое предательство могло сломают его окончательно, и потеряв интерес и участие к своей судьбе, он должен был пойти на любые уступки. Только бы оградить тебя от беды. Именно так и вышло. В то утро, он сам позвонил отцу и сказал, что сделает все как ему велят. Рома был не просто раздавлен, он был убит твоим уходом. Выйдя на свободу, он не смог вернуться к прежней жизни, а может просто не захотел. Мой мальчик совсем потерялся и не мог уже понимать всей реальности картины. Для выполнения задуманного мной плана, от него требовалось безропотно женится на Наташе, и прожить с ней некоторое время. Для того чтобы отец смог решить свои денежные и политические вопросы, тем самым успокоившись, оставить Рому в покое. А там, потихоньку, собрав для него капитал, сделав документы, я бы рассказала ему правду обо всем, дав зеленый свет на действия. После его ареста, я наконец увидела настоящую личину Натальи, и для меня стало совершенно ясно, что она не достойна моего мальчика. Но Рома начал ломать мой план с самого выхода из тюрьмы. Смотреть без слез на то, что стало с моим сыном я не могла. С каждым днем он опускался все ниже и ниже, превратившись в отъявленного алкоголика. Не было ни дня, чтобы он находился в трезвом адекватном состоянии. Отчасти, я понимаю его поступки. Ведь все, чем он дорожил когда-то, все что было для него дорого, рухнуло одним махом. Наташа верещала и брюзжала слюной, и пожаловавшись своему отцу, на хамство Ромы. Тот в свою очередь, сговорившись с Виктором, поспешил поскорее назначить дату свадьбы, думая, что это каким-то образом поможет встряхнуть Рому.

Увидев тебя, на свадьбе, увидев твою боль и страдания, увидев его болезненный, на грани сумасшествия взгляд обращенный на тебя, я поняла что не хочу дотягивать до того самоубийства кого либо из вас. Бедные дети, сколько невзгод выпало на вашу долю. Оксана, вчерашним вечером я рассказала ему всю правду. Отреагировал он на все эмоционально, в стиле его взрывного характера. Но я уверенна, что ему нужно дать время свыкнуться со всем этим, время для того чтобы разобраться во всем. В ближайшие дни, мой поверенный, передаст тебе документы на право собственности частного дома в небольшом городе, я купила его давно, еще когда только все начиналось. Дом оформлен на тебя, поэтому проблем не возникнет. Поговори с мамой, я умоляю тебя, уезжайте из этого города. Виктор просто так не успокоится, рано или поздно он достанет вас. Дай мне всего два месяца. Мне нужно это время, для того чтобы подготовить новые документы, деньги. Лучше я не буду видеть сына, чем в конец искалечу ему жизнь. У меня итак перед ним неподъёмный груз вины. И на самый худший случай… если он не приедет к тебе, живи своей жизнью, не замыкайся в себе. Ты яркая, живая, отважная девушка, я до глубины души тронута твоим внутренним стержнем. Не дай этим обстоятельствам сломать и тебя.

8 месяцев спустя

Город, в который мы переехали с мамой имел два огромных плюса. Во-первых, находился он на другом конце страны от нашего, а во-вторых был тихим, маленьким, полный лесов и небольших озер. Природа здесь была просто бесподобна. С каждым днем мне дышалось все свободнее, с каждым последующим днем надежда на все еще возможное счастье во мне росла и крепла. А самое главное, душу грела мысль, что Рома теперь знает, что я не предавала его, что все что было сделано мной совершалось во благо.

Первые два месяца, я ждала его. Поднимаясь утром с кровати, я верила, что именно сегодня, вот, прямо сейчас, выглянув из окна, я увижу его. Улыбающегося, невозможно красивого, моего. Я представляла, как не спеша он подъедет к моему дому, выбереться из машины, а я как была, в одной пижаме и тапочках, тут же понесусь навстречу ему на морозную улицу. Брошусь со всех ног к нему на руки и утону в долгожданных объятиях. Зацелую до одури, не остановлюсь, пока не начну задыхаться. И никогда больше не отпущу. Но проходили дни, а его все не было. И ни единой весточки ни от него, ни от его матери. Исследую интернет — ресурсы, я много раз встречала новости об его отце, об очередном расширении его бизнеса, о новых строительных проектах, уже на уровне заграницы. Хоть бы что этому человеку. Честное слово, по-моему сам дьявол — его правая рука. Нервно сжимая кулаки, я старалась поскорее закрыть страницу. О Роме же ни единой информации. Его не было ни на одной социальной странице.

На третий месяц моей новой жизни я честно говоря, стала грешным делом винить во всем его мать. Мне казалось, что она попросту обманула меня, прислав это письмо. Что так она хотела избавиться от назойливой меня, чтобы больше не мозолила глаза ее сыну. Потом мысли одна хуже другой роились в моей уставшей голове. Мне казалось, что Рома не смог простить моего самоуправного поступка. Потом я, будто бы издеваясь над собой, представляла его в роли любящего мужа ненавистной мной рыжей особы. Злость и обида разъедали меня. Но сердце тихим, неназойливым голоском, подсказывало мне, что это абсурд. Что Рома просто не мог так поступить. У него наверняка есть серьезные причины отмалчиваться. Тем более меня больше не мучили те жуткие сны его ночных похождений. Не знаю как, но я могла об заклад побиться, что с этой стороной жизни он покончил. На четвертый месяц ожидания, и несколько занятий с психологом, я пришла к выводу что жизнь идет дальше. Что нужно собирать уже себя по частям, по кусачкам и пытаться жить. Пускай без него. Но жить.

Переведясь в другой институт, находящийся в этом городе на заочную форму обучения, я устроилась на работу в местную страховую компанию. Работа стала для меня настоящим спасением. отвлекаясь на дело, я и не замечала, как дни сменяли друг друга бесконечной чередой. Через каких-то пару месяцев, довольное моей работой начальство, повысило меня с помощника юриста на должность юриста. Я нарабатывала судебную практику, принимая участие в заседаниях. Коллектив был на редкость дружелюбным. Нас было поровну: девушек и парней. со мной в кабинете сидели две сотрудницы-болтушки. Они словно не выключающееся радио вещали самые свежие сплетни и новости отдела.

Я изо всех сил старалась выглядеть нормальной среднестатистической девушкой. Старалась не быть белой вороной. Ходила на все корпоративы и посиделки. Мне было легко с ними. Мое психическое состояние, наконец-то пришло в норму. Счастьем, конечно и не пахло, но спокойный штиль был как раз именно тем, что надо.

Очень сдружилась я и с ребятами из отдела. Они были хорошими собеседниками, приятелями, готовыми в любое время помочь в рабочих вопросах. Я была мила со всеми, но все равно, держалась немного отдаленно. Был только один парень, который, не смотря на мое титаническое терпение, успел достать меня до чертиков, своими ухаживаниями приторными и противными до изжоги. Жутко нудный и до безобразия непонятливый Сергей осаждал меня приглашениями в кино или кафе чуть ли не каждый день. Уже весь отдел потешался над нами, придумывая каждый день на наш чет новые приколы.

Маме тоже здесь было хорошо. Она устроилась выпускающим редактором в городской газете, начальник которой воспылал к ней пламенным и судя по всему ответным чувством. Я был безумно рада за маму, и признаюсь, порой приходилось выпихивать ее на свидания. Слишком уж долго она не решалась. Мне кажется, эта женщина заслужила настоящего спокойного счастья. А Петр Геннадьевич, как раз и производил такое впечатление.

Катька, моя соседка по кабинету пару раз вытягивала меня на гулянки в ее компании. Один раз, даже ее приятель, довольно приятной наружности пытался пригласить меня на свидание. Поняв, что просто так я не соглашусь, он тайком узнав у сотрудницы мой номер, начал во всю осаждать меня вниманием. Но больше, чем на дружескую встречу я не соглашалась. А когда настал день свидания, он странным образом испарился.

И вот наступил последний день лета. Наша развесёлая компашка собиралась смыться пораньше с работы, потому что сегодня праздновался юбилей со дня открытия фирмы. Девчонки с самого утра доставали меня своими возбужденными перешёптываниями по поводу сегодняшнего праздника. А у меня между прочим, два судебных заседания до обеда, и к каждому нужно было подготовится.

— Ты слышала новость?! — наклонившись в мою сторону со своего стола, шепчет мне Катюха.

— Сын какого-то олигарха разбился на своей тачке, по новостям показывали, — нервно выстукивая пальцами по столу.

— Ну вот на одного жениха завидного меньше стало, — не отрывая взгляда от монитора, с видом знатока комментирует Алена.

— Сейчас на две болтушки меньше станет, если вы не дадите мне сосредоточиться, — фырчу я на них.

Суды в этот день я выигрываю. И в уже приподнятом настроении, подъезжаю в арендованный нашей фирмой ресторан. Вся делегация в сборе, праздник в самом разгаре, так что приходится тихонечко протискиваться на единственное свободное место в самом углу стола. И, конечно же, рядом восседает довольный собой Сергей. Злюсь на ребят, за то, что подстроили мне такую подлянку. Но делать нечего, усаживаюсь и натягиваю на лицо милую улыбку.

Веселье, шум, гам. Танцы в самом разгаре. Уже «хороший» начальник рвется к микрофону, для того чтобы спеть любимую песню про детство Юры Шатунова. Девчонки купаются в приятном внимании ребят, а меня неустанно осаждает надоедливый горе-ухажер.

— Сереж, да не танцую я, отстань ты уже! Иди Аленку пригласи, — отмахиваюсь от него, делая вид будто что-то внимательно разглядываю на телефоне. Ни на секунду не смутившись моего резкого ответа, тот начинает свою заунывную песню снова. На мое спасение, рядом присаживаются взволнованные чем-то Алена с Катей.

— Оксан, мы сейчас такого мужчину видели, — на придыхании произносит одна, смотря на меня таким выражением лица, будто бы только что на улице натолкнулась на звезду мирового масштаба.

— Красавчик! Будто с обложки плей боя! — восклицает Катька, доставая из клатча пудреницу и принимаясь за поправку макияжа.

— Ой, девчонки, я буду не я, если сегодня не окажусь в его постели! — накрасив губы яко красной помадой, заключает она.

— Озабоченные, — хмыкаю я.

— Если бы ты его видела, так бы не говорила! Пошли, заценишь, — тянут они меня за собой. А я нисколько не сопротивляясь, следую за ними. Думая о том, что уж лучше посмотреть на незнакомца, чем еще хотя бы пять минут выслушивать заунывные речи Сережи.

Мы выходим на улицу, пристраиваясь к стоящим в кружке девчонкам. Повернувшись, замечаю спешащего за нами Сергея.

— Я его пристрелю, — шепчу от досады, когда понимаю, что он движется в нашу сторону.

— Красавчик какой и тачка зачетная, — со знанием дела шепчет Катя, наклоняясь к нам.

— Вау, и правда самец, пойду ка я попытаю счастья, — хихикает Дашка, секретарша нашего босса, направляясь в сторону дороги. Я подхожу ближе, и увидев стоящего возле черного внедорожника парня, в окружении нескольких девиц, просто теряю дар речи. Будто громом пораженная смотрю и не верю своим лазам. Он. Такой же как и год назад. До боли красивый, самоуверенный в себе. Стоит, облокотившись о машину, в небрежной позе, с засунутыми в карманы джинс руками, с зубочисткой, торчащей из чувственных губ, с дерзкой улыбкой, бьющей прямо в сердце. Чувствую рой бабочек в животе, и ноги наливаются свинцом. Словно завороженная смотрю на него, пока сбоку от меня навязчиво жужжит на ухо надоедливый Сергей. Чувствую уже забытую дрожь пробегающую по венам, и снова двести двадцать вольт прошибают меня, когда он отрывает свои улыбающиеся глаза от собеседниц и встречает мой взгляд.

Ко мне сбоку подбегает Сережа, и приобняв за талию пытается отвести внутрь ресторана. Я вижу, как вызывающе изгибаются Ромины брови, в то время как он сверлит сердитым взглядом Сергея. После первых минут эйфории от его вида, я начинаю приходить в дикое бешенство. Целый год его где-то носило! Ни весточки, ни новости, и тут здрасте! Приперся! Стоит и в лучах своего обаяния купает местных вертихвосток.

— Сереж, отстань ты уже, — отталкиваю от себя надоеду и не удосужившись ни с кем попрощаться, направляюсь в сторону проезжей части. Когда я прохожу мимо Роминой машины, он вырывается из круга фанаток и спешит ко мне.

— Чертенок! — хватая меня за руку, говорит он.

— Иди к черту! — разворачиваясь, отталкиваю его и продолжаю идти вперед.

— Ты чего? — возмущается он в полном недоумении, снова предпринимая попытку остановить меня.

— Ничего! Где тебя все это время черти носили?! Чего явился?!Иди, вон, охмуряй любую, оставь меня в покое! — кричу, глядя в его красивое лицо, чувствуя, как предательницы — слезы катятся по щеке. Я упрямо смахиваю их рукой, и не оборачиваясь продолжаю идти вдоль обочины дороги примерно на десятый шаг понимаю, что больше не слышу сзади звуков шагов. Вот, значит как быстро он сдался, — шмыгая носом ворчу от досады. В то время как в нескольких метрах от меня останавливается какая-то иномарка, из окна которой выныривает довольная физиономия неизвестного мне парня.

— Девушка, вас подвезти? — лыбится он, а я не успеваю даже огрызнуться, так как сзади, утыкаясь бампером в капот незнакомца, вовсю сигналит Рома, и выкрикивает:

— Катись на хер отсюда от моей девушки!

Удивительно, но агрессивный выпад Ромы на наглого незнакомца таки возымел должный эффект, потому что через пару секунд, того и след простыл. Тем временем, я продолжаю идти вперед на встречу автобусной остановке, но теперь рядом со мной плетется Ромин кроссовер.

— Чертенок, садись в машину, — высунувшись чуть ли не наполовину из окна зовет меня он.

— Отвали, — знаю, что по-детски, но не могу сдержаться и показываю ему средний палец. Да, вот такие высокие чувства.

— Помнится год назад я точно также познакомился с одной языкастой девчонкой, — хрипло смеясь над моим выпадом кричит он на всю улицу.

— Она сказала тогда, что мне никогда не светит с ней. И так меня зацепило это… я пообещал себе, что смогу таки уложить ее на лопатки, но не заметил как сам по уши втюрился в эту сатану в юбке! — вещает он, следуя за мной, а в нашу сторону уже вовсю оборачиваются прохожие.

— В джинсах, — улыбаясь сквозь слезы бурчу я, и к собственному удивлению замечаю, что успела замедлить ход.

— Чего?

— Я говорю в джинсах я была, не в юбке, — повернувшись, встречаю на себе озорной взгляд юного мальчишки.

— Я помню она в кроссовках ходила с автографом Честера, — хитро прищурившись своими изумрудными глазами продолжает он.

— А еще эта девчонка невероятная обжора… принесла мне как-то пирог, и сама слопала больше половины!

— Не обманывай, я съела всего три куска… ну четыре, — поправляюсь после его смешка, и понимаю, что не заметила, как ввязалась в его игру.

— А еще она упряма до безобразия. Представляешь избегала меня несколько дней только потому, что влезла ко мне в телефон, и увидела там пару сомнительных личностей, — ухмыляется он, сигналя проезжающему мимо нас автомобилю.

— А я готов был стереть хоть все номера, лишь бы слышать рядом с собой ее жизнерадостный смех! — слышу его голос, впитываю эти слова-воспоминания словно иссохшая губка. Молча вытираю слезы с щек, глядя на него.

— Ты знаешь, я до сих пор помню ее запах, и ее губы, вечно искусанные и красные, — остановив машину выходит он ко мне, а я стою на месте, не в силах больше сделать и шага. Воспоминания, чувства лавиной топят меня, насыщая, пропитывая собой каждую клеточку организма.

— А еще она первая поцеловала меня, потому что до безумия отважная и храбрая. Я никогда таких не встречал, — протягивая ко мне руки, порхающими прикосновениями проходится по предплечьям, словно вспоминая.

— Оксан, я делал много ужасного, пытаясь забыть тебя… но не получилось, наверное, если бы не мать тогда, я бы сдох как последняя собака. Я виноват, но дай мне шанс все объяснить, малыш, — он берет в ладони мое лицо и подушечками пальцев проводит по его очертаниям. А я окончательно сдаюсь. Рома долго смотрит мне в глаза открытым, нежным взглядом, таким как смотрел на меня в самые счастливые минуты.

— Я так соскучился, — его губы накрывают мои и время останавливает бег. Все плохое просто берет и исчезает. Мы разорванные и разбросанные по всему свету снова собираемся в единую целую. Он мой, я его. Я задыхаюсь от его близости, я крепко хватаюсь за него, до боли в пальцах. Я должна чувствовать его, понимать, что это не сон. Рома прижимает меня к себе, и оторвавшись, дарит мне свою солнечную улыбку.

— Чертенок, пойдем в машину? — спрашивает он, одновременно с этим зарываясь носом в мои волосы.

— Угу — бурчу я в область его груди, заполняя им свои легкие.

Через двадцать минут Рома останавливает машину у ворот огромного трехэажного дома, находящегося возле реки. Окруженный со всех сторон лесом, он напоминает мне сказочный дворец. Подав мне руку, Рома помогает мне выбраться из авто, а я, раскрыв от восхищения рот любуюсь этим шикарным строением.

— Нравится? — улыбаясь моей реакции спрашивает он.

— Очень, — повернув голову в его сторону встречаю на себе его нежный взгляд.

— Хорошо, потому что теперь ты в нем живешь, — проходя мимо меня как бы между прочим бросает он.

Зайдя внутрь я замечаю, что дом еще совсем не обжитой. Не хватает некоторой мебели, предметов интерьера. Я прохожу следом за Ромой в огромную светлую комнату с стеклянной стеной от потолка до пола. Мягкий ворсистый ковер, лежащий перед камином — вот и весь ее интерьер. Рома подходит к небольшому шкафу и вытянув оттуда бутылку вина, наполняет им бокалы, после чего подсаживается ко мне, уже сидящей на ковре. Протянув мне бокал, он долгим потемневшим взглядом наблюдает за тем, как пригубив его содержимое, я снова начинаю кусать губы.

— Дом новый, недавно въехал?

— Сегодня с утра, — делая глоток, отвечает он, глядя в сторону незажженного камина. Несколько минут мы сидим в полном молчании, но потом он резко разворачивается ко мне, с тревогой во взгляде.

— Прости меня, малыш, я так виноват перед тобой, — поставив пустой бокал на твердую поверхность паркета, он сцепляет перед собой руки, смотря на меня молящим взглядом.

— Я все чувствовала Ром, каждую из них, — тихим, срывающимся голосом произношу я, чувствуя что слезы снова на пороге. Он подвигается ближе ко мне, обнимая мои, а я не могу оторвать взгляда от его глаз, полных непроглядной тоски и чувства вины.

— Я был страшно зол на себя, на тебя. За то, что из-за своей глупости подверг тебя такой опасности. Я шел как скоростной поезд, сметая все на своем пути. Андрей мне рассказал, после маминого признания, через несколько дней после свадьбы и о покушении на тебя и про все грязные интриги Наташи с Димой, — вспоминая о том ужасе, он выпрямляется и повержено закрывает лицо руками.

— А что, если бы эти ублюдки смогли закончить начатое тогда, да я б сдох просто. Я чувствовал себя полным дерьмом, я знал что выхода, кроме как отпустить тебя у нас нет. Вокруг меня была одна ненависть. Меня трясло от омерзения от одного звука голоса папаши, от вечно ошивающейся кругом рыжей дряни. С этими людьми мне предстояло проживать свою никчемную дальнейшую жизнь?! Да мне было плевать на все. Я знал, что увидеть тебя мне предстоит не скоро. Нельзя было привлекать к тебе внимание моей гнилой семейки. Я желал тебе счастья. Я понимал, что к тому времени, как все устаканится, ты возможно будешь уже счастливой женой хорошего, любящего тебя мужчины. Я хотел твоего счастья… Но на деле, это охренеть как трудно… отпустить тебя… я несмог, — срываясь на последних словах, он рывком притягивает меня к себе и изо всех сил подавляя вырывающиеся из глотки хрипы. Я обнимаю его, зарываюсь рукой в волосы, давая понять, что я здесь, слышу и чувствую его боль.

— После того как мама рассказала мне всю правду, на свадьбе, клянусь, Оксан, у меня больше никого не было… У меня тогда словно груз весом в тонну свалился с души. я понял, что еще не вс потеряно, что есть малюсенький, но все же шанс.

— Ты хочешь сказать, что у тебя не было секса с твоей законной женой? — продолжая перебирать его волосы, нервно усмехаюсь я.

— Психопатка она конченая. Меня воротило от одного ее вида, я еле сдерживал себя чтобы не придушить ее, а ты о сексе говоришь. Поняв, что счастливого брака у нас не выйдет, она только и делала, что закатывала истерики, а потом закидывалась наркотой, — отстраняется он от меня и глядя долгим, молящим взглядом берет мои ладони в свои руки.

— Оксан, я понимаю, что тебе больно и тяжело мне простить все это дерьмо. Но я тебе клянусь, я больше не оставлю тебя, я наконец-то могу быть достойным тебя. У нас все будет так, как ты этого заслуживаешь.

— А как же твой отец? — чувствуя, что все обиды разлетаются в прах, я пытаюсь выяснить самый важный вопрос.

— А ты что новости не смотрела?

— Нет, — удивленно качаю головой. В ответ на мой вопрос, он встает с пола и подав мне руку, помогает подняться. Затем, так и не отпустив моей руки ведет в кухню. Взяв со стола пульт, включает, телевизор, перебирая каналы. Найдя искомое, делает по громче и показывает взглядом, чтобы я посмотрела. Ничего не понимая, я все таки выполняю его просьбу.

— Напоминаем о главной новости дня, вчера вечером, 30 августа на 950 км трассы М5 произошло крупное дтп. Водитель автомобиля БМВ черного цвета, не справившись с управлением, выехал на встречную полосу движения и врезался в грузовой автомобиль марки МАЗ. От удара БМВ слетела в кювет на огромной скорости, врезавшись в стоящее на обочине дерево. Машина тут же загорелась. Напоминаем, водителем иномарки, погибшим на месте, оказался сын главы строительного концерна Хаустов Роман Викторович.

Шокированная увиденным, я в полном недоумении перевожу взгляд с фото на экране телевизора на стоящего в полном здравии рядом со мной довольно улыбающегося Ромку.

— Ты не хочешь объяснить мне, что это вообще значит? — упирая руки в бока сердито смотрю на него. В то время как он откровенно потешается над моим ошарашенным видом.

— Нет больше Ромы Хаустова, — буквально искрясь от счастья говорит он, — Умер этот папенькин сынок. Поссорился с отцом и напившись до чертиков врезался во встречку. Отойдя к столу, он поднимает с него папку с документами и достав паспорт протягивает его мне.

— Теперь только я, — поясняет он, в то время как я изучаю документ с его фотографией, но с совершенно чужими данными.

— Любимов Герман Анатольевич, — с вопросительной интонацией читаю я и поднимаю на него смеющиеся глаза.

— Ага, во всем своем великолепии, — триумфально произносит он.

— О, и день рождения у тебя теперь в другой день… Здорово, терпеть не могу твой прошлый день рождения, — бурчу я, отдавая ему документ и возвращаюсь к мягкому теплому ковру. Мне нужно несколько минут на обдумывание всей ситуации.

— Чертенок, — через несколько минут подсаживается он рядом, кладя голову мне на плечо.

— Я так люблю тебя, — вздыхает он и целует меня под мочкой уха. Я хихикаю, от щекотки и встав отхожу немного от него.

— Почему ты так долго молчал? Ни звонка ни весточки от тебя? Почему не дал о себе знать? — привожу последний мучающий меня аргумент «против» нас.

Рома поднимается следом и становится рядом, опираясь плечом о поверхность стены.

— Не хотел спешить, боялся все испортить. Мы уже один раз с тобой поторопились, приняли решение на эмоциях, и вот что вышло, — заламывая руки говорит он.

— Мне нужно было подготовится основательно. Подкопить денег, чтобы не влачить жалкое существование. Чтобы мы с легкостью могли открыть свое дело. Да и внимание отца нужно было усыпить. Нужно было чтобы у него ни одного сомнения не возникло, что его спившийся и опустившийся вконец неудачник сын позорно погиб в своей машине, будучи в сильнейшем алкогольном опьянении, — грустно усмехается он.

— Спасибо матери, если бы не она, я не смог все это в одиночку провернуть. Практически все свои сбережения она отдала нам.

— Да, она тебя очень любит… как впрочем и любая мать своего дитя, — обдумывая полученную информацию тихим голосом поизношу я.

— Она и тебя теперь любит, Оксан, — улыбается он и подходит ко мне. Но есть у меня еще один вопросик.

— А вдруг бы я к этому времени другого себе нашла? — издевательски изгибаю бровь, сложив перед собой руки.

— Неужели ты думаешь, что я пустил бы такой вопрос на самотек? — хитро улыбается он, а я подозрительно прищуриваюсь, вспоминая так неожиданно пропавшего ухажера (друга Катюхи), который не пришел на назначенную встречу. Поняв чьих это рук дело, укоризненно качаю головой. На что, Ромка невинно пожимает плечами со словами:

— Издержки прошлой работы.

Несколько минут мы молча смотрим друг другу в глаза. Не знаю, что он видит в моих, но смотря в его я понимаю одно: Он мой.

Рома подходит ко мне близко-близко, не отрываясь смотрит долгим, темным взглядом. Медленным, несмелым движением пальцев стягивает лямку сарафана с плеча, словно опасаясь, что я откажу, остановлю. Немного подаюсь вперед, давая зеленый свет и он уже более уверенно дотрагивается до оголенной груди, лаская ее, накрывая горячей тяжелой ладонью.

— Вся моя жизнь — здесь, — показывает взглядом он на свою руку, лежащую поверх колотящегося во всю, моего исстрадавшегося сердца.

Взяв мою ладонь, медленными, изучающими поцелуями проводит чувственную дорожку от запястья к изгибу локтя. Подняв на меня свои изумрудные глаза с мокрыми ресницами, он кладет мою ладонь на свою щеку:

— Я подыхал без тебя, — его тихий, хриплый шепот вырывает из меня резкие всхлипы и не медля ни минуты я притягиваю его к себе. Целую его губы, прощая, отпуская всю боль, захлебываясь долгожданной лаской. Я отрываюсь от него и взяв за руку веду к камину. Он неотрывно смотрит мне в глаза, когда мы опускаемся на мягкий пол. В его взгляде — запредельная нежность, а вместо прошлой агонии — тихая тоска. Нам больше не больно. Впервые за этот год.

Я послушно поднимаю руки, когда он снимает с меня платье. Следом за ним улетает его футболка и джинсы. Он нависает надо мной, поедая голодным взглядом. А я смотрю на него и до сих пор не верится. Что он здесь. Мой долгожданный, мой выстраданный, тот ради которого и жизни не жалко. Рома медленно и ласково целует каждую клеточку меня. Мое тело, так сильно истосковавшееся по нему словно просыпается от долгого глубокого сна. Приятная, будоражащая дрожь проносится по венам, когда он, оторвавшись на несколько секунд от меня проводит кончиками пальцев от ключицы по ложбинке груди к низу живота. Все также неотрывно смотря на меня. Глаза полные обожания и преданности словно не могут насыться представленной картиной. А когда одинокая слеза опускается на горячую кожу моей груди, я задыхаюсь от любви. Мы двигаемся медленно, трепетно, невыносимо нежно. Все настолько тонко и взаимно что от каждого малейшего движения сносят крышу подкатывающие волны оргазма. А когда становится невыносимо хорошо, я впиваюсь изо всех сил в его плечи. Успокаивая меня, немного оттягивая удовольствие он нашептывает на ухо какие-то глупости и немного остановившись ласкает мою грудь. А из меня вырываются только одиночные всхлипы, на большее я просто не способна.

Он не идеален. Как, в прочем, и я. Но он — тот, кого я больше ни за что не отпущу. Он мое проклятье, мое безграничное счастье. Моя радость и боль. Только он способен вдохнуть в меня жизнь. Я простила его, я забыла все в одночасье, когда он, отдышавшись, прейдя в себя, привычным, до боли родным движением притягивает меня и зарывается лицом в моих волосах.

Что ждет нас впереди? Заслуженное тихое счастье или новая череда испытаний? Не важно. Я отвоюю его у всего мира, не отдам его никому. Я буду с ним вопреки всем запретам.