— Юх-у-у-у!!! — кричит уже «хороший» Кирюха, прыгая на моих коленках под громкие биты музыки, доносящиеся из колонок машины.

— Киря, я тебя пристрелю! — визжу я и смеюсь, в ответ на что этот негодяй скачет еще сильнее.

Большой и дружной компанией в количестве семи человек мы едем на выступление ребят.

Сразу после занятий, переодевшись и прихорошившись у Сашки дома, мы отправились домой к другу, где было назначено место всеобщего сбора. Накатив для храбрости и настроения, усевшись в старенький микроавтобус Кости (барабанщика группы), отправились на место. Так как большую часть салона наши музыкальные гении забили инструментами, нам всем пришлось ютиться на двух сидениях. Вот и пришлось мне взять Кирюху на руки, а Сашке посадить к себе на колени бас-гитариста. Даже и не спрашивайте почему так, а не наоборот.

Не смотря на то что, к концу пути, мои ноги болели так, как будто по ним проехал трактор я была благодарна Кирюхе и всей банде. Только они смогли отвлечь меня от грустных дум. Ничего не могла с собой поделать, скучала я за ним. А когда думала, что не увижу его ближайшие два дня, вообще тошно становилось. А тут, попробуй погрусти, когда вокруг все орут и гарцуют, подпевая группе «Король и шут».

— Ты жива еще моя старушка? — поворачивается ко мне «убиватель коленей», в то время как Костя, заехав на парковку ресторана, останавливает машину.

— Почти, — кряхчу я, и стаскиваю себя тяжелую тушку друга.

Мы буквально вываливаемся наружу.

— Вау, — восхищенно произносит Сашка, крутя головой во все стороны.

— Как тут краси-и-во-о-о! — нараспев говорю я, пораженная увиденным.

Место очень живописное. Ресторан расположился на берегу реки, в уютной тени деревьев. Главное здание выполнено в русском стиле, этакая деревянная изба, а вокруг по всей территории располагаются сказочные персонажи из Пушкинских сказок. Это заведение и рестораном назвать то сложно, скорее что-то среднее между базой отдыха и загородным домом. Впереди главного здания полукругом располагаются комфортабельные беседки, лицом к реке, а напротив их — сцена, где сегодня и будут выступать ребята.

— Мы на улице будем? — спрашиваю у Кирюхи.

— Да, будет круто, оторвемся, старушечки, — притягивая нас к себе восклицает друг.

— Как будто в детский лагерь попала, — продолжает восторгаться Сашка.

— У вас в детском лагере наливали вискарь и играли рок? — смеюсь я с ее сравнения.

— Ксюш, ты сегодня просто отпад!!! Детка, да у тебя оказывается ножки есть и сиськи! — Кирюха ржет как конь, за что незамедлительно отгребает увесистый подзатыльник.

— За что? — взвывает остряк и столько обиды в глазах.

— Для профилактики, — встает на мою сторону подруга и демонстрирует ему кулак.

Я сегодня и правда превзошла себя в наряде. Вернее, это Сашка как мой стилист обнаглела до чертиков. Одела меня в коротенькую джинсовую юбочку и черный топик, с таким глубоким декольте, что мой второй размер запросто сошел бы за третий. Волосы мы решили собрать в элегантную косу «наизнанку», а стараниями подруги она казалась толщиной с кисть руки. Но каблуки я не одела. Как ни уговаривала она меня, осталась верной своим кроссовкам. Саша же была одета не менее откровенно, но более привычно для нее. Красное коротенькое коктейльное платье и распущенные волосы ниже плеч. Она у меня вообще завидная красавица, так что думаю отбоя от мужского внимания сегодня не будет.

— Так что, отпустил тебя твой следак? — потирая ушибленное место спрашивает Кирилл. А я тут же сникаю.

— Вот, не можешь не подгадить, — ворчит Саша.

— Да все в порядке, он занят очень, работы много, — успокаиваю друга.

Тем временем пятеро ребят галдящей толпой проносятся мимо нас вглубь ресторанного двора, Кирюха сообщив номер нашей беседки, спешит вслед за ними.

— Сегодня после выступления ребят, будет караоке вечер, может споем? — улыбается подруга и схватив меня за руку тянет вглубь ресторана.

— Если накатим хорошенько. Ты же знаешь, я от страха в обморок там грохнусь, — хохочу, представляя эту картину.

— Сейчас еще девчонки подтянутся, будет весело, — трет она в предвкушении руки и я понимаю, что вечер будет горячим.

Пока парни на сцене устанавливают оборудование, мы с Сашей и с Юлей (девушкой барабанщика Кости) усаживаемся в нашей беседке и делаем заказ. Наша беседка — самая дальняя. Огромным ее плюсом было то, что и сцену и всех остальных гостей было отлично видно. Через минут пятнадцать, милая улыбчивая официантка, приносит нам заказ, состоящий из легких коктейлей и закусок. Сашка наконец-таки убирает телефон из поля зрения и начинает вместе с нами увеселительную программу.

К тому времени, как ребята исполняют уже третью песню, мы будучи навеселе, во всю хлопаем и подпеваем им. Еще минут через тридцать к нам присоединяются только что подошедшие девчонки, подружки ребят из группы. Так что общение течет рекой, а тосты звучат все чаще и чаще.

Когда выступление ребят заканчивается, ресторан полон до предела. Мы с девочками из «навеселе» перешли в стадию «необдуманных звонков». Саша начала трезвонить своему Мише — Чанингу. А Юлька с девчонками пошла танцевать возле сцены. Я же вся истосковалась по своему Роме. Пару раз даже набрала его, но он не брал трубку.

— Опять, Лев Андреевич мучает совещаниями, — костерила я начальника на чем свет стоит.

к нам ребята стали «догонять» нас и обстановка снова стала шумной и веселой. На сцену вышел ведущий с местными музыкантами, после чего зазвучали типичные ресторанные песни. Киря что-то кудахтал о крутизне их группы, Саша кричала, что ей нужно еще выпить и во всю махала руками, подзывая официантку, а мной внезапно овладело странное чувство. Вот бывает такое, когда внутреннее чутье предостерегает, будто лампочка красная загорается в мозгу… нехорошее предчувствие, недоброе. Не понимая, что происходит, я откинулась на спинку сидения и покрутила головой, рассматривая окружение. Вроде все в порядке, но что-то неуловимое, какая-то тоненькая тревожная нить щекотала мои нервы, а я все никак могла ухватить ее. И тут взгляд сам собой зацепил до боли знакомый мужской силуэт. Несмотря на то что сидел он спиной ко мне, я могла дать руку на отсечение, что это он. Я узнала бы его даже в абсолютной темноте. Его идеальный затылок, слегка взъерошенные черные волосы, в которых я буквально вчера зарывалась и млела от наслаждения. Я даже запах его уловила. Словно зверь направила нос в его сторону и ноздри выхватили тонкий аромат его парфюма. Но как такое может быть? Он ведь на работе? Но ошибки быть не могло. Это он. И так сразу холодно стало и горько от обмана. Дрожь, которая минуту назад была легкой и едва ощутимой, превратилась в истерическое потряхивание. Я спрятала руки под стол, чтобы не было видно охватившего меня озноба. И вот я снова поворачиваюсь (лучше бы я этого не делала) и лицезрею как незнакомая мне худенькая брюнетка, с длинными практически до пятой точки волосами на высоченных каблуках подходит сзади и приобнимает сидящего Рому за плечи. В ответ на что он поворачивает голову и смотря на нее мило улыбается. Он мать вашу, улыбается ей в ответ!

— Уж лучше б ты ей плюнул в рожу, тебя бы это спасло, глупец, — бурчу себе под нос, чувствуя, как меня начинает раздирать злость. Обычная защитная реакция моего организма в стрессовых ситуациях.

В это время к нашему столу подходит официантка, которую так рьяно звала Сашка. Девчонки на перебой озвучивают ей свои заказы.

— Девушка, — отдергиваю ее за юбку, перебивая подруг, — а вон тот столик, кто они? — указываю в сторону Ромы.

— О, это прокуратура, следаки и судьи. У них корпоратив какой-то. Они вообще частенько тут зависают. Эх, классные мужики, щедрые да и вообще, — мечтательно произносит она, смотря в сторону Роминой беседки.

— Ах, щедрые, ну-ну, — скрежещу зубами и выдавливаю из себя улыбку.

На протяжении дальнейших пяти минут я как сталкер наблюдаю за прокурорским столиком. Нахожу в их компании радостного и оживлённого Андрея, Егора, еще трех следователей из отдела, Аньку из канцелярии и еще четыре девицы неизвестной породы. Девицы, кстати, явно при деньгах: ухоженные, лощеные и одеты дорого, но развязно. Брюнетка восседает с Ромой. При любом удобном случае водит перед его лицом своим декольте, постоянно как бы ненароком касаясь его, то и дело убирает невидимые волоски с рубашки. Он же расслаблен и вальяжен как всегда уверен в себе. И судя по всему вовсе не против ее внимания. Время от времени одаривая ее улыбкой. Черт возьми, как будто и нет у него девушки. МЕНЯ.

— Овца, — снова злюсь и не замечаю, как выпаливаю это вслух.

— Кто? — спрашивает Сашка и проследив за моим взглядом открывает от удивления рот.

— Твою ж… твой чтоли?

— Мой, — обняв себя руками, отворачиваюсь в другую сторону.

— Че делать будем? — люблю свою подругу, она не тратит времени на сантименты. Сразу к делу.

— Придушу, — зловеще ухмыляюсь.

— Его? — стучит она ноготками по столу.

— Всех!

— Хех, а вечер тухлым не будет, — довольно заключает она и тут же шипит мне на ухо.

— Вот проститутка, — я поворачиваю голову и вижу, как брюнетка водит своей ногой по ноге Ромы.

— Не смотри, — говорит Саша, а я пересекаюсь взглядом с Андреем. Он прищуривается и салютирует мне. Я в ответ подношу палец к губам «Тшш» и подмигиваю. Он правильно понимает меня и моргает в ответ. За столом звучат тосты, половина ребят во всю танцуют возле сцены, а я сижу и выдумываю план мести. Ну а что мне делать? Растечься лужицей от того что он оказался козлом? Хех, нет, не сегодня. В конце концов, променять меня на это? Ему же хуже. В общем одурманенный алкоголем и адреналином мозг работает на полную мощность и я придумываю тысячи способов инквизиции предателя.

Кирюха, успевший основательно набраться, вдруг некстати вспоминает о любви ко второй жене, то бишь ко мне. Тянет меня на танцпол, я же брыкаюсь как могу, не желая никуда идти. На выручку поспевает Сашка. Она хватает нарушителя моего спокойствия и уводит его танцевать. Начинает играть лирическая композиция и к моей бешеной злости брюнетка вытягивает Рому на танцпол. Я смотрю на них и чувствую, что внутри просто раздирает все на мелкие кусочки. Это как один из изощренных способов самоубийства. Наблюдать как он трогает другу. Смотреть, гореть внутри от агонии и боли, но не суметь отвезти глаз от его сильных рук, пальцев, которые совсем недавно до мурашек сжимали меня, а сейчас покоятся на чужой талии. Она льнет к нему как кошка. Мне кажется ее воля, она бы здесь раздела его и облизала с ног до головы. А потом мысли перетекают совсем в иную область. На удивление и раздражение моей задетой гордости, я начинаю любоваться им. Красивый, сильный, словно сошедший только что с обложки. Осанка и тело настоящего воина. Его движения ленивы, небрежны, но именно в этом и есть секрет его обаяния.

Там, где-то на задворках постанывает, купаясь в океане боли мое несчастное сердце, но сейчас я на сильнейшем доппинге и слезы будут позже, не сейчас. Не в силах смотреть я отворачиваюсь и вклиниваюсь в разговор ребят, сидящих за моим столом. Заканчивается песня и ведущий объявляет открытый микрофон. После двух выступлений, на сцену выходит та самая брюнетка из компании Ромы и начинает петь своим приторным, поддельным голосом. Я внимательно смотрю на нее, мысленно применяя всевозможные методы пытки. Но стоит признать, баба из высшей лиги. Ресницы до бровей доходят, губы перекаченные, коротенькое платье и выпирающие сиськи. По сравнению с ее, мой наряд кажется монашеским.

— Группа «Поющие трусы», — вырывается у меня помимо воли и весь наш стол начинает покатываться со смеху. За столом Ромы все с открытыми ртами слушают идиотку, делая вид, будто присутствуют на программе Голос. Один Андрюха тихонько гогочет с нее, маскируя смех кашлем. Ромину реакцию, к сожалению, рассмотреть не удается, он сидит спиной ко мне.

— Всем спасибо, — лепечет в микрофон брюнетка после своего феерического исполнения песни и спускается со цены под восторженные аплодисменты ее столика. Я вижу как она, откидывая волосы назад, усаживается рядом с ним и кладет руку на его плечо, а он наклоняется близко к ней и что-то говорит. И тут все… Остапа понесло. Может в трезвом состоянии я бы на это не решилась (да сто процентов не решилась бы), но сейчас во мне щелкнул внутренний переключатель, активировав версию «Оксана-терминатор». Нам сами горы по плечу, а заткнуть какую-то зарвавшуюся сучку и приструнить парня козла — раз плюнуть. Я хватаю Кирюху за плечо, который в этот момент что-то увлеченно рассказывает одной из девчонок нашей компании, в ответ тот поворачивается в немом вопросе.

— Я передумала, — чувствую, как улыбка предвкушения сама собой растягивается на лице.

— Я хочу спеть в караоке.

Кирюха радостно визжит, а я шепотом объясняю ему задумку, в ответ на что, он, пьяная сволочь, радостно кивает и уже через минуту тянет меня на сцену. Под восторженные улюлюканья своего столика мы поднимаемся наверх. Ведущий передает микрофон моему другу. Я стою рядышком и вижу как Адрюха окликает Рому, отвлекая того от брюнетки и указывает пальцем в мою сторону, мол «Смотри, дружбан, какой сюрприз!». И так лыбится довольно, сволочь.

Пару секунд Рома не понимающе озирается, водит глазами по сторонам и когда наконец-таки его взгляд находит меня, брови взлетают вверх и такое недоумение, растерянность отображается на его лице. Я посылаю ему искрометную улыбку и отворачиваюсь, смотря на наш столик.

— Всем еще раз привет — говорит Кирилл, — хочу представить вам мою подругу! Она не только обалденная цыпочка, но и чертовски круто поет, — при этих словах он притягивает меня к себе за талию и я благодарно льну к нему.

— Прошу любить и жаловать!

Под аплодисменты я подхожу к микрофону с замиранием сердца бросаю мимолетные взгляд на стол Ромы. Он чертовски зол. Вижу это по его напряженной позе. А еще, с удовольствием для себя отмечаю, что сейчас он и вовсе отвернулся от брюнетки. Хех, милый, толи еще будет…

Остальные парни за его столом, видимо узнав меня во всю свистят и хлопают в ладоши. Я набираю полную грудь воздуха и говорю:

— Всем привет! Ну что, готовы оторваться?

— Да!!! — оглушительные крики в ответ. Прям чувствую себя суперзвездой.

— Для тебя ненаглядный мой, — подмигиваю Ромке. Он издевательски выгибает брови. И снова это надменное выражение лица. Видимо пришел в себя.

Кирюха играет первые аккорды на гитаре, чем заряжает публику и меня драйвом и на счет три понеслась:

— Я подарю тебе цветы от аллергии сдохнешь ты!

Услышав первые слова любимой нами группы, наш стол буквально срывается со своих мест на танцпол и начинают скакать и подпевать мне хором. Другие столики, заряжаясь нашим позитивом, тоже потихоньку вытягиваются к нам. И стоит отметить в основном это молодые девушки. Видимо тематика песни близка многим.

подпевает Кирюха мне в микрофон и весь танцпол с нами.

К концу песни, позабыв о своем коротеньком платье, я скакала по сцене, вместе с поднявшимися к нам девчонками нашей компании и остальной толпой с танцпола. И мне уже было пофиг на все. Взглянув на Ромку, я увидела, как он недобро улыбается и сверлит меня убийственным взглядом. Злой как черт. Получай дорогой. Так то обижать Оксану Алексеевну!

После феерического дебюта на сцене под общий шквал аплодисментов, мы удаляемся за свой столик. После выплеска адреналина, на меня накатывает такое спокойствие. Сашка не переставая щебечет мне на ухо как круто я спела и как искрометно уделала Рому с брюнеткой. Обрадовала меня, что сняла все на видело и даже ошарашенный фэйс Ромы туда попал. За столом воцарилась всеобщая вакханалия: визг, тосты, хохот и я даже не сразу заметила подошедшего к нашему столику Андрея. Только когда он схватил меня за плечо, я обратила на него внимание.

— Малая, ну красава! — смачно чмокает он меня в щеку и обнимает, оставляя меня в растерянном состоянии. Это что за внезапный приступ нежности?

— Эмм… спасибо, — чувству как заливаюсь краской смущения.

— Пошли к нам, ребята требуют тебя! — тянет меня за руку, скалясь во все тридцать два зуба, этот наглец.

— Вообще-то она тут с друзьями если что, — вклинивается в разговор Сашка. Наглость Андрея явно выводит ее из себя, вследствие чего включается версия «Саша-стерва».

— Ничего, друзья переживут пол часика без нее, — в ответ Андрей включает «говнюка». А что, хорошая парочка из них вышла бы.

— Так, кое-кто тут хочет отхватить, — встает в боевую стойку подруга.

— Так, — прерываю я ее, — пошли.

— Саш, — поворачиваюсь к подруге, — я пойду поздороваюсь и вернусь. А то правда некрасиво получается.

Мы ведем минутный молчаливый диалог взглядами, после которого подруга сдается.

— Если что, я рядом, — на последок говорит Сашка.

Я киваю головой и собрав волю в кулак двигаю к их столику.

При приближении нас, ребята вскакивают с мест и спешат заключить меня в объятия, словно давнюю подругу, осыпая комплиментами по поводу выступления. Девушки же злобно таращатся в мою сторону. Все кроме Аньки. Один Рома не удосуживается встать мне навстречу, а продолжает вальяжно сидеть рядом с брюнеткой, все также прилипшей к его руке. Он смотрит на меня без единой эмоции, словно и не было ничего между нами.

— Привет, — слегка приподняв уголки губ кивает он мне.

— Привет и тебе и твоей даме, — стараюсь держаться достойно и воспитанно. Но не могу ничего поделать и прожигаю ядовитым взглядом разлучницу.

— Вы знакомы? — брюнетка недовольно морщится и смотрит на меня глазами олененка Бэмби. Сама невинность.

Немножко, — стою смущенно переминаясь на месте. Не могу понять, куда мне присесть. Вот уж кавалеры, выдернуть выдернули, а усадить и поухаживать некому. В этот момент Рома подзывает официанта и просит поставить дополнительные приборы рядом с ним. Одновременно с этим, как по волшебству возле меня подскакивает Андрей со стулом в руках и ставит его между собой и Ромой. Я посылаю ему взгляд, обещающий медленную и мучительную расправу, на что наглец весело подмигивает и приблизившись шепчет на ухо:

— Так надо!

После чего как ни в чем не бывало, присаживается на свое место и целует в щеку свою подругу. Чтоб вас всех. Дальнейший разговор протекает более или менее спокойно. На возмущение брюнетки, и на удивление мне, Рома начинает накладывать для меня полную тарелку различной еды, а в бокал наливает апельсиновый сок.

— Ешь, — и это все, что он говорит, едва повернувшись в мою сторону.

— Не хочу, — бурчу, не желая даже сидеть с ним рядом, не говоря уже о еде.

— Запихну насильно, — шепчет он, наклонившись в мою сторону.

Я подаюсь ему навстречу и нагло и вызывающе глядя в глаза, цежу сквозь зубы:

— Запихай вон той сучке, да поглубже, — после чего отодвигаюсь и как ни в чем не бывало, улыбаюсь остальным ребятам.

— Надо поговорить, — слышу его раздраженный голос буквально через минуту.

— Тебе надо ты и говори, мне не надо, — отворачиваюсь от него, воспользовавшись тем, что брюнетка тянет его за руку.

— Малая, — зовет меня с другого конца стола Егор, — ты не надумала принять мое предложение? — дружелюбно улыбаясь спрашивает он.

— Хм, пока нет, но как только, так сразу.

— Слушайте, мелкой не налили, — спохватывается Андрей, смотря в мой бокал, наполненный соком, на что получает грозный рык Ромы.

— Маленькая еще, пусть сок пьет.

После некоторой заминки вечно позитивный Андрюха продолжает свои издевки над насупленным другом:

— Малая, для тебя новое правило! — закидывает удочку интриган.

— И? — подношу бокал к губам, маскируя улыбку. Я то знаю чем тут пахнет. Андрей никогда просто так ничего не спрашивает.

— С этого дня ходишь на работу только в таким коротких юбках и еще каблуки не забудь! — восторженно произносит он эту реплику.

— Ты издеваешься что ли, прятать такие ножки!!! — а после этой необдуманной фразы, получает обиженное цоканье со стороны своей спутницы и Ромин тяжелый взгляд. Не могу удержаться от соблазна позлорадствовать и боковым зрением слежу за Роминой реакцией. Могу сказать точно, он злой как черт. Нет, на первый взгляд он абсолютно спокоен и создается впечатление, что вообще не слышал сказанное. Но меня не проведешь. Я вижу его ярость в сжимающих до бела пальцах столовый прибор, в громком стуке его стакана из-под виски об стол, который он одним махом отправляет.

— Окей, это я запросто, — расплываюсь в зловещей улыбке. Но через несколько минут, я понимаю, что мое нервозное состояние возвращается снова. И дабы успокоиться, прошу извинения и направляюсь в женский туалет. Сделав дела, выхожу из кабинки, но тут же натыкаюсь на крепкую мужскую грудь с самым волнующим парфюмом на свете.

— Давай поговорим, — тоном не терпящим возражений говорит он. Серьезен и непреклонен как скала. Даже если б я и попыталась уйти от него, от такого не получилось бы.

— Не хочу, — отворачиваюсь и стараюсь бочком пройти мимо. Но не тут то было. Он не дает мне возможности побега, перекрыв дверной проем своим гибким сильным телом.

— Вообще-то это было обидно, — Рома складывает перед собой руки и издевательски приподымает бровь.

— Чего? — моему возмущению нет предела. Он мне еще про «обидно» говорит?

— Твоя песня. Ты подмочила мою репутацию и раскрыла наш роман, — задорный взгляд и кривоватая улыбка словно масло разжигает мой внутренний огонь злости. Шуточки ему все…

— Ты подмочил мое доверие! — прожигаю его убийственным взглядом. А руки так и чешутся врезать хорошенько, так сказать в чувства привезти.

— Ты сделала свои выводы! — все так же спокойно, смеясь говорит он.

— Ну… удиви же меня, — отступаю на пару шагов, и складываю на его манер перед собой руки.

— Чертенок, ну хватит, — качает он головой, будто я глупый ребенок и уже до крайности утомила его своим ребячеством.

И тут меня сорвало.

— Что хватит? Я тут хожу в воду опущенная скучая по тебе. Думаю: бедный на работе трудится. А потом вижу: О! Сидит за соседним столиком мой ненаглядный, да еще в компании другой! Ты солгал мне! Ты меня обманул! — яростно жестикулируя возмущаюсь я. А ему хоть бы хны.

— Да мы собрались за час. Паша получил классный чин, решил почему то сегодня проставиться, вот и надумали съездить, тем более развеяться хотелось, — абсолютно спокойным голосом отвечает он. Как будто не оправдывается, а издевается надо мной.

А мне так обидно стало от его «развеяться». Значит в моей компании не развеешься.

— То есть обжиматься с другой бабой в твоем понимании «развеяться»?

— Я с ней е обжимался… Мы ее не звали, она сама подрулила. Это судья нашего участка, от нее зависят мои показатели.

— О! Так ты у нас показательная проститутка?! — кричу я, будучи невероятно злой от его откровенных издевательств. А в ответ только тихий смех и искрящиеся глаза. Ну как с таким человеком разговаривать?

— Нет, просто она почему-то тащится от меня, но у на с ней ничего никогда не было. Так периодически подваливает на наши гулянки. Я был с ней просто тактичен и вежлив.

— А лапать себя ты ей из вежливости даешь? Ну и вали к ней, вежливый и воспитанный ты наш!

— Да на хер она мне не нужна, я себе ничего лишнего не позволял! — наконец-таки его веселость куда-то девается, сменяясь раздражением.

— Ну подумаешь, потанцевал разочек, посидел рядышком, потерпел ее общество. Мы же не в монастыре, — продолжает он свои объяснения, тем временем, пытаясь поймать меня. Я же отскакиваю от него, не дав такой возможности.

— Ты понимаешь, как это смешно? — просто не верю свои ушам. И это объяснения взрослого мужчины.

— Смешно, что ты ревнуешь как безумная и как школьница злишься всем на потеху, — загнав меня в угол комнаты, он опираясь рукой о стену, нависает надо мной как хищник над жертвой.

— То есть я еще и посмешище, ну спасибо. Все, иди к своей судье, отрабатывай показатели, если по другому не умеешь! — со всей силы отталкиваю его в грудь, на что он разворачивается и хлопая дверью уходит. Я уже было хочу разреветься во все горло, от переполняющих эмоций, как из соседней кабинки слышится тихий скрежет и открыв дверцу выходит Анька. Ну вообще класс. Теперь точно секрет наш раскрыт.

— Оксан, ты дуреха, — подходит она к раковине и включив воду, моет руки.

— Чего? — удивлению нет предела. Сегодня чем дальше, тем чудесатее получается.

— Нашла к кому ревновать, — невозмутимо продолжает та.

— Вот Наташка… другое дело, там стоит поднапрячься, а эта… дохлый номер. Она на него уже года два вешается и все без толку.

— Что за Наташка?

— Слушай, — игнорируя мой вопрос говорит Анька, направляясь к двери.

— Девчонка ты нормальная. Я тебе совет дам… Беги пока целая, не пара он тебе. Да и вообще кому-либо из нас… Это Катька дура по нему сопли вешает.

— А кто пара? — складываю перед собой руки и смотрю на нее недоверчивым взглядом.

— Неважно. Просто поверь, номер дохлый. Поиграет и попрощается. Все я пошла, — машет мне ручкой и удаляется. Нормально вообще?!

Несколько минут уходит на обдумывание ситуации и приведении себя в порядок. Насчет Ромы все понятно, конечно, я сразу понимала, что он далеко не святоша. Умеет красиво говорить и совершать поступки если надо. А если не надо, даже на эмоции не выйдет. Анька меня удивила. Для чего ей вдруг понадобилось говорить мне такое? И кто эта Наташа? В общем, сделав несколько глубоких вздохов для успокоения себя, и поняв, что толку от них как с козла молока, открываю дверь и выхожу из помещения. Гордой походкой, не спеша прохожу мимо злополучного столика следователей и направляюсь к своим друзьям. На Ромку я невозможно зла, даже не знаю, что ему надо сделать такого, чтобы растопить лед. В общем делать мне там больше нечего. Ребята потихоньку сворачивают удочки. Несколько парней собирают музыкальный установки, складывая те в машине. Кирилл и Сашка все еще за столиком. Сашка восседает на коленях друга и кормит его фруктами. Да, вечеринку и правда пора заканчивать. Обернувшись к столику Ромы, не вижу его, и к еще большей злости не обнаруживаю там и брюнетку. Наверняка пошел показатели нарабатывать. Не имея и малейшего желания восседать здесь, я говорю подруге о намерении прогуляться, и ухожу в сторону небольшой лесопосадки, с края от ресторана.

Я отхожу вглубь деревьев, и выхожу на небольшую полянку, неподалеку от которой к собственному удивлению обнаруживаю стоянку.

— Ненавижу, бубню себе под нос, и с всунутыми руками в карманы юбки футболю кроссовками разбросанные по земле хвойные шишки.

— Как же я тебя ненавижу! И себя дуру ненавижу! — под ногами жалобно хрустят сухие ветки, а перед глазами непроглядная темнота. Только со стороны стоянки от единственного висящего фонаря падает тусклый свет, кое-как освещая мне путь.

— Ненавижу, — уже громче вслух, скорее от бессилия, чем от злости. Испуганно подпрыгиваю, слыша сзади тихий шорох шагов, сопровождаемых хрипловатым смехом. Знакомая дрожь мгновенно несется по венам. Вот, черт…

— Уже все белочки этой посадки в курсе как ты меня ненавидишь, — поворачиваюсь не спеша и вижу его как всегда идеального и до чертиков волнующего. Как всегда, руки в карманах, а на губах застыла хищная улыбка. Такой уверенный, сильный, словно тигр крадется за жертвой. И понимает, гад что подстерег меня и заманил, понимает и предвкушает противостояние. Ведь я не из слабых, покорных жертв, буду сопротивляться и царапаться. Но его это только возбуждает. А я отступаю на пару шагов, но уже понимаю, что из этой схватки мне победителем не выйти…

— Ненавижу тебя! — скрещиваю перед собой руки.

— Знаю, знаю, — ухмыляется он. Но стоит, не двигаясь с места.

— Знаешь?! Ни черта ты не знаешь! Представь, как я тебя ненавижу, так вот я в сто раз сильнее тебя ненавижу! — в ответ на мой запал, он подходит близко-близко, притягивает к себе и удерживая в крепком захвате зарывается носом в моих волосах с животным удовольствием вдыхая запах. Его близость как удар под дых, моментально выбивает воздух из легких и действует как парализующий яд. Я стараюсь держать себя в руках, но с каждым вдохом его терпкого запаха, моя злость и мой запал рассеиваются в прах.

— Ненависть тоже сильное чувство, — довольно шепчет он и крепко удерживая одной рукой за талию, во избежание побега, второй медленно, но уверенно слегка касаясь кожи ведет по бедрам, забираясь под подол юбки.

— Такая короткая, с этих пор только при мне и по дому будешь в ней ходить, — взглядом победителя наглым, триумфальным смотрит он сверху вниз.

— Чего? — его наглость немного отрезвляет меня, и я снова начинаю брыкаться.

— Весь отдел пускал слюни, глядя на твои ножки, а я как никогда был близок к убийству, — его пальцы обхватывают полушарие моей попы и слегка сжимают. Я бессознательно выгибаюсь навстречу, проклиная себя на чем свет стоит. Но его близость и его обжигающие прикосновения сильнее уязвленной гордости. Они каким-то способом пробуждают во мне самые первобытные, животные инстинкты, желания. Сейчас все о чем я могу думать, только то, как сильно я хочу почувствовать его в себе. На себе. Как сильно мне хочется почувствовать тяжесть его крепкого тела. Но я буду ни я, если доставлю ему удовольствие, признав поражение. Рома же, почувствовав сникшее сопротивление, отпускает мою талию и расстегнув пару пуговиц топа, накрывает рукой полушарие груди поверх лифчика. Его хриплое тяжелое дыхание как спусковой крючок и я уже вовсю подаюсь вперед, крепко хватаясь за его плечи.

— Судья недостаточно хороша оказалась? — на эту реплику он поднимает заторможенный потемневший взгляд, отрываясь от лицезрения моего оголенного тела и встречает издевательский изгиб моих бровей и прищуренные глаза.

— Никто… никогда… только ты, — его хриплый тихий шепот и моя полная остановка сердца. Его губы накрывают мои и словно от резкого скачка напряжения в сети мой мозг отключается.

Все… это финиш, заключительный аккорд, концовка моего протеста. Я горю, я пылаю, я объята пламенем только из-за одной фразы, сказанной им. Наши губы голодные, истосковавшиеся друг по другу. Он наказывает меня, забирает поцелуем все у меня: волю, сопротивление, оставляя лишь похоть. Я и не замечаю как, подхватив на руки он подходит к своему авто вместе со мной и усаживает меня на капот машины, разводя мои ноги в стороны, устраиваясь между ними. Растягивая края топика, проводит горячими пальцами меж грудей и оттягивая вниз чашечки лифчика, оголяет грудь. А потом несколько минут голодным животным взглядом любуется этой картиной.

— Моя, — хриплый шепот и его губы повсюду. Юбка, топ — все летит в стороны. Его брюки и рубашка с содранными мной пуговицами туда же. Стыд? Контроль? Приличия? По-моему, мы с ним никогда не знали таких слов. Его пальцы сжимает меня, словно я самое дорогое в его жизни, целует словно никак не может напиться мной, как будто хочет заклеймить каждый сантиметр моего тела. А когда он наполняет меня собой, от взрывного удовольствия я разлетаюсь на ошметки. Даже холодный металл капота машины, соприкасающийся с моим обнаженным телом не в силах остудить охватившую меня агонию.

И в этом нет ничего пошлого, вульгарного. Нет ни грязных словечек, ни наиграно громких вздохов. Есть только мы настоящие, оголенные друг перед другом, искрящиеся как электрические провода. Есть только мои всхлипы, его звериное рычание, мои пальцы, оставляющие глубокие борозды царапин на его спине и ребрах, его жадные губы, оставляющие багровые засосы на моей белой коже. Мне абсолютно все равно, что мы делаем это на темной, пыльной парковке, что нас могут увидеть. Мне плевать на то что он тот еще козел и впереди у нас куча схваток за жизнь. Сейчас я была ЕГО. Мы как два путника, измождённые жаждой и наконец-таки набредшие на оазис, не могли оторваться друг от друга. Оргазм, который накрыл меня с головой, был не похож ни на что. Он буквально разорвал меня и собрал воедино. В этот момент я чувствую себя цельной как никогда раньше.

«Я люблю его» — эта мысль вспарывает мои вены, когда я слышу его утробное рычание, чувствую его руки, до боли сжимающие мои ягодицы. Чувствую неконтролируемую дрожь его тела, вижу его уязвимость, ранимость. Улыбка растягивает мои искусанные губы от осознания того, что я смогла довезти его до предела. Этого вечно уверенного в себе, надменного, авторитетного мужчину.

Рома прижимает меня к себе, пытаясь отдышаться и повержено кладет голову мне на плечо. Я обвиваю его торс ногами и оттолкнувшись от капота, он усаживается вместе со мной в салон машины. Мы не разговариваем, мы больше не выясняем отношений. Мы не тратим время на эту бесполезную в нашем случае чушь. Включая обогрев, он просто поднимает меня и усадив к себе на колени еще раз овладевает мной. Наверное у нас окончательно срывают тормоза. Как же я люблю его, — думаю я, а он в это время берет меня снова и снова. После того, как немного насытившиеся и уталившие внутреннего зверя, мы начинаем ощущать себя в пространстве, Рома пересаживает меня на пассажирское сидение и выходит из машины. Подобрав нашу одежду, накидывает на меня истерзанную рубашку, а сам в одних брюках усаживается за руль и крепко удерживая меня одной рукой увозит нас к себе. А дома в его темной спальне, на белых прохладных простынях начинается все по новой. Всю ночь напролет мы как неистовые не можем насытиться друг другом. Он берет меня опять и опять, не давая времени на передышку. И останавливается только когда за окнами брезжит рассвет, а я уже в полном изнеможении от тысячи оргазмов и сумасшедших ласк, падаю замертво на его сильную грудь. Он нежно водит кончиками пальцев вдоль моего позвоночника, а я под громкий стук его сердца начинаю уплывать в забвение. Дрейфуя в практически бессознательном состоянии, сквозь пелену сна, слышу едва различимый шепот:

— Спи, любимая…