1

Голуби на бульваре Мишеля Ардана взлетали по странной траектории.

Сначала птица подпрыгивала – причем всегда строго в одну сторону – потом разворачивалась клювом вверх, разгонялась в такой нелепой позе спиной вперед и только после этого меняла направление и положение на нужное. Никто не обращал на это внимания.

Публике хватало другой экзотики. Все пространство со стороны набережной закрывала ребристая строительная перегородка, из-за которой доносились звуки электроинструментов и голоса рабочих, завершавших отделку. Как ни смешно, но именно эта глухая стенка, увешанная рекламой, уже который месяц была причиной всеобщего ажиотажа. Мсье Турнель, владелец бистро, поначалу сильно огорчался на испорченный вид, опасаясь потери клиентов, но теперь, с приближением окончания строительства, похоже, его начало беспокоить, что станет с наплывом, когда перегородку уберут.

Лунина эти опасения смешили. По его мнению, туристы шли к мсье Турнелю не за красивым видом, а за вполне конкретными обедами, которые здесь готовили весьма хорошо. Что бы ни случилось, а заведение на главной улице курорта никогда пустовать не будет. У мсье Турнеля всегда было многолюдно.

Лунин окинул взглядом публику. Кого тут только не было! Белые, желтые, черные и красные лица перемешались за столиками как содержимое какого-то салата. Преобладала в основном молодежь. Легко и бестолково одетая, шумная и веселая – как везде. Но немало попадалось и людей старших возрастов. За двухместными столиками идиллически сидели парочки, как бы отделенные от всеобщего столпотворения. Мимо текла по тротуару бесконечная толпа прохожих, увешанных рекордерами, что-то по обыкновению жующих, разговаривающих, размахивающих руками. В нескольких кварталах, в здании Концерт-Холл начиналось выступление московского цирка, гастролировавшего в этом сезоне – многие спешили туда. Но кто-то двигался и на футбольный матч на стадионе Всех Святых. Кто-то в местный Лас-Вегас – игорный комплекс Спейс-Руайяль. А кто-то – просто в круглосуточные дансинги и бассейны, мелкие бильярдные или такие же бистро, как у мсье Турнеля – выпить и закусить – и прочие заведения, разбросанные по всему бульварному кольцу орбитальной станции в неисчислимом изобилии.

Лунину вспомнилось, как совершали полеты в космос еще сто лет назад – в начале двадцать первого века. Медицинский отбор – даже для туристов – длительная подготовка, скрупулезная программа на весь полет, огромная стоимость все этого. А сейчас?… Любой человек может прийти в любую турфирму и купить путевку. Тоже, в общем, не за гроши, но все же – не сравнить. И вот – результат. Толпы бездельников, приносящие выручку папаше Турнелю… Поневоле задумаешься о том, что венцом усилий цивилизации и в самом деле является рюмочка коньяка с долькой лимона… К концу шестимесячной смены в бригаде механиков по скафандрам такие мысли обычно начинали приходить в голову все чаще.

Впрочем, на станцию прилетали не только и не совсем бездельники. За соседним столиком как раз ужинала компания спейсеров, космонавтов-любителей, регулярно собиравшихся здесь, чтобы летать на самодельных космических кораблях. Лунин не совсем понимал предмет их увлечения, но эти ребята ему нравились в отличие от туристов – они не прожигали время, им его, наоборот, не хватало. А уж когда начиналась Большая Регата, спейсеры, становясь главными лицами на станции, и вовсе начинали походить на богов, захваченных любимым делом.

Были здесь и свои промышленность и сельское хозяйство. Были и научные лаборатории. И космопорт. Километровое колесо станции вмещало в себя очень многое. Но все равно перед глазами всегда маячили именно туристы – немалая доля дохода в этом космического проекте.

– Миха, что там у тебя было с этой мадамой в четвертой группе? – спросил шеф, доедая бифштекс и беря в руку бокал с хересом местного урожая.

Начинался традиционный треп под десерт. Это было достаточно удобно, поскольку одновременно по телевизору начиналась программа новостей, и выходило совмещение приятного с полезным.

– Да ничего, – механик по прозвищу Миха-третий аристократически промокнул губы салфеткой, после чего с пролетарской непринужденностью поковырял в зубах вилкой. – Ей, по-моему, возжаждалось секса в нетрадиционных условиях, дуре… Я ее послал вежливо. Есть мне когда заниматься бабами в групповом выходе наружу… А чего, она жалобу, что ли, подала?

– Да нет, – качнул бокалом шеф. – Это просто я заметил, что заминка какая-то вышла. Я так и подумал, что опять…

 

2

Миха-третий был любимцем женщин. Причем без зависимости от национальной принадлежности. Миха же, по его словам, в обычных условиях ни в чем не мог им отказать и через это страдал. На настоящий момент он третий раз был в разводе, оплачивал воспитание четырех детей и утверждал, что больше с "этими бабами" дела иметь не желает. Впрочем, он это говорил не первый раз…

Самое смешное состояло в том, что на Миху почему-то все время западали определенной кондиции одинокие туристки. Работать это не мешало, но давно стало предметом традиционных шуток и даже пари: сколько окажется в очередную смену. Миха на подначки не обижался – он был неплохой парень – но иногда позволял себе пожаловаться товарищам на тяготы жизни. Вот как сейчас, например.

– Житья нет от этих извращенок. Мало того, что на Земле достают, так и здесь от них некуда деваться…

– А ты в монастырь уйди, – предложил кто-то.

– В женский… – последовало традиционное добавление. Встреченное, как обычно, дружным смехом.

– Думал уже, – с самым серьезным видом признался Миха. – Не выдержу. Сидеть в какой-нибудь глуши, в отрыве от цивилизации, кроме поста и молитвы одни бабы вокруг – я ж с ума сойду! Да и оглоедов моих кормить надо… А какая у монаха зарплата?

– А ты здесь монастырь создай, – последовало предложение. – А что, отличная идея! Храмы тут есть – для туристов. А вот монастыря пока никто учредить не додумался! Будешь вино давить собственного сорта – вот тебе и деньги. И цивилизация тоже под боком! Все в одном флаконе!

– А чего, хорошая идея…

Идея и в самом деле была неплохая. Монастыря действительно пока еще на орбитальной станции никто не организовал. А вот вино составляло едва ли не львиную долю экспорта в продуктах здешней экономики. В условиях космической оранжереи оказалось возможным создавать такие параметры почвы и инсоляции, что земные сорта винограда ни в какое сравнение не шли с местным продуктом. Ну и, как следствие, поднялось качество производимых из данного винограда вин. Правда, сам Лунин никакой особой разницы не находил, но знатоки в один голос утверждали, что она очевидна и исключительно огромна.

Отпивая из бокала один из упомянутых шедевров, Лунин рассеянно слушал болтовню соседей, параллельно ловя из телевизора традиционные новости. Чемпионат по футболу – победителем отборочных соревнований стала команда футболистов-роботов из миланского клуба альтернативной лиги… Беспорядки в Азии… Очередной голливудский блокбастер "Дочь Годзиллы" с триумфом вышел на экраны… Преподобный Серинити объявил дьявольскими кознями генно-ксенологическую миграцию (Это еще что за фигня, подумал Лунин) в интерфейсах пятого поколения… Во Флориде расстреляли ураган… В связи с песчаной бурей в очередной раз отложен сеанс связи с марсианским посадочным модулем "Пегас", Центр управления полетом заявляет, что оснований для беспокойства нет…

Лунин оставил бокал – вино показалось чересчур терпким. Мимо все так же шли туристы, которые прилетели сюда для развлечения. Ребята требовали от бригадного энергетика замены аккумуляторов, а тот отбивался, заявляя, что замену произведет по плану. В принципе, он был прав… Однако старый комплект работал из рук вон слабо. За соседним столиком спейсеры, с необычно здесь нахмуренными лицами перебрасывались о чем-то короткими репликами. Они, надо полагать, тоже уловили всю смехотворность сообщения о песчаной буре. Но в данном случае синтонность их мыслей с его собственными не порадовала Лунина. Лунин вернулся взглядом к собственному столу и обнаружил, что бригадир говорит по комму и смотрит на него. Причем чем дальше, тем все с большим удивлением.

– Шеф, в чем дело?… – спросил Лунин, удивляясь в свою очередь: – У меня что, вторая голова выросла?

Бригадир замотал головой в ответ. Одновременно в линию он энергично бросал:

– Да… Да… Да. Конечно. Без проблем! Сейчас передам. Он здесь.

Он закончил говорить, отключил комм и посмотрел на Лунина.

– Тебе сейчас позвонят, – сказал он. С каким-то странным выражением. – Будешь разговаривать, имей в виду – я не возражаю.

– Кто позвонит? – спросил сбитый с толку Лунин, а уж непонятные гримасы на лице бригадира его просто озадачили. – Против чего вы не возражаете, шеф??

Но в это время зазуммерил его собственный комм, и Лунин ничего уже выяснить не успел.

– Да, – поворачивая руку запястьем к себе и нажимая кнопку приема на браслете, сказал Лунин.

Трехмерный виом засветился и выдал картинку собеседника. Совершенно Лунину незнакомого. По крайней мере, они никогда не встречались прежде – в этом Лунин мог поклясться. Хотя где-то он этого человека, кажется, видел.

– Вы Лунин? Вадим Петрович?

Тон Лунину не понравился. Очень уж он был командный. Голос немаленького начальника. Или человека, считающего себя таковым. У Лунина на подобные интонации имелась давняя и непроходящая аллергия.

– Да, – холодно сказал он, разглядывая собеседника без всякой приязни. – С кем имею честь?…

– А ваш бригадир вам не сообщил? – брови звонившего сошлись к переносице и тут-то Олег его и узнал – по этому характерному жесту. И даже моргнул от удивления: такого он точно не ожидал.

 

3

– Моя фамилия Камов. Я один из заместителей директора Роскосмофлота, – тут же подтвердил собеседник. – Нам требуется ваша помощь.

Этого человека Лунин знал. Хотя они и не были знакомы. Но ничего удивительного в данном факте не имелось. Даже в XXII веке знаменитых космонавтов оставались единицы. И хотя Камов давно уже не летал по возрасту, лет пятнадцать-двадцать назад это была звезда первой величины. Конструктор и испытатель кораблей с РЛ-приводом, сокративших время полета к Луне с трех суток до двенадцати часов. Участник экспедиции по перехвату и выведению на околоземную орбиту астероида. Первый начальник на строительстве лунной столицы – Армстронга. Командир экспедиции, доставивший к Меркурию долговременную орбитальную станцию и экспедиции, впервые облетевшей Марс и Венеру за один рейс… Этого хватило бы на несколько человек. Но Камов справился один.

Неприязнь Лунина резко пошла на убыль. Этот человек мог себе позволить любой тон. Даже находясь на почетной фактически должности нелетающего космонавта. Лунину стала понятна реакция шефа. Он бы на его месте еще не так удивился… Но все же потребовалось несколько секунд, прежде чем Лунин вспомнил имя-отчество.

– Сергей Александрович, но… Чем, собственно, могу?…

– Вы работали с Горчинским, – сказал Камов. – Срочно требуется ваша консультация.

Лунин помолчал, глядя в виом. Затем сказал, чувствуя, как сводит скулы и что голос звучит излишне сухо, но ничего с собой поделать не мог:

– Горчинский умер. Пять лет назад.

– Мне это известно, – кивнул Камов. Как Лунину показалось, даже с пониманием. Но лучше ему от этого не стало. – Потому мне и порекомендовали обратиться к вам, как к его ученику.

– Я работал у Горчинского лаборантом, – произнес Лунин как можно более ровным голосом. Спокойно. Он понимал, что Камов тут совершенно не причем. – Все материалы и образцы – в институте. Обращайтесь туда.

– Мы и обратились. Но институт не может предоставить нам требуемое в нужные сроки. У них нет наладчиков.

– Это у них-то нет? В головной конторе? – сарказм в словах Лунина был настолько отчетлив, что скрыть его не получилось.

Камов задумчиво нахмурился.

– Там, кажется, вышла какая-то история… – произнес он тоном на порядок ниже предыдущего.

– Кого это касается? – Лунин отвернулся от экрана. Разговор ему совершенно разонравился. – Я не ученик Горчинского и никогда им не был. Я обыкновенный сервомеханник. Таких в каждом институте вагон и маленькая тележка. У вас что-то ко мне еще есть?

В ответ не раздалось ни слова. Лунин глянул на виом. Камов, наклонив голову, молча изучал его исподлобья.

– Мне говорили, что Горчинский считал вас своим другом, – сообщил он, наконец, после паузы.

Что за черт, подумал Лунин.

– Кто говорил? – вопрос был глупый. Но выскочил прежде, чем Вадим успел его удержать.

– Кремер.

Лунин откинулся на спинку стула. Черт, подумал он, этот-то тут при чем? Что вообще все это значит?

– Что вы, собственно, от меня хотите? – спросил он. – В институте осталось два демонстрационных экземпляра в полностью рабочем состоянии. Запустить их – дело максимум на пол дня, включая расконсервацию. Достаточно только нажать кнопку. Если они почему-то не работают – там может потребоваться полная переборка системы. Я не знаю, как я смогу помочь в этом отсюда… – Вадим пожал плечами.

– Я это учитываю, – Камов кивнул. Похоже, факт пребывания Лунина на орбите его действительно не смущал. – За вами вылетел челнок, который доставит вас в Москву. Во всех инстанциях все согласовано, требуется только ваша готовность.

На несколько секунд Лунин онемел. Какого черта?! – хотелось заорать ему, но делать этого он не стал. Что-то произошло явно очень серьезное. Что-то, что заставило Космофлот действовать в чрезвычайном режиме на уровне самой верхушки. Посылка челнока вне расписания говорила сама за себя. Но при чем тут могут быть роботы-андроиды Горчинского, все назначение которых – демонстрировать танцевальное искусство для подтверждения его теории свободно ориентированных фракталов?! И Кремер… Витька-то тут с какого бока? Ни к космонавтике, ни к работам Горчинского он никогда не имел никакого отношения. Нанофизик. Институт вакуума. Что общего? Что за странная компания там собралась?

– Хорошо, – сказал Вадим Камову, не вдаваясь в дальнейшие словопрения. – Я ничего не понимаю, но я согласен. Когда придет этот ваш челнок?

Камов скосил глаза куда-то вбок.

– Через… уже через полчаса, – сообщил он. – Так что если вы согласны, то я советовал бы вам, чтобы не терять времени, идти надевать скафандр. Машина хоть и может брать пассажиров, но оборудованного салона не имеет.

– В смысле? – не понял Вадим.

– Это истребитель. Вам требуется прибыть очень срочно, потому выбрали самый скоростной курьер. Поторопитесь. И, – перед тем, как закончить связь, Камов остро взглянул в глаза Лунину, давая понять, что это не просто слова: – Попрошу вас никому о содержании этого нашего разговора не сообщать. Никому. Вы поняли?

– Понял, – сказал совершенно обалдевший Лунин.

 

4

Пилот курьера оказался примерно ровесником Лунина и сразу перешел с ним на "ты":

– Как у тебя с перегрузками? – спросил он, едва обменявшись с Вадимом рукопожатиями и назвав свое имя: Тимур.

Лунин пожал плечами.

– Не знаю. А что?

– Ну, ограничения какие-нибудь по здоровью есть?

– Нет. А в чем…

– Ну, значит нормально, – резюмировал Тимур. Но все же объяснил: – пилотажа я тебе устраивать не стану. Но давить будет раза в два-три выше, чем на лайнере… Мне сказали – доставить тебя как можно быстрей, вот я и выясняю, насколько можно. Пошли!

Они были уже на верхнем – техническом – этаже станции и далеко идти не пришлось. Собственно, разговор происходил в предбаннике шлюза. Осталось только закрыть за собой дверь и подождать откачку атмосферы. Затем оба протиснулись через выходную наномембрану – метровой толщины псевдожидкую пробку, призванную не допускать утечки остаточного воздуха при выходе – и оказались на внутренней поверхности обода.

Здесь располагались стартовые позиции малотоннажных кораблей, комплекты научного оборудования и – в едва ли не большем количестве прогулочные площадки для туристов – основное место работы Лунина.

Вадим с Тимуром зашагали по огражденной легкой сеткой дорожке в сторону ближайших стартовых столов. В вышину, казавшуюся невероятно далекой (да так оно и было – пятьсот метров) уходили на манер велосипедных спиц "тонкие" тросы растяжек – каждая диаметром по два метра.

– Строительство у вас, говорят, тут? – полюбопытствовал Тимур, махнув рукой в сторону одного из краев обода: тот был вдвое примерно шире противоположной половины.

– Ага, – подтвердил Лунин. – Увеличивают территорию. Спрос огромный на площади. И у государств и у частных фирм. Особенно после того, как заявили, что после реконструкции вместо канала будет настоящее море с пляжем и пальмами. Ривьера… Туристы вообще кипятком писают… Обещают после этой стороны еще и ту тоже расширить таким же образом, – он тоже махнул рукой, но уже в противоположном направлении.

Недавние мысли о прогрессе в космонавтике снова ненадолго пришли в голову, и Вадим подумал, что сто лет назад эта их прогулка не выглядела бы так легко. И руками бы они не махали столь небрежно. Только экзоскелеты скафандров позволяли вести себя практически с земной непринужденностью. А ведь раньше пришлось бы проворачивать все гермоподшипники суставов вручную! Крепкие ребята были космонавты в прошлом веке…

– Да, хорошо вы тут устроились, – с завистью признал Тимур. – Не то что на боевых станциях. Ни тяжести, ни оранжерей – где верх, где низ только по раскраске распознаешь. Надо будет как-нибудь выкроить время – заскочить к вам в гости – посмотреть. Пожалуй, после того, как море сделаете…

– А что, раньше не тянуло? – в Вадиме неожиданно проснулась гордость за место работы. Хотя туристов от этого он лучше воспринимать не стал.

– Да как-то нет, знаешь, – Тимур рассмеялся. – Если и так на орбите работаешь еще и отдыхать здесь же – это уже для особо буйных. У нас таких не бывает. Да и когда? Отмотаешь срок, скатишься на шарик – и в отпуск. В тайгу куда-нибудь. Или в горы. Чтоб настоящая Земля была кругом и больше ничего. А потом – наземная смена. Полеты, дежурства. Не до того. А потом – подготовка к следующей смене. Нас ведь все еще, почти как раньше, на симуляторах гоняют и медподготовка жесткая перед вылетом, – признался он. – А потом сама смена… И так все время. Но море – это любопытно. На это можно было бы глянуть разок… Вот, пришли.

На столе лежал, прижатый к нему лапой стартового крана, тяжелый орбитальный истребитель "беркут". Лунин впервые видел так близко военный космолет и непроизвольно остановился. Машина производила странное впечатление. Какая-то помесь зубила, акулы и ската. Или – модель суперфутуристичекого утюга, если угодно. Ни с гражданскими челноками ни с самодельными "птичками" спейсеров корабль, казалось, не имел ничего общего. Именно что зубило, подумалось Вадиму. Или наконечник тяжелого копья… Сарисса, кажется оно называлось? Во всех линиях конструкции чувствовалось сведенное в одно стремление пробить то, что окажется на пути. И в самом деле "беркут".

– Чего встал? Нравится? – повернулся к Вадиму Тимур. – Погоди, ты сейчас его еще на ходу оценишь! – он рассмеялся с гордостью владельца дорогущего лимузина и подтолкнул Лунина к космолету. – Полезай… Видишь ступеньки? С той стороны заходи, твое кресло правое будет… Только – после меня!

Вадим обошел носовую часть "беркута", обнаружил на боку цепочку таких же, как показал Тимур, утопленных ниш-ступенек прикрытых пружинными крышками и стал карабкаться по ним к кабине. Тимур уже оказался наверху. Плавным движением он сдвинул часть выпуклого горба обшивки и ловко скользнул внутрь.

– Левую ногу давай через борт! – услышал Лунин его команду. – Теперь на руках подтягивайся… Давай правую!… Теперь опускайся потихоньку… Осторожно! Не болтай сапогами! Давай еще вниз! Еще… Вот, молодец!

Вадим с некоторым напряжением разжал пальцы на срезах обшивки, за которые держался и огляделся. Он был в кабине истребителя.

 

5

Через корпус и кресло Вадим ощутил толчок закрывшегося люка и с удивлением обнаружил, что изнутри крыша – или, как в авиации говорят, фонарь – совершенно прозрачна.

– А, – заметил его реакцию Тимур. – Обыкновенная односторонняя оптика. Не замечал разве, что на пассажирских челноках никаких иллюминаторов нет? Да и забрала скафандров из чего?

– Ну, я думал, там телеэкраны… – пробормотал обескураженный Вадим. А уж про оптометаллический пластик ему следовало бы и самому вспомнить. – Да и толщина… – словно оправдываясь, добавил он.

– Ну так, братец, это и не скафандр! – резонно возразил Тимур. – Натуральная броня, не что-нибудь… Ты с парашютом прыгал? – неожиданно спросил он без всякой, на взгляд Лунина, связи с предыдущим.

– Нет, – честно ответил Вадим.

– Ну, ничего! Это примерно как с печки! – не очень понятно ободрил его пилот. – Давай пристегивайся. Вот парашютные ремни – сначала их… Потом вот эти, привязные. Замок вот так открывается, видишь? Вот рукоятка подтягивания ремней – чтобы тебя при маневрах не болтало. Потом подгонишь… А вот это – ручка катапульты. Если что – просто дерни, остальное она сама сделает. Тут надувнушка классическая. Упакует как в колыбель и доставит на Землю в лучшем виде хоть из космоса… Знаешь?

Лунин кивнул.

– А что… – спросил он, стараясь говорить спокойно. – Это надо?…

– Надеюсь нет, – по голосу судя, Тимур усмехнулся. – Но на всякий случай положено… Да не заморачивайся! Я десять лет летаю – и ничего!… Оттранспортирую тебя от и до, без проблем, не беспокойся!

– Это обнадеживает, – сказал Лунин, чтобы не выглядеть совсем уж глупо. – И родная мать не могла бы утешить меня лучше, сэр…

Тимур хохотнул и стал сам быстро пристегиваться к креслу.

Вадим, пользуясь случаем, огляделся повнимательней. Он впервые был в кабине настоящего космолета. Самоделки спейсеров в счет не шли. Там, конечно, было примерно так же тесно, но на этом сходство и заканчивалось. Главное же отличие состояло в том, что со всех сторон здесь были приборы. Масса каких-то переключателей, светящихся транспарантов, целый иконостас дисплеев на передней панели, какие-то рукоятки на подлокотниках кресел, смутно идентифицированные Луниным как рукоятки управления. Прямо перед Вадимом под лобовым стеклом торчал какой-то черный тубус – не то прицел, не то локатор. А, может быть, перископ.

Точно такой же располагался и перед креслом Тимура, уже пристегнувшегося и с невероятной скоростью манипулировавшего со всей окружающей машинерией. Пульт на глазах оживал, наливаясь красно-желто-зеленым сиянием.

– К бортовой сети подцепись! Вон разъем! – велел он Лунину, что тот и сделал. Слава богу, хоть этому его учить не надо было…

Тимур уже вовсю переговаривался с диспетчерской станции, докладывая о готовности к запуску и запрашивая разрешение на старт.

– Старт разрешаю… – услышал Вадим в ответ.

Железная рука крана с зажатым в нем "беркутом" начала выдвигаться за край обода, повисая над довольно быстро несущимися под ним звездами. Это было впечатляющее зрелище. Недаром обзорные площадки входили в перечень туристических экспонатов станции. Но Вадиму не довелось долго наслаждаться панорамой вертящейся бездны. Захваты, удерживающие "беркута", разошлись, "рука" отпустила свою ношу, и истребитель всей многотонной массой ухнул с обода, мгновенно отдалившись от станции, буквально на глазах из колоссального творения человеческого гения превратившейся в нечто донельзя напоминающее елочное украшение. Правда, не так часто елочные игрушки делают в виде колеса от мотоцикла… Но это были уже частности.

– Ну, понеслась, родимая! – очень спокойно сказал Тимур, кладя руки на рычаги управления.

Вадим ощутил гул всем телом, через скафандр. И в тот же миг какая-то мягкая, но невероятно мощная сила вдавила его в ложемент. На обшивке зажглись огненные отблески, а видимая еще вдалеке станция мгновенно затерялась в пустоте, словно никогда и не существовала. Ни в какое сравнение с обычным отчаливанием пассажирского челнока это не шло. Перегрузка была вдвое, если не втрое больше, чем при знакомом Вадиму маневре торможения. И началась почему-то почти сразу. Видимо из-за того, что Тимур торопился, решил Вадим.

И стоило ему только так подумать, как перегрузка закончилась. Космолет повернулся вокруг продольной оси, и в поле зрения вплыла Земля. Из пилотской кабины Вадим тоже видел ее впервые и просто забыл обо всем на свете, захваченный грандиозностью открывшейся панорамы.

– Ну как оно? – спросил Тимур. По голосу можно было догадаться, что он улыбается.

– Охренеть! – признался Лунин. – Через иллюминатор такого не увидишь!

– Сейчас будет еще одно незабываемое зрелище, – обещающе сообщил Тимур и развернул корабль носом вниз. Земной шар заполнил собой всю переднюю полусферу.

– Елки-палки! – восхитился Вадим, полностью соглашаясь с оценкой пилота.

– Да нет, – словно прочитал его мысли Тимур и в голосе его прорезалось веселье: – Это еще не оно. А вот сейчас…

Снова взревел двигатель. Перегрузка прижала их с Вадимом к креслам, и истребитель с ускорением не меньше пяти G понесся вертикально вниз. К планете.

 

6

– Э… Ты чего делаешь? – спросил Вадим примерно через минуту такой сумасшедшей гонки. Не от испуга, а от того, что пилот явно ждал подобного вопроса. Впрочем, вид приближающейся земной поверхности впереди поневоле располагал к этому же. Вадим не мог, конечно, определить на глаз, но ему отчетливо казалось, что белые разводы облаков становились ближе с каждой секундой.

Через шлемофон донесся смешок. Двигатель смолк на секунду, окружающее пространство за окном в очередной раз вывернулось, переместив Землю за корму, и снова с гулом навалилась перегрузка.

– А ты молодцом держишься! – весело одобрил Тимур. – У некоторых вообще истерика начинается при этом маневре!

Двигатель снова смолк, но после краткого падения в невесомости корабль шевельнулся сам собой и начал менять положение без всякого воздействия управления. Появилось привычное чувство верха и низа, легкое потряхивание.

– В атмосферу вошли? – спросил Лунин. – А чего так быстро?

– А ты хотел бы как на лайнере – несколько часов спускаться?

– Да нет, – ответил Вадим. – Но почему на лайнере так медленно?

– Да проще простого! Лайнер сколько весит? Тысячу тонн! А рабочего тела у него всего ничего – тонн пятьдесят. Это, по сути, планер. А у меня масса – сто тонн! И из них расходная те же пятьдесят! И по перегрузкам у меня ограничения нет… Я около Земли могу делать вообще что хочу – хоть румбу танцевать. Зачем мне ждать, пока мы по инерции с орбиты свалимся?

– Тоже верно, – согласился Вадим: – Погоди: а через сколько мы тогда в Москве будем?

– Да через полчаса где-то, – небрежно ответил Тимур. – Из плоскости витка мы уже вышли – через атмосферу. Сейчас прыгнем на четверть оборота, потом снова довернем – и, пожалуйста, заходим на посадку. Примерно как на обычном суборбитальном…

– Ничего себе… – с уважением произнес Лунин. – Я как-то и не думал, что истребители такое могут… В смысле – чтоб так вокруг Земли…

– Могут. Земля ведь не очень большая. Да и не только истребители… Ударные тоже. Мы же Военно-Космические Силы. Войска стратегического назначения – по всему земному шару оперируем. А иначе какой в нас прок?

– Да уж… – сказал Вадим. И снова спросил: – Слушай! А чего тогда так сложно: аж два входа в атмосферу? Ты ведь напрямую мог, наверное?

– Да нет, не мог, – в голосе пилота Вадиму послышалось недовольство. – Я же сказал: около Земли могу что угодно – именно из-за атмосферы. А напрямую от станции… Двадцать тысяч километров в сумме. Представляешь, сколько надо массы спалить, чтоб быстро повернуть орбиту? Да у меня просто двигатель столько не проработает. Это же не киношный космоистребитель, чтоб так порхать.

– А-а… – сказал Вадим. Его отчего-то это признание разочаровало. Хотя он и без того знал, что так никто не летает. Но одно дело просто знать, другое – услышать то же от профессионала.

– Головастики мы пока что еще, – с сожалением сказал Тимур. – Земноводные. Как кистеперые рыбы… Точнее эти – которые летучие, как их? Выпрыгивать в космос научились, а вот летать там… Хотелось бы мне вот так вот – куда хочешь и без захода в атмосферу… Сказка!

После этого они немного помолчали, думая, видимо каждый о своем, потом Тимур сказал уже снова знакомым уверенным голосом:

– Ну, поворот закончили, сейчас прыгать будем! Не желаешь попилотировать?

Лунин, вывернувшись в кресле, посмотрел в его сторону. Определить, конечно, через скафандр ничего было нельзя, и Вадим спросил:

– Ты чего, серьезно? Я ж только в детстве, на игрушках баловался!

– Да фигня! – бросил в ответ Тимур. – Двигатели я тебе не дам, а рулить и ребенок сможет. Будет потом что рассказывать: истребитель, не что-нибудь! Тем более на баллистической это вообще никакого значения не имеет. Ну что, попробуешь?

– Давай. Если можно… – ответил Вадим, чувствуя себя внезапно как в детстве, при получении подарка – и глупо и приятно одновременно.

– Тогда берись за правую рукоятку… Знаешь, что это такое? Объяснять не надо?

– Ручка управления ориентацией? – спросил Вадим, косясь на джойстик у правого подлокотника.

– Да. Она самая. Только правильно будет – рукоять управления относительно центра масс. Взялся?

– Да… – сказал Вадим.

– Теперь выводи машину на угол – двадцать пять градусов к горизонту. Ориентируйся по дисплею: вон, видишь, гирогоризонт?

– Ага… – к невероятному удивлению Вадима стотонная махина легко трепыхнувшись, переменила положение. Но, увы, не так как надо.

– Аккуратнее, – подсказал Тимур. – И не забудь отработать ручкой назад, когда нужно остановиться. Он тебе на критические себя загнать не даст, но угол-то поворота ему неизвестен! Ну-ка, давай еще раз…

С четвертой попытки, взмокнув как в бане, Вадим поставил космолет в нужное положение.

– Молодец. Неплохо получается для человека, никогда не летавшего! – сообщил ему Тимур, наблюдавший за сражением Лунина с машиной. – Бывает, что и курсанты в первый раз дольше возятся. Ну что, поехали?

– Поехали, – сказал Вадим, и прокашлялся, прочищая горло.

От этого он опять прозевал момент, когда Тимур запустил двигатель и только успел заметить, вжатый в кресло, как с обшивки сорвались языки раскаленного воздуха. А затем они выпрыгнули обратно в космос…

 

7

В Москве была ночь, сплошная облачность и проливной дождь.

Садились в автоматическом режиме. Поэтому к тайному сожалению Вадима ему не удалось насладиться видом земли при заходе на посадку из пилотской кабины. Он даже огней посадочной полосы не смог рассмотреть: их закрывал задранный нос космолета. Просто что-то мелькнуло вдруг сбоку за струями дождя, под колеса пришелся ощутимый удар, затем что-то хлопнуло позади, Вадима навалило на привязные ремни и "беркут" побежал по бетонному полю, стремительно замедляясь с каждой секундой.

Они остановились в конце полосы, перед какими-то тросами. Дальше начиналась обычная трава. Светились какие-то фонари, красными сполохами мигал проблесковый огонь… И было тихо. Просто до удивления. Даже в космосе, в сплошном вакууме Вадим не ощущал такой тишины.

Тимур отстегнул шлем, снял его и помотал головой.

– Уф-ф… Прибыли! Снимай "горшок", чего ты в нем сидишь? Фонарь, сам видишь, лучше не открывать, подождем: сейчас тягач придет, оттащит нас в ангар…

По колпаку кабины сплошным потоком стекала вода, и открывать его и в самом деле было бы глупостью. Вадим последовал совету Тимура и снял шлем тоже. Сразу стало как-то легче. И одновременно почувствовалось, что позади у них не что-нибудь, а полет с орбитальной станции через половину планеты. Вадим с некоторым смущением и легкой гордостью подумал, что и он не просто так сидел во время этого полета в качестве мешка, но тоже участвовал в управлении. Пуская немного, пускай не совсем всерьез, под наблюдением Тимура… Но все же перед прыжком по баллистической именно он ориентировал корабль. И сориентировал правильно – сколь бы по детски это ни звучало…

– Слушай, – спросил он Тимура. – А где это мы приземлились? На Шереметьево не похоже…

– А это и не Шереметьево, – даже не глядя наружу, ответил Тимур. – Раменское. Запасная учебная база Роскосмоса. Она просто ближе всех тут… Тебя здесь встретить должны. Интересно вообще, – он посмотрел на Лунина и хмыкнул. – Что ты за птица такая? Если за тобой специально истребитель гоняли?

– Да мне и самому интересно, – Лунин тоже хмыкнул. И совсем было собрался рассказать пилоту предшествовавшую историю, но вспомнил предупреждение Камова и промолчал: похоже было, что Тимур знал об этом деле не больше самого Лунина.

Получилось, видимо, не очень ловко. Потому что оставшиеся несколько минут до подхода тягача они так и просидели в молчании. Тимур занимался каким-то своим делом – или только делал вид, что занят – а Лунин вынужденно переживал свою внезапную засекреченность и, чтобы отвлечься, слабо гадал о сути происходящего, но ни к каким результатам не пришел. А потом действительно подошел тягач – огромный темный КрАЗ, зацепил их "беркут" длинной оранжевой штангой на колесиках и потащил в ангар.

В ангаре было сухо, светло и почти пусто. Во всяком случае, никаких других самолетов или космических кораблей здесь не имелось. Но тут оказалось довольно много народу, разного аэродромного оборудования и целый табун автомашин, сгрудившихся под одной из стен, чтобы не мешать въезду в ангар космолета.

– А вот это наверное за вами, – сказал Тимур, неожиданно переходя на вы и указывая Вадиму на отдельно стоящую группу из трех человек, отличавшуюся от остальных гражданской одеждой.

Лунин вгляделся.

– Опля… – сказал он. Но скорее сам себе, чем пилоту. Да и не собирался он с Тимуром об этом говорить. Хотя бы потому, что сам в очередной раз ничего не понял. – Пожалуй что и в самом деле за мной…

Тимур дернул ручку замка и колпак кабины плавно отошел назад, впустив внутрь многочисленные наружные звуки. Вадим мельком подумал, что совершенно не заметил, когда вакуум в кабине сменился нормальной атмосферой. Видимо, это происходило автоматически на протяжении всего полета.

– Витька! – крикнул он, высунувшись, насколько позволяли ремни, через борт, когда тягач тащил их мимо встречающих. – Что случилось?

– …отом!…ай быстрей!… – донеслось в ответ сквозь рокот мощного двигателя и гулкое эхо от металлических стен.

– Черт те что… – проворчал Лунин, усаживаясь снова прямо. – Когда уже нас на место поставят? – поинтересовался он как бы ни у кого, поскольку чувствовал себя по отношению к Тимуру неловко.

– Сейчас, – ответил тот. И они, действительно, в этот момент остановились.

– Да я сам не знаю, в чем дело! – в сердцах сказал ему Лунин, с облегчением думая, что не разглашает никаких тайн. – Позвонили, сорвали без всяких объяснений… Куда, зачем… Ничего не пойму!

Тимур, кажется, поверил. Во всяком случае, выслушав это не очень информативное лунинское заявление, он помотал головой и ограничился вполне сочувственным:

– Да… Бывает…

Потом он помог Вадиму отстегнуть ремни и выбраться на приставленную снаружи металлическую лесенку.

– Ну, бывай, загадочный пассажир, – он протянул руку и улыбнулся. – Не поминай лихом, может когда и встретимся. Земля – она маленькая, знаешь ли…

– Бывай, – Вадим пожал протянутую кисть, неловко – из-за скафандра – спустился по лесенке и заковылял по направлению к Витьке Кремеру и остальным двум встречающим. Он абсолютно ничего не понимал.

 

1

– Чего случилось? – спросил Лунин подходя и переводя взгляд с Кремера на остальных. – Привет… – он отстегнул перчатку и протянул руку Витьке.

– Скафандр сними. Привет, – ответил Кремер и представил двух других: – Это Василий Витальевич, из Роскосмоса. А это – Ричард Брэнсон из ISA. Может ты его даже знаешь?

На лацкане пиджака Брэнсона был приколот значок с такой же эмблемой, как и на рукаве лунинского скафандра. Международная Космическая Ассоциация была владельцем станции, где работал Вадим. Но вряд ли этот господин мог попасть в поле зрения Лунина – он явно был откуда-то с верхних этажей управления.

– Очень приятно, – сказал он по-русски, но практически без интонации – верный признак, что через переводчик комма. – Как долетели?

Василий Витальевич пожал руку Вадима молча, но с очень внимательным взглядом. У него был какой-то неприметный вид. Особенно рядом с импозантным Брэнсоном, один костюм которого из "паутинной ткани" стоил несколько тысяч айков – международных кредитов. Ничего не понимаю, подумал в очередной раз Лунин, что за странная у Витьки компания?…

– Нормально долетел, – сказал он. – Что все-таки случилось?

– Ничего слишком особенного, – Брэнсон, видимо, воспринял вопрос на свой счет. – Наша Ассоциация и Российский Космофлот изъявили желание приобрести у Института Биофизики и Психометрии разработанных у них андроидов. Но в процессе передачи выяснилось, что оба имеющихся экземпляра не желают работать. Мистер Кремер, знающий, что вы принимали участие в их создании, рекомендовал привлечь вас в качестве консультанта, против чего Ассоциация не возражала…

Лунин сдержал готовый вырваться вздох.

– Если они не работают, я вам ничем не смогу помочь. Там что-то серьезное. Когда я их сдавал дирекции, они были в полностью рабочем состоянии. Откуда я могу знать, что с ними сделали за эти пять лет?

– Директор института заверяет, что с ними все должно быть в порядке, – продолжал отвечать Брэнсон. – По его словам после завершения проекта роботы находились на хранении и не подвергались никакому воздействию.

Вадим счел за лучшее промолчать. Пауза затянулась.

– Ну ты хоть посмотри, что с ними! – воскликнул Витька. – Что тебе – трудно? Ведь ты же их делал! Кто лучше тебя и Саула Иосифовича мог бы в этом разобраться?!

– Черт… – сказал Лунин. Чтобы хоть что-нибудь сказать. Кроме полной непонятности ему еще и не хотелось снова лезть в эту историю. Ему даже появляться в институте не хотелось. Но, раз уж согласился…

– Ладно, посмотрю, – он все-таки вздохнул. – Где тут скафандр можно снять?

– Снимайте прямо здесь, – сказал Василий Витальевич. – Механики уберут. Нас ждут, некогда отвлекаться.

У представителя Роскосмоса помимо неброской внешности и голос оказался тоже невыразительным. Но, в отличие от Брэнсона, это была такая манера разговора. Правда, скомандовал он все равно очень уверенно и Вадим даже не подумал усомниться в разрешении. Расстегнув замки, он вылез из "доспехов" и, передав их подбежавшим ребятам из техперсонала, повернулся к встречающим:

– Идемте…

Против ожидания, они двинулись не к автомобилям, а куда-то в дальний конец ангара, оставив за спиной суматоху бригады, осматривающей "беркута" после посадки. У задней стенки Василий Витальевич подвел их к огромным закрытым воротам и, взявшись за ручку обычной двери, проделанной в одной из створок, предупредил одного Лунина – остальные, видимо, были и так в курсе:

– Тут буквально несколько метров до машины. Пробежим, не промокнем… Сначала вы, потом я, затем мистер Брэнсон, затем Виктор Данилович. Давайте!

Лунин удивился, было, такой детальной проработке простой, в сущности операции, но представитель Роскосмоса с неожиданной силой ухватил его за локоть и вытолкнул наружу, под дождь. Правда, следует отдать должное, сам он оказался там сразу же следом и быстро потащил Вадима к замершему прямо напротив небольшому "сундуку" разъездного экранолета с распахнувшейся при их появлении створкой люка. Торопясь, они нырнули в салон и плюхнулись на заднее сиденье. Следом ввалились Брэнсон с Витькой, и почти сразу же пилот запустил двигатели и без прогрева начал разбег прямо с бетонной дорожки, для этого вовсе не предназначенной.

Лунин слегка обалдел.

– За нами что, следят?! – выдал он пришедший в голову, как всякому зрителю боевиков, вопрос.

– Да нет, – спокойно ответил Василий Витальевич. – Просто время дорого, чтобы добираться еще и до аэростанции. Нас очень сильно поджимает срок.

Вадим посмотрел на него. На Витьку с Брэнсоном на первом сиденье. У всех были до странности нейтральные лица.

– Да что, черт, возьми, происходит? – спросил Лунин в сердцах. – Можете вы мне сказать или нет?

Витька с англосаксом промолчали. Витька, правда, виновато отвел взгляд в сторону. Но Лунина это только еще больше разозлило: ведь сам же предложил его вызвать! А Василий Витальевич все так же спокойно, но хоть вежливо – и на том спасибо! – качнул головой:

– Нет, Вадим Петрович, извините. Не можем. У вас нет допуска.

 

2

Лунин моргнул. Он перестал вообще что-либо понимать в происходящем. Какой допуск нужен для совместной работы Космофлота и МКА?!

– Да и к чему вам? – продолжал Василий Витальевич все так же спокойно. – То, что нужно для дела, вам уже сказали. А если ваша консультация не даст результата – зачем вам обременять себя информацией под грифом "совершено секретно"? Не знаете – и не знаете. И вам спокойней и нам нет лишней мороки. Согласны?

От полноты чувств Лунин выразил свое состояние только мимикой: округлил глаза, помотал головой, развел руками. Но до него, по крайней мере, дошло, к какой службе относится Василий Витальевич. Но Витька? И – Брэнсон?! Служба безопасности КФ, Институт Вакуума и частная космическая фирма со штаб-квартирой в Сингапуре – что за компания, черт побери?!

Между тем экранолет, заливаемый дождем, набрал высоту и нырнул в облака.

– Да куда мы хоть летим? – спросил Вадим, смиряясь с неизбежностью и понимая, что ничего больше не добьется. Ну и черт с ним…

– Да в ваш бывший институт, конечно, – ответил Василий Витальевич с легким удивлением. – Вам же уже сказали…

– Ах да…, – согласился Лунин. – Забыл, извините.

То, что сейчас уже ночь, он говорить не стал. И так было понятно.

– Наладчики уже трое суток пытаются разобраться, – счел необходимым, тем не менее, пояснил особист. – Вся лаборатория на месте, но у них ничего не получается. Руководства-то по эксплуатации, как я понимаю, на экспериментальные изделия никто не писал – и вот результат. К тому же, весь личный состав лаборатории за это время сменился, да и разбирались во всем с самого начала только двое, как мне сказали – вы и покойный Горчинский.

Лунин снова помотал головой и беззвучно выругался одними губами.

– Там нечего разбираться… – проворчал он. – Либо работает, либо нет. И если нет… В этом случае я не знаю, что может быть. Все что угодно… Контакты пылью забило… Трубу в кладовке прорвало – водой залило… Да может просто кто уронил что тяжелое… У них же прочность как у людей примерно – много не требуется. Что там в результате поломалось… Вам как срочно их надо?

– Вчера… – серьезно ответил Василий Витальевич.

Лунин посмотрел на него. Тогда везите меня обратно, где взяли, захотелось ему сказать, но он не стал.

– Да ты посмотри сперва, что там! – неожиданно встрял, обернувшись с переднего сиденья, Витька. – А уж потом решим…

Вадим бросил в его сторону взгляд, но ответил безопаснику:

– Посмотрим. Чего ж делать…

Он уже не удивился, когда экранолет, пойдя на снижение, сел прямо на лужайку перед лабораторным корпусом института, так хорошо ему знакомым. Часть окон действительно светилась, на стоянке мокли автомобили, в вестибюле тоже ярко горел свет.

На лужайке их уже ждали. Несколько человек с зонтами помогли выбраться из кабины. Лунин никого из них не знал, но это, похоже, никого и не волновало. Все торопливо направились внутрь здания. По знакомой Вадиму лестнице поднялись на второй этаж и, наконец, оказались перед дверями в лабораторию, попасть куда Лунин уже никогда не думал.

Внутри, действительно, наблюдались следы интенсивной деятельности. Причем заметно было, что работа идет уже давно: в лаборатории было сильно накурено и пахло свежесваренным кофе. Светились компьютерные виомы. За прозрачной стеной несколько человек в белых лабораторных халатах с тестерами сгрудились вокруг двух манекеноподобных фигур, разложенных на монтажных столах, что-то усиленно замеряя. Время от времени какая-нибудь конечность одного из "манекенов" конвульсивно дергалась, но на это никто не обращал внимания. В углу, возле обычного канцелярского стола, стояло еще несколько человек с кофейными чашками и сигаретами, среди которых Вадим с удивлением обнаружил директора института, которому здесь, собственно, нечего было делать.

Директор, видимо был того же мнения: когда все повернулись в сторону пришедших, и он увидел Вадима, на лице его отразилась гримаса брюзгливого недовольства, точно такая же, какая, наверное, появилась в тот же момент и у Вадима. Вадим постарался трансформировать свою просто в мрачный вид и ему, кажется, это удалось. Директор же со своей стороны не соизволил. Ну и черт с ним, подумал Лунин, переводя взгляд на стоящих рядом.

– Здравствуйте! – протянул руку один из них. – Я заведующий лабораторией, Татаринов. А вы и есть тот самый варяг, который призван прекратить наше нестроение? Не радует. Но… были бы признательны.

Второй оказался Вадиму знаком. Это был инженер, раньше работавший в лаборатории кинематики. По внешнему виду инженера можно было заключить, что именно на него навалили внезапно свалившуюся аккордную шабашку по настройке андроидов – он единственный из всех выглядел уставшим. Вадим даже вспомнил его имя: Генрих. Поэтому, поздоровавшись они сразу перешли на ты.

– Ну так что тут у тебя? – спросил Вадим, окидывая взглядом без энтузиазма двигающихся у стола тестировщиков. – Разобрался уже, в чем дело?

Руки он директору не подал и даже не обратился к нему, точно того в лаборатории и не было вовсе. Впрочем, директор повел себя аналогично. Это заметили и на несколько секунд в помещении повисла неловкая пауза.

 

3

Генрих кашлянул. Он оказался единственным, кроме директора, конечно, кто работал здесь еще пять лет назад, и его произошедшее не удивило. К тому же он был достаточно утомлен, чтобы отвлекаться на последствия ссоры многолетней давности.

– Ничего, – сказал он. – Цепи все прозваниваются. Вон, заканчиваем полную контрольную проверку. Но с ними, по-моему, все нормально. В программе тоже сбоев не обнаруживается. Но тут я точно сказать не могу -сам лучше глянь – все-таки вы ее сами писали, тебе видней должно быть что там к чему… Но, вроде бы, все в порядке. А команды – не проходят! Вернее проходят, но… Да вот, сам сейчас увидишь!… Володя, вы заканчиваете? – крикнул он тестировщикам.

– Уже!… – донеслось из-за перегородки. – Можешь пробовать!

– Пошли! – Генрих кивком позвал Вадима за собой, направившись к одному из компьютеров.

Вадим подошел. Остальные – тоже.

Генрих уселся за комп и двинул мышью. Выскочила заставка. Генрих развернул главное меню…

– Стоп, – сказал Вадим.

– Что?

– Это не та программа. Это версия к предыдущей модели. Причем для управления через виртуальный кардан. Где родная?

– Только эта была, – ответил Генрих, недоуменно взглянув на Лунина. Потом посмотрел куда-то ему за спину.

– Никаких других программ больше не было, – раздался голос директора.

– Не было? – переспросил Лунин, не оборачиваясь. – Тогда я пошел. Всем привет!

Вадим развернулся к выходу.

– Что вы себе позволяете! – возмущение директора было неподдельно.

Лунин скосил глаза в ту сторону.

– Какие ко мне претензии? – поинтересовался он невыразительным голосом.

– Вы ведете себя как хам! – заявил директор.

– Не заметил, – отозвался Лунин все так же тускло.

– Погодите, – вмешался Василий Витальевич, раньше других присутствующих пришедший в себя. – Вадим Петрович… Вас пригласили для консультации. Будьте добры, прежде чем уйти, по крайней мере, сообщить результаты своих наблюдений. Мне кажется, вы забылись.

Лунин посмотрел на него.

– Да, извините… – мотнув головой, Вадим заговорил нормальным голосом. – Эта программа от предыдущей модели. Для непосредственного управления человеком через виртуальный костюм. Вам что, на самом деле нужна кукла, которая ничего не может самостоятельно?

Лунин вопросительно поднял брови в ожидании ответа. Но особист замешкался. Его неожиданно опередил Кремер.

– Устроит, – быстро сказал он. – Димка, там же не в программе было дело, я же знаю. Там же что-то в "железе". Ты лучше скажи: ЭТА программа с ЭТИМИ роботами работать может?

Лунин почувствовал себя не очень хорошо. Лезть в бутылку, как оказалось, было не обязательно. Но ведь так нагло, в глаза… Да и просто обидно.

Постаравшись сохранить спокойный вид, Вадим ответил:

– Может. Если вас устраивает марионетка. Там нет некоторых функций, но для виртуалки это не существенно… Только все равно нужен каркас с карданом – иначе она и не будет работать.

– Да нет, – подал голос молчавший Генрих. – Вадим, я же все-таки тоже разбираюсь… – укоризненно произнес он. – Мы дописали управляющую часть. Там же не сложно. Когда стали готовить к работе…

– Хорошо, – сказал Вадим, поворачиваясь к стеклянной перегородке с андроидами на столах. – Запускай. И извини, пожалуйста. Не хотел…

Генрих кивнул, снова берясь за мышь.

Мужской "манекен" на столе вздрогнул, зашевелился, и начал садиться. Но делал он это примерно так, как его далекие механические "предки" в двадцатом веке. Дергано, рывками, шаря разъезжающимися руками по плоскости стола. Казалось, это больной после долгого перерыва пытается подняться. Или пьяный с нарушенной координацией движений. Вадим внезапно ощутил, что лицо перекашивает гримасой сострадания… Словно это он сам пытается сесть на столе, а не "кибер "А", как называл эту конструкцию Горчинский.

– Хватит! – оборвал он Генриха. – Выключай! Достаточно. А второй?

– То же самое.

Лунин сжал челюсти.

– Включи-ка…

Генрих послушно выполнил команду.

На этот раз Вадим заставил себя с каменным лицом досмотреть до конца. "Кибер "Е", дергаясь и елозя по столу, села с грацией ожившей парковой скульптуры, замерев в позе даже на глаз неподходящей для удобного положения.

– Клади обратно… – разрешил Вадим. Потер шею, затем взялся левой рукой за правое запястье и, ни на кого не глядя, стал методично вращать правую кисть, сжатую в кулак, сердито сжав губы.

Все молча следили за его действиями. Через какое-то время пауза начала затягиваться.

– Чего, Димка? – спросил Кремер, встревоженный поведением друга.

– Ничего, – глухо ответил Лунин, продолжая разминать кисть. – Можете все это выбросить. Если у барана нету мозжечка, ему и ноги не нужны…

 

4

– Объяснитесь, Вадим Петрович! – в спокойном голосе безопасника послышались требовательные нотки. – Что вы имеете в виду?

Лунин криво усмехнулся.

– Что объяснить? – спросил он. – Куда делись блоки координации движения из обоих экземпляров? Так это не ко мне. А без этих блоков…

Вадим пожал плечами и не стал ничего добавлять.

– В чем вы обвиняете институт!? – расколол тишину выкрик директора. – Мальчишка! Это была ваша обязанность – следить за состоянием техники! Это вы ее передавали нам после смерти Саула Иосифовича! Это с вас нужно спросить, где блоки координации!

Вадим посмотрел на директора.

Директор был красен от возмущения. Он тяжело дышал. Седые короткие волосы, обычно аккуратно причесанные, сбились.

– Сдача проводилась по акту, – сказал Лунин. – Согласно оценке комиссии в полностью рабочем состоянии.

– Председатель комиссии был тогдашний зам по АХЧ! И остальные двое – его подчиненные! – отбил слова Вадима директор. – Вам легко было ввести их в заблуждение!

Лунин почувствовал прилив ледяного бешенства.

– Слушайте, вы… Беспозвоночное!… – Вадим шагнул к директору, всем своим видом выражавшему готовность пострадать за честь родного института.

Видимо он был страшен. Потому что у стоявшего рядом с директором Татаринова вытянулось лицо, а Кремер и Генрих схватили Лунина за локти.

– Димка! Стой! – крикнул Кремер. – С ума сошел?!

Лунин нехотя остановился. Он понимал, что выглядит полным идиотом, но ничего не мог с собой поделать. Нужно было шагнуть еще только один шаг… Всего один. Но Витька с Генрихом держали его крепко.

– Я не могу больше оставаться в одном помещении с этим неандертальцем! – заявил директор. – Да и остальным не советую! Делайте что хотите! Но я этого так не оставлю!

Он повернулся и быстро вышел, картинно хлопнув дверью.

Лунин крепко зажмурился. Немного погодя он почувствовал, что хватка на его руках ослабла. Вадим выдохнул, потряс головой и открыл глаза. Ему было стыдно.

Прямо перед Вадимом, внимательно глядя ему в лицо, стоял теперь Василий Витальевич.

– Извините, – сказал Лунин, чувствуя, что краснеет. Он снова начал разминать кисть, понимая, что делать этого не следует, но не зная, чем себя занять. – Если вам это, – вспомнил он, кивнув через плечо, – было нужно вчера, то можете не связываться. Там на несколько лет работы… Если не больше. Если вообще когда-нибудь можно будет восстановить…

– Да, неожиданный оборот, – заключил Василий Витальевич, и у Лунина возникло ощущение, что имеет он в виду вовсе не блоки координации.

– А вы сами? – спросил все же особист. Видимо просто для очистки совести. – Не сможете?…

Вадим усмехнулся.

– Я их делал, – сказал он. – Вот этими самым руками, можно сказать… – Вадим показал руки, посмотрел на одну, держащую другую и разжал кисть. – Ну и что? Вы думаете, я понимал, ЧТО именно я там выстраивал? Технологию изготовления – да, помню. А что там зашито… Увы. Я ж не математик. Это только Горчинский знал. Геометрия вероятностных полей – его специальность… А другого Саула Иосифовича вы вряд ли найдете…

– Жаль, – сказал Василий Витальевич, отворачиваясь. – Вы даже не представляете, насколько жаль…

– Да, – вдруг подал голос и Брэнсон, стоявший все это время с довольно мрачным видом. – Это очень все осложняет…

Лунин с удивлением взглянул на него: он успел уже забыть про исовца.

– Василий Витальевич, Ричард… Погодите! – внезапно вмешался Кремер. – Не торопитесь… Димка, – он повернулся к Лунину. – Подумай. Что, этих блоков было только две штуки?

– Да, – подтвердил Вадим сумрачно. – Мы больше не смогли сделать. Я и эти-то лепил полтора года… Чего ты хочешь – все вручную!

– И больше ничего? Никаких записей, расчетов, предварительных моделей?

– Почему же? – Вадим посмотрел на него. – Архив Саула Иосифовича остался. Там, надо полагать есть. У его жены… вдовы. Только кто все это разбирать будет? Руфина Залмановна его почерк, конечно, понимает, но в математике не рубит совершенно ни черта. Сколько с тем архивом возиться? И кому?

– Ну, математики-то найдутся… – заметил Витька.

Лунин пожал плечами.

– Описание было в файле, прилагавшемся к программе. Как я понимаю, его, как и программы – след простыл…

– А у тебя? – с надеждой спросил Кремер.

– Да мне то оно на что, Витька? На стенку повесить? Я ж в этом ровным счетом ничего не смыслю! А модели… Были, конечно… Несколько десятков. Но мы их не хранили – зачем? И какой вам в них смысл? Они все равно внутрь не поместились бы. Блоки заново пришлось бы изготавливать. Если так хочется – где-то еще должен быть стенд для тестирования всей системы… Контейнер размером со шкаф. Берите его. Только что вы с ним будете делать – не представляю. Там и элементная база другая, и параметры питания тоже другие… И координатор там размером с холодильник…

– Что вы сказали, Вадим Петрович? – шагнул к Лунину Василий Витальевич. – Все-таки блок координации есть? Чего ж вы сразу?!…

 

5

Лунин даже не обиделся.

– А вы меня о нем спрашивали? – спросил он. – Да и что вы с ним делать будете? Этот ящик на тележке возить надо, он килограмм пятьдесят весит…

– Где он? – перебил его Кремер. – Димка, ты ничего не понимаешь! Где он?! – он посмотрел на Генриха, потом на Татаринова, у которого был вид того самого интеллигента на чужом пиру. – Где?

Те переглянулись и в недоумении пожали плечами. Затем перевели взгляд на Вадима.

– Железный шкаф. Два на два и на метр, – сказал Вадим. – Крытый молотковой эмалью. Стоял в электрощитовой – его больше некуда было засунуть…

– А! – просиял Генрих. – Знаю! А я-то думал все время – чья это железяка! Действительно – стоит!

– Идемте! – скомандовал Василий Витальевич, как-то подрастеряв свое спокойствие. – Быстрее! Надо все это поскорее заканчивать!

Все дружно двинулись в подвал.

Стенд стоял там, где и было сказано. Покрытый пылью и никому не нужный. Как зачастую случается со многим экспериментальным оборудованием. Ключей от него, разумеется, тоже не нашлось. Но и замок зато отсутствовал: вместо него проушины были смотаны обычным куском проволоки.

Генрих распахнул железную створку.

– Ну, где тут? – спросил он, пропуская Вадима.

Вадим занял его место.

Несколько секунд вглядывался.

– Где-где… В Караганде!… Накрылась премия в квартал…

– Что?

– Сняли, – сказал Вадим.

Стало тихо.

– Причем аккуратно сняли. Именно блок координации. Знали, что берут. Остальное все на месте…

– И теперь все? – раздался в тишине переводный голос Брэнсона.

Ему никто не ответил.

Лунин посмотрел на исовца и удивился, насколько осунувшийся вид у того стал. Это, пожалуй, была самая неожиданная реакция для Вадима в данной истории. Что так могло расстроить представителя Ассоциации? Ясно же, что в андроидах он не понимает ни уха ни рыла. А уж во внутриинститутских дрязгах и подавно…

– Послушайте… – продолжил между тем Брэнсон. – А тот, кто это сделал… С ним нельзя договориться?

Это уж совсем ни в какие ворота не лезло. Чтобы представитель управленческой верхушки разговаривал в таком тоне… Один подобный индивид совсем недавно с возмущением покинул всех, хлопнув дверью. Следовало бы того же ожидать и от Брэнсона, но он почему-то вел себя иначе…

– Тот, кто это сделал… – помимо желания произнес Вадим. – Скорее утопит все в нужнике, чем признается в том, что это он.

– Но если ему хорошо заплатить…

– Он жадный дурак. Но не последний же идиот. Он не захочет терять имя и положение. Он их слишком ценит.

– Так вы его знаете? – бедолага, похоже, так ничего и не понял. Впрочем, не он один… Производить впечатление директор умел. Блестяще. И концов обычно не оставлял. По крайней мере явных. Иначе бы не руководил институтом.

Лунин вздохнул.

– У него их, скорей всего давно уже нет, – сказал он.

– Почему? – не понял Витька.

– Потому что пять лет прошло. Если б он разобрался, в чем там дело – эта штука уже где-нибудь бы всплыла. Под его именем… Ему нечего было стесняться – Горчинский не имел особой известности, никто бы сильно не озаботился… Эта скотина все время, пока я у Саула Иосифовича работал, пыталась его в соавторы притянуть. Но не договорились – этот сукин кот слишком много хотел…

– И куда он их дел?

– Да я откуда знаю? – пожал плечами Вадим. – Может, и в самом деле выкинул. Или продал. За бугор. Мало, что ли, частных научных центров? Или обменял на что-нибудь. Или еще что… Только, думаю, в любом случае толку от этого ни у кого не вышло. К кому бы оно ни попало…

– Почему?

Вадим усмехнулся, не скрывая злорадства.

– А там недостаточно расшифровать структуру. Надо еще и воспроизвести сам "камень". А вот это уже – шиш! Мы их вручную делали, у Саула Иосифовича на даче. Есть там нюансы… – дальше он распространяться не стал. Неожиданная мысль пришла ему в голову: – Блин! Кажется я догадываюсь, куда оно ушло! И – почему этот, со стенда, сняли.

– Да? – сказал Василий Витальевич, снова ставший тихим и незаметным. – И какова же ваша догадка? На что их могли использовать?

– Да использовать-то могли на что угодно… Главная область применения самой идеи – протез центральной нервной системы. Хоть головного мозга, в принципе, – Вадим усмехнулся. – Но это если удастся в нужный объем втиснуть… Судя по всему – пока не удалось. Потому и этот вот блок, – он кивнул на шкаф, – утянули. Его-то скопировать можно.

– И куда же его… использовали?

– Да миланские роботы! Футболисты! Я еще удивлялся – чего они так качественно вверх лезут…

 

6

– Миланские роботы?…

– Они самые, – подтвердил Лунин. – Зуб не дам, конечно… Но наверняка почти. Прорыв у них случился года два-три назад… Начали играть на человеческом уровне, держат чемпионский титул в своей лиге два года… были сообщения о каких-то разработках якобы в области управления… Я еще подумал тогда, что вот, Горчинский не успел, а у кого-то что-то очень похожее… Понятно теперь, отчего похожее!…

– Но почему они только футболистами ограничились? – спросил Витька. – Если это такой потенциал, как ты говоришь…

– А у них Горчинского нет, – ответил Лунин. – Скопировать блок со стенда они смогли – для управления командой его вполне хватит. А вот с "мозжечками" нашими ничего у них не вышло. И, видимо, хватило ума понять, что заявлять себя в качестве авторов нельзя – не поверит никто. А, может быть, до сих пор пытаются разобраться… Не знаю. Да и знать не хочу!

– Черт! – сказал Витька. – Если бы раньше!…

Вадим пожал плечами.

– То есть, – опять заговорил Брэнсон и, похоже, что к этому моменту он успел приободриться. – У этого миланского клуба есть то, что нам нужно? Я правильно вас понял?

От уныния его не осталось и следа. Впечатление такое, что он прямо сейчас был готов ломиться в Милан и любым способом заполучить то, что ему нужно. Вот на кой черт только?!

– Может быть, – сказал Лунин. – Я не сказал, что именно у них. Я сказал, что похоже. А что там на самом деле…

– Но это – то что у них есть – позволяет делать то же, что отсутствующий блок? – настойчиво повторил вопрос Брэнсон.

– И этого я не говорил, – сказал Лунин, с любопытством наблюдая горячность исовца. – Но на это тоже очень похоже. Вы что – туда сейчас отправитесь? – не удержался он.

– У меня, кажется, нет других вариантов, – представитель Ассоциации посмотрел Лунину в лицо. – Вы не согласились бы сопровождать меня, как сотрудник нашей фирмы в ранге консультанта? Соответствующее вознаграждение, разумеется, гарантируется.

Ни хрена себе, подумал Лунин. Что за всирачка? – если по-украински выражаться. Я ж еще с предыдущего полета лыжи снять не успел…

– Эй, Дик, не торопись! У нас найдется, от кого его послать, если что, – неожиданно для Вадима перебил Брэнсона Кремер. – Хоть от нас, хоть от Василия Витальевича, если надо. Не спеши переманивать специалиста! Все равно без нас вам не справиться!

– Действительно, мистер Брэнсон… – подал голос и Василий Витальевич.

– Мистер Лунин – сотрудник нашей Ассоциации! – мгновенно восстал против несправедливости Брэнсон. – И речь идет о нашем внутреннем деле – обыкновенном служебном повышении!

– Лунин гражданин России, – сухо уведомил Василий Витальевич. – И он сам решит, под чьим руководством ему действовать.

Вот ни хрена себе, второй раз подумал Лунин. Это что у нас за дурдом тут такой?

– Ну, работать-то ему все равно придется у нас, – внес свою лепту в общую неразбериху друг Витька. Даже не посмотрев на Вадима. – Так что не гони лошадей, Дик! К чему дополнительные сложности? У нас и так нет времени.

Вадим вдруг обнаружил, что все смотрят на него. И Брэнсон и Василий Витальевич и Витька. С ожиданием.

– Каково ваше решение, мистер Лунин? – спросил Брэнсон, явно недовольный претензиями собеседников, но не намеренный отступать по этому поводу.

– Охренеть, – сказал Вадим, переводя взгляд с одного на другого.

– Охренеть? – переспросил Брэнсон с такой серьезностью, что Лунин чуть не расхохотался. – Что это значит?

– Вадим Петрович сообщает нам таким образом, что потрясен сделанным предложением, – с точно такой же серьезность разъяснил Василий Витальевич, не отводя от Лунина взгляда. Но на этот раз почему-то Вадиму смеяться не захотелось.

– Вам что, – спросил он. – Действительно так нужно этих роботов?

– Да, очень нужно, – кивнул Брэнсон.

– Нужно! – подтвердил Витька.

Василий Витальевич промолчал, но продолжал внимательно следить за лицом Лунина, и его ответ был очевиден.

– И вам все равно, какого размера или вида будет блок-координатор – лишь бы он только работал? То есть вас устроит аналог?

Витька кивнул. За ним кивнули остальные.

– Ну, тогда, может быть, не потребуется лететь в Милан. Хотя я и по-прежнему не понимаю, к чему такая спешка. Но можно съездить и поближе.

– О чем вы, мистер Лунин?

– Почему вы только сейчас об этом говорите? – спросил Василий Витальевич.

– К Руфине Залмановне домой? Или к тебе? – предположил Кремер.

Вадим пожал плечами в ответ на вопрос Василия Витальевича, а Витьке сказал:

– Нет. Но ты почти угадал. На дачу Горчинского. Там есть… еще один экземпляр устройства…

 

7

– Вот только я не знаю, – продолжил Лунин, – устроит ли он вас…

– Почему? – спросил Василий Витальевич. Из всех троих он, похоже, больше других был недоволен происходящим. Но не по техническим причинам.

Вадим помолчал. Но поскольку он уже произнес "А", следовало договаривать до конца.

– Видите ли, это сарай…

– Какой сарай? – ошарашено переспросил Витька.

– Сарай на даче Саула Иосифовича. Установка занимает полностью весь объем. Собственно, это и есть первый экземпляр – все остальные только его более компактные копии… Горчинский собирал его лет двадцать из чего придется. О том, что это такое знали только он, его жена и я. Но Руфина Залмановна никогда не воспринимала эту самоделку всерьез, а Горчинский никому ее не показывал кроме меня. Да и то только после того, как я стал с ним работать.

– Почему не показывал? – задал вопрос Василий Витальевич.

Лунин снова помолчал.

– Он же был математик. Да еще в такой области… Все, чем он занимался, считается полнейшей абстракцией. И когда он попытаться осуществить кое-что на практике… Его никто не хотел принимать всерьез. Считали за чудака. Типа сумасшедшего профессора. Не желали браться за реализацию. Чего думаете, он работал эсэнэсом в нейробиологическом институте? Да просто нигде не принимали его тему. А тут директор взял… На условии, что Горчинский работает на институт как математик, а за это может втихую заниматься своими идеями… Горчинский согласился… и попал в рабство. Ему это не нравилось. Но податься было все равно некуда. А эта скотина…

– Димка, погоди! – перебил Лунина нетерпеливый Витька. – Я жутко уважаю Саула Иосифовича, но скажи – эта установка работает? Исправна?

– Да исправна, конечно, – сказал Лунин. – Что ей сделается? Что может случиться с жестяным фракталом размером в дом? Ему даже мыши не страшны – они в него не лазят…

– Жестяным… фракталом? Размером с дом? – Кремер, видимо, ожидал чего угодно, но только не этого.

– Ну, там еще всякого разного напихано, – вынужден был признать Вадим. – Но в целом это выглядит как фрактал. Во всю внутренность сарая. А сарай у Саула Иосифовича на даче был большой…

Василий Витальевич и Брэнсон, оба с одинаково похоронными лицами, не говоря ни слова, вперились взглядами в Витьку.

– Димка, – остановил рассказ друга Кремер. – Я знал Саула Иосифовича и очень его уважаю… Но – ОНО РАБОТАЕТ?!

Лунин вздохнул. Посмотрел на всех троих по очереди.

– Хотите верьте, хотите нет, – он пожал плечами. Он давно к этому привык. – Что я вам буду доказывать? Не вы первые, не вы последние… Конечно она работает! Чему там ломаться – там нет никакой электроники. И движущихся частей. Это чисто электрическое устройство. Вроде трансформатора… Вы что, никогда не слышали о компьютерах из обычного песка? Или о березовой роще в качестве радиоприемника? Или о специальных лесопосадках, исполняющих мелодии из опер? И про капиллярные и осмотические двигатели ничего не знаете?

– Стоп! – остановил его Василий Витальевич. А когда Вадим смолк, повернувшись к Кремеру, спросил: – Виктор Данилович, вас устроит в ТАКОМ виде это устройство?

– Устроит. Если оно работает исправно. Поэтому сперва нужно посмотреть. Столько лет прошло…

– Я был там полгода назад, – признался Лунин. – Все исправно. Меня Руфина Залмановна просила присматривать за установкой. Как память о муже… Думаю, она не станет возражать, если хоть что-то пойдет в дело. Надо только будет получить у нее разрешение…

– Да мы не будем эту штуку забирать! Пусть не беспокоится! Нам только работающий экземпляр нужен! – замахал руками Кремер.

– Тогда я совсем уж ничего не понимаю! – признался Лунин. – Вам что вообще нужно?! Андроиды в рабочем состоянии или энтропийный конвертер?

– Чего? – спросил Витька.

Остальные из троицы вообще промолчали.

– Я в этом понимаю, как свинья в апельсинах! – в сердцах заявил Вадим. – Но так его называл Горчинский. Устройство, которое управляет энтропийными процессами и за счет этого может производить дикие вычисления с не менее дикой точностью! На этом и основано тонкое управление андроидами! Именно поэтому там такая простая управляющая программа. Именно поэтому Горчинский мог моделировать деятельность центральной нервной. Именно поэтому ни одна собака не воспроизведет блок координации в объеме меньшем, чем тот, что стянули со стенда – потому что не знает точных параметров настройки! И на даче стоит единственный экземпляр, в котором все эти настройки зафиксированы – потому что Горчинский тарировал его двадцать лет. Я говорю это вам потому, что вижу – вам для чего-то всерьез это надо. Не знаю для чего. Но у трех ваших контор вполне может хватить сил протолкнуть это открытие в жизнь. Пусть и после смерти автора…

– Василий Витальевич, – обратился к безопаснику Кремер. – Дик… Нам же все равно понадобится специалист. А единственным, кто в этом разбирается на всей Земле, является Димка. Весь институт ничего в этом не понимает – вы же убедились. Я думаю, что надо ему все сказать и включить его в проект. Тем более что сейчас без доводки будет не обойтись…

 

1

– Ну так в чем дело? – спросил Лунин.

Они со странной троицей заперлись для объяснения в чьей-то пустой лаборатории, отдав распоряжение паковать андроидов и стенд к отправке. Василий Витальевич, кроме того, еще позвонил куда-то и попросил взять под охрану дачный сарай Горчинского. Последнее мероприятие весьма впечатлило Вадима. Но ясней ситуация от этого не стала.

– Дело в том, Вадим Петрович, – заговорил безопасник, хотя Лунин почему-то ожидал, что объяснять будет Кремер. – Что Ассоциация и Космофлот проводят очень крупномасштабную спасательную операцию. На исключительно большую дальность. Обстоятельства этой операции требуют соблюдения высшей степени секретности, и вы должны отдавать себе в этом отчет. Вам это понятно?

– Нет, – честно сказал Лунин.

– Что именно вам не понятно?

– Почему секретность… Погодите-погодите! – кое что до Вадима все же дошло. Ассоциация… Космофлот… Спасоперация на исключительную дальность… – "Пегас"? – спросил он.

– Да, – Василий Витальевич кивнул. – Как я понимаю, вам не трудно было сейчас об этом догадаться… Тогда что вас удивляет?

– Да секретность-то почему?

– Потому что все очень плохо, – сказал Брэнсон. И Вадим начал догадываться о причинах его необычного поведения. – При посадке произошла авария. Практически все члены экипажа модуля тяжело ранены. Если мы не окажем им помощь в ближайшее время – они погибнут мучительной смертью на глазах всего человечества. Это было бы шоу прямой трансляции с миллиардами зрителей. Ни тем, кто на Марсе, ни нам не нужно такое паблисити. Поэтому информацию решено хранить в полной тайне. А по прошествии срока пребывания на планете просто сообщить, что модуль погиб при посадке.

– Ё-ё… – сказал Вадим против всякого желания, откидываясь на спинку стула.

Он, конечно, догадывался, что с "Пегасом" что-то не так, но не мог подумать, что настолько.

– Но у нас есть шанс, – продолжил представитель ISA. – У России имеется корабль, способный преодолеть сто миллионов миль за неделю и руководство Космофлота пошло нам на помощь, предоставив этот корабль для участия в операции спасения.

Лунин с недоумением посмотрел на Василия Витальевича. Уж насколько он знал, хотя и будучи полным чайником в космонавтике, самые быстрые межпланетные корабли были как раз у Ассоциации – огромного транснационального консорциума, сосредоточившего в своих руках все частные космические программы. Все остальные страны ограничивались околоземным и окололунным пространством. Но и кораблям Ассоциации было не под силу добраться до Марса в такие сроки. Просто физически. Лунин не знал, в чем там дело, но знакомым спейсерам в этом вопросе доверял.

– Да, – кивнул Василий Витальевич. – Такой корабль есть. Это тяжелый носитель "Ореол". Вы должны были слышать про этот проект – его довольно широко обсуждали на всех уровнях лет десять назад.

– Да, я что-то читал, – признался Лунин. – По-моему, даже раньше, в школе еще… Тяжелый корабль для полетов к внешним планетам. С РЛ-двигателем нового типа… Но разве его строили?

– Его не только строили, но и построили. Несколько лет назад были начаты статические и ходовые испытания, которые на данный момент завершены. Корабль планировался в пробный рейс к астероидам, но приключившиеся обстоятельства внесли корректировку в планы. И там, кстати, не РЛ а ФЛ-двигатели. Не ракетно-, а фотонно-лазерные. Запомните и не путайте.

– Да, я помню из той статьи… – растерянно подтвердил Вадим. Не удержался и спросил: – Но где вы его строили? И – ходовые испытания?! Ведь это же здоровенная штука должна быть – ее же скрыть невозможно!

Василий Витальевич улыбнулся сдержанно.

– А ее и не прятали. Строительство было замаскировано под работы на одной из высокоорбитальных ракетных батарей и не вызвало никаких подозрений. Тем более что разгонные лазеры там соответствующей мощности. По сути, систему всего лишь как бы дооснастили плазменными усилителями, а испытания выдавались за тренировочные стрельбы. Но мы отвлеклись, – одернул сам себя особист. – Прошу прощения у мистера Брэнсона, я не хотел выразить непочтения к постигшему вас несчастью…

Исовец молча наклонил голову, принимая извинения. Ему, похоже, этот разговор об успехах передовых ракетных технологий совершенно не нравился, но он не собирался его прерывать, давая Лунину возможность получить необходимую информацию.

– Ну… – сказал Лунин. Развел руками и повторил: – Ну… Ну вы даете.

– Да, – снова кивнул Василий Витальевич, словно соглашаясь, что да – действительно дают; и что это совершенно нормально. – Но в связи с новой задачей, – последовал кивок в сторону Брэнсона, – возникли некоторые трудности. Совершенно непреодолимые. Корабль не предназначен ни под каким видом для полетов с людьми.

– Э?… – спросил Лунин.

– Это же автоматический транспорт. Грузовой. Он не предназначен для перевозки людей. Это даже не рассматривалось никогда. К тому же это чисто опытная машина для проверки принципиально новых двигателей. Людей там просто не может быть по определению.

 

2

– Ага… – сказал Вадим.

При всем невежестве Лунина в вопросах космонавтики совсем уж наивным чайником он не был. За время работы на "Колумбиаде" в разговорах со спейсерами Вадим нахватался кое-каких верхушек и вполне понял то, о чем не стал говорить особист. Корабль, конечно, мог совершать рейсы к внешним планетам и астероидам… И возить туда автоматические станции. Дело полезное. Но не в этом было его основное назначение. Космофлот был лишь гражданским фасадом российских ВКС и проектировался – и строился – "Ореол" конечно же, для военных. Как повелось в космонавтике еще с самого начала и без различия в государственной и национальной принадлежности.

Скорей всего он предназначался для доставки в пояс астероидов стартовых установок стратегических ракет. Вполне возможно – с такими же двигателями нового типа. Тот же РЛ-привод в свое время превратил Луну в стационарную ракетную батарею, поскольку боевые ракеты с такими двигателями могли поразить цели на планете в течение всего лишь одного часа – время, сопоставимое с обычными баллистическими. Теперь наука и техника шагнули вперед, на следующий этап. Только и всего…

Лунин попытался в уме прикинуть, за какое время долетит до Земли боеголовка с ФЛ-приводом, если, допустим, взять тот же двигатель, что на "Ореоле". Основные характеристики он помнил еще из той старой статьи… Результат оказался такой, что Лунин в него сперва даже не поверил и принялся пересчитывать. Но все оказалось именно так – в обыкновенном арифметическом действии трудно было ошибиться. Подлетное время боевой ракеты от радиуса пояса астероидов составляло МЕНЬШЕ СУТОК!… Причем при той скорости, с которой эта штука войдет в атмосферу, она может быть обыкновенной металлической, а то и просто каменной болванкой – это уже не имело никакого значения. Абсолютно…

"Мама дорогая… – подумал Лунин, забыв даже о том, где находится. – Ну на кой черт нам всем все это нужно?!"

Ответа он, понятное дело, не знал…

– Да дело и не в корабле, – продолжал между тем Василий Витальевич. – Как бы быстро он туда ни долетел. На Марсе нужны врачи. Настоящие врачи, а не кибермедики из пунктов первой помощи. Там требуются высококлассные нейро- и кардиохирурги, способные работать в полевых условиях. Вы представляете сложность задачи?

Вадим кивнул. По роду своих занятий он это представлял. Хотя врачом и не был.

– Вот для этого нам и понадобились ваши андроиды, – закончил безопасник. – Кроме того, там еще понадобятся строители. Потому что нужно будет соорудить жилье для людей – им придется дожидаться корабля в лучшем случае около девяти месяцев, а в худшем – почти три года. Это – не считая обратной дороги…

– Мы постараемся подогнать "Скороход" к точке удобного старта для возвращения по эллиптической траектории… – вмешался Брэнсон, но Василий Витальевич не дал ему перехватить инициативу.

– В любом случае – там предстоит построить полномасштабную планетную базу, заключил он. – И ее обслуживать. Ассоциация согласна вложить деньги в это строительство. Мы, в принципе, тоже заинтересованы в такой базе. Но никакие киберы с этим строительством не справятся. Только ваши…

– Да понял я это уже, – остановил безопасника Вадим. – Я другого понять не могу!…

– Чего же?

– Да роботов-то всего два! И те – без мозжечков и не известно еще, в каком состоянии! Что от них толку? Ведь стартовать-то нужно – когда?!

– У нас срок не больше недели, – ответил Брэнсон хмуро. – Затем… Но чем скорее старт – тем лучше.

– По графику подготовки старт через трое суток, – сухо напомнил Василий Витальевич.

Вадим обвел всех троих ошалелым взглядом:

– Кто из нас спятил? – спросил он. – Вы или я?

Он даже представить себе не мог, на каких условиях договорились Космофлот и Ассоциация: это должно было быть просто что-то запредельное – чтобы два таких монстра вдруг ринулись действовать так слаженно. Ведь не рекламы же ради затевается вся эта кутерьма! А после слов о строительстве базы Вадим, кроме того, наконец, вспомнил, сколько все это должно вообще стоить и вопрос о том, кто спятил, как минимум наполовину не был шуткой. Да такого просто не могло быть!

Правда, Лунина обнадеживало то, что пока что не высказался еще Кремер – зачем-то же он здесь присутствует, в этом странном триумвирате? И, надо отдать должное, друг-Витька не подвел.

– Никто не спятил, – вступил он в разговор. – Не торопись в Кащенку. Хорошо теперь понимаешь, что мы тут чувствовали, когда ты нам вещал про конвертер энтропии и песчаные компьютеры?

Вадим счел за благо промолчать. Но, похоже, его пламенное выступление произвело на присутствующих кое-какое впечатление…

– В качестве нагрузки "Ореол" понесет к Марсу небольшой нанозавод, разработанный в нашем институте. Для такой примерно цели, кстати… Мы его для пояса астероидов предполагали, – пояснил он, подтвердив тем самым догадку Лунина. – Ну и для систем Юпитера и Сатурна, само собой… Запас рабочего субстрата, конечно, пришлось урезать до минимума, но для данного дела его хватит. На месте завод воспроизведет такое количество андроидов, какое потребуется. И необходимое для всех работ оборудование тоже. Можешь не сомневаться. Нам главное сейчас – успеть снять копии с имеющихся образцов и передать запись на борт корабля.

 

3

– Все равно не понимаю, – сказал Вадим.

– Что именно? – Кремер неожиданно посмотрел на Лунина с прищуром и тому почудилось в глазах друга неестественное для момента веселье. Может кто-то, все же, тронулся умом, подумал Вадим, но решил не развивать эту мысль. Поскольку с одного раза можно было догадаться, кто именно окажется этим тронувшимся. Вряд ли Витька.

– Ну, я согласен, – Лунин истово закивал головой. – Андроидов вы разберете на атомы – потом сможете наштамповать в любом количестве… Хотя они и будут у вас по цене дороже золота: я что, не знаю, сколько такой субстрат стоит? Но конвертер-то!… Сарай же!… Что вы с ним делать станете?! Точнее – что эти ваши андроиды с ним станут делать? За собой на грузовике возить?! Причем – каждый?!

– Но вы же сказали, – встрял Брэнсон. – Что один кон… координатор может управлять целой футбольной командой?

Лунин запнулся, пытаясь вспомнить, когда он такое утверждал. Да, действительно, было…

– Так это же на игровом поле! Там вообще без разницы – одним механизмом командовать или десятком. Но там-то… – он кивнул головой на потолок. – Они ж у вас на километры разбредутся, как я понимаю. Если не больше…

– Больше… – безмятежно сообщил Витька. – Гораздо больше. "Пегас" сел возле Сфинкса. А заводу и базе для работы потребуется вода, так что сажать его придется в районе полюса. Там не километры, там тысячи будут!…

Вадим молча уставился на него.

Витька улыбнулся.

– А это, – сказал он. – Есть третья секретная информация в этом разговоре. И она, в общем-то, перекрывает обе предыдущие по своему значению и является государственной и коммерческой тайной одновременно. Имей в виду.

Лунин подождал продолжения, не дождался и удивленно посмотрел на Кремера. Тот в ответ выжидательно смотрел на него. Ему явно требовалось услышать подтверждение. Куда меня занесло, подумал Лунин. Но вслух сказал другое:

– …то пусть покарает меня суровая рука моих товарищей!… Да понял я, понял! Буду нем, как селедка! Думаешь, я не соображаю, что вы мне столько уже нарассказали, что для подписок о неразглашении мне рук не хватит – разуваться придется! Понял я!

– Ты не смейся, – неожиданно серьезно одернул его Витька. – Это дело действительно того… Мирового масштаба, как Петька с Чапаевым говорили. Информация первостатейной важности. Так что без шуток. Никому. Кроме нас троих пока. Если надо будет – тебе скажут, кто еще допущен.

– Ого… Ну хорошо. Понял я действительно, – подтвердил Лунин. – Так в чем там дело?

– У нас в институте, – сообщил Кремер. – Разработан метод информационного копирования любых материальных объектов. С последующей записью на функциональный носитель, способный воспроизводить все – подчеркиваю: все – свойства оригинала.

– Это как? – опешил Вадим.

Витька вздохнул.

– Сначала фотография была – помнишь? Плоская запись изображения.

– Ну… – сказал Вадим.

– Потом – появилась голография. Это были аналоговые способы записи информации об объекте. Потом в конце двадцатого века появилась цифровая запись. Цифровое фото, потом цифровое видео. В середине прошлого века пошла цифровая голография…

– Да это я все тоже помню!

– Потом, – продолжал безжалостно объяснять Кремер. – Сделали интерактивную голографику. Сейчас она применяется практически повсеместно. Но это все – только объем и динамика, движение. И только, как правило – за редкими исключениями – внешний вид, не более того.

– Ну? – сказал Лунин. Лекция по истории видеоматики его совершенно не интересовала.

Но Кремера, похоже, было не остановить.

– Так вот, – продолжил он. – Мы научились записывать атомарную структуру объекта в полной динамике. Во всяком случае, в достаточной… Не рассчитывать на компьютерах покадрово и подетально – а получать разом, как на фотографии. Аналоговым методом. Не как статику, а как процесс. И фиксировать его на некоем варианте фотопластинки, так сказать. Все свойства записанного объекта соответствуют свойствам оригинала. И – главное – их можно воспроизводить. Причем, что наиболее важно, не только посредством наносборки, но и в информационном плане.

– Не понял, – в который уже раз за сегодня произнес Лунин. Но он и в самом деле не понял. – Что значит?…

– Это значит, что информационная копия объекта обладает всеми свойствами оригинала. Ну как же тебе объяснить-то?… Ну вот – плоская оптика тебя ведь не удивляет? Плоские линзы, плоские призмы – и тому подобное?…А ведь еще лет полтораста назад все это делалось из стекла! Помнишь – мы в музее видели?

– Ну, – кивнул Лунин, начиная что-то понимать.

– Так вот: плоская оптика – это всего лишь голографическая копия обычной стеклянной линзы – к примеру – но она обладает всеми ее свойствами как линзы! То есть – концентрирует световые лучи. Так вот: наши информационные копии – они посложней, конечно будут, точно так же при определенных условиях способны выполнять функции своих оригиналов.

 

4

– Ну… – повторил Вадим. Услышанное никак не желало укладываться в голове. – Я, допустим, понял… Но как сарай-то… Тьфу! Как конветер-то?…

– Ну ты тупой какой-то… – посмотрел на него Кремер. – Видимо перелет сказывается. Фотография-то меньше оригинала?

– Ну да… – сказал Вадим.

– И голограмма тоже меньше. Про цифровую запись я уж не говорю… Ну и здесь то же самое. Носитель размером с портсигар где-то. Найдется на твоих андроидах, куда такой блок присобачить?

До Вадима, наконец, дошло.

– Тьфу ты! – сказал он с облегчением. – Вот теперь понял! Конечно же, такой блок найдется куда поставить… Никаких проблем. Только…

– Что еще-то? – спросил Витька.

– Так задержка сигнала же… От Земли до Марса… Я не помню сколько точно – минут десять, кажется…

– В разное время по разному. От нескольких минут до трех четвертей часа. В нашем случае будут минуты… Но я тебя понял. Не переживай – никто не будет управлять ими дистанционно. У нас есть на этот случай отличные управляющие программы. Я ведь тебе пытаюсь объяснить, что проект глубоко засекречен. Мы же можем копировать практически все. Ограничения только по габаритам.

– То есть сарай этот для вас не предел? – спросил Вадим, оценивая, что могли накопировать умельцы из Витькиного Института… Любую сеть нейрокомпьютеров с искусственным интеллектом любой мощности. И с программой вместе. И ужать это до размеров наладонника… Да, с управлением у них точно не будет никаких проблем.

– Нет, не предел, – подтвердил Кремер. – Мы корабли копируем целиком. Для модельных испытаний.

Лунин покрутил головой в восхищении. И с немалым облегчением: кажется, теперь он стал понимать, чем занимаются эти трое – и в каком объеме. И ему теперь предлагали включиться в эту гонку тоже! Заодно он оценил и причину такой секретности: из того, что сказал Витька, выходило, что отныне в любой комп можно воткнуть полноценный искинт, способный выполнять практически любые операции… Синхронный переводчик в комме у Брэнсона в сравнении с этим смотрелся просто каменным топором…

– Что ж, – сказал Вадим. – Тогда имеет смысл не дожидаться утра. Ключи доступа от дачи у меня есть. С Руфиной Залмановной можно и завтра поговорить – она все равно возражать не будет, я это и так знаю… Если вы с ног еще не валитесь – поехали сейчас! Зачем время терять? Ведь, как я понимаю, еще нужно будет потом поставить блоки на роботов и проверить всю систему в сборе…

– То есть вы – согласны участвовать в проекте? – спросил Василий Витальевич.

– Конечно согласен, – ответил Лунин. – Я ж так понимаю, андроидами кто-то должен будет заниматься!

– Тогда нам следует прямо сейчас оформит все документально…

– В этом нет никакой необходимости! – заявил Брэнсон. – Напоминаю, что мистер Лунин служащий Ассоциации и может работать в качестве такового под мою ответственность. Как мой референт, например!

– Это было бы неразумно, – возразил Василий Витальевич. – С точки зрения международного права могут возникнуть определенные сложности…

– Этим вопросом вполне способны заняться наши юристы, – отпарировал исовец.

– Но и наши тоже, – не остался в долгу безопасник. – Давайте будем действовать в рамках достигнутой договоренности!

– Я не вижу, чтобы мы за эти рамки вышли!

– Зато мне это прекрасно видно!…

На этот раз Вадиму было понятно, по крайней мере, до какой-то степени, что происходит. Будучи гражданином России, он, Лунин, одновременно имел трудовой договор с ISA. В принципе, никакого криминала данный момент не содержал, кроме одного. Внезапно всплывшего факта работы с Горчинским. В силу дурацкого стечения обстоятельств конвертер Горчинского оказался сам по себе вещью мирового значения. Впрочем, это Вадим хорошо представлял и раньше… Не представлял он другого – что может сам оказаться настолько ценным приложением к устройству, что Ассоциация решится претендовать на него даже не взирая на возможный конфликт с правительством не самой слабой страны мира.

Вадиму стало неуютно. Честно говоря, он не очень представлял, что тут следует предпринять. Он не имел ничего против Василия Витальевича и его службы. У них работа такая… И своей стране изменять не имел так же никакого желания. К Ассоциации же, до сей поры, у Вадима вообще не было никаких претензий – он у них работает, они ему платят. И уходить со станции он совсем не желал. Это была отличная работа и хороший заработок. И вообще интересное место, невзирая на раздражающий поток туристов. Сейчас же, в результате случившегося Вадим внезапно оказывался между двумя хищниками, готовыми сцепиться за право заполучить его в единоличное пользование.

Кстати, из происходящего следовало, что мистер Брэнсон не просто член руководства компанией. Поскольку он явно имел право принимать подобного уровня решения. А это была компетенция не ниже Совета Директоров. И, попадая в ранг личного референта такого лица, Лунин и сам становился персоной немаленькой. И открывающиеся возможности было не сравнить, если честно признать, с перспективой работы в закрытом КБ под присмотром СБ Космофлота.

Ситуация была такова, что Вадиму поневоле пришлось задуматься.

 

5

– Да хватит вам! – Кремер, воспользовавшись перепалкой представителей двух могущественных структур, куда-то позвонил. И как раз закончил разговор, отключив комм. – Опять вы за свое… Мы же договорились, что работать будем из пропорциональной прибыли… Чего вам неймется? Планировщики сейчас считают доли акций, как закончат – тогда и решим. А вы все время тянете одеяло каждый на себя… Что вы хотите сохранить в секрете от Дика, Василий Витальевич? Они про ваш "Ореол" несмотря на все ваши усилия все равно знали!

– Ну, не все знали, а только кое-что… – проворчал особист.

– Да какая разница! Эпоха транснациональных кластеров на дворе – а вы тут разводите какую-то малюто-скуратовщину… Вас для чего направили? За сохранением секретности следить? Вот и следите! А не занимайтесь игрой в охоту на ведьм…

К удивлению Вадима, Василий Витальевич слушал эту отповедь как нашкодивший школьник: опустив глаза и не издав ни звука! Да и старый друг нынче, если подумать, приоткрылся перед Луниным с неожиданной стороны. Как-то до этого Вадим не предполагал за Витькой таких интонаций…

– А ты, Дик? – перешел, между тем на другого участника конфликта Кремер. – Какая тебе необходимость утянуть Димку в Ассоциацию? Если мы учреждаем совместную компанию для продвигания наших изделий на рынок? Вот там он и будет работать на общее благо… И не надо на меня так смотреть! Патент на конвертер Горчинского ты все равно не заграбастаешь – не твое это! Достаточно того, что вы вкладываете деньги в наши разработки!

К не меньшему удивлению Вадима, и Брэнсон не полез в бутылку от такого наезда! А уж ему-то, казалось бы – сам бог велел. В голове у Вадима в очередной раз рассыпался сложившийся было паззл представлений о том, кто есть кто в этой троице. Только сейчас он сообразил, что главный-то, похоже, Витька. Как в том анекдоте. "Кто ехал – не знаю. Но шофером у них – сам Президент, мля!…" Хотя, может быть и немного наоборот… Но суть-то!

Кажется, я чего-то недопонял, пришло в голову Вадиму. Чего вот только? Я ж, вроде, Витьку с детства знаю… Он всю жизнь ничем кроме своей науки не занимался! Как вышло, что он командует и представителем Космофлота и – что, пожалуй, куда более круто – одним из высших руководителей, а то и владельцев Ассоциации! Как-то до сих пор Лунин считал друга детства обыкновенным доктором наук…

– Нет, я с вами точно бахнусь! – сказал Вадим, когда Витька закончил выволочку партнеров. – Ты меня уже и на работу определил? Даже не спросясь?

– Надеюсь, до окончания спасательной операции ты все же останешься в своем уме, – не остался в долгу Кремер. – А то и в самом деле могут возникнуть сложности. Лечить тебя потом… А по работе… Ты что, откажешься заняться тем делом, к которому так стремился? Тебе больше нравится надевать скафандры на богатых бездельников на вашей станции? А работу по конвертеру Горчинского пусть продолжат другие? Или это не ты сегодня собирался кому-то морду бить по этой теме? Я ведь помню, с каким скандалом тебя уходили из института! Можно было подумать, не лаборанта увольняют, а как минимум начальника отдела! Как ты тогда с директором сцепился!

– Я тогда таким умным как сейчас еще не был… – проворчал Вадим. Ему не хотелось вспоминать ту историю. Да и сегодняшнюю встречу тоже… Думал, забылось все. Но оказалось что не очень…

– Ну, вот и отлично, – заключил Витька. И без особого перехода заговорил о деле: – Значит так. Я с нашей техбазой созвонился. Аппаратуру они уже грузят. Предлагаю отправиться на место и там уже все решить окончательно.

Никто не стал возражать.

До дачи добирались тем же экранолетом, на котором летели с аэродрома. По пути чего-то ели. Не то поздний ужин, не то ранний завтрак. Лунин даже не запомнил толком, с чем именно были те бутерброды.

Он в основном размышлял о грядущих переменах в жизни и гадал, какими же они реально могут быть. Должность единственного механика по андроидам могла оказаться не такой уж синекурой, как это можно было представить. Сколько там было еще работы, Вадим знал лучше кого бы то ни было. В конструкцию следовало внести массу изменений. Не в этих, конечно – тут просто не успеть. А вот дальше… Поменять материалы на более качественные… Они с Горчинским в силу обстоятельств вынуждены были по большей части заниматься самодельшиной из подручных средств и то и дело изобретать велосипеды. В результате машина получилась перетяжелённой до предела.

Теперь же можно будет питание сделать автономным. На топливных элементах, например. Глаза поставить нормальные, а не те окуляры, похожие на противосолнечные очки, что были до сих пор… Облегчить и упрочить скелет… Довести плотность нервной сети и тактильных датчиков до соответствующей живому организму… Эмулировать все органы, если потребуется, черт побери! Полностью воспроизвести голосовой аппарат! Чтобы речь была нормальной, а не синтезированной. И, главное – освободить объем черепа. Тогда – готовый протез нормального тела! Это была мечта Горчинского… И хотя Вадим не разделял мысли учителя о том, что это главная задача, но сделать это все равно следовало, потому что было необходимо…

Но и без того у андроидов с "мозжечком" была немалая область применения. Космос… Дно океана… Работа в тяжелых условиях – в зонах атомных реакторов, за Полярным Кругом… Да просто нудные и неинтересные, куда живого человека калачом не заманишь.

 

6

Они с Горчинским когда-то любили порассуждать, каким мог бы быть мир, в котором "вкалывают роботы – счастлив человек!" Картина получалась совершенно фантастическая. И не такая уж дурацкая или утопическая, как Лунину тогда по молодости казалось.

Что-то вроде того платоновского пассажа насчет того, что в будущем даже самый бедный гражданин сможет иметь не менее трех рабов. Вадима, знавшего сей перл со школы, Горчинский как-то просто сразил, сказав, что смешно это только если читать Платона с современной точки зрения. Если же рассматривать тему абстрактно – или наоборот, конкретно, кому как нравится – то смысл данного периода состоит в том, что каждому гражданину платоновского государства предоставляется ежедневно ресурс в объеме двадцати четырех человеко-часов. Из расчета, что продуктивно каждый раб может работать восемь часов в сутки. Не такая уж получается чушь. А то, что Платон писал про рабов – так это не его вина. Тогда просто других ресурсов не было.

И, пожалуй, Витькино информационно копирование здесь может прийтись как нельзя кстати. Потому что иначе нельзя получить действительно высокий уровень надежности – нужный по мощности искинт в робота не запихаешь, слишком он велик. А так – пожалуйста. Хоть действительно на каждого жителя по три высококвалифированных механизма. Способных выполнять все виды вспомогательной деятельности. Хоть по дому, хоть по работе… А человечество тогда, как известно, перестанет развиваться, отучится трудиться и только и будет делать, что предаваться пьянству, наркотикам и разврату… Через что и вымрет, полностью выродившись…

Интересно, какой идиот это придумал? Как будто и без того населению Земли нечем загнать себя в гроб и без всякого прогресса. Однако до сих пор как-то выживали…

Впрочем, эта тема Лунина занимала не сильно: свинья грязи всегда найдет. Была бы только свинья. Зато решать задачки, ставящиеся окружающими проблемами куда проще будет, имей человечество такую армию трудового обеспечения… Да и в андроидах ли дело? Исполнительный механизм может иметь любую форму. Главное, чтоб он работал с необходимым уровнем надежности. А какими вопросами заморочиться, у людей всегда найдется. Да хоть той же проблемой свиньи…

Когда промышленная революция перевернула мир в конце второго тысячелетия, она тоже сняла вековые заботы с общества – но тут же навалила новых. В каменном веке переход от охоты к сельскому хозяйству сделал то же самое. В обоих случаях после таких изменений от предыдущего человечества мало что оставалось – в смысле жизненного стереотипа. Вроде пора бы уже это заметить. Но нет… Похоже прав был тот, кто сказал, что история нас учит, что она нас ничему не учит…

Погрузившись в пучины философии, Вадим даже не заметил, как они прибыли на место. И тут его ждал сюрприз…

Впечатление было такое, что возле дачи Горчинского высадился инопланетный десант. Или хотя бы одно НЛО – такое тут оказалось столпотворение. На лугу у поселка, медленно перемалывая струи затихающего дождя лопастями, стояли три огромных тяжелых вертолета. С аппарелей съезжали вездеходы, груженные элементами какой-то невероятной конструкции. Небольшая автоколонна уже тянулась по улице проснувшегося от неожиданного вторжения поселка. Горели установленные на времянках прожектора. В их свете целая армия людей в ярких разноцветных комбинезонах выгружала из бортовых люков какие-то ящики, тут же складывая их на легкие электрокары с тележками.

– Это что? – спросил пораженный Лунин. Как-то не так представлявший себе визит в это место.

– А ты думал, я пальцем буду копию снимать? – поинтересовался Витька, вылезая под дождь и принимая у одного из встречающих плащ-накидку. – Выходи давай! Как мы без тебя на дачу попадем? Не взламывать же, в самом деле…

– Хорошо, – оценил происходящее Василий Витальевич, пока Лунин выкарабкивался из кабины. – Этот цирк обязательно запомнят! Надо еще, чтоб и нас запомнили тоже. То есть, вас, конечно же… Так что мы с Ричардом, пожалуй, вылезать не будем – вы там и без нас управитесь…

– Почему – хорошо? – удивился Лунин.

– Да проще простого. После нашего отъезда такой фонтан слухов пойдет о том, что дачу Горчинского вскрывали с кучей оборудования, что об его открытии, пожалуй, только глухой не услышит… И пусть! Есть большой шанс, что все успехи с роботами будут приписаны именно Горчинскому. А вакуумная запись останется в тени – до тех пор, пока нам надо…

Кремер, который, похоже, об этом еще не думал, тем не менее, помолчав, кивнул.

– Правильно. Это удачный ход для прикрытия. Нужно, пожалуй, будет еще и поспособствовать содержанию этих слухов. Как только доберемся до архива – сразу надо будет слить в сеть наиболее интересные куски… И серьезных статей несколько подготовить. Как думаешь, Димка, заслужил Саул Иосифович, чтобы о его работе узнали правду? Не все же у него изобретения втихую тырить?

Вадим, подумав, пожал плечами. Подобные акции его не шибко вдохновляли. Но, в общем, Витька был, безусловно, прав. Жил, человек, работал… Почему не рассказать о нем, если он заслужил? А то, что так вот подвернулось… Ну так никто специально не готовил. Совпало просто. Может оно и к лучшему.

Так он и ответил, не особо кривя душой.

– Ну вот и ладно, – сказал Кремер. – Василий Витальевич, озаботьтесь тогда этим вопросом… А мы, пожалуй, пойдем начинать…

 

7

Лунину выдали еще одну плащ-накидку, и он тоже переоделся. После чего они с Кремером дошли до дачи, и Вадим своими ключами снял защиту и открыл ворота.

Уже подтянувшаяся автоколонна, урча моторами, вползла во двор, и со сноровкой, свидетельствующей о большом опыте, принялась разворачиваться под недоуменными взглядами владельцев соседних участков. Странные металлические конструкция на грузовых платформах, оказавшиеся раскладными фермами, трансформировались в нормальное состояние. Их стыковали между собой, соединяли разъемы кабелей. Вокруг сарая начал выстраиваться решетчатый контур, весьма напоминающий зоопарковую клетку.

– Виктор Данилович! На какую глубину штыри под землю загонять? – крикнул кто-то.

– Пойдем-ка, посмотрим, – обратился Витька к Лунину, кивнув в сторону сарая. – Но вообще, как я понимаю, вы его не закапывали?

– Нет, конечно! – ответил Вадим. – Для чего? Там даже фундамента нет. Так – пол цементом залит просто, и все.

Вадим распахнул створку ворот и, повозившись, зажег в сарае свет.

– Ну, вот он… – сказал он Кремеру.

Витька с полминуты вглядывался в открывшуюся картину.

– Да… – признался он. – Ты был прав. Такие кишки уж точно лучше никому не показывать!…

– Чего ты хочешь от макета? – фыркнул Вадим. – Я ж вас предупреждал… Но зато этот монстр в полном объеме оттарирован и дает максимальную точность в расчетах. Футбольная команда для него – тьфу!… И надежен как валенок: никаких движущихся частей…

– Да я тебе верю. Не сомневайся, – успокоил Вадима Кремер. – На метр заглубляйтесь! Как обычно, – крикнул он своим рабочим, затем, снова повернувшись к Лунину, сказал: – Я просто сам должен был посмотреть, своими глазами, прежде чем решить окончательно… Уж извини – но выглядело все это с твоих слов чистой голливудщиной!

Лунин пожал плечами.

– Готово, Виктор Данилович! – донеслось сзади.

– Хорошо! – отозвался Витька. – Давай Димка, отойдем… Ворота только лучше закрой – чтоб уж все в комплекте скопировалось…

Лунин закрыл ворота.

– А что это за штука? – кивнул он на развернутую вокруг конструкцию. – На 3D-сканер похоже, только большой уж очень…

– Да он и есть. Промышленный только, не бытовой. Передвижной вариант. И не простой, а интрасканирующий – то есть просвечивает и нутро. Не знал, разве? Причем не самая крупная модель.

Позади загудело и слегка завибрировало. На машинах зажглись оранжевые лампы – видимо в знак того, что идет работа. Больше ничего не происходило.

– Это что – все? – удивился Лунин.

– А ты чего хотел?

– Ну, не знаю… – Вадим и в самом деле не знал. – Но как-то я это не так представлял. Посолидней, что ли… Надолго это?

– На полчаса где-то: надо будет дубль сделать – на всякий случай, хотя по любому одного раза достаточно… Нам вот что, Димка, надо кое о чем поговорить, – без всякого перехода сообщил Кремер.

– Ну?… – сказал Лунин озадаченно. – Ты что, все еще думаешь, что я вам лапшу вешаю?

– Да нет! – отмахнулся Витька. – Я не об этом. Сказал же – верю… Я о другом. Дело, видишь ли, в том, что нам понадобится специалист по андроидам…

Вадим воззрился на старого приятеля:

– И ты тоже, Брут?!…

– Сюрприз, Цезарь! – откровенно ухмыляясь, заявил в ответ Кремер. – Не ждал?…

– Да ты ж сам говорил!… – вспомнил Вадим, как Витька отчитывал двух других подельников.

– Говорил, – Кремер кивнул. – И подтверждаю! Все так. Но это относится не к союзу Ассоциации и Роскосмоса. И Брэнсон об этом пока не знает – имей в виду…

– Да что именно?

– Хотя как он об этом еще не догадался – ума не приложу! – словно не заметив вопроса, пожал плечами Витька. – Но впрочем, – он глянул на Вадима. – Ты вот тоже не догадался. А ведь я тебе все выдал прямым текстом! Правда, ты – тупой сервомеханик, а Брэнсон один из владельцев половины космического бизнеса. Так что, может и догадывается. Но молчит, зар-раза, потому что умный! И тебя он потому так демонстративно к себе сватал…

– Да о чем речь?! – не выдержал Лунин.

– О чем?! – посмотрел на него Витька. – Ты чем слушал, когда я объяснял, Годзилла научного мира?! Я же сказал – мы можем получать информационные копии любых объектов!

– Ну? – неоригинально повторил Вадим после паузы.

Кремер развернулся и внимательно посмотрел на него.

– Бесподобно! – сказал он, помотав головой. – И этот человек еще что-то говорил нам о перспективах открытия Горчинского! Да это не ты с нами, это я с тобой бахнусь таким манером! Да неужели ты не понял?!

– Нет, – честно признался Вадим.

– Да откуда, по твоему, – медленно, обращаясь как к маленькому ребенку, проговорил Витька, – у нас могли взяться управляющие программы для андроидов на уровне хирургов и строителей мирового класса?!

 

1

Лунин, не понимая, смотрел на Витьку.

– Да как откуда? – спросил он. – Искинты же есть… Откуда еще?

– Нет, Брэнсон все-таки должен догадываться! – заявил Витька несколько однообразно. – У него образование получше, чем у тебя будет. Правда, менеджерское… Видимо просто поверить не может. Димка, чего ты в искинтах понимаешь? Ты что, думаешь, это некие разумные существа – как в бульварной фантастике?

– Ну-у… – протянул Лунин, действительно именно так и думавший.

Как большинство далеких от кибернетики людей, он в этом случае пользовался расхожими штампами.

– Это просто программы. Запроектированные для решения определенных задач определенным же образом. Не более того. Если же ты судишь о них по всяким эмулянтам головидео, способным выдавать себя за человека перед любым количеством собеседников – так это вообще балаганные поделки на уровне теста Тьюринга. Ни один киберхирург не сможет работать еще и киберстроителем. Программная архитектура у них разная. И уж тем более ни тот ни другой не смогут элементарно лазить по горам или копаться в разбившейся ракете – то, чем там придется заниматься обязательно.

– Но они ж самообучающиеся… – вставил Лунин, но тут же пожалел о своей прыти.

– А-а!… Ты и про это знаешь! – преувеличенно восхитился Кремер. – Ну да, конечно! Я и забыл, где ты работал! Ну и много ли у вас в институте было компьютеров, ставших научными сотрудниками? Ни одного? Странно! Может хоть лаборантом какой заделался? Тоже нет? Перестань прикидываться страусом, полено! Наша методика позволяет копировать ЛЮБЫЕ объекты – я же уже сказал! И людей тоже! Пожалуй, что мы зря так секретничаем с этим делом, – добавил он, с сомнением глядя на Лунина. – Можно было не напрягаться: никто все равно не поверит!

– Нах… – сказал Вадим. – Дайте две… Витька, ты что – серьезно?!

Он с надеждой посмотрел на Кремера.

– Нет, шучу! – огрызнулся тот. – Конечно серьезно! Как еще иначе стала бы возможна эта спасательная экспедиция? Или, думаешь, так легко рассчитать траекторию эдакого перелета? Там весь экипаж будет из наших копий! И твою туда тоже надо, потому что готовить своего механика у нас нету времени!

– А… гх… хрм… – выдавил из себя Лунин.

От таких новостей он даже сетевую феню забыл.

– Не бойся, это не больно! – заверил Кремер. – Примерно как гланды удалять!

– Чего? – к Вадиму вернулся дар речи.

– Да когда голову отрубают! – объяснил мерзавец-друг. – Мы тебе голову отрубим, проводами к машине подсоединим и будем электричеством перепи-и-исывать! Потом обратно пришьем. Ничего особенного! Хочешь – шрам покажу?! – он захохотал.

Вадим, который видел, что никакого шрама у Витьки на шее нет, с облегчением выругался:

– Иди ты!… Как хоть будет выглядеть… это копирование?

– Ну извини! – попросил прощения Кремер. – Но у тебя было такое лицо… Невозможно было удержаться! А копирование будет выглядеть как снятие обычной томограммы. Залезешь в саркофаг, полежишь, вылезешь – и все. Чего ты вообразил?

– Да ничего не вообразил… Просто… Обалдел. Получается, так для любого дела можно программное обеспечение получать?! В готовом виде?

Витька внимательно посмотрел на Вадима.

– Да, для любого, – сказал он. – Причем эта программа будет как раз самообучающейся…

– УбиЦЦа веником!… – признался Лунин. – И когда вы их пустите в серию? Или, как всегда, есть какие-то заморочки? – он ехидно посмотрел на приятеля.

– Н-да… – без энтузиазма отозвался тот. – Как-то это не интересно даже… У всех одна реакция! Разумеется, есть! В частности, производство самих носителей. Это ж вакуум-квантовая запись! Один блок стоит по цене автомобиля. Информационный объем приближающийся к бесконечности… Квантовый процессор с наноэффектором… А ты думал – действительно фотография?

Лунин потер в затылке.

– Да… Нам бы с Горчинским такое…

– Так я и сказал: если б раньше!… – развел руками Кремер. – Но все равно пока это еще жутко дорого. Надо сперва еще технологию для массового производства разработать. Завод строить… Вот на этом с Брэнсоном и договорились. Он сразу ухватил перспективу. Вот только не в полном объеме. Представляю, что будет, когда до него, наконец, дойдет! По стенкам, наверное, бегать начнет.

– Да, пожалуй… – согласился Лунин. – А… это, Витька… мне обязательно копироваться? Как-то оно того…

– Чего завибрировал, пролетарий космического труда? – насмешливо взглянул на Лунина Кремер. – Не бойся, я же сказал что это томограмма. Томограф, правда, не совсем обычный… Но тебе это без разницы, уверяю… Сейчас мы тут закончим, отправимся к нам в институт и тебя на вакуум закатаем. Чтоб времени не тратить попусту. Чего тебя смущает? Никогда обследование не проходил?

– Да нет, – сказал Лунин, понимая, что деваться некуда. – Проходил…

 

2

Витька не обманул. Томограф и в самом деле выглядел обычным. По крайней мере, внешне. В помещении, где он стоял, никого не было. Но это уже Лунина не удивило: ночь все-таки.

– Раздеваться? Или как? – спросил на всякий случай Вадим.

– Ну, если в тебе эксгибиционизм проснулся – на здоровье! – съязвил Кремер, включая установку. – Мне так по барабану! Я на мужиков не западаю… А томографу и тем более…

Лунин вздохнул и забрался на медицинское ложе. Витьку понять можно было – устал. Но и Лунину тоже было не по себе. Не каждый день с тебя снимают копию для компьютерной программы… Лунин поерзал, устраиваясь поудобнее.

Сверху опустилась крышка, запечатав саркофаг со всех сторон, и стало темно. Что-то загудело. Лунин слегка удивился: обычно все же внутри томографа имелось слабое освещение. А так и в самом деле получалось, что лежишь, точно мумия… Не дай бог, пациент попадется страдающий клаустрофобией – он же вам тут устроит концерт в гробу! Не видно ведь ни черта… И ощущение времени тоже не пойми какое… Вадиму пришла в голову мысль: позвонить Кремеру по комму и поинтересоваться – как долго тут валяться? Это был бы достойный ответ на Витькины приколы! Лунин даже стал подтягивать руку к лицу, чтоб осуществить данное действие, но тут гудение стихло и крышка "гроба" отъехала в сторону, освобождая его из своих объятий.

Снаружи хлынул свет.

– Ну давай, вылазь, – услышал зажмурившийся Вадим голос Кремера. – нефиг лежать!

Лунин открыл глаза и сел.

– Что, все уже? – спросил он.

– Все, все… Вылезай, приехали!… – заверил Витька, протягивая руку. – Добро пожаловать в виртуальный мир!

Вадим слез с диагноста и удивленно посмотрел на друга. За те несколько минут, что Лунин провел в саркофаге, Кремер успел переодеться, постричься и, что наиболее странно, загореть как полинезиец. Да и одет он теперь был скорее по курортному, чем по деловому – в белые брюки и гавайку навыпуск.

– Ты чего это? – спросил Лунин.

– Что? – спросил в ответ Кремер, изо всех сил стараясь выглядеть серьезным, но предательская улыбка в это время все шире растягивала его губы. Наконец он не выдержал и начал смеяться.

– Чего? – не понял Лунин, озадаченно наблюдая за такой реакцией. Ну не спятил же, в самом деле, друг детства. От творческого перенапряжения…

– Вот у всех так! – сообщил ему Витька, продолжая давиться смехом. – Одно и то же… Сколько раз вижу, столько раз хотелось захихикать! Но не мог! А вот с тобой – могу!

Вадим оглядел себя. Потом снова посмотрел на приятеля.

– А в ухо? – полюбопытствовал он. – Или уж сразу – скорую?

– Попробуй, попробуй! – поощрил Кремер, нисколько не испугавшись.

Вадим подумал. Потом спросил:

– Что за нах?… И чего ради ты так вырядился? Что происходит? Это что, тест такой, что ли?

Эта его краткая речь вызвала новый приступ веселья.

– Ой, не могу!… – простонал Кремер и прислонился к томографу. – Это что-то! Димка – ты бесподобен!

Лунин какое-то время понаблюдал за клинической, можно сказать, картиной. Потом сердито сказал:

– Ну? И долго ты будешь так ржать? У нас, вроде, времени не вагон. Три дня до старта осталось… И на кой черт ты рожу кремом намазал?

Витька посмотрел на Вадима и замахал руками.

Лунин почувствовал, что звереет.

– Витька!… – сказал он голосом, не обещающим ничего хорошего. – Кончай ржать! Или говори толком или – на все четыре стороны! Мне это надоело!…

– Все, все!… – простонал Кремер, с явным усилием переставая смеяться. – Сейчас… Но с тобой свихнуться можно, честное слово! Ты что – ТАК НИЧЕГО И НЕ ПОНЯЛ?

– Что именно? – очень раздельно спросил Лунин, всем видом демонстрируя, что ему не до смеха. – Меня срывают после рабочего дня. Везут через полпланеты. Требуют наладить раскуроченных роботов, которых наладить невозможно. Потом рассказывают байки про фотонные звездолеты и полет на Марс. Потом – про информационное копирование. Заставляют за каким-то дьяволом залезть в томограф и там сидеть! А когда выпускают – начинается ржачка… В чем дело?! Интеллигент хренов! Я тебе сейчас твою гавайку засуну туда, куда папа Карло не посылал свою буратину!

– Димка! – не обращая внимания на грозный вид Лунина, сказал Кремер. – Ты еще не понял, что тебя уже скопировали?!

– Почему это не понял? – ответил Лунин, стараясь сохранить ум в здравом состоянии. – Раз уж ты выпустил меня из томографа, то, наверное, да – скопировали. И что?

– У-у!… – издал стон обессиленный смехом Виктор Данилович. – Да скопировали уже тебя!! Полено ты тупое! И уже перевели в информационное состояние! Каменная твоя голова, мы сейчас не в институте!

– А где? – Вадим оглянулся по сторонам. Комната вокруг была вроде бы та же самая.

– О-о!… – застонал Витька уже вполне натурально. – Это нечто! Какая психика! Какой матерый человечище!… Да в этом самом информационном состоянии, чудила! И ты – это не ты, а твоя информационная копия!

 

3

Лунин посмотрел на себя. Похлопал руками по бокам. Потом снова посмотрел на Витьку.

– А ты?…

– И я – это тоже не я а моя информационная копия! – радостно выдал Кремер, все еще прислонясь к саркофагу. – Ну что, теперь дошло?

– Ни хрена! – заявил Вадим, приходя в себя и еще раз оглядываясь. Окон в помещении не было, потому проверить, что вокруг, так просто было нельзя. – Мало ли что ты на себя нацепить мог? Это ничего не доказывает!

– Да? – Витька отлепился от томографа. – А снаружи, по-твоему, наш институт?

– А что же еще?

– Ну так пойдем, глянем. Только не падай в обморок, копия настоящего человека!

Лунин решил ничего на это не отвечать.

Он молча пошел за Кремером к двери. За дверью был коридор. Тот или не тот, которым они шли сюда, Вадим бы не смог сказать – он не присматривался. Но коридор был обыкновенный. Как в любом институте.

Они прошли коридор до конца, туда, где должна быть дверь на лестницу. Там и была дверь. Но вот когда Кремер ее открыл…

– Ну, чего встал? – спросил Витька насмешливо.

Лунин помолчал, прежде чем ответить.

– Наномембрана тоже не доказательство. Вы могли заранее ее приготовить! – заявил он, уже понимая, что говорит чушь.

– Угу, – согласно кивнул Кремер. – Могли. Мы такие. Но, честно говоря, – признался он. – Я не ожидал, что ты настолько Фома Неверующий! Давай тогда пошли дальше!

Он шагнул в мембрану.

Лунин, нахмурясь, шагнул следом…

Это была какая-то странная мембрана. Не то, чтобы она сильно отличалась от обычных, но… Вадиму пришлось сделать несколько шагов, прежде чем он вышел наружу. У него даже возникла мысль вернуться назад, пока он шел в абсолютной темноте.

– Нафига… – начал он, обращаясь к Кремеру, намереваясь узнать, для чего было ставить такой длинный шлюз, но слова повисли на языке.

Это точно был не институт.

Они с Витькой оказались на какой-то поляне, окруженной со всех сторон то ли высокими кустами, то ли густыми деревьями. За спиной у них громоздились вросшие в землю замшелые камни какого-то менгира… или дольмена? Вадим в этом не очень разбирался. Стоунхендж, в общем. На выветренной от времени плите матово чернело пятно мембраны. Никаких зданий в ближайшей окрестности не просматривалось. Сверху нависало затянутое облаками небо. И здесь был день. Не ночь, как в Москве, а нормальное светлое время суток.

– Что – нафига? – поинтересовался Кремер, наблюдая, как Лунин озирается по сторонам. – Мембрана нафига такая длинная, хотел ты спросить? – улыбка друга почему-то показалась Вадиму слишком уж обещающей, и он насторожился. И, как выяснилось, правильно: – Так это не шлюз. Это телепорт.

– Какой еще телепорт? Их же не изобрели еще!

– Да нет, как видишь… Обыкновенный телепорт. Он же нуль-Т. Как ты, наверное, слышал. Заходишь в одном месте – выходишь в другом. Только и всего… Все еще думаешь, что мы в институте?

– Нет, не думаю, – признался Лунин. – Но как это все… – он повел руками. – Компьютерная модель?…

– О господи… – вздохнул Кремер. – Дитя силиконовой эпохи! Ничего другого тебе в голову, конечно же, не приходит… Тебе ведь объяснили – информационные копии любых объектов?…

– Ну… да…

– Вот это они и есть!

Лунин ничего не понял.

– Но ты же говорил… – сказал он. – Что там квантовый компьютер… С наноэффекторами…

– И что это, по-твоему, означает? – ехидно поинтересовался Витька.

– Ну… – Вадим был вынужден признаться хотя бы себе, что запомнил фразу и не стал требовать ее пояснить.

– Именно квантовый комп! – подтвердил Витька. – И именно с наноэффекторами! Но не он управляет записью! А запись им! Она же не статичная, а интерактивная, если тебе так понятней! И абсолютно самостоятельная!

– Так это тот самый искинт? – Вадим уже совершенно запутался. – Который настоящий?

– Если тебе так хочется – то да! – ответил Кремер. – Но объясняю раз и навсегда – запомни и не забывай: это не искинт! Поскольку запись не является компьютерной программой, а представляет собой прямое аналоговое отображение объекта в мировом вакууме! Компьютер здесь только посредник. Понял?

Лунин несколько раз энергично пошевелил кожей на лбу.

– Вот так лучше, – заключил Кремер, понаблюдав некоторое время за мыслительным процессом друга. – В подробностях ты все потом узнаешь – когда на курсы переподготовки пойдешь. Пока же просто поверь на слово. Субстрат у нас здесь другой, но мы – такие же точно свободные личности, как и там… – он мотнул куда-то головой. – Без всяких отличий. И даже более чем, я бы сказал… Ну что, так и будем здесь торчать? Или все же делом займемся?

Лунину очень захотелось спросить, что означает это "более чем", но он вспомнил, зачем и как тут оказался и решил не тратить время понапрасну.

 

4

– Пошли, – сказал он. – Только куда?

– Давай за мной…

Кремер двинулся в обход менгира. Лунин, стараясь не отставать, следом.

– Слушай, – не удержался он все-таки от вопроса: – А телепорт-то… Как?

Витька покосился через плечо смеющимся глазом.

– А вот это как раз обычный компьютерный эффект, – сообщил он. – Настоящий телепорт, как ты правильно заметил, "еще не изобрели".

Лунин хмуро смолчал.

– Перестань сопеть, Димка, – сказал Кремер. – Я же сказал, что мы тут более свободны, чем в прежнем состоянии. И кое-что тут оказывается возможным, чего там еще не один век сделать не смогут. А то и вовсе никогда… Или ты думаешь, что я тебе за пять минут ВСЕ объяснить смогу?

– Да нет, – вздохнул Лунин. – Не думаю…

Он решил окончательно смириться с происходящим. Слишком уж всего было… много? Или просто непонятно? Но в любом случае, пожалуй – слишком…

Кремер, кажется, понял состояние Вадима. Потому что не стал донимать его дальше риторическими вопросами.

– Ну вот и хорошо. Давай, садись, полетим пока ко мне, позавтракаем. А потом будем тебя со здешними порядками знакомить… К сожалению, весь обычный порядок адаптации придется нарушить, но что поделать – "Пегас" ждать не будет!…

С другой стороны дольмена стоял обыкновенный четырехместный экранолет. Витька, щелкнув замком, открыл крышку кабины, пропуская Лунина внутрь. Забрался сам, захлопнул люк, стал небрежно включать приборы.

Лунин в великом изумлении следил за его действиями.

– Витька, – сказал он. – Ты же не умеешь им управлять!

Кремер улыбнулся.

– Думаешь? – спросил он.

И запустил двигатели.

Наученный недавним опытом Лунин молча продолжал наблюдать за происходящим.

Кремер, ни на секунду не сбиваясь, передвинул какие-то рычаги, взялся за штурвал, пошевелил ногами педали… По всем повадкам, он делал это не в первый раз и хорошо знал – что делает!

Звук двигателей стал громче. Из-под днища экранолета полетели сухие травинки, листья, еще какой-то мусор. Поникла и заволновалась трава под струями воздуха от воздушной подушки. Экранолет заскользил по поляне, быстро набрал скорость и круто рванулся вверх, оставляя вершины деревьев далеко внизу. Пожалуй что второй раз за сегодняшний день Витька удивил Лунина. После того, как отчитывал Василия Витальевича и Брэнсона… Ни тех интонаций ни этого вот умения Вадим за другом никогда не предполагал.

Лунин откинулся на спинку кресла и попробовал подумать над всем услышанным и увиденным. Увы, этого ему не удалось сделать.

– Ну как тебе у нас тут? – поинтересовался Кремер, продолжая небрежно управлять набирающим высоту экранолетом.

Лунин без особой охоты посмотрел наружу.

Вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась холмистая, покрытая лесом равнина. Горизонт ее терялся в облачной дымке. Где-то вдалеке отблескивали зеркалами озера или морской залив…Вадим вспомнил, что в воздухе пахло морем, но он поначалу не обратил на это внимания. В другой стороне на холме над рекой стоял белый квадрат какого-то строения. Никаких иных признаков цивилизации заметно не было.

– Мы туда? – Вадим кивнул в сторону белого домика.

– Нет, – Кремер покачал головой. – В другое место. У нас не принято вваливаться без предупреждения… если нет какой-нибудь очень важной причины. Согласись, что твое появление в качестве таковой признано быть не может…

– И то верно, – покорно согласился Лунин.

Экранолет нырнул в облака.

– Я специально решил тебя прокатить немного по воздуху, – продолжал объяснять Витька. – Чтобы ты сам увидел… Так-то мы могли прямо ко мне домой телепортнуться. Но это было бы неинтересно, уж поверь!

Вадим выразил согласие и на этот раз.

Он почувствовал себя слегка утомленным и с недовольством подумал, как теперь придется работать предстоящие трое суток. Чтобы привести андроидов в порядок, этого времени было в обрез. А могло и не хватить вовсе. Ведь толком так и неясно, насколько они в рабочем состоянии… Как сопрягать еще с ними старый конвертер-макет? Да ведь еще нужно чинить проверочный стенд – там-то блок координации тоже вынут! А вместо этого они куда-то тащатся с совершенно неизвестными целями и у Витьки такой вид, точно все проблемы давным-давно кончились. А то и не начинались вовсе!

Кабину затопило солнечным светом.

– Ну, смотри! – объявил Кремер, переводя машину в горизонтальный полет.

Вадим проморгался и посмотрел.

Сначала небрежным взглядом. Потом, выпрямившись в кресле, крутнул головой. Еще несколько раз развернулся во все стороны…

– Где мы, черт побери?

Довольный Витька расхохотался.

Экранолет пробил облака и летел теперь над ними.

 

5

Огромное синее небо было со всех сторон. Чистое, без единого пятнышка.

Земля внизу…

То, что было Землей внизу… Не было Землей. Поверхность внизу была прямоугольной, затянутой облаками плоскостью. Впереди и позади она как обрубленная кончалась у… основания неба. Далеко, но эти края мира просматривались отчетливо. А справа и слева земная твердь, словно сошедшая с ума, задиралась двумя идеальными дугами, выныривающими из облачного слоя и, равномерно загибаясь и утончаясь до состояния тонкого обруча, кольцом замыкалась где-то в зените. Но этой части не было видно: прямо над головой, где-то посредине этого исполинского кольца, полыхало невероятное – раз в двадцать, наверное, больше нормального, Солнце.

– Ширина обода – тысяча километров, – услышал Вадим голос Кремера. – Диаметр кольца – десять тысяч… Впечатляет?

Лунин наконец сообразил, где он видел похожую картину. Да, километрового диаметра станция – гордость Ассоциации – смотрелась на подобном фоне весьма бледно…

– Но на кой черт?… – посмотрел на сидящего в соседнем кресле приятеля Вадим.

– А вот это как раз не компьютерная эмуляция, – сообщил Кремер. – Именно потому.

– Что "именно потому"? – сердито спросил Лунин, которому сегодня чудеса как-то быстро успели надоесть.

– Да просто ведь все, – сжалился старый друг. – Здесь же нет пространства. И силы тяжести, которая, как ты помнишь, функция этого самого пространства – тоже нет. Как-то ведь нам нужно было ее создать? А никакого другого способа кроме вращения на Земле пока неизвестно. Вот и сделали, как в космосе. Только, чтоб не мелочиться, заложили размеры сопоставимые с планетой. Пока нам хватает. Потребуется – ширину "земли" увеличим… И не заикайся про компьютерный эффекты! Заложить здесь силу тяжести в программу невозможно – по причине отсутствия самой программы.

– Да я и не заикаюсь, – честно признался Лунин. – Мне, вообще-то говоря, не до этого как-то. Когда до рабочего места доберусь – вот о чем я думаю. Время поджимает, а ты мне экскурсии устраиваешь. Могло бы оно все и подождать…

Кремер внимательно посмотрел на Вадима.

– Да, братец, – сказал он. – Это я прощелкал… Надо было сразу предупредить…

– О чем?

– Да ты не переживай. Успеешь еще к своим роботам. Это я тебе точно обещаю. И "Пегас" никуда не денется. Времени у тебя теперь вагон и маленькая тележка.

– Это почему? – насторожился Лунин.

– Так здесь ведь не только пространства нет, – объяснил Кремер, закладывая лихой вираж и ложась на другой курс. – Но и времени тоже. Нам его также приходится искусственно воспроизводить. И вот здесь как раз с помощью тех компьютерных спецэффектов.

– Но ты же только что сам сказал!

– И сказал! – согласился Кремер. – И еще раз повторю. Здесь не компьютер управляет записью. А запись компьютером. Поэтому, в принципе, возможно устраивать любые условия. Но что такое гравитация – мы не знаем. Точнее даже не так. Тут ее просто нет. Как факта. И воспроизводить мы ее можем только так… как можем. И времени здесь – тоже нет. Нам его приходится эмулировать как раз за счет компа. А раз так – меняя частоту работы процессора, мы и время менять можем тоже. И в ба-альших пределах!

– Ну тогда я опять ничего не понимаю! – заявил Лунин.

– Так я ведь тебе о чем и говорю… Пройдешь курс переподготовки – будешь знать все характеристики здешнего мира. В двух словах это тебе никто не объяснит. Поэтому пока просто поверь мне на слово. Время у тебя есть. Достаточно. Года тебе на доводку твоих агрегатов хватит?

– Года?…

– Ага… – безмятежно кивнул Кремер. – Можно, конечно, и больше растянуть. Но там сложности будут чисто бытового плана… А так – в такой примерно срок ты конструкцию на полную автономность переделать сможешь?

– За год – смогу, – подтвердил Лунин, прикидывая те изменения, про которые уже думал. – Только лаборатория понадобится с хорошим оснащением…

– Да это не извольте беспокоиться! – заверил Кремер. – Да и что лаборатория? Хоть десять институтов! Ну и пару-тройку отраслей промышленности в придачу. Если нужно больше: только скажи – все будет! Я ж тебе повторяю: у нас здесь не Земля. А самая настоящая Утопия!

– Утопия? – спросил повеселевший Лунин. Услышанные новости его изрядно приободрили. – Так уж и настоящая? Прямо по Томасу Мору?

– Тьфу-тьфу-тьфу! – преувеличенно испуганно открестился Витька. – Скажешь тоже! Скорей уж классическая из позднесоветской фантастики – общество всеобщего благоденствия. Где от каждого по способности, каждому по потребности… КомунизЬм, одним словом! В натуре!

Лунин опять счел за лучшее помолчать. Как-то не готов он был пока воспринимать подобные утверждения. Но Кремера это молчание не обескуражило.

– А вообще, конечно, – продолжал он. – В чем-то и от Томаса Мора. Название-то от него. Пространства у нас нет. Времени, почитай, тоже. Вот и получается – Нигде и Никогда. Самая настоящая Нигдейя!…

 

6

– Черт… – сказал Лунин. Ему стало как-то не по себе. – Но как это все стало возможно? – он повел руками, обозначая окружающий мир. – Я имею в виду, – заторопился Вадим, заметив выражение лица Кремера. – Что об этом же не писали ничего! Нигде! Ведь должны же были какие-то работы быть… Опыты проводиться…

– Да было все, – устало вздохнул Витька. – И работы и опыты. И публикации были регулярные… И сейчас есть. Только – в специализированной литературе. Много ты читаешь новостей, например, по квантовой физике? Это ж проблема так называемого "чистого вакуума", точнее один из ее подразделов… Там вообще в словах ничего не выражается – одна математика. Ее, может пять человек на всей Земле понимают. Вот они и переписываются друг с другом. И эксперименты были. Причем довольно давно. Только совсем из другой области. Это поиски способов увеличения объема записи… А мы, у себя в институте, как раз и получили способ выхода на уровень вакуума…

– Как?

– Так я тебе и сказал! – ухмыльнулся Витька. – Ты ж до сих пор Василию Витальевичу подписки о неразглашении не дал! Это ж – военная тайна!

– А он тоже здесь? – не особо удивившись, спросил Вадим, имея в виду безопасника.

– Нет, – неожиданно отрезал Кремер. – Сюда кто попало не попадают.

Вадим удивленно посмотрел на него.

– Да он нормальный мужик, – ответил на невысказанный вопрос Витька. – И дело не в его службе. Просто у нас элементарно не хватает носителей для всех желающих. Поэтому приходится брать только тех, без кого нельзя обойтись. Вот тебя, например… И у нас здесь хватает своих проблем. Мы, собственно, тем только и заняты, что решаем задачу по массовому выпуску носителей – ведь их нужно миллиарды штук. Пятьдесят лет уже решаем…

– Сколько?… – Лунину показалось, что он ослышался.

– Пятьдесят. В среднем, – покосился на него Кремер. – Но это здесь. ТАМ, – он кивнул куда-то через плече. – Все началось три года назад. Когда мы получили первый пуансон…

– Что получили?

– Пуансон. Ну знаешь: пуансон, матрица…

– Ну, знаю. Монеты так чеканят. Вроде как.

– Ну вот. Мы ее и получили. Первый оттиск на вакууме.

– И кто это был? – Лунин как-то сразу сообразил, что речь идет именно о человеке. – Не ты, случайно?

– Нет, что ты! – не обиделся Кремер. – Кто б меня пустил! Мое дело – нанотехника была. Да и вообще считалось, что рано еще… Вот наш шеф, Башкирцев – ты еще его увидишь – на свой страх и риск и скопировал себя самого.

– И что?

Кремер усмехнулся.

– Что… Скопировал, сел к компьютеру, включил связь… "Ну как, – говорит, – там, Андрей?" А в ответ – мать-перемать! "Чего как?! – отвечает он сам себе. – Тут НЕТ НИЧЕГО, идиот! Срочно копируйте комнату!!" И снова – матом! Ну, скопировали… Потом и остальное. Практически больше никаких накладок не было по части записи. Но шеф потом рассказывал, что те ощущения были – не приведи бог!

– И чем кончилось? – Вадим невольно поежился, представив себя в той ситуации.

– Тихим скандалом и засекреченным триумфом. Особенно после того, как шеф отсюда начал на-гора выдавать результаты чуть не за отдел. Дошло даже до самых тупых. Такая толпа желающих была скопироваться – просто что-то! К счастью тогда носителей вообще не было – про теперешние не говорю. Было черт-те что – вакуумный рекордер Башкирцева размером с твой горчинский сарай… Это уже за два года его удалось так ужать. За счет того, что сюда скопировали всю лабораторию. Вот только дорого больно, зараза… Сейчас ищем, как удешевить. Но все равно единиц не хватает…

– Пятьдесят лет… – до Лунина, наконец, дошло. Он посмотрел на Кремра: – И сколько же тебе?…

Витька расхохотался.

– Догадался? Всегда умен был! Можете, юноша, прибавить к моему возрасту полвека – и относитесь ко мне с должным уважением!

– Ты что – серьезно?! – не поверил Вадим.

– А што, юношша, ражве не похош я на академика и нобелевшкого лауреата Виктуара Кремера? – с преувеличенным шамканьем вопросил он. – Ш которым вы ижволили приятельштвовать во времена его бошоногого детштва?

– Витька, – сказал Вадим почти жалобно. – У вас тут что, действительно Утопия? Вы что – бессмертные? Ты не шутишь?

– Ты теперь сам такой же бессмертный! Терпи, Мак-Лауд! От тебя теперь все кукушки передохнут! А если серьезно… Носитель может быть уничтожен. Запись… может при некоторых обстоятельствах быть повреждена. Причем – неизвестно, что хуже, поскольку повреждения касаются в первую голову психики. А физическое состояние мы почти сразу научились поддерживать на пике оптимума. Это оказалось не так сложно. Пришлось, правда, скопировать сюда чуть не в полном составе институт медикологических проблем… Но они с этим справились.

– Институт? – до этого момента мысль о численности населения странного Нового Мира как-то не приходила Лунину в голову. И, кажется, зря. – Да сколько вас тут?…

– Сто пятьдесят тысяч, – ответил Витька с очень скромным видом.

 

7

– Сколько?!

– Сто пятьдесят.

– Тогда понятно… – смог выдавить из себя Вадим, чтобы не ударить в грязь лицом. Для этого ему пришлось приложить некоторые усилия. Но эти усилия оказались вознаграждены.

– Что – понятно? – озадаченно переспросил Витька.

– Почему у вас носителей не хватает. Вы тут, как я погляжу, размножаетесь, как кролики…

Кремер хмыкнул.

– Кролики размножаются согласно последовательности Фибоначчи, – сообщил он. – У нас же процесс идет гораздо быстрее, нежели естественным способом. Ты представляешь, хотя бы примерно, сколько нужно было специалистов, чтобы создать и обслуживать вот все это хозяйство? – кивком Витька обозначил мир за бортами экранолета. – У нас половина народа работает на СЖО – больше, чем в космосе.

Лунин помолчал, переваривая услышанное.

Это было не так просто сделать. Всего несколько часов назад он, закончив смену, готовился отдохнуть после трудового дня, ни о чем не заботясь. И вот не прошло и полусуток, как и та работа и та беззаботная жизнь – и даже тот мир! – оказались черт-те где. Словно их и не было. А вместо них – невозможная искусственная планета неизвестно где находящаяся. Управление ходом времени. Бессмертие (Или не бессмертие?). Сто пятьдесят тысяч человек, помещенных в искусственно созданный мир. И сам он среди них – уже не он, собственно, а информационная копия. Такая же, как и все остальные здесь… Черт знает что!…

– Нет, все равно не понимаю, – помотал головой Вадим. – То есть, умом то я понимаю… Не совсем дурак… Но – не доходит. И что – вы столько народу скопировали, и никто об это до сих пор не знает?

Кремер усмехнулся.

– А никто просто не верит. Как ты вот. Все думают, что с них снимают характеристики именно для составления компьютерной программы. О чем таком особенном они могут знать? Полежали несколько минут в закрытом ящике – и все. Спасибо, можете идти… Ты думаешь – ты ТАМ, когда вылез из томографа, хоть что-то понял?

– А ты… Тамошний ты, – поправился Вадим. – Мне ничего не сказал?

– Да что? Ведь мой оригинал и так сообщил тебе все с самого начала открытым текстом!

– Ну-у… – протянул Вадим.

– Вот именно! "Ну-у…" И с остальными так же. А, кроме того, ты не учитываешь, что слишком еще мало времени прошло. Год примерно, как мы практикуем более-менее массовое копирование. Слухи просто распространиться не успели.

– Нет, все равно в голове не укладывается!… – вынужден был признаться Лунин.

– Само собой! – подтвердил Кремер. – И странно было бы, если б укладывалось! Как известно, "камни с неба падать не могут!" Ты, между прочим, еще хорошо держишься для новичка… Чего ты?

Лунин хмыкнул.

– Да я сегодня это уже не первый раз слышу. Похоже, какой-то день испытаний на прочность. Начинаю уже бояться, выдержу ли!

– А ничего, – ободрил верный друг. – Сейчас прилетим уже, вольем в тебя пару ведер водки – и к утру ты и не вспомнишь, что сегодня были какие-то проблемы!

Говоря это, он решительно направил экранолет вниз, в разрыв между расходящимися облаками. Там виднелась земля, берег не то моря, не то озера и дом у подножия холма, поросшего сосновым лесом. На лужайке стоял длинный стол под белой скатертью, дымился мангал, и ходили какие-то люди – мужчины и женщины явно парадного вида.

– Да? – спросил Лунин, пристально посмотрев на Витьку. – Это у вас такая методика адаптации? Боюсь, мне столько не выпить!

– Ничего! Мы тебе поможем! – заверил Кремер, крутым виражом заводя экранолет на лужайку перед домом. – У нас для этого специальная воронка есть и пара крепких гостей для удержания пациента! Не переживай!

– Дык ить – и не переживу! – пообещал Вадим.

– А ты что думаешь – так просто стать бессмертным?! Два ведра – минимум!

Они приземлились перед домом, оказавшимся вблизи неожиданно большим, и Кремер подрулил к основанию лестницы, ведущей от лужайки к террасе перед парадным входом. Люди у праздничного стола и мангала, обернувшись, встречали их появление. Лунин понял, что сейчас придется знакомиться, но сначала он с удивлением оглядел фасад возвышающегося над всем особняка.

– Это ты вот тут живешь, в этой хоромине? – спросил он с сомнение. – Один?

– Зачем один? – возразил Витька, открывая фонарь и выбираясь на лужайку. – Вдвоем. С женой. Варька!! – неожиданно заорал он в сторону встречающих. – Я его привез! Где штрафная?!

– Да ты ж не женат… Был.

Лунин вовремя изменил окончание, вспомнив, что имеет дело НЕ С ТЕМ Витькой.

– Ну, это исправимо, – усмехнулся Кремер. – И тебя тоже вылечим… Но чуть после. А пока: добро пожаловать, дорогой специалист по карлсонам… в смысле – по андроидам! Мы тебя все-таки мало-мало поить будем, однако! И не грузись сейчас без толку! Все образуется: скоро и ты будешь знать кун фу! – он рассмеялся. – Вылезай, пошли: шашлык стынет, водка греется, а гости уже слюной давятся!

 

1

Лунина разбудил длинный хрустальный перезвон.

– Вадим Петрович! Пора вставать! – услышал он голос Юли.

Вадим открыл глаза и посмотрел на потолок. В сумрачном свете фактура древесины выглядела нарисованной и плоской. За распахнутым окном было пасмурно и сыро. Спальню переполнял запах мокрого леса, хвои и травы – ночью шел дождь. Вставать в такую рань и по такой погоде абсолютно не хотелось.

– Не хочу, – сказал Вадим, кутаясь в одеяло. Подумал и добавил: – Садистка.

– Еще чего! – возмутилась Юля. – Что за детские глупости! А ну немедленно подъем! Ты должны быть в форме!

– Должен, должен… – проворчал Вадим. – Ни сна ни отдыха измученной душе… Я что – член олимпийской сборной?

Собравшись с духом, Вадим рывком вскочил с кровати, сразу затанцевав по холодному полу, набрал полную грудь воздуха и, коротко ухнув, как был – в одних трусах – рыбкой нырнул в окно. Это он сам придумал такое начальное упражнение. Собственно, ему хотелось нечто подобное проделать с детства, но возможности не было. А здесь – пожалуйста. Спальня располагалась на втором этаже коттеджа и Вадим специально устроил под окном здоровенную копну свежескошенного сена. В которую сейчас и влетел, разом ощутив всю прелесть данного выхода на улицу. За ночь стог пропитался водой и холодная мокрая масса разом вышибла из Лунина всякое желание спать.

Пробив стог до самой земли, Лунин с яростным воплем на четвереньках рванулся наружу. Получил по дороге новую порцию холодного душа и, когда выскочил на свет, уже почти дрожал от холода. Не останавливаясь, Вадим припустил со всей резвостью по тропинке прочь со двора, на бегу освобождаясь от налипших травинок. Сырая земля под голыми ступнями скользила и разъезжалась, но это было мелочью по сравнению с только что пережитым.

Конечно, несравнимо приятнее было бы бежать ясным солнечным утром по сухой земле, но с этим ничего невозможно было поделать: погодой здесь не управляли. Хотя, в принципе, могли. Но, как объяснили Лунину специалисты по СЖО – системе жизнеобеспечения – здешний биоценоз тогда получился бы уж слишком искусственным и потребовал бы дополнительного слежения за собой, на что просто не имелось ресурсов. Да и в целом, добавили в завершение объяснявшие – точнее объяснявшая, поскольку это была Юля – естественный круговорот веществ в природе много полезней для организма, чем искусственный!

– Полезней, ага!… – клацая зубами и скользя по грязи, пробормотал Вадим, сплевывая с губы налипший листок клевера. – Тебя бы саму сюда!…

– Это зачем это? – донеслось из воздуха с заметной долей заинтересованности. – Не догнать, так хоть согреться, да?

– У-у! – ответил Вадим, ускоряя бег. – Вот попадешься ты мне под горячую руку!

– Ой, ой! Как страшно! А ну-ка не так быстро – впереди три километра!

– Да холодно же! – взмолился Вадим, хватая себя за мокрые плечи, но темп сбавил.

– Вот теперь нормально! – одобрила Юля. – И не отвлекаться на разговоры! Носом дышать!

Лунин подчинился и побежал дальше размеренным шагом, равномерно вдыхая и выдыхая. На трех километрах и в самом деле не поразговариваешь.

Тропинка, между тем, нырнула в лес и пошла по просеке высоковольтной ЛЭП между двумя стенами мрачных елей с обвисшими под грузом воды лапами. Время от времени целые гроздья срывались с ветвей и проводов и рушились в густую траву. Ветер гнал по небу низкие космы облаков. Но не похоже было, что сегодня погода изменится: в облачном слое не наблюдалось ни единого просвета. Условия для испытаний на полосе препятствий будут не самыми приятными, подумалось Вадиму.

Он постепенно начал согреваться. Вода, собранная им на себя во внутренностях стога, испарилась. Из-под ног летели во все стороны брызги и грязь, мышцы работали споро и с наслаждением. И даже с недовольством – требуя себе полной нагрузки. К своему удивлению за полгода тренировок Вадим основательно подтянул свой физический уровень, запущенный едва ли не со школы. Правда, здесь это было не так уж сложно сделать – при таком плотном контроле за здоровьем. Нечего было даже пробовать манкировать зарядкой. От врача-куратора Юли невозможно было укрыться никоим образом. А попытка саботажа могла быть пресечена самыми решительными мерами вплоть до пинков под зад или в бок сладко спящего нарушителя режима. Здесь Вадиму до такого дойти не пришлось, но раньше, в реальном мире, он имел способ убедиться – они с Юлей были знакомы еще на Земле, в той жизни.

Ну, то есть не они, а их копии. Или оригиналы, конечно, если быть точным. В этом вопросе у Вадима все время возникала какая-то путаница в голове, поэтому он старался на данном моменте не заморачиваться. Существование в виде собственной же копии, да еще информационной, в информационном же мире… От такого могло запросто сорвать крышу и у подготовленного человека, а не то что у Вадима, угодившего сюда едва ли не по ошибке.

Так что постоянное наблюдение врача было весьма кстати.

 

2

Вот только Вадим предпочел бы кого-нибудь другого.

Не то что бы он что-то имел против Юли. Скорее наоборот.

Просто она его озадачивала.

Они не были близко знакомы в прежние времена. Так, работали в одном институте, в соседних лабораториях. Здоровались. Перешучивались. Несколько раз выезжали на совместные пикники в числе прочих участников. Но круг знакомых у них был разный, Юля была младше на десять лет, и в ее студенческое окружение Лунин просто не вписывался.

Сейчас же Юля вела себя с ним минимум как равная. А то и старшая. Вадим не знал, как на это реагировать. Это, конечно, мог быть чисто профессиональный подход с ее стороны, но наблюдение за действиями других кураторов показало, что ведут они себя иначе. Вадим даже хотел, было попросить сменить врача. Но сперва не решился, а теперь это стало уже не актуально: работы по доводке андроидов благополучно заканчивались, а в полете на Марс, как понял Вадим, наблюдать за здоровьем должен был уже специалист из состава экспедиции.

Так что Вадим терпел, отшучивался, как мог и старался не провоцировать Юлю на экстремальные действия (вроде пинков под зад). Чего, может статься, она и добивалась с целью выдерживания режима поднадзорным… Впрочем, как было уже сказано, здоровье свежескопированного пациента действительно оставляло желать лучшего, чего Лунин и сам не отрицал. Во всяком случае, поначалу ему на утренней зарядке приходилось туго. Сейчас же Вадим закончил трехкилометровую дистанцию во вполне приличном состоянии. Он даже ускорился на завершающем этапе, что порадовало его самого и опять вызвало замечание со стороны всевидящей Юли, потребовавшей сохранить силы для выполнения упражнений.

Вадим подчинился, не сопротивляясь. Тем более финишный участок все равно шел под гору и тут уж притормозить пришлось поневоле – по скользкому склону быстро не набегаешься.

Тяжело дыша, Лунин преодолел спуск и, миновав последние елки, выбежал к дому, предвкушая окончание забега. И с удивлением обнаружил во дворе Кремера. Да не просто так, а в таком же, как и у Лунина, виде – в трусах и по колено в грязи. Стоя у колодца, Виктор Данилович сосредоточенно крутил рукоять ворота, поднимая из глубины ведро с водой.

– Превед, красавчег! – крикнул он, когда Вадим подбежал поближе. Перехватил появившееся ведро за дужку и поставил на край сруба. Затем, отпустив ворот, развернулся и, расставив руки, начал приближаться к Вадиму на полусогнутых. Чтобы намерения его не оставляли никаких сомнений, он хищно спросил: – Ну что, вздуем друг дружку?!

– Ты откуда здесь взялся? – не очень оригинально спросил Лунин, останавливаясь и с натугой втягивая сырой воздух.

– От верблюда! – радостно сообщил незваный гость, выполняя захват.

То есть, попытавшись выполнить. Вадим увернулся. Но Кремер с упорством, достойным лучшего дела, повторил нападение, и Лунину ничего не осталось, как тоже принять борцовскую стойку и вспомнить, как когда-то еще в школе они частенько спаринговали вместе. Кремеру тогда приходилось туго.

– Ну, если гость желает быть заколот шашлычным шампуром… – процитировал Вадим старую хохму. – То долг хозяина – помочь ему в этом!

– Давай-давай! – подбодрил его Витька.

Лунин дал…

Вернее – попробовал. Он все время забывал об отличии копий от оригиналов: у здешнего Кремера была в запасе прорва времени, чтобы усовершенствоваться в навыках борьбы. И сейчас, не успев толком подумать после пробежки, Вадим в очередной раз купился на обманчивом внешнем сходстве Новой Утопии с реальностью.

Первых два раунда он проиграл приятелю вчистую. Оба раза Витька припечатал его лопатками в грязь почти играючи. В третьей схватке Лунин решил проявить осторожность, и они долго кружили по двору, примеряясь друг к другу и пугая обманными движениями. В конце концов, Вадим понял, что против этого Кремера ему, пожалуй, ничего не светит. Тогда он просто рванулся, сокращая дистанцию, и вошел в обыкновенный клинч. Но удалось ему это только потому, что Витька не стал уклоняться.

– Блин… – спросил Вадим, сопя и стараясь подсечь приятеля. – Когда ты так насобачился?

– Дык… – тоже сопя отозвался Кремер. – Пятьдесят лет предварительной тренировки что-нибудь да значат!… Я ж все это время только и мечтал, как возьму реванш за те школьные поражения…

Сообщив эту умопомрачительную новость, он, отвлек таким образом коварно внимание Лунина и неожиданным рывком перевел схватку в партер. Вадим изворачивался как мог, в свою очередь стремясь поймать противника в захват или хотя бы снова встать на ноги, но у него это не очень хорошо получалось. Злопамятный Кремер побеждал по всем статьям.

К дополнительному неудовольствию Вадима Юле, видимо, такое времяпрепровождение подопечного страшно нравилось. Она азартно комментировала его действия, то и дело норовила давать Вадиму полезные советы, а временами просто визгом выражала свой восторг от происходящего: одним словом – мешала как только могла, что сильно раздражало Лунина.

Но Юля же и прекратила эту неравную схватку. Когда Вадим чувствовал уже, что руки и ноги вот-вот перестанут ему повиноваться, Юля решительно велела закончить сражение и перейти к водным процедурам.

Что было как нельзя кстати.

Но тоже оказалось своеобразным.

 

3

Пока избитый Лунин, стоя на четвереньках, собирался с силами чтобы заставить отказывающийся повиноваться организм подняться, подлый Витька схватил ведро и окатил его ледяной водой.

Вадим заорал благим матом и вскочил. Кремер незамедлительно вылил на него второе ведро.

– Т-твою м-мать!… – от всего сердца пожелал Лунин приятелю и заметил, что у колодца стоят еще несколько полных ведер с водой: дожидаясь Вадима, Кремер зря времени не терял. Незамедлительно вооружившись одной из емкостей, Вадим опорожнил ее содержимое на приятеля.

Но Витька обливание перенес с откровенным удовольствием. Не то он стал здесь последователем Порфирия Иванова, не то вообще получи какие-нибудь эскимосские гены, но ничего кроме молодецкого уханья Вадим, выливая на него ведра одно за другим, не достиг.

– Ух хорошо! – сообщил Витька, когда ведра закончились. – Ну что – еще раунд? – он ухмыльнулся.

Вадим открыл, было, рот, чтобы ответить кратко, но энергично, но его опередила Юля.

– Все! Хватит на сегодня! – остановила она это взаимное истязание. – Давайте в душ и завтракать!

Мерзавец Кремер развел руками.

– Чего хочет женщина – того хочет бог! Слушаемся и повинуемся, о стетоскоп вот его сердца! – он демонстративно потыкал пальцем в сторону Лунина, как будто и так не было понятно, о ком речь. – Ведите меня в храм здешней чистоты! Как вы, кстати, тут? Уживаетесь друг с другом?

– А то! – не замедлила с ответом Юля. – Сегодня была попытка изнасилования!

– И как? Успешно?

– Нет! – Юля хихикнула. – Он еще слишком плохо бегает!

Лунин замычал и пошел в дом, схватившись руками за голову. В этот момент он очень хорошо представлял, что сделает с Юлей, если она сейчас попадет ему в руки. Утопит. В колодце. Со здоровенным камнем на шее. Ну просто с очень большим!…

Кремер заржал как ломовая лошадь и побежал следом, шлепая босыми ступнями по ступенькам крыльца.

– Ноги вытирай, блин! – повернувшись в дверях, велел ему Лунин, глядя на грязные пятна на досках.

– А сам-то?!

– А это мой дом! – возразил Вадим, решив отыграться за поражение. – Хочу – совсем мыться не буду! Ты чего, вообще, заявился?

– По делу! – сообщил Кремер.

Вадим посмотрел на него.

– По какому? – спросил он подозрительно. Но тоном ниже.

– Дык, консультация твоя требуется!

– Какая еще консультация? – удивился Лунин. – Я ж вас год назад обо всем проконсультировал! Вы там чем, вообще, занимаетесь? За это время можно было не то что обсчитать параметры, но и в металле экземпляр сделать? Ты мне чего обещал?…

– Окстись, Димка! – остановил его Кремер. – Забыл все? Это у тебя здесь год прошел. А у нас там только сутки. Еще и группу сформировать не успели. И консультация нужна не по технической части…

– А по какой?

Кремер ухмыльнулся.

– По шпионской.

– Чего?

– Того самого! Только чего нам здесь на крыльце в грязи стоять? Пойдем помоемся, а потом за завтраком расскажу. Я, кстати, тоже сегодня еще не жрал…

Вадим оглядел себя, потом Кремера и вынужден был согласиться. В высшей степени было глупо торчать на крыльце в таком виде.

– Ладно, пошли… – проворчал он, не упустив случая все же съязвить: – Добро пожаловать дорогой друг Карлсон! Ну и ты – заходи тоже…

Через четверть часа, помывшиеся, одетые и принявшие человеческий вид, они уселись за стол и принялись за завтрак.

– Ну так что там? – спросил Лунин, намазывая на тост джем.

– Речь идет о той аппаратуре, что пропала из института, – ответил Кремер, не отставая от хозяина.

– И что?

– Ну, те, кому положено, пошерстили по своим каналам – и нашли эту аппаратуру.

– Брэнсон?

– При чем тут Брэнсон? – посмотрел на Вадима Кремер. – Я же сказал – те, кому положено!… Брэнсон всего лишь коммерческий партнер, не более того. В России, к твоему сведению, своя разведка имеется.

– Ну, Брэнсон-то, я думаю, тоже не лыком шит, – хмыкнул Вадим.

– Кто б сомневался. Но нас данный момент, уж поверь, совершенно не касается… Короче – отыскали наши органы эту миланскую контору. Она, кстати, в Швейцарии, вообще-то оказалась, но это так, к слову. И нашли там одного человечка. Достаточно осведомленного. И зацепились с ним на контакт…

– Так быстро? – удивился Лунин.

– А чего такого? Это же чисто информационная работа – по базам данных пробежать, да досье проштудировать. Чтоб выбрать человека, к которому можно ПОДОЙТИ. Вот они к нему и подошли. Он особо ломаться не стал и пообещал дать взглянуть на схему прибора. Но опознать-то схему можешь только ты. Вот и требуется твое участие в операции.

 

4

Вадим откровенно уставился на приятеля.

– И как это будет выглядеть? Я что, должен буду припереться в Швейцарию в виде андроида?!

– Тьфу на тебя, – сказал Кремер. – Ты еще и шпионских романов начитался…

– Ну вот такая я темнота! – Вадим пожал плечами. Откусил от тоста и запил откушенное чаем. – Кстати, просвети уж заодно, на кой черт ты со мной разговариваешь? Есть же тот я – настоящий. Вот его и пошлите. Какие вообще проблемы?

– Ага! – отозвался Витька. – Счас блин! Ты думаешь, чего говоришь?

– А чего?

Кремер постучал себя по лбу надкушенным тостом.

– Да он же не в курсе! И никто его в дело посвящать не станет – на кой черт это надо?! Мы ж все здесь официально числимся несуществующими, забыл? Да и не требуется ехать ни в какую Швейцарию, все будет сделано через глонет – а тут нам никаких препятствий не имеется. Он у себя в виртуалку войдет, мы – у себя. И все дела. Если схема, которую он покажет – та самая, тогда будут приниматься меры. Если не та – ну так и хрен с ней… Собственно, никто особо и не сомневается, что это ваша с Горчинским конструкция. Но надо что б ты глянул на предмет – а вдруг подделка? Мало ли… Есть там подозрения кое-какие… Ты же ее досконально знаешь, от тебя никакие мелочи не ускользнут!

– А что за подозрения? – спросил Лунин.

– А это уже не по нашей части, – Кремер помотал головой. – У разведки какие-то свои игрища… С нас требуется именно консультация на предмет идентификации: то – не то. И все. Вернешься обратно к себе сюда в погреб. Сдаточные испытания готовить.

– То есть, мне в нормальное время выходить потребуется? – сообразил Вадим.

– Ну дык – ясен пень! – друг Витька посмотрел на тупого приятеля весьма выразительно. – Не отсюда же ты с ним будешь общаться. На скорости в триста шестьдесят пять раз большей, чем у него! Я для чего за тобой и пришел! Чтоб, так сказать, лично препроводить и проинструктировать. А то ведь я тебя знаю! Либо непременно чего-нибудь перепутаешь, либо вообще из-за лени никуда не пойдешь!

– И сколько это времени займет? – подозрительно поинтересовался Лунин.

Здесь, в отдельном отсеке искусственного мироздания, где устроили полигон и лабораторию для доводки андроидов, время было ускорено до состояния, когда за один день проходил год. Как объяснил Лунину еще в самом начале Витька, это было почти предельное значение, которое можно было получить для ускорения хода работ в сложившихся условиях. За проведенное в "хронопогребе", как это обозвал Кремер, время Лунин на собственном опыте убедился, что это именно так: судя по терминалу глонета время в наружном мире практически стояло. В принципе это было очень здорово. Но вот учитывая, что до старта осталось всего ничего, а нужно было еще проконтролировать технологический цикл изготовления роботов, отвлекаться Лунину не хотелось.

Был и еще один нюанс, не вызывавший у Вадима восторга: переход с теперешнего темпа существования на нормальный занимал не меньше получаса времени. Того – Большого Мира. Примерно как при всплытии с большой глубины на поверхность требовалось постепенно менять скорость реакций в клетках организма. И полчаса туда, затем полчаса обратно – в сумме выходил час. Но здесь, в "погребе" это соответствовало двум неделям! Лунину совсем не хотелось терять время.

– Сколько займет? – переспросил Кремер, раздумывая. – Да часа два, я полагаю. Ну, максимум три. Вряд ли больше. Тебе сколько, вообще, нужно, чтобы твердо опознать вашу конструкцию?

– Да вообще-то несколько минут, – сказал Вадим. – Но я согласен: чтобы проверить мелкие детали, потребуется где-то столько, сколько ты сказал. Но три месяца… Да плюс месяц на переходы туда-обратно…

– А в чем дело-то? Сколько я в курсе, вы роботов до ума довели! -теперь настала пора Кремеру чего-то не понимать.

– Да довести-то довели, – ответил Лунин. – Но ты ж сам сказал – надо к сдаточным испытаниям готовиться. А на этом этапе всегда какая-нибудь хрень вылезет. Да ты и сам как будто не знаешь, как оно бывает! А у нас реально, в сущности, только один день остается. Если, конечно, старт не перенесли… – Вадим вопросительно посмотрел на Кремера.

Кремер помотал головой:

– Нет, не перенесли. Подготовка идет полным ходом.

– И технологию надо будет проконтролировать. А то ведь знаю я эти наносборщики: чуть недоглядишь – такого насобирают, что только держись!

– Ну, нанозавод – не твоя забота! – отмел проблему Кремер. – Его сами разработчики сейчас уже тарируют на все заложенное оборудование марсианской базы. Твоих андроидов вы по дороге прекрасным образом согласуете. А на сдаточные испытания у тебя времени хватит. Еще год, если потребуется… Ты не забывай, что мы же все-таки информационные существа – нам грузиться буквально только подпоясаться. Так что не мандражи, Маша – я собака Баскервилей! Все будет пучком! А если мы еще с Миланским этим клубом разберемся – то двумя пучками! Давай, подымайся, рабочий народ: чем скорей встанешь, тем скорей обратно сядешь!

– Ну ладно, уговорил, – согласился Лунин, понимая, что идти все равно придется. – Пойдем, поиграем в джеймсов бондов…

 

5

Внутренность камеры для перехода с одного темпа на другой имела размер железнодорожного купе. И оформлена была точно так же. В данном случае – как СВ. Два мягких дивана, столик, Экран телевизора вместо окна, дверь в санузел. По собственному локальному времени процесс должен был продлиться сутки и требовал комфорта – а что лучше могло подойти, чем железнодорожный интерьер? И дешево и сердито. Разве что холодильник и микроволновка смотрелись несколько нездешне. Но без них было не обойтись…

– Ну, поехали… – объявил Кремер, плюхаясь на диван. – Может в шахматишки для разгона?

– Давай, – согласился Вадим.

Делать все равно было нечего.

Они расставили фигуры, бросили жребий – кому белые, кому черные.

– Вечно тебе везет… – проворчал Витька.

– Кто б говорил… – в тон отозвался Лунин, двигая королевскую пешку.

Кремер в ответ стал разыгрывать испанскую партию.

– Знаешь что… – начал он и замолчал.

Вадим продолжил дебютные перестановки. Потом, не дождавшись продолжения, посмотрел на приятеля. Тот явно испытывал какие-то затруднения. Причем уж точно никак не с шахматами.

– Чего ты? – спросил Лунин.

Какое-то время Кремер изображал мучительное раздумье. Потом глянул на Лунина искоса.

– Да вот хочу с тобой поговорить…

Витькина неуверенность озадачила Лунина. Обычно за Кремером такого не водилось.

– Ну? – сказал Вадим.

Кремер еще помялся.

– Да не знаю, насколько разговор удобный… – пояснил он, все еще пребывая как бы в раздумье.

– О чем ты?

– Да вот, – Витька усмехнулся. – Я-то знаю, что ты всегда тупой был. А некоторым это невдомек…

– Что невдомек? Кому? – Вадим нахмурился, стараясь понять, о чем идет речь.

– Да я о Юле, – сказал Витька. – Вы там ведь уже год вдвоем сидите?

– Ну, не совсем вдвоем, – возразил Лунин. – Нас же там целая бригада. Да и кроме нас толпа народу. Не считая сэжэошников…

– Ага! Толпа народа аж в три тысячи рыл на территорию размером со страну! – хмыкнул Кремер. – Я не об этом. Я так и знал, что до тебя не дошло ничего!

– Чего не дошло? – спросил Лунин, чувствуя, что разговор ему не очень нравится.

– Скажи-ка, – поинтересовался Витька. – Тебе не приходило в голову, чего Юлька так с тобой носится?

– Носится? Да она меня уже достала! – в сердцах заявил Лунин. – Это не куратор, а надзиратель какой-то в юбке! Я не представляю, как вы тут с ними живете все время!

– Да нормально живем, – ответил Кремер. – Служба ангелов-хранителей, только и всего. Просто так плотно обычно не опекают. У куратора по много человек на контроле. Где на каждого юзера-то по персональному врачу взять? Мы вон с моим общаемся пару раз в месяц, на профилактике – и все. А у вас в бригаде один врач на десять человек – и это, уж поверь, очень много – но Юля работает с тобой практически постоянно…

Лунин подумал.

– Ну и к чему ты это?… – спросил он.

– Ну, – Кремер смутился. – Не хочу тебя огорошивать. Но лучше сказать. Я ж тебя знаю – ты в двух шагах столб не увидишь, если каким-то делом занят! Но вдруг польза будет… А если нет – так и хуже не станет…

Сообщив эти невразумительные сведения, Витька снова замолчал.

– Да о чем речь? – подстегнул его Вадим.

– Ну, в общем… – Кремер нетипично для себя крякнул и закончил: – Она из-за тебя туда отправилась…

– Чего… – сказал Вадим. И тоже замолчал.

Новость его огорошила. Самое смешное, он теперь и сам видел, что Витька сказал правду – Юлина чрезмерная активность отлично объяснялась. Можно было только удивляться, как Вадим сам этого не понял. Действительно – тупой. Впрочем, все это время у него и в самом деле не было времени… В смысле – ни одной свободной минуты. Вечерами Юля загоняла его спать в принудительном порядке. А утром подымала таким же манером. Завтрак, обед и ужин обеспечивала тоже она. Что нельзя было не признать удобным. Вадим даже привыкнуть успел к такому образу жизни, и у него и в мыслях не было, что тут может быть что-то помимо общего дела. И вдруг оказывается…

– Ну, я думал, что с новичком, может, принято так нянчиться…

– Принято, – кивнул Кремер. – Новичка опекают гораздо плотней, особенно первые несколько месяцев. Но в данном случае она к тебе просто приклеилась. А ты, пнем пень, столица экзотической Кампучии, ничего не замечаешь, что у тебя под самым носом делается. Это, знаешь ли, обостряет ситуацию. В определенных кругах есть мнение, что добром дело не кончится. Потому мне и велено было с тобой переговорить на эту тему. Чтоб узнать, например, не голубой ли ты? – Витька ухмыльнулся, снова придя в свое нормальное состояние. – Мне, понимаешь ли, в этом вопросе не верят. Хотя я и знаю тебя с первого класса.

– Ты это о каких кругах? – подозрительно глянул Лунин.

 

6

– Об определенных, – язва-приятель хитро посмотрел на Вадима и загадочно улыбнулся. – Которые тайно правят нами тут и определяют всю жизнь государства Утопия до личной включительно… Забыл, что у Бэкона написано? Кому когда ложиться, кому когда вставать, на какой работе работать, с кем трахаться и от кого детей заводить… Думаешь я просто так женился? – заговорщически спросил он Лунина. – Так ничего подобного – согласно разнарядке! Вызвали в Комитет Генетической Безопасности и сказали, что если я, самец собаки, в трехдневный срок не женюсь на некоей неизвестной мне гражданке, то буду объявлен врагом народа и выслан в реальный мир на десять лет без права переписки… Поскольку мне ну никак в тот момент нельзя было прерывать работу – пришлось жениться! – Кремер скорчил жалостливую рожу и тяжко вздохнул.

Лунин, который чуть не поверил рассказанной байке, с облегчением выругался.

– Издеваешься? – спросил он.

– Так заслужил! Сам, что ли не мог сообразить, что происходит?

– Так ты чего… – Лунин почувствовал, что уши у него краснеют и ему захотелось провалиться сквозь пол. Вот только в камере это было невозможно. – Парламентер, что ли?…

– Да нет… – Кремер покачал головой. – До этого еще не дошло пока. Все проще. Я ж женат здесь – ты ведь знаешь. Ну а сарафанное радио завсегда о таких вещах в курсе. Кто, в кого, как сильно, насколько удачно… Кому повезло, кому нет. Здесь даже серьезнее, чем на Земле – общество-то маленькое. Если и не все всех, то половина друг друга знает. И вопрос семейного счастья у них серьезно обставлен. Целые партии составляются – за тот или иной вариант… Ну вот, от жены я и знаю, что Юлька на тебя глаз положила. Буквально всех конкуренток распихала. У нее, похоже по поводу тебя пунктик еще с прошлой жизни… Настолько сильно, что все наше женское общество теперь за нее переживает, а тебя, стало быть, записало… я уж не знаю, в кого… Вот наиболее активная часть, включая мою супругу, и попросила на тебя повлиять в положительную сторону. Не останавливаясь, можно сказать, в средствах. Ну, вот я и влияю… А то совсем, поверишь ли, задолбали!

– Да у вас тут что – матриархат? – спросил ошарашенный Лунин.

– Ну, матриархат не матриархат… – Витька пожал плечами. – Но чем-то ведь баб занять надо в свободное от основной работы время? А его у них тут побольше, чем раньше. Сам понимаешь – коммунизм! Все, типа, отдыхают… Ты не забывай, – уже серьезно сказал Кремер. – Что здесь другой мир. И общество у нас от привычного отличается весьма сильно. Уж не знаю – в лучшую сторону или в худшую. Но так как раньше жить здесь нельзя. Вот и пробуем какие-то другие формы… Способы… Тебе тут еще много разных открытий чудных готовит просвещенья век. Это – еще не самое худшее.

– А что, может быть что-то и похуже?

– А ты думал? – Витка взглянул на него хмуро. – У нас тут, к твоему сведению, есть, например психушка. С немаленьким контингентом. Люди просто оказались не в состоянии воспринять идею копирования. И в этой психушке еще не все потенциальные обитатели собрались – это после уже выяснилось, когда догадались всеобщее обследование провести. Пришлось кое-какие меры принимать… В частности кураторов ввели именно после волны сумасшествий, чтоб состояние мониторить. Там ведь не только сумасшествия, там и самоубийства были…

– Однако, – сказал Лунин, с совершенно новой стороны увидев здешнюю жизнь.

– То-то же, что однако. Потому я с тобой сейчас и разговариваю. Заставили б меня иначе хоть кто этими вопросами заниматься! Но – приходится… Поскольку от этого состояние всего нашего мира зависит. У психологов на данную тему специальные графики есть – весьма наглядные. Как от нескольких человек, впавших в устойчивый депрессняк, начинается просто развал в ближайшем окружении. И наоборот, соответственно…

– Прямо какая-то Академия Горя и Радости… – вспомнил Вадим.

– Да она и есть, фактически, – кивнул Кремер. – Куда денешься?

– Н-да… – заключил Вадим глубокомысленно. – А мне-то что делать?

– Вот уж не знаю, – Витька хмыкнул. – Думать. Если нравится – так одно. А если нет – ну так сердцу не прикажешь.

– Ну спасибо! Посоветовал!

– А что ты от меня хотел?

– Так сам же пугать начал психушкой! – возмутился Вадим. – А теперь в кусты!

– Да тут не в психушке дело, – возразил Кремер. – Хотя тема и скользкая… Просто ситуацию разрешить надо. Не оставлять в подвешенном состоянии. А то ведь ты себя ведешь все это время, словно все так и должно быть. А Юля этого не замечает… У влюбленных же в голове тараканы. Она-то думает, что все нормально. Ты – под боком. Шутки с ней шутишь. Все, типа, хорошо. А шуточки у вас, я заметил, дошли до определенного уровня… Если бы ты ее остановил когда-нибудь, она, может, и поняла бы. Но ты ж, блин, джентельмен – поддерживаешь уровень общения предложенный дамой. Вот теперь и соображай.

Лунин хотел, было сказать что-нибудь – но передумал. Тема как-то незаметно перешла в совершенно другую плоскость.

– Озадачил ты меня, – сказал он, помолчав. – Просто даже не знаю…

– Да чего тут знать? – пожал плечами Витька. – Если тебя она не интересует, так надо сделать так, чтоб она это поняла. Зачем зря голову человеку морочить?

– Да это понятно, – согласился Вадим. – Не пойму только совершенно, как такое могло получиться? Мы ж практически незнакомы были…

 

7

– Кто это "мы"? – хмыкнул Витька. – Это ты был практически незнаком. А не она. Ты представь ситуацию. С одной стороны девчонка студентка, а с другой ты – знаменитый на весь институт помощник Горчинского, создатель андроидов, герой, который с самим директором через губу разговаривает! Да еще и мученик, поскольку из института выгнали несправедливо!

– Чего ты плетешь? – возмутился Лунин. – Какой герой, какой мученик?! Ни за что не поверю, что тогда так считали!

– Не верь, если не хочешь, – пожал плечами Кремер. – Но это ты сейчас стал умный. А тогда видел бы ты себя! Прямо таки паладин переднего края науки в сверкающей броне! Как в тебя было не влюбиться бедной лаборантке? Да и не ей одной. Ты там после себя целый штабель пронзенных сердец оставил, донжуан… Или донкихот?

– Иди ты… – сказал Лунин, пропустив шпильку мимо ушей. – Чего, так и было?

– Нет, это я сейчас так говорю. Как мне рассказали… – Витька хмыкнул. – Сам понимаешь, информация из женских источников – ты весь отлакирован соплями и сиропом. Но тем не менее… У Юльки это оказалось серьезно. Остальные благополучно пережили, она – нет. И вот здесь ты ей снова попадаешься. И снова – герой, создатель андроидов, спаситель, можно сказать, всех… А уж как мы с Генрихом тебя от директора оттаскивали – просто смер-ртельный номер… Вот и случился у женщины рецидив. А ты – ни куешь не мелешь…

– Ч-черт!… – сказал Лунин, которому нечего оказалось сказать. – Вот уж некстати…

– А это уж как тебе будет угодно, – сообщил Кремер, казалось, не расположенный сочувствовать приятелю. – Шах!…

– Чего?

– Тебе – шах! – Витька кивнул на доску, про которую Лунин успел забыть.

– А… – Вадим закрылся пешкой, одновременно демонстрируя атаку на фланг противника. Кремер убрал своего слона из-под боя.

– В принципе эта командировка вовремя подвернулась, – продолжил он. – У тебя будет время подумать. Да и Юлька там малость развеется. Глядишь, разберетесь как-нибудь… Чего думаешь? Ходи давай! А не то я тебе через два хода мат влеплю!

– Ну, это мы еще посмотрим! – Лунин рокировался. – Как бы тебе самому не пролететь, полководец фигов…

– Да? А вот так не желаете? – Кремер смело вклинился ферзем в линию лунинских пешек.

Вадим молча атаковал фланг Виктора, игнорируя явную провокацию. Черная ладья оказалась под боем. Витька задумался.

– Черт бы вас побрал с вашей Новой Утопией, – проворчал Лунин. – И с вакуумным копированием… Жил себе, жил… Думал так уже и помру ординарным сервомехаником. И вот – на тебе! Кой черт понес меня на эту галеру! Зачем я вам тогда про сарай Горчинского сказал?! Сидел бы сейчас на станции, занимался простым делом… Вино бы у Турнеля пил – никаких забот!…

– Ага! – поддакнул подлец Витька, передвигая ладью на одну клетку, так, что под угрозой оказался уже лунинский офицер: – А в тюрьме сейчас ужин! Макароны дают!

Вадим переставил своего ферзя на диагональ слона, прикрывая фигуру. На доске снова наступило позиционное равновесие. Лунин, сцепив зубы, ждал, хотя ему очень хотелось ответить на Витькину подколку. Но он заставил себя молчать. Чувствовал он себя при этом полным идиотом. Чтобы хоть как-то отвлечься, Вадим решил сменить тему.

– Что слышно с "Пегаса"? – спросил он.

– С "Пегаса"? – посмотрел на него Кремер. – Да ничего, в общем. Времени-то совсем немного прошло… Так что все по прежнему. На западном фронте без перемен, можно сказать. Хотя – есть некоторые данные по обработке телеметрии…

– И что? – вяло полюбопытствовал Вадим.

– Да тоже, в общем, так… – кажется, Витька понял желание друга и решил его поддержать. Хотя связь Лунина с марсианским модулем была весьма отдаленной. – Похоже, Брэнсон в смысле причастности к аварии совершенно чист… То есть – не имеет никакого отношения.

– То есть? – удивился Лунин.

– Ну, – пояснил Витька. – Он же в ISA, за марсианский проект отвечает. Так если б было что-то по вине техники или экипажа – так это прямая претензия к нему. Но все работало штатно. Это сейчас удалось установить, расшифровав телеметрию с участка посадки. "Пегас" должен был сесть совершенно нормально.

– Н-ну… – сказал Вадим. – Я, пожалуй, рад за Брэнсона. Он мне показался приличным мужиком. Для менеджера такого уровня, я хочу сказать…

– Да так оно, в целом и есть, – кивнул Кремер, делая, наконец, ход. – Но дело, понимаешь ли, не в этом. В случае каких-либо неполадок – он все равно отвечал бы на всю катушку: высадка на Марс, не шутка! А картина была такая, словно что-то сбойнуло в программе. Так вот и удалось выяснить, что сбоя не было.

– Да? – Лунин уловил несуразность изложенного, но не сразу понял, в чем она заключается. Потому и спросил: – А что же было?

– А вот это-то самое интересное и есть, – задумчиво признался Витька. – Незадолго перед касанием откуда-то со стороны прошла дополнительная команда на включение двигателя ориентации. Неизвестно чья…

 

1

– То есть? – не понял Лунин.

– Чего?

– Какой сигнал? Откуда?

Кремер оторвался от шахмат и посмотрел на приятеля.

– Да чего! – сказал Вадим. – Марс же! Не Земля! Кто там может сигналить? Марсиане, что ли?! Или эти… зеленые с тарелочек?

Несколько секунд Витька еще продолжал смотреть на Лунина, потом озабоченно почесал себя в затылке.

– М-ндэ… – сказал он. – Не учел… У тебя ж год прошел – достаточное время для адаптации. Я думал, ты уже более менее в курсе… Куда, блин, Юлька смотрит?! Врач-курапевт, нафиг! Чем она там с тобой занималась вместо служебных обязанностей?

После такого заявления настала очередь Вадима воззриться на собеседника.

– Ты чего – спятил?!

– Спятишь тут, блин! – с досадой мотнул головой Кремер. – С кем приходится работать!… Тебя что, так и не просветили насчет реалий нашего мира за все это время?

Лунин сконфужено крякнул.

– Ну, в общем… – сказал он. – Некогда было. Я ж спал по четыре часа в сутки. Надо ведь было андроидов до рабочего состояния довести. Думаешь, это так просто?

Витька помолчал.

– Ага… – сказал он затем. – Тогда для тебя это будет новость… И почему тебе все я должен объяснять? – он вздохнул с преувеличенной тяжестью и закончил: – Ты лучше сядь…

– Да я и так сижу, – ответил ничего не понимающий Вадим.

– Да? – Кремер взглянул на него с сомнением. – Тогда держись за стул… Ложиться, я думаю, не обязательно.

– Да в чем дело?

– Да дело в том, что ты угадал. Это, практически, те самые зеленые – только без тарелочек…

Лунину показалось, что он ослышался.

– Кто? – переспросил он.

– Впрочем, они не зеленые, – продолжил Кремер. – Скорее уж бесцветные. Поскольку в видимом спектре не наблюдаются. Да и в материальном виде пощупать их тоже проблематично…

– Да кого?!

– Демонов Максвелла. Второго рода. Первого, как ты, наверное, помнишь, изобрел сам Максвелл, второго рода – информационных – придумал Лем. Шутки ради. А оказалось, что они существуют на самом деле…

– На Марсе? – только и нашел, что спросить Вадим.

Кремер шевельнул бровями.

– Хороший вопрос. Учитывая, что магнитосфера у Марса есть, хоть и поменьше, чем у Земли… Впрочем, даже если они и существуют, никакие марсиане к делу с "Пегасом" не причастны. Это демоны нашего, земного разлива…

– Почему?

– Путь сигнала удалось отследить на всем протяжении, – сообщил Витька так, словно это могло хоть что-то объяснить. – Вплоть до его возникновения в сети. Он с Земли – совершенно однозначно. В какой-то момент на сервере, управляющем марсианской спутниковой группировкой, произошел секундный сбой и в это время на ретранслятор прошел пакет от кого-то, кто полностью сэмулировал работу операционки. Со всеми кодами и допусками… Отправили его, судя по всему, с переносной антенны. Откуда-то из непосредственной близости антенного комплекса – там свободный доступ для туристов… Очень все четко было спланировано и осуществлено. Комар носу не подточит.

– Демоны отправили? – попытался слабо пошутить Вадим, чувствуя, что мозг отказывается принимать эту ахинею.

Кремер хмыкнул.

– Зачем демоны? Самые обыкновенные люди. Наверняка. А вот одномоментный сбой на сервере и полная копия операционки – это как раз то, что людям не по зубам. Ты представляешь, что там стоит? И как защищено?

– Ну… Слабо, – признался Лунин.

– Ну так я тебе кое-что скажу… Копию с сервера надо было тоже снимать в онлайне. Непосредственно в процессе подмены. С этим никто не справится – даже нам такое не по зубам, – Кремер голосом выделил слово "нам", чтобы у Лунина не осталось сомнений, о ком идет речь. – И все это было сделано без какой-либо специальной аппаратуры, в режиме реального времени и почти моментально. Так что никто ничего не заподозрил. В Центре Управления ISA до последнего момента считали, что имел место обыкновенный глюк. Это чисто нашенская уже инициатива, – Кремер опять выделил слово "нашенская". – Мы запросили телеметрию именно марсианской спутниковой группировки, по ней и размотали. У остальных просто времени на это нет… Ходи – чего тянешь?

– Чего? – переспросил Вадим.

– Твой ход, – Кремер кивнул на доску. – Или отложим партию, раз тебя так достало?

Вадим подумал. Услышанная белиберда явно не обостряла работу мозговых извилин. Но и сдаваться Вадим не собирался.

– Черта с два! – сказал он.

 

2

Новость Лунина ошарашила. Даже больше, чем предыдущая про Юлю. Вадим ощутил даже некое облегчение от того, что в мире бывают и другие проблемы. Хотя парадоксальным образом его тут же начала угрызать изнутри неудовлетворенность о прерванном разговоре: как будто от продолжения его что-то могло сейчас зависеть…

Вопросов о наличии времени у Новой Утопии он Кремеру задавать не стал, с этим все и так было понятно…

– Ну, и о чем ты думаешь? – с любопытством спросил Кремер, наблюдая за интеллектуальными усилиями Вадима.

– Пытаюсь переварить то, что услышал, – хмуро отозвался Вадим. Пошевелив пальцами над шахматами, он двинул фланговую пешку.

– И это правильно! – заявил ехидный приятель. – И каковы результаты?

– Пацсталом! – сообщил Лунин.

– А поточнее?

– Чего ты издеваешься? – спросил Лунин. – Видишь же, что у меня полный ноль по этому вопросу. Лучше расскажи, что мне следует знать. И – ходить не забывай! – вернул он шпильку.

– Охо-хо! Все я да я! – картинно сокрушился Витька. – Ты хоть представляешь, что спрашиваешь?

– Абсолютно не! – не без злорадства ответил Лунин.

Кремер вздохнул.

– Ладно, – сказал он почти нормальным тоном. – Попробую вкратце. Ты как развивался глонет – помнишь?

– Тебе что – за все полтораста лет? – удивился Вадим.

– Да нет, не обязательно… Хотя бы с середины прошлого века.

– С середины? – Вадим подумал. – Ну, к двадцатым годам компьютерный бум кончился… Тогдашнее железо достигло своего технического предела. И никакого глонета тогда не получилось. Остался тот же интернет, что и был. Дальше развитие шло в основном в плане наращивания числа узлов и связей, да увеличения возможностей пользовательских оболочек. Сколько помню, там была та заморочка, что тогдашние компьютеры не обеспечивали устойчивую обработку реальных массивов информации в реальном же времени. Проблема "двух эр", так кажется. "Реал иформейшн" и "реал тайм"… Поэтому виртуальные машины с терабайтами и терагерцами существовали только в единичных экземплярах. Попытка их тиражирования приводила к неустойчивости и распадению сетей второго порядка. Выйти из положения смогли только в конце двадцать первого века, с переходом на квантовый уровень хард-софта, динамическую прошивку и совмещение процессора и операционки. Чего мы сейчас и имеем. Основная сеть таких компьютеров уверенно держит примерно равное по количеству число виртуальных машин второго уровня, собственно и составляющих глонет. Так, типа, возникла наша современная информационная цивилизация… И зачем тебе хотелось услышать эти всем известные сведения?

– Ну, все правильно, – Кремер сделал на доске ответный ход. – А особенно правильно насчет виртуальности… Ты в курсе, что только пять процентов от обрабатываемого глонетом потока информации используется потребителями? Всеми – и государственными и корпоративными и частными?

– Н-нет… – слегка удивился Вадим. – А что – действительно?…

– Ну, за абсолютную точность не поручусь… Глонет же с самого начала задумывался как образование с фрактальной архитектурой. Но приблизительно где-то так. Во всяком случае, попытки измерений дали такие показатели.

– И на что же идут остальные девяносто пять?

– Да, в основном, на обеспечение нужд самой сети. И это, в принципе, нормально. Живой мозг так же примерно работает. Что у человека, что у животных. Помнишь, как дельфинов пытались разумными объявить на основании того, что у них мозг такой же как у человека?

– Сложнее даже… – вставил Лунин. – А что, они таки оказались неразумными?

– Темнота… – проворчал Кремер. – Они ими никогда и не были. Это легенды все… А мозг у них такой мощный нужен для обработки сигналов сонара. Это лет сто уже известно, но никому не интересно – легенда, понимаешь ли, красивше…

– Не знал даже, – признался Вадим.

– Так я ж говорю – легенда рулит!… Так и с глонетом примерно. Работает – и работает. А чего там и как… Сейчас практически нет на Земле никого, кто бы представлял идущие там процессы в полном объеме. И хуже того – этими процессами, в общем, и управлять-то совершенно невозможно.

– Как это? – не понял Вадим.

– Темнота!… – повторил Кремер, наградив Вадима косым взглядом. – Впрочем, не ты один, – утешил он тут же. – Те, кто мировую паутину создавал, сами эту же ловушку и подстроили. Изначально еще. Когда заложили в конструкцию принцип распределенного управления. А мы теперь вовсю расхлебываем результаты их труда. Ты пользовательскую статистику по сети первого уровня знаешь?

– Нет конечно! – сказал Вадим. – На что она мне?

– Блин! – Витька мимикой выразил все, что он думает по поводу такого заявления. А в слух добавил: – Ты не просто темнота! Ты Повелитель Тьмы какой-то – Властелин Мордора! При нынешних-то возможностях извлечь эти данные из сетки – пятиминутное же дело! И кто это говорит – житель Новой Утопии! Можно сказать боец передового края науки! Не побоюсь этого слова – буквально новый русский утопленник!…

– Витька, кончай выеживаться! – остановил приятеля Лунин.

 

3

– Хорошо, не буду, – неожиданно покладисто согласился Кремер. – Но соотношение в среде пользователей реальными компьютерами – при нескольких миллиардах их численности – составляет примерно десять, тридцать и шестьдесят процентов. Это имеются в виду государственные и корпоративные, потом лицензированные частники вроде нас с тобой – реальных – и, наконец, шестьдесят процентов "свободных юзеров", которые ни от кого не зависят и нигде не зарегистрированы, а просто имеют компьютеры постоянно включенные в сеть. Так вот – на машины этих, блин, "фрименов" приходится больше половины информационного оборота глонета, хотя они об этом и не знают. И сделать с этим ничего нельзя. Даже если вырубить все сорок процентов государственных и фирменных ресурсов, плюс "цивилизованных" пользователей – дикая сеть все равно останется. А в целом глонет почти не пострадает.

– Ну и? – осторожно поинтересовался Лунин, не уловивший, к чему Витька сообщил ему эти данные.

– Ну, все это почти не относится к делу, – как ни в чем ни бывало проинформировал Кремер. – Это была, так сказать, преамбула. Чтоб до тебя дошло… А до тебя дошло?

– А промеж рогов? – спросил Лунин, откинувшись на спинку дивана.

– Ясно… – с душераздирающим смирением кивнул Витька. – Тогда озвучиваю прямым текстом. – Современный глонет представляет из себя абсолютно самостоятельное образование, никому не подконтрольное и неизвестно чем занимающееся. Теперь понятно?

– Вот теперь доступно, – кивнул Вадим. – Как раз на уровне бульварной прессы…

– Это было первое, – перебил его Кремер. – Второе: глонет не просто самостоятельная и неподконтрольная вещь в себе – это еще и самоуправляющийся процесс. Можно было бы даже назвать его искинтом, если бы он таковым не являлся.

– Почему? – не понял Вадим.

– А его никто таким искусственно не создавал. Он сам… возник. По совокупности составляющих, в том числе и по чисто статистическим реакциям тех самых рядовых пользователей. И это важно – потому что реакции юзеров в такой массе проявляются на самом примитивном уровне. Примерно как у амебы. То есть, ума у этой "сетки" никакого нет, а вот рефлексы с инстинктами – имеются.

До Вадима, наконец, начало доходить.

– Погоди, – спросил он, сам не веря тому, что говорит: – Ты хочешь сказать, что это глонет устроил эту хохмочку с "Пегасом"?!

– О-о! – сказал Кремер, наставив на Вадима палец и для верности несколько раз ткнув им в собеседника. – Догадался! Всегда умен был… А то "Павлины! Павлины!…"

– То есть что – действительно?!

– Ничего подобного! – решительно заявил Витька.

– Э?… – поперхнулся Вадим.

– Ты недалек от истины, – утешил его верный друг. – Но не в ту сторону! Все гораздо сложней, чем могут написать бульварные писаки… Глонету со всеми его инстинктами и рефлексами до такой осмысленной деятельности – как амебе до Пушкина. Я тебе больше скажу – она для него вообще невозможна. Поскольку он бедолага – или оно или она или они – даже не подозревает о нашем существовании вкупе со всей материальной вселенной. У глонета просто нет органов чувств, чтобы наш мир воспринимать. Для него важны и существенны энергетика, от которой зависит его существование, да еще соответствие получаемых сигналов той логике, что заложена в его концепцию и прописана в ядре базовой операционной системы. Все остальное для него просто отсутствует.

– Но тогда что?

– А вот тут мы, наконец, подошли к основной части нашего разговора! – сообщил Витька торжественно.

– Да-а?! – нашел в себе силы восхититься Вадим.

– Да, – кивнул Кремер. И буднично добавил: – Ты ходить не забывай…

Вадим втянул носом воздух, но ничего не сказал, молча передвинув еще одну пешку.

– Да… – повторил Кремер, неожиданно обнаружив угрозу королю. – Так о чем бишь, мы? Ах, да, демоны… Так вот, Димка, – продолжил он, изучая тем временем сложившуюся диспозицию. – Сам глонет ничего такого проделать не мог даже под угрозой смертной казни. Как не может человек, например, ни при каких обстоятельствах укусить себя за локоть. И тут на сцену нашего спектакля выходят новые действующие лица, э-э… в лицах этих самых демонОв, а так же сетевого андерграунда в виде некоей категории пользователей, именующих себя техномагами… – замолчав, Кремер передвинул короля на одну клетку, уведя его с битой линии.

Лунин недоверчиво посмотрел на приятеля. Про техномагов он, конечно, слышал, но…

– Они что, действительно существуют? – спросил он.

– Еще как, – подтвердил Кремер. – И не далее как в намечающейся операции ты кое с кем из них встретишься. У нас, видишь ли, имеются в этой среде знакомства. Поскольку мы и сами, в некотором роде, техномаги… Официально, как ты помнишь, нас не существует, в то же время нам вполне по силам большинство их "нечеловеческих" достижений – вход в сеть "напрямую", полет над просторами "киберспейса", а так же любимый прикол "матрицы" про то, что нет никакой ложки – весь дежурный набор масс-потребительских игрушек… Так что мы вполне вписались в ряды этих информационных революционеров, нас там считают загадочной мафией "русских дайверов" и соглашаются время от времени сотрудничать…

 

4

Вадим поймал себя на том, что слушает, раскрыв рот и со стуком захлопнул челюсти.

– Витька, – повторил он свой вопрос. – То есть – это компьютерное подполье – оно на самом деле существует?! Со всеми их наворотами?

– Да я ж сказал… – ответил Кремер. – Правда не поручусь, что большинство в этом "подполье" не такие же как мы, валяющие дурака за государственный или фирменный счет – слишком уж это очевидно – однако есть там некоторые феномены, которые не лезут ни в какие ворота… То есть, чистые одиночки со способностями, превосходящими нынешние технические возможности. Нам удалось кое-кого найти в реале и проверить. Вот в них-то все и упирается…

– Что – все? – спросил Вадим, на этот раз не забыв переставить очередную фигуру.

– Да демоны эти, будь они неладны вместе с Максвеллом и Лемом их придумавшими…

– Каким же образом?

– Да проще простого. Без этих самых демонОв, мать их за ногу, у техномагов, за ногу их тоже, ни один бы ихний фокус не удался, как у пьяного факира.

Вадим подумал.

– Ладно, – сказал он. – Хватит. Ты меня уже достаточно подготовил. Колись давай – кто они такие, эти демоны. А то мне уже черт-те какая ерунда в голову лезет.

Кремер хмыкнул.

– А не тебе одному. Буквально всем, кто с ними сталкивается. Самое смешное, что известны они едва ли не с момента запуска глонета. Это так называемые сетевые призраки, с которыми по одно время довольно сильно боролись и, в общем, успешно победили. Или думали, что победили…

– Сетевые призраки? – разочарованно переспросил Лунин. – Но это же было рассогласование в работе сетей первого и второго уровня – я ж помню. Инверсия при обмене информацией между количеством пользователей более миллиона одновременно. С ними справились, кажется, с созданием фильтра транзитных сообщений…

– Ага… – подтвердил Витька, ничуть не смутившись. – Только если ты забыл, так фильтр этот представляет из себя фактически скремблер, персонально шифрующий каждый пакет информации, отправляемый в сеть. И, соответственно, дешифрующий. И до сих пор оно, в общем, работало… Вот только в последнее время – перестало.

– То есть?

– Да вот – с "Пегасом"! Точнее – с сервером управления марсианскими спутниками. Там не помог никакой скремблер. Копия была снята не с сообщения, а с самого сервера, перенесена неизвестно каким образом на другой комп и с него выстрелена на Марс. Причем, заметь – за секунды. Были и еще подобные происшествия. За последние лет десять их довольно много зафиксировано, все классифицированы как программно-аппаратные сбои, а большая часть оказалась необнаруженной вовсе. Но и тех, что были опознаны, вполне хватило для появления легенды о техномагах… Впрочем, теперь это уже не только легенда.

– В смысле? – спросил Вадим, неожиданно потеряв нить. – Техномаги разве тут ни при чем?

– При чем, – Кремер кивнул. – Но только они появились как следствие. Когда пошли первые сообщения о необычных сетевых феноменах вроде возникновения якобы ниоткуда информации или реального существования в сети "лишних" людей – чего вообще-то говоря не было – то нашлось немалое количество юзеров, в это дело поверивших. И пожелавших познакомиться с явлением поближе. Ну и… познакомились. Сейчас можно предположить, что счет сумевших наладить контакт "с кем-то" шел на тысячи. Хотя в то время, понятное дело, никакой статистики не велось – кого интересовали чудики, занимающиеся спиритическими сеансами? Это уже задним числом удалось вычислить возможное первоначальное количество. Сейчас таковых что-то около миллиона.

– Сколько? – не поверил Вадим.

– Порядка миллиона, ты не ослышался…

– И… что они могут?

Кремер пожал плечами.

– Да по-разному. Кто-то практически ничего, так, дурью маются. Но есть добившиеся очень неожиданных результатов.

– Каких?

– Да я уже называл. Вход в сеть, якобы напрямую, программирование онлайн в режиме киберспейса – как это в фильмах показывают – без оставления каких-либо следов в месте воздействия, эмуляция реальности с полным эффектом присутствия… Ну и тому подобное… В принципе, такое возможно устраивать и с обычной техникой, конечно. Если постараться. Мы вот, например, именно так и делаем. Но когда все это вытворяет человек у которого кроме одного-единственного компа с примитивным карданом обратной связи ничего нет… Это, знаешь ли, впечатляет. Ну и сам контакт с "потусторонними силами"… Знаешь, на что больше всего похоже? Помнишь, в "Солярисе" визиты фантомов? Неизвестно откуда, неизвестно каким способом…

– Даже так? – Лунин честно попытался представить, как это может быть, но у него не получилось.

– Угу. На слабонервных очень сильное впечатление производит. Примерно как явление тени отца на Гамлета – это без всяких шуток: пустой комп с выдранным скремблером и спутниковой антенной, никаких лишних программ и вдруг начинает говорить нечеловеческим голосом…

– И чего же они такое говорят? – спросил Лунин.

 

5

Кремер усмехнулся.

– Да ничего, в общем, особенного… Бессвязный бред на уровне контактеров и духовидцев. Исус Христос с планеты Троон, Объединенное Галактическое Командование, наследие цивилизации атлантов и кариатидов… Единение с Космическим Разумом… Общение с духами умерших и тайны жрецов Изиды… В общем весь джентльменский набор для желающих обрести всемогущество недоучек.

– Слушай, – вспомнил Вадим. – Действительно что-то такое про голоса из сети говорили…

– Вот это они и есть. В принципе, устроить подобный спиритический сеанс не представляет из себя никакой проблемы. Правда, далеко не всегда таким образом удается добиться эффекта. По большей части просто ничего не произойдет. Но иногда контакт бывает регулярный. И уж совсем редко – двухсторонний. Причем, что характерно, установить, откуда идет передача – невозможно – источник размазан по огромному числу абонентов. Либо вовсе не фиксируется…

– И работает только по радиоканалу? – уточнил Лунин.

– Ну, в общем, да. Хотя и по выделенке тоже может. Но это только в том случае, если текст совсем уж ничего не значащий. Двухсторонние разговоры, ты угадал, идут только по радиоканалу. Причем в этом случае передатчик у абонента отсутствует.

– Ну, это я уже понял…

– Боюсь, что нет. Сигнал возникает непосредственно "на месте". Не приходит откуда-то по лучу, а генерируется в окружающем пространстве. Точнее – в магнитом поле. В смысле – в магнитом поле Земли. Иногда он может быть достаточно силен, чтобы спалить комп.

– Ну ни фига себе! – сказал Вадим. – То есть – это на самом деле пришельцы?

– С какого бодуна ты это взял?!

– Но ты же сам сказал!…

– Что?!

– Ну, это… Контактерский бред и все такое…

Кремер от возмущения чуть не подпрыгнул.

– Да я-то сказал! Да ты-то, что – в этот бред веришь?! Набор бульварных штампов – это уровень межцивилизационного контакта?! Стоило ли добираться из одного мира в другой, чтобы пропагандировать там царство небесное под водительством Христа-инопланетянина? Или стращать неврастеников концом света и скупать под это дело души? А для сомневающихся устраивать демонстрации типа того, что устроили с "Пегасом"!

– Упс… – сказал Лунин, пропустив мимо ушей возмущение приятеля. – То есть – это была демонстрация?…

– А ты что думал? Происки конкурентов? Так они бы все проще сделали. И – не так тупо. И уж позаботились бы, чтоб информация о случившемся просочилась в СМИ. Нет, это дилетанты работали – будь уверен! Больше того – СМИ и в самом деле молчат, а вот по частным каналам незадолго до того проходили сообщения, что, дескать, полеты на другие планеты – сатанинское дело. И, типа, совершающих такое постигнет кара скорая и справедливая… И даже конкретно Марс назывался… Только, сам понимаешь – кто ж в этой бредятине разбирается? Мало ли какую пургу кто гонит…

– Погоди, – остановил Кремера Вадим. – А почему – тупо-то? Проще, я понимаю… А в чем тупость?

– А сам посмотри, – Витька усмехнулся. – Эти супер, блин, пупер-хакеры с легкостью неимоверной перехватили управление марсианской спутниковой группировкой. Так, что никто не заметил. Они послали с одного из этих спутников сигнал на "Пегас" тютелька в тютельку в тот момент, после которого уже не было времени парировать неправильную команду. Никаких следов при этом нигде не было оставлено, поскольку марсианские спутники проходят абсолютно по другому ведомству, и никому бы никогда не пришло в голову разгребать их телеметрию… Здорово?

– Ну? – осторожно согласился Лунин.

– Ага! – саркастически кивнул и Витька. – Тем не менее, вся эта сверхсекретная лабудень была провернута с помощью того самого официального канала марсианской связи, который они же и вырубили! Зачем?! Команда могла быть отправлена с любой тарелки на Земле через любой другой ретранслятор! Кроме того – с Марсом существует как минимум еще три канала связи, позволявшие проделать все то же самое без такой вот жесткой снхронизации с программой посадки! Но эти каналы служебные – и они космического базирования. Эти бедолаги про них просто не знали. А Марсианский Центр – на Земле и всем хорошо известен! Больше того: антенный комплекс постоянно пишется на видео с нескольких точек и в разных диапазонах – в целях безопасности. Эти ребята более чем наверняка подтащили свою тарелку как можно ближе, чтобы сигнал не сильно отличался по месту отправления. Так вот – сейчас записи анализируются, и я тебе зуб даю – через несколько дней мы этих орлов вычислим!

– Н-да… – вынужден был признать Вадим несуразность произведенной акции. – Для пришельцев это как-то несерьезно… Но тогда кто или что это может быть? И почему тогда такую чушь вещают?

– Кто они или что, – вздохнул Кремер. – Пока совершенно неясно. Есть, конечно, предположения… Но специалисты в один голос утверждают, что такого быть попросту не может! Хотя ничего другого взамен тоже не предлагают. А вот то, что несут они хорошо известную ахинею для масс-потребителей – это однозначное доказательство того, что местный это феномен до мозга костей. И в этом, между прочим, и заключается для нас всех главная неприятность…

 

6

– Подожди, – остановил друга Вадим. – Чего именно не может быть? И при чем тут все эти страшилки для незнаек?

Кремер подумал. Между делом сделал очередной ход на доске.

– На данный момент, – сказал он. – Все, что мы знаем, говорит о том, что это какие-то образования в магнитосфере Земли. Что-то вроде блуждающих полей… Вот техногенного или естественного характера – никак непонятно. Ясно только, что глонет конструктивно не был на такое рассчитан. Ни с какого бока. Никто даже предположить не мог, что могут существовать в естественном виде электромагнитные кластеры, способные перерабатывать информацию на манер компьютеров. Как когда-то считалось, что атомный реактор не может существовать в природе, – Витька усмехнулся. – И в результате вышло, что, несмотря на все защиты от дурака, эта система оказалась полностью открыта для подобных "пользователей" – или "пользователя" – так сказать "с изнанки". Причем едва ли не из любой точки…

– Все равно не понял, – до Вадима стало, наконец, что-то доходить. Но этого "чего-то" явно пока было недостаточно.

– Чего не понял? Представь себе, огородили поле забором со всех сторон – и думали, что никто туда не попадет и посеянное не потопчет. Все хорошо… А от саранчи забор не помогает! Тут крышу надо. Да какой дурак будет над полем крышу делать?!

– Ага…

– Вот тебе и ага! И хуже того, что сделать ничего нельзя…

– Почему это?

– Да ты чем слушал? Мы ж уже говорили про распределенное управление сетью!

– Ну… – сказал Вадим.

– Дуги гну! Шестьдесят процентов диких юзеров – забыл? Это два миллиарда постоянно подключенных к сети машин! И все они практически без фильтров транзитных сообщений! Это колоссальная дыра в заборе для наших демонОв второго рода! Ходи – не хочу! Они и ходят… С момента возникновения глонета. По сути можно сказать, что все эти нелицензированные машины давно работают на них. С самого начала фактически. И делай что-нибудь, не делай – от них не избавишься. Разве что уничтожить их все физически. Но боюсь, это будет не так-то просто…

– Ну… – повторил Вадим все еще неуверенно.

– Тьфу ты, господи! Да так получилось, что кластеры эти магнитные с самого начала оказались частью сети. Причем немалой частью! Встроенной. В сущности нынешний глонет как минимум на половину работает на их непонятно какие запросы и, видимо, с импользованием их же собственных вычислительных мощностей. Собственно феномен сетевых призраков и был тем самым моментом подключения этих штуковин к сети. Только этого не поняли. Ну и… имеем теперь то, что имеем.

– Но что они там делают – в глонете?! – в отчаянии вопросил Лунин. – Чем занимаются?

– Да ничем! Они там живут! Или так живут… Ты пойми: это не они там – это мы там! Мы, создав глонет, вторглись в их среду обитания. А все связанные с этим заморочки – это результат приспособления этих флуктуаций к новому фактору. Почему, ты думаешь, плетут они именно бульварную несуразицу о связи с высшими силами?

– И почему?

– Да потому что первые, кто с ними вошли в прямой контакт – были именно почитатели этой ахинеи! Сам понимаешь, люди психически от нормального разума далекие! Да и кто бы другой всерьез занялся связью с эхом, бормочущим что-то бессвязное? Тут верить надо, а не разбираться! Ну и – наговорили… От души. Эта бредятина ведь не с самого начала появилась. Гораздо позже. Если ты помнишь, феномен сетевых призраков ничем таким особенным не отличался – нечто вроде реверберации с неравномерным периодом колебания сигнала, только и всего. Сколько-то содержательные реплики там уже потом появились…

– Но… – сказал озадаченный Вадим. – Это же… Есть же разница между эхом и разумом!

– Да нету там никакого разума! Ты все еще ничего не понял? Ты когда с глонетом общаешься – много разума в нем видишь?

– Да не очень…- согласился Вадим, почесав в затылке.

– Вот именно! Это просто логично спроектированный искинт. Интерфейс такой! И здесь то же самое! В сущности, те первые безграмотные контактеры сформировали в сети еще один такой глобальный интерфейс. Только с мозгами, вывернутыми на их лад! То, что за этим может стоять что-то помимо интересных им сверхъестественных обстоятельств, просто не приходило никому из них в голову. И еще. Поскольку они не задумывались, с чем имеют дело, никаких ограничений в этот интерфейс они не встроили. Вообще никаких.

– То есть?…

– Да то и есть! Этот, прости господи, "искинт" может выполнить любую команду. Если, конечно, суметь исхитриться ее отдать… К счастью, это не так просто сделать…

– Почему?

– Потому что логика у него вывернутая благодаря бестолковому программированию. Как у того кастанедовского нагваля. А может быть и похуже. В нормальном уме управлять этой штукой вообще невозможно. Требуется мерцающее состояние сознания, чтобы просто поддерживать контакт. Я уж не говорю, чтоб рулить всем этим бредом. Шаманское и магическое камлание в полном смысле слова. Думаешь, отчего ребят этих техномагами прозвали?

 

7

– Ничего себе… – сказал Лунин.

– Это только половина дела, – обнадежил Кремер. – Кроме всего прочего, эти умники за отсутствием у себя головы не удосужились ограничить сферу применения созданного монстра. Понимаешь, о чем я?

– Нет, – вынужден был в очередной раз признаться Вадим.

– Ну, обычная программа имеет ограниченный набор функций… И даже не функций, а связей… Его можно, конечно, расширять, но только по указанию извне. От сисадмина там или от программиста – от пользователя, одним словом. А здесь ничего такого нет. Данный "интерфейс" с самого начала рассчитан на включение в сферу своего действия любых ресурсов до которых доберется. Теперь дошло?

– Кажется, да… – кивнул Вадим. Кремер тоже кивнул в ответ:

– Ну, вот теперь ты знаешь в общих чертах всю основную предысторию…

– Погоди, – снова остановил его Лунин. – Но как получилось, что про это не узнал никто?…

– Из тех, кто должен был отслеживать состояние глонета?

– Ну… да.

– Почему не знали? Знали… Но только что? Ты опять забыл разницу между верхними и нижними этажами в нашем информационном мире? Это мы тут – в цивилизованных слоях соображаем, что к чему. А все эти уличные самураи, кибер-панк-рокеры и прочие одноклеточные дети финальной фантазии – которые в лучшем случае имеют по четыре класса образования и не представляют, на Нео Земля стоит или на Великой Матери – для них же инфосфера совсем другое явление, нежели для нас. Чем они там занимаются – ты хотя бы отдаленно представляешь?

– Представляю… – криво усмехнулся Вадим. – Тоже ведь в детстве шастал по закоулкам виртуальности. Андерграунд он и есть андерграунд… Никогда понять не мог, отчего, имея возможности учиться в той же сетке, практически никто этого не делает. А в результате… Как у нас во дворе говорили несколько по другому поводу – помнишь? – путешествие таракана вокруг унитаза…

– Вот-вот, – подхватил Кремер. – Хорошо, что вспомнил… И что ты хочешь от нормальных людей, занимающихся программированием и системотехникой – чтобы они поверили, что посредством пентаграммы, выведенной дерьмом, можно управлять компьютером? Или, что съев лягушку, ты обретешь способность дистанционно смешать базу данных у твоего врага с соседней улицы?… Вся эта толпа безграмотных пользователей абсолютно никого не интересовала. Даже наоборот. Считалось, что увлечены они виртуальными играми с глонетом – и хорошо: меньше на улицах хулиганят!… Да так, в общем, и было… Поэтому никто и не мешал резвиться им в свое удовольствие. Пока гром не грянул.

– Сны разума рождают чудовищ… – озвучил Лунин банальную фразу.

– И еще каких, – подхватил Кремер. – Вижу, до тебя начало доходить…

– Ну, получается, что наша пост-пост… черт знает скольки пост- индустриальная эпоха таки дала пролетариату его булыжник.

– Скорей уж не пролетариату, а люмпену в чистом виде… И не булыжник, а бомбу. Но ты прав. Обезьяне досталась граната. И она начинает ей размахивать… Хорошо еще, что у этого изнаночного глонета нет покуда прямого доступа ни к чему серьезному. Ни к Всемирной Энергетической, ни к военным штабам высокого уровня… Только к отдельным узлам без всякой системы. Но и так уже были подарки – мало не покажется. История с "Пегасом" вполне рядовой эпизод… Помнишь, наверное, серию катастроф с океанскими подводными платформами? Или информационный кризис в Азии несколько лет назад?

– Что, тоже они?

– Угу… Уголовная часть. Не забывай, что там не только – и основным образом не столько – безобидные чудики, но и вполне себе целеустремленные честолюбцы, и самые натуральные маньяки, чье полное отсутствие морали абсолютно смыкается с таковым у самопального интерфейса…

– И что же, эти ребята не понимают, что делают?

– Отнюдь, – Кремер стал очень серьезным. – ЭТИ как раз понимают. В обоих случаях целью было хапнуть денег из средств на восстановление. И хапнули. Причем так, что концов никаких не нашли. Кто-то из крутых техномагов устроил себе безбедную жизнь. Наше счастье, что они пока не могут объединяться в большие группы. Так – временно по несколько человек. В основном же – чистые одиночки. Нанести один-другой удар – на это их хватает. Но не на ведение правильной войны против госструктур.

– А они и на это способны? – искренне удивился Вадим.

– Технически – вполне, – хмуро подтвердил Витька. – Не доросли просто еще до такого масштаба. Хотя промеж собой они постоянно воюют без всякой жалости и снисхождения. В полном соответствии с правилами бульварной фэнтэзи. Черные колдуны против белых, "должен остаться только один человек!", всех загоним в Матрицу или выгоним из Матрицы на фиг на свободу, победа или смерть, герои борьбы с компьютерным рабством или наоборот, всеобщего осчастливливания через вставление чипа – ну все, как обычно… Вот уж с чем мы никак не ожидали встретиться, – он сокрушенно помотал головой, – когда начинали свой проект с вакуумной записью – так с этой виртуальной подворотней!

– Да уж… – согласился Лунин – Ничего себе сюрпризец, представляю… Но, по крайней мере, с этим хоть борются, я полагаю?

Кремер бросил на него косой взгляд.

– Борются, – сказал он. – Почему нет? Мы вот, например. Поскольку больше некому. А теперь и ты один из нас – тоже боец невидимого фронта борьбы с маразмом… Давай, ходи – твоя очередь…

 

1

Пройдя через мембрану вслед за Кремером, Вадим оказался в большом зале, похожем на командный в Центре управления полетами. Огромные экраны на стенах, ряды персональных мониторов, множество людей – все сосредоточенно чем-то заняты.

– Что-то рано готовность объявили, – заметил Кремер, оглядывая линии пультов. – Как бы не случилось чего… Ага – вон и шеф… Димка – не отставай!

Не оглядываясь, он устремился в широкий проход, деливший зал пополам подобно проспекту. Лунину ничего не оставалось, как только выполнять команду. Что он и сделал.

В противоположном конце зала, под экраном, стояла группа из десятка примерно человек. В одном из них Лунин узнал Башкирцева – они познакомились еще в первый день, на вечеринке у Кремера. Еще один оказался тоже знакомым с той же вечеринки, инженером из службы транспортного обеспечения – как его отрекомендовал Витька – Федором Лобовым, по прозвищу дядя Федор. Происхождение прозвища было несколько туманно, но Лобов на него отзывался вполне благосклонно. Чем, собственно, Вадиму и запомнился.

– Андрей Ильич, чего тут такое? – с ходу обратился к Башкирцеву Кремер.

– Нормально все, Виктор. Просто в планы некоторые коррективы внесли, поэтому начало операции решили совместить с вашим прибытием. Так что, в общем, только вас ждем… Приветствую, Вадим Петрович. Как вам у нас?

– Спасибо, пока жив… – сердечно поблагодарил Лунин, обмениваясь со всеми рукопожатиями. А заодно и представлениями. Хотя почти никого из назвавшихся с ходу запомнить не удалось. Но в подобной суматохе всегда так и Лунин привычно оставил уточнения кого как зовут на потом.

Тем временем Кремер с Башкирцевым продолжали обмен репликами из которого Лунин понял в лучшем случае половину.

– Что за коррективы? – настороженно поинтересовался Кремер.

– Ничего особенного, – пожал плечами Башкирцев. – В европейской ветке контроль ужесточили из-за хакерских атак… Очередная информационная войнушка, надо полагать… Потому наши штабники решили не светиться и вести дело по чемоданному варианту. На всякий случай. Вот начало операции и сместилось вперед – как раз к вашему выходу из декомпрессора…

– Чемоданный, – хмыкнул Кремер. – Даже так… И кто там на этот раз передрался?

– Да Суши-групп с Лионским кредитом, похоже – как всегда… Наши аналитики посчитали, что есть вероятность засечки при прямом выходе и решили перестраховаться…

– Ну ладно… – сказал Витька, явно перелопачивая при этом в голове какие-то базы данных. – Чемоданный, так чемоданный… Откуда хоть входим-то?

– Йоханнесбург. И две отвлекающие атаки – в Аргентине и Японии. Махаон организует. Все остальное – по старому плану.

– Ага… – Витька оглянулся на Лунина, закончившего взаимное представление. – Оно даже и хорошо… А то Димка, как выяснилось, пока ни бум-бум в наших делах. Вот заодно и посмотрит!

– Да? – переспросил Башкирцев, но уточнять не стал. – Ладно. Раз все уже здесь – тогда начинаем. Внимание! Всем пятиминутная готовность! – неожиданно объявил он, сфокусировав взгляд куда-то внутрь себя.

Постояв так несколько секунд и явно выслушав доклады по закрытому каналу связи, Башкирцев вернулся в нормальное состояние и скомандовал:

– По местам, ребята!

Окружавшие Башкирцева разбились на три группы и слаженно двинулись к пятнам мембран на стене. Лунина Кремер специально ухватил за рукав, чтобы сориентировать в обстановке:

– Нам сюда! – объявил он на ходу, втягивая Вадима за собой в телепорт.

– Э-э… а… чего? – только и успел сказать Вадим, оказавшись в какой-то комнате с креслами, донельзя похожей на купе совсем недавно покинутого ими с Кремером декомпрессора.

– Да нормально все, – успокоил Витька. – Просто действовать будем немножко по-другому. Но для тебя лично ничего не меняется. Главное – молчи, держи морду ящиком, что бы ни происходило и изображай крутого эксперта. Понял?

Для разнообразия Лунин решил не прикидываться тупым и кивнул:

– Понял…

В помещении вместе с ними и Башкирцевым оказались еще дядя Федор и двое ребят, с которыми Вадим только что успел познакомиться. Одного звали Валерка, второго, кажется, Степан. Чем они все тут собираются заниматься, у Лунина не было ни малейшего представления.

Похоже, Башкирцев это отлично понимал, потому что кивнул Вадиму и Кремеру на последний ряд кресел и сел с ними вместе. Дядя Федор, Валера и Степан заняли первый ряд. И не просто заняли, а растащили каким-то образом намертво, казалось бы, прикрученные к полу кресла в стороны и таким же непонятным образом преобразили переднюю стену и прилегающие к ней части боковых. Вадим с удивлением обнаружил три рабочих места с виомами и каким-то дополнительными органами управления, сильно напоминающими не то автомобильные, не то самолетные.

– Как я понимаю, – сказал тем временем Башкирцев. – Вадим настолько погрузился в работу, что адаптироваться просто не успел.

 

2

– Ну, да… – сказал Вадим, озадаченно глядя на происходящие трансформации.

– Да нет… – перебил тут же Кремер.

– К работе готов, – сказал Валера из левого кресла.

– К работе готов! – повторил Степан из правого.

– Все системы в норме, – сообщил Лобов. – Модуль к движению приготовлен, Андрей Ильич.

– Хорошо, – кратко ответил Башкирцев. – Сколько у нас локального времени?

– Шесть минут с транскомпрессионными потерями…

– Хорошо, – повторил Башкирцев, поворачиваясь к Лунину и Кремеру и вопросительно подымая бровь: – Так да или нет?

Вадим посмотрел на Витьку.

Но Кремера это не смутило.

– Да, в общем и целом – нормально, – отрапортовал он. – Про гремлинов я ему рассказал, кое-что сам увидит. Про Юльку тоже поговорили.

От последних слов Вадим от неожиданности дернулся и с трудом подавил желание посмотреть в сторону Лобова и остальных и с недовольством ощутил, что краснеет.

– Про каких гремлинов? – чтобы миновать неожиданно всплывшую тему, недоуменно спросил он, хмурясь. Уж про что, про что, а ни про каких гремлинов они с Кремером не разговаривали.

– Ну это та самая особо экстремистская часть техномагов, – нисколько не замедлил с ответом Кремер. – Они себя гремлинами величают. Сам, думаю, понимаешь, почему. А насчет Юльки ты напрасно грузишься. Я ведь тебя предупреждал, что у нас с этим вопросом серьезней, чем во времена советской власти. Там только профком да партком моральным обликом занимались, а у нас – почитай все!

– Местком еще, – сказал Башкирцев, сохраняя преувеличенно каменное выражение лица.

Кремер, сбившись, посмотрел на него.

– Андрей Ильич?…

– Историю знать надо, – усмехнулся Башкирцев. – Партком, профком и местком. Треугольником это называлось. Пошепчутся так в сторонке – хоп! – и нет человека… А на все вопросы – куда делся – молчат и только облизываются… Вот было время!… Жалко, что у нас здесь такое не проходит – съесть невозможно…

– Это Андрей Ильич шутит, – сообщил Вадиму Кремер, при этом как-то странно косясь на начальника Проекта.

– Ну, положим, не шучу, – ухмылка Башкирцева стала совершенно людоедской. – Раз уж ты сам не удосужился объяснить! Вот возьмем к примеру присутствующего здесь Виктора Кремера… – зловеще начал он.

– Андрей Ильич! Не грузите человека раньше времени! – перебил Витька. – Нафиг ему это сейчас надо?!

– А напрасно ты так думаешь, Витя! – отбрасывая шутливый тон, сказал Башкирцев. – Нам сейчас на операцию идти. У Лунина роль, конечно, простая, но мало ли что там будет. Так что лучше ему знать. Не подумал об этом?

– Чего? – не понял Вадим, бросая взгляды то на одного, то на другого. Не то чтобы он воспринял сказанное взаправду… Но для шутки и Башкирцев и Витька выглядели как-то чересчур уж серьезно.

– Ч-черт… – Кремер озадаченно поскреб лоб. – И в самом деле!…

– Вот! – назидательно заключил Башкирцев. Затем перевел взгляд на Лунина. – Это тоже связано со спецификой нашего нынешнего бытия. Мы же тут существа информационные, а не материальные. Потому нам доступны совершенно немыслимые с точки зрения наружного мира вещи…

– Да я, вроде, уже понял, – сказал Вадим, ощущая очередной глобальный подвох.

– Боюсь, что не до конца, – покачал головой Башкирцев. – Потому я об этом и заговорил. В принципе, не отправляйся мы сейчас на операцию, можно было бы и не подымать вопрос. Но там и в самом деле может по всякому выйти. И в любом случае придется иметь дело с Тенью – а от нее никогда не знаешь, чего ждать…

– С какой тенью?

– Тень – это теневой интерфейс глонета, – объяснил Башкирцев. – Через который входят в инфосферу техномаги. В том числе и гремлины. Я надеюсь, Виктор тебе рассказал?…

– Ну, да, – подтвердил Лунин. – Только название не сообщил…

Башкирцев кивнул.

– Ну так – его называют Тень. Хотя по мне правильнее было бы называть эту штуку Мраком или, лучше, Ужос Нах! Потому как функционирует оно абсолютно через… задний проход. И там для управления зачастую требуются совершенно ненормальные действия. Например, съесть оппонента.

– Э? – спросил Вадим.

– Буквально, – Башкирцев усмехнулся. – Убить и съесть. А иногда съесть живьем. В виртуальной реальности с коэффициентом присутствия практически равным единице. А иногда – быть съеденным самому. Представляешь, что это такое?

– Ну… – сказал Лунин, пошевелив плечами. – А на кой черт это надо?

– Да свихнувшийся он потому что. Забыл? – напомнил Кремер. – Чем ты слушал, когда я тебе объяснял?

– Ну, эти ребята, которые им пользуются, считают, что надо, – пояснил Башкирцев. – Типа цель оправдывает средства… Мы не считаем. Но когда имеем с ними дело – приходится следовать общим правилам. Иначе в той среде просто не удержаться…

 

3

– Да ты не напрягайся, – добавил Кремер. – Всем чем надо будут заниматься экзоператоры группы поддержки, – он кивнул в сторону сидящих у пультов. – Спецэффекты и чудеса техномагии… Твоя задача в любом случае сохранять "спокойствие и только спокойствие!" – Витька ненадолго изменил голос под Карлсона. – Просто имей в виду, что происходить там может… всякое. Про съедение друг друга – это Андрей Ильич по максимум сказал, для впечатления. А так – может, придется на проволоке танцевать. Или наглядно демонстрировать перемену пола. Или кровь невинных младенцев пить. Или просто свиньей хрюкать…

– Ну спасибо, – прервал Вадим тираду друга. – Утешил!

– Повторяю: тебе ничего этого делать будет не надо! Все за тебя сделают. От тебя требуется только оставаться в здравом уме и сохранять работоспособность…

– Виктор прав, – подхватил Башкирцев. – Что бы ни происходило, какой бы вид кто бы не принял – держись так, словно ничего для тебя особенного ты не видишь…

Вадим от таких настойчивых заявлений начал ощущать себя все неуютней и неуютней… Впрочем, по виду собеседников нельзя было заключить, что они пытаются его застращать. Да и сами Башкирцев с Витькой выглядели вполне безмятежно – по крайней мере, внешне. Примерно как ветераны-парашютисты, напутствующие новичка перед первым прыжком. За время работы на "Колумбиаде" Лунин насмотрелся на подобные сцены… В какой-то мере это его удержало от того, чтобы впасть в панику. Но все же предстоящее дело не смотрелось теперь так буднично, как поначалу…

– Андрей Ильич, прибытие… – сказал от пульта Лобов. – Пересаживаемся в манипулятор. Время – нормальное…

– Добро, – отозвался Башкирцев. – Что по операции?

– Синхронизация еще не окончена, – ответил Валера. – Сейчас скорости сравняются… Готово!… Так… Докладываю: по всем направлениям норма. Группы на исходных, операторы ждут. Сбоев нет.

– Отлично! Тогда – вперед!

Лунин ничего не успел сообразить, как виом перед Дядей Федором заработал и на нем появилось изображение. Лунину потребовалось не меньше секунды, чтобы сообразить, что это обычная бетонная стена. Видимая с очень близкого расстояния. И очень низко над таким же бетонным полом.

Лобов что-то двинул на подлокотниках и изображение плавно и быстро ушло в сторону, показав нижнюю часть борта какой-то легковой машины, колесо с никелированным диском, массивный задний бампер… и ноги до колен в двух брючных штанинах и лакированных туфлях с высокими пижонскими каблуками. Затем передающая изображение камера задралась вверх и из ракурса, больше подходящего вусмерть пьяному, стал виден весь обладатель ног. Человек в темном деловом костюме, белой рубашке и ярком галстуке. Дополняли картину черные очки.

Заметив, что камера направлена на него, человек кивнул. Лобов опять двинул рукоятками на подлокотнике и изображение тоже колыхнулось – вверх-вниз. Человек кивнул еще раз, явно удовлетворенно, затем, склонив голову, сделал рукой приглашающий жест в сторону багажника автомобиля, как выяснилось, пребывающего с открытой крышкой.

– Второй и третий – вперед! – скомандовал Лобов.

И тут в поле зрения появились еще два участника этой странной пьесы. Грязно-пятнистые четырехногие фигуры размером с крупную собаку вынырнули из-за бокового обреза экрана и с обманчиво-ленивой грацией буквально взлетели в разверстый багажник. Тут же во весь экран мелькнула часть номерного знака – явно не российской принадлежности – Лунин увидел запаску, какие-то свертки и наступила темнота: багажник захлопнулся.

– Это же механические псы! – сказал Вадим. И по очереди посмотрел на Башкирцева и Кремера. – При чем они тут? И что вообще, происходит?

– Все нормально! – ответил Кремер. – Операция развивается штатно. Это действительно автономные манипуляторы – те самые механические псы. И мы сидим сейчас в таком же. Выходим к точке подключения к сети…

Лунин сосредоточенно помолчал.

– Что вам непонятно, Вадим? – спросил Башкирцев, небрежно повернувшись почти спиной к виому.

– Да все ему понятно, Андрей Ильич, – отмахнулся Витька. – Просто выпендривается. Тупым прикидывается.

– А мне кажется, Виктор, ты не прав, – возразил создатель Новой Утопии. – Что вас смущает, Вадим?

– Я понимаю, что операция идет по плану, – сказал Лунин, демонстративно игнорируя Кремера. – Но почему… так? Вроде бы должен был быть виртуальный выход в инфосферу, в одну из реальностей, как я соображаю, где нам нужно было встретиться… с тем человеком. А это что? – он кивком указал на экран. – И при чем тут эти псы?

– Ты про корректировку планов слышал? – спросил Кремер.

– Ну…

– Вот это она и есть. "Чемоданный вариант". То есть подключение не по нашему каналу, а нелегально. Со всеми возможными подстраховками. И не с территории института. И даже не из России. Нас просто вывезли в чемодане под видом диппочты и сейчас мы движемся вместе с двумя другими группами обеспечения к той кабельной линии, к которой подключимся.

– В смысле – как вывезли? – не понял Лунин. – Как нас можно вывезти, если мы информационные копии?

– Да проще простого. Вместе с носителями.

 

4

– Ёпрст… – сказал Лунин.

Почему-то это впечатлило его больше всего.

Кремер насмешливо посмотрел на Вадима.

– А ты что думал – что без твоих андроидов мы наружу выйти не можем? И как ты тогда представлял перемещение нас на корабль? В виде торжественного проезда по Москве в духе первых космонавтов?

– Не подумал, – вынужден был признаться Вадим, как раз ничего такого не представлявший. Просто он… действительно об этом не думал. Не до того было.

– А иногда надо бы… – ехидно заметил Витька.

Вадим решил не реагировать.

– А со временем-то что? – спросил он. – От Москвы до южной Африки не ближний свет…

– Ну ты Буратино! – восхитился Кремер. – Это после того, как год прожил в ускоренном темпе! Не мог сообразить, что можно и замедлиться?

Вадим мысленно плюнул. И в самом деле, мог бы догадаться…

– Заморочили вы меня своими объяснениями! – сказал он вслух. – У кого угодно крыша отъедет. Я уже не знаю, чего дальше ждать при таком раскладе!…

– Да много чего, – подал голос Башкирцев. – Ты, Вадим, нас я вижу, до сих пор как институт воспринимаешь. В то время как мы скорей другое государство. Даже вообще другой мир. С другими физическими законами. И у нас много есть такого, чего и не снилось земным мудрецам…

– Вы еще скажите, что вы не люди, – проворчал Лунин.

К его удивлению Башкирцев с Кремером молча переглянулись.

– Э… э… – сказал Вадим.

– Чего "Э!…Э!…"? – тут же накинулся на него Кремер. – Забыл, о чем вчера говорили? Когда ко мне летели?

Вадим подозрительно посмотрел на приятеля: для него-то прошел год… Потом все-таки припомнил.

– Ну, говорили, – сказал он.

– Ну так ты каким ухом слушал? Средним?

– А ты на меня не наезжай! – огрызнулся Вадим. – Ничего там сверхъестественного не было сказано! Разве что ты мне два ведра водки обещал, а и половины не выставил!

– Упс… – тут пришла пора поперхнуться Кремеру. – Ну извини! Вернемся с дела – исправлю это упущение: посмотрю, как ты с этакой лошадиной дозой управишься, алканавт бессмертный! Забыл уже, с какой мордой на лице выслушивал про вакуумную запись и информационные копии? Жаль ты тогда себя со стороны не видел… Придется, видимо, это тоже исправить!… И чего только Юлька в тебе нашла? Полено поленом, разве что разговаривать умеет!

– А если он эти два ведра таки выпьет?

– Чего? – Кремер повернулся к Башкирцеву.

Отец "информационного копирования" с загадочной улыбкой Джоконды выдержал паузу. И только затем заговорил.

– Откуда ты так уверен, что у него не получится? – он посмотрел на Лунина. – Не желаете, Вадим Петрович, поспорить с Виктором Даниловичем? Очень может статься, что выиграете.

– Я еще не спятил, – сообщил Лунин, твердо решив ничему не удивляться.

– А зря, – неожиданно усмехнулся Башкирцев. – Вы вполне можете выпить два ведра водки. При некотором старании. Я серьезно вам советую…

При этом тон у Башкирцева был такой, что Вадим поневоле бросил взгляд на Кремера. Что еще больше удивило, друг-Витька хоть и корчил какие-то странные рожи, слушая начальника, но при этом не возражал.

– И каким это образом? – поинтересовался Вадим, ощущая себя тем самым Буратино, беседующим с лисой Алисой и котом Базилио на предмет вложения пяти сольдо в территорию Поля Чудес.

– Да самым простым – посредством стаканА, – все с той же усмешкой ответил Башкирцев.

– Так я столько не выпью…

– Так ведь – НЕТ НИКАКОЙ ВОДКИ! – проникновенно закончил шеф проекта и с интересом посмотрел на Лунина. – Ты что, думаешь, что дышишь воздухом здесь?

Лунин перевел взгляд с одного на другого. Потом обратно. Потом еще раз.

– Идите вы… – сказал он. – В желтые отдаленные пески Урарту…

– Ничего он не понял, шеф, – сказал Витька. – Зря вы его сейчас грузите. Не операция получается, а дурдом "Солнышко" какой-то…

– Ну, зря не зря, а когда-то ж надо! – возразил Башкирцев. – Раз нормальную адаптацию проводить не стали – придется ненормальную делать! И сам-то не очень наезжай, хоть вы и друзья детства. Забыл, сколько тебе пришлось до правильного понимания доходить? Тоже ведь не сразу… А по операции – какие проблемы? Рутинный оперативный выход – чего тут может быть особенного? Да еще при такой подстраховке. В противном случае мы Лунина просто не взяли бы, вот и все…

Вадим старался в это время молча переварить услышанное. Получалось это у него с большим трудом. Видимо, настолько заметным, что Башкирцев, не выдержав, сжалился над новичком.

– Да не переживайте вы так, Вадим. Люди мы. По крайней мере, я на это сильно надеюсь. И, надеюсь, что сможем ими остаться и дальше. Хотя это при нынешних обстоятельствах оказывается под большим вопросом… Слишком уж окружающий мир оказался нечеловеческим…

 

5

После некоторой паузы Кремер сказал:

– Ну, шеф… Вы и загнули!… Почти что эпитафия какая-то… Вы еще скажите "враги, враги, кругом враги!". А мы, типа, новая раса, вынужденная бороться за свое существование с прежним человечеством! Слышали, знаем… Не надо сгущать краски перед Вадимом.

– Да какая, к черту, новая раса, – скривился Башкирцев. – В том и дело, что при всех наших возможностях образ нашего действия и мышления остаются насквозь теми же, что и были. Почему я и думаю, что мы по прежнему люди… А вот с врагами, ты прекрасно знаешь, именно так и обстоит дело. Когда про нас станет известно, основными реакциями в массе населения Земли будут зависть и страх. Ни к чему хорошему ни то ни другое не ведет.

– Так… А зачем, собственно, о себе заявлять? – спросил Лунин скорее риторически, чем всерьез. – Не знают – и пусть не знают.

– И как ты себе это представляешь, мыслитель? – немедленно полюбопытствовал Кремер.

– Да никак не представляю! Но что мешает продолжать сохранять Новую Утопию в секрете?… Тьфу: что, нельзя было какое-нибудь нормальное название придумать?

– Ага! "Русские Универсальные роботы"! – хмыкнул Витька. – Какое название, о чем ты? В реальном мире – год прошел, как проект запущен. Там еще вообще ничего не сообразили. Виртуальная реальность – вот и все название. Для них-то мы картинка всего лишь. И рассматривают нас пока исключительно как средство повышения интеллектуальной мощности государственных искинтов… Я и сам, чего скрывать, до копирования точно так же думал. Стратегическая разработка, в которую деньги вложены и которая должна выход давать. Вот мы и даем. Причем без дураков: впервые Россия выйдет на мировой рынок как ведущий монополист. Да по какой области – интеллектронике! Это, конечно, если придурочные демона с гремлинами нам всю мазу не испортят…

– А они могут?

– Да легко! Вот накроется "Пегас" – и кранты Брэнсону как нашей главной лазейке к мировому господству…

– А чего вы ему на замену никого не нашли? Для подстраховки…

– А потому что не было возможности.

– Ну так вы стратеги, однако! – не упустил случая съязвить Лунин. – Гении просто предусмотрительности!…

– А ты не прикалывайся, – возразил Витька. – В том, чего не знаешь. Мы подстраховались. И даже очень. С чего, ты думаешь, правительство на помощь Брэнсону решило пойти? "Ореол" отправить к Марсу – это ведь не на уровне Роскосмоса решалось… Так вот: никто бы ничего не стал предпринимать, если б не мы. И корабль к подобной миссии не приспособлен, да и вообще затея-то нереальная. Это все нужно было протолкнуть на самых верхах. И благодаря тому, что мы тут не только науку двигали – нам это удалось…

– Видите ли, Вадим, – добавил Башкирцев. – Мы не подготовили альтернативных кандидатов вместо Брэнсона по вполне простой причине. Из всех возможных предпринимателей подобного ранга по результатам исследований только Брэнсон оказался подходящим по требованиям партнерской надежности. Остальные нас никак не устраивали.

– И для чего же такого он вам понадобился с такой гарантией? – хмыкнул Лунин. – Для совершения мировой революции?

И тут Витька с Башкирцевым вновь – переглянулись.

– Ты смотри, – сказал Кремер. – Тупой-тупой, а соображает!

Вадим опешил.

– Вы чего, – спросил он. – Серьезно?!

– Не совсем, – ответил Башкирцев. – Речь, разумеется не о мировой революции. Этот лозунг устарел еще в двадцатом веке.

– Ну слава тебе, господи! – демонстративно обрадовался Лунин. – А то я было, уж подумал, что Маркс с Энгельсом воскресли… информационно. И вами тут передо мной прикидываются…

– Ну, это тоже не так уж невероятно, – заметил Башкирцев. – Работы по реконструкции личностей умерших людей у нас тоже ведутся. Но к данному вопросу эти исследования отношения не имеют. Речь идет, если уж говорить откровенно, о захвате мирового господства. Путем создания альтернативы глонету, чистой от информационных демонов. В этом смысле финансово-промышленная корпорация Брэнсона подходит нам по всем параметрам, включая и хозяина – для производства носителей вакуумной записи и выпуску их на рынок.

Вадим невольно потрогал челюсть: не отвисла ли? Нет, челюсть была на месте.

– Однако… – сказал он. Подумал. – Но тогда… Получается, что вы этому самому теневому интерфейсу, Ужос Наху – самый злейший конкурент.

– Так мы о чем с тобой в декомпрессоре говорили? – напомнил Кремер. – Про невидимый фронт борьбы с маразмом? Или ты думал, что я шутил?

– Так ты и шутил, – отозвался Вадим, бросив на приятеля хитрый взгляд. – Я помню – я был не пьяный! Я сейчас не о том. Ведь если получается, что Тень и мы – враги, то не против нас ли направленно все это дело с Брэнсоном и аварией "Пегаса"?

Против ожидания, ни насмешек ни отрицания не последовало.

– Пока неясно, – сказал Башкирцев. – По всему судя, про нас ни гремлинам ни демонам ничего неизвестно. Просто в силу слишком еще малого времени нашего существования. А с другой стороны, кое-какая несекретная информация имеется в свободном доступе уже несколько лет. Умный человек мог бы сложить два и два и догадаться. Наши разведки этим занимаются. Но результатов покуда нет…

 

6

– Прибыли на место! – раздался голос дяди Федора, о котором Лунин (вкупе с Валерой и Степой) в пылу разговора напрочь забыл и сейчас чуть не подпрыгнул. – Время нормальное. Операция развивается штатно. Начинаем действовать автономно…

– Добро, – отозвался Башкирцев.

На вновь засветившемся виоме два других пса покинули багажник. Следом за ними выпрыгнула на асфальт и их машина. Вадим увидел стремительно мелькнувшую обочину, после чего все поле зрения заняла густая высокая трава, через которую их пес ломился как танк через кустарник.

– Куда это мы? – спросил Вадим.

– Тут недалеко второстепенный кабель проходит, – ответил Витька. – С небольшим трафиком, который нам по силам перехватить. Вот на усилителе мы и подключимся.

– Блин… – сказал Лунин. – Прямо шпионские страсти какие-то…

– Так они и есть! Только та разница, что обычно с такими роботами группа спецназа идет и операторы для нет-серфинга, а нам оно без надобности…

Лунин покрутил головой.

– И часто вы такое проделываете?

Кремер хмыкнул.

– Да случается…иногда.

– В среднем где-то раз в неделю получается устраивать подобные игрища, – неожиданно сказал Башкирцев. – Нам, как выяснилось, без собственной разведки нельзя. Причем девяносто процентов таких выходов приходится совершать нелегально. Знал бы ты, чего стоило создать инфраструктуру для всего этого!…

– Девяносто процентов?! – Лунин поразился.

– А ты чего хотел?! – в свою очередь удивился Кремер.

– Так ведь все дело в том, – объяснил Башкирцев. – Что госструктуры за нами просто не успевают. Некоторое количество спецсредств они вот выделили полгода назад, но пока раскачаются на большее – еще не меньше года пройдет. А у нас нет возможности ждать. Приходится самим…

– Ага… – сказал Лунин.

Как ни странно – но почему-то только именно сейчас он оценил, наконец, масштаб проекта "Новая Утопия". Масштаб оказался впечатляющий.

– Что, проняло? – насмешливо поинтересовался Кремер.

– Проняло… – согласился Вадим. – У вас, может, и армия есть?

– На кой? – посмотрел на него Витька. – Вот уж чего нам не надо, так это бои в реальности устраивать… Мы информационные, однако, существа – вот и действуем соответствующими методами… Про стратегию непрямых действий слышал?

– Н-нет, – ответил Лунин.

– Ну так вот это она и есть!

Вадим посмотрел на хихикающего Витьку.

– Стратегия непрямых действий предполагает получение результата через использование посторонних сил и ресурсов, – пояснил Башкирцев. – Достигается это обычно путем манипуляций остальными участниками действий с учетом их же собственных интересов и в рамках этих самых интересов.

– Это как? – честно спросил Лунин.

– Ну, например… Есть, допустим, какое-то государство или корпорация, владеющая некими ресурсами… Ну, ураном, допустим… А нам этот уран нужен. Много и экслюзивно. А по нормальным ценам покупать – раззоришься. Можно, например, завоевать рудники. Но это не очень хорошо: придется потом их удерживать, воевать с местными партизанами и выслушивать общественное презрение… Ну, всякое такое. Да и добычей самим же заниматься… Но можно, не афишируя, через третьих, а лучше, четвертых лиц, найти и поддержать тех, кому данное государство или хозяева рудников не нравятся. И оказать им помощь. Деньгами, инструкторами… Ну, сам догадываешься. А когда у владельцев рудников начнет печь под седалищем – совершенно официально предложить им свою помощь и защиту. Без угроз, без давления – упаси бог! А лучше и вовсе ничего не предлагать, а осторожненько, тоже через третьих лиц, напомнить, что когда-то предлагали… И не отказываемся. На выгодных условиях… С поставками оборудования и оружия для охраны. Единственно, чего мы хотим – это получать нужное нам количество продукта по той цене, которая нас устраивает… После чего эти ребята сами придут и сами позовут. Совершенно добровольно. Вот в очень примитивном виде – примерно где-то так…

– Ну, так это, вроде – разделяй и властвуй? – спросил Вадим.

– Да, в общем, оно и есть. Только в более осмысленной форме. Лиддел-Гарт этот термин ввел в двадцатом веке, развивая опыт английской колониальной политики. Собственно, там даже не столько формирование нужной ситуации, сколько политический маневр для использования существующей – это когда вообще все делают другие, а ты только подбираешь готовое – но это уже высший пилотаж, практически полное отсутствие затрат, сейчас оно нам не существенно… Главное – что не нужно громоздить горы оружия и устраивать дорогостоящие армии там, где вполне можно обойтись одной авторучкой. А то и зубочисткой – чтобы вовремя подсунуть поковыряться в зубах.

– Надо же… – сказал Вадим. – Как-то даже не слышал никогда…

– А здг"я, батенька, здг"я! – встрял неугомонный Кремер. – Нельзя думать, что неучастие в политике убережет вас от нее!

– Да иди ты! – отбился Вадим, поскольку эту максиму все же знал.

 

7

– Подходим, – сказал Лобов.

На переднем виоме стена травы исчезла, сменившись кустарником. Механические псы протиснулись между ветвями и оказались на небольшой прогалине, почти по центру которой располагалась крышка люка. Один из роботов и машина, в которой находились Вадим и остальные ухватились зубами за технологические выступы и сдвинули круг в сторону. Оставшийся свободным робот сразу же нырнул в открывшийся проход. За ним направил манипулятор дядя Федор. Третий робот двинулся замыкающим, задвинув крышку. Все было проделано сноровисто и быстро, явно не в первый раз.

– Ловко… – оценил Лунин, в чем в чем, а в роботах понимавший.

– А ты как думал?! – с гордостью отозвался Кремер.

В это время псы, включив ночное зрение, уже двигались по каналу в котором с трудом мог протиснуться человек. Но роботам, имевшим меньшие габариты, здесь было просторно. По стенам тоннеля на вмурованных в бетон костылях густо висели кабеля и какие-то пластиковые трубы. Лунину, не знакомому со спецификой, трудно было разобраться в их назначении, но водители шпионских киберсобак хорошо знали свое дело. Не прошло и четверти часа, как группа, протискиваясь среди кабелей, приблизилась к укрепленной на стене коробке ретранслятора. Лобов расположил своего пса перед прибором. Два других, так же сноровисто, как давеча с крышкой, с боков протиснулись к пластиковой коробке. И тут Лунин впервые увидел, как выглядят в деле пресловутые кибернетические диверсанты.

Из пастей обеих собак вместо ожидаемых языков выдвинулись сложные консоли эффекторов. Челюсти зажимов вцепились в крышку устройства, завертелись, мерцая, гайковерты – и в несколько секунд ретранслятор был вскрыт. Еще не более чем через минуту бортовые кабели собак были подсоединены к разъемам, предназначенным для контроля работы устройства обслуживающим персоналом.

– Готово! – сказал дядя Федор.

– Ну, вот теперь – наш выход! – объявил Башкирцев, вставая. – Пошли!

Он шагнул к пятну мембраны на задней стене и скрылся в ней. Кремер и Лунин, не отставая, прошли следом.

За мембраной оказался, разумеется, не давешний командный зал, а всего лишь не очень большая комната, из всей мебели в которой имелось только три карданных установки для входа в виртуальную реальность. Подойдя к ним, Башкирцев остановился и обернулся.

– Так, – сказал он. – Крайний инструктаж. Сейчас мы входим в сетку. Там, внутри, друг друга по имени не называть и не упоминать ничего, связанного с институтом. Ты, Вадим, просто молчи. Говорить, если что, будем мы с Виктором. Мы – представители загадочной и немерено крутой мафии "русских дайверов". Мой ник – Пантелей, Виктора – Тьма. Тебя, пожалуй, будем звать Данило-мастер – в честь того, что ты эксперт. Ты – технический специалист и в серфинг ходишь не часто. Потому некоторая неумелость тебе простительна. Но старайся все же не слишком это афишировать. Ясно?

– Ясно, – сказал Лунин.

– Тогда – по машинам!

Каждый полез в свою подвеску.

Костюм для виртуальной реальности представлял собой тяжелый скафандр, очень близкий по конструкции к космическому, закрепленный в карданном подвесе, обеспечивавшем три степени свободы и снабженный сложными сервомеханизмами обратной связи и по сложности и стоимости равнялся мотоциклу. Устройство это было не всякому доступно в личном пользовании, но в игровых центрах имелось в достаточном количестве, потому вопросов по управлению ни у кого – в основном у Лунина – не возникло.

Вадим распахнул дверцу на спине скафандра и привычно – устройство-то одинаковое – влез внутрь. Шевельнулся, приноравливаясь. Скафандр, как выяснилось, был уже подогнан по размеру, что Лунина нисколько не удивило. Шлем плотно обнял голову, совмещая глазные экраны, наушники и ларингофоны, входной люк автоматически защелкнулся.

– Я Тьма, – услышал Вадим голос Кремера. – К работе готов.

– Я Пантелей. Готов тоже… Данила?

Лунин еще раз шевельнулся, обежал глазами сигнатуры интерфейса.

– Данила готов!

– Тогда входим! На раз-два-три – прыгаем, взрываем, исчезаем! – хохотнул Башкирцев. – Раз! Два!… Три!

Каждый сделал шаг вперед, активируя систему скафандра…

– О, черт! – не удержался Вадим.

Было от чего.

Все трое ухнули в пустоту, заполненную какой-то клубящейся массой, моментально начав проваливаться вниз со все большей и большей скоростью.

– Данила! Спокуха! – раздался голос Кремера. – Все нормально!

– Ниче се – нормально! – сварливо откликнулся Лунин, переворачиваясь из положения вверх тормашками. – Что за нафиг?!

– Ерунда! Тут еще и не так бывает! Забыл что ли? – напомнил Витька.

– Забыл… – признал Лунин, стараясь одновременно вжиться в роль Данилы-мастера и выяснить, что там внизу, куда они падают. – Долго нам так еще?

– Погоди: сейчас прилетим – узнаем! – хохотнул Кремер.

Действительно, облака стали редеть. Какая-то темная поверхность приблизилась снизу. Лунин огляделся, стараясь определить, куда они сейчас сверзятся, а заодно увидеть и Кремера с Башкирцевым. Сориентироваться ему не удалось – понять пока было ничего нельзя. Но своих напарников Вадим увидел. И вид их немало Лунина ошарашил.

 

1

Они врезались в землю как три метеорита – подняв фонтаны земли, закрывшей все вокруг. Когда видимость, наконец, улучшилась, Лунин обнаружил, что они оказались совсем не в том месте, куда падали.

И дело было не в рельефе. Просто их окружал совсем другой мир.

Здесь все было черным: небо, земля, облака, трава, деревья – даже солнце. Походило на то, что дизайнер, разрабатывавший здешний пейзаж, вдохновлялся картинами Брейгеля или Босха. Или просто от бессилия выдумать что-то оригинальное, решил сотворить мир, похожий на гравюру. Это ему, безусловно, удалось: нормального человека пребывание в подобном окружении неизбежно вгоняло в тоску. Выпиравшие тут и там из почвы, как грибы камни с неизбежным "RIP" только дополняли это впечатление. Но, как ни странно, такие делирические интерьеры имели немалую популярность в среде пользователей. Причем не только "диких". Причину этого Лунин никогда понять не мог и давно уже думал, что так и не поймет никогда – ну, у всех свои тараканы…

Самое же смешное, что, в полном соответствии с пейзажем перед ним стояли два скелета, в которых превратились Башкирцев с Кремером. А посмотрев на себя, Вадим убедился, что и сам стал таким же персонажем Хэллоуина. Что подтвердило даже ощупывание: через перчатки обратной связи руки воспринимались как самые настоящие кости. Чудеса сервомеханики и какие-то психологические хитрости позволяли проделывать и такое… Да, они находились в виртуалке с высокой степенью присутствия.

– Ну? И фиг ли? – спросил Лунин, обращаясь к напарникам.

– Ничего ты, Данила, со своими железками не понимаешь! – заявил один из скелетов, в котором Вадим узнал Кремера. – Мементо мори!

– Чего?

– Моментально – и в море! – расхохотался скелет, содрогаясь всем костяком.

– Здесь так принято, Данила, – сказал Башкирцев. – Не забывай. И нас еще очень даже хорошо встречают. Мы же тебе говорили… А вот и Махаон!

Лунин обернулся.

Сначала ему показалось, что в их сторону, резво подпрыгивая, летит футбольный мяч. Но уже в следующую секунду Вадим понял, что ошибся: это была маска. Что-то вроде тех, что в незапамятные времена использовали хоккейные вратари. Почти плоский овал лица, черные прорези глаз и россыпь круглых отверстий на месте рта и носа. Пожалуй, это было бы жуткое зрелище, но создатель маски и тут переборщил с театральщиной – если, конечно, у маски и окружающего пейзажа был один автор – в глазных прорезях горел зловещий красный огонь, а из "дыхательных" отверстий вырывались струи дыма. При этом пришелец – или хозяин? – при приближении принялся издавать заунывные звуки, сильно напоминающие противоугонку; только с некоторым запозданием Лунин сообразил, что это должно означать смех.

С залихватским "Уа-уа-уа-уа-уа!" маска – оказавшаяся размером с гаражные ворота – шлепнулась на землю, окутавшись клубами дыма.

– Превед, братаны! – возвестила она жизнерадостным голосом мультяшного персонажа. И без перехода продолжила: – Только че-то вы как-то не так выглядите! Во как надо!…

С последними словами из дыхал бутафорского монстра вырвались особо мощные струи дыма и окутали всех присутствующих, заставив их виртуальные тела закашляться и замахать руками. А когда эта процедура закончилась, Лунин обнаружил, что вместо скелетов все превратились в классических "пляжных девочек" – с весьма впечатляющими формами и с минимумом одежды. Маленькие дополнения в виде мышиных хвостов можно было считать чисто декоративным элементом экстерьера, надо полагать.

Из-под маски донеслось явственное хихиканье.

– Вот – теперь правильно!…

– Нет. Не правильно.

Башкирцев – а это наверняка был он – сделал легкое движение рукой, и маска вдруг опрокинулась, отлетев на несколько метров, и заволоклась клубами дыма. Когда дым рассеялся, на земле вместо маски сидел взъерошенный человек довольно субтильного телосложения, в трусах до колен, майке и тапочках.

Человек быстро оглядел себя, ощупал, включая и лицо. Затем вытащил откуда-то зеркало и внимательно в него посмотрелся.

– Шит! – сказал он с чувством. – Пантелей! Как ты это делаешь?!

– Матчасть учи, Пит, – ответил Башкирцев, по-прежнему оставаясь в облике соблазнительной красотки и не торопясь его менять ни у себя, ни у остальных к неудовольствию Вадима. – А то все деффки в голове! Тень не шутит – нарвешься когда-нибудь так, что обратно уже не выйдешь – вот будет тебе весело! Ты лучше по делу скажи, Махаон: все ли готово?

Пит – он же Махаон – ставший удивительно тихим после упоминания человеческого имени – тем не менее, с независимым видом остался сидеть на земле. Но ответил со всей серьезностью:

– Все готово, Пантелей. Ледорубы уже начали атаку и там сейчас такое завертится, что сторожа про все забудут.

– Вот и хорошо, – продолжила пляжная дива-Башкирцев. – Тогда вставай и доставь нас в Диптаун, как договаривались. Время встречи было назначено точно, и опаздывать не следует.

Пит-Махаон со вздохом поднялся. На лице его проступила ехидная ухмылка:

– Ну что ж, девчонки, – голосом выделил он обращение. – Приготовьтесь, сейчас будет немного трясти…

 

2

– Не так быстро, – остановил явно намеревающегося в очередной раз приколоться техномага Башкирцев. – В таком виде нам там делать нечего. Да и тебе тоже.

Он снова сделал некое движение, на сей раз обеими руками и внешний облик всех присутствующих в очередной раз изменился. Теперь среди черных могильных холмов под сумасшедшим черным небом стояли четверо крепких мужчин с на удивление каменными выражениями лиц. Все были в строгих черных костюмах, белых рубашках с темными галстуками, черных профилированных очках и с одинаковыми строгими прическами. Довершали гардероб гарнитуры наушников.

При виде этого преображения Махаон опять не выдержал и от хохота едва не согнулся пополам.

– Вау! – простонал он. – Пантелей! Чего тебя потянуло на это старье?!

– А чтоб никто не догадался, – веско ответил Башкирцев. – И ты давай тоже – соответствуй. По крайней мере, до поры до времени. А то ты не на агента Матрицы похож, а на человека в черном. И не отвлекайся – время идет.

Махаон замахал руками, не в силах ничего выговорить. Но все-таки заставил себя успокоиться и выпрямился с преувеличенно серьезным видом.

– Они всего лишь только люди! – провозгласил он голосом провинциального трагика, изображающего злодея. – То-олько люди!!… Ладно, Пантелей, – он перешел на нормальный деловой тон. – Куда в Диптауне высаживаться?

– У Семецкого, – ответил Башкирцев.

– Вы что – другого места не нашли??

– А тебе что, есть разница? – встрял молчавший – что само по себе было уже удивительно – до сих пор Кремер.

– Да мне-то нету! – пожал плечами "агент Махаон". – Но вам-то!… Что, специально решили встретиться там, чтоб понятно было, что русские наследили?

– А ты не умничай, – осадил техномага Витька. – Где надо, там и выбрали. И что надо – просчитали. Пусть принимают нас за кого хотят – нам по барабану. "Это только люди!" – повторил он давешние завывания Махаона. – Перетаскивай нас, давай!

– Вот нет в тебе веселья, Тьма! – сокрушенно вздохнул их собеседник, качая головой. – Никогда ты шуток понимать не желаешь… А зря! Тень чересчур серьезных не любит…

– Не твоя забота, Махаон, – ответил Витька. – А с Тенью мы как-нибудь сами этот вопрос решим. Без посредников…

– Ну как скажете… Мне-то что! К Семецкому – значит к Семецкому!…

Пожав плечами, Махаон замолк, отвернулся в сторону и, вынув из кармана складной нож, раскрыл его и обвел перед собой по воздуху контур по габаритам человека. За лезвием оставался светящийся след, который по мере удлинения линии разгорался все ярче, превращаясь в ослепительное сияние. Лунин думал, что после завершения разреза им придется проходить в него как в телепорт, но ошибся. Сияющий проем вспыхнул еще сильней, и вокруг ничего не стало видно. А когда зрение снова вернулось – они уже стояли на одной из наиболее известных площадей Диптауна, возле выхода из переулка и перед ними в центре площади виден был памятник Юрию Семецкому.

Знаменитый герой, очень похожий на себя, каким он был при жизни – в джинсах и футболке – сидел на постаменте, свесив ноги в растоптанных кроссовках. Держась одной рукой за открытую бутылку пива, стоящую рядом с ним на виртуальном граните. Невидимая с такого расстояния надпись у основания памятника гласила: "Неизвестному дайверу Юрию Семецкому". Всем заинтересованным фанаты Диптауна, постоянно тусовавшиеся вокруг, охотно объясняли, что смысл данного изречения именно в том и состоит, что никому неизвестно, был ли Семецкий дайвером. И что в этом-то и скрыта вся глубина и эзотерическая мощь дайверизма в классическом дзенском понимании.

Многим такое разъяснение очень нравилось. Во всяком случае, площадь и памятник были одними из самых популярных мест в городе наряду с Храмом Глубины и аттракционом "Лабиринт Смерти". Здесь, вперемешку с компьютерными голубями, на манер парижских площадей, постоянно пребывали группы любителей сетевого дайвинга, обсуждая наиболее эффективные способы введения себя в состояние "глубинного транса", и попутно демонстрируя чудеса свободного поведения, сделавшие бы честь любой тусовке в реальном мире от Амстердама до Южной Америки… Что, в общем, тоже считалось признаком продвинутости, хотя Лунин в толк не мог взять, какая тут связь…

Существовали легенды, что в непосредственной близи от памятника и в самом деле легче входить в "глубину" благодаря ауре святого человека, помогающей последователям. Многие, опять же, верили. И клятвенно заверяли, что только тут и можно погружаться по-настоящему. Приводя в качестве доказательств многочисленные примеры… Как теперь начал догадываться Лунин, не все эти примеры и не все эти легенды могли быть вымышленными – в свете того, что он узнал про Теневой Интерфейс. Очень могло статься, что какие-то из обкуренных "дайверов" и в самом деле входили в состояние контакта с загадочными "демонами" магнитосферы и получали специфические возможности работы с глонетом…

Ходили и вовсе уже неправдоподобные слухи, что иногда, по ночам – под Новый Год, на Первое мая и на седьмое ноября – в полночь, Семецкий сходит с пьедестала и присоединяется к тусующимся, угощая всех пивом из своей безразмерной бутылки. И что пиво там получается для каждого свое. Но в эти басни, пожалуй что, никто всерьез уже не верил…

 

3

Никто не обратил особого внимания на вновь прибывших. Тут и без них хватало народу. Разве что несколько случайных прохожих бросили пристальные взгляды, заинтересованные прикидом четверки. Но никакого ажиотажа их вид не вызвал: в виртуалках рядились еще и не в такое. Во всяком случае, стайка малолетних вампирок, продефилировавшая неподалеку, была ничуть не большей экзотикой.

– Так, – сказал Башкирцев, обводя внимательным взглядом площадь. – Встреча назначена вон там… – Он кивком указал на открытую веранду кафе наискосок от того места, где они стояли. – Время – на подходе. Занимаем места согласно купленным билетам. Махаон – ты, как договорились, остаешься здесь и работаешь на подхвате.

– Пантелей, я помню! Все будет о" кей!

– Не спеши! Тьма тебя еще дополнительно проинструктирует. А мы с Данилой пойдем пока…

Лунин послушно двинулся вслед за Башкирцевым, стараясь "держать морду ящиком". В нынешнем виде это было довольно просто. Но все же он не выдержал и из любопытства оглянулся и прислушался – чего там делают Кремер с Махаоном.

Как оказалось, ничего особенного они не делали. Кремер что-то коротко проговорил техномагу на ухо, от чего лицо того выразило восторженное удивление, и он даже посмотрел на Кремера, словно сомневаясь в услышанном.

– А ты думал – зачем мы сюда перлись? – хмыкнул Витька.

– Ну вы даете, Тьма! – помотал головой Пит-Махаон. – Это просто класс! А я-то думал, что ты шуток не любишь! Извини, братан!

Кремер молча хлопнул "агента" по могучему плечу и быстро пустился догонять Лунина с Башкирцевым, уже поднявшихся на веранду и занимающих заказанный столик.

– Чего это ты ему такое сказал? – спросил Вадим у подоспевшего Кремера.

Витька глянул на него ничего не выражающими глазами агента Матрицы и ничего не ответил.

– Данила, не отвлекайся, – мягко произнес Башкирцев. – Сейчас твой выход. Будь готов действовать в любой ситуации. И если что случится – твоя задачка хватать и держать клиента.

– А что может случиться? – Лунин насторожился. До сих пор и речи не было о том, чтоб кого-то хватать и держать.

– Да ничего, скорей всего, – благодушно отозвался Башкирцев. – Но мы же говорили… перед началом: мало ли что? Вот на этот "мало ли что" случай – и будь готов. А так – главное, опознай материал.

– Хорошо, – кивнул Лунин. Одновременно сообразив, что пристал к Кремеру с вопросом совсем некстати: забылся – забылся, однако! Что, безусловно, не есть правильно…

Между тем подошел официант – не поймешь, может и человек – и принял заказ. Башкирцев назвал что-то совершенно несусветное из коллекционных вин и работник общепита (или, точнее, наверное, общевыпива?), расцветя, как гладиолус, умчался выполнять, пританцовывая от уважения.

В виртуалке, где, понятное дело, никакого вкуса не было, весьма преклонялись перед знатоками. Чего бы то ни было. Хоть китайской кухни, хоть карты вин из реального мира. Вполне дурацкое занятие, если подумать, заказывать еду или выпивку, прелести которой ощутить не можешь, но масса таких заведений, тем не менее, процветала. Видимо народу просто нравилось изображать процесс поедания или выпивания во всех подробностях. Особенно – в дорогих ресторанах, где интерьеры и сервировка действительно были весьма на высоком уровне. В таких же забегаловках как это уличное кафе, пригубление бокала и тыканье в тарелку ножом и вилкой позволяли убить время на ожидание назначенной встречи либо заполнить паузы в беседе.

Собственно сейчас тройка "спецагентов" и занялась именно этим.

Молчаливо потягивая содержимое бокалов, разлитое из какой-то замшелой до полной неразличимости названия бутылки, Башкирцев, Кремер и Лунин рассеянно поглядывали на площадь, обмениваясь изредка замечаниями по поводу самых экзотических картинок, развертывающихся вокруг памятника неизвестному дайверу. Один раз Башкирцеву позвонили на мобильник, и он, выслушав, сказал "Да, понял, конечно", – после чего ожидание продолжалось.

– Чего он тянет? – не выдержал, в конце концов, Лунин.

– Не гони, Данила, все нормально! – отозвался Кремер.

– Но сколько уже ждем?

– Все в порядке, – успокаивая Вадима, заверил Башкирцев. – Мы договорились, что будем ждать его, начиная с условленного времени за этим столиком. В принципе разумное решение: сначала посмотреть, потом решить – осторожный, видимо, человек. Или – нерешительный… Ничего – скоро узнаем: это он сейчас звонил, сказал, чтоб мы не пытались его захватить, что у него на этот случай что-то там предусмотрено… Ага, вот, кажется, идет!… Созрел-таки…

Из толпы у памятника выделился довольно экстравагантно одетый индивид, с уверенностью про которого можно было сказать только, что он, существо человекообразное – такой на нем был накручен костюм и прическа – и направился в сторону кафе. Вадим еще успел подумать, что ихний внешний вид, воспроизводящий старые штампы, куда как уступает этому чуду авангардной моды, а пришедший уже поднялся на веранду. Подошел к столику и остановился рядом с ними. В руке он держал кейс.

– Это я договаривался с вами, – сказал он.

 

4

– Хорошо, – кивнул Башкирцев. – Присаживайтесь.

Человек сел на свободный стул. У него был бегающий взгляд и кейс он держал на коленях обеими руками.

– Я принес, – сказал он. – Могу я увидеть реквизиты?

Кремер, не говоря ничего, вынул из внутреннего кармана пиджака сложенный вдвое листок бумаги и протянул пришельцу. Тот взял одной рукой и впился в содержимое глазами.

Все ждали.

– Да, все хорошо, – сказал, наконец, незнакомец, видимо проверив написанное. – Деньги получены. Он ваш.

Он выпрямился и поставил кейс на стол. И тут же встал, собираясь уходить.

– Минуточку, господин Шульц, – произнес Башкирцев. – Так дела не делаются.

Неизвестный, которого, как оказалось, звали Шульцем, дернулся, словно от пинка.

– Мы же договорились – никаких имен! – прошипел он. – Вам нужен был файл – мне нужны были деньги! Честный обмен!

– А вы проверьте еще раз состояние счета, – меланхолично посоветовал Башкирцев. – Во избежание недоразумений…

Господин Шульц замер с остановившимся взглядом на несколько секунд. Затем лицо его резко переменилось.

– Что это значит?!

– Да ничего особенного. Как вы и говорили – деньги против файла. Наличие денег вы проверили. Теперь мы хотим проверить содержимое файла. После этого обмен честно завершится.

– Но сколько времени вы будете его проверять?! – едва не завопил Шульц.

– Не волнуйтесь, наш человек сделает это быстро! – Башкирцев кивнул Лунину. – Да вы присядьте пока. У нас говорят: в ногах правды нет…

Шульц, у которого, в общем-то, не оставалось выбора, нервно переступил с ноги на ногу и сел обратно. Лицо у него было очень недовольное.

– Как вы это сделали? – спросил он.

– Что именно?

– Перевели деньги со счета с моим паролем!

– Господин Шульц, – укоризненно заметил Башкирцев. – Ну не буду же я, в самом деле, вам это рассказывать?

Вадим между тем взял кейс и, положив перед собой, раскрыл его. Внутри лежал толстый файл, заполненный пачкой листов с распечаткой. Вадим стал просматривать листы и краем глаза уловил моргание сигнатуры на периферии зрения. Перефокусировав взгляд, он обнаружил транспарант с надписью: "Режим ускоренного времени. Да/Нет". Опять забыл, подумал Лунин, все-таки ребятам надо было меня хоть сколько-то поднатаскать… А с другой стороны – зачем, если группа обеспечения есть? Привычным напряжением мышц Вадим активировал "да" и окружающее немедленно затормозилось. "Компрессия 1:10" – высветилось на транспаранте "Увеличить: Да/Нет". "Нет" – выбрал Лунин. Больше и в самом деле не требовалось. Получаса – максимум часа – должно было хватить с лихвой. Собственно, он уже и сейчас видел, что схема – та самая, которую разработал Горчинский. Следовало просто убедиться окончательно. А шесть минут в реальном времени господин Шульц потерпит…

Схема была та самая. Настоящая. Вадим для надежности просмотрел распечатку дважды. Но не нашел никаких искажений. В ускоренном времени работать было одно удовольствие: никто не отвлекал. Окружающие двигались так медленно, что почти не шевелились, звуков никаких тоже не было слышно.

Наконец Вадим убедился, что не ошибся, отключил компрессию и закрыл кейс.

– Она, – сказал он.

– Очень хорошо, – Башкирцев кивнул.

– Значит, я могу идти? – спросил Шульц.

– Можете, – согласился Башкирцев. – Только сперва я бы вам советовал еще раз проверить состояние вашего счета.

Шульцу, похоже, хотелось как можно быстрей слинять из этого места, но он послушно замер с остановившимся взглядом. Затем, очнувшись, удивленно посмотрел на Башкирцева.

– А это премия, – пояснил тот. – Я думаю, вы не возражаете?

– Н-нет…

– Ну вот и прекрасно!

– Внимание! – внезапно резко сказал Кремер, сидевший до этого момента абсолютно индифферентно.

Одновременно Лунин и сам увидел группу людей, слишком уж синхронно направляющуюся к веранде кафе, причем точнехонько к их столику. На ходу эти люди откуда-то доставали характерные предметы, прозванные в народе степлерами. С помощью этих нехитрых приспособлений можно было в онлайн режиме редактировать сетевые программы. С целью, например, узнать чужой IP-адрес. Или подсадить необнаруживаемого трояна непосредственно в буфер браузера, откуда его весьма проблематично было убрать без применения радикальных мер. При всей безобидности это было достаточно эффективное средство, учитывая то, что к двадцать второму веку персональный компьютер давно превратился в локальную сеть из дюжины машин различного назначения и поиск хитрого бага в базах данных мог стать для него фатальным. Не говоря уже о самом факте определения физического местоположения владельца таким образом…

 

5

Конечно, открытое демонстрирование интерфейса степлера было откровенным пижонством. Но вполне возможно, нападающие на это и рассчитывали. Имея целью деморализовать противника. А затем, навалившись гурьбой, успеть всадить как можно больше собственных программ – в этом случае несколько штук наверняка останутся незамеченными и сдадут своего владельца с потрохами еще до того, как он успеет отключиться от сети. Будь объектом их нападения обычные "дикие юзеры" – так бы все и было. Вполне прокатило бы даже и с корпоративными или государственными пользователями. Однако тут им не повезло…

– Спокойно! – скомандовал Башкирцев. – Данила! В драку не лезь! Присматривай!

Он кивком указал на Шульца.

Шульц встрепенулся.

– Что… Что такое?!

Башкирцев быстро наклонился над столом и коротко ударил неудачливого продавца секретов в солнечное сплетение. Но не кулаком, а выпрямленной как меч ладонью. На секунду Вадиму показалось, что рука прошла через Шульца насквозь. А в следующий миг на стуле уже сидел "агент Матрицы" с остановившимся взглядом и осанкой манекена: Шульц явно не успел отключиться от виртуалки. А Башкирцев каким-то образом подвесил его комп, заставив сохранить коннект.

– Смотри за ним! – повторил Башкирцев. – Он еще понадобится! И файл тоже!

Вслед за этим они с Кремером синхронно, но неуловимо для глаза из положения сидя за столом оказались стоящими на ногах и, перемахнув через ограждение веранды, врезались в нападающих.

Атаковавшие такого никак не ожидали.

Да и кто б ожидал? В послушно растянувшемся времени Витька и Андрей Ильич наносили быстрые короткие удары – по одному на противника – и переходили к следующему. А на месте ударенного после этого возникал очередной "агент Матрицы", замерший столбом или медленно оседающий на тротуар. Это походило…походило… да ни на что это не походило! Разве что на сцену из самой "Матрицы": как прекрасно все понимают – полной несуразицы с реальной точки зрения.

Лунин поймал себя на желании раскрыть рот, сжал челюсти и понял, что его личное время тоже ускорилось – иначе бы он не смог отслеживать движение Башкирцева и Кремера. Вадим скосил глаза на сигнатуру – так и есть. "Компрессия 1:20".

– Неплохо… – сказал он сам себе.

И почти тут же услышал голос Кремера:

– Данила! Не зевай!

Обернувшись, Вадим увидел, что со стороны кухни появилась еще одна группа нападающих. Они, надо полагать, прошли с черного хода, надеясь справиться с оставшимся в одиночестве Луниным. Что нельзя было не признать разумным, поскольку Вадим понятия не имел, что ему в этой ситуации делать. К счастью, гадать ему не пришлось.

– Делай как мы! – велел Кремер, не забывший, что Вадим пока что новичок.

Скорее доверяя другу, чем понимая, о чем речь, Лунин быстро встал и шагнул навстречу нападающим. В ускоренном темпе они почти не изменили своего положения за это время. Сложив пальцы так же, как это делали Витька с Башкирцевым, Вадим неуверенно отвел руку, примеряясь для удара: бить таким способом казалось безумием.

– Да не выпендривайся – кулаком бей!

Это было совсем другое дело!

Лунин впечатал кулак в челюсть переднего. Второй рукой на обратном ходе заехал в солнечное сплетение его соседа. Увидел, как трансформируются фигуры в "агентов" и уже более уверенно переступив на шаг, обработал еще двоих – с тем же результатом.

Оказалось, что таким манером очень даже можно воевать. Не прошло и минуты, как все нападавшие оказались "матрифицированы", а вошедший в раж Вадим ворвался на кухню… И не обнаружил там никого кроме испуганно замерших официантов: понятное дело – чего в виртуальном кафе готовить?!

На всякий случай, явно перестраховываясь, Вадим добежал до выхода на улицу и выглянул наружу. Там никого не было. Тогда Вадим развернулся и побежал назад – боевое возбуждение требовало действий. Но когда он выбежал на веранду – там тоже все было уже кончено. Взгляду Вадима открылась сюрреалистическая картина. Несколько десятков "агентов Матрицы", подчиняясь командам Башкирцева и Кремера, сгрудились между столиков, чего-то ожидая. Сами же командиры внезапно возникшей армии, стоя плечо к плечу, быстро двигали перед собой в воздухе руками. Переговариваясь исключительно междометиями.

– Разверни полноэкранный интерфейс и подключайся! – скомандовал Башкирцев, не дав Вадиму возможности задать вопрос на тему "что делать?". – Ты сейчас понадобишься!

Лунин без разговоров выполнил приказ. Мельком он заметил, что компрессия дошла уже до 1:100 и краем сознания этому удивился – когда успела? Но тут полноэкранный режим заработал, и Вадиму стало не до отвлеченных мыслей.

Насколько он смог сообразить, Башкирцев и Кремер в четыре руки шарили по чьим-то базам данных, попутно сливая куда-то найденные кучи информации и расставляя в системных файлах метки теневых операторов для дистанционного управления.

Кажется, я знаю, кого это они хакнули, подумал Вадим.

 

6

– Цепляйся на ядро в качестве главного администратора! – распорядился Башкирцев. – Если что – по команде расстраивай у них всю коммуналку на хрен! Понял?

– Понял! – сказал Вадим, уже и сам вовсю дирижируя перед собой обеими руками, разводя по виртуальному десктопу папки, открывая дополнительные окна и выстраивая необходимые для работы деревья каталогов. Он не очень-то разбирался в программировании – на уровне программных редакторов – но взять под управление коммунальное хозяйство был способен.

– Данила, готов?

– Готов! – ответил Лунин, одновременно прикидывая, что каким-то образом Андрей Ильич с Витькой за считанные секунды подключились к локальной сети чьего-то офиса и теперь, по сути, они трое являлись хозяевами всего помещения со всеми компьютерами, электроснабжением и разнообразными сервисными службами. На этом поле много чего можно было натворить при желании!

– Выходим в нормальное время.

Цифры отмечающие степень компрессии, стали меняться. Сперва не очень споро, потом быстрей – 100… 90… 80… 70-60…50-30-10… 0…

Башкирцев ткнул перед собой рукой и в воздухе возник большой виом, показавший какое-то помещение, заполненное компами и людьми. А прямо перед камерой оказалась средних лет японка – как и все среднестатистические японки, с ненатуральным кукольным личиком и весьма недобрым на этом личике выражением.

– Коннити-ва, Йоко-сан! – сообщил Башкирцев. – Я Пантелей из мафии русских дайверов. Поговорим?

На заднем плане началась суматоха – хотя там и без того было не сонное царство – в попытках отследить несанкционированный вызов. Совершенно бессмысленное занятие в данном случае. Вот только вряд ли специалисты этой фирмы раньше сталкивались с НАСТОЯЩИМИ пользователями Теневого Интерфейса и для них результаты отслеживания должны были стать откровением.

– Кто ты такой и что тебе надо? – нелюбезно осведомилась неведомая Лунину Йоко-сан.

– Тянешь время, ветка сакуры? Ждешь, когда отследят номер? Я ведь сказал, кто я. А звонок идет с твоего смарт-хауса – это чтоб зазря силы не тратили. Годится для начала?

Женщина обменялась с кем-то за пределами экрана требовательным взглядом. Когда она повернулась обратно, брови ее сошлись на переносице едва ли не вплотную.

– Это невозможно!

– Как скажешь – ты же у нас главная! Но, может быть, перейдем к делу?

Йоко-сан с задумчивым видом промолчала.

– О! Второй тур марлезонского балета! – объявил неожиданно Кремер.

Он не принимал участия в хакерском действе, а просто стоял рядом, контролируя взглядом площадь в качестве боевого охранения. Как оказалось – не зря. Новая компания приближалась к веранде все с теми же агрессивными целями, что и в первый раз. Похоже, за прошедшие с начала разборки минуты противная сторона просто не успела сообразить, что происходит, и продолжила действовать согласно своим предыдущим планам.

Остальная масса тусовки тоже еще ничего не поняла и в основном следила за происходящим со все возрастающим любопытством.

– Что, неймется? – насмешливо поинтересовался у собеседницы Башкирцев. – Ну попробуйте еще раз… Тьма – займись! А по делу – давай все-таки поговорим, ладно? У тебя оказалось кое-что, тебе не принадлежащее. О"кей?

– Бастард! – кукольное личико перекосило совсем уже не подходящим для женщины образом.

– Да хоть два – если это сможет доставить тебе удовольствие! Но чужое брать нехорошо, девочка! Тем более что ты в нем разобраться не смогла и не сможешь!

Тем временем вокруг кафе разворачивалось параллельное действие, словно бы никак не связанное с происходящим разговором. Кремер щелкнул пальцами, а затем взмахом обеих рук "оживил" остававшуюся все это время неподвижной толпу "агентов" и махнул в сторону нападающих. В мгновенье ока вокруг веранды образовалась живая стена. А в следующий момент "агенты" бросились на атакующих.

Дальше повторилась уже знакомая Вадиму картина с трансформацией. Только на сей раз все произошло гораздо быстрее. В итоге число "агентов" удвоилось, заполнив уже все прилегающее к кафе пространство.

В офисе Йоко-сан после этого начался форменный бардак. Там, кажется, сообразили, что происходит нечто из ряда вон выходящее. Вот только сама хозяйка этого, видимо, не поняла.

– Я тебя уничтожу! – прошипела она с экрана почти по-змеиному, буравя Башкирцева взглядом прищуренных глаз.

– Можешь попробовать. Не возбраняется. Если захочешь меня найти – поспрашивай в сетке Пантелея. Тебе подскажут. Но может быть есть смысл жить дружно и не ссориться?

– Ты еще пожалеешь, кто бы ты ни был! – пообещала разъяренная хозяйка, делая кому-то в стороне решительные жесты.

– И все же, если захочешь договориться – меня всегда можно найти! – повторил Андрей Ильич. – И не думай, что сегодня тебя атаковали по настоящему: это был только предварительный разговор! Если надо – мы можем спалить тебе все железо в считанные секунды. И повторять это с любым новым, которое ты поставишь. А напоследок – маленькая безобидная демонстрация. Данила – вырубай им коммуналку!

 

7

– Счас, шеф! – подыгрывая, небрежно отозвался Вадим, приводя в действие уже заготовленные команды. – Э"вуаля, мадам и мсье!

В следующие несколько минут в офисе должны были: последовательно сработать противопожарная система, разладиться кондиционирование и вентиляция, выйти из строя электроснабжение и плюс – блокироваться электронные замки всех дверей. На десерт. Первую фазу – внезапный дождь из форсунок под потолком – Лунин с подельниками еще успели увидеть на экране виома, но дальнейшим зрелищем им насладиться не удалось.

– Ты смотри! – подал голос продолжавший оставаться на страже Витька. – Кавалерию на помощь вызвали!

На площади появилась полиция. В понимании Лунина это было уже серьезно. Никто из обычных юзеров никогда не сцеплялся с сетевой полицией. Оно и понятно – такое себе дороже выходило. Кроме того – полицейские были специалистами, обученными для антихакерских действий, и с ними так просто побаловаться не удалось бы. Ну и в третьих – программное оснащение у них было не в пример круче, чем у остальных сетевых хулиганов: об этом можно было судить хотя бы потому, что помимо ручных степлеров у вломившихся сейчас на площадь имелись куда более многофункциональные средства. Визуально оформленные под броневики.

Но, похоже, Кремера с Башкирцевым это нисколько не испугало.

– Ну, пошла рубаха рваться! – совершенно по-разбойничьи гаркнул Витька и армия "агентов", повинуясь неслышимому приказу, кинулась в атаку.

Волна превращения захлестнула полицейские ряды: вот такого Лунин, пожалуй, нигде еще не видел. Даже в кино. Не обращая никакого внимания на залпы программных "клеймителей" (чего им было опасаться?) "агенты" как цунами преобразовывали всех в соответствии с собственным обликом. Исход атаки был ясен без всяких вариантов – это поняла, кажется, даже Йоко-сан в поливаемом противопожаркой офисе, следя остановившимся взглядом за картиной на своем виоме. Толпа зрителей, которыми невольно оказались все присутствующие на площади посторонние, реагировала возбужденным ревом на невиданное зрелище.

– Аста ла виста, бэби! – бросил женщине Башкирцев, отворачиваясь от экрана, но не разрывая соединения. – Ты знаешь, как меня найти!

– Ну что, ребята, – обратился он к Витьке с Вадимом. – Погуляли – но надо и честь знать! Пошли домой!

Но оказалось, что это было еще не все. Словно рябь помех пробежала по всему видимому пространству. Впрочем, почему – "словно"? Именно что помех. А вслед за тем небо над площадью оказалось разделенным пополам тонкой чертой и раскрылось по этой черте на две части. За небом обнаружился бесцветный фон, весьма похожий на пустой экран, а на этом фоне объявилась гигантская собачья морда с раззявленной пастью и тремя безумно вытаращенными глазами. Громовой рык заглушил вопли толпы, ввергнутой уже почти в истерику всем происходящим.

– Всем оставаться на своих местах! – прогремело не то с неба не то из чудовищной глотки. – Приготовиться к полному сканированию! Служба Безопасности Глонета!

После чего на площади наступила относительная тишина и некоторый порядок: тусующаяся публика законопослушно замерла, и только верные приказу "агенты Матрицы" еще заканчивали преобразовывать последних из полицейских, сохранявших преданность долгу.

– Ну ничего себе повеселились! – заявил Кремер, запрокинув голову и рассматривая гаргантюанскую пасть. – Это кто же такое будет?

Лунин, который, если честно признаться, слегка струхнул, с удивлением обнаружил, что ни Витька, ни Башкирцев ни в малейшей степени не взволнованы новым явлением.

– Да Беня, по-моему, – ответил Андрей Ильич, тоже разглядывая новое действующее лицо… морду, то есть. – Вон, три глаза – видишь… А ты еще сомневался – зачем чемоданный вариант!

– Дык я че… Я – ниче! – без возражений согласился Витька, разведя руками. – Я так только, поинтересоваться…

– Ладно, – отмахнулся Башкирцев. – Не о чем говорить. Уходить надо. Не сидеть же здесь, в самом деле… Свой номер мы отыграли.

– Ну дык и я… – начал Кремер.

– Неизвестные на веранде кафе! – прогремело сверху. – Немедленно открыть доступ к своим линиям!

– Ага, сейчас! – буркнул Башкирцев. – Только разуемся… Махаон! Где ты там?

И тут произошло такое, чего, наверное, не ожидал вообще никто. Во всяком случае уж Лунин-то – точно.

– Ироды! – прогремело над площадью. – Волки позорные! Даже после смерти нет от вас покоя! Куда честному человеку податься?! Заколебали!!

На своем пьедестале, выпрямившись во весь рост, стоял Семецкий, потрясая зажатой в руке бутылкой. Глаза его горели неестественным багровым огнем, показавшимся Вадиму подозрительно знакомым. А уж когда ожившая легенда Диптауна, приложившись к горлышку своей легендарной же емкости и сделав немалый глоток, выдохнула изо рта длиннейшую струю дыма пополам с пламенем, все сомнения исчезли окончательно. Причем, похоже, не только у Лунина: пребывавшая до того в ступоре тусовка с воем кинулась во все стороны. По пути почему-то стремительно превращаясь в новые копии "агентов Матрицы", что, скорей всего просто парализовало все сканеры Службы Безопасности, задействованные в операции.

– Самцы собаки! – продолжал Семецкий орать с пьедестала. – Я вам не какой-нибудь Нео недоделанный! Вы у меня узнаете что такое высокое предназначение! Всех на ноль помножу!! Я…

Но дальнейшего трое диверсантов Новой Утопии уже не услышали.

 

1

Свет в глазах Лунина мигнул, сменившись "синим экраном", стереозвук в наушниках рассогласовался, а псевдомышцы виртуального костюма повисли на теле мертвым грузом, разом уничтожив весь эффект присутствия.

– Ну все – кино закончилось! Вылезай – приехали! – возвестил Кремер.

Вадим завозился в кардане, выбираясь из вдруг ставшего необычно родным скафандра. А ведь сколько в нем пробыл-то? Всего ничего!

– Что это было?! – задал он неоригинальный вопрос, оказавшись, наконец, снаружи. И Витька и Башкирцев были уже здесь.

– Что именно? – спросил Андрей Ильич.

– Ты чего – так ничего и не понял?! – возмутился Витька.

– Да понял я почти все!… Последнее только: кто такой этот Беня?!

– Не кто, а что!

– Это один из искинтов европейского куста. Точнее – объединенной ветки Бельгия-Нидерланды-Люксембург, – ответил Башкирцев. – В школе ведь проходил? Страны Бенилюкс. Ну, в просторечии – Беня. Кто-то придумал, оно и прижилось…

– И что теперь будет?

– Да ничего. Несколько минут Махаон там поизгаляется, потом у искинта появится возможность отследить наше местоположение по пути пакетов в сети. Но нас к тому времени здесь уже не будет. А под подозрение попадут ближайшие точки входа. Их не так уж много. Но пока их все проверят… Причем проверять придется физически – осмотром на месте… В общем работы там на несколько часов. После чего выяснится, что ни с одного из окрестных компов мы в сеть не входили и следствие станет в тупик. Очередная выходка техномагов. Тем более что Махаон таковым и является. На чем все и оставят.

– А Йоко-сан?

– А что Йоко-сан? Купить ворованную разработку по дешевке у нее хватило ума – пусть теперь думает. Может вернуть с извинениями. Может долю предложить. Особо много вариантов у нее нет.

– А если на принцип пойдет? Действительно будете жечь у нее железо?

Башкирцев посмотрел на Лунина.

– А ты ее шибко не жалей. Если есть желание – посмотри досье на нее. Это та еще овца, знаешь ли… Ее бизнес ей никто не дарил. Сама всего добилась. И в средствах не особо стеснялась.

– Не боись, – встрял Кремер. – Не пойдет она на принцип. Ей просто нечем. После того, что мы сегодня у нее в офисе устроили, она прекрасно понимает, что против "русской мафии" личиком не вышла.

– Ладно, – согласился Вадим. – Ну а все-таки? Просто в принципе: действительно можно было сжечь ей в офисе все компы? Или это так – блеф был?

– Нет, не блеф, – сказал Андрей Ильич. – Можно. Махаону такое очень даже по зубам. И иногда мы это делаем – когда выхода не остается. Но сейчас особой нужды не имелось. Осуждаешь?

Лунин поскреб у себя в затылке.

– Черт его знает, – признался он честно. – Просто непривычно. Я ж никогда всерьез в таких делах не участвовал! Хотя умом-то понимаю, что мы – это совсем уже другое, чем все человечество, но вот до конца, видимо, это понимание еще не доходит!

– Всем нам деваться некуда в этом смысле! – заметил Башкирцев.

А Витька не преминул добавить:

– Ну так значит с боевым крещением тебя – электронный Рыцарь Печального Образа Действия! Считай, что совершил первый подвиг в честь Дульцинеи, которая ждет тебя в хронопогребе – никак не дождется!… А тут – ты! Весь в белом!… Не, лучше в черном… Черный плащ, черные джинсы, черная футболка, черные ботинки. Черные очки. Нео. Ка-ак – бац с неба! И – "я возвращаю ваш портрет!" В смысле – наоборот: ваш образ вдохновлял меня в бою! Без вас мне не прожить и дня! Я так спешил, я так летел… – он закатил глаза, видимо отыскивая где-то под верхними веками источник вдохновения.

– Забодал, – сказал Лунин.

– Чего? – тут же вышел из лирического состояния Витька. – Да я еще и не начинал! Забыл что ли – у меня ж общественное поручение по поводу тебя! Я тебя должен бодать, пока не начнешь себя вести как положено настоящему мужику!

– Бли-ин!… – сердиться на Витьку Лунин не мог. Но и оставлять безнаказанно такие наезды было нельзя…

Правда, средств воздействия на зарвавшегося приятеля, как в результате недавнего спарринга выяснилось, у него нынче не было. И, что гораздо хуже – Лунин чувствовал, что вовсе не хочет пресекать данную тему… По крайней мере пока.

Поэтому, перебрав в уме все возможные варианты ответа, Вадим ограничился тем, который не требовал для себя слов: медленно показал Кремеру поднятый кулак, для внушительности погрозив им в Витькином направлении, и скорчил угрожающую гримасу.

– Так не корысти ж ради! – театрально взвыл на это бессовестный друг детства. – А только волей пославшей мя жены! Иже херувимы! Паки-паки! Житие мое!…

Поглядев на это бесплатное представление, Вадим только покачал головой, и шагнул в мембрану, ведущую в оставленную, казалось, уже неимоверно давно комнату с креслами.

 

2

Обратный путь прошел без происшествий.

Три механических пса привинтили крышку узла на место, выбрались из тоннеля через другой люк, а там после короткой пробежки через кустарник снова поездка в багажнике и полет в чемодане до Москвы. Через четверть часа личного времени все вышли через мембраны в тот же самый командный зал.

Против ожидания Лунина работа в зале по их возвращению не прекратилась. На экранах отображалась карта Земли с какими-то многочисленными отметками, там что-то перемещалось, вспыхивало и гасло а операторы за пультами, коротко переговариваясь, чем-то сосредоточенно занимались.

– Чего ты? – спросил Кремер замешкавшегося Вадима, пытавшегося понять, что за ситуация отображена на демонстрационных виомах. По его мнению, происходившее там было мало связано с их только что завершившимся рейдом. Так Вадим и ответил.

– А! Ты решил, что это все, – Витька кивком обозначил окружающее. – Исключительно ради нас было устроено? Так не обольщайся. У нас был вполне обычный оперативный выход. Довольно незначительная по масштабу операция. Нас, конечно, отсюда координировали – но только как одну из групп, что действуют сейчас снаружи. А так здесь в зале отслеживают обстановку на Земле в целом. В реальном масштабе времени.

– А почему в реальном?

– Да ты с дуба рухнул! На ускоренное всех наших ресурсов не хватит! Не говоря уже о том, что нам они и на свои нужды тоже требуются. Здесь операторы переходят на высокий темп только в случае каких-либо неожиданностей или боевых действий… Тьфу-тьфу-тьфу – слава богу, такого еще не было и, надеюсь, не будет…

– А… ага, – сказал Лунин, который хотя и не совсем понял Витькино объяснение, но решил не углубляться.

В основном и так было ясно.

А, кроме того – второй раз после разговора в механическом псе Вадим смог увидеть размах деятельности Новой Утопии своими глазами. И попробовать оценить его. И получалось, что насчет другого мира Башкирцев вовсе даже не шутил. Уж насчет другой страны – точно.

– Ладно, – сказал Лунин. – Все это хорошо, конечно, однако надо мне обратно в мой хронопогреб возвращаться. Как ни изгаляйся, а время не ждет – старт завтра.

– Старт, ага! – ухмыльнулся Витька. – Скажи прямо – не терпится с Юлькой разобраться!

Вадим мысленно заехал приятелю в лоб. Что несколько помогло. Но и вслух подначку безнаказанной не оставил:

– Ага! Как приеду – так сразу и разберусь. Камень на шею – и в колодец!

Но Витьку не удалось сбить.

– О! Точно! – обрадовался он. – И за борт ее бросает со словами "Пей до дна!"… Так и сделай! Чтоб сразу видно было: настоясчый мушжчын прышол! Предчувствую душераздирающее зрелище, когда она оттуда выберется. Надо, пожалуй, организовать культпоход на это дело. Наверняка найдется масса желающих посмотреть такое шоу!

– Вот и организуй, – сказал Вадим. – А заодно ты мне, кажется, два ведра водки обещал по возвращению? Вот с ними и приходи. Я их у колодца и приговорю!

Кремер неожиданно внимательно посмотрел на Лунина:

– Что, уже догадался, как это сделать? А то смотри – действительно ведь заставлю выпить!

Лунин, озадаченный внезапной серьезностью приятеля, не нашелся что сразу сказать.

– Вижу, что не догадался… – слегка подобрев, после паузы произнес Кремер.

– О чем?

Витька вздохнул. Почесал себя в затылке.

– Не могу объяснить, – признался он. – Сам должен дойти. Своею, так сказать, собственной рукой! Вся информация у тебя давно есть. Осталось только выводы сделать. Шеф ведь тебе сказал, что нет никакой водки! Вот и думай. А я тебя подряжался только насчет Юльки доставать!

Неизвестно, куда бы зашел разговор дальше, но тут подошел отходивший куда-то Башкирцев.

– Вадим, – сказал он. – Ваши ребята на полигоне ведь без вас справятся?

– Справятся, конечно, – вынужден был признать Лунин, не скрывая, что это ему не нравится. – А в чем дело? Еще одна шпионская консультация потребовалась? Так я уже вон Кремеру говорил и вам могу повторить: кроме сдаточных испытаний нужно еще технологию оттарировать – а это тоже времени требует.

– Да я ж тебе сказал – в полете отладите! – встрял Кремер. – Вместе с заводскими инженерами!

Башкирцев помолчал.

– И все же я попросил бы вас задержаться здесь до старта, – сказал он. – Уточнение технологических карт вы и в самом деле легко выполните в полете. Непосредственно на заводе. На полигон мы пошлем максимально подробное сообщение – если дело того требует. Но мне кажется, что ваша группа и без вас справится. А вот Чердак прежде чем отправиться в полет, вам посмотреть нужно обязательно.

– Шеф… – почему-то предостерегающе начал Кремер.

– Надо, Витя, надо, – сказал Башкирцев. – А то Вадим до сих пор воспринимает все происходящее как обыкновенную виртуалку…

 

3

После обмена этими двумя малопонятными репликами Витька и Андрей Ильич неожиданно оба впали в виденное уже Луниным состояние: неподвижная поза, ничего не выражающие лица, взгляд направленный в себя…

Продолжалось это всего несколько секунд.

– Как знаете, Андрей Ильич… – Витька покачал головой.

– Надо, Витя, – повторил Башкирцев. – Иначе он так и будет считать все это игрой.

Лунину надоело стоять за болвана, и он спросил:

– Что за чердак?

– Это по аналогии с погребом, – ответил Башкирцев. – Раз есть погреб – значит должен быть и чердак. Логично?

– Логично, – сказал Лунин. – И что?

– Там время не ускорено, а заторможено, – пояснил Кремер. – В сто раз. И там кое-что находится, что тебе, безусловно, полезно будет посмотреть. Вот только я не думаю, что делать это сейчас – хорошая идея.

– Почему это?

Против ожидания, Кремер на этот раз не пытался насмешничать.

– До старта осталось тридцать шесть часов, – сказал он. – За шесть часов до этого нам нужно будет погрузиться в челнок и добраться до корабля. И того – остается тридцать. А на транскомпрессию нужно помнишь сколько?

– Сутки, – ответил Вадим.

– Это в камере. А сколько времени в хронопогребе и в реале?

– Ну две недели и час примерно – соответственно… Упс! – до Вадима дошло и он посмотрел на Башкирцева.

– А мы не будем пользоваться переходной камерой, – сообщил тот.

Кремер тяжело вздохнул.

– Вот поэтому я и против, – сказал он.

Вадим ничего не понял.

– Ну, мне кто-нибудь объяснит? – спросил он недовольно.

– Терпи, Димка, – неожиданно проявил сочувствие Кремер. – Это и есть нестандартная адаптация. Ты ж пока так ни черта про нас и не знаешь. Вот всплыла очередная новость.

– И в чем же она заключается?

– В том, что Андрей Ильич хочет тебя через ноль переключить…

– Это как? – Лунину эта затея отчего-то сразу не понравилась.

– Это значит выключить у тебя в блоке комп, вынуть носитель из стойки, где он находится сейчас и переткнуть в ту, где находятся блоки "чердака", – пояснил Башкирцев. – Технически такая операция предусмотрена. Займет она где-то четверть часа. И комп сразу заработает на той же скорости, что и остальные в группе.

– Ну?

– Беда в том, что такое переключение связано с очень неприятными ощущениями…

– Какое, нафиг "неприятными"! – перебил Витька. – Это ж эквивалент клинической смерти! Только еще хуже!

– Но я тоже буду переключаться таким же способом! – заявил Башкирцев.

– Что вы себя с ним сравниваете! Кто вы – и кто он?…

– Погодите! – напомнил о себе Вадим. – Я ничего не понимаю! А как нас в чемодане-то тогда возили?

– Так там же нас никто не выключал! – напомнил Кремер. – Там время тормозили всего лишь в десять раз! А тут – полная остановка! Ты представляешь, что это такое? Абсолютная сенсорная депривация! Никаких ощущений – вообще. При том, что сознание у тебя останется.

– Ну и что? – спросил Лунин.

– Да свихнешься ты на хрен за эти пятнадцать минут! Вот что!

– Ну, Виктор! – возразил Башкирцев. – Это вся операция по перестановке займет пятнадцать минут. А реально время отключения составит что-то около минуты всего. Не наводи на Вадима панику! И никакая это не клиническая смерть…

– Охренеть, как утешительно! – заявил Витька. – Какая разница – минута или пятнадцать там, где никакого времени нет вообще? И добро бы у него хоть "рамка" была! Но он же вообще голый!

– Не преувеличивай. Минуту вытерпеть вполне можно – ты это прекрасно знаешь.

Витька безнадежно воздел брови и засопел, всем видом выражая неодобрение.

– А что – обойтись никак нельзя? – спросил Вадим.

Башкирцев сказал:

– Можно, конечно… Только с этой экспедицией следующий раз неизвестно когда будет. А я бы очень хотел тебя туда сводить.

Лунин посмотрел на Кремера, но Витька только вздохнул сокрушенно и покачал головой.

– Да что там хоть такое? – задал вопрос Лунин, уже понимая по прошлому опыту, что ответа не получит. Так и оказалось.

– Да если б можно было рассказать – стал бы я тебя туда тащить? Да еще прямо перед стартом? – посмотрел на него Башкирцев. – Но, конечно, силком я тебя не поволоку. Можешь отказаться. Но лучше бы тебе там побывать…

Вид при этом, что у него, что у Кремера был какой-то странно одинаковый. Несмотря на, казалось бы, явное разногласие – по разговору судя – похоже оба они хотели, чтоб Вадим побывал на этом самом "чердаке".

Вадим поизучал их пасмурные лица и со вздохом сказал:

– Ладно… Ведите. Вивисекторы…

 

4

Витька оказался прав.

Вадим убедился в этом почти сразу же, как только руки неведомого ему техника где-то там, в реальном мире остановили работу процессора.

Все просто исчезло.

Не осталось ни окружающего, ни самого Лунина.

Ни рук ни ног ни туловища. Даже пошевелить было абсолютно нечем.

Последнее почему-то особенно произвело на Вадима впечатление.

Причем не по причине отсутствия ощущения тела. Просто, собравшись было как обычно изречь самому себе что-нибудь по этому поводу, Вадим неожиданно обнаружил, что не может сделать даже этого. А в следующий момент сообразил, что и удивиться по такому случаю тоже не получается.

То есть удивиться-то, как раз получилось. А вот выразить это удивление – даже мыслью – нет. Отчего Вадим испытал весьма неприятный дискомфорт. Сродни впечатлению человека, увидевшего во сне, что он заживо похоронен, от этого пробудившегося и обнаружившего, что – и на самом деле…

Кошмар, одним словом.

И кошмар этот продолжался целую вечность.

Ни много, ни мало.

А потом вечность схлопнулась. Превратилась в точку, в ничто, в ноль, стала еще меньше и начала расширяться обратно до бесконечного размера. Вокруг разлетались во все стороны элементарные частицы. От скорости превращаясь в звезды и галактики и собственной тяжестью разверзая бездну, куда рушилось все, в том числе и продолжавший оставаться лишенным подвижности Лунин. И это тянулось еще одну бесконечность времени. А затем снова вывернулось наизнанку. И понеслось по новой – неизвестно куда, неизвестно зачем, неизвестно как.

Лунина волокло, вертело и швыряло как щепку в водовороте. И при этом умудрялось как-то сохранять абсолютный каменный покой. Сколько раз его схлопывало до состояния точки и размазывало по вселенной – он не мог бы сказать даже под пыткой. Да и кто он сам такой – тоже. Он не помнил ни имени, ни фамилии, ни планеты Земля. Он – просто был. Или не был – когда схлопывался. А потом был снова. И снова – не был. И это было непереносимо…

Все кончилось совершенно внезапно.

По глазам ударил свет, что-то пронзило тело – раз, другой… И Лунин вдруг понял, что лежит на столе томографа – как в день своего прибытия в этот мир – а над ним стоит Башкирцев с пустым инъектором в руке и бьет его по щекам (Лунина, не инъектор).

Лунин рывком сел.

– М-мать! – сказал он. – Что это было?

– Ничего, – ответил Башкирцев, отбрасывая шприц. – Чистая психика. Наши эскулапы называют это "дыханием вечности". Или "циклами Брамы". Сознание так реагирует на полное отсутствие впечатлений. Ты как себя сейчас чувствуешь?

Лунин покрутил головой, пошевелился, ощупал себя.

– Да вроде все нормально, – сообщил он. – Я здесь, а не на том конце Вселенной.

– Тогда вставай! У нас не так много времени, чтобы его попусту тратить.

Вадим слез со стола и огляделся.

Они и в самом деле находились в точно таком же помещении, в каком Кремер встречал Вадима после записи. Только саркофагов здесь было два, а не один, как прошлый раз.

– Пошли! – скомандовал Башкирцев.

Они вышли в коридор и так же, как и тогда, добрались до мембраны. Башкирцев шагнул в нее. Лунин – следом.

И окунулся в теплую черноту южной ночи.

Легкий ветерок нес запахи моря, сухой травы, земли… Над головой через разрывы облаков светила очень большая и яркая луна – уже усвоенный Луниным признак искусственной реальности: луна была больше в несколько раз, как и здешнее искусственное солнце и не имела на своей поверхности никаких признаков рельефа. Просто гладкий белый плафон. Где-то в темноте отчетливо и оглушительно стрекотали цикады.

Лунин с Башкирцевым стояли на вершине холма, рядом с какой-то каменной глыбой, на которой чернело пятно телепорта. Вдали перед ними ровной, загибающейся к горизонту, составленному линией облаков, плоскостью расстилалось море. Морскую гладь обрамляла изогнутая дуга залива с одной стороны ограниченная обрывистым мысом, а с другой горой очень похожей на Аю-Даг. Ландшафтные дизайнеры явно вдохновлялись при разработке данной местности крымскими рельефами. Белые корпуса зданий по берегам бухты только дополняли эту картину.

– Ночь здесь, – сказал Башкирцев. Хотя это и так было понятно. – Жалко. Днем было бы лучше. Но ладно… Нам – туда…

Он кивком указал Лунину примерно на середину бухты.

– Поторопимся!

Вадим хотел, было поинтересоваться, как это у них получится за десять-то минут, но не успел.

Башкирцев ухватил его за плече выше локтя, шагнул вперед… И Вадим, раскрыв рот, увидел, как земля ушла из-под ног, в ушах загудел ветер, а берег бухты с пятнами зданий стремительно понесся навстречу.

– Некогда нам пешком ходить! – сквозь свист набегающего потока прокричал Башкирцев, каким-то непонятным образом направляя полет на площадку перед одним из корпусов, по виду напоминавших санаторий.

– А… да… Ага… – только и смог выдавить из себя Вадим.

В следующую секунду ноги их коснулись земли.

 

5

– Черт! Блин! Как вы это?!… – удивился Лунин, ежась от пробравшего его холода: поток встречного воздуха на такой скорости был совсем даже не теплым.

Башкирцев покосился на него.

– А ты все еще думаешь, что дышишь воздухом здесь? – усмехнулся он.

И в этом, похоже, не было никакой шутки.

Но додумать эту мысль до конца у Вадима времени не оказалось.

– Идем! – кивком позвал его за собой Башкирцев, почти бегом устремляясь к входу в здание.

Лунин побежал следом.

Они почти ворвались в вестибюль, где возле похожей на гостиничную стойки перед мониторами сидела средних лет женщина в белом халате. При их появлении она удивленно вскинула голову.

– Андрей Ильич? Что случилось?

– Ровным счетом ничего, Валюша! – поторопился успокоить ее Башкирцев. – Просто я обещал прошлый раз Петьке подарок – да забыл. А сейчас придется к астероидам лететь на черт знает сколько времени. Вот я и решил на потом не откладывать…

– Но почему ночью?…

Брови дежурной сошлись на переносице.

Она строго посмотрела на Башкирцева, потом на Вадима.

– Валентина, – быстро сказал Башкирцев. – У нас совсем почти нет времени. Можно я к Петьке пройду?

– Да ведь спят они все… – неуверенно ответила Валентина.

– Да я тихонько! Будить никого не буду! Только подарок положу, посмотрю на него – и уйдем тотчас же.

Женщина еще раз перевела взгляд на Вадима.

– Товарищ со мной, – проинформировал Башкирцев. – Он тоже тихо. Честное слово. Утром вы Петьке скажете, что я был. Все будет отлично!

– Так он же меня вопросами замучает! – попробовала все же возразить дежурная.

– Ну вы ему объясните что я в экспедицию улетаю, потому так вот и появился!

– Да ведь он же подробности будет выспрашивать! А что я ему скажу?

– Все подробности у вас уже должны быть в новостях. В крайнем случае – к утру уже точно будут! – разговаривая с Валентиной, Андрей Ильич постепенно продвигался в сторону лестницы ведущей на верхний этаж, таща за собой Лунина. Лунин, до которого что-то стало доходить, не сопротивляясь, подчинялся – он просто не знал, что тут можно сказать или сделать.

– Да скажите, по крайней мере, когда вернетесь-то? Чтоб я хоть это знала!

– Года через три, – улыбнулся Башкирцев.

– В реальном времени?

– Да.

На Валентину это произвело впечатление. Она задумалась.

– Ну, так мы идем? – сказал Башкирцев, стоя с Луниным уже у самой лестницы.

– Ладно, идите, – махнула рукой дежурная. – Только включите невидимость. А то проснется кто вдруг, да увидит вас, разгуливающими ночью по корпусу… Чтоб лишних разговоров не было.

– Обязательно! – пообещал Башкирцев.

Развернувшись, он опять потащил Лунина за собой. Лунин, уже догадываясь, куда попал, не удивился, что стены лестничного пролета расписаны смешными картинками детского содержания: солнце, пальмы, какие-то мультяшные зверушки…

На межэтажной площадке Башкирцев внезапно остановился.

– Невидимость! – сказал он. – Валентина правильно сказала. Незачем рождать ненужные слухи.

Вслед за этим он произвел какие-то круговые пассы руками в воздухе перед Луниным и собой и Вадим с изумлением обнаружил, что оба они перестали отбрасывать тени. И сделались каким-то полупрозрачными, словно отлитыми из стекла.

– Как вы это делаете? – спросил он, ощупывая себя.

– Ш-ш! – остановил его Башкирцев. – Пока помалкивай! А то Валентина нас и выгнать может – она дама строгая. Идем! Времени совсем нет.

Лунину опять ничего не оставалось, как подчиниться. Но на будущее он пообещал себе задать Андрею Ильичу или хотя бы Витьке кое-какие вопросы. Слишком уж странно выглядели некоторые их действия, которым он стал свидетелем в последние часы. Странно даже с учетом того, что они все нынче из себя представляли…

Миновав последний пролет и, пройдя широкую рекреацию, представлявшую собой нечто вроде зимнего сада с бассейном имитирующим родник, Лунин с Башкирцевым попали в длинный коридор, размеченный по стенам расположенными в шахматном порядке дверными проемами. Башкирцев, явно хорошо знавший, куда идет, направился к одному из них и почти на цыпочках скользнул внутрь. Лунин повторил маневр, обратив внимание, что в проеме начисто отсутствует дверь. Вместо нее изнутри комнаты была выстроена полупрозрачная перегородка, образовывавшая нечто вроде прихожей или коридора с двумя проходами у правой и левой стены комнаты. Башкирцев свернул в правый.

Они оказались в большой комнате с окном во всю стену, заливавшим помещение лунным светом. И в этом свете, как уже догадывался, Лунин рассмотрел десять расставленных вдоль стен кроватей.

 

6

Башкирцев все так же на цыпочках прокрался к одной из них. На ходу он совершенно почему-то не удивившим Лунина жестом достал из воздуха какой-то предмет похожий на книгу и положил на прикроватную тумбочку. Потом нагнулся и поправил сползшее с кровати одеяло. Медленно пятясь, отошел обратно к Лунину. Здесь он, повернувшись к Вадиму, сделал еще какой-то жест рукой между ним и собой, после чего сказал:

– Вот теперь спрашивайте. Я включил звукоизоляцию.

От неожиданности Лунин вздрогнул. Настолько неуместно прозвучал громкий голос в тишине спальни. И едва непроизвольно не поинтересовался, отчего нельзя было включить звукоизоляцию вместе с невидимостью. Но вовремя себя одернул.

– Честно говоря, даже не знаю, что спрашивать, – признался он, откашлявшись. – Вы скопировали и детей сюда тоже?

Задавая вопрос, Вадим уже понимал, что может услышать. Но все равно, мысль эта была до такой степени неожиданна, что он не позволил себе ее озвучить. Но это легко сделал Башкирцев.

– Нет. Они родились здесь.

– Но им же лет по десять… – возразил Лунин, прекрасно понимая, что это его заявление ЗДЕСЬ не имеет никакого смысла.

– А мы сначала сделали большую ошибку, – ответил Башкирцев. – Хотели их побыстрей вырастить. Слава богу, в конце концов сообразили… Вот и решили устроить хроночердак и оборудовать здесь детскую. Теперь, Вадим – вы понимаете, я думаю, что это никакая не игра. И что наши проблемы связаны вовсе не с тем, что происходит на Земле; в той – наружной реальности.

– Но… Черт побери – как же так?!

– Да объяснение-то простое, – как-то невесело усмехнулся Башкирцев. – Динамическая запись воспроизводит ВСЕ функции скопированного объекта. Вот, собственно и все. Сложность – в разделении носителей, когда… новый объект должен отделиться от материнского. Вот там – ой-ё-ёй! Мы поначалу даже не знали, что вообще делать. Пришлось копировать сюда целый институт…

– Да, мне Витька говорил…

– Теперь методику освоили, – продолжил Андрей Ильич. – И оказались перед жуткой перспективой.

– В смысле?

Башкирцев глянул на Лунина искоса.

– Да ведь каждому такому новорожденному нужен свой носитель. А у нас их до сих пор чуть не на коленке производят. На экспериментальном заводе. Мы выпуск, конечно, увеличили, перешли на поток. Свои нужды удовлетворяем. Но это ведь не выход.

– А Брэнсон?

Башкирцев кивнул.

– Да, с Брэнсоном мы обеспечим носители в нужном количестве в масштабах всей планеты. Но проблема-то не в этом. За какой срок, по-твоему, мы можем сравняться по численности с остальным человечеством?

Лунин подумал и посмотрел на создателя Новой Утопии с испугом.

– Но вы же что-то с этим делаете… – неуверенно сказал Вадим. – У вас же, как я понял, есть правительство, комитеты всякие… Да и хроночердак этот – чтоб прирост населения затормозить.

– Делаем, конечно. И молодняк весь сюда переселили, и рождаемость у нас управляемая введена. Но это ведь в лучшем случае полумеры. Вопрос нашего сосуществования с человечеством они не снимают. И даже на будущие поколения мы его спихнуть не можем, потому что, похоже, срок жизни у нас тут получается практически неограниченный. То есть – все равно, даже и с теми, кто придет потом нам этот вопрос придется решать.

– Ну и… к чему же вы пришли?

– К переселению, – ответил Башкирцев. – Безопасней и полезней для всех разделить нас и нормальных людей. Мы планируем создать гиперсеть на астероидах. Дальнейшее развитие глонета. Скайнет или Великое Кольцо… Там даже нам работы хватит лет на сто как минимум. Ну и Земле выгодно: сырье и промышленность на астероидах, возможность перейти полностью на солнечные электростанции, базы для исследования внешних планет и запланетного пространства, ближайшие звездные системы – это все нам вполне по зубам. И мы с вами, Вадим, вполне может статься, еще как-нибудь вспомним этот наш разговор где-нибудь в системе Проциона, например…

– Круто… – сказал Лунин.

– Да. Но это при условии, что нам удастся справиться сейчас с теперешними нашими проблемами.

– И для большего осознания вы и привели меня сюда на экскурсию.

– Да, – повторил Башкирцев. – Иначе бы до вас не дошла вся серьезность ситуации.

– Черт побери, – сказал Лунин.

В голове у него сложилась, наконец, картина того дела, в котором он неожиданно оказался участником. Даже в кратком изложении она оказалась настолько грандиозной, что Вадим испытал нечто вроде головокружения. Во всяком случае, ничего подобного в сознательной истории человечества никогда еще не происходило. Разве что в эпоху Великих Географических открытий.

Лунин раскрыл, было, рот, чтобы задать вопрос, но вдруг сообразил, что разговаривают они уже довольно долго. Он озадаченно посмотрел на часы. Потом на Башкирцева.

– Я ускорил наше с вами время, – ответил тот, опережая Вадима. – У нас сейчас примерно тот же темп, что и в реальном мире. Мы можем разговаривать без спешки.

 

7

– И для чего же в таком случае потребовался этот переход сюда через ноль? – поинтересовался Лунин после некоторой паузы.

– Не ищите подвоха там, где его нет, – ответил Башкирцев. – Все равно вы пока не представляете, как устроен наш мир. Поэтому слушайте, что вам говорят более опытные товарищи. И… – он неожиданно улыбнулся. – И задавайте вопросы. Чем больше, тем лучше. И не пугайтесь спросить глупость – вас поймут. Все мы через это прошли.

– Ну а все же?

– Через ноль мы сюда шли именно потому, почему и было сказано. Обычный способ занял бы слишком много времени. Сложность-то ведь не в том, чтобы разогнать или затормозить процессор вашего личного компа. Что я, кстати, сейчас и сделал. И это же мы проделывали в Диптауне. Главная трудность – синхронизировать те информационные потоки, с которыми ваш интерфейс взаимодействует в конкретном окружении. То есть – буквально штатно завершить работу всех приложений, что функционируют на окружающих носителях. А потом так же штатно запустить на новом месте с других. "Выключение компьютера было произведено без правильного завершения работы программы" – знаете ведь этот транспарант? Вот тут то же самое. Комп просто не может быстрее отработать по времени. А выключать каждый раз для быстроты… Вы сами испытали, что это такое. Прямо скажу – не всякий человек подобное выдерживает. Особенно если длительное. Но минуту – могут все нормальные люди. Это я специально вам говорю, чтобы вы не волновались. Потому что уходить отсюда мы будем таким же способом, как и пришли.

Вадим непроизвольно поежился.

– И никак иначе нельзя? – спросил он.

Башкирцев покачал головой.

– Нельзя. Это чисто аппаратное ограничение. По железу.

Лунин подумал.

– Но все-таки я не понял… – сказал он. – Сейчас-то что? И в Диптауне?

– И сейчас и в Диптауне мы производили ускорение своего собственного времени. Без обработки внешних потоков. При переходе же из хронопогреба в нормальное время, а затем на чердак в штатном режиме нужно обрабатывать огромный массив данных от "окружающей среды". Сейчас же вокруг нас, – Башкирцев повел рукой. – Просто картинка. Примерно как при нажатии кнопки "пауза". Это у нас называется боковым или личным временем. И может в принципе управляться каждым желающим индивидуально независимо от местонахождения… Но это, в общем, не самое главное на данный момент – из-за чего мы сюда пришли.

– Да пожалуй… – согласился Лунин.

– Ты сейчас вот что сообрази. Мы не компьютерные программы. И не искинты с эмуляцией наших личностей. Мы – живые существа. Только не на биологическом субстрате, а на самом что ни наесть фундаментальном, что имеется во Вселенной – на вакууме. Честно скажу – даже я толком не знаю, что сие в полном объеме означает. Мы над этим тут уже который год ломаем головы и пока еще очень мало выяснили. И хуже всего здесь то, что это открытие было получено во многом случайно и – главное – преждевременно.

– Почему? – не понял Лунин.

– Потому что мы попросту не можем ничего объяснить тем, кто остался снаружи. Даже прямым текстом.

– Как это?

Башкирцев невесело усмехнулся.

– А ты на себя посмотри. Вот ты уже здесь. Ты прожил у нас год. Кое-что повидал, кое в чем поучаствовал. Сильно ты веришь тому, что я тебе говорю? Или всего лишь принимаешь "к сведению"? Так и с теми. И особенно хреново, что в числе непонимающих – наше же собственное руководство. Не страной даже – я про тех и не говорю, с ними все понятно – а нашим же институтом.

– Но почему? – изумился Лунин.

Башкирцев усмехнулся еще раз.

– Банальная инерция мышления. Но так наглядно, поверь, я и сам не ожидал с ней столкнуться. Наверное, понадобится лет десять-двенадцать, а то и больше, чтоб до окружающих дошло, что происходит. Пока же нашему проекту всего только год. И ни у кого просто в голове не укладывается, что за год можно что-то такое создать. Там, снаружи, мы для всех – все еще обыкновенная лаборатория. Научившаяся делать что-то такое-эдакое, что сильно ускоряет проведение самых сложных расчетов. Так нас и воспринимают до сих пор. Несмотря на то, что фактически мы взяли под контроль и институт, и министерство и еще несколько других структур включая президентскую администрацию.

– Ни хрена себе… – только и смог выговорить Вадим. – А президента вы еще не зазомбировали?

– Нет. Да и зачем? Это было бы глупостью. Нам ведь нужно было взять управление, а не конкретного человека. А управляет страной вовсе не президент… Беда в том, что для полного захвата власти у нас просто не хватает мощности – иначе б мы это сделали.

– А надо? – спросил Лунин, чувствуя себя в этот момент заговорщиком из приключенческого фильма. То есть довольно дурацки.

– Деваться некуда, – ответил Башкирцев. – Мы слишком быстро развиваемся. То, что мы уже наразрабатывали – слишком много для одной страны. Даже для такой как Россия. У нас уже сейчас есть вещи, которые в реальности просто нечем осуществить. Если мы уйдем еще дальше – мы просто оторвемся от элементной и промышленной баз и начнем работать исключительно из собственного любопытства.

– Блин. Банда академиков… – сказал Лунин. Он просто не представлял, как вообще можно реагировать на все услышанное.

 

1

Те несколько минут локально-замедленного времени, пока челнок шел до орбиты корабля, Лунин потратил на то, чтобы прийти в себя после второго переключения через ноль.

Башкирцев, конечно, был прав, говоря, что минуту в таком состоянии нормальный человек может вынести. Но от данного заявления процедура не стала приятней. А колоть Вадима стимулятором Андрей Ильич на этот раз не стал, мотивируя отказ тем, что привыкать не стоит.

В результате Вадим, вылезая из саркофага, чувствовал себя так, словно его пропустили через мясорубку. То есть весьма паршиво. Причем настолько, что даже не вспомнил о тех вопросах, которые у него на данный момент накопились. Просто лежал в кресле оформленного под стандартный пассажирский салон помещения и тупо смотрел в потолок: смотреть на соседей не имелось ни малейшего желания.

Потом откуда-то появился Витька и спас друга от всепобеждающей прострации.

Сделал Кремер это простым народным средством: коньяком. Лунин влил в себя полфляжки и понял, что скорее жив, чем мертв.

– Черт, – сказал он, отдавая фляжку обратно Кремеру. – Чтоб я еще когда согласился на этот "ноль"! Да ни в жизнь!

– А придется! – сообщил Витька, мгновенно обретая все свое ехидство.

– Чего?!

– А ты что, думаешь, мы каждый раз по неделе теряем на переходы туда-сюда?!

Вадим понял, что моргает, не зная, что сказать. Потом вспомнил совет Башкирцева задавать побольше вопросов, пусть даже и глупых и спросил:

– Дык… А чего тогда?…

– Так это мы тебя специально гнобили – как новичка! – ухмыльнулся Кремер. – Чтоб адаптировался быстрее!

Но рожа у него при этом была настолько хитрая, что Лунин ему не поверил.

– Иди ты в Бабруйск с твоей адаптацией! – решительно сказал он. – Что, нельзя просто объяснить по-человечески, в чем дело? Чего вы дурака-то все время валяете?

– Ну уж и все время, – хмыкнул Витька. – А про адаптацию – ты зря. Юлька у тебя на поводу пошла, допустила, чтоб ты все время работой занимался – вот теперь и приходится тебя прессовать. Чтоб хоть что-нибудь узнал. И не теоретически, а на практике. Здесь тебе не твой хронопогреб. Самый настоящий реальный мир. Особенный, не похожий на тот, что снаружи. Это надо почувствовать шкурой, как космос. Чтобы не ошибиться в случае чего. Или ты все еще думаешь, что здесь та же самая Земля, только электронная?

– Да нет. Не думаю, – хмуро ответил Лунин.

– Ну и то уже хорошо… Осталось выяснить, насколько ты хочешь узнать подробности. После этого начальная адаптация будет считаться законченной.

– Начальная?

– Начальная, начальная, – кивнул Витька. – После нее должна быть инструментальная, но она требует некоторого времени и привлечения специалистов – потому быстро выполнена быть не может.

– Ничего себе… – сказал Вадим, выслушав объяснение. – Как-то уж больно зловеще звучит. А что будет, если я не захочу что-либо узнавать?

– Да ничего. У нас тут таких почти половина. Будешь, "как все, ездить на автобусе", – Витька улыбнулся. – То есть пользоваться общедоступным интерфейсом – как до сих пор делал.

– По-онятно… – протянул Вадим. – И никакого тогда "бокового" времени, полетов "а ля Ночной Орел" и переключений "через ноль"?

– И еще многих других сверхчеловеческих способностей, – подтвердил Кремер. – Которые дает наша новая форма существования. Ты ведь уже сообразил, что группа технического обеспечения во время операции в Диптауне работала исключительно на тебя?

– Нет… – честно признался Вадим, который об этом как раз не задумывался.

Кремер хохотнул.

– Ты еще скажи, что интерфейсом кардана пользовался, когда офис Йоко-сан бомбили.

– А зачем тогда…

– Карданы-то? Да ведь нам нужно было продемонстрировать, что мы через обычные компы в сеть ходим!

Лунин задумался, переваривая услышанное. Подумать было над чем. Хотя вопросов у него пока не убавилось. Скорей наоборот…

– Ладно, – признался Вадим в результате раздумий. – Сознаюсь, что ничегошеньки не понимаю. Но понимаю, что без поллитры тут не разберешься. У тебя там что-нибудь осталось?

Витька молча сунул руку в карман и вытащил початую фляжку. Потряс возле уха и протянул Лунину.

– Держи, брат по копированию.

Вадим молча выпил.

Кремер забрал у него сосуд и тоже сделал глоток.

– Меня, знаешь, – сообщил он. – Тоже колбасило после первого "ноля". Да, собственно, всех колбасит – кого меньше, кого больше. Кому вовсе крышу сносит… Но я именно тогда и решил пройти вторую адаптацию. Заапгрейдиться, так сказать. Чего и тебе советую. Иначе ты тут по настоящему жить не будешь. Так – существовать на всем готовом. А тебе, смею предположить, это совсем не понравится…

 

2

– В смысле – "заапгрейдиться"? – спросил Лунин.

– Да в том и смысле: произвести апгрейд себя, любимого. До состояния необходимого в нынешнем способе существования – информационном.

– С этого момента – поотчетливей, пожалуйста! – сказал Вадим.

– Ну, поотчетливей, так поотчетливей, – согласился Кремер. – Чего тебе так непонятно? Если б ты мог в "отключенном" состоянии что-то делать, а не только воспринимать – страшны тебе были бы "циклы Брамы"? Допустим, у тебя был бы простейший периферийный интерфейс – "рамка", как в виртуалке – и ты бы мог кино смотреть или в тетрис играть?

– Н-не знаю… – ответил Вадим, вспоминая, как его размазывало по Вселенной.

– Это уже хорошо! – ободрил друга Витька. – Ты уже не вопишь "Нет! Никогда больше!". Значит, не настолько оно тебя напугало. И поверь мне на слово: будь тебе чем загрузить сознание – никаких "пульсаций Вечности" не возникнет. У тебя появятся внутренние якоря, за которые твоя психика удержится.

– Ну… – сказал Вадим.

– Проблема "дыхания Вечности" с чем связана? Запись с отключенным компом оказывается отрезанной от всех внешних раздражителей. И органы чувств полностью дезориентируются. Эту дезориентацию они и транслируют твоему сознанию как пространственно-временные колебания "от ноля до бесконечности"…

– Да это-то я понял! – сказал Лунин.

– Ну и совсем хорошо! А "внутренний интерфейс", как называют его наши психологи, создает, околонаучно выражаясь, на входе твоих внешних информационных каналов устойчиво модулированные сигналы, не допускающие дезориентации восприятия. Понятно?

– Понятно, – Лунин кивнул.

– Ну и вот! Если такой "внутренний интерфейс" к информационной копии добавить, то и получается апгрейд.

– Ну ты и объяснил!

– А ты что хотел?

– Перельман, блин! Популяризатор! Куда чего добавить? Сам же мне рассказывал, что без компа носитель не работает!

Витька усмехнулся.

– А еще тупым прикидываешься! – сказал он. – А ведь соображаешь!

– Да это и ежу понятно! Даже пьяному! Как этот "внутренний интерфейс" что-то куда-то подаст, если он будет тоже точно так же "обездвижен", как и основная запись?

Но Кремера сбить таким вопросом не удалось.

– Правильно, – сказал он. – Ты запомнил, что я говорил, память хорошая! Садись, пять! Но есть два момента.

– Какие?

– Во-первых, ты упустил из виду, что запись имеет все свойства оригинала. Помнишь?

– Ну, – сказал Вадим.

– То есть, обездвижена-то она обездвижена, но – точно так же, как и твоя собственная запись – сохраняет активность. Так сказать – внутре. Типа у ней там неонка! – Витька хохотнул.

– И что?

– Так, грубо говоря: две бубны – это не одна бубна! Если две копии записать на один носитель – то они прекрасно будут взаимно ощущать друг друга. И если к тебе на носитель кроме тебя записать еще и комп… Понимаешь, о чем речь?

Вадим подумал.

– Нет, – сказал он. – Не понимаю. Как они ощущать-то друг друга будут?!

– Да проще простого! Как мать и ребенок при беременности. Как ты думаешь, иначе оно возможно было бы в наших-то условиях?

– Вы что – беременных через ноль переправляли?! – обалдел Лунин.

– С ума сошел?! Мы тебе что – доктор Менгеле?! – возмутился Кремер. – Это с самого начала было ясно и никаких вопросов не вызывало.

– Все равно не понимаю! – сказал Лунин.

– Да что именно?

– Да как копия компа работать-то будет?! Там же нет электричества! Или вы заодно туда еще и электростанцию копируете?

Витька хмыкнул.

– А вы догадливы, предводитель уездных андроидов!…

– То есть?… – не понял Вадим.

– Ну, то есть, как всегда, – ответил Кремер в своем репертуаре. – Догадка твоя ничего общего с реальностью не имеет, но достаточно близка к истине. Это и есть второй момент из мной упомянутых.

– Это как?

– Так электростанция-то там тоже работать не будет. Или прикажешь к ней еще и бочку с соляркой копировать? Но вот запись разности потенциалов на вакууме получается очень даже функциональной. И электрический ток вполне успешно течет.

– Это что же – энергия из ничего?

– С чего ты взял? Вечных двигателей не бывает. И поднять себя за волосы до сих пор не удалось никому кроме Мюнхгаузена. Самый обычный электрет. Помнишь еще, что это такое? И никакого мошенничества. Изящно, да?.. О! Мы, кажись, приехали!

На передней стенке салона зажглось табло: "Внимание! Стыковка!"

– Давай-ка сначала перейдем на борт, устроимся, – предложил Витька. – А там уже и вернемся к этой теме, мой пока что незаапгрейженый друг!

 

3

Корабль произвел на Лунина странное впечатление.

Больше всего то место, куда они попали, было похоже на подземный бункер: коридоры, лестницы, этажи – и ни единого окна. Впрочем, в космосе окнами на больших сооружениях строители обитателей тоже не балуют – так что здесь сходство имело место. Но в целом ощущение было совершенно… не космическим. Как будто идешь по какому-то административному зданию или по тому же институтскому корпусу. Все очень буднично и очень функционально. Никаких излишеств.

– А чего ты хотел? – пожал плечами Кремер, с которым Вадим поделился своим недоумением. – Скажи спасибо, что хоть так! У нас же здесь вычислительные мощности невелики – не на чем строить целую планету, как на Земле. Вот и соорудили упрощенный вариант. Только жилой объем и все. Это ж, собственно, гостиница на время пребывания в экспедиции. Имеется, правда, отсек с приличным парком – там лес, озеро, есть где отдохнуть, если что. А остальное – рабочие помещения и каюты. Больше ведь и не требуется.

– Но все равно… Как-то больно уж просто…

– Суровые условия Дальнего Космоса! Ничего, брат, не поделаешь! – с пафосом изрек Витька. – А насчет простоты – не будь так уверен. Комплекс нашпигован аппаратурой СЖО не хуже нашей искусственной реальности, и все что надо для жизни здесь наличествует. Если тебя отсутствие иллюминаторов смущает, так не журись: в каютах есть. А, кроме того, для пассажиров имеется салон с круговым экраном – обзор такой, что закачаешься! Собственно, в этом салоне большинство весь полет и проведет. Как в стратоплане… Ага, вот мы и на жилых палубах. Каюты надписаны в алфавитном порядке… Давай размещаться, а потом продолжим тебя адаптировать! Ну-ка, где тут наши буквы?…

Кают оказалось неожиданно много. Лунин, сопоставил планировку со знакомой ему по станции, и с недоумением оценил численность экипажа примерно в тысячу человек.

– Куда столько?

– А ты что, думал, что ради "Пегаса" рейс к астероидам совсем отменили? Так ничего подобного. Нас просто у Марса выкинут, а сами дальше пойдут. Как и запланировано было… Всего лишь из-за этой истории пришлось старт на более ранний срок перенести, и частью полезной нагрузки на спасоперацию пожертвовать… Ну вот, здесь моя берлога, – Витька остановился у поперечного ответвления, помеченного большой буквой "К". – Твоя, стало быть, дальше по коридору. Ну, давай, осваивайся. С планом уровней ознакомься. Чтоб не путаться. И про интерфейс думай… Встретимся в салоне на старте!

Лунин двинулся дальше и действительно, как и сказал всезнайка Кремер, в следующем поперечном коридоре обнаружил свою фамилию на одной из дверей. За дверью оказался обычный двухкомнатный люкс. Не пятизвездный, без излишеств. Но со всем, чем надо, включая иллюминатор на стене, кухонную нишу с комбинированной плитой-синтезатором, к которому Вадим уже успел привыкнуть в новой жизни, ванную, спальню и виом терминала бортовой сети на столе.

Тихо шуршала вентиляция, пахло лесом и утренней росой, верхний свет был выключен. На столе рядом с виомом стояла фарфоровая ваза со свежим букетом полевых цветов. Букет был размером с небольшой сноп.

К вазе была скотчем прилеплена простая записка печатными буквами: "Старт в 18.00. Присутствие в салоне обязательно. Форма одежды праздничная".

Вадим взял записку. Прочитал. Постоял, разглядывая букет. Потом заглянул в иллюминатор. Там на фоне звездного неба ярко светилась Земля в третьей четверти – явно реальный вид с той точки орбиты, где сейчас висел "Ореол".

Лунин снова поглядел на стол.

– Что ж, – сказал он сам себе. – Не ветка сирени, но хоть в окошко видно, что в космосе…

Он еще раз прошелся по каюте. Заказал на кухне стакан виноградного сока. Со стаканом в руке постоял у иллюминатора.

До восемнадцати ноль-ноль имелось не слишком много времени. Так что, в общем-то, размышлять о чем-либо всерьез было некогда, мерзавец Витька опять прикололся.

Значит, оставалось заняться делом.

Или еще чем-нибудь. Что подвернется.

Но минуты шли, а ничего не происходило.

Все так же однотонно шелестел вентилятор. Тишину ничто не нарушало. Вадим терпеливо стоял, отпивая виноградный сок. Ждал. Но, похоже, зря. Земля, непривычно маленькая, походила на обыкновенный школьный глобус.

Вадим подумал, что никогда всерьез не предполагал увидеть планету с такого расстояния – на высокие орбиты туристов еще не возили. А вот поди ж ты: стоит, смотрит, и даже не удивляется! Как будто так и должно быть. Кажется, он уже вполне пропитался духом Новой Утопии. И речи Башкирцева про Великое Кольцо на астероидах и разговор в будущем у Проциона уже не кажутся бредом…

– "Там солнечный гуляет ветер. И в той немыслимой дали – с небес не месяц ясный светит, а бирюзовый серп Земли…" – процитировал Вадим, покачав стаканом.

Стихи были старые, написаны в ту, начальную космическую эпоху. Автора Лунин не знал и сомневался, что тот был широко известен. Но в детстве прочел эти строчки в какой-то книге – и запомнил. А сейчас вот – пришло на ум. Под настроение.

 

4

– Ладно, хватит… В Старой крепости Абдулу нужно было брать через трубу… – еще одна легенда космонавтики подвернулась на язык почти сама собой.

Вадим допил сок, выкинул стакан в утилизатор. Сел к столу, отодвинув вазу с букетом, и включил виом. Вызвав интерфейс коммуникатора, набрал номер Генриха Семенова, своего заместителя по андроидам.

Смешно, но Генрих Семенов был именно тем самым Генрихом, с которым Лунин встретился в ночь накануне копирования, в институте. По какому-то хитрому совпадению с него тоже оказалась снята копия. Правда, задолго до Вадима и совсем по другому поводу. Причины, по которым это было сделано, оставались для Вадима не очень понятными. Но особого интереса он не проявлял, довольствуясь рассказом Витьки о бестолковом копировании всех, кого ни попадя по профессиональному признаку.

Сейчас же, после всего, что узнал, Лунин склонен был предполагать, что банда информационных конкистадоров во главе с Башкирцевым и Кремером, все же чем-то руководствовалась, отбирая людей. Иначе никак нельзя было объяснить тот простой факт, что ни разу за год своего пребывания в новом качестве Лунин не встретил здесь никого, общаться с кем ему бы категорически не хотелось. Впрочем, конечно, это могло быть связано просто с тем, что весь этот год Вадим провел в хронопогребе. Но ведь и там жило немало народу…

Генрих откликнулся на вызов так быстро, словно только того и ждал.

– Привет, начальник! – объявил он. – С удачной охотой! Правду ли говорят, что вы там подвесили весь европейский глонет?

– Привет, – отозвался Лунин. И неожиданно сказал совсем не то, что собирался: – И ты Брут!…

– Чего? – опешил Генрих.

– Того! У тебя внутренний интерфейс установлен?

– Это "рамка", что ли? – уточнил Семенов.

– Да.

– Так… Давно уже! – чистосердечно признался заместитель. – Без нее же тут невозможно!

– И у остальных, как я понимаю, тоже…

– Ну… Да.

– И за целый год ни один из вас, самцов собаки, не удосужился мне про это дело намекнуть?

– Ну дык… – замялся Генрих. – Ты ж не спрашивал. Да и занят был. Мы посоветовались и решили тебя не грузить раньше времени… А чего случилось-то?

– Да ничего. Но я вам это еще припомню, – пообещал Лунин. – Заговор с целью убийства гендиректора, блин… Непосредственно на рабочем месте. Меня тут через ноль два раза переключали. Так я чуть с крышей не распрощался.

– Вадим… Ну извини… – испуганно попросил Семенов.

– Ладно. Проехали… Давай лучше докладывай. Что с испытаниями?

– В лучшем виде! – отрапортовал Генрих. – Все пройдено, замечаний нет, обе модели приняты…

– Стоп, – остановил Лунин. – Ты куда погнал? На юбилейный отчет? Так рано еще…

– Да в самом деле без замечаний!

– А с декомпрессией что?

– В пределах!

– В каких? Все в тех же?

– Ну… Да, – замялся доблестный помощник.

– А с терморежимом?

– Тоже.

– Ну так чего ты тогда мне рубишь как в армии?

– Вадим! – не вытерпел Генрих, вовсе не страдавший безответностью. – Пусть показатели и в верхних пределах – но в пределах! Мы же это давно выяснили. И пока сделать ничего нельзя – ты это лучше меня знаешь!

– Вот именно потому, что лучше тебя знаю – потому и говорю! – отрезал Лунин. – Мы в большинстве случаев с Горчинским показатели сдвигали к нормали на тридцать процентов! Могли бы и здесь. А так – создали себе на будущее лишнюю мороку при обслуживании…

– Да справимся…

– Ладно. Закончили… Дальше давай. Что на дистанции было?

– Чисто прошли. С запасом даже.

– С большим?

– Нет. Но нормально. Я – четыре минуты, Юлька полторы.

– Юлька?

Видимо Вадим слишком уж удивился. Генрих взглянул на него озадачено:

– Ну да. А что? Она же с самого начала на испытание вызвалась. Забыл?

– А… Да. Извини, из головы вылетело, – Юля и в самом деле записалась в испытательницы еще в самом начале работ. Ничего неожиданного в этом не было – кто-то ведь должен был опробовать женский экземпляр.

Лунин подумал.

– А на повреждения как?

– Да тоже нормально. До сорока процентов опорно-двигательный позволяет функционировать с затруднениями. До семидесяти – функциональность сохраняется частично. При девяноста – обеспечивается сохранение носителя… Ну – все, как мы и проверяли уже. На СВЧ, магнитные и звуковые поля, жесткое излучение – все в тех же пределах, что и раньше, без отклонений.

– Отлично…

 

5

– А видел бы ты, какой танцевальный номер был! Серьезно говорю: много потерял – Юлька просто божественно танцует!

– Думаешь, я этих танцев раньше не насмотрелся? – сухо спросил Лунин.

– Да ты что! Там же это со стороны! А тут – непосредственно со всем комплексом ощущений!

Вадиму очень захотелось треснуть восторженного Семенова сквозь виом. Единственное, что его остановило – так это невозможность передачи ощущений по видеосвязи.

– Потом все восторги… Сейчас дальше докладывай. Что с технологами?

Генрих почесал себя за ухом.

– Ну что с технологами? – переспросил он. – Могло быть и лучше…

– Что?

– А с другой стороны, могло быть и хуже!… – с философским смирением закончил помощник.

– Конкретно-то что?

– Ну, конкретно они и сами не знают, – Генрих пожал плечами. – В основном выражают недовольство тем, что так поздно принесли им изделие. В чем-то их можно понять – у них своих дел выше головы…

– Что конкретно, блин!

– Ну, в общем, бьют себя пяткой в грудь, что условно-локальных полгода им хватит.

У Лунина сильно полегчало на душе.

– Ладно… – сказал он. – Это хорошо. Как с ними договорились по работе?

Генрих пожал плечами.

– Да как? Просто. После старта соберемся на совещание. В ускоренном темпе. Обсудим график пуско-наладки. Затем – согласно плану займемся приведением конструкции к прозе производства… Слушай, командЫр, ты на старт собираешься?

– Что?

– Так время же… – Семенов улыбнулся. – Ситуация не способствует горению на работе. Осталось четверть часа.

Лунин бросил взгляд на часовой индикатор.

– Да, действительно… – вынужден был согласиться он. Но инициативу отдавать не захотел: – Где вы там будете, в салоне-то? Займите и на меня местечко!

– Не волнуйся! – заверил помощник. – Места на всех хватит! Ты только не опоздай!

– Постараюсь! – ответил Лунин.

На чем они и распрощались.

Вадим разыскал файл с планом корабельных помещений, выяснил, где находится салон. Схема была простая, вертикально-палубная, с лестницами между соседними палубами и телепортами между отдаленными частями. Неподалеку от каюты Лунина как раз располагался один, ведущий непосредственно в салон. Оценив расстояние, Вадим решил, что Генрих очень вовремя напомнил ему о старте: не будь телепорта вблизи, пришлось бы бежать бегом. Хотя и не так далеко. Но все же…

Затем он выбрал в меню гардероба костюм, который показался подходящим под определение "праздничный", переоделся и вышел из каюты.

И, вывернув в основной коридор, буквально нос к носу столкнулся с Тимуром – пилотом, который вез его со станции в Москву.

От неожиданности Вадим остановился.

– У!… – восхитился Тимур. – Загадочный пассажир!

– Э-э… – сказал Вадим.

– Ты в салон, на старт?

– А…

– Удивляешься, откуда я здесь? – догадался летчик.

– Ну, да…

– Так куда же на Марс без меня? – Тимур весело удивился, наслаждаясь произведенным эффектом. – На ком вы там летать-то будете?

– А-а… – сказал Вадим.

Они подошли к мембране.

– Содержательный у нас разговор, – заметил Тимур глубокомысленно. – Давай хоть познакомимся, – он протянул руку. – Саитгирев Тимур, пилот спасательной партии.

Вадим протянул в ответ свою.

– Лунин Вадим, механик по андроидам…

– Ну вот, – сказал Тимур. – А то я-то тебя знаю, а ты меня – только по имени!

– А откуда?… – не понял Лунин.

Тимур усмехнулся.

– Ну не думаешь же ты, что это я тебя вез? Нет – ты с оригиналом летел! Ему знать было не положено. А мне тут сообщили, что ты за птица!

– Ага… – сказал Вадим.

– Но вообще-то, – признался Тимур. – Я здесь немногим дольше тебя. На сутки всего. Меня тоже по этому делу мобилизовали. Год сидел в быстром времени, осваивал новую технику, а сегодня выпустили – и сюда.

– Ага, – повторил Вадим, у которого картинка, наконец, сложилась. – Вместе, значит, действовать будем…

– Да не то слово! Мы ж оба в группе, которая непосредственно к "Пегасу" пойдет.

– Ну да, само собой…

 

6

– Так отметить надо! – взял быка за рога Тимур. Хитро подмигнул: – Пока не началось!

– Да какие проблемы? После старта сядем где-нибудь, да и отметим.

– Заметано!

Тимур улыбнулся и шагнул в мембрану.

Вадим последовал за ним.

И обалдел.

Уж на что на что, но на салон это место походило мало. Скорее – на смотровую площадку на ободе станции. Отчего Лунин невольно и сдержал шаг, в первую секунду автоматически осознав себя в открытом космосе. Без скафандра… Огромная – метров сто в диаметре – площадка, со всех сторон окруженная звездами, залитая земным и лунным светом была заполнена множеством людей в самой легкомысленных нарядах. Ну да: как и было сказано в записке – "форма одежды праздничная"…

Посредине, уходя куда-то вверх, вздымалась массивная колонна или башня – метров пяти в диаметре – в основании которой располагались мембраны телепортов. Высоко в зените этот столп подпирал собой нечто шарообразное – скорей всего передний отсек "Ореола". В довершение картины с одной стороны – буквально руку протяни – висела видимая во всех подробностях Земля, а с другого борта – хотя и не такая впечатляющая, обычного размера – Луна. Солнце, судя по его отсутствию, закрывалось корпусом корабля, находившимся непосредственно под ногами. Чему Лунин только порадовался. И понадеялся, что конструкторы позаботились о затемнении солнечного диска – иначе натурализм стал бы уже явно чрезмерным…

– Блин… – сказал Вадим.

– Ты чего? – обернулся Тимур, кого-то высматривавший в толпе.

– Это – салон?!

Тимур рассмеялся.

– Я тоже так же среагировал, когда первый раз увидел! – пояснил он. – Как говорится: ничего себе пляжик отгрохали! Впечатляет?

– Да уж… – признался Лунин, осторожно переводя дух. Иллюзия открытого космоса была исключительно сильной.

– То-то! Это тебе не ваша жалкая станция! – подколол летчик. – Новая эра в освоении космоса – это я тебе точно говорю!

– Да я уже знаю…

– Ну так пошли к нашим! Чего здесь торчать? Вон они… Катерина! – неожиданно крикнул Тимур и замахал рукой.

Вадим хотел, было отказаться, сославшись, что тут его ждут. Но увидел, что как раз там, куда машет Саитгирев, стоит Генрих, и ничего не сказал.

От группы к ним подошла миниатюрная женщина в платье из чего-то воздушного и переливающегося. Фасон этой одежды Лунин определить затруднился бы: нечто среднее между вечерним и бальным. В руке она держала бокал для шампанского. Похоже, что идея отметить "пока не началось" посетила не одного Тимура. Правда, бокал был еще – или уже – пуст.

– Вот. Знакомьтесь! – объявил Тимур. – Это Екатерина Пирогова – анестезиолог. Тоже из нашей группы. Потомственный медик в черт знает каком поколении! А это, Катя, Вадим Лунин. Твой, в каком-то смысле коллега!

– В каком-то смысле – это как?

– Так он тоже вроде как доктор! Только ты человечий доктор, а он – роботный… кибернячий… Тьфу! По андроидам, одним словом. Врач, так сказать, андролог!

– Киберинар, в общем, – поддержал шутку Вадим, чтобы выручить запутавшегося летчика.

– А, так это вы! – сообразила Пирогова. – Действительно – коллеги! Очень приятно! Держите-ка вот…

Она достала из воздуха два бокала и протянула их Вадиму с Тимуром. Бокалы были пустые.

– Черт, Катька! – сказал Тимур. – Я тоже так хочу! Когда вы мне уже интерфейс вставите? А то хожу как бедный родственник!

– Да после старта и вставим! – пообещала Пирогова. – Не канючь! Пойдемте к нашим – а то уже пятиминутную готовность объявили, а мы все тут стоим…

– А чего мы не слышали? – удивился Тимур. И сам же себе ответил: – Ах да, мы же в мембране были… – тут же без перехода скомандовав: – Ну так пошли – чего стоим?

Группа, которую и Тимур и Пирогова обозначили как "наших" оказалась немаленькой. Как минимум пару десятков человек. Лунин разглядел кроме Генриха второго из своих помощников – Анатолия Стрельцова. А, кроме того, с некоторым удивлением, Дядю Федора Лобова, который кивнул Вадиму как старому знакомому и махнул рукой. Похоже, тут действительно собрались те, кто должен был идти к "Пегасу".

Предводительствовал здесь высокий жилистый мужик с наголо бритой головой, чем-то до странности похожий на Фантомаса: все черты лица у него были как-то сглажены, сплющены – словно кто-то задался целью убрать мешающие детали, но не преуспел. А лишь стесал резкие углы. Вадиму показалось, что где-то когда-то, в той еще жизни он видел этого человека. Причем скорей на фотографии, чем живьем. Слишком уж запоминающейся внешностью тот обладал. Но вспомнить кто это такой, не получилось. Ничего, впрочем, удивительного, в этом не было, учитывая, из какого контингента проводился отбор на копирование. Вполне возможно, что данный мужик был какой-нибудь знаменитостью. Типа нобелевского лауреата – поди их всех упомни!

Так, в общем, и оказалось.

 

7

– Мальцев! – представился он, сунув Вадиму загорелую, с коротко обстриженными ногтями руку. – Артемий! А это вы, стало быть, будете чинить нас на Марсе?

– Надеюсь, не буду, – в тон отозвался Лунин, пожимая протянутую кисть. – Но боюсь, придется.

– Коллега! – рассмеялся Мальцев. – Чувствую родственную душу. Это, пожалуй, надо будет отметить! Как вы насчет спиритус вини? Чистейшего медицинского?

И тут Вадим его узнал.

Это был известнейший хирург. Светило мировой величины. Человек, про которого написано было множество статей, десятки, если не сотни книг и сняты документальные и даже художественные фильмы. Создатель нового направления в медицине и основатель собственной научной школы. Немудрено, что Лунину он был известен. И, понятное дело, встречаться они раньше никак не могли.

Но главное было не в этом.

Мальцеву – тому, оригиналу из внешней реальности – должно было сейчас быть девяносто лет. Если он вообще еще был жив. Он давно уже не практиковал. А тут перед Луниным стоял в лучшем случае пятидесятилетний, пышущий здоровьем весельчак в окружении, как теперь Вадим понял, ассистенток и называл Вадима коллегой. С некоторым запозданием Вадим испытал самый настоящий шок. Все-таки такого уровня знакомых у него не было.

– Употребляю, – ответил Вадим, вспоминая, что, судя по рассказам, академик Мальцев всегда был не дурак выпить и с ужасом соображая, до какой степени он может соответствовать светилу. – В разумных пределах.

– В разумных – это как? – сразу же поймал Вадима на слове академик.

Вадим открыл рот, раздумывая, что бы такое сказать, но по счастью, ничего говорить не пришлось.

– Внимание! Стартовая готовность! Начать отсчет! – прогремел чей-то усиленный трансляцией голос.

И сразу же вслед за этим, уже другой голос, размеренно начал произносить:

– Шестьдесят… полсотни девять… полсотни восемь…

В салоне произошло оживление.

– Чего стоим? Артемий! Наливай! – сказал кто-то.

– Только не спирт! – вмешался женский голос.

– А чего? – отозвался мужской.

– Да хоть чего-нибудь – только наливайте!

– Спокойно! – объявил Мальцев.

С видом заправского фокусника он повторил жест Пироговой и вынул из ничего бутылку шампанского. Бутылка была запотевшая. Мальцев скрутил проволоку на пробке, внимательно всмотрелся через стекло в содержимое и слегка встряхнул стеклянную емкость.

– Бокалы давайте!

Пробка грохнула к звездам и, словно по команде, по всему салону началась канонада и новогодний перезвон бокалов.

– …двадцать девять… двадцать восемь… двадцать семь… – продолжал отсчитывать невидимый хронометрист.

– Ты чего озираешься? – спросил Генрих, глядя на Лунина.

– Да смотрю… Тут явно не хватает вибростенда и щитов Джян-бен-Джяна. И джинна… – сказал Вадим, вертя головой по сторонам.

– Чего?… А! – услышал стоящий рядом Тимур. – Вспомнил! Ну Джян-бен-Джяна и джинна не обещаю. А вибростенд сейчас будет!

Вадим посмотрел на пилота.

– Какой еще вибростенд?

– Ты что, не знаешь?

– А что я должен знать?

– Да конструкторы не предполагали, что мы будем на корабле летать! – пояснил Тимур. – Потому резонансные характеристики двигателя на вакуумную запись не рассчитаны были…

– И чего? – подозрительно спросил внимательно слушавший Генрих. Он, похоже, тоже не знал этой подробности.

– Да ничего, в общем, страшного. Поставили дополнительно генераторы, гасящие колебания противофазой… Но они надежно работают только в устоявшемся режиме. На второй производной, когда меняется ускорение, начинаются пляски святого Витта… – Тимур хохотнул. – Сами сейчас почувствуете!

– Тебе смешно! – сказала Пирогова, стоявшая рядом. – А я эту вибрацию с трудом переношу: у меня зубы ныть начинают и волосы дыбом встают!

– Да что я могу сделать? Терпи! Даже у Башкирцева с Камовым ничего придумать не получилось! Я тоже терплю! К следующим полетам доработают…

Вадим открыл было рот, но опять ничего не успел сказать.

– …ноль три… ноль два… ноль один… Старт!

За кормой – там где находилось невидимое Солнце, вдруг полыхнул совсем уже запредельной силы свет. Отдаленное и приглушенное, но очень мощное гудение заполнило салон. Правда, вибрацией его можно было назвать с большой натяжкой – в этом звуке была просто уверенность надежно работающей машины. Вадим недоуменно посмотрел на пилота.

– Ну, поехали… – сказал Тимур, глядя куда-то наружу.

Лунин хотел было спросить, о чем речь, но проследил его взгляд и увидел, что шар Земли медленно, неспешно, словно бы даже неохотно – но заметно – откатывается назад. Рейс начался.

 

1

И тут затрясло.

Да еще как!

Действительно – святого Витта… Казалось, каждая отдельная молекула собралась куда-то отправиться. Только никак не может решить, в какую сторону двигаться, потому шевелится сразу во всех направлениях. Это было очень… специфическое ощущение. И – совершенно неудобоваримое. Причем амплитуда колебаний нарастала. И через какое-то время – какое, Вадим не рискнул бы сказать, казалось уже, что эта вибрация была всегда – буквально все заходило ходуном. От мышц до удаляющейся Земли на экране.

– О!…Ё!…Моё!… – выкрикнул Семенов, роняя бокал и совершая руками какие-то пассы. Не то дирижируя, не то отмахиваясь от чего-то.

Вадим, клацая зубами, тоже выронил бокал, поскольку пальцы разжались сами собой. Пирогова, тоже без бокала, умудрилась как-то прижать руки к щекам и изо всех сил зажмуриться. Тимур неуклюже переминался с ноги на ногу, при этом гримасничая так, словно изображал злодея в старом немом кино. Остальные вели себя аналогичным образом. Все это сильно напоминало второразрядную дискотеку где-нибудь в районном дансинге – когда люди собрались вместе, топчутся под музыку, но производят это не от веселья, а исключительно от нечего делать…

Кончилось все так же неожиданно, как и началось.

– М-мать!… – выдохнул Генрих и усиленно завращал глазами. – Однако круто!…

– А ты что думал – я шучу? – в тон ему отозвался Тимур, видимо по инерции все еще двигая мышцами лица. Он один из всех присутствующих умудрился удержать в руке бокал – что значит профессионал!

– О-ой… – присоединилась к ним Пирогова жалобно: – Еще три раза это терпеть!

– Почему это?

– Две коррекции на изменение плоскости орбиты и переход на торможение, – пояснил Тимур не очень понятно, но зато конкретно.

Это известие вызвало стон у близстоящих ассистенток Мальцева. Мужская часть компании мужественно промолчала.

– Девки! Цыц! – подал голос академик. – Все нормально – ни у кого ничего не отвалилось! За это надо немедленно выпить! – похоже, что и медицинскому светилу "вторая производная" далась нелегко.

Мальцев достал из воздуха вторую бутылку и уже без особых торжеств хлопнул пробкой. Все потянулись бокалами. Лунин в затруднении огляделся, разыскивая свой, но Генрих оперативно создал себе и ему новые.

– Спасибо… – поблагодарил Вадим.

Шампанское после встряски пошло не очень – слишком уж шипящие пузырьки напоминали о вибрации. Но женщины пили его охотно и Вадим не став чиниться, залпом опрокинул в себя свою порцию.

– Не… Надо что-то покрепче! – озвучил общее мнение Тимур.

Мальцев, услышав, без возражений кивнул и сотворил бутылку коньяку. Вот это оказалось то, что надо.

– Ракета полетела – нальем еще стакан! – возвестил Мальцев, явно входя во вкус. И, что называется, немедленно налил.

Тимур, подставляя свой фужер под коньячную струю, хитро глянул на хирурга.

– Пускай нас кроет матом товарищ Левитан? – спросил он, ухмыляясь.

Мальцев хохотнул, и они с Тимуром чокнулись с видом заговорщиков.

– Вы это чего? – с подозрением спросила Пирогова.

– Да это песня одна… старая… – ответил Тимур.

Тут Вадим вспомнил кое-что, слышанное от спейсеров. Хмыкнув, он протянул бокал по направлению к Тимуру с Мальцевым:

– Так, значит, правду пишут, что мы живем как боги? Или на то что пишут мы можем… погулять?

Академик с пилотом посмотрели на него.

– Наш человек! – объявил Тимур.

– Точно! – обрадовался Мальцев.

Они чокнулись втроем.

– Погодите, – вмешался Генрих. – Это что, та самая, стартовая: "Пусть нынче заправляют ракеты все водою?"

– Она самая…

– А поскольку мы теперь самые что ни наесть космачи, то смело можем ее распевать. И распивать…

За что охотно выпили. После чего Мальцев тут же разлил по-новой.

– Внимание! – разнеслось в этот момент по залу. – Говорит командир корабля! Поздравляю всех с успешным стартом! Разгон идет штатно, траектория расчетная. Ускорение один метр в секунду за секунду. Первая коррекция траектории последует после выхода из сферы действия Земли, через двенадцать часов независимого времени. Так что можете пока праздновать… Не перепейтесь там, черти!…

– Сергей Александрович! – крикнул кто-то. – И вас – со стартом!

– Камову – ура! – провозгласил другой голос.

– Ура! – подхватило еще несколько человек.

К ним присоединились все. Троекратное "Ура!" сотрясло зал.

– Отставить орать! Корабль развалите! – с притворным испугом скомандовал невидимый пилот. – Он на это не рассчитан!

– Камов? – спросил Лунин, в общем, уже догадываясь, в чем дело.

– Ну а кто же? – с усмешкой посмотрел на него Тимур. – Это же его корабль. Кому еще им управлять?

– Действительно, – сказал Вадим. – Кому же еще?

 

2

Внезапно откуда-то взялись Башкирцев с Кремером. Как два чертика из коробочки. Вот только что их не было – и вот оба тут. Эта их манера уже начала слегка доставать Лунина. И, похоже, не его одного.

– Вы где шлялись? – без предисловий обратился к ним Мальцев. – Нарочно на старт опоздали?

– Начальство не опаздывает – начальство задерживается! – отпарировал Кремер, обводя всех взглядом и молниеносно схватывая ситуацию. – А ну-ка и нам налейте!

Он протянул бокал. Башкирцев молча присоединился.

Мальцева не потребовалось упрашивать.

– Ну что? За начало новой эры? – вопросил он, наливая всем.

– За начало, – согласился Башкирцев.

Выпили.

– А теперь: пьянству – бой! – объявил Витька.

– В честь чего это? – удивился Мальцев.

– В связи с вновь открывшимися обстоятельствами, – вместо Кремера ответил Башкирцев, изящным жестом дематериализуя бокал. – Остальных это не касается. А марсианской группе придется прекратить банкет.

– Ну вот так всегда! – разочарованно сказал Мальцев.

– Работа такая, – не полез за словом в карман Витька. – Первая строка, первая любовь, она же – первая печаль…

– Что-то случилось? – не смог смолчать и Лунин. Во многом неожиданно для самого себя.

– Случилось, – покосился на него Кремер.

– И что ж такого случилось, – ехидно поинтересовался Мальцев, не желающий сдаваться. – Что ради этого следует прекратить пьянку?

– Информация, – кратко сказал Башкирцев.

И прозвучало это у него так, что все немедленно замолчали.

– Что за информация? – абсолютно трезвым голосом спросил Мальцев.

– С Земли пакет пришел. В самую последнюю минуту, – пояснил Башкирцев. – Мы с Кремером задержались для раскодирования.

– И?

– Касается непосредственно "Пегаса" и нашей спасательной операции.

После такого заявления внимательно слушали уже все. Под аккомпанемент чоканья и тостов со всех сторон.

– Разведка накопала, наконец, данные по сетевой атаке на "Пегас", – сообщил Башкирцев. – Нашли исполнителей и, кроме того, нашли и заказчиков.

– О как… И кто же это?

– Да как и предполагалось в одной из версий – конкуренты Брэнсона. Пронюхали про наш с ним договор. Не всё – только кое-какие детали. Но им вполне хватило, чтобы понять, что им такой расклад не подходит. Каких-либо цивилизованных действий они предпринять уже не успевали – просто по срокам. И с перепугу решили прибегнуть к крайним средствам. По России долбануть им нечем – да и себе дороже бы вышло – а вот по Брэнсону показалось в самый раз. Они думали, что мы его не станем прикрывать, поскольку он не наш. Ну и – влетели…

– То есть идея устроить из катастрофы "Пегаса" всемирное шоу – это их рук дело? – неожиданно подал голос Дядя Федор. Вид у него при этом был такой, что становилось ясно: организаторам шоу сильно не поздоровится.

– Ага… – подтвердил Башкирцев. – А исполнителей, сами понимаете, наняли в Тени. Очень изящная и надежная схема: гремлинская атака – поди, их найди. Никто ничего не знает, никаких концов нет.

– То есть про нас им ничего не известно? – бросил еще одну реплику Лобов.

Башкирцев кивнул.

– Да. И не могу вам сказать, как меня это радует. Но только нам от этого не легче, к сожалению…

– А в чем дело, Андрей Ильич? – поинтересовался Мальцев.

– Дело в том, что, поскольку конкуренты ничего про нас не знают, то они решили, что Брэнсон просто договорился с Роскосмосом, – усмехнулся Башкирцев. – Об организации спасательной экспедиции. И они решили продолжить свою диверсионную деятельность.

– И что они намерены предпринять? – нахмурясь, спросил Тимур.

– Вот это пока неизвестно.

– Что же, исполнители, которых, как вы говорите, нашли, ничего не знают?

– Не знают, – Башкирцев покачал головой. – На этом этапе операции их не стали использовать. Поскольку действие было перенесено в космос.

– Это как? – удивился Мальцев.

– Это ты в самую точку, Артемий, – подтвердил Башкирцев. – Неизвестно, что и как они сделали. Разведка сейчас выясняет. Это нельзя сделать быстро, поскольку приходится работать обычными агентурными методами. Но удалось установить, что были задействованы как программисты, так и инженеры по космической технике. Спектр предположений пока весьма широк, потому окончательные выводы сделать нельзя. Но предварительные меры предосторожности принять следует.

– Какие же?

– Об этом и речь. Основных вариантов всего два: либо хакерская либо просто прямая атака на "Ореол"…

– Они что – спятили?!

– Не факт. При правильном подходе такое действие можно выдать за проявление технической неисправности. Но это уже нас не касается. Наше слабое звено – вот они! – Башкирцев кивнул на Вадима с Тимуром.

 

3

– Э… Э… – сказал Тимур. – А чего мы-то?!

– А! Вот ты и попался – агент империализма! – объявил Витька, уставив на пилота палец. – Чистосердечное признание облегчает вину осужденного! Добровольная помощь следствию зачтется при выборе вашего наказания! Немедленно сознавайся: как и за чьи деньги ты подкладывал мину в двигатель звездолета?!

Тимур ошарашено посмотрел на Кремера.

– Ты чего?!

– Да… – вздохнул Кремер с сожалением. – Попытка не удалась! Вражеский агент на борту не поддался на провокацию… Может, ты сознаешься? – повернулся он к Лунину.

Лунин, знакомый с Витькой несколько дольше или, точнее, раньше других, не стал изощряться с ответом – молча покрутил пальцем у виска.

– Да… – повторил Кремер сокрушенно. – Тяжела и неказиста жизнь простого особиста! Работаешь, работаешь, рук, можно сказать, не покладаешь, строишь версии, подбираешь улики, а тебе – пальцем у виска. И вот так – всегда!

– У вас у двоих во всем экипаже "рамка" отсутствует, – пояснил Башкирцев. – Случись что – от вас и пользы никакой и вам тогда, скорей всего, конец. Так что первым делом вас сейчас в операционную к Мальцеву…

– Для вивисекции… – вставил Витька.

– Для проведения апгрейда, – Башкирцев покосился на Кремера но больше никак не среагировал. – Я понимаю, что это несколько преждевременно. Но обстоятельства!…

– Да чего преждевременно! – воскликнул Тимур. – Я сколько уже к Пироговой пристаю – чтоб мне интерфейс вставили!

– А я тебе сколько раз объясняла, что рано! – не осталась в долгу Екатерина. – Связи в записи окрепнуть должны были хоть немного!

– Ну сейчас-то они окрепли?

Пирогова уткнулась в бокал.

– Да, – после глотка ответила она.

Лунину эта заминка очень не понравилась.

– А ты чего молчишь? – сурово обратился к нему Кремер. – Все еще думаешь? Так теперь деваться некуда.

– А если они прямо сейчас шарахнут? – спросил Вадим. – Пока у нас рамок нет? Какая разница?

– Дык никакой! – честно подтвердил Витька. – Зато если потом – очень даже большая. Да и не ударят они сейчас.

– Это почему это?

– А мы в плоскости эклиптики и скорость у нас маленькая, – неожиданно ответил Тимур. – Если что – до обломков легко добраться можно будет. Они должны подождать хотя бы первой коррекции. А еще лучше – конца разгона.

– Правильно, – кивнул Кремер. – А потому сейчас – самое время закончить вашу адаптацию. Чтобы в случае чего мы были во всеоружии. Может статься, что выйдет из строя вся корабельная автоматика – тогда нам придется управлять "Ореолом" исключительно на своих собственных ресурсах. Вручную, так сказать. А если получим механические повреждения – так и того хуже, ремонтироваться своими силами в условиях свободного полета.

– Да чего они на середине разгона сделать-то могут??

– Так вирусам все равно, когда нападать, – резонно возразил Витька. – А кроме того, мы же часть оборудования приняли буквально в последние часы – вполне можно было в контейнер все что угодно засунуть – хоть боевого робота. Или обычную бомбу. Получит она сигнал где-нибудь посреди пути и – привет! Подвиг наш неизвестен, имя наше… еще более неизвестно.

– Ну ладно, – проворчал Лунин, понимая, что деваться и в правду некуда. – Убедил… Но сколько это времени займет? У меня же технология висит! Как роботов делать будем?

– Ничего – поначалу вон они справятся. – Кремер мотнул головой в сторону Семенова и Стрельцова. – На сдаточных справились же?

– Справимся! – поспешил заверить Анатолий, видимо обрадовавшись возможности вставить слово. Семенов промолчал. Но всем видом выказал Вадиму недовольство в возможном сомнении.

Вадим насупился: возразить было нечего. Генрих с Анатолием действительно справились.

– А займет это не так уж много. Еще до первой коррекции успеешь приступить к выполнению своих обязанностей.

– Часов восемь независимых примерно, – сказал Мальцев. – Вполне успеем.

– Чего так долго? – удивился Кремер.

– Так Катюша правильно сказала, – ответило светило медицины. – Носители еще не устоялись. Потому осторожненько действовать будем. Поэтапно. Да вы, хлопцы, не пугайтесь – мы с девками дело свое знаем – все поставим в лучшем виде!…

– Да мы, вроде и не пугаемся! – гордо расправил плечи Тимур, бросая взгляды на Пирогову.

– Ну вот и отлично! – подвел итог Кремер. – Цели ясны, сроки определены – за работу, товарищи! Вот теперь можно тяпнуть по настоящему! На посошок! Вивисектор – наливай!

– А вот попадешься ты ко мне на стол! – пообещал Мальцев, вынимая из воздуха очередную коньячную бутылку. – Вот я тебе… – И, видимо, для демонстрации, чего же он ему сделает, резким движением оторвал горлышко вместе с пробкой.

 

4

– А почему он первый, а не я? – попробовал возмутиться Тимур.

За что немедленно и получил от Кремера.

– А потому что наименее опасные опыты следует проводить на наиболее ценных членах экипажа! – сообщил Витька.

– Э-э… – протянул летчик.

– Чего? Кто из вас двоих наиболее для нашего дела ценен?

– Так, это… – Тимур замялся.

– Вот именно, – сказал Витька. – Ты когда еще понадобишься? На Марсе только. А Лунин у нас главный андромеханик. Без него при наладке завода не обойтись. Семенов со Стрельцовым начнут, но потом всякие несуразности полезут, в которых только Вадим разбирается. Так что чем скорее мы его модернизируем, тем лучше.

– Ну… – вынужден был согласиться пилот.

– Ну и вот!… Да и чего ты дергаешься? Всей разницы – считанные часы. С него начнут просто. А так – вас, практически одновременно дооснастят… до человеческого состояния.

– Ну так я ничего… – пошел Тимур на попятную.

Вадим, давно изучивший Витькину манеру ведения разговора, помалкивал. Только напрочь отказался переключаться в быстрое время через ноль – слишком свежи еще были в памяти два предыдущих перехода.

Но, как оказалось, упирался он напрасно.

– На кой черт ты там нужен? – посмотрел на него Витька. – Это они туда отправятся, – он кивнул на Мальцева. – А ты тут останешься.

Вадим отхлебнул из бокала. И решил еще раз промолчать.

– Для таких операций разнос темпа – самый лучший способ, – пояснил Мальцев. – Твой организм относительно нас будет практически неподвижен, очень удобно вносить изменения. Вот потом – для реабилитационного восстановления – очень полезно в быстром темпе пожить. Но тебе, как я понимаю, именно такая перспектива и светит…

– Угу, – сказал Лунин. – И… как это будет выглядеть?

– Да ничего особенного, – пожал плечами Мальцев. – Ты залезешь в медицинский бокс и там уснешь. Проснешься через несколько часов уже с интерфейсом. Все. Или тебя интересуют подробности нашей работы? – он ухмыльнулся.

– Да вообще-то интересуют, – признался Вадим.

– О, – сказал Мальцев, явно не ожидавший такого поворота.

– Так ведь андроидов-то тоже… лечить, если что, надо будет, – ответно ухмыльнулся Лунин. – И параллельный темп тут очень кстати может оказаться. Раньше-то, как вы понимаете, у меня его под рукой не было.

– Ага, – врач посмотрел на Вадима профессиональным взглядом. – Верно. Вопрос и в самом деле серьезный… Мне даже самому интересно стало! Ну, тогда попозже устроим тебе экскурсию по нашей кухне, если что… Договорились!

– Договорились!

– Ну вот! – вклинился в их диалог Витька, сбивая настрой. – Был у нас один вивисектор, а станет теперь два! Куды крестьянину податься?!

– На кудыкину гору! – не полез за словом в карман академик. – Тебе там самое место! Ты лучше обеспечь встречу после операции, – он кивнул на Лунина. – И консультацию на первых порах.

– Ну, это не заржавеет! – отмахнулся Кремер, одновременно подсовывая Мальцеву бокал. – Ты лучше наливай давай, потомок Гиппократа! Не стой!

– Ты никак напиться решил? – с интересом спросил Мальцев, тем не менее, выполняя требование.

– Чем тут напиваться? – Витька озадаченно посмотрел в ответ. – Этим что ли? – он продемонстрировал бокал.

– Могу спирту – какие проблемы?

– Не, спирт сейчас не то, – Витька покачал головой. – Вот когда малость посвободнее станет… С меня вон Димка как раз два ведра водки клянчит – вот мы их в него и вольем!

Взгляды всех с нездоровым интересом обратились на Лунина.

– Два ведра? – переспросил Мальцев. – Это круто! Я ж говорю – наш человек!

– А в честь чего? – с любопытством поинтересовалась Пирогова.

– Из-за несчастной любви! – трагически возвестил Кремер.

Вадим мысленно проклял скотину-приятеля.

– Ладно, – сказал он. И вопросительно посмотрел на Мальцева. – Два ведра водки, бочку спирта и большую клизму?

– Э… – сказал нобелевский лауреат. – Можно, конечно. Но зачем?

– Два ведра, так и быть, мне, – ответил Лунин. – А бочку спирта и клизму – ему!

– Что – прямо сейчас?! – вопросил академик под взрыв всеобщего хохота.

– Э! Э! – с опаской попятился Витька. – Вы чего это, извращенцы?!

Вадим мрачно окинул Кремера оценивающим взглядом.

– Да нет, можно и потом, – решил он. – А за извращенцев – ответишь! Клизма будет со льдом!

Под вторую порцию хохота морально уничтоженный – но не побежденный – Кремер, душераздирающе качая головой, заметил:

– О времена, о нравы! С кем приходится работать!… Люди, люди – порождения крокодилов!…

– А чего тебя не устраивает? – полюбопытствовал молчавший все это время Башкирцев. – Ты ж, вроде, сам их отбирал?

– Да то и удручает! – покаялся Витька. – Был у меня один раздолбай, а стало два! Кто ж думал, что они так быстро спеться успеют?!… Яду мне! Яду!

 

5

Как и обещали, операцию Вадим проспал. Разбудил его пробившийся внезапно через веки свет и в комплекте к нему знакомый голос:

– Хватит дрыхнуть! Не спи, вставай, кудрявая!

Вадим открыл глаза и удивленно огляделся.

Он ожидал, что проснется в том же боксе, где и заснул на операцию. В крайнем случае – где-нибудь в палате, на койке. А тут… Вокруг не было ничего. Вообще. Ну, то есть, не то, чтобы совсем ничего, но когда окружающее состоит из матового белого света и Витьки Кремера – это не так уж много.

Или, наоборот, чересчур – мелькнуло у Вадима в голове. Причем именно так это и было: Витька и мягкое сияние вместо всего остального. Ни земли, ни неба, ни стен, ни потолка – ничего не имелось. Вадим с Витькой висели, ни на что не опираясь… Точнее – опираясь ни на что. Вадим просто лежал, а пижон Витька восседал в позе лотоса, уперев руки в бедра и разглядывал Лунина с нехорошим выражением грифа, пытающегося определить, еда перед ним или еще нет.

– Шо за нафиг?! – сказал Вадим. И тоже сел. – Где мы?!

И с облегчением увидел, как в глазах у Витьки забегали хитрые бесенята.

– Дык, в раю! – сказал Витька. – А я – Господь Бог! Которого ты, нерадивый грешник, представляешь в образе своего друга, великого праведника, который для тебя является образом отца в бессознательном, и проецируется твоим подсознанием на все великое – в том числе и на меня! Так что не тяни резину и начинай быстрей каяться – у меня таких как ты целая очередь стоит!

– Иди ты!.. – сказал Вадим и еще раз огляделся. – Что это все значит?

И попробовал встать. Опираясь на пустоту.

Это его настолько озадачило, что секунд десять он пытался выяснить, есть ли действительно под ним что-нибудь, или же непонятная поверхность существует только для тактильных ощущений…

Кремер, откровенно веселясь, наблюдал за исследовательскими потугами Лунина.

– Это главная горизонталь, – сообщил он, наконец, видимо насладившись зрелищем. – Чтобы тебе было, относительно чего ориентироваться здесь. Она является встроенной функцией и не может быть убрана никаким способом. Потом сделаешь ее видимой и выкрасишь, в какой захочешь цвет. И вообще – соорудишь тут себе такой интерьер, какой посчитаешь нужным.

Вадим, стоя на четвереньках, огляделся еще раз. Взгляду совершенно не за что было зацепиться. Кроме Витьки и самого Вадима.

– Слушай! – сказал Вадим. – Кончай выеживаться! Объясняй, что происходит!

– Да ничего особенного! – ответил Кремер. – Тебе же обещали апгрейд? Вот это он и есть.

Подумав, Лунин решил, что все же съезжание крыши должно выглядеть как-нибудь иначе. На сон происходящее тоже не походило, не смотря на всю фантасмагоричность обстановки. Оставалось предположить, что Витька говорит правду.

– Ну и?.. – спросил Вадим, оставив попытки подняться во весь рост: держать равновесие, опираясь неизвестно на что, оказалось невозможно.

Витька сжалился над приятелем.

– Если ты немного подумаешь, то сообразишь, что у тебя есть всплывающая иконка, – дал он подсказку. – И ты можешь ее вызвать и активировать.

Лунин беззвучно чертыхнулся. В виртуальной "рамке" действительно была такая функция для увеличения эффекта присутствия. Привычным усилием Вадим вызвал значок и тот появился как ни в чем ни бывало на периферии зрения. Мысленно Вадим нажал на маленькое изображение.

Окружающее переменилось.

Правда, не сказать, чтоб сильно…

Вадим оказался в комнате примерно четыре на четыре метра. Стены, пол и потолок. Все поверхности были абсолютно белого цвета. Одна стена оказалась экраном, изображавшим в точности такое же помещение, в котором и восседал в позе йога Витька. Дурдом, подумал Вадим. Но это было, безусловно, лучше, чем предыдущее ничего. В дополнение по краям поля зрения справа и слева выстроились ряды кнопок виртуального интерфейса.

Вадим поднялся с четверенек и с наслаждением выпрямился.

– Ну? – спросил он. – И что, нельзя было это устроить как-то по-другому? Клоун, блин…

– А как по-другому? – в ответ пожал плечами Кремер. – В твоем восприятии просто отсутствуют образы для этого состояния… Или ты хотел бы лицезреть ничем не прикрытую "пульсацию Вечности"?

Вадим передернул плечами.

– Да нет, как-то… – признался он.

– Ну вот видишь… А поскольку никаких представлений об этом состоянии у тебя не имеется – то приходится мне их своим присутствием формировать. Только и всего…

– А белое-то чего все? – повел Вадим рукой вокруг.

– Ну, можно, конечно, было сделать обычный "синий экран смерти", – с готовностью ухмыльнулся Витька. – Но, боюсь, цвет моего лица тогда являлся бы тебе в кошмарах – а я как-то не готов к этому! Да и что тебя не устраивает? Я же тебе уже говорил: в опциях есть настройки – как в обычном рабочем столе – сделаешь такую обстановку, какую захочешь.

 

6

– Ну а ты почему на экране?

– Дык это… – продолжая ухмыляться, сообщил Витька. – На всякий случай! Вдруг ты от апгрейда умом тронулся? Впадешь в буйство – кинешься мне морду бить? А так – безопасно!

Вадим сжал правую руку в кулак и помассировал о раскрытую ладонь левой.

– Ну дык – все нормально! – сказал он, исподлобья глядя на Кремера. – Давай, убирай экран, выпускай меня отсюда!

– Ну дык я вижу! – радостно отозвался Витька. – Вполне нормален: на экран с кулаками не кидаешься – тревожных симптомов нет!

Но никаких попыток вызволить Вадима из заточения не предпринял.

– И долго мне тут сидеть? – поинтересовался Лунин мрачно.

Кремер нахмурился, и какое-то время изучающее его разглядывал.

– Ну так ты что, действительно бахнулся? – спросил он затем.

– В смысле?

– Да в смысле ума. Мы ж с тобой в состоянии "ноль" находимся – с отключенными компами. Как ты можешь набить мне морду, если физический контакт здесь невозможен?

– Э?… – сказал Вадим. – Какой это ноль?!

– Тьфу ты блин, агент Матрицы недоделанный! Ты что, не понял, что все это вокруг тебя, включая тебя самого – и есть тот самый внутренний интерфейс?

– Почему же не понял… – возразил Вадим. Но на всякий случай оглядел еще раз стены помещения и себя тоже. И даже ощупал. – Понял, но…

– А как, по-твоему, должен выглядеть трехмерный виртуальный экран с полным эффектом присутствия? – ехидно поинтересовался Витька. – Или ты предпочел бы не видеть и не ощущать своего тела?

– Да нет, почему…

– Ну вот тебе его и нарисовали! А экран, на котором ты видишь меня – это всего лишь окошко видеоконференции. Можно таких сколько угодно создать, чтоб с другими на этом уровне разговаривать. Все, в принципе, как в обычной виртуалке. А вот физически попасть друг к другу – нельзя.

– Почему?

– Да как? Мы с тобой – две вакуумные записи, условно говоря, касающиеся краями друг друга. Потому и можем разговаривать. Как в скафандрах – если прижаться шлемом к шлему.

Лунин подумал. От мысленного усилия у него даже начали моргать значки "рамки". И далеко не все осталось для него непонятным. Но переварить очередную эпохальную новость с наскока явно было нереально.

– Ну ладно, – сказал Вадим. – Дальше что?

– А дальше ты этот интерфейс можешь превратить в обычный кардан – если так хочется. И попробовать набить мне морду, – любезно сообщил заботливый друг. И снова глумливо ухмыльнулся. – Только вот получится ли оно у тебя – лично я сомневаюсь…

Лунин быстро сложил два и два и вынужден был с этим утверждением согласиться: Витька уж точно владел данным девайсом лучше его. По крайней мере пока…

– Я бы тебе посоветовал, – продолжал между тем Кремер. – Оборудовать тут себе комнату отдыха. Или рабочий кабинет для решения неотложных дел. В быстром темпе ты здесь можешь находиться весьма долго. Практически неограниченно.

– Это сколько?

– Ну, мощности той вакуумной копии компа, что тебе присобачили, хватает на ускорение в четыре порядка. Десять здешних часов в тамошнюю секунду.

– Ни шиша себе… – сказал Лунин.

– Только не обольщайся, – тут же охладил его Витька. – На такой скорости у тебя никаких ресурсов не останется. Хватит разве что на двухместное купе – едва кардан поставить. Много ты в нем высидишь? Поэтому рекомендую сделать нормальную квартиру на ускорении год за день – как у всех. А разгоняться до максимума только в боевых условиях. Когда без темпа никак. Понял?

– Ага… – сказал Вадим.

– И еще один совет, – продолжил Витька. – Не старайся рассматривать этот закуток как основное место твоего обитания.

– Почему?

– И ты говоришь, что понял? – сокрушенно вздохнул Кремер. – Дерево ты самшитовое… Что я тебе уже столько времени талдычу? Все это, – он жестом обозначил окружающее. – Эмуляция. Экран. Интерфейс. Существует буквально исключительно в сфере чистого разума. То есть – в деятельности твоего головного мозга. Который тоже есть чисто информационный объект – вакуумная запись. Сон внутри сна внутри сна и еще раз внутри сна. А твое тело сейчас – эта самая вакуумная запись. И воздействовать на нее – следить, поддерживать в нормальном состоянии, редактировать – можно только с материального физического уровня. То есть – с настоящего компа. Который с внешним миром связан. У тебя ведь здесь, если ты еще не понял – даже силы тяжести нет. Есть программно созданная "главная горизонталь" к которой постоянно приводится нарисованное тело. Потому здесь можно выигрывать время, но нельзя жить.

– Ага… – повторил Вадим. Сильно понятней ему не стало. Но в общем и целом, конечно, ситуация сделалась яснее: Новая Утопия повернулась к Вадиму очередной своей гранью и грань эта оказалась абсолютно несовместима со всем, что он узнал об этом мире до сих пор.

– Хорошо, – сказал Вадим покорно. – Что-то я понял, что-то потом спрошу. Но сейчас-то ты мне объясни, тупому, только одно – сколько мне еще тут сидеть?

 

7

Витька несколько секунд молчал.

– Не, ну ты точно умом съехал! – сообщил он затем.

– С чего это вдруг? – не понял Вадим.

– Да такое ощущение! – признался Витька. – Похоже, наш вивисектор вместо того, чтоб тебя доапгредить, устроил тебе лоботомию.

– Да в чем дело-то?!

– Да у тебя ж все управление! Заходишь обычным путем в сетевое окружение и попадаешь в любое место, куда тебе нужно! Все в точности, как в обычной виртуалке. Только тут ты из нее выходишь, а не входишь.

– Блин… – сказал Вадим.

Он мысленно ткнул в один из значков и посмотрел развернувшееся окошко.

– Ну и – куда тут?… – спросил он.

– Да куда хочешь, в принципе. Но вообще-то после операции тебе положен реабилитационный режим. Потому отправляйся давай на годовой темп – в санаторий. К Тимуру в напарники. А то он там, бедолага, уже, наверное, от скуки воет в одиночестве.

– Так его же, вроде, после меня должны были?…

– Так после тебя и делали, – подтвердил Витька. – Но он-то появился у нас на сутки раньше. Потому с тобой возни было больше. И поспать тебе дали подольше – чтоб изменения в записи не тревожить. Вот он тебя и опередил…

– Что, – спросил Лунин. – Это действительно так серьезно?

– А ты думал? Операция на мозге – это вам не лобио кушать! Да еще на мягкой записи… Все равно, что свежеотпечатанную фотографию ретушировать, не дав ей просохнуть…

– Чего? – спросил Вадим.

– Ах да… – Кремер махнул рукой. – Где тебе знать, ты ж чистый юзер. С фотопроцессом никогда дела не имел, только с результатом.

С некоторым трудом Вадим вспомнил, что действительно, существует такая профессиональная фотопечать – на специальной фотобумаге с кучей каких-то химических реакций… Применяется в некоторых лабораториях для измерительных целей да еще наиболее упертыми фотохудожниками. В принципе тот же Кремер мог с ней иметь дело еще в реальном мире.

– Ну и что? – спросил он. – Здесь-то это причем?

– Да ведь я ж тебе объяснял! – удивился Кремер. – В самом начале еще!

– Когда? – тоже удивился Вадим. – Что?

– Да еще когда ты только здесь появился! И оригинал мой твоему еще до копирования говорил! Или ты про фотографию мимо ушей пропустил?

– Ну-у… – сказал Лунин.

Он действительно пропустил тогда этот момент. Как неважный. Да и что важного в нем было? Тем более все равно Вадим не разбирался в старинной фотографии.

– Ну запись-то вакуумная, – стал объяснять Витька. – В точности та же аналоговая фотография: информация о свойствах объекта записывается не в виде цифрового кода, а как следы воздействие на структуру носителя… Ну как отпечаток подошвы на земле! Понял? Ты разницу между цифровым и аналоговым методами что, не представляешь?!

– Да нет, представляю… Грубо говоря: формула – это цифра. Ей можно посчитать значение переменной в любой точке. А аналог – это график. Там без расчета видно, как располагается кривая…

– Ну так если бумага, на которой эта кривая нарисована, будет мокрой то в случае правки кривой – что будет?

Вадим пожал плечами, не зная, чего от него добивается Витька.

– Ну мало ли чего… – сказал он. – Ну, бумага порвется…

– Ну! – сказал Кремер.

– Что – ну?

– Ну – ква!! – процитировал Витька лягушку из анекдота. – Димка, блин! Ты – точно гений! Или идиот. Что, в общем, по мнению некоторых умных людей, являет собой одно и то же… Что будет с графиком, если повредить бумагу?!

– Упс, – честно сказал Вадим, сообразив, наконец, ту простую мысль, которую пытался до него донести Кремер.

– Дошло? – спросил Витька.

– Дошло, – сказал Лунин и шибко потер себя в затылке.

– Так ты что, сразу-то не понял про аналог?

– Да понял… А вот про то, что носитель сушить надо – это уж извини, ты не сказал!

– Да не было никакой необходимости. Обычно мы вообще с неделю или дольше людей не трогаем – спешки ж нет. Да и адаптация, опять же… Это вас с Тимуром пришлось в аварийном порядке копировать, поскольку у нас своего пилота и спеца по роботам не было. Требуется несколько дней хотя бы, чтобы запись закрепилась. Если бы не эти долбаные диверсанты, вас бы спокойно проапгрейдили где-нибудь перед высадкой на Марс – и все дела. А так пришлось повозиться.

– А что, все равно была бы необходимость? – поинтересовался Вадим.

– А, думаешь, нет? Чего бы ты на Марсе без внутреннего интерфейса делал? Лапу сосал? Там ведь быстрого темпа не будет – у нас просто мощностей не хватит на ускорение реальности. Только свое собственное время.

– Ага, – сказал Вадим.

– Вот то-то! И вообще – хватит тут лясы точить. Время не ждет. Двигай давай в санаторий на "сушку", – Витька ухмыльнулся. – А затем, после коррекции орбиты – занимайся своим непосредственным делом. Новая Утопия ждет от тебя подвига – запуска андроидов в производство!

 

1

Добраться до места оказалось не так просто. Внутренний интерфейс, как выяснилось, вовсе не делал человека вездесущим. Он всего лишь позволял произвольно перемещаться между мембранами стационарных телепортов независимо от их реальной связанности между собой. Вот "уйти в себя" – да, можно было где угодно. Но потом туда же и вернуться. Собственно, в этом случае никакого ухода не происходило – тело-то оставалось на месте, изменялась только скорость восприятия.

Можно было, конечно, "отключиться в "ноль", а уж потом прыгнуть куда требуется… Однако проделывать такое не рекомендовалось, поскольку данная операция представляла из себя нештатное выключение собственного компьютера, работающего практически постоянно в многопользовательском режиме. Все равно что нажать кнопку "reset" для перехода из одной ветки форума в другую… Поэтому для входа в "состояние "ноль" все использовали те же телепорты – отчего Лунин до сих пор ни разу и не наблюдал никого, растворяющегося в воздухе, так сказать, на глазах у публики.

В принципе, смысл в такой организации перемещений был – мало ли куда можно попасть? И с настройкой гораздо проще: выбрал значок в схеме – и, пожалуйста, шагай. Только учитывай, что в нужном тебе месте может оказаться несколько телепортов. И, следовало еще иметь в виду темп того времени, в которое перемещаешься…

Лунин сообразил это не сразу и элементарно запутался. Сперва он прыгнул не к тому выходу из телепорта, который был ему нужен. Затем, повторив попытку, забыл второпях указать, что направляется в "хронопогреб". И только с третьего захода сумел, наконец, попасть туда, куда надо.

Правда, мерзавец Витька забыл его предупредить еще кое о чем.

Санаторий располагался в парковом отсеке, представлявшем из себя примерно тридцатикилометрового диаметра участок девственного леса, скопированного с какой-то не иначе как сибирской тайги.

И в этом лесу была зима. Тоже – сибирская.

Градусов под двадцать пять мороза.

И еще ночь.

И снега по колено.

А выходная мембрана традиционно располагалась на каком-то холме, оформленном под очередной Стоунхендж.

Романтично, конечно, слов нет… Но сейчас Вадим впервые усомнился в правильности такого дизайна. Поскольку, пока он добывал через "сетевое окружение" теплую одежду и обувь, пока переодевался – он чуть не поморозился.

Затем последовала еще одна серия приключений по пути собственно в санаторий. Клинику-то Вадим с холма видел – светящиеся в отдалении окна – но никакого транспорта среди заваленных снегом менгиров не имелось. Хотя бы лыж – смеху ради.

Удивляться, конечно, не приходилось – со способностями "аборигенов" продемонстрированными ему недавно Башкирцевым ничего не стоило перелететь по воздуху на любое расстояние. Вот только Вадим пока не рискнул бы проделывать этот трюк. Хотя и поискал на всякий случай в меню. Но в готовом виде ничего похожего не обнаружилось. Можно было вызвать экранолет. Можно – снегоход. Можно – те же самые лыжи. А вот левитация в ассортименте отсутствовала.

Так как с экранолетом Вадим управляться не умел, а лыжный поход занял бы слишком много времени, пришлось остановиться на снегоходе. Можно, конечно, было вызвать помощь – как во всякой программе опция "Хелп" имела место – но идея разбираться в мануале посреди сугробов Вадима как-то не вдохновила.

Впрочем, снегоход оказался очень даже уместным средством передвижения. Что-то вроде просеки – а может и дороги, сейчас занесенной снегом – через лес все-таки проходило. И одно удовольствие было прокатиться по снежной целине под мощное урчание классической "ямахи", высвечивая фарой по ночному контрастный черно-белый подлесок. Игра света и теней искажала перспективу, придавала деревьям причудливые формы. В переплетениях света и тьмы не так-то просто было обнаружить проезд, шедший не прямо, а по какой-то прихоти разработчиков петлявший из стороны в сторону. Пару раз Вадим даже заезжал в тупики, и приходилось затем выбираться из чащи обратно. Но опасность заплутать здесь ему не грозила, и, в конце концов, Лунина даже увлекла эта своеобразная игра, и он перестал сожалеть о неожиданном приключении.

А в одном месте, из-под утонувших в снегу нижних веток ели выскочил вдруг заяц. И кинулся бежать, смешно зарываясь в снег, как об этом и пишут – в луче фары, никуда не сворачивая. Лунин, от неожиданности остановивший снегоход, выключил свет, чтоб не мучить косого, выждал несколько минут. И только затем двинулся дальше.

Все же, видимо, он где-то свернул в потемках не туда. Хотя Вадиму и казалось, что направление он выдерживает правильно, но санаторий все не появлялся. Правда дорога постепенно становилась шире – и даже прямее – хотя продолжала изгибаться то в одну, то в другую сторону. И только когда деревья по бокам внезапно исчезли, а снегоход выкатился на ровную белую плоскость в обрамлении лесистых берегов, до него дошло, что ехал он все это время по замерзшему руслу реки, а никаких рек на карте между телепортом и санаторием не имелось.

Но это же помогло и сориентироваться. Клиника стояла на берегу пруда и Вадим в темноте, объехав практически половину периметра парка, оказался с противоположной стороны от того места, с которого начал путь.

 

2

На этот раз заблудиться больше не получилось.

Да и мудрено было бы куда-то деться с единственного во всей округе пруда. Разве что под лед провалиться… Но этого Вадим – тьфу, тьфу! – не боялся, резонно предполагая, что при морозе в минус двадцать пять лед давно уже набрал безопасную толщину. Что подтверждалось тем обстоятельством, что за все время пути ничего под гусеницей не трещало и не выдавало собой ненадежность дороги.

Так это было или иначе, но путешествие закончилось благополучно. Проехав вдоль берега относительно узкого, но вытянутого в длину пруда, за очередным мыском Вадим увидел светящиеся окна санатория. А немного погодя зажегся свет в вестибюле, осветив сбегающие до самого льда широкие ступени лестницы и из распахнувшихся дверей вышел человек в расстегнутой летной кожанке и, вглядевшись в подъезжающего, поспешил навстречу.

– Во блин! А я-то думаю – кого это несет на ночь глядя?! – сообщил Тимур, пожимая Вадиму руку. – Ты чего – Ермак Тимофеевич с непечатной фамилией? Позвонить не мог? Я б тебя нормально встретил. Не пришлось бы плутать черт-те где! Другой-то дорогой проехать не мог?

– А я виноват, что дороги тут такие? – возразил Лунин. – Думал нормально еду. Да и доехал ведь?

– Ага! Тридцать километров вместо пяти! Картой воспользоваться было лень?

– Да я воспользовался…

– Вижу я, как воспользовался-то! Надо было всего-навсего автоматический выбор маршрута включить! А ты, как я понимаю, по старинке, как Иван Сусанин! Хорошо еще – в болото не угодил!

– А здесь есть? – запоздало осведомился Вадим.

– А то! Тут даже медведи есть! Уголок же дикой природы, па-анимаешь. Не что-нибудь! Хорошо – промерзло все по случаю зимы. А то бы наверняка завяз где-нибудь… Ладно, фиг с ним – пошли в дом. Я тебе чего-нибудь налью. Наверняка ведь промерз пока ехал.

– Да нет, ничего… Седло же с подогревом.

– Зато морда без! – резонно возразил летчик.

– Уговорил…

Лунин задержался только затем, чтоб отправить снегоход в то же небытие, из которого тот был вызван. Это все еще было ему непривычно. Хотя и понимал умом, что когда выбирал раньше в меню гардероба одежду или делал заказ кухонному комбайну, занимался по сути тем же самым. Но там была хоть какая-то техника, внешняя форма… А здесь… Материализация духов и раздача слонов!

– И вообще, мог бы и сам себе налить по дороге, – говорил между тем Тимур, не догадываясь о мыслях Лунина. – Или вообще костюм с подогревом организовать! Это ж раз плюнуть!

– Ну ты разогнался! – взбегая вместе с Тимуром по лестнице, ответил Вадим. – Я только час назад прочухался! Еще толком не соображаю. Сюда-то и то попал с третьего раза…

– Ничего, – утешил Тимур. – Вот здесь как раз разберешься. Для того нас сюда и засадили. Делать-то больше нечего! Я с тоски вообще чуть не взвыл тут в одиночку. Тем только и спасался, что возможности этого встроенного интерфейса изучал…

– В одиночку? – удивился Вадим.

– Так здесь нет никого!

– Почему?

– Так а чего тут делать? – Тимур зашел в вестибюль следом за Вадимом и выключил наружное освещение. – Больных нет. Операция на нас с тобой закончилась. Все и умотали в салон – в замедленном темпе чтоб полет прошел… Ну, куратор, правда, регулярно появляется, – признал он самокритично. – Живая душа, не так скучно. Завтра, думаю, точно будет.

– Зачем?

– Да тебя осматривать. Живьем: "дышите – не дышите", скажите "А!" – ну и все такое прочее…

– Зачем? – повторил Лунин. – У нас же и так полный аппаратный контроль?…

– А это из-за апгрейда! – Тимур, видимо, действительно стосковался тут без собеседника, потому что вываливал на Лунина информацию, не давая никакой передышки. – Контрольный, так сказать, медосмотр. Меня уже несколько раз осматривала и еще обещает до конца пребывания здесь. Чтоб удостовериться, что аппаратура правильно показывает. Ну и тебе – то же самое будет!

– Ага, – сказал Вадим, оглядывая новое место своего обитания.

Судя по всему, здесь и в самом деле не было ни души кроме них двоих. Везде горело только дежурное освещение, снаружи, из ночной темноты показавшееся Лунину ярким, но на самом деле весьма слабое. Не доносилось никаких звуков, характерных для присутствия людей и только гулкое эхо их с Тимуром голосов сейчас отражалось от стен и потолков.

– Однако… – сказал Вадим, остановившись и прислушавшись. – И ты в этих хоромах еще не спятил?

Тимур хмыкнул.

– Была такая мысль! – признался он. – И я уже куратору нажаловался на одиночество.

– И что? – полюбопытствовал Вадим.

Тимур развел руками.

– На будущее обещают в проект внести изменения. А пока… Чем богаты – тем и рады! Надеюсь, вдвоем будет веселей!

 

3

Ночь Лунин провел оригинально.

Во всяком случае – отличным от привычного способом.

Сперва, конечно, он лег спать, как обычно. Но быстро сообразил, что сна нет ни в одном глазу. В чем не было ничего удивительного: он и так уже проспал несколько часов.

С полчаса Вадим проворочался с боку на бок, не зная, что делать. Потом его осенило. Вызвав "рамку", он "ушел в себя", на темп в десять раз более быстрый – быстрее было уже некуда, он и так уже находился на уровне "год за день" – и занялся делом. Сперва – изучением мануала к интерфейсу. А когда малость разобрался – своими непосредственными обязанностями: техпроцессом производства андроидов. Просмотрел всю технологическую цепочку, прикинул несколько вариантов… И только через несколько потраченных часов запоздало сообразил, что занимается, скорей всего, мартышкиным трудом: Генрих со Стрельцовым все это время тоже не сидели сложа руки. В их распоряжении, в пересчете на быстрый темп было не меньше нескольких месяцев – а за такой срок можно многое успеть!

Они и успели. Лунин быстро в этом убедился. Как только сообразил запросить через вновь установленный девайс отчет о состоянии дел. Фактически оба помощника перешли уже непосредственно к отладке схемы на практике, что не могло не радовать. И, в принципе, в предложенном ими варианте Вадим не мог обнаружить каких-то особых ляпов. Все было спланировано грамотно, и работать должно было нормально.

Вадим испытал смешанное чувство удовлетворения и, пожалуй, досады – без него таки обошлись. И еще, пожалуй, некоторой растерянности. Ведь, собственно, кто он был в этом новом мире? Все тот же механик по андроидам. Вся ценность которого заключалась только в том, что он помогал этих андроидов делать Горчинскому. Любой нормальный инженер теперь мог легко разобраться как с конструкцией, так и с эксплуатацией. И Лунин становился, в общем, совершенно не нужен. И куда ему в этом случае деваться?

То есть, Вадима не безработица страшила. И не перспектива остаться без средств к существованию – в Новой Утопии это было просто смешно. Но чем он будет заниматься, когда экспедиция закончится, и нужда в сервомеханике отпадет? Положим, еще какое-то время для него найдется дело на Земле и в связи с проектом в поясе астероидов – а дальше? Лунин отлично понимал, что с его уровнем образования не со здешними специалистами тягаться. Следовало куда-нибудь перепрофилироваться. Но куда?

Вадим даже позавидовал своему оригиналу – Лунину Љ1: тому-то уж точно решение принимать приходилось в куда меньших вариантах выбора. С одной стороны – карьерный рост, от которого никуда не уклониться, а с другой – приличная денежная премия за участие во всей этой истории. Только и всего. Над чем тут размышлять?

А здесь? Возможность в перспективе стать вообще кем угодно! Да еще сумасшедшие планы Башкирцева – хотя Вадим подозревал, что они совсем даже не сумасшедшие, просто никакого другого слова для обозначения подобрать не мог – про достижения ХОТЯ БЫ ближайших звезд! От такого вообще могла поехать крыша, стоило только посерьезнее углубиться в тему… Уж чего-чего, а того, что обычное человечество – хм, любопытный термин получился, однако! – никогда ни к каким звездам не доберется, Лунин понимал прекрасно. Не зря проработал несколько лет пусть и на туристической, но едва ли не самой большой из орбитальных станций. В системе Земля-Луна люди приспособились жить вахтовым методом. Но никто даже не заикался всерьез о создании постоянных поселений – слишком больших затрат это требовало. Может быть когда-нибудь, лет через сто, в двадцать третьем веке, когда техника СЖО станет компактной и безотказной и полностью сможет имитировать земную биосферу…

Но даже и тогда – какая может быть перспектива? Марс, Венера… На одном нет атмосферы, хилое магнитное поле и сила тяжести в два с лишним раза меньше, чем на Земле… А на второй… В аду было бы проще обустроиться, чем на этой сумасшедшей планете. А больше, собственно, в Солнечной Системе человеку и жить негде. Внешние планеты-гиганты с их спутниками – в сущности самые настоящие иные планетные системы. С совершенно другими условиями существования. И расстояние до них… "Ореолу" до Нептуна, например, лететь больше двух месяцев только в один конец. Даже если в будущем ускорение подымут до одного "g" – и то получается почти месяц. Чего ради?

А за это же время Новая Утопия наверняка освоит все планеты – для информационных копий практически нет ограничений по внешней среде. Хоть Меркурий, хоть Юпитер. Хоть Плутон с Хароном. И время полета для них некритичная величина. Даже при нынешних скоростях вполне можно добраться до тех же Проксимы, Летящей Барнарда, Сириуса… Не говоря уже о субзвездных карликах, что заполняют космос между планетными системами.

Вадим не был знатоком звездного неба. Но даже то, что он помнил из курса астрономии, вызывало ощущение близкое головокружению. Человечество – пусть и в информационном виде – имело шанс отхватить себе территорию, на освоение которой требовались не века даже. А минимум тысячелетия! Кроме того, ничего не ограничивало жителей Новой Утопии и в этих, межзвездных рамках. Можно было спокойно продолжать экспедиции и на большие расстояния – да в принципе, вообще хоть на какие! Лишь бы надежность техники позволила находиться в полете длительное время – а остальное становилось абсолютно неважным.

Вадим дошел в своих фантазиях до голубой мечты фантастов всех времен – встречи с инопланетным разумом – когда его, наконец, сморил сон.

 

4

Вадиму пришлось провести еще один рабочий день в быстром времени – потому как в санатории все так же продолжалась ночь – специфика, блин, новой формы существования… И только после этого он не забыл вернуться в тело и – наконец! – уснул по человечески.

Никто его не беспокоил и проснулся он поздно. За окном стоял ясный день. На засыпанной снегом рябине пересвистывались снегири. Часы показывали полдень.

Чувствовал себя Лунин исключительно бодро. Хотя и не пришел за время ночных бдений ни к каким определенным результатам. Но и слишком мрачных перспектив зато тоже не обнаружил. Минует в нем нужда как в единственном специалисте по андроидам? Наплевать! Как механику ему все равно будет, чем заняться. Подумаешь – главным быть перестанет! Те же Генрих с Анатолием – куда более подготовленные спецы и с большим опытом – без возражений подчинялись Вадиму, в процессе работы. Чем он лучше? Будет заниматься чем скажут – существовал же он так во внешнем мире и ничего, не помер. А уж образование повысить – в нынешних условиях даже не вопрос. Учись чему хочешь – вся база знаний человечества в твоем распоряжении…

Вадим выполнил разминочный комплекс, раздумывая, справился бы он сейчас с Кремером в спарринге, или пока еще нет – после всего, что теперь имеет в распоряжении? Ведь Витька явно мухлевал. По крайней мере, собственное время "рамка" позволяла ускорить, а это давало немалую фору. Во всяком случае, устроить матч-реванш имело смысл обязательно.

Приняв душ, одевшись и мыча под нос какой-то бодрый мотив, Лунин вышел в коридор с целью отыскать Тимура и чем-нибудь заняться. В самом деле, не баклуши же было бить. Да и Тимур вечером намекнул что-то насчет каких-то идей по времяпровождению с толком, родившихся у него в процессе ожидания Лунина. Вот пусть поделится мыслями…

Долго искать летчика не пришлось.

Откуда-то из вестибюля донеслись топот и женские визги, смех, а следом и более конкретные выражения:

– Тим! Пусти! Перестань! Хватит! Щекотно!

Вадим сбился с шага.

Возникла, было даже мысль вернуться к себе в комнату. Но по здравому размышлению он решил, что в вестибюле вряд ли будут заниматься чем-либо экстраординарным и снова двинулся вперед.

– Всем привет! – помахал он рукой, спустившись по лестнице и направляясь к наружным дверям. – Пойду, проедусь немного для бодрости по морозцу…

– Дык, это… – сказал Тимур, переставая щекотать Юльку. – Докторша приехала. Осматривать нас будет…

– Я быстро, – сказал Лунин, проходя в раздвинувшиеся створки. – Погода уж больно хорошая.

– Дык холодно же..

– А я намордник одену.

На ходу вытащив доху с электроподогревом и закрытый шлем, Вадим сбежал по лестнице на лед и вызвал "ямаху". Хорошо, что мотор не требовалось прогревать – завелся сразу. Вадим поерзал, устраиваясь в седле и крутнул манжетку газа до предела. Снегоход взвыл вариатором от такого невежливого обращения, почти как конь, внезапно получивший удар шпорами. Но пятьдесят киловатт мощности не подвели и машина послушно рванулась вперед, моментально подняв за собой шлейф снежной пыли.

Под лыжами загремели мелкие неровности льда. Вадим вывернул руль, направляя "ямаху" в створ берегов пруда и пригнулся: скорость с каждой секундой нарастала.

Скоро мотонарты разогнались до ста двадцати километров и почти летели по застывшей поверхности озера. Тимур весьма вовремя напомнил Вадиму про мороз – иначе бы Лунин забыл надеть шлем. А без шлема по такой погоде да на такой скорости обморозиться – все равно что два байта переслать. Легче легкого.

Отогнав на несколько километров – когда санаторий надежно скрылся за изгибами берега – Лунин, почти не снижая скорости, заложил крутую восьмерку. Потом вторую – в противоположную сторону, почти не видя, куда едет в облаках взметенного снега. Затем снова разогнался до максимума, летел, пока пруд не уперся в отвесную скалу, изображавшую внешнюю стену территории. Здесь, порыскав, выбрал один из заливов, ведущих в глубь суши и понесся по нему, едва успевая вписываться в повороты берегов. Кому-то как раз очень некстати приспичило вызывать его по комму, но Вадим отвечать не стал, справедливо полагая, что для Новой Утопии спешка скорее дань традиции, чем реальной необходимости. Звонивший, в конце концов, видимо, тоже это понял и звонок смолк.

Вадим остановился, когда залив, сузившись, уперся в самый настоящий водопад – ревущая стена воды рушилась с каменной стенки высотой в несколько метров, кругом висела мелкая смерзающаяся ледяная пыль, а лед, из которого выпирали черные горбы валунов, потерял всякое подобие плоскости, превратившись в застывшие волны – ехать дальше стало никак невозможно.

Лунин посидел какое-то время, чувствуя, как постепенно холодная сырость пролезает даже под электрическую доху и ознобом пробирает тело все глубже и глубже. До самых костей… Внезапно снова заверещещал сигнал вызова. В первозданной тишине, заполненной ревом водопада этот звук казался нарочито театральным, чужеродным. Но все же он напомнил, что Вадим обещал не задерживаться к медосмотру. Что ж, обещал, значит обещал.

Лунин повернул ключ стартера, завел "ямаху", развернулся, едва не сверзившись в полынью водопада, и двинулся в обратном направлении…

 

5

Обеспокоенный Тимур встретил его на крыльце.

– Ты чего? – спросил он. – Уехал – и пропал! На звонки не отвечаешь! На карте отметка встала и стоит возле самой стенки!

– Да я там водопад нашел, – сказал Лунин. – Натуральный Кивач. Красиво… Засмотрелся. А на звонки не отвечал – так я вчера еще вечером комм отключил – на всякий случай. Чтоб ночью спать не мешали. А включить забыл.

– А… – сказал Саитгиреев, успокаиваясь. – А я уж думал – мало ли что. Все-таки места вполне дикие…

– Да нет, все в порядке.

– Ну тогда ладно… Давай на медосмотр. Меня уже освидетельствовали. Отклонений не обнаружили и признали здоровым – можно сказать даже здоровенным! – сообщил он с довольным видом. – Теперь твоя очередь. А потом я тебе одну штуку покажу – как обещал!

– Хорошо, иду.

Вадим избавился от дохи и прошел в медкабинет, который указал Тимур.

Кабинет, пожалуй, был примечательный. Во-первых, отсутствием диагноста. Во-вторых, наличием "бегущей дорожки", велоэргометра, вращающегося кресла, спирометра и еще кучи всяких других смутно знакомых устройств, включая допотопную медицинскую кушетку. Вадиму такую доводилось видеть в одном заштатном медпункте еще в детстве. Современным здесь был только стол с виомом сетевого терминала, да Юля в ослепительно белой медицинской униформе, увешанной полным комплектом докторских прибамбасов, от портативного сканера до электронного стетоскопа. Вадим несколько секунд разглядывал этот интерьер, пока не сообразил, что же имел в виду Тимур под контрольным медосмотром. Наверное, так и выглядели врачебные кабинеты лет сто назад, когда никакой диагностической аппаратуры не было, а врачи осматривали пациентов "в живую".

– Привет! – сказала Юля.

– Привет, – согласился Лунин, продолжая оглядывать помещение. – Ну и… Чего тут?

– Ты что – на медосмотре никогда не был? – удивилась Юля. – Раздевайся до трусов, – она показала на стоящую у стены ширму. – Потом подходи сюда.

– Угу…

Вадим прошел, куда было указано. Разоблачился. Прошлепал к столу. Встал, переминаясь с ноги на ногу. В кабинете было, пожалуй, прохладно.

Юля подняла контакт стетоскопа.

– Как ты себя чувствуешь после операции?

– Нормально, – сказал Лунин.

– Никаких неприятных или необычных ощущений? – Юля улыбнулась. – Спина не кружится, и зубы не потеют?

– Нет, – сказал Вадим.

Юля посмотрела на него.

– И лапы не ноют и хвост не отваливается?

– Нет. Все нормально.

– Что – и даже Гондурас не беспокоит?

– Нет.

Видимо слегка озадаченная отсутствием жалоб она стала прикладывать к Лунину стетоскоп. Вадим старался не слишком топтаться и не сильно вздрагивать от холодных прикосновений. А так же тщательно дышать и не дышать согласно отдаваемых команд. Прослушивание длилось довольно долго.

– Ладно, – сказала Юля, переставая тыкать Лунина прибором. – Гондурас, кажется, и в самом деле не беспокоит! Ну-ка – повернись!

Она ухватила Вадима за локоть и потянула.

Вадим, подчиняясь, развернулся кругом.

– Ты чего это – как деревянный? – уже всерьез обеспокоилась Юля.

– Замерз, – брякнул Вадим первое, что пришло в голову.

– Где замерз – здесь?!

– Да нет… – вынужден был Вадим признать очевидное. – Замерз я раньше. Сейчас просто думаю.

– И о чем это мы, интересно, думаем?

– О работе.

Юля подождала продолжения, не дождалась и, зайдя сбоку, посмотрела Вадиму в лицо.

– Ты чего…

– Ничего… – Вадим удивленно посмотрел в ответ и покачал головой из стороны в сторону.

– Но я же вижу!

Вадим пожал плечами.

– Да ничего. Жду, когда ты осмотр закончишь… И вообще – когда отсюда выпустишь. Неохота мне тут сидеть, в санатории. У меня работа стоит.

Юля, озадаченно посмотрела на Лунина, продолжая держать стетоскоп в поднятой руке. Вадиму сказать было совершенно нечего, и он просто старался стоять как можно более смирно. Хотя больше всего ему хотелось ругаться матом и разнести в кабинете все по кусочкам. Но он понимал, что кабинет тут не при чем.

Ничего не дождавшись, Юля отпустила локоть Вадима, отвернулась и ушла обратно к нему за спину.

Весь дальнейший медосмотр прошел в молчании, прерываемом только вызванными необходимостью репликами.

То есть исключительно в деловой обстановке.

 

6

– Ну чего? – спросил Тимур вышедшего из кабинета Вадима. – Здоров?

– Как бык, – подтвердил Вадим с облегчением.

– Тогда пошли!

– И куда?

– В тренажерный зал!

– Ну пошли… А чего там?

– А я тут, пока сидел, – стал рассказывать по дороге Саитгиреев. – Чуть с тоски не помер. Ну и придумал, чем тебя занять, когда появишься. А то ведь тут разве что водку пьянствовать с утра до вечера – больше-то делать нечего.

– Ну так и чего?

– А вот сейчас увидишь! – пообещал Тимур, заходя в помещение тренажеров. – Полезай в кардан!

Вадим решил не препираться. Открыл дверцу скафандра, влез внутрь. Подключился.

– Ну что, готов? – донесся до него голос Тимура.

– Сейчас… Устроюсь только поудобнее… Да – готов!

– Тогда входим!

Вадим шагнул вперед. С некоторой опаской – помня последний визит в глонет. Но, к счастью, никакой бездны на этот раз не было – Тимур не страдал комплексом неполноценности, подобно Махаону. Они просто оказались посреди унылой, довольно всхолмленной местности, кое-где переходящей во вполне приличные горные вершины, представлявшей нечто среднее между песчаной и каменистой пустыней, накрытой сверху прозрачным небом без единого облачка. И камни и песок – вся окрестность до горизонта, даже небо над головой – имели характерный оттенок красного кирпича. Прямо перед ними располагался купол довольно большого размера, белизной и формой напоминавший эскимосскую "иглу", зачем-то украшенную зелеными катафотами цвета "ивового листа" и еще какое-то конусообразное сооружение, частично скрытое за куполом и возвышавшееся над ним не то как маяк, не то как минарет… Или как Останкинская телебашня в миниатюре. Никакого другого сравнения Вадиму в голову не пришло – уж слишком непонятная была конструкция.

– Ну как? – с ухмылкой поинтересовался Тимур.

Лунин поковырял песок носком кроссовки. Для этого потребовались значительные усилия – словно песок был мокрым, как на пляже. Хотя ни единой капли воды в близлежащих окрестностях не просматривалось – можно было зуб дать. Степень достоверности была весьма высокий. Отсутствие скафандров, правда, портило все впечатление.

– Ну, мы на Марсе, – сказал Вадим. – И что?

– Да не просто на Марсе! Вот это, – Тимур указал на купол. – Наша база. А за ней то, на чем я вас возить буду – марсианский суборбитальный катер. И пока мы в санатории сидим – я тебя буду тренировать на знание внутреннего устройства станции и до кучи – уметь управлять "Кузнечиком". Остальные-то все уже знают, один ты необученным остался!

– Ага, – сказал Лунин, оглядывая еще раз окружающий пейзаж и совершенно неуместное в нем земное строение. – А где Сфинкс?

– Да вон он!

Тимур махнул рукой в сторону одной из ничем не примечательных гор у горизонта. Гора не имела ничего общего с нашумевшим больше века назад изображением человеческой головы. Впрочем, Вадим это и так знал. Совершенно непонятно было, чего ради все марсианские экспедиции высаживались именно в этом районе… Или это был чисто туристический синдром? Типа написать на камнях "Киса и Ося здесь были"? Да хвастаться потом перед знакомыми своими фотографиями на фоне легендарной горы? Так в скафандрах все равно лиц не видно…

– А "Пегас" где?

– А его-то тебе на что?… Впрочем, если хочешь, можно сделать. В принципе, хорошая мысль – и на его устройство потренироваться. Надо будет остальных тоже сюда зазвать – как-то упустили этот момент! Соображаешь! – уважительно взглянул летчик на Вадима.

Лунин пожал плечами.

– Ну… Давай, показывай, что хотел… Типа – учи пулемету! Раз обещал… Кстати – а почему "Кузнечик"? Он же даже не зеленый! – Вадим кивнул на торчащую из-за купола башню.

– Так потому что прыгающий! Суборбитальный же. Ну, то есть, он на орбиту-то выйти может, конечно – на нем потом и полетим все – но основное предназначение – грузы возить между Сфинксом и полярной базой. Вот он и прыгает по баллистической траектории. Как еще назвать?

– Ну-у… – сказал Лунин. Откровением для него услышанное не было. Мог бы и сам, конечно, догадаться. – И что, мне придется на нем рулить?

– Да нет, это на всякий случай, – успокоил его Тимур, но в подробности вдаваться не стал. – Управление все должны знать. Вот и ты будешь. Асом тебе становиться не обязательно, но взлет-посадку и расчет на дальность я тебя делать научу. Ничего там сложного нет. Ты ж "Беркут" уже пилотировал? Вот и здесь примерно так же. Главное – следить за расходом массы на каждом этапе полета. Но это я тебе объясню… Конструкция там обыкновенная – как на лунолетах. Рама с баками, турбина, генератор, РЛ-двигатель, грузовая платформа, сопла на штыре вверх вынесены, вон – видишь? – Саитгиреев кивнул на устремленный в зенит шпиль "минарета". – Единственное, что добавили – это внешнюю обшивку. Из-за атмосферы. А то голая рама слишком большое сопротивление давала. Здесь не Луна, все-таки. Зато какой красавец получился! Прямо готовый звездолет из старой фантастики! Поверишь, я как увидел – сразу влюбился! Будто в детство попал, честное слово!

 

7

Тимур оторвал взгляд от устремленного в небо шпиля и откровенно вздохнул.

– Но это потом. Сперва тебе надо станцию показать. Внутренне устройство, СЖО, правила внутреннего распорядка… Впрочем, ты и так космач – чего я тебе объясняю? Пошли, посмотришь, что и как, что непонятно будет – сам спросишь…

– Ну пошли, – согласился Вадим.

Они двинулись к куполу. Идти приходилось осторожно: почва ощутимо норовила выскользнуть из-под ног – из-за меньшей силы тяжести сцепление подошв с грунтом получалось примерно как на очень рыхлом песке или чуть присыпанном снегом льду. Впрочем, Вадиму на "Колумбиаде" приходилось сталкиваться с самыми разными градациями притяжения. А Тимура и вовсе как профессионала, тренировали на такие вещи. Так что до входной мембраны оба добрались благополучно.

Тимур шагнул первым, исчезнув в непроницаемой черноте – только красная пыль с подошв осыпалась, отделенная автоматикой. Конструкторы серьезно отнеслись к вопросу шлюзования. На орбитальных станциях подобная степень очистки не применялась. Да, в общем-то, оно и правильно было, какая почва в вакууме? Вот на планете – другое дело. Проблема борьбы с пылью на базе, кажется, была решена, отметил Лунин, входя в люк вслед за Саитгиреевым…

А вот того, что в следующую секунду тяжесть исчезнет, Вадим никак не мог предположить.

– Твою мать!!..

Слишком уж переход был внезапным. Вот только что – один шаг назад – все было нормально и вдруг, разом – никакой опоры и ощущение свободного полета.

Вадим взмахом руки остановил начавшееся вращение и, оглядевшись, развернулся к висящему рядом веселящемуся Тимуру.

– Какого, блин?!..

Они находились в обычном "шаре" – стыковочном модуле типовой сборной орбитальной станции без искусственной силы тяжести. В пять сторон от них уходили в перспективу "трубы" обитаемых отсеков, с шестой стороны на стенке красовалось пятно мембраны.

– Куда ты меня приволок?

– Куда и обещал – на базу! – ухмыляясь, ответил Тимур.

– Какая, к черту, база? Это же орбитальная станция!

– А ты чего хотел? Отеля "Хилтон" на Гавайях? Скажи спасибо, что хоть такая есть!

Лунин ухватился за технологическую скобу на стенке и пристально посмотрел на летчика. На какой-то миг Вадиму показалось, что тот издевается. Но лишь показалось. То есть, издевался, конечно – иначе мог бы и предупредить перед тем, как войти в мембрану – но издевался без заднего умысла. И уж во всяком случае не со зла. Просто хотел сделать сюрприз, какими принято потчевать новичков – а Лунин, безусловно, таковым являлся и купился на нехитрую ловушку. Обижаться было не на что.

– Ты чего – хочешь сказать, что мы вот в этой штуке на Марсе жить будем??

– Ага!.. – ухмылка Тимура стала полноразмерной, растянувшись до ушей. – Если не веришь – вон подлети к иллюминатору, посмотри: Марс с наружи!

Бросив на пилота хмурый взгляд, не обещающий ничего хорошего, если обман продолжается, Вадим толчком рук отправил себя в центральный "тоннель", оборудованный под пост управления. Но все оказалось правдой: за иллюминатором снаружи расстилался все тот же кирпичного цвета пейзаж. Да и сами иллюминаторы расположены были в линию по бортам на одном уровне от "условного" пола – что, пожалуй, отличало данную станцию от ее орбитальных аналогов.

– Но все-таки не понимаю… – развернувшись от иллюминатора, сказал Вадим. – Зачем так вот?…

– Ну так мы в космосе или погулять вышли? – продолжил веселиться Саитгиреев.

– Про суровые условия Дальнего Космоса я уже слышал… – заметил Лунин.

– Ну так чего тогда?..

– Да что мешало сделать вращающуюся-то станцию? Обычный бублик, не в тысячу километров диаметром. На "Ореоле" же как-то сделали?

– Так "Ореол"-то массой не ограничен! – возразил Тимур. – А у нас каждый килограмм на счету – ничего лишнего!

– Ну так и что?

– Да мощности просто не хватает на механизм по созданию силы тяжести!

– Это как? – не понял Вадим. – Чего там хватать?

– А ты что думал? Что оно само, что ли, вертится? Там нехилая конструкция, состоянием которой управлять нужно. Магнитные подвески, электродвигатели линейные, бесконечные ленты встречного вращения… Двойной корпус, во внешнем кожухе которого вакуум, а во внутреннем атмосфера – причем они тоже вращаются навстречу друг другу… Это ведь не космос, в самом деле! На "Ореоле" – тысяча человек экипажа. Да плюс вспомогательные носители… Худо-бедно компов хватает. А у нас – едва полсотни на все про все! И загруженность у всех и так почти максимальная. Ну и решили для простоты устроить как на обычной орбитальной. Вот и вышел такой вот парадокс: сами живем в мире искусственной гравитации, а на нормальной планете – как в космосе…

 

1

Две недели в санатории прошли для Вадима не шибко приятно. Но хорошо хоть быстро… Максимальное неудобство, конечно, создавали медосмотры, проводившиеся раз в несколько дней. Зато изучение внутреннего интерфейса, тренажи по устройству станции и обучение пилотированию "Кузнечика" отвлекали и помогали коротать время. Ну и, разумеется, прямые обязанности: выходить из медцентра Вадиму не давали, но участвовать в работе дистанционно не запрещалось. Вадим регулярно связывался с Генрихом и Анатолием, обсуждал с ними возникающие технологические проблемы и даже устроил несколько расширенных совещаний с заводскими инженерами, одним словом – не отрывался от жизни.

В конце концов, он как-то привык. И даже – увлекся. Во всяком случае, когда однажды утром, собираясь уже традиционно прокатиться по пруду на снегоходе, Вадим вышел в вестибюль и увидел вваливающуюся снаружи толпу народу, он искренне удивился.

Возглавлял нашествие Кремер. Он был без шапки, в расстегнутом полушубке и с двумя простыми оцинкованными ведрами – по одному в каждой руке. В ведрах что-то подозрительно плескалось.

– А-а!… Вот и наш затворник!! – завопил Витька, не давая Вадиму времени опомниться. – Думал отсидеться здесь втихую! Так ни шиша не выйдет – у нас длинные руки!! Ну как – ты уже научился пить водку ведрами?!

Остальные – а здесь была вся марсианская группа – заинтересованно сгрудились вокруг, ожидая ответа Вадима.

Вадим их не разочаровал.

– Подумаешь, бином Ньютона! – сказал он.

Перехватил у Кремера одно ведро, поднял обеими руками и запрокинул надо ртом, опорожнив одним махом. Фокус был не сложнее, чем вызвать доху или снегоход, и вообще любой предмет, а потом отправить их обратно в никуда. Собственно, это он и был. Во второй своей части. Уж это-то Лунин сообразил довольно быстро. Без перерыва он повторил операцию со вторым ведром и занюхал рукавом: в ведрах действительно была водка.

Публика наградила Вадима бурными аплодисментами.

– Ну и чего вы приперлись? – спросил он после этого.

– Ну ты могёшь! – вместо ответа восхитился преувеличенно Кремер.

– Не могЁшь, а мОгешь… – машинально ответил Вадим и повторил вопрос более любезно: – Зачем приехали-то?

– Дык вот за этим! – сообщил Витька. – Медицина, – он картинно указал на стоящую рядом Юлю. – Говорит, шо ты здоров – так надо ж было проверить!

– Ну здоров, ну и что?

– Ну так все! – возвестил Кремер. – Кончился твой домашний арест! Выходи, Леопольд, подлый трус!… Не, это я не из той оперы… – он озадаченно поскреб голову. – Одним словом, хватит тут сидеть – пора делом заняться! Технологию вы запустили – я знаю. Но надо же и общественность ознакомить с новым изделием!

– Ты о чем? – не понял Вадим.

– Да как о чем? Людей-то обучить пользоваться новым девайсом надо? Надо! А кто этим должен заниматься? Ясное дело – ты. Вот с завтрашнего утречка и выступишь с первой ознакомительной лекцией. "Что такое искусственное тело и как с ним бороться"! Все с нетерпением ждут твоих откровений. Как ты сладок кус не доедал, ночи не спал, все мечтал, все гадал – как бы людям помочь?!

– Чего ты плетешь?! При чем тут Ярослав Смеляков?

– Да так, к слову пришелся, – не стал заедаться Витька. – Но учить-то людей все одно надо! И, уж извини, других инструкторов кроме тебя и твоих орлов у нас нет. Потому вы к завтрашнему утру быстренько разработаете пользовательский мануал: как бриться, как мыться в искусственном теле – ну и так далее, вплоть до отправления нужды… Ну, сам понимаешь!

В общем-то, Лунин с помощниками об этом уже и сами думали. Поскольку все равно следовало учить пользователей управляться с андроидами. Не само же тело будет за собой следить – у него мозгов нет… Потому Вадим тоже не стал углубляться в предмет.

– Ну, а чего сейчас тогда всей толпой явились? – спросил он вместо этого. – Все равно мануала-то нет!

– А это ты возомнил о себе, братец! Мы вовсе даже и не к тебе, роботячьему вивисектору, явились! А просто в санаторий – отдохнуть! Ну и – тебя приглашаем… Тоже. Раз уж тебе медицина разрешает. Будем пить, гулять и веселиться – всячески, одним словом, проводить время в преддверии ждущих нас суровых марсианских буден! Ты что – против?!

– Да нет… – сказал Вадим.

– Вот! – восхитился тут же Витька. Неизвестно чему. – Устроим по такому случаю Новый год! Шампанское, на тройках с бубенцами, фейерверк на льду и танцы до упада под три телевизора в ряд!

– Надо каток соорудить! – внес предложение на удивление молчавший до сих пор Мальцев. – Сто лет на коньках с девками не катался! А вы так и вообще, наверное, ни разу!

Всем идея неожиданно понравилась.

– Отлично! – утвердил решение Витька. – Новый год на коньках – это вообще что-то!.. Я даже не представляю… Но это – вечером. Сейчас же сперва – основная часть марлезонского балета!

– Какая же? – дернуло за язык Вадима.

– Будем охотиться на медведя! – объявил Кремер. И, увидев лунинское лицо, с удовольствием добавил: – А ты думал мы так – погулять вышли?

 

2

На медведя Лунин никогда не охотился.

Впрочем, не на медведя – тоже. Виртуальные стрелялки в счет идти не могли. Поскольку там охотой и не пахло. Да игра она и есть игра…

А тут – вроде как на самом деле.

Потому роль ему досталась скромная: человека с ружьем.

Ружье, правда, выдали хорошее. Помповый "моссберг" с подствольным магазином – мечта шутермена. Тут же на дворе, устроили и пристрелку.

– Запомните, – говорил Мальцев, оказавшийся главным "медвежатником". – Гарантированное убойное место у медведя в нашей ситуации – голова. С любого ракурса. Сердце, легкие, почки, тазовый пояс – тоже хорошо, но времени выбирать и целиться он вам не даст: и дистанция не та и скорость у него дай бог!… Потому: где бы вы ни стояли в линии – если он побежал на вас – стрелять только в башку! Пули разрывные, стволы у всех многозарядные – уложить успеете однозначно. Главное – клювалом не щелкать! А то, если он до вас успеет добраться… Даже Я и даже ЗДЕСЬ не соберу то, что останется! Ферштеен?

– Ферштеен-то, конечно, ферштеен, – сказал Генрих, с сомнением выслушавший инструктаж. – Но на что оно надо, вообще-то? Не проще ли было в русскую рулетку сыграть? Все не с такими заморочками. А то тащиться куда-то, в сугробе сидеть… И все – ради чего?

– Так не уверен – не ходи! – пожал плечами Тимур. – Никто ж силком не заставляет!

– Да я разве об этом? Смысл-то какой? Я еще понимаю – дома, на Земле. Но сейчас-то?

– А какой смысл был тем, кто на "Пегасе" сейчас, на Марс лететь? Дома безопасней! Хотя и там кирпич на голову упасть может!

– Ну, знаешь! Что тут сравнивать? – возмутился Генрих непонятливостью собеседника. – На Марс раз в жизни попасть можно! А на медведя сходить – дело вполне рядовое…

– Так что ж ты на него ни разу не сходил? – ехидно поинтересовался Саитгиреев.

– Да причем тут я?

– А при том! Есть опасное дело. Если ты настоящий мужик – делаешь. Если нет – в сторонке стоишь…

– Ты что, хочешь сказать, что я боюсь?

– Да я ж не про тебя! А так, вообще…

– А-атставить философию! – рявкнул Мальцев. Вошедший уже в роль главного. – По крайней мере, до после охоты. Кто не хочет – не идет. Но чем нас больше – тем результат надежней. Толпа стрелков гарантировано зверя уложит. Совершенно простой расчет… Гуртом, как говорится, и батьку бить легче. Медведя – тем более.

– Это в смысле – "На медведя я, друзья, на медведя я, друзья – выйду без испуга! Если с другом буду я, если с другом буду я – а медведь без друга!"? – подал голос "Дядя Федя" Лобов. – Ну так тогда мы малость не так вооружились!

– Это почему? – не понял Мальцев.

– Так ясно же сказано: "С другом!" Охотничий гранатомет "Друг" – лучшее средство против медведя!

– Может тебе танк дать? – полюбопытствовал Кремер.

– Не… На танке – не сподручно! Пока будешь через лес проламываться – медведь сбежит!

– Так в лес не заезжай – пушка-то на что?!

– А толку в ней? Все равно ж за деревьями ничего не видно!

– Ну, тогда вертолет!

– Точно! Медведя лучше всего бить в степи, с вертолета!

– Сам придумал?

– Да нет, читал где-то… Но мысль понравилась!…

Под этот привычный всем треп закончили сборы. Желающих отказаться от похода на медведя среди мужской части компании не нашлось. Зато женщины, наоборот, остались в санатории – готовиться к праздничному ужину как в старые добрые пещерные времена. На вкус Вадима ситуация отдавала излишней нарочитостью – если вспомнить, кто они и где. Но с другой стороны, он понимал, что в нынешних обстоятельствах почти все их действия являются просто воспроизведением привычного образа жизни – за неимением ничего другого. Все-таки слишком уж невероятным был прорыв, совершенный Башкирцевым с его вакуумным копированием…

Добирались до места – в целях удобства и скрытности – тем способом, которым Башкирцев транспортировал Вадима на "хроночердаке" – "левитацией". Лунин и его освоил тоже в процессе изучения своих новых возможностей. Ничего особенного в нем не обнаружилось. Даже более того. Подоплека чуда оказалась совершенно прозаичной и не оставлявшей для романтики практически никакого места. Поскольку управлять процессом следовало из внутреннего времени, выглядело все, как примитивный компьютерный авиасимулятор: джойстик и экран. А все ощущения полета оставались невоспринимаемо снаружи. Оттого, видимо, никто в Новой Утопии особо этим способом не передвигался – неинтересно было.

Но вообще групповой полет над зимним лесом компании из десятка мужиков в разномастном камуфляже, треухах, валенках и с ружьями смотрелся… Даже трудно сказать, как. Во всяком случае, Вадиму для сравнения ничего кроме знаменитой картины Рене Магрита "Чистые идеи" в голову не пришло. Слишком уж ирреальное получалось зрелище. Но с другой стороны, происходи такое в каком-нибудь охотничьем заказнике на настоящей Земле – от желающих поучаствовать в сафари не было бы отбоя. Народ на экзотику падок…

 

3

Долететь по воздуху непосредственно до медведя все же не получилось – возле берлоги попросту негде было сесть.

Потому опустились на какой-то прогалине и оставшиеся полкилометра добирались на лыжах. Не меньше часа. Продираясь через густой заснеженный подлесок и глубокие сугробы: этот уголок леса был и в самом деле "медвежьим" – непролазная глухая чащоба. Явно скопированная с какой-то таежной глухомани. Деревья стояли сплошной стеной, и приходилось все время петлять, чтобы продвигаться вперед.

Больше всего от такого времяпрепровождения хотелось ругаться. Но Мальцев, совершенно уже вошедший в раж, требовал соблюдать тишину и сам изъяснялся исключительно посредством показывания кулака. В довершение удовольствия берлога никак не была обозначена на местности. И пока Мальцев обнаружил ее по каким-то одному ему известным приметам – потратили еще час. К этому времени Вадим – да и не только он – начал понимать, что медвежья охота совсем не простое занятие.

Наконец Мальцев остановился и собрал всех в кружок вокруг себя.

– Вон там – берлога, – пояснил он шепотом, указав рукой на какое-то дерево без всяких видимых холмов или бугров перед ним. – Выход из нее один. Все под снегом, потому сперва нужно осторожно снег разгрести – там где я покажу. Потом все встаем цепью, оставляя нору по левую руку. Кто-то один с шестом будит мишку… Есть желающие?

– Давай я! – вызвался Тимур. – Я знаю как. Видел пару раз… Бужу его, дразню – пока не полезет – и быстро отбегаю из зоны обстрела. За палкой я сейчас сбегаю – пока вы будете снег разгребать – вырублю. Видел тут подходящие елочки…

– Ну давай… – подумав, согласился Мальцев. Хотя у него, кажется, по началу были другие соображения. – Только не руби близко – лучше на той поляне, где мы приземлялись – сейчас-то, по следу, ты до нее быстро обернешься!

Тимур кивнул, развернулся и исчез между деревьями.

А остальные принялись под руководством Мальцева разгребать снег с той стороны дерева, где была берлога. Это оказалось не такое простое занятие, как можно было бы подумать. Хотя бы потому, что потребовалось снять лыжи. И не пользоваться лопатами – чтобы не наделать ненароком шума. Последнее было весьма справедливо, поскольку под снежным покровом скрывались какие-то кусты, коряги, сучья – ну, в общем, весь тот мусор, что отличает лес от парка. И приходилось грести весьма осторожно, чтобы не зацепиться за неожиданное препятствие.

А потом еще следовало расчистить позицию, с которой предполагалось стрелять. Поскольку стоять нужно было на твердой почве. Для надежности. И предусмотреть заранее пути возможного бегства от медведя – на тот случай, если промахнешься – и поставить удобным образом лыжи, чтобы быстро их надеть. И по возможности замаскировать свое местоположение – чтобы не отпугнуть и не привлечь зверя… Одним словом, Тимур со свежевырубленным шестом вернулся раньше, чем приготовления были закончены. Работа основательно разогрела всех, и над людьми стоял пар, хотя мороз был под двадцать градусов.

Но, в конце концов, справились. Лунин бы никогда не подумал, что неприметный комок мха, торчащий между какими-то кочками – это и есть лаз – по охотничьи "чело" берлоги. Если бы Мальцев на него не показал – никто, наверное, и не заметил бы. Ну, мох и мох…

Все кроме Тимура заняли свои места в линии, проверили оружие. Саитгиреев в это время приноравливался к берлоге. Выбрал позицию. Прикинул, куда будет отступать. Пристроил там лыжи. Взял оставленный до того в стороне трехметровый шест, приготовленный из молодой елки. Покачал его в руках, переминаясь с ноги на ногу. Пошевелил плечами. Что-то ему не понравилось, и он, отставив еловый ствол, перевесил по-другому ружье – чтоб не мешало.

Все это он делал обстоятельно и неторопливо, как очень серьезное дело и никто его не подгонял. Но за время этого ожидания тепло, выделенное при разгребании снега, рассеялось и все начали мерзнуть. Вадим с содроганием чувствовал, как недавно еще теплая куртка начинает превращаться в холодный компресс – понятно дело, от работы выделялось не только тепло. Но заранее, видимо, об этом не подумали. А вызывать сейчас одежду с подогревом было явно не с руки. Поэтому приходилось ежиться, напрягать мускулы и усиленно воображать себя горячей печью на манер сушащих простыни йогов. Вадим видел, что остальные ведут себя так же. Ему, кажется, было легче, чем многим: выручал опыт туриста. Но все равно казалось, что Тимур возится невероятно долго.

Но вот Саитгиреев снова взял шест в руки, приблизился к отверстию и сильно ткнул в пробку комлем, вдавив глубоко внутрь. Затем налег на шест всем телом и энергично принялся шерудить под землей, словно перемешивая что-то в гигантском котле.

Из берлоги раздался недовольный рык. Потом еще. По движениям Тимура стало заметно, что он преодолевает чье-то сопротивления, мешающее шесту. Но летчик не прекращал усилий.

Рык перешел в глухой рев. Однако даже и так звук этот оказался настолько силен, что с дерева, стоящего над берлогой, водопадом посыпался снег. Вадим, как и остальные, непроизвольно покрепче сжал оружие, взяв его наизготовку.

Тимур все продолжал орудовать шестом в берлоге, охаживая не желающего вылезать зверя.

И вдруг совершенно неожиданно бросил свой инструмент, развернулся и прыжком кинулся прочь, уходя с линии огня.

 

4

Дальше все происходило стремительно.

Как всякий городской человек, охоту на медведя Вадим представлял по книгам и фильмам: медведь вылезает из берлоги, встает во весь рост и идет на охотников, чтобы их отогнать. А охотники в него стреляют.

Ага… Щас!

Берлога словно взорвалась.

Какая-то сила разметала освобожденную от снега землю у корневища ели, и оттуда, в облаке прелых листьев и прошлогодней травы вылетел медведь. Невозможно было даже разглядеть толком, как он выглядит: просто грязно-бурая глыба, издающая всесотрясающий рев. Медведь не стал ни подыматься на задние лапы, ни останавливаться. Он даже не огляделся по сторонам. А сразу же, как был – на четвереньках – кинулся со всех ног прямо на Вадима.

Почему уж он выбрал именно это направление – бог весть. Спокойно мог бы повернуть куда угодно. Так уж вышло. Хорошего в этом варианте было только то, что для того чтобы преодолеть расстояние до Вадима, который стоял крайним в линии стрелков, по глубокому снегу, медведю потребовалось несколько секунд и этого времени Вадиму хватило, чтобы сообразить, что происходит.

Грохнули выстрелы. Как потом выяснилось, из этого первого залпа ни одна пуля не попала в цель. Для Вадима этот звук показался отдаленным треском. Не имеющим никакого отношения к стрельбе. Медведь на них тоже никак не среагировал. Он продолжал бежать, вздымая снежный бурун, словно торпедный катер в атаке.

Скорость его была такова, что Лунин просто не успевал прицелиться. А на второй выстрел времени уже не осталось бы. Еще можно было успеть вскочить на лыжи и удрать, пользуясь тем, что между деревьями медведю без "друга" – то есть без лыж – будет за ним не угнаться. Но Вадим просто не смог себя заставить повернуться спиной к этой материализовавшейся жути. Из страха или из гордости – он так и не смог для себя решить – Вадим остался стоять на месте.

Теперь его могла спасти только левитация на несколько метров вверх или телепортация через аварийную перезагрузку – все же у информационного способа существования есть свои преимущества! Но для этого нужно было перейти во "внутреннюю реальность", а они перед началом охоты договорились ей не пользоваться. Из спортивного интереса. Мать его за ногу…

Вадим сам не заметил, как отдал мышцами соответствующую команду, скользнув в "собственное время". Просто на периферии зрения объявилась "рамка", пространство вокруг потеряло объем, а вместо морозного воздуха и мокрой одежды тело охватила сухая внутренность виртуального скафандра.

Правда ускориться слишком уж сильно не получилось, о чем Лунин и так помнил – они же находились почти на максимальном темпе. Но оставшиеся секунды растянулись более чем в минуту, и этого было вполне достаточно.

Несколько долгих локальных мгновений Вадим смотрел как завороженный на почти зависшего в воздухе медведя, выбросившего вперед в скачке обе передних лапы в застывшем облаке снежной пены, разинутую в беззвучном реве пасть… С расстояния нескольких метров зрелище было впечатляющее. Как очень качественное стереофото. Каждую шерстинку на свалявшейся от спячки шкуре можно было различить отдельно – возникни такая надобность. Слюну в углах пасти. Желтые клыки в темных деснах. Острые кривые когти…

И все это медленно-медленно, как в нарочитом киношном рапиде, призванном изображать неотвратимость, двигалось прямо на Вадима. С совершенно осмысленной жаждой убийства в остекленевших вытаращенных глазках.

От этой буквально в лицо направленной смерти Лунин вздрогнул, и руки словно сами собой вскинули "моссберг" к плечу…

Вернее – подтянули. Потому как в ускоренном темпе только восприятие было ускорено, мышечные же реакции тела оставались прежними. Отстраненно, совмещая прорезь и мушку на оскаленной морде, Лунин подумал, что правильно они договаривались охотиться в обычном состоянии. То, что он делал сейчас, было сродни обычной работе. Или компьютерной игре. Но никак не реальной схватке с реальным медведем. Тем более этот медведь был продуктом деятельности программистов Новой Утопии.

В принципе, он вполне мог бы и не стрелять – у него имелся достаточный запас времени для бегства. И рядом стоял еще десяток стрелков, наверняка уже произведших второй залп – было кому убить зверя. Вполне могло быть даже, что он уже убит – полет пуль на таком темпе заметить все еще было невозможно. Но все же Вадим не остановил движения своих рук с оружием. Слишком уж хорошо создатели сымитировали ненависть своего творения…

Мушка легла медведю на глаз, и Вадим нажал на спуск.

Из ствола вылетел клуб дыма, на секунду закрыв обзор. Но медведь все еще бежал и Вадим, с усилием повернув ружье, дослал из магазина новый патрон, снова прицелился – во второй глаз – и выстрелил почти в упор как раз в тот момент, когда из загривка медведя вылетело облако розовых брызг.

Очень медленно, не прекращая движения, косматая масса начала опускаться к земле, одновременно заваливаясь на левый бок. Голова с оскаленной пастью запрокинулась. Задняя часть тела, сохраняя инерцию, поднялась, вгоняя туловище в снег. И уже безжизненная туша зарылась в сугроб в каком-нибудь метре перед Луниным, обдав снежными комьями словно от взрыва снаряда и замерла неподвижно.

 

5

Обратно возвращались уже в сумерках. Много времени потребовалось на то, чтобы снять шкуру и разделать убитого медведя.

Причем занимались этим в основном Мальцев и Лунин. Мальцев – во-первых, как старый медвежатник, во-вторых – как выразился неугомонный Витька – как знающий толк в расчленении. Вадиму же эту сомнительную честь единогласно предоставили за решающий выстрел (Как он подозревал, никому просто не охота было заниматься столь грязной работой). В результате они с хирургом стали напоминать двух маньяков из фильма ужасов, оттянувшихся по полной программе. Или спецназовцев после неслабой рукопашной схватки. Правда в качестве компенсации Лунину досталась медвежья шкура – как главному добытчику. Шкура нужна была Вадиму не очень – тем более что он просто не знал, что с ней делать – но некоторое удовлетворение трофей все же в душе вызывал…

Летели медленно, похожие не то на легендарных революционных мешочников, не то на обожравшихся стервятников: на каждого был навьючен кусок медвежьей туши. Лунин тащил еще, кроме того, медвежью шкуру. К санаторию подлетели практически в темноте, ориентируясь на свет окон и гирлянд, развешанных по фасаду и прилегающей к причалу части озера: женская часть коллектива времени зря не теряла и оборудовала-таки, судя по всему, каток.

Снижаясь, ненормальный Витька принялся палить из своего "зауэра" в воздух. Сопровождая стрельбу залихватскими воплями. Остальная толпа не пожелала отстать от предводителя, и возвращение с охоты превратилось в какой-то дикарский праздник. Разве что без плясок вокруг костра. Да и то, явно просто из-за отсутствия такового… Понятное дело, не заметить подобное безобразие было невозможно и все, кто был в санатории, высыпали наружу.

– Хозяйка! – заорал Кремер, опускаясь на крыльцо и размахивая еще дымящимся ружьем. – Встречай добытчика!

Развернувшись, он высмотрел ничего не подозревающего Лунина, заходящего на посадку, подбежал, ухватил за ногу и потащил прямо к дверям в самую гущу встречающих. Вадим оказавшийся в положении воздушного шара, не мог даже сопротивляться, и вынужден был сесть прямо у всех на виду в том непотребном виде, в каком пребывал.

– Вот он – герой! Буквально с двух шагов попал медведю прямо в глаз! – провозгласил Витька, не дав Вадиму и рта раскрыть. – Причем два раза! Вышиб мишке все мозги – иначе б мы за ним до сих пор по лесу бегали! Или он за нами… Целуй, хозяйка, славного добытчика – ибо он это заслужил по праву!

Все присутствующие радостно приветствовали данное требование. Визги, крики и аплодисменты могли оглушить кого угодно.

Вадим, чуть не уткнувшийся носом в землю от нестандартного способа приземления, едва успел выпрямиться и поправить шапку, собираясь злобно обругать гада-приятеля. И тут увидел, что хозяйкой Кремер называет не кого-нибудь, а Юлю.

Удрать не было никакой возможности. Это Вадим понял сразу. Не было даже возможности заехать мерзавцу Кремеру в ухо. Ни того, ни другого окружающие просто не поняли бы. Вадиму пришлось остаться стоять на месте, придерживая одной рукой ружье, другой – дурацкую шкуру.

К счастью Юля не стала ломаться и затягивать спектакль. Она подошла к Вадиму и, нагнув ему голову, поцеловала в щеку.

Грохнул Витькин "зауэр". За ним – беспорядочно принялись палить остальные охотники. Сопровождая салют решительными выкриками. Юля от неожиданности пошатнулась и прижалась к Вадиму. Тому для надежности пришлось ее придержать. Не выпуская из руг груза…

– Еще! – заорал кто-то.

– Еще! Еще! – подхватили женские голоса.

Чтоб вас всех, подумал Вадим, отстраняясь.

– Хватит! Хорошего помаленьку! – сказал он, осматривая свои измазанные кровью и жиром руки и камуфляж, и Юлину куртку. – Дайте хоть вымыться сначала…

Ему казалось, каждому вокруг видно недовольное выражение на его лице. И от этого ощущения никак не получалось избавиться.

– Потом уж можно будет – хоть целоваться, хоть что… – пробурчал он, чтобы хотя бы так приглушить возможное впечатление.

К счастью инцидент не получил развития.

Кремер начал распоряжаться организацией праздничного ужина, раздавая команды направо и налево. Хотя в том, пожалуй, не было особой нужды: все давно уже должно было быть приготовлено. Но общее возбуждение несколько поутихло и, кажется, никто ничего не заметил. Во всяком случае, на Вадима не косились и не показывали пальцем. Что уже было хорошо. Охотники разошлись по своим комнатам – приводить себя в порядок. Женщины – по своим делам. Лунин, никуда не сворачивая, прошел в номер, поискал, куда засунуть шкуру… Потом догадался зашвырнуть ее на балкон – на морозе не протухнет – содрал с себя омерзительный от заскорузлой крови камуфляж, "дематериализовал" его и отправился под душ.

Оттирая себя от успевшей образоваться за такой короткий период грязи, он вспомнил, что после того, как закончится этот нынешний праздничный вечер, уйдет с Генрихом и Стрельцовым в быстрое время и проработает всю ночь над составлением учебной программы. И подумал, насколько же удобней по сравнению с предыдущей оказалась эта теперешняя жизнь. Почти как в том анекдоте про вождя мировой революции: жене сказал, что пошел к любовнице, любовнице – что к жене. А сам на чердак – и работать, работать, работать… Только Витька, скотина, так и не получит в ближайшее время в ухо. Неудобно же бить человека вроде бы ни за что…

 

6

Праздник прошел нормально.

Выпили, закусили. Ели жареного медведя. Потом танцевали.

Мальцев, как и Семенов, оказался знатоком бальных танцев и эти двое фактически поотбивали у остальных мужиков всех партнерш, устроив что-то вроде танцевального марафона. Или конвейера. К удивлению Вадима к ним примкнул и Тимур. Но больше ни у кого не хватило профессионализма и остальным пришлось довольствоваться ролью зрителей. Лунин, в который уже раз в жизни пожалел, что не обучился этому искусству: что-то непередаваемо притягательное было в невесомом кружении пар под бессмертную мелодию Штрауса. Не идущее ни в какое сравнение с топтанием на обычном дансинге.

– Завидуешь? – осведомился подкравшийся внезапно Кремер, одновременно отхлебывая из бокала шампанское и провожая глазами промелькнувшую мимо с Генрихом Юлю.

– А сам-то? – нелюбезно ответил Вадим. – Что, выучиться здесь времени не было?

– Ну как-то вот так… – невнятно пробормотал друг, не желая признаваться в очевидном.

И тут же снова перешел в наступление:

– А чего у вас с Юлькой?

– Да ничего, – после небольшой паузы ответил Лунин. Ему совершенно не хотелось развивать тему.

– Да я и вижу, что ничего! – не смутился Витька. – В чем дело-то?

– Да ни в чем.

Витька помолчал озадаченно.

– Да я серьезно… – сказал он. – Чего случилось?

– Да говорю же – ничего! Чего ты пристал?

– Дык, забыл, что ли? – удивился Кремер. – Я ж вполне официально уполномочен! Женским комитетом. Для окончательного, так сказать, решения вопроса…

– Да достали вы уже со своим комитетом! Я что теперь – уже трахаться должен по команде? И только с кем укажут?

– Так вы с ней так и не объяснились? – сообразил Витька.

– Догадался! Всегда умен был! – не удержался Вадим.

На этот раз Витька молчал дольше.

– И на кой черт я тогда весь этот цирк устраивал? – вопросил он затем, поведя рукой вокруг.

– Ну а я почем знаю? – пожал плечами Вадим. – Я доктор? Ты чего, вообще, хотел, когда на меня медведя натравил?

– Да не натравливал я медведя, – рассеянно отмахнулся Витька. – Он сам на тебя попер… Откуда было знать, что ему спросонья в башку ударит?

– Так я тебе и поверил, – сказал Вадим. – Так уж сложно было запрограммировать?

– Чего запрограммировать? – Кремер посмотрел на него.

– Медведя!

– Ты чего, бахнулся? Медведь-то настоящий! Как его программировать?

– И где вы его, интересно, взяли? Здесь-то?

– Блин… – сказал Витька. – Точно Мальцев тебе что-то лишнего отрезал! Здесь все настоящее, – он повторил круговой жест рукой. – Ну, в смысле – копии. Что, думаешь, так трудно было найти берлогу и скопировать ее вместе с содержимым?

– И летом он у вас тут бродит, кидаясь на отдыхающих?

– Да на что ему тут бродить летом? Он в запаснике лежит. Отключенный. Он и сейчас там лежит. Просто для охоты сделали с копии копию – вот и все. Захочется еще раз подстрелить – еще раз скопируем.

– Ни шиша себе… – всерьез удивился Лунин. – Это как это – копия с копии?

В ответ Витька округлил глаза и постучал себя пальцем по лбу.

– Ты че? Двадцать второй век на дворе или как? Сколько копий одной и той же программы можно открыть в соседних окошках?

– Ну-у… – сказал Вадим. – Здесь же не программы, ты сам говорил…

– Ну так сколько отпечатков можно сделать с одного снимка? Димка – ты меня удивляешь! Ты ж ведь сообразил уже, как можно выпить два ведра водки! Не думаешь же ты, что водку мы гоним из пшеницы? А на складе у нас запас продуктов… Зря, что ли, тебе Башкирцев "Матрицу" цитировал? Насчет того, что "…дышишь воздухом здесь"? Это же лишь формы основного субстрата. Есть набор копий, с которых тиражируется нужное количество… того, что нужно. Водка, например. Или медведь.

– Не понял, – сказал Лунин. – Какие формы, какого субстрата?

– Да вакуумной записи, конечно же. Ты что, мимо ушей пропустил, все, что тебе говорили? Мы же нормальные живые существа, только не на основе атомов, а на основе модулированных вакуумных флуктуаций – того, что называют виртуальными частицами. И нам как всяким существам есть-пить надо. Такие же виртуальные частицы.

– Это как?! – Лунин, собиравшийся было выпить, даже опустил бокал.

– Ох, елки-палки! – сказал Витька. – Ну сколько можно?! Почему ты сам все это не прочитаешь в ознакомительном курсе?

– Там скучно, – отперся от наезда Вадим. – И у тебя короче получается.

Витька покрутил головой с самым удрученным видом, но распространяться на эту тему не стал.

– В реальном мире ты чем питаешься? – сказал он. Молекулами. Поскольку сам из них же и состоишь. А у нас в виртуальности соответственно и питаться приходится – виртуальными частицами.

 

7

– Но питаться-то зачем?

– Затем, жЫвотное! Запись-то, как и организм, в живом состоянии поддерживать надо! Кормить, то есть! А чем кормить? Не вакуумом же – в нем ничего нет! А нужен такой же спектр частиц, как и в записи! Вот для этого и существует набор пищевых, так скажем, копий…

– Да я не про то! – перебил Лунин. – Зачем именно в таком виде? – для наглядности он потряс зажатым в руке стаканом.

– А в каком ты хочешь? – Витька посмотрел на него с безнадежностью. – Ты там, снаружи, много органики в чистом виде жрал? Или все-таки предпочитал первое-второе-третье-десерт? Да еще рюмку водки? Ты же был в состоянии "ноль", когда кроме чистой записи ничего больше нет – сильно там тебе понравилось? Можешь представить, как бы ты там ел и что?

– Ну… – сказал Вадим, углубившись ртом в стакан.

– Вот именно что "ну"!

Лунин сделал из бокала глоток и спросил, больше из вредности, чем по действительному интересу – и еще, чтоб не возвращаться к теме про Юлю:

– Ну а биосферу-то вы тогда зачем на Новой Утопии создали? Исключительно из условий комфорта? Я ж сам видел и поля и сады. И стада. И рыба в воде там есть – я знаю!

– Нет, я был не прав, – заявил Витька внезапно. И добавил непоследовательно: – Но к Мальцеву тебя отправить надо!

– Это зачем?

– Да затем, что ничего тебе лишнего он не отрезал. Как был ты поленом, так поленом и остался. А вот добавить мозгов явно следует!

– Блин… – сказал Вадим. – Механика по андроидам каждый обидеть может… Только имей в виду! Я тебе сегодня уже хотел в ухо съездить – да пожалел. А ситуация сейчас не та, что в хронопогребе – с внутренним интерфейсом еще неизвестно, кто кого заломает!…

– А еще интеллигент! А еще шляпу надел! – не замедлил с ответом Витька. – Если тебе так уж хочется – в любое время и в любом месте. Посмотрим, кто из нас более крутой перец! А про биосферу мог бы и сам догадаться. Конечно – и из комфорта в том числе. Всяко лучше жить в большом и красивом мире, чем в глухих клетушках – как будто сам не знаешь! Но главным образом из-за того, что получать еду, питье и воздух прямым копированием – сложно и дорого. И всю эту аппаратуру нужно держать снаружи – в Большом Мире. А информационная копия яблони – как и информационная копия коровы – приносят плоды ничуть не хуже настоящих. И воздух обновляется лучше морскими водорослями. И опять же – это наш собственный ресурс. Потому все что можно – мы получаем естественным путем. А хлебные поля… Так пшеница не только на водку идет. Есть некоторые производства, где только хлебный спирт нужен в массовых количествах. Нефть, опять же, чем-то замещать нужно… Или ты думал, у нас по шельфу буровые платформы понатыканы?

– Да нет, не думал… – признал Вадим, который действительно об чем об чем, а об этом не думал точно.

– Ну и вот, – сказал удовлетворенный Витька, которого, как выяснилось, не удалось сбить с изначальной темы. – Так что никакого медведя я на тебя не натравливал. Он просто по максимуму сработал. А тебя я в любом случае Юльке бы подсунул как отважного охотника – кто б стал возражать? И я, дурак, так радовался этой своей выдумке, – с неожиданной печалью закончил он. – А ты ее не поцеловал…

Захваченный врасплох лекцией по вопросам информационной диетологии Лунин даже не сообразил среагировать на явное заимствование и тупо промолчал, не зная, что сказать. На его счастье, в разговор вмешались внешние обстоятельства, избавив его от этой проблемы.

Пока они с Витькой трындели, народ решил, видимо, сделать перерыв в танцах. Все собрались у стоящего в углу рояля, за который уселся не кто-нибудь, а Саитгиреев.

– Надо же! – поспешил ухватиться за происходящее Вадим. – Неужели он еще и на рояле играет?! Что за букет способностей?! И летчик и космонавт и медведя из берлоги поднять и вальс станцевать! И на рояле!

Подтверждая этот панегирик, не слышавший их разговора Тимур взмахнул руками над клавиатурой, и помещение заполнили звуки, как показалось Вадиму сперва, все тех же "Сказок венского леса". Хотя, вообще-то это была только похожая мелодия.

– пропел Саитгиреев и Вадим ощутил, как у него против воли вытягивается лицо: у Тимура был еще и вполне музыкальный голос.

Во всяком случае, он очень хорошо шел под рояль. И явно не только у Лунина было такое мнение, судя по тому, как придвинулись к инструменту все остальные. А от одного лишь взгляда на лицо облокотившейся на рояльную крышку Пироговой Вадиму захотелось хрястнуться обо что-нибудь головой. Хвала Аллаху, Юля стояла сейчас к ним с Витькой спиной. А то бы Вадим, пожалуй, не выдержал такого коктейля впечатлений.

– неслось в наступившей внезапно тишине. И, похоже, было, что эта тишина становилась с каждой строкой все более глубокой. Видимо, никто не ожидал именно такой темы в данных обстоятельствах. Но и музыка и простые, в общем-то, строки, захватили слушателей. Да и исполнитель был хорош: не рвал душу, а вел песню негромко, с ненавязчивой, какой-то даже твердой печалью.

– Блин, – пробормотал Вадим. – "И просто кондрашка хватила пашу – когда он узнал, что еще я пишу! Читаю, считаю, пою и пляшу!" Он и стихи сам написал? Никогда ничего такого не слышал.

– Вряд ли, – бросил в ответ Витька. – По-моему что-то старое подобрал. Из малоизвестного. Мне где-то попадалось… Да и мелодия тоже не его сочинения. "За фабричной заставой – где закаты в дыму…", переделанная немного… Но в целом для салонного музицирования – вполне годится.

– А ты его все еще за рядового летуна держишь? – насмешливо поинтересовался Кремер. – Так напрасно. Он лучший пилот Роскосмоса. А это, братец, много значит! У него и степень научная есть. И рисует он весьма недурно…

– Куда я попал… – мрачно резюмировал Лунин. Чтобы хоть что-нибудь сказать. – Одни лауреаты и академики!… Яду мне, яду!

– Хочешь сказать, что на его месте должен был бы быть ты? – добрый Витька извлек из воздуха бутылку коньяка. – Ничего: напьешься – будешь!

Лунин подставил опустевший бокал из-под шампанского. Хотя хотелось обыкновенной водки. Но и выдержанный коньяк пошел неплохо…

Тут, наконец, возникшая после окончания песни пауза закончилась. Публика взорвалась бурными аплодисментами.

Лунин мрачно опрокинул в рот содержимое фужера…

 

1

– Это чего за нафиг? – спросил Лунин Кремера, оглядывая приготовленное для лекции помещение.

– А чего? – изобразил тупого Витька.

– Да вы что, попроще ничего устроить не могли, что ли?

Они стояли на арене самого настоящего амфитеатра с вздымающейся вокруг раковиной зрительских скамей. Колизей, блин… Ну, не совсем Колизей, конечно, но что-то из тамошних времен, однозначно…

– Да куда проще-то? Старый добрый греческий театр с естественной акустикой – чего еще надо? Ты на подмостках в центре – а всем тебя и видно и слышно! Зачем изгаляться и изобретать велосипед? По мне так куда удобней, чем устраивать видеоконференцию аж с тыщей челов сразу! Оно тебе надо?

– Какая тыща? – удивился Лунин. – Нас сколько на Марс-то высаживается?

– А остальным, думаешь, не интересно? – возразил Витька. – Или ты с бодуна забыл, что твоих роботов не только на Марсе использовать можно? Мы их на повсеместное вооружение берем! Заодно и на астероидах испытаем – в условиях тамошней гравицапции. Или они у тебя там работать не смогут?

– Чего это не смогут? Тела-то функционально равноценные человеческим! Но как их там без механика эксплуатировать будут? Это, знаешь, пока не так просто…

– Ну, это не проблема! – отмахнулся Кремер. – Вас же трое у нас специалистов. Вот двое на Марс пойдут, а один – в пояс астероидов. И все дела. Кого конкретно послать – сами решите, я думаю: не маленькие. Но это потом, в процессе… О, вон народ уже пошел! Давай, начинай, роботячий папа! – с этим пожеланием Витька хлопнул Лунина по плечу и перемахнул со сцены в зрительный… гм, зал – или как оно там у греков называлось?

Вадим, оставшись один, огляделся.

По ведущим сверху лестничным проходам действительно уже спускались люди, рассаживаясь по скамьям и заполняя амфитеатр. И, похоже, тут и в самом деле собрался почти в полном составе экипаж "Ореола". Гад Витька в очередной раз подставил Вадима, поскольку лекция была приготовлена для марсианской группы. Правда, добавить специфику для работ в открытом космосе по ходу дела не составляло большого труда – лекция-то ознакомительная – однако можно было и заранее предупредить… Список, по которому надлежало при случае учинить месть над приятелем, у Вадима увеличился еще на один пунктик. Но этим, и в самом деле, можно будет заняться в процессе. Сейчас же на очереди было дело.

Лунин еще раз окинул взглядом амфитеатр и спросил:

– Ну что – все здесь?

– Все… все! Можно начинать!

– Ну тогда начинаю! – объявил Вадим.

И "легким движением руки" материализовал рядом с собой две фигуры в жестких, рельефно облегающих доспехах, и глухих шлемах, похожих в силу этого на персонажей комиксов или голливудских старварок. Ослепительно белый цвет костюмов только усиливал сходство. Но зеленые пятна катафотов и горбы ранцев за спиной аналогов в кинофантастике не имели. По росту и пропорциям однозначно можно было понять, что одна из фигур мужская, а вторая женская.

В амфитеатре повисла выжидательная тишина: все с интересом рассматривали новых персонажей.

– Вот, – сказал Вадим. – Полнофункциональные андроиды Горчинского, электромеханический вариант. Кибер "А" и кибер "Е", как он сам их называл. Адам и Ева то есть. Представлены в марсианском оснащении. Но для вакуумных работ вся разница – в скафандре, остальное без изменений. По опыту предыдущих демонстраций знаю, что читать лекцию об устройстве костно-мышечной, сигнальной, физиологической систем – скучно, долго и непонятно. Да и не нужно, в общем-то… Потому давайте просто спрашивайте, кому что интересно – я отвечу. Для первого знакомства этого будет достаточно. Итак – вопросы?…

– Почему они у вас в скафандрах? – прозвучало вполне закономерно из зала.

– Ну так на Марсе-то какая ситуация? – сказал Лунин. – Давление в шесть миллибар, как у нас в стратосфере, температурный перепад в полтораста градусов и вдобавок ко всему – пыль… Даже "жидкокристаллическому терминатору" потребовался бы там какой-нибудь кожух, – Вадим улыбнулся. – А у нас все-таки модель попроще… Конструкция, конечно, превосходит по выносливости живой организм, но на марсианскую природу никогда не рассчитывалась. Электромеханика и гидравлика изготовлены из материалов, предназначенных для земной среды, потому для работы на Марсе пришлось создавать комфортные условия. А ничего лучше скафандра для этого пока не придумали!

– Электромеханика? Гидравлика? – последовала новая удивленная реплика. – А что, посовременней что-нибудь взять было нельзя? Наноматериалов же полно…

– Почему нельзя? Можно, – Вадим пожал плечами. – И впоследствии мы и будем их делать по принципу "терминаторов судного дня". Та будущая модель сейчас в разработке. А эту мы просто по срокам не успевали довести и решили оставить основу от предыдущего варианта. Он испытанный и надежный. А то, что примитивный… Так Горчинский не имел финансирования и вынужден был делать андроидов практически на коленке. В домашних условиях и из тех материалов, что можно найти в обычном хозяйственном магазине. А то и просто на свалке.

 

2

– На свалке? – переспросил кто-то с сомнением.

– Именно! – подтвердил Вадим с удовольствием открывая перед слушателями неожиданные для них перспективы. – На свалки же выкидывается масса вполне исправных вещей, в которых вышла из строя лишь какая-то одна деталь или узел, а все остальное совершенно цело. А то и вовсе неповрежденные, но просто старые изделия. Например, черепа демонстрационных моделей в свое время были изготовлены из двух старых алюминиевых бидонов из-под молока. Соседи Горчинского по даче выкинули, а он подобрал. Металл максимально соответствовал прочностным характеристикам…

То, что черепа методом выколотки делал Вадим, он говорить не стал – это по любому была лишняя подробность.

– То есть – у них головы из бидонов?! – раздался женский голос.

– Нет, конечно. Мы все, что можно, заменили на более современные материалы. Скелеты здесь титано-керамические. Но некоторые механизмы пришлось оставить. Это даже на облике сказалось… Впрочем внешнего вида и мимическую динамику лица они не портят.

– О чем вы говорите? – задал вопрос тот же голос.

– Да вы сами сейчас увидите…

Вадим отдал "мысленную" команду и андроиды синхронными движениями подняли руки, повозившись, отстегнули замки шлемов и, сняв их, замерли, прижав "головные уборы" к бокам.

– Как вы можете видеть – нормальные человеческие лица, – пояснил Лунин. – Сходство же тел с владельцами будет доведено до полного соответствия оригиналам, так что никаких трудностей с идентификацией не возникнет. Мимика и артикуляция так же близка к естественной и тоже будет настроена индивидуально для каждого пользователя… – повинуясь команде Вадима, андроиды помахали зрителям руками, поворачиваясь во все стороны и еле сдерживаясь от смеха.

– Э… – сказал кто-то озадаченно. – Это что – солнцезащитные очки? Зачем?

– Нет. Если вы обратили внимание – нет характерных для очков дужек и прочей арматуры. Это защитные линзы телекамер. Но выполненные именно под дизайн очков: все мы носили не раз эту штуку и нам такой вид привычен. По личному опыту могу сказать, что даже разглядывание собственного отражения в зеркале не вызывает никаких затруднений.

– Телекамер?!…

Вадим усмехнулся.

– Я же сказал – эта модель электромеханическая. И сделана из материалов, купленных в обычных магазинах. У нас просто не было средств на дорогие оптоэффекторы. Приходилось вот – заниматься самодельщиной, искать заменители. Да вы не волнуйтесь! По параметрам зрения данные устройства далеко перекрывают возможности обычного человеческого глаза. Хотя бы способностью видеть в ИК и УФ диапазонах. Про изменение фокусного расстояния я уж не говорю – но бинокли вам в этих телах не понадобятся!

Какое-то время все молча разглядывали лица роботов.

Потом снова последовал "женский" вопрос:

– И что… Можно делать прическу? И макияж?

– Ну, вы же видите! У Евы выполнена укладка… И все остальное – соответственно.

– А разговаривать они умеют?

– А как же? – отозвался, опередив Вадима, Адам. – Голосовой аппарат, правда, не является копией человеческого, пришлось оставить старый, но все звуки речи воспроизводит стопроцентно.

– А это… Кто сейчас отвечает?

– В данном случае, – ответил Вадим. – Роботов представляют инженер нашей группы Генрих Семенов и врач-куратор Юлия Крылова.

Роботы снова помахали руками, а Юлька даже послала кому-то воздушный поцелуй.

– А-а! Точно! – раздалось из зала. – Генка, Юлька! Я вас в этих доспехах не узнал сперва!.. Ну, вы даете! А в ранцах что? Блоки питания?

Вадим раскрыл рот, собираясь ответить, но его опередила Юля.

– В ранце жизнеобеспечения смонтирована система терморегуляции, – сообщила она. – Близкая к таковой для стандартных человеческих скафандров. А так же запас пищи и кислорода на неделю и плюс система утилизации отходов, гм… жизнедеятельности кибернетического организма…

– Какой пищи и кислорода?! – ошарашено спросил кто-то.

– Какие отходы жизнедеятельности? – тут же последовал еще один насущный вопрос.

– Ну так на чем, по-вашему, робот-то работает? – задал встречный вопрос Вадим. – На святом духе? Или на аккумуляторах? Общая мощность энергетической установки тут вдвое больше чем у человека – киловатт. Обеспечить этот показатель можно было только одним способом: установив на машину топливный генератор. А генератору для работы нужны горючее и окислитель. Водород и кислород. Вот в ранце и находятся – бак с топливом и бак с окислителем. Окислитель – кислород. Топливо – в принципе любое углеводное или углеводородное вещество. В нашем случае выбран спирт.

– Заправка осуществляется обычным способом! – добавил Генрих. После чего демонстративно ухватил зубами торчащий из воротника костюма мундштук и что-то из него с шумом всосал. Потом похлопал себя по животу.

– Вот примерно так! В желудке оно расщепляется, водород идет в реактор… кислород тоже, дополнительно. А все остальное – в жидкие отходы!

 

3

Зрители ошеломленно наблюдали данную демонстрацию.

– И жидкие отходы куда?… – закономерно прозвучал вопрос.

Вадим и роботы засмеялись.

– А тоже обычным способом! – сообщила Юля. – И, между, прочим – какать роботам тоже надо!

– А это-то в честь чего??…

– Вы пропустили, – заметил Вадим зрителям. – Что Семенов произнес слово "желудок". Мы ведь с самого начала рассчитывали, что андроиды будут использоваться нами не только на Марсе. Потому следовало обеспечить им полную автономность по энергопитанию. Чтобы не таскать с собой на Земле канистру с бензином. Потому в дополнение к генератору в конструкцию введена дигестальная система. Желудочно-кишечная, проще говоря. То есть, находясь в теле, вы сможете есть и пить, как нормальные люди. Любую человеческую пищу.

– И не только человеческую! – встрял с уточнением Генрих. – Нечеловеческую – тоже! Система может переваривать любую органику – и неорганику тоже – выделяя из нее водород или метанол для генератора. Ну и кислород дополнительно, как я сказал. Основная же подача кислорода производится тоже традиционным способом – из атмосферы! – Семенов опять демонстративно засопел, принявшись усиленно дышать.

– Собственно, установка системы автономного питания, – сказал Лунин. – И заняла у нас основную долю времени по доработке конструкции. На предыдущих моделях ничего такого не было, сами понимаете. Электричество к ним подходило по кабелю от сети. Нам пришлось перекомпоновать расположение внутренних агрегатов, и пересчитать под эту компоновку конструкцию. Затем проверить на полигоне, разумеется, внести исправления… Ну – обычным порядком.

– Ну так это что получается? – спросил кто-то. – По сути никаких преимуществ по сравнению с человеком эти роботы не имеют? Есть-пить надо, дышать – и все остальное… Без скафандров, опять же, не обойтись…

– Так, а вы чего хотели? – отпарировал Вадим. – Штурмовой танк "мамонт"? Или робота-трансформера из комиксов? Задача ставилась именно сделать человеческое тело. С его динамикой и массо-габаритными данными. Эту задачу мы выполнили полностью. И даже с перекрытием. А то, что прочностные и эксплуатационные характеристики получились примерно такими же, как у человеческого организма… Так для одних и тех же условий сложно создать что-либо принципиально разное!

Вадим хотел еще кое-что добавить, но инициативу у него перехватила Юля.

– Наши андроиды выживут там, где погибнет любой человек! – с жаром заговорила она. – Это проверено на испытаниях и вы сами в этом убедитесь при обучении. Да, конструкция не может обойтись без скафандра на Марсе. Да – роботу нужно есть и пить. Но зато моторика мелких движений полностью соответствует человеческой. И плотность тактильных датчиков на руках и лице – тоже. Находясь в теле андроида, вы будете получать практически все те же ощущения, что и в обычном человеческом! Все, что может делать человек – может и андроид!

– Что, совсем-совсем все? – прилетела ехидная реплика откуда-то из верхних рядов. – И размножаться тоже?

– Зря смеетесь! – отпарировала Юля. – Мы над этим работаем! В следующей модели размножение предусматривается! Мы вообще хотим воспроизвести человеческий организм полностью, со всеми его функциями – для существования в нормальном мире!

– И каким образом это размножение будет происходить?

– А вы что, не знаете, как трахаться?

– И вы что, уже пробовали? – не унимался любопытный.

Но Юльку смутить такими вопросами было невозможно.

– Еще нет! – не моргнув глазом, ответила она. – Но попробуем обязательно! И не только мы: анатомическое-то строение тел воспроизведено полностью – так что в творческом процессе могут участвовать все без исключения! – закончила она под общий хохот.

– Что – действительно все воспроизвели?

– Ну разумеется, – снова вступил в разговор Лунин. – Специально для особо озабоченных – как же им, беднягам без этого?.. А если подумаете, так сами сообразите, что тело должно быть полноценным. И если есть система питания, так и дефекация должна быть налажена. А раз конструкция мышц была воспроизведена в соответствии с оригиналом, то воспроизвести программно управление всеми функциями в полном объеме не составило никакого труда. Или вы предпочли бы иметь торчащий наружу сливной краник? – закончил он под взрыв общего хохота.

– У прежних демонстрационных моделей, – переждав смех, продолжил Вадим. – Ничего такого не было. Но мы решили, что на серийном образце все возможности должны быть воспроизведены… Так сказать, по образу и подобию.

– А… э… размеры органов? – поинтересовался кто-то. – У всех стандартные? Или тоже будут… подгоняться по оригиналу?

– А это медицинская тайна! – опять опередила Вадима Юля. – Каждый мужик сам решит, с каким достоинством ему жить.

– А баба? – похоже, зрители не могли расстаться с темой.

– А у женщин – другая стать! – Юля гордо выпрямилась, поведя плечами. Все снова засмеялись. – Только в любом случае лучше оставить то, что есть от природы: чтобы лишнее не мешало. Это ведь все-таки костюм по большому-то счету. Причем костюм рабочий. В нем никаких декоративных деталей быть не должно. Самим же вам будет неудобно работать, если габариты будут сильно отличаться от ваших естественных пропорций…

 

4

– А во что это вы их так вырядили-то? – последовал очередной вопрос. – Таких и скафандров-то вообще нет. Имперские штурмовики из "Звездных войн" какие-то…

По голосу Вадим узнал Тимура.

– Да вот пришлось, – ответил он космонавту. – Это ж Марс. Марсианская пыль хуже лунной: размер пылинок – микроны. В любую дырочку пролезет. Думаю, никому не понравится въевшаяся в кожу или набившаяся в компенсационный костюм мелкодисперсная пудра. Особенно если будет ветер… Песчинки с легкостью могут пробраться во внутренности вашего тела, засорить реактор или замкнуть контакты нервной сети… Пластины прикрывают все тело че… андроида. И эти латы – еще не самый верхний слой. Каждый раз при выходе наружу на каждого будет наноситься одноразовый защитный лак, призванный дополнительно обезопасить конструкцию от всей той пыли, что осядет на робота.

– Ничего се… А как же тогда те, кто на Марс высаживаются… люди?

– Да так же. Пыль – проблема номер один. Единственной серьезной защитой является водяная пропитка уплотнений и влажная вентиляция отсеков. Ну и скафандры марсианские… Кто их видел, знают, что по конструкции они от лунных не отличаются – то есть изготовлены по нормам открытого космоса. Хотя вроде можно было огород не городить – атмосфера, хотя и разряженная, есть… Да и то это помогает мало… Потому все экспедиции, которые на Марс высаживались, сидели там в грязи. Не как свиньи, конечно… Но хватало.

– А ваших этих жестянок – хватит?

– Хватит. Мы проверяли. И вы, главное, учтите, что внутри этих доспехов все-таки не человек. А робот.

– Так вы ж сами нас только что уверяли, что этот робот в точности как человек – ест, пьет, дышит – даже трахается…

– И какает! – не упустила случая добавить Юля ангельским голосом.

– Ну… да, – вынуждены были признать в зале.

– Не надо путать функцию с конструкцией, – улыбнулся Генрих. – Изготовлен-то киборг все же не из мяса, а из синтетики и металла. А там другие прочности. Потому перепад давлений он переносит куда лучше. В принципе, он и без компенсирующего костюма там мог бы действовать. Но примерно так же, как альпинист очень высоко в горах – с трудом. И температурный режим ему не страшен – но повлечет усиленный перерасход энергии. Плюс – увеличенное испарение из гидросистемы в условиях слабой атмосферы. Одним словом – если в Антарктиду собрался, так будь добр одеть доху, унты и шапку. А не щеголять голым задом. То есть, работать на Марсе можно было бы – но на износ. Потому решили сделать и одежду…

– А что за материал вы использовали для такой качественной имитации? Медицинский протез?

– Вы кожу имеете в виду? – уточнил Лунин.

– И кожу, конечно. Но и мышцы, выглядят как натуральные, судя по мимике и артикуляции…

– Нет, кожа – не медицинский протез, – стараясь не ухмыляться, ответил Вадим. – У нас не было доступа к такого уровня материалам. Я же говорил уже, что мы занимались откровенной самодельщиной на дому. Поэтому наружную оболочку пришлось изготавливать из галантерейного кожзаменителя…

– Из чего?

– Ну, из чего делают сумочки женские, одежду – плащи, куртки… Кресла автомобильные им обивают еще. Кстати, в данном случае взята была именно эта разновидность… Этот материал дешев и полностью соответствует всем требуемым характеристикам, как вы можете убедиться…

– Из обивочного материала?!

– Ну да… Его же делают как раз в расчете на контакт с человеческим телом. Поэтому ощущения от него не должны вызывать раздражения и не быть ядовитыми. А кожный протез нам было бы даже невыгодно применять. Он требует к себе дополнительного ухода. Кроме того, рассчитан на приживление к живым тканям – а нам в этом просто не было необходимости.

– Но она… Поверхность робота не производит впечатления наружной обтяжки! Ваша "кожа" явно прикреплена к подлежащим мышцам!

– Конечно. Иначе бы это получилась не кожа а чехол. Быстро протирающийся и неудобный. Наружный слой приварен на молекулярном уровне к внутренней подложке с наполнителем в котором двигаются мышцы, проходят сосуды гидросистемы и в центре размещены кости каркаса.

– Что за подложка?

– Это ячеистая структура из лавсановых нитей, залитая перфторуглеродным гелем в качестве наполнителя.

– Ячеистая – это как?

– Ну… Вязанная, в общем, – признался Вадим. Уточнять, что вязала ее на спицах жена Горчинского, он не стал. Но работка у нее была та еще… – В силу этого подложка соединяет в себе как прочность, так и упругость. А внутренними растяжками она соединена с костным каркасом, что позволяет четко сохранять внешнюю форму, не отслаиваться и не смещаться.

– А мышцы вы из чего делали? – последовала новая реплика.

– А вот попробуйте угадать! – Лунин все-таки усмехнулся. Товарищам ученым было приготовлено немало сюрпризов в этой конструкции. В процессе обучения им еще предстояло поудивляться. Пока же шли самые поверхностные вопросы. – Вот из чего можно было сделать приводные агрегаты, чтобы получилось сопоставимая с человеческими возможностями конструкция. И даже с чуть лучшими, чем у человека. Учитывая при том, что использовать можно только материалы, продающиеся в магазинах хозтоваров. И то, что никакого специального оборудования для высокоточной обработки у вас нет…

 

5

– Ну, после кожзаменителя… – протянул спрашивающий. – Даже и не знаю. Чтобы получить мощность, сопоставимую с живыми человеческими мышцами, вам нужно было загнать туда не меньше чем полсотни килограмм тонкой медной проволоки. Или столько же набранных из токопроводящей керамики гирлянд… Что еще вы могли купить в обычном магазине, соответствующее по магнитопроводящим свойствам? Искусственные протезы – вы же сами говорили – вам были не по карману…

– Правильно. Ничего из медицинского арсенала мы не использовали, – Вадим хмыкнул. – Но вы же видите, что перед вами вовсе не медные статуи. И уж тем более не керамические… Я, так понимаю, что это вообще с вашей стороны шутка…

– Ну, шутка…- подтвердили из зала. – Но что вы тогда туда засунули?

– Токопроводящий резинопластик.

– Что?! – последовал вопль после изрядной паузы.

– Промышленный резинопласт, – повторил Вадим с удовольствием. – Конкретно – тот, что идет для изготовления ленточных транспортеров.

– Да это же невозможно!

– Почему это? – смиренно поинтересовался Лунин.

– Да из него же нить сделать нельзя! А мышца – это пучок нитей! И если структуру не воспроизвести – так вы и мощности не получите!

– Правильно, – кивнул Вадим.

– Что – правильно?! – продолжал горячится оппонент. – Нельзя было из ленточного транспортера сделать мышцы таких малых размеров!

– Да, – Лунин виновато развел руками. – Нельзя. Но мы сделали. Хотя нам было трудно…

– Да как, черт возьми?!

– Дык как у нас в России завсегда делают? С помощью кувалды и какой-то матери. С последующим доведением до кондиции посредством напильника! – под общий хохот сообщил Вадим.

Несмотря на такую реакцию спрашивающий не унялся:

– Но как, все-таки? Из этого пластика пробовали в свое время тянуть нить – я знаю. Но она получается непрочной. И рвется при малейшем усилии! Там просто молекулярная структура не предусматривает слишком длинных связок. И не держит нагрузки на растяжение. Только на сжатие. А здесь нужен практически мономер, причем – чем тоньше, тем лучше!

– Я знаю… – подтвердил Лунин, стараясь не смеяться. – Этот пластик годится только на большеразмерные, равнонагруженные конструкции, вроде тех же перистальтических ленточных транспортеров, потому что при меньших размерах он не сохраняет форму. Но удельную мощность он обеспечивает большую. Что и ценно. Причем без всякой наборно-жгутовой конструкции мышцы. Мы именно потому его и выбрали, что набирать каждый из сотен мускулов вручную из нитей нам было не под силу. А здесь можно было обойтись цельными кусками.

– Да не может же такого быть! Тот институт, который занимался этой задачей, так и не смог ее решить! Не работает она на растяжение!

Лунин все-таки усмехнулся.

– Как любил в таких случаях повторять Саул Иосифович: "А для этого нужно иметь не высшее образование, а всего лишь среднее соображение!" – сообщил он ехидно.

– И что же вы такое сообразили своим средним соображением, позвольте узнать? Потому как если бы это удалось, то вы совершили бы переворот в роботостроении: ведь сейчас все манипулятроы роботов имеют либо металлические мускулы, либо керамические. А это почти то же, что было в позапрошлом веке – когда конечности роботов двигали либо гидроцилиндрами, либо электромоторами! Пещерный уровень!

– Я это тоже знаю, – повторил терпеливо Лунин. – Хотя насчет пещерного уровня вы не совсем правы… И если вы не забыли – Горчинский ДЕЙСТВИТЕЛЬНО совершил переворот в роботостроении. Иначе бы мы здесь сейчас не разговаривали. А у института, который вы поминали, не имелось такой цели. Им в план было включено исследование по производству токопроводящей полимерной нити для нужд промышленности. Нити с весьма многообещающими свойствами – это да. Но ведь не более того… Очень узкоспециальная, фактически чисто технологическая задача. Никто поэтому и не пытался в ее рамках что-нибудь эдакое изобрести. А нам нужно было получить полный аналог живой мышцы – и все тут! Ну, нам и пришлось его сделать.

– Да как?!

Вадим вспомнил, как десять лет назад Горчинский поставил перед ним эту задачу – сделать аналог мышцы. Перед тогда еще студентом. И в совершенно смешные сроки. Разинувшему от такой наивности рот Лунину Горчинский невозмутимо заявил:

– Никогда не бойтесь больших задач. Иначе вы ничего в жизни и науке не добьетесь. Как в том анекдоте про ассенизаторов… Знаете?

– В каком анекдоте? – спросил не пришедший в себя Лунин.

– Да два ассенизатора – старый и молодой – отправились на обычное свое дело – вычерпывание излишков из выгребной ямы. Старый, как более опытный, занял позицию непосредственно в яме, а молодой – наверху. Чтобы принимать ведро. С субстратом. Ну, черпают они, значит, это дело… Черпают. И тут чего-то молодой неловко двинулся и все содержимое из ведра – вниз. Прямо на старшего. Молодой замер в испуге. Стоит… А старший на дне ямы утерся, посмотрел печально снизу вверх на помощника и говорит: "Бестолочь косорукая! Ничего тебе доверить нельзя! Вот так всю жизнь наверху с ведром и простоишь!.. Тьфу!"

Вадим не заржал тогда во все горло только из вежливости.

 

6

Что именно хотел Горчинский сказать этим анекдотом, Лунин понял уже только после его смерти.

Когда его "уходили" из института, а он ругался с директором, сдавал дела и, доходя до мата, требовал составления официальной описи на оставляемые в качестве "лабораторного имущества" образцы. Происходившее было до отвращения наглядно…

А мышцу он сделал. За вдвое большее время, чем требовал Горчинский, но сделал. Сам. Правда, Горчинский все же выдал ему начальную установку.

– Не пытайтесь копировать уже существующие модели, – сказал он. – Они нас не устраивают. Если бы можно было применить что-либо из того, что есть, незачем было бы и огород городить… И не знакомьтесь с их конструкцией. Этим вы только себе мозги зашорите. Просто выясните – какое действие производит мышца? И – каким угодно способом воспроизведите этот эффект в тех же рамках. Вот и все. Единственные ограничения – агрегат должен быть абсолютно безвреден для здоровья людей, и иметь себестоимость равную нулю. И впредь всегда из этого исходите, что бы вам не пришлось изобретать. Вам понятно?

Он любил такие парадоксальные формулировки. По его словам они помогали уяснить задачу с максимальной контрастностью. Он вообще был большим любителем совмещать несовместимое, математик-теоретик по специальности и изобретатель-практик по необходимости, Саул Иосифович Горчинский…

…– Да просто очень, – ответил Вадим настырному скептику. – Даже до смешного просто. Если материал плохо работает на растяжение, но хорошо на сжатие – так и нужно было всего лишь заставить его на сжатие и работать. И все.

После внезапно возникшей паузы уже чей-то другой голос недоверчиво спросил:

– И что, никто до такой умной мысли до вас не додумался?

Лунин развел руками:

– Представьте себе – нет… Но если быть честным, так я повторю то, что только что сказал: такой задачи не ставилось на уровне официальных разработчиков. Им ставилась задача СКОПИРОВАТЬ живую мышцу. В точности как она есть. Как наиболее совершенный двигательный агрегат в природе. Такие несуразности регулярно случаются в науке – что поделать, мы, люди, существа не очень совершенные…

– Погодите-погодите! – опомнился "скептик". – Принцип-то идеи понятен! Но как вы осуществили его на практике?

– Да это-то совсем элементарно, – ответил Лунин. – Грубо говоря – тот же самый гидроцилиндр, во внутренней полости которого размещен резинопласт. При пропускании тока резинопласт расширяется и движет шток и цилиндр навстречу друг другу. Все. Корпус цилиндра не дает пластику потерять форму и таким образом сберегает его от разрушений. Пришлось, правда, повозиться, чтобы сделать конструкцию эластичной, без применения металлов – там дакроновый чехол и тяги из углепластика – но схема, в сущности, совершенно классическая. И внешне работа выглядит в точности как сокращение мышц под кожей…

– А если резать придется? – раздался голос Мальцева.

– Ничего страшного, – сказал Лунин. – В стационарных условиях нити подложки просто отодвигаются в сторону за счет упругости, гель выдавливается. Проверено неоднократно, – добавил он уже специально от себя. – А в полевых… Какая там разница? Главное, чтоб заштопать повреждение мышцы, сосудов, каркаса или внутренних механизмов, чтобы проработало, пока будешь добираться до стационара. На полигонах мы это тоже проверили, конечно.

– А разрез на коже?

– Можно наложить обычную повязку. Или скотчем залепить. Да хоть зашить просто нитками! Потом заваривается СВЧ или ультразвуком – практически без следов, если постараться.

– Угу… – непонятно отозвался хирург и замолчал.

– Собственно, – счел нужным добавить Генрих. – Такой ремонт нам только в полевых условиях и нужен. Когда нанозавода под боком нет. На базе же любые повреждения будут исправляться помещением робота в чан с наноэффекторами и восстановлением посредством компьютерного редактирования. Но приемы оказания первой помощи, конечно, изучить придется – мало ли что…

– Так же как и правила личной гигиены! – подхватила Юля, которой надоело молчать.

– А что – и такие есть?!

– А как же?! Глаза нужно протирать регулярно, зубы чистить. Горло полоскать на предмет очищения от пыли…

– Зубы чистить?!

– А как же? Раз они у вас есть – содержать их нужно в порядке!

– Ну бли-ин, – протянул кто-то. – И тут от кураторов житья не будет! Механики-то зачем?

– А механики будут заниматься более серьезными вещами!

– Какими, например? Органы размножения испытвать в работе?

– Почти, – не спасовал Юля. – Общая профилактика всех систем, контроль генератора, желудочного реактора, работы гидросистемы…

– А что за гидросистема-то такая? Уже несколько раз ее упоминали…

– Она обеспечивает сверхдавление в гелевом заполнителе – чтобы тело не теряло формы. Ну и еще увлажнение и внутреннюю терморегуляцию. Вдобавок к системе охлаждения, что смонтирована в ранце скафандра…

– А зачем гидросистема? Вроде ж конструкция электромеханическая?

 

7

– Одно другому не противоречит… – ответил Генрих. – Мышечный механизм действительно электромеханический. Но все материалы имеют неприятное свойство терять со временем содержащуюся в них воду. Высыхать то есть. В вакууме – особенно сильно. Кроме того, всякая конструкция при работе греется. А в нашем случае греется особо сильно – внутренняя температура в генераторе пятьсот градусов. Тут без системы охлаждения не обойтись. Пришлось создать что-то вроде кровеносной сети, прокачивающей теплообменную жидкость по всему объему андроида, распределяющей тепло более-менее равномерно и отдающей его в пространство через поверхность. В результате температура тела у нашего кибера лишь немного выше, чем у человека – сорок градусов по Цельсию.

– Получается – он у вас и на ощупь как человек? – прозвучал женский голос.

– Именно! И, главное – у тела свои тактильные датчики. То есть и вы тоже прекрасно все будете ощущать, а не только вас!

– То есть – тело… Оно тоже как настоящее? – спросил тот же голос.

– Конечно! – ответила Юля. – А вы думали, что тут только лица человеческие? Так ничего подобного! Сейчас сами увидите! Гена, помоги мне снять эту пластмассу…

Вадим в душе был против такого стриптиза еще при обсуждении сценария демонстрации. Но показать андроида "а натюрель" все равно требовалось. Потому Юлькина идея устроить шоу была принята единогласно – даже Лунину пришлось смолчать. Хотя и несколько не по тем мотивам. И вот настала пора расплачиваться за свою уступчивость…

Генрих помог Юле отщелкнуть замки креплений бронещитков и снять ранец.

Затем настала очередь шнуровки высотно-компенсирующего костюма.

Потом – термобелья системы охлаждения…

По ходу процесса зрители все более оживлялись. Издавая подбадривающие реплики. И даже привставали с мест. Когда Юля осталась в весьма смело открытом купальнике, со всех сторон грянул одобрительный гул, усиленный восторженным свистом.

– А дальше?! – крикнул кто-то.

– А фига! – ответила Юля и весело показала по направлению выкрика означенную фигуру из трех пальцев.

– У-у!.. Так нечестно! – донеслось в ответ.

– А у нас здесь не лига сексуальных реформ!

Осторожно переступая босыми ступнями, Юля перебралась в зал и побежала по рядам, демонстрируя всем желающим качество изготовления конструкции вблизи. Женщинам она охотно давала потрогать себя руками. Мужские же попытки пресекались энергичными шлепками. Все это сопровождалось охами, ахами, смехом и жизнерадостным возмущением ущемленной сильной половины экипажа. Впрочем, кажется, кому-то все же удалось произвести органолептическое исследование кожного покрова андроида…

Лунин с Генрихом наблюдали за этим проходом, стоя на арене и не вмешиваясь. Впрочем, во что, собственно, было бы вмешиваться? Семенов восторженно крутил головой, от души наслаждаясь происходящим вместе со всеми зрителями. Лунин внешне сохранял на лице каменное выражение. Но в душе матерился последними словами – было на что посмотреть… Да и сама Юлька будоражила толпу со всем присущим ей артистизмом, хорошо знакомым Вадиму еще с института. Когда она, закончив "круг почета", возвращалась на арену, весь амфитеатр, как один человек, встал и приветствовал ее аплодисментами.

– Ты чего? – спросил Генрих, посмотрев в этот момент на Лунина.

Черт, подумал Вадим, быстро подвигав лицевыми мускулами.

– Не отвлекайся, – сказал он Генриху. – Работаем…

– Ну так я…

– Все! – отрезал Вадим. – Проехали!…

Генрих, покосившись на Вадима, помог Юле облачиться обратно во все марсианские одежки, проверил функционирование СЖО и отошел на свое место.

Именно в этот момент у Лунина на "рамке" активировался вызов связи.

Вадим недоуменно скользнул в "боковое" время.

Только затем, как выяснилось, чтобы узреть на виоме довольную физиономию Кремера.

– Ну как оно? – заговорщически подмигнул Витька. – Нэ дэвушка – пэрсик! А?

– …твою мать! – сказал Лунин. – Я из тебя из самого персик сделаю!

– Ой-ой! Как страшно! – притворно запищал Витька и тут же снова стал обычно-агрессивным: – Вешай-вешай, белогвардейская морда! Всех не перевешаешь! Наше дело правое!

– Блин! Витька! – сказал Лунин. – Ты что, только за этим позвонил?

– А что? – сделал наивные глаза Кремер.

– Нашел время!

– А что? – повторил Витька. – Не вижу причин, почему бы одному благородному баю не позвонить другому и не выразить восхищение его дамой!

– Что, вот прямо сейчас?!

– А почему, собственно, нет?

– Да достал ты уже с твоими приколами! – в сердцах сказал Вадим. – И комитет ваш женский тоже! Отцепитесь вы от меня! Сколько раз можно говорить?!

– А вот фиг тебе, товарищ генерал-лейтенант! – сбить Витьку было, похоже, невозможно. – Они от тебя просто так не отцепятся! Как честному человеку тебе теперь придется жениться!.. На благо Новой Утопии!..

 

1

Было жарко.

Лунин лежал на горячем, как печка граните набережной, подставив солнцу грудь, и свесив ноги в воду, и блаженствовал, закрыв глаза. Лениво плескались мелкие волны. Звенели моторы водных мотоциклов, раздавались хлесткие удары по мячу, удалые выкрики и женские визги… Лето.

Несколько месяцев пролетели как день – слившись в один сумасшедший поток. Обучить тысячу человек достаточно уверенно обращаться с кибер-телами было не так-то просто. Не из-за сложности материала. Сам курс длился всего две недели. Но проблема была в том, что санаторий не мог вместить всю тысячу сразу. Максимум сто человек. На большее количество народу никак не хватало мощности. Вадим, Генрих и Стрельцов натурально замучились два раза в месяц повторять одно и то же. А еще была куча проблем с производственниками, которые тоже требовалось решать. В общем, работы хватало. Даже внутренний интерфейс не очень помогал. Хотя без него была бы совсем труба, конечно.

Но вчера, наконец, все закончилось. И сегодня с утра три кибернетиста заслуженно валялись на берегу, жарясь на солнце, ныряя с набережной в теплую как парное молоко воду и ничего больше не делая. Приходили в себя от сумасшедшего марафона. Чего здесь делала вся остальная марсианская группа – сказать было трудно. Скорей всего присоединились исключительно из халявных соображений: после завершения обучения санаторий предполагалось вывести из быстрого времени и отправить на "чердак" – из экономии все тех же вычислительных мощностей. Да и всем остальным перейти туда же. Так что народ можно было понять…

Лунин услышал шлепанье босых ног по камню, но не пошевелился и не открыл глаза. Ему не хотелось делать ничего. Кто бы это ни был. Хоть Кремер. Хоть сам Башкирцев. Впрочем, Витьки здесь как раз не было. И Андрея Ильича тоже…

Шаги приблизились и затихли где-то в районе лунинского плеча. Постояли немного, затем переместились к поясу, и неизвестный опустился рядом, распространяя запах воды и ландышей. Ландышей?.. В голове у Лунина вихрем пронеслась масса соображений на предмет того, кто бы это мог быть. Но, если честно говорить, выбора большого не предполагалось. Ландышами душилась только одна особа…

– Вадим… – позвала Юля.

Лунин открыл глаза и посмотрел в небо. Совершенно забыв, что находится не на Земле. Огромный шар солнца, висящий в зените, безжалостно плеснул огнем. Вадим изо всех сил зажмурился и рывком сел, мотая головой: под веками плавали цветные пятна. Примерно через минуту, проморгавшись, он посмотрел на Юлю, постаравшись всем видом изобразить внимание. На Юле был надет строгий купальник под цвет ее глаз, сейчас потемневший от воды и желтая резиновая шапочка, прикрывавшая волосы. На шапочке и на плечах искрились радужные капли. Лицо у Юли было очень серьезное.

– Вадим… – сказала она. – Нам надо поговорить

Лунин окинул взглядом близлежащую акваторию с играющими в водное поло купальщиками и усиленно попытался придумать, что сказать. Как назло, ничего в голову не приходило. Больше всего ему в данный момент хотелось сигануть с бортика в пруд, но усилием воли он подавил это желание. Да и было бы оно крайне глупо.

Юля, не дождавшись ответа, опустила голову и принялась тщательно стирать что-то пальцем у себя с коленки. Хотя там, кажется, и так ничего не было. Но она протерла одну коленную чашечку, затем принялась за другую. Лунин чувствовал себя полным идиотом. Но язык, как заколдованный, отказывался шевелиться, и он продолжал молчать.

– Я не понимаю… – не отрываясь от коленки, заговорила Юля тихо. – Что случилось?

Вадим вздохнул.

– Что? – повторила Юля вопрос. – Почему ты даже не хочешь со мной разговаривать?

Да чтоб оно все в тартарары провалилось, подумал Лунин, понимая, что молчать дальше будет просто невежливо.

– Почему не хочу, – сказал он, сам понимая, насколько ненатуральной получается интонация. – Хочу…

Юля посмотрела на него внимательно.

– Ну тогда что произошло?

Вадим в отчаянии раскрыл рот, совершенно не представляя, что скажет, и в этот момент внезапно ощутил сигнал вызова.

– Подожди! – быстро бросил он Юле, скользнув во внутреннее время.

И оказался нос к носу с Кремером. Ну, то есть – с экраном, на котором присутствовал Витька.

– Чего тебе? – нелюбезно поинтересовался Вадим.

– Тебя. По делу. Срочно! – физиономия друга-приятеля расплылась во всегдашней ехидной улыбке. – А то, понимаешь, в то время, когда весь народ – в смысле, экипаж! – не покладая рук, прилагает все силы для успешного выполнения задания партии…

– Витька! – прервал Лунин. – В чем дело? Какого хрена ты меня дергаешь все время? Чего случилось?

Кремер, видимо, уловил, что Вадим не расположен сейчас к шуткам, потому что, отбросив ернический тон, виновато развел руками:

– Ну извини, брат! Но без тебя никак. Бомбу нашли.

 

2

Секунду Лунин смотрел на Витьку, не понимая, о чем речь.

– Что, на самом деле, что ли? – спросил он затем.

– Угу, – ответил Кремер. – На самом. Одна килотонна. Головка от противоракеты. Замаскирована была под радиоизотопный генератор. Ловко так придумали, стервецы…

– Ну… А я-то тебе на что?

– Долго это объяснять… Но если в двух словах – есть возможность проверить твоих андроидов в деле. Потому давай – аллюр три креста! – вылезай из погреба и двигай сюда, в нормальное время. С информацией ознакомишься по дороге…

– Да чего спешка-то такая?

– Так коррекция же! Все сроки выполнения псу под хвост летят! А кроме того – бомба с "бегающим взрывателем". И взрыватель почти сработал… Когда киберы туда сунулись. К счастью удалось в последний момент все остановить. Но теперь в результате патовая ситуация: бомба не взрывается, но и киберы ничего сделать не могут. И черт его знает, что там еще в схеме подрыва наворочено… Так что без человека тут не обойтись…

– Нихренасе… – прокомментировал Вадим

– Поэтому я и говорю: мигом дуй сюда! Как специалист, ты можешь понадобиться!

– Уже лечу!…

Вадим вернулся в "нормальный мир".

– Извини! – сказал он Юле, быстро вставая и разворачиваясь в сторону ближайшего телепорта.

Одеваться было некогда, да и смысла особого не имелось – всегда можно было заказать новую одежду в любой момент – и Вадим, быстро опять юркнув "внутрь себя", присел, толкнулся и как был – в одних плавках – послал тело в воздух.

– Вадим!.. – донеслось до него. Но Лунин ничего не ответил. И даже решил, что не станет откликаться на вызов, если тот последует. Но больше всего он боялся, что Юля прыгнет следом – выяснить, почему он сбежал. С нее могло статься.

Однако ничего подобного к некоторому удивлению Вадима, не произошло. Пролетев по гигантской дуге, он шлепнулся на четвереньки на вершине холма, среди каменных менгиров. За время прыжка, максимально ускорив собственный темп, Лунин все же заказал себе одежду, а так же материалы по обнаруженной бомбе. В мембрану телепорта он шагнул уже одетым и занятым изучением файла.

Никто за ним так и не погнался.

Сделав несколько пересадок, Вадим добрался до рубки – почти такого же зала, как и салон, только уставленного пилотскими пультами – и заодно успел прочесть информацию. Прочитанное не вдохновило. Но, по крайней мере, помогло проникнуться серьезностью положения. Во всяком случае, Вадима не удивило увиденное в рубке столпотворение. Здесь были Камов, второй пилот Меркулов, бортинженер Акопян, Башкирцев, Кремер и еще не меньше дюжины человек, которых Лунин знал, как входящих в состав экипажа, но по именам не помнил.

– О! Наконец-то! – отметил Кремер. – Давай сюда! Включайся!

– В чего включаться-то? – спросил Лунин, обмениваясь со всеми кивками. – Я что – сапер, что ли?

– Да нет, бомбой тебе заниматься не надо! – утешил его Витька. – Тут без тебя специалистов хватает. Но надо кого-то и по андроидам иметь на всякий случай под рукой!

– Они ведь у вас по всем характеристикам как люди? – спросил Камов.

– Сергей Александрович! – сказал Лунин. – Ну вы же недавно только обучение проходили. Я же всем говорил!

– Обучение – одно, практика – другое! Мы же их реально пока ни разу не применяли. Справятся они в этом случае?

– Да все что могут люди – могу и они. Но что конкретно-то делать надо?

– А вот – Сурен скажет, – Камов кивнул на бортинженера.

– Ситуация простая, – сообщил тот, не тратя время на предисловия. – Киберы техобслуживания трюма бомбу нашли. При попытке ее обезвредить оказалось, что на бомбе установлен так называемый взрыватель раздельного размещения. Он отделился от заряда и убежал. Роботы с ним ничего сделать не могут – они на это просто не рассчитаны…

– Да это все я уже прочитал! – перебил Вадим. – Взрыватель бегает где-то в трюме и поймать его нельзя, потому что он тогда подорвет боеголовку. Я не вижу, для чего тут могут потребоваться андроиды. Взрыватель они никак не поймают! Да если и поймают – то это не самая лучшая идея…

– Нет, – прервал его в свою очередь Акопян. – Мы все прекрасно понимаем, что человек в вакуум-скафандре не сможет гоняться по трюму за кибернетическим пауком. Да и взрыватель ловить никто не собирается – не хотим же мы взорваться? Пусть бегает… Идея заключается в другом. Блок, в котором смонтирована боеголовка, весит пятьсот килограмм. Нам нужно просто вручную вытащить его из той ячейки, где он закреплен, отбуксировать из трюма и выкинуть за борт. Вот для этого нам и нужны андроиды… Ну и еще – прорубить обшивку, чтобы было, через что выталкивать этот сюрприз наружу…

– А он не рванет, когда его потащим? – усомнился Вадим.

– Нет. Его же в таком виде уже грузили на борт. Безопасность транспортировки была предусмотрена террористами. Сам заряд в корпусе энергоустановки – вмонтирован без возможности извлечения, это наверняка. А вот генератор целиком – ничего не мешает утащить куда нам надо. Этого наши враги никак предугадать не могли. Они ведь рассчитывали, что имеют дело с автоматическим, а не пилотируемым кораблем.

 

3

– Чего-то больно просто… – сказал Лунин. – А что – обычным-то способом – трюмными тельферами – эту штуку элементарно вытянуть нельзя? Как всегда погрузку-выгрузку осуществляют?

– В том-то и дело, что нельзя ни под каким видом, – вклинился в разговор Камов. – То есть можно, но… – он развел руками: – Нам тогда придется выкинуть за борт фактически треть нагрузки. Причем все это будет марсианское снаряжение. У нас же схема приемки груза – продольно-осевая. Через стыковочный узел. Не рассчитывали мы как-то, что нам будут бомбы подбрасывать, когда проектировали…

– Ага… – сказал Лунин, вспомнив, что Камов и является главным конструктором "Ореола". И коли уж он сам говорит, что нельзя… – Но все-таки, – спросил Вадим еще раз. – Взрыватель не сработает, когда мы бомбу за борт будем выкидывать? И на кой черт вообще было такую схему городить?

– Ты не умничай, давай! – заявил Витька. – Тут и без тебя все уже продумано! Взрыватель, конечно сработает. Но не сразу. Мы к контейнеру движок приделаем – и он успеет улететь достаточно далеко и пусть там взрывается на здоровье! А схема не такая уж дурацкая… Сам подумай. Если эта штука "Ореол" разнесет в пыль – это ж какой скандал будет? Уничтожение уникального государственного имущества! Есть все шансы, что за такое до заказчиков доберутся и мало им не покажется. Но если бомба обнаружена, то остаются всего два варианта: либо выкинуть ее вместе с половиной груза за борт – но тогда с чем на Марс лететь? Либо – просто возвращаться. В любом случае спасательная экспедиции отменяется. Зато корабль остается цел! Тут, конечно, тоже был бы шухер, но совсем не такой, как в первом разе. Можно все списать на гремлинские шуточки и заказчикам – остаться в стороне. Я вообще думаю, что обнаружение заряда входило в планы этих, блин, вредителей… Разве что несколько позже. И уж точно они не рассчитывали, что на борту окажется кто-то кроме штатных киберов техобслуживания!

– В общем, схема предполагается такая, – снова заговорил Акопян. – Я, Карпенко, Мельников, Гусев, – он кивнул на кого-то из экипажа, затем бросил недовольный взгляд на Витьку: – Плюс – Кремер. Плюс – вы. Выходим в трюм в хвостовой его части – через наш основной нанозавод – и движемся по центральному технологическому проходу, расширяя его по пути движения до габаритов генератора. Груз складируем в боковые радиусы прохода на всех ярусах трюма – объема должно хватить, мы посчитали. Добираемся до того яруса, где лежит заряд. Затем мы с Карпенко проверяем, что там с этой бомбой и принимаем, в случае чего, меры предосторожности. Мельников, Гусев, и Виктор Данилович в это время, вооружившись универсальными инструментами, рубят внешнюю обшивку между сороковым и сорок первым шпангоутами – там где размер позволяет протолкнуть контейнер генератора без излишних сложностей. Когда все это будет выполнено – мы все вместе вшестером беремся за агрегат и тащим его до расчищенного центрального прохода. Там с помощью тельфера майнаем до уровня сорок первого шпангоута. Снова тащим на руках до дыры в борту, цепляем к контейнеру двигатель – и отправляем этот подарок за борт. Вот таким образом.

– А я что делаю? – спросил Вадим. – Особенно в то время, когда буду свободен от перетаскивания тяжестей…

– А ты – как добрый доктор Айболит: "он под деревом сидит!" – встрял не могущий утерпеть Кремер. – Ну и – к тебе, само собой, лечиться – и корова и волчица!…

– Ну, в общем и целом – да, – подтвердил Акопян, бросив, однако, на Витьку косой взгляд. – Предполагается, что вы с чемоданчиком первой помощи – или что там у вас? – находитесь рядом с нами и в случае чего проводите необходимый, э-э, ремонт. У вас есть какие-то дополнения?

– Да, в общем, нету, – сказал Лунин, соображая. – Хотя нет – есть, пожалуй! Я думаю, следует для участия в выходе привлечь и Семенова со Стрельцовым. Это мои помошники…

– Я знаю, – кивнул Акопян без тени улыбки. – И мы об этом думали. И пришли к выводу, что не стоит. Вы – опытный космач, как и мы. Это без ложной скромности и без излишней лести. Насчет вас никаких сомнений нет. У нас только Виктор Данилович вакуума пока еще не пробовал. Но от него деваться некуда… – бортинженер бросил на начальника марсианской партии еще один хмурый взгляд. – Ну и – Семенов со Стрельцовым тоже новички. Зачем нам лишний риск? Выход не учебный. Бомба настоящая. Неопытных людей там не должно быть.

– Согласен, – сказал Вадим. Тем не менее, собственная идея ему понравилась, и он не собирался от нее отказываться. – Только вы ничего не забыли?

– Что именно? – удивился Акопян.

– Да одна килотонна – случись чего – разнесет весь корабль на клочки, если не на атомы. Потому все равно – где будут находиться опытные или неопытные люди. Наоборот: я думаю, было бы весьма полезно поручить Генриху с Анатолием осуществление контроля за техсостоянием андроидов непосредственно в трюме. Это будет хорошая практика. А помешать они нам ничем не помешают. Определить им место нахождения в боковом радиусе – и пусть там сидят с аппаратурой и ни во что не лезут. Чем плохо?

Акопян сердито нахмурился, раздумывая. Посмотрел на Камова. Но тот на помощь бортинженеру прийти не поспешил. Что лишний раз убедило Лунина в жизнеспособности собственной задумки. Он уже открыл, было, рот, собираясь привести дополнительные аргументы, но тут голос подал молчавший все это время как сфинкс Башкирцев:

– Говорил же я тебе Сурен – пусть идут… Жалко, что ли?

 

4

– Эх, дубинушка – ухнем! Эх, зеленая – сама пойдет!

Шесть часов каторжной работы приближались к завершению…

График полета был безбожно сорван и штурмана непрерывно пересчитывали характеристики траектории, а в трюме шестеро андроидов двадцать второго века изготовления, обливаясь потом, изображали из себя бурлаков. А до того – просто грузчиков, расчищая центральный проход от размещенного там оборудования. Это было не так-то просто сделать… Груз был генеральный. То есть – совершенно разношерстный по размерам и массе. И хотя посредством контейнеров – а проще говоря, ящиков и коробок из пластмассы, картона, а то и просто досок – упаковочные габариты были приведены к какому-то единому стандарту, задачу это облегчало не очень.

Все равно сперва следовало отсоединить крепления, которыми груз был зафиксирован согласно центровочной ведомости, затем оттащить его так же в рассчитанную временную точку размещения, точно установить там, затем закрепить – а это тоже нужно было выполнить в нестандартных условиях! – то есть просто привязать понадежнее. И все это – в тесных, похожих больше на каминные трубы технологических проходах, рассчитанных на трюмных киберов, а не на человека в вакуум-скафандре! И самое поганое – нельзя было запустить в трюм большего количества народа. То есть, запустить-то можно было. Завод "Ореола" изготовил уже достаточное количество искусственных тел. Но из-за все тех же нечеловеческих габаритов в трюме больше чем шесть человек за раз работать не могли – места не было.

Та еще, в общем, работенка…

А ведь потом предстояло еще все это вернуть на прежние места!

После этого Акопян и Карпенко, как и планировали, вооружившись кучей какой-то специальной аппаратуры, принялись ползать по несчастному лжегенератору, едва его не облизывая из осторожности – исследовать на предмет взрывных ловушек. А Мельников, Гусев и Кремер, сменяя друг друга, отправились рубить наружную обшивку у задней переборки трюма. Там было единственное место, куда технологический проход позволял пробраться без титанических перекантовок груза.

Лунин, подумав, присоединился к борторубам. Все равно к бомбе его не пустили, а с контролем состояния андроидов вполне справлялись Генрих с Анатолием. Помощники, кстати, вели себя очень даже хорошо. Для людей, первый раз вышедших в космос. Сидели тихонько в стороне и никому не мешали. Даже в пробивании дыры дисциплинированно не участвовали. И в принципе, даже пригодились по прямому назначению: по ходу дела провели регулировку терморегуляции скафандров на более высокую температуру тел – в спешке про эту разницу забыли. Вадим мог быть доволен. Заодно про себя решил, что к астероидам, пожалуй, лучше будет послать Стрельцова. Техническую сторону тот изучил не хуже Генриха, но с Луниным они знали друг друга хуже. А на Марсе это могло иметь значение…

Совместными усилиями обшивку прорубили вполне успешно. Во всяком случае, гораздо раньше, чем Акопян с Карпенко закончили свою часть работы. Пока их дожидались, принесли и приготовили в удобном месте импровизированный реактивный двигатель – баллон с углекислотой – и крепления для него. С помощью киберов протянули от стыковочного узла, располагавшегося по вектору тяги "на потолке" трос тельфера, прицепили к крюку стропы. Хоть сила тяжести и была только в одну десятую земной, все же спускать на руках дюжину метров по вертикали полтонны массы было бы опрометчивым решением. Это все понимали. А вот отчего было просто не выключить двигатель на время работ – чтоб получить невесомость – Лунин никак не мог взять в толк. О чем, в конце концов, не выдержав, и спросил.

– Эх ты! Голова – два уха! – тут же воспользовался случаем негодяй Витька. – Двигатели он остановить захотел! Рационализатор!

– А что? – отозвался на такой ответ нейтрально Вадим. – С коррекцией мы и так опоздали – летим черт-те куда. Можно было бы и не разгоняться несколько часов в ненужном направлении…

– О, господи! Кеплер! – возмутился Кремер. – Птолемей! Тихо Браге! Коперник! Чего ты понимаешь в небесной механике?

– А что тогда?

– Сами двигатели, – неожиданно вместо Витьки ответил Мельников. – Если их остановить, то за несколько часов активная зона так остынет, что надо будет проводить практически все стартовые операции с нуля. А это займет в сумме со временем, потраченным на возню с бомбой почти сутки. И вот тогда мы из графика выбьемся действительно серьезно…

– Ну а не останавливать, а просто тягу снизить?

– Так у нас двигатель с фиксированной тягой: либо полная, либо никакой. Первая пока еще конструкция, простенькая…

– Ага… – вынужден был признать себя удовлетворенным Вадим, сраженный техническими подробностями.

Но тут как раз закончили свою работу "саперы" и Камов с центрального поста дал разрешение на вынос заряда из трюма. Чем и занялись под допотопную "Дубинушку". Реанимированную по такому случаю неугомонным Кремером. На удивление, операция прошла без накладок. Хотя очень уж однообразно – исключительно из действий "тяни-толкай": расчищенный проход, хотя и позволял провести по нему контейнер, не был прямым и гладким, и приходилось то и дело тормозить, чтобы протиснуть несчастную бомбу между выступающими тут и там препятствиями. В результате этой тупой работы Вадим впал в некое подобие транса, сосредоточившись только на мышечных усилиях. Потому, наверное, на него очень сильное действие оказал внезапный крик Карпенко, прозвучавший без всякого предупреждения:

– Черт! Все в быстрое!! Немедленно!!

 

5

Вадим ничего не успел сообразить – подсознание среагировало само.

Он прыгнул на самый быстрый темп внутреннего времени и включил конференц-связь.

Вокруг образовалась куча экранов с остальными участниками "разминирования", в том числе и теми, кто был в центральном посту. Все обеспокоено смотрели на Карпенко – как на виновника переполоха.

– Ты чего кричал, Василий? – спросил, наконец, Камов.

Карпенко помолчал, к чему-то приглядываясь за пределами экрана, затем, скривившись, сообщил:

– Там таймер самоликвидатора заработал…

– Уф-ф… – с неожиданным облегчением выдохнул кто-то.

Но другой голос с не меньшим расстройством воскликнул:

– Черт!

Экспансивный Акопян ударил кулаком по ладони.

– Как он мог заработать? Мы же там все лишние контуры отключили!

– Возможно не все, – Карпенко покачал головой. – А возможно, заработал именно поэтому… Точно сейчас все равно не сказать. Да сейчас это и не важно!…

– Так! Стоп. О чем речь? – раздался голос Башкирцева. – Какой самоликвидатор?

Карпенко посмотрел на начальника экспедиции.

– Это боеголовка от противоракеты. Там предусмотрено самоуничтожение заряда в случае, если она не попадает в цель. Через минуту после запуска.

– Для чего?

– Чтобы не попала куда не нужно, – пояснил Камов, опережая своего подчиненного и тут же спросил Карпенко и Акопяна, объединив их взглядом: – Сурен, Василий, что мы в результате имеем?

– Мы не успеваем приделать к контейнеру двигатель, – ответил Карпенко. – А без этого… Если просто вытолкнуть его в дыру – он пойдет прямо на отражатель.

– Не хотелось бы… А другие варианты?

– Других не получается. Только если оставить его на месте – пусть взрывается в трюме. Тоже не подарок, но ход мы в этом случае сохраним, а это важнее.

– Погодите. Вы о чем? – подал голос Кремер. – Одна килотонна! Какой ход! Нас на атомы разнесет!

Акопян замахал на него руками. Не то возражая, не то успокаивая.

– Витя, что ты! Какая килотонна? Это самоликвидатор! Он служит для уничтожения ядерного заряда безопасным способом. Взрыв будет не атомным, обычным. В пределах десяти килограмм ТНТ. Он только повредит часть груза в трюме – и все.

Вадим от такой новости почувствовал неожиданный прилив оптимизма. Да, пожалуй, не он один.

– Ну, это не так страшно… – согласился Витька. И тут же спросил: – А чего тогда было сразу эту штуку на месте не подорвать? Ну, потеряли бы несколько тонн оборудования – невелик убыток…

– Ну, это не так просто сделать! – возразил Акопян. – Заряды надо с умом располагать, не абы как… Да и не в этом главное! Такой взрыв загадит нам весь трюм плутонием. Понимаешь? Из чего сделана боеголовка?

– О, ё!… – дошло до Витьки. – Ни хрена себе… Это нам тогда на Марс можно и не соваться…

– Вот именно.

– Черт… И что теперь?

– Теперь будем решать задачку по порядку, – вмешался в словопрения Камов. – Потрепались – хватит. Сурен, Василий, Вадим Петрович! Мы точно никак не можем приделать двигатель в подходящие сроки?

Хотя вопрос относился к троим, тем не менее, все посмотрели на одного Лунина. Поскольку он был главным специалистом по андроидам. Вот уж действительно, Кремер как в воду глядел – когда сказал, что есть возможность испытать их в деле. Вот тебе и испытание, блин!

Вадим открыл справочный раздел по ТТХ, переглянулся с Генрихом и Стрельцовым – те сделали, судя по всему, то же самое – и некоторое время игрался с обобщенными номограммами "скорость-координация движений". Хотя, в общем, результат был известен заранее. Быстродействие роботов не сильно превосходило человеческое. Другое дело, что за счет оптимизации операций и переход на иной тип управления можно было получить существенный выигрыш… Но, увы – не в данном случае.

– Нет… Не успеваем, – сказал он, наконец. – Либо одно, либо другое. Мы можем успеть приделать двигатель – но сработает самоликвидатор. Или же гарантированно выпихнуть контейнер за борт. Но без двигателя. Сергей Александрович, – обратился он к Камову. – А вы не могли бы просто отвернуть корму в сторону? Рулевыми двигателями?

Камов молча покачал головой. Ответил Акопян, все еще раздосадованный случившимся:

– Как он тебе отвернет, слушай? У нас тысяча тонн массы! Представляешь, какая инерция? Корма уйти не успеет.

После этого наступило общее молчание. В очень сильно нехорошей интонации – сколь бы странно такое утверждение ни выглядело.

– Черт, неужели все зря? – спросил затем, ни к кому конкретно не обращаясь, Башкирцев. – Придется возвращаться?

Ему никто не ответил. Все и так было ясно.

Тогда Вадим, оглядев по очереди всех присутствующих и удостоверившись, что выхода никто не предлагает, кашлянул и сказал:

– Есть, в общем-то, еще один вариант…

 

6

– Что-о-о?! – во всеобщей тишине переспросил Камов. Лицо у него вытянулось как минимум вдвое.

– Что вас удивляет? – вопросом на вопрос ответил Лунин. – Если управление всей группой передать бортовому компьютеру – чтобы все работали как единый механизм – то контейнер даже не шелохнется, когда будут подбирать баллон. Никакой задержки не произойдет. А за бортом все пойдет, как и планировалось: баллон сработает как двигатель и уведет генератор в обход отражателя!

Пока Камов соображал, что ответить, экспансивный бортинженер не выдержал:

– Ай, изобретатель! – воскликнул он: – А точность ориентации ты как обеспечишь? Куда выхлоп пойдет? Ошибешься на несколько градусов – и прямо в отражатель и въедешь! А точка приложения вектора тяги? Как ты ее с центром масс совместишь?

Вадим развел руками:

– Сурен Давидович! Вы о чем? Мышцы-то у робота механические – человеческой усталости не имеют. И легко удержат именно ту конфигурацию, какую им задать, не хуже болтового соединения! То же самое касается и позиционирования по отношению к центру масс… Все же отлично считается. Да и тяга-то там всего ничего – только отклонение обеспечить!

Но все по-прежнему продолжали смотреть на Вадима как на ненормального.

Ну, не совсем все, конечно… Однако большинство.

И друг Витька, что забавно, входил в это число.

– Димка, – тут же подтвердил это наблюдение Кремер. – Ты с ума съехал?

Моментом грех было не воспользоваться.

– Ну, я не настаиваю, так уж непременно на своей кандидатуре, – скромно признался Лунин. – Можно подобрать кого-нибудь из наиболее менее ценных членов экипажа!

Он многозначительно посмотрел на приятеля.

– Ну или жребий кинуть, чтоб никому не завидно было герою…

– Да ты ж обратно не вернешься, остолоп!

Это был безоговорочный триумф – по отношению к Кремеру. За все его многочисленные подначки… Вадим не мог отказать себе в наслаждении местью.

– Господи! И этот человек запрещает мне ковырять в носу! – он с отчаянием схватился руками за голову, всем видом выражая вселенское разочарование в умственных способностях Витьки. – И является моим наставником! О горе мне, о разорение! За что, за что мне такое наказание?!

На лице у Кремера наряду с оставшимся удивлением проявилось некое подозрение… Соображал Витька всегда быстро и до него, без сомнения дошло, что старый друг не станет издеваться, не имея к тому осень веской причины. Но он явно все еще не понял, в чем же заключается прикол. И эта Витькина озадаченность пролилась бальзамом на лунинскую душу…

– Вадим Петрович! – в сердцах сказал оклемавшийся к этому времени Камов. – Что за детские шутки? Вот уж от вас-то никак не ожидал! Нам нормальные предложения нужны, а не героические глупости!

Лунин замахал руками и согласно закивал головой.

– Все, все… – подтвердил он, с превеликим трудом прогоняя с лица предательскую улыбку. – Не буду больше… Только, Сергей Александрович! Нету в моем предложении ничего героического. Один голый расчет и ничего более.

– Да вы же хотите выпрыгнуть в космос!

– Хочу… – подтвердил Вадим, против воли чувствуя, что опять начинает улыбаться. Не удержался и добавил: – Мне страсть как хочется посмотреть на "Ореол" в полете со стороны! А когда еще такой случай представится?!

Неизвестно, куда бы дальше зашел разговор в подобном ключе, но тут раздался голос Башкирцева:

– Вадим, перестань дурачиться… Объясни уже людям, в чем они ошиблись! Да и займемся делом. У нас сейчас хоть и вагон времени, но все же тратить его впустую необязательно…

– Хорошо… – согласился Лунин.

Немного помолчал, затем сказал:

– Вы заработались все… Забыли – кто мы и что мы? Как мы андроидами-то сейчас управляем? Непосредственно? Или дистанционно? Мы ведь в роботов-то не перемещались – на кой черт это было делать? Поэтому если мой андроид выпрыгнет из трюма за борт – я-то сам останусь тут, на месте. О каком героизме речь?

Не меньше секунды все молчали. Первым среагировал Акопян.

– Вот черт! И в самом деле! – он засмеялся. – Развел старичков! А мы-то тут, понимаешь!…

Остальные присоединились, вежливо похохатывая. Кремер обескуражено почесал лоб и развел руками: крыть ему было нечем. Мельников с Гусевым смотрели теперь на Вадима с уважением, а Генрих с Анатолием – так и вовсе гордостью. Один, пожалуй, Камов, вернулся к прежнему нейтральному состоянию. Но ему, впрочем, было по должности положено.

– Так, – сказал Сергей Александрович, когда смех стих. – С неясностью разобрались. Вариант принимается. Сейчас два вопроса: разработать новую схему действий, во-первых, и определиться с управлением, во-вторых – если надо что-то посчитать, обеспечить программно… Кибернетики, инженера… Какие есть соображения и сколько времени займет подготовка?

 

7

– Ну: раз, два, три! – пошел!

Ухватив баллон с углекислотой, Лунин взгромоздился на ящик с генератором и тот, разогнанный слитным толчком остальных, вылетел в космос.

Вадим уперся ступнями во внешнюю раму упаковки, правой рукой ухватился за транспортировочную ручку, одновременно зажав под мышкой баллон и притиснув его локтем к груди. Ничего получилось – вполне надежно… Как и планировали… Левый бок прижался к стенке контейнера, левая рука легла поверх баллона перчаткой аккурат на вентиль. Не тратя времени, Вадим крутнул вентиль крана и сразу же почувствовал гудение и одновременно легкий, но ощутимый рывок: импровизированный двигатель начал действовать.

– Молодец! – услышал он голос Меркулова из центрального поста. – По графику тягу дал!

– Отклонение? – на всякий случай уточнил Вадим, хотя если бы оно было, сидевший на контроле Меркулов сказал бы обязательно.

– Штатно идешь! В пределах расчетного рассеяния… Край отражателя минуешь в десяти метрах.

– Близковато что-то, – забеспокоился Лунин, хотя с расчетами был знаком.

– Жрать надо меньше! – встрял, как и все, сидящий на канале Кремер. – Вот и летаешь как тот Вини-Пух – нызэнко-нызэнко! К дождю, наверное…

– Опять ты все перепутал! – отмахнулся Вадим. – Нызэнко-нызэнко – то крокодилы. А к дождю – это мушкетер был…

– Да не один ли черт…

Вадим довольно неспешно падал – или летел? Ну, примерно, как во сне… Внятно определить было трудно. Во всяком случае позади него медленно удалялся, одновременно уходя вверх, борт "Ореола": стена огромной башни, одетая в "телогрейку" – стеганный чехол теплозащиты – контрастно освещенная солнцем. Из корпуса корабля там и сям торчали антенны, огромные крылья радиаторов системы охлаждения, разогретые сейчас до красноты, еще какие-то конструкции непонятного назначения.

В общем и целом зрелище впечатляло, конечно…

Вадим посмотрел вниз.

Не более чем в двух десятках метров под ним косо расходился конус отражателя – тоже закрытый "стеганкой" и от этого какой-то несерьезный на вид. Собственно, это было и все. Ну разве что край отражателя был четко обозначен яркой световой каемкой. Внешний вид самого совершенного космического корабля Земли не отличался дизайнерскими изысками. Формой он походил на небольшой огурец, к которому сзади приделали волан от бадминтона: сигара и конус. И для чего-то обернули все это куском мятой тряпки…

Вообще-то, строго говоря, отражатель отражателем не являлся. Это была антенна, формировавшая направленное излучение, ориентировавшее боковой паразитный выхлоп фотонного факела, получавшегося за счет прохождения луча квантового генератора через плазменный усилитель. И играл он не столько тяговую, сколько защитную функцию. Но как еще было назвать эту решетчатую конструкцию поперечником в сорок метров, в центре которой горело пламя солнечной температуры, несущее корабль?!

– Я точно пройду в десяти метрах? – спросил Вадим, глядя, как угрожающе надвигается поверхность конуса, не смотря на то, что баллон с углекислотой исправно толкал его в сторону от "Ореола". В космосе, где взгляду зацепиться не за что, видимые расстояния всегда обманчивы.

– Спокойно, Маша – собака Баскервиль не ошибается! – тут же жизнерадостно отозвался Кремер.

– Все нормально – не беспокойся! – сдублировал Меркулов. – Будет даже больше десяти – одиннадцать с половиной! Хорошо идешь…

– Ну ладно… – вынужден был согласиться Лунин, наблюдая в подробностях швы термоэкрана словно бы на расстоянии вытянутой руки. Скорость в результате сближения с конусом визуально казалась тоже увеличивающейся…

– Внимание! Через десять секунд проходишь край! Там связь может начать барахлить! – предупредил Меркулов. – Даю отсчет!…восемь… семь… шесть… пять… три… два… один… Ноль!

По глазам ударило яростное полыхание. Несмотря на фильтр скафандра, фильтры телекамер, программный фильтр – сияние "факела" было ослепительным.

– О-ё… – Лунин отвернулся, уткнувшись шлемом в стенку контейнера, тоже залитую ярким светом, но все же не настолько режущим.

– Что у тебя? – донеслось из рубки.

– Да чуть не ослеп! И датчики зашкалило – рентген и температура…

– Видим… Прилично там у тебя жарит – долго не протянешь. А вот связь работает – даже странно!

– Согласен: странно. Но мало ли что бывает… Весь вопрос – что случится раньше – сдохнет андроид или рванет ликвидатор? А он, между прочим, здесь, под отражателем, не откажет?

– Да не должен… Он внутри корпуса боеголовки. А там защита дай бог!

– И кстати! – только в этот момент сообразил Вадим. – А основной-то взрыватель что? Я ж по отношению к нему сейчас в тени!

– Да не боись! – это опять вылез Витька. – Все учтено могучим ураганом! Мы сигнал ретранслируем. Так что лети, как в песне, хоть до самого солнца – и домой возвращайся скорей!

– Не радостная перспектива! Особенно с твоими комментариями!

Но тут, то ли взрыватель, то ли ликвидатор, наконец, сработал.

Прекратив падение Лунина в никуда.

 

1

А Юля так и не позвонила.

Сперва Лунину было не до того: бомба, возня в трюме, прыжок за борт… Но чем дальше, тем больше это молчание после оборванного в самом начале разговора приобретало не очень хороший оттенок. Тем более что Вадим вроде как сам был в этом виноват. Хотя и не был.

Или был?

Одним словом, благополучно вернувшись "с того света на этот" и оставшись, таким образом, без тела, Лунин не смог уже участвовать в наведении порядка в грузовом отсеке и оказался не у дел. И его принялась угрызать совесть. Сперва потихоньку, просто в виде ожидания звонка. Потом посильнее – как недоумение. А под конец и вовсе уже душераздирающе, когда вспомнился вскрик Юли вдогонку: "Вадим!"

И чего, спрашивается, валял он все это время дурака? Не мог сказать сразу, чтоб отстала? Чего сложного? Но ведь не сказал. Почему?

Занят был, ага…

Отличная отмазка. За два года, посчитать если прожитое с момента копирования время, не смог найти четверть часа для разговора.

Мог.

А хотел ли?

Вадиму очень трудно далось себе в этом признаться, но – не хотел.

В смысле – прогонять Юлю не хотел.

Но дурацкая позиция "женского лобби" Новой Утопии" тоже у Лунина никакого восторга не вызывала. Хорошо Витьке было прикалываться про то, как его официальным порядком женили – сам-то он тут давно уже женат! И уж во всяком случае явно не отказывался, когда заставляли… Да и заставляли ли? А тут – пристали как с ножом к горлу: женись и все, поскольку ты ей нравишься! Тоже мне – академия Горя и Радости! Железной рукой загоним человечество к счастью! Блин… Действительно натуральные Мор с Кампанеллой: кому, когда, с кем и сколько раз за раз… Все-таки бабы – дуры…

Однако легче от всех этих рассуждений почему-то не становилось. Скорее наоборот.

И что было хуже всего – абсолютно нечем было заняться. Вся работа закончилась. Как по заказу. Андроиды доведены. Производство отлажено. Экипаж обучен. И даже вражескую бомбу благополучно нашли и выкинули… Самоедству ничего не препятствовало. Даже не позвонил никто! Ни Семенов со Стрельцовым, ни Витька, вечно лезущий когда не надо… Ни – даже! – Юля. Которой, вообще-то по должности положено было бы заботиться о состоянии поднадзорного – как врачу-куратору!

Промаявшись таким образом три часа у себя в каюте – в реальном времени – Вадим дошел до такой степени нервозности, что в полном соответствии с классикой решил, что "лучше ужасный конец, чем такой ужас без конца". Он сам не ожидал от себя такой реакции, но факт остался фактом: вошел в боковое время и вызвал Юлю.

– Жениться нужно так, как будто мы умираем – навсегда, – вспомнил он вслух еще одного классика, пока выполнялось соединение. Не то, чтобы цитата была дословная, читал это Лунин давно. Но смысл соответствовал – в этом он мог поклясться.

– Здравствуйте! Я вас слушаю!

– А… – сказал Вадим. – Э…

– Я ваш новый куратор! Меня зовут Анжелика, – ослепительно улыбнулась сногсшибательная красавица испанского вида. – Вас что-то беспокоит?

– Нет, – сказал Вадим. – Извините. Ничего.

 

2

– Наш Витька бабник… И Тимка бабник… И сам я тоже – бабник хоть куда! А кто не бабник… Да кто не бабник? Да тот, кто бабы и не видел никогда!

Старая дворовая песня выскочила откуда-то из закоулков памяти и отделаться от нее никак не удавалось.

Вадим сидел в каюте и твердил эту чушь как заведенный. Попутно он разглядывал обстановку и размышлял о том, что вся эта мебель, отделка стен, виом персонального терминала с букетом цветов рядом, иллюминатор, даже шелест вентилятора – в сущности не нужны в новой жизни. Зачем, когда есть боковое время и возможность в любой момент заказать себе все что угодно. Хоть Тадж-Махал, если так приспичит… Тем не менее, практически все жители Новой Утопии продолжали обставлять жилье по старинке. И с этим, видимо, ничего не удастся поделать еще долгое время. Иначе, скорей всего, весь "прекрасный новый мир" попросту рухнет. Сила привычки – исключительная вещь…

Звонок вызова прозвучал как-то совершенно неожиданно.

– Ну, ты там где? – вопросил Кремер, появляясь на экране.

– Я тут вот… – не остался в долгу Вадим.

– И чего ты там? – ехидно поинтересовался Витька.

– Сижу. Чего тебе опять надо?

– Докладываю! – сообщил Витька. – Работы в трюме закончены! Экипаж готовится к проведению коррекции. Репортаж о происшествии отправлен на Землю. Андроидов Горчинского ждет мировая слава!

– Чего?

– Того самого! Ты же жаловался, что Горчинский не был известен? Вот теперь – будет!

– Ну-ка, еще раз… Что-то я ничего не понял, – сказал Вадим.

– Чего не понял? Репортаж об обезвреживании бомбы был передан на Землю. Для показа в массовых СМИ. И уже завтра вся Земля будет знать о твоем героическом самопожертвовании во имя спасения экспедиции!

– На кой черт?!

– Ну ты странный какой-то! – удивился Кремер. – Как это на кой? Нам же надо о себе как-то заявлять остальному человечеству? Грех было не воспользоваться таким удобным случаем.

– Чего-то я все-таки не пойму, – повторил Лунин. – Сам же ты говорил все время, что от человечества вы таитесь, стараетесь себя раньше времени не расшифровать… И тут – на тебе! Прямо так вот – в лоб и объявитесь? Или вы как те сионские мудрецы: давно уже взяли в свои руки все финансы, промышленность, транспорт, телеграф и телефон, базары и вокзал – осталось только, наконец, власть захватить, которой у вас до этого не было?

– Н-да… – сказал Витька. Тоже читавший на досуге "Протоколы". – Чтение бульварной прессы пагубно влияет на неокрепшие мозги. Ты еще забыл добавить, что главным нашим оружием в деле захвата власти является метрополитен. Сиречь в данном случае – андроиды. Ты, Димка, помнишь, что было в самом начале-то?

– В начале чего?

– Да эпопеи с твоим копированием.

– Ну? – сказал Лунин.

– Да когда мы на дачу Саула Иосифовича приехали, с сарая копию снимать. Помнишь, что Василий Витальевич предложил?

Лунин помнил – но как-то смутно.

– Он сказал, что андроиды Горчинского – исключительно хорошее прикрытие для нашего участия в этой спасоперации. Забыл?

– Ну, действительно – что-то такое было… – признал Лунин. – Только это, кажется, не он, а ты говорил…

– Говорил я, – не стал отпираться Витька. – А предложил он. Вот это сейчас на Земле и начнется – компания по реабилитации и пеару открытия Саула Иосифовича. С демонстрацией андроидов, их возможностей и перспектив применения. И репортаж с борта "Ореола" с твоим прыжком верхом на бомбе тут как нельзя кстати. Так что готовься стать звездой… Знаешь, как?

– Ептыть! – Лунин не обратил внимания на древнюю подколку. – Вы что, охренели? Почему без меня репортаж отправили? Или я уже не главный тут андролог? Или шо? Горчинского пеарить собрались, а меня даже и не спрашиваете?

– Димка…

– Что – Димка?! Как андроидов настраивать, так я вам нужен! А как про них и про Саул Иосифовича рассказывать – так уже и без меня можно обойтись? Много там на Земле журналисты в этом понимают? Я что – не представляю, что ли, чего они там понапишут?!

– Димка, – повторил проникновенно Кремер. – Опомнись, чукча… Куда ты гонишь? Ты и будешь всем этим на Земле заниматься. Ты – тамошний. Забыл уже? Не хватало еще тебя здесь на составление пресс-релизов отвлекать…

– Тьфу, блин… – Вадим плюхнулся обратно на диван, с которого вскочил не заметив когда. – Ну умеешь ты, Витька, порадовать! Ничего не скажешь…

– А то! – согласился верный друг. – Я тебя сейчас еще порадую – Ты не расслабляйся!

– Это чем таким? – подобрался Вадим.

– Да не дергайся! Просто сейчас коррекция орбиты начнется. По этому поводу все в салоне собрались – в замедленном времени смена режима двигателей заметно лучше переносится. Так вот: тебя Камов персонально по этому поводу приглашает в рубку управления. На весь полет. Как особо отличившегося при спасении от ужасной плутониевой бонбы!…

 

3

В рубке на этот раз было не так многолюдно, и Лунин сумел оглядеться более внимательно.

Впрочем, ничего особо примечательного тут не наблюдалось. В сравнении с тем же "Беркутом" или "Кузнечиком", на котором его тренировал Тимур, Центральный Пост "Ореола" смотрелся бедновато. Ну, меньшие размеры, чем у салона. Ну, практически шаровой обзор во все стороны – так что видно было весь корабль, что к носу, что к корме. Но и там смотреть было, в общем-то, не на что. Разве что конус отражателя позади, да раскинутые в стороны крестом четыре радиатора энергосистемы, разогретых сейчас до вишневого свечения. Ну, еще звезды. Так ими-то Вадим за время работы на "Колумбиаде" успел налюбоваться досыта – этим зрелищем его было не удивить. Только тонкие линии широтной и меридиональной разметки, расчерчивающие экран на манер гигантского глобуса несколько выбивались из привычного ряда. Но и то не слишком.

А вот рабочие места экипажа располагались необычно. Во всяком случае для Лунина.

В центре потолок подпирала уже привычная колонна. Правда здесь она была не столь монументальна, как в салоне. А представляла из себя решетчатую трубу в пару метров в диаметре. С навешанными по бокам двумя декоративными панелями для мембран телепорта. Внутри же этой "трубы" проходила винтовая лестница, ведшая к люку в потолке. Там, как объяснил Вадиму Камов, размещались астроотсек штурмана Георгия Калантарова и инженерный пульт, за которым сейчас сидел Акопян. А кресла командира и второго пилота были разнесены на специальной пространственной ферме кольцеобразной формы, опоясывающей помещение наподобие экватора, диаметрально противоположно друг другу в максимальных выпуклостях экрана. Как бы оказываясь целиком выдвинутыми в космос. В целом все это напоминало внутренность виденной Луниным обсерватории, только без телескопа.

– Ну, у нас до сих пор не было опыта в создании рубки управления таких размеров и такого функционального назначения, – словно извиняясь, развел руками главный конструктор и командир корабля. – Получилось – вот… Вроде первый блин не совсем комом. Хотя в дальнейшем наверняка придется изменить компоновку. Слишком здесь все избыточно… Вот ваше кресло, Вадим Петрович! Прошу садиться!

Креслом оказался стандартный ложемент, спаренный к некоторому смущению Вадима, с камовским. Судя по всему, Сергей Александрович, объявив Лунина своим гостем, решил опекать его неотступно. Все бы ничего, но в результате место Вадима получилось самым крайним слева – "у окошка", что называется – а фактически именно командирским. По сути, Камов уступил ему свой собственный ложемент, а сам расположился в гостевом.

– Э-э… – Лунин, как честный человек, замялся. – А у вас же обзор… – попробовал возразить он.

– Ерунда, – отмахнулся Камов. – Во-первых, для меня и того, что есть, достаточно, во-вторых – вы гость, а гостю положено предоставлять лучшее место, а в-третьих – маневр будет выполнять Меркулов, – он кивком указал на противоположный конец фермы с закрепленным там ложементом второго пилота. – Так что я здесь выступаю в роли такого же зрителя, как и вы. Таким образом – никаких неудобств! Полезайте!

Лунин, постаравшись не выглядеть совсем уж неуклюжим чайником, взобрался по подножкам в чашку ложемента. Камов ловко взлетел в свой. Оба пристегнулись.

Сразу же появилось навязчивое ощущение "Колеса обозрения". И разом исчезли все вопросы о том, для чего кресла разместили именно так. Вот именно для обзора и разместили.

– Ну что, начнем, пожалуй… – буднично произнес Камов и, нажав что-то на пульте, спросил: – Штурман! Время?

– Минус три минуты, Сергей Александрович! – по трансляции донесся голос Калантарова.

– Экипаж, доложить готовность!

– Бортинженер готов.

– Штурман готов.

– Второй пилот готов.

– Командир готов… Принято! Начинаем маневр. Бортинженер – двигатель подготовить к сбросу тяги!

– Есть! – немедленно отозвался Акопян.

– Штурман, контроль по Солнцу и Канопусу!

– Есть!

– Меркулов – юстировка!

– Выполняю! – откликнулся второй пилот.

И только тут Лунин смог полностью оценить непонятное устройство рубки управления. Вся ферменная конструкция, связывавшая друг с другом разнесенные командирский и пилотский ложементы, пришла в движение. Не зря у Вадима всплыло давеча сравнение именно с обсерваторией: решетчатое кольцо, неспешно провернувшись в широтном направлении и изменив наклон по меридиану, заняло совсем другое положение. Меркулов оказался где-то у самого пола, а Лунин с Камовым, наоборот – под потолком.

– Готово! – доложил Меркулов.

Голос Калантарова подтвердил:

– Предварительная ориентация по осям – без отклонений!

– Мы слишком далеко просквозили с этой бомбой, – полупонятно объяснил Камов Вадиму. – Потому такой угол большой… – и тут же без перехода опять скомандовал: – Сурен! Как у тебя?

 

4

– Отсечка факела через полминуты, – доложил бортинженер.

Лунин сидел, чувствуя себя полным болваном. Происходящее нисколько не походило ни на что ему знакомое. А уж такого устройства Центрального Поста Вадим не видел даже в фантастических фильмах. Он совсем уже собрался задать на эту тему вопрос, выждав, когда Камов прекратит командовать, но, когда этот момент, по его расчетам, наступил и Лунин открыл рот, раздался доклад Акопяна:

– Отсечка!

– Вадим Петрович – сместитесь в боковое! – сказал Камов.

Вадим уже и так сообразил, что сейчас произойдет, и нырнул "внутрь себя". К счастью ему удалось не перепутать и перейти на "чердак" а не сдвинуться по привычке в "хронопогреб". Но и на чердаке вибрация не вызывала приятных ощущений. Единственный плюс – тряска воспринималась здесь как короткий удар. Но удар настолько мощный, что Лунин вывалился обратно, ошарашенный, хватая воздух, как рыба, выдернутая из воды. Теперь он, пожалуй, хорошо понимал те чувства, с какими Пирогова жаловалась во время старта. Встроенный интерфейс ничего не мог поделать с совпадением резонансных частот…

– Самочувствие? – потребовал тем временем доклад Камов.

– Бортинженер – нормально… – донесся сдавленный голос Акопяна.

– Штурман – в порядке… – проскрипел Калантаров.

– Меркулов – норма, чтоб ее…

По голосам чувствовалось, что всем довольно муторно. Вадим даже как-то приободрился: раз уж тренированному экипажу хреново, то ему сам бог велел. И когда Камов неожиданно спросил:

– Вадим Петрович? – Лунин даже нашел в себе силы выдавить:

– Живой…

– Молодцом, – констатировал Камов, тут же резюмировав: – Доклады приняты! Второму пилоту уточняющий вопрос: Сережа, работать можешь?

– Через минуту…

– Хорошо! Минуту ждем… Ну как вам, Вадим Петрович, наше ремесло?

– Да пока не понял…

– Что не поняли?

– Да вот, – Лунин честно обвел руками обстановку рубки. – Зачем все… так… Обычную-то кабину сделать было нельзя?

– Нельзя, – Камов, кажется, без замедления сообразил, о чем речь.

– Почему?

– Да ведь это не самолет…

– Ну и что?

– Нам здесь не нужно пилотаж крутить. Особенность тяжелого межпланетного корабля – точность ориентации. Вполне сравнимая с прецезионностью наводки телескопа. Доли градуса приходится ловить. Потому и база инструмента должна быть большая. Вот и пришлось сделать рубку в виде одного большого инструмента.

– То есть?

– Разметку видите? – показал Камов на линии на экране.

– Вижу, – сказал Лунин.

– А на пультах ложементов визиры?

– Тоже вижу…

– Ну вот, пилот, совмещая визир с координатами нужной точки на экране, задает точную ориентировку главной оси корабля. Так сказать – предварительно прицеливается. Штурман по своей аппаратуре проверяет установку более точно. А затем уже просто… Нужно только довернуть сам корабль так, чтобы привести экваториальное кольцо – Сергей Александрович указал на решетчатую ферму, к которой крепились кресла – к широте ноль на градусной сетке небесного глобуса… Вам все еще что-то непонятно, Вадим Петрович?

Лунин закрыл рот. Подумал. Потом сказал:

– Непонятно.

– Эк, – Камов крякнул с досадой. – Тогда, извините, окончательное объяснение уже после завершения коррекции!

– Хорошо… – согласился Вадим.

– Сережа, – между тем позвал Камов. – Ты готов?

– Готов, Сергей Александрович.

– Тогда работаем. Георгий – контроль осей! Сурен – рулевые двигатели!

– Есть! Выполняю! – донесла трансляция.

– Начали!

Если Лунин думал, что разворот самого корабля на новый курс, после того как предварительное прицеливание – или как его там? – выполнено, это не сложно, то ему пришлось в этом усомниться. Поворот следовало произвести не просто "направо-налево" или "вверх-вниз", а в двух плоскостях сразу – "вправо-вверх". А для этого требовалось сперва, работая враздрай носовыми и кормовыми рулями, развернуть корабль на строго заданный курсовой угол в плоскости эклиптики. Зафиксировать его в этом положении. А затем, используя другие группы рулевых двигателей, задать отклонение по тангажу, такое, чтобы параллелограмм сложения векторов прежнего движения и новой тяги выдал составляющую, направленную по грубому сопряжению в сторону орбиты Марса. При этом сохраняя значение ранее установленного отклонения по курсу.

И только после этого давать ход. И все бы это было ничего, но при массе в тысячу тонн и десятках (а если смотреть по размаху радиаторов, то и всей сотне) метров габаритов проделать такое было совсем не так легко.

 

5

Причина была проста.

Все сооружение, гордо именуемое "космический корабль "Ореол" представляло из себя вовсе не бетонный монолит. А, скорей, карточный домик, собранный на живую нитку. И от малейшего ускорения начинало колыхаться, как крона дерева, если его начать трясти за ствол. И очень важно было не "дунуть" слишком сильно, с одной стороны, а с другой, приложить достаточный импульс для того, чтобы огромная масса корабля сдвинулась-таки с места.

Меркулов работал джойстиками, как пилот истребителя в каком-нибудь авиасимуляторе во время боя (Уж такой-то опыт у Вадима был). Его мелкие, но частые движения руками и напряженность позы хорошо различались даже с другого конца рубки – из ложемента Лунина. Корабль заметно вздрагивал и покачивался. Вадиму хорошо видно было, как вибрируют, точно живые, длинные плоскости радиаторов за бортом "Ореола", словно перемешивая звездную россыпь вокруг корабля. Притом, что решетчатая ферма-кольцо, к которой крепились ложементы пилотов, оставалась относительно звезд неподвижной, впечатление выходило особенно сильным.

Все кончилось совершенно неожиданно. Корабль еще качался и вздрагивал, лопасти радиаторов продолжали колебаться, когда Меркулов вдруг сказал "Готово!" и откинулся в ложементе, отдернув руки от рычагов джойстиков. Вадим услышал, как облегченно выдыхает Камов, и поймал себя на том, что тоже расслабляет сведенные бессознательным усилием мышцы: напряжение непонятной, но тяжелой работы было заразительно…

– Отклонение по осям – ноль! – сообщил из астроотсека Калантаров с непонятным для Вадима восторгом. – Отлично выполнено, Серега!

– Спасибо, – отозвался Меркулов, и голос у него сейчас мало чем отличался от того, который Лунин слышал после резонансного удара.

– Молодец, Сергей! – подтвердил и Камов. – Теперь идешь отдыхать в санаторий. Четыре минуты! Вахту по управлению принимаю я. Выполняй! Бортинженер! Предпусковой контроль двигателя!

– Есть! – отрапортовал Акопян.

– Слушаюсь… – второй пилот слез с ложемента, тяжело прошагал к центральной колонне и скрылся в мембране телепорта.

Ничесе, подумал Вадим, наблюдая эту походку смертельно уставшего человека, а ведь он вымотался по самый край! Вот тебе и простая задачка…

– Ну что, Вадим Петрович, у нас есть немного времени, – повернулся к Лунину Камов. – Так что же вам было непонятно?

– А? – спросил Лунин. И только после некоторого усилия вспомнил, о чем шла речь буквально несколько минут назад: казалось, что прошла вечность… – Ах, да… Вот это все, – он обвел руками рубку еще раз. – Зачем оно надо именно так? Ведь компьютеры же есть!… И разворот… Я, конечно, не знаток космического дела, но – сколько помню – для ориентации давным-давно применяются гиродины. А тут у вас какая-то допотопщина… рулевые двигатели…

Камов поскреб за ухом.

– Допотопщина, – сказал он. – Да уж!… Это вы нас всех хорошо приложили! И меня – в первую голову, как главного конструктора… Да ладно, ладно! – остановил он дернувшегося Вадима. – Все совершенно правильно! Для ориентации действительно ничего лучше гиродинов пока не придумали. Только у вас не совсем точная информация. Эти устройства повсеместно стоят на орбитальных станциях – это да. И отлично выполняют свою функцию. Да и горючее экономить позволяют… Собственно, этим моментом и было обусловлено их появление. Но! На всех кораблях – как пилотируемых, так и беспилотных – их не ставят.

– Почему? – удивился Вадим.

– Да как-то так само получилось… Срок активного функционирования корабля в полете мал. Потому вопрос с экономией топлива для рулевых двигателей никогда не возникал. Подумаешь – несколько коррекций за рейс! Причем без разницы – к Луне или к Марсу. Зачем ради этого устанавливать на машину сложную и дорогую конструкцию? Всегда обходились и обходятся допотопными, как вы выразились, рулями – от добра добра не ищут! Они элементарно дешевле. Да и надежней из-за своей простоты… Ну и мы в данном случае нисколько не задумывались над этим моментом, когда проектировали "Ореол". Поверите ли – я сам только на тренировках понял, насколько в данном случае этот способ устарел! Тем более "Ореол" отличается и от всех остальных кораблей, созданных до него. Он многоразовый и будет длительное время проводить в качестве орбитального объекта у других планет. Так что после этого полета управление мы доработаем – будьте спокойны!

– Командир! – вклинился в их беседу голос Акопяна. – Предстартовый контроль закончен! Все в норме. Тягу можно давать.

– Отлично! – тут же отвлекся от Лунина Камов. – Сейчас и приступим. Где там Меркулов?

– Я здесь, Сергей Александрович!

Точно по заказу, второй пилот появился из мембраны и, быстрой пробежкой добрался до своего рабочего места. Вскочил в ложемент, пристегнулся.

– К маневру готов!

– Хорошо, – резюмировал Камов. На секунду повернулся в сторону Лунина: – Пока опять прервемся, Вадим Петрович! Надо тягу дать. Продолжим уже на траектории! Внимание! Экипаж: приступаем к завершению маневра! Штурман – отсчет времени до включения двигателя!

– Хорошо, – подтвердил Вадим, но Камов его, похоже, уже не слышал. Да и Лунину стало не до разговоров: приближался еще один резонансный удар, и к нему следовало приготовиться. Хотя бы морально…

 

6

– Самочувствие?

– Нормально…

– Нормально…

– Нормально…

– Вадим Петрович?

– Тьфу… Отчего мне сказали, что три раза всего эту гадость терпеть? Получается ведь по два раза на коррекцию?

– Именно что по два раза! – подтвердил Камов. – Тот кто вам сказал, видимо, сам плохо был в курсе… Ничего – это только на этот рейс. Что сделать – мы знаем. Просто времени на доработку уже не было.

– Спасибо – обрадовали!…

– Все системы в норме! Разгон штатно! – доложил со своего места Меркулов.

– Отлично! Переходим в режим замедленного времени! Вот, Вадим Петрович – такого вы точно еще не видели!

Камов кивнул куда-то на экран – за борт. Лунин машинально проследил за его взглядом, но сперва ничего не понял.

– Что?

– Внимательней смотрите!

Вадим потряс головой, окончательно отгоняя последствия встряски, и постарался следовать совету. Но поначалу, опять же не заметил ничего.

– Не вижу, – честно признался он.

– У нас сейчас течение времени в рубке замедляется в пропорции сто пятьдесят к одному, – подсказал Камов. – Относительно реального.

И тут Вадим, наконец, заметил.

Окружающие звезды, оставаясь, вроде, на своих местах – да и не могло быть иначе! – относительно градусной сетки на экране заметно смещались назад – в сторону кормы. Это сильно напоминало пейзаж за окном неспешно едущего вагона.

– Едем, Вадим Петрович! Едем! – словно прочитав его мысли, весело сказал Камов. – Как по асфальту!

Лунин посмотрел на командира корабля с удивлением: тот радовался, как мальчишка. Но чему, собственно?

– Эх, Вадим, вам этого не понять! – вздохнул Камов. – И, что самое, наверное, приятное, никогда уже не понять, что это такое – межпланетный полет. Когда год висишь в пространстве – а картинка вокруг не меняется! С ума можно сойти от такого полета… Вам – нынешним новичкам здесь у нас – теперь это уже не грозит. Вы всегда будете тратить на полет столько времени, сколько потребуется – и ни секундой больше!

– Ну, я вообще не космонавт! – развел руками Вадим. – Я так понимаю, мне сие никак не грозит…

– А почему, собственно? – спросил Камов. – Вы разве не хотели бы посвятить свою новую жизнь космонавтике? И в детстве даже не мечтали?

– Упс… – Вадим посмотрел повнимательней на собеседника. – Сергей Александрович, вы что меня – вербуете?

– А почему нет?

– Ого! – сказал Лунин. – Вам тоже до зарезу понадобился зачем-то специалист по андроидам?

– По андроидам? – переспросил Камов. – Ну, в принципе, было бы неплохо… Но не до зарезу. Через несколько лет таких специалистов будет пруд пруди. А раньше того срока какие-то дальние экспедиции – к планетам гигантам, например – проводить будет не на чем. Так что как механик по андроидам вы меня не сильно интересуете.

– Это утешает, – признался Лунин озадачено. – А то последнее время меня как-то все, кто ни попадя, старались к себе зазвать…

– Ну так и я стараюсь. У нас тут пока не так уж много космонавтов. Ну, так получилось… Будут, конечно, копировать еще, однако у вас перед большинством из тех будущих новичков имеется существенное преимущество!

– Какое же?

– Вы уже здесь. И вам не потребуется переучиваться.

– Переучиваться?

– Не смейтесь. Вы думаете, тамошний опыт целиком и полностью пригоден в наших условиях? Так ничего подобного. И вы же сам это сегодня доказали!

– Я? Как?! – Вадим от такого заявления оторопел.

– Да вот хотя бы вопросом про гиродины.

– Каким это образом?

– Да самым простым! Пришли – и спросили! А я, старый космач и не первой опытности конструктор – смотрел на эту штуку в упор и не замечал ничего. А ведь я же не только конструировал корабли! Я на них сам летал! И считал, что все нормально!

– Ну, знаете! – открестился Лунин. – Мало ли кто придет со стороны и мало ли что скажет! Даже может попасть пальцем в небо! Ну и что?

– А с прыжком за борт? Никто из нас и подумать не мог о том, что вы сделали легко и естественно!

– Ну… – Вадим пожал плечами. – Я ж, все-таки пока что главный андролог! Положение обязывает! Нетрудно было дотумкать!

– Так ведь и остальные там тоже были специалисты! Не погулять вышли… А в аварийной ситуации первым выход нашли вы. Хотя вы, конечно, не совсем грязеед, как некоторые снобы выражаются – работали-то на ISA. То есть вполне профессиональный космач. И с настоящим вакуумом более чем знакомы. Но дело не в этом. У Горчинского вы прошли явно хорошую школу и умеете взглянуть на ситуацию непредвзято.

– Ну дык!… – только и вякнул Вадим.

 

7

– Не скромничайте, – попенял Сергей Александрович. – Голова у вас варит. Иначе вас бы здесь не было. И по андроидам вы, на мой взгляд, еще долго сможете оставаться если не ведущим, то хотя бы ценным специалистом – из-за вашего опыта. Но, в конце концов, это закончится. И вы не могли об этом не задумываться. А нам через несколько – максимум через десяток – лет потребуются толковые космолетчики. Это я вам практически официально заявляю. В том, что вы – толковый, у меня нет сомнений. Осталось только сделать из вас космолетчика. Что не так уж сложно, поверьте. У нас на ближайшие сто лет чертова прорва работы. Причем такой, о какой там, снаружи, никто даже и мечтать не может. Астероиды, Юпитер, Сатурн и Уран с их лунами, пояс Койпера, мезопланеты… Центавр, черт побери! Неужели это не интересно?!

Лунин покосился на Камова. Таким знаменитого космонавта, наверное, мало кто видел. Разгорячившийся мальчишка, просто брызжущий энтузиазмом… Вадим улыбнулся.

– А потом, – сказал он. – Где-нибудь у Проциона мы с вами будем вспоминать, как сегодня вы вербовали меня в межпланетчики…

Камов, запнувшись, посмотрел на Вадима.

– Ну да… А почему бы и нет? Или вас не прельщает это направление деятельности?

– Извините, Сергей Александрович! – Лунин помотал головой. – Мне это очень интересно! Честное слово! Просто я пока еще не знаю… Я ведь даже еще толком не сообразил, что я копия себя самого. У меня сейчас одна только задача: чтобы андроиды в экспедиции отработали без заморочек. Вот закончим с ней – тогда можно будет прикинуть, что дальше. А пока… Спасибо большое за предложение! Я обязательно обдумаю все, что вы сказали. Но пока ничего не отвечу. Не обижайтесь! Лучше разъясните, наконец, раз уж пригласили на экскурсию: отчего, все-таки управление "Ореолом" устроено вот таким образом? Без компьютеров? Вы обещали после коррекции. Меня, признаюсь, этот вопрос мучает!

– Да какие обиды! – легко согласился Камов. – Думайте, конечно. Такие решения с кондачка не принимаются. А с этим всем… – он обвел взглядом рубку. – Ничего особо сложного нет. Чисто вынужденная конструкция, я же говорил. Впоследствии переделаем. Слепили на скорую руку… Просто это – система ручного управления. Без компьютеров. Точнее говоря – компьютерами являемся мы сами, – Камов постучал себя пальцем по лбу. – Ведь мы же отключили всю бортовую автоматику из-за возможности хакерской атаки. И эта возможность все еще сохраняет актуальность. Так что лучше перестраховаться. А так – никаких особых проблем не было бы. Бортовой автопилот отлично справился бы со всеми указанными ему задачами. И с управлением двигателями и с маневрами ориентации. Нам бы оставалось, как в обычном рейсе, просто его контролировать.

– Тьфу ты! – Лунин хлопнул себя ладонью по лбу. – Я ж про это совсем забыл! Думал – бомбу нашли и все. А Башкирцев же говорил, что возможно и вирусное нападение!…

– Возможно, – кивнул Камов. – Потому придется все делать самим. Мы даже с ЦУПом связь ограничили только телеметрией. И ведем ее через лунный ретранслятор – так надежней.

– Ох блин, достали уже эти индивидуумы! – Вадима неожиданно прорвало. – Вот только до Земли доберемся – найду и ноги повыдираю уродам! Честное слово! Такую пакость устроить! Ведь совершенно нет мозгов у людей!

– Да нет, пожалуй есть…

– В смысле? – Лунин недоуменно повернулся к космолетчику.

– Да я имею в виду, – пояснил Камов. – Что мозги-то у них, мне кажется, вполне есть… То есть, вскрытие, конечно, покажет, – он усмехнулся. – Но вот я думаю, что взрывать "Ореол" они точно не планировали. Во всяком случае – заказчики. Да и исполнители, скорей всего, тоже…

– Ну а что же тогда?

– А вы заметили, когда в бомбе таймер заработал?

– Когда мы ее наружу потащили…

– Не совсем так. Он заработал, когда вы волокли контейнер от центрального прохода к борту. На радиусе.

– Ну… – сказал Вадим.

– Дело в том, – задумчиво проговорил Камов. – Что по срокам это как раз совпадет со временем, которое было бы необходимо для разгрузки трюма стандартным способом – через горловину – и извлечения бомбы в космос… То есть, явно предполагалось, что бомба будет обнаружена, на ходу мы с ней ничего поделать не сможем, вынуждены будем вернуться и встать на разгрузку. У какой-нибудь отдаленной станции. А когда бомба будет извлечена саперами наружу – тут-то и срабатывает таймер самоликвидатора. Бомбу успеют отвести в сторону – это без вопросов. Но вскрыть ее не смогут! И все концы полностью уничтожены!

– Гм, – сказал Лунин. Но развить эту свою мысль не успел. Хотя резон в словах Камова, безусловно был…

– Сергей Александрович! – внезапно раздался голос Калантарова.

– Слушаю тебя, Георгий! Что случилось?

– Да все нормально, Сергей Александрович! Просто половину разгона мы прошли. Через пятнадцать минут поворот на торможение. Напоминаю…

– Да, спасибо! Сурен! Двигатель к остановке…

– Уже готовлю, Сергей Александрович!

– Ну вот, – опять обратился к Вадиму Камов с какой-то мечтательной улыбкой. – Полчаса разгон, полчаса торможение – и мы на Марсе! За час! Еще бы месяц назад – не поверил! Ну совершенная же фантастика!

 

1

– Ну, Вадим Петрович – вам пора!

Сказано это было чуть меньше часа спустя.

Позади остался поворот на торможение в середине пути, само торможение – странный полет кормой вперед – и затем выход в плоскость орбиты Марса. Два маневра, четыре включения-выключения двигателя, четыре резонансных удара…

Сейчас время в рубке управления снова текло со скоростью реального мира: Марс был слишком близко. И хотя на экране он все еще представлял собой звезду – пусть и крупную – но лишних часов в запасе уже не осталось.

– Подумайте о моем предложении! – сказал на прощание Камов.

– Обязательно подумаю, – пообещал Лунин, пожимая руку космолетчику. Помахал Меркулову, привязанному в ложементе, и шагнул в мембрану телепорта.

Зал пассажирского салона показался Вадиму после рубки старым знакомым и родным. Народ все так же толпился здесь, как и в момент отлета. Словно и не уходил никто никуда. Разве что шампанское сейчас отсутствовало.

Вадим высмотрел уже ставшую привычной "свою" марсианскую компанию и решительно двинулся в их сторону.

На полдороге его застал вызов по связи.

– Ты где? – спросил непривычно серьезный Кремер.

– У тебя за спиной.

Витька обернулся.

– А! Вот и наш папа Карло! – сообщил он. Но больше прикалываться не стал. – Ну что, все в сборе? Какие-то недоделки, вопросы, замечания остались?

Он оглядел по очереди всех. Но никаких реплик не последовало. Лунин обменялся взглядами с Генрихом, ничего от него не получил и тоже голоса не подал: в их хозяйстве все было проверено. Вместо этого он вслед за Витькой провел глазами по кругу. К некоторому его удивлению, марсианская группа оказалась большего размера, чем Вадим привык считать. Раза так в два. Кроме знакомых уже техников под командой Дяди Федора, и Мальцева с его девичьей бригадой, Тимура, Генриха со Стрельцовым и самого Кремера здесь стояло еще десятка три человек, явно собирающихся отправиться вместе с ними. Вадим озадаченно нахмурился, пытаясь понять, кто это такие. Но затем разглядел Анжелику, и сообразил, что врачи-кураторы тоже должны лететь – без них было никак. Но даже с учетом врачей народу получалось как-то слишком много.

– Ты чего? – вполголоса спросил Семенов.

– Чего толпа такая?

– Да это научники. Те, кто будут исследованиями на Марсе заниматься. У них своя программа, к "Пегасу" они никакого отношения не имеют…

– А, точно!… – Вадим и сам вспомнил кое-кого по курсам. Это действительно были специалисты по планетологическим наукам. – Я забыл совсем… Ну тогда понятно. Сколько до погрузки?

– До старта полчаса. А до погрузки… Как Башкирцев скажет напутственное слово – так сразу. Его ждем.

– Ага, – сказал Вадим.

Тут как по заказу, объявился Башкирцев. В своей обычной манере – ниоткуда. Лунин даже стал подозревать – после знакомства с "рамкой" – что основатель Новой Утопии тривиально телепортируется, пользуясь своим исключительным положением в обществе. Но, этой его мысли пока никто не подтвердил…

– Ну что, готовы?

– Готовы, Андрей Ильич, – ответил Витька.

Башкирцев тоже обвел всех взглядом.

– Ну что, братцы… и сестрицы, – сказал он. – Не подведите. От этого дела многое зависит. Ну и – люди там… Да что я вам говорю – вы сами все понимаете! В общем – с богом, товарищи!

Такой краткой речи Витькина натура вынести не смогла. Или, может быть, ему просто надоело быть серьезным.

– Андрей Ильич, – заметил он. – Вы бы хоть какую историческую фразу сказали! Типа – сорок веков смотрят на нас с вершин этих марсианских пирамид! Или – вековая мечта человечества, о которой так долго говорили космонавты и мечтатели, осуществилась! Да хотя бы на броневик забрались, что ли… А то – "С богом, товарищи!"

– Балабол, – сказал Башкирцев. – Историческую фразу ему… Ну на… Барбамбия!

– Чего?

– Керугуду!

Вадим с наслаждением пронаблюдал, как вытягивается физиономия у приятеля, обычно никогда не лезшего в карман за словом. Но сейчас он, похоже, просто забыл, что это цитата.

– Ильич, ты чего?

Все присутствующие разразились единодушным хохотом.

– Шутка, – сказал Башкирцев. Тоже явно довольный своей выходкой. – Не все ж тебе одному над другими прикалываться. Иногда и самому клоуном можно поработать… Ну что, поднял я всем настроение?

Все дружно высказали уверение, что да, поднял.

– Тогда давайте на погрузку. Пора уже. Марс ждать не будет…

Отъезжающие потянулись к телепортам.

Вадим с Генрихом пожали руку Стрельцову.

– Успехов, ребята! – сказал Анатолий.

– И тебе не скучать на астероидах!

 

2

Пассажирский отсек посадочного блока был оформлен по тому же типу, что и салон – обзорный экран со всех сторон. Ну, только размерами поменьше, конечно.

Ну и еще существенным отличием были плотные ряды кресел по всему полу – как в любом самолете или орбитальном челноке.

Это было, безусловно, весьма предусмотрительно со стороны разработчиков. Оно конечно, перегрузки здесь возникнуть не могли – в силу имеющейся специфики мироустройства – но и сила тяжести тоже отсутствовала напрочь. А в такой ситуации всяко лучше сидеть пристегнутым, чем ковылять подобно пьяному на магнитных подковах или, того хуже, болтаться толпой "между небом и землей", цепляясь друг за друга в надежде хоть как-то стабилизировать свое положение. За время работы с туристами на "Колумбиаде" Вадим имел достаточно опыта, чтобы в этом убедиться…

В целом впечатление получалось несколько необычное и интригующее: в отличие от самолетов и космолетов с их маленькими иллюминаторами, через которые практически ничего нельзя разглядеть, здесь можно было наблюдать окружающее пространство в том же объеме, что и пилот. А зрелище высадки на Марс глазами участников было пока что крайне редким удовольствием. Во всяком случае, на всю Землю не набралось бы и полусотни человек, могущих этим похвастаться.

Привычно хватаясь за подголовники кресел, Вадим с Генрихом проплыли к свободному ряду и пристегнулись. Вокруг шумно размещались остальные участники высадки. В принципе все прошли предварительные тренировки, в том числе и на невесомость, когда готовились к экспедиции. Но навыки передвижения в незнакомой среде быстро не вырабатываются. Поэтому простая операция рассаживания по местам вылилась в небольшую свалку, сопровождаемую охами, взвизгиванием и беззлобными ругательствами.

– Извините, у вас тут свободно?

Лунин запрокинул голову и узнал совсем недавно виденную на экране связи Анжелику.

– Ах, это вы, – улыбнулась "испанка", крепко вцепившись в спинку кресла. – Вы позволите мне тут сесть с вами? А то я как-то еще не очень хорошо умею летать! Или прогоните?

– Ни в коем случае! – возмутился Генрих. – Мы вам даже уступим самое лучшее место!

Сообщив это, он тут же отстегнулся и пересел, освободив ложемент между собой и Вадимом. Лунину, в свете недавних событий, было, в общем, довольно безразлично, кто окажется рядом во время примарсианивания, и он промолчал.

Общими усилиями им с Генрихом удалось довольно аккуратно затащить не очень ловкую красавицу в промежуток между креслами и втиснуть филейными частями именно на то место, которое для этого было предусмотрено конструкцией. А не как-нибудь иначе.

– Спасибо! – поблагодарила Анжелика. – Мне не доводилось попадать в космос… А почему это место считается лучшим? – тут же поинтересовалась она, оглядываясь.

– Потому что так вы сидите между нами! – галантно объяснил Семенов. – И ни ему ни мне, не обидно! Кстати, меня зовут Генрих. А моего непосредственного начальника – великого и ужасного повелителя андроидов – Вадим Петрович. Позволено ли будет узнать ваше без сомнения очаровательное имя, несравненная? Что-то, кстати, я вас до того в наших рядах не встречал…

– А я раньше планетологами занималась. Только сегодня поменялась в вашу часть десанта. И как раз куратором вашего великого и ужасного. С ним мы уже знакомы…

– А Юлька куда делась?

– А она теперь на моем месте. Ей, она говорит, лучше работать на основной базе, где потребуется дополнительный специалист по андроидам…

– А, так мы с ней, стало быть, два андролога там будем! – обрадовался Генрих. – Это хорошо! Это она молодцом – правильно сообразила! Верно, Вадим?

Лунин что-то невразумительно промычал, занятый в основном тем, чтобы не состроить на лице слишком мрачную рожу от всего услышанного. И, кажется, ему это удалось. Во всяком случае, Генриха он не насторожил. А вот Анжелика, похоже, что-то заподозрила.

– Что-то не так? – сказала она, вопросительно выгнув бровь.

Вадим мог не задумываясь назвать несколько своих знакомых мужиков, немедленно подпрыгнувших бы при виде такого зрелища. Да, собственно, и сам Вадим среагировал бы так же при других обстоятельствах… Спору нет: Анжелика и в самом деле была красавицей. Но сейчас, с кровоточащей пробоиной в душе – в которой, причем, не виноват был никто кроме исключительно и только лично его! – Лунин среагировал довольно вяло. Хотя, в общем-то, как ему показалось, вполне замотивированно:

– Да нет, все нормально… Просто прикидываю, какие косяки мы проглядели, и что может вылезти из них на Марсе.

– Да ну, какие косяки! – с преувеличенным энтузиазмом возразил Семенов. Одновременно, из-за плеча Анжелики кивая на нее, округляя глаза и стуча себя пальцем по виску. – Не слушайте вы этого трудоголика! Он готов на свою голову заморочки искать где угодно! Даже там, где сам их все устранил! Кроме своих андроидов в упор ничего видеть не желает!

Анжелика слегка оттаяла и посмотрела на Вадима с иронией:

– Да, я знаю, – сказала она. – Меня уже предупредили, что он бука…

 

3

Вадим открыл было рот – чтобы возмутиться – но тут на весь салон прозвучал голос Саитгиреева, избавив Лунина от необходимости отвечать:

– Ну что, все расселись?

– Все! Все! – отозвался хор голосов.

– Значит можно ехать? – уточнил Тимур.

– Можно!

– Ну что ж – тогда минутная готовность! Отделение по счету "ноль". Лобов – веди отсчет!

– Есть… – отозвался Дядя Федор. И размеренно заговорил, явно ориентируясь на индикатор часов: – Полсотни четыре… Полсотни три… Полсотни два…

– "Ореол", как слышите? – продолжил между тем Тимур.

– Слышу вас хорошо, – раздался голос Камова. – Доложите состояние.

– Все системы штатно. К расстыковке – минутная готовность… Уже полуминутная… Разрешаете разделение?

– По нашему контролю тоже все в порядке… Отстыковку разрешаю. Ни пуха ни пера, братцы!

– К черту, Сергей Александрович! – встрял выполняющий командирские обязанности Кремер. – К черту!

Через полминуты Лобов, продолжавший невозмутимо исполнять функцию метронома, произнес:

– Ноль!

– Отделение! – скомандовал Тимур.

Звезды на экране дрогнули и стали поворачиваться. Вадим сперва решил, что разделение произошло с закручивающим толчком, но когда поворот не остановился, сообразил, что это совсем не случайность. Что Тимур тут же и подтвердил:

– Вот! – сказал он. – Спешите видеть, пока мы еще не разошлись!

С этого ракурса "Ореол" как нельзя больше напоминал волан – конус с нашлепкой на вершине. С для чего-то воткнутыми в нее крестом четырьмя крыльями-радиаторами. На носовой оконечности корпуса медленно закрывались створки грузовой рампы, складываясь в купол обтекателя. Облитый солнечным светом, корабль сиял как елочная игрушка – излюбленное сравнение всех тележурналистов, избитое, но от этого не перестающее упоминаться.

– Внимание! – опять раздался голос Камова. – Начинаю разворот! Тимур, уходи с траектории!

– Понял! Выполняю!…

– Что мы делаем? – вполголоса спросила Анжелика.

– Камов сейчас развернет "Ореол", – пояснил Семенов. – И включит двигатель на разгон. Если мы попадем в факел выхлопа – от нас мало что останется. Поэтому нужно уйти в сторону…

– А-а…

Саитгиреев опрокинул посадочный блок "набок" и на какое-то время "Ореол" исчез из поля зрения. Затем снова появился. Но уже заметно уменьшившийся. Как раз до величины той самой елочной игрушки – маленькой и несерьезной. Прикинув на глаз угловые размеры, Вадим решил, что Тимур отлетел где-то на полкилометра. В принципе, достаточно безопасная дистанция.

"Ореол", между тем, изящно провернулся в пространстве, словно подвешенный на невидимой нити. Маневр выглядел простым и несложным. И только Вадим, побывавший в рубке, да, пожалуй, Тимур, представляли, чего стоит эта кажущаяся легкость.

– Красиво… – сказала Анжелика.

В раструбе отражателя вспыхнуло вдруг ослепительное сияние. Даже в экранной передаче этот свет показался режущим. Почти все смотревшие непроизвольно закрылись ладонями, пока аппаратура гасила возникший блик.

– А почему он не двигается? – спросила Анжелика, когда видимость снова восстановилась.

– Ну не все же сразу… – проворчал Вадим.

Похоже, Анжелика благополучно пропустила мимо ушей все, что им говорили во время подготовки. Что было несколько странно, учитывая ее неблондинистую внешность. Но, впрочем, врачу и не обязательно было все это знать назубок – у нее своих забот было более чем достаточно. А с другой стороны Юля наверняка бы не стала задавать таких наивных вопросов – она как-то умудрялась разбираться в тех вещах, с которыми приходилось сталкиваться…

– Так у него ускорение – всего одна десятая G, – пояснил галантный Генрих. – Пока он заметную скорость наберет – время требуется… Но вон, смотрите – он уже стронулся с места!

Вообще-то это было слишком смелое заявление. Смещение на считанные метры – и даже на десятки метров – можно было определить только по приборам. Но, тем не менее, уже через полминуты "Ореол" из елочной игрушки превратился во что-то вроде маленького солнца, сияющего во всю мощь "факела". А еще через полминуты – просто в очень яркую звезду. Почти сразу же затерявшуюся среди россыпи других звезд окружающего небосвода.

– Ровной "дорожки", Сергей Александрович! – крикнул Тимур.

– И вам того же! – донесся голос Камова. – И мягкой посадки!

– Спасибо! – отозвался Саитгиреев. И как-то буднично обратился уже ко всем присутствующим:

– Ну что, переходим на быстрый темп? Чего без толку время терять?

– Правильно! – поддержал пилота все это время до странности молчаливый Кремер. – Вперед – на Марс! Давай, машинист, потихонечку – трогай!

 

4

Тимур "тронул".

Дальние звезды не сильно сместились – расстояние было невелико по космическим меркам. Но Марс принялся расти прямо на глазах. Сначала он превратился из звезды первой величины в просто гигантскую. Затем – в крошечный красный серпик. Затем – в полноразмерный диск, контрастно подсвеченный с одного бока солнцем. И продолжал все увеличиваться, заполняя собой постепенно переднюю часть экрана…

– Послушайте, – негромко спросила Анжелика у Вадима с Генрихом. – А где же каналы?

– Их в двадцатом веке закопали, – ответил Лунин, прежде чем успел схватить себя за язык: портить отношения с куратором никак не следовало. Но он просто не смог удержаться. – В связи с полным пересыханием воды на Марсе…

Выручил Вадима Семенов.

– Точно! – подхватил он. – Только не в связи с пересыханием, а в целях маскировки! После того как в девятнадцатом веке у марсиан не получилось Землю завоевать – они перепугались, что в ответ чего-нибудь прилетит, и срыли все каналы нафиг: чтобы земляне думали, что марсианская цивилизация им померещилась…

– Завоевать Землю? – удивилась Анжелика.

– Ну, у них были такие гигантские шагающие боевые роботы на трех ногах… Вооруженные лазерами… Неужели вы не слышали об этом?

– Вы надо мной смеетесь… – сказала Анжелика.

Генрих принялся пересказывать ей вкратце историю "Войны миров", а заодно объяснять всю подноготную появления и исчезновения марсианских каналов, начиная от Скиапарелли, их открывшего в 1877 году, и заканчивая полетом "Маринера-4" в 1965, поставившем в этом затянувшемся недоразумении точку…

Правда, как быстро выяснилось, не окончательную. Поскольку в 1976 орбитальный блок станции "Викинг" сфотографировал "марсианского сфинкса". Чем вызвал к жизни новый виток "ксенологической лихорадки". Больше похожий уже на форменную истерику, если не на шизофрению: надо было отличаться весьма конкретным складом психики, чтобы второй раз подряд наступить на те же самые грабли. Но энтузиасты Великой Марсианской Культуры оказались именно таковы. Двадцать лет с упорством, достойным лучшего применения они занимались толкованием игры теней на некачественном снимке, высасыванием из пальца все новых и новых подробностей, возвели методом компьютерной реконструкции на равнине Сидонии гигантский некрополь, какой не стала бы сооружать в здравом уме ни одна цивилизация… И все эти немалые труды кончились просто до неприличия тихим пшиком, когда в 1998 году "Mars Global Surveyor" сфотографировал, наконец, пресловутого "Сфинкса" с нормальным разрешением…

– Удивительно… – заключила Анжелика, выслушав эту краткую лекцию. И Лунин невольно вспомнил анекдот про то, что женщины бывают прелесть какие глупенькие и ужас какие дуры. Честно сказать в данном случае он затруднился бы поставить диагноз. Свое дело "испанская красавица" знала. И знала, видимо, неплохо… Так что здесь, возможно, имел место третий вариант – ужас какая глупенькая. Или четвертый – прелесть какая дура. Смотря как посмотреть, надо полагать…

Впрочем, ничего чрезвычайного в данном сочетании не было. Вадиму неоднократно встречались вполне грамотные женщины с высшим образованием, способные, тем не менее, удивленно спросить что-нибудь вроде: "А Гавайи – это что?" Или: "Аляска – это где?" И поделать тут, видимо, было ничего невозможно…

Красный диск планеты, между тем, занял уже всю переднюю полусферу. Перестав быть видимым целиком и превратившись в колоссальный полукруглый горб с неясными пятнами рельефа. И Анжелика тут же подтвердила уже сложившееся у Вадима о ней мнение, заметив:

– Но мы ведь куда-то мимо летим!

Хотя отказать в наблюдательности ей было нельзя…

– Разумеется, мимо! – тут же подал голос Семенов, назначивший себя в гиды. – Мы же иначе разобьемся…

– Но как тогда?…

– Ну нам же нужно затормозить сперва – прежде чем садиться на планету! – пояснил Генрих. – Для этого мы используем атмосферу Марса. Как первые орбитальные спутники. Ты же слышала, наверное, что они совершали торможение в атмосфере?

– Да, – Анжелика кивнула. Но как-то уж очень решительно. Вполне возможно, что она и в самом деле чего-то слышала. Когда-то.

– Ну вот и мы точно так же: войдем в атмосферу и будем лететь в ней, пока не затормозимся о воздух до безопасной скорости…

– Но почему мы в сторону сворачиваем?

– Так толщина атмосферы Марса чуть больше сотни километров! А нам для торможения нужно пролететь несколько тысяч! Вот мы и зайдем на Марс сбоку – параллельно его поверхности – и так и полетим. А вертикально мы просто воткнулись бы сразу в грунт и расшиблись в лепешку!…

– А мы не промахнемся?

Семенов взвалил на себя, конечно, ту еще работенку. Поскольку требовалось объяснить примерно на уровне – без преувеличения – дошкольника весьма сложную схему посадки с аэродинамическим торможением на планету со слабой атмосферой на скорости в четыре раза превышающей местную вторую космическую… Да еще с задачей припланетиться не абы где придется, а в конкретном районе, да с допустимым отклонением по меридиану не более нескольких километров!

 

5

Все должно было происходить не совсем так, как рассказывал Генрих. Хотя в целом, и для неподготовленного слушателя, он излагал верно.

Но, например, из курса подготовки Вадим запомнил, что даже полет прямо на планету, которым Семенов пугал Анжелику, мог быть вполне возможен для НЕПИЛОТИРУЕМОГО аппарата – каковой они сейчас из себя и представляли. По причине разреженности марсианского воздуха даже вертикальный вход в атмосферу не давал перегрузки больше 50 G. Правда, у поверхности все равно пришлось бы воспользоваться парашютом или двигателем мягкой посадки: спускаемый аппарат просто не успел бы погасить всю скорость на коротком участке – тут Генрих не соврал. Но сесть можно было.

Проблема состояла в другом. Примарсианиться нужно было на той же приблизительно долготе, что и у Сфинкса – где лежал "Пегас" – но при этом умудриться попасть точнехонько на границу северной полярной шапки! Это требовалось из-за технологических характеристик нанозавода, которым, собственно, и являлся весь посадочный модуль: для развертывания в полноценную долговременную базу ему нужна была вода, а где ее можно было гарантированно взять в нужных количествах, если не с ледового щита?

Одним словом, баллистический спуск не подходил. Посадка должна была быть управляемой и с очень высокой степенью точности.

В связи с этим баллистики еще на Земле выбрали довольно заковыристый вариант, для которого, как подозревал Вадим, и потребовался в качестве пилота Саитгиреев – истребитель, собаку съевший именно на аэродинамических маневрах в околоземном пространстве.

Посадочному отсеку была придана форма, в точности соответствующая той, что имели спускаемые аппараты кораблей "Союз" – всем известной "фары". Обладая на гиперзвуковых скоростях аэродинамическим качеством равным 0,3, марсианский блок "Ореола" таким образом мог совершать управляемый спуск с возможностью маневра как вдоль, так и поперек траектории.

Но и это было еще не все.

Дополнительно осложняли дело вдвое меньшие в сравнении с Землей размеры Марса и в два с половиной раза меньшая сила тяжести. Из соображений же энергетической выгоды вход в атмосферу запланирован был на скорости в двадцать километров в секунду при величине второй космической всего в пять. И первой космической – или круговой – каких-то и вовсе жалких трех с половиной. Произвести торможение и точный спуск сходу в заданную точку при таком раскладе было абсолютно невозможно.

Поэтому посадка должна была выполняться следующим образом.

Выведенный "Ореолом" на нужную траекторию посадочный блок после отделения двигался по инерции, постепенно, по мере приближения к планете, боковыми коррекциями нацеливаясь в край видимого марсианского диска в районе Южного полюса. Выверив таким образом направление полета с расчетной осью "коридора входа" – как называлась разница между максимальной и минимальной допустимыми высотами входа в атмосферу – блок разворачивался в положение "днищем вверх" под определенным отрицательным углом атаки и в такой "неклассической" позе влетал со всей дури в газовую оболочку Марса.

В этом маневре был весь смысл выбранной схемы.

Потому как если бы "спешащие на помощь отважные спасатели Чип и Дейл в одном флаконе" выбрали обычный вариант с рикошетированием от атмосферы, спускаемый аппарат просто отскочил бы от планеты, практически не затормозившись, и умчался в межпланетное пространство. При положении же "кверху ногами" на днище "фары" возникала аэродинамическая подъемная сила. Только направленная в данном случае не вверх, а вниз. К Марсу.

За счет огромной скорости полета в параллелограмме сложения сил, действующих на спускаемый аппарат, получалась новая составляющая, отклоняющая траекторию. И посадочный модуль, вместо того, чтобы выскочить как пробка из бутылки наружу из атмосферы, наоборот, заглублялся в нее еще больше. Ну, по крайней мере, сохранял высоту полета неизменной. Продлевая и усиливая эффект торможения.

Просквозив таким образом буквально впритирку над Южным полюсом, посадочный блок, огибая планету, продолжал полет до экватора, постепенно набирая высоту. За экватором выпрыгивал-таки в космос – но уже имея скорость всего лишь чуть меньше местной второй космической – совершал виток по очень вытянутой по этой причине эллиптической орбите и опять входил в атмосферу у Южного полюса. На этот раз уже классическим способом. Выполнял рикошет, снова выпрыгивал в космос, перелетал по инерции экватор и только после этого заходил на посадку в районе кромки Северной Полярной шапки…

В общем, очень красиво, очень изящно, очень просто, но – беда! – исключительно малопонятно человеку, не связанному в своей повседневной жизни с космонавтикой. Во всяком случае, те же Саитгиреев с Меркуловым, обсуждая схему посадки, настолько восхищенно закатывали глаза, так выразительно мычали, и так самозабвенно мотали головами – что напоминали не солидных взрослых людей, а самых обычных пацанов, по чистой случайности дорвавшихся неожиданно до настоящего гоночного "болида" после своих подростковых мотобордов.

Лунин же, вообще, например, что-то сумел понять и запомнил, когда слушал лекцию, только потому, что за время работы на "Колумбиаде" достаточно общался со спейсерами, и нахватался у них верхушек знаний по орбитальному слалому, да выучил некоторые специфические термины. Вроде того же "коридора входа".

Одним словом, объяснить это все Анжелике легче всего было именно так, как и сделал Генрих – на уровне воспитательницы детского сада!

 

6

– Внимание! Переворачиваюсь! Будем входить в атмосферу! – объявил Тимур.

Марс, успевший превратиться к этому времени уже в огромную пологую дугу, обрамленную тонкой святящейся каемкой, быстро описал кульбит, оказавшись нависающим сверху над посадочным модулем.

Анжелика от неожиданности вскрикнула и ухватила Вадима за руку.

– Ёпрст! – солидарно с ней выдал Семенов.

Судя по донесшимся еще нескольким репликам, зрелище на многих произвело впечатление. Даже Лунину, далеко не новичку, от видимой ненормальности маневра стало нехорошо.

– Ну что вы, – сказал он Анжелике. – Мы же в космосе! Здесь нет ни верха ни низа…

– Д-да, конечно… Спасибо, – поблагодарила куратор, разжимая пальцы на запястье Вадима. – Извините…

Но буквально тут же вцепилась снова. Потому что изображение на экране сменилось сплошной стеной огня. Вставшей со всех сторон.

– Что это?!

– Да всего лишь плазма. Как и должно быть при торможении. Ну неужели же вам ничего не показывали на подготовке?

– Да у нас ее не было! – жалобно воскликнула Анжелика.

– Как это – не было?! – изумился Вадим.

– А вы думаете, что у нас было свободное время? – вопросом на вопрос ответила та. – Нас же всего двадцать наблюдающих врачей на тысячу человек экипажа!

– Почему так мало?

– А где взять? Сколько есть – все заняты. В экспедицию и так собрали вдвое больше, чем обычно на такое количество приходится!… Но и критических пациентов тут больше, чем обычно! Причем в несколько раз! У нас все время аврал – передохнуть некогда. Причем у всех. И у наблюдающих и у аналитиков и у профилактиков… А вы думали – нам делать нечего?

– Да нет… То есть… Да, – признался с некоторым запоздалым стыдом Лунин. – Думал. Извините!

– Ничего… Вы же пока еще новенький, – великодушно ответила Анжелика. – Хорошо еще – возможность управлять временем помогает. Иначе бы совсем справиться было бы ни с чем нельзя. Вы даже не представляете, насколько психика очень многих у нас в Утопии находится в критическом состоянии. Порядка тридцати процентов! Если бы мы ежечасно не отслеживали их поведение, не анализировали мотивировки их подсознания и не принимали меры, нам бы пришлось чуть не половину населения засадить в психушки…

– Упс… – сказал Вадим.

– Вот именно… Нам совершенно некогда было заниматься чем-то еще, – пожаловалась Анжелика. – Решили, что так справимся… Тем более нам, в общем-то, и не нужна специальная подготовка. А теперь вот всего пугаюсь, – доверительно призналась она, смущаясь. Кивнула на экран, залитый пламенем: – Это вам такое привычно… А я ни разу даже на стратолетах не летала… Я вообще – ужасная трусиха… Только никому не говорите! Я когда на это смотрю, мне все время кажется, что мы сейчас сгорим!

– Не буду, – пообещал Вадим. Потом, подумав, честно сознался: – Да и мне такое тоже не очень привычно… И вообще никому, наверное, даже Саитгирееву… Ведь кораблей с таким обзором просто не существует. В реальном мире. А сгореть… Сгореть мы вряд ли сможем, – тут Вадим несколько приврал. Но не сильно. Шанс того, что конструкция не выдержит скоростного напора и разрушится, был – как и со всяким кораблем, рассчитанным на торможение в атмосфере. Для того чтобы это произошло, должен был случиться какой-то невероятный заводской брак или перерасход ресурса из-за длительной эксплуатации. Но первое было практически исключено техприемкой и конструктивным запасом прочности, а второе просто невозможно в силу всего лишь первого полета. Да и вообще – сейчас на дворе был не двадцатый век, надежность космических кораблей находилась на другом уровне… – Так что вам совершенно не стоит бояться!

– Но мне все равно как-то не по себе, – поежилась Анжелика. – Мы словно летим в какой-то огненной трубе…

– Ну, так всегда и бывает…

– Это для вас – всегда! А для меня первый раз! Ведь даже не видно, где мы сейчас находимся! И сколько еще будем так лететь? Вы знаете, – неожиданно попросила она. – Можно я буду держать вас за руку, пока мы так несемся? Так как-то не так страшно… А то я даже зажмуриться боюсь…

Учитывая то обстоятельство, что она и так держалась за предплечье Вадима обеими руками, делало возможность отказа довольно-таки проблематичной. Потому Вадим разрешил:

– Держитесь…

Сам он, между тем, вызвав "рамку", вошел в сеть и, покопавшись немного, нашел данные курсографа, отмечающие траекторию полета относительно поверхности планеты. Расчетную, разумеется. Поскольку получить какую-либо информацию снаружи через облако плазмы было невозможно. На графике тонкая двухцветная кривая из двух слившихся линий обогнула почти полпланеты и приближалась к экватору, постепенно поднимаясь. Одна из линий изображала эталонную траекторию, вторая – снятую с бортовой навигационной системы в текущем времени. Отклонений на взгляд Лунина, между ними не наблюдалось.

– Ну вот, – сказал он соседке. – Мы практически завершили первое погружение. Буквально вот-вот выскочим на круговую орбиту. Не бойтесь.

– Спасибо! – поблагодарила Анжелика. – С вами я как-то и в самом деле меньше боюсь… Вы очень храбрый человек!

 

7

Тьфу ты, смущенно подумал Вадим. Но в это время модуль вылетел из пламени. И в салоне воцарилось недоуменное молчание

Над кораблем не было ни одной звезды.

Сплошная непроглядная чернота – и больше ничего.

– Что случилось? – шепотом спросила Анжелика.

Но Вадим – хотя и был единственным кроме Саитгиреева "настоящим космонавтом" – ничего не мог ответить. И только когда чернота уехала куда-то вбок, а ее место заняла картина привычного космоса, молчавший все это время Семенов догадался:

– Да это Марс был! Мы же над ночной стороной… И – вверх ногами летели!

Все с облегчением рассмеялись. Лишенная каких-либо огней и дополнительного освещения в виде Луны ночная поверхность Марса после сияния плазмы показалась всем едва ли не абсолютно черным телом – настолько на ней невозможно было различить хоть какие-то подробности.

– Ну вот, можно сказать, и приехали! – сообщил Генрих и без того очевидный факт. И накаркал…

– Внимание! – раздался голос Тимура. – Всем в быстрое!

Вадим уже привычно скользнул в "боковое" время на максимальный темп и включил конференц-связь. С кучи возникших картинок одновременно донесся один и тот же вопрос:

– Что случилось?

– Не смертельно, – поторопился успокоить всех Саитгиреев. Но тут же добавил: – Однако у нас возникла проблема.

– В чем дело? – повторил вопрос Кремер.

– У нас скорость выше, чем вторая космическая. Не очень сильно. Но выше. Поэтому мы идем не на эллипс, а на параболу. Пролетаем, то есть… – пояснил Тимур для самых непонятливых.

– Как такое могло получиться?

– Не знаю. Шли по расчетной. Отклонений не было. Скорость на выходе должна была быть четыре и девять. А у нас – пять двести.

– А сам что думаешь?

– Да какая разница, что я думаю… Чем нам это поможет? Не учли что-то. Или какой-то фактор не так сработал… Навскидку аж три могу назвать. Неоднородность гравитационного поля, магнитосферная флуктуация, состояние атмосферы. Причем последнее – наиболее вероятно… Есть такая штука, как логарифмический декремент плотности атмосферы. Проще говоря – как убывает плотность воздуха по высоте. Его значение берут среднестатистическое… Но если плотность атмосферы по трассе пролета просто поменялась из-за погоды… С нашей скоростью вполне могло хватить. На Марсе сейчас смена времен года. Пыльные бури, ветер ураганный…

Тимур пожал плечами.

– Так мы что теперь – в космос летим? – по голосу Вадим узнал Анжелику. – И… что теперь с нами будет?

Нельзя сказать, что вопрос пришелся кстати. Но он явно выражал настроение немалой части присутствующих. Уж во всяком случае, такого варианта развития событий никто не хотел.

– Да с нами-то ничего… – ответил Анжелике Кремер. – Будем потихоньку подниматься над плоскостью эклиптики… А через неделю, где-нибудь, подойдет "Ореол" и примет нас на борт. Куда мы денемся? Хреново не это…

– А почему через неделю? – спросил кто-то.

– Ну это приблизительно… Но сами прикиньте. Пока мы Камову сообщим. Пока он затормозится. Потом ему нужно будет выйти на ту же орбиту, что и наша – а это еще разгон-торможение. Потом уравнять скорости с нами… Вот неделя и будет. А потом – опять нас на Марс выпулить…

– Погоди, командир, – остановил Кремера Тимур. – Это все частности. Их потом можно обсудить. Сейчас нас время поджимает.

– Даже в быстром темпе?

– Да, даже здесь… Дело в том, что мы пока еще в трубке допустимых траекторий. То есть отклониться от курса не успели. И излишек скорости можно погасить двигателем. Мы даже без коррекции после этого сумеем войти в атмосферу в расчетной точке. Но участок этот короткий и решать нужно быстро.

– А в чем проблема?

– В горючке. Эти лишних триста метров скорости сожрут у нас половину расходной массы. А у нас ее немного. Фактически – только на посадку. И если мы потратимся сейчас – нам нечем будет тормозиться у поверхности. Садиться придется жестко. Мы просто упадем, собственно говоря. Вот в этом и вся закавыка.

– Но у тебя ведь есть какие-то соображения, – сказал Витька резонно. – Иначе о чем вообще говорить? Лишнюю неделю люди на "Пегасе" могут уже и не прожить.

Все остальные слушали диалог пилота с командиром спасательной партии, затаив дыхание. Никому не нужно было объяснять, о чем речь.

– Есть, – кивнул Тимур. – У нас самый уникальный корабль за всю историю космонавтики. Он может трансформироваться как терминатор модели Т-1000, прямо в полете. Поэтому я предлагаю доформировать, пока мы будем на эллипсе, из массы посадочного блока заготовку "Кузнечика" до рабочего состояния и на завершающем участке отделиться и сесть на нем. А вся основная болванка – пускай падает. Раскатается в блин – ну так ничего страшного: потом обратно соберется. Ну сутки-другие потеряет на восстановление. Зато спасательная партия не пострадает. И сможет начать работу практически без задержек. Мне не очень нравится жечь ресурс "Кузнечика" раньше времени – он не бесконечный. И черт его знает, как мы еще его соберем в полете… Но другого выхода я не вижу.

 

8

– Э, э! Как это – раскатается в блин?! – Вадим узнал Дядю Федора. – А оборудование, которое мы везем в готовом виде?! У нас же двадцать тонн одних только строительных роботов… Оно же разобьется!

– Я неправильно выразился! – поправился Тимур. – Но этот момент я учитываю. Перед посадкой надо будет перекомпоновать блок так, чтобы он самортизировал энергию удара. Например, придать ему форму цилиндра с сотовой структурой. Тогда, сминаясь, он предохранит груз от разрушения. Так довольно часто делают…

– На Луне, – уточнил Кремер. – А здесь, однако, не Луна. С какой скоростью мы грохнемся?

– Где-то метров тридцать в секунду. Мы собственно падать начнем километров с двух, когда горизонтальная скорость погасится…

Дядя Федор присвистнул:

– Это ж сотня кэмэ в час получается! Многовато будет!

– Да, это нам все горшки перебьет… – заметил кто-то.

– А есть что-то другое? – хмуро ответил Тимур. – Да и не так уж это много – сто километров. Варианты защитных демпферов на такие скорости есть…

– Да, но там исключительно спецматериалы и особая механика конструкции. А ты предлагаешь обычную сминаемую соту. Да и масса у нас великовата…

– Но тогда что? Уходить на вторую попытку?

– А может… – сказал Дядя Федор.

– Что?

– Пожертвуем частью нанозавода? Соорудим реактивный двигатель из подручных, так сказать, средств. Нанозавод-то у нас ведь что из себя представляет? Жидкую смесь из нанороботов и всей таблицы Менделеева. Это запас материалов для начала работы. Суспензия эта на основе воды. Если мы часть смеси превратим в рабочее вещество двигателя…

– Не покатит! – Саитгиреев помотал головой. – Слишком малая скорость истечения получится. Нам придется пустить на это дело фактически весь нанозавод. Оно нам надо?

– Да нет, пожалуй…

– Но как так случилось?! Черт побери! – не выдержали у кого-то нервы. – Неужели нельзя было точно рассчитать все заранее!

– Что именно? – спросил Витька, о чем-то раздумывая. – Все возможные варианты? Так на это никаких сил не хватит. То что мы скорость не до конца погасили? Так и тут ошибка вышла в пределах допустимого. Почти… Если бы у нас не стояло задачи сесть в точно указанном месте, никаких проблем бы не было вообще. Сели бы по баллистической… Эх, парашют бы сейчас!

– Так у нас заготовки нет, – возразил Тимур. – Из чего делать-то будем? Посадочный блок даже без "Кузнечика" под сотню тонн весит. Прикиньте, какие купола нам потребуются?

– Ну так не делать полноразмерный! – сказал Дядя Федор. – Нам же только тормозной нужен! А он всяко меньше!

– А делать ты его сколько будешь?

Лобов задумался.

– Развертывание из походного положения… – сказал он. – С одновременным формированием "Кузнечика"… Да в невесомости… Н-да… Вот как раз к концу витка и запустим производство.

– Ну так может так и сделать? – решил вставить слово и Вадим. – Через сутки же конфигурация, пригодная для посадки, повторится!

– Ага… – хмыкнул Тимур. – Повторится… Ты как считаешь-то?

– В смысле? – не понял Лунин.

– Дык ты с чего думаешь, что конфигурация повторится через сутки?

– А что не так?

– Да все, почти. Орбита не круговая, период обращения с сутками не совпадает… Но главное – у нас перицентр будет на сорока километрах.

– Упс… – сказал Вадим, сообразив, в чем дело.

– Именно что… – криво ухмыльнулся Саитгиреев. – Мы даже на второй виток не уйдем – шлепнемся где бог на душу положит!

– Э, нет! Погоди! – опыт общения со спейсерами проснулся в Лунине и прямо таки сам лез наружу. – А если тормознуться до круговой?

Тимур кивнул.

– Уже лучше. Только хрен редьки не слаще. Мы на это вообще все топливо израсходуем. А для схода с орбиты надо будет дать еще один импульс. И чем?… Садиться опять будет не на чем… Но дело, в общем, не в этом. С парашютом просто ничего не выйдет.

– Это почему? – спросил Лобов.

– Да я же ведь сказал уже… У нас заготовки нет. А без нее, боюсь, запаса всего нанозавода не хватит. Не делать же нам купол из заплат: часть из тряпки, часть из железа, часть из люмени, что-то вообще из платины…

– Постой! Что ты сказал? – внезапно встрепенулся Кремер.

– А что я сказал? – удивился Тимур. – Или у тебя есть идея, сделать парашют на манер зонтика? С металлическими спицами?

– Именно!

– Спятил?!

– Начальство спятить не может! – назидательно сообщил Витька. – Начальство всегда право! Согласно пункта первого известной инструкции! А если не право – смотри все тот же пункт!

Заканчивая фразу, он откровенно улыбался до ушей.

– Ну и что ты удумал? – спросил после паузы Тимур, когда стало ясно, что никто больше не подаст голоса.

– Кокингова воронка! – объявил Витька.

– Что?…

 

9

– Не знаешь? А ведь должен бы… – улыбка Кремера превратилась в само ехидство. – И Димка должен бы…

– Да ты толком говори! Время-то не резиновое!

– Ну, у нас-то оно как раз резиновое! – возразил Витька.

Видимо уже чисто из вредности. И уже по этому только можно было судить, что решение он нашел.

Но какое именно?…

– Погоди… – сказал Лунин, озадаченный ссылкой на себя в этом вопросе. – Воронка? Кокингова? Это надувнушка, что ли, для прыжков с орбиты? Вроде так ее спейсеры называют…

– Она самая! Перевернутый конус. Как волан от бадминтона. Придуман англичанином Робертом Кокингом в XIX веке. Применение нашел только уже в наше время… Странно, что вы оба с Тимуром про него сами не вспомнили!

– Да чего тут вспоминать? – возмутился Тимур. – НТУ – надувное тормозное устройство! Очень даже применяется и не только для спортивных прыжков, но и во всех спаскапсулах – я сам с такой прыгал! Только ты о чем речь-то ведешь? Сколько там весу и сколько у нас? Или один человек – сто кило примерно – или здесь сто тонн! Разница-то есть? И опять же, ткань нужна – а где ее взять?

– Вот блин, связался я на свою голову с профессионалами! – преувеличенно возмутился Витька. – За тремя соснами леса не видят! На что нам ткань? Нам даже пневматической эту штуку делать не надо! Хотя, может быть, надувать, все же, придется…- взгляд его стал задумчивым. – Да и ткань, может понадобится. Хотя и не так много…

– Да говори, наконец! – воскликнул Тимур.

– Да нам же просто нужно корпус переформировать! В этот самый волан! С грузом в носовой части! Получится требуемый конус! С той же самой сотовой структурой, что ты предлагал. Просто размерами в несколько раз больше, чем наша теперешняя фара! Совершенно жесткая конструкция. Никаких куполов, никаких тряпок. Главное – так габариты растянуть, чтобы сопротивление воздуха позволяло парашютировать – и все! Из ста тонн массы посадочного блока без "Кузнечика" у нас пятьдесят – это нанозавод. Вот его и используем без всякой переделки. По прочности – я уже прикинул, хватит. Нам ведь не с орбиты тормозить – а только на последнем участке его нужно будет!

Пока Кремер произносил эту тираду, Тимур слушал его все более и более внимательно.

– А ведь ты прав! – сообщил он под конец.

– А то! – признал Витька довольно. – Начальник я или не начальник?

– Извини – сразу не просек… – покаялся Саитгиреев с простодушным видом. – И времени у нас хватит, чтобы сформировать заготовку… Надо только прикинуть конкретные размеры. И наддув, действительно, скорей всего потребуется – стенки-то у ячеек из жестянки получатся! И ведь как же сразу-то не сообразили! – запоздало сокрушился он. – Ведь можно было на этом деле еще топлива сэкономить!

– Ну ты раскатал губу! – немедленно осадил пилота Виктор Данилович. – Рационализатор! Задним умом все мы Эйнштейны… Никто ведь не ставил задачу создать новый тип посадочного модуля! Нужно было как можно быстрей старый на Марс доставить. Вот и подгоняли уже проверенные решения. С той же траекторией что вышло? Небольшие спускаемые аппараты проходят по такой нормально – а с нашей здоровенной дурой вон что получилось… А ведь считали не абы как, а с запасом!

– Да, верно… Но давайте ближе к телу, как говорил наш идейный отец О. Бендер… Не путать с Р. Бендером!… Надо быстро все посчитать – чтобы успеть принять решение до конца участка возможной коррекции…

– Черт… А успеем?

– Да должны вообще-то…

– Не получится…

Эти слова Лобова прозвучали настолько неожиданно, что повисла пауза.

– Что – не получится? – первым опомнился Витька.

– Конус нужного размера. Я тут прикинул…

– С какого бодуна? У меня все выходит!

– Да с такого! – не смутился Дядя Федор. – Ты на предмет чего считал?

– На силу сопротивления воздуха. На что же еще?

– Конструктор! – фыркнул Дядя Федор. – Сергей Павлович Королев и профессор Капица в одном флаконе… Физик-экспериментатор! А о материале ты подумал?

– А что материал?

– А то, что у нас нанозавод.

– Ну и?…

– Нанозавод. Жидкий раствор. А не чугунная болванка. Ты коэффициент прочности по монолитному металлу ведь брал?

– А, черт!… – в сердцах воскликнул Кремер. И тут же "ушел в себя". Явно что-то пересчитывать.

– Да не считай! – остановил его Лобов. – Силы сцепления манипуляторов наносборщиков на полноразмерный конус не хватит. Получится на четверть меньше где-то…

– Черт! – скривился Витька. Хлопнул себя кулаком по колену. – Черт! Как назло!

– Да ладно тебе! Не спеши сдаваться – у тебя есть я! – усмехнулся Лобов. – Скорость у земли будет меньше десяти метров… Сделаем то, что предлагал Тимур – сотовый амортизатор на вершине конуса, как раз под грузом. Он этот излишек и поглотит. Как говорил тоже один старый персонаж: спокойно, Козлодоев – сядем усе!

 

1

– Зар-раза! – сказал Тимур с остервенением наваливаясь на лопату. Впрочем, ему это мало помогло: штык никак не желал погружаться на полную глубину. – Вот надо же было так лохануться! – излил он свои чувства, выкидывая из канавы очередную порцию разрыхленного Луниным снега. – Фу-х! Давай перерыв устроим? А то что-то я замаялся. Труд, конечно, сделал из обезьяны человека, но зачем доводить всякую идею до абсурда?

Чувствовалось, что ему хочется сплюнуть. Но по совокупности причин сделать это было абсолютно невозможно. Лично Вадиму данное обстоятельство тоже не нравилось. Но поделать тут ничего было нельзя. По крайней мере, пока. Конструкция андроидов была еще далека от совершенства…

Не переставая орудовать киркой, Вадим покосился на пилота.

– Какой тебе перерыв? – решил он пошутить. – До обеда еще далеко!

– Так и забора нигде не видно! – не остался в долгу Саитгиреев.

Вадим огляделся.

Замечание было верное.

Канава, которую они копали, начиналась не от забора…

– На Туму как-то раз пал сын Неба, – сказал Тимур хмуро. – Но не убился. А только лопнул… Устроили сами же себе лишнюю работу. Создатели марсианских каналов, блин! В миниатюре…

И тут он тоже был прав.

Вокруг них, на сколько хватало глаз, расстилалась подтаявшая до наста бело-грязно-красноватого цвета равнина в неровных застругах. (Фирменный марсианский кирпичный оттенок проник даже сюда – на полярную шапку) Там и сям между застругами в беспорядке отблескивали пятна неожиданных здесь металлических луж. Между лужами во многих местах тянулась причудливая сеть канавок, действительно напоминающая рисунок марсианских каналов в миниатюре. Кое-где среди этого пейзажа копошились такие же, как Вадим с Тимуром, копатели с кирками и лопатами.

– Тебе что не нравится-то? – спросил Лунин, перестав долбить и выпрямляясь. Решив таки присоединиться к перерыву. – Что мы, фактически, почти штатно сели или что мы при этом не убились?

Тимур, облокотившись на лопату, махнул рукой вокруг:

– Мне вот это не нравится! – сообщил он. – Сколько нам тут еще ковыряться?! Могли ведь сообразить! Если не мы, то хотя бы на "Ореоле"! Уж там-то настоящие конструктора сидят – не чета нам!

– Да ты ж сам всех торопил! "Трубка допустимых траекторий!..", "Трубка допустимых траекторий!.." – постарался Вадим воспроизвести интонацию Саитгиреева после первого выхода из атмосферы. – Вот и забыли все про ударную деформацию. Считали-то прочность конуса при парашютировании, а не в момент приземления…

– Финиша, – сухо поправил Тимур.

– Что?

– Приземляются – на Землю. Во всех остальных случаях финишируют. Или садятся, если неофициально говорить…

Недовольство Тимура можно было понять.

Ошибку допустили практически детскую. Прочность рассчитали исходя из встречного сопротивления воздуха. И полностью забыли, что при ударе о поверхность по конструкции пойдет волна деформации. Вот она и прошла… Порвав растянутый до миллиметровой толщины материал в клочья.

И в результате – тупая долбежка льда с весьма проблематичным результатом от рассвета до рассвета… Поскольку никакого другого лучшего способа запустить нанозавод инженеры предложить не смогли: нужно было соединить между собой как можно больше луж сетью канавок… Для обеспечения контакта и перетекания вещества… Хорошо еще, что в центральной воронке, выбитой амортизатором, предложенным Дядей Федором, где скопилось самое большое количество наносмеси, хватило материала на кирки с лопатами. Трудно было сказать, что бы они делали в противном случае. Может быть пришлось бы копать канавы досками от разобранных ящиков с грузом… Вот уж была бы романтика!

Только вот расстояния получались немаленькие. От воронки ошметки конуса разбросало в радиусе полукилометра. И чем дальше от центра, тем "каналы" поневоле приходилось копать длиннее. В частности сейчас Вадим с Тимуром как раз и прокладывали стометровое русло для объединения целой россыпи "озер" почти на максимальном удалении от свежеобразованного кратера. Из которого, на манер центральной горки, торчала верхушка пирамиды, получившейся из ссыпавшихся туда грузовых контейнеров.

– А пока мы тут валандаемся, – сказал Тимур. – У "Пегаса" в любой момент может ресурс гикнуться. И какой тогда смысл во всей этой затее?

– Ну… – возразил Вадим. – ЦУП вроде сообщил, что эту проблему они решили…

– Решили… – проворчал Саитгиреев. – Тебе обогатители в полевых условиях восстанавливать не приходилось? Да еще так, как у них: из шестерых человек четверо лежачих, а двое ходячих ограниченно. Я даже не представляю, как они вообще справились…

– Как у них – нет, – Лунин передернул плечами без всякого энтузиазма. – Но вообще – доводилось… И уж лучше так, чем вообще ничего. Хотя повторный цикл СЖО то еще удовольствие, конечно. Но неделю она точно протянет – я эту систему знаю…

– А если, не дай бог, пока мы тут колупаемся, песчаная буря зарядит? Сейчас ведь весна, самый сезон!

– Типун тебе на язык!

 

2

– Тимур, Вадим, что у вас там? – раздался голос Кремера с маячившего в двух километрах наподобие белого призрака "Кузнечика".

– Перерыв у нас! – сообщил Тимур.

Подумал и добавил:

– Эксплуататор трудового народа…

– Ладно-ладно! – донеслось в ответ. – Вам до смены всего два часа осталось. Подожди немного – отдохнешь и ты! Копайте давайте!

– Да мы уже третьи сутки копаем! А толку – никакого! Инженеры там хоть что-то сказать могут? Сколько нам тут еще ковыряться?!

– Инженеры говорят, что скоро уже. Общая масса завода приближается к расчетной. Скорей всего завтра заработает…

– Я это "завтра" с позавчерашнего дня слышу! – не желал успокаиваться Саитгиреев. – А что имеем?

– А копаете медленно, – Витьку смутить было невозможно. – Вот и не имеем ничего. И вообще, напомню, что все приключилось оттого, что кто-то – не будем пальцем показывать кто, но это был слоненок! – сжег всю горючку при посадке!

Тимур аж чуть не подпрыгнул. Но вовремя удержался – не то б имел все шансы растянуться на земле… в смысле на марсе.

– Скажи спасибо, что вообще сели! – возмутился он. – А копать – как здесь можно быстро?! Сила тяжести маленькая, сцепления с грунтом нет, ноги скользят… Нормального усилия ни к чему не приложишь… Кирка в снегу вязнет как в глине! Полную лопату даже набрать не получается!

– Ну так какие претензии? Вот и выходит вдвое медленней, чем на Земле было бы! На Луне ты и вовсе бы словно детским совочком ковырялся! И вообще – ты чем недоволен?

– Всем, – проворчал Тимур.

– Это чем это – всем? – Кремер на "Кузнечике" прекрасно расслышал негромкое бормотание.

– Никак нет – всем доволен! – рявкнул Саитгиреев, снова налегая на лопату.

– Вот то-то же…

Какое-то время они молча занимались своим делом.

– Слушай, а вот объясни мне вот что, – сказал Тимур, выкидывая в сторону очередную порцию битого льда.

– Что именно? – спросил Вадим, сосредоточенно тюкая киркой. Ударить в полную силу не было никакой возможности: при замахе инерция норовила опрокинуть человека навзничь. Да и все равно удар получался несильным – из-за меньшего веса инструмента. В отличие от отдачи. Которая, наоборот, возрастала…

– Да вот как специалист…

– Ну?

– Мы же ведь роботы?

– Ну… – повторил Вадим.

– Так как же так получается, что мы устаем?

– У-у… – сказал Лунин. – А вот баржи ведь – железные?

– Ну… – теперь настала очередь Саитгиреева говорить кратко.

– Да еще, бывает, песком груженые выше бортов!

– Ну. И что? – Тимур посмотрел откровенно удивленно на сбрендившего напарника.

– А в воде не тонут!

– Действительно… – Тимур задумчиво хмыкнул. – Не обращал внимания как-то. Вопиющее нарушение закона Архимеда! – признался он. – Ну и почему?

– Да не тонут-то они потому, что у них между двойными бортами воздушные полости. Герметичные. И никакого нарушения закона нету. Но речь-то не о них. Ты спросил, почему мы устаем, хотя мы роботы.

– И какая связь?

Вадим покосился на Тимура.

– Да, – сказал он. – Ты, похоже, и в самом деле утомился. Ты ведь практически то же самое сказал: роботы железные, потому уставать не могут!

– Ну-у… – протянул Саитгиреев. – Да. Получается так. А разве нет?

– Да так, так, – подтвердил Вадим. – Только мы-то ведь с тобой не роботы. Забыл?

– А ведь и верно! – рассмеялся летчик. – Совсем из головы вылетело!… Андроид же управляется нами непосредственно – как скафандр…

– Вот именно! – сказал Вадим. – И нам для этого приходится прилагать усилия. А раз усилия прилагаем – мышцы устают. И каков результат?

– Аденезиттрифосфорная кислота превращается в аденезитдифосфорную, – с умным видом отозвался Саитгиреев. – Школьную программу я еще помню…

– Молодец! – похвалил Вадим. – Умный киндер! Хотя, конечно, – не смог он удержаться, – сказать, что роботы совсем не устают, нельзя…

– Это как?…

– Да тоже ведь просто! С чего-то же техобслуживание мы им делаем? Как и всякой машине. В материалах накапливаются остаточные деформации, поверхности деталей снашиваются, контакты окисляются, и все такое прочее… Чего-то ты точно заработался! Уж тебе-то положено знать, что такое регламентное обслуживание!

– Да ладно! Надо же о чем-то трындеть, пока руки заняты…

– Тоже верно. Но можно, например, и о марсианах…

– Какие тут марсиане?! – немедленно подхватил тему Тимур. Явно демонстрируя, что весь разговор завязал со скуки.

– Ну, сейчас вряд ли какие есть!… А вот миллион-другой лет назад вполне могло что-то и быть!

 

3

– Да фигня это, – отмахнулся Саитгиреев, выгребая из канавы лед.

– Почему это фигня?! – возмутился Вадим. – Атмосфера, вроде, имелась, вода была жидкая, уровень инсоляции вполне приличный… Почему бы там в древности и не появиться жизни?

– Да уровень инсоляции тут и сейчас такой же. Вполне приличный… А где все? Пьяные зайцы съели? Или это марсиане свою природу до ручки довели?

– Ну, мало ли… Астероид упал, ядерная зима настала, все умерли… Я ж не говорю про цивилизацию! Но жизнь-то могла быть!

– Да вряд ли… Хотя это, конечно, до сих пор внятно не установили… Но скорей всего Марс всегда был таким, как сейчас. Планета вечной мерзлоты…

– А откуда тогда высохшие русла?

– А ты, как и все читатели бульварной прессы, думаешь, что это реки? И там, поди, рыба водилась?

Вадим не то чтобы так думал… Просто других версий у него не было.

– А что тогда? – спросил он.

– Ну ты сам же про астероид сказал…

– А что астероид?

– Ты карту Марса помнишь?

– Ну… Помню, – сказал Вадим.

– То, что южное полушарие более гористое и возвышенное, чем северное, в курсе?

– Ну… да.

– А чуть не посередине там такая впадина Эллада – глубиной аж под девять километров?

Впадину эту Вадим, конечно, тоже помнил.

– Эллада эта, – Саитгиреев вонзил лопату в ледяное крошево. – Кратер от падения астероида. Прикинь, какой величины был тот астероид, если кратер больше двух тысяч кэмэ в поперечнике?

– Ну, большой, – вынужден был согласиться Вадим. – И что?

– Так вот, – продолжал Тимур, словно не слыша вопроса. – Все горы южного полушария – это результат осколочного выброса из кратера. Оцени энергию столкновения. И какая волна ударной, мать ее, деформации, прошлась по планете!

Вадим еще раз вспомнил марсианский глобус и присвистнул.

– Во-во! – подхватил Тимур. Выкинул снег прочь и принялся нагребать следующую порцию. – Если и были там какие марсиане, то закопало их всех глубже чем Помпею с Геркуланумом, вместе взятые. И "лишь печальные ветры седые панихиду поют", так сказать… Когда-нибудь, может быть, и удастся до тех слоев добуриться… Но я лично сильно сомневаюсь, что там что-нибудь найдут. Потому как с доказательствами наличия жизни на Марсе тут получается нестыковка. Улавливаешь?

– Честно говоря, не очень… – признался Вадим.

– Да весь рельеф, существовавший до столкновения, был полностью уничтожен. Понимаешь? И все эти "речные русла" – появились уже позже. Они просто не могли пережить такой катаклизм.

– Но если, тем не менее, они все-таки были… – попытался возражать Вадим.

– То откуда они взялись? – закончил за него фразу сообразительный летчик.

– Ну, да… – подтвердил Лунин, в принципе уже сложивший два и два. – Астероид растопил вечную мерзлоту?

– Не совсем. Там, конечно, тепла выделилось до хренячьей мамы… Но это была кратковременная вспышка и она довольно быстро рассеялась. Однако направление мысли у тебя верное.

– И что же именно там приключилось?

– Не столько там, сколько по всему Марсу. А особенно на другой стороне планеты… Ты давай – лед-то долби! А то мне выгребать нечего…

– А, да… – Вадим снова принялся колотить киркой. – Так что там было? И почему на другой стороне?

– А на другой стороне планеты находится основное последствие этого столкновения. Возвышенность Фарсида как тебе – сборище самых больших вулканов в Системе?

– Ну… Впечатляет.

– Не тебя одного… Но главная примечательность этой Фарсиды в том, что располагается она как раз на диаметрально противоположной точке от Эллады. Плюс-минус, конечно, но в целом – с другой стороны.

– Да что ж в этом примечательного?

– А то, что возвышенность эту выперло наружу как раз в результате падения астероида, пробившего кору в Элладе. То есть, мало того, что полпланеты было завалено обломками, а поверхность перекорежена. Так еще и недра ей тоже хорошо взболтало. И в результате началась вулканическая активность. И сейсмическая. Вот тут-то температура поднялась на достаточно длительный период, чтобы породить большое таяние подповерхностного льда, вывернутого наружу землетрясениями… тьфу, марсотрясениями то есть. Вот тебе и реки.

– Что, серьезно?

– Ну, точно пока не установлено. Фактического материала мало. Для этого же бурить надо по всему Марсу, изыскания проводить – но не было же возможности… А по совокупности, именно такая картина и получается. На какое-то геологически короткое время поверхность Марса прогрелась, атмосфера стала плотней. Но затем все успокоилось. Лишняя вода и газы испарились. Или обратно застыли. И все вернулось к естественному состоянию. И никаких тебе марсиан!…

 

4

Через два часа Кремер оповестил всех, что смена закончена.

Оставив обрыдшие уже инструменты воткнутыми на месте работы, Лунин с Саитгиреевым и остальными копателями потрусили к "Кузнечику". В бортовом комплекте челнока было только полтора десятка андроидов на пятьдесят членов экспедиции. И чтобы работа шла непрерывно, приходилось менять носители. При этом конечно, тем, кто не входил в состав спасательной партии, доставались "тела с чужого плеча". Но тут уж ничего нельзя было поделать: работу следовало выполнить как можно быстрей. Приходилось мириться. Хотя, конечно, это не устраивало ни тех, под кого роботы были настроены, ни тех, кому они приходились "не по размеру"…

Вадим, отряхнув пыль с ботинок, залез в одну из мембран, чернеющих на нижней части корпуса челнока, протиснулся в темноте на ощупь к ложементу и уселся, ощутив, как смыкаются со всех сторон стальные ладони капсулы техобслуживания, а сама капсула заполняется наножидкостью…

Через полминуты перед его глазами развернулась "рамка", показав транспарант "Отсоединение", а Лунин ощутил себя в "боковом" времени собственного внутреннего интерфейса. Отключил виртуальную реальность, вылез из кардана в "жилой бокс" и посмотрел на настенное табло. Но там пока никаких сообщений не появилось. Только четверть часа, примерно, спустя, мигнул сигнал подключения к общей сети, и Лунин вывалился в лишенный тяжести шлюзовой отсек марсианской базы, за неимением другой основы развернутой пока на "Кузнечике".

Да, уровень реальности здесь был, конечно, не тот, что на Земле. И даже не тот, что на "Ореоле"… Как сказал бы Остап Бендер: "Это вам не Рио-де-Жанейро!"

Направившись вместе со всеми сменившимися в душ, Вадим вызвал Семенова, чья очередь сейчас была заниматься техобслуживанием андроидов.

– Как дела? – спросил Лунин.

– Нормально, – доложил Генрих. – Повреждений нет. Разбалансировка механики минимальная. Сейчас подрегулирую кое-что – и можно будет выпускать следующую партию…

– Это хорошо, – оценил Вадим, слегка успокаиваясь. Хотя они проверили роботов на Земле, казалось на все возможные обстоятельства, его, тем не менее, все равно грыз знакомый всякому разработчику мандраж. Известно ведь: испытания – это одно дело, а реальная обстановка – совсем другое. Но, кажется, конструкция таки работала исправно…

– Хуже другое, – ответил Семенов.

– Что?

– Только что передали прогноз погоды. Начинается буря.

– …! – сказал Лунин, повисая посреди коридора. – Надолго?

– Точно неизвестно. Здесь ведь сам знаешь: может пару дней, а может и пару недель. От метеоспутников это не зависит… Причем нас она, похоже, не достанет. А вот Сидонию накроет точно. Кремер сейчас по этому поводу с Землей совещается. Видимо после обеда сообщит, до чего договорятся…

Вадиму захотелось поймать и обматерить Саитгиреева, болтавшегося где-то неподалеку. Но на счастье Тимура в поле зрения того не наблюдалось. А где-то через полминуты Лунину удалось загнать раздражение обратно туда откуда оно вылезло. Да и в чем был виноват пилот? В том, что точно так же переживал череду неудач, внезапно навалившуюся на них как раз в тот момент, когда они, казалось бы, почти справились с заданием? Песчаные бури на Марсе в это время часто бывают? Часто. Могла одна случиться именно сейчас? Могла. Вот и случилась…

Вадим потряс головой и полетел дальше в бытовой отсек, откуда уже раздавался шум работающих душевых. Хорошо, что удобства на станции не были запроектированы по экономическому варианту. Бытового оборудования хватало каждому. А то бы пришлось мыться по одному. Или занимать заранее очередь для пользования нужником… Трудности Дальнего Космоса, блин…

Кремер действительно появился в кают-компании к концу обеда, когда все уже сидели с питьевыми тубами в руках и поглощали разнообразные соки.

– Ну шо, орлы, – сказал он не очень весело. Но и не слишком мрачно. – И орлицы… На текущий момент у нас две новости…

– Что, одна хорошая, другая плохая? – перебил Тимур.

– Именно, – Витька бросил на него косой взгляд. – Первая – песчаная буря в районе Сидонии. Но Земля сообщает, что "Пегас" продержится. Хотя я не представляю, как это у них получится.

– А в чем проблема? – спросил кто-то.

– Их даже две. Первая – конструкция "Пегаса".

– А с ней-то что?

– То, что он поломанный там лежит. И никому неизвестно, выдержит ли разбитый корпус воздействие урагана. Они, конечно, постараются закрепить что можно, но… Сами понимаете. Связи с ними ни у кого не будет все это время, поэтому уцелеют они или нет, мы узнаем только после того, как все кончится и можно станет принимать с "Пегаса" телеметрию. Но Центр Управления клянется, что с ними все будет нормально, даже если буря продлится долго…

– Долго – это сколько? – хмуро поинтересовался Дядя Федор.

– Они посчитали, что кислородный ресурс "Пегаса" можно растянуть на три недели. Не знаю уж, как это у них получится…

– Скорей всего применят сублетаргию, – Вадим узнал Юлин голос. – У них есть в комплекте инъекции. Где-то на неделю каждого можно будет усыпить. Но не больше.

 

5

– По инструкции, – сказал Мальцев.

– Что?

– По инструкции – не больше недели. Во избежание риска. Но это в нормальных условиях. А сейчас не до инструкции. Так что могут и на большее время дозу вколоть.

– Но это может привести к гибели половины из них!

– А куда деваться? Может привести. А может и не привести. Выбора-то нет! А так хотя бы у кого-то будут шансы уцелеть…

После слов Мальцева повисла тишина, за время которой Вадим попытался высмотреть Юлю в том конце кают-компании, откуда раздавался ее голос. Но за кучей народа ничего не разглядел. После их несостоявшегося разговора в Санатории они так больше ни разу и не виделись и это обстоятельство чем дальше, тем все сильнее не нравилось Лунину…

– И это есть вторая и самая поганая проблема из состава первой новости, – произнес Витька, словно подслушал мысли в голове Вадима.

– А хорошая какая? – спросил Генрих.

– Хорошая состоит в том, что нанозавод заработает в течение ближайших двенадцати часов. Инженеры говорят, что началось убыстрение процессов в субстрате. Так, Дядя Федор?

– Да, – ответил тот и Лунин, взглянув в его сторону, сообразил, что начальник инженерной службы пребывает в последнем градусе утомления. Прошедшие двое суток всем дались нелегко. – На десяти процентах мощности… Все-таки мало пока собрали. Все уйдет на производство заправки для "Кузнечика". Пару суток, не меньше… Только после этого можно будет перевести всю мощность на самовосстановление. И займет это еще с пару недель.

– А чего так долго? – удивился кто-то.

И тут же раздался еще один голос:

– Так нам еще две недели копать?!…

– Да нет, – Лобов покачал головой. – Копать больше ничего не надо будет. Только вот эти двенадцать часов. Дальше оно все само сделается… Просто масса нанороботов пока еще невелика и потому работать завод будет с очень малой эффективностью. Я же сказал…

– А если строительных роботов запустить? Они же у нас в готовом виде есть – с Земли привезенные!

– А смысл? Задержка по срокам строительства базы для нас некритична. Месяцем раньше, месяцем позже… Не имеет значения. Вот "Кузнечика" нам нужно как можно быстрей заправить, это да. Но стройботы в этом деле ничем не помогут, а даже отвлекут на себя часть мощностей: для них ведь тоже горючее делать надо – заправлять-то нечем. Да и как вы их из той груды контейнеров вытаскивать станете? Вручную? Так каждый робот без упаковки три четверти тонны весит. С упаковкой – тонну. Пусть уж лучше лежат там, где лежат. Вот завод соберется полностью, переформируется в строительный комплекс – и сам растащит все грузы по принадлежности…

Витька кашлянул.

– Не будем отвлекаться, – сказал он. – Главное – чтоб заработало. Тут сроки нас не поджимают… Но это значит, что через трое суток у нас будут все необходимые компоненты: вода для главного двигателя и гидразин для турбины, – он сделал паузу и посмотрел на Саитгиреева: – В связи с чем у меня в плане плохой новости вопрос…

– Даже и не думай, – сказал Тимур. – Убьемся.

– А если…

– Убьемся, – повторил Тимур. – Нельзя в такую погоду летать. В самом крайнем случае, я подчеркиваю – в самом крайнем! – я могу воткнуться там рядом в землю. Примерно как здесь. На повышенной скорости с разрушением машины. И на хрена это надо?

– А если мы часть нанозавода налепим на "Кузнечика"? Как здесь же – в виде амортизатора?

– И чем это поможет? Я же сказал: на повышенной скорости. С амортизатором, без амортизатора – без разницы. Придется разбиться. Иначе с управлением не справиться. Опять же – лишний вес… Повторяю: это в самом крайнем случае. Потому что сохранность груза я не гарантирую. Челнок мы тут в принципе за полгода новый сделать сможем, а что из медицинской техники уцелеет при такой посадке – это вам только Всевышний скажет. И с андроидами то же самое… А хирургическую операцию проводить – не кайлом махать…

– Погоди, – прервал его Кремер. – Речь пока даже не о медицине. Но ты же слышал: у них СЖО может не хватить. И зачем тогда мы сюда летели? Можно ведь без посадки сбросить им новые элементы для обогатителей. И сбросим дополнительное снаряжение. Этого добра у нас в избытке… Тогда они гарантировано переживут бурю. И вообще столько, сколько потребуется…

– И куда это сброшенное добро грохнется? В бухту Тикси? На дрова? Или марсианским зайцам на угощение? Ты представляешь, что такое здешняя песчаная буря? Меня ветром снесет знаешь на какие кулички? И что там двое раненых будут искать в ураган? Там и здоровых-то сразу похоронит! Они просто наружу выбраться не смогут…

Витька кивнул.

– Вполне представляю… Но это значит, что вместе с грузом нужно будет сбросить кого-то из наших. Пару человек. Андроиды более живучи, чем люди. Кроме того, у нас есть встроенная система ориентации, позволяющая передвигаться хоть с закрытыми глазами… Если передвигаться ползком, используя крючья…

– Ни хрена себе идея! – восхищенно перебил его Тимур.

 

6

Витька подозрительно покосился на пилота.

– А в чем дело?

– Да они даже до земли не долетят – сдует их просто к собачьей маме! Так, что никаких концов потом не найти будет. Это я тебе гарантирую! Ты каким местом думал, Спиноза?

– Упс… – сказал Кремер.

Немного помолчал, затем снова заговорил:

– Виноват, признаюсь – протупил! Но тогда придется пожертвовать "Кузнечиком". Как ты и говоришь – воткнуться там на повышенной скорости. Жизнь экипажа "Пегаса" для нас важнее. Те, кто будут на "Кузнечике" уцелеют в любом случае – хотя бы в виде носителей. Их заберет потом основная партия, когда буря закончится.

– А на чем основная-то партия тогда прибудет? – спросил удивленно Мальцев.

– На самолетах.

– На каких самолетах?!

Кремер посмотрел на него.

– Матчасть надо было лучше учить. Эскулап… У нас в программах завода есть заготовки самолетов для полетов в марсианской атмосфере. Давно известная штука. Кстати, на "Пегасе" как раз имеется такая – собственно, наши на его основе разработаны, только грузоподъемностью побольше. Для планетологов, чтоб по Марсу пешком не ходить… Это, конечно, будет дольше и возни при таком способе выйдет порядочно, но вас к "Пегасу" мы доставим. В несколько рейсов.

– Ну это будет цирк с конями… – проворчал Саитгиреев. Непонятно с каким выражением.

Витька пожал плечами.

– Раз уж мы тут начали импровизированные танцы на канате устраивать – куда деваться? Да и вариант еще вполне приемлемый… Ты, главное, недалеко от "Пегаса" воткнись – чтоб добраться было можно. Остальное – дело техники… Вон, Димка: с бомбой в космос выпрыгнул – и ничего, живой!

– Ну так он андроидом-то дистанционно управлял!

– Так и мы сейчас не в космосе!

Тимур вздохнул.

– Что ж делать, – сказал он, разведя руками. – Если партия сказала надо – комсомол будет это есть…

– Вот и хорошо, – кивнул Витька. – Но это, конечно, на самый крайний случай… Если буря затянется на слишком долгий срок. А так, значит, ждем. И надеемся. И молимся всем богам, каких знаем. Поскольку ничего больше не остается. Вот, такое вот постановление, господа присяжные заседатели…

После этого оптимистического финала все начали выбираться из-за стола, направляясь по каютам.

Вадим не был исключением. Только проталкиваться он стал в противоположный конец кают-компании. Туда, где слышал Юлю. Конечно, после нудного орудования киркой хотелось отдохнуть. Но случая поговорить упускать не стоило. Поскольку у Вадима чем дальше, тем больше создавалось впечатление, что Юля от него прячется. По крайней мере, они с ней ни разу не столкнулись случайно в коридорах станции. Хотя сделать это было весьма затруднительно. В связи с чем не выспавшаяся из-за некстати подвернувшейся бомбы совесть никак не желала успокаиваться. И догрызла Вадима уже до состояния, в котором он готов был признать себя форменной скотиной. Хотя вины за собой по-прежнему не чувствовал. Такой вот парадокс…

Конечно, можно было банально позвонить. Никакой проблемы со сменой номера из-за перехода из одной части экспедиции в другую, не существовало. Нужный абонент находился в случае чего обычным поиском по сети.

Но…

Вадим слишком хорошо относился к Юле, чтобы позволить себе объясняться с ней через экран. Тем более после того, как она сама решилась подойти к нему в Санатории. А ей, пожалуй, было потруднее, чем Лунину. Но, тем не менее, она смогла это сделать…

Вадим, собственно, и сам толком не знал, что он собирается говорить. Что-нибудь. Лишь бы Юля его не прогнала и в результате успокоилась. В конце концов, можно и просто извиниться – для того, чтобы прекратить нелепую ситуацию. Но до сих пор ему не представилась такая возможность. Хотя нельзя сказать, что он не пытался… Ну, по крайней мере, не сидел сиднем у себя в каюте, а старался проводить в коридорах станции достаточно свободного времени, чтобы встреча состоялась.

Но пока ему не везло.

Сегодня возник буквально первый реальный шанс, от которого Вадим не стал уклоняться.

Однако реализовать возникшее намерение не получилось и в этот раз. Когда Лунин, раздвигая удивленных сотрапезников, проплыл над столом в противоположный конец кают-компании – Юли там уже не оказалось. И куда она делась – никто не мог сказать. То есть ясно было, конечно, что она покинула помещение через имеющийся и с этой стороны выход. Но куда она направилась? Из венчающего коридор переходника другие "трубы" шли в пяти направлениях. И угадать правильное не представлялось никакой возможности.

Повисев, тем не менее, с минуту в тягостном раздумье на предмет того, чтобы всерьез отправиться в погоню, Вадим все же, скрепя сердце, отказался от этой идеи. Развернулся и поплыл к себе в каюту…

 

7

Но попасть туда Вадиму и с этой попытки не удалось.

В коридоре его неожиданно перехватила Пирогова, вынырнувшая из секции, ведущей на нижний технический уровень.

– Дима, – сказала она. – Можно с тобой поговорить?

Лунина такое предложение не обрадовало. Но и причин отказывать не имелось никаких.

– Можно, – сказал он.

– Только давай не здесь… Плыви за мной!

Екатерина нырнула обратно в "трубу", по причине редкой посещаемости совершенно пустую. Вадим последовал за ней, недоуменно гадая, о чем может быть разговор. Вроде бы у Пироговой не имелось к нему никаких особо тайных дел.

Они пролетели насквозь весь переходник и вплыли в оранжерейный отсек, залитый солнечным светом. Со всех сторон громоздились стойки конвейеров с созревающей растительностью. Пахло прелой влажной землей – специфическим огородным запахом. Здесь тоже никого не было.

Пирогова остановилась и развернулась в его сторону.

– Ну-ка… – сказала она. – Скажи мне, чего у вас с Юлей произошло?…

Лунину захотелось подпрыгнуть. Или провалиться сквозь землю. Хотя и то и то было затруднительно сделать в данной ситуации – из-за отсутствия этой самой земли под ногами. Разве что телепортироваться в аварийном порядке. Однако столь кардинальное действие было равнозначно в нынешних условиях всеобщей перезагрузке. Лунин не решился.

– Какого черта? – сказал он вместо этого. – Кому какое дело? Катька, чего тебе надо?

– Чтобы ты придуриваться перестал! – сообщила Пирогова.

– Я придуриваюсь?!

– А то нет! Ты ведешь себя так, словно мы все еще на Земле и все еще в прежней жизни. Хотя знаешь, что это не так. И как прикажешь нам это называть?

Лунину показалось, что он ослышался.

– Кому это – "нам"? – зловеще поинтересовался он.

– Совету Горя и Радости.

– Кому?… – Лунин вспомнил давнишний уже разговор с Кремером по дороге из хронопогреба. Получалось, что Витька не врал тогда?

– Женщинам экспедиции в данном случае. Думаешь, нас устраивает в такой маленькой группе подобная ситуация?

– Какая ситуация?

– А ты не допускаешь, что происходящее может отразиться на ваших действиях? Юля – наблюдающий врач. Ты – главный механик по андроидам. От вас обоих зависит жизнь людей… Что вы можете натворить по случайной рассеянности?

– Да не беспокойся, ничего не натворим! Уж во всяком случая – я…

– А на Юлю тебе, выходит, наплевать?

– Нет, не наплевать! – сказал Лунин сердито.

– Тогда почему ты от нее бегаешь?

– Я не бегаю! – возмутился Вадим.

– Неправда! – возразила Пирогова. – Бегаешь! Все видели, как ты в Санатории от нее удирал! А теперь она от тебя прячется… Что у вас произошло?

– Да ничего не произошло! – заявил Вадим решительно. – А из Санатория меня по тревоге вызвали! И какой еще такой "совет горя и радости"? О чем ты?

Пирогова одарила его очень выразительным взглядом.

– И что только Юлька нашла в таком тупом чурбане как ты? -проворчала она. – Адаптацию ты, конечно, не прошел – но хоть что-то об устройстве нашей нынешней жизни должен был узнать? Ты, по крайней мере, в курсе, что Совет Горя и Радости занимается всей социально-бытовой сферой в Новой Утопии?

– Ну… – сказал Лунин, чтобы хоть что-то сказать. – И что?…

– Почему она из спасательной группы на базу перешла?

Вадим втянул сквозь зубы побольше воздуха. Потом ответил:

– Это вы лучше у нее спросите.

– Спрашивали, – сказала Пирогова. И замолчала.

Вадим тоже висел молча. Решив ни за что не открывать рот первым.

Это ему успешно удалось.

– Ты понимаешь, что на Земле мы запросто вас обоих могли бы за такое засунуть в хронопогреб? – спросила Екатерина.

– Зачем?… – от неожиданности Вадим даже моргнул.

– Чтобы вы там отношения выясняли! Во избежание неприятностей для окружающих.

Вадим взглянул на нее внимательней. Пирогова смотрела на него выжидающе и очень серьезно. Похоже было, что она не шутит. Но гораздо хуже было то, что Вадим напрочь не понимал смысл и подоплеку данного разговора. Абсолютно. Тем более сейчас.

– Катька, – сказал он, отчаявшись прийти к какому-то выводу. – Чего этому вашему совету от меня надо?

Ответ оказался для него совсем уж непредвиденным.

– Дурак упрямый!… – сверкнув глазами, сообщила Екатерина.

Развернулась и скрылась в "трубе" переходника.

Вадим остался в полном одиночестве, ошарашено раскрыв рот и пытаясь сообразить, что же все это могло означать. Но так и не понял. Осталось только пожать плечами.

– Все бабы дуры! – в сердцах пожаловался он окружающим конвейерам с созревающей зеленью. Ответом ему, понятное дело, было молчание.

 

1

Ураган над Сидонией затягивался.

На борту "Кузнечика" все чувствовали себя точно на иголках – регулярно кто-нибудь запрашивал погоду в районе Сфинкса. Для того только, чтобы получить неизменное "Без перемен". В марсианской небесной канцелярии словно что-то заело. Видимо по закону подлости, раз уж пошла полоса невезения, так на мелочи она не разменивалась.

Заниматься делами было решительно невозможно.

Лунин пробовал разобраться с общественной структурой Новой Утопии, но прочитанное не шло ему в голову.

Впрочем, государственное устройство искусственной реальности могло вогнать в оторопь и само по себе…

Хотя бы потому, что по мере ознакомления с ним читающий довольно быстро понимал, что представляющийся раем рукотворный мир находится в состоянии тотальной войны на выживание с породившей его земной реальностью. Причин такому без преувеличения неожиданному факту было две: во-первых – абсолютная зависимость копий в материальном плане от обслуживающих их людей, а во-вторых – полное непонимание этими самыми людьми вопроса с чем же они имеют дело… Поскольку за прошедшее с момента создания вакуумного копирования время практически ни до кого в Большом Мире не дошло, что копии не являются компьютерными программами. В принципе их в любой момент могли уничтожить, просто закрыв финансирование. А уж разбить носитель обыкновенным молотком было ничуть не сложнее, чем тот же "винчестер".

По этой причине едва ли не все поголовно население Новой Утопии было занято в борьбе за существование.

И по отношению к Внешнему Миру организационная структура мира виртуального была проработана очень четко. На манер военной: центральный штаб, штабы направлений – около сотни – многочисленные подразделения и службы постоянно принимающие, обрабатывающие и решающие приходящие извне запросы и сами производящие множество действий снаружи, охватывавших своим размахом весь земной шар и даже Приземелье. Этим занимался виденный Луниным Центр Управления Внешними Операциями – весьма впечатляющее зрелище… Да оно и понятно: при невозможности действовать в материальном мире напрямую возникала масса проблем и сложностей, которые требовалось ежечасно разрешать. Лунин и сам в этом убедился, не прожив в новом качестве и трех дней – когда его привлекли к операции по поискам пропавшего конвертера.

Но кроме того, помимо Внешнего существовал еще и мир внутренний…

И здесь дело обстояло ничуть не лучше.

Или же лучше, но ненамного…

Или же куда хуже, чем могло бы показаться на первый взгляд…

У Лунина поначалу буквально волосы встали дыбом, когда он начал читать материалы.

Сперва он просто ничего не понял.

Вместо организационной структуры внутренний мир Новой Утопии представлял из себя алфавитно-предметный указатель.

Нечто вроде справочника. На слово "андроиды" Вадим нашел и свою тему с указанием ответственного лица – некоего В. П. Лунина. Выше него значились какие-то "Андрогинные структуры в вырожденных полях Франка". Ниже – поэма "Андромаха". Причем – в прозе. Ткнув наугад в букву "П", он получил "Полилингвистические проблемы языка Древнего Бенина". А на "О" – "Особенности бройлерного птицеводства"…

Мозги можно было сломать уже на одном только этом списке.

Впечатление было такое, что каждый тут занимался чем ему в голову взбрело. Время от времени проводились какие-то межпроектные конференции и симпозиумы. Иногда несколько проектов объединялись в один или, наоборот, один распадался на несколько абсолютно самостоятельных. Больше всего это напоминало броуновское движение без всякого смысла и цели. А еще ведь было несколько слоев реальности со своим собственным течением времени – в том числе "хроночердак" и "хронопогреб". Не считая "времени собственного" или "бокового"!

Вадим едва не отчаялся разобраться в этой куче, но все же через несколько дней что-то стало до него доходить…

Во внутреннем мире Новой Утопии напрочь отсутствовала экономика.

Вообще.

Как факт.

Что и неудивительно: каждый мог иметь практически все, что угодно – какая уж тут экономика? И – как следствие – каждый мог жить так, как ему заблагорассудится – какое же тут общество? Отцы-основатели Новой Утопии не учли этого момента – им было просто не до того. Но проблема вылезла сама. И почти сразу. Человек – существо общественное. То есть продукт существования этого самого общества. И если структуру общества сломать, уничтожив его сложившуюся за тысячелетия основу – человек сломается тоже. Что, судя по всему, и случилось, как понял Вадим, когда численность рукотворного анклава перевалила где-то за десять тысяч… Именно тогда пришлось копировать тот самый медико-биологический институт, про который говорил Витька. Подробности в материалах отсутствовали, но можно было сообразить, что до трети населения вышло из строя безвозвратно. Вся судьба эксперимента висела на волоске, и с анархией пришлось кончать.

Но как? Вот этого-то никто и не знал.

 

2

Воспроизвести обычную общественно-государственную структуру было невозможно. Потому что и общество и государство опираются на природно-биологическую основу. А здесь основа была не природная и не биологическая. А научно-техническая в чистом виде. Воплотившаяся в жизнь техномагия.

Самая худшая черта утопий – это то, что они могут осуществляться, ага…

Но, по крайней мере, с основой – научно-технической частью, обеспечением существования самой искусственной планеты – проблемы не было. С этим справлялась Служба Жизнеобеспечения – СЖО, аналогичная космической. Но СЖО не относилась к внутренним структурам! Это было подразделение Центра Внешних Операций. Что, если подумать, являлось вполне закономерным ходом: на войну должно работать все – вплоть до коммунального хозяйства. И там заморочек тоже не возникало. Нужно поддерживать технику в порядке – ее и поддерживали. Без вопросов.

Однако социальные-то отношения нельзя было свести к магнитным подшипникам и поддержанию баланса экосистемы. Люди – не железяки. И даже не флора с фауной, которым достаточно солнца, воздуха, воды и друг друга. Это в оранжерее, на звероферме или на птицефабрике можно создать простейшие условия для существования и на том успокоиться. Здесь же получалось никогда не виданное на Земле образование – искусственное общество. Целиком искусственное. И не просто искусственное, а длительного существования. В идеале самоподдерживающееся…

Решения так и не нашли…

Да и странно было бы, если бы его вдруг обнаружили. Такие вещи так просто не делаются. Ясно только было, что человеческие отношения надо как-то контролировать и направлять. Вот с этими-то целями помимо насквозь понятного СЖО были созданы еще четыре совершенно самостоятельные организации, призванные с ситуацией разбираться. Служба Медицинского Сопровождения, Совет Горя и Радости, Комиссия Чести и Права и Координационный Комитет.

Судя по двум средним названиям, создатели этих структур явно читали когда-то Ефремова…

Но это, собственно, было и все, что Лунин смог понять. В остальном же… Ну, служба медсопровождения, положим – врачи-кураторы – занималась только этим самым сопровождением. Фактически – сбором информации. И ничего не решала. Совет Горя и Радости… Можно было предположить, что это психоаналитики. Поскольку они натурально смотрели – кому плохо а кому хорошо и пытались выяснить причины такого состояния. И разрабатывали меры по изменению ситуации, если она, на их взгляд, была неудовлетворительной. Но вот какими критериями они руководствовались – это было совершенно неясно.

Во всяком случае, из протоколов Вадим этого не уразумел. Больше всего содержание обсуждений напоминало женские кухонные разговоры на предмет "кто, с кем и что". Что усугублялось тем обстоятельством, что СГР и состоял-то, как и сказала Пирогова, на сто процентов из женщин. Тоже, кстати, не совсем понятно, почему…

Комиссия Чести и Права… Тут преобладал мужской состав. Между прочим, Витька Кремер, как оказалось, был постоянным членом этой самой Комиссии… Вадим, было, приободрился, но не тут-то было! Несмотря на то, что мужчин и наличествовало в КЧП подавляющее большинство, женщин там тоже хватало. И они одерживали верх в большем случае спорных вопросов. Хотя и непонятно как… У Лунина создалось впечатление, что мужская часть просто соглашалась с женской половиной, чтобы те отстали. Или не соглашалась. Из принципа. По крайней мере, из содержания протоколов выходило что-то весьма похожее именно на это.

Занималась же Комиссия, как и СГР, тоже довольно странными вопросами: что может или не может делать тот или иной человек. Ну, по крайней мере, для Большого Мира странными. Здесь, похоже, это считалось в порядке вещей. Во всяком случае, обсуждение вопроса, сколько времени может семейный человек находиться во внутренней реальности в расчете на сутки времени текущего – по представлению Лунина темы, никакого серьезного значения не имеющей – вылилось в длиннющую эпопею, продолжавшуюся в сумме несколько лет (!). И чем закончившуюся – неизвестно: Вадим так и не смог продраться через содержимое записей, а заглядывать в конец дела у него просто пропало всякое желание…

Но никаких решений КЧП тоже не принимала. Она подтверждала – или не подтверждала – инициативы Совета Горя и Радости. Иногда ограничивая их. А иногда, наоборот, дополняя. Причем в обоих случаях могла вмешаться в весьма широких пределах.

Венчавший же – на первый взгляд – все это Координационный Комитет и вовсе, как оказалось, не занимался внутренними проблемами. Он координировал действия СГР и КЧП с деятельностью Центра Внешних Операций. В интересах последнего. Вроде бы… Но мог и наложить вето на проведение какой-нибудь акции вовне. Или запретить использование конкретного человека в конкретном деле. Или, наоборот – рекомендовать. Управление же Внешними Операциями права вето по отношению к действиям "внутренней банды" не имело…

Какая из этих организаций является законодательной, какая исполнительной, а какая контрольной – основной вопрос между земными структурами власти – Вадим так и не дознался. Да, собственно, и законов-то тоже не было никаких. Про конституцию можно было не говорить. Только система прецедентов. Похоже, обитатели – они же по совместительству и создатели – Новой Утопии, вполне осознанно не стремились выстраивать никакую иерархию. Ограничиваясь пока чисто исследовательским подходом. Во что все это выльется в будущем – сейчас и вовсе сказать было нельзя.

 

3

Твердо, пожалуй, можно было только утверждать, что земной общественной структуры в информационной реальности никогда не будет. Ни на обетованных астероидах, куда так сейчас стремились все, ни позднее, у того же почти мифического Проциона…

К этому просто не имелось никакого физического основания…

Когда Вадим закончил читать материалы, его собственная голова показалась ему трансформатором.

В ней что-то гудело. И даже как будто щелкало.

Вадим какое-то время всерьез раздумывал, не перегрелся ли комп носителя. Пока не сообразил, что он-то его никак слышать не может. И какое-то время еще пребывал в ступоре, пытаясь понять, как может гудеть голова, которая является чисто информационным образованием. Но в конце концов только запутался и махнул рукой. Чтоб не спятить ненароком.

И без того у него возникло стойкое желание добровольно попроситься на "чердак", куда отправляли всех скорбных умом – в качестве альтернативы "желтому дому". Или пойти и немедленно напиться.

Чтобы все забыть.

Потому что получалось, что все они живут в самом натуральном воздушном замке, держащемся неизвестно на чьем честном слове. А в случае самого Вадима – как новичка – это был даже не воздушный замок, а вообще карточный домик. Способный рассыпаться в любой момент от неосторожного движения. И хуже всего было то, что Вадим это движение, кажется, сделал…

В этом смысле был совершенно непонятен разговор, затеянный Пироговой. Поскольку шел вразрез с ее же собственными словами о возможной опасности Вадима для окружающих от лишних душевных переживаний. Да и Юли тоже. А уж предупреждение о возможности загреметь в "хронопогреб" и вовсе выглядело нелепо: ведь до возвращения на Землю ни о каких серьезных мерах не могло быть и речи. Каждый человек на счету…

Можно, конечно, было предположить, что таким способом СГР, озабоченный ситуацией, подтолкнул Вадима к изучению адаптационного курса… Но это был бы странный способ. Или не был? В свете всего прочитанного Лунин уже мог сообразить, что поведенческие стереотипы Новой Утопии весьма отличаются от привычных. И не то, чтобы в худшую сторону… А просто непонятно в какую. Ведь Пирогова явно чего-то добивалась этим разговором. Чего вот только?

Одно лишь, несомненно, успокаивало натянутые после разговора с Пироговой нервы: ни СГР ни КЧП, ни сам КК ничего не могли с ним сделать, пока Вадим работает на острие деятельности Центра Внешних Операций. Ни в экспедиции, ни на Земле. Ну, по крайне мере до тех пор, пока Лунин оставался Самым Главным Специалистом по андроидам. И наезд СГР в лице его представительницы был в таком случае всего лишь демонстрацией. С целью указать "дураку упрямому" что он и в самом деле этот самый дурак и есть…

В принципе, Вадим был готов с этим согласиться.

И с тем, что дурак и с тем, что упрямый.

Вот только проку от этого не было никакого… Поскольку Юля по-прежнему продолжала избегать встреч с ним. И что тут сделать, Лунин никак придумать не мог, как ни старался.

Сгоряча он хотел было даже посоветоваться с Кремером… Как-никак член Комиссии Чести и Права должен был разбираться хоть сколько-то в местной жизни… Но тут некстати – или вовремя? – вспомнил как Витька в шутливом тоне упомянул, что его заставили жениться в приказном порядке. А если это была совсем не шутка? Большинство дел, в материалы которых заглядывал Лунин в процессе чтения, относились именно к матримониальной сфере деятельности. Во всяком случае, у Совета Горя и Радости. У КЧП преобладали больше споры о творческом приоритете. Но в сумме…

Вот тут, пожалуй, до Вадима кое-что дошло…

Он все никак не мог сообразить, что Совет Горя и Радости – это вовсе не дамские посиделки, как ему подумалось впопыхах. Видимо исключительно из-за формы и содержания ихних разговоров. То есть, конечно, они ими и были. Посиделками. Но только посиделками, облеченными властью! Чингисхан, так сказать, с телеграфом…

Ёх, что ж я маленьким-то не сдох, мелькнуло в голове у Лунина, когда он снова вспомнил, о чем они говорили с Витькой под партию в шахматы по пути из хронопогреба в обычное время. Матриархат не матриархат, блин, но что-то к нему близкое. Коммунистическая общественная формация, освободившая женщину от цепей семейного рабства… Или как там в первоисточнике было? А свободу от цепей женщины сразу использовали для того, чтобы заняться своим главным делом: обустраивать быт. А для этого обустройства нужны шкуры мамонтов. Которые будут добывать мужики, если их как следует настропалить!

Вот ни хрена себе будущее! – как сказал "док" Эммет Браун. Прочтя надпись на собственной могиле…

От такой безысходности Вадим так разозлился, что едва не решил поселиться у Юли под дверью. Чтобы гарантированно не дать ей пройти мимо.

Остановило его только соображение, что таким образом они оба станут предметом увеселения всего экипажа. А на такой шаг Вадим пока что не был готов. Да, в общем-то, еще и не факт, что данный маневр принес бы нужные результаты. С Юльки могло статься и совсем из каюты перестать выходить в таком случае. Уж настолько-то Вадим ее знал. Та бы еще была картинка. Влюбленный идиот по эту сторону двери и женщина в расстроенных чувствах по другую. "Вернись, я все прощу". Ага… Вот уж чего точно не хватало сейчас экспедиции, так это бытовых разборок!

 

4

Ураган закончился как раз через две недели.

Витька уже собирался отдать Саитгирееву приказ изобразить из себя камикадзе, когда с метеоспутников передали, что буря стихает. Правда пришлось ждать еще сутки, пока хоть сколько-то осядет пыль, и условия в месте посадки станут достаточно приемлемыми. Заодно восстановится и радиосвязь. По закону подлости это произошло уже к вечеру. Телеметрия показала, что все находящиеся на борту "Пегаса" живы… Вроде как. Потому что ничего кроме телеметрии больше не поступало. Кремер решил, что ждать больше нечего. И скомандовал вылет.

"Кузнечик" давно стоял заправленный и проверенный. Носители остающихся на Базе были сняты и засунуты в Центральный Купол, уже сооруженный начавшим приходить в себя заводом. Правда до стопроцентного восстановления чудо-техника еще не собралась, но в целом за планетологов можно было не волноваться – уже совсем скоро куча груза, лежащая в кратере должна была быть разобрана и экспедиция сможет работать в штатном режиме.

Вот с Юлей Вадим так и не переговорил за все это время – это было хуже. Теперь такая возможность откладывалась – неизвестно сколько времени должно было занять сидение у Сфинкса. Но в какой-то степени такой вариант был хорошим выходом. Пока суд да дело – страсти поулягутся, и можно будет встретиться успокоено… Так что Вадим залезал в мембрану бортового люка в значительно более уравновешенном состоянии, чем то, в котором он пребывал все эти дни. Так или иначе, пытка неопределенностью на некоторое время закончилась, и пока можно было не забивать себе голову… Потом… Там видно будет.

Внутри "Кузнечика" сейчас обстановка стала совсем спартанской. Вместе с лишними пассажирами исчезла и "база" – для ее поддержания просто не было нужной мощности. Уставленный креслами салон, да узкие пеналы кают по стенам и потолку – места было не так уж и много – вот и вся обстановка.

– Цигель! Цигель! – подгонял всех Тимур, свисая из люка на потолке, ведущего в пилотскую кабину. – Ай-лю-лю!

– Куда ты гонишь? – недовольно поинтересовался Мальцев. – Можно подумать, что мы куда-то опоздаем! Все равно ночь уже!

– Это здесь ночь! – возразил Саитгиреев. – Потому что мы практически на полюсе. А на широте Сфинкса еще вполне вечер. И мне не хотелось бы садиться с фарами на незнакомую площадку! Давайте быстрей рассаживайтесь, нефиг бродить!

– Да какая тебе разница – сидим мы или летаем по салону? Вообще! – сообразил в этот момент хирург. – Силы тяжести-то все равно нет! Взлетай, да и все! Главное, что все на борту! Во всяком случае – мои девки здесь… – добавил он тоном ниже, оглядевшись по сторонам. – Ждать больше некого!

Тимур какое-то время поторчал из люка, глядя на Мальцева.

Потом почесал голову.

– Блин,- сказал он. – А ведь и верно!… Чего это я? Привычка, однако! Ладно, завожу пепелац…

Он скрылся в кабине.

Какое-то время ничего не происходило. Но Лунин, прошедший – как и все остальные, впрочем – курс обучения управлению челноком, вполне хорошо представлял, что делает пилот.

Сначала – запуск обыкновенного реактивного двигателя. На гидразине. Это привод электрогенератора. Выхлоп через горизонтальные сопла уходит в стороны строго перпендикулярно вертикальной оси, поэтому из пассажирского салона практически ничего не видно – все что сверху, корпус закрывает. А вот в космосе со стороны выглядит красиво – как четыре огненных луча… Прогрев, выход на режим. Затем – напряжение на накопители. Их целая батарея и это занимает несколько минут. Без этого никак. Лазер главного двигателя не может работать непрерывно. В этом случае он просто отстрелит ту хитрую ферменную конструкцию, на которой в носу "Кузнечика" установлены основные сопла: "Кузнечик" как и все лунолеты, спроектирован по "перевернутой" схеме в которой дюзы располагаются на вершине ракеты. В камеру сгорания нужно подать строго дозированный импульс. Потому для высокоточного режима и стоят конденсаторы.

Камеру сгорания, пока накопители принимают заряд, тем временем заполняет обычная вода – рабочее вещество двигателя. В принципе, вода не горит, конечно… И называть камеру сгорания "камерой сгорания" может показаться не совсем уместно. Но когда в ее объем ворвется импульс лазера, способного при непрерывной работе за секунды разрезать по всей длине весь челнок… Находящаяся в рабочем объеме двигателя вода немедленно дойдет до температуры в сотни тысяч градусов и содержимое камеры сгорания превратится в плазму. Не все, конечно. Только часть. Но этой части будет достаточно, чтобы нагреть всю остальную воду до тысяч градусов и поднять давление настолько, чтобы образовавшаяся смесь рванулась наружу через сопла со скоростью истечения около десяти километров в секунду – а это очень много!

Собственно, в этом и заключалось революционное значение РЛ-двигателей для космонавтики. Позволивших создать относительно дешевые одноступенчатые средства выведения и корабли, быстроходные настолько, что они могли совершать рейсы в системе Земля-Луна за несколько часов. Следующим революционным шагом на этом пути был ФЛ-привод "Ореола" – фотонно-лазерный. Обеспечивающий уже в приемлемые сроки полеты практически по всей Солнечной Системе. Хоть вдоль, хоть поперек. Да даже и к звездам – если добиться соответственного ресурса…

В принципе, схема была точно такая же. Только вместо воды в "камере сгорания" находилась плазма в магнитной бутылке. А с одного грамма плазмы при облучении лазером можно было снять тягу в десять тонн!

 

5

Правда, РЛ-двигатели привели к окончательному вынесению оружия в космос. А появление "Ореола", как еще раньше сообразил Вадим, делало реальным размещение военных баз и на астероидах… Но и несметные орды туристов "Колумбиады" – да и сама "Колумбиада", по праву считавшаяся выдающимся достижением земной космонавтики – имели тоже место быть… Сейчас же и вовсе следовало ожидать появления туристских мотелей на лунах Юпитера и Сатурна. Прогресс – палка с числом концов гораздо больше двух. И что из всего этого в будущем получится – сказать сейчас было мудрено…

Эти высокофилософские рассуждения Лунина были прерваны самым прозаическим образом: за панорамой кольцевого экрана ударили струи огня и под голос Тимура "Взлетаем!" челнок устремился в марсианские небеса.

Суборбитальный прыжок был короток – меньше пяти тысяч километров. Вадим даже не успел сориентироваться в том, что видит за бортом, а "Кузнечик" выскочил в космос и тут же пошел опять на снижение. Марсианская поверхность развернулась в бесконечную равнину, снаружи опять ударили струи огня, экраны заволокло пылью – и все кончилось.

– Приехали! – объявил Тимур. – "Пегас" в ста метрах к востоку… Как пыль уляжется – можно выходить.

– По "Пегасу" еще что-то можешь сказать? – спросил Мальцев. Сейчас он становился главным, и вся спасательная команда работала на него.

– Ничего хорошего, – ответил Саитгиреев. – Впрочем, можете сами посмотреть…

Картинка на экране сменилась записью, сделанной во время посадки. Тимур дал увеличение, и все увидели злосчастный модуль.

– Ой, мамочки… – сказала Анжелика.

К этому никто ничего не добавил.

Как и было известно, "Пегас" лежал на спине, вверх ногами. Заякоренный за эти самые ноги дополнительными стропами и приваленный камнями для устойчивости. И хотя все во время тренировок уже видели его таким в симуляторе, сейчас зрелище показалось совсем другим.

Впрочем, оно и было другим…

Настоящим.

Внешний корпус, почти полностью потерял форму и был дополнительно укутан лохмотьями какой-то ткани. Ураган нанес вокруг кучу песка и мелких камней, стерев всякие следы пребывания тут людей – если они даже и были заметны перед бурей. Больше всего посадочный отсек напоминал заметенную брошенную юрту.

– По-онятно… – протянул Мальцев. – Придется копать… Тимур – у тебя выносные фары какие-нибудь есть?

– Ну, найдется… – Саитгиреев недоуменно посмотрел на врача. – А на что тебе? У нас же у всех ночное зрение…

– У нас – да. А вот у людей на "Пегасе" – нет. Да и просто лучше, если придется вдруг экстренную помощь оказывать, чтоб нормальный свет был.

– У нас есть, – сказал старший из инженеров – Валера, тот самый, который вместе с Лобовым участвовал в "чемоданном" варианте в Южной Африке. Второй – Степан – тоже, кстати, был здесь… – Мы рассчитывали, что работать придется круглосуточно и вместе с людьми.

– А… Это хорошо! А как быстро вы соорудите ангар над всем этим?

Валера подумал.

– Думаю, что к утру… Купол поставим, загерметизируем и наполним воздухом… Установить оборудование – день займет по любому… В общем самое позднее завтра к вечеру операционная будет готова. Внутреннюю отделку, коммуникации и прочую мелочевку можно будет проделать и позже, когда будем засыпку грунтом производить… Все равно стройботов пока нет – не вручную же мы будем холм сейчас наваливать!

– У нас не получится круглосуточной работы! – неожиданно для Лунина вмешалась Анжелика. – Нас всего пятнадцать человек. Для трех смен этого просто мало. Вам ведь нужно когда-нибудь и отдыхать – вы же не роботы!

– Ничего! – возразил Мальцев. – Во внутреннем времени отдыхать будем.

– Но!…

– Ничего! – отрезал Мальцев. – Потом в куполе нормально выспимся.

Анжелика выразительно поджала красиво очерченные губы, но спорить с академиком не стала.

– Ну, что еще? – спросил тот, оглядывая всех присутствующих. -Воздух и электричество вы быстро сможете подать на "Пегас"? – он остановил взгляд на Валере.

– Как только докопаемся до разъемов, – ответил тот. – Но операционную развернуть можно будет только после установки купола…

– Да это и ежу понятно! – отмахнулся врач, обдумывая что-то. – Главное теперь – первая помощь…

Сейчас он совсем не был похож на того Мальцева, к которому Вадим успел привыкнуть за время знакомства. Все его раздолбайство куда-то пропало, и в салоне "Кузнечика" сидел очень серьезный, уверенный в себе человек, занятый делом, которое кроме него никто не сделает. "Девки" – как Мальцев называл свою бригаду – смотрели на него во все глаза, выражая полную готовность выполнить любой приказ божественного начальника – ни больше и не меньше. Лунин жутко позавидовал академику…

Мальцев встряхнулся, выйдя из задумчивости.

– Ладно! – сообщил он. – Вроде все… И пыль улеглась. Давайте одеваться на выход! Надеюсь, кирки с лопатами у нас имеются в нужном количестве!

 

6

Они работали как проклятые.

Все пятнадцать человек, включая Саитгиреева и Вадима, формально относившихся к вспомогательному персоналу. Даже Анжелика участвовала в аврале, хотя ее-то дело как раз было оставаться на борту и следить за состоянием общего здоровья.

Сделать надо было много.

Пока медицинская бригада раскапывала входной люк "Пегаса", пробиваясь внутрь, все остальные таскали из трюма "Кузнечика" и раскладывали вокруг детали будущего жилого купола и инструменты, необходимые для его возведения. К сожалению строительных роботов привести первым рейсом не было никакой возможности даже помимо задержки с их вводом в строй из-за аварии с заводом, потому все работы приходилось вести вручную. Впрочем, будь роботы в наличии, скорость строительства возросла бы ненамного. Действовали-то бы они по программе. А программа не предусматривала человеческого "давай-давай!" Поэтому жалеть особо было не о чем. Собственно, с самого начала планировалось все возводить самим в случае спешки. Так что именно этот вариант и пошел…

Инженеры разметили место под шурфы вокруг "Пегаса". Ручными бурами выбрали скважины на метровую глубину. Затем в скважины опустили взрывные якоря с привязанными к ним тросами и по общей команде активировали. К оставшимся после этого на поверхности концам с карабинами прикрепили сплетенную из стальных прутьев сеть – арматуру будущего фундамента. Выверяя лазерным нивелиром уровень, настелили по кругу пустотелые секции пола. И все пространство под ними залили быстротвердеющей пеной.

Дальше пошло уже проще. По окружности на радиусе пятьдесят метров – вся постройка вообще-то была немаленькая – загнали в грунт еще шесть якорей. Потом к паре противоположных прикрепили пятки основного силового элемента конструкции – сборной ферменной арки. Собрали в лежачем положении саму арку. Используя в качестве фиксаторов остальные якоря, при помощи домкратов тросами вытянули гигантскую дугу в вертикальное положение. Тоже – не абы как, а по нивелиру… К ней стали собирать две полуарки под углом 90 градусов – второй силовой элемент каркаса.

Работа была несложная. Но исключительно нудная: стыковать на автоматические замки привезенные с собой трубки, осторожно подымать получившиеся не шибко жесткие фермы в рабочее положение и крепить к центральному узлу. Но самое паскудное – делать все нужно было быстро. От однообразия действий внимание рассредоточивалось, движения сбивались, трубки не желали попадать головками в посадочные места, замки забивала пыль… Иногда кто-нибудь не выдерживал и, предупредив остальных, на несколько минут уходил во внутреннее время – передохнуть. Но нарисованная реальность "рамки" не очень помогала. Так – только отвлечься. И снова стремительное мелькание однообразных деталей.

Даже экзотическое марсианское окружение не облегчало работы. Марс и так-то не слишком живописная планета. А уж ночью – тем более. Тьма была, что называется, хоть выколи глаза. Микроскопические луны Марса не только ничего не освещали, но без специальной подготовки вообще нельзя было определить – есть они в небе или нет. По этой причине даже расположенный где-то поблизости пресловутый Сфинкс не вызывал интереса – его попросту не было видно.

– Эх, жалко, – посреди ночи заметил мечтательно Саитгиреев. – Что наш "Кузнечик" не называется "Тантрой"!

– Это почему это? – не понял Вадим, занятый развязыванием очередного пакета трубчатых заготовок.

– Так нам бы тогда пришлось не только ураганы пережидать и шабашниками работать – но еще и от электрических "медуз" с "крестами" отбиваться! Представляешь? Романтика!

– И чем это ты от них отбивался бы? Нашими трехствольными обрезами, что ли?

Замечание было, безусловно, верное. Со времен первых космонавтов ХХ века в аварийный комплект каждого корабля входил так называемый СОНАЗ – Стрелковое Оружие Носимого Аварийного Запаса – трехствольный пистолет с двумя гладкими и одним нарезным стволом. Предназначался он для охоты, стрельбы сигнальными патронами и на случай самообороны. Но по конструкции это был вылитый обрез охотничьего ружья-"переломки". В принципе с приставным прикладом и из пулевого ствола он позволял нормально завалить лося на дистанции до двухсот метров. Дробью – мелкую дичь метров на тридцать-сорок. Но вот чтобы отбиваться от электрических исчадий планеты Железной Звезды – требовалось нечто более серьезное…

– Ну… – не пожелал сдаваться Тимур. – Нашли бы что-нибудь. Подходящее. У нас, в конце концов, нанозавод имеется! Можно сделать какой-нибудь пузырьковый бластер непрерывного действия… И – всех медуз зачистить!

– Это на Базе завод есть! А у нас только запас по обслуживанию андроидов. Из него ни шиша кроме андроидов и не сделаешь… Как в том анекдоте: как ни собирай атомы – а все время пулемет получается!

– Ну так мы бы еще на Базе сразу запаслись всем необходимым!

– С какого бодуна? Или и там тоже медузы бегали бы?

– А чего?

– Да бегай бы они там – никуда бы мы вообще не полетели…

– Ну, на тебя не угодишь…

На какое-то время эта перепалка развеселила. Но затем все опять подпали под однообразный ритм нехитрой деятельности.

Медики, занятые однообразным рытьем, также не приносили никаких новостей…

 

7

Но, наконец, каркас собрали.

Огромная конструкция, сверкающая в лучах прожекторов своими многочисленными решетчатыми элементами, сразу преобразила обстановку. Окружающее перестало выглядеть дикой планетой, превратившись во вполне узнаваемую стройплощадку. Но, однако, это не было еще даже и полделом. Следующим шагом строители начали возводить второй силовой каркас – меньшего размера – внутри внешнего, с таким расчетом, чтобы он охватывал "Пегас" непосредственно вплотную. Здесь должна была быть внутренняя камера, на герметичность которой из-за отсутствия пола полагаться было нельзя. Потому потребовалась специальная прочная стенка со шлюзом и наномембраной. Затем настала очередь межэтажных перекрытий – поскольку в высоту купол имел все десять метров. И использовать его в качестве одноэтажного здания было нецелесообразно.

Затем дело дошло до оболочки. Огромные как паруса куски материи вытаскивались из трюма, разматывались и крепились посредством люверсов к каркасу, образуя нечто вроде гигантского цирка-шапито. Сверху все это укреплялось тросовой сеткой – как средством от раздувания при нормальном земном атмосферном давлении. А в четверти метра над этим шел еще один слой ткани – тоже с крепежной сеткой. Стыки между полотнищами намертво сваривались термопистолетами – для обеспечения герметичности. Впоследствии в полость между внешней и внутренней оболочками нужно было тоже залить пенозаполнитель.

Но это можно было сделать уже во вторую очередь.

Сейчас главное было – наполнить купол воздухом. И оборудовать самые необходимые помещения к тому моменту, когда врачи пророются к "Пегасу"…

Врачи прорылись около пяти часов утра.

К этому времени "великая стройка коммунизма", как назвал это дело Саитгиреев, тоже в основном, была закончена. И даже с перевыполнением. Во всяком случае, операционную удалось привести в рабочее состояние. Вплоть до того, что отделочные панели навесили на стены и потолок, так что помещение выглядело совершенно цивилизованно. Вот в других местах – да… Голые полотнища авизента, застывшие неряшливыми гирляндами потеки монтажной пены, валяющиеся всюду обрезки и протянутые на скорую руку провода не производили приятного впечатления.

Зато весь объем купола был загерметизирован и наполнен воздухом. Во всех углах гудели климатизаторы, поднимая температуру до нормальной, а бригада невольных шабашников устанавливала первые необходимые людям унитазы. Без которых, как известно – никуда!…

Тут Мальцев и объявил, что они прокопались. И сейчас будут заходить внутрь. Все немедленно бросили дела и замерли в ожидании. Никому не хотелось, чтобы работа, которой они занимались всю ночь, оказалась всего лишь возведением никому не нужного саркофага.

– Ну, чего там? – спросил, наконец, оказавшийся самым нетерпеливым Тимур.

– Сейчас… – невнятно отозвался Мальцев. – Тут кавардак такой…

– Артемий! Не тяни!

– Да не лезь ты под руку! – без всякого почтения ответил академик. – Сам бы попробовал тут ползать! Смотрим… Подождите.

Томительно потянулись минуты. Все молчали.

– Живы! – наконец донеслось из внутренностей "Пегаса". – Все живы!… В сублетаргии, как мы и предполагали… Сейчас будем тут разбираться подробней. Валера!

– Да, Артемий Степанович?

– Воздух давайте. Тут дышать нечем. И операционную готовить начинайте… Знаешь, где оборудование?

– Да, знаю!…

– Вот и начинайте таскать… Нет, погоди! Вы зал с "Пегасом" уже загерметизировали?

– Да. А что?

– Тогда лучше прямо в зал атмосферу качайте. Ну его нафиг – связываться с их с внутренними коммуникациями… Да и через люк их вытаскивать в теперешнем состоянии – под большим вопросом. А так мы просто борта прорежем и напрямую пронесем – без лишних сложностей.

– Хорошо, сделаем!

Вадим с Тимуром, как неквалифицированная рабочая сила, попали в носильщики. Поэтому процесс осмотра от них остался скрытым: когда горбатишься под тяжеленным ящиком с надписью "Не кантовать!" как-то не до того, чтобы прислушиваться к радиопереговорам. Но зато, перетаскав блоки медицинского снаряжения и сдав их инженерам для расстановки, они с носилками и резаком отправились непосредственно к "Пегасу".

– Ну где тут резать? – спросил Тимур, когда они прошли через мембрану и оказались в зале. Лежащий под сводом модуль в ярком свете ламп смотрелся в замкнутом объеме ненатуральным. Как декорация. Вот только он ей не был… – Артемий, где ты там?

– Не ори – не дома… – что-то заскреблось в траншее, прокопанной к люку, и оттуда выбрался Мальцев, в перемазанном землей белом скафандре. Он явно был не в духе. Что подтвердило продолжение фразы: – Дома – тоже не ори…

– Дык… чего? – стушевавшись, спросил Тимур. – Не резать, что ли?

– Да нет, резать… Вот здесь! – Мальцев показал, где. – В размер нормальной двери двустворчатой. Чтобы не на карачках выбираться…

– Ну а чего ты тогда ругаешься-то?

– Ругаюсь? – переспросил Мальцев. – Да нет, пока еще не ругаюсь. Но если так пойдет дальше, то буду… Тебе на Базу лететь придется.

 

1

– А чего такое? – насторожился Тимур. – Мне ж там опять придется ждать, пока меня заправят… А вы тут как? Если чего случится – вы ж вообще без ничего окажетесь!

– Сгрузим все в Купол. И сами туда перейдем… Мы ведь там и планировали жить. Перебьемся. Не так это принципиально. Да и ты через пару дней обратно будешь. Как раз стройботов привезешь… Просто тебе потом придется еще раз слетать. А может и два…

– Степаныч! – предостерег Тимур. – У меня ресурс не резиновый! Десять стартов в полевых условиях – и на ремонт…

– Да помню я… – отозвался Мальцев. – Но тут, видишь, надо…

– Чего надо-то?

– Реанимационные коконы. Полевые… Там двое нетранспортабельных, совсем плохие… Их даже трогать нельзя. Но с коконами есть шанс.

– Ну, раз надо… Привезу.

– Да в том-то и беда… – Мальцев вздохнул. – У нас их нет.

– Дык… – сказал Тимур.

– Вот именно. Их делать нужно. Потому и лететь придется еще раз. Ты сначала Пирогову туда отвезешь – она в этих штуках разбирается – она там документацию найдет и на заводе займется изготовлением. А ты тем временем стройботов привезешь: они не сегодня-завтра заработают. А через недельку и реаниматоры будут готовы. Вот тогда – второй раз.

– А… – сказал Тимур. – Понятно. Но…

– Чего?

– А не поздно будет – через неделю-то? Ты извини, – добавил он. – Я понимаю… Но сам же говоришь что эти двое тяжелые очень…

Мальцев смерил пилота мрачным взглядом:

– Ничего. Мы их это время вручную поддержим в нужном состоянии. Нам ведь коконы-то как раз для того и нужны, чтобы все время всей бригадой рядом не сидеть.

– Ага, – сказал Тимур. – Ладно. Ну так я тогда пошел заводить нашу "Антилопу-Гну"?…

– Куда – "пошел"? – остановил его Мальцев. – Сперва надо из трюма все вытащить! Да и с "Пегаса" тех, кто в нормальном состоянии, вынести – ты зачем сюда с резаком явился? Вот – режь давай!… Потом девки скажут – кого первого класть и куда нести. А я пойду "Кузнечика" разгружать. Да еще палаты оборудовать – их ведь тоже надо…

Дальнейшие действия происходили так, как и сказал Мальцев. Никаких осложнений не возникло. Люди продолжали оставаться в сублетаргическом состоянии и по этой причине ни на что реагировать не могли. Что было удачно. Даже наркоза не потребовалось – первый раненый сразу же попал на операционный стол, уже установленный к тому моменту. Вот самим спасателям – да, пришлось поднапрячься: разгрузить десяток тонн ящиков из трюма челнока было не так просто. А одновременно продолжать заниматься отделочными работами в Куполе. Но к вечеру удалось справиться – все же роботы не люди: хоть и устают, но не так. Однако к моменту, когда аврал был закончен, все буквально валились с ног.

Причем – в прямом смысле. Поскольку с отлетом "Кузнечика" они лишились последней мало-мальски приспособленной базы для хранения вакуумных носителей. И теперь функционировали безвылазно в искусственных телах. Анжелика, как единственный врач-куратор, крутилась белкой, составив какой-то хитрый скользящий график отдыха и неуклонно следя за его выполнением. Отдых, правда, получался все тот же – во внутреннем времени "рамки", но выбирать не приходилось: помещения для андроидов в Куполе пока не были оборудованы – все, что не касалось медицинской части отложили на потом.

Лунин, впрочем, пребывал по этому поводу в куда менее унылом состоянии, чем остальные. Ну, по крайней мере, ему так казалось. Хотя и занят был тоже никак не меньше Анжелики: техконтроль всех искусственных тел был на нем одном. А даже всего лишь пятнадцать андроидов при такой интенсивной эксплуатации требовали много внимания. Та же Анжелика, например, умудрилась уронить себе на ногу тяжеленный ящик с бытовыми сервомоторами. И не просто уронить, а рассадить и скафандр и высотно-компенсирующий костюм и термобелье и "кожу" – и подложку и даже "мышцы"! Вадим просто обалдел, когда об этом узнал: такое и с человеком-то вряд ли могло случиться, а уж с роботом!…

К счастью андроиды все же не люди. Лунин зашил на скорую руку распоротую голень, залил герметиком. Ремонт мышцы решил оставить на потом – слишком сложно… Молотком выправил насколько можно покореженный "понож" скафандра. Приделал все это на место и наложил сверху обычную медицинскую повязку. После чего выразил надежду всем присутствующим, что сие послужит им хорошим уроком. Никто не стал возражать. Саму же "ранетую" докторшу от греха подальше загнали в угол и велели не лезть больше не в свое дело. Впрочем, вряд ли бы теперь это у нее получилось – на одной-то ноге…

Было, в общем, весело…

Но настроение Лунина улучшилось не в связи с этим. Просто пока они ковыряли марсианскую землю и возводили ударными темпами ангар, ему в голову пришли кое-какие соображения. Касательно его попыток отловить Юлю. Гениальные по своей элементарности настолько, что Вадим теперь честно недоумевал – как можно было до этого не додуматься раньше?! Затмение какое-то нашло, не иначе!… А ведь всего-то и надо было сделать…

Перед отлетом "Кузнечика" он подошел к Пироговой и попросил ту передать Юле, что он, Вадим, хотел бы с ней поговорить.

Пирогова обещала.

 

2

С убытием Тимура работы вовсе не уменьшилось.

Скорее наоборот.

Во-первых – врачи занялись спасаемыми. Они все время оперировали и выпали, таким образом, "из оборота" абсолютно.

Во-вторых – для роботов тоже требовалось оборудовать жилье. Пусть небольшие – но отдельные боксы. Связать их сетью. Смонтировать стенды техобслуживания. И – главное! – установить и запустить стойку-хранилище для вспомогательных носителей, на которых можно было создать виртуальную реальность для хоть сколько-то сносного существования без искусственных тел. Тут пахать пришлось в основном Лунину, как главному специалисту – и у него вообще не осталось больше времени ни на что.

Потому достраивание ангара целиком отошло на долю инженеров. Как они с этим справлялись вчетвером – Вадим не видел: он безвылазно сидел на верхнем этаже, где оборудовался "гараж для киборгов". Но – справлялись. Купол уверенно приобретал жилой вид. Внутри теперь можно стало ходить без скафандров. Чем немедленно все и воспользовались. Начали первыми врачи, которым в доспехах оперировать было никак не с руки. А за ними и все остальные, кому не требовалось часто выходить наружу.

Правда, возникли все же, кое-какие проблемы. Сила тяжести-то – тут уж ничего нельзя было поделать! – осталась марсианской. Поэтому потребовалось озаботиться утяжелителями. А об этом, как ни смешно, никто заранее не подумал. Поскольку же лишних материалов в привезенном с собой грузе никаких не имелось, чья-то светлая голова догадалась пустить на это дело "Пегас". Все равно он уже ни на что не годился… Но так как сверхтяжелых деталей на модуле имелось не так уж много, то вешать на себя пришлось изрядные куски. И подгонять их так, чтоб не мешали.

В результате получилось нечто… Все поголовно теперь щеголяли не то в набедренных повязках, не то в трусах до колен из металлических полос. То еще зрелище… Но куда деваться?

Кроме того, выяснилось еще одно обстоятельство, довольно сильно расстроившее Лунина, как ответственного именно за роботов… Андроиды были лишены вкусовых и запаховых рецепторов. Слишком сложные получались устройства, и при доработке модели Вадим решил не тратить зря время. Конечно, можно было воткнуть какие-нибудь приборные заменители – как сделали с синтезатором голоса. Но зачем? Лишнего веса для?

А вот теперь Вадим на собственном опыте понял, какую ошибку совершил. Проходя по коридорам станции, заваленным строительным мусором, он отчетливо представлял запахи свежей краски, сохнущего цемента, электросварки… Но – не ощущал их! И это было настолько неестественно… Опять же – вкусовые рецепторы. Инженеры установили в коридоре на пересечении основных маршрутов автомат для заправки спиртом. Ну, обычный аппарат для торговли газировкой, только без газировки: стакан, кнопка… Чтобы каждый желающий мог, не тратя времени, восполнить запас горючего для реактора. Ведь надо же чем-то питаться. Так вот – пить безвкусную и неощущаемую жидкость оказалось на редкость неудобно. Почему-то на испытаниях этого тоже никто не отметил.

Так что теперь Вадим твердо решил обязательно исправить недоделку по возвращению на Землю…

Он как раз вышел из помещения андроидов в очередной раз "заложить за воротник", когда, подходя к питьевому автомату, увидел там Мальцева в компании какого-то японца в медицинском корсете. Мальцев лихо вливал в себя порцию ректификата, а у японца глаза были в точности как у персонажа японских мультиков.

Лунин даже не сразу понял, откуда взялся незнакомец. Только после того, как Мальцев объявил, вручая Вадиму освободившийся стакан:

– Вот, знакомьтесь! Командир "Пегаса" Хацуми Мияги… – до Лунина дошло.

– А это – наш главный роботячий папа… – продолжал хирург, явно пребывая в великолепном настроении. – Вадим Лунин! Сегодня вывели из летаргии, – похвастался он перед Вадимом. – Завтра второго разбудим. А там и остальных – в порядке степени тяжести…

Вадим посмотрел на круглоглазого японца и, протягивая ему руку, перешел одновременно во внутреннюю реальность и вызвал Мальцева.

– …Артемий Степанович… А он у вас – не того? Умом не тронется от неожиданности?

– Не дрейфь! Все учтено могучим ураганом! – не замедлил с ответом нобелевский лауреат.

– …Кстати, Хацуми, – как ни в чем не бывало продолжил Мальцев вслух. – Вадим Петрович вообще ваш сослуживец. Он инженер из техслужбы "Колумбиады" и личный советник мистера Брэнсона…

Вадим, не ожидавший от врача такой подлянки, с трудом сохранил невозмутимость.

– …Степаныч, ты чего? – спросил он, от внезапности перейдя на ты. – Во-первых не я, а мой оригинал! А во-вторых – нафиг ему об этом знать?!

– Ну, во-первых – какая разница! – отмахнулся Мальцев. – А во-вторых – будет же он по возвращению встречаться с шефом марсианской программы? А там – ты рядом. Пусть привыкает!… Ну где там эта хромоногая?

– …О! – подобрался японец, само собой не подозревавший об идущем параллельно разговоре. – Для меня это большая честь!

Он, кажется, даже попытался выполнить ритуальный поклон, но корсет ему в этом помешал. Потому ограничились рукопожатием.

 

3

– Для меня тоже! Как вы поживаете, Хацуми-сан? – светски обратился к чужому космонавту Вадим на японском. При встроенном переводчике много усилий для такого трюка не требовалось.

– Благодарю вас, хорошо, – с отчетливой японской чопорностью ответил Хацуми. – Только я все еще не уверен, что проснулся, с вашего позволения…

– …Степаныч… Он же в полном обалдении, – сказал Вадим. – Вы что – не могли его так в спящем состоянии и оставить?

– Все будет пучком! – уверил Мальцев. – Специально реабилитационная программа была разработана! Я на него сейчас Анжелику натравлю – уже вызвал! Чего, думаешь, я его сюда притащил?

– …Хочешь – ущипну? – деловито предложил он командиру "Пегаса".

– Нет, спасибо, – твердо отказался японец. – Мне достаточно предыдущего раза…

Повернувшись к Лунину, он обстоятельно объяснил:

– Артемий-сан уже предложил меня ущипнуть, когда я пришел в себя. Когда же это не помогло, он предложил мне ущипнуть его. И теперь я только больше пребываю в неуверенности относительно того, на каком свете пребываю…

– Фигня! – сказал Мальцев. – И тебя вылечат, и меня вылечат! И его – тоже вылечат! У нас и не от такого вылечивали!

Лунин против воли улыбнулся такому заявлению.

– …Тебе, кстати, привет от Крыловой, – неожиданно сообщил Мальцев.

– Что? – спросил Вадим.

– Привет. От Крыловой. На словах. В материальном эквиваленте передавать ничего не просили.

– …Спасибо, – еще раз поблагодарил космонавт. Естественно не уловивший контекста цитаты. – Я очень на это надеюсь.

– …Дословно-то она что сказала?!

– … Да не грузись ты, Мияга! Вот сейчас придет докторша, отдадим мы тебя ей – и будешь ты у нее как у Христа за пазухой: сыт, пьян и нос в табаке!

– …Ну, дословно, если не путаю… Сказала-то не она. А Пирогова, с которой я разговаривал… Сказала, чтобы я передал тебе привет и самые наилучшие пожелания. Что тебе еще?…

– …Ага! А вот и она! Русские Универсальные Роботы веников не вяжут!

Из-за поворота коридора появилась Анжелика.

С белым бандажом на голени и на двух костылях. Притом в металлической юбке и купальном лифчике. Этакий пляжный прикид.

Имелось на что посмотреть, да…

Внутри купола все так ходили. На тех же Вадиме с Мальцевым разве что вместо лифчиков были майки. По довольно простой причине: чтобы лишний раз не переодеваться при надевании скафандра. В результате могло показаться, что действие происходит не на Марсе, а где-нибудь в Малибу. Или на Таити…

Легкомысленно конечно… Но не слишком. Во всяком случае, ассоциаций с сауной при таком облике не возникало.

Хацуми с усилием подобрал отпавшую челюсть.

Вадим даже и не пробовал пытаться представить, о чем японец сейчас думает. На его взгляд устраивать все это таким образом не стоило. Но кто его мнение спрашивал? У психологов Новой Утопии были свои резоны.

Анжелика, белозубо улыбаясь и клацая костылями, подковыляла к их стоящей группе. Поправила одной рукой непослушную прядь черных волос и обратилась сразу к Лунину:

– Вадим, когда вы, наконец, почините мне ногу?

– …Мальчики, не вмешивайтесь и поддакивайте мне! – одновременно возникла она и на внутренней связи. – Вадим, это в основном вас касается.

– Ну, надеюсь, вы знаете, что делаете, – сказал Вадим.

– Да уж не сомневайся! – уверил Мальцев.

– …Как только так сразу, – сказал Вадим вслух. – Не надо было из себя грузчика изображать…

Анжелика надула губы с самым капризным видом.

– Вы все время надо мной смеетесь!

– Даже и не думал. Как говорится: "Коль сапоги начнет тачать пирожник…" Не женское дело ящики таскать.

– Злюка! – сообщила Анжелика. И без перехода повернувшись к Хацуми, продолжила: – Надеюсь, господин Мияги, вы настоящий самурай. И не позволите себе смеяться над дамой!

– Ни в коем случае! – заверил Хацуми.

– Тогда пойдемте – я покажу вам внутреннее расположение станции и вашу каюту!

– Как прикажет госпожа! – японец изобразил-таки поклон. Хотя это удалось ему с большим трудом.

– Приказываю вам сопровождать меня! – не замедлила с распоряжением Анжелика. И, с лязгом развернувшись на костылях, двинулась по коридору.

Затянутому в корсет Хацуми ничего не оставалось, как только последовать за ней.

– Вот что крест-то животворящий делает! – объявил Мальцев, глядя вслед удаляющейся паре.

Потом посмотрел на Вадима, все еще пребывающего в сомнении.

– …А ты говоришь – па-авлины!…

 

4

Ну, в общем, Вадим сомневался напрасно. Психологи – не те ли самые "Горя и Радости"? – судя по всему, свой хлеб ели не зря.

Мияги не спятил.

И второй из экипажа "Пегаса", аргентинский турист Карлос Ривьера, тоже.

Больше того, в отличие от сдержанного японца Ривьера вообще пришел чуть не в восторг от обстоятельств своего спасения. И уже на второй день – к моменту прилета с Базы Тимура – активно подключился помогать в отладочных работах. Благо сам был по роду занятий строителем. И не простым, а владельцем крупной фирмы – откуда бы он иначе взял денег оплатить полет на Марс? Но умение, как известно, не пропьешь. Потому, невзирая на высокий занимаемый пост, как обращаться с инструментом, Карлос не забыл.

Данный момент пришелся как нельзя кстати. Поскольку позволил одному из инженеров без ущерба для производительности заняться настройкой новоприбывшей техники: засыпку купола грунтом не следовало откладывать в долгий ящик, а объем работ там получался немаленький. И хотя Саитгиреев привез аж четырех строительных роботов с комплектом сменного оборудования, задачка все равно требовала времени. Потому надо было поторопиться…

Тимур же вообще оказался знаком с Мияги.

Что немедленно доказал по прибытии, напомнив японцу какие-то мало кому знакомые узкоспециальные детали из еще менее знакомых широкой общественности происшествий на орбитах. После чего Вадим и вовсе успокоился за душевное состояние спасенного космонавта: тот оказался в своей профессиональной среде, а это, как известно, самое надежное прибежище любого мужика от жизненной нестабильности.

В общем, в конце-концов, эти двое космачей, наговорившись досыта, тоже подключились к отделочным работам. Составив вполне работоспособную бригаду, где закованный в корсет Хацуми играл роль подручного. Что, в общем, так же было полезно: медики работали не покладая рук и уже готовились привести в сознание аж сразу двоих пациентов. А для тех, в свою очередь, нужны были палаты. Потому фронт работ наличествовал обширный.

У самого же Лунина продыха не имелось и вовсе никакого – он-то за все про все был один-одинешенек! И доверить немалое хозяйство "конюшни для киборгов" никому не мог.

У него даже не получилось выкроить время на то, чтобы поприсутствовать в операционной – как они договаривались с Мальцевым, в порядке обмена опытом, так сказать – а ведь столь редкая практика была бы куда как полезна! Утешала, конечно, возможность посмотреть потом видеозапись… Но утешение было слабое. Запись – она запись и есть. Любой профессионал это скажет: всегда надежней присутствовать лично.

Но не было никакой возможности!

Следовало, как можно быстрей запустить виртуальную реальность – чтобы было, где жить. Чем Вадим все время и занимался. А кроме того – на очереди имелось не менее важное дело: починка ноги Анжелики. Которую тоже не так просто было выполнить.

То есть, сама операция не представляла из себя ничего сложного. Просто наноремонтная система пока была только одна – на "Кузнечике". В Куполе ее лишь еще предстояло смонтировать. Но Анжелику нельзя было засунуть в катер даже на сутки – из-за тотальной занятости. А приступить к запуску ремонтного оборудования Лунин мог только после хранилища для носителей. Так что Анжелика пока продолжала ковылять по коридорам на костылях, веселя всех андроидов и восхищая Ривьеру и Мияги.

Хотя, может быть, это было и полезно: выгодная психологическая деталь, смягчающая подсознательную реакцию на роботов со стороны людей.

Ага… Особенно когда Анжелика устраивала демонстративные наезды на Вадима в присутствии пациентов. А подворачивавшийся каждый раз поблизости Саитгиреев не замедлял подлить масла в огонь каким-нибудь ехидным замечанием.

Внешне Вадим отделывался ответными наездами. Но внутренне – про себя, правда, а не вслух – ругался почти всерьез. Ну не мог он работать быстрее! И так его андроид не покладал рук буквально от зари до зари. Круглосуточно, то есть. Но для тонкой настройки всего комплекса одного человека никак не было достаточно! Хоть разорвись…

У Лунина даже по одно время возникла мысль вызвать с полярной шапки Семенова… Но по размышлении он от этой идеи отказался. Генриху тоже хватало забот: завод как раз начал изготовление тел для остальных участников экспедиции. И оставлять основную базу без андромеханика в такой момент было нельзя.

Не говоря уже о том, что подобную идею на корню пресек бы Кремер, не давший бы осуществиться этакой глупости…

Потому приходилось крутиться с тем, что есть.

То есть с собой, единственным…

Ну а от пикировок польза была несомненна – этого Лунин не мог не признать. Они однозначно препятствовали отчуждению между присланными для спасения "терминаторами" и людьми "устаревшей конструкции". Дошло до того, в конце концов, что оба "пегасовца" принялись защищать несчастного андролога от его жестоких собратьев. Что, безусловно, можно было считать успехом новоутопической медицины. Ага…

Одним словом – похоже было, что жизнь потихоньку налаживается.

 

5

Вадим сидел перед стойкой для носителей с тестером в руках и проводил выборочную проверку ячеек.

Все шло хорошо. И единичное и комплексное тестирования были уже позади, все работало, и запуск хранилища для индивидуальных моСков можно было считать практически законченным. Ну, осталась, конечно, еще кое-какая периферия – вроде той же наноремонтной системы или боксов для андроидов – да еще всякая мелочь наподобие отделки или шкафов для скафандров. Но с ней можно было управиться и потом.

Главное – что теперь можно будет зажить, наконец, по-человечески.

Эту нехитрую мысль Лунин по ходу дела пытался донести до присутствующих тут же Ривьеры и Мияги. Которые забрели к нему на огонек после ужина. Рабочий день для них закончился, перерабатывать им, в медицинских целях, было запрещено, а удовлетворять любопытство, наоборот – рекомендовано. Вот они и удовлетворяли.

Вадим был не против. В компании все веселей. Он только с удивлением обнаружил, что люди – "настоящие" люди – жутко нетрудоспособны. Пусть даже со скидкой на ранения. Всего каких-то восемь часов работы – и все! Требуется еще шестнадцать отдыхать. В то время как все андроиды пахали круглосуточно. Успевая только спирт глушить да забегать к Вадиму на техконтроль. А ведь раньше ему казалось, что различий практически нет… Смешно. Ведь сам же он андроидов и проектировал. И с Горчинским они не раз обсуждали все эти возможные отличия. Но одно дело – рассуждать теоретически, а совсем другое – почувствовать это все на своей собственной шкуре. Очень две большие разницы, как сказали бы в Одессе…

Вот и сейчас Вадим успевал одновременно трындеть с гостями, отслеживать дюжину параметров в системах ячейки и еще философствовать по всему этому поводу. И все это без особого труда для себя. Правда, для этого ему пришлось залезть во внутреннее время. И ускориться примерно на порядок. Ну так – для того и делался "личный интерфейс"! Удобная весьма штука…

Но именно из-за пребывания "внутри себя" Вадим пропустил тот момент, когда события начали развиваться нештатно.

Просто вдруг вырубился свет. А следом сработал сигнал общего вызова, и Валера без перехода выпалил:

– Всем в быстрое! Разгерметизация!! Обрыв кабелей! И робот во внутреннем помещении! Кто может – ко мне! Я не могу его отключить!!

И тут же раздался голос еще одного из инженеров – Алексея:

– Бля!… Второй прорвался! Еще одна дыра! Кольцевой коридор блокирован полностью! Всем немедленно обездвижить стройботов! Всех! С ними что-то не так!

– Какого черта?! – это отозвался Мальцев. – У нас операция! Что значит – кольцевой блокирован?! Что с электричеством?! Аварийное только работает!

– Звездец это значит! – появился на канале заместитель Валеры – Степан. – Стройботы свихнулись! На команды не реагируют! На первом этаже две дыры! Еще двое копаются снаружи – вот-вот пробьют стену тоже!

– Мы не можем прерваться! – жестко отрубил хирург. – Делайте что хотите – но чтоб люди мне не пострадали!…б вашу мать!! Валерка – за старшего!!

– Понял! Всем свободным – тревога! Бросайте все – и сюда! Степка – ты со своими справишься?

– Не знаю… Попробую! Они к себе не подпускают!…ть твою!

Собственно, "свободных" на данный момент было шестеро. Четыре инженера и Тимур с Вадимом. Распределение целей получалось автоматически: Степан был снаружи. Алексей и Валерка пытались остановить ворвавшихся внутрь киберов. Четвертый инженер – Владимир – вместе с Тимуром работал на втором этаже. Вадим с Мияги и Ривьерой был на третьем.

– Я к Степану! – крикнул Вадим.

– Давай… Ребята – где вы там? Эта дура меня сейчас перекусит!

– Уже рядом! Держись!

– Степа! Я бегу! – крикнул Вадим, вскакивая.

На несколько секунд он вернулся в нормальное время. Бросил ничего еще не понявшим людям, ошарашенным переходом на аварийное освещение:

– Оставайтесь на месте! Разгерметизация! Вся информация – по связи! – сунул им монитор тестера и выскочил в коридор, снова перейдя на ускоренный темп.

– …Да что за хрень? – услышал он тут же. – Они ж не могут так двигаться!

– Могут! Это же универсальные шасси! Их можно и как трактор использовать и как транспортер! Они просто почему-то в максимальный режим переключились…

– …ть!…ть!…ть!

– Держи!

– Не могу!

– Берегись!

– Зар-раза! Он мне бок порвал!

– Ничего! Лунин починит… Чем корпус-то вскрыть?!

– Поищи рядом – я не могу руки разжать!

– Димка! Ты где там?!

– У шлюза! – крикнул в ответ Лунин, стараясь понять, что происходит в других местах.

Он действительно уже добежал до шлюза. Тратить время на одевание скафандра было некогда, и Вадим нырнул в мембрану как был – в майке, железных трусах и рабочем жилете-безрукавке с множеством карманов для инструментов.

 

6

Индикатор жизнеспособности в "рамке" немедленно ушел в желтую область спектра. Даже в оранжевую. Не смертельно… По крайней мере сразу. Хотя от ударной декомпрессии изрядно качнуло, и двигаться на какой-то момент стало трудно. Затем давление в теле сбалансировалось.

Вадим быстро огляделся.

Ему тут же пришлось перейти на ночное зрение: снаружи пыль стояла столбом – ничего невозможно было рассмотреть. В первое мгновение Лунину даже показалось, что началась песчаная буря – а он не заметил.

В инфракрасном свете видимость улучшилась. И он различил Степана, сидящего верхом на стройботе. И второго робота рядом. В ускоренном темпе все фигуры выглядели неподвижными, и Вадиму потребовалось некоторое усилие, чтобы совместить в уме видимое и реально происходящее.

Пыль была поднята носившимися на полном ходу роботами.

Степан, запрыгнув на "спину" одного и держась одной рукой, второй колотил изо всех сил роботу по "голове" – панорамному объективу видеосистемы. Видимо стараясь его разбить. Ну, в общем, вполне правильное действие…

Робот бешено вертелся на месте, пытаясь скинуть инженера с себя, и все это больше всего напоминало скачку на взбесившемся мустанге. Если бы у мустанга были еще и руки… А вот у робота имелось два манипулятора. И этими манипуляторами он вцепился в Степана, и рвал его, стараясь освободиться. От Степана летели клочья, но он пока держался.

Второй робот кружил рядом, пробуя тоже дотянуться до человека манипуляторами. Но пока, кажется, ему этого не удавалось.

Все это было совершенно дико и несуразно.

И что-то не менее такое же дикое и нелепое происходило сейчас в кольцевых помещениях купола – судя по звукам в эфире. Только там борьба шла не на открытом месте, а в замкнутом пространстве.

– Степка, держись! Я сейчас! – крикнул Вадим, кидаясь ко второму роботу. По любому, сначала следовало вырубить его, а потом уже того, на котором сидел Степан.

– Берегись! – предостерег инженер. – Он не будет тебя к себе подпускать!

Предупреждение пришлось как нельзя кстати. Робот, развернулся к подбегающему Лунину и угрожающе выставил "руки" с растопыренными клешнями. Двигался он весьма быстро. И точность координации его движений не вызывала никаких сомнений в полной исправности всех управляющих цепей. Это наблюдение наводило на многие мысли. Но сейчас существенной была только одна: робот действительно не собирался подпускать человека к себе. Во всяком случае, сделать это будет совсем непросто. А Вадиму без скафандра так и чревато повреждениями.

А, кроме того, свихнувшийся кибер не столько защищался, сколько сам стремился нападать. Потому не стоял на месте, а рванулся вперед. Вадим едва успел увернуться: имеющая массу в тонну (с навесным бульдозерным ножом и противовесом) машина прыгнула на него со скоростью не меньше сотни километров в час. Промахнувшись, робот тут же затормозил и взрыл землю всеми колесами враздрай – разворачиваясь. Быстро, очень быстро…

Вадим еще раз попытался приблизиться и снова едва увернулся от взбесившейся железяки. А манипулятор его вообще едва не достал – пришлось отбить его рукой. К исполняемому Степаном и первым роботом родео теперь прибавилась еще и коррида…

– Степа! – крикнул Лунин, попробовав с разбегу запрыгнуть на робота верхом по примеру инженера. – У тебя же отвертка должна быть! Вскрывай корпус! Рви проводку!

Лунинский робот шустро вильнул в сторону, и Вадим покатился по земле.

– Да я ее выронил! – зло отозвался Степан, продолжая молотить по зеркальной башке-объективу. Эта его деятельность все же приносила успех: часть поверхности "глаза" уже обсыпалась осколками. Но робот пока сохранял завидную мобильность. – Попробуй ухватиться за манипуляторы! – подсказал он. – Тогда он сам тебя на себя закинет!

Вадим попробовал.

С первого раза не получилось.

Со второго тоже…

Только с третьей попытки ему удалось вцепиться в стальную штангу "предплечья" и инерция движения действительно швырнула его на борт стройбота. Изо всей силы заработав ногами, Лунин вскарабкался по гладкой обшивке и уселся на крыше верхом. Отпустив манипулятор и ухватившись за основание "глаза".

Кибер, взбив кучу песка, встал. Но только на секунду. В следующий миг к Вадиму метнулись оба манипулятора, а робот начал вертеться как щенок, пытающийся ухватить собственный хвост. Вадим успел перехватить металлические руки и не дать им коснуться себя. Но на этом все его удачи и закончились: робот не мог сбросить оседлавшего его человека, но и человек ничего не мог поделать с рехнувшимся автоматом. У Степана дела шли тоже не блестяще – его противник все еще оставался зрячим. Лунин, стараясь покрепче уцепиться ногами за железные бока, лихорадочно принялся соображать, что бы такое можно было сделать, когда внезапно голос Тимура скомандовал:

– Димка! Прыгай с него!!

Приказ был настолько однозначный, что Вадим подчинился, не задумываясь.

В следующую секунду грохнул выстрел. "Голова" стройбота брызнула осколками. Моторы как-то отчетливо жалобно взвыли и робот, потеряв всю свою шустрость, медленно поехал по широкой дуге, странно взмахивая манипуляторами. Ясно было, что он ничего не соображает.

 

7

– Каким хреном все это могло случиться?!

– Не знаю! Что-то с базовой программой!

– Ничего себе "что-то"! Это ведь не глюк был: они же целенаправленно за нами гонялись!

– Догадливый, блин! Конечно не глюк. Баг вставной – к гадалке не ходить! Смотреть надо…

– Заткнитесь! Оба. Вы мне мешаете!

Последняя фраза принадлежала Лунину.

Спорщики ему и в самом деле мешали. Потому как не только обменивались репликами, но еще норовили на человеческий манер размахивать руками. Для большей убедительности. Лунину эти их дергания не давали нормально работать. В смысле – штопать повреждения. А штопать надо было срочно, чтобы сохранить работоспособность. Хотя бы на несколько часов. Пока не закончится ремонт купола, и выяснение что случилось с роботами. Потом можно будет засунуть всех в "Кузнечик" и запустить восстановление. Но сейчас было не до того.

Пострадали же фактически все. Кроме самого Лунина. По какому-то неизвестно чьему попущению не получившего вообще ни царапины.

Валерия стройбот просто перерезал пополам бульдозерным ножом. Степана, несмотря на скафандр, его противник изорвал буквально до скелета. И ниже пояса инженер шевелиться просто не мог. Алексей остался без руки. Тимуру разодрало бок – зацепило манипулятором. А у Владимира в схватке непонятно кто вообще выбил глаз. И он теперь, как одноглазый пират в приключенческом фильме, щеголял повязкой наискось лица. Романтика, блин…

Перемазанные грязью пополам с красной гидравлической жидкостью, они собрались в кольцевом коридоре первого этажа, где удалось восстановить наддув и Вадим принялся всех ремонтировать… Ну не тащить же было их через все коридоры в "конюшню"! Да купол и не рассчитан был на подобное. Не додумали… Но кто ж мог предположить, что такое побоище приключится?! Режиссер "Дочери Годзиллы"?!

Хорошо еще, что Тимур, после того, как они с Валерием упокоили своего взбесившегося, догадался выбраться через проделанную кибером дыру, добежать до "Кузнечика" и достать из аварийного комплекта пресловутую трехстволку. Вот в кои-то веки оружие и пригодилось. Причем практически точно по назначению…

– А вы их надежно вырубили? – вскинулся посреди разговора Валерий.

– Да лежи ты!… Жертва бульдозера… Надежно. Я сам лично корпуса вскрыл, и кабели питания от разъемов отцепил. Вот этой самой отверткой! – Вадим вынул из жилетного кармана названный инструмент и продемонстрировал главе инженерной службы. – Так что, что бы там ни было – оно сможет выбраться разве что через выхлопную трубу. Сохранено в том виде, в каком было. Будете разбираться – сами все увидите…

– Не нужна ли вам какая-либо помощь? – встрял по внутренней связи Мияги.

– Да какая помощь? – отмахнулся Вадим. – Чем тут помочь можно? Вы лучше из "конюшни" вылезайте да и действуйте дальше в соответствии с тем, как вам Анжелика сказал: куратора слушаться надо! Выходить уже можно! Второй и третий этажи не пострадали.

– Но каюты-то у них на первом! – подала голос и сама Анжелика. – Как они туда пройдут!

– Ну так размести их на втором! – возмутился Вадим. – Временно. Там же куча палат свободных… Ты куратор или кто?! А завтра мы все восстановим… И с базой свяжись, наконец!

– Электричества нет. Сам знаешь. Я не могу антенну развернуть!

– Через "Кузнечик" попробуй! По сети.

– Он выключенный стоит. Разворачивать в рабочее положение – полчаса. Проще дождаться, когда ребята здесь свет починят. Они скоро уже обещают…

Вадим выругался себе под нос. Но Анжелика не обиделась. Во всяком случае, она не хуже других понимала общее состояние. Ведь только-только отходить начали от случившейся встряски – а тут под руку!…

Собственно, с начала происшествия прошло не так уж много времени – меньше часа. Из них сама битва со стройботами не заняла и пятнадцати минут. Больше времени ушло на перетаскивание всех пострадавших в одно место. Потом Вадим наскоро заштопал Тимура с Владимиром и Алексеем и те занялись ремонтом энергосети. А сам Лунин принялся чинить тяжелых…

Тот же Мальцев, похоже, даже озаботиться толком не успел происходящим, занятый своим делом. Во всяком случае, он всего лишь раз вышел на связь, узнал, что буйные роботы остановлены, что все живы – и больше не появлялся.

Но непонятность причины произошедшего ни от кого не ускользнула. Слишком уж было странно… Собственно, именно это и обсуждали Валерий со Степаном, пытаясь предварительно выработать какую-нибудь гипотезу. Но пока ни к чему внятному не пришли. Точнее, пришли, но…

Ясно было, что это не случайность. И не сбой программы. А за исключением этих вариантов, реальным оставался только один. Диверсия. Но тогда непонятно было, отчего стройботы не взбесились сразу на Базе – там часть запустили еще до прилета Тимура. И непонятно как в программное обеспечение попал сам баг. Довольно сложный, кстати… Одним словом – неясно было практически все.

В общем – похоже было, что они еще легко отделались.

Но Лунин недолго так думал. Только до починки кабелей.

При попытке связаться с Базой ответа на вызов не последовало…

 

1

Трое суток спустя Тимур с Вадимом подлетали к Северному полюсу.

Трое – потому что три тысячи километров при скорости в сто километров в час преодолеть быстрее, чем за тридцать часов, невозможно.

А до этого требовалось еще подготовить самолет, лежащий разобранным в багажнике "Пегаса".

А до того подлатать Тимура, который иначе не мог нормально двигаться. А еще до того связаться с "Ореолом" и Землей и обсудить ситуацию. А еще раньше – убедиться, что с Базой действительно случилось что-то серьезное и до нее нужно добираться…

Сначала-то никто особо не встревожился.

Погрешили на свои неисправности в результате битвы с роботами. Но когда ответа на вызов не пришло и через полчаса… И через час… Когда по второму разу проверили исправность всего связного комплекса…

Вот тогда стало ясно, что дело серьезное.

Вызвали "Ореол", Землю, потребовали проверку спутников-ретрансляторов – ничего не изменило ситуацию. База молчала. Попытка рассмотреть, что там происходит визуально – через спутники же – ни к чему не привела. В марсианской группировке не было спутников с полярной орбитой. В них просто не имелось нужды. А в том ракурсе, в котором наблюдала полюс оптика существующих – ничего разобрать было нельзя: слишком малый угол к горизонту в том районе скрадывал все детали.

В конце концов, Центр Управления Полетами на Земле начал подумывать об изменении орбиты какого-нибудь подходящего сателлита. Но реального проку от такой операции было немного: если с базой действительно что-то случилось, туда все равно нужно было лететь. А поскольку к тому моменту связь отсутствовала уже в течение почти полусуток, то ясно становилось, что возня со спутником – просто лишняя трата времени. И средств.

Но на чем лететь?

Тимур сразу сказал, что это будет билет в один конец. Если база, молчит столько времени – это не сгоревшее реле. Это что-то глобальное. Что-то, что нельзя починить даже с помощью почти всемогущего нанозавода. А значит, скорей всего, там не работает вообще ничего.

Запас же рабочего тела на "Кузнечике" позволял сделать два рейса: от базы к Сфинксу и обратно. Но сейчас один рейс уже был сделан! И если заправиться на полюсе не удастся, вернуться на Сидонию будет нельзя. Хуже того. Поскольку на "Ореоле" не было второго планетарного катера – а зачем он нужен на астероидах? – то и эвакуироваться с планеты впоследствии оказывалось не на чем. Данное осложнение в принципе устранялось добавлением взлетно-посадочной ступени на будущий корабль-эвакуатор… Время на то было. Но вероятность потери "Кузнечика" от этого никуда не пропадала. А с ним и тех, кто полетит на нем.

В общем-то и с этим можно было бы смириться – в виду важности задачи. Но… На "Кузнечике" была смонтирована единственная на данный момент наноремонтная система для андроидов. Рабочую часть для той, что планировалось запустить в Куполе, еще только предстояло привезти с Базы. А это было уже серьезно. Потому по результатам трехстороннего совещания Земля-Марс-"Ореол" катер для разведки ситуации на полюсе использовать было запрещено.

Но что тогда? Сгоряча кто-то предложил даже добираться на стройботах. Переоборудовав их соответственно. Благо конструкция позволяла. А ручное управление исключало какие-либо сюрпризы. И привезенного вместе с ними Тимуром запаса топлива для их двигателей вполне хватало на такой рейс…

Но больше трех тысяч километров по бездорожью? И как тащить весь немаленький запас горючего? На волокушах? Устраивая по пути склады с запасом на обратную дорогу? Так, как и ходили некогда настоящие экспедиции к полюсам на Земле? Сколько все это займет времени? И сколько потребует участников такая экспедиция? Учитывая, что в более-менее нормальном состоянии в данный момент осталось всего трое не занятых в оказании помощи людям, из которых один с разодранным боком, а второй кривой на один глаз…

Не шибко радостная перспектива.

К счастью до серьезного обсуждения этой идеи дело не дошло. И Земля и Мияги вовремя вспомнили о самолете в комплекте оснащения "Пегаса". Это была легкая двухместная машина, предназначенная как раз для экскурсии на Северный Полюс. Ну был вот такой бзик у одного из пегасовских туристов… Два дня тащиться – с промежуточной посадкой для ночевки! – на Северную Полярную шапку. Потом еще столько же обратно… С риском не то что не взлететь каждый раз – но даже и не сесть на неподготовленную площадку… Автор этого сумасшедшего прожекта всерьез собирался установить на полюсе национальный флаг и оформить это дело в качестве заявки в книгу Гиннеса…

Обтянутый майларом каркас из алюминиевых труб. Два слабосильных двухцилиндровых мотора с винтами. Максимальная скорость сто десять, максимальный потолок шестьсот, размах крыльев двадцать метров… Под крыльями две натуральных цистерны с запасом топлива… Конструкция больше всего походила на огромного нескладного комара-переростка – как его? Карамору, вроде? – и содрогалась от легкого постукивания по любому месту.

Не говоря уже о желании в нее залезть… Кабина открытая. Удобств никаких. Приборов – минимум. Как на заре авиации.

Но, тем не менее: это эфемерное сооружение действительно могло долететь до полюса и вернуться!

 

2

По проекту База была сооружением немаленьким. Четыре комплекса: производственный (нанозавод), технический, жилой, научный – связанных между собой крытыми переходами, из нескольких куполов каждый.

Но это – по проекту. Сейчас же, с момента высадки, были собраны только нанозавод и часть техслужбы. Та, где располагалось местообитание андроидов. Один большой купол и один маленький недостроенный. И с воздуха они смотрелись… Как-то одиноко. Хотя с высоты в полкилометра угловой размер двух построек получался порядка тридцати градусов – то есть весьма приличным.

Тем не менее… Два белых купола на фоне унылой грязной равнины. В косом закатном освещении… И – что хуже всего – полное отсутствие хоть какого-нибудь шевеления вокруг.

Что для незавершенного служебного купола было, по крайней мере, странно…

Самолет, наклонив одно крыло к земле… в смысле к марсу! – неспешно описывал круги, вибрируя всей своей майларовой "кожей" как туго натянутый парус.

Внешне строения выглядели неповрежденными. То есть, никаких проломов, дыр, погнутых балок – все в исправности.

– Ну что, садимся? – сказал Вадим.

– Да, – ответил Тимур односложно.

Он был мрачен. Час назад, на подлете, выяснилось, что локальная радиосвязь не работает: на всех диапазонах гудела, как безнадежно запутавшийся в траве шмель, мощная помеха. Кто ее поставил и зачем – было непонятно. Пришлось перейти на резервный ИК-канал, предусмотренный в скафандрах. В результате – разговаривать можно стало только в пределах прямой видимости. И то не далее десятка метров. В сложившейся ситуации, мягко говоря, не лучшая подробность. Да и после ставшей уже привычной возможности общаться на расстоянии в километры возврат к практически человеческой дальности совсем не радовал.

– А вон пара киберов… – сообщил Тимур. – Черт, что там? Не пойму…

– Где?

Тимур показал рукой.

Вадим вгляделся. Между двумя торосами в километре примерно выделялись два белых пятна с отсверкивающими головами. Вадим дал увеличение и, пока самолет не повернулся на слишком большой угол, успел рассмотреть что-то лежащее между неподвижно стоящими стройботами. Вот правда что – понять было нельзя. Вроде бы белое. Размерами с человека.

– Вот что… – процедил Саитгиреев, выводя машину из виража. – Пока я сажусь – достань и заряди пистолеты… И будь готов стрелять.

– Если можно – сядь поближе к куполам, – попросил Вадим, изгибаясь почти в "мостик", чтобы просунуться в закабинный отсек – там был багажник.

– Да понятно… – отозвался летчик. – Но уж как получится…

Ну, в общем, получилось. Тимур опустил огромную, похожую на бабочку машину почти вертикально – на парашютировании – всего в полусотне метров от недостроенного купола технической службы. Принимая во внимание размеры самого самолета это было вообще чуть не в яблочко. Тимур быстро, как смог, выпрыгнул из кабины и разбросал и натянул в четырех направлениях тросы со специальными "ежами" на концах – якоря. Вкручивать штопора в марсианских условиях было совершенно мартышкиным занятием. Широкие же пластины, усеянные множеством острых крючьев, вполне уверенно держали самолет на месте при несильном ветре. Наподобие гигантских "репейных замков"-"залипов".

А уже при среднем не помогла бы вообще никакая привязь, так что и стараться было нечего…

Вадим все это время стоял, озираясь по сторонам, держа наизготовку в руках "трехствольный обрез" с пристегнутым прикладом-мачете, а второй такой же – на ремне через плечо.

Но все было спокойно.

– Готово… – подошел Тимур, отряхивая руки от прилипчивой марсианской пыли. – Ну что – теперь я тебя прикрываю? Ты переводчик огня на что поставил?

– На нижний. С пулей, – Лунин передал Саитгирееву его "пушку", повесил на плечо свою и, прихватив из самолета инструментальный ноутбук, направился к куполу. – За самолетом не забывай присматривать…

– Ладно! – Тимур надел связку патронташей на шею. – Не учи отца… сморкаться… Надеюсь, патронов у нас хватит…

Вадим ничего не сказал. Патроны они с "Кузнечика" выгребли из всех комплектов. По пять пулевых, пять дробовых, десять осветительных на каждый пистолет. От осветительных, конечно, толку было чуть, но семьдесят пять с пулями и семьдесят пять с дробью – должно было хватить на всех взбесившихся стройботов с гарантией. Да и сигнальные, в общем-то, тоже не следовало сбрасывать со счетов: если стрелять в упор – мало не покажется… Патронташи, конечно, в таком количестве сильно мешали, но тут уж ничего нельзя было поделать: в спешке не додумали. Теперь приходилось довольствоваться тем, что есть…

Вадим вообще поначалу считал, что им здесь оружие не понадобится. Неуязвимые монстры, разрывающие беспомощных жертв – продукция исключительно Голливуда. В жизни такого не бывает и быть не может по очень многим причинам. Да и Центральная База – это вам не надувная палатка в пустыне. Нанозавод в считанные минуты мог произвести любые средства для иммобилизации каких угодно роботов. Хоть боевых. Пусть даже и сбрендивших.

 

3

На месте оказалось, однако, черт знает что…

Особенно Вадиму не понравилась колея стройбота, уходящая прямиком в мембрану входного люка.

Не должна она была туда уходить.

Поэтому он не стал сразу приближаться к ангару, а раскрыл ноут, остановившись на полпути. На всякий случай уйдя во "внутреннее" время. Да и в ускоренном темпе работать было просто быстрей…

– Ну, что там? – через минуту спросил Тимур, внимательно следивший за происходящим.

– Ничего.

– В… смысле?

– Вообще ничего! – бросил Вадим раздраженно. – Нет доступа в систему!

– Ты все варианты проверил? – задал Тимур глупый вопрос.

– Все… Не отвлекай меня. За обстановкой смотри. Я даже не представляю, что все это может значить… Попробую через разъем подключиться…

Возле мембраны имелся щиток непосредственной коммутации. На всякий случай. Черт его знает, какой. Но имелся. Впрочем, база создавалась еще по человеческим стандартам – вот оттуда этот щиток и достался. Ни у кого из андроидов в нем не было никакой нужды. Ага… До сегодняшнего дня. Лунин осторожно двинулся вперед, стараясь держаться не в створе мембраны. Если в шлюзе сидел стройбот… Желательно было не оказаться на траектории его возможного рывка наружу. И так, чтобы дать возможность Тимуру стрелять.

Шаг, шаг, еще шаг…

Секунды тянулись, как резиновые. Особенно в убыстренно темпе. Но, к некоторому удивлению – и облегчению – Вадима, ничего не произошло. Он достиг щитка беспрепятственно.

Толку, впрочем, из этого не вышло все равно. Сеть Базы не желала впускать его в себя. Ни под каким видом. Хотя центральный сервер и, по крайней мере, часть компов пребывали в исправности. Но это Вадим выяснил еще с первого раза… Что было гораздо хуже и чего он Саитгирееву пока не сказал – совершенно не обнаруживались компы вакуумных носителей. И вообще вся та часть сетки, что относилась к "конюшне" для андроидов.

Или не хуже? Может быть, наоборот, хорошо, что "жилая часть" сети отрезана? Ведь могли быть причины, по которым люди изолировали виртуальную реальность. Вадим постарался уверить себя в этом. Хотя чем дальше, тем больше ему становилось по-настоящему нехорошо от получаемой информации.

– Берегись!!

Нападение последовало не оттуда, откуда ждали. Из-за другой стороны купола вынеслись небольшие стремительные тени и, выбрасывая снопы грязного снега из-под лап, рванулись к Тимуру, размазываясь от быстроты бега.

– Твою мать!!…

Выстрел. Второй, третий… Из-за малой марсианской тяжести Тимуру пришлось припасть на колено. Но и то его каждый раз отбрасывало отдачей, как пушку на лафете… Четвертого механического пса Тимур встретил ударом приклада по голове. Пятого – отбил в сторону рукой. Шестого, седьмого и восьмого, опустошив все три своих ствола, сбил Вадим, опершись спиной о купол.

– Мачете доставай! – крикнул он Тимуру, переламывая оружие: половина "собак" практически не пострадала и разворачивалась для нового нападения. – На этих никаких патронов не хватит!

Такого типа роботов в багаже имелось аж пятьдесят штук, и при их верткости и малоуязвимости застрелить каждого с одного выстрела было совершенно нереально. Эти машины разрабатывали специально как собак и боевое применение было предусмотрено конструкцией.

– К самолету не подпускай! – в ответ крикнул Тимур, вскакивая на ноги, отцепляя приклад и несколькими движениями сдергивая с треугольного лезвия чехол.

– Только не руби их! – сообразил Вадим, засовывая в казенники патроны. Все из-за той же слабой тяжести нормального удара не получилось бы. И лезвие запросто могло завязнуть в конструкции… – Лучше по лапам старайся бить! Тупой стороной! Или по глазам! По хребту можно…

– Сам уже догадался!…

Тут дело пошло лучше. После удара обухом тяжелого клинка роботы уже не представляли угрозы. Хотя еще продолжали шевелиться на земле. Лунин молился только, чтобы мачете Тимура не вырвало из руки отдачей – этого стоило опасаться…

Вадим защелкнул стволы на место и именно в этот момент ощутил ногами дрожь почвы и купола и из мембраны наружу вырвался стройбот… Повезло: чуть бы раньше – и неизвестно, чем бы оно кончилось. А так Бог или Судьба – кто бы там ни был – оказался на их стороне. Вадим снес "головоглаз" тяжелому роботу дуплетом из дробовых стволов почти в упор. А потом еще загнал пулю туда, где под обшивкой располагался бортовой гидроредуктор – нынешняя кибернетическая сущность позволяла ему точно знать, где у какого механизма располагаются "убойные" места. Вот стопроцентной гарантии попадании получить все же не удалось. Не все зависит от наводчика… Как говорится, крутость мишени на траекторию полета пули не влияет. Хотя здесь, скорее, было наоборот… Ну, в общем, не всегда выходило поразить цель точно.

Но на этот раз получилось: робота на всей скорости дернуло вбок, и он опрокинулся, подняв тучу пыли… Не гоночная, все-таки машина…

 

4

– Проклятье! – Лунин выдернул разъем из спины "пса" и пинком отбросил обезглавленный механизм. Слегка подергивающийся.

– Что? – спросил, подходя Саитгиреев, добивавший тех, которые еще ползали. Клинок его мачете был вымазан в жидкой грязи – на "псах" тоже имелась гидравлика. Хотя и немного…

– Мы их сами привезли!

– Кого? Роботов?

– Багов! У каждого в башке сидит прошитая закладка… Простенькая совсем. Бот из какой-то игрушки. Типа "гончая ада". Задача – охотиться именно на людей!

– Но как?…

– Да проще простого! Нам же роботов для Марса в последний момент поставили! Когда уже известно было, зачем они нужны! Вот эти уроды и успели сменить мозги…

– Да нет, я не про это, – Тимур посмотрел на свое роботоубийственное орудие и стал вытирать его о наст. – Наши же их перехватили – этих диверсантов! И проверяли все в полете… Ты ж сам на бомбе за борт выпрыгнул. Почему не нашли?

– А что искать-то было? Раз они не активированные лежали? Это надо было все вообще оборудование из ящиков достать и включать! До сих пор бы возились! А здесь их активировали – ну и вот… Хорошо еще, что глушилка работает: у них стаей действовать получается только по ИК-связи – как у нас, в зоне прямой видимости. Остальные – которые далеко, просто ничего не знают. Иначе бы они нас массой задавили… А так – разбрелись где-то по округе…

– Черт! Так вот в чем дело!…

– Да, – подтвердил Вадим. – Планетологи уже по маршрутам ходить начали. Ты же сам говорил после возвращения с Базы…

– Ну так ясно, где все! Давай по быстрому облетим окрестности!…

– Сначала в куполе посмотрим… Не нравится мне, что там… – Вадим не стал говорить, что этот вариант тоже не слишком вероятен: не могли андроиды быть так легко выгнаны куда-то. Даже такой кучей киберов. – А если кто уцелел снаружи – подождут еще немного. Теперь уже не имеет значения…

– Ну давай… – согласился Тимур.

– Только я один пойду. А ты опять здесь прикрывай: мало ли… Связи у этих железяк нет, но мобильность-то осталась! В любой момент может какая шобла из-за тороса выкатить…

– Ну хорошо… – опять согласился Тимур. – Только… Как связь? Мало ли что там у тебя, мало ли что тут здесь… А через купол мы друг друга не услышим…

Вадим подумал.

– Ты к разъему у входа подключись, – решил он. – Сеть-то работает! А я изнутри через коридорные ИК-порты цепляться буду. Не стопроцентно – но в большей части помещений связь будет. Если что – зови меня.

– Ну и ты, если что!

На том и порешили.

Вот только Вадиму пришлось остановиться сразу же за мембраной…

Зато выяснилось, чего в шлюзе торчал стройбот…

Всю ширину внутреннего проезда в кольцевой коридор заклинивал собой второй такой же механизм. Полностью выведенный из строя. Судя по всему, его замкнули на высоковольтный кабель, сорванный со стены – робот изрядно обгорел. Здесь же лежал на полу андроид. В красной луже гидравлики.

Мужского пола. К сожалению это было все, что представлялось возможным определить: голова у тела отсутствовала. Точнее – присутствовала, но… Безобразный металлический блин, который лежал у плеч неизвестного, покрытый ошметками "кожи" и "волос", головой быть не мог. И уж подавно не мог содержать ничего уцелевшего…

Вадим ощутил внезапную слабость. Настолько сильную, что вынужден был прислониться к стенке. Перед ним был труп. Самый настоящий труп, невзирая на то, что никакой живой органики в андроиде не содержалось. Но носитель вакуум-записи располагался именно внутри головы. Как настоящий мозг. И Вадим так гордился, что ему удалось, наконец, реализовать эту мечту Горчинского… На кой черт, спрашивается?!

Он, наверное, не меньше минуты стоял в шлюзе, не в силах ни двинуться дальше, ни осмотреть убитого. Ни даже сказать об этом напарнику. Да и что было говорить? И что осматривать? Человек попал под бульдозерный нож… Или, что еще более вероятно, под удар бампера весящей тонну машины. Все равно, что под пресс. А потом по нему еще прошлись колеса…

В себя его привел донесшийся из коридора шум.

Звук клацающих по полу лап…

Впрочем, подобного следовало ожидать. И Вадим изготовился еще перед входом в мембрану…

Перелезть через застрявшего в проходе стройбота не представляло труда. А дальше даже не потребовалось вынимать пистолет из кобуры. В ускоренном времени все происходящее казалось до невероятности простым и несерьезны. Даже скучным. Как та драка в кафе на площади Семецкого. Взмах… Удар сверху обухом по хребту. Искореженный корпус нелепо кувыркается куда-то под стену… Шаг в сторону… "Псов" никогда не программировали на то, что люди могут двигаться с такой скоростью. И снова удар тяжелым лезвием, предназначенным для того, чтобы в случае чего заготавливать им дрова. И все это время у Вадима в голове вертелся вопрос.

Как такое могло произойти, черт побери?!

 

5

Это обязательно предстояло выяснить.

А пока…

С противоположной стороны кольцевого коридора, подвывая моторами, появилась какая-то уродливая масса, которую Вадим сперва даже не смог опознать. И лишь по манипуляторам и колесам сообразил, что видит еще одного стройбота. Только с какой-то самопальной надстройкой или грузом на спине. Типа фургона или бочки. Прикрывающей заодно и "головоглаз". В сляпанном, похоже, из бочкового железа кожухе для него имелись специальные смотровые щели. В одном манипуляторе кибер сжимал какую-то трубу примерно дюймового диаметра и, двигая "рукой", направлял эту трубу прямо на Лунина.

– О-ёпрст… – сказал Лунин.

В наушниках явственно прозвучал короткий смешок.

– Что там у тебя? – встревожено спросил Тимур.

– Похоже, что босс… – с отвращением сообщил Вадим, быстро карабкаясь через мертвого стройбота обратно в шлюз.

– Кто?…

– Что, зассали, с-суки?! – изъяснился в этот момент робот на чистом русском языке. Ну – относительно чистом…

– Что? – удивился Тимур.

– В быстрое! – скомандовал Вадим, смещаясь на максимальный темп и начиная вытаскивать из кобуры пистолет.

– Кто там у тебя?! – объявился в ускоренном времени и Тимур.

– Да не "кто". А "что"… Искинт. Босс уровня, – ответил Вадим, соображая, что надо ставить переводчик огня на ствол с пулей: стрелять дробью "третий номер" через листовое железо было бы не лучшей идеей. – Не все у них были простенькие закладки – можно было б сразу догадаться. Кто-то ведь должен был этими "гончими ада" управлять… Координировать их действия… Это уж точно не баг, это – фича!

– С чего ты так решил?

– Да по поведению… И он догадался башку дополнительно прикрыть. Видно уже отоварил его кто-то – вот он опыт и приобрел…

– А другие-то почему тогда не разговаривали?

– Так те обычные были. Сам же знаешь – босс может быть только один! Уже два просто передерутся…

– Ну… Тоже верно… И что теперь?

– Да ничего, в общем-то. Я сейчас в более нормальное время выйду, и отстрелю ему "глаз". Листовое железо против пули – фигня. Тем более на такой дистанции… Куда стрелять – я уже выцелил. Надо будет – выстрелю несколько раз… Потом добью тесаком, и все дела… Ох, черт, как же они меня достали, сволочи!…

– Кто?

– Да те мерзавцы, которые все это устроили! Вернемся на Землю – лично найду и поубиваю: честное слово! Ведь так испоганить обычных роботов! Ушлепки недоделанные! Ладно – я пошел!…

Вадим изменил скорость восприятия до, примерно, в десять раз быстрее нормального, поднял пистолет обеими руками и выстрелил.

Начисто забыв, что находится на Марсе, а не в виртуальной игрушке…

Это его и спасло.

Отдачей его шатнуло назад, опрокинуло спиной на стенку шлюза и рикошетом отбросило в сторону. И в это же время робот "выстрелил" из своего самодельного оружия.

Даже на вид тяжелая и густая струя отблескивающей металлом жидкости пролетела в том месте, где стоял Лунин, и упала на стену, на пол и на неподвижно стоящего сожженного стройбота. И не разбилась на части, а осталась одним целым. Чем-то навроде тряпки. И эта тряпка буквально на глазах начала впиваться в места падения. Как кипяток в снег.

Вадим, не вставая, кувыркнулся как можно дальше в сторону, одновременно торопливо перезаряжая оружие: "босс" оказался не дурак… Точнее трижды гребанные создатели его террор-программы не стали изгаляться, вооружая свое детище огнеметом из подручных средств. Как сначала подумал Лунин. Зачем? Ведь есть же такая замечательная штука, как нанозавод! А там – огромное количество рабочего субстрата, способного разобрать на атомы все, что угодно. Причем достаточно быстро. Если, конечно, сохранить управление над содержащимися в субстрате нитями атомарных манипуляторов…

Лунин вскочил и выстрелил еще раз – пока робот втягивал наножидкость обратно в свое метательное средство. На этот раз он выпустил все же два заряда дроби. Целясь по смотровым щелям. А пулю – туда, где за кожухом должна была скрываться емкость с наносмесью. Перескочил через образовавшуюся в полу глубокую яму наподобие русла ручья – след от "плевка" и снова стал перезаряжать пистолет. Все же оружие это было против стройботов слабовато…

Но с умом и им можно было пользоваться…

Что подтвердилось в самое ближайшее время. Программа-босс, даже будучи искинтом, не могла знать, что противнику известно устройство стройбота. И что он может "видеть" расположение "убойных мест" под непрозрачным железом. Робот выстрелил в ответ. Но "выстрел" вышел какой-то слабый – вылетевшая из трубы струя оборвалась, растекшись в углу шлюзовой камеры нестрашной лужей. А при попытке повторного выстрела с кибером вообще что-то произошло и он замер. Бессмысленно дергая "стволом" из стороны в сторону.

– Вот так-то… – пробормотал Вадим, засовывая пистолет в кобуру и вынимая мачете. Добить "босса" теперь и в самом деле не составляло особого труда… – Здесь вам не тут, юноши!… Чикаго – в другой стороне…

 

6

По дороге к "конюшне" – а здесь, по причине большего количества жителей, чем на "Кузнечике", помещение для андроидов располагалось уже на первом этаже – Вадим зарубил еще трех "псов", свернул в радиальный коридор, ведущий к центру – и снова остановился.

"Конюшни" не было.

Вообще.

Вместо нее – когда Вадим дошел до конца коридора, он разглядел все в деталях – осталось нечто вроде пустого зала цилиндрической формы, вместо пола которого поблескивала тяжелая металлическая жидкость – субстрат нанозавода…

И ничего больше.

Выеденная словно огнем или кислотой дыра в три этажа – в размер всего "жилого отсека" – обманчиво гладкая поверхность наножидкости и больше ничего…

И тишина. Абсолютная тишина.

Он не помнил, сколько так стоял.

– Вадим, что там? – раздался голос Тимура. Кажется, даже не в первый раз. – Дима, ты меня слышишь?

Вадим разлепил непослушные механические губы.

– Слышу… – сказал он беззвучно.

– Что?…

– Вся центральная зона уничтожена. Боксы, каюты, стеллаж с носителями… Все.

– Что? – переспросил Саитгиреев.

– Полностью. Наносубстратом.

– ЧТО?! – крикнул Тимур.

Вадим ничего не ответил. Хотя у него комок стоял в горле. Даже и андроиду иногда бывает нечем дышать…

– Дай картинку, – сказал Тимур.

Лунин послушно выполнил просьбу, глядя на какие-то свисающие с верхних этажей лохмотья. Он даже не вдумывался, что это было. Кажется, звукоизоляция. Суть произошедшего оказалась ясна до последней детали и до отвращения проста… Искинт-"босс", выполняя поставленную перед ним задачу, не стал тупо гоняться за каждым отдельным человеком. Он решил проблему комплексно. Стройботы имели доступ в недостроенную часть купола – это сооружение было больше, чем палатка, которую ставили у Сфинкса. И роботы имели доступ к нанозаводу: им же требовалось получать материалы! Из этих двух обстоятельств слепить требуемую схему действий не представляло из себя ничего сложного. Перепрограммировать центральный процессор завода. Изготовить нужную емкость. Въехать с ней на самый верхний – здесь он был вспомогательным, а не жилым! – этаж купола и вылить содержимое… Все. Никто ничего не успел сделать.

– Катька… – сказал Тимур жалобно.

Помолчал и после паузы повторил:

– Катька!…

Потом в наушниках что-то заклокотало.

– Катька… – протянул голос Саитгиреева еще раз.

Лунин через силу заставил себя оторваться от бессмысленного созерцания. Повернулся спиной, деревянно переступив ногами, и двинулся обратно по коридору.

– Тим. Я пройдусь по этажам, – он с трудом понял, что это его собственный голос. – Надо посмотреть – вдруг кто-то был в других помещениях. Ну и… Добить, если здесь еще есть эти…

– Да. Иди, – Тимур взял себя в руки быстрей. Все-таки профессия сказывалась. – А я тут посмотрю… Потом прочешем окрестности. Обязательно. И добьем… тоже.

 

7

– Димка! Смотри!! – Тимур, сняв одну руку с управления, ткнул вперед.

Разговаривали они все еще в ИК-диапазоне. Глушилку отключить не удалось. Связной комплекс, за недостроенностью служебного корпуса смонтирован был заодно с заводом. А завод был заблокирован. Наглухо. И остановлен. Что там произошло – выяснить не удалось. Потому нормальной радиосвязью пользоваться по-прежнему было невозможно. Из-за этого прочесывание местности им пришлось проводить вслепую. Летая по расширяющейся спирали, и отслеживая, куда ведут расходящиеся от базы следы.

Следов было много…

Все же к этому моменту можно было считать, что основную часть роботов они обезвредили. Для этого, правда, пришлось несколько раз садиться и вступать в бой то с "псами", то со строителями. Но проблемы это уже не составляло: на прямое столкновение с вооруженными киборгами примитивные боты не были подготовлены – их явно программировали только против людей. Даже непонятно, на что, собственно, злоумышленники рассчитывали? Видимо просто не представляли, чем оснащена спасательная экспедиция – выручила секретность. А возможно с самого начала задачей ставилось уничтожение именно живых людей с "Пегаса". Что автоматически обессмыслило бы весь спасательный полет… Сейчас гадать об этом было бесполезно.

Несколько раз – они правильно предположили – в местах скопления роботов обнаруживались андроиды. Два планетолога в скафандрах. И четыре андроида без доспехов – только в обычной одежде. Два носителя оказались абсолютно целыми! Еще два были в непонятном состоянии. И два – в почти безнадежном. И это – несмотря на то, что, "адские гончие" разорвали всех буквально на куски! Как конструктора, Вадима не могло не радовать данное обстоятельство. Но на фоне всего остального ему хотелось ругаться матом. И еще больше хотелось добраться до тех, кто это устроил. Так добраться, чтобы больше уже они никогда и никому ничего устроить не могли… Тем более, что новое существование давало для этого неплохие шансы. Кремер бы наверняка не отказал в проведение такой операции… Витька…

Этот след оказался идущим дальше всех. Аж на пятьдесят километров. И Тимур и Вадим даже и думать не могли, что найдут здесь что-то кроме разорванных кусков.

И вдруг!

Впереди – там, куда указывала рука Саитгиреева в скафандровой перчатке – на вершине одинокого тороса явно просматривалась шевелящаяся человеческая фигура!

Вокруг подножия ледяного камня стаей носились "псы" и неспешно маневрировали два стройбота. Достать до человека они не могли. Но его активность при приближении самолета действовала на них возбуждающе.

– Черт! Кто это? – воскликнул вдруг Тимур, подавшись вперед. – Димка! Кто это?!

Вадим догадался дать увеличение…

Фигура на камне была женской!

Правда, разобрать сейчас, кто же это конкретно – было совершенно невозможно. Человек побывал уже в лапах взбесившихся киберов и был так обезображен, что опознать на таком расстоянии было нельзя.

– Да потом разберемся! – крикнул Вадим, высовываясь за борт кабины с пистолетом наизготовку. – Заходи в атаку!

– Черт… Катька… – еле слышно пробормотал Тимур, переводя самолет в пологое пикирование. Тут же скомандовав в полный голос: – На боевом! Готов?!

– Готов! – ответил Вадим, вжимая приклад в плечо.

Способ был отработан в предыдущих стычках. С пикирования Лунин из двух стволов по очереди разнес "головы" обоим стройботам. А на втором заходе Тимур не спикировал, а спарашютировал и Вадим с тесаком от второго пистолета выпрыгнул за борт… На скорости в шестьдесят километров в час с высоты в десять метров это были сущие пустяки. При марсианской-то силе тяжести! Методика уничтожения "псов" тоже была отработана… Да и было-то их всего восемь штук! Не прошло и десяти минут, как все было кончено. Вадим не забыл иммобилизовать и подстреленных стройботов, прежде чем направиться к торосу.

"Кто? – билось у него все это время в голове. – Кто?!"

Андроид на торосе, неуклюже цепляясь руками, подполз к краю и, не задерживаясь, свалился вниз. Похоже, у него не работали обе ноги.

"Кто?!" – мучительно гадал Вадим, подбегая.

Подхватил, перевернул лицом к себе. Откинул волосы с лица. Лицу тоже досталось, но узнать было можно…

– ЮЛЬКА!!!…

Он даже не сразу понял, что это его крик.

– Юлька!

Юля ухватилась за Вадима руками и он приподнял ее в сидячее положение. Инфракрасного канала связи у андроидов не было – зачем, спрашивается?! – а звук в разреженной атмосфере Марса распространялся немногим лучше, чем в вакууме. Поэтому – что она говорила, Вадим услышать не мог. Но от того, как она погладила рукой лицевой щиток лунинского скафандра, он почувствовал себя самым счастливым человеком во всей Солнечной системе. И, наверное, даже за ее пределами. Во всей, короче, зоне обитания человечества. Включая и обещанный где-то в будущем Процион.

"Где-то у Проциона… – всплыло из памяти. – Когда-нибудь где-нибудь у Проциона… Может быть… Черт побери!… Может! Действительно – может!… Главное – что жива! Жива! Жива!!…"

Ненадолго оторвавшись от Юли, Вадим неудобно толстыми – а куда деваться: скафандр! – пальцами заскреб по замкам шлема. Ему никак не удавалось подцепить тугие языки, но тут нормальные человеческие пальцы без перчаток помогли ему, и по телу с хлопком ударила взрывная декомпрессия. Вадим с помощью Юли стащил ненужный шлем и положил на песок.

Ему потребовалось несколько бесконечно долгих секунд, чтобы сообразить, что он ко всему прочему может читать по губам. И еще около секунды, чтобы настроиться на этот способ.

– … что все погибли! А вы живы! И ты! Прилетел!

Ну, в общем, Лунин не понял, как так вышло, что они целуются. Просто – оказалось… "Наверное мы первые люди, целующиеся на Марсе, – сама собой пришла еще одна несуразная в такую минут мысль. – Уж без скафандров-то – точно!" Вадим чуть не рассмеялся, но вовремя сумел удержаться. С помощью второго поцелуя. На фоне заката, ага…

По торосу медленно проплыла, ломаясь, большая, закрывшая на миг солнце тень. Стрекота моторов не было слышно, но мелькание винтов угадывалось. Тимур заходил на посадку.

До обещанного где-то в будущем Проциона оставалось еще – как любили выражаться в Приземелье – как до Луны раком…

Пермь. 24.04.07 – 19.08.08 – 22.09.08