1

Те несколько минут локально-замедленного времени, пока челнок шел до орбиты корабля, Лунин потратил на то, чтобы прийти в себя после второго переключения через ноль.

Башкирцев, конечно, был прав, говоря, что минуту в таком состоянии нормальный человек может вынести. Но от данного заявления процедура не стала приятней. А колоть Вадима стимулятором Андрей Ильич на этот раз не стал, мотивируя отказ тем, что привыкать не стоит.

В результате Вадим, вылезая из саркофага, чувствовал себя так, словно его пропустили через мясорубку. То есть весьма паршиво. Причем настолько, что даже не вспомнил о тех вопросах, которые у него на данный момент накопились. Просто лежал в кресле оформленного под стандартный пассажирский салон помещения и тупо смотрел в потолок: смотреть на соседей не имелось ни малейшего желания.

Потом откуда-то появился Витька и спас друга от всепобеждающей прострации.

Сделал Кремер это простым народным средством: коньяком. Лунин влил в себя полфляжки и понял, что скорее жив, чем мертв.

– Черт, – сказал он, отдавая фляжку обратно Кремеру. – Чтоб я еще когда согласился на этот "ноль"! Да ни в жизнь!

– А придется! – сообщил Витька, мгновенно обретая все свое ехидство.

– Чего?!

– А ты что, думаешь, мы каждый раз по неделе теряем на переходы туда-сюда?!

Вадим понял, что моргает, не зная, что сказать. Потом вспомнил совет Башкирцева задавать побольше вопросов, пусть даже и глупых и спросил:

– Дык… А чего тогда?…

– Так это мы тебя специально гнобили – как новичка! – ухмыльнулся Кремер. – Чтоб адаптировался быстрее!

Но рожа у него при этом была настолько хитрая, что Лунин ему не поверил.

– Иди ты в Бабруйск с твоей адаптацией! – решительно сказал он. – Что, нельзя просто объяснить по-человечески, в чем дело? Чего вы дурака-то все время валяете?

– Ну уж и все время, – хмыкнул Витька. – А про адаптацию – ты зря. Юлька у тебя на поводу пошла, допустила, чтоб ты все время работой занимался – вот теперь и приходится тебя прессовать. Чтоб хоть что-нибудь узнал. И не теоретически, а на практике. Здесь тебе не твой хронопогреб. Самый настоящий реальный мир. Особенный, не похожий на тот, что снаружи. Это надо почувствовать шкурой, как космос. Чтобы не ошибиться в случае чего. Или ты все еще думаешь, что здесь та же самая Земля, только электронная?

– Да нет. Не думаю, – хмуро ответил Лунин.

– Ну и то уже хорошо… Осталось выяснить, насколько ты хочешь узнать подробности. После этого начальная адаптация будет считаться законченной.

– Начальная?

– Начальная, начальная, – кивнул Витька. – После нее должна быть инструментальная, но она требует некоторого времени и привлечения специалистов – потому быстро выполнена быть не может.

– Ничего себе… – сказал Вадим, выслушав объяснение. – Как-то уж больно зловеще звучит. А что будет, если я не захочу что-либо узнавать?

– Да ничего. У нас тут таких почти половина. Будешь, "как все, ездить на автобусе", – Витька улыбнулся. – То есть пользоваться общедоступным интерфейсом – как до сих пор делал.

– По-онятно… – протянул Вадим. – И никакого тогда "бокового" времени, полетов "а ля Ночной Орел" и переключений "через ноль"?

– И еще многих других сверхчеловеческих способностей, – подтвердил Кремер. – Которые дает наша новая форма существования. Ты ведь уже сообразил, что группа технического обеспечения во время операции в Диптауне работала исключительно на тебя?

– Нет… – честно признался Вадим, который об этом как раз не задумывался.

Кремер хохотнул.

– Ты еще скажи, что интерфейсом кардана пользовался, когда офис Йоко-сан бомбили.

– А зачем тогда…

– Карданы-то? Да ведь нам нужно было продемонстрировать, что мы через обычные компы в сеть ходим!

Лунин задумался, переваривая услышанное. Подумать было над чем. Хотя вопросов у него пока не убавилось. Скорей наоборот…

– Ладно, – признался Вадим в результате раздумий. – Сознаюсь, что ничегошеньки не понимаю. Но понимаю, что без поллитры тут не разберешься. У тебя там что-нибудь осталось?

Витька молча сунул руку в карман и вытащил початую фляжку. Потряс возле уха и протянул Лунину.

– Держи, брат по копированию.

Вадим молча выпил.

Кремер забрал у него сосуд и тоже сделал глоток.

– Меня, знаешь, – сообщил он. – Тоже колбасило после первого "ноля". Да, собственно, всех колбасит – кого меньше, кого больше. Кому вовсе крышу сносит… Но я именно тогда и решил пройти вторую адаптацию. Заапгрейдиться, так сказать. Чего и тебе советую. Иначе ты тут по настоящему жить не будешь. Так – существовать на всем готовом. А тебе, смею предположить, это совсем не понравится…

 

2

– В смысле – "заапгрейдиться"? – спросил Лунин.

– Да в том и смысле: произвести апгрейд себя, любимого. До состояния необходимого в нынешнем способе существования – информационном.

– С этого момента – поотчетливей, пожалуйста! – сказал Вадим.

– Ну, поотчетливей, так поотчетливей, – согласился Кремер. – Чего тебе так непонятно? Если б ты мог в "отключенном" состоянии что-то делать, а не только воспринимать – страшны тебе были бы "циклы Брамы"? Допустим, у тебя был бы простейший периферийный интерфейс – "рамка", как в виртуалке – и ты бы мог кино смотреть или в тетрис играть?

– Н-не знаю… – ответил Вадим, вспоминая, как его размазывало по Вселенной.

– Это уже хорошо! – ободрил друга Витька. – Ты уже не вопишь "Нет! Никогда больше!". Значит, не настолько оно тебя напугало. И поверь мне на слово: будь тебе чем загрузить сознание – никаких "пульсаций Вечности" не возникнет. У тебя появятся внутренние якоря, за которые твоя психика удержится.

– Ну… – сказал Вадим.

– Проблема "дыхания Вечности" с чем связана? Запись с отключенным компом оказывается отрезанной от всех внешних раздражителей. И органы чувств полностью дезориентируются. Эту дезориентацию они и транслируют твоему сознанию как пространственно-временные колебания "от ноля до бесконечности"…

– Да это-то я понял! – сказал Лунин.

– Ну и совсем хорошо! А "внутренний интерфейс", как называют его наши психологи, создает, околонаучно выражаясь, на входе твоих внешних информационных каналов устойчиво модулированные сигналы, не допускающие дезориентации восприятия. Понятно?

– Понятно, – Лунин кивнул.

– Ну и вот! Если такой "внутренний интерфейс" к информационной копии добавить, то и получается апгрейд.

– Ну ты и объяснил!

– А ты что хотел?

– Перельман, блин! Популяризатор! Куда чего добавить? Сам же мне рассказывал, что без компа носитель не работает!

Витька усмехнулся.

– А еще тупым прикидываешься! – сказал он. – А ведь соображаешь!

– Да это и ежу понятно! Даже пьяному! Как этот "внутренний интерфейс" что-то куда-то подаст, если он будет тоже точно так же "обездвижен", как и основная запись?

Но Кремера сбить таким вопросом не удалось.

– Правильно, – сказал он. – Ты запомнил, что я говорил, память хорошая! Садись, пять! Но есть два момента.

– Какие?

– Во-первых, ты упустил из виду, что запись имеет все свойства оригинала. Помнишь?

– Ну, – сказал Вадим.

– То есть, обездвижена-то она обездвижена, но – точно так же, как и твоя собственная запись – сохраняет активность. Так сказать – внутре. Типа у ней там неонка! – Витька хохотнул.

– И что?

– Так, грубо говоря: две бубны – это не одна бубна! Если две копии записать на один носитель – то они прекрасно будут взаимно ощущать друг друга. И если к тебе на носитель кроме тебя записать еще и комп… Понимаешь, о чем речь?

Вадим подумал.

– Нет, – сказал он. – Не понимаю. Как они ощущать-то друг друга будут?!

– Да проще простого! Как мать и ребенок при беременности. Как ты думаешь, иначе оно возможно было бы в наших-то условиях?

– Вы что – беременных через ноль переправляли?! – обалдел Лунин.

– С ума сошел?! Мы тебе что – доктор Менгеле?! – возмутился Кремер. – Это с самого начала было ясно и никаких вопросов не вызывало.

– Все равно не понимаю! – сказал Лунин.

– Да что именно?

– Да как копия компа работать-то будет?! Там же нет электричества! Или вы заодно туда еще и электростанцию копируете?

Витька хмыкнул.

– А вы догадливы, предводитель уездных андроидов!…

– То есть?… – не понял Вадим.

– Ну, то есть, как всегда, – ответил Кремер в своем репертуаре. – Догадка твоя ничего общего с реальностью не имеет, но достаточно близка к истине. Это и есть второй момент из мной упомянутых.

– Это как?

– Так электростанция-то там тоже работать не будет. Или прикажешь к ней еще и бочку с соляркой копировать? Но вот запись разности потенциалов на вакууме получается очень даже функциональной. И электрический ток вполне успешно течет.

– Это что же – энергия из ничего?

– С чего ты взял? Вечных двигателей не бывает. И поднять себя за волосы до сих пор не удалось никому кроме Мюнхгаузена. Самый обычный электрет. Помнишь еще, что это такое? И никакого мошенничества. Изящно, да?.. О! Мы, кажись, приехали!

На передней стенке салона зажглось табло: "Внимание! Стыковка!"

– Давай-ка сначала перейдем на борт, устроимся, – предложил Витька. – А там уже и вернемся к этой теме, мой пока что незаапгрейженый друг!

 

3

Корабль произвел на Лунина странное впечатление.

Больше всего то место, куда они попали, было похоже на подземный бункер: коридоры, лестницы, этажи – и ни единого окна. Впрочем, в космосе окнами на больших сооружениях строители обитателей тоже не балуют – так что здесь сходство имело место. Но в целом ощущение было совершенно… не космическим. Как будто идешь по какому-то административному зданию или по тому же институтскому корпусу. Все очень буднично и очень функционально. Никаких излишеств.

– А чего ты хотел? – пожал плечами Кремер, с которым Вадим поделился своим недоумением. – Скажи спасибо, что хоть так! У нас же здесь вычислительные мощности невелики – не на чем строить целую планету, как на Земле. Вот и соорудили упрощенный вариант. Только жилой объем и все. Это ж, собственно, гостиница на время пребывания в экспедиции. Имеется, правда, отсек с приличным парком – там лес, озеро, есть где отдохнуть, если что. А остальное – рабочие помещения и каюты. Больше ведь и не требуется.

– Но все равно… Как-то больно уж просто…

– Суровые условия Дальнего Космоса! Ничего, брат, не поделаешь! – с пафосом изрек Витька. – А насчет простоты – не будь так уверен. Комплекс нашпигован аппаратурой СЖО не хуже нашей искусственной реальности, и все что надо для жизни здесь наличествует. Если тебя отсутствие иллюминаторов смущает, так не журись: в каютах есть. А, кроме того, для пассажиров имеется салон с круговым экраном – обзор такой, что закачаешься! Собственно, в этом салоне большинство весь полет и проведет. Как в стратоплане… Ага, вот мы и на жилых палубах. Каюты надписаны в алфавитном порядке… Давай размещаться, а потом продолжим тебя адаптировать! Ну-ка, где тут наши буквы?…

Кают оказалось неожиданно много. Лунин, сопоставил планировку со знакомой ему по станции, и с недоумением оценил численность экипажа примерно в тысячу человек.

– Куда столько?

– А ты что, думал, что ради "Пегаса" рейс к астероидам совсем отменили? Так ничего подобного. Нас просто у Марса выкинут, а сами дальше пойдут. Как и запланировано было… Всего лишь из-за этой истории пришлось старт на более ранний срок перенести, и частью полезной нагрузки на спасоперацию пожертвовать… Ну вот, здесь моя берлога, – Витька остановился у поперечного ответвления, помеченного большой буквой "К". – Твоя, стало быть, дальше по коридору. Ну, давай, осваивайся. С планом уровней ознакомься. Чтоб не путаться. И про интерфейс думай… Встретимся в салоне на старте!

Лунин двинулся дальше и действительно, как и сказал всезнайка Кремер, в следующем поперечном коридоре обнаружил свою фамилию на одной из дверей. За дверью оказался обычный двухкомнатный люкс. Не пятизвездный, без излишеств. Но со всем, чем надо, включая иллюминатор на стене, кухонную нишу с комбинированной плитой-синтезатором, к которому Вадим уже успел привыкнуть в новой жизни, ванную, спальню и виом терминала бортовой сети на столе.

Тихо шуршала вентиляция, пахло лесом и утренней росой, верхний свет был выключен. На столе рядом с виомом стояла фарфоровая ваза со свежим букетом полевых цветов. Букет был размером с небольшой сноп.

К вазе была скотчем прилеплена простая записка печатными буквами: "Старт в 18.00. Присутствие в салоне обязательно. Форма одежды праздничная".

Вадим взял записку. Прочитал. Постоял, разглядывая букет. Потом заглянул в иллюминатор. Там на фоне звездного неба ярко светилась Земля в третьей четверти – явно реальный вид с той точки орбиты, где сейчас висел "Ореол".

Лунин снова поглядел на стол.

– Что ж, – сказал он сам себе. – Не ветка сирени, но хоть в окошко видно, что в космосе…

Он еще раз прошелся по каюте. Заказал на кухне стакан виноградного сока. Со стаканом в руке постоял у иллюминатора.

До восемнадцати ноль-ноль имелось не слишком много времени. Так что, в общем-то, размышлять о чем-либо всерьез было некогда, мерзавец Витька опять прикололся.

Значит, оставалось заняться делом.

Или еще чем-нибудь. Что подвернется.

Но минуты шли, а ничего не происходило.

Все так же однотонно шелестел вентилятор. Тишину ничто не нарушало. Вадим терпеливо стоял, отпивая виноградный сок. Ждал. Но, похоже, зря. Земля, непривычно маленькая, походила на обыкновенный школьный глобус.

Вадим подумал, что никогда всерьез не предполагал увидеть планету с такого расстояния – на высокие орбиты туристов еще не возили. А вот поди ж ты: стоит, смотрит, и даже не удивляется! Как будто так и должно быть. Кажется, он уже вполне пропитался духом Новой Утопии. И речи Башкирцева про Великое Кольцо на астероидах и разговор в будущем у Проциона уже не кажутся бредом…

– "Там солнечный гуляет ветер. И в той немыслимой дали – с небес не месяц ясный светит, а бирюзовый серп Земли…" – процитировал Вадим, покачав стаканом.

Стихи были старые, написаны в ту, начальную космическую эпоху. Автора Лунин не знал и сомневался, что тот был широко известен. Но в детстве прочел эти строчки в какой-то книге – и запомнил. А сейчас вот – пришло на ум. Под настроение.

 

4

– Ладно, хватит… В Старой крепости Абдулу нужно было брать через трубу… – еще одна легенда космонавтики подвернулась на язык почти сама собой.

Вадим допил сок, выкинул стакан в утилизатор. Сел к столу, отодвинув вазу с букетом, и включил виом. Вызвав интерфейс коммуникатора, набрал номер Генриха Семенова, своего заместителя по андроидам.

Смешно, но Генрих Семенов был именно тем самым Генрихом, с которым Лунин встретился в ночь накануне копирования, в институте. По какому-то хитрому совпадению с него тоже оказалась снята копия. Правда, задолго до Вадима и совсем по другому поводу. Причины, по которым это было сделано, оставались для Вадима не очень понятными. Но особого интереса он не проявлял, довольствуясь рассказом Витьки о бестолковом копировании всех, кого ни попадя по профессиональному признаку.

Сейчас же, после всего, что узнал, Лунин склонен был предполагать, что банда информационных конкистадоров во главе с Башкирцевым и Кремером, все же чем-то руководствовалась, отбирая людей. Иначе никак нельзя было объяснить тот простой факт, что ни разу за год своего пребывания в новом качестве Лунин не встретил здесь никого, общаться с кем ему бы категорически не хотелось. Впрочем, конечно, это могло быть связано просто с тем, что весь этот год Вадим провел в хронопогребе. Но ведь и там жило немало народу…

Генрих откликнулся на вызов так быстро, словно только того и ждал.

– Привет, начальник! – объявил он. – С удачной охотой! Правду ли говорят, что вы там подвесили весь европейский глонет?

– Привет, – отозвался Лунин. И неожиданно сказал совсем не то, что собирался: – И ты Брут!…

– Чего? – опешил Генрих.

– Того! У тебя внутренний интерфейс установлен?

– Это "рамка", что ли? – уточнил Семенов.

– Да.

– Так… Давно уже! – чистосердечно признался заместитель. – Без нее же тут невозможно!

– И у остальных, как я понимаю, тоже…

– Ну… Да.

– И за целый год ни один из вас, самцов собаки, не удосужился мне про это дело намекнуть?

– Ну дык… – замялся Генрих. – Ты ж не спрашивал. Да и занят был. Мы посоветовались и решили тебя не грузить раньше времени… А чего случилось-то?

– Да ничего. Но я вам это еще припомню, – пообещал Лунин. – Заговор с целью убийства гендиректора, блин… Непосредственно на рабочем месте. Меня тут через ноль два раза переключали. Так я чуть с крышей не распрощался.

– Вадим… Ну извини… – испуганно попросил Семенов.

– Ладно. Проехали… Давай лучше докладывай. Что с испытаниями?

– В лучшем виде! – отрапортовал Генрих. – Все пройдено, замечаний нет, обе модели приняты…

– Стоп, – остановил Лунин. – Ты куда погнал? На юбилейный отчет? Так рано еще…

– Да в самом деле без замечаний!

– А с декомпрессией что?

– В пределах!

– В каких? Все в тех же?

– Ну… Да, – замялся доблестный помощник.

– А с терморежимом?

– Тоже.

– Ну так чего ты тогда мне рубишь как в армии?

– Вадим! – не вытерпел Генрих, вовсе не страдавший безответностью. – Пусть показатели и в верхних пределах – но в пределах! Мы же это давно выяснили. И пока сделать ничего нельзя – ты это лучше меня знаешь!

– Вот именно потому, что лучше тебя знаю – потому и говорю! – отрезал Лунин. – Мы в большинстве случаев с Горчинским показатели сдвигали к нормали на тридцать процентов! Могли бы и здесь. А так – создали себе на будущее лишнюю мороку при обслуживании…

– Да справимся…

– Ладно. Закончили… Дальше давай. Что на дистанции было?

– Чисто прошли. С запасом даже.

– С большим?

– Нет. Но нормально. Я – четыре минуты, Юлька полторы.

– Юлька?

Видимо Вадим слишком уж удивился. Генрих взглянул на него озадачено:

– Ну да. А что? Она же с самого начала на испытание вызвалась. Забыл?

– А… Да. Извини, из головы вылетело, – Юля и в самом деле записалась в испытательницы еще в самом начале работ. Ничего неожиданного в этом не было – кто-то ведь должен был опробовать женский экземпляр.

Лунин подумал.

– А на повреждения как?

– Да тоже нормально. До сорока процентов опорно-двигательный позволяет функционировать с затруднениями. До семидесяти – функциональность сохраняется частично. При девяноста – обеспечивается сохранение носителя… Ну – все, как мы и проверяли уже. На СВЧ, магнитные и звуковые поля, жесткое излучение – все в тех же пределах, что и раньше, без отклонений.

– Отлично…

 

5

– А видел бы ты, какой танцевальный номер был! Серьезно говорю: много потерял – Юлька просто божественно танцует!

– Думаешь, я этих танцев раньше не насмотрелся? – сухо спросил Лунин.

– Да ты что! Там же это со стороны! А тут – непосредственно со всем комплексом ощущений!

Вадиму очень захотелось треснуть восторженного Семенова сквозь виом. Единственное, что его остановило – так это невозможность передачи ощущений по видеосвязи.

– Потом все восторги… Сейчас дальше докладывай. Что с технологами?

Генрих почесал себя за ухом.

– Ну что с технологами? – переспросил он. – Могло быть и лучше…

– Что?

– А с другой стороны, могло быть и хуже!… – с философским смирением закончил помощник.

– Конкретно-то что?

– Ну, конкретно они и сами не знают, – Генрих пожал плечами. – В основном выражают недовольство тем, что так поздно принесли им изделие. В чем-то их можно понять – у них своих дел выше головы…

– Что конкретно, блин!

– Ну, в общем, бьют себя пяткой в грудь, что условно-локальных полгода им хватит.

У Лунина сильно полегчало на душе.

– Ладно… – сказал он. – Это хорошо. Как с ними договорились по работе?

Генрих пожал плечами.

– Да как? Просто. После старта соберемся на совещание. В ускоренном темпе. Обсудим график пуско-наладки. Затем – согласно плану займемся приведением конструкции к прозе производства… Слушай, командЫр, ты на старт собираешься?

– Что?

– Так время же… – Семенов улыбнулся. – Ситуация не способствует горению на работе. Осталось четверть часа.

Лунин бросил взгляд на часовой индикатор.

– Да, действительно… – вынужден был согласиться он. Но инициативу отдавать не захотел: – Где вы там будете, в салоне-то? Займите и на меня местечко!

– Не волнуйся! – заверил помощник. – Места на всех хватит! Ты только не опоздай!

– Постараюсь! – ответил Лунин.

На чем они и распрощались.

Вадим разыскал файл с планом корабельных помещений, выяснил, где находится салон. Схема была простая, вертикально-палубная, с лестницами между соседними палубами и телепортами между отдаленными частями. Неподалеку от каюты Лунина как раз располагался один, ведущий непосредственно в салон. Оценив расстояние, Вадим решил, что Генрих очень вовремя напомнил ему о старте: не будь телепорта вблизи, пришлось бы бежать бегом. Хотя и не так далеко. Но все же…

Затем он выбрал в меню гардероба костюм, который показался подходящим под определение "праздничный", переоделся и вышел из каюты.

И, вывернув в основной коридор, буквально нос к носу столкнулся с Тимуром – пилотом, который вез его со станции в Москву.

От неожиданности Вадим остановился.

– У!… – восхитился Тимур. – Загадочный пассажир!

– Э-э… – сказал Вадим.

– Ты в салон, на старт?

– А…

– Удивляешься, откуда я здесь? – догадался летчик.

– Ну, да…

– Так куда же на Марс без меня? – Тимур весело удивился, наслаждаясь произведенным эффектом. – На ком вы там летать-то будете?

– А-а… – сказал Вадим.

Они подошли к мембране.

– Содержательный у нас разговор, – заметил Тимур глубокомысленно. – Давай хоть познакомимся, – он протянул руку. – Саитгирев Тимур, пилот спасательной партии.

Вадим протянул в ответ свою.

– Лунин Вадим, механик по андроидам…

– Ну вот, – сказал Тимур. – А то я-то тебя знаю, а ты меня – только по имени!

– А откуда?… – не понял Лунин.

Тимур усмехнулся.

– Ну не думаешь же ты, что это я тебя вез? Нет – ты с оригиналом летел! Ему знать было не положено. А мне тут сообщили, что ты за птица!

– Ага… – сказал Вадим.

– Но вообще-то, – признался Тимур. – Я здесь немногим дольше тебя. На сутки всего. Меня тоже по этому делу мобилизовали. Год сидел в быстром времени, осваивал новую технику, а сегодня выпустили – и сюда.

– Ага, – повторил Вадим, у которого картинка, наконец, сложилась. – Вместе, значит, действовать будем…

– Да не то слово! Мы ж оба в группе, которая непосредственно к "Пегасу" пойдет.

– Ну да, само собой…

 

6

– Так отметить надо! – взял быка за рога Тимур. Хитро подмигнул: – Пока не началось!

– Да какие проблемы? После старта сядем где-нибудь, да и отметим.

– Заметано!

Тимур улыбнулся и шагнул в мембрану.

Вадим последовал за ним.

И обалдел.

Уж на что на что, но на салон это место походило мало. Скорее – на смотровую площадку на ободе станции. Отчего Лунин невольно и сдержал шаг, в первую секунду автоматически осознав себя в открытом космосе. Без скафандра… Огромная – метров сто в диаметре – площадка, со всех сторон окруженная звездами, залитая земным и лунным светом была заполнена множеством людей в самой легкомысленных нарядах. Ну да: как и было сказано в записке – "форма одежды праздничная"…

Посредине, уходя куда-то вверх, вздымалась массивная колонна или башня – метров пяти в диаметре – в основании которой располагались мембраны телепортов. Высоко в зените этот столп подпирал собой нечто шарообразное – скорей всего передний отсек "Ореола". В довершение картины с одной стороны – буквально руку протяни – висела видимая во всех подробностях Земля, а с другого борта – хотя и не такая впечатляющая, обычного размера – Луна. Солнце, судя по его отсутствию, закрывалось корпусом корабля, находившимся непосредственно под ногами. Чему Лунин только порадовался. И понадеялся, что конструкторы позаботились о затемнении солнечного диска – иначе натурализм стал бы уже явно чрезмерным…

– Блин… – сказал Вадим.

– Ты чего? – обернулся Тимур, кого-то высматривавший в толпе.

– Это – салон?!

Тимур рассмеялся.

– Я тоже так же среагировал, когда первый раз увидел! – пояснил он. – Как говорится: ничего себе пляжик отгрохали! Впечатляет?

– Да уж… – признался Лунин, осторожно переводя дух. Иллюзия открытого космоса была исключительно сильной.

– То-то! Это тебе не ваша жалкая станция! – подколол летчик. – Новая эра в освоении космоса – это я тебе точно говорю!

– Да я уже знаю…

– Ну так пошли к нашим! Чего здесь торчать? Вон они… Катерина! – неожиданно крикнул Тимур и замахал рукой.

Вадим хотел, было отказаться, сославшись, что тут его ждут. Но увидел, что как раз там, куда машет Саитгирев, стоит Генрих, и ничего не сказал.

От группы к ним подошла миниатюрная женщина в платье из чего-то воздушного и переливающегося. Фасон этой одежды Лунин определить затруднился бы: нечто среднее между вечерним и бальным. В руке она держала бокал для шампанского. Похоже, что идея отметить "пока не началось" посетила не одного Тимура. Правда, бокал был еще – или уже – пуст.

– Вот. Знакомьтесь! – объявил Тимур. – Это Екатерина Пирогова – анестезиолог. Тоже из нашей группы. Потомственный медик в черт знает каком поколении! А это, Катя, Вадим Лунин. Твой, в каком-то смысле коллега!

– В каком-то смысле – это как?

– Так он тоже вроде как доктор! Только ты человечий доктор, а он – роботный… кибернячий… Тьфу! По андроидам, одним словом. Врач, так сказать, андролог!

– Киберинар, в общем, – поддержал шутку Вадим, чтобы выручить запутавшегося летчика.

– А, так это вы! – сообразила Пирогова. – Действительно – коллеги! Очень приятно! Держите-ка вот…

Она достала из воздуха два бокала и протянула их Вадиму с Тимуром. Бокалы были пустые.

– Черт, Катька! – сказал Тимур. – Я тоже так хочу! Когда вы мне уже интерфейс вставите? А то хожу как бедный родственник!

– Да после старта и вставим! – пообещала Пирогова. – Не канючь! Пойдемте к нашим – а то уже пятиминутную готовность объявили, а мы все тут стоим…

– А чего мы не слышали? – удивился Тимур. И сам же себе ответил: – Ах да, мы же в мембране были… – тут же без перехода скомандовав: – Ну так пошли – чего стоим?

Группа, которую и Тимур и Пирогова обозначили как "наших" оказалась немаленькой. Как минимум пару десятков человек. Лунин разглядел кроме Генриха второго из своих помощников – Анатолия Стрельцова. А, кроме того, с некоторым удивлением, Дядю Федора Лобова, который кивнул Вадиму как старому знакомому и махнул рукой. Похоже, тут действительно собрались те, кто должен был идти к "Пегасу".

Предводительствовал здесь высокий жилистый мужик с наголо бритой головой, чем-то до странности похожий на Фантомаса: все черты лица у него были как-то сглажены, сплющены – словно кто-то задался целью убрать мешающие детали, но не преуспел. А лишь стесал резкие углы. Вадиму показалось, что где-то когда-то, в той еще жизни он видел этого человека. Причем скорей на фотографии, чем живьем. Слишком уж запоминающейся внешностью тот обладал. Но вспомнить кто это такой, не получилось. Ничего, впрочем, удивительного, в этом не было, учитывая, из какого контингента проводился отбор на копирование. Вполне возможно, что данный мужик был какой-нибудь знаменитостью. Типа нобелевского лауреата – поди их всех упомни!

Так, в общем, и оказалось.

 

7

– Мальцев! – представился он, сунув Вадиму загорелую, с коротко обстриженными ногтями руку. – Артемий! А это вы, стало быть, будете чинить нас на Марсе?

– Надеюсь, не буду, – в тон отозвался Лунин, пожимая протянутую кисть. – Но боюсь, придется.

– Коллега! – рассмеялся Мальцев. – Чувствую родственную душу. Это, пожалуй, надо будет отметить! Как вы насчет спиритус вини? Чистейшего медицинского?

И тут Вадим его узнал.

Это был известнейший хирург. Светило мировой величины. Человек, про которого написано было множество статей, десятки, если не сотни книг и сняты документальные и даже художественные фильмы. Создатель нового направления в медицине и основатель собственной научной школы. Немудрено, что Лунину он был известен. И, понятное дело, встречаться они раньше никак не могли.

Но главное было не в этом.

Мальцеву – тому, оригиналу из внешней реальности – должно было сейчас быть девяносто лет. Если он вообще еще был жив. Он давно уже не практиковал. А тут перед Луниным стоял в лучшем случае пятидесятилетний, пышущий здоровьем весельчак в окружении, как теперь Вадим понял, ассистенток и называл Вадима коллегой. С некоторым запозданием Вадим испытал самый настоящий шок. Все-таки такого уровня знакомых у него не было.

– Употребляю, – ответил Вадим, вспоминая, что, судя по рассказам, академик Мальцев всегда был не дурак выпить и с ужасом соображая, до какой степени он может соответствовать светилу. – В разумных пределах.

– В разумных – это как? – сразу же поймал Вадима на слове академик.

Вадим открыл рот, раздумывая, что бы такое сказать, но по счастью, ничего говорить не пришлось.

– Внимание! Стартовая готовность! Начать отсчет! – прогремел чей-то усиленный трансляцией голос.

И сразу же вслед за этим, уже другой голос, размеренно начал произносить:

– Шестьдесят… полсотни девять… полсотни восемь…

В салоне произошло оживление.

– Чего стоим? Артемий! Наливай! – сказал кто-то.

– Только не спирт! – вмешался женский голос.

– А чего? – отозвался мужской.

– Да хоть чего-нибудь – только наливайте!

– Спокойно! – объявил Мальцев.

С видом заправского фокусника он повторил жест Пироговой и вынул из ничего бутылку шампанского. Бутылка была запотевшая. Мальцев скрутил проволоку на пробке, внимательно всмотрелся через стекло в содержимое и слегка встряхнул стеклянную емкость.

– Бокалы давайте!

Пробка грохнула к звездам и, словно по команде, по всему салону началась канонада и новогодний перезвон бокалов.

– …двадцать девять… двадцать восемь… двадцать семь… – продолжал отсчитывать невидимый хронометрист.

– Ты чего озираешься? – спросил Генрих, глядя на Лунина.

– Да смотрю… Тут явно не хватает вибростенда и щитов Джян-бен-Джяна. И джинна… – сказал Вадим, вертя головой по сторонам.

– Чего?… А! – услышал стоящий рядом Тимур. – Вспомнил! Ну Джян-бен-Джяна и джинна не обещаю. А вибростенд сейчас будет!

Вадим посмотрел на пилота.

– Какой еще вибростенд?

– Ты что, не знаешь?

– А что я должен знать?

– Да конструкторы не предполагали, что мы будем на корабле летать! – пояснил Тимур. – Потому резонансные характеристики двигателя на вакуумную запись не рассчитаны были…

– И чего? – подозрительно спросил внимательно слушавший Генрих. Он, похоже, тоже не знал этой подробности.

– Да ничего, в общем, страшного. Поставили дополнительно генераторы, гасящие колебания противофазой… Но они надежно работают только в устоявшемся режиме. На второй производной, когда меняется ускорение, начинаются пляски святого Витта… – Тимур хохотнул. – Сами сейчас почувствуете!

– Тебе смешно! – сказала Пирогова, стоявшая рядом. – А я эту вибрацию с трудом переношу: у меня зубы ныть начинают и волосы дыбом встают!

– Да что я могу сделать? Терпи! Даже у Башкирцева с Камовым ничего придумать не получилось! Я тоже терплю! К следующим полетам доработают…

Вадим открыл было рот, но опять ничего не успел сказать.

– …ноль три… ноль два… ноль один… Старт!

За кормой – там где находилось невидимое Солнце, вдруг полыхнул совсем уже запредельной силы свет. Отдаленное и приглушенное, но очень мощное гудение заполнило салон. Правда, вибрацией его можно было назвать с большой натяжкой – в этом звуке была просто уверенность надежно работающей машины. Вадим недоуменно посмотрел на пилота.

– Ну, поехали… – сказал Тимур, глядя куда-то наружу.

Лунин хотел было спросить, о чем речь, но проследил его взгляд и увидел, что шар Земли медленно, неспешно, словно бы даже неохотно – но заметно – откатывается назад. Рейс начался.

 

1

И тут затрясло.

Да еще как!

Действительно – святого Витта… Казалось, каждая отдельная молекула собралась куда-то отправиться. Только никак не может решить, в какую сторону двигаться, потому шевелится сразу во всех направлениях. Это было очень… специфическое ощущение. И – совершенно неудобоваримое. Причем амплитуда колебаний нарастала. И через какое-то время – какое, Вадим не рискнул бы сказать, казалось уже, что эта вибрация была всегда – буквально все заходило ходуном. От мышц до удаляющейся Земли на экране.

– О!…Ё!…Моё!… – выкрикнул Семенов, роняя бокал и совершая руками какие-то пассы. Не то дирижируя, не то отмахиваясь от чего-то.

Вадим, клацая зубами, тоже выронил бокал, поскольку пальцы разжались сами собой. Пирогова, тоже без бокала, умудрилась как-то прижать руки к щекам и изо всех сил зажмуриться. Тимур неуклюже переминался с ноги на ногу, при этом гримасничая так, словно изображал злодея в старом немом кино. Остальные вели себя аналогичным образом. Все это сильно напоминало второразрядную дискотеку где-нибудь в районном дансинге – когда люди собрались вместе, топчутся под музыку, но производят это не от веселья, а исключительно от нечего делать…

Кончилось все так же неожиданно, как и началось.

– М-мать!… – выдохнул Генрих и усиленно завращал глазами. – Однако круто!…

– А ты что думал – я шучу? – в тон ему отозвался Тимур, видимо по инерции все еще двигая мышцами лица. Он один из всех присутствующих умудрился удержать в руке бокал – что значит профессионал!

– О-ой… – присоединилась к ним Пирогова жалобно: – Еще три раза это терпеть!

– Почему это?

– Две коррекции на изменение плоскости орбиты и переход на торможение, – пояснил Тимур не очень понятно, но зато конкретно.

Это известие вызвало стон у близстоящих ассистенток Мальцева. Мужская часть компании мужественно промолчала.

– Девки! Цыц! – подал голос академик. – Все нормально – ни у кого ничего не отвалилось! За это надо немедленно выпить! – похоже, что и медицинскому светилу "вторая производная" далась нелегко.

Мальцев достал из воздуха вторую бутылку и уже без особых торжеств хлопнул пробкой. Все потянулись бокалами. Лунин в затруднении огляделся, разыскивая свой, но Генрих оперативно создал себе и ему новые.

– Спасибо… – поблагодарил Вадим.

Шампанское после встряски пошло не очень – слишком уж шипящие пузырьки напоминали о вибрации. Но женщины пили его охотно и Вадим не став чиниться, залпом опрокинул в себя свою порцию.

– Не… Надо что-то покрепче! – озвучил общее мнение Тимур.

Мальцев, услышав, без возражений кивнул и сотворил бутылку коньяку. Вот это оказалось то, что надо.

– Ракета полетела – нальем еще стакан! – возвестил Мальцев, явно входя во вкус. И, что называется, немедленно налил.

Тимур, подставляя свой фужер под коньячную струю, хитро глянул на хирурга.

– Пускай нас кроет матом товарищ Левитан? – спросил он, ухмыляясь.

Мальцев хохотнул, и они с Тимуром чокнулись с видом заговорщиков.

– Вы это чего? – с подозрением спросила Пирогова.

– Да это песня одна… старая… – ответил Тимур.

Тут Вадим вспомнил кое-что, слышанное от спейсеров. Хмыкнув, он протянул бокал по направлению к Тимуру с Мальцевым:

– Так, значит, правду пишут, что мы живем как боги? Или на то что пишут мы можем… погулять?

Академик с пилотом посмотрели на него.

– Наш человек! – объявил Тимур.

– Точно! – обрадовался Мальцев.

Они чокнулись втроем.

– Погодите, – вмешался Генрих. – Это что, та самая, стартовая: "Пусть нынче заправляют ракеты все водою?"

– Она самая…

– А поскольку мы теперь самые что ни наесть космачи, то смело можем ее распевать. И распивать…

За что охотно выпили. После чего Мальцев тут же разлил по-новой.

– Внимание! – разнеслось в этот момент по залу. – Говорит командир корабля! Поздравляю всех с успешным стартом! Разгон идет штатно, траектория расчетная. Ускорение один метр в секунду за секунду. Первая коррекция траектории последует после выхода из сферы действия Земли, через двенадцать часов независимого времени. Так что можете пока праздновать… Не перепейтесь там, черти!…

– Сергей Александрович! – крикнул кто-то. – И вас – со стартом!

– Камову – ура! – провозгласил другой голос.

– Ура! – подхватило еще несколько человек.

К ним присоединились все. Троекратное "Ура!" сотрясло зал.

– Отставить орать! Корабль развалите! – с притворным испугом скомандовал невидимый пилот. – Он на это не рассчитан!

– Камов? – спросил Лунин, в общем, уже догадываясь, в чем дело.

– Ну а кто же? – с усмешкой посмотрел на него Тимур. – Это же его корабль. Кому еще им управлять?

– Действительно, – сказал Вадим. – Кому же еще?

 

2

Внезапно откуда-то взялись Башкирцев с Кремером. Как два чертика из коробочки. Вот только что их не было – и вот оба тут. Эта их манера уже начала слегка доставать Лунина. И, похоже, не его одного.

– Вы где шлялись? – без предисловий обратился к ним Мальцев. – Нарочно на старт опоздали?

– Начальство не опаздывает – начальство задерживается! – отпарировал Кремер, обводя всех взглядом и молниеносно схватывая ситуацию. – А ну-ка и нам налейте!

Он протянул бокал. Башкирцев молча присоединился.

Мальцева не потребовалось упрашивать.

– Ну что? За начало новой эры? – вопросил он, наливая всем.

– За начало, – согласился Башкирцев.

Выпили.

– А теперь: пьянству – бой! – объявил Витька.

– В честь чего это? – удивился Мальцев.

– В связи с вновь открывшимися обстоятельствами, – вместо Кремера ответил Башкирцев, изящным жестом дематериализуя бокал. – Остальных это не касается. А марсианской группе придется прекратить банкет.

– Ну вот так всегда! – разочарованно сказал Мальцев.

– Работа такая, – не полез за словом в карман Витька. – Первая строка, первая любовь, она же – первая печаль…

– Что-то случилось? – не смог смолчать и Лунин. Во многом неожиданно для самого себя.

– Случилось, – покосился на него Кремер.

– И что ж такого случилось, – ехидно поинтересовался Мальцев, не желающий сдаваться. – Что ради этого следует прекратить пьянку?

– Информация, – кратко сказал Башкирцев.

И прозвучало это у него так, что все немедленно замолчали.

– Что за информация? – абсолютно трезвым голосом спросил Мальцев.

– С Земли пакет пришел. В самую последнюю минуту, – пояснил Башкирцев. – Мы с Кремером задержались для раскодирования.

– И?

– Касается непосредственно "Пегаса" и нашей спасательной операции.

После такого заявления внимательно слушали уже все. Под аккомпанемент чоканья и тостов со всех сторон.

– Разведка накопала, наконец, данные по сетевой атаке на "Пегас", – сообщил Башкирцев. – Нашли исполнителей и, кроме того, нашли и заказчиков.

– О как… И кто же это?

– Да как и предполагалось в одной из версий – конкуренты Брэнсона. Пронюхали про наш с ним договор. Не всё – только кое-какие детали. Но им вполне хватило, чтобы понять, что им такой расклад не подходит. Каких-либо цивилизованных действий они предпринять уже не успевали – просто по срокам. И с перепугу решили прибегнуть к крайним средствам. По России долбануть им нечем – да и себе дороже бы вышло – а вот по Брэнсону показалось в самый раз. Они думали, что мы его не станем прикрывать, поскольку он не наш. Ну и – влетели…

– То есть идея устроить из катастрофы "Пегаса" всемирное шоу – это их рук дело? – неожиданно подал голос Дядя Федор. Вид у него при этом был такой, что становилось ясно: организаторам шоу сильно не поздоровится.

– Ага… – подтвердил Башкирцев. – А исполнителей, сами понимаете, наняли в Тени. Очень изящная и надежная схема: гремлинская атака – поди, их найди. Никто ничего не знает, никаких концов нет.

– То есть про нас им ничего не известно? – бросил еще одну реплику Лобов.

Башкирцев кивнул.

– Да. И не могу вам сказать, как меня это радует. Но только нам от этого не легче, к сожалению…

– А в чем дело, Андрей Ильич? – поинтересовался Мальцев.

– Дело в том, что, поскольку конкуренты ничего про нас не знают, то они решили, что Брэнсон просто договорился с Роскосмосом, – усмехнулся Башкирцев. – Об организации спасательной экспедиции. И они решили продолжить свою диверсионную деятельность.

– И что они намерены предпринять? – нахмурясь, спросил Тимур.

– Вот это пока неизвестно.

– Что же, исполнители, которых, как вы говорите, нашли, ничего не знают?

– Не знают, – Башкирцев покачал головой. – На этом этапе операции их не стали использовать. Поскольку действие было перенесено в космос.

– Это как? – удивился Мальцев.

– Это ты в самую точку, Артемий, – подтвердил Башкирцев. – Неизвестно, что и как они сделали. Разведка сейчас выясняет. Это нельзя сделать быстро, поскольку приходится работать обычными агентурными методами. Но удалось установить, что были задействованы как программисты, так и инженеры по космической технике. Спектр предположений пока весьма широк, потому окончательные выводы сделать нельзя. Но предварительные меры предосторожности принять следует.

– Какие же?

– Об этом и речь. Основных вариантов всего два: либо хакерская либо просто прямая атака на "Ореол"…

– Они что – спятили?!

– Не факт. При правильном подходе такое действие можно выдать за проявление технической неисправности. Но это уже нас не касается. Наше слабое звено – вот они! – Башкирцев кивнул на Вадима с Тимуром.

 

3

– Э… Э… – сказал Тимур. – А чего мы-то?!

– А! Вот ты и попался – агент империализма! – объявил Витька, уставив на пилота палец. – Чистосердечное признание облегчает вину осужденного! Добровольная помощь следствию зачтется при выборе вашего наказания! Немедленно сознавайся: как и за чьи деньги ты подкладывал мину в двигатель звездолета?!

Тимур ошарашено посмотрел на Кремера.

– Ты чего?!

– Да… – вздохнул Кремер с сожалением. – Попытка не удалась! Вражеский агент на борту не поддался на провокацию… Может, ты сознаешься? – повернулся он к Лунину.

Лунин, знакомый с Витькой несколько дольше или, точнее, раньше других, не стал изощряться с ответом – молча покрутил пальцем у виска.

– Да… – повторил Кремер сокрушенно. – Тяжела и неказиста жизнь простого особиста! Работаешь, работаешь, рук, можно сказать, не покладаешь, строишь версии, подбираешь улики, а тебе – пальцем у виска. И вот так – всегда!

– У вас у двоих во всем экипаже "рамка" отсутствует, – пояснил Башкирцев. – Случись что – от вас и пользы никакой и вам тогда, скорей всего, конец. Так что первым делом вас сейчас в операционную к Мальцеву…

– Для вивисекции… – вставил Витька.

– Для проведения апгрейда, – Башкирцев покосился на Кремера но больше никак не среагировал. – Я понимаю, что это несколько преждевременно. Но обстоятельства!…

– Да чего преждевременно! – воскликнул Тимур. – Я сколько уже к Пироговой пристаю – чтоб мне интерфейс вставили!

– А я тебе сколько раз объясняла, что рано! – не осталась в долгу Екатерина. – Связи в записи окрепнуть должны были хоть немного!

– Ну сейчас-то они окрепли?

Пирогова уткнулась в бокал.

– Да, – после глотка ответила она.

Лунину эта заминка очень не понравилась.

– А ты чего молчишь? – сурово обратился к нему Кремер. – Все еще думаешь? Так теперь деваться некуда.

– А если они прямо сейчас шарахнут? – спросил Вадим. – Пока у нас рамок нет? Какая разница?

– Дык никакой! – честно подтвердил Витька. – Зато если потом – очень даже большая. Да и не ударят они сейчас.

– Это почему это?

– А мы в плоскости эклиптики и скорость у нас маленькая, – неожиданно ответил Тимур. – Если что – до обломков легко добраться можно будет. Они должны подождать хотя бы первой коррекции. А еще лучше – конца разгона.

– Правильно, – кивнул Кремер. – А потому сейчас – самое время закончить вашу адаптацию. Чтобы в случае чего мы были во всеоружии. Может статься, что выйдет из строя вся корабельная автоматика – тогда нам придется управлять "Ореолом" исключительно на своих собственных ресурсах. Вручную, так сказать. А если получим механические повреждения – так и того хуже, ремонтироваться своими силами в условиях свободного полета.

– Да чего они на середине разгона сделать-то могут??

– Так вирусам все равно, когда нападать, – резонно возразил Витька. – А кроме того, мы же часть оборудования приняли буквально в последние часы – вполне можно было в контейнер все что угодно засунуть – хоть боевого робота. Или обычную бомбу. Получит она сигнал где-нибудь посреди пути и – привет! Подвиг наш неизвестен, имя наше… еще более неизвестно.

– Ну ладно, – проворчал Лунин, понимая, что деваться и в правду некуда. – Убедил… Но сколько это времени займет? У меня же технология висит! Как роботов делать будем?

– Ничего – поначалу вон они справятся. – Кремер мотнул головой в сторону Семенова и Стрельцова. – На сдаточных справились же?

– Справимся! – поспешил заверить Анатолий, видимо обрадовавшись возможности вставить слово. Семенов промолчал. Но всем видом выказал Вадиму недовольство в возможном сомнении.

Вадим насупился: возразить было нечего. Генрих с Анатолием действительно справились.

– А займет это не так уж много. Еще до первой коррекции успеешь приступить к выполнению своих обязанностей.

– Часов восемь независимых примерно, – сказал Мальцев. – Вполне успеем.

– Чего так долго? – удивился Кремер.

– Так Катюша правильно сказала, – ответило светило медицины. – Носители еще не устоялись. Потому осторожненько действовать будем. Поэтапно. Да вы, хлопцы, не пугайтесь – мы с девками дело свое знаем – все поставим в лучшем виде!…

– Да мы, вроде и не пугаемся! – гордо расправил плечи Тимур, бросая взгляды на Пирогову.

– Ну вот и отлично! – подвел итог Кремер. – Цели ясны, сроки определены – за работу, товарищи! Вот теперь можно тяпнуть по настоящему! На посошок! Вивисектор – наливай!

– А вот попадешься ты ко мне на стол! – пообещал Мальцев, вынимая из воздуха очередную коньячную бутылку. – Вот я тебе… – И, видимо, для демонстрации, чего же он ему сделает, резким движением оторвал горлышко вместе с пробкой.

 

4

– А почему он первый, а не я? – попробовал возмутиться Тимур.

За что немедленно и получил от Кремера.

– А потому что наименее опасные опыты следует проводить на наиболее ценных членах экипажа! – сообщил Витька.

– Э-э… – протянул летчик.

– Чего? Кто из вас двоих наиболее для нашего дела ценен?

– Так, это… – Тимур замялся.

– Вот именно, – сказал Витька. – Ты когда еще понадобишься? На Марсе только. А Лунин у нас главный андромеханик. Без него при наладке завода не обойтись. Семенов со Стрельцовым начнут, но потом всякие несуразности полезут, в которых только Вадим разбирается. Так что чем скорее мы его модернизируем, тем лучше.

– Ну… – вынужден был согласиться пилот.

– Ну и вот!… Да и чего ты дергаешься? Всей разницы – считанные часы. С него начнут просто. А так – вас, практически одновременно дооснастят… до человеческого состояния.

– Ну так я ничего… – пошел Тимур на попятную.

Вадим, давно изучивший Витькину манеру ведения разговора, помалкивал. Только напрочь отказался переключаться в быстрое время через ноль – слишком свежи еще были в памяти два предыдущих перехода.

Но, как оказалось, упирался он напрасно.

– На кой черт ты там нужен? – посмотрел на него Витька. – Это они туда отправятся, – он кивнул на Мальцева. – А ты тут останешься.

Вадим отхлебнул из бокала. И решил еще раз промолчать.

– Для таких операций разнос темпа – самый лучший способ, – пояснил Мальцев. – Твой организм относительно нас будет практически неподвижен, очень удобно вносить изменения. Вот потом – для реабилитационного восстановления – очень полезно в быстром темпе пожить. Но тебе, как я понимаю, именно такая перспектива и светит…

– Угу, – сказал Лунин. – И… как это будет выглядеть?

– Да ничего особенного, – пожал плечами Мальцев. – Ты залезешь в медицинский бокс и там уснешь. Проснешься через несколько часов уже с интерфейсом. Все. Или тебя интересуют подробности нашей работы? – он ухмыльнулся.

– Да вообще-то интересуют, – признался Вадим.

– О, – сказал Мальцев, явно не ожидавший такого поворота.

– Так ведь андроидов-то тоже… лечить, если что, надо будет, – ответно ухмыльнулся Лунин. – И параллельный темп тут очень кстати может оказаться. Раньше-то, как вы понимаете, у меня его под рукой не было.

– Ага, – врач посмотрел на Вадима профессиональным взглядом. – Верно. Вопрос и в самом деле серьезный… Мне даже самому интересно стало! Ну, тогда попозже устроим тебе экскурсию по нашей кухне, если что… Договорились!

– Договорились!

– Ну вот! – вклинился в их диалог Витька, сбивая настрой. – Был у нас один вивисектор, а станет теперь два! Куды крестьянину податься?!

– На кудыкину гору! – не полез за словом в карман академик. – Тебе там самое место! Ты лучше обеспечь встречу после операции, – он кивнул на Лунина. – И консультацию на первых порах.

– Ну, это не заржавеет! – отмахнулся Кремер, одновременно подсовывая Мальцеву бокал. – Ты лучше наливай давай, потомок Гиппократа! Не стой!

– Ты никак напиться решил? – с интересом спросил Мальцев, тем не менее, выполняя требование.

– Чем тут напиваться? – Витька озадаченно посмотрел в ответ. – Этим что ли? – он продемонстрировал бокал.

– Могу спирту – какие проблемы?

– Не, спирт сейчас не то, – Витька покачал головой. – Вот когда малость посвободнее станет… С меня вон Димка как раз два ведра водки клянчит – вот мы их в него и вольем!

Взгляды всех с нездоровым интересом обратились на Лунина.

– Два ведра? – переспросил Мальцев. – Это круто! Я ж говорю – наш человек!

– А в честь чего? – с любопытством поинтересовалась Пирогова.

– Из-за несчастной любви! – трагически возвестил Кремер.

Вадим мысленно проклял скотину-приятеля.

– Ладно, – сказал он. И вопросительно посмотрел на Мальцева. – Два ведра водки, бочку спирта и большую клизму?

– Э… – сказал нобелевский лауреат. – Можно, конечно. Но зачем?

– Два ведра, так и быть, мне, – ответил Лунин. – А бочку спирта и клизму – ему!

– Что – прямо сейчас?! – вопросил академик под взрыв всеобщего хохота.

– Э! Э! – с опаской попятился Витька. – Вы чего это, извращенцы?!

Вадим мрачно окинул Кремера оценивающим взглядом.

– Да нет, можно и потом, – решил он. – А за извращенцев – ответишь! Клизма будет со льдом!

Под вторую порцию хохота морально уничтоженный – но не побежденный – Кремер, душераздирающе качая головой, заметил:

– О времена, о нравы! С кем приходится работать!… Люди, люди – порождения крокодилов!…

– А чего тебя не устраивает? – полюбопытствовал молчавший все это время Башкирцев. – Ты ж, вроде, сам их отбирал?

– Да то и удручает! – покаялся Витька. – Был у меня один раздолбай, а стало два! Кто ж думал, что они так быстро спеться успеют?!… Яду мне! Яду!

 

5

Как и обещали, операцию Вадим проспал. Разбудил его пробившийся внезапно через веки свет и в комплекте к нему знакомый голос:

– Хватит дрыхнуть! Не спи, вставай, кудрявая!

Вадим открыл глаза и удивленно огляделся.

Он ожидал, что проснется в том же боксе, где и заснул на операцию. В крайнем случае – где-нибудь в палате, на койке. А тут… Вокруг не было ничего. Вообще. Ну, то есть, не то, чтобы совсем ничего, но когда окружающее состоит из матового белого света и Витьки Кремера – это не так уж много.

Или, наоборот, чересчур – мелькнуло у Вадима в голове. Причем именно так это и было: Витька и мягкое сияние вместо всего остального. Ни земли, ни неба, ни стен, ни потолка – ничего не имелось. Вадим с Витькой висели, ни на что не опираясь… Точнее – опираясь ни на что. Вадим просто лежал, а пижон Витька восседал в позе лотоса, уперев руки в бедра и разглядывал Лунина с нехорошим выражением грифа, пытающегося определить, еда перед ним или еще нет.

– Шо за нафиг?! – сказал Вадим. И тоже сел. – Где мы?!

И с облегчением увидел, как в глазах у Витьки забегали хитрые бесенята.

– Дык, в раю! – сказал Витька. – А я – Господь Бог! Которого ты, нерадивый грешник, представляешь в образе своего друга, великого праведника, который для тебя является образом отца в бессознательном, и проецируется твоим подсознанием на все великое – в том числе и на меня! Так что не тяни резину и начинай быстрей каяться – у меня таких как ты целая очередь стоит!

– Иди ты!.. – сказал Вадим и еще раз огляделся. – Что это все значит?

И попробовал встать. Опираясь на пустоту.

Это его настолько озадачило, что секунд десять он пытался выяснить, есть ли действительно под ним что-нибудь, или же непонятная поверхность существует только для тактильных ощущений…

Кремер, откровенно веселясь, наблюдал за исследовательскими потугами Лунина.

– Это главная горизонталь, – сообщил он, наконец, видимо насладившись зрелищем. – Чтобы тебе было, относительно чего ориентироваться здесь. Она является встроенной функцией и не может быть убрана никаким способом. Потом сделаешь ее видимой и выкрасишь, в какой захочешь цвет. И вообще – соорудишь тут себе такой интерьер, какой посчитаешь нужным.

Вадим, стоя на четвереньках, огляделся еще раз. Взгляду совершенно не за что было зацепиться. Кроме Витьки и самого Вадима.

– Слушай! – сказал Вадим. – Кончай выеживаться! Объясняй, что происходит!

– Да ничего особенного! – ответил Кремер. – Тебе же обещали апгрейд? Вот это он и есть.

Подумав, Лунин решил, что все же съезжание крыши должно выглядеть как-нибудь иначе. На сон происходящее тоже не походило, не смотря на всю фантасмагоричность обстановки. Оставалось предположить, что Витька говорит правду.

– Ну и?.. – спросил Вадим, оставив попытки подняться во весь рост: держать равновесие, опираясь неизвестно на что, оказалось невозможно.

Витька сжалился над приятелем.

– Если ты немного подумаешь, то сообразишь, что у тебя есть всплывающая иконка, – дал он подсказку. – И ты можешь ее вызвать и активировать.

Лунин беззвучно чертыхнулся. В виртуальной "рамке" действительно была такая функция для увеличения эффекта присутствия. Привычным усилием Вадим вызвал значок и тот появился как ни в чем ни бывало на периферии зрения. Мысленно Вадим нажал на маленькое изображение.

Окружающее переменилось.

Правда, не сказать, чтоб сильно…

Вадим оказался в комнате примерно четыре на четыре метра. Стены, пол и потолок. Все поверхности были абсолютно белого цвета. Одна стена оказалась экраном, изображавшим в точности такое же помещение, в котором и восседал в позе йога Витька. Дурдом, подумал Вадим. Но это было, безусловно, лучше, чем предыдущее ничего. В дополнение по краям поля зрения справа и слева выстроились ряды кнопок виртуального интерфейса.

Вадим поднялся с четверенек и с наслаждением выпрямился.

– Ну? – спросил он. – И что, нельзя было это устроить как-то по-другому? Клоун, блин…

– А как по-другому? – в ответ пожал плечами Кремер. – В твоем восприятии просто отсутствуют образы для этого состояния… Или ты хотел бы лицезреть ничем не прикрытую "пульсацию Вечности"?

Вадим передернул плечами.

– Да нет, как-то… – признался он.

– Ну вот видишь… А поскольку никаких представлений об этом состоянии у тебя не имеется – то приходится мне их своим присутствием формировать. Только и всего…

– А белое-то чего все? – повел Вадим рукой вокруг.

– Ну, можно, конечно, было сделать обычный "синий экран смерти", – с готовностью ухмыльнулся Витька. – Но, боюсь, цвет моего лица тогда являлся бы тебе в кошмарах – а я как-то не готов к этому! Да и что тебя не устраивает? Я же тебе уже говорил: в опциях есть настройки – как в обычном рабочем столе – сделаешь такую обстановку, какую захочешь.

 

6

– Ну а ты почему на экране?

– Дык это… – продолжая ухмыляться, сообщил Витька. – На всякий случай! Вдруг ты от апгрейда умом тронулся? Впадешь в буйство – кинешься мне морду бить? А так – безопасно!

Вадим сжал правую руку в кулак и помассировал о раскрытую ладонь левой.

– Ну дык – все нормально! – сказал он, исподлобья глядя на Кремера. – Давай, убирай экран, выпускай меня отсюда!

– Ну дык я вижу! – радостно отозвался Витька. – Вполне нормален: на экран с кулаками не кидаешься – тревожных симптомов нет!

Но никаких попыток вызволить Вадима из заточения не предпринял.

– И долго мне тут сидеть? – поинтересовался Лунин мрачно.

Кремер нахмурился, и какое-то время изучающее его разглядывал.

– Ну так ты что, действительно бахнулся? – спросил он затем.

– В смысле?

– Да в смысле ума. Мы ж с тобой в состоянии "ноль" находимся – с отключенными компами. Как ты можешь набить мне морду, если физический контакт здесь невозможен?

– Э?… – сказал Вадим. – Какой это ноль?!

– Тьфу ты блин, агент Матрицы недоделанный! Ты что, не понял, что все это вокруг тебя, включая тебя самого – и есть тот самый внутренний интерфейс?

– Почему же не понял… – возразил Вадим. Но на всякий случай оглядел еще раз стены помещения и себя тоже. И даже ощупал. – Понял, но…

– А как, по-твоему, должен выглядеть трехмерный виртуальный экран с полным эффектом присутствия? – ехидно поинтересовался Витька. – Или ты предпочел бы не видеть и не ощущать своего тела?

– Да нет, почему…

– Ну вот тебе его и нарисовали! А экран, на котором ты видишь меня – это всего лишь окошко видеоконференции. Можно таких сколько угодно создать, чтоб с другими на этом уровне разговаривать. Все, в принципе, как в обычной виртуалке. А вот физически попасть друг к другу – нельзя.

– Почему?

– Да как? Мы с тобой – две вакуумные записи, условно говоря, касающиеся краями друг друга. Потому и можем разговаривать. Как в скафандрах – если прижаться шлемом к шлему.

Лунин подумал. От мысленного усилия у него даже начали моргать значки "рамки". И далеко не все осталось для него непонятным. Но переварить очередную эпохальную новость с наскока явно было нереально.

– Ну ладно, – сказал Вадим. – Дальше что?

– А дальше ты этот интерфейс можешь превратить в обычный кардан – если так хочется. И попробовать набить мне морду, – любезно сообщил заботливый друг. И снова глумливо ухмыльнулся. – Только вот получится ли оно у тебя – лично я сомневаюсь…

Лунин быстро сложил два и два и вынужден был с этим утверждением согласиться: Витька уж точно владел данным девайсом лучше его. По крайней мере пока…

– Я бы тебе посоветовал, – продолжал между тем Кремер. – Оборудовать тут себе комнату отдыха. Или рабочий кабинет для решения неотложных дел. В быстром темпе ты здесь можешь находиться весьма долго. Практически неограниченно.

– Это сколько?

– Ну, мощности той вакуумной копии компа, что тебе присобачили, хватает на ускорение в четыре порядка. Десять здешних часов в тамошнюю секунду.

– Ни шиша себе… – сказал Лунин.

– Только не обольщайся, – тут же охладил его Витька. – На такой скорости у тебя никаких ресурсов не останется. Хватит разве что на двухместное купе – едва кардан поставить. Много ты в нем высидишь? Поэтому рекомендую сделать нормальную квартиру на ускорении год за день – как у всех. А разгоняться до максимума только в боевых условиях. Когда без темпа никак. Понял?

– Ага… – сказал Вадим.

– И еще один совет, – продолжил Витька. – Не старайся рассматривать этот закуток как основное место твоего обитания.

– Почему?

– И ты говоришь, что понял? – сокрушенно вздохнул Кремер. – Дерево ты самшитовое… Что я тебе уже столько времени талдычу? Все это, – он жестом обозначил окружающее. – Эмуляция. Экран. Интерфейс. Существует буквально исключительно в сфере чистого разума. То есть – в деятельности твоего головного мозга. Который тоже есть чисто информационный объект – вакуумная запись. Сон внутри сна внутри сна и еще раз внутри сна. А твое тело сейчас – эта самая вакуумная запись. И воздействовать на нее – следить, поддерживать в нормальном состоянии, редактировать – можно только с материального физического уровня. То есть – с настоящего компа. Который с внешним миром связан. У тебя ведь здесь, если ты еще не понял – даже силы тяжести нет. Есть программно созданная "главная горизонталь" к которой постоянно приводится нарисованное тело. Потому здесь можно выигрывать время, но нельзя жить.

– Ага… – повторил Вадим. Сильно понятней ему не стало. Но в общем и целом, конечно, ситуация сделалась яснее: Новая Утопия повернулась к Вадиму очередной своей гранью и грань эта оказалась абсолютно несовместима со всем, что он узнал об этом мире до сих пор.

– Хорошо, – сказал Вадим покорно. – Что-то я понял, что-то потом спрошу. Но сейчас-то ты мне объясни, тупому, только одно – сколько мне еще тут сидеть?

 

7

Витька несколько секунд молчал.

– Не, ну ты точно умом съехал! – сообщил он затем.

– С чего это вдруг? – не понял Вадим.

– Да такое ощущение! – признался Витька. – Похоже, наш вивисектор вместо того, чтоб тебя доапгредить, устроил тебе лоботомию.

– Да в чем дело-то?!

– Да у тебя ж все управление! Заходишь обычным путем в сетевое окружение и попадаешь в любое место, куда тебе нужно! Все в точности, как в обычной виртуалке. Только тут ты из нее выходишь, а не входишь.

– Блин… – сказал Вадим.

Он мысленно ткнул в один из значков и посмотрел развернувшееся окошко.

– Ну и – куда тут?… – спросил он.

– Да куда хочешь, в принципе. Но вообще-то после операции тебе положен реабилитационный режим. Потому отправляйся давай на годовой темп – в санаторий. К Тимуру в напарники. А то он там, бедолага, уже, наверное, от скуки воет в одиночестве.

– Так его же, вроде, после меня должны были?…

– Так после тебя и делали, – подтвердил Витька. – Но он-то появился у нас на сутки раньше. Потому с тобой возни было больше. И поспать тебе дали подольше – чтоб изменения в записи не тревожить. Вот он тебя и опередил…

– Что, – спросил Лунин. – Это действительно так серьезно?

– А ты думал? Операция на мозге – это вам не лобио кушать! Да еще на мягкой записи… Все равно, что свежеотпечатанную фотографию ретушировать, не дав ей просохнуть…

– Чего? – спросил Вадим.

– Ах да… – Кремер махнул рукой. – Где тебе знать, ты ж чистый юзер. С фотопроцессом никогда дела не имел, только с результатом.

С некоторым трудом Вадим вспомнил, что действительно, существует такая профессиональная фотопечать – на специальной фотобумаге с кучей каких-то химических реакций… Применяется в некоторых лабораториях для измерительных целей да еще наиболее упертыми фотохудожниками. В принципе тот же Кремер мог с ней иметь дело еще в реальном мире.

– Ну и что? – спросил он. – Здесь-то это причем?

– Да ведь я ж тебе объяснял! – удивился Кремер. – В самом начале еще!

– Когда? – тоже удивился Вадим. – Что?

– Да еще когда ты только здесь появился! И оригинал мой твоему еще до копирования говорил! Или ты про фотографию мимо ушей пропустил?

– Ну-у… – сказал Лунин.

Он действительно пропустил тогда этот момент. Как неважный. Да и что важного в нем было? Тем более все равно Вадим не разбирался в старинной фотографии.

– Ну запись-то вакуумная, – стал объяснять Витька. – В точности та же аналоговая фотография: информация о свойствах объекта записывается не в виде цифрового кода, а как следы воздействие на структуру носителя… Ну как отпечаток подошвы на земле! Понял? Ты разницу между цифровым и аналоговым методами что, не представляешь?!

– Да нет, представляю… Грубо говоря: формула – это цифра. Ей можно посчитать значение переменной в любой точке. А аналог – это график. Там без расчета видно, как располагается кривая…

– Ну так если бумага, на которой эта кривая нарисована, будет мокрой то в случае правки кривой – что будет?

Вадим пожал плечами, не зная, чего от него добивается Витька.

– Ну мало ли чего… – сказал он. – Ну, бумага порвется…

– Ну! – сказал Кремер.

– Что – ну?

– Ну – ква!! – процитировал Витька лягушку из анекдота. – Димка, блин! Ты – точно гений! Или идиот. Что, в общем, по мнению некоторых умных людей, являет собой одно и то же… Что будет с графиком, если повредить бумагу?!

– Упс, – честно сказал Вадим, сообразив, наконец, ту простую мысль, которую пытался до него донести Кремер.

– Дошло? – спросил Витька.

– Дошло, – сказал Лунин и шибко потер себя в затылке.

– Так ты что, сразу-то не понял про аналог?

– Да понял… А вот про то, что носитель сушить надо – это уж извини, ты не сказал!

– Да не было никакой необходимости. Обычно мы вообще с неделю или дольше людей не трогаем – спешки ж нет. Да и адаптация, опять же… Это вас с Тимуром пришлось в аварийном порядке копировать, поскольку у нас своего пилота и спеца по роботам не было. Требуется несколько дней хотя бы, чтобы запись закрепилась. Если бы не эти долбаные диверсанты, вас бы спокойно проапгрейдили где-нибудь перед высадкой на Марс – и все дела. А так пришлось повозиться.

– А что, все равно была бы необходимость? – поинтересовался Вадим.

– А, думаешь, нет? Чего бы ты на Марсе без внутреннего интерфейса делал? Лапу сосал? Там ведь быстрого темпа не будет – у нас просто мощностей не хватит на ускорение реальности. Только свое собственное время.

– Ага, – сказал Вадим.

– Вот то-то! И вообще – хватит тут лясы точить. Время не ждет. Двигай давай в санаторий на "сушку", – Витька ухмыльнулся. – А затем, после коррекции орбиты – занимайся своим непосредственным делом. Новая Утопия ждет от тебя подвига – запуска андроидов в производство!

 

1

Добраться до места оказалось не так просто. Внутренний интерфейс, как выяснилось, вовсе не делал человека вездесущим. Он всего лишь позволял произвольно перемещаться между мембранами стационарных телепортов независимо от их реальной связанности между собой. Вот "уйти в себя" – да, можно было где угодно. Но потом туда же и вернуться. Собственно, в этом случае никакого ухода не происходило – тело-то оставалось на месте, изменялась только скорость восприятия.

Можно было, конечно, "отключиться в "ноль", а уж потом прыгнуть куда требуется… Однако проделывать такое не рекомендовалось, поскольку данная операция представляла из себя нештатное выключение собственного компьютера, работающего практически постоянно в многопользовательском режиме. Все равно что нажать кнопку "reset" для перехода из одной ветки форума в другую… Поэтому для входа в "состояние "ноль" все использовали те же телепорты – отчего Лунин до сих пор ни разу и не наблюдал никого, растворяющегося в воздухе, так сказать, на глазах у публики.

В принципе, смысл в такой организации перемещений был – мало ли куда можно попасть? И с настройкой гораздо проще: выбрал значок в схеме – и, пожалуйста, шагай. Только учитывай, что в нужном тебе месте может оказаться несколько телепортов. И, следовало еще иметь в виду темп того времени, в которое перемещаешься…

Лунин сообразил это не сразу и элементарно запутался. Сперва он прыгнул не к тому выходу из телепорта, который был ему нужен. Затем, повторив попытку, забыл второпях указать, что направляется в "хронопогреб". И только с третьего захода сумел, наконец, попасть туда, куда надо.

Правда, мерзавец Витька забыл его предупредить еще кое о чем.

Санаторий располагался в парковом отсеке, представлявшем из себя примерно тридцатикилометрового диаметра участок девственного леса, скопированного с какой-то не иначе как сибирской тайги.

И в этом лесу была зима. Тоже – сибирская.

Градусов под двадцать пять мороза.

И еще ночь.

И снега по колено.

А выходная мембрана традиционно располагалась на каком-то холме, оформленном под очередной Стоунхендж.

Романтично, конечно, слов нет… Но сейчас Вадим впервые усомнился в правильности такого дизайна. Поскольку, пока он добывал через "сетевое окружение" теплую одежду и обувь, пока переодевался – он чуть не поморозился.

Затем последовала еще одна серия приключений по пути собственно в санаторий. Клинику-то Вадим с холма видел – светящиеся в отдалении окна – но никакого транспорта среди заваленных снегом менгиров не имелось. Хотя бы лыж – смеху ради.

Удивляться, конечно, не приходилось – со способностями "аборигенов" продемонстрированными ему недавно Башкирцевым ничего не стоило перелететь по воздуху на любое расстояние. Вот только Вадим пока не рискнул бы проделывать этот трюк. Хотя и поискал на всякий случай в меню. Но в готовом виде ничего похожего не обнаружилось. Можно было вызвать экранолет. Можно – снегоход. Можно – те же самые лыжи. А вот левитация в ассортименте отсутствовала.

Так как с экранолетом Вадим управляться не умел, а лыжный поход занял бы слишком много времени, пришлось остановиться на снегоходе. Можно, конечно, было вызвать помощь – как во всякой программе опция "Хелп" имела место – но идея разбираться в мануале посреди сугробов Вадима как-то не вдохновила.

Впрочем, снегоход оказался очень даже уместным средством передвижения. Что-то вроде просеки – а может и дороги, сейчас занесенной снегом – через лес все-таки проходило. И одно удовольствие было прокатиться по снежной целине под мощное урчание классической "ямахи", высвечивая фарой по ночному контрастный черно-белый подлесок. Игра света и теней искажала перспективу, придавала деревьям причудливые формы. В переплетениях света и тьмы не так-то просто было обнаружить проезд, шедший не прямо, а по какой-то прихоти разработчиков петлявший из стороны в сторону. Пару раз Вадим даже заезжал в тупики, и приходилось затем выбираться из чащи обратно. Но опасность заплутать здесь ему не грозила, и, в конце концов, Лунина даже увлекла эта своеобразная игра, и он перестал сожалеть о неожиданном приключении.

А в одном месте, из-под утонувших в снегу нижних веток ели выскочил вдруг заяц. И кинулся бежать, смешно зарываясь в снег, как об этом и пишут – в луче фары, никуда не сворачивая. Лунин, от неожиданности остановивший снегоход, выключил свет, чтоб не мучить косого, выждал несколько минут. И только затем двинулся дальше.

Все же, видимо, он где-то свернул в потемках не туда. Хотя Вадиму и казалось, что направление он выдерживает правильно, но санаторий все не появлялся. Правда дорога постепенно становилась шире – и даже прямее – хотя продолжала изгибаться то в одну, то в другую сторону. И только когда деревья по бокам внезапно исчезли, а снегоход выкатился на ровную белую плоскость в обрамлении лесистых берегов, до него дошло, что ехал он все это время по замерзшему руслу реки, а никаких рек на карте между телепортом и санаторием не имелось.

Но это же помогло и сориентироваться. Клиника стояла на берегу пруда и Вадим в темноте, объехав практически половину периметра парка, оказался с противоположной стороны от того места, с которого начал путь.

 

2

На этот раз заблудиться больше не получилось.

Да и мудрено было бы куда-то деться с единственного во всей округе пруда. Разве что под лед провалиться… Но этого Вадим – тьфу, тьфу! – не боялся, резонно предполагая, что при морозе в минус двадцать пять лед давно уже набрал безопасную толщину. Что подтверждалось тем обстоятельством, что за все время пути ничего под гусеницей не трещало и не выдавало собой ненадежность дороги.

Так это было или иначе, но путешествие закончилось благополучно. Проехав вдоль берега относительно узкого, но вытянутого в длину пруда, за очередным мыском Вадим увидел светящиеся окна санатория. А немного погодя зажегся свет в вестибюле, осветив сбегающие до самого льда широкие ступени лестницы и из распахнувшихся дверей вышел человек в расстегнутой летной кожанке и, вглядевшись в подъезжающего, поспешил навстречу.

– Во блин! А я-то думаю – кого это несет на ночь глядя?! – сообщил Тимур, пожимая Вадиму руку. – Ты чего – Ермак Тимофеевич с непечатной фамилией? Позвонить не мог? Я б тебя нормально встретил. Не пришлось бы плутать черт-те где! Другой-то дорогой проехать не мог?

– А я виноват, что дороги тут такие? – возразил Лунин. – Думал нормально еду. Да и доехал ведь?

– Ага! Тридцать километров вместо пяти! Картой воспользоваться было лень?

– Да я воспользовался…

– Вижу я, как воспользовался-то! Надо было всего-навсего автоматический выбор маршрута включить! А ты, как я понимаю, по старинке, как Иван Сусанин! Хорошо еще – в болото не угодил!

– А здесь есть? – запоздало осведомился Вадим.

– А то! Тут даже медведи есть! Уголок же дикой природы, па-анимаешь. Не что-нибудь! Хорошо – промерзло все по случаю зимы. А то бы наверняка завяз где-нибудь… Ладно, фиг с ним – пошли в дом. Я тебе чего-нибудь налью. Наверняка ведь промерз пока ехал.

– Да нет, ничего… Седло же с подогревом.

– Зато морда без! – резонно возразил летчик.

– Уговорил…

Лунин задержался только затем, чтоб отправить снегоход в то же небытие, из которого тот был вызван. Это все еще было ему непривычно. Хотя и понимал умом, что когда выбирал раньше в меню гардероба одежду или делал заказ кухонному комбайну, занимался по сути тем же самым. Но там была хоть какая-то техника, внешняя форма… А здесь… Материализация духов и раздача слонов!

– И вообще, мог бы и сам себе налить по дороге, – говорил между тем Тимур, не догадываясь о мыслях Лунина. – Или вообще костюм с подогревом организовать! Это ж раз плюнуть!

– Ну ты разогнался! – взбегая вместе с Тимуром по лестнице, ответил Вадим. – Я только час назад прочухался! Еще толком не соображаю. Сюда-то и то попал с третьего раза…

– Ничего, – утешил Тимур. – Вот здесь как раз разберешься. Для того нас сюда и засадили. Делать-то больше нечего! Я с тоски вообще чуть не взвыл тут в одиночку. Тем только и спасался, что возможности этого встроенного интерфейса изучал…

– В одиночку? – удивился Вадим.

– Так здесь нет никого!

– Почему?

– Так а чего тут делать? – Тимур зашел в вестибюль следом за Вадимом и выключил наружное освещение. – Больных нет. Операция на нас с тобой закончилась. Все и умотали в салон – в замедленном темпе чтоб полет прошел… Ну, куратор, правда, регулярно появляется, – признал он самокритично. – Живая душа, не так скучно. Завтра, думаю, точно будет.

– Зачем?

– Да тебя осматривать. Живьем: "дышите – не дышите", скажите "А!" – ну и все такое прочее…

– Зачем? – повторил Лунин. – У нас же и так полный аппаратный контроль?…

– А это из-за апгрейда! – Тимур, видимо, действительно стосковался тут без собеседника, потому что вываливал на Лунина информацию, не давая никакой передышки. – Контрольный, так сказать, медосмотр. Меня уже несколько раз осматривала и еще обещает до конца пребывания здесь. Чтоб удостовериться, что аппаратура правильно показывает. Ну и тебе – то же самое будет!

– Ага, – сказал Вадим, оглядывая новое место своего обитания.

Судя по всему, здесь и в самом деле не было ни души кроме них двоих. Везде горело только дежурное освещение, снаружи, из ночной темноты показавшееся Лунину ярким, но на самом деле весьма слабое. Не доносилось никаких звуков, характерных для присутствия людей и только гулкое эхо их с Тимуром голосов сейчас отражалось от стен и потолков.

– Однако… – сказал Вадим, остановившись и прислушавшись. – И ты в этих хоромах еще не спятил?

Тимур хмыкнул.

– Была такая мысль! – признался он. – И я уже куратору нажаловался на одиночество.

– И что? – полюбопытствовал Вадим.

Тимур развел руками.

– На будущее обещают в проект внести изменения. А пока… Чем богаты – тем и рады! Надеюсь, вдвоем будет веселей!

 

3

Ночь Лунин провел оригинально.

Во всяком случае – отличным от привычного способом.

Сперва, конечно, он лег спать, как обычно. Но быстро сообразил, что сна нет ни в одном глазу. В чем не было ничего удивительного: он и так уже проспал несколько часов.

С полчаса Вадим проворочался с боку на бок, не зная, что делать. Потом его осенило. Вызвав "рамку", он "ушел в себя", на темп в десять раз более быстрый – быстрее было уже некуда, он и так уже находился на уровне "год за день" – и занялся делом. Сперва – изучением мануала к интерфейсу. А когда малость разобрался – своими непосредственными обязанностями: техпроцессом производства андроидов. Просмотрел всю технологическую цепочку, прикинул несколько вариантов… И только через несколько потраченных часов запоздало сообразил, что занимается, скорей всего, мартышкиным трудом: Генрих со Стрельцовым все это время тоже не сидели сложа руки. В их распоряжении, в пересчете на быстрый темп было не меньше нескольких месяцев – а за такой срок можно многое успеть!

Они и успели. Лунин быстро в этом убедился. Как только сообразил запросить через вновь установленный девайс отчет о состоянии дел. Фактически оба помощника перешли уже непосредственно к отладке схемы на практике, что не могло не радовать. И, в принципе, в предложенном ими варианте Вадим не мог обнаружить каких-то особых ляпов. Все было спланировано грамотно, и работать должно было нормально.

Вадим испытал смешанное чувство удовлетворения и, пожалуй, досады – без него таки обошлись. И еще, пожалуй, некоторой растерянности. Ведь, собственно, кто он был в этом новом мире? Все тот же механик по андроидам. Вся ценность которого заключалась только в том, что он помогал этих андроидов делать Горчинскому. Любой нормальный инженер теперь мог легко разобраться как с конструкцией, так и с эксплуатацией. И Лунин становился, в общем, совершенно не нужен. И куда ему в этом случае деваться?

То есть, Вадима не безработица страшила. И не перспектива остаться без средств к существованию – в Новой Утопии это было просто смешно. Но чем он будет заниматься, когда экспедиция закончится, и нужда в сервомеханике отпадет? Положим, еще какое-то время для него найдется дело на Земле и в связи с проектом в поясе астероидов – а дальше? Лунин отлично понимал, что с его уровнем образования не со здешними специалистами тягаться. Следовало куда-нибудь перепрофилироваться. Но куда?

Вадим даже позавидовал своему оригиналу – Лунину Љ1: тому-то уж точно решение принимать приходилось в куда меньших вариантах выбора. С одной стороны – карьерный рост, от которого никуда не уклониться, а с другой – приличная денежная премия за участие во всей этой истории. Только и всего. Над чем тут размышлять?

А здесь? Возможность в перспективе стать вообще кем угодно! Да еще сумасшедшие планы Башкирцева – хотя Вадим подозревал, что они совсем даже не сумасшедшие, просто никакого другого слова для обозначения подобрать не мог – про достижения ХОТЯ БЫ ближайших звезд! От такого вообще могла поехать крыша, стоило только посерьезнее углубиться в тему… Уж чего-чего, а того, что обычное человечество – хм, любопытный термин получился, однако! – никогда ни к каким звездам не доберется, Лунин понимал прекрасно. Не зря проработал несколько лет пусть и на туристической, но едва ли не самой большой из орбитальных станций. В системе Земля-Луна люди приспособились жить вахтовым методом. Но никто даже не заикался всерьез о создании постоянных поселений – слишком больших затрат это требовало. Может быть когда-нибудь, лет через сто, в двадцать третьем веке, когда техника СЖО станет компактной и безотказной и полностью сможет имитировать земную биосферу…

Но даже и тогда – какая может быть перспектива? Марс, Венера… На одном нет атмосферы, хилое магнитное поле и сила тяжести в два с лишним раза меньше, чем на Земле… А на второй… В аду было бы проще обустроиться, чем на этой сумасшедшей планете. А больше, собственно, в Солнечной Системе человеку и жить негде. Внешние планеты-гиганты с их спутниками – в сущности самые настоящие иные планетные системы. С совершенно другими условиями существования. И расстояние до них… "Ореолу" до Нептуна, например, лететь больше двух месяцев только в один конец. Даже если в будущем ускорение подымут до одного "g" – и то получается почти месяц. Чего ради?

А за это же время Новая Утопия наверняка освоит все планеты – для информационных копий практически нет ограничений по внешней среде. Хоть Меркурий, хоть Юпитер. Хоть Плутон с Хароном. И время полета для них некритичная величина. Даже при нынешних скоростях вполне можно добраться до тех же Проксимы, Летящей Барнарда, Сириуса… Не говоря уже о субзвездных карликах, что заполняют космос между планетными системами.

Вадим не был знатоком звездного неба. Но даже то, что он помнил из курса астрономии, вызывало ощущение близкое головокружению. Человечество – пусть и в информационном виде – имело шанс отхватить себе территорию, на освоение которой требовались не века даже. А минимум тысячелетия! Кроме того, ничего не ограничивало жителей Новой Утопии и в этих, межзвездных рамках. Можно было спокойно продолжать экспедиции и на большие расстояния – да в принципе, вообще хоть на какие! Лишь бы надежность техники позволила находиться в полете длительное время – а остальное становилось абсолютно неважным.

Вадим дошел в своих фантазиях до голубой мечты фантастов всех времен – встречи с инопланетным разумом – когда его, наконец, сморил сон.

 

4

Вадиму пришлось провести еще один рабочий день в быстром времени – потому как в санатории все так же продолжалась ночь – специфика, блин, новой формы существования… И только после этого он не забыл вернуться в тело и – наконец! – уснул по человечески.

Никто его не беспокоил и проснулся он поздно. За окном стоял ясный день. На засыпанной снегом рябине пересвистывались снегири. Часы показывали полдень.

Чувствовал себя Лунин исключительно бодро. Хотя и не пришел за время ночных бдений ни к каким определенным результатам. Но и слишком мрачных перспектив зато тоже не обнаружил. Минует в нем нужда как в единственном специалисте по андроидам? Наплевать! Как механику ему все равно будет, чем заняться. Подумаешь – главным быть перестанет! Те же Генрих с Анатолием – куда более подготовленные спецы и с большим опытом – без возражений подчинялись Вадиму, в процессе работы. Чем он лучше? Будет заниматься чем скажут – существовал же он так во внешнем мире и ничего, не помер. А уж образование повысить – в нынешних условиях даже не вопрос. Учись чему хочешь – вся база знаний человечества в твоем распоряжении…

Вадим выполнил разминочный комплекс, раздумывая, справился бы он сейчас с Кремером в спарринге, или пока еще нет – после всего, что теперь имеет в распоряжении? Ведь Витька явно мухлевал. По крайней мере, собственное время "рамка" позволяла ускорить, а это давало немалую фору. Во всяком случае, устроить матч-реванш имело смысл обязательно.

Приняв душ, одевшись и мыча под нос какой-то бодрый мотив, Лунин вышел в коридор с целью отыскать Тимура и чем-нибудь заняться. В самом деле, не баклуши же было бить. Да и Тимур вечером намекнул что-то насчет каких-то идей по времяпровождению с толком, родившихся у него в процессе ожидания Лунина. Вот пусть поделится мыслями…

Долго искать летчика не пришлось.

Откуда-то из вестибюля донеслись топот и женские визги, смех, а следом и более конкретные выражения:

– Тим! Пусти! Перестань! Хватит! Щекотно!

Вадим сбился с шага.

Возникла, было даже мысль вернуться к себе в комнату. Но по здравому размышлению он решил, что в вестибюле вряд ли будут заниматься чем-либо экстраординарным и снова двинулся вперед.

– Всем привет! – помахал он рукой, спустившись по лестнице и направляясь к наружным дверям. – Пойду, проедусь немного для бодрости по морозцу…

– Дык, это… – сказал Тимур, переставая щекотать Юльку. – Докторша приехала. Осматривать нас будет…

– Я быстро, – сказал Лунин, проходя в раздвинувшиеся створки. – Погода уж больно хорошая.

– Дык холодно же..

– А я намордник одену.

На ходу вытащив доху с электроподогревом и закрытый шлем, Вадим сбежал по лестнице на лед и вызвал "ямаху". Хорошо, что мотор не требовалось прогревать – завелся сразу. Вадим поерзал, устраиваясь в седле и крутнул манжетку газа до предела. Снегоход взвыл вариатором от такого невежливого обращения, почти как конь, внезапно получивший удар шпорами. Но пятьдесят киловатт мощности не подвели и машина послушно рванулась вперед, моментально подняв за собой шлейф снежной пыли.

Под лыжами загремели мелкие неровности льда. Вадим вывернул руль, направляя "ямаху" в створ берегов пруда и пригнулся: скорость с каждой секундой нарастала.

Скоро мотонарты разогнались до ста двадцати километров и почти летели по застывшей поверхности озера. Тимур весьма вовремя напомнил Вадиму про мороз – иначе бы Лунин забыл надеть шлем. А без шлема по такой погоде да на такой скорости обморозиться – все равно что два байта переслать. Легче легкого.

Отогнав на несколько километров – когда санаторий надежно скрылся за изгибами берега – Лунин, почти не снижая скорости, заложил крутую восьмерку. Потом вторую – в противоположную сторону, почти не видя, куда едет в облаках взметенного снега. Затем снова разогнался до максимума, летел, пока пруд не уперся в отвесную скалу, изображавшую внешнюю стену территории. Здесь, порыскав, выбрал один из заливов, ведущих в глубь суши и понесся по нему, едва успевая вписываться в повороты берегов. Кому-то как раз очень некстати приспичило вызывать его по комму, но Вадим отвечать не стал, справедливо полагая, что для Новой Утопии спешка скорее дань традиции, чем реальной необходимости. Звонивший, в конце концов, видимо, тоже это понял и звонок смолк.

Вадим остановился, когда залив, сузившись, уперся в самый настоящий водопад – ревущая стена воды рушилась с каменной стенки высотой в несколько метров, кругом висела мелкая смерзающаяся ледяная пыль, а лед, из которого выпирали черные горбы валунов, потерял всякое подобие плоскости, превратившись в застывшие волны – ехать дальше стало никак невозможно.

Лунин посидел какое-то время, чувствуя, как постепенно холодная сырость пролезает даже под электрическую доху и ознобом пробирает тело все глубже и глубже. До самых костей… Внезапно снова заверещещал сигнал вызова. В первозданной тишине, заполненной ревом водопада этот звук казался нарочито театральным, чужеродным. Но все же он напомнил, что Вадим обещал не задерживаться к медосмотру. Что ж, обещал, значит обещал.

Лунин повернул ключ стартера, завел "ямаху", развернулся, едва не сверзившись в полынью водопада, и двинулся в обратном направлении…

 

5

Обеспокоенный Тимур встретил его на крыльце.

– Ты чего? – спросил он. – Уехал – и пропал! На звонки не отвечаешь! На карте отметка встала и стоит возле самой стенки!

– Да я там водопад нашел, – сказал Лунин. – Натуральный Кивач. Красиво… Засмотрелся. А на звонки не отвечал – так я вчера еще вечером комм отключил – на всякий случай. Чтоб ночью спать не мешали. А включить забыл.

– А… – сказал Саитгиреев, успокаиваясь. – А я уж думал – мало ли что. Все-таки места вполне дикие…

– Да нет, все в порядке.

– Ну тогда ладно… Давай на медосмотр. Меня уже освидетельствовали. Отклонений не обнаружили и признали здоровым – можно сказать даже здоровенным! – сообщил он с довольным видом. – Теперь твоя очередь. А потом я тебе одну штуку покажу – как обещал!

– Хорошо, иду.

Вадим избавился от дохи и прошел в медкабинет, который указал Тимур.

Кабинет, пожалуй, был примечательный. Во-первых, отсутствием диагноста. Во-вторых, наличием "бегущей дорожки", велоэргометра, вращающегося кресла, спирометра и еще кучи всяких других смутно знакомых устройств, включая допотопную медицинскую кушетку. Вадиму такую доводилось видеть в одном заштатном медпункте еще в детстве. Современным здесь был только стол с виомом сетевого терминала, да Юля в ослепительно белой медицинской униформе, увешанной полным комплектом докторских прибамбасов, от портативного сканера до электронного стетоскопа. Вадим несколько секунд разглядывал этот интерьер, пока не сообразил, что же имел в виду Тимур под контрольным медосмотром. Наверное, так и выглядели врачебные кабинеты лет сто назад, когда никакой диагностической аппаратуры не было, а врачи осматривали пациентов "в живую".

– Привет! – сказала Юля.

– Привет, – согласился Лунин, продолжая оглядывать помещение. – Ну и… Чего тут?

– Ты что – на медосмотре никогда не был? – удивилась Юля. – Раздевайся до трусов, – она показала на стоящую у стены ширму. – Потом подходи сюда.

– Угу…

Вадим прошел, куда было указано. Разоблачился. Прошлепал к столу. Встал, переминаясь с ноги на ногу. В кабинете было, пожалуй, прохладно.

Юля подняла контакт стетоскопа.

– Как ты себя чувствуешь после операции?

– Нормально, – сказал Лунин.

– Никаких неприятных или необычных ощущений? – Юля улыбнулась. – Спина не кружится, и зубы не потеют?

– Нет, – сказал Вадим.

Юля посмотрела на него.

– И лапы не ноют и хвост не отваливается?

– Нет. Все нормально.

– Что – и даже Гондурас не беспокоит?

– Нет.

Видимо слегка озадаченная отсутствием жалоб она стала прикладывать к Лунину стетоскоп. Вадим старался не слишком топтаться и не сильно вздрагивать от холодных прикосновений. А так же тщательно дышать и не дышать согласно отдаваемых команд. Прослушивание длилось довольно долго.

– Ладно, – сказала Юля, переставая тыкать Лунина прибором. – Гондурас, кажется, и в самом деле не беспокоит! Ну-ка – повернись!

Она ухватила Вадима за локоть и потянула.

Вадим, подчиняясь, развернулся кругом.

– Ты чего это – как деревянный? – уже всерьез обеспокоилась Юля.

– Замерз, – брякнул Вадим первое, что пришло в голову.

– Где замерз – здесь?!

– Да нет… – вынужден был Вадим признать очевидное. – Замерз я раньше. Сейчас просто думаю.

– И о чем это мы, интересно, думаем?

– О работе.

Юля подождала продолжения, не дождалась и, зайдя сбоку, посмотрела Вадиму в лицо.

– Ты чего…

– Ничего… – Вадим удивленно посмотрел в ответ и покачал головой из стороны в сторону.

– Но я же вижу!

Вадим пожал плечами.

– Да ничего. Жду, когда ты осмотр закончишь… И вообще – когда отсюда выпустишь. Неохота мне тут сидеть, в санатории. У меня работа стоит.

Юля, озадаченно посмотрела на Лунина, продолжая держать стетоскоп в поднятой руке. Вадиму сказать было совершенно нечего, и он просто старался стоять как можно более смирно. Хотя больше всего ему хотелось ругаться матом и разнести в кабинете все по кусочкам. Но он понимал, что кабинет тут не при чем.

Ничего не дождавшись, Юля отпустила локоть Вадима, отвернулась и ушла обратно к нему за спину.

Весь дальнейший медосмотр прошел в молчании, прерываемом только вызванными необходимостью репликами.

То есть исключительно в деловой обстановке.

 

6

– Ну чего? – спросил Тимур вышедшего из кабинета Вадима. – Здоров?

– Как бык, – подтвердил Вадим с облегчением.

– Тогда пошли!

– И куда?

– В тренажерный зал!

– Ну пошли… А чего там?

– А я тут, пока сидел, – стал рассказывать по дороге Саитгиреев. – Чуть с тоски не помер. Ну и придумал, чем тебя занять, когда появишься. А то ведь тут разве что водку пьянствовать с утра до вечера – больше-то делать нечего.

– Ну так и чего?

– А вот сейчас увидишь! – пообещал Тимур, заходя в помещение тренажеров. – Полезай в кардан!

Вадим решил не препираться. Открыл дверцу скафандра, влез внутрь. Подключился.

– Ну что, готов? – донесся до него голос Тимура.

– Сейчас… Устроюсь только поудобнее… Да – готов!

– Тогда входим!

Вадим шагнул вперед. С некоторой опаской – помня последний визит в глонет. Но, к счастью, никакой бездны на этот раз не было – Тимур не страдал комплексом неполноценности, подобно Махаону. Они просто оказались посреди унылой, довольно всхолмленной местности, кое-где переходящей во вполне приличные горные вершины, представлявшей нечто среднее между песчаной и каменистой пустыней, накрытой сверху прозрачным небом без единого облачка. И камни и песок – вся окрестность до горизонта, даже небо над головой – имели характерный оттенок красного кирпича. Прямо перед ними располагался купол довольно большого размера, белизной и формой напоминавший эскимосскую "иглу", зачем-то украшенную зелеными катафотами цвета "ивового листа" и еще какое-то конусообразное сооружение, частично скрытое за куполом и возвышавшееся над ним не то как маяк, не то как минарет… Или как Останкинская телебашня в миниатюре. Никакого другого сравнения Вадиму в голову не пришло – уж слишком непонятная была конструкция.

– Ну как? – с ухмылкой поинтересовался Тимур.

Лунин поковырял песок носком кроссовки. Для этого потребовались значительные усилия – словно песок был мокрым, как на пляже. Хотя ни единой капли воды в близлежащих окрестностях не просматривалось – можно было зуб дать. Степень достоверности была весьма высокий. Отсутствие скафандров, правда, портило все впечатление.

– Ну, мы на Марсе, – сказал Вадим. – И что?

– Да не просто на Марсе! Вот это, – Тимур указал на купол. – Наша база. А за ней то, на чем я вас возить буду – марсианский суборбитальный катер. И пока мы в санатории сидим – я тебя буду тренировать на знание внутреннего устройства станции и до кучи – уметь управлять "Кузнечиком". Остальные-то все уже знают, один ты необученным остался!

– Ага, – сказал Лунин, оглядывая еще раз окружающий пейзаж и совершенно неуместное в нем земное строение. – А где Сфинкс?

– Да вон он!

Тимур махнул рукой в сторону одной из ничем не примечательных гор у горизонта. Гора не имела ничего общего с нашумевшим больше века назад изображением человеческой головы. Впрочем, Вадим это и так знал. Совершенно непонятно было, чего ради все марсианские экспедиции высаживались именно в этом районе… Или это был чисто туристический синдром? Типа написать на камнях "Киса и Ося здесь были"? Да хвастаться потом перед знакомыми своими фотографиями на фоне легендарной горы? Так в скафандрах все равно лиц не видно…

– А "Пегас" где?

– А его-то тебе на что?… Впрочем, если хочешь, можно сделать. В принципе, хорошая мысль – и на его устройство потренироваться. Надо будет остальных тоже сюда зазвать – как-то упустили этот момент! Соображаешь! – уважительно взглянул летчик на Вадима.

Лунин пожал плечами.

– Ну… Давай, показывай, что хотел… Типа – учи пулемету! Раз обещал… Кстати – а почему "Кузнечик"? Он же даже не зеленый! – Вадим кивнул на торчащую из-за купола башню.

– Так потому что прыгающий! Суборбитальный же. Ну, то есть, он на орбиту-то выйти может, конечно – на нем потом и полетим все – но основное предназначение – грузы возить между Сфинксом и полярной базой. Вот он и прыгает по баллистической траектории. Как еще назвать?

– Ну-у… – сказал Лунин. Откровением для него услышанное не было. Мог бы и сам, конечно, догадаться. – И что, мне придется на нем рулить?

– Да нет, это на всякий случай, – успокоил его Тимур, но в подробности вдаваться не стал. – Управление все должны знать. Вот и ты будешь. Асом тебе становиться не обязательно, но взлет-посадку и расчет на дальность я тебя делать научу. Ничего там сложного нет. Ты ж "Беркут" уже пилотировал? Вот и здесь примерно так же. Главное – следить за расходом массы на каждом этапе полета. Но это я тебе объясню… Конструкция там обыкновенная – как на лунолетах. Рама с баками, турбина, генератор, РЛ-двигатель, грузовая платформа, сопла на штыре вверх вынесены, вон – видишь? – Саитгиреев кивнул на устремленный в зенит шпиль "минарета". – Единственное, что добавили – это внешнюю обшивку. Из-за атмосферы. А то голая рама слишком большое сопротивление давала. Здесь не Луна, все-таки. Зато какой красавец получился! Прямо готовый звездолет из старой фантастики! Поверишь, я как увидел – сразу влюбился! Будто в детство попал, честное слово!

 

7

Тимур оторвал взгляд от устремленного в небо шпиля и откровенно вздохнул.

– Но это потом. Сперва тебе надо станцию показать. Внутренне устройство, СЖО, правила внутреннего распорядка… Впрочем, ты и так космач – чего я тебе объясняю? Пошли, посмотришь, что и как, что непонятно будет – сам спросишь…

– Ну пошли, – согласился Вадим.

Они двинулись к куполу. Идти приходилось осторожно: почва ощутимо норовила выскользнуть из-под ног – из-за меньшей силы тяжести сцепление подошв с грунтом получалось примерно как на очень рыхлом песке или чуть присыпанном снегом льду. Впрочем, Вадиму на "Колумбиаде" приходилось сталкиваться с самыми разными градациями притяжения. А Тимура и вовсе как профессионала, тренировали на такие вещи. Так что до входной мембраны оба добрались благополучно.

Тимур шагнул первым, исчезнув в непроницаемой черноте – только красная пыль с подошв осыпалась, отделенная автоматикой. Конструкторы серьезно отнеслись к вопросу шлюзования. На орбитальных станциях подобная степень очистки не применялась. Да, в общем-то, оно и правильно было, какая почва в вакууме? Вот на планете – другое дело. Проблема борьбы с пылью на базе, кажется, была решена, отметил Лунин, входя в люк вслед за Саитгиреевым…

А вот того, что в следующую секунду тяжесть исчезнет, Вадим никак не мог предположить.

– Твою мать!!..

Слишком уж переход был внезапным. Вот только что – один шаг назад – все было нормально и вдруг, разом – никакой опоры и ощущение свободного полета.

Вадим взмахом руки остановил начавшееся вращение и, оглядевшись, развернулся к висящему рядом веселящемуся Тимуру.

– Какого, блин?!..

Они находились в обычном "шаре" – стыковочном модуле типовой сборной орбитальной станции без искусственной силы тяжести. В пять сторон от них уходили в перспективу "трубы" обитаемых отсеков, с шестой стороны на стенке красовалось пятно мембраны.

– Куда ты меня приволок?

– Куда и обещал – на базу! – ухмыляясь, ответил Тимур.

– Какая, к черту, база? Это же орбитальная станция!

– А ты чего хотел? Отеля "Хилтон" на Гавайях? Скажи спасибо, что хоть такая есть!

Лунин ухватился за технологическую скобу на стенке и пристально посмотрел на летчика. На какой-то миг Вадиму показалось, что тот издевается. Но лишь показалось. То есть, издевался, конечно – иначе мог бы и предупредить перед тем, как войти в мембрану – но издевался без заднего умысла. И уж во всяком случае не со зла. Просто хотел сделать сюрприз, какими принято потчевать новичков – а Лунин, безусловно, таковым являлся и купился на нехитрую ловушку. Обижаться было не на что.

– Ты чего – хочешь сказать, что мы вот в этой штуке на Марсе жить будем??

– Ага!.. – ухмылка Тимура стала полноразмерной, растянувшись до ушей. – Если не веришь – вон подлети к иллюминатору, посмотри: Марс с наружи!

Бросив на пилота хмурый взгляд, не обещающий ничего хорошего, если обман продолжается, Вадим толчком рук отправил себя в центральный "тоннель", оборудованный под пост управления. Но все оказалось правдой: за иллюминатором снаружи расстилался все тот же кирпичного цвета пейзаж. Да и сами иллюминаторы расположены были в линию по бортам на одном уровне от "условного" пола – что, пожалуй, отличало данную станцию от ее орбитальных аналогов.

– Но все-таки не понимаю… – развернувшись от иллюминатора, сказал Вадим. – Зачем так вот?…

– Ну так мы в космосе или погулять вышли? – продолжил веселиться Саитгиреев.

– Про суровые условия Дальнего Космоса я уже слышал… – заметил Лунин.

– Ну так чего тогда?..

– Да что мешало сделать вращающуюся-то станцию? Обычный бублик, не в тысячу километров диаметром. На "Ореоле" же как-то сделали?

– Так "Ореол"-то массой не ограничен! – возразил Тимур. – А у нас каждый килограмм на счету – ничего лишнего!

– Ну так и что?

– Да мощности просто не хватает на механизм по созданию силы тяжести!

– Это как? – не понял Вадим. – Чего там хватать?

– А ты что думал? Что оно само, что ли, вертится? Там нехилая конструкция, состоянием которой управлять нужно. Магнитные подвески, электродвигатели линейные, бесконечные ленты встречного вращения… Двойной корпус, во внешнем кожухе которого вакуум, а во внутреннем атмосфера – причем они тоже вращаются навстречу друг другу… Это ведь не космос, в самом деле! На "Ореоле" – тысяча человек экипажа. Да плюс вспомогательные носители… Худо-бедно компов хватает. А у нас – едва полсотни на все про все! И загруженность у всех и так почти максимальная. Ну и решили для простоты устроить как на обычной орбитальной. Вот и вышел такой вот парадокс: сами живем в мире искусственной гравитации, а на нормальной планете – как в космосе…

 

1

Две недели в санатории прошли для Вадима не шибко приятно. Но хорошо хоть быстро… Максимальное неудобство, конечно, создавали медосмотры, проводившиеся раз в несколько дней. Зато изучение внутреннего интерфейса, тренажи по устройству станции и обучение пилотированию "Кузнечика" отвлекали и помогали коротать время. Ну и, разумеется, прямые обязанности: выходить из медцентра Вадиму не давали, но участвовать в работе дистанционно не запрещалось. Вадим регулярно связывался с Генрихом и Анатолием, обсуждал с ними возникающие технологические проблемы и даже устроил несколько расширенных совещаний с заводскими инженерами, одним словом – не отрывался от жизни.

В конце концов, он как-то привык. И даже – увлекся. Во всяком случае, когда однажды утром, собираясь уже традиционно прокатиться по пруду на снегоходе, Вадим вышел в вестибюль и увидел вваливающуюся снаружи толпу народу, он искренне удивился.

Возглавлял нашествие Кремер. Он был без шапки, в расстегнутом полушубке и с двумя простыми оцинкованными ведрами – по одному в каждой руке. В ведрах что-то подозрительно плескалось.

– А-а!… Вот и наш затворник!! – завопил Витька, не давая Вадиму времени опомниться. – Думал отсидеться здесь втихую! Так ни шиша не выйдет – у нас длинные руки!! Ну как – ты уже научился пить водку ведрами?!

Остальные – а здесь была вся марсианская группа – заинтересованно сгрудились вокруг, ожидая ответа Вадима.

Вадим их не разочаровал.

– Подумаешь, бином Ньютона! – сказал он.

Перехватил у Кремера одно ведро, поднял обеими руками и запрокинул надо ртом, опорожнив одним махом. Фокус был не сложнее, чем вызвать доху или снегоход, и вообще любой предмет, а потом отправить их обратно в никуда. Собственно, это он и был. Во второй своей части. Уж это-то Лунин сообразил довольно быстро. Без перерыва он повторил операцию со вторым ведром и занюхал рукавом: в ведрах действительно была водка.

Публика наградила Вадима бурными аплодисментами.

– Ну и чего вы приперлись? – спросил он после этого.

– Ну ты могёшь! – вместо ответа восхитился преувеличенно Кремер.

– Не могЁшь, а мОгешь… – машинально ответил Вадим и повторил вопрос более любезно: – Зачем приехали-то?

– Дык вот за этим! – сообщил Витька. – Медицина, – он картинно указал на стоящую рядом Юлю. – Говорит, шо ты здоров – так надо ж было проверить!

– Ну здоров, ну и что?

– Ну так все! – возвестил Кремер. – Кончился твой домашний арест! Выходи, Леопольд, подлый трус!… Не, это я не из той оперы… – он озадаченно поскреб голову. – Одним словом, хватит тут сидеть – пора делом заняться! Технологию вы запустили – я знаю. Но надо же и общественность ознакомить с новым изделием!

– Ты о чем? – не понял Вадим.

– Да как о чем? Людей-то обучить пользоваться новым девайсом надо? Надо! А кто этим должен заниматься? Ясное дело – ты. Вот с завтрашнего утречка и выступишь с первой ознакомительной лекцией. "Что такое искусственное тело и как с ним бороться"! Все с нетерпением ждут твоих откровений. Как ты сладок кус не доедал, ночи не спал, все мечтал, все гадал – как бы людям помочь?!

– Чего ты плетешь?! При чем тут Ярослав Смеляков?

– Да так, к слову пришелся, – не стал заедаться Витька. – Но учить-то людей все одно надо! И, уж извини, других инструкторов кроме тебя и твоих орлов у нас нет. Потому вы к завтрашнему утру быстренько разработаете пользовательский мануал: как бриться, как мыться в искусственном теле – ну и так далее, вплоть до отправления нужды… Ну, сам понимаешь!

В общем-то, Лунин с помощниками об этом уже и сами думали. Поскольку все равно следовало учить пользователей управляться с андроидами. Не само же тело будет за собой следить – у него мозгов нет… Потому Вадим тоже не стал углубляться в предмет.

– Ну, а чего сейчас тогда всей толпой явились? – спросил он вместо этого. – Все равно мануала-то нет!

– А это ты возомнил о себе, братец! Мы вовсе даже и не к тебе, роботячьему вивисектору, явились! А просто в санаторий – отдохнуть! Ну и – тебя приглашаем… Тоже. Раз уж тебе медицина разрешает. Будем пить, гулять и веселиться – всячески, одним словом, проводить время в преддверии ждущих нас суровых марсианских буден! Ты что – против?!

– Да нет… – сказал Вадим.

– Вот! – восхитился тут же Витька. Неизвестно чему. – Устроим по такому случаю Новый год! Шампанское, на тройках с бубенцами, фейерверк на льду и танцы до упада под три телевизора в ряд!

– Надо каток соорудить! – внес предложение на удивление молчавший до сих пор Мальцев. – Сто лет на коньках с девками не катался! А вы так и вообще, наверное, ни разу!

Всем идея неожиданно понравилась.

– Отлично! – утвердил решение Витька. – Новый год на коньках – это вообще что-то!.. Я даже не представляю… Но это – вечером. Сейчас же сперва – основная часть марлезонского балета!

– Какая же? – дернуло за язык Вадима.

– Будем охотиться на медведя! – объявил Кремер. И, увидев лунинское лицо, с удовольствием добавил: – А ты думал мы так – погулять вышли?

 

2

На медведя Лунин никогда не охотился.

Впрочем, не на медведя – тоже. Виртуальные стрелялки в счет идти не могли. Поскольку там охотой и не пахло. Да игра она и есть игра…

А тут – вроде как на самом деле.

Потому роль ему досталась скромная: человека с ружьем.

Ружье, правда, выдали хорошее. Помповый "моссберг" с подствольным магазином – мечта шутермена. Тут же на дворе, устроили и пристрелку.

– Запомните, – говорил Мальцев, оказавшийся главным "медвежатником". – Гарантированное убойное место у медведя в нашей ситуации – голова. С любого ракурса. Сердце, легкие, почки, тазовый пояс – тоже хорошо, но времени выбирать и целиться он вам не даст: и дистанция не та и скорость у него дай бог!… Потому: где бы вы ни стояли в линии – если он побежал на вас – стрелять только в башку! Пули разрывные, стволы у всех многозарядные – уложить успеете однозначно. Главное – клювалом не щелкать! А то, если он до вас успеет добраться… Даже Я и даже ЗДЕСЬ не соберу то, что останется! Ферштеен?

– Ферштеен-то, конечно, ферштеен, – сказал Генрих, с сомнением выслушавший инструктаж. – Но на что оно надо, вообще-то? Не проще ли было в русскую рулетку сыграть? Все не с такими заморочками. А то тащиться куда-то, в сугробе сидеть… И все – ради чего?

– Так не уверен – не ходи! – пожал плечами Тимур. – Никто ж силком не заставляет!

– Да я разве об этом? Смысл-то какой? Я еще понимаю – дома, на Земле. Но сейчас-то?

– А какой смысл был тем, кто на "Пегасе" сейчас, на Марс лететь? Дома безопасней! Хотя и там кирпич на голову упасть может!

– Ну, знаешь! Что тут сравнивать? – возмутился Генрих непонятливостью собеседника. – На Марс раз в жизни попасть можно! А на медведя сходить – дело вполне рядовое…

– Так что ж ты на него ни разу не сходил? – ехидно поинтересовался Саитгиреев.

– Да причем тут я?

– А при том! Есть опасное дело. Если ты настоящий мужик – делаешь. Если нет – в сторонке стоишь…

– Ты что, хочешь сказать, что я боюсь?

– Да я ж не про тебя! А так, вообще…

– А-атставить философию! – рявкнул Мальцев. Вошедший уже в роль главного. – По крайней мере, до после охоты. Кто не хочет – не идет. Но чем нас больше – тем результат надежней. Толпа стрелков гарантировано зверя уложит. Совершенно простой расчет… Гуртом, как говорится, и батьку бить легче. Медведя – тем более.

– Это в смысле – "На медведя я, друзья, на медведя я, друзья – выйду без испуга! Если с другом буду я, если с другом буду я – а медведь без друга!"? – подал голос "Дядя Федя" Лобов. – Ну так тогда мы малость не так вооружились!

– Это почему? – не понял Мальцев.

– Так ясно же сказано: "С другом!" Охотничий гранатомет "Друг" – лучшее средство против медведя!

– Может тебе танк дать? – полюбопытствовал Кремер.

– Не… На танке – не сподручно! Пока будешь через лес проламываться – медведь сбежит!

– Так в лес не заезжай – пушка-то на что?!

– А толку в ней? Все равно ж за деревьями ничего не видно!

– Ну, тогда вертолет!

– Точно! Медведя лучше всего бить в степи, с вертолета!

– Сам придумал?

– Да нет, читал где-то… Но мысль понравилась!…

Под этот привычный всем треп закончили сборы. Желающих отказаться от похода на медведя среди мужской части компании не нашлось. Зато женщины, наоборот, остались в санатории – готовиться к праздничному ужину как в старые добрые пещерные времена. На вкус Вадима ситуация отдавала излишней нарочитостью – если вспомнить, кто они и где. Но с другой стороны, он понимал, что в нынешних обстоятельствах почти все их действия являются просто воспроизведением привычного образа жизни – за неимением ничего другого. Все-таки слишком уж невероятным был прорыв, совершенный Башкирцевым с его вакуумным копированием…

Добирались до места – в целях удобства и скрытности – тем способом, которым Башкирцев транспортировал Вадима на "хроночердаке" – "левитацией". Лунин и его освоил тоже в процессе изучения своих новых возможностей. Ничего особенного в нем не обнаружилось. Даже более того. Подоплека чуда оказалась совершенно прозаичной и не оставлявшей для романтики практически никакого места. Поскольку управлять процессом следовало из внутреннего времени, выглядело все, как примитивный компьютерный авиасимулятор: джойстик и экран. А все ощущения полета оставались невоспринимаемо снаружи. Оттого, видимо, никто в Новой Утопии особо этим способом не передвигался – неинтересно было.

Но вообще групповой полет над зимним лесом компании из десятка мужиков в разномастном камуфляже, треухах, валенках и с ружьями смотрелся… Даже трудно сказать, как. Во всяком случае, Вадиму для сравнения ничего кроме знаменитой картины Рене Магрита "Чистые идеи" в голову не пришло. Слишком уж ирреальное получалось зрелище. Но с другой стороны, происходи такое в каком-нибудь охотничьем заказнике на настоящей Земле – от желающих поучаствовать в сафари не было бы отбоя. Народ на экзотику падок…

 

3

Долететь по воздуху непосредственно до медведя все же не получилось – возле берлоги попросту негде было сесть.

Потому опустились на какой-то прогалине и оставшиеся полкилометра добирались на лыжах. Не меньше часа. Продираясь через густой заснеженный подлесок и глубокие сугробы: этот уголок леса был и в самом деле "медвежьим" – непролазная глухая чащоба. Явно скопированная с какой-то таежной глухомани. Деревья стояли сплошной стеной, и приходилось все время петлять, чтобы продвигаться вперед.

Больше всего от такого времяпрепровождения хотелось ругаться. Но Мальцев, совершенно уже вошедший в раж, требовал соблюдать тишину и сам изъяснялся исключительно посредством показывания кулака. В довершение удовольствия берлога никак не была обозначена на местности. И пока Мальцев обнаружил ее по каким-то одному ему известным приметам – потратили еще час. К этому времени Вадим – да и не только он – начал понимать, что медвежья охота совсем не простое занятие.

Наконец Мальцев остановился и собрал всех в кружок вокруг себя.

– Вон там – берлога, – пояснил он шепотом, указав рукой на какое-то дерево без всяких видимых холмов или бугров перед ним. – Выход из нее один. Все под снегом, потому сперва нужно осторожно снег разгрести – там где я покажу. Потом все встаем цепью, оставляя нору по левую руку. Кто-то один с шестом будит мишку… Есть желающие?

– Давай я! – вызвался Тимур. – Я знаю как. Видел пару раз… Бужу его, дразню – пока не полезет – и быстро отбегаю из зоны обстрела. За палкой я сейчас сбегаю – пока вы будете снег разгребать – вырублю. Видел тут подходящие елочки…

– Ну давай… – подумав, согласился Мальцев. Хотя у него, кажется, по началу были другие соображения. – Только не руби близко – лучше на той поляне, где мы приземлялись – сейчас-то, по следу, ты до нее быстро обернешься!

Тимур кивнул, развернулся и исчез между деревьями.

А остальные принялись под руководством Мальцева разгребать снег с той стороны дерева, где была берлога. Это оказалось не такое простое занятие, как можно было бы подумать. Хотя бы потому, что потребовалось снять лыжи. И не пользоваться лопатами – чтобы не наделать ненароком шума. Последнее было весьма справедливо, поскольку под снежным покровом скрывались какие-то кусты, коряги, сучья – ну, в общем, весь тот мусор, что отличает лес от парка. И приходилось грести весьма осторожно, чтобы не зацепиться за неожиданное препятствие.

А потом еще следовало расчистить позицию, с которой предполагалось стрелять. Поскольку стоять нужно было на твердой почве. Для надежности. И предусмотреть заранее пути возможного бегства от медведя – на тот случай, если промахнешься – и поставить удобным образом лыжи, чтобы быстро их надеть. И по возможности замаскировать свое местоположение – чтобы не отпугнуть и не привлечь зверя… Одним словом, Тимур со свежевырубленным шестом вернулся раньше, чем приготовления были закончены. Работа основательно разогрела всех, и над людьми стоял пар, хотя мороз был под двадцать градусов.

Но, в конце концов, справились. Лунин бы никогда не подумал, что неприметный комок мха, торчащий между какими-то кочками – это и есть лаз – по охотничьи "чело" берлоги. Если бы Мальцев на него не показал – никто, наверное, и не заметил бы. Ну, мох и мох…

Все кроме Тимура заняли свои места в линии, проверили оружие. Саитгиреев в это время приноравливался к берлоге. Выбрал позицию. Прикинул, куда будет отступать. Пристроил там лыжи. Взял оставленный до того в стороне трехметровый шест, приготовленный из молодой елки. Покачал его в руках, переминаясь с ноги на ногу. Пошевелил плечами. Что-то ему не понравилось, и он, отставив еловый ствол, перевесил по-другому ружье – чтоб не мешало.

Все это он делал обстоятельно и неторопливо, как очень серьезное дело и никто его не подгонял. Но за время этого ожидания тепло, выделенное при разгребании снега, рассеялось и все начали мерзнуть. Вадим с содроганием чувствовал, как недавно еще теплая куртка начинает превращаться в холодный компресс – понятно дело, от работы выделялось не только тепло. Но заранее, видимо, об этом не подумали. А вызывать сейчас одежду с подогревом было явно не с руки. Поэтому приходилось ежиться, напрягать мускулы и усиленно воображать себя горячей печью на манер сушащих простыни йогов. Вадим видел, что остальные ведут себя так же. Ему, кажется, было легче, чем многим: выручал опыт туриста. Но все равно казалось, что Тимур возится невероятно долго.

Но вот Саитгиреев снова взял шест в руки, приблизился к отверстию и сильно ткнул в пробку комлем, вдавив глубоко внутрь. Затем налег на шест всем телом и энергично принялся шерудить под землей, словно перемешивая что-то в гигантском котле.

Из берлоги раздался недовольный рык. Потом еще. По движениям Тимура стало заметно, что он преодолевает чье-то сопротивления, мешающее шесту. Но летчик не прекращал усилий.

Рык перешел в глухой рев. Однако даже и так звук этот оказался настолько силен, что с дерева, стоящего над берлогой, водопадом посыпался снег. Вадим, как и остальные, непроизвольно покрепче сжал оружие, взяв его наизготовку.

Тимур все продолжал орудовать шестом в берлоге, охаживая не желающего вылезать зверя.

И вдруг совершенно неожиданно бросил свой инструмент, развернулся и прыжком кинулся прочь, уходя с линии огня.

 

4

Дальше все происходило стремительно.

Как всякий городской человек, охоту на медведя Вадим представлял по книгам и фильмам: медведь вылезает из берлоги, встает во весь рост и идет на охотников, чтобы их отогнать. А охотники в него стреляют.

Ага… Щас!

Берлога словно взорвалась.

Какая-то сила разметала освобожденную от снега землю у корневища ели, и оттуда, в облаке прелых листьев и прошлогодней травы вылетел медведь. Невозможно было даже разглядеть толком, как он выглядит: просто грязно-бурая глыба, издающая всесотрясающий рев. Медведь не стал ни подыматься на задние лапы, ни останавливаться. Он даже не огляделся по сторонам. А сразу же, как был – на четвереньках – кинулся со всех ног прямо на Вадима.

Почему уж он выбрал именно это направление – бог весть. Спокойно мог бы повернуть куда угодно. Так уж вышло. Хорошего в этом варианте было только то, что для того чтобы преодолеть расстояние до Вадима, который стоял крайним в линии стрелков, по глубокому снегу, медведю потребовалось несколько секунд и этого времени Вадиму хватило, чтобы сообразить, что происходит.

Грохнули выстрелы. Как потом выяснилось, из этого первого залпа ни одна пуля не попала в цель. Для Вадима этот звук показался отдаленным треском. Не имеющим никакого отношения к стрельбе. Медведь на них тоже никак не среагировал. Он продолжал бежать, вздымая снежный бурун, словно торпедный катер в атаке.

Скорость его была такова, что Лунин просто не успевал прицелиться. А на второй выстрел времени уже не осталось бы. Еще можно было успеть вскочить на лыжи и удрать, пользуясь тем, что между деревьями медведю без "друга" – то есть без лыж – будет за ним не угнаться. Но Вадим просто не смог себя заставить повернуться спиной к этой материализовавшейся жути. Из страха или из гордости – он так и не смог для себя решить – Вадим остался стоять на месте.

Теперь его могла спасти только левитация на несколько метров вверх или телепортация через аварийную перезагрузку – все же у информационного способа существования есть свои преимущества! Но для этого нужно было перейти во "внутреннюю реальность", а они перед началом охоты договорились ей не пользоваться. Из спортивного интереса. Мать его за ногу…

Вадим сам не заметил, как отдал мышцами соответствующую команду, скользнув в "собственное время". Просто на периферии зрения объявилась "рамка", пространство вокруг потеряло объем, а вместо морозного воздуха и мокрой одежды тело охватила сухая внутренность виртуального скафандра.

Правда ускориться слишком уж сильно не получилось, о чем Лунин и так помнил – они же находились почти на максимальном темпе. Но оставшиеся секунды растянулись более чем в минуту, и этого было вполне достаточно.

Несколько долгих локальных мгновений Вадим смотрел как завороженный на почти зависшего в воздухе медведя, выбросившего вперед в скачке обе передних лапы в застывшем облаке снежной пены, разинутую в беззвучном реве пасть… С расстояния нескольких метров зрелище было впечатляющее. Как очень качественное стереофото. Каждую шерстинку на свалявшейся от спячки шкуре можно было различить отдельно – возникни такая надобность. Слюну в углах пасти. Желтые клыки в темных деснах. Острые кривые когти…

И все это медленно-медленно, как в нарочитом киношном рапиде, призванном изображать неотвратимость, двигалось прямо на Вадима. С совершенно осмысленной жаждой убийства в остекленевших вытаращенных глазках.

От этой буквально в лицо направленной смерти Лунин вздрогнул, и руки словно сами собой вскинули "моссберг" к плечу…

Вернее – подтянули. Потому как в ускоренном темпе только восприятие было ускорено, мышечные же реакции тела оставались прежними. Отстраненно, совмещая прорезь и мушку на оскаленной морде, Лунин подумал, что правильно они договаривались охотиться в обычном состоянии. То, что он делал сейчас, было сродни обычной работе. Или компьютерной игре. Но никак не реальной схватке с реальным медведем. Тем более этот медведь был продуктом деятельности программистов Новой Утопии.

В принципе, он вполне мог бы и не стрелять – у него имелся достаточный запас времени для бегства. И рядом стоял еще десяток стрелков, наверняка уже произведших второй залп – было кому убить зверя. Вполне могло быть даже, что он уже убит – полет пуль на таком темпе заметить все еще было невозможно. Но все же Вадим не остановил движения своих рук с оружием. Слишком уж хорошо создатели сымитировали ненависть своего творения…

Мушка легла медведю на глаз, и Вадим нажал на спуск.

Из ствола вылетел клуб дыма, на секунду закрыв обзор. Но медведь все еще бежал и Вадим, с усилием повернув ружье, дослал из магазина новый патрон, снова прицелился – во второй глаз – и выстрелил почти в упор как раз в тот момент, когда из загривка медведя вылетело облако розовых брызг.

Очень медленно, не прекращая движения, косматая масса начала опускаться к земле, одновременно заваливаясь на левый бок. Голова с оскаленной пастью запрокинулась. Задняя часть тела, сохраняя инерцию, поднялась, вгоняя туловище в снег. И уже безжизненная туша зарылась в сугроб в каком-нибудь метре перед Луниным, обдав снежными комьями словно от взрыва снаряда и замерла неподвижно.

 

5

Обратно возвращались уже в сумерках. Много времени потребовалось на то, чтобы снять шкуру и разделать убитого медведя.

Причем занимались этим в основном Мальцев и Лунин. Мальцев – во-первых, как старый медвежатник, во-вторых – как выразился неугомонный Витька – как знающий толк в расчленении. Вадиму же эту сомнительную честь единогласно предоставили за решающий выстрел (Как он подозревал, никому просто не охота было заниматься столь грязной работой). В результате они с хирургом стали напоминать двух маньяков из фильма ужасов, оттянувшихся по полной программе. Или спецназовцев после неслабой рукопашной схватки. Правда в качестве компенсации Лунину досталась медвежья шкура – как главному добытчику. Шкура нужна была Вадиму не очень – тем более что он просто не знал, что с ней делать – но некоторое удовлетворение трофей все же в душе вызывал…

Летели медленно, похожие не то на легендарных революционных мешочников, не то на обожравшихся стервятников: на каждого был навьючен кусок медвежьей туши. Лунин тащил еще, кроме того, медвежью шкуру. К санаторию подлетели практически в темноте, ориентируясь на свет окон и гирлянд, развешанных по фасаду и прилегающей к причалу части озера: женская часть коллектива времени зря не теряла и оборудовала-таки, судя по всему, каток.

Снижаясь, ненормальный Витька принялся палить из своего "зауэра" в воздух. Сопровождая стрельбу залихватскими воплями. Остальная толпа не пожелала отстать от предводителя, и возвращение с охоты превратилось в какой-то дикарский праздник. Разве что без плясок вокруг костра. Да и то, явно просто из-за отсутствия такового… Понятное дело, не заметить подобное безобразие было невозможно и все, кто был в санатории, высыпали наружу.

– Хозяйка! – заорал Кремер, опускаясь на крыльцо и размахивая еще дымящимся ружьем. – Встречай добытчика!

Развернувшись, он высмотрел ничего не подозревающего Лунина, заходящего на посадку, подбежал, ухватил за ногу и потащил прямо к дверям в самую гущу встречающих. Вадим оказавшийся в положении воздушного шара, не мог даже сопротивляться, и вынужден был сесть прямо у всех на виду в том непотребном виде, в каком пребывал.

– Вот он – герой! Буквально с двух шагов попал медведю прямо в глаз! – провозгласил Витька, не дав Вадиму и рта раскрыть. – Причем два раза! Вышиб мишке все мозги – иначе б мы за ним до сих пор по лесу бегали! Или он за нами… Целуй, хозяйка, славного добытчика – ибо он это заслужил по праву!

Все присутствующие радостно приветствовали данное требование. Визги, крики и аплодисменты могли оглушить кого угодно.

Вадим, чуть не уткнувшийся носом в землю от нестандартного способа приземления, едва успел выпрямиться и поправить шапку, собираясь злобно обругать гада-приятеля. И тут увидел, что хозяйкой Кремер называет не кого-нибудь, а Юлю.

Удрать не было никакой возможности. Это Вадим понял сразу. Не было даже возможности заехать мерзавцу Кремеру в ухо. Ни того, ни другого окружающие просто не поняли бы. Вадиму пришлось остаться стоять на месте, придерживая одной рукой ружье, другой – дурацкую шкуру.

К счастью Юля не стала ломаться и затягивать спектакль. Она подошла к Вадиму и, нагнув ему голову, поцеловала в щеку.

Грохнул Витькин "зауэр". За ним – беспорядочно принялись палить остальные охотники. Сопровождая салют решительными выкриками. Юля от неожиданности пошатнулась и прижалась к Вадиму. Тому для надежности пришлось ее придержать. Не выпуская из руг груза…

– Еще! – заорал кто-то.

– Еще! Еще! – подхватили женские голоса.

Чтоб вас всех, подумал Вадим, отстраняясь.

– Хватит! Хорошего помаленьку! – сказал он, осматривая свои измазанные кровью и жиром руки и камуфляж, и Юлину куртку. – Дайте хоть вымыться сначала…

Ему казалось, каждому вокруг видно недовольное выражение на его лице. И от этого ощущения никак не получалось избавиться.

– Потом уж можно будет – хоть целоваться, хоть что… – пробурчал он, чтобы хотя бы так приглушить возможное впечатление.

К счастью инцидент не получил развития.

Кремер начал распоряжаться организацией праздничного ужина, раздавая команды направо и налево. Хотя в том, пожалуй, не было особой нужды: все давно уже должно было быть приготовлено. Но общее возбуждение несколько поутихло и, кажется, никто ничего не заметил. Во всяком случае, на Вадима не косились и не показывали пальцем. Что уже было хорошо. Охотники разошлись по своим комнатам – приводить себя в порядок. Женщины – по своим делам. Лунин, никуда не сворачивая, прошел в номер, поискал, куда засунуть шкуру… Потом догадался зашвырнуть ее на балкон – на морозе не протухнет – содрал с себя омерзительный от заскорузлой крови камуфляж, "дематериализовал" его и отправился под душ.

Оттирая себя от успевшей образоваться за такой короткий период грязи, он вспомнил, что после того, как закончится этот нынешний праздничный вечер, уйдет с Генрихом и Стрельцовым в быстрое время и проработает всю ночь над составлением учебной программы. И подумал, насколько же удобней по сравнению с предыдущей оказалась эта теперешняя жизнь. Почти как в том анекдоте про вождя мировой революции: жене сказал, что пошел к любовнице, любовнице – что к жене. А сам на чердак – и работать, работать, работать… Только Витька, скотина, так и не получит в ближайшее время в ухо. Неудобно же бить человека вроде бы ни за что…

 

6

Праздник прошел нормально.

Выпили, закусили. Ели жареного медведя. Потом танцевали.

Мальцев, как и Семенов, оказался знатоком бальных танцев и эти двое фактически поотбивали у остальных мужиков всех партнерш, устроив что-то вроде танцевального марафона. Или конвейера. К удивлению Вадима к ним примкнул и Тимур. Но больше ни у кого не хватило профессионализма и остальным пришлось довольствоваться ролью зрителей. Лунин, в который уже раз в жизни пожалел, что не обучился этому искусству: что-то непередаваемо притягательное было в невесомом кружении пар под бессмертную мелодию Штрауса. Не идущее ни в какое сравнение с топтанием на обычном дансинге.

– Завидуешь? – осведомился подкравшийся внезапно Кремер, одновременно отхлебывая из бокала шампанское и провожая глазами промелькнувшую мимо с Генрихом Юлю.

– А сам-то? – нелюбезно ответил Вадим. – Что, выучиться здесь времени не было?

– Ну как-то вот так… – невнятно пробормотал друг, не желая признаваться в очевидном.

И тут же снова перешел в наступление:

– А чего у вас с Юлькой?

– Да ничего, – после небольшой паузы ответил Лунин. Ему совершенно не хотелось развивать тему.

– Да я и вижу, что ничего! – не смутился Витька. – В чем дело-то?

– Да ни в чем.

Витька помолчал озадаченно.

– Да я серьезно… – сказал он. – Чего случилось?

– Да говорю же – ничего! Чего ты пристал?

– Дык, забыл, что ли? – удивился Кремер. – Я ж вполне официально уполномочен! Женским комитетом. Для окончательного, так сказать, решения вопроса…

– Да достали вы уже со своим комитетом! Я что теперь – уже трахаться должен по команде? И только с кем укажут?

– Так вы с ней так и не объяснились? – сообразил Витька.

– Догадался! Всегда умен был! – не удержался Вадим.

На этот раз Витька молчал дольше.

– И на кой черт я тогда весь этот цирк устраивал? – вопросил он затем, поведя рукой вокруг.

– Ну а я почем знаю? – пожал плечами Вадим. – Я доктор? Ты чего, вообще, хотел, когда на меня медведя натравил?

– Да не натравливал я медведя, – рассеянно отмахнулся Витька. – Он сам на тебя попер… Откуда было знать, что ему спросонья в башку ударит?

– Так я тебе и поверил, – сказал Вадим. – Так уж сложно было запрограммировать?

– Чего запрограммировать? – Кремер посмотрел на него.

– Медведя!

– Ты чего, бахнулся? Медведь-то настоящий! Как его программировать?

– И где вы его, интересно, взяли? Здесь-то?

– Блин… – сказал Витька. – Точно Мальцев тебе что-то лишнего отрезал! Здесь все настоящее, – он повторил круговой жест рукой. – Ну, в смысле – копии. Что, думаешь, так трудно было найти берлогу и скопировать ее вместе с содержимым?

– И летом он у вас тут бродит, кидаясь на отдыхающих?

– Да на что ему тут бродить летом? Он в запаснике лежит. Отключенный. Он и сейчас там лежит. Просто для охоты сделали с копии копию – вот и все. Захочется еще раз подстрелить – еще раз скопируем.

– Ни шиша себе… – всерьез удивился Лунин. – Это как это – копия с копии?

В ответ Витька округлил глаза и постучал себя пальцем по лбу.

– Ты че? Двадцать второй век на дворе или как? Сколько копий одной и той же программы можно открыть в соседних окошках?

– Ну-у… – сказал Вадим. – Здесь же не программы, ты сам говорил…

– Ну так сколько отпечатков можно сделать с одного снимка? Димка – ты меня удивляешь! Ты ж ведь сообразил уже, как можно выпить два ведра водки! Не думаешь же ты, что водку мы гоним из пшеницы? А на складе у нас запас продуктов… Зря, что ли, тебе Башкирцев "Матрицу" цитировал? Насчет того, что "…дышишь воздухом здесь"? Это же лишь формы основного субстрата. Есть набор копий, с которых тиражируется нужное количество… того, что нужно. Водка, например. Или медведь.

– Не понял, – сказал Лунин. – Какие формы, какого субстрата?

– Да вакуумной записи, конечно же. Ты что, мимо ушей пропустил, все, что тебе говорили? Мы же нормальные живые существа, только не на основе атомов, а на основе модулированных вакуумных флуктуаций – того, что называют виртуальными частицами. И нам как всяким существам есть-пить надо. Такие же виртуальные частицы.

– Это как?! – Лунин, собиравшийся было выпить, даже опустил бокал.

– Ох, елки-палки! – сказал Витька. – Ну сколько можно?! Почему ты сам все это не прочитаешь в ознакомительном курсе?

– Там скучно, – отперся от наезда Вадим. – И у тебя короче получается.

Витька покрутил головой с самым удрученным видом, но распространяться на эту тему не стал.

– В реальном мире ты чем питаешься? – сказал он. Молекулами. Поскольку сам из них же и состоишь. А у нас в виртуальности соответственно и питаться приходится – виртуальными частицами.

 

7

– Но питаться-то зачем?

– Затем, жЫвотное! Запись-то, как и организм, в живом состоянии поддерживать надо! Кормить, то есть! А чем кормить? Не вакуумом же – в нем ничего нет! А нужен такой же спектр частиц, как и в записи! Вот для этого и существует набор пищевых, так скажем, копий…

– Да я не про то! – перебил Лунин. – Зачем именно в таком виде? – для наглядности он потряс зажатым в руке стаканом.

– А в каком ты хочешь? – Витька посмотрел на него с безнадежностью. – Ты там, снаружи, много органики в чистом виде жрал? Или все-таки предпочитал первое-второе-третье-десерт? Да еще рюмку водки? Ты же был в состоянии "ноль", когда кроме чистой записи ничего больше нет – сильно там тебе понравилось? Можешь представить, как бы ты там ел и что?

– Ну… – сказал Вадим, углубившись ртом в стакан.

– Вот именно что "ну"!

Лунин сделал из бокала глоток и спросил, больше из вредности, чем по действительному интересу – и еще, чтоб не возвращаться к теме про Юлю:

– Ну а биосферу-то вы тогда зачем на Новой Утопии создали? Исключительно из условий комфорта? Я ж сам видел и поля и сады. И стада. И рыба в воде там есть – я знаю!

– Нет, я был не прав, – заявил Витька внезапно. И добавил непоследовательно: – Но к Мальцеву тебя отправить надо!

– Это зачем?

– Да затем, что ничего тебе лишнего он не отрезал. Как был ты поленом, так поленом и остался. А вот добавить мозгов явно следует!

– Блин… – сказал Вадим. – Механика по андроидам каждый обидеть может… Только имей в виду! Я тебе сегодня уже хотел в ухо съездить – да пожалел. А ситуация сейчас не та, что в хронопогребе – с внутренним интерфейсом еще неизвестно, кто кого заломает!…

– А еще интеллигент! А еще шляпу надел! – не замедлил с ответом Витька. – Если тебе так уж хочется – в любое время и в любом месте. Посмотрим, кто из нас более крутой перец! А про биосферу мог бы и сам догадаться. Конечно – и из комфорта в том числе. Всяко лучше жить в большом и красивом мире, чем в глухих клетушках – как будто сам не знаешь! Но главным образом из-за того, что получать еду, питье и воздух прямым копированием – сложно и дорого. И всю эту аппаратуру нужно держать снаружи – в Большом Мире. А информационная копия яблони – как и информационная копия коровы – приносят плоды ничуть не хуже настоящих. И воздух обновляется лучше морскими водорослями. И опять же – это наш собственный ресурс. Потому все что можно – мы получаем естественным путем. А хлебные поля… Так пшеница не только на водку идет. Есть некоторые производства, где только хлебный спирт нужен в массовых количествах. Нефть, опять же, чем-то замещать нужно… Или ты думал, у нас по шельфу буровые платформы понатыканы?

– Да нет, не думал… – признал Вадим, который действительно об чем об чем, а об этом не думал точно.

– Ну и вот, – сказал удовлетворенный Витька, которого, как выяснилось, не удалось сбить с изначальной темы. – Так что никакого медведя я на тебя не натравливал. Он просто по максимуму сработал. А тебя я в любом случае Юльке бы подсунул как отважного охотника – кто б стал возражать? И я, дурак, так радовался этой своей выдумке, – с неожиданной печалью закончил он. – А ты ее не поцеловал…

Захваченный врасплох лекцией по вопросам информационной диетологии Лунин даже не сообразил среагировать на явное заимствование и тупо промолчал, не зная, что сказать. На его счастье, в разговор вмешались внешние обстоятельства, избавив его от этой проблемы.

Пока они с Витькой трындели, народ решил, видимо, сделать перерыв в танцах. Все собрались у стоящего в углу рояля, за который уселся не кто-нибудь, а Саитгиреев.

– Надо же! – поспешил ухватиться за происходящее Вадим. – Неужели он еще и на рояле играет?! Что за букет способностей?! И летчик и космонавт и медведя из берлоги поднять и вальс станцевать! И на рояле!

Подтверждая этот панегирик, не слышавший их разговора Тимур взмахнул руками над клавиатурой, и помещение заполнили звуки, как показалось Вадиму сперва, все тех же "Сказок венского леса". Хотя, вообще-то это была только похожая мелодия.

– пропел Саитгиреев и Вадим ощутил, как у него против воли вытягивается лицо: у Тимура был еще и вполне музыкальный голос.

Во всяком случае, он очень хорошо шел под рояль. И явно не только у Лунина было такое мнение, судя по тому, как придвинулись к инструменту все остальные. А от одного лишь взгляда на лицо облокотившейся на рояльную крышку Пироговой Вадиму захотелось хрястнуться обо что-нибудь головой. Хвала Аллаху, Юля стояла сейчас к ним с Витькой спиной. А то бы Вадим, пожалуй, не выдержал такого коктейля впечатлений.

– неслось в наступившей внезапно тишине. И, похоже, было, что эта тишина становилась с каждой строкой все более глубокой. Видимо, никто не ожидал именно такой темы в данных обстоятельствах. Но и музыка и простые, в общем-то, строки, захватили слушателей. Да и исполнитель был хорош: не рвал душу, а вел песню негромко, с ненавязчивой, какой-то даже твердой печалью.

– Блин, – пробормотал Вадим. – "И просто кондрашка хватила пашу – когда он узнал, что еще я пишу! Читаю, считаю, пою и пляшу!" Он и стихи сам написал? Никогда ничего такого не слышал.

– Вряд ли, – бросил в ответ Витька. – По-моему что-то старое подобрал. Из малоизвестного. Мне где-то попадалось… Да и мелодия тоже не его сочинения. "За фабричной заставой – где закаты в дыму…", переделанная немного… Но в целом для салонного музицирования – вполне годится.

– А ты его все еще за рядового летуна держишь? – насмешливо поинтересовался Кремер. – Так напрасно. Он лучший пилот Роскосмоса. А это, братец, много значит! У него и степень научная есть. И рисует он весьма недурно…

– Куда я попал… – мрачно резюмировал Лунин. Чтобы хоть что-нибудь сказать. – Одни лауреаты и академики!… Яду мне, яду!

– Хочешь сказать, что на его месте должен был бы быть ты? – добрый Витька извлек из воздуха бутылку коньяка. – Ничего: напьешься – будешь!

Лунин подставил опустевший бокал из-под шампанского. Хотя хотелось обыкновенной водки. Но и выдержанный коньяк пошел неплохо…

Тут, наконец, возникшая после окончания песни пауза закончилась. Публика взорвалась бурными аплодисментами.

Лунин мрачно опрокинул в рот содержимое фужера…

 

1

– Это чего за нафиг? – спросил Лунин Кремера, оглядывая приготовленное для лекции помещение.

– А чего? – изобразил тупого Витька.

– Да вы что, попроще ничего устроить не могли, что ли?

Они стояли на арене самого настоящего амфитеатра с вздымающейся вокруг раковиной зрительских скамей. Колизей, блин… Ну, не совсем Колизей, конечно, но что-то из тамошних времен, однозначно…

– Да куда проще-то? Старый добрый греческий театр с естественной акустикой – чего еще надо? Ты на подмостках в центре – а всем тебя и видно и слышно! Зачем изгаляться и изобретать велосипед? По мне так куда удобней, чем устраивать видеоконференцию аж с тыщей челов сразу! Оно тебе надо?

– Какая тыща? – удивился Лунин. – Нас сколько на Марс-то высаживается?

– А остальным, думаешь, не интересно? – возразил Витька. – Или ты с бодуна забыл, что твоих роботов не только на Марсе использовать можно? Мы их на повсеместное вооружение берем! Заодно и на астероидах испытаем – в условиях тамошней гравицапции. Или они у тебя там работать не смогут?

– Чего это не смогут? Тела-то функционально равноценные человеческим! Но как их там без механика эксплуатировать будут? Это, знаешь, пока не так просто…

– Ну, это не проблема! – отмахнулся Кремер. – Вас же трое у нас специалистов. Вот двое на Марс пойдут, а один – в пояс астероидов. И все дела. Кого конкретно послать – сами решите, я думаю: не маленькие. Но это потом, в процессе… О, вон народ уже пошел! Давай, начинай, роботячий папа! – с этим пожеланием Витька хлопнул Лунина по плечу и перемахнул со сцены в зрительный… гм, зал – или как оно там у греков называлось?

Вадим, оставшись один, огляделся.

По ведущим сверху лестничным проходам действительно уже спускались люди, рассаживаясь по скамьям и заполняя амфитеатр. И, похоже, тут и в самом деле собрался почти в полном составе экипаж "Ореола". Гад Витька в очередной раз подставил Вадима, поскольку лекция была приготовлена для марсианской группы. Правда, добавить специфику для работ в открытом космосе по ходу дела не составляло большого труда – лекция-то ознакомительная – однако можно было и заранее предупредить… Список, по которому надлежало при случае учинить месть над приятелем, у Вадима увеличился еще на один пунктик. Но этим, и в самом деле, можно будет заняться в процессе. Сейчас же на очереди было дело.

Лунин еще раз окинул взглядом амфитеатр и спросил:

– Ну что – все здесь?

– Все… все! Можно начинать!

– Ну тогда начинаю! – объявил Вадим.

И "легким движением руки" материализовал рядом с собой две фигуры в жестких, рельефно облегающих доспехах, и глухих шлемах, похожих в силу этого на персонажей комиксов или голливудских старварок. Ослепительно белый цвет костюмов только усиливал сходство. Но зеленые пятна катафотов и горбы ранцев за спиной аналогов в кинофантастике не имели. По росту и пропорциям однозначно можно было понять, что одна из фигур мужская, а вторая женская.

В амфитеатре повисла выжидательная тишина: все с интересом рассматривали новых персонажей.

– Вот, – сказал Вадим. – Полнофункциональные андроиды Горчинского, электромеханический вариант. Кибер "А" и кибер "Е", как он сам их называл. Адам и Ева то есть. Представлены в марсианском оснащении. Но для вакуумных работ вся разница – в скафандре, остальное без изменений. По опыту предыдущих демонстраций знаю, что читать лекцию об устройстве костно-мышечной, сигнальной, физиологической систем – скучно, долго и непонятно. Да и не нужно, в общем-то… Потому давайте просто спрашивайте, кому что интересно – я отвечу. Для первого знакомства этого будет достаточно. Итак – вопросы?…

– Почему они у вас в скафандрах? – прозвучало вполне закономерно из зала.

– Ну так на Марсе-то какая ситуация? – сказал Лунин. – Давление в шесть миллибар, как у нас в стратосфере, температурный перепад в полтораста градусов и вдобавок ко всему – пыль… Даже "жидкокристаллическому терминатору" потребовался бы там какой-нибудь кожух, – Вадим улыбнулся. – А у нас все-таки модель попроще… Конструкция, конечно, превосходит по выносливости живой организм, но на марсианскую природу никогда не рассчитывалась. Электромеханика и гидравлика изготовлены из материалов, предназначенных для земной среды, потому для работы на Марсе пришлось создавать комфортные условия. А ничего лучше скафандра для этого пока не придумали!

– Электромеханика? Гидравлика? – последовала новая удивленная реплика. – А что, посовременней что-нибудь взять было нельзя? Наноматериалов же полно…

– Почему нельзя? Можно, – Вадим пожал плечами. – И впоследствии мы и будем их делать по принципу "терминаторов судного дня". Та будущая модель сейчас в разработке. А эту мы просто по срокам не успевали довести и решили оставить основу от предыдущего варианта. Он испытанный и надежный. А то, что примитивный… Так Горчинский не имел финансирования и вынужден был делать андроидов практически на коленке. В домашних условиях и из тех материалов, что можно найти в обычном хозяйственном магазине. А то и просто на свалке.

 

2

– На свалке? – переспросил кто-то с сомнением.

– Именно! – подтвердил Вадим с удовольствием открывая перед слушателями неожиданные для них перспективы. – На свалки же выкидывается масса вполне исправных вещей, в которых вышла из строя лишь какая-то одна деталь или узел, а все остальное совершенно цело. А то и вовсе неповрежденные, но просто старые изделия. Например, черепа демонстрационных моделей в свое время были изготовлены из двух старых алюминиевых бидонов из-под молока. Соседи Горчинского по даче выкинули, а он подобрал. Металл максимально соответствовал прочностным характеристикам…

То, что черепа методом выколотки делал Вадим, он говорить не стал – это по любому была лишняя подробность.

– То есть – у них головы из бидонов?! – раздался женский голос.

– Нет, конечно. Мы все, что можно, заменили на более современные материалы. Скелеты здесь титано-керамические. Но некоторые механизмы пришлось оставить. Это даже на облике сказалось… Впрочем внешнего вида и мимическую динамику лица они не портят.

– О чем вы говорите? – задал вопрос тот же голос.

– Да вы сами сейчас увидите…

Вадим отдал "мысленную" команду и андроиды синхронными движениями подняли руки, повозившись, отстегнули замки шлемов и, сняв их, замерли, прижав "головные уборы" к бокам.

– Как вы можете видеть – нормальные человеческие лица, – пояснил Лунин. – Сходство же тел с владельцами будет доведено до полного соответствия оригиналам, так что никаких трудностей с идентификацией не возникнет. Мимика и артикуляция так же близка к естественной и тоже будет настроена индивидуально для каждого пользователя… – повинуясь команде Вадима, андроиды помахали зрителям руками, поворачиваясь во все стороны и еле сдерживаясь от смеха.

– Э… – сказал кто-то озадаченно. – Это что – солнцезащитные очки? Зачем?

– Нет. Если вы обратили внимание – нет характерных для очков дужек и прочей арматуры. Это защитные линзы телекамер. Но выполненные именно под дизайн очков: все мы носили не раз эту штуку и нам такой вид привычен. По личному опыту могу сказать, что даже разглядывание собственного отражения в зеркале не вызывает никаких затруднений.

– Телекамер?!…

Вадим усмехнулся.

– Я же сказал – эта модель электромеханическая. И сделана из материалов, купленных в обычных магазинах. У нас просто не было средств на дорогие оптоэффекторы. Приходилось вот – заниматься самодельщиной, искать заменители. Да вы не волнуйтесь! По параметрам зрения данные устройства далеко перекрывают возможности обычного человеческого глаза. Хотя бы способностью видеть в ИК и УФ диапазонах. Про изменение фокусного расстояния я уж не говорю – но бинокли вам в этих телах не понадобятся!

Какое-то время все молча разглядывали лица роботов.

Потом снова последовал "женский" вопрос:

– И что… Можно делать прическу? И макияж?

– Ну, вы же видите! У Евы выполнена укладка… И все остальное – соответственно.

– А разговаривать они умеют?

– А как же? – отозвался, опередив Вадима, Адам. – Голосовой аппарат, правда, не является копией человеческого, пришлось оставить старый, но все звуки речи воспроизводит стопроцентно.

– А это… Кто сейчас отвечает?

– В данном случае, – ответил Вадим. – Роботов представляют инженер нашей группы Генрих Семенов и врач-куратор Юлия Крылова.

Роботы снова помахали руками, а Юлька даже послала кому-то воздушный поцелуй.

– А-а! Точно! – раздалось из зала. – Генка, Юлька! Я вас в этих доспехах не узнал сперва!.. Ну, вы даете! А в ранцах что? Блоки питания?

Вадим раскрыл рот, собираясь ответить, но его опередила Юля.

– В ранце жизнеобеспечения смонтирована система терморегуляции, – сообщила она. – Близкая к таковой для стандартных человеческих скафандров. А так же запас пищи и кислорода на неделю и плюс система утилизации отходов, гм… жизнедеятельности кибернетического организма…

– Какой пищи и кислорода?! – ошарашено спросил кто-то.

– Какие отходы жизнедеятельности? – тут же последовал еще один насущный вопрос.

– Ну так на чем, по-вашему, робот-то работает? – задал встречный вопрос Вадим. – На святом духе? Или на аккумуляторах? Общая мощность энергетической установки тут вдвое больше чем у человека – киловатт. Обеспечить этот показатель можно было только одним способом: установив на машину топливный генератор. А генератору для работы нужны горючее и окислитель. Водород и кислород. Вот в ранце и находятся – бак с топливом и бак с окислителем. Окислитель – кислород. Топливо – в принципе любое углеводное или углеводородное вещество. В нашем случае выбран спирт.

– Заправка осуществляется обычным способом! – добавил Генрих. После чего демонстративно ухватил зубами торчащий из воротника костюма мундштук и что-то из него с шумом всосал. Потом похлопал себя по животу.

– Вот примерно так! В желудке оно расщепляется, водород идет в реактор… кислород тоже, дополнительно. А все остальное – в жидкие отходы!

 

3

Зрители ошеломленно наблюдали данную демонстрацию.

– И жидкие отходы куда?… – закономерно прозвучал вопрос.

Вадим и роботы засмеялись.

– А тоже обычным способом! – сообщила Юля. – И, между, прочим – какать роботам тоже надо!

– А это-то в честь чего??…

– Вы пропустили, – заметил Вадим зрителям. – Что Семенов произнес слово "желудок". Мы ведь с самого начала рассчитывали, что андроиды будут использоваться нами не только на Марсе. Потому следовало обеспечить им полную автономность по энергопитанию. Чтобы не таскать с собой на Земле канистру с бензином. Потому в дополнение к генератору в конструкцию введена дигестальная система. Желудочно-кишечная, проще говоря. То есть, находясь в теле, вы сможете есть и пить, как нормальные люди. Любую человеческую пищу.

– И не только человеческую! – встрял с уточнением Генрих. – Нечеловеческую – тоже! Система может переваривать любую органику – и неорганику тоже – выделяя из нее водород или метанол для генератора. Ну и кислород дополнительно, как я сказал. Основная же подача кислорода производится тоже традиционным способом – из атмосферы! – Семенов опять демонстративно засопел, принявшись усиленно дышать.

– Собственно, установка системы автономного питания, – сказал Лунин. – И заняла у нас основную долю времени по доработке конструкции. На предыдущих моделях ничего такого не было, сами понимаете. Электричество к ним подходило по кабелю от сети. Нам пришлось перекомпоновать расположение внутренних агрегатов, и пересчитать под эту компоновку конструкцию. Затем проверить на полигоне, разумеется, внести исправления… Ну – обычным порядком.

– Ну так это что получается? – спросил кто-то. – По сути никаких преимуществ по сравнению с человеком эти роботы не имеют? Есть-пить надо, дышать – и все остальное… Без скафандров, опять же, не обойтись…

– Так, а вы чего хотели? – отпарировал Вадим. – Штурмовой танк "мамонт"? Или робота-трансформера из комиксов? Задача ставилась именно сделать человеческое тело. С его динамикой и массо-габаритными данными. Эту задачу мы выполнили полностью. И даже с перекрытием. А то, что прочностные и эксплуатационные характеристики получились примерно такими же, как у человеческого организма… Так для одних и тех же условий сложно создать что-либо принципиально разное!

Вадим хотел еще кое-что добавить, но инициативу у него перехватила Юля.

– Наши андроиды выживут там, где погибнет любой человек! – с жаром заговорила она. – Это проверено на испытаниях и вы сами в этом убедитесь при обучении. Да, конструкция не может обойтись без скафандра на Марсе. Да – роботу нужно есть и пить. Но зато моторика мелких движений полностью соответствует человеческой. И плотность тактильных датчиков на руках и лице – тоже. Находясь в теле андроида, вы будете получать практически все те же ощущения, что и в обычном человеческом! Все, что может делать человек – может и андроид!

– Что, совсем-совсем все? – прилетела ехидная реплика откуда-то из верхних рядов. – И размножаться тоже?

– Зря смеетесь! – отпарировала Юля. – Мы над этим работаем! В следующей модели размножение предусматривается! Мы вообще хотим воспроизвести человеческий организм полностью, со всеми его функциями – для существования в нормальном мире!

– И каким образом это размножение будет происходить?

– А вы что, не знаете, как трахаться?

– И вы что, уже пробовали? – не унимался любопытный.

Но Юльку смутить такими вопросами было невозможно.

– Еще нет! – не моргнув глазом, ответила она. – Но попробуем обязательно! И не только мы: анатомическое-то строение тел воспроизведено полностью – так что в творческом процессе могут участвовать все без исключения! – закончила она под общий хохот.

– Что – действительно все воспроизвели?

– Ну разумеется, – снова вступил в разговор Лунин. – Специально для особо озабоченных – как же им, беднягам без этого?.. А если подумаете, так сами сообразите, что тело должно быть полноценным. И если есть система питания, так и дефекация должна быть налажена. А раз конструкция мышц была воспроизведена в соответствии с оригиналом, то воспроизвести программно управление всеми функциями в полном объеме не составило никакого труда. Или вы предпочли бы иметь торчащий наружу сливной краник? – закончил он под взрыв общего хохота.

– У прежних демонстрационных моделей, – переждав смех, продолжил Вадим. – Ничего такого не было. Но мы решили, что на серийном образце все возможности должны быть воспроизведены… Так сказать, по образу и подобию.

– А… э… размеры органов? – поинтересовался кто-то. – У всех стандартные? Или тоже будут… подгоняться по оригиналу?

– А это медицинская тайна! – опять опередила Вадима Юля. – Каждый мужик сам решит, с каким достоинством ему жить.

– А баба? – похоже, зрители не могли расстаться с темой.

– А у женщин – другая стать! – Юля гордо выпрямилась, поведя плечами. Все снова засмеялись. – Только в любом случае лучше оставить то, что есть от природы: чтобы лишнее не мешало. Это ведь все-таки костюм по большому-то счету. Причем костюм рабочий. В нем никаких декоративных деталей быть не должно. Самим же вам будет неудобно работать, если габариты будут сильно отличаться от ваших естественных пропорций…

 

4

– А во что это вы их так вырядили-то? – последовал очередной вопрос. – Таких и скафандров-то вообще нет. Имперские штурмовики из "Звездных войн" какие-то…

По голосу Вадим узнал Тимура.

– Да вот пришлось, – ответил он космонавту. – Это ж Марс. Марсианская пыль хуже лунной: размер пылинок – микроны. В любую дырочку пролезет. Думаю, никому не понравится въевшаяся в кожу или набившаяся в компенсационный костюм мелкодисперсная пудра. Особенно если будет ветер… Песчинки с легкостью могут пробраться во внутренности вашего тела, засорить реактор или замкнуть контакты нервной сети… Пластины прикрывают все тело че… андроида. И эти латы – еще не самый верхний слой. Каждый раз при выходе наружу на каждого будет наноситься одноразовый защитный лак, призванный дополнительно обезопасить конструкцию от всей той пыли, что осядет на робота.

– Ничего се… А как же тогда те, кто на Марс высаживаются… люди?

– Да так же. Пыль – проблема номер один. Единственной серьезной защитой является водяная пропитка уплотнений и влажная вентиляция отсеков. Ну и скафандры марсианские… Кто их видел, знают, что по конструкции они от лунных не отличаются – то есть изготовлены по нормам открытого космоса. Хотя вроде можно было огород не городить – атмосфера, хотя и разряженная, есть… Да и то это помогает мало… Потому все экспедиции, которые на Марс высаживались, сидели там в грязи. Не как свиньи, конечно… Но хватало.

– А ваших этих жестянок – хватит?

– Хватит. Мы проверяли. И вы, главное, учтите, что внутри этих доспехов все-таки не человек. А робот.

– Так вы ж сами нас только что уверяли, что этот робот в точности как человек – ест, пьет, дышит – даже трахается…

– И какает! – не упустила случая добавить Юля ангельским голосом.

– Ну… да, – вынуждены были признать в зале.

– Не надо путать функцию с конструкцией, – улыбнулся Генрих. – Изготовлен-то киборг все же не из мяса, а из синтетики и металла. А там другие прочности. Потому перепад давлений он переносит куда лучше. В принципе, он и без компенсирующего костюма там мог бы действовать. Но примерно так же, как альпинист очень высоко в горах – с трудом. И температурный режим ему не страшен – но повлечет усиленный перерасход энергии. Плюс – увеличенное испарение из гидросистемы в условиях слабой атмосферы. Одним словом – если в Антарктиду собрался, так будь добр одеть доху, унты и шапку. А не щеголять голым задом. То есть, работать на Марсе можно было бы – но на износ. Потому решили сделать и одежду…

– А что за материал вы использовали для такой качественной имитации? Медицинский протез?

– Вы кожу имеете в виду? – уточнил Лунин.

– И кожу, конечно. Но и мышцы, выглядят как натуральные, судя по мимике и артикуляции…

– Нет, кожа – не медицинский протез, – стараясь не ухмыляться, ответил Вадим. – У нас не было доступа к такого уровня материалам. Я же говорил уже, что мы занимались откровенной самодельщиной на дому. Поэтому наружную оболочку пришлось изготавливать из галантерейного кожзаменителя…

– Из чего?

– Ну, из чего делают сумочки женские, одежду – плащи, куртки… Кресла автомобильные им обивают еще. Кстати, в данном случае взята была именно эта разновидность… Этот материал дешев и полностью соответствует всем требуемым характеристикам, как вы можете убедиться…

– Из обивочного материала?!

– Ну да… Его же делают как раз в расчете на контакт с человеческим телом. Поэтому ощущения от него не должны вызывать раздражения и не быть ядовитыми. А кожный протез нам было бы даже невыгодно применять. Он требует к себе дополнительного ухода. Кроме того, рассчитан на приживление к живым тканям – а нам в этом просто не было необходимости.

– Но она… Поверхность робота не производит впечатления наружной обтяжки! Ваша "кожа" явно прикреплена к подлежащим мышцам!

– Конечно. Иначе бы это получилась не кожа а чехол. Быстро протирающийся и неудобный. Наружный слой приварен на молекулярном уровне к внутренней подложке с наполнителем в котором двигаются мышцы, проходят сосуды гидросистемы и в центре размещены кости каркаса.

– Что за подложка?

– Это ячеистая структура из лавсановых нитей, залитая перфторуглеродным гелем в качестве наполнителя.

– Ячеистая – это как?

– Ну… Вязанная, в общем, – признался Вадим. Уточнять, что вязала ее на спицах жена Горчинского, он не стал. Но работка у нее была та еще… – В силу этого подложка соединяет в себе как прочность, так и упругость. А внутренними растяжками она соединена с костным каркасом, что позволяет четко сохранять внешнюю форму, не отслаиваться и не смещаться.

– А мышцы вы из чего делали? – последовала новая реплика.

– А вот попробуйте угадать! – Лунин все-таки усмехнулся. Товарищам ученым было приготовлено немало сюрпризов в этой конструкции. В процессе обучения им еще предстояло поудивляться. Пока же шли самые поверхностные вопросы. – Вот из чего можно было сделать приводные агрегаты, чтобы получилось сопоставимая с человеческими возможностями конструкция. И даже с чуть лучшими, чем у человека. Учитывая при том, что использовать можно только материалы, продающиеся в магазинах хозтоваров. И то, что никакого специального оборудования для высокоточной обработки у вас нет…

 

5

– Ну, после кожзаменителя… – протянул спрашивающий. – Даже и не знаю. Чтобы получить мощность, сопоставимую с живыми человеческими мышцами, вам нужно было загнать туда не меньше чем полсотни килограмм тонкой медной проволоки. Или столько же набранных из токопроводящей керамики гирлянд… Что еще вы могли купить в обычном магазине, соответствующее по магнитопроводящим свойствам? Искусственные протезы – вы же сами говорили – вам были не по карману…

– Правильно. Ничего из медицинского арсенала мы не использовали, – Вадим хмыкнул. – Но вы же видите, что перед вами вовсе не медные статуи. И уж тем более не керамические… Я, так понимаю, что это вообще с вашей стороны шутка…

– Ну, шутка…- подтвердили из зала. – Но что вы тогда туда засунули?

– Токопроводящий резинопластик.

– Что?! – последовал вопль после изрядной паузы.

– Промышленный резинопласт, – повторил Вадим с удовольствием. – Конкретно – тот, что идет для изготовления ленточных транспортеров.

– Да это же невозможно!

– Почему это? – смиренно поинтересовался Лунин.

– Да из него же нить сделать нельзя! А мышца – это пучок нитей! И если структуру не воспроизвести – так вы и мощности не получите!

– Правильно, – кивнул Вадим.

– Что – правильно?! – продолжал горячится оппонент. – Нельзя было из ленточного транспортера сделать мышцы таких малых размеров!

– Да, – Лунин виновато развел руками. – Нельзя. Но мы сделали. Хотя нам было трудно…

– Да как, черт возьми?!

– Дык как у нас в России завсегда делают? С помощью кувалды и какой-то матери. С последующим доведением до кондиции посредством напильника! – под общий хохот сообщил Вадим.

Несмотря на такую реакцию спрашивающий не унялся:

– Но как, все-таки? Из этого пластика пробовали в свое время тянуть нить – я знаю. Но она получается непрочной. И рвется при малейшем усилии! Там просто молекулярная структура не предусматривает слишком длинных связок. И не держит нагрузки на растяжение. Только на сжатие. А здесь нужен практически мономер, причем – чем тоньше, тем лучше!

– Я знаю… – подтвердил Лунин, стараясь не смеяться. – Этот пластик годится только на большеразмерные, равнонагруженные конструкции, вроде тех же перистальтических ленточных транспортеров, потому что при меньших размерах он не сохраняет форму. Но удельную мощность он обеспечивает большую. Что и ценно. Причем без всякой наборно-жгутовой конструкции мышцы. Мы именно потому его и выбрали, что набирать каждый из сотен мускулов вручную из нитей нам было не под силу. А здесь можно было обойтись цельными кусками.

– Да не может же такого быть! Тот институт, который занимался этой задачей, так и не смог ее решить! Не работает она на растяжение!

Лунин все-таки усмехнулся.

– Как любил в таких случаях повторять Саул Иосифович: "А для этого нужно иметь не высшее образование, а всего лишь среднее соображение!" – сообщил он ехидно.

– И что же вы такое сообразили своим средним соображением, позвольте узнать? Потому как если бы это удалось, то вы совершили бы переворот в роботостроении: ведь сейчас все манипулятроы роботов имеют либо металлические мускулы, либо керамические. А это почти то же, что было в позапрошлом веке – когда конечности роботов двигали либо гидроцилиндрами, либо электромоторами! Пещерный уровень!

– Я это тоже знаю, – повторил терпеливо Лунин. – Хотя насчет пещерного уровня вы не совсем правы… И если вы не забыли – Горчинский ДЕЙСТВИТЕЛЬНО совершил переворот в роботостроении. Иначе бы мы здесь сейчас не разговаривали. А у института, который вы поминали, не имелось такой цели. Им в план было включено исследование по производству токопроводящей полимерной нити для нужд промышленности. Нити с весьма многообещающими свойствами – это да. Но ведь не более того… Очень узкоспециальная, фактически чисто технологическая задача. Никто поэтому и не пытался в ее рамках что-нибудь эдакое изобрести. А нам нужно было получить полный аналог живой мышцы – и все тут! Ну, нам и пришлось его сделать.

– Да как?!

Вадим вспомнил, как десять лет назад Горчинский поставил перед ним эту задачу – сделать аналог мышцы. Перед тогда еще студентом. И в совершенно смешные сроки. Разинувшему от такой наивности рот Лунину Горчинский невозмутимо заявил:

– Никогда не бойтесь больших задач. Иначе вы ничего в жизни и науке не добьетесь. Как в том анекдоте про ассенизаторов… Знаете?

– В каком анекдоте? – спросил не пришедший в себя Лунин.

– Да два ассенизатора – старый и молодой – отправились на обычное свое дело – вычерпывание излишков из выгребной ямы. Старый, как более опытный, занял позицию непосредственно в яме, а молодой – наверху. Чтобы принимать ведро. С субстратом. Ну, черпают они, значит, это дело… Черпают. И тут чего-то молодой неловко двинулся и все содержимое из ведра – вниз. Прямо на старшего. Молодой замер в испуге. Стоит… А старший на дне ямы утерся, посмотрел печально снизу вверх на помощника и говорит: "Бестолочь косорукая! Ничего тебе доверить нельзя! Вот так всю жизнь наверху с ведром и простоишь!.. Тьфу!"

Вадим не заржал тогда во все горло только из вежливости.

 

6

Что именно хотел Горчинский сказать этим анекдотом, Лунин понял уже только после его смерти.

Когда его "уходили" из института, а он ругался с директором, сдавал дела и, доходя до мата, требовал составления официальной описи на оставляемые в качестве "лабораторного имущества" образцы. Происходившее было до отвращения наглядно…

А мышцу он сделал. За вдвое большее время, чем требовал Горчинский, но сделал. Сам. Правда, Горчинский все же выдал ему начальную установку.

– Не пытайтесь копировать уже существующие модели, – сказал он. – Они нас не устраивают. Если бы можно было применить что-либо из того, что есть, незачем было бы и огород городить… И не знакомьтесь с их конструкцией. Этим вы только себе мозги зашорите. Просто выясните – какое действие производит мышца? И – каким угодно способом воспроизведите этот эффект в тех же рамках. Вот и все. Единственные ограничения – агрегат должен быть абсолютно безвреден для здоровья людей, и иметь себестоимость равную нулю. И впредь всегда из этого исходите, что бы вам не пришлось изобретать. Вам понятно?

Он любил такие парадоксальные формулировки. По его словам они помогали уяснить задачу с максимальной контрастностью. Он вообще был большим любителем совмещать несовместимое, математик-теоретик по специальности и изобретатель-практик по необходимости, Саул Иосифович Горчинский…

…– Да просто очень, – ответил Вадим настырному скептику. – Даже до смешного просто. Если материал плохо работает на растяжение, но хорошо на сжатие – так и нужно было всего лишь заставить его на сжатие и работать. И все.

После внезапно возникшей паузы уже чей-то другой голос недоверчиво спросил:

– И что, никто до такой умной мысли до вас не додумался?

Лунин развел руками:

– Представьте себе – нет… Но если быть честным, так я повторю то, что только что сказал: такой задачи не ставилось на уровне официальных разработчиков. Им ставилась задача СКОПИРОВАТЬ живую мышцу. В точности как она есть. Как наиболее совершенный двигательный агрегат в природе. Такие несуразности регулярно случаются в науке – что поделать, мы, люди, существа не очень совершенные…

– Погодите-погодите! – опомнился "скептик". – Принцип-то идеи понятен! Но как вы осуществили его на практике?

– Да это-то совсем элементарно, – ответил Лунин. – Грубо говоря – тот же самый гидроцилиндр, во внутренней полости которого размещен резинопласт. При пропускании тока резинопласт расширяется и движет шток и цилиндр навстречу друг другу. Все. Корпус цилиндра не дает пластику потерять форму и таким образом сберегает его от разрушений. Пришлось, правда, повозиться, чтобы сделать конструкцию эластичной, без применения металлов – там дакроновый чехол и тяги из углепластика – но схема, в сущности, совершенно классическая. И внешне работа выглядит в точности как сокращение мышц под кожей…

– А если резать придется? – раздался голос Мальцева.

– Ничего страшного, – сказал Лунин. – В стационарных условиях нити подложки просто отодвигаются в сторону за счет упругости, гель выдавливается. Проверено неоднократно, – добавил он уже специально от себя. – А в полевых… Какая там разница? Главное, чтоб заштопать повреждение мышцы, сосудов, каркаса или внутренних механизмов, чтобы проработало, пока будешь добираться до стационара. На полигонах мы это тоже проверили, конечно.

– А разрез на коже?

– Можно наложить обычную повязку. Или скотчем залепить. Да хоть зашить просто нитками! Потом заваривается СВЧ или ультразвуком – практически без следов, если постараться.

– Угу… – непонятно отозвался хирург и замолчал.

– Собственно, – счел нужным добавить Генрих. – Такой ремонт нам только в полевых условиях и нужен. Когда нанозавода под боком нет. На базе же любые повреждения будут исправляться помещением робота в чан с наноэффекторами и восстановлением посредством компьютерного редактирования. Но приемы оказания первой помощи, конечно, изучить придется – мало ли что…

– Так же как и правила личной гигиены! – подхватила Юля, которой надоело молчать.

– А что – и такие есть?!

– А как же?! Глаза нужно протирать регулярно, зубы чистить. Горло полоскать на предмет очищения от пыли…

– Зубы чистить?!

– А как же? Раз они у вас есть – содержать их нужно в порядке!

– Ну бли-ин, – протянул кто-то. – И тут от кураторов житья не будет! Механики-то зачем?

– А механики будут заниматься более серьезными вещами!

– Какими, например? Органы размножения испытвать в работе?

– Почти, – не спасовал Юля. – Общая профилактика всех систем, контроль генератора, желудочного реактора, работы гидросистемы…

– А что за гидросистема-то такая? Уже несколько раз ее упоминали…

– Она обеспечивает сверхдавление в гелевом заполнителе – чтобы тело не теряло формы. Ну и еще увлажнение и внутреннюю терморегуляцию. Вдобавок к системе охлаждения, что смонтирована в ранце скафандра…

– А зачем гидросистема? Вроде ж конструкция электромеханическая?

 

7

– Одно другому не противоречит… – ответил Генрих. – Мышечный механизм действительно электромеханический. Но все материалы имеют неприятное свойство терять со временем содержащуюся в них воду. Высыхать то есть. В вакууме – особенно сильно. Кроме того, всякая конструкция при работе греется. А в нашем случае греется особо сильно – внутренняя температура в генераторе пятьсот градусов. Тут без системы охлаждения не обойтись. Пришлось создать что-то вроде кровеносной сети, прокачивающей теплообменную жидкость по всему объему андроида, распределяющей тепло более-менее равномерно и отдающей его в пространство через поверхность. В результате температура тела у нашего кибера лишь немного выше, чем у человека – сорок градусов по Цельсию.

– Получается – он у вас и на ощупь как человек? – прозвучал женский голос.

– Именно! И, главное – у тела свои тактильные датчики. То есть и вы тоже прекрасно все будете ощущать, а не только вас!

– То есть – тело… Оно тоже как настоящее? – спросил тот же голос.

– Конечно! – ответила Юля. – А вы думали, что тут только лица человеческие? Так ничего подобного! Сейчас сами увидите! Гена, помоги мне снять эту пластмассу…

Вадим в душе был против такого стриптиза еще при обсуждении сценария демонстрации. Но показать андроида "а натюрель" все равно требовалось. Потому Юлькина идея устроить шоу была принята единогласно – даже Лунину пришлось смолчать. Хотя и несколько не по тем мотивам. И вот настала пора расплачиваться за свою уступчивость…

Генрих помог Юле отщелкнуть замки креплений бронещитков и снять ранец.

Затем настала очередь шнуровки высотно-компенсирующего костюма.

Потом – термобелья системы охлаждения…

По ходу процесса зрители все более оживлялись. Издавая подбадривающие реплики. И даже привставали с мест. Когда Юля осталась в весьма смело открытом купальнике, со всех сторон грянул одобрительный гул, усиленный восторженным свистом.

– А дальше?! – крикнул кто-то.

– А фига! – ответила Юля и весело показала по направлению выкрика означенную фигуру из трех пальцев.

– У-у!.. Так нечестно! – донеслось в ответ.

– А у нас здесь не лига сексуальных реформ!

Осторожно переступая босыми ступнями, Юля перебралась в зал и побежала по рядам, демонстрируя всем желающим качество изготовления конструкции вблизи. Женщинам она охотно давала потрогать себя руками. Мужские же попытки пресекались энергичными шлепками. Все это сопровождалось охами, ахами, смехом и жизнерадостным возмущением ущемленной сильной половины экипажа. Впрочем, кажется, кому-то все же удалось произвести органолептическое исследование кожного покрова андроида…

Лунин с Генрихом наблюдали за этим проходом, стоя на арене и не вмешиваясь. Впрочем, во что, собственно, было бы вмешиваться? Семенов восторженно крутил головой, от души наслаждаясь происходящим вместе со всеми зрителями. Лунин внешне сохранял на лице каменное выражение. Но в душе матерился последними словами – было на что посмотреть… Да и сама Юлька будоражила толпу со всем присущим ей артистизмом, хорошо знакомым Вадиму еще с института. Когда она, закончив "круг почета", возвращалась на арену, весь амфитеатр, как один человек, встал и приветствовал ее аплодисментами.

– Ты чего? – спросил Генрих, посмотрев в этот момент на Лунина.

Черт, подумал Вадим, быстро подвигав лицевыми мускулами.

– Не отвлекайся, – сказал он Генриху. – Работаем…

– Ну так я…

– Все! – отрезал Вадим. – Проехали!…

Генрих, покосившись на Вадима, помог Юле облачиться обратно во все марсианские одежки, проверил функционирование СЖО и отошел на свое место.

Именно в этот момент у Лунина на "рамке" активировался вызов связи.

Вадим недоуменно скользнул в "боковое" время.

Только затем, как выяснилось, чтобы узреть на виоме довольную физиономию Кремера.

– Ну как оно? – заговорщически подмигнул Витька. – Нэ дэвушка – пэрсик! А?

– …твою мать! – сказал Лунин. – Я из тебя из самого персик сделаю!

– Ой-ой! Как страшно! – притворно запищал Витька и тут же снова стал обычно-агрессивным: – Вешай-вешай, белогвардейская морда! Всех не перевешаешь! Наше дело правое!

– Блин! Витька! – сказал Лунин. – Ты что, только за этим позвонил?

– А что? – сделал наивные глаза Кремер.

– Нашел время!

– А что? – повторил Витька. – Не вижу причин, почему бы одному благородному баю не позвонить другому и не выразить восхищение его дамой!

– Что, вот прямо сейчас?!

– А почему, собственно, нет?

– Да достал ты уже с твоими приколами! – в сердцах сказал Вадим. – И комитет ваш женский тоже! Отцепитесь вы от меня! Сколько раз можно говорить?!

– А вот фиг тебе, товарищ генерал-лейтенант! – сбить Витьку было, похоже, невозможно. – Они от тебя просто так не отцепятся! Как честному человеку тебе теперь придется жениться!.. На благо Новой Утопии!..