1

Было жарко.

Лунин лежал на горячем, как печка граните набережной, подставив солнцу грудь, и свесив ноги в воду, и блаженствовал, закрыв глаза. Лениво плескались мелкие волны. Звенели моторы водных мотоциклов, раздавались хлесткие удары по мячу, удалые выкрики и женские визги… Лето.

Несколько месяцев пролетели как день – слившись в один сумасшедший поток. Обучить тысячу человек достаточно уверенно обращаться с кибер-телами было не так-то просто. Не из-за сложности материала. Сам курс длился всего две недели. Но проблема была в том, что санаторий не мог вместить всю тысячу сразу. Максимум сто человек. На большее количество народу никак не хватало мощности. Вадим, Генрих и Стрельцов натурально замучились два раза в месяц повторять одно и то же. А еще была куча проблем с производственниками, которые тоже требовалось решать. В общем, работы хватало. Даже внутренний интерфейс не очень помогал. Хотя без него была бы совсем труба, конечно.

Но вчера, наконец, все закончилось. И сегодня с утра три кибернетиста заслуженно валялись на берегу, жарясь на солнце, ныряя с набережной в теплую как парное молоко воду и ничего больше не делая. Приходили в себя от сумасшедшего марафона. Чего здесь делала вся остальная марсианская группа – сказать было трудно. Скорей всего присоединились исключительно из халявных соображений: после завершения обучения санаторий предполагалось вывести из быстрого времени и отправить на "чердак" – из экономии все тех же вычислительных мощностей. Да и всем остальным перейти туда же. Так что народ можно было понять…

Лунин услышал шлепанье босых ног по камню, но не пошевелился и не открыл глаза. Ему не хотелось делать ничего. Кто бы это ни был. Хоть Кремер. Хоть сам Башкирцев. Впрочем, Витьки здесь как раз не было. И Андрея Ильича тоже…

Шаги приблизились и затихли где-то в районе лунинского плеча. Постояли немного, затем переместились к поясу, и неизвестный опустился рядом, распространяя запах воды и ландышей. Ландышей?.. В голове у Лунина вихрем пронеслась масса соображений на предмет того, кто бы это мог быть. Но, если честно говорить, выбора большого не предполагалось. Ландышами душилась только одна особа…

– Вадим… – позвала Юля.

Лунин открыл глаза и посмотрел в небо. Совершенно забыв, что находится не на Земле. Огромный шар солнца, висящий в зените, безжалостно плеснул огнем. Вадим изо всех сил зажмурился и рывком сел, мотая головой: под веками плавали цветные пятна. Примерно через минуту, проморгавшись, он посмотрел на Юлю, постаравшись всем видом изобразить внимание. На Юле был надет строгий купальник под цвет ее глаз, сейчас потемневший от воды и желтая резиновая шапочка, прикрывавшая волосы. На шапочке и на плечах искрились радужные капли. Лицо у Юли было очень серьезное.

– Вадим… – сказала она. – Нам надо поговорить

Лунин окинул взглядом близлежащую акваторию с играющими в водное поло купальщиками и усиленно попытался придумать, что сказать. Как назло, ничего в голову не приходило. Больше всего ему в данный момент хотелось сигануть с бортика в пруд, но усилием воли он подавил это желание. Да и было бы оно крайне глупо.

Юля, не дождавшись ответа, опустила голову и принялась тщательно стирать что-то пальцем у себя с коленки. Хотя там, кажется, и так ничего не было. Но она протерла одну коленную чашечку, затем принялась за другую. Лунин чувствовал себя полным идиотом. Но язык, как заколдованный, отказывался шевелиться, и он продолжал молчать.

– Я не понимаю… – не отрываясь от коленки, заговорила Юля тихо. – Что случилось?

Вадим вздохнул.

– Что? – повторила Юля вопрос. – Почему ты даже не хочешь со мной разговаривать?

Да чтоб оно все в тартарары провалилось, подумал Лунин, понимая, что молчать дальше будет просто невежливо.

– Почему не хочу, – сказал он, сам понимая, насколько ненатуральной получается интонация. – Хочу…

Юля посмотрела на него внимательно.

– Ну тогда что произошло?

Вадим в отчаянии раскрыл рот, совершенно не представляя, что скажет, и в этот момент внезапно ощутил сигнал вызова.

– Подожди! – быстро бросил он Юле, скользнув во внутреннее время.

И оказался нос к носу с Кремером. Ну, то есть – с экраном, на котором присутствовал Витька.

– Чего тебе? – нелюбезно поинтересовался Вадим.

– Тебя. По делу. Срочно! – физиономия друга-приятеля расплылась во всегдашней ехидной улыбке. – А то, понимаешь, в то время, когда весь народ – в смысле, экипаж! – не покладая рук, прилагает все силы для успешного выполнения задания партии…

– Витька! – прервал Лунин. – В чем дело? Какого хрена ты меня дергаешь все время? Чего случилось?

Кремер, видимо, уловил, что Вадим не расположен сейчас к шуткам, потому что, отбросив ернический тон, виновато развел руками:

– Ну извини, брат! Но без тебя никак. Бомбу нашли.

 

2

Секунду Лунин смотрел на Витьку, не понимая, о чем речь.

– Что, на самом деле, что ли? – спросил он затем.

– Угу, – ответил Кремер. – На самом. Одна килотонна. Головка от противоракеты. Замаскирована была под радиоизотопный генератор. Ловко так придумали, стервецы…

– Ну… А я-то тебе на что?

– Долго это объяснять… Но если в двух словах – есть возможность проверить твоих андроидов в деле. Потому давай – аллюр три креста! – вылезай из погреба и двигай сюда, в нормальное время. С информацией ознакомишься по дороге…

– Да чего спешка-то такая?

– Так коррекция же! Все сроки выполнения псу под хвост летят! А кроме того – бомба с "бегающим взрывателем". И взрыватель почти сработал… Когда киберы туда сунулись. К счастью удалось в последний момент все остановить. Но теперь в результате патовая ситуация: бомба не взрывается, но и киберы ничего сделать не могут. И черт его знает, что там еще в схеме подрыва наворочено… Так что без человека тут не обойтись…

– Нихренасе… – прокомментировал Вадим

– Поэтому я и говорю: мигом дуй сюда! Как специалист, ты можешь понадобиться!

– Уже лечу!…

Вадим вернулся в "нормальный мир".

– Извини! – сказал он Юле, быстро вставая и разворачиваясь в сторону ближайшего телепорта.

Одеваться было некогда, да и смысла особого не имелось – всегда можно было заказать новую одежду в любой момент – и Вадим, быстро опять юркнув "внутрь себя", присел, толкнулся и как был – в одних плавках – послал тело в воздух.

– Вадим!.. – донеслось до него. Но Лунин ничего не ответил. И даже решил, что не станет откликаться на вызов, если тот последует. Но больше всего он боялся, что Юля прыгнет следом – выяснить, почему он сбежал. С нее могло статься.

Однако ничего подобного к некоторому удивлению Вадима, не произошло. Пролетев по гигантской дуге, он шлепнулся на четвереньки на вершине холма, среди каменных менгиров. За время прыжка, максимально ускорив собственный темп, Лунин все же заказал себе одежду, а так же материалы по обнаруженной бомбе. В мембрану телепорта он шагнул уже одетым и занятым изучением файла.

Никто за ним так и не погнался.

Сделав несколько пересадок, Вадим добрался до рубки – почти такого же зала, как и салон, только уставленного пилотскими пультами – и заодно успел прочесть информацию. Прочитанное не вдохновило. Но, по крайней мере, помогло проникнуться серьезностью положения. Во всяком случае, Вадима не удивило увиденное в рубке столпотворение. Здесь были Камов, второй пилот Меркулов, бортинженер Акопян, Башкирцев, Кремер и еще не меньше дюжины человек, которых Лунин знал, как входящих в состав экипажа, но по именам не помнил.

– О! Наконец-то! – отметил Кремер. – Давай сюда! Включайся!

– В чего включаться-то? – спросил Лунин, обмениваясь со всеми кивками. – Я что – сапер, что ли?

– Да нет, бомбой тебе заниматься не надо! – утешил его Витька. – Тут без тебя специалистов хватает. Но надо кого-то и по андроидам иметь на всякий случай под рукой!

– Они ведь у вас по всем характеристикам как люди? – спросил Камов.

– Сергей Александрович! – сказал Лунин. – Ну вы же недавно только обучение проходили. Я же всем говорил!

– Обучение – одно, практика – другое! Мы же их реально пока ни разу не применяли. Справятся они в этом случае?

– Да все что могут люди – могу и они. Но что конкретно-то делать надо?

– А вот – Сурен скажет, – Камов кивнул на бортинженера.

– Ситуация простая, – сообщил тот, не тратя время на предисловия. – Киберы техобслуживания трюма бомбу нашли. При попытке ее обезвредить оказалось, что на бомбе установлен так называемый взрыватель раздельного размещения. Он отделился от заряда и убежал. Роботы с ним ничего сделать не могут – они на это просто не рассчитаны…

– Да это все я уже прочитал! – перебил Вадим. – Взрыватель бегает где-то в трюме и поймать его нельзя, потому что он тогда подорвет боеголовку. Я не вижу, для чего тут могут потребоваться андроиды. Взрыватель они никак не поймают! Да если и поймают – то это не самая лучшая идея…

– Нет, – прервал его в свою очередь Акопян. – Мы все прекрасно понимаем, что человек в вакуум-скафандре не сможет гоняться по трюму за кибернетическим пауком. Да и взрыватель ловить никто не собирается – не хотим же мы взорваться? Пусть бегает… Идея заключается в другом. Блок, в котором смонтирована боеголовка, весит пятьсот килограмм. Нам нужно просто вручную вытащить его из той ячейки, где он закреплен, отбуксировать из трюма и выкинуть за борт. Вот для этого нам и нужны андроиды… Ну и еще – прорубить обшивку, чтобы было, через что выталкивать этот сюрприз наружу…

– А он не рванет, когда его потащим? – усомнился Вадим.

– Нет. Его же в таком виде уже грузили на борт. Безопасность транспортировки была предусмотрена террористами. Сам заряд в корпусе энергоустановки – вмонтирован без возможности извлечения, это наверняка. А вот генератор целиком – ничего не мешает утащить куда нам надо. Этого наши враги никак предугадать не могли. Они ведь рассчитывали, что имеют дело с автоматическим, а не пилотируемым кораблем.

 

3

– Чего-то больно просто… – сказал Лунин. – А что – обычным-то способом – трюмными тельферами – эту штуку элементарно вытянуть нельзя? Как всегда погрузку-выгрузку осуществляют?

– В том-то и дело, что нельзя ни под каким видом, – вклинился в разговор Камов. – То есть можно, но… – он развел руками: – Нам тогда придется выкинуть за борт фактически треть нагрузки. Причем все это будет марсианское снаряжение. У нас же схема приемки груза – продольно-осевая. Через стыковочный узел. Не рассчитывали мы как-то, что нам будут бомбы подбрасывать, когда проектировали…

– Ага… – сказал Лунин, вспомнив, что Камов и является главным конструктором "Ореола". И коли уж он сам говорит, что нельзя… – Но все-таки, – спросил Вадим еще раз. – Взрыватель не сработает, когда мы бомбу за борт будем выкидывать? И на кой черт вообще было такую схему городить?

– Ты не умничай, давай! – заявил Витька. – Тут и без тебя все уже продумано! Взрыватель, конечно сработает. Но не сразу. Мы к контейнеру движок приделаем – и он успеет улететь достаточно далеко и пусть там взрывается на здоровье! А схема не такая уж дурацкая… Сам подумай. Если эта штука "Ореол" разнесет в пыль – это ж какой скандал будет? Уничтожение уникального государственного имущества! Есть все шансы, что за такое до заказчиков доберутся и мало им не покажется. Но если бомба обнаружена, то остаются всего два варианта: либо выкинуть ее вместе с половиной груза за борт – но тогда с чем на Марс лететь? Либо – просто возвращаться. В любом случае спасательная экспедиции отменяется. Зато корабль остается цел! Тут, конечно, тоже был бы шухер, но совсем не такой, как в первом разе. Можно все списать на гремлинские шуточки и заказчикам – остаться в стороне. Я вообще думаю, что обнаружение заряда входило в планы этих, блин, вредителей… Разве что несколько позже. И уж точно они не рассчитывали, что на борту окажется кто-то кроме штатных киберов техобслуживания!

– В общем, схема предполагается такая, – снова заговорил Акопян. – Я, Карпенко, Мельников, Гусев, – он кивнул на кого-то из экипажа, затем бросил недовольный взгляд на Витьку: – Плюс – Кремер. Плюс – вы. Выходим в трюм в хвостовой его части – через наш основной нанозавод – и движемся по центральному технологическому проходу, расширяя его по пути движения до габаритов генератора. Груз складируем в боковые радиусы прохода на всех ярусах трюма – объема должно хватить, мы посчитали. Добираемся до того яруса, где лежит заряд. Затем мы с Карпенко проверяем, что там с этой бомбой и принимаем, в случае чего, меры предосторожности. Мельников, Гусев, и Виктор Данилович в это время, вооружившись универсальными инструментами, рубят внешнюю обшивку между сороковым и сорок первым шпангоутами – там где размер позволяет протолкнуть контейнер генератора без излишних сложностей. Когда все это будет выполнено – мы все вместе вшестером беремся за агрегат и тащим его до расчищенного центрального прохода. Там с помощью тельфера майнаем до уровня сорок первого шпангоута. Снова тащим на руках до дыры в борту, цепляем к контейнеру двигатель – и отправляем этот подарок за борт. Вот таким образом.

– А я что делаю? – спросил Вадим. – Особенно в то время, когда буду свободен от перетаскивания тяжестей…

– А ты – как добрый доктор Айболит: "он под деревом сидит!" – встрял не могущий утерпеть Кремер. – Ну и – к тебе, само собой, лечиться – и корова и волчица!…

– Ну, в общем и целом – да, – подтвердил Акопян, бросив, однако, на Витьку косой взгляд. – Предполагается, что вы с чемоданчиком первой помощи – или что там у вас? – находитесь рядом с нами и в случае чего проводите необходимый, э-э, ремонт. У вас есть какие-то дополнения?

– Да, в общем, нету, – сказал Лунин, соображая. – Хотя нет – есть, пожалуй! Я думаю, следует для участия в выходе привлечь и Семенова со Стрельцовым. Это мои помошники…

– Я знаю, – кивнул Акопян без тени улыбки. – И мы об этом думали. И пришли к выводу, что не стоит. Вы – опытный космач, как и мы. Это без ложной скромности и без излишней лести. Насчет вас никаких сомнений нет. У нас только Виктор Данилович вакуума пока еще не пробовал. Но от него деваться некуда… – бортинженер бросил на начальника марсианской партии еще один хмурый взгляд. – Ну и – Семенов со Стрельцовым тоже новички. Зачем нам лишний риск? Выход не учебный. Бомба настоящая. Неопытных людей там не должно быть.

– Согласен, – сказал Вадим. Тем не менее, собственная идея ему понравилась, и он не собирался от нее отказываться. – Только вы ничего не забыли?

– Что именно? – удивился Акопян.

– Да одна килотонна – случись чего – разнесет весь корабль на клочки, если не на атомы. Потому все равно – где будут находиться опытные или неопытные люди. Наоборот: я думаю, было бы весьма полезно поручить Генриху с Анатолием осуществление контроля за техсостоянием андроидов непосредственно в трюме. Это будет хорошая практика. А помешать они нам ничем не помешают. Определить им место нахождения в боковом радиусе – и пусть там сидят с аппаратурой и ни во что не лезут. Чем плохо?

Акопян сердито нахмурился, раздумывая. Посмотрел на Камова. Но тот на помощь бортинженеру прийти не поспешил. Что лишний раз убедило Лунина в жизнеспособности собственной задумки. Он уже открыл, было, рот, собираясь привести дополнительные аргументы, но тут голос подал молчавший все это время как сфинкс Башкирцев:

– Говорил же я тебе Сурен – пусть идут… Жалко, что ли?

 

4

– Эх, дубинушка – ухнем! Эх, зеленая – сама пойдет!

Шесть часов каторжной работы приближались к завершению…

График полета был безбожно сорван и штурмана непрерывно пересчитывали характеристики траектории, а в трюме шестеро андроидов двадцать второго века изготовления, обливаясь потом, изображали из себя бурлаков. А до того – просто грузчиков, расчищая центральный проход от размещенного там оборудования. Это было не так-то просто сделать… Груз был генеральный. То есть – совершенно разношерстный по размерам и массе. И хотя посредством контейнеров – а проще говоря, ящиков и коробок из пластмассы, картона, а то и просто досок – упаковочные габариты были приведены к какому-то единому стандарту, задачу это облегчало не очень.

Все равно сперва следовало отсоединить крепления, которыми груз был зафиксирован согласно центровочной ведомости, затем оттащить его так же в рассчитанную временную точку размещения, точно установить там, затем закрепить – а это тоже нужно было выполнить в нестандартных условиях! – то есть просто привязать понадежнее. И все это – в тесных, похожих больше на каминные трубы технологических проходах, рассчитанных на трюмных киберов, а не на человека в вакуум-скафандре! И самое поганое – нельзя было запустить в трюм большего количества народа. То есть, запустить-то можно было. Завод "Ореола" изготовил уже достаточное количество искусственных тел. Но из-за все тех же нечеловеческих габаритов в трюме больше чем шесть человек за раз работать не могли – места не было.

Та еще, в общем, работенка…

А ведь потом предстояло еще все это вернуть на прежние места!

После этого Акопян и Карпенко, как и планировали, вооружившись кучей какой-то специальной аппаратуры, принялись ползать по несчастному лжегенератору, едва его не облизывая из осторожности – исследовать на предмет взрывных ловушек. А Мельников, Гусев и Кремер, сменяя друг друга, отправились рубить наружную обшивку у задней переборки трюма. Там было единственное место, куда технологический проход позволял пробраться без титанических перекантовок груза.

Лунин, подумав, присоединился к борторубам. Все равно к бомбе его не пустили, а с контролем состояния андроидов вполне справлялись Генрих с Анатолием. Помощники, кстати, вели себя очень даже хорошо. Для людей, первый раз вышедших в космос. Сидели тихонько в стороне и никому не мешали. Даже в пробивании дыры дисциплинированно не участвовали. И в принципе, даже пригодились по прямому назначению: по ходу дела провели регулировку терморегуляции скафандров на более высокую температуру тел – в спешке про эту разницу забыли. Вадим мог быть доволен. Заодно про себя решил, что к астероидам, пожалуй, лучше будет послать Стрельцова. Техническую сторону тот изучил не хуже Генриха, но с Луниным они знали друг друга хуже. А на Марсе это могло иметь значение…

Совместными усилиями обшивку прорубили вполне успешно. Во всяком случае, гораздо раньше, чем Акопян с Карпенко закончили свою часть работы. Пока их дожидались, принесли и приготовили в удобном месте импровизированный реактивный двигатель – баллон с углекислотой – и крепления для него. С помощью киберов протянули от стыковочного узла, располагавшегося по вектору тяги "на потолке" трос тельфера, прицепили к крюку стропы. Хоть сила тяжести и была только в одну десятую земной, все же спускать на руках дюжину метров по вертикали полтонны массы было бы опрометчивым решением. Это все понимали. А вот отчего было просто не выключить двигатель на время работ – чтоб получить невесомость – Лунин никак не мог взять в толк. О чем, в конце концов, не выдержав, и спросил.

– Эх ты! Голова – два уха! – тут же воспользовался случаем негодяй Витька. – Двигатели он остановить захотел! Рационализатор!

– А что? – отозвался на такой ответ нейтрально Вадим. – С коррекцией мы и так опоздали – летим черт-те куда. Можно было бы и не разгоняться несколько часов в ненужном направлении…

– О, господи! Кеплер! – возмутился Кремер. – Птолемей! Тихо Браге! Коперник! Чего ты понимаешь в небесной механике?

– А что тогда?

– Сами двигатели, – неожиданно вместо Витьки ответил Мельников. – Если их остановить, то за несколько часов активная зона так остынет, что надо будет проводить практически все стартовые операции с нуля. А это займет в сумме со временем, потраченным на возню с бомбой почти сутки. И вот тогда мы из графика выбьемся действительно серьезно…

– Ну а не останавливать, а просто тягу снизить?

– Так у нас двигатель с фиксированной тягой: либо полная, либо никакой. Первая пока еще конструкция, простенькая…

– Ага… – вынужден был признать себя удовлетворенным Вадим, сраженный техническими подробностями.

Но тут как раз закончили свою работу "саперы" и Камов с центрального поста дал разрешение на вынос заряда из трюма. Чем и занялись под допотопную "Дубинушку". Реанимированную по такому случаю неугомонным Кремером. На удивление, операция прошла без накладок. Хотя очень уж однообразно – исключительно из действий "тяни-толкай": расчищенный проход, хотя и позволял провести по нему контейнер, не был прямым и гладким, и приходилось то и дело тормозить, чтобы протиснуть несчастную бомбу между выступающими тут и там препятствиями. В результате этой тупой работы Вадим впал в некое подобие транса, сосредоточившись только на мышечных усилиях. Потому, наверное, на него очень сильное действие оказал внезапный крик Карпенко, прозвучавший без всякого предупреждения:

– Черт! Все в быстрое!! Немедленно!!

 

5

Вадим ничего не успел сообразить – подсознание среагировало само.

Он прыгнул на самый быстрый темп внутреннего времени и включил конференц-связь.

Вокруг образовалась куча экранов с остальными участниками "разминирования", в том числе и теми, кто был в центральном посту. Все обеспокоено смотрели на Карпенко – как на виновника переполоха.

– Ты чего кричал, Василий? – спросил, наконец, Камов.

Карпенко помолчал, к чему-то приглядываясь за пределами экрана, затем, скривившись, сообщил:

– Там таймер самоликвидатора заработал…

– Уф-ф… – с неожиданным облегчением выдохнул кто-то.

Но другой голос с не меньшим расстройством воскликнул:

– Черт!

Экспансивный Акопян ударил кулаком по ладони.

– Как он мог заработать? Мы же там все лишние контуры отключили!

– Возможно не все, – Карпенко покачал головой. – А возможно, заработал именно поэтому… Точно сейчас все равно не сказать. Да сейчас это и не важно!…

– Так! Стоп. О чем речь? – раздался голос Башкирцева. – Какой самоликвидатор?

Карпенко посмотрел на начальника экспедиции.

– Это боеголовка от противоракеты. Там предусмотрено самоуничтожение заряда в случае, если она не попадает в цель. Через минуту после запуска.

– Для чего?

– Чтобы не попала куда не нужно, – пояснил Камов, опережая своего подчиненного и тут же спросил Карпенко и Акопяна, объединив их взглядом: – Сурен, Василий, что мы в результате имеем?

– Мы не успеваем приделать к контейнеру двигатель, – ответил Карпенко. – А без этого… Если просто вытолкнуть его в дыру – он пойдет прямо на отражатель.

– Не хотелось бы… А другие варианты?

– Других не получается. Только если оставить его на месте – пусть взрывается в трюме. Тоже не подарок, но ход мы в этом случае сохраним, а это важнее.

– Погодите. Вы о чем? – подал голос Кремер. – Одна килотонна! Какой ход! Нас на атомы разнесет!

Акопян замахал на него руками. Не то возражая, не то успокаивая.

– Витя, что ты! Какая килотонна? Это самоликвидатор! Он служит для уничтожения ядерного заряда безопасным способом. Взрыв будет не атомным, обычным. В пределах десяти килограмм ТНТ. Он только повредит часть груза в трюме – и все.

Вадим от такой новости почувствовал неожиданный прилив оптимизма. Да, пожалуй, не он один.

– Ну, это не так страшно… – согласился Витька. И тут же спросил: – А чего тогда было сразу эту штуку на месте не подорвать? Ну, потеряли бы несколько тонн оборудования – невелик убыток…

– Ну, это не так просто сделать! – возразил Акопян. – Заряды надо с умом располагать, не абы как… Да и не в этом главное! Такой взрыв загадит нам весь трюм плутонием. Понимаешь? Из чего сделана боеголовка?

– О, ё!… – дошло до Витьки. – Ни хрена себе… Это нам тогда на Марс можно и не соваться…

– Вот именно.

– Черт… И что теперь?

– Теперь будем решать задачку по порядку, – вмешался в словопрения Камов. – Потрепались – хватит. Сурен, Василий, Вадим Петрович! Мы точно никак не можем приделать двигатель в подходящие сроки?

Хотя вопрос относился к троим, тем не менее, все посмотрели на одного Лунина. Поскольку он был главным специалистом по андроидам. Вот уж действительно, Кремер как в воду глядел – когда сказал, что есть возможность испытать их в деле. Вот тебе и испытание, блин!

Вадим открыл справочный раздел по ТТХ, переглянулся с Генрихом и Стрельцовым – те сделали, судя по всему, то же самое – и некоторое время игрался с обобщенными номограммами "скорость-координация движений". Хотя, в общем, результат был известен заранее. Быстродействие роботов не сильно превосходило человеческое. Другое дело, что за счет оптимизации операций и переход на иной тип управления можно было получить существенный выигрыш… Но, увы – не в данном случае.

– Нет… Не успеваем, – сказал он, наконец. – Либо одно, либо другое. Мы можем успеть приделать двигатель – но сработает самоликвидатор. Или же гарантированно выпихнуть контейнер за борт. Но без двигателя. Сергей Александрович, – обратился он к Камову. – А вы не могли бы просто отвернуть корму в сторону? Рулевыми двигателями?

Камов молча покачал головой. Ответил Акопян, все еще раздосадованный случившимся:

– Как он тебе отвернет, слушай? У нас тысяча тонн массы! Представляешь, какая инерция? Корма уйти не успеет.

После этого наступило общее молчание. В очень сильно нехорошей интонации – сколь бы странно такое утверждение ни выглядело.

– Черт, неужели все зря? – спросил затем, ни к кому конкретно не обращаясь, Башкирцев. – Придется возвращаться?

Ему никто не ответил. Все и так было ясно.

Тогда Вадим, оглядев по очереди всех присутствующих и удостоверившись, что выхода никто не предлагает, кашлянул и сказал:

– Есть, в общем-то, еще один вариант…

 

6

– Что-о-о?! – во всеобщей тишине переспросил Камов. Лицо у него вытянулось как минимум вдвое.

– Что вас удивляет? – вопросом на вопрос ответил Лунин. – Если управление всей группой передать бортовому компьютеру – чтобы все работали как единый механизм – то контейнер даже не шелохнется, когда будут подбирать баллон. Никакой задержки не произойдет. А за бортом все пойдет, как и планировалось: баллон сработает как двигатель и уведет генератор в обход отражателя!

Пока Камов соображал, что ответить, экспансивный бортинженер не выдержал:

– Ай, изобретатель! – воскликнул он: – А точность ориентации ты как обеспечишь? Куда выхлоп пойдет? Ошибешься на несколько градусов – и прямо в отражатель и въедешь! А точка приложения вектора тяги? Как ты ее с центром масс совместишь?

Вадим развел руками:

– Сурен Давидович! Вы о чем? Мышцы-то у робота механические – человеческой усталости не имеют. И легко удержат именно ту конфигурацию, какую им задать, не хуже болтового соединения! То же самое касается и позиционирования по отношению к центру масс… Все же отлично считается. Да и тяга-то там всего ничего – только отклонение обеспечить!

Но все по-прежнему продолжали смотреть на Вадима как на ненормального.

Ну, не совсем все, конечно… Однако большинство.

И друг Витька, что забавно, входил в это число.

– Димка, – тут же подтвердил это наблюдение Кремер. – Ты с ума съехал?

Моментом грех было не воспользоваться.

– Ну, я не настаиваю, так уж непременно на своей кандидатуре, – скромно признался Лунин. – Можно подобрать кого-нибудь из наиболее менее ценных членов экипажа!

Он многозначительно посмотрел на приятеля.

– Ну или жребий кинуть, чтоб никому не завидно было герою…

– Да ты ж обратно не вернешься, остолоп!

Это был безоговорочный триумф – по отношению к Кремеру. За все его многочисленные подначки… Вадим не мог отказать себе в наслаждении местью.

– Господи! И этот человек запрещает мне ковырять в носу! – он с отчаянием схватился руками за голову, всем видом выражая вселенское разочарование в умственных способностях Витьки. – И является моим наставником! О горе мне, о разорение! За что, за что мне такое наказание?!

На лице у Кремера наряду с оставшимся удивлением проявилось некое подозрение… Соображал Витька всегда быстро и до него, без сомнения дошло, что старый друг не станет издеваться, не имея к тому осень веской причины. Но он явно все еще не понял, в чем же заключается прикол. И эта Витькина озадаченность пролилась бальзамом на лунинскую душу…

– Вадим Петрович! – в сердцах сказал оклемавшийся к этому времени Камов. – Что за детские шутки? Вот уж от вас-то никак не ожидал! Нам нормальные предложения нужны, а не героические глупости!

Лунин замахал руками и согласно закивал головой.

– Все, все… – подтвердил он, с превеликим трудом прогоняя с лица предательскую улыбку. – Не буду больше… Только, Сергей Александрович! Нету в моем предложении ничего героического. Один голый расчет и ничего более.

– Да вы же хотите выпрыгнуть в космос!

– Хочу… – подтвердил Вадим, против воли чувствуя, что опять начинает улыбаться. Не удержался и добавил: – Мне страсть как хочется посмотреть на "Ореол" в полете со стороны! А когда еще такой случай представится?!

Неизвестно, куда бы дальше зашел разговор в подобном ключе, но тут раздался голос Башкирцева:

– Вадим, перестань дурачиться… Объясни уже людям, в чем они ошиблись! Да и займемся делом. У нас сейчас хоть и вагон времени, но все же тратить его впустую необязательно…

– Хорошо… – согласился Лунин.

Немного помолчал, затем сказал:

– Вы заработались все… Забыли – кто мы и что мы? Как мы андроидами-то сейчас управляем? Непосредственно? Или дистанционно? Мы ведь в роботов-то не перемещались – на кой черт это было делать? Поэтому если мой андроид выпрыгнет из трюма за борт – я-то сам останусь тут, на месте. О каком героизме речь?

Не меньше секунды все молчали. Первым среагировал Акопян.

– Вот черт! И в самом деле! – он засмеялся. – Развел старичков! А мы-то тут, понимаешь!…

Остальные присоединились, вежливо похохатывая. Кремер обескуражено почесал лоб и развел руками: крыть ему было нечем. Мельников с Гусевым смотрели теперь на Вадима с уважением, а Генрих с Анатолием – так и вовсе гордостью. Один, пожалуй, Камов, вернулся к прежнему нейтральному состоянию. Но ему, впрочем, было по должности положено.

– Так, – сказал Сергей Александрович, когда смех стих. – С неясностью разобрались. Вариант принимается. Сейчас два вопроса: разработать новую схему действий, во-первых, и определиться с управлением, во-вторых – если надо что-то посчитать, обеспечить программно… Кибернетики, инженера… Какие есть соображения и сколько времени займет подготовка?

 

7

– Ну: раз, два, три! – пошел!

Ухватив баллон с углекислотой, Лунин взгромоздился на ящик с генератором и тот, разогнанный слитным толчком остальных, вылетел в космос.

Вадим уперся ступнями во внешнюю раму упаковки, правой рукой ухватился за транспортировочную ручку, одновременно зажав под мышкой баллон и притиснув его локтем к груди. Ничего получилось – вполне надежно… Как и планировали… Левый бок прижался к стенке контейнера, левая рука легла поверх баллона перчаткой аккурат на вентиль. Не тратя времени, Вадим крутнул вентиль крана и сразу же почувствовал гудение и одновременно легкий, но ощутимый рывок: импровизированный двигатель начал действовать.

– Молодец! – услышал он голос Меркулова из центрального поста. – По графику тягу дал!

– Отклонение? – на всякий случай уточнил Вадим, хотя если бы оно было, сидевший на контроле Меркулов сказал бы обязательно.

– Штатно идешь! В пределах расчетного рассеяния… Край отражателя минуешь в десяти метрах.

– Близковато что-то, – забеспокоился Лунин, хотя с расчетами был знаком.

– Жрать надо меньше! – встрял, как и все, сидящий на канале Кремер. – Вот и летаешь как тот Вини-Пух – нызэнко-нызэнко! К дождю, наверное…

– Опять ты все перепутал! – отмахнулся Вадим. – Нызэнко-нызэнко – то крокодилы. А к дождю – это мушкетер был…

– Да не один ли черт…

Вадим довольно неспешно падал – или летел? Ну, примерно, как во сне… Внятно определить было трудно. Во всяком случае позади него медленно удалялся, одновременно уходя вверх, борт "Ореола": стена огромной башни, одетая в "телогрейку" – стеганный чехол теплозащиты – контрастно освещенная солнцем. Из корпуса корабля там и сям торчали антенны, огромные крылья радиаторов системы охлаждения, разогретые сейчас до красноты, еще какие-то конструкции непонятного назначения.

В общем и целом зрелище впечатляло, конечно…

Вадим посмотрел вниз.

Не более чем в двух десятках метров под ним косо расходился конус отражателя – тоже закрытый "стеганкой" и от этого какой-то несерьезный на вид. Собственно, это было и все. Ну разве что край отражателя был четко обозначен яркой световой каемкой. Внешний вид самого совершенного космического корабля Земли не отличался дизайнерскими изысками. Формой он походил на небольшой огурец, к которому сзади приделали волан от бадминтона: сигара и конус. И для чего-то обернули все это куском мятой тряпки…

Вообще-то, строго говоря, отражатель отражателем не являлся. Это была антенна, формировавшая направленное излучение, ориентировавшее боковой паразитный выхлоп фотонного факела, получавшегося за счет прохождения луча квантового генератора через плазменный усилитель. И играл он не столько тяговую, сколько защитную функцию. Но как еще было назвать эту решетчатую конструкцию поперечником в сорок метров, в центре которой горело пламя солнечной температуры, несущее корабль?!

– Я точно пройду в десяти метрах? – спросил Вадим, глядя, как угрожающе надвигается поверхность конуса, не смотря на то, что баллон с углекислотой исправно толкал его в сторону от "Ореола". В космосе, где взгляду зацепиться не за что, видимые расстояния всегда обманчивы.

– Спокойно, Маша – собака Баскервиль не ошибается! – тут же жизнерадостно отозвался Кремер.

– Все нормально – не беспокойся! – сдублировал Меркулов. – Будет даже больше десяти – одиннадцать с половиной! Хорошо идешь…

– Ну ладно… – вынужден был согласиться Лунин, наблюдая в подробностях швы термоэкрана словно бы на расстоянии вытянутой руки. Скорость в результате сближения с конусом визуально казалась тоже увеличивающейся…

– Внимание! Через десять секунд проходишь край! Там связь может начать барахлить! – предупредил Меркулов. – Даю отсчет!…восемь… семь… шесть… пять… три… два… один… Ноль!

По глазам ударило яростное полыхание. Несмотря на фильтр скафандра, фильтры телекамер, программный фильтр – сияние "факела" было ослепительным.

– О-ё… – Лунин отвернулся, уткнувшись шлемом в стенку контейнера, тоже залитую ярким светом, но все же не настолько режущим.

– Что у тебя? – донеслось из рубки.

– Да чуть не ослеп! И датчики зашкалило – рентген и температура…

– Видим… Прилично там у тебя жарит – долго не протянешь. А вот связь работает – даже странно!

– Согласен: странно. Но мало ли что бывает… Весь вопрос – что случится раньше – сдохнет андроид или рванет ликвидатор? А он, между прочим, здесь, под отражателем, не откажет?

– Да не должен… Он внутри корпуса боеголовки. А там защита дай бог!

– И кстати! – только в этот момент сообразил Вадим. – А основной-то взрыватель что? Я ж по отношению к нему сейчас в тени!

– Да не боись! – это опять вылез Витька. – Все учтено могучим ураганом! Мы сигнал ретранслируем. Так что лети, как в песне, хоть до самого солнца – и домой возвращайся скорей!

– Не радостная перспектива! Особенно с твоими комментариями!

Но тут, то ли взрыватель, то ли ликвидатор, наконец, сработал.

Прекратив падение Лунина в никуда.

 

1

А Юля так и не позвонила.

Сперва Лунину было не до того: бомба, возня в трюме, прыжок за борт… Но чем дальше, тем больше это молчание после оборванного в самом начале разговора приобретало не очень хороший оттенок. Тем более что Вадим вроде как сам был в этом виноват. Хотя и не был.

Или был?

Одним словом, благополучно вернувшись "с того света на этот" и оставшись, таким образом, без тела, Лунин не смог уже участвовать в наведении порядка в грузовом отсеке и оказался не у дел. И его принялась угрызать совесть. Сперва потихоньку, просто в виде ожидания звонка. Потом посильнее – как недоумение. А под конец и вовсе уже душераздирающе, когда вспомнился вскрик Юли вдогонку: "Вадим!"

И чего, спрашивается, валял он все это время дурака? Не мог сказать сразу, чтоб отстала? Чего сложного? Но ведь не сказал. Почему?

Занят был, ага…

Отличная отмазка. За два года, посчитать если прожитое с момента копирования время, не смог найти четверть часа для разговора.

Мог.

А хотел ли?

Вадиму очень трудно далось себе в этом признаться, но – не хотел.

В смысле – прогонять Юлю не хотел.

Но дурацкая позиция "женского лобби" Новой Утопии" тоже у Лунина никакого восторга не вызывала. Хорошо Витьке было прикалываться про то, как его официальным порядком женили – сам-то он тут давно уже женат! И уж во всяком случае явно не отказывался, когда заставляли… Да и заставляли ли? А тут – пристали как с ножом к горлу: женись и все, поскольку ты ей нравишься! Тоже мне – академия Горя и Радости! Железной рукой загоним человечество к счастью! Блин… Действительно натуральные Мор с Кампанеллой: кому, когда, с кем и сколько раз за раз… Все-таки бабы – дуры…

Однако легче от всех этих рассуждений почему-то не становилось. Скорее наоборот.

И что было хуже всего – абсолютно нечем было заняться. Вся работа закончилась. Как по заказу. Андроиды доведены. Производство отлажено. Экипаж обучен. И даже вражескую бомбу благополучно нашли и выкинули… Самоедству ничего не препятствовало. Даже не позвонил никто! Ни Семенов со Стрельцовым, ни Витька, вечно лезущий когда не надо… Ни – даже! – Юля. Которой, вообще-то по должности положено было бы заботиться о состоянии поднадзорного – как врачу-куратору!

Промаявшись таким образом три часа у себя в каюте – в реальном времени – Вадим дошел до такой степени нервозности, что в полном соответствии с классикой решил, что "лучше ужасный конец, чем такой ужас без конца". Он сам не ожидал от себя такой реакции, но факт остался фактом: вошел в боковое время и вызвал Юлю.

– Жениться нужно так, как будто мы умираем – навсегда, – вспомнил он вслух еще одного классика, пока выполнялось соединение. Не то, чтобы цитата была дословная, читал это Лунин давно. Но смысл соответствовал – в этом он мог поклясться.

– Здравствуйте! Я вас слушаю!

– А… – сказал Вадим. – Э…

– Я ваш новый куратор! Меня зовут Анжелика, – ослепительно улыбнулась сногсшибательная красавица испанского вида. – Вас что-то беспокоит?

– Нет, – сказал Вадим. – Извините. Ничего.

 

2

– Наш Витька бабник… И Тимка бабник… И сам я тоже – бабник хоть куда! А кто не бабник… Да кто не бабник? Да тот, кто бабы и не видел никогда!

Старая дворовая песня выскочила откуда-то из закоулков памяти и отделаться от нее никак не удавалось.

Вадим сидел в каюте и твердил эту чушь как заведенный. Попутно он разглядывал обстановку и размышлял о том, что вся эта мебель, отделка стен, виом персонального терминала с букетом цветов рядом, иллюминатор, даже шелест вентилятора – в сущности не нужны в новой жизни. Зачем, когда есть боковое время и возможность в любой момент заказать себе все что угодно. Хоть Тадж-Махал, если так приспичит… Тем не менее, практически все жители Новой Утопии продолжали обставлять жилье по старинке. И с этим, видимо, ничего не удастся поделать еще долгое время. Иначе, скорей всего, весь "прекрасный новый мир" попросту рухнет. Сила привычки – исключительная вещь…

Звонок вызова прозвучал как-то совершенно неожиданно.

– Ну, ты там где? – вопросил Кремер, появляясь на экране.

– Я тут вот… – не остался в долгу Вадим.

– И чего ты там? – ехидно поинтересовался Витька.

– Сижу. Чего тебе опять надо?

– Докладываю! – сообщил Витька. – Работы в трюме закончены! Экипаж готовится к проведению коррекции. Репортаж о происшествии отправлен на Землю. Андроидов Горчинского ждет мировая слава!

– Чего?

– Того самого! Ты же жаловался, что Горчинский не был известен? Вот теперь – будет!

– Ну-ка, еще раз… Что-то я ничего не понял, – сказал Вадим.

– Чего не понял? Репортаж об обезвреживании бомбы был передан на Землю. Для показа в массовых СМИ. И уже завтра вся Земля будет знать о твоем героическом самопожертвовании во имя спасения экспедиции!

– На кой черт?!

– Ну ты странный какой-то! – удивился Кремер. – Как это на кой? Нам же надо о себе как-то заявлять остальному человечеству? Грех было не воспользоваться таким удобным случаем.

– Чего-то я все-таки не пойму, – повторил Лунин. – Сам же ты говорил все время, что от человечества вы таитесь, стараетесь себя раньше времени не расшифровать… И тут – на тебе! Прямо так вот – в лоб и объявитесь? Или вы как те сионские мудрецы: давно уже взяли в свои руки все финансы, промышленность, транспорт, телеграф и телефон, базары и вокзал – осталось только, наконец, власть захватить, которой у вас до этого не было?

– Н-да… – сказал Витька. Тоже читавший на досуге "Протоколы". – Чтение бульварной прессы пагубно влияет на неокрепшие мозги. Ты еще забыл добавить, что главным нашим оружием в деле захвата власти является метрополитен. Сиречь в данном случае – андроиды. Ты, Димка, помнишь, что было в самом начале-то?

– В начале чего?

– Да эпопеи с твоим копированием.

– Ну? – сказал Лунин.

– Да когда мы на дачу Саула Иосифовича приехали, с сарая копию снимать. Помнишь, что Василий Витальевич предложил?

Лунин помнил – но как-то смутно.

– Он сказал, что андроиды Горчинского – исключительно хорошее прикрытие для нашего участия в этой спасоперации. Забыл?

– Ну, действительно – что-то такое было… – признал Лунин. – Только это, кажется, не он, а ты говорил…

– Говорил я, – не стал отпираться Витька. – А предложил он. Вот это сейчас на Земле и начнется – компания по реабилитации и пеару открытия Саула Иосифовича. С демонстрацией андроидов, их возможностей и перспектив применения. И репортаж с борта "Ореола" с твоим прыжком верхом на бомбе тут как нельзя кстати. Так что готовься стать звездой… Знаешь, как?

– Ептыть! – Лунин не обратил внимания на древнюю подколку. – Вы что, охренели? Почему без меня репортаж отправили? Или я уже не главный тут андролог? Или шо? Горчинского пеарить собрались, а меня даже и не спрашиваете?

– Димка…

– Что – Димка?! Как андроидов настраивать, так я вам нужен! А как про них и про Саул Иосифовича рассказывать – так уже и без меня можно обойтись? Много там на Земле журналисты в этом понимают? Я что – не представляю, что ли, чего они там понапишут?!

– Димка, – повторил проникновенно Кремер. – Опомнись, чукча… Куда ты гонишь? Ты и будешь всем этим на Земле заниматься. Ты – тамошний. Забыл уже? Не хватало еще тебя здесь на составление пресс-релизов отвлекать…

– Тьфу, блин… – Вадим плюхнулся обратно на диван, с которого вскочил не заметив когда. – Ну умеешь ты, Витька, порадовать! Ничего не скажешь…

– А то! – согласился верный друг. – Я тебя сейчас еще порадую – Ты не расслабляйся!

– Это чем таким? – подобрался Вадим.

– Да не дергайся! Просто сейчас коррекция орбиты начнется. По этому поводу все в салоне собрались – в замедленном времени смена режима двигателей заметно лучше переносится. Так вот: тебя Камов персонально по этому поводу приглашает в рубку управления. На весь полет. Как особо отличившегося при спасении от ужасной плутониевой бонбы!…

 

3

В рубке на этот раз было не так многолюдно, и Лунин сумел оглядеться более внимательно.

Впрочем, ничего особо примечательного тут не наблюдалось. В сравнении с тем же "Беркутом" или "Кузнечиком", на котором его тренировал Тимур, Центральный Пост "Ореола" смотрелся бедновато. Ну, меньшие размеры, чем у салона. Ну, практически шаровой обзор во все стороны – так что видно было весь корабль, что к носу, что к корме. Но и там смотреть было, в общем-то, не на что. Разве что конус отражателя позади, да раскинутые в стороны крестом четыре радиатора энергосистемы, разогретых сейчас до вишневого свечения. Ну, еще звезды. Так ими-то Вадим за время работы на "Колумбиаде" успел налюбоваться досыта – этим зрелищем его было не удивить. Только тонкие линии широтной и меридиональной разметки, расчерчивающие экран на манер гигантского глобуса несколько выбивались из привычного ряда. Но и то не слишком.

А вот рабочие места экипажа располагались необычно. Во всяком случае для Лунина.

В центре потолок подпирала уже привычная колонна. Правда здесь она была не столь монументальна, как в салоне. А представляла из себя решетчатую трубу в пару метров в диаметре. С навешанными по бокам двумя декоративными панелями для мембран телепорта. Внутри же этой "трубы" проходила винтовая лестница, ведшая к люку в потолке. Там, как объяснил Вадиму Камов, размещались астроотсек штурмана Георгия Калантарова и инженерный пульт, за которым сейчас сидел Акопян. А кресла командира и второго пилота были разнесены на специальной пространственной ферме кольцеобразной формы, опоясывающей помещение наподобие экватора, диаметрально противоположно друг другу в максимальных выпуклостях экрана. Как бы оказываясь целиком выдвинутыми в космос. В целом все это напоминало внутренность виденной Луниным обсерватории, только без телескопа.

– Ну, у нас до сих пор не было опыта в создании рубки управления таких размеров и такого функционального назначения, – словно извиняясь, развел руками главный конструктор и командир корабля. – Получилось – вот… Вроде первый блин не совсем комом. Хотя в дальнейшем наверняка придется изменить компоновку. Слишком здесь все избыточно… Вот ваше кресло, Вадим Петрович! Прошу садиться!

Креслом оказался стандартный ложемент, спаренный к некоторому смущению Вадима, с камовским. Судя по всему, Сергей Александрович, объявив Лунина своим гостем, решил опекать его неотступно. Все бы ничего, но в результате место Вадима получилось самым крайним слева – "у окошка", что называется – а фактически именно командирским. По сути, Камов уступил ему свой собственный ложемент, а сам расположился в гостевом.

– Э-э… – Лунин, как честный человек, замялся. – А у вас же обзор… – попробовал возразить он.

– Ерунда, – отмахнулся Камов. – Во-первых, для меня и того, что есть, достаточно, во-вторых – вы гость, а гостю положено предоставлять лучшее место, а в-третьих – маневр будет выполнять Меркулов, – он кивком указал на противоположный конец фермы с закрепленным там ложементом второго пилота. – Так что я здесь выступаю в роли такого же зрителя, как и вы. Таким образом – никаких неудобств! Полезайте!

Лунин, постаравшись не выглядеть совсем уж неуклюжим чайником, взобрался по подножкам в чашку ложемента. Камов ловко взлетел в свой. Оба пристегнулись.

Сразу же появилось навязчивое ощущение "Колеса обозрения". И разом исчезли все вопросы о том, для чего кресла разместили именно так. Вот именно для обзора и разместили.

– Ну что, начнем, пожалуй… – буднично произнес Камов и, нажав что-то на пульте, спросил: – Штурман! Время?

– Минус три минуты, Сергей Александрович! – по трансляции донесся голос Калантарова.

– Экипаж, доложить готовность!

– Бортинженер готов.

– Штурман готов.

– Второй пилот готов.

– Командир готов… Принято! Начинаем маневр. Бортинженер – двигатель подготовить к сбросу тяги!

– Есть! – немедленно отозвался Акопян.

– Штурман, контроль по Солнцу и Канопусу!

– Есть!

– Меркулов – юстировка!

– Выполняю! – откликнулся второй пилот.

И только тут Лунин смог полностью оценить непонятное устройство рубки управления. Вся ферменная конструкция, связывавшая друг с другом разнесенные командирский и пилотский ложементы, пришла в движение. Не зря у Вадима всплыло давеча сравнение именно с обсерваторией: решетчатое кольцо, неспешно провернувшись в широтном направлении и изменив наклон по меридиану, заняло совсем другое положение. Меркулов оказался где-то у самого пола, а Лунин с Камовым, наоборот – под потолком.

– Готово! – доложил Меркулов.

Голос Калантарова подтвердил:

– Предварительная ориентация по осям – без отклонений!

– Мы слишком далеко просквозили с этой бомбой, – полупонятно объяснил Камов Вадиму. – Потому такой угол большой… – и тут же без перехода опять скомандовал: – Сурен! Как у тебя?

 

4

– Отсечка факела через полминуты, – доложил бортинженер.

Лунин сидел, чувствуя себя полным болваном. Происходящее нисколько не походило ни на что ему знакомое. А уж такого устройства Центрального Поста Вадим не видел даже в фантастических фильмах. Он совсем уже собрался задать на эту тему вопрос, выждав, когда Камов прекратит командовать, но, когда этот момент, по его расчетам, наступил и Лунин открыл рот, раздался доклад Акопяна:

– Отсечка!

– Вадим Петрович – сместитесь в боковое! – сказал Камов.

Вадим уже и так сообразил, что сейчас произойдет, и нырнул "внутрь себя". К счастью ему удалось не перепутать и перейти на "чердак" а не сдвинуться по привычке в "хронопогреб". Но и на чердаке вибрация не вызывала приятных ощущений. Единственный плюс – тряска воспринималась здесь как короткий удар. Но удар настолько мощный, что Лунин вывалился обратно, ошарашенный, хватая воздух, как рыба, выдернутая из воды. Теперь он, пожалуй, хорошо понимал те чувства, с какими Пирогова жаловалась во время старта. Встроенный интерфейс ничего не мог поделать с совпадением резонансных частот…

– Самочувствие? – потребовал тем временем доклад Камов.

– Бортинженер – нормально… – донесся сдавленный голос Акопяна.

– Штурман – в порядке… – проскрипел Калантаров.

– Меркулов – норма, чтоб ее…

По голосам чувствовалось, что всем довольно муторно. Вадим даже как-то приободрился: раз уж тренированному экипажу хреново, то ему сам бог велел. И когда Камов неожиданно спросил:

– Вадим Петрович? – Лунин даже нашел в себе силы выдавить:

– Живой…

– Молодцом, – констатировал Камов, тут же резюмировав: – Доклады приняты! Второму пилоту уточняющий вопрос: Сережа, работать можешь?

– Через минуту…

– Хорошо! Минуту ждем… Ну как вам, Вадим Петрович, наше ремесло?

– Да пока не понял…

– Что не поняли?

– Да вот, – Лунин честно обвел руками обстановку рубки. – Зачем все… так… Обычную-то кабину сделать было нельзя?

– Нельзя, – Камов, кажется, без замедления сообразил, о чем речь.

– Почему?

– Да ведь это не самолет…

– Ну и что?

– Нам здесь не нужно пилотаж крутить. Особенность тяжелого межпланетного корабля – точность ориентации. Вполне сравнимая с прецезионностью наводки телескопа. Доли градуса приходится ловить. Потому и база инструмента должна быть большая. Вот и пришлось сделать рубку в виде одного большого инструмента.

– То есть?

– Разметку видите? – показал Камов на линии на экране.

– Вижу, – сказал Лунин.

– А на пультах ложементов визиры?

– Тоже вижу…

– Ну вот, пилот, совмещая визир с координатами нужной точки на экране, задает точную ориентировку главной оси корабля. Так сказать – предварительно прицеливается. Штурман по своей аппаратуре проверяет установку более точно. А затем уже просто… Нужно только довернуть сам корабль так, чтобы привести экваториальное кольцо – Сергей Александрович указал на решетчатую ферму, к которой крепились кресла – к широте ноль на градусной сетке небесного глобуса… Вам все еще что-то непонятно, Вадим Петрович?

Лунин закрыл рот. Подумал. Потом сказал:

– Непонятно.

– Эк, – Камов крякнул с досадой. – Тогда, извините, окончательное объяснение уже после завершения коррекции!

– Хорошо… – согласился Вадим.

– Сережа, – между тем позвал Камов. – Ты готов?

– Готов, Сергей Александрович.

– Тогда работаем. Георгий – контроль осей! Сурен – рулевые двигатели!

– Есть! Выполняю! – донесла трансляция.

– Начали!

Если Лунин думал, что разворот самого корабля на новый курс, после того как предварительное прицеливание – или как его там? – выполнено, это не сложно, то ему пришлось в этом усомниться. Поворот следовало произвести не просто "направо-налево" или "вверх-вниз", а в двух плоскостях сразу – "вправо-вверх". А для этого требовалось сперва, работая враздрай носовыми и кормовыми рулями, развернуть корабль на строго заданный курсовой угол в плоскости эклиптики. Зафиксировать его в этом положении. А затем, используя другие группы рулевых двигателей, задать отклонение по тангажу, такое, чтобы параллелограмм сложения векторов прежнего движения и новой тяги выдал составляющую, направленную по грубому сопряжению в сторону орбиты Марса. При этом сохраняя значение ранее установленного отклонения по курсу.

И только после этого давать ход. И все бы это было ничего, но при массе в тысячу тонн и десятках (а если смотреть по размаху радиаторов, то и всей сотне) метров габаритов проделать такое было совсем не так легко.

 

5

Причина была проста.

Все сооружение, гордо именуемое "космический корабль "Ореол" представляло из себя вовсе не бетонный монолит. А, скорей, карточный домик, собранный на живую нитку. И от малейшего ускорения начинало колыхаться, как крона дерева, если его начать трясти за ствол. И очень важно было не "дунуть" слишком сильно, с одной стороны, а с другой, приложить достаточный импульс для того, чтобы огромная масса корабля сдвинулась-таки с места.

Меркулов работал джойстиками, как пилот истребителя в каком-нибудь авиасимуляторе во время боя (Уж такой-то опыт у Вадима был). Его мелкие, но частые движения руками и напряженность позы хорошо различались даже с другого конца рубки – из ложемента Лунина. Корабль заметно вздрагивал и покачивался. Вадиму хорошо видно было, как вибрируют, точно живые, длинные плоскости радиаторов за бортом "Ореола", словно перемешивая звездную россыпь вокруг корабля. Притом, что решетчатая ферма-кольцо, к которой крепились ложементы пилотов, оставалась относительно звезд неподвижной, впечатление выходило особенно сильным.

Все кончилось совершенно неожиданно. Корабль еще качался и вздрагивал, лопасти радиаторов продолжали колебаться, когда Меркулов вдруг сказал "Готово!" и откинулся в ложементе, отдернув руки от рычагов джойстиков. Вадим услышал, как облегченно выдыхает Камов, и поймал себя на том, что тоже расслабляет сведенные бессознательным усилием мышцы: напряжение непонятной, но тяжелой работы было заразительно…

– Отклонение по осям – ноль! – сообщил из астроотсека Калантаров с непонятным для Вадима восторгом. – Отлично выполнено, Серега!

– Спасибо, – отозвался Меркулов, и голос у него сейчас мало чем отличался от того, который Лунин слышал после резонансного удара.

– Молодец, Сергей! – подтвердил и Камов. – Теперь идешь отдыхать в санаторий. Четыре минуты! Вахту по управлению принимаю я. Выполняй! Бортинженер! Предпусковой контроль двигателя!

– Есть! – отрапортовал Акопян.

– Слушаюсь… – второй пилот слез с ложемента, тяжело прошагал к центральной колонне и скрылся в мембране телепорта.

Ничесе, подумал Вадим, наблюдая эту походку смертельно уставшего человека, а ведь он вымотался по самый край! Вот тебе и простая задачка…

– Ну что, Вадим Петрович, у нас есть немного времени, – повернулся к Лунину Камов. – Так что же вам было непонятно?

– А? – спросил Лунин. И только после некоторого усилия вспомнил, о чем шла речь буквально несколько минут назад: казалось, что прошла вечность… – Ах, да… Вот это все, – он обвел руками рубку еще раз. – Зачем оно надо именно так? Ведь компьютеры же есть!… И разворот… Я, конечно, не знаток космического дела, но – сколько помню – для ориентации давным-давно применяются гиродины. А тут у вас какая-то допотопщина… рулевые двигатели…

Камов поскреб за ухом.

– Допотопщина, – сказал он. – Да уж!… Это вы нас всех хорошо приложили! И меня – в первую голову, как главного конструктора… Да ладно, ладно! – остановил он дернувшегося Вадима. – Все совершенно правильно! Для ориентации действительно ничего лучше гиродинов пока не придумали. Только у вас не совсем точная информация. Эти устройства повсеместно стоят на орбитальных станциях – это да. И отлично выполняют свою функцию. Да и горючее экономить позволяют… Собственно, этим моментом и было обусловлено их появление. Но! На всех кораблях – как пилотируемых, так и беспилотных – их не ставят.

– Почему? – удивился Вадим.

– Да как-то так само получилось… Срок активного функционирования корабля в полете мал. Потому вопрос с экономией топлива для рулевых двигателей никогда не возникал. Подумаешь – несколько коррекций за рейс! Причем без разницы – к Луне или к Марсу. Зачем ради этого устанавливать на машину сложную и дорогую конструкцию? Всегда обходились и обходятся допотопными, как вы выразились, рулями – от добра добра не ищут! Они элементарно дешевле. Да и надежней из-за своей простоты… Ну и мы в данном случае нисколько не задумывались над этим моментом, когда проектировали "Ореол". Поверите ли – я сам только на тренировках понял, насколько в данном случае этот способ устарел! Тем более "Ореол" отличается и от всех остальных кораблей, созданных до него. Он многоразовый и будет длительное время проводить в качестве орбитального объекта у других планет. Так что после этого полета управление мы доработаем – будьте спокойны!

– Командир! – вклинился в их беседу голос Акопяна. – Предстартовый контроль закончен! Все в норме. Тягу можно давать.

– Отлично! – тут же отвлекся от Лунина Камов. – Сейчас и приступим. Где там Меркулов?

– Я здесь, Сергей Александрович!

Точно по заказу, второй пилот появился из мембраны и, быстрой пробежкой добрался до своего рабочего места. Вскочил в ложемент, пристегнулся.

– К маневру готов!

– Хорошо, – резюмировал Камов. На секунду повернулся в сторону Лунина: – Пока опять прервемся, Вадим Петрович! Надо тягу дать. Продолжим уже на траектории! Внимание! Экипаж: приступаем к завершению маневра! Штурман – отсчет времени до включения двигателя!

– Хорошо, – подтвердил Вадим, но Камов его, похоже, уже не слышал. Да и Лунину стало не до разговоров: приближался еще один резонансный удар, и к нему следовало приготовиться. Хотя бы морально…

 

6

– Самочувствие?

– Нормально…

– Нормально…

– Нормально…

– Вадим Петрович?

– Тьфу… Отчего мне сказали, что три раза всего эту гадость терпеть? Получается ведь по два раза на коррекцию?

– Именно что по два раза! – подтвердил Камов. – Тот кто вам сказал, видимо, сам плохо был в курсе… Ничего – это только на этот рейс. Что сделать – мы знаем. Просто времени на доработку уже не было.

– Спасибо – обрадовали!…

– Все системы в норме! Разгон штатно! – доложил со своего места Меркулов.

– Отлично! Переходим в режим замедленного времени! Вот, Вадим Петрович – такого вы точно еще не видели!

Камов кивнул куда-то на экран – за борт. Лунин машинально проследил за его взглядом, но сперва ничего не понял.

– Что?

– Внимательней смотрите!

Вадим потряс головой, окончательно отгоняя последствия встряски, и постарался следовать совету. Но поначалу, опять же не заметил ничего.

– Не вижу, – честно признался он.

– У нас сейчас течение времени в рубке замедляется в пропорции сто пятьдесят к одному, – подсказал Камов. – Относительно реального.

И тут Вадим, наконец, заметил.

Окружающие звезды, оставаясь, вроде, на своих местах – да и не могло быть иначе! – относительно градусной сетки на экране заметно смещались назад – в сторону кормы. Это сильно напоминало пейзаж за окном неспешно едущего вагона.

– Едем, Вадим Петрович! Едем! – словно прочитав его мысли, весело сказал Камов. – Как по асфальту!

Лунин посмотрел на командира корабля с удивлением: тот радовался, как мальчишка. Но чему, собственно?

– Эх, Вадим, вам этого не понять! – вздохнул Камов. – И, что самое, наверное, приятное, никогда уже не понять, что это такое – межпланетный полет. Когда год висишь в пространстве – а картинка вокруг не меняется! С ума можно сойти от такого полета… Вам – нынешним новичкам здесь у нас – теперь это уже не грозит. Вы всегда будете тратить на полет столько времени, сколько потребуется – и ни секундой больше!

– Ну, я вообще не космонавт! – развел руками Вадим. – Я так понимаю, мне сие никак не грозит…

– А почему, собственно? – спросил Камов. – Вы разве не хотели бы посвятить свою новую жизнь космонавтике? И в детстве даже не мечтали?

– Упс… – Вадим посмотрел повнимательней на собеседника. – Сергей Александрович, вы что меня – вербуете?

– А почему нет?

– Ого! – сказал Лунин. – Вам тоже до зарезу понадобился зачем-то специалист по андроидам?

– По андроидам? – переспросил Камов. – Ну, в принципе, было бы неплохо… Но не до зарезу. Через несколько лет таких специалистов будет пруд пруди. А раньше того срока какие-то дальние экспедиции – к планетам гигантам, например – проводить будет не на чем. Так что как механик по андроидам вы меня не сильно интересуете.

– Это утешает, – признался Лунин озадачено. – А то последнее время меня как-то все, кто ни попадя, старались к себе зазвать…

– Ну так и я стараюсь. У нас тут пока не так уж много космонавтов. Ну, так получилось… Будут, конечно, копировать еще, однако у вас перед большинством из тех будущих новичков имеется существенное преимущество!

– Какое же?

– Вы уже здесь. И вам не потребуется переучиваться.

– Переучиваться?

– Не смейтесь. Вы думаете, тамошний опыт целиком и полностью пригоден в наших условиях? Так ничего подобного. И вы же сам это сегодня доказали!

– Я? Как?! – Вадим от такого заявления оторопел.

– Да вот хотя бы вопросом про гиродины.

– Каким это образом?

– Да самым простым! Пришли – и спросили! А я, старый космач и не первой опытности конструктор – смотрел на эту штуку в упор и не замечал ничего. А ведь я же не только конструировал корабли! Я на них сам летал! И считал, что все нормально!

– Ну, знаете! – открестился Лунин. – Мало ли кто придет со стороны и мало ли что скажет! Даже может попасть пальцем в небо! Ну и что?

– А с прыжком за борт? Никто из нас и подумать не мог о том, что вы сделали легко и естественно!

– Ну… – Вадим пожал плечами. – Я ж, все-таки пока что главный андролог! Положение обязывает! Нетрудно было дотумкать!

– Так ведь и остальные там тоже были специалисты! Не погулять вышли… А в аварийной ситуации первым выход нашли вы. Хотя вы, конечно, не совсем грязеед, как некоторые снобы выражаются – работали-то на ISA. То есть вполне профессиональный космач. И с настоящим вакуумом более чем знакомы. Но дело не в этом. У Горчинского вы прошли явно хорошую школу и умеете взглянуть на ситуацию непредвзято.

– Ну дык!… – только и вякнул Вадим.

 

7

– Не скромничайте, – попенял Сергей Александрович. – Голова у вас варит. Иначе вас бы здесь не было. И по андроидам вы, на мой взгляд, еще долго сможете оставаться если не ведущим, то хотя бы ценным специалистом – из-за вашего опыта. Но, в конце концов, это закончится. И вы не могли об этом не задумываться. А нам через несколько – максимум через десяток – лет потребуются толковые космолетчики. Это я вам практически официально заявляю. В том, что вы – толковый, у меня нет сомнений. Осталось только сделать из вас космолетчика. Что не так уж сложно, поверьте. У нас на ближайшие сто лет чертова прорва работы. Причем такой, о какой там, снаружи, никто даже и мечтать не может. Астероиды, Юпитер, Сатурн и Уран с их лунами, пояс Койпера, мезопланеты… Центавр, черт побери! Неужели это не интересно?!

Лунин покосился на Камова. Таким знаменитого космонавта, наверное, мало кто видел. Разгорячившийся мальчишка, просто брызжущий энтузиазмом… Вадим улыбнулся.

– А потом, – сказал он. – Где-нибудь у Проциона мы с вами будем вспоминать, как сегодня вы вербовали меня в межпланетчики…

Камов, запнувшись, посмотрел на Вадима.

– Ну да… А почему бы и нет? Или вас не прельщает это направление деятельности?

– Извините, Сергей Александрович! – Лунин помотал головой. – Мне это очень интересно! Честное слово! Просто я пока еще не знаю… Я ведь даже еще толком не сообразил, что я копия себя самого. У меня сейчас одна только задача: чтобы андроиды в экспедиции отработали без заморочек. Вот закончим с ней – тогда можно будет прикинуть, что дальше. А пока… Спасибо большое за предложение! Я обязательно обдумаю все, что вы сказали. Но пока ничего не отвечу. Не обижайтесь! Лучше разъясните, наконец, раз уж пригласили на экскурсию: отчего, все-таки управление "Ореолом" устроено вот таким образом? Без компьютеров? Вы обещали после коррекции. Меня, признаюсь, этот вопрос мучает!

– Да какие обиды! – легко согласился Камов. – Думайте, конечно. Такие решения с кондачка не принимаются. А с этим всем… – он обвел взглядом рубку. – Ничего особо сложного нет. Чисто вынужденная конструкция, я же говорил. Впоследствии переделаем. Слепили на скорую руку… Просто это – система ручного управления. Без компьютеров. Точнее говоря – компьютерами являемся мы сами, – Камов постучал себя пальцем по лбу. – Ведь мы же отключили всю бортовую автоматику из-за возможности хакерской атаки. И эта возможность все еще сохраняет актуальность. Так что лучше перестраховаться. А так – никаких особых проблем не было бы. Бортовой автопилот отлично справился бы со всеми указанными ему задачами. И с управлением двигателями и с маневрами ориентации. Нам бы оставалось, как в обычном рейсе, просто его контролировать.

– Тьфу ты! – Лунин хлопнул себя ладонью по лбу. – Я ж про это совсем забыл! Думал – бомбу нашли и все. А Башкирцев же говорил, что возможно и вирусное нападение!…

– Возможно, – кивнул Камов. – Потому придется все делать самим. Мы даже с ЦУПом связь ограничили только телеметрией. И ведем ее через лунный ретранслятор – так надежней.

– Ох блин, достали уже эти индивидуумы! – Вадима неожиданно прорвало. – Вот только до Земли доберемся – найду и ноги повыдираю уродам! Честное слово! Такую пакость устроить! Ведь совершенно нет мозгов у людей!

– Да нет, пожалуй есть…

– В смысле? – Лунин недоуменно повернулся к космолетчику.

– Да я имею в виду, – пояснил Камов. – Что мозги-то у них, мне кажется, вполне есть… То есть, вскрытие, конечно, покажет, – он усмехнулся. – Но вот я думаю, что взрывать "Ореол" они точно не планировали. Во всяком случае – заказчики. Да и исполнители, скорей всего, тоже…

– Ну а что же тогда?

– А вы заметили, когда в бомбе таймер заработал?

– Когда мы ее наружу потащили…

– Не совсем так. Он заработал, когда вы волокли контейнер от центрального прохода к борту. На радиусе.

– Ну… – сказал Вадим.

– Дело в том, – задумчиво проговорил Камов. – Что по срокам это как раз совпадет со временем, которое было бы необходимо для разгрузки трюма стандартным способом – через горловину – и извлечения бомбы в космос… То есть, явно предполагалось, что бомба будет обнаружена, на ходу мы с ней ничего поделать не сможем, вынуждены будем вернуться и встать на разгрузку. У какой-нибудь отдаленной станции. А когда бомба будет извлечена саперами наружу – тут-то и срабатывает таймер самоликвидатора. Бомбу успеют отвести в сторону – это без вопросов. Но вскрыть ее не смогут! И все концы полностью уничтожены!

– Гм, – сказал Лунин. Но развить эту свою мысль не успел. Хотя резон в словах Камова, безусловно был…

– Сергей Александрович! – внезапно раздался голос Калантарова.

– Слушаю тебя, Георгий! Что случилось?

– Да все нормально, Сергей Александрович! Просто половину разгона мы прошли. Через пятнадцать минут поворот на торможение. Напоминаю…

– Да, спасибо! Сурен! Двигатель к остановке…

– Уже готовлю, Сергей Александрович!

– Ну вот, – опять обратился к Вадиму Камов с какой-то мечтательной улыбкой. – Полчаса разгон, полчаса торможение – и мы на Марсе! За час! Еще бы месяц назад – не поверил! Ну совершенная же фантастика!

 

1

– Ну, Вадим Петрович – вам пора!

Сказано это было чуть меньше часа спустя.

Позади остался поворот на торможение в середине пути, само торможение – странный полет кормой вперед – и затем выход в плоскость орбиты Марса. Два маневра, четыре включения-выключения двигателя, четыре резонансных удара…

Сейчас время в рубке управления снова текло со скоростью реального мира: Марс был слишком близко. И хотя на экране он все еще представлял собой звезду – пусть и крупную – но лишних часов в запасе уже не осталось.

– Подумайте о моем предложении! – сказал на прощание Камов.

– Обязательно подумаю, – пообещал Лунин, пожимая руку космолетчику. Помахал Меркулову, привязанному в ложементе, и шагнул в мембрану телепорта.

Зал пассажирского салона показался Вадиму после рубки старым знакомым и родным. Народ все так же толпился здесь, как и в момент отлета. Словно и не уходил никто никуда. Разве что шампанское сейчас отсутствовало.

Вадим высмотрел уже ставшую привычной "свою" марсианскую компанию и решительно двинулся в их сторону.

На полдороге его застал вызов по связи.

– Ты где? – спросил непривычно серьезный Кремер.

– У тебя за спиной.

Витька обернулся.

– А! Вот и наш папа Карло! – сообщил он. Но больше прикалываться не стал. – Ну что, все в сборе? Какие-то недоделки, вопросы, замечания остались?

Он оглядел по очереди всех. Но никаких реплик не последовало. Лунин обменялся взглядами с Генрихом, ничего от него не получил и тоже голоса не подал: в их хозяйстве все было проверено. Вместо этого он вслед за Витькой провел глазами по кругу. К некоторому его удивлению, марсианская группа оказалась большего размера, чем Вадим привык считать. Раза так в два. Кроме знакомых уже техников под командой Дяди Федора, и Мальцева с его девичьей бригадой, Тимура, Генриха со Стрельцовым и самого Кремера здесь стояло еще десятка три человек, явно собирающихся отправиться вместе с ними. Вадим озадаченно нахмурился, пытаясь понять, кто это такие. Но затем разглядел Анжелику, и сообразил, что врачи-кураторы тоже должны лететь – без них было никак. Но даже с учетом врачей народу получалось как-то слишком много.

– Ты чего? – вполголоса спросил Семенов.

– Чего толпа такая?

– Да это научники. Те, кто будут исследованиями на Марсе заниматься. У них своя программа, к "Пегасу" они никакого отношения не имеют…

– А, точно!… – Вадим и сам вспомнил кое-кого по курсам. Это действительно были специалисты по планетологическим наукам. – Я забыл совсем… Ну тогда понятно. Сколько до погрузки?

– До старта полчаса. А до погрузки… Как Башкирцев скажет напутственное слово – так сразу. Его ждем.

– Ага, – сказал Вадим.

Тут как по заказу, объявился Башкирцев. В своей обычной манере – ниоткуда. Лунин даже стал подозревать – после знакомства с "рамкой" – что основатель Новой Утопии тривиально телепортируется, пользуясь своим исключительным положением в обществе. Но, этой его мысли пока никто не подтвердил…

– Ну что, готовы?

– Готовы, Андрей Ильич, – ответил Витька.

Башкирцев тоже обвел всех взглядом.

– Ну что, братцы… и сестрицы, – сказал он. – Не подведите. От этого дела многое зависит. Ну и – люди там… Да что я вам говорю – вы сами все понимаете! В общем – с богом, товарищи!

Такой краткой речи Витькина натура вынести не смогла. Или, может быть, ему просто надоело быть серьезным.

– Андрей Ильич, – заметил он. – Вы бы хоть какую историческую фразу сказали! Типа – сорок веков смотрят на нас с вершин этих марсианских пирамид! Или – вековая мечта человечества, о которой так долго говорили космонавты и мечтатели, осуществилась! Да хотя бы на броневик забрались, что ли… А то – "С богом, товарищи!"

– Балабол, – сказал Башкирцев. – Историческую фразу ему… Ну на… Барбамбия!

– Чего?

– Керугуду!

Вадим с наслаждением пронаблюдал, как вытягивается физиономия у приятеля, обычно никогда не лезшего в карман за словом. Но сейчас он, похоже, просто забыл, что это цитата.

– Ильич, ты чего?

Все присутствующие разразились единодушным хохотом.

– Шутка, – сказал Башкирцев. Тоже явно довольный своей выходкой. – Не все ж тебе одному над другими прикалываться. Иногда и самому клоуном можно поработать… Ну что, поднял я всем настроение?

Все дружно высказали уверение, что да, поднял.

– Тогда давайте на погрузку. Пора уже. Марс ждать не будет…

Отъезжающие потянулись к телепортам.

Вадим с Генрихом пожали руку Стрельцову.

– Успехов, ребята! – сказал Анатолий.

– И тебе не скучать на астероидах!

 

2

Пассажирский отсек посадочного блока был оформлен по тому же типу, что и салон – обзорный экран со всех сторон. Ну, только размерами поменьше, конечно.

Ну и еще существенным отличием были плотные ряды кресел по всему полу – как в любом самолете или орбитальном челноке.

Это было, безусловно, весьма предусмотрительно со стороны разработчиков. Оно конечно, перегрузки здесь возникнуть не могли – в силу имеющейся специфики мироустройства – но и сила тяжести тоже отсутствовала напрочь. А в такой ситуации всяко лучше сидеть пристегнутым, чем ковылять подобно пьяному на магнитных подковах или, того хуже, болтаться толпой "между небом и землей", цепляясь друг за друга в надежде хоть как-то стабилизировать свое положение. За время работы с туристами на "Колумбиаде" Вадим имел достаточно опыта, чтобы в этом убедиться…

В целом впечатление получалось несколько необычное и интригующее: в отличие от самолетов и космолетов с их маленькими иллюминаторами, через которые практически ничего нельзя разглядеть, здесь можно было наблюдать окружающее пространство в том же объеме, что и пилот. А зрелище высадки на Марс глазами участников было пока что крайне редким удовольствием. Во всяком случае, на всю Землю не набралось бы и полусотни человек, могущих этим похвастаться.

Привычно хватаясь за подголовники кресел, Вадим с Генрихом проплыли к свободному ряду и пристегнулись. Вокруг шумно размещались остальные участники высадки. В принципе все прошли предварительные тренировки, в том числе и на невесомость, когда готовились к экспедиции. Но навыки передвижения в незнакомой среде быстро не вырабатываются. Поэтому простая операция рассаживания по местам вылилась в небольшую свалку, сопровождаемую охами, взвизгиванием и беззлобными ругательствами.

– Извините, у вас тут свободно?

Лунин запрокинул голову и узнал совсем недавно виденную на экране связи Анжелику.

– Ах, это вы, – улыбнулась "испанка", крепко вцепившись в спинку кресла. – Вы позволите мне тут сесть с вами? А то я как-то еще не очень хорошо умею летать! Или прогоните?

– Ни в коем случае! – возмутился Генрих. – Мы вам даже уступим самое лучшее место!

Сообщив это, он тут же отстегнулся и пересел, освободив ложемент между собой и Вадимом. Лунину, в свете недавних событий, было, в общем, довольно безразлично, кто окажется рядом во время примарсианивания, и он промолчал.

Общими усилиями им с Генрихом удалось довольно аккуратно затащить не очень ловкую красавицу в промежуток между креслами и втиснуть филейными частями именно на то место, которое для этого было предусмотрено конструкцией. А не как-нибудь иначе.

– Спасибо! – поблагодарила Анжелика. – Мне не доводилось попадать в космос… А почему это место считается лучшим? – тут же поинтересовалась она, оглядываясь.

– Потому что так вы сидите между нами! – галантно объяснил Семенов. – И ни ему ни мне, не обидно! Кстати, меня зовут Генрих. А моего непосредственного начальника – великого и ужасного повелителя андроидов – Вадим Петрович. Позволено ли будет узнать ваше без сомнения очаровательное имя, несравненная? Что-то, кстати, я вас до того в наших рядах не встречал…

– А я раньше планетологами занималась. Только сегодня поменялась в вашу часть десанта. И как раз куратором вашего великого и ужасного. С ним мы уже знакомы…

– А Юлька куда делась?

– А она теперь на моем месте. Ей, она говорит, лучше работать на основной базе, где потребуется дополнительный специалист по андроидам…

– А, так мы с ней, стало быть, два андролога там будем! – обрадовался Генрих. – Это хорошо! Это она молодцом – правильно сообразила! Верно, Вадим?

Лунин что-то невразумительно промычал, занятый в основном тем, чтобы не состроить на лице слишком мрачную рожу от всего услышанного. И, кажется, ему это удалось. Во всяком случае, Генриха он не насторожил. А вот Анжелика, похоже, что-то заподозрила.

– Что-то не так? – сказала она, вопросительно выгнув бровь.

Вадим мог не задумываясь назвать несколько своих знакомых мужиков, немедленно подпрыгнувших бы при виде такого зрелища. Да, собственно, и сам Вадим среагировал бы так же при других обстоятельствах… Спору нет: Анжелика и в самом деле была красавицей. Но сейчас, с кровоточащей пробоиной в душе – в которой, причем, не виноват был никто кроме исключительно и только лично его! – Лунин среагировал довольно вяло. Хотя, в общем-то, как ему показалось, вполне замотивированно:

– Да нет, все нормально… Просто прикидываю, какие косяки мы проглядели, и что может вылезти из них на Марсе.

– Да ну, какие косяки! – с преувеличенным энтузиазмом возразил Семенов. Одновременно, из-за плеча Анжелики кивая на нее, округляя глаза и стуча себя пальцем по виску. – Не слушайте вы этого трудоголика! Он готов на свою голову заморочки искать где угодно! Даже там, где сам их все устранил! Кроме своих андроидов в упор ничего видеть не желает!

Анжелика слегка оттаяла и посмотрела на Вадима с иронией:

– Да, я знаю, – сказала она. – Меня уже предупредили, что он бука…

 

3

Вадим открыл было рот – чтобы возмутиться – но тут на весь салон прозвучал голос Саитгиреева, избавив Лунина от необходимости отвечать:

– Ну что, все расселись?

– Все! Все! – отозвался хор голосов.

– Значит можно ехать? – уточнил Тимур.

– Можно!

– Ну что ж – тогда минутная готовность! Отделение по счету "ноль". Лобов – веди отсчет!

– Есть… – отозвался Дядя Федор. И размеренно заговорил, явно ориентируясь на индикатор часов: – Полсотни четыре… Полсотни три… Полсотни два…

– "Ореол", как слышите? – продолжил между тем Тимур.

– Слышу вас хорошо, – раздался голос Камова. – Доложите состояние.

– Все системы штатно. К расстыковке – минутная готовность… Уже полуминутная… Разрешаете разделение?

– По нашему контролю тоже все в порядке… Отстыковку разрешаю. Ни пуха ни пера, братцы!

– К черту, Сергей Александрович! – встрял выполняющий командирские обязанности Кремер. – К черту!

Через полминуты Лобов, продолжавший невозмутимо исполнять функцию метронома, произнес:

– Ноль!

– Отделение! – скомандовал Тимур.

Звезды на экране дрогнули и стали поворачиваться. Вадим сперва решил, что разделение произошло с закручивающим толчком, но когда поворот не остановился, сообразил, что это совсем не случайность. Что Тимур тут же и подтвердил:

– Вот! – сказал он. – Спешите видеть, пока мы еще не разошлись!

С этого ракурса "Ореол" как нельзя больше напоминал волан – конус с нашлепкой на вершине. С для чего-то воткнутыми в нее крестом четырьмя крыльями-радиаторами. На носовой оконечности корпуса медленно закрывались створки грузовой рампы, складываясь в купол обтекателя. Облитый солнечным светом, корабль сиял как елочная игрушка – излюбленное сравнение всех тележурналистов, избитое, но от этого не перестающее упоминаться.

– Внимание! – опять раздался голос Камова. – Начинаю разворот! Тимур, уходи с траектории!

– Понял! Выполняю!…

– Что мы делаем? – вполголоса спросила Анжелика.

– Камов сейчас развернет "Ореол", – пояснил Семенов. – И включит двигатель на разгон. Если мы попадем в факел выхлопа – от нас мало что останется. Поэтому нужно уйти в сторону…

– А-а…

Саитгиреев опрокинул посадочный блок "набок" и на какое-то время "Ореол" исчез из поля зрения. Затем снова появился. Но уже заметно уменьшившийся. Как раз до величины той самой елочной игрушки – маленькой и несерьезной. Прикинув на глаз угловые размеры, Вадим решил, что Тимур отлетел где-то на полкилометра. В принципе, достаточно безопасная дистанция.

"Ореол", между тем, изящно провернулся в пространстве, словно подвешенный на невидимой нити. Маневр выглядел простым и несложным. И только Вадим, побывавший в рубке, да, пожалуй, Тимур, представляли, чего стоит эта кажущаяся легкость.

– Красиво… – сказала Анжелика.

В раструбе отражателя вспыхнуло вдруг ослепительное сияние. Даже в экранной передаче этот свет показался режущим. Почти все смотревшие непроизвольно закрылись ладонями, пока аппаратура гасила возникший блик.

– А почему он не двигается? – спросила Анжелика, когда видимость снова восстановилась.

– Ну не все же сразу… – проворчал Вадим.

Похоже, Анжелика благополучно пропустила мимо ушей все, что им говорили во время подготовки. Что было несколько странно, учитывая ее неблондинистую внешность. Но, впрочем, врачу и не обязательно было все это знать назубок – у нее своих забот было более чем достаточно. А с другой стороны Юля наверняка бы не стала задавать таких наивных вопросов – она как-то умудрялась разбираться в тех вещах, с которыми приходилось сталкиваться…

– Так у него ускорение – всего одна десятая G, – пояснил галантный Генрих. – Пока он заметную скорость наберет – время требуется… Но вон, смотрите – он уже стронулся с места!

Вообще-то это было слишком смелое заявление. Смещение на считанные метры – и даже на десятки метров – можно было определить только по приборам. Но, тем не менее, уже через полминуты "Ореол" из елочной игрушки превратился во что-то вроде маленького солнца, сияющего во всю мощь "факела". А еще через полминуты – просто в очень яркую звезду. Почти сразу же затерявшуюся среди россыпи других звезд окружающего небосвода.

– Ровной "дорожки", Сергей Александрович! – крикнул Тимур.

– И вам того же! – донесся голос Камова. – И мягкой посадки!

– Спасибо! – отозвался Саитгиреев. И как-то буднично обратился уже ко всем присутствующим:

– Ну что, переходим на быстрый темп? Чего без толку время терять?

– Правильно! – поддержал пилота все это время до странности молчаливый Кремер. – Вперед – на Марс! Давай, машинист, потихонечку – трогай!

 

4

Тимур "тронул".

Дальние звезды не сильно сместились – расстояние было невелико по космическим меркам. Но Марс принялся расти прямо на глазах. Сначала он превратился из звезды первой величины в просто гигантскую. Затем – в крошечный красный серпик. Затем – в полноразмерный диск, контрастно подсвеченный с одного бока солнцем. И продолжал все увеличиваться, заполняя собой постепенно переднюю часть экрана…

– Послушайте, – негромко спросила Анжелика у Вадима с Генрихом. – А где же каналы?

– Их в двадцатом веке закопали, – ответил Лунин, прежде чем успел схватить себя за язык: портить отношения с куратором никак не следовало. Но он просто не смог удержаться. – В связи с полным пересыханием воды на Марсе…

Выручил Вадима Семенов.

– Точно! – подхватил он. – Только не в связи с пересыханием, а в целях маскировки! После того как в девятнадцатом веке у марсиан не получилось Землю завоевать – они перепугались, что в ответ чего-нибудь прилетит, и срыли все каналы нафиг: чтобы земляне думали, что марсианская цивилизация им померещилась…

– Завоевать Землю? – удивилась Анжелика.

– Ну, у них были такие гигантские шагающие боевые роботы на трех ногах… Вооруженные лазерами… Неужели вы не слышали об этом?

– Вы надо мной смеетесь… – сказала Анжелика.

Генрих принялся пересказывать ей вкратце историю "Войны миров", а заодно объяснять всю подноготную появления и исчезновения марсианских каналов, начиная от Скиапарелли, их открывшего в 1877 году, и заканчивая полетом "Маринера-4" в 1965, поставившем в этом затянувшемся недоразумении точку…

Правда, как быстро выяснилось, не окончательную. Поскольку в 1976 орбитальный блок станции "Викинг" сфотографировал "марсианского сфинкса". Чем вызвал к жизни новый виток "ксенологической лихорадки". Больше похожий уже на форменную истерику, если не на шизофрению: надо было отличаться весьма конкретным складом психики, чтобы второй раз подряд наступить на те же самые грабли. Но энтузиасты Великой Марсианской Культуры оказались именно таковы. Двадцать лет с упорством, достойным лучшего применения они занимались толкованием игры теней на некачественном снимке, высасыванием из пальца все новых и новых подробностей, возвели методом компьютерной реконструкции на равнине Сидонии гигантский некрополь, какой не стала бы сооружать в здравом уме ни одна цивилизация… И все эти немалые труды кончились просто до неприличия тихим пшиком, когда в 1998 году "Mars Global Surveyor" сфотографировал, наконец, пресловутого "Сфинкса" с нормальным разрешением…

– Удивительно… – заключила Анжелика, выслушав эту краткую лекцию. И Лунин невольно вспомнил анекдот про то, что женщины бывают прелесть какие глупенькие и ужас какие дуры. Честно сказать в данном случае он затруднился бы поставить диагноз. Свое дело "испанская красавица" знала. И знала, видимо, неплохо… Так что здесь, возможно, имел место третий вариант – ужас какая глупенькая. Или четвертый – прелесть какая дура. Смотря как посмотреть, надо полагать…

Впрочем, ничего чрезвычайного в данном сочетании не было. Вадиму неоднократно встречались вполне грамотные женщины с высшим образованием, способные, тем не менее, удивленно спросить что-нибудь вроде: "А Гавайи – это что?" Или: "Аляска – это где?" И поделать тут, видимо, было ничего невозможно…

Красный диск планеты, между тем, занял уже всю переднюю полусферу. Перестав быть видимым целиком и превратившись в колоссальный полукруглый горб с неясными пятнами рельефа. И Анжелика тут же подтвердила уже сложившееся у Вадима о ней мнение, заметив:

– Но мы ведь куда-то мимо летим!

Хотя отказать в наблюдательности ей было нельзя…

– Разумеется, мимо! – тут же подал голос Семенов, назначивший себя в гиды. – Мы же иначе разобьемся…

– Но как тогда?…

– Ну нам же нужно затормозить сперва – прежде чем садиться на планету! – пояснил Генрих. – Для этого мы используем атмосферу Марса. Как первые орбитальные спутники. Ты же слышала, наверное, что они совершали торможение в атмосфере?

– Да, – Анжелика кивнула. Но как-то уж очень решительно. Вполне возможно, что она и в самом деле чего-то слышала. Когда-то.

– Ну вот и мы точно так же: войдем в атмосферу и будем лететь в ней, пока не затормозимся о воздух до безопасной скорости…

– Но почему мы в сторону сворачиваем?

– Так толщина атмосферы Марса чуть больше сотни километров! А нам для торможения нужно пролететь несколько тысяч! Вот мы и зайдем на Марс сбоку – параллельно его поверхности – и так и полетим. А вертикально мы просто воткнулись бы сразу в грунт и расшиблись в лепешку!…

– А мы не промахнемся?

Семенов взвалил на себя, конечно, ту еще работенку. Поскольку требовалось объяснить примерно на уровне – без преувеличения – дошкольника весьма сложную схему посадки с аэродинамическим торможением на планету со слабой атмосферой на скорости в четыре раза превышающей местную вторую космическую… Да еще с задачей припланетиться не абы где придется, а в конкретном районе, да с допустимым отклонением по меридиану не более нескольких километров!

 

5

Все должно было происходить не совсем так, как рассказывал Генрих. Хотя в целом, и для неподготовленного слушателя, он излагал верно.

Но, например, из курса подготовки Вадим запомнил, что даже полет прямо на планету, которым Семенов пугал Анжелику, мог быть вполне возможен для НЕПИЛОТИРУЕМОГО аппарата – каковой они сейчас из себя и представляли. По причине разреженности марсианского воздуха даже вертикальный вход в атмосферу не давал перегрузки больше 50 G. Правда, у поверхности все равно пришлось бы воспользоваться парашютом или двигателем мягкой посадки: спускаемый аппарат просто не успел бы погасить всю скорость на коротком участке – тут Генрих не соврал. Но сесть можно было.

Проблема состояла в другом. Примарсианиться нужно было на той же приблизительно долготе, что и у Сфинкса – где лежал "Пегас" – но при этом умудриться попасть точнехонько на границу северной полярной шапки! Это требовалось из-за технологических характеристик нанозавода, которым, собственно, и являлся весь посадочный модуль: для развертывания в полноценную долговременную базу ему нужна была вода, а где ее можно было гарантированно взять в нужных количествах, если не с ледового щита?

Одним словом, баллистический спуск не подходил. Посадка должна была быть управляемой и с очень высокой степенью точности.

В связи с этим баллистики еще на Земле выбрали довольно заковыристый вариант, для которого, как подозревал Вадим, и потребовался в качестве пилота Саитгиреев – истребитель, собаку съевший именно на аэродинамических маневрах в околоземном пространстве.

Посадочному отсеку была придана форма, в точности соответствующая той, что имели спускаемые аппараты кораблей "Союз" – всем известной "фары". Обладая на гиперзвуковых скоростях аэродинамическим качеством равным 0,3, марсианский блок "Ореола" таким образом мог совершать управляемый спуск с возможностью маневра как вдоль, так и поперек траектории.

Но и это было еще не все.

Дополнительно осложняли дело вдвое меньшие в сравнении с Землей размеры Марса и в два с половиной раза меньшая сила тяжести. Из соображений же энергетической выгоды вход в атмосферу запланирован был на скорости в двадцать километров в секунду при величине второй космической всего в пять. И первой космической – или круговой – каких-то и вовсе жалких трех с половиной. Произвести торможение и точный спуск сходу в заданную точку при таком раскладе было абсолютно невозможно.

Поэтому посадка должна была выполняться следующим образом.

Выведенный "Ореолом" на нужную траекторию посадочный блок после отделения двигался по инерции, постепенно, по мере приближения к планете, боковыми коррекциями нацеливаясь в край видимого марсианского диска в районе Южного полюса. Выверив таким образом направление полета с расчетной осью "коридора входа" – как называлась разница между максимальной и минимальной допустимыми высотами входа в атмосферу – блок разворачивался в положение "днищем вверх" под определенным отрицательным углом атаки и в такой "неклассической" позе влетал со всей дури в газовую оболочку Марса.

В этом маневре был весь смысл выбранной схемы.

Потому как если бы "спешащие на помощь отважные спасатели Чип и Дейл в одном флаконе" выбрали обычный вариант с рикошетированием от атмосферы, спускаемый аппарат просто отскочил бы от планеты, практически не затормозившись, и умчался в межпланетное пространство. При положении же "кверху ногами" на днище "фары" возникала аэродинамическая подъемная сила. Только направленная в данном случае не вверх, а вниз. К Марсу.

За счет огромной скорости полета в параллелограмме сложения сил, действующих на спускаемый аппарат, получалась новая составляющая, отклоняющая траекторию. И посадочный модуль, вместо того, чтобы выскочить как пробка из бутылки наружу из атмосферы, наоборот, заглублялся в нее еще больше. Ну, по крайней мере, сохранял высоту полета неизменной. Продлевая и усиливая эффект торможения.

Просквозив таким образом буквально впритирку над Южным полюсом, посадочный блок, огибая планету, продолжал полет до экватора, постепенно набирая высоту. За экватором выпрыгивал-таки в космос – но уже имея скорость всего лишь чуть меньше местной второй космической – совершал виток по очень вытянутой по этой причине эллиптической орбите и опять входил в атмосферу у Южного полюса. На этот раз уже классическим способом. Выполнял рикошет, снова выпрыгивал в космос, перелетал по инерции экватор и только после этого заходил на посадку в районе кромки Северной Полярной шапки…

В общем, очень красиво, очень изящно, очень просто, но – беда! – исключительно малопонятно человеку, не связанному в своей повседневной жизни с космонавтикой. Во всяком случае, те же Саитгиреев с Меркуловым, обсуждая схему посадки, настолько восхищенно закатывали глаза, так выразительно мычали, и так самозабвенно мотали головами – что напоминали не солидных взрослых людей, а самых обычных пацанов, по чистой случайности дорвавшихся неожиданно до настоящего гоночного "болида" после своих подростковых мотобордов.

Лунин же, вообще, например, что-то сумел понять и запомнил, когда слушал лекцию, только потому, что за время работы на "Колумбиаде" достаточно общался со спейсерами, и нахватался у них верхушек знаний по орбитальному слалому, да выучил некоторые специфические термины. Вроде того же "коридора входа".

Одним словом, объяснить это все Анжелике легче всего было именно так, как и сделал Генрих – на уровне воспитательницы детского сада!

 

6

– Внимание! Переворачиваюсь! Будем входить в атмосферу! – объявил Тимур.

Марс, успевший превратиться к этому времени уже в огромную пологую дугу, обрамленную тонкой святящейся каемкой, быстро описал кульбит, оказавшись нависающим сверху над посадочным модулем.

Анжелика от неожиданности вскрикнула и ухватила Вадима за руку.

– Ёпрст! – солидарно с ней выдал Семенов.

Судя по донесшимся еще нескольким репликам, зрелище на многих произвело впечатление. Даже Лунину, далеко не новичку, от видимой ненормальности маневра стало нехорошо.

– Ну что вы, – сказал он Анжелике. – Мы же в космосе! Здесь нет ни верха ни низа…

– Д-да, конечно… Спасибо, – поблагодарила куратор, разжимая пальцы на запястье Вадима. – Извините…

Но буквально тут же вцепилась снова. Потому что изображение на экране сменилось сплошной стеной огня. Вставшей со всех сторон.

– Что это?!

– Да всего лишь плазма. Как и должно быть при торможении. Ну неужели же вам ничего не показывали на подготовке?

– Да у нас ее не было! – жалобно воскликнула Анжелика.

– Как это – не было?! – изумился Вадим.

– А вы думаете, что у нас было свободное время? – вопросом на вопрос ответила та. – Нас же всего двадцать наблюдающих врачей на тысячу человек экипажа!

– Почему так мало?

– А где взять? Сколько есть – все заняты. В экспедицию и так собрали вдвое больше, чем обычно на такое количество приходится!… Но и критических пациентов тут больше, чем обычно! Причем в несколько раз! У нас все время аврал – передохнуть некогда. Причем у всех. И у наблюдающих и у аналитиков и у профилактиков… А вы думали – нам делать нечего?

– Да нет… То есть… Да, – признался с некоторым запоздалым стыдом Лунин. – Думал. Извините!

– Ничего… Вы же пока еще новенький, – великодушно ответила Анжелика. – Хорошо еще – возможность управлять временем помогает. Иначе бы совсем справиться было бы ни с чем нельзя. Вы даже не представляете, насколько психика очень многих у нас в Утопии находится в критическом состоянии. Порядка тридцати процентов! Если бы мы ежечасно не отслеживали их поведение, не анализировали мотивировки их подсознания и не принимали меры, нам бы пришлось чуть не половину населения засадить в психушки…

– Упс… – сказал Вадим.

– Вот именно… Нам совершенно некогда было заниматься чем-то еще, – пожаловалась Анжелика. – Решили, что так справимся… Тем более нам, в общем-то, и не нужна специальная подготовка. А теперь вот всего пугаюсь, – доверительно призналась она, смущаясь. Кивнула на экран, залитый пламенем: – Это вам такое привычно… А я ни разу даже на стратолетах не летала… Я вообще – ужасная трусиха… Только никому не говорите! Я когда на это смотрю, мне все время кажется, что мы сейчас сгорим!

– Не буду, – пообещал Вадим. Потом, подумав, честно сознался: – Да и мне такое тоже не очень привычно… И вообще никому, наверное, даже Саитгирееву… Ведь кораблей с таким обзором просто не существует. В реальном мире. А сгореть… Сгореть мы вряд ли сможем, – тут Вадим несколько приврал. Но не сильно. Шанс того, что конструкция не выдержит скоростного напора и разрушится, был – как и со всяким кораблем, рассчитанным на торможение в атмосфере. Для того чтобы это произошло, должен был случиться какой-то невероятный заводской брак или перерасход ресурса из-за длительной эксплуатации. Но первое было практически исключено техприемкой и конструктивным запасом прочности, а второе просто невозможно в силу всего лишь первого полета. Да и вообще – сейчас на дворе был не двадцатый век, надежность космических кораблей находилась на другом уровне… – Так что вам совершенно не стоит бояться!

– Но мне все равно как-то не по себе, – поежилась Анжелика. – Мы словно летим в какой-то огненной трубе…

– Ну, так всегда и бывает…

– Это для вас – всегда! А для меня первый раз! Ведь даже не видно, где мы сейчас находимся! И сколько еще будем так лететь? Вы знаете, – неожиданно попросила она. – Можно я буду держать вас за руку, пока мы так несемся? Так как-то не так страшно… А то я даже зажмуриться боюсь…

Учитывая то обстоятельство, что она и так держалась за предплечье Вадима обеими руками, делало возможность отказа довольно-таки проблематичной. Потому Вадим разрешил:

– Держитесь…

Сам он, между тем, вызвав "рамку", вошел в сеть и, покопавшись немного, нашел данные курсографа, отмечающие траекторию полета относительно поверхности планеты. Расчетную, разумеется. Поскольку получить какую-либо информацию снаружи через облако плазмы было невозможно. На графике тонкая двухцветная кривая из двух слившихся линий обогнула почти полпланеты и приближалась к экватору, постепенно поднимаясь. Одна из линий изображала эталонную траекторию, вторая – снятую с бортовой навигационной системы в текущем времени. Отклонений на взгляд Лунина, между ними не наблюдалось.

– Ну вот, – сказал он соседке. – Мы практически завершили первое погружение. Буквально вот-вот выскочим на круговую орбиту. Не бойтесь.

– Спасибо! – поблагодарила Анжелика. – С вами я как-то и в самом деле меньше боюсь… Вы очень храбрый человек!

 

7

Тьфу ты, смущенно подумал Вадим. Но в это время модуль вылетел из пламени. И в салоне воцарилось недоуменное молчание

Над кораблем не было ни одной звезды.

Сплошная непроглядная чернота – и больше ничего.

– Что случилось? – шепотом спросила Анжелика.

Но Вадим – хотя и был единственным кроме Саитгиреева "настоящим космонавтом" – ничего не мог ответить. И только когда чернота уехала куда-то вбок, а ее место заняла картина привычного космоса, молчавший все это время Семенов догадался:

– Да это Марс был! Мы же над ночной стороной… И – вверх ногами летели!

Все с облегчением рассмеялись. Лишенная каких-либо огней и дополнительного освещения в виде Луны ночная поверхность Марса после сияния плазмы показалась всем едва ли не абсолютно черным телом – настолько на ней невозможно было различить хоть какие-то подробности.

– Ну вот, можно сказать, и приехали! – сообщил Генрих и без того очевидный факт. И накаркал…

– Внимание! – раздался голос Тимура. – Всем в быстрое!

Вадим уже привычно скользнул в "боковое" время на максимальный темп и включил конференц-связь. С кучи возникших картинок одновременно донесся один и тот же вопрос:

– Что случилось?

– Не смертельно, – поторопился успокоить всех Саитгиреев. Но тут же добавил: – Однако у нас возникла проблема.

– В чем дело? – повторил вопрос Кремер.

– У нас скорость выше, чем вторая космическая. Не очень сильно. Но выше. Поэтому мы идем не на эллипс, а на параболу. Пролетаем, то есть… – пояснил Тимур для самых непонятливых.

– Как такое могло получиться?

– Не знаю. Шли по расчетной. Отклонений не было. Скорость на выходе должна была быть четыре и девять. А у нас – пять двести.

– А сам что думаешь?

– Да какая разница, что я думаю… Чем нам это поможет? Не учли что-то. Или какой-то фактор не так сработал… Навскидку аж три могу назвать. Неоднородность гравитационного поля, магнитосферная флуктуация, состояние атмосферы. Причем последнее – наиболее вероятно… Есть такая штука, как логарифмический декремент плотности атмосферы. Проще говоря – как убывает плотность воздуха по высоте. Его значение берут среднестатистическое… Но если плотность атмосферы по трассе пролета просто поменялась из-за погоды… С нашей скоростью вполне могло хватить. На Марсе сейчас смена времен года. Пыльные бури, ветер ураганный…

Тимур пожал плечами.

– Так мы что теперь – в космос летим? – по голосу Вадим узнал Анжелику. – И… что теперь с нами будет?

Нельзя сказать, что вопрос пришелся кстати. Но он явно выражал настроение немалой части присутствующих. Уж во всяком случае, такого варианта развития событий никто не хотел.

– Да с нами-то ничего… – ответил Анжелике Кремер. – Будем потихоньку подниматься над плоскостью эклиптики… А через неделю, где-нибудь, подойдет "Ореол" и примет нас на борт. Куда мы денемся? Хреново не это…

– А почему через неделю? – спросил кто-то.

– Ну это приблизительно… Но сами прикиньте. Пока мы Камову сообщим. Пока он затормозится. Потом ему нужно будет выйти на ту же орбиту, что и наша – а это еще разгон-торможение. Потом уравнять скорости с нами… Вот неделя и будет. А потом – опять нас на Марс выпулить…

– Погоди, командир, – остановил Кремера Тимур. – Это все частности. Их потом можно обсудить. Сейчас нас время поджимает.

– Даже в быстром темпе?

– Да, даже здесь… Дело в том, что мы пока еще в трубке допустимых траекторий. То есть отклониться от курса не успели. И излишек скорости можно погасить двигателем. Мы даже без коррекции после этого сумеем войти в атмосферу в расчетной точке. Но участок этот короткий и решать нужно быстро.

– А в чем проблема?

– В горючке. Эти лишних триста метров скорости сожрут у нас половину расходной массы. А у нас ее немного. Фактически – только на посадку. И если мы потратимся сейчас – нам нечем будет тормозиться у поверхности. Садиться придется жестко. Мы просто упадем, собственно говоря. Вот в этом и вся закавыка.

– Но у тебя ведь есть какие-то соображения, – сказал Витька резонно. – Иначе о чем вообще говорить? Лишнюю неделю люди на "Пегасе" могут уже и не прожить.

Все остальные слушали диалог пилота с командиром спасательной партии, затаив дыхание. Никому не нужно было объяснять, о чем речь.

– Есть, – кивнул Тимур. – У нас самый уникальный корабль за всю историю космонавтики. Он может трансформироваться как терминатор модели Т-1000, прямо в полете. Поэтому я предлагаю доформировать, пока мы будем на эллипсе, из массы посадочного блока заготовку "Кузнечика" до рабочего состояния и на завершающем участке отделиться и сесть на нем. А вся основная болванка – пускай падает. Раскатается в блин – ну так ничего страшного: потом обратно соберется. Ну сутки-другие потеряет на восстановление. Зато спасательная партия не пострадает. И сможет начать работу практически без задержек. Мне не очень нравится жечь ресурс "Кузнечика" раньше времени – он не бесконечный. И черт его знает, как мы еще его соберем в полете… Но другого выхода я не вижу.

 

8

– Э, э! Как это – раскатается в блин?! – Вадим узнал Дядю Федора. – А оборудование, которое мы везем в готовом виде?! У нас же двадцать тонн одних только строительных роботов… Оно же разобьется!

– Я неправильно выразился! – поправился Тимур. – Но этот момент я учитываю. Перед посадкой надо будет перекомпоновать блок так, чтобы он самортизировал энергию удара. Например, придать ему форму цилиндра с сотовой структурой. Тогда, сминаясь, он предохранит груз от разрушения. Так довольно часто делают…

– На Луне, – уточнил Кремер. – А здесь, однако, не Луна. С какой скоростью мы грохнемся?

– Где-то метров тридцать в секунду. Мы собственно падать начнем километров с двух, когда горизонтальная скорость погасится…

Дядя Федор присвистнул:

– Это ж сотня кэмэ в час получается! Многовато будет!

– Да, это нам все горшки перебьет… – заметил кто-то.

– А есть что-то другое? – хмуро ответил Тимур. – Да и не так уж это много – сто километров. Варианты защитных демпферов на такие скорости есть…

– Да, но там исключительно спецматериалы и особая механика конструкции. А ты предлагаешь обычную сминаемую соту. Да и масса у нас великовата…

– Но тогда что? Уходить на вторую попытку?

– А может… – сказал Дядя Федор.

– Что?

– Пожертвуем частью нанозавода? Соорудим реактивный двигатель из подручных, так сказать, средств. Нанозавод-то у нас ведь что из себя представляет? Жидкую смесь из нанороботов и всей таблицы Менделеева. Это запас материалов для начала работы. Суспензия эта на основе воды. Если мы часть смеси превратим в рабочее вещество двигателя…

– Не покатит! – Саитгиреев помотал головой. – Слишком малая скорость истечения получится. Нам придется пустить на это дело фактически весь нанозавод. Оно нам надо?

– Да нет, пожалуй…

– Но как так случилось?! Черт побери! – не выдержали у кого-то нервы. – Неужели нельзя было точно рассчитать все заранее!

– Что именно? – спросил Витька, о чем-то раздумывая. – Все возможные варианты? Так на это никаких сил не хватит. То что мы скорость не до конца погасили? Так и тут ошибка вышла в пределах допустимого. Почти… Если бы у нас не стояло задачи сесть в точно указанном месте, никаких проблем бы не было вообще. Сели бы по баллистической… Эх, парашют бы сейчас!

– Так у нас заготовки нет, – возразил Тимур. – Из чего делать-то будем? Посадочный блок даже без "Кузнечика" под сотню тонн весит. Прикиньте, какие купола нам потребуются?

– Ну так не делать полноразмерный! – сказал Дядя Федор. – Нам же только тормозной нужен! А он всяко меньше!

– А делать ты его сколько будешь?

Лобов задумался.

– Развертывание из походного положения… – сказал он. – С одновременным формированием "Кузнечика"… Да в невесомости… Н-да… Вот как раз к концу витка и запустим производство.

– Ну так может так и сделать? – решил вставить слово и Вадим. – Через сутки же конфигурация, пригодная для посадки, повторится!

– Ага… – хмыкнул Тимур. – Повторится… Ты как считаешь-то?

– В смысле? – не понял Лунин.

– Дык ты с чего думаешь, что конфигурация повторится через сутки?

– А что не так?

– Да все, почти. Орбита не круговая, период обращения с сутками не совпадает… Но главное – у нас перицентр будет на сорока километрах.

– Упс… – сказал Вадим, сообразив, в чем дело.

– Именно что… – криво ухмыльнулся Саитгиреев. – Мы даже на второй виток не уйдем – шлепнемся где бог на душу положит!

– Э, нет! Погоди! – опыт общения со спейсерами проснулся в Лунине и прямо таки сам лез наружу. – А если тормознуться до круговой?

Тимур кивнул.

– Уже лучше. Только хрен редьки не слаще. Мы на это вообще все топливо израсходуем. А для схода с орбиты надо будет дать еще один импульс. И чем?… Садиться опять будет не на чем… Но дело, в общем, не в этом. С парашютом просто ничего не выйдет.

– Это почему? – спросил Лобов.

– Да я же ведь сказал уже… У нас заготовки нет. А без нее, боюсь, запаса всего нанозавода не хватит. Не делать же нам купол из заплат: часть из тряпки, часть из железа, часть из люмени, что-то вообще из платины…

– Постой! Что ты сказал? – внезапно встрепенулся Кремер.

– А что я сказал? – удивился Тимур. – Или у тебя есть идея, сделать парашют на манер зонтика? С металлическими спицами?

– Именно!

– Спятил?!

– Начальство спятить не может! – назидательно сообщил Витька. – Начальство всегда право! Согласно пункта первого известной инструкции! А если не право – смотри все тот же пункт!

Заканчивая фразу, он откровенно улыбался до ушей.

– Ну и что ты удумал? – спросил после паузы Тимур, когда стало ясно, что никто больше не подаст голоса.

– Кокингова воронка! – объявил Витька.

– Что?…

 

9

– Не знаешь? А ведь должен бы… – улыбка Кремера превратилась в само ехидство. – И Димка должен бы…

– Да ты толком говори! Время-то не резиновое!

– Ну, у нас-то оно как раз резиновое! – возразил Витька.

Видимо уже чисто из вредности. И уже по этому только можно было судить, что решение он нашел.

Но какое именно?…

– Погоди… – сказал Лунин, озадаченный ссылкой на себя в этом вопросе. – Воронка? Кокингова? Это надувнушка, что ли, для прыжков с орбиты? Вроде так ее спейсеры называют…

– Она самая! Перевернутый конус. Как волан от бадминтона. Придуман англичанином Робертом Кокингом в XIX веке. Применение нашел только уже в наше время… Странно, что вы оба с Тимуром про него сами не вспомнили!

– Да чего тут вспоминать? – возмутился Тимур. – НТУ – надувное тормозное устройство! Очень даже применяется и не только для спортивных прыжков, но и во всех спаскапсулах – я сам с такой прыгал! Только ты о чем речь-то ведешь? Сколько там весу и сколько у нас? Или один человек – сто кило примерно – или здесь сто тонн! Разница-то есть? И опять же, ткань нужна – а где ее взять?

– Вот блин, связался я на свою голову с профессионалами! – преувеличенно возмутился Витька. – За тремя соснами леса не видят! На что нам ткань? Нам даже пневматической эту штуку делать не надо! Хотя, может быть, надувать, все же, придется…- взгляд его стал задумчивым. – Да и ткань, может понадобится. Хотя и не так много…

– Да говори, наконец! – воскликнул Тимур.

– Да нам же просто нужно корпус переформировать! В этот самый волан! С грузом в носовой части! Получится требуемый конус! С той же самой сотовой структурой, что ты предлагал. Просто размерами в несколько раз больше, чем наша теперешняя фара! Совершенно жесткая конструкция. Никаких куполов, никаких тряпок. Главное – так габариты растянуть, чтобы сопротивление воздуха позволяло парашютировать – и все! Из ста тонн массы посадочного блока без "Кузнечика" у нас пятьдесят – это нанозавод. Вот его и используем без всякой переделки. По прочности – я уже прикинул, хватит. Нам ведь не с орбиты тормозить – а только на последнем участке его нужно будет!

Пока Кремер произносил эту тираду, Тимур слушал его все более и более внимательно.

– А ведь ты прав! – сообщил он под конец.

– А то! – признал Витька довольно. – Начальник я или не начальник?

– Извини – сразу не просек… – покаялся Саитгиреев с простодушным видом. – И времени у нас хватит, чтобы сформировать заготовку… Надо только прикинуть конкретные размеры. И наддув, действительно, скорей всего потребуется – стенки-то у ячеек из жестянки получатся! И ведь как же сразу-то не сообразили! – запоздало сокрушился он. – Ведь можно было на этом деле еще топлива сэкономить!

– Ну ты раскатал губу! – немедленно осадил пилота Виктор Данилович. – Рационализатор! Задним умом все мы Эйнштейны… Никто ведь не ставил задачу создать новый тип посадочного модуля! Нужно было как можно быстрей старый на Марс доставить. Вот и подгоняли уже проверенные решения. С той же траекторией что вышло? Небольшие спускаемые аппараты проходят по такой нормально – а с нашей здоровенной дурой вон что получилось… А ведь считали не абы как, а с запасом!

– Да, верно… Но давайте ближе к телу, как говорил наш идейный отец О. Бендер… Не путать с Р. Бендером!… Надо быстро все посчитать – чтобы успеть принять решение до конца участка возможной коррекции…

– Черт… А успеем?

– Да должны вообще-то…

– Не получится…

Эти слова Лобова прозвучали настолько неожиданно, что повисла пауза.

– Что – не получится? – первым опомнился Витька.

– Конус нужного размера. Я тут прикинул…

– С какого бодуна? У меня все выходит!

– Да с такого! – не смутился Дядя Федор. – Ты на предмет чего считал?

– На силу сопротивления воздуха. На что же еще?

– Конструктор! – фыркнул Дядя Федор. – Сергей Павлович Королев и профессор Капица в одном флаконе… Физик-экспериментатор! А о материале ты подумал?

– А что материал?

– А то, что у нас нанозавод.

– Ну и?…

– Нанозавод. Жидкий раствор. А не чугунная болванка. Ты коэффициент прочности по монолитному металлу ведь брал?

– А, черт!… – в сердцах воскликнул Кремер. И тут же "ушел в себя". Явно что-то пересчитывать.

– Да не считай! – остановил его Лобов. – Силы сцепления манипуляторов наносборщиков на полноразмерный конус не хватит. Получится на четверть меньше где-то…

– Черт! – скривился Витька. Хлопнул себя кулаком по колену. – Черт! Как назло!

– Да ладно тебе! Не спеши сдаваться – у тебя есть я! – усмехнулся Лобов. – Скорость у земли будет меньше десяти метров… Сделаем то, что предлагал Тимур – сотовый амортизатор на вершине конуса, как раз под грузом. Он этот излишек и поглотит. Как говорил тоже один старый персонаж: спокойно, Козлодоев – сядем усе!

 

1

– Зар-раза! – сказал Тимур с остервенением наваливаясь на лопату. Впрочем, ему это мало помогло: штык никак не желал погружаться на полную глубину. – Вот надо же было так лохануться! – излил он свои чувства, выкидывая из канавы очередную порцию разрыхленного Луниным снега. – Фу-х! Давай перерыв устроим? А то что-то я замаялся. Труд, конечно, сделал из обезьяны человека, но зачем доводить всякую идею до абсурда?

Чувствовалось, что ему хочется сплюнуть. Но по совокупности причин сделать это было абсолютно невозможно. Лично Вадиму данное обстоятельство тоже не нравилось. Но поделать тут ничего было нельзя. По крайней мере, пока. Конструкция андроидов была еще далека от совершенства…

Не переставая орудовать киркой, Вадим покосился на пилота.

– Какой тебе перерыв? – решил он пошутить. – До обеда еще далеко!

– Так и забора нигде не видно! – не остался в долгу Саитгиреев.

Вадим огляделся.

Замечание было верное.

Канава, которую они копали, начиналась не от забора…

– На Туму как-то раз пал сын Неба, – сказал Тимур хмуро. – Но не убился. А только лопнул… Устроили сами же себе лишнюю работу. Создатели марсианских каналов, блин! В миниатюре…

И тут он тоже был прав.

Вокруг них, на сколько хватало глаз, расстилалась подтаявшая до наста бело-грязно-красноватого цвета равнина в неровных застругах. (Фирменный марсианский кирпичный оттенок проник даже сюда – на полярную шапку) Там и сям между застругами в беспорядке отблескивали пятна неожиданных здесь металлических луж. Между лужами во многих местах тянулась причудливая сеть канавок, действительно напоминающая рисунок марсианских каналов в миниатюре. Кое-где среди этого пейзажа копошились такие же, как Вадим с Тимуром, копатели с кирками и лопатами.

– Тебе что не нравится-то? – спросил Лунин, перестав долбить и выпрямляясь. Решив таки присоединиться к перерыву. – Что мы, фактически, почти штатно сели или что мы при этом не убились?

Тимур, облокотившись на лопату, махнул рукой вокруг:

– Мне вот это не нравится! – сообщил он. – Сколько нам тут еще ковыряться?! Могли ведь сообразить! Если не мы, то хотя бы на "Ореоле"! Уж там-то настоящие конструктора сидят – не чета нам!

– Да ты ж сам всех торопил! "Трубка допустимых траекторий!..", "Трубка допустимых траекторий!.." – постарался Вадим воспроизвести интонацию Саитгиреева после первого выхода из атмосферы. – Вот и забыли все про ударную деформацию. Считали-то прочность конуса при парашютировании, а не в момент приземления…

– Финиша, – сухо поправил Тимур.

– Что?

– Приземляются – на Землю. Во всех остальных случаях финишируют. Или садятся, если неофициально говорить…

Недовольство Тимура можно было понять.

Ошибку допустили практически детскую. Прочность рассчитали исходя из встречного сопротивления воздуха. И полностью забыли, что при ударе о поверхность по конструкции пойдет волна деформации. Вот она и прошла… Порвав растянутый до миллиметровой толщины материал в клочья.

И в результате – тупая долбежка льда с весьма проблематичным результатом от рассвета до рассвета… Поскольку никакого другого лучшего способа запустить нанозавод инженеры предложить не смогли: нужно было соединить между собой как можно больше луж сетью канавок… Для обеспечения контакта и перетекания вещества… Хорошо еще, что в центральной воронке, выбитой амортизатором, предложенным Дядей Федором, где скопилось самое большое количество наносмеси, хватило материала на кирки с лопатами. Трудно было сказать, что бы они делали в противном случае. Может быть пришлось бы копать канавы досками от разобранных ящиков с грузом… Вот уж была бы романтика!

Только вот расстояния получались немаленькие. От воронки ошметки конуса разбросало в радиусе полукилометра. И чем дальше от центра, тем "каналы" поневоле приходилось копать длиннее. В частности сейчас Вадим с Тимуром как раз и прокладывали стометровое русло для объединения целой россыпи "озер" почти на максимальном удалении от свежеобразованного кратера. Из которого, на манер центральной горки, торчала верхушка пирамиды, получившейся из ссыпавшихся туда грузовых контейнеров.

– А пока мы тут валандаемся, – сказал Тимур. – У "Пегаса" в любой момент может ресурс гикнуться. И какой тогда смысл во всей этой затее?

– Ну… – возразил Вадим. – ЦУП вроде сообщил, что эту проблему они решили…

– Решили… – проворчал Саитгиреев. – Тебе обогатители в полевых условиях восстанавливать не приходилось? Да еще так, как у них: из шестерых человек четверо лежачих, а двое ходячих ограниченно. Я даже не представляю, как они вообще справились…

– Как у них – нет, – Лунин передернул плечами без всякого энтузиазма. – Но вообще – доводилось… И уж лучше так, чем вообще ничего. Хотя повторный цикл СЖО то еще удовольствие, конечно. Но неделю она точно протянет – я эту систему знаю…

– А если, не дай бог, пока мы тут колупаемся, песчаная буря зарядит? Сейчас ведь весна, самый сезон!

– Типун тебе на язык!

 

2

– Тимур, Вадим, что у вас там? – раздался голос Кремера с маячившего в двух километрах наподобие белого призрака "Кузнечика".

– Перерыв у нас! – сообщил Тимур.

Подумал и добавил:

– Эксплуататор трудового народа…

– Ладно-ладно! – донеслось в ответ. – Вам до смены всего два часа осталось. Подожди немного – отдохнешь и ты! Копайте давайте!

– Да мы уже третьи сутки копаем! А толку – никакого! Инженеры там хоть что-то сказать могут? Сколько нам тут еще ковыряться?!

– Инженеры говорят, что скоро уже. Общая масса завода приближается к расчетной. Скорей всего завтра заработает…

– Я это "завтра" с позавчерашнего дня слышу! – не желал успокаиваться Саитгиреев. – А что имеем?

– А копаете медленно, – Витьку смутить было невозможно. – Вот и не имеем ничего. И вообще, напомню, что все приключилось оттого, что кто-то – не будем пальцем показывать кто, но это был слоненок! – сжег всю горючку при посадке!

Тимур аж чуть не подпрыгнул. Но вовремя удержался – не то б имел все шансы растянуться на земле… в смысле на марсе.

– Скажи спасибо, что вообще сели! – возмутился он. – А копать – как здесь можно быстро?! Сила тяжести маленькая, сцепления с грунтом нет, ноги скользят… Нормального усилия ни к чему не приложишь… Кирка в снегу вязнет как в глине! Полную лопату даже набрать не получается!

– Ну так какие претензии? Вот и выходит вдвое медленней, чем на Земле было бы! На Луне ты и вовсе бы словно детским совочком ковырялся! И вообще – ты чем недоволен?

– Всем, – проворчал Тимур.

– Это чем это – всем? – Кремер на "Кузнечике" прекрасно расслышал негромкое бормотание.

– Никак нет – всем доволен! – рявкнул Саитгиреев, снова налегая на лопату.

– Вот то-то же…

Какое-то время они молча занимались своим делом.

– Слушай, а вот объясни мне вот что, – сказал Тимур, выкидывая в сторону очередную порцию битого льда.

– Что именно? – спросил Вадим, сосредоточенно тюкая киркой. Ударить в полную силу не было никакой возможности: при замахе инерция норовила опрокинуть человека навзничь. Да и все равно удар получался несильным – из-за меньшего веса инструмента. В отличие от отдачи. Которая, наоборот, возрастала…

– Да вот как специалист…

– Ну?

– Мы же ведь роботы?

– Ну… – повторил Вадим.

– Так как же так получается, что мы устаем?

– У-у… – сказал Лунин. – А вот баржи ведь – железные?

– Ну… – теперь настала очередь Саитгиреева говорить кратко.

– Да еще, бывает, песком груженые выше бортов!

– Ну. И что? – Тимур посмотрел откровенно удивленно на сбрендившего напарника.

– А в воде не тонут!

– Действительно… – Тимур задумчиво хмыкнул. – Не обращал внимания как-то. Вопиющее нарушение закона Архимеда! – признался он. – Ну и почему?

– Да не тонут-то они потому, что у них между двойными бортами воздушные полости. Герметичные. И никакого нарушения закона нету. Но речь-то не о них. Ты спросил, почему мы устаем, хотя мы роботы.

– И какая связь?

Вадим покосился на Тимура.

– Да, – сказал он. – Ты, похоже, и в самом деле утомился. Ты ведь практически то же самое сказал: роботы железные, потому уставать не могут!

– Ну-у… – протянул Саитгиреев. – Да. Получается так. А разве нет?

– Да так, так, – подтвердил Вадим. – Только мы-то ведь с тобой не роботы. Забыл?

– А ведь и верно! – рассмеялся летчик. – Совсем из головы вылетело!… Андроид же управляется нами непосредственно – как скафандр…

– Вот именно! – сказал Вадим. – И нам для этого приходится прилагать усилия. А раз усилия прилагаем – мышцы устают. И каков результат?

– Аденезиттрифосфорная кислота превращается в аденезитдифосфорную, – с умным видом отозвался Саитгиреев. – Школьную программу я еще помню…

– Молодец! – похвалил Вадим. – Умный киндер! Хотя, конечно, – не смог он удержаться, – сказать, что роботы совсем не устают, нельзя…

– Это как?…

– Да тоже ведь просто! С чего-то же техобслуживание мы им делаем? Как и всякой машине. В материалах накапливаются остаточные деформации, поверхности деталей снашиваются, контакты окисляются, и все такое прочее… Чего-то ты точно заработался! Уж тебе-то положено знать, что такое регламентное обслуживание!

– Да ладно! Надо же о чем-то трындеть, пока руки заняты…

– Тоже верно. Но можно, например, и о марсианах…

– Какие тут марсиане?! – немедленно подхватил тему Тимур. Явно демонстрируя, что весь разговор завязал со скуки.

– Ну, сейчас вряд ли какие есть!… А вот миллион-другой лет назад вполне могло что-то и быть!

 

3

– Да фигня это, – отмахнулся Саитгиреев, выгребая из канавы лед.

– Почему это фигня?! – возмутился Вадим. – Атмосфера, вроде, имелась, вода была жидкая, уровень инсоляции вполне приличный… Почему бы там в древности и не появиться жизни?

– Да уровень инсоляции тут и сейчас такой же. Вполне приличный… А где все? Пьяные зайцы съели? Или это марсиане свою природу до ручки довели?

– Ну, мало ли… Астероид упал, ядерная зима настала, все умерли… Я ж не говорю про цивилизацию! Но жизнь-то могла быть!

– Да вряд ли… Хотя это, конечно, до сих пор внятно не установили… Но скорей всего Марс всегда был таким, как сейчас. Планета вечной мерзлоты…

– А откуда тогда высохшие русла?

– А ты, как и все читатели бульварной прессы, думаешь, что это реки? И там, поди, рыба водилась?

Вадим не то чтобы так думал… Просто других версий у него не было.

– А что тогда? – спросил он.

– Ну ты сам же про астероид сказал…

– А что астероид?

– Ты карту Марса помнишь?

– Ну… Помню, – сказал Вадим.

– То, что южное полушарие более гористое и возвышенное, чем северное, в курсе?

– Ну… да.

– А чуть не посередине там такая впадина Эллада – глубиной аж под девять километров?

Впадину эту Вадим, конечно, тоже помнил.

– Эллада эта, – Саитгиреев вонзил лопату в ледяное крошево. – Кратер от падения астероида. Прикинь, какой величины был тот астероид, если кратер больше двух тысяч кэмэ в поперечнике?

– Ну, большой, – вынужден был согласиться Вадим. – И что?

– Так вот, – продолжал Тимур, словно не слыша вопроса. – Все горы южного полушария – это результат осколочного выброса из кратера. Оцени энергию столкновения. И какая волна ударной, мать ее, деформации, прошлась по планете!

Вадим еще раз вспомнил марсианский глобус и присвистнул.

– Во-во! – подхватил Тимур. Выкинул снег прочь и принялся нагребать следующую порцию. – Если и были там какие марсиане, то закопало их всех глубже чем Помпею с Геркуланумом, вместе взятые. И "лишь печальные ветры седые панихиду поют", так сказать… Когда-нибудь, может быть, и удастся до тех слоев добуриться… Но я лично сильно сомневаюсь, что там что-нибудь найдут. Потому как с доказательствами наличия жизни на Марсе тут получается нестыковка. Улавливаешь?

– Честно говоря, не очень… – признался Вадим.

– Да весь рельеф, существовавший до столкновения, был полностью уничтожен. Понимаешь? И все эти "речные русла" – появились уже позже. Они просто не могли пережить такой катаклизм.

– Но если, тем не менее, они все-таки были… – попытался возражать Вадим.

– То откуда они взялись? – закончил за него фразу сообразительный летчик.

– Ну, да… – подтвердил Лунин, в принципе уже сложивший два и два. – Астероид растопил вечную мерзлоту?

– Не совсем. Там, конечно, тепла выделилось до хренячьей мамы… Но это была кратковременная вспышка и она довольно быстро рассеялась. Однако направление мысли у тебя верное.

– И что же именно там приключилось?

– Не столько там, сколько по всему Марсу. А особенно на другой стороне планеты… Ты давай – лед-то долби! А то мне выгребать нечего…

– А, да… – Вадим снова принялся колотить киркой. – Так что там было? И почему на другой стороне?

– А на другой стороне планеты находится основное последствие этого столкновения. Возвышенность Фарсида как тебе – сборище самых больших вулканов в Системе?

– Ну… Впечатляет.

– Не тебя одного… Но главная примечательность этой Фарсиды в том, что располагается она как раз на диаметрально противоположной точке от Эллады. Плюс-минус, конечно, но в целом – с другой стороны.

– Да что ж в этом примечательного?

– А то, что возвышенность эту выперло наружу как раз в результате падения астероида, пробившего кору в Элладе. То есть, мало того, что полпланеты было завалено обломками, а поверхность перекорежена. Так еще и недра ей тоже хорошо взболтало. И в результате началась вулканическая активность. И сейсмическая. Вот тут-то температура поднялась на достаточно длительный период, чтобы породить большое таяние подповерхностного льда, вывернутого наружу землетрясениями… тьфу, марсотрясениями то есть. Вот тебе и реки.

– Что, серьезно?

– Ну, точно пока не установлено. Фактического материала мало. Для этого же бурить надо по всему Марсу, изыскания проводить – но не было же возможности… А по совокупности, именно такая картина и получается. На какое-то геологически короткое время поверхность Марса прогрелась, атмосфера стала плотней. Но затем все успокоилось. Лишняя вода и газы испарились. Или обратно застыли. И все вернулось к естественному состоянию. И никаких тебе марсиан!…

 

4

Через два часа Кремер оповестил всех, что смена закончена.

Оставив обрыдшие уже инструменты воткнутыми на месте работы, Лунин с Саитгиреевым и остальными копателями потрусили к "Кузнечику". В бортовом комплекте челнока было только полтора десятка андроидов на пятьдесят членов экспедиции. И чтобы работа шла непрерывно, приходилось менять носители. При этом конечно, тем, кто не входил в состав спасательной партии, доставались "тела с чужого плеча". Но тут уж ничего нельзя было поделать: работу следовало выполнить как можно быстрей. Приходилось мириться. Хотя, конечно, это не устраивало ни тех, под кого роботы были настроены, ни тех, кому они приходились "не по размеру"…

Вадим, отряхнув пыль с ботинок, залез в одну из мембран, чернеющих на нижней части корпуса челнока, протиснулся в темноте на ощупь к ложементу и уселся, ощутив, как смыкаются со всех сторон стальные ладони капсулы техобслуживания, а сама капсула заполняется наножидкостью…

Через полминуты перед его глазами развернулась "рамка", показав транспарант "Отсоединение", а Лунин ощутил себя в "боковом" времени собственного внутреннего интерфейса. Отключил виртуальную реальность, вылез из кардана в "жилой бокс" и посмотрел на настенное табло. Но там пока никаких сообщений не появилось. Только четверть часа, примерно, спустя, мигнул сигнал подключения к общей сети, и Лунин вывалился в лишенный тяжести шлюзовой отсек марсианской базы, за неимением другой основы развернутой пока на "Кузнечике".

Да, уровень реальности здесь был, конечно, не тот, что на Земле. И даже не тот, что на "Ореоле"… Как сказал бы Остап Бендер: "Это вам не Рио-де-Жанейро!"

Направившись вместе со всеми сменившимися в душ, Вадим вызвал Семенова, чья очередь сейчас была заниматься техобслуживанием андроидов.

– Как дела? – спросил Лунин.

– Нормально, – доложил Генрих. – Повреждений нет. Разбалансировка механики минимальная. Сейчас подрегулирую кое-что – и можно будет выпускать следующую партию…

– Это хорошо, – оценил Вадим, слегка успокаиваясь. Хотя они проверили роботов на Земле, казалось на все возможные обстоятельства, его, тем не менее, все равно грыз знакомый всякому разработчику мандраж. Известно ведь: испытания – это одно дело, а реальная обстановка – совсем другое. Но, кажется, конструкция таки работала исправно…

– Хуже другое, – ответил Семенов.

– Что?

– Только что передали прогноз погоды. Начинается буря.

– …! – сказал Лунин, повисая посреди коридора. – Надолго?

– Точно неизвестно. Здесь ведь сам знаешь: может пару дней, а может и пару недель. От метеоспутников это не зависит… Причем нас она, похоже, не достанет. А вот Сидонию накроет точно. Кремер сейчас по этому поводу с Землей совещается. Видимо после обеда сообщит, до чего договорятся…

Вадиму захотелось поймать и обматерить Саитгиреева, болтавшегося где-то неподалеку. Но на счастье Тимура в поле зрения того не наблюдалось. А где-то через полминуты Лунину удалось загнать раздражение обратно туда откуда оно вылезло. Да и в чем был виноват пилот? В том, что точно так же переживал череду неудач, внезапно навалившуюся на них как раз в тот момент, когда они, казалось бы, почти справились с заданием? Песчаные бури на Марсе в это время часто бывают? Часто. Могла одна случиться именно сейчас? Могла. Вот и случилась…

Вадим потряс головой и полетел дальше в бытовой отсек, откуда уже раздавался шум работающих душевых. Хорошо, что удобства на станции не были запроектированы по экономическому варианту. Бытового оборудования хватало каждому. А то бы пришлось мыться по одному. Или занимать заранее очередь для пользования нужником… Трудности Дальнего Космоса, блин…

Кремер действительно появился в кают-компании к концу обеда, когда все уже сидели с питьевыми тубами в руках и поглощали разнообразные соки.

– Ну шо, орлы, – сказал он не очень весело. Но и не слишком мрачно. – И орлицы… На текущий момент у нас две новости…

– Что, одна хорошая, другая плохая? – перебил Тимур.

– Именно, – Витька бросил на него косой взгляд. – Первая – песчаная буря в районе Сидонии. Но Земля сообщает, что "Пегас" продержится. Хотя я не представляю, как это у них получится.

– А в чем проблема? – спросил кто-то.

– Их даже две. Первая – конструкция "Пегаса".

– А с ней-то что?

– То, что он поломанный там лежит. И никому неизвестно, выдержит ли разбитый корпус воздействие урагана. Они, конечно, постараются закрепить что можно, но… Сами понимаете. Связи с ними ни у кого не будет все это время, поэтому уцелеют они или нет, мы узнаем только после того, как все кончится и можно станет принимать с "Пегаса" телеметрию. Но Центр Управления клянется, что с ними все будет нормально, даже если буря продлится долго…

– Долго – это сколько? – хмуро поинтересовался Дядя Федор.

– Они посчитали, что кислородный ресурс "Пегаса" можно растянуть на три недели. Не знаю уж, как это у них получится…

– Скорей всего применят сублетаргию, – Вадим узнал Юлин голос. – У них есть в комплекте инъекции. Где-то на неделю каждого можно будет усыпить. Но не больше.

 

5

– По инструкции, – сказал Мальцев.

– Что?

– По инструкции – не больше недели. Во избежание риска. Но это в нормальных условиях. А сейчас не до инструкции. Так что могут и на большее время дозу вколоть.

– Но это может привести к гибели половины из них!

– А куда деваться? Может привести. А может и не привести. Выбора-то нет! А так хотя бы у кого-то будут шансы уцелеть…

После слов Мальцева повисла тишина, за время которой Вадим попытался высмотреть Юлю в том конце кают-компании, откуда раздавался ее голос. Но за кучей народа ничего не разглядел. После их несостоявшегося разговора в Санатории они так больше ни разу и не виделись и это обстоятельство чем дальше, тем все сильнее не нравилось Лунину…

– И это есть вторая и самая поганая проблема из состава первой новости, – произнес Витька, словно подслушал мысли в голове Вадима.

– А хорошая какая? – спросил Генрих.

– Хорошая состоит в том, что нанозавод заработает в течение ближайших двенадцати часов. Инженеры говорят, что началось убыстрение процессов в субстрате. Так, Дядя Федор?

– Да, – ответил тот и Лунин, взглянув в его сторону, сообразил, что начальник инженерной службы пребывает в последнем градусе утомления. Прошедшие двое суток всем дались нелегко. – На десяти процентах мощности… Все-таки мало пока собрали. Все уйдет на производство заправки для "Кузнечика". Пару суток, не меньше… Только после этого можно будет перевести всю мощность на самовосстановление. И займет это еще с пару недель.

– А чего так долго? – удивился кто-то.

И тут же раздался еще один голос:

– Так нам еще две недели копать?!…

– Да нет, – Лобов покачал головой. – Копать больше ничего не надо будет. Только вот эти двенадцать часов. Дальше оно все само сделается… Просто масса нанороботов пока еще невелика и потому работать завод будет с очень малой эффективностью. Я же сказал…

– А если строительных роботов запустить? Они же у нас в готовом виде есть – с Земли привезенные!

– А смысл? Задержка по срокам строительства базы для нас некритична. Месяцем раньше, месяцем позже… Не имеет значения. Вот "Кузнечика" нам нужно как можно быстрей заправить, это да. Но стройботы в этом деле ничем не помогут, а даже отвлекут на себя часть мощностей: для них ведь тоже горючее делать надо – заправлять-то нечем. Да и как вы их из той груды контейнеров вытаскивать станете? Вручную? Так каждый робот без упаковки три четверти тонны весит. С упаковкой – тонну. Пусть уж лучше лежат там, где лежат. Вот завод соберется полностью, переформируется в строительный комплекс – и сам растащит все грузы по принадлежности…

Витька кашлянул.

– Не будем отвлекаться, – сказал он. – Главное – чтоб заработало. Тут сроки нас не поджимают… Но это значит, что через трое суток у нас будут все необходимые компоненты: вода для главного двигателя и гидразин для турбины, – он сделал паузу и посмотрел на Саитгиреева: – В связи с чем у меня в плане плохой новости вопрос…

– Даже и не думай, – сказал Тимур. – Убьемся.

– А если…

– Убьемся, – повторил Тимур. – Нельзя в такую погоду летать. В самом крайнем случае, я подчеркиваю – в самом крайнем! – я могу воткнуться там рядом в землю. Примерно как здесь. На повышенной скорости с разрушением машины. И на хрена это надо?

– А если мы часть нанозавода налепим на "Кузнечика"? Как здесь же – в виде амортизатора?

– И чем это поможет? Я же сказал: на повышенной скорости. С амортизатором, без амортизатора – без разницы. Придется разбиться. Иначе с управлением не справиться. Опять же – лишний вес… Повторяю: это в самом крайнем случае. Потому что сохранность груза я не гарантирую. Челнок мы тут в принципе за полгода новый сделать сможем, а что из медицинской техники уцелеет при такой посадке – это вам только Всевышний скажет. И с андроидами то же самое… А хирургическую операцию проводить – не кайлом махать…

– Погоди, – прервал его Кремер. – Речь пока даже не о медицине. Но ты же слышал: у них СЖО может не хватить. И зачем тогда мы сюда летели? Можно ведь без посадки сбросить им новые элементы для обогатителей. И сбросим дополнительное снаряжение. Этого добра у нас в избытке… Тогда они гарантировано переживут бурю. И вообще столько, сколько потребуется…

– И куда это сброшенное добро грохнется? В бухту Тикси? На дрова? Или марсианским зайцам на угощение? Ты представляешь, что такое здешняя песчаная буря? Меня ветром снесет знаешь на какие кулички? И что там двое раненых будут искать в ураган? Там и здоровых-то сразу похоронит! Они просто наружу выбраться не смогут…

Витька кивнул.

– Вполне представляю… Но это значит, что вместе с грузом нужно будет сбросить кого-то из наших. Пару человек. Андроиды более живучи, чем люди. Кроме того, у нас есть встроенная система ориентации, позволяющая передвигаться хоть с закрытыми глазами… Если передвигаться ползком, используя крючья…

– Ни хрена себе идея! – восхищенно перебил его Тимур.

 

6

Витька подозрительно покосился на пилота.

– А в чем дело?

– Да они даже до земли не долетят – сдует их просто к собачьей маме! Так, что никаких концов потом не найти будет. Это я тебе гарантирую! Ты каким местом думал, Спиноза?

– Упс… – сказал Кремер.

Немного помолчал, затем снова заговорил:

– Виноват, признаюсь – протупил! Но тогда придется пожертвовать "Кузнечиком". Как ты и говоришь – воткнуться там на повышенной скорости. Жизнь экипажа "Пегаса" для нас важнее. Те, кто будут на "Кузнечике" уцелеют в любом случае – хотя бы в виде носителей. Их заберет потом основная партия, когда буря закончится.

– А на чем основная-то партия тогда прибудет? – спросил удивленно Мальцев.

– На самолетах.

– На каких самолетах?!

Кремер посмотрел на него.

– Матчасть надо было лучше учить. Эскулап… У нас в программах завода есть заготовки самолетов для полетов в марсианской атмосфере. Давно известная штука. Кстати, на "Пегасе" как раз имеется такая – собственно, наши на его основе разработаны, только грузоподъемностью побольше. Для планетологов, чтоб по Марсу пешком не ходить… Это, конечно, будет дольше и возни при таком способе выйдет порядочно, но вас к "Пегасу" мы доставим. В несколько рейсов.

– Ну это будет цирк с конями… – проворчал Саитгиреев. Непонятно с каким выражением.

Витька пожал плечами.

– Раз уж мы тут начали импровизированные танцы на канате устраивать – куда деваться? Да и вариант еще вполне приемлемый… Ты, главное, недалеко от "Пегаса" воткнись – чтоб добраться было можно. Остальное – дело техники… Вон, Димка: с бомбой в космос выпрыгнул – и ничего, живой!

– Ну так он андроидом-то дистанционно управлял!

– Так и мы сейчас не в космосе!

Тимур вздохнул.

– Что ж делать, – сказал он, разведя руками. – Если партия сказала надо – комсомол будет это есть…

– Вот и хорошо, – кивнул Витька. – Но это, конечно, на самый крайний случай… Если буря затянется на слишком долгий срок. А так, значит, ждем. И надеемся. И молимся всем богам, каких знаем. Поскольку ничего больше не остается. Вот, такое вот постановление, господа присяжные заседатели…

После этого оптимистического финала все начали выбираться из-за стола, направляясь по каютам.

Вадим не был исключением. Только проталкиваться он стал в противоположный конец кают-компании. Туда, где слышал Юлю. Конечно, после нудного орудования киркой хотелось отдохнуть. Но случая поговорить упускать не стоило. Поскольку у Вадима чем дальше, тем больше создавалось впечатление, что Юля от него прячется. По крайней мере, они с ней ни разу не столкнулись случайно в коридорах станции. Хотя сделать это было весьма затруднительно. В связи с чем не выспавшаяся из-за некстати подвернувшейся бомбы совесть никак не желала успокаиваться. И догрызла Вадима уже до состояния, в котором он готов был признать себя форменной скотиной. Хотя вины за собой по-прежнему не чувствовал. Такой вот парадокс…

Конечно, можно было банально позвонить. Никакой проблемы со сменой номера из-за перехода из одной части экспедиции в другую, не существовало. Нужный абонент находился в случае чего обычным поиском по сети.

Но…

Вадим слишком хорошо относился к Юле, чтобы позволить себе объясняться с ней через экран. Тем более после того, как она сама решилась подойти к нему в Санатории. А ей, пожалуй, было потруднее, чем Лунину. Но, тем не менее, она смогла это сделать…

Вадим, собственно, и сам толком не знал, что он собирается говорить. Что-нибудь. Лишь бы Юля его не прогнала и в результате успокоилась. В конце концов, можно и просто извиниться – для того, чтобы прекратить нелепую ситуацию. Но до сих пор ему не представилась такая возможность. Хотя нельзя сказать, что он не пытался… Ну, по крайней мере, не сидел сиднем у себя в каюте, а старался проводить в коридорах станции достаточно свободного времени, чтобы встреча состоялась.

Но пока ему не везло.

Сегодня возник буквально первый реальный шанс, от которого Вадим не стал уклоняться.

Однако реализовать возникшее намерение не получилось и в этот раз. Когда Лунин, раздвигая удивленных сотрапезников, проплыл над столом в противоположный конец кают-компании – Юли там уже не оказалось. И куда она делась – никто не мог сказать. То есть ясно было, конечно, что она покинула помещение через имеющийся и с этой стороны выход. Но куда она направилась? Из венчающего коридор переходника другие "трубы" шли в пяти направлениях. И угадать правильное не представлялось никакой возможности.

Повисев, тем не менее, с минуту в тягостном раздумье на предмет того, чтобы всерьез отправиться в погоню, Вадим все же, скрепя сердце, отказался от этой идеи. Развернулся и поплыл к себе в каюту…

 

7

Но попасть туда Вадиму и с этой попытки не удалось.

В коридоре его неожиданно перехватила Пирогова, вынырнувшая из секции, ведущей на нижний технический уровень.

– Дима, – сказала она. – Можно с тобой поговорить?

Лунина такое предложение не обрадовало. Но и причин отказывать не имелось никаких.

– Можно, – сказал он.

– Только давай не здесь… Плыви за мной!

Екатерина нырнула обратно в "трубу", по причине редкой посещаемости совершенно пустую. Вадим последовал за ней, недоуменно гадая, о чем может быть разговор. Вроде бы у Пироговой не имелось к нему никаких особо тайных дел.

Они пролетели насквозь весь переходник и вплыли в оранжерейный отсек, залитый солнечным светом. Со всех сторон громоздились стойки конвейеров с созревающей растительностью. Пахло прелой влажной землей – специфическим огородным запахом. Здесь тоже никого не было.

Пирогова остановилась и развернулась в его сторону.

– Ну-ка… – сказала она. – Скажи мне, чего у вас с Юлей произошло?…

Лунину захотелось подпрыгнуть. Или провалиться сквозь землю. Хотя и то и то было затруднительно сделать в данной ситуации – из-за отсутствия этой самой земли под ногами. Разве что телепортироваться в аварийном порядке. Однако столь кардинальное действие было равнозначно в нынешних условиях всеобщей перезагрузке. Лунин не решился.

– Какого черта? – сказал он вместо этого. – Кому какое дело? Катька, чего тебе надо?

– Чтобы ты придуриваться перестал! – сообщила Пирогова.

– Я придуриваюсь?!

– А то нет! Ты ведешь себя так, словно мы все еще на Земле и все еще в прежней жизни. Хотя знаешь, что это не так. И как прикажешь нам это называть?

Лунину показалось, что он ослышался.

– Кому это – "нам"? – зловеще поинтересовался он.

– Совету Горя и Радости.

– Кому?… – Лунин вспомнил давнишний уже разговор с Кремером по дороге из хронопогреба. Получалось, что Витька не врал тогда?

– Женщинам экспедиции в данном случае. Думаешь, нас устраивает в такой маленькой группе подобная ситуация?

– Какая ситуация?

– А ты не допускаешь, что происходящее может отразиться на ваших действиях? Юля – наблюдающий врач. Ты – главный механик по андроидам. От вас обоих зависит жизнь людей… Что вы можете натворить по случайной рассеянности?

– Да не беспокойся, ничего не натворим! Уж во всяком случая – я…

– А на Юлю тебе, выходит, наплевать?

– Нет, не наплевать! – сказал Лунин сердито.

– Тогда почему ты от нее бегаешь?

– Я не бегаю! – возмутился Вадим.

– Неправда! – возразила Пирогова. – Бегаешь! Все видели, как ты в Санатории от нее удирал! А теперь она от тебя прячется… Что у вас произошло?

– Да ничего не произошло! – заявил Вадим решительно. – А из Санатория меня по тревоге вызвали! И какой еще такой "совет горя и радости"? О чем ты?

Пирогова одарила его очень выразительным взглядом.

– И что только Юлька нашла в таком тупом чурбане как ты? -проворчала она. – Адаптацию ты, конечно, не прошел – но хоть что-то об устройстве нашей нынешней жизни должен был узнать? Ты, по крайней мере, в курсе, что Совет Горя и Радости занимается всей социально-бытовой сферой в Новой Утопии?

– Ну… – сказал Лунин, чтобы хоть что-то сказать. – И что?…

– Почему она из спасательной группы на базу перешла?

Вадим втянул сквозь зубы побольше воздуха. Потом ответил:

– Это вы лучше у нее спросите.

– Спрашивали, – сказала Пирогова. И замолчала.

Вадим тоже висел молча. Решив ни за что не открывать рот первым.

Это ему успешно удалось.

– Ты понимаешь, что на Земле мы запросто вас обоих могли бы за такое засунуть в хронопогреб? – спросила Екатерина.

– Зачем?… – от неожиданности Вадим даже моргнул.

– Чтобы вы там отношения выясняли! Во избежание неприятностей для окружающих.

Вадим взглянул на нее внимательней. Пирогова смотрела на него выжидающе и очень серьезно. Похоже было, что она не шутит. Но гораздо хуже было то, что Вадим напрочь не понимал смысл и подоплеку данного разговора. Абсолютно. Тем более сейчас.

– Катька, – сказал он, отчаявшись прийти к какому-то выводу. – Чего этому вашему совету от меня надо?

Ответ оказался для него совсем уж непредвиденным.

– Дурак упрямый!… – сверкнув глазами, сообщила Екатерина.

Развернулась и скрылась в "трубе" переходника.

Вадим остался в полном одиночестве, ошарашено раскрыв рот и пытаясь сообразить, что же все это могло означать. Но так и не понял. Осталось только пожать плечами.

– Все бабы дуры! – в сердцах пожаловался он окружающим конвейерам с созревающей зеленью. Ответом ему, понятное дело, было молчание.

 

1

Ураган над Сидонией затягивался.

На борту "Кузнечика" все чувствовали себя точно на иголках – регулярно кто-нибудь запрашивал погоду в районе Сфинкса. Для того только, чтобы получить неизменное "Без перемен". В марсианской небесной канцелярии словно что-то заело. Видимо по закону подлости, раз уж пошла полоса невезения, так на мелочи она не разменивалась.

Заниматься делами было решительно невозможно.

Лунин пробовал разобраться с общественной структурой Новой Утопии, но прочитанное не шло ему в голову.

Впрочем, государственное устройство искусственной реальности могло вогнать в оторопь и само по себе…

Хотя бы потому, что по мере ознакомления с ним читающий довольно быстро понимал, что представляющийся раем рукотворный мир находится в состоянии тотальной войны на выживание с породившей его земной реальностью. Причин такому без преувеличения неожиданному факту было две: во-первых – абсолютная зависимость копий в материальном плане от обслуживающих их людей, а во-вторых – полное непонимание этими самыми людьми вопроса с чем же они имеют дело… Поскольку за прошедшее с момента создания вакуумного копирования время практически ни до кого в Большом Мире не дошло, что копии не являются компьютерными программами. В принципе их в любой момент могли уничтожить, просто закрыв финансирование. А уж разбить носитель обыкновенным молотком было ничуть не сложнее, чем тот же "винчестер".

По этой причине едва ли не все поголовно население Новой Утопии было занято в борьбе за существование.

И по отношению к Внешнему Миру организационная структура мира виртуального была проработана очень четко. На манер военной: центральный штаб, штабы направлений – около сотни – многочисленные подразделения и службы постоянно принимающие, обрабатывающие и решающие приходящие извне запросы и сами производящие множество действий снаружи, охватывавших своим размахом весь земной шар и даже Приземелье. Этим занимался виденный Луниным Центр Управления Внешними Операциями – весьма впечатляющее зрелище… Да оно и понятно: при невозможности действовать в материальном мире напрямую возникала масса проблем и сложностей, которые требовалось ежечасно разрешать. Лунин и сам в этом убедился, не прожив в новом качестве и трех дней – когда его привлекли к операции по поискам пропавшего конвертера.

Но кроме того, помимо Внешнего существовал еще и мир внутренний…

И здесь дело обстояло ничуть не лучше.

Или же лучше, но ненамного…

Или же куда хуже, чем могло бы показаться на первый взгляд…

У Лунина поначалу буквально волосы встали дыбом, когда он начал читать материалы.

Сперва он просто ничего не понял.

Вместо организационной структуры внутренний мир Новой Утопии представлял из себя алфавитно-предметный указатель.

Нечто вроде справочника. На слово "андроиды" Вадим нашел и свою тему с указанием ответственного лица – некоего В. П. Лунина. Выше него значились какие-то "Андрогинные структуры в вырожденных полях Франка". Ниже – поэма "Андромаха". Причем – в прозе. Ткнув наугад в букву "П", он получил "Полилингвистические проблемы языка Древнего Бенина". А на "О" – "Особенности бройлерного птицеводства"…

Мозги можно было сломать уже на одном только этом списке.

Впечатление было такое, что каждый тут занимался чем ему в голову взбрело. Время от времени проводились какие-то межпроектные конференции и симпозиумы. Иногда несколько проектов объединялись в один или, наоборот, один распадался на несколько абсолютно самостоятельных. Больше всего это напоминало броуновское движение без всякого смысла и цели. А еще ведь было несколько слоев реальности со своим собственным течением времени – в том числе "хроночердак" и "хронопогреб". Не считая "времени собственного" или "бокового"!

Вадим едва не отчаялся разобраться в этой куче, но все же через несколько дней что-то стало до него доходить…

Во внутреннем мире Новой Утопии напрочь отсутствовала экономика.

Вообще.

Как факт.

Что и неудивительно: каждый мог иметь практически все, что угодно – какая уж тут экономика? И – как следствие – каждый мог жить так, как ему заблагорассудится – какое же тут общество? Отцы-основатели Новой Утопии не учли этого момента – им было просто не до того. Но проблема вылезла сама. И почти сразу. Человек – существо общественное. То есть продукт существования этого самого общества. И если структуру общества сломать, уничтожив его сложившуюся за тысячелетия основу – человек сломается тоже. Что, судя по всему, и случилось, как понял Вадим, когда численность рукотворного анклава перевалила где-то за десять тысяч… Именно тогда пришлось копировать тот самый медико-биологический институт, про который говорил Витька. Подробности в материалах отсутствовали, но можно было сообразить, что до трети населения вышло из строя безвозвратно. Вся судьба эксперимента висела на волоске, и с анархией пришлось кончать.

Но как? Вот этого-то никто и не знал.

 

2

Воспроизвести обычную общественно-государственную структуру было невозможно. Потому что и общество и государство опираются на природно-биологическую основу. А здесь основа была не природная и не биологическая. А научно-техническая в чистом виде. Воплотившаяся в жизнь техномагия.

Самая худшая черта утопий – это то, что они могут осуществляться, ага…

Но, по крайней мере, с основой – научно-технической частью, обеспечением существования самой искусственной планеты – проблемы не было. С этим справлялась Служба Жизнеобеспечения – СЖО, аналогичная космической. Но СЖО не относилась к внутренним структурам! Это было подразделение Центра Внешних Операций. Что, если подумать, являлось вполне закономерным ходом: на войну должно работать все – вплоть до коммунального хозяйства. И там заморочек тоже не возникало. Нужно поддерживать технику в порядке – ее и поддерживали. Без вопросов.

Однако социальные-то отношения нельзя было свести к магнитным подшипникам и поддержанию баланса экосистемы. Люди – не железяки. И даже не флора с фауной, которым достаточно солнца, воздуха, воды и друг друга. Это в оранжерее, на звероферме или на птицефабрике можно создать простейшие условия для существования и на том успокоиться. Здесь же получалось никогда не виданное на Земле образование – искусственное общество. Целиком искусственное. И не просто искусственное, а длительного существования. В идеале самоподдерживающееся…

Решения так и не нашли…

Да и странно было бы, если бы его вдруг обнаружили. Такие вещи так просто не делаются. Ясно только было, что человеческие отношения надо как-то контролировать и направлять. Вот с этими-то целями помимо насквозь понятного СЖО были созданы еще четыре совершенно самостоятельные организации, призванные с ситуацией разбираться. Служба Медицинского Сопровождения, Совет Горя и Радости, Комиссия Чести и Права и Координационный Комитет.

Судя по двум средним названиям, создатели этих структур явно читали когда-то Ефремова…

Но это, собственно, было и все, что Лунин смог понять. В остальном же… Ну, служба медсопровождения, положим – врачи-кураторы – занималась только этим самым сопровождением. Фактически – сбором информации. И ничего не решала. Совет Горя и Радости… Можно было предположить, что это психоаналитики. Поскольку они натурально смотрели – кому плохо а кому хорошо и пытались выяснить причины такого состояния. И разрабатывали меры по изменению ситуации, если она, на их взгляд, была неудовлетворительной. Но вот какими критериями они руководствовались – это было совершенно неясно.

Во всяком случае, из протоколов Вадим этого не уразумел. Больше всего содержание обсуждений напоминало женские кухонные разговоры на предмет "кто, с кем и что". Что усугублялось тем обстоятельством, что СГР и состоял-то, как и сказала Пирогова, на сто процентов из женщин. Тоже, кстати, не совсем понятно, почему…

Комиссия Чести и Права… Тут преобладал мужской состав. Между прочим, Витька Кремер, как оказалось, был постоянным членом этой самой Комиссии… Вадим, было, приободрился, но не тут-то было! Несмотря на то, что мужчин и наличествовало в КЧП подавляющее большинство, женщин там тоже хватало. И они одерживали верх в большем случае спорных вопросов. Хотя и непонятно как… У Лунина создалось впечатление, что мужская часть просто соглашалась с женской половиной, чтобы те отстали. Или не соглашалась. Из принципа. По крайней мере, из содержания протоколов выходило что-то весьма похожее именно на это.

Занималась же Комиссия, как и СГР, тоже довольно странными вопросами: что может или не может делать тот или иной человек. Ну, по крайней мере, для Большого Мира странными. Здесь, похоже, это считалось в порядке вещей. Во всяком случае, обсуждение вопроса, сколько времени может семейный человек находиться во внутренней реальности в расчете на сутки времени текущего – по представлению Лунина темы, никакого серьезного значения не имеющей – вылилось в длиннющую эпопею, продолжавшуюся в сумме несколько лет (!). И чем закончившуюся – неизвестно: Вадим так и не смог продраться через содержимое записей, а заглядывать в конец дела у него просто пропало всякое желание…

Но никаких решений КЧП тоже не принимала. Она подтверждала – или не подтверждала – инициативы Совета Горя и Радости. Иногда ограничивая их. А иногда, наоборот, дополняя. Причем в обоих случаях могла вмешаться в весьма широких пределах.

Венчавший же – на первый взгляд – все это Координационный Комитет и вовсе, как оказалось, не занимался внутренними проблемами. Он координировал действия СГР и КЧП с деятельностью Центра Внешних Операций. В интересах последнего. Вроде бы… Но мог и наложить вето на проведение какой-нибудь акции вовне. Или запретить использование конкретного человека в конкретном деле. Или, наоборот – рекомендовать. Управление же Внешними Операциями права вето по отношению к действиям "внутренней банды" не имело…

Какая из этих организаций является законодательной, какая исполнительной, а какая контрольной – основной вопрос между земными структурами власти – Вадим так и не дознался. Да, собственно, и законов-то тоже не было никаких. Про конституцию можно было не говорить. Только система прецедентов. Похоже, обитатели – они же по совместительству и создатели – Новой Утопии, вполне осознанно не стремились выстраивать никакую иерархию. Ограничиваясь пока чисто исследовательским подходом. Во что все это выльется в будущем – сейчас и вовсе сказать было нельзя.

 

3

Твердо, пожалуй, можно было только утверждать, что земной общественной структуры в информационной реальности никогда не будет. Ни на обетованных астероидах, куда так сейчас стремились все, ни позднее, у того же почти мифического Проциона…

К этому просто не имелось никакого физического основания…

Когда Вадим закончил читать материалы, его собственная голова показалась ему трансформатором.

В ней что-то гудело. И даже как будто щелкало.

Вадим какое-то время всерьез раздумывал, не перегрелся ли комп носителя. Пока не сообразил, что он-то его никак слышать не может. И какое-то время еще пребывал в ступоре, пытаясь понять, как может гудеть голова, которая является чисто информационным образованием. Но в конце концов только запутался и махнул рукой. Чтоб не спятить ненароком.

И без того у него возникло стойкое желание добровольно попроситься на "чердак", куда отправляли всех скорбных умом – в качестве альтернативы "желтому дому". Или пойти и немедленно напиться.

Чтобы все забыть.

Потому что получалось, что все они живут в самом натуральном воздушном замке, держащемся неизвестно на чьем честном слове. А в случае самого Вадима – как новичка – это был даже не воздушный замок, а вообще карточный домик. Способный рассыпаться в любой момент от неосторожного движения. И хуже всего было то, что Вадим это движение, кажется, сделал…

В этом смысле был совершенно непонятен разговор, затеянный Пироговой. Поскольку шел вразрез с ее же собственными словами о возможной опасности Вадима для окружающих от лишних душевных переживаний. Да и Юли тоже. А уж предупреждение о возможности загреметь в "хронопогреб" и вовсе выглядело нелепо: ведь до возвращения на Землю ни о каких серьезных мерах не могло быть и речи. Каждый человек на счету…

Можно, конечно, было предположить, что таким способом СГР, озабоченный ситуацией, подтолкнул Вадима к изучению адаптационного курса… Но это был бы странный способ. Или не был? В свете всего прочитанного Лунин уже мог сообразить, что поведенческие стереотипы Новой Утопии весьма отличаются от привычных. И не то, чтобы в худшую сторону… А просто непонятно в какую. Ведь Пирогова явно чего-то добивалась этим разговором. Чего вот только?

Одно лишь, несомненно, успокаивало натянутые после разговора с Пироговой нервы: ни СГР ни КЧП, ни сам КК ничего не могли с ним сделать, пока Вадим работает на острие деятельности Центра Внешних Операций. Ни в экспедиции, ни на Земле. Ну, по крайне мере до тех пор, пока Лунин оставался Самым Главным Специалистом по андроидам. И наезд СГР в лице его представительницы был в таком случае всего лишь демонстрацией. С целью указать "дураку упрямому" что он и в самом деле этот самый дурак и есть…

В принципе, Вадим был готов с этим согласиться.

И с тем, что дурак и с тем, что упрямый.

Вот только проку от этого не было никакого… Поскольку Юля по-прежнему продолжала избегать встреч с ним. И что тут сделать, Лунин никак придумать не мог, как ни старался.

Сгоряча он хотел было даже посоветоваться с Кремером… Как-никак член Комиссии Чести и Права должен был разбираться хоть сколько-то в местной жизни… Но тут некстати – или вовремя? – вспомнил как Витька в шутливом тоне упомянул, что его заставили жениться в приказном порядке. А если это была совсем не шутка? Большинство дел, в материалы которых заглядывал Лунин в процессе чтения, относились именно к матримониальной сфере деятельности. Во всяком случае, у Совета Горя и Радости. У КЧП преобладали больше споры о творческом приоритете. Но в сумме…

Вот тут, пожалуй, до Вадима кое-что дошло…

Он все никак не мог сообразить, что Совет Горя и Радости – это вовсе не дамские посиделки, как ему подумалось впопыхах. Видимо исключительно из-за формы и содержания ихних разговоров. То есть, конечно, они ими и были. Посиделками. Но только посиделками, облеченными властью! Чингисхан, так сказать, с телеграфом…

Ёх, что ж я маленьким-то не сдох, мелькнуло в голове у Лунина, когда он снова вспомнил, о чем они говорили с Витькой под партию в шахматы по пути из хронопогреба в обычное время. Матриархат не матриархат, блин, но что-то к нему близкое. Коммунистическая общественная формация, освободившая женщину от цепей семейного рабства… Или как там в первоисточнике было? А свободу от цепей женщины сразу использовали для того, чтобы заняться своим главным делом: обустраивать быт. А для этого обустройства нужны шкуры мамонтов. Которые будут добывать мужики, если их как следует настропалить!

Вот ни хрена себе будущее! – как сказал "док" Эммет Браун. Прочтя надпись на собственной могиле…

От такой безысходности Вадим так разозлился, что едва не решил поселиться у Юли под дверью. Чтобы гарантированно не дать ей пройти мимо.

Остановило его только соображение, что таким образом они оба станут предметом увеселения всего экипажа. А на такой шаг Вадим пока что не был готов. Да, в общем-то, еще и не факт, что данный маневр принес бы нужные результаты. С Юльки могло статься и совсем из каюты перестать выходить в таком случае. Уж настолько-то Вадим ее знал. Та бы еще была картинка. Влюбленный идиот по эту сторону двери и женщина в расстроенных чувствах по другую. "Вернись, я все прощу". Ага… Вот уж чего точно не хватало сейчас экспедиции, так это бытовых разборок!

 

4

Ураган закончился как раз через две недели.

Витька уже собирался отдать Саитгирееву приказ изобразить из себя камикадзе, когда с метеоспутников передали, что буря стихает. Правда пришлось ждать еще сутки, пока хоть сколько-то осядет пыль, и условия в месте посадки станут достаточно приемлемыми. Заодно восстановится и радиосвязь. По закону подлости это произошло уже к вечеру. Телеметрия показала, что все находящиеся на борту "Пегаса" живы… Вроде как. Потому что ничего кроме телеметрии больше не поступало. Кремер решил, что ждать больше нечего. И скомандовал вылет.

"Кузнечик" давно стоял заправленный и проверенный. Носители остающихся на Базе были сняты и засунуты в Центральный Купол, уже сооруженный начавшим приходить в себя заводом. Правда до стопроцентного восстановления чудо-техника еще не собралась, но в целом за планетологов можно было не волноваться – уже совсем скоро куча груза, лежащая в кратере должна была быть разобрана и экспедиция сможет работать в штатном режиме.

Вот с Юлей Вадим так и не переговорил за все это время – это было хуже. Теперь такая возможность откладывалась – неизвестно сколько времени должно было занять сидение у Сфинкса. Но в какой-то степени такой вариант был хорошим выходом. Пока суд да дело – страсти поулягутся, и можно будет встретиться успокоено… Так что Вадим залезал в мембрану бортового люка в значительно более уравновешенном состоянии, чем то, в котором он пребывал все эти дни. Так или иначе, пытка неопределенностью на некоторое время закончилась, и пока можно было не забивать себе голову… Потом… Там видно будет.

Внутри "Кузнечика" сейчас обстановка стала совсем спартанской. Вместе с лишними пассажирами исчезла и "база" – для ее поддержания просто не было нужной мощности. Уставленный креслами салон, да узкие пеналы кают по стенам и потолку – места было не так уж и много – вот и вся обстановка.

– Цигель! Цигель! – подгонял всех Тимур, свисая из люка на потолке, ведущего в пилотскую кабину. – Ай-лю-лю!

– Куда ты гонишь? – недовольно поинтересовался Мальцев. – Можно подумать, что мы куда-то опоздаем! Все равно ночь уже!

– Это здесь ночь! – возразил Саитгиреев. – Потому что мы практически на полюсе. А на широте Сфинкса еще вполне вечер. И мне не хотелось бы садиться с фарами на незнакомую площадку! Давайте быстрей рассаживайтесь, нефиг бродить!

– Да какая тебе разница – сидим мы или летаем по салону? Вообще! – сообразил в этот момент хирург. – Силы тяжести-то все равно нет! Взлетай, да и все! Главное, что все на борту! Во всяком случае – мои девки здесь… – добавил он тоном ниже, оглядевшись по сторонам. – Ждать больше некого!

Тимур какое-то время поторчал из люка, глядя на Мальцева.

Потом почесал голову.

– Блин,- сказал он. – А ведь и верно!… Чего это я? Привычка, однако! Ладно, завожу пепелац…

Он скрылся в кабине.

Какое-то время ничего не происходило. Но Лунин, прошедший – как и все остальные, впрочем – курс обучения управлению челноком, вполне хорошо представлял, что делает пилот.

Сначала – запуск обыкновенного реактивного двигателя. На гидразине. Это привод электрогенератора. Выхлоп через горизонтальные сопла уходит в стороны строго перпендикулярно вертикальной оси, поэтому из пассажирского салона практически ничего не видно – все что сверху, корпус закрывает. А вот в космосе со стороны выглядит красиво – как четыре огненных луча… Прогрев, выход на режим. Затем – напряжение на накопители. Их целая батарея и это занимает несколько минут. Без этого никак. Лазер главного двигателя не может работать непрерывно. В этом случае он просто отстрелит ту хитрую ферменную конструкцию, на которой в носу "Кузнечика" установлены основные сопла: "Кузнечик" как и все лунолеты, спроектирован по "перевернутой" схеме в которой дюзы располагаются на вершине ракеты. В камеру сгорания нужно подать строго дозированный импульс. Потому для высокоточного режима и стоят конденсаторы.

Камеру сгорания, пока накопители принимают заряд, тем временем заполняет обычная вода – рабочее вещество двигателя. В принципе, вода не горит, конечно… И называть камеру сгорания "камерой сгорания" может показаться не совсем уместно. Но когда в ее объем ворвется импульс лазера, способного при непрерывной работе за секунды разрезать по всей длине весь челнок… Находящаяся в рабочем объеме двигателя вода немедленно дойдет до температуры в сотни тысяч градусов и содержимое камеры сгорания превратится в плазму. Не все, конечно. Только часть. Но этой части будет достаточно, чтобы нагреть всю остальную воду до тысяч градусов и поднять давление настолько, чтобы образовавшаяся смесь рванулась наружу через сопла со скоростью истечения около десяти километров в секунду – а это очень много!

Собственно, в этом и заключалось революционное значение РЛ-двигателей для космонавтики. Позволивших создать относительно дешевые одноступенчатые средства выведения и корабли, быстроходные настолько, что они могли совершать рейсы в системе Земля-Луна за несколько часов. Следующим революционным шагом на этом пути был ФЛ-привод "Ореола" – фотонно-лазерный. Обеспечивающий уже в приемлемые сроки полеты практически по всей Солнечной Системе. Хоть вдоль, хоть поперек. Да даже и к звездам – если добиться соответственного ресурса…

В принципе, схема была точно такая же. Только вместо воды в "камере сгорания" находилась плазма в магнитной бутылке. А с одного грамма плазмы при облучении лазером можно было снять тягу в десять тонн!

 

5

Правда, РЛ-двигатели привели к окончательному вынесению оружия в космос. А появление "Ореола", как еще раньше сообразил Вадим, делало реальным размещение военных баз и на астероидах… Но и несметные орды туристов "Колумбиады" – да и сама "Колумбиада", по праву считавшаяся выдающимся достижением земной космонавтики – имели тоже место быть… Сейчас же и вовсе следовало ожидать появления туристских мотелей на лунах Юпитера и Сатурна. Прогресс – палка с числом концов гораздо больше двух. И что из всего этого в будущем получится – сказать сейчас было мудрено…

Эти высокофилософские рассуждения Лунина были прерваны самым прозаическим образом: за панорамой кольцевого экрана ударили струи огня и под голос Тимура "Взлетаем!" челнок устремился в марсианские небеса.

Суборбитальный прыжок был короток – меньше пяти тысяч километров. Вадим даже не успел сориентироваться в том, что видит за бортом, а "Кузнечик" выскочил в космос и тут же пошел опять на снижение. Марсианская поверхность развернулась в бесконечную равнину, снаружи опять ударили струи огня, экраны заволокло пылью – и все кончилось.

– Приехали! – объявил Тимур. – "Пегас" в ста метрах к востоку… Как пыль уляжется – можно выходить.

– По "Пегасу" еще что-то можешь сказать? – спросил Мальцев. Сейчас он становился главным, и вся спасательная команда работала на него.

– Ничего хорошего, – ответил Саитгиреев. – Впрочем, можете сами посмотреть…

Картинка на экране сменилась записью, сделанной во время посадки. Тимур дал увеличение, и все увидели злосчастный модуль.

– Ой, мамочки… – сказала Анжелика.

К этому никто ничего не добавил.

Как и было известно, "Пегас" лежал на спине, вверх ногами. Заякоренный за эти самые ноги дополнительными стропами и приваленный камнями для устойчивости. И хотя все во время тренировок уже видели его таким в симуляторе, сейчас зрелище показалось совсем другим.

Впрочем, оно и было другим…

Настоящим.

Внешний корпус, почти полностью потерял форму и был дополнительно укутан лохмотьями какой-то ткани. Ураган нанес вокруг кучу песка и мелких камней, стерев всякие следы пребывания тут людей – если они даже и были заметны перед бурей. Больше всего посадочный отсек напоминал заметенную брошенную юрту.

– По-онятно… – протянул Мальцев. – Придется копать… Тимур – у тебя выносные фары какие-нибудь есть?

– Ну, найдется… – Саитгиреев недоуменно посмотрел на врача. – А на что тебе? У нас же у всех ночное зрение…

– У нас – да. А вот у людей на "Пегасе" – нет. Да и просто лучше, если придется вдруг экстренную помощь оказывать, чтоб нормальный свет был.

– У нас есть, – сказал старший из инженеров – Валера, тот самый, который вместе с Лобовым участвовал в "чемоданном" варианте в Южной Африке. Второй – Степан – тоже, кстати, был здесь… – Мы рассчитывали, что работать придется круглосуточно и вместе с людьми.

– А… Это хорошо! А как быстро вы соорудите ангар над всем этим?

Валера подумал.

– Думаю, что к утру… Купол поставим, загерметизируем и наполним воздухом… Установить оборудование – день займет по любому… В общем самое позднее завтра к вечеру операционная будет готова. Внутреннюю отделку, коммуникации и прочую мелочевку можно будет проделать и позже, когда будем засыпку грунтом производить… Все равно стройботов пока нет – не вручную же мы будем холм сейчас наваливать!

– У нас не получится круглосуточной работы! – неожиданно для Лунина вмешалась Анжелика. – Нас всего пятнадцать человек. Для трех смен этого просто мало. Вам ведь нужно когда-нибудь и отдыхать – вы же не роботы!

– Ничего! – возразил Мальцев. – Во внутреннем времени отдыхать будем.

– Но!…

– Ничего! – отрезал Мальцев. – Потом в куполе нормально выспимся.

Анжелика выразительно поджала красиво очерченные губы, но спорить с академиком не стала.

– Ну, что еще? – спросил тот, оглядывая всех присутствующих. -Воздух и электричество вы быстро сможете подать на "Пегас"? – он остановил взгляд на Валере.

– Как только докопаемся до разъемов, – ответил тот. – Но операционную развернуть можно будет только после установки купола…

– Да это и ежу понятно! – отмахнулся врач, обдумывая что-то. – Главное теперь – первая помощь…

Сейчас он совсем не был похож на того Мальцева, к которому Вадим успел привыкнуть за время знакомства. Все его раздолбайство куда-то пропало, и в салоне "Кузнечика" сидел очень серьезный, уверенный в себе человек, занятый делом, которое кроме него никто не сделает. "Девки" – как Мальцев называл свою бригаду – смотрели на него во все глаза, выражая полную готовность выполнить любой приказ божественного начальника – ни больше и не меньше. Лунин жутко позавидовал академику…

Мальцев встряхнулся, выйдя из задумчивости.

– Ладно! – сообщил он. – Вроде все… И пыль улеглась. Давайте одеваться на выход! Надеюсь, кирки с лопатами у нас имеются в нужном количестве!

 

6

Они работали как проклятые.

Все пятнадцать человек, включая Саитгиреева и Вадима, формально относившихся к вспомогательному персоналу. Даже Анжелика участвовала в аврале, хотя ее-то дело как раз было оставаться на борту и следить за состоянием общего здоровья.

Сделать надо было много.

Пока медицинская бригада раскапывала входной люк "Пегаса", пробиваясь внутрь, все остальные таскали из трюма "Кузнечика" и раскладывали вокруг детали будущего жилого купола и инструменты, необходимые для его возведения. К сожалению строительных роботов привести первым рейсом не было никакой возможности даже помимо задержки с их вводом в строй из-за аварии с заводом, потому все работы приходилось вести вручную. Впрочем, будь роботы в наличии, скорость строительства возросла бы ненамного. Действовали-то бы они по программе. А программа не предусматривала человеческого "давай-давай!" Поэтому жалеть особо было не о чем. Собственно, с самого начала планировалось все возводить самим в случае спешки. Так что именно этот вариант и пошел…

Инженеры разметили место под шурфы вокруг "Пегаса". Ручными бурами выбрали скважины на метровую глубину. Затем в скважины опустили взрывные якоря с привязанными к ним тросами и по общей команде активировали. К оставшимся после этого на поверхности концам с карабинами прикрепили сплетенную из стальных прутьев сеть – арматуру будущего фундамента. Выверяя лазерным нивелиром уровень, настелили по кругу пустотелые секции пола. И все пространство под ними залили быстротвердеющей пеной.

Дальше пошло уже проще. По окружности на радиусе пятьдесят метров – вся постройка вообще-то была немаленькая – загнали в грунт еще шесть якорей. Потом к паре противоположных прикрепили пятки основного силового элемента конструкции – сборной ферменной арки. Собрали в лежачем положении саму арку. Используя в качестве фиксаторов остальные якоря, при помощи домкратов тросами вытянули гигантскую дугу в вертикальное положение. Тоже – не абы как, а по нивелиру… К ней стали собирать две полуарки под углом 90 градусов – второй силовой элемент каркаса.

Работа была несложная. Но исключительно нудная: стыковать на автоматические замки привезенные с собой трубки, осторожно подымать получившиеся не шибко жесткие фермы в рабочее положение и крепить к центральному узлу. Но самое паскудное – делать все нужно было быстро. От однообразия действий внимание рассредоточивалось, движения сбивались, трубки не желали попадать головками в посадочные места, замки забивала пыль… Иногда кто-нибудь не выдерживал и, предупредив остальных, на несколько минут уходил во внутреннее время – передохнуть. Но нарисованная реальность "рамки" не очень помогала. Так – только отвлечься. И снова стремительное мелькание однообразных деталей.

Даже экзотическое марсианское окружение не облегчало работы. Марс и так-то не слишком живописная планета. А уж ночью – тем более. Тьма была, что называется, хоть выколи глаза. Микроскопические луны Марса не только ничего не освещали, но без специальной подготовки вообще нельзя было определить – есть они в небе или нет. По этой причине даже расположенный где-то поблизости пресловутый Сфинкс не вызывал интереса – его попросту не было видно.

– Эх, жалко, – посреди ночи заметил мечтательно Саитгиреев. – Что наш "Кузнечик" не называется "Тантрой"!

– Это почему это? – не понял Вадим, занятый развязыванием очередного пакета трубчатых заготовок.

– Так нам бы тогда пришлось не только ураганы пережидать и шабашниками работать – но еще и от электрических "медуз" с "крестами" отбиваться! Представляешь? Романтика!

– И чем это ты от них отбивался бы? Нашими трехствольными обрезами, что ли?

Замечание было, безусловно, верное. Со времен первых космонавтов ХХ века в аварийный комплект каждого корабля входил так называемый СОНАЗ – Стрелковое Оружие Носимого Аварийного Запаса – трехствольный пистолет с двумя гладкими и одним нарезным стволом. Предназначался он для охоты, стрельбы сигнальными патронами и на случай самообороны. Но по конструкции это был вылитый обрез охотничьего ружья-"переломки". В принципе с приставным прикладом и из пулевого ствола он позволял нормально завалить лося на дистанции до двухсот метров. Дробью – мелкую дичь метров на тридцать-сорок. Но вот чтобы отбиваться от электрических исчадий планеты Железной Звезды – требовалось нечто более серьезное…

– Ну… – не пожелал сдаваться Тимур. – Нашли бы что-нибудь. Подходящее. У нас, в конце концов, нанозавод имеется! Можно сделать какой-нибудь пузырьковый бластер непрерывного действия… И – всех медуз зачистить!

– Это на Базе завод есть! А у нас только запас по обслуживанию андроидов. Из него ни шиша кроме андроидов и не сделаешь… Как в том анекдоте: как ни собирай атомы – а все время пулемет получается!

– Ну так мы бы еще на Базе сразу запаслись всем необходимым!

– С какого бодуна? Или и там тоже медузы бегали бы?

– А чего?

– Да бегай бы они там – никуда бы мы вообще не полетели…

– Ну, на тебя не угодишь…

На какое-то время эта перепалка развеселила. Но затем все опять подпали под однообразный ритм нехитрой деятельности.

Медики, занятые однообразным рытьем, также не приносили никаких новостей…

 

7

Но, наконец, каркас собрали.

Огромная конструкция, сверкающая в лучах прожекторов своими многочисленными решетчатыми элементами, сразу преобразила обстановку. Окружающее перестало выглядеть дикой планетой, превратившись во вполне узнаваемую стройплощадку. Но, однако, это не было еще даже и полделом. Следующим шагом строители начали возводить второй силовой каркас – меньшего размера – внутри внешнего, с таким расчетом, чтобы он охватывал "Пегас" непосредственно вплотную. Здесь должна была быть внутренняя камера, на герметичность которой из-за отсутствия пола полагаться было нельзя. Потому потребовалась специальная прочная стенка со шлюзом и наномембраной. Затем настала очередь межэтажных перекрытий – поскольку в высоту купол имел все десять метров. И использовать его в качестве одноэтажного здания было нецелесообразно.

Затем дело дошло до оболочки. Огромные как паруса куски материи вытаскивались из трюма, разматывались и крепились посредством люверсов к каркасу, образуя нечто вроде гигантского цирка-шапито. Сверху все это укреплялось тросовой сеткой – как средством от раздувания при нормальном земном атмосферном давлении. А в четверти метра над этим шел еще один слой ткани – тоже с крепежной сеткой. Стыки между полотнищами намертво сваривались термопистолетами – для обеспечения герметичности. Впоследствии в полость между внешней и внутренней оболочками нужно было тоже залить пенозаполнитель.

Но это можно было сделать уже во вторую очередь.

Сейчас главное было – наполнить купол воздухом. И оборудовать самые необходимые помещения к тому моменту, когда врачи пророются к "Пегасу"…

Врачи прорылись около пяти часов утра.

К этому времени "великая стройка коммунизма", как назвал это дело Саитгиреев, тоже в основном, была закончена. И даже с перевыполнением. Во всяком случае, операционную удалось привести в рабочее состояние. Вплоть до того, что отделочные панели навесили на стены и потолок, так что помещение выглядело совершенно цивилизованно. Вот в других местах – да… Голые полотнища авизента, застывшие неряшливыми гирляндами потеки монтажной пены, валяющиеся всюду обрезки и протянутые на скорую руку провода не производили приятного впечатления.

Зато весь объем купола был загерметизирован и наполнен воздухом. Во всех углах гудели климатизаторы, поднимая температуру до нормальной, а бригада невольных шабашников устанавливала первые необходимые людям унитазы. Без которых, как известно – никуда!…

Тут Мальцев и объявил, что они прокопались. И сейчас будут заходить внутрь. Все немедленно бросили дела и замерли в ожидании. Никому не хотелось, чтобы работа, которой они занимались всю ночь, оказалась всего лишь возведением никому не нужного саркофага.

– Ну, чего там? – спросил, наконец, оказавшийся самым нетерпеливым Тимур.

– Сейчас… – невнятно отозвался Мальцев. – Тут кавардак такой…

– Артемий! Не тяни!

– Да не лезь ты под руку! – без всякого почтения ответил академик. – Сам бы попробовал тут ползать! Смотрим… Подождите.

Томительно потянулись минуты. Все молчали.

– Живы! – наконец донеслось из внутренностей "Пегаса". – Все живы!… В сублетаргии, как мы и предполагали… Сейчас будем тут разбираться подробней. Валера!

– Да, Артемий Степанович?

– Воздух давайте. Тут дышать нечем. И операционную готовить начинайте… Знаешь, где оборудование?

– Да, знаю!…

– Вот и начинайте таскать… Нет, погоди! Вы зал с "Пегасом" уже загерметизировали?

– Да. А что?

– Тогда лучше прямо в зал атмосферу качайте. Ну его нафиг – связываться с их с внутренними коммуникациями… Да и через люк их вытаскивать в теперешнем состоянии – под большим вопросом. А так мы просто борта прорежем и напрямую пронесем – без лишних сложностей.

– Хорошо, сделаем!

Вадим с Тимуром, как неквалифицированная рабочая сила, попали в носильщики. Поэтому процесс осмотра от них остался скрытым: когда горбатишься под тяжеленным ящиком с надписью "Не кантовать!" как-то не до того, чтобы прислушиваться к радиопереговорам. Но зато, перетаскав блоки медицинского снаряжения и сдав их инженерам для расстановки, они с носилками и резаком отправились непосредственно к "Пегасу".

– Ну где тут резать? – спросил Тимур, когда они прошли через мембрану и оказались в зале. Лежащий под сводом модуль в ярком свете ламп смотрелся в замкнутом объеме ненатуральным. Как декорация. Вот только он ей не был… – Артемий, где ты там?

– Не ори – не дома… – что-то заскреблось в траншее, прокопанной к люку, и оттуда выбрался Мальцев, в перемазанном землей белом скафандре. Он явно был не в духе. Что подтвердило продолжение фразы: – Дома – тоже не ори…

– Дык… чего? – стушевавшись, спросил Тимур. – Не резать, что ли?

– Да нет, резать… Вот здесь! – Мальцев показал, где. – В размер нормальной двери двустворчатой. Чтобы не на карачках выбираться…

– Ну а чего ты тогда ругаешься-то?

– Ругаюсь? – переспросил Мальцев. – Да нет, пока еще не ругаюсь. Но если так пойдет дальше, то буду… Тебе на Базу лететь придется.

 

1

– А чего такое? – насторожился Тимур. – Мне ж там опять придется ждать, пока меня заправят… А вы тут как? Если чего случится – вы ж вообще без ничего окажетесь!

– Сгрузим все в Купол. И сами туда перейдем… Мы ведь там и планировали жить. Перебьемся. Не так это принципиально. Да и ты через пару дней обратно будешь. Как раз стройботов привезешь… Просто тебе потом придется еще раз слетать. А может и два…

– Степаныч! – предостерег Тимур. – У меня ресурс не резиновый! Десять стартов в полевых условиях – и на ремонт…

– Да помню я… – отозвался Мальцев. – Но тут, видишь, надо…

– Чего надо-то?

– Реанимационные коконы. Полевые… Там двое нетранспортабельных, совсем плохие… Их даже трогать нельзя. Но с коконами есть шанс.

– Ну, раз надо… Привезу.

– Да в том-то и беда… – Мальцев вздохнул. – У нас их нет.

– Дык… – сказал Тимур.

– Вот именно. Их делать нужно. Потому и лететь придется еще раз. Ты сначала Пирогову туда отвезешь – она в этих штуках разбирается – она там документацию найдет и на заводе займется изготовлением. А ты тем временем стройботов привезешь: они не сегодня-завтра заработают. А через недельку и реаниматоры будут готовы. Вот тогда – второй раз.

– А… – сказал Тимур. – Понятно. Но…

– Чего?

– А не поздно будет – через неделю-то? Ты извини, – добавил он. – Я понимаю… Но сам же говоришь что эти двое тяжелые очень…

Мальцев смерил пилота мрачным взглядом:

– Ничего. Мы их это время вручную поддержим в нужном состоянии. Нам ведь коконы-то как раз для того и нужны, чтобы все время всей бригадой рядом не сидеть.

– Ага, – сказал Тимур. – Ладно. Ну так я тогда пошел заводить нашу "Антилопу-Гну"?…

– Куда – "пошел"? – остановил его Мальцев. – Сперва надо из трюма все вытащить! Да и с "Пегаса" тех, кто в нормальном состоянии, вынести – ты зачем сюда с резаком явился? Вот – режь давай!… Потом девки скажут – кого первого класть и куда нести. А я пойду "Кузнечика" разгружать. Да еще палаты оборудовать – их ведь тоже надо…

Дальнейшие действия происходили так, как и сказал Мальцев. Никаких осложнений не возникло. Люди продолжали оставаться в сублетаргическом состоянии и по этой причине ни на что реагировать не могли. Что было удачно. Даже наркоза не потребовалось – первый раненый сразу же попал на операционный стол, уже установленный к тому моменту. Вот самим спасателям – да, пришлось поднапрячься: разгрузить десяток тонн ящиков из трюма челнока было не так просто. А одновременно продолжать заниматься отделочными работами в Куполе. Но к вечеру удалось справиться – все же роботы не люди: хоть и устают, но не так. Однако к моменту, когда аврал был закончен, все буквально валились с ног.

Причем – в прямом смысле. Поскольку с отлетом "Кузнечика" они лишились последней мало-мальски приспособленной базы для хранения вакуумных носителей. И теперь функционировали безвылазно в искусственных телах. Анжелика, как единственный врач-куратор, крутилась белкой, составив какой-то хитрый скользящий график отдыха и неуклонно следя за его выполнением. Отдых, правда, получался все тот же – во внутреннем времени "рамки", но выбирать не приходилось: помещения для андроидов в Куполе пока не были оборудованы – все, что не касалось медицинской части отложили на потом.

Лунин, впрочем, пребывал по этому поводу в куда менее унылом состоянии, чем остальные. Ну, по крайней мере, ему так казалось. Хотя и занят был тоже никак не меньше Анжелики: техконтроль всех искусственных тел был на нем одном. А даже всего лишь пятнадцать андроидов при такой интенсивной эксплуатации требовали много внимания. Та же Анжелика, например, умудрилась уронить себе на ногу тяжеленный ящик с бытовыми сервомоторами. И не просто уронить, а рассадить и скафандр и высотно-компенсирующий костюм и термобелье и "кожу" – и подложку и даже "мышцы"! Вадим просто обалдел, когда об этом узнал: такое и с человеком-то вряд ли могло случиться, а уж с роботом!…

К счастью андроиды все же не люди. Лунин зашил на скорую руку распоротую голень, залил герметиком. Ремонт мышцы решил оставить на потом – слишком сложно… Молотком выправил насколько можно покореженный "понож" скафандра. Приделал все это на место и наложил сверху обычную медицинскую повязку. После чего выразил надежду всем присутствующим, что сие послужит им хорошим уроком. Никто не стал возражать. Саму же "ранетую" докторшу от греха подальше загнали в угол и велели не лезть больше не в свое дело. Впрочем, вряд ли бы теперь это у нее получилось – на одной-то ноге…

Было, в общем, весело…

Но настроение Лунина улучшилось не в связи с этим. Просто пока они ковыряли марсианскую землю и возводили ударными темпами ангар, ему в голову пришли кое-какие соображения. Касательно его попыток отловить Юлю. Гениальные по своей элементарности настолько, что Вадим теперь честно недоумевал – как можно было до этого не додуматься раньше?! Затмение какое-то нашло, не иначе!… А ведь всего-то и надо было сделать…

Перед отлетом "Кузнечика" он подошел к Пироговой и попросил ту передать Юле, что он, Вадим, хотел бы с ней поговорить.

Пирогова обещала.

 

2

С убытием Тимура работы вовсе не уменьшилось.

Скорее наоборот.

Во-первых – врачи занялись спасаемыми. Они все время оперировали и выпали, таким образом, "из оборота" абсолютно.

Во-вторых – для роботов тоже требовалось оборудовать жилье. Пусть небольшие – но отдельные боксы. Связать их сетью. Смонтировать стенды техобслуживания. И – главное! – установить и запустить стойку-хранилище для вспомогательных носителей, на которых можно было создать виртуальную реальность для хоть сколько-то сносного существования без искусственных тел. Тут пахать пришлось в основном Лунину, как главному специалисту – и у него вообще не осталось больше времени ни на что.

Потому достраивание ангара целиком отошло на долю инженеров. Как они с этим справлялись вчетвером – Вадим не видел: он безвылазно сидел на верхнем этаже, где оборудовался "гараж для киборгов". Но – справлялись. Купол уверенно приобретал жилой вид. Внутри теперь можно стало ходить без скафандров. Чем немедленно все и воспользовались. Начали первыми врачи, которым в доспехах оперировать было никак не с руки. А за ними и все остальные, кому не требовалось часто выходить наружу.

Правда, возникли все же, кое-какие проблемы. Сила тяжести-то – тут уж ничего нельзя было поделать! – осталась марсианской. Поэтому потребовалось озаботиться утяжелителями. А об этом, как ни смешно, никто заранее не подумал. Поскольку же лишних материалов в привезенном с собой грузе никаких не имелось, чья-то светлая голова догадалась пустить на это дело "Пегас". Все равно он уже ни на что не годился… Но так как сверхтяжелых деталей на модуле имелось не так уж много, то вешать на себя пришлось изрядные куски. И подгонять их так, чтоб не мешали.

В результате получилось нечто… Все поголовно теперь щеголяли не то в набедренных повязках, не то в трусах до колен из металлических полос. То еще зрелище… Но куда деваться?

Кроме того, выяснилось еще одно обстоятельство, довольно сильно расстроившее Лунина, как ответственного именно за роботов… Андроиды были лишены вкусовых и запаховых рецепторов. Слишком сложные получались устройства, и при доработке модели Вадим решил не тратить зря время. Конечно, можно было воткнуть какие-нибудь приборные заменители – как сделали с синтезатором голоса. Но зачем? Лишнего веса для?

А вот теперь Вадим на собственном опыте понял, какую ошибку совершил. Проходя по коридорам станции, заваленным строительным мусором, он отчетливо представлял запахи свежей краски, сохнущего цемента, электросварки… Но – не ощущал их! И это было настолько неестественно… Опять же – вкусовые рецепторы. Инженеры установили в коридоре на пересечении основных маршрутов автомат для заправки спиртом. Ну, обычный аппарат для торговли газировкой, только без газировки: стакан, кнопка… Чтобы каждый желающий мог, не тратя времени, восполнить запас горючего для реактора. Ведь надо же чем-то питаться. Так вот – пить безвкусную и неощущаемую жидкость оказалось на редкость неудобно. Почему-то на испытаниях этого тоже никто не отметил.

Так что теперь Вадим твердо решил обязательно исправить недоделку по возвращению на Землю…

Он как раз вышел из помещения андроидов в очередной раз "заложить за воротник", когда, подходя к питьевому автомату, увидел там Мальцева в компании какого-то японца в медицинском корсете. Мальцев лихо вливал в себя порцию ректификата, а у японца глаза были в точности как у персонажа японских мультиков.

Лунин даже не сразу понял, откуда взялся незнакомец. Только после того, как Мальцев объявил, вручая Вадиму освободившийся стакан:

– Вот, знакомьтесь! Командир "Пегаса" Хацуми Мияги… – до Лунина дошло.

– А это – наш главный роботячий папа… – продолжал хирург, явно пребывая в великолепном настроении. – Вадим Лунин! Сегодня вывели из летаргии, – похвастался он перед Вадимом. – Завтра второго разбудим. А там и остальных – в порядке степени тяжести…

Вадим посмотрел на круглоглазого японца и, протягивая ему руку, перешел одновременно во внутреннюю реальность и вызвал Мальцева.

– …Артемий Степанович… А он у вас – не того? Умом не тронется от неожиданности?

– Не дрейфь! Все учтено могучим ураганом! – не замедлил с ответом нобелевский лауреат.

– …Кстати, Хацуми, – как ни в чем не бывало продолжил Мальцев вслух. – Вадим Петрович вообще ваш сослуживец. Он инженер из техслужбы "Колумбиады" и личный советник мистера Брэнсона…

Вадим, не ожидавший от врача такой подлянки, с трудом сохранил невозмутимость.

– …Степаныч, ты чего? – спросил он, от внезапности перейдя на ты. – Во-первых не я, а мой оригинал! А во-вторых – нафиг ему об этом знать?!

– Ну, во-первых – какая разница! – отмахнулся Мальцев. – А во-вторых – будет же он по возвращению встречаться с шефом марсианской программы? А там – ты рядом. Пусть привыкает!… Ну где там эта хромоногая?

– …О! – подобрался японец, само собой не подозревавший об идущем параллельно разговоре. – Для меня это большая честь!

Он, кажется, даже попытался выполнить ритуальный поклон, но корсет ему в этом помешал. Потому ограничились рукопожатием.

 

3

– Для меня тоже! Как вы поживаете, Хацуми-сан? – светски обратился к чужому космонавту Вадим на японском. При встроенном переводчике много усилий для такого трюка не требовалось.

– Благодарю вас, хорошо, – с отчетливой японской чопорностью ответил Хацуми. – Только я все еще не уверен, что проснулся, с вашего позволения…

– …Степаныч… Он же в полном обалдении, – сказал Вадим. – Вы что – не могли его так в спящем состоянии и оставить?

– Все будет пучком! – уверил Мальцев. – Специально реабилитационная программа была разработана! Я на него сейчас Анжелику натравлю – уже вызвал! Чего, думаешь, я его сюда притащил?

– …Хочешь – ущипну? – деловито предложил он командиру "Пегаса".

– Нет, спасибо, – твердо отказался японец. – Мне достаточно предыдущего раза…

Повернувшись к Лунину, он обстоятельно объяснил:

– Артемий-сан уже предложил меня ущипнуть, когда я пришел в себя. Когда же это не помогло, он предложил мне ущипнуть его. И теперь я только больше пребываю в неуверенности относительно того, на каком свете пребываю…

– Фигня! – сказал Мальцев. – И тебя вылечат, и меня вылечат! И его – тоже вылечат! У нас и не от такого вылечивали!

Лунин против воли улыбнулся такому заявлению.

– …Тебе, кстати, привет от Крыловой, – неожиданно сообщил Мальцев.

– Что? – спросил Вадим.

– Привет. От Крыловой. На словах. В материальном эквиваленте передавать ничего не просили.

– …Спасибо, – еще раз поблагодарил космонавт. Естественно не уловивший контекста цитаты. – Я очень на это надеюсь.

– …Дословно-то она что сказала?!

– … Да не грузись ты, Мияга! Вот сейчас придет докторша, отдадим мы тебя ей – и будешь ты у нее как у Христа за пазухой: сыт, пьян и нос в табаке!

– …Ну, дословно, если не путаю… Сказала-то не она. А Пирогова, с которой я разговаривал… Сказала, чтобы я передал тебе привет и самые наилучшие пожелания. Что тебе еще?…

– …Ага! А вот и она! Русские Универсальные Роботы веников не вяжут!

Из-за поворота коридора появилась Анжелика.

С белым бандажом на голени и на двух костылях. Притом в металлической юбке и купальном лифчике. Этакий пляжный прикид.

Имелось на что посмотреть, да…

Внутри купола все так ходили. На тех же Вадиме с Мальцевым разве что вместо лифчиков были майки. По довольно простой причине: чтобы лишний раз не переодеваться при надевании скафандра. В результате могло показаться, что действие происходит не на Марсе, а где-нибудь в Малибу. Или на Таити…

Легкомысленно конечно… Но не слишком. Во всяком случае, ассоциаций с сауной при таком облике не возникало.

Хацуми с усилием подобрал отпавшую челюсть.

Вадим даже и не пробовал пытаться представить, о чем японец сейчас думает. На его взгляд устраивать все это таким образом не стоило. Но кто его мнение спрашивал? У психологов Новой Утопии были свои резоны.

Анжелика, белозубо улыбаясь и клацая костылями, подковыляла к их стоящей группе. Поправила одной рукой непослушную прядь черных волос и обратилась сразу к Лунину:

– Вадим, когда вы, наконец, почините мне ногу?

– …Мальчики, не вмешивайтесь и поддакивайте мне! – одновременно возникла она и на внутренней связи. – Вадим, это в основном вас касается.

– Ну, надеюсь, вы знаете, что делаете, – сказал Вадим.

– Да уж не сомневайся! – уверил Мальцев.

– …Как только так сразу, – сказал Вадим вслух. – Не надо было из себя грузчика изображать…

Анжелика надула губы с самым капризным видом.

– Вы все время надо мной смеетесь!

– Даже и не думал. Как говорится: "Коль сапоги начнет тачать пирожник…" Не женское дело ящики таскать.

– Злюка! – сообщила Анжелика. И без перехода повернувшись к Хацуми, продолжила: – Надеюсь, господин Мияги, вы настоящий самурай. И не позволите себе смеяться над дамой!

– Ни в коем случае! – заверил Хацуми.

– Тогда пойдемте – я покажу вам внутреннее расположение станции и вашу каюту!

– Как прикажет госпожа! – японец изобразил-таки поклон. Хотя это удалось ему с большим трудом.

– Приказываю вам сопровождать меня! – не замедлила с распоряжением Анжелика. И, с лязгом развернувшись на костылях, двинулась по коридору.

Затянутому в корсет Хацуми ничего не оставалось, как только последовать за ней.

– Вот что крест-то животворящий делает! – объявил Мальцев, глядя вслед удаляющейся паре.

Потом посмотрел на Вадима, все еще пребывающего в сомнении.

– …А ты говоришь – па-авлины!…

 

4

Ну, в общем, Вадим сомневался напрасно. Психологи – не те ли самые "Горя и Радости"? – судя по всему, свой хлеб ели не зря.

Мияги не спятил.

И второй из экипажа "Пегаса", аргентинский турист Карлос Ривьера, тоже.

Больше того, в отличие от сдержанного японца Ривьера вообще пришел чуть не в восторг от обстоятельств своего спасения. И уже на второй день – к моменту прилета с Базы Тимура – активно подключился помогать в отладочных работах. Благо сам был по роду занятий строителем. И не простым, а владельцем крупной фирмы – откуда бы он иначе взял денег оплатить полет на Марс? Но умение, как известно, не пропьешь. Потому, невзирая на высокий занимаемый пост, как обращаться с инструментом, Карлос не забыл.

Данный момент пришелся как нельзя кстати. Поскольку позволил одному из инженеров без ущерба для производительности заняться настройкой новоприбывшей техники: засыпку купола грунтом не следовало откладывать в долгий ящик, а объем работ там получался немаленький. И хотя Саитгиреев привез аж четырех строительных роботов с комплектом сменного оборудования, задачка все равно требовала времени. Потому надо было поторопиться…

Тимур же вообще оказался знаком с Мияги.

Что немедленно доказал по прибытии, напомнив японцу какие-то мало кому знакомые узкоспециальные детали из еще менее знакомых широкой общественности происшествий на орбитах. После чего Вадим и вовсе успокоился за душевное состояние спасенного космонавта: тот оказался в своей профессиональной среде, а это, как известно, самое надежное прибежище любого мужика от жизненной нестабильности.

В общем, в конце-концов, эти двое космачей, наговорившись досыта, тоже подключились к отделочным работам. Составив вполне работоспособную бригаду, где закованный в корсет Хацуми играл роль подручного. Что, в общем, так же было полезно: медики работали не покладая рук и уже готовились привести в сознание аж сразу двоих пациентов. А для тех, в свою очередь, нужны были палаты. Потому фронт работ наличествовал обширный.

У самого же Лунина продыха не имелось и вовсе никакого – он-то за все про все был один-одинешенек! И доверить немалое хозяйство "конюшни для киборгов" никому не мог.

У него даже не получилось выкроить время на то, чтобы поприсутствовать в операционной – как они договаривались с Мальцевым, в порядке обмена опытом, так сказать – а ведь столь редкая практика была бы куда как полезна! Утешала, конечно, возможность посмотреть потом видеозапись… Но утешение было слабое. Запись – она запись и есть. Любой профессионал это скажет: всегда надежней присутствовать лично.

Но не было никакой возможности!

Следовало, как можно быстрей запустить виртуальную реальность – чтобы было, где жить. Чем Вадим все время и занимался. А кроме того – на очереди имелось не менее важное дело: починка ноги Анжелики. Которую тоже не так просто было выполнить.

То есть, сама операция не представляла из себя ничего сложного. Просто наноремонтная система пока была только одна – на "Кузнечике". В Куполе ее лишь еще предстояло смонтировать. Но Анжелику нельзя было засунуть в катер даже на сутки – из-за тотальной занятости. А приступить к запуску ремонтного оборудования Лунин мог только после хранилища для носителей. Так что Анжелика пока продолжала ковылять по коридорам на костылях, веселя всех андроидов и восхищая Ривьеру и Мияги.

Хотя, может быть, это было и полезно: выгодная психологическая деталь, смягчающая подсознательную реакцию на роботов со стороны людей.

Ага… Особенно когда Анжелика устраивала демонстративные наезды на Вадима в присутствии пациентов. А подворачивавшийся каждый раз поблизости Саитгиреев не замедлял подлить масла в огонь каким-нибудь ехидным замечанием.

Внешне Вадим отделывался ответными наездами. Но внутренне – про себя, правда, а не вслух – ругался почти всерьез. Ну не мог он работать быстрее! И так его андроид не покладал рук буквально от зари до зари. Круглосуточно, то есть. Но для тонкой настройки всего комплекса одного человека никак не было достаточно! Хоть разорвись…

У Лунина даже по одно время возникла мысль вызвать с полярной шапки Семенова… Но по размышлении он от этой идеи отказался. Генриху тоже хватало забот: завод как раз начал изготовление тел для остальных участников экспедиции. И оставлять основную базу без андромеханика в такой момент было нельзя.

Не говоря уже о том, что подобную идею на корню пресек бы Кремер, не давший бы осуществиться этакой глупости…

Потому приходилось крутиться с тем, что есть.

То есть с собой, единственным…

Ну а от пикировок польза была несомненна – этого Лунин не мог не признать. Они однозначно препятствовали отчуждению между присланными для спасения "терминаторами" и людьми "устаревшей конструкции". Дошло до того, в конце концов, что оба "пегасовца" принялись защищать несчастного андролога от его жестоких собратьев. Что, безусловно, можно было считать успехом новоутопической медицины. Ага…

Одним словом – похоже было, что жизнь потихоньку налаживается.

 

5

Вадим сидел перед стойкой для носителей с тестером в руках и проводил выборочную проверку ячеек.

Все шло хорошо. И единичное и комплексное тестирования были уже позади, все работало, и запуск хранилища для индивидуальных моСков можно было считать практически законченным. Ну, осталась, конечно, еще кое-какая периферия – вроде той же наноремонтной системы или боксов для андроидов – да еще всякая мелочь наподобие отделки или шкафов для скафандров. Но с ней можно было управиться и потом.

Главное – что теперь можно будет зажить, наконец, по-человечески.

Эту нехитрую мысль Лунин по ходу дела пытался донести до присутствующих тут же Ривьеры и Мияги. Которые забрели к нему на огонек после ужина. Рабочий день для них закончился, перерабатывать им, в медицинских целях, было запрещено, а удовлетворять любопытство, наоборот – рекомендовано. Вот они и удовлетворяли.

Вадим был не против. В компании все веселей. Он только с удивлением обнаружил, что люди – "настоящие" люди – жутко нетрудоспособны. Пусть даже со скидкой на ранения. Всего каких-то восемь часов работы – и все! Требуется еще шестнадцать отдыхать. В то время как все андроиды пахали круглосуточно. Успевая только спирт глушить да забегать к Вадиму на техконтроль. А ведь раньше ему казалось, что различий практически нет… Смешно. Ведь сам же он андроидов и проектировал. И с Горчинским они не раз обсуждали все эти возможные отличия. Но одно дело – рассуждать теоретически, а совсем другое – почувствовать это все на своей собственной шкуре. Очень две большие разницы, как сказали бы в Одессе…

Вот и сейчас Вадим успевал одновременно трындеть с гостями, отслеживать дюжину параметров в системах ячейки и еще философствовать по всему этому поводу. И все это без особого труда для себя. Правда, для этого ему пришлось залезть во внутреннее время. И ускориться примерно на порядок. Ну так – для того и делался "личный интерфейс"! Удобная весьма штука…

Но именно из-за пребывания "внутри себя" Вадим пропустил тот момент, когда события начали развиваться нештатно.

Просто вдруг вырубился свет. А следом сработал сигнал общего вызова, и Валера без перехода выпалил:

– Всем в быстрое! Разгерметизация!! Обрыв кабелей! И робот во внутреннем помещении! Кто может – ко мне! Я не могу его отключить!!

И тут же раздался голос еще одного из инженеров – Алексея:

– Бля!… Второй прорвался! Еще одна дыра! Кольцевой коридор блокирован полностью! Всем немедленно обездвижить стройботов! Всех! С ними что-то не так!

– Какого черта?! – это отозвался Мальцев. – У нас операция! Что значит – кольцевой блокирован?! Что с электричеством?! Аварийное только работает!

– Звездец это значит! – появился на канале заместитель Валеры – Степан. – Стройботы свихнулись! На команды не реагируют! На первом этаже две дыры! Еще двое копаются снаружи – вот-вот пробьют стену тоже!

– Мы не можем прерваться! – жестко отрубил хирург. – Делайте что хотите – но чтоб люди мне не пострадали!…б вашу мать!! Валерка – за старшего!!

– Понял! Всем свободным – тревога! Бросайте все – и сюда! Степка – ты со своими справишься?

– Не знаю… Попробую! Они к себе не подпускают!…ть твою!

Собственно, "свободных" на данный момент было шестеро. Четыре инженера и Тимур с Вадимом. Распределение целей получалось автоматически: Степан был снаружи. Алексей и Валерка пытались остановить ворвавшихся внутрь киберов. Четвертый инженер – Владимир – вместе с Тимуром работал на втором этаже. Вадим с Мияги и Ривьерой был на третьем.

– Я к Степану! – крикнул Вадим.

– Давай… Ребята – где вы там? Эта дура меня сейчас перекусит!

– Уже рядом! Держись!

– Степа! Я бегу! – крикнул Вадим, вскакивая.

На несколько секунд он вернулся в нормальное время. Бросил ничего еще не понявшим людям, ошарашенным переходом на аварийное освещение:

– Оставайтесь на месте! Разгерметизация! Вся информация – по связи! – сунул им монитор тестера и выскочил в коридор, снова перейдя на ускоренный темп.

– …Да что за хрень? – услышал он тут же. – Они ж не могут так двигаться!

– Могут! Это же универсальные шасси! Их можно и как трактор использовать и как транспортер! Они просто почему-то в максимальный режим переключились…

– …ть!…ть!…ть!

– Держи!

– Не могу!

– Берегись!

– Зар-раза! Он мне бок порвал!

– Ничего! Лунин починит… Чем корпус-то вскрыть?!

– Поищи рядом – я не могу руки разжать!

– Димка! Ты где там?!

– У шлюза! – крикнул в ответ Лунин, стараясь понять, что происходит в других местах.

Он действительно уже добежал до шлюза. Тратить время на одевание скафандра было некогда, и Вадим нырнул в мембрану как был – в майке, железных трусах и рабочем жилете-безрукавке с множеством карманов для инструментов.

 

6

Индикатор жизнеспособности в "рамке" немедленно ушел в желтую область спектра. Даже в оранжевую. Не смертельно… По крайней мере сразу. Хотя от ударной декомпрессии изрядно качнуло, и двигаться на какой-то момент стало трудно. Затем давление в теле сбалансировалось.

Вадим быстро огляделся.

Ему тут же пришлось перейти на ночное зрение: снаружи пыль стояла столбом – ничего невозможно было рассмотреть. В первое мгновение Лунину даже показалось, что началась песчаная буря – а он не заметил.

В инфракрасном свете видимость улучшилась. И он различил Степана, сидящего верхом на стройботе. И второго робота рядом. В ускоренном темпе все фигуры выглядели неподвижными, и Вадиму потребовалось некоторое усилие, чтобы совместить в уме видимое и реально происходящее.

Пыль была поднята носившимися на полном ходу роботами.

Степан, запрыгнув на "спину" одного и держась одной рукой, второй колотил изо всех сил роботу по "голове" – панорамному объективу видеосистемы. Видимо стараясь его разбить. Ну, в общем, вполне правильное действие…

Робот бешено вертелся на месте, пытаясь скинуть инженера с себя, и все это больше всего напоминало скачку на взбесившемся мустанге. Если бы у мустанга были еще и руки… А вот у робота имелось два манипулятора. И этими манипуляторами он вцепился в Степана, и рвал его, стараясь освободиться. От Степана летели клочья, но он пока держался.

Второй робот кружил рядом, пробуя тоже дотянуться до человека манипуляторами. Но пока, кажется, ему этого не удавалось.

Все это было совершенно дико и несуразно.

И что-то не менее такое же дикое и нелепое происходило сейчас в кольцевых помещениях купола – судя по звукам в эфире. Только там борьба шла не на открытом месте, а в замкнутом пространстве.

– Степка, держись! Я сейчас! – крикнул Вадим, кидаясь ко второму роботу. По любому, сначала следовало вырубить его, а потом уже того, на котором сидел Степан.

– Берегись! – предостерег инженер. – Он не будет тебя к себе подпускать!

Предупреждение пришлось как нельзя кстати. Робот, развернулся к подбегающему Лунину и угрожающе выставил "руки" с растопыренными клешнями. Двигался он весьма быстро. И точность координации его движений не вызывала никаких сомнений в полной исправности всех управляющих цепей. Это наблюдение наводило на многие мысли. Но сейчас существенной была только одна: робот действительно не собирался подпускать человека к себе. Во всяком случае, сделать это будет совсем непросто. А Вадиму без скафандра так и чревато повреждениями.

А, кроме того, свихнувшийся кибер не столько защищался, сколько сам стремился нападать. Потому не стоял на месте, а рванулся вперед. Вадим едва успел увернуться: имеющая массу в тонну (с навесным бульдозерным ножом и противовесом) машина прыгнула на него со скоростью не меньше сотни километров в час. Промахнувшись, робот тут же затормозил и взрыл землю всеми колесами враздрай – разворачиваясь. Быстро, очень быстро…

Вадим еще раз попытался приблизиться и снова едва увернулся от взбесившейся железяки. А манипулятор его вообще едва не достал – пришлось отбить его рукой. К исполняемому Степаном и первым роботом родео теперь прибавилась еще и коррида…

– Степа! – крикнул Лунин, попробовав с разбегу запрыгнуть на робота верхом по примеру инженера. – У тебя же отвертка должна быть! Вскрывай корпус! Рви проводку!

Лунинский робот шустро вильнул в сторону, и Вадим покатился по земле.

– Да я ее выронил! – зло отозвался Степан, продолжая молотить по зеркальной башке-объективу. Эта его деятельность все же приносила успех: часть поверхности "глаза" уже обсыпалась осколками. Но робот пока сохранял завидную мобильность. – Попробуй ухватиться за манипуляторы! – подсказал он. – Тогда он сам тебя на себя закинет!

Вадим попробовал.

С первого раза не получилось.

Со второго тоже…

Только с третьей попытки ему удалось вцепиться в стальную штангу "предплечья" и инерция движения действительно швырнула его на борт стройбота. Изо всей силы заработав ногами, Лунин вскарабкался по гладкой обшивке и уселся на крыше верхом. Отпустив манипулятор и ухватившись за основание "глаза".

Кибер, взбив кучу песка, встал. Но только на секунду. В следующий миг к Вадиму метнулись оба манипулятора, а робот начал вертеться как щенок, пытающийся ухватить собственный хвост. Вадим успел перехватить металлические руки и не дать им коснуться себя. Но на этом все его удачи и закончились: робот не мог сбросить оседлавшего его человека, но и человек ничего не мог поделать с рехнувшимся автоматом. У Степана дела шли тоже не блестяще – его противник все еще оставался зрячим. Лунин, стараясь покрепче уцепиться ногами за железные бока, лихорадочно принялся соображать, что бы такое можно было сделать, когда внезапно голос Тимура скомандовал:

– Димка! Прыгай с него!!

Приказ был настолько однозначный, что Вадим подчинился, не задумываясь.

В следующую секунду грохнул выстрел. "Голова" стройбота брызнула осколками. Моторы как-то отчетливо жалобно взвыли и робот, потеряв всю свою шустрость, медленно поехал по широкой дуге, странно взмахивая манипуляторами. Ясно было, что он ничего не соображает.

 

7

– Каким хреном все это могло случиться?!

– Не знаю! Что-то с базовой программой!

– Ничего себе "что-то"! Это ведь не глюк был: они же целенаправленно за нами гонялись!

– Догадливый, блин! Конечно не глюк. Баг вставной – к гадалке не ходить! Смотреть надо…

– Заткнитесь! Оба. Вы мне мешаете!

Последняя фраза принадлежала Лунину.

Спорщики ему и в самом деле мешали. Потому как не только обменивались репликами, но еще норовили на человеческий манер размахивать руками. Для большей убедительности. Лунину эти их дергания не давали нормально работать. В смысле – штопать повреждения. А штопать надо было срочно, чтобы сохранить работоспособность. Хотя бы на несколько часов. Пока не закончится ремонт купола, и выяснение что случилось с роботами. Потом можно будет засунуть всех в "Кузнечик" и запустить восстановление. Но сейчас было не до того.

Пострадали же фактически все. Кроме самого Лунина. По какому-то неизвестно чьему попущению не получившего вообще ни царапины.

Валерия стройбот просто перерезал пополам бульдозерным ножом. Степана, несмотря на скафандр, его противник изорвал буквально до скелета. И ниже пояса инженер шевелиться просто не мог. Алексей остался без руки. Тимуру разодрало бок – зацепило манипулятором. А у Владимира в схватке непонятно кто вообще выбил глаз. И он теперь, как одноглазый пират в приключенческом фильме, щеголял повязкой наискось лица. Романтика, блин…

Перемазанные грязью пополам с красной гидравлической жидкостью, они собрались в кольцевом коридоре первого этажа, где удалось восстановить наддув и Вадим принялся всех ремонтировать… Ну не тащить же было их через все коридоры в "конюшню"! Да купол и не рассчитан был на подобное. Не додумали… Но кто ж мог предположить, что такое побоище приключится?! Режиссер "Дочери Годзиллы"?!

Хорошо еще, что Тимур, после того, как они с Валерием упокоили своего взбесившегося, догадался выбраться через проделанную кибером дыру, добежать до "Кузнечика" и достать из аварийного комплекта пресловутую трехстволку. Вот в кои-то веки оружие и пригодилось. Причем практически точно по назначению…

– А вы их надежно вырубили? – вскинулся посреди разговора Валерий.

– Да лежи ты!… Жертва бульдозера… Надежно. Я сам лично корпуса вскрыл, и кабели питания от разъемов отцепил. Вот этой самой отверткой! – Вадим вынул из жилетного кармана названный инструмент и продемонстрировал главе инженерной службы. – Так что, что бы там ни было – оно сможет выбраться разве что через выхлопную трубу. Сохранено в том виде, в каком было. Будете разбираться – сами все увидите…

– Не нужна ли вам какая-либо помощь? – встрял по внутренней связи Мияги.

– Да какая помощь? – отмахнулся Вадим. – Чем тут помочь можно? Вы лучше из "конюшни" вылезайте да и действуйте дальше в соответствии с тем, как вам Анжелика сказал: куратора слушаться надо! Выходить уже можно! Второй и третий этажи не пострадали.

– Но каюты-то у них на первом! – подала голос и сама Анжелика. – Как они туда пройдут!

– Ну так размести их на втором! – возмутился Вадим. – Временно. Там же куча палат свободных… Ты куратор или кто?! А завтра мы все восстановим… И с базой свяжись, наконец!

– Электричества нет. Сам знаешь. Я не могу антенну развернуть!

– Через "Кузнечик" попробуй! По сети.

– Он выключенный стоит. Разворачивать в рабочее положение – полчаса. Проще дождаться, когда ребята здесь свет починят. Они скоро уже обещают…

Вадим выругался себе под нос. Но Анжелика не обиделась. Во всяком случае, она не хуже других понимала общее состояние. Ведь только-только отходить начали от случившейся встряски – а тут под руку!…

Собственно, с начала происшествия прошло не так уж много времени – меньше часа. Из них сама битва со стройботами не заняла и пятнадцати минут. Больше времени ушло на перетаскивание всех пострадавших в одно место. Потом Вадим наскоро заштопал Тимура с Владимиром и Алексеем и те занялись ремонтом энергосети. А сам Лунин принялся чинить тяжелых…

Тот же Мальцев, похоже, даже озаботиться толком не успел происходящим, занятый своим делом. Во всяком случае, он всего лишь раз вышел на связь, узнал, что буйные роботы остановлены, что все живы – и больше не появлялся.

Но непонятность причины произошедшего ни от кого не ускользнула. Слишком уж было странно… Собственно, именно это и обсуждали Валерий со Степаном, пытаясь предварительно выработать какую-нибудь гипотезу. Но пока ни к чему внятному не пришли. Точнее, пришли, но…

Ясно было, что это не случайность. И не сбой программы. А за исключением этих вариантов, реальным оставался только один. Диверсия. Но тогда непонятно было, отчего стройботы не взбесились сразу на Базе – там часть запустили еще до прилета Тимура. И непонятно как в программное обеспечение попал сам баг. Довольно сложный, кстати… Одним словом – неясно было практически все.

В общем – похоже было, что они еще легко отделались.

Но Лунин недолго так думал. Только до починки кабелей.

При попытке связаться с Базой ответа на вызов не последовало…

 

1

Трое суток спустя Тимур с Вадимом подлетали к Северному полюсу.

Трое – потому что три тысячи километров при скорости в сто километров в час преодолеть быстрее, чем за тридцать часов, невозможно.

А до этого требовалось еще подготовить самолет, лежащий разобранным в багажнике "Пегаса".

А до того подлатать Тимура, который иначе не мог нормально двигаться. А еще до того связаться с "Ореолом" и Землей и обсудить ситуацию. А еще раньше – убедиться, что с Базой действительно случилось что-то серьезное и до нее нужно добираться…

Сначала-то никто особо не встревожился.

Погрешили на свои неисправности в результате битвы с роботами. Но когда ответа на вызов не пришло и через полчаса… И через час… Когда по второму разу проверили исправность всего связного комплекса…

Вот тогда стало ясно, что дело серьезное.

Вызвали "Ореол", Землю, потребовали проверку спутников-ретрансляторов – ничего не изменило ситуацию. База молчала. Попытка рассмотреть, что там происходит визуально – через спутники же – ни к чему не привела. В марсианской группировке не было спутников с полярной орбитой. В них просто не имелось нужды. А в том ракурсе, в котором наблюдала полюс оптика существующих – ничего разобрать было нельзя: слишком малый угол к горизонту в том районе скрадывал все детали.

В конце концов, Центр Управления Полетами на Земле начал подумывать об изменении орбиты какого-нибудь подходящего сателлита. Но реального проку от такой операции было немного: если с базой действительно что-то случилось, туда все равно нужно было лететь. А поскольку к тому моменту связь отсутствовала уже в течение почти полусуток, то ясно становилось, что возня со спутником – просто лишняя трата времени. И средств.

Но на чем лететь?

Тимур сразу сказал, что это будет билет в один конец. Если база, молчит столько времени – это не сгоревшее реле. Это что-то глобальное. Что-то, что нельзя починить даже с помощью почти всемогущего нанозавода. А значит, скорей всего, там не работает вообще ничего.

Запас же рабочего тела на "Кузнечике" позволял сделать два рейса: от базы к Сфинксу и обратно. Но сейчас один рейс уже был сделан! И если заправиться на полюсе не удастся, вернуться на Сидонию будет нельзя. Хуже того. Поскольку на "Ореоле" не было второго планетарного катера – а зачем он нужен на астероидах? – то и эвакуироваться с планеты впоследствии оказывалось не на чем. Данное осложнение в принципе устранялось добавлением взлетно-посадочной ступени на будущий корабль-эвакуатор… Время на то было. Но вероятность потери "Кузнечика" от этого никуда не пропадала. А с ним и тех, кто полетит на нем.

В общем-то и с этим можно было бы смириться – в виду важности задачи. Но… На "Кузнечике" была смонтирована единственная на данный момент наноремонтная система для андроидов. Рабочую часть для той, что планировалось запустить в Куполе, еще только предстояло привезти с Базы. А это было уже серьезно. Потому по результатам трехстороннего совещания Земля-Марс-"Ореол" катер для разведки ситуации на полюсе использовать было запрещено.

Но что тогда? Сгоряча кто-то предложил даже добираться на стройботах. Переоборудовав их соответственно. Благо конструкция позволяла. А ручное управление исключало какие-либо сюрпризы. И привезенного вместе с ними Тимуром запаса топлива для их двигателей вполне хватало на такой рейс…

Но больше трех тысяч километров по бездорожью? И как тащить весь немаленький запас горючего? На волокушах? Устраивая по пути склады с запасом на обратную дорогу? Так, как и ходили некогда настоящие экспедиции к полюсам на Земле? Сколько все это займет времени? И сколько потребует участников такая экспедиция? Учитывая, что в более-менее нормальном состоянии в данный момент осталось всего трое не занятых в оказании помощи людям, из которых один с разодранным боком, а второй кривой на один глаз…

Не шибко радостная перспектива.

К счастью до серьезного обсуждения этой идеи дело не дошло. И Земля и Мияги вовремя вспомнили о самолете в комплекте оснащения "Пегаса". Это была легкая двухместная машина, предназначенная как раз для экскурсии на Северный Полюс. Ну был вот такой бзик у одного из пегасовских туристов… Два дня тащиться – с промежуточной посадкой для ночевки! – на Северную Полярную шапку. Потом еще столько же обратно… С риском не то что не взлететь каждый раз – но даже и не сесть на неподготовленную площадку… Автор этого сумасшедшего прожекта всерьез собирался установить на полюсе национальный флаг и оформить это дело в качестве заявки в книгу Гиннеса…

Обтянутый майларом каркас из алюминиевых труб. Два слабосильных двухцилиндровых мотора с винтами. Максимальная скорость сто десять, максимальный потолок шестьсот, размах крыльев двадцать метров… Под крыльями две натуральных цистерны с запасом топлива… Конструкция больше всего походила на огромного нескладного комара-переростка – как его? Карамору, вроде? – и содрогалась от легкого постукивания по любому месту.

Не говоря уже о желании в нее залезть… Кабина открытая. Удобств никаких. Приборов – минимум. Как на заре авиации.

Но, тем не менее: это эфемерное сооружение действительно могло долететь до полюса и вернуться!

 

2

По проекту База была сооружением немаленьким. Четыре комплекса: производственный (нанозавод), технический, жилой, научный – связанных между собой крытыми переходами, из нескольких куполов каждый.

Но это – по проекту. Сейчас же, с момента высадки, были собраны только нанозавод и часть техслужбы. Та, где располагалось местообитание андроидов. Один большой купол и один маленький недостроенный. И с воздуха они смотрелись… Как-то одиноко. Хотя с высоты в полкилометра угловой размер двух построек получался порядка тридцати градусов – то есть весьма приличным.

Тем не менее… Два белых купола на фоне унылой грязной равнины. В косом закатном освещении… И – что хуже всего – полное отсутствие хоть какого-нибудь шевеления вокруг.

Что для незавершенного служебного купола было, по крайней мере, странно…

Самолет, наклонив одно крыло к земле… в смысле к марсу! – неспешно описывал круги, вибрируя всей своей майларовой "кожей" как туго натянутый парус.

Внешне строения выглядели неповрежденными. То есть, никаких проломов, дыр, погнутых балок – все в исправности.

– Ну что, садимся? – сказал Вадим.

– Да, – ответил Тимур односложно.

Он был мрачен. Час назад, на подлете, выяснилось, что локальная радиосвязь не работает: на всех диапазонах гудела, как безнадежно запутавшийся в траве шмель, мощная помеха. Кто ее поставил и зачем – было непонятно. Пришлось перейти на резервный ИК-канал, предусмотренный в скафандрах. В результате – разговаривать можно стало только в пределах прямой видимости. И то не далее десятка метров. В сложившейся ситуации, мягко говоря, не лучшая подробность. Да и после ставшей уже привычной возможности общаться на расстоянии в километры возврат к практически человеческой дальности совсем не радовал.

– А вон пара киберов… – сообщил Тимур. – Черт, что там? Не пойму…

– Где?

Тимур показал рукой.

Вадим вгляделся. Между двумя торосами в километре примерно выделялись два белых пятна с отсверкивающими головами. Вадим дал увеличение и, пока самолет не повернулся на слишком большой угол, успел рассмотреть что-то лежащее между неподвижно стоящими стройботами. Вот правда что – понять было нельзя. Вроде бы белое. Размерами с человека.

– Вот что… – процедил Саитгиреев, выводя машину из виража. – Пока я сажусь – достань и заряди пистолеты… И будь готов стрелять.

– Если можно – сядь поближе к куполам, – попросил Вадим, изгибаясь почти в "мостик", чтобы просунуться в закабинный отсек – там был багажник.

– Да понятно… – отозвался летчик. – Но уж как получится…

Ну, в общем, получилось. Тимур опустил огромную, похожую на бабочку машину почти вертикально – на парашютировании – всего в полусотне метров от недостроенного купола технической службы. Принимая во внимание размеры самого самолета это было вообще чуть не в яблочко. Тимур быстро, как смог, выпрыгнул из кабины и разбросал и натянул в четырех направлениях тросы со специальными "ежами" на концах – якоря. Вкручивать штопора в марсианских условиях было совершенно мартышкиным занятием. Широкие же пластины, усеянные множеством острых крючьев, вполне уверенно держали самолет на месте при несильном ветре. Наподобие гигантских "репейных замков"-"залипов".

А уже при среднем не помогла бы вообще никакая привязь, так что и стараться было нечего…

Вадим все это время стоял, озираясь по сторонам, держа наизготовку в руках "трехствольный обрез" с пристегнутым прикладом-мачете, а второй такой же – на ремне через плечо.

Но все было спокойно.

– Готово… – подошел Тимур, отряхивая руки от прилипчивой марсианской пыли. – Ну что – теперь я тебя прикрываю? Ты переводчик огня на что поставил?

– На нижний. С пулей, – Лунин передал Саитгирееву его "пушку", повесил на плечо свою и, прихватив из самолета инструментальный ноутбук, направился к куполу. – За самолетом не забывай присматривать…

– Ладно! – Тимур надел связку патронташей на шею. – Не учи отца… сморкаться… Надеюсь, патронов у нас хватит…

Вадим ничего не сказал. Патроны они с "Кузнечика" выгребли из всех комплектов. По пять пулевых, пять дробовых, десять осветительных на каждый пистолет. От осветительных, конечно, толку было чуть, но семьдесят пять с пулями и семьдесят пять с дробью – должно было хватить на всех взбесившихся стройботов с гарантией. Да и сигнальные, в общем-то, тоже не следовало сбрасывать со счетов: если стрелять в упор – мало не покажется… Патронташи, конечно, в таком количестве сильно мешали, но тут уж ничего нельзя было поделать: в спешке не додумали. Теперь приходилось довольствоваться тем, что есть…

Вадим вообще поначалу считал, что им здесь оружие не понадобится. Неуязвимые монстры, разрывающие беспомощных жертв – продукция исключительно Голливуда. В жизни такого не бывает и быть не может по очень многим причинам. Да и Центральная База – это вам не надувная палатка в пустыне. Нанозавод в считанные минуты мог произвести любые средства для иммобилизации каких угодно роботов. Хоть боевых. Пусть даже и сбрендивших.

 

3

На месте оказалось, однако, черт знает что…

Особенно Вадиму не понравилась колея стройбота, уходящая прямиком в мембрану входного люка.

Не должна она была туда уходить.

Поэтому он не стал сразу приближаться к ангару, а раскрыл ноут, остановившись на полпути. На всякий случай уйдя во "внутреннее" время. Да и в ускоренном темпе работать было просто быстрей…

– Ну, что там? – через минуту спросил Тимур, внимательно следивший за происходящим.

– Ничего.

– В… смысле?

– Вообще ничего! – бросил Вадим раздраженно. – Нет доступа в систему!

– Ты все варианты проверил? – задал Тимур глупый вопрос.

– Все… Не отвлекай меня. За обстановкой смотри. Я даже не представляю, что все это может значить… Попробую через разъем подключиться…

Возле мембраны имелся щиток непосредственной коммутации. На всякий случай. Черт его знает, какой. Но имелся. Впрочем, база создавалась еще по человеческим стандартам – вот оттуда этот щиток и достался. Ни у кого из андроидов в нем не было никакой нужды. Ага… До сегодняшнего дня. Лунин осторожно двинулся вперед, стараясь держаться не в створе мембраны. Если в шлюзе сидел стройбот… Желательно было не оказаться на траектории его возможного рывка наружу. И так, чтобы дать возможность Тимуру стрелять.

Шаг, шаг, еще шаг…

Секунды тянулись, как резиновые. Особенно в убыстренно темпе. Но, к некоторому удивлению – и облегчению – Вадима, ничего не произошло. Он достиг щитка беспрепятственно.

Толку, впрочем, из этого не вышло все равно. Сеть Базы не желала впускать его в себя. Ни под каким видом. Хотя центральный сервер и, по крайней мере, часть компов пребывали в исправности. Но это Вадим выяснил еще с первого раза… Что было гораздо хуже и чего он Саитгирееву пока не сказал – совершенно не обнаруживались компы вакуумных носителей. И вообще вся та часть сетки, что относилась к "конюшне" для андроидов.

Или не хуже? Может быть, наоборот, хорошо, что "жилая часть" сети отрезана? Ведь могли быть причины, по которым люди изолировали виртуальную реальность. Вадим постарался уверить себя в этом. Хотя чем дальше, тем больше ему становилось по-настоящему нехорошо от получаемой информации.

– Берегись!!

Нападение последовало не оттуда, откуда ждали. Из-за другой стороны купола вынеслись небольшие стремительные тени и, выбрасывая снопы грязного снега из-под лап, рванулись к Тимуру, размазываясь от быстроты бега.

– Твою мать!!…

Выстрел. Второй, третий… Из-за малой марсианской тяжести Тимуру пришлось припасть на колено. Но и то его каждый раз отбрасывало отдачей, как пушку на лафете… Четвертого механического пса Тимур встретил ударом приклада по голове. Пятого – отбил в сторону рукой. Шестого, седьмого и восьмого, опустошив все три своих ствола, сбил Вадим, опершись спиной о купол.

– Мачете доставай! – крикнул он Тимуру, переламывая оружие: половина "собак" практически не пострадала и разворачивалась для нового нападения. – На этих никаких патронов не хватит!

Такого типа роботов в багаже имелось аж пятьдесят штук, и при их верткости и малоуязвимости застрелить каждого с одного выстрела было совершенно нереально. Эти машины разрабатывали специально как собак и боевое применение было предусмотрено конструкцией.

– К самолету не подпускай! – в ответ крикнул Тимур, вскакивая на ноги, отцепляя приклад и несколькими движениями сдергивая с треугольного лезвия чехол.

– Только не руби их! – сообразил Вадим, засовывая в казенники патроны. Все из-за той же слабой тяжести нормального удара не получилось бы. И лезвие запросто могло завязнуть в конструкции… – Лучше по лапам старайся бить! Тупой стороной! Или по глазам! По хребту можно…

– Сам уже догадался!…

Тут дело пошло лучше. После удара обухом тяжелого клинка роботы уже не представляли угрозы. Хотя еще продолжали шевелиться на земле. Лунин молился только, чтобы мачете Тимура не вырвало из руки отдачей – этого стоило опасаться…

Вадим защелкнул стволы на место и именно в этот момент ощутил ногами дрожь почвы и купола и из мембраны наружу вырвался стройбот… Повезло: чуть бы раньше – и неизвестно, чем бы оно кончилось. А так Бог или Судьба – кто бы там ни был – оказался на их стороне. Вадим снес "головоглаз" тяжелому роботу дуплетом из дробовых стволов почти в упор. А потом еще загнал пулю туда, где под обшивкой располагался бортовой гидроредуктор – нынешняя кибернетическая сущность позволяла ему точно знать, где у какого механизма располагаются "убойные" места. Вот стопроцентной гарантии попадании получить все же не удалось. Не все зависит от наводчика… Как говорится, крутость мишени на траекторию полета пули не влияет. Хотя здесь, скорее, было наоборот… Ну, в общем, не всегда выходило поразить цель точно.

Но на этот раз получилось: робота на всей скорости дернуло вбок, и он опрокинулся, подняв тучу пыли… Не гоночная, все-таки машина…

 

4

– Проклятье! – Лунин выдернул разъем из спины "пса" и пинком отбросил обезглавленный механизм. Слегка подергивающийся.

– Что? – спросил, подходя Саитгиреев, добивавший тех, которые еще ползали. Клинок его мачете был вымазан в жидкой грязи – на "псах" тоже имелась гидравлика. Хотя и немного…

– Мы их сами привезли!

– Кого? Роботов?

– Багов! У каждого в башке сидит прошитая закладка… Простенькая совсем. Бот из какой-то игрушки. Типа "гончая ада". Задача – охотиться именно на людей!

– Но как?…

– Да проще простого! Нам же роботов для Марса в последний момент поставили! Когда уже известно было, зачем они нужны! Вот эти уроды и успели сменить мозги…

– Да нет, я не про это, – Тимур посмотрел на свое роботоубийственное орудие и стал вытирать его о наст. – Наши же их перехватили – этих диверсантов! И проверяли все в полете… Ты ж сам на бомбе за борт выпрыгнул. Почему не нашли?

– А что искать-то было? Раз они не активированные лежали? Это надо было все вообще оборудование из ящиков достать и включать! До сих пор бы возились! А здесь их активировали – ну и вот… Хорошо еще, что глушилка работает: у них стаей действовать получается только по ИК-связи – как у нас, в зоне прямой видимости. Остальные – которые далеко, просто ничего не знают. Иначе бы они нас массой задавили… А так – разбрелись где-то по округе…

– Черт! Так вот в чем дело!…

– Да, – подтвердил Вадим. – Планетологи уже по маршрутам ходить начали. Ты же сам говорил после возвращения с Базы…

– Ну так ясно, где все! Давай по быстрому облетим окрестности!…

– Сначала в куполе посмотрим… Не нравится мне, что там… – Вадим не стал говорить, что этот вариант тоже не слишком вероятен: не могли андроиды быть так легко выгнаны куда-то. Даже такой кучей киберов. – А если кто уцелел снаружи – подождут еще немного. Теперь уже не имеет значения…

– Ну давай… – согласился Тимур.

– Только я один пойду. А ты опять здесь прикрывай: мало ли… Связи у этих железяк нет, но мобильность-то осталась! В любой момент может какая шобла из-за тороса выкатить…

– Ну хорошо… – опять согласился Тимур. – Только… Как связь? Мало ли что там у тебя, мало ли что тут здесь… А через купол мы друг друга не услышим…

Вадим подумал.

– Ты к разъему у входа подключись, – решил он. – Сеть-то работает! А я изнутри через коридорные ИК-порты цепляться буду. Не стопроцентно – но в большей части помещений связь будет. Если что – зови меня.

– Ну и ты, если что!

На том и порешили.

Вот только Вадиму пришлось остановиться сразу же за мембраной…

Зато выяснилось, чего в шлюзе торчал стройбот…

Всю ширину внутреннего проезда в кольцевой коридор заклинивал собой второй такой же механизм. Полностью выведенный из строя. Судя по всему, его замкнули на высоковольтный кабель, сорванный со стены – робот изрядно обгорел. Здесь же лежал на полу андроид. В красной луже гидравлики.

Мужского пола. К сожалению это было все, что представлялось возможным определить: голова у тела отсутствовала. Точнее – присутствовала, но… Безобразный металлический блин, который лежал у плеч неизвестного, покрытый ошметками "кожи" и "волос", головой быть не мог. И уж подавно не мог содержать ничего уцелевшего…

Вадим ощутил внезапную слабость. Настолько сильную, что вынужден был прислониться к стенке. Перед ним был труп. Самый настоящий труп, невзирая на то, что никакой живой органики в андроиде не содержалось. Но носитель вакуум-записи располагался именно внутри головы. Как настоящий мозг. И Вадим так гордился, что ему удалось, наконец, реализовать эту мечту Горчинского… На кой черт, спрашивается?!

Он, наверное, не меньше минуты стоял в шлюзе, не в силах ни двинуться дальше, ни осмотреть убитого. Ни даже сказать об этом напарнику. Да и что было говорить? И что осматривать? Человек попал под бульдозерный нож… Или, что еще более вероятно, под удар бампера весящей тонну машины. Все равно, что под пресс. А потом по нему еще прошлись колеса…

В себя его привел донесшийся из коридора шум.

Звук клацающих по полу лап…

Впрочем, подобного следовало ожидать. И Вадим изготовился еще перед входом в мембрану…

Перелезть через застрявшего в проходе стройбота не представляло труда. А дальше даже не потребовалось вынимать пистолет из кобуры. В ускоренном времени все происходящее казалось до невероятности простым и несерьезны. Даже скучным. Как та драка в кафе на площади Семецкого. Взмах… Удар сверху обухом по хребту. Искореженный корпус нелепо кувыркается куда-то под стену… Шаг в сторону… "Псов" никогда не программировали на то, что люди могут двигаться с такой скоростью. И снова удар тяжелым лезвием, предназначенным для того, чтобы в случае чего заготавливать им дрова. И все это время у Вадима в голове вертелся вопрос.

Как такое могло произойти, черт побери?!

 

5

Это обязательно предстояло выяснить.

А пока…

С противоположной стороны кольцевого коридора, подвывая моторами, появилась какая-то уродливая масса, которую Вадим сперва даже не смог опознать. И лишь по манипуляторам и колесам сообразил, что видит еще одного стройбота. Только с какой-то самопальной надстройкой или грузом на спине. Типа фургона или бочки. Прикрывающей заодно и "головоглаз". В сляпанном, похоже, из бочкового железа кожухе для него имелись специальные смотровые щели. В одном манипуляторе кибер сжимал какую-то трубу примерно дюймового диаметра и, двигая "рукой", направлял эту трубу прямо на Лунина.

– О-ёпрст… – сказал Лунин.

В наушниках явственно прозвучал короткий смешок.

– Что там у тебя? – встревожено спросил Тимур.

– Похоже, что босс… – с отвращением сообщил Вадим, быстро карабкаясь через мертвого стройбота обратно в шлюз.

– Кто?…

– Что, зассали, с-суки?! – изъяснился в этот момент робот на чистом русском языке. Ну – относительно чистом…

– Что? – удивился Тимур.

– В быстрое! – скомандовал Вадим, смещаясь на максимальный темп и начиная вытаскивать из кобуры пистолет.

– Кто там у тебя?! – объявился в ускоренном времени и Тимур.

– Да не "кто". А "что"… Искинт. Босс уровня, – ответил Вадим, соображая, что надо ставить переводчик огня на ствол с пулей: стрелять дробью "третий номер" через листовое железо было бы не лучшей идеей. – Не все у них были простенькие закладки – можно было б сразу догадаться. Кто-то ведь должен был этими "гончими ада" управлять… Координировать их действия… Это уж точно не баг, это – фича!

– С чего ты так решил?

– Да по поведению… И он догадался башку дополнительно прикрыть. Видно уже отоварил его кто-то – вот он опыт и приобрел…

– А другие-то почему тогда не разговаривали?

– Так те обычные были. Сам же знаешь – босс может быть только один! Уже два просто передерутся…

– Ну… Тоже верно… И что теперь?

– Да ничего, в общем-то. Я сейчас в более нормальное время выйду, и отстрелю ему "глаз". Листовое железо против пули – фигня. Тем более на такой дистанции… Куда стрелять – я уже выцелил. Надо будет – выстрелю несколько раз… Потом добью тесаком, и все дела… Ох, черт, как же они меня достали, сволочи!…

– Кто?

– Да те мерзавцы, которые все это устроили! Вернемся на Землю – лично найду и поубиваю: честное слово! Ведь так испоганить обычных роботов! Ушлепки недоделанные! Ладно – я пошел!…

Вадим изменил скорость восприятия до, примерно, в десять раз быстрее нормального, поднял пистолет обеими руками и выстрелил.

Начисто забыв, что находится на Марсе, а не в виртуальной игрушке…

Это его и спасло.

Отдачей его шатнуло назад, опрокинуло спиной на стенку шлюза и рикошетом отбросило в сторону. И в это же время робот "выстрелил" из своего самодельного оружия.

Даже на вид тяжелая и густая струя отблескивающей металлом жидкости пролетела в том месте, где стоял Лунин, и упала на стену, на пол и на неподвижно стоящего сожженного стройбота. И не разбилась на части, а осталась одним целым. Чем-то навроде тряпки. И эта тряпка буквально на глазах начала впиваться в места падения. Как кипяток в снег.

Вадим, не вставая, кувыркнулся как можно дальше в сторону, одновременно торопливо перезаряжая оружие: "босс" оказался не дурак… Точнее трижды гребанные создатели его террор-программы не стали изгаляться, вооружая свое детище огнеметом из подручных средств. Как сначала подумал Лунин. Зачем? Ведь есть же такая замечательная штука, как нанозавод! А там – огромное количество рабочего субстрата, способного разобрать на атомы все, что угодно. Причем достаточно быстро. Если, конечно, сохранить управление над содержащимися в субстрате нитями атомарных манипуляторов…

Лунин вскочил и выстрелил еще раз – пока робот втягивал наножидкость обратно в свое метательное средство. На этот раз он выпустил все же два заряда дроби. Целясь по смотровым щелям. А пулю – туда, где за кожухом должна была скрываться емкость с наносмесью. Перескочил через образовавшуюся в полу глубокую яму наподобие русла ручья – след от "плевка" и снова стал перезаряжать пистолет. Все же оружие это было против стройботов слабовато…

Но с умом и им можно было пользоваться…

Что подтвердилось в самое ближайшее время. Программа-босс, даже будучи искинтом, не могла знать, что противнику известно устройство стройбота. И что он может "видеть" расположение "убойных мест" под непрозрачным железом. Робот выстрелил в ответ. Но "выстрел" вышел какой-то слабый – вылетевшая из трубы струя оборвалась, растекшись в углу шлюзовой камеры нестрашной лужей. А при попытке повторного выстрела с кибером вообще что-то произошло и он замер. Бессмысленно дергая "стволом" из стороны в сторону.

– Вот так-то… – пробормотал Вадим, засовывая пистолет в кобуру и вынимая мачете. Добить "босса" теперь и в самом деле не составляло особого труда… – Здесь вам не тут, юноши!… Чикаго – в другой стороне…

 

6

По дороге к "конюшне" – а здесь, по причине большего количества жителей, чем на "Кузнечике", помещение для андроидов располагалось уже на первом этаже – Вадим зарубил еще трех "псов", свернул в радиальный коридор, ведущий к центру – и снова остановился.

"Конюшни" не было.

Вообще.

Вместо нее – когда Вадим дошел до конца коридора, он разглядел все в деталях – осталось нечто вроде пустого зала цилиндрической формы, вместо пола которого поблескивала тяжелая металлическая жидкость – субстрат нанозавода…

И ничего больше.

Выеденная словно огнем или кислотой дыра в три этажа – в размер всего "жилого отсека" – обманчиво гладкая поверхность наножидкости и больше ничего…

И тишина. Абсолютная тишина.

Он не помнил, сколько так стоял.

– Вадим, что там? – раздался голос Тимура. Кажется, даже не в первый раз. – Дима, ты меня слышишь?

Вадим разлепил непослушные механические губы.

– Слышу… – сказал он беззвучно.

– Что?…

– Вся центральная зона уничтожена. Боксы, каюты, стеллаж с носителями… Все.

– Что? – переспросил Саитгиреев.

– Полностью. Наносубстратом.

– ЧТО?! – крикнул Тимур.

Вадим ничего не ответил. Хотя у него комок стоял в горле. Даже и андроиду иногда бывает нечем дышать…

– Дай картинку, – сказал Тимур.

Лунин послушно выполнил просьбу, глядя на какие-то свисающие с верхних этажей лохмотья. Он даже не вдумывался, что это было. Кажется, звукоизоляция. Суть произошедшего оказалась ясна до последней детали и до отвращения проста… Искинт-"босс", выполняя поставленную перед ним задачу, не стал тупо гоняться за каждым отдельным человеком. Он решил проблему комплексно. Стройботы имели доступ в недостроенную часть купола – это сооружение было больше, чем палатка, которую ставили у Сфинкса. И роботы имели доступ к нанозаводу: им же требовалось получать материалы! Из этих двух обстоятельств слепить требуемую схему действий не представляло из себя ничего сложного. Перепрограммировать центральный процессор завода. Изготовить нужную емкость. Въехать с ней на самый верхний – здесь он был вспомогательным, а не жилым! – этаж купола и вылить содержимое… Все. Никто ничего не успел сделать.

– Катька… – сказал Тимур жалобно.

Помолчал и после паузы повторил:

– Катька!…

Потом в наушниках что-то заклокотало.

– Катька… – протянул голос Саитгиреева еще раз.

Лунин через силу заставил себя оторваться от бессмысленного созерцания. Повернулся спиной, деревянно переступив ногами, и двинулся обратно по коридору.

– Тим. Я пройдусь по этажам, – он с трудом понял, что это его собственный голос. – Надо посмотреть – вдруг кто-то был в других помещениях. Ну и… Добить, если здесь еще есть эти…

– Да. Иди, – Тимур взял себя в руки быстрей. Все-таки профессия сказывалась. – А я тут посмотрю… Потом прочешем окрестности. Обязательно. И добьем… тоже.

 

7

– Димка! Смотри!! – Тимур, сняв одну руку с управления, ткнул вперед.

Разговаривали они все еще в ИК-диапазоне. Глушилку отключить не удалось. Связной комплекс, за недостроенностью служебного корпуса смонтирован был заодно с заводом. А завод был заблокирован. Наглухо. И остановлен. Что там произошло – выяснить не удалось. Потому нормальной радиосвязью пользоваться по-прежнему было невозможно. Из-за этого прочесывание местности им пришлось проводить вслепую. Летая по расширяющейся спирали, и отслеживая, куда ведут расходящиеся от базы следы.

Следов было много…

Все же к этому моменту можно было считать, что основную часть роботов они обезвредили. Для этого, правда, пришлось несколько раз садиться и вступать в бой то с "псами", то со строителями. Но проблемы это уже не составляло: на прямое столкновение с вооруженными киборгами примитивные боты не были подготовлены – их явно программировали только против людей. Даже непонятно, на что, собственно, злоумышленники рассчитывали? Видимо просто не представляли, чем оснащена спасательная экспедиция – выручила секретность. А возможно с самого начала задачей ставилось уничтожение именно живых людей с "Пегаса". Что автоматически обессмыслило бы весь спасательный полет… Сейчас гадать об этом было бесполезно.

Несколько раз – они правильно предположили – в местах скопления роботов обнаруживались андроиды. Два планетолога в скафандрах. И четыре андроида без доспехов – только в обычной одежде. Два носителя оказались абсолютно целыми! Еще два были в непонятном состоянии. И два – в почти безнадежном. И это – несмотря на то, что, "адские гончие" разорвали всех буквально на куски! Как конструктора, Вадима не могло не радовать данное обстоятельство. Но на фоне всего остального ему хотелось ругаться матом. И еще больше хотелось добраться до тех, кто это устроил. Так добраться, чтобы больше уже они никогда и никому ничего устроить не могли… Тем более, что новое существование давало для этого неплохие шансы. Кремер бы наверняка не отказал в проведение такой операции… Витька…

Этот след оказался идущим дальше всех. Аж на пятьдесят километров. И Тимур и Вадим даже и думать не могли, что найдут здесь что-то кроме разорванных кусков.

И вдруг!

Впереди – там, куда указывала рука Саитгиреева в скафандровой перчатке – на вершине одинокого тороса явно просматривалась шевелящаяся человеческая фигура!

Вокруг подножия ледяного камня стаей носились "псы" и неспешно маневрировали два стройбота. Достать до человека они не могли. Но его активность при приближении самолета действовала на них возбуждающе.

– Черт! Кто это? – воскликнул вдруг Тимур, подавшись вперед. – Димка! Кто это?!

Вадим догадался дать увеличение…

Фигура на камне была женской!

Правда, разобрать сейчас, кто же это конкретно – было совершенно невозможно. Человек побывал уже в лапах взбесившихся киберов и был так обезображен, что опознать на таком расстоянии было нельзя.

– Да потом разберемся! – крикнул Вадим, высовываясь за борт кабины с пистолетом наизготовку. – Заходи в атаку!

– Черт… Катька… – еле слышно пробормотал Тимур, переводя самолет в пологое пикирование. Тут же скомандовав в полный голос: – На боевом! Готов?!

– Готов! – ответил Вадим, вжимая приклад в плечо.

Способ был отработан в предыдущих стычках. С пикирования Лунин из двух стволов по очереди разнес "головы" обоим стройботам. А на втором заходе Тимур не спикировал, а спарашютировал и Вадим с тесаком от второго пистолета выпрыгнул за борт… На скорости в шестьдесят километров в час с высоты в десять метров это были сущие пустяки. При марсианской-то силе тяжести! Методика уничтожения "псов" тоже была отработана… Да и было-то их всего восемь штук! Не прошло и десяти минут, как все было кончено. Вадим не забыл иммобилизовать и подстреленных стройботов, прежде чем направиться к торосу.

"Кто? – билось у него все это время в голове. – Кто?!"

Андроид на торосе, неуклюже цепляясь руками, подполз к краю и, не задерживаясь, свалился вниз. Похоже, у него не работали обе ноги.

"Кто?!" – мучительно гадал Вадим, подбегая.

Подхватил, перевернул лицом к себе. Откинул волосы с лица. Лицу тоже досталось, но узнать было можно…

– ЮЛЬКА!!!…

Он даже не сразу понял, что это его крик.

– Юлька!

Юля ухватилась за Вадима руками и он приподнял ее в сидячее положение. Инфракрасного канала связи у андроидов не было – зачем, спрашивается?! – а звук в разреженной атмосфере Марса распространялся немногим лучше, чем в вакууме. Поэтому – что она говорила, Вадим услышать не мог. Но от того, как она погладила рукой лицевой щиток лунинского скафандра, он почувствовал себя самым счастливым человеком во всей Солнечной системе. И, наверное, даже за ее пределами. Во всей, короче, зоне обитания человечества. Включая и обещанный где-то в будущем Процион.

"Где-то у Проциона… – всплыло из памяти. – Когда-нибудь где-нибудь у Проциона… Может быть… Черт побери!… Может! Действительно – может!… Главное – что жива! Жива! Жива!!…"

Ненадолго оторвавшись от Юли, Вадим неудобно толстыми – а куда деваться: скафандр! – пальцами заскреб по замкам шлема. Ему никак не удавалось подцепить тугие языки, но тут нормальные человеческие пальцы без перчаток помогли ему, и по телу с хлопком ударила взрывная декомпрессия. Вадим с помощью Юли стащил ненужный шлем и положил на песок.

Ему потребовалось несколько бесконечно долгих секунд, чтобы сообразить, что он ко всему прочему может читать по губам. И еще около секунды, чтобы настроиться на этот способ.

– … что все погибли! А вы живы! И ты! Прилетел!

Ну, в общем, Лунин не понял, как так вышло, что они целуются. Просто – оказалось… "Наверное мы первые люди, целующиеся на Марсе, – сама собой пришла еще одна несуразная в такую минут мысль. – Уж без скафандров-то – точно!" Вадим чуть не рассмеялся, но вовремя сумел удержаться. С помощью второго поцелуя. На фоне заката, ага…

По торосу медленно проплыла, ломаясь, большая, закрывшая на миг солнце тень. Стрекота моторов не было слышно, но мелькание винтов угадывалось. Тимур заходил на посадку.

До обещанного где-то в будущем Проциона оставалось еще – как любили выражаться в Приземелье – как до Луны раком…

Пермь. 24.04.07 – 19.08.08 – 22.09.08