Попытка ненаучного прогноза
4 октября 1957 года в Байконуре на Первом Старте по распоряжению Королева горнист протрубил «зорю».
Так началась космическая эра в истории человечества.
В 2007 году исполнилось пятьдесят лет этому событию.
Круглая дата.
К этой дате и писался данный текст.
0
Не вдаваясь в славословие, от которого, честно говоря, мало толку, хотелось бы помянуть эту тему с точки зрения фантастики, что ли. А точнее говоря, прогнозов и попыток представить пути развития «космической экспансии», про которые сейчас хотя и поговаривают время от времени, но как-то уже вяло. Скорее по инерции, чем от реального интереса, вспыхнувшего в первые годы.
Легко убедиться, что в космонавтике с прогнозами дело обстоит весьма слабо. Если не сказать — плачевно. Максимальный всплеск — в шестидесятые годы — приходится на пик эйфории от первых минут прорыва к новым рубежам. И являет собой пример классического «головокружения от успехов». Вполне серьезные люди, ничуть не смущаясь, предсказывали на семидесятые-восьмидесятые годы высадку людей на планеты, создание там постоянных поселений, а некоторые наиболее смелые — отправку к двухтысячному межзвездных экспедиций. Вышла даже книга «Контуры будущего» (ну, я ее так запомнил, хотя нынче в интернете переводят как «Черты», а в оригинале она вообще называлась «Profiles of the Future», и написал ее не кто-нибудь, а Артур Кларк), где все это было перечислено с указанием возможных сроков реализации.
На данный момент из многих пунктов того прогноза осуществленным оказался только один — высадка на Луну. К сожалению, не помню, было ли что-нибудь про орбитальные станции, их тогда (да и потом тоже, к слову сказать) никто всерьез не принимал, но даже если и было — то что это на фоне того, что не сбылось?
Затем имела место вторая волна прогнозов, в семидесятые. Содержательно она ничем от предыдущей не отличалась. Только объем запланированного значительно уменьшился. Тем не менее и данное предсказание не состоялось. Поскольку ни на Марс никто не слетал (все только собираются), ни даже захудалой базы на Луне построить не получилось.
А к настоящему моменту никаких прогнозов никто уже делать не пытается. Разве что звучит несколько приевшимся рефреном фраза о скорой экспедиции на Марс. Но в нее, по-моему, мало кто верит даже и из широкой публики. О специалистах я уже не говорю, поскольку им-то положение дел известно гораздо лучше.
Интересуясь этим делом — космонавтикой, я последние лет двадцать, начиная с восьмидесятых годов, пробовал самостоятельно спрогнозировать развитие в данной области. Точнее говоря, я пытался найти какие-то закономерности. Чтобы можно было делать хоть сколько-то реальные долгосрочные прогнозы общего плана и более конкретные — на короткий период.
Ничего, кроме чистого любопытства, с моей стороны за этим не стояло, поэтому никаких особых успехов я не достиг. (Правда, в 1980-м году составил списочек всех основных достижений космонавтики до конца десятилетия, и не ошибся. Но это было НЕ предсказание. Просто я из периодики знал, что должно будет появиться в ближайшее время. Интересовало-то меня нечто другое.) Однако перелопатил некоторое количество материала и выяснил, по крайней мере относительно пилотируемых полетов, что на период с пятидесятых годов до конца века (пресловутого «миллениума») вес серийно запускаемых космических кораблей и орбитальных станций возрастал на порядок каждые двадцать лет.
Это довольно легко различается, если построить график запусков по характеристикам «дата/полетная масса», и в принципе согласуется с подобными сроками в других областях техники. В авиации, например, принято считать, что вес летательных аппаратов удваивается в среднем каждые двадцать лет (или двадцать пять?), вроде как; станочный парк обновляется тоже за такой же срок; так что здесь выдающимся было только удесятерение показателя. Но это значение я не выдумал. Одним словом, ничего особенного в данном наблюдении нет.
Были еще кое-какие детали, касательно линейных размеров, численности экипажа, полезной нагрузки и т. п., что позволяло построить довольно конкретную экстраполяцию хоть на сто лет вперед.
Я ее и построил.
Но не буду сейчас здесь приводить по той простой причине, что полученный мной график был достаточно нагляден для того, чтобы я сам догадался усомниться в нем.
Уж больно неправдоподобно выглядели получаемые данные. Единичные объекты в десятки миллионов тонн полетной массы с километровыми габаритами на рубеже XXI–XXII веков были бы, конечно, приятным достижением, однако появление их в эти сроки представлялось малореальным.
И была еще одна причина. Хотя космонавтика и развивалась вроде бы теми же темпами, и полный вес Международной космической станции должен был превысить четыреста тонн, а в двадцатые-тридцатые годы ничто технически не мешало бы соорудить тысячетонный объект (новую станцию или корабль для полета на Марс, например), тем не менее некоторое замедление в космическом строительстве было налицо. И, что более существенно, чем дальше, тем более заметно.
В принципе это было не так страшно. В конце концов, процесс не обязан был идти с логарифмической точностью (хотя в предыдущие годы практически так и было). Мало ли по каким причинам темпы могли замедляться или ускоряться?
Хуже было другое. Я попробовал прикинуть стоимость космического строительства (забавно, что раньше я до этого не додумался). Вернее даже не стоимость, а соотношение расходов массы при запуске и собственно веса космических кораблей. В космонавтике это называется коэффициентом полезной нагрузки, КПН сокращенно. Он показывает отношение стартового веса ракетоносителя к выводимой им полезной нагрузке. Это показатель, по аналогии близкий всем известному КПД — коэффициенту полезного действия. Так вот, этот аналог КПД у ракетной транспортной системы оказался ниже, чем у паровоза. Где-то от 2 до 3,5 %. Грубо говоря, для того, чтобы вывести на орбиту 2–3,5 кг, нужно сжечь 96,5-98 кг материалов.
Если кто еще не сообразил, то сравните: если всем понятный легковой автомобиль тратит на перевозку нескольких человек (условно 500 кг) 10 килограмм бензина на сто километров (а это примерно как раз расстояние до границы атмосферы), это считается многовато. Но что вы скажете, если он будет тратить на это же 25 тонн? Товарищи автовладельцы, вы согласны расходовать для поездки на дачу и обратно каждый раз шестидесятитонную железнодорожную цистерну? У вас хватит на это денег?
Вот так примерно выглядят наглядно расходы на космические запуски.
1
Если с космодрома в год производится десяток пусков (ну или дюжина — пусть раз в месяц, это все равно не очень много), то на каждый пуск в ракету требуется заправить сотни тонн топливных компонентов — горючее и окислитель. Ну, допустим, в ракету типа «Союз» двести тонн (цифра высосана из пальца, двести взято просто для круглого числа, но порядок примерно такой). Это значит, за год две тысячи или две тысячи четыреста тонн. Это немного — два железнодорожных эшелона (ну, тоже с натяжкой, сейчас это для нас не важно). Эти 10–12 ракет, предположим (ну пусть это будет что-то вроде «Союза-2») выведут на орбиту 100–120 тонн. За год. За четыре года, в принципе, можно собрать станцию типа МКС. Здорово?
Здорово.
Но не очень.
Сейчас оставим пока в стороне то обстоятельство, что станцию нужно снабжать и менять на ней экипажи, хотя штук шесть запусков в год на это уйдет свободно. Откинем, как несущественный, и вес самих ракет (вес конструкции невелик), хотя это уже некоторый волюнтаризм: ведь ракеты-то нужно тоже доставить на космодром с завода, да еще перед тем изготовить!
Представим, что одновременно со станцией решают строить и космический корабль для полета на Марс. Весом, скажем, те же четыреста-пятьсот тонн. Это будет еще столько же запусков в то же время в те же сроки (плюс, опять же, дополнительные корабли снабжения и обслуживания «космических монтажников», без них никак). То есть еще пару-тройку тысяч тонн топлива. Еще пара эшелонов.
Но это тоже пока не страшно.
Но представим, что одновременно со всем этим наши исследователи космоса решили строить базу на Луне.
ДЛЯ СПРАВКИ: для проектировавшейся у нас в 60-70-е г.г. лунной базы требовалось доставить на Луну 80 тонн посредством 20 ракет Н-1 и 14 «Протон». Это примерно 80000 тонн и 12500 тонн — в сумме 92 000 тонн. Ццфры исключительно приблизительные, потому не будем мелочиться, выкинем с большим запасом вес конструкции (с о-очень большим) и получим приблизительно ВОСЕМЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ ТОНН. По тысяче на тонну. ПО ТОННЕ ЗА КИЛОГРАММ. Коэффициент полезной нагрузки — КПН — 0,1 %. ОДНА ДЕСЯТАЯ ПРОЦЕНТА!
Прикинули? Оценили? Это вам не околоземная орбита.
Понятно, что это не за год. И даже не за четыре. Это лет так за десять (МКС, кстати, тоже примерно десятилетие уже строится, «Мир» тоже примерно столько же времени занял, так что срок вполне реальный)
Но и это еще все мелочи. Это — исследовательские запуски. А, предположим вполне закономерно, на Луне решат начать гелий-3 добывать. Для блага человечества. И металлы там тоже можно чуть не лопатой грести — прямо с поверхности. И там же на Луне, перерабатывать, получая неслыханную для Земли чистоту и прочность (в разы, как минимум, а вообще в земных условиях такое получить не возможно). Представляете, сколько нужно сжечь массы, чтобы построить и снабжать на Луне какой-нибудь заводишко с оборудованием в жалкую тысячу тонн весом?
Да даже если и не на Луне, а просто на околоземной орбите. Сколько должен весить какой-нибудь завод безгравитационного литья для производства сверхкачественных шариков для подшипников и сколько нужно будет тратить на доставку ТУДА сырья?
Объем запусков при промышленной эксплуатации космоса даже в самых скромных масштабах оказывается такой, что потребное количество топливных компонентов просто невозможно будет подвозить в требуемом количестве. И хранить на месте тоже невозможно, поскольку это потребует создания «складов ГСМ» объемом в миллионы тонн. Как минимум. На такое никто не пойдет — были прецеденты.
2
А теперь совершим небольшой экскурс в историю.
Так сказать, информация к размышлению.
2.1
21 сентября 1783 года двое французов— физик Пилатр де Розье и маркиз д' Арланд — совершили короткий сорокапятиминутный полет над Парижем. Их аппарат стартовал вертикально в дыму и пламени и держался в воздухе, пока у него сохранялся полученный в момент старта запас энергии. «Пэр аспера ад астра» было отчеканено по этому поводу по распоряжению французского короля не то на памятной медали, не то на гербе, пожалованном кому-то из героев этого проекта.
Аппарат назывался «Монгольфьер».
Это был первый прорыв человечества в третье измерение.
В 1794 году во французской армии была создана первая воздухоплавательная рота.
В 1852–1855 годах француз Анри Жиффар построил первые образцы управляемого аэростата (дирижабля), снабженные паровой машиной.
22 августа 1859 года австрийские войска впервые в истории подвергли массовой воздушной бомбардировке последний оплот свободы Италии — Венецию. Десятки беспилотных воздушных шаров с подвешенными к ним бомбами с часовым механизмом позволили захватить город, сопротивлявшийся перед тем три месяца.
В восьмидесятых годах XIX века дирижабли наконец смогли успешно летать при слабом ветре.
В 1891 году в дирижаблестроение пришел Фердинанд Цеппелин.
А 2 июля 1900 года на Боденском озере совершил первый полет LZ-1 графа Цеппелина.
В газетах появились восторженные заголовки: «Пассажирские воздушные корабли!», «Наконец многовековая мечта человечества — воздушный корабль легенд и сказок— осуществлена!». Это не в связи с Цеппелином, а вообще на рубеже веков было такое общее настроение.
В Первую Мировую дирижабли строились сотнями и применялись в вооруженных силах всех стран-участниц. Они бомбили Лондон, конвоировали морские военные караваны, перевозили людей и грузы, сразу по окончанию войны пересекли Атлантику.
В двадцатые-тридцатые годы дирижабль облетел вокруг света, совершал регулярные полеты из Европы в Южную и Северную Америки, перелетел через Северный полюс, стал летающим авианосцем…
И на этом, в общем, все кончилось.
У дирижабля осталась своя ниша, которую он занимает до сих пор, но основным средством воздушного транспорта он не стал. Хотя и имеет множество преимуществ не только перед самолетами, но и перед наземным транспортом, в частности дешевизну перевозки.
Вся эта, с позволения сказать, эпопея с аппаратами легче воздуха заняла примерно полтораста лет.
2.2
История паровоза. Тут у меня данных не так много, и изложение будет не столь драматичным.
Первый паровоз Ричарда Тревитика— 1804 год.
Первые паровозы Стефенсона и первая железная дорога — 1812–1829 годы.
Прекращение производства паровозов — 50-е годы XX века.
Тоже, в общем, полтораста лет.
2.3
Автомобиль. С данными тоже не очень, но…
1885–1886 Даймлер и Бенц начинают производство первых автомобилей.
К настоящему времени автомобиль с производства вроде бы не снимается, но… полтораста лет еще не прошло. Да и появление тепло— и электровозов (см. предыдущий пункт) не отменило железные дороги. Вполне возможно, что дело тут в двигателе.
2.4
Двигатель внутреннего сгорания.
1860, Франция, Этьен Ленуар — первый ДВС.
1878, Германия, Н. Отто — первый четырехтактный.
Где-то вот сейчас должно что-то прийти на замену.
Конкретно сказать трудно, но, по крайней мере, президент США однозначно заявил о переходе на водород. А это было бы кардинальным изменением. Сюда же можно отнести и водобензиновые смеси…
Последние два пункта выглядят неубедительно.
Однако и в том и в другом случае нельзя не отметить, что развитие что автомобиля, что ДВС в их изначальном виде дошло до, гм, точки. Того бурного прогресса, что имел место в первые десятилетия автомобильной эры что-то не наблюдается. Идут мелкие, частные улучшения. Увеличение разнообразия моделей — чистый дизайн. Борьба за проценты экономии топлива… Это все как-то не «фундаментально».
Но в любом случае можно предположить, что сто пятьдесят лет вполне можно считать если и не сроком существования, то, во всяком случае, развития-формирования технической системы.
3
Еще одно отступление. Не совсем историческое.
Как бы «Информация к размышлению-2».
Правда, сразу предупрежу, что все далее написанное проходит скорее по части фантастики, чем строгой науки. Но я ведь с самого начала уже это обозначил, поэтому, как говорится, за что купил, за то и продаю. Но принять к сведению, тем не менее, рекомендую.
В 80-90-е годы в Москве вышел ряд публикаций, включая книги некоего Григория Кваши с общим названием «Структурный гороскоп».
Сейчас это все подзаглохло ввиду откровенно «жареного» названия, но из тех состоявшихся публикаций лично я узнал для себя кое-что интересное.
Товарищи взялись исследовать китайский, он же восточный, двенадцатилетний календарь. Явление совершенно реально существующее и имеющее к мистике отношения не больше, чем календарь европейский ко всем известным астрологическим прогнозам.
Это исследование привело их к ряду интересных выводов по самым разнообразным направлениям. Не вижу смысла здесь их перечислять — все желающие сами могут найти и прочесть книги Г. Кваши. У него нынче в интернете есть свой сайт, легко гуглится по имени-фамилии. Укажу только одну разрабатывавшуюся им тему, представляющую интерес в рамках данного рассуждения.
Так называемый «исторический гороскоп».
Суть вопроса, вкратце, вот в чем.
Существуют всем известные двенадцатилетние циклы восточного календаря. Каждый год имеет свой знак с неким мистическим значением, повторяющийся каждые двенадцать лет. Для нас это сейчас абсолютно не существенно. Но Кваша с товарищами развили эту систему как в сторону разбивки истории на меньшие циклы (четырехлетки), так и на большие — до ста сорока четырех лет. И получается там довольно любопытная схема периодизации истории (к слову сказать, с восточным оригиналом имеющая уже крайне мало общего).
Вкратце и максимально упрощенно выглядит она примерно следующим образом.
Существует 144-летний цикл, имеющий в основе стандартную восточную двенадцатилетку. Цикл этот делится на четыре этапа по тридцать шесть лет (по три двенадцатилетки на этап), каждый из этапов имеет свое внутреннее содержание.
Этап I.
Скрытый.
В это время где-то в «недрах истории» или общества зарождается и формируется та идея, движение или изобретение, которые будут составлять суть начавшегося цикла. Процесс этот обычно внешне не виден, и конкретные изменения удается вычленить только задним числом.
Этап II.
Штурм.
Здесь, наоборот, созревшая идея вырывается на всеобщее обозрение и начинает ничем не удержимое развитие, стремясь протиснуться во все уголки жизни и заменить всюду, где только можно своих предшественников (если те имели место).
Этап III.
Инерция.
Или застой — кому как нравится. Запущенные родившейся идеей (изобретением) процессы продолжают крутиться, но уже без должного энтузиазма, и со все меньшей и меньшей отдачей. От дела отваливается все лишнее, без которого оно может существовать. Бывает так, что лишней оказывается и сама породившая все идея. Остается только то, что составляет суть процесса.
Этап IV.
Специалист по кристаллам Кваша назвал его кристаллизацией.
Название не хуже прочих.
На этом этапе, наконец, реализуется в окончательном виде то, что было задумано на первом этапе, полтораста лет назад. Реализуется, опять же, не в том виде, в каком все это когда-то представлялось, но, тем не менее, принимает тот самый вид, в котором и войдет в историю.
В качестве примера приведу последний на данный момент цикл в истории России.
Первый этап. 1881–1917 гг.
Второй этап. 1917–1953 гг.
Третий этап. 1953–1989 гг.
Четвертый этап. 1989–2025 гг.
Перечитайте. Подумайте.
Внутренне деление этапов тоже небезынтересно.
1. 1881-1893-1905-1917
2.1917-1929-1941-1953
3.1953-1965-1977-1989
4.1989-2001-2013-2025
Собственно, повторно оговорюсь, данное построение есть не более чем игра ума. Подвернувшаяся мне под руку за неимением другой.
Но в принципе, все равно, какой линейкой мерить — было бы что мерить.
Как с той астролябией у Остапа Бендера.
4
А теперь прошу сравнить.
1.1921-1933-1945-1957
2.1957-1969-1981-1993
3.1993-2005-2017-2029
4.2029-2041-2053-2065
1957 год — это однозначно начало второго этапа, когда идея, материализовавшись, вырвалась, в буквальном смысле, на мировой простор. И следующие тридцать шесть лет — череда практически непрерывных дерзких мероприятий, приносивших громкие, эффектные результаты. Как следствие, породившие те «головокружительные» прогнозы, что были упомянуты в самом начале.
Разберем более подробно.
ПЕРВЫЙ ЭТАП. Скрытый.
1921 год.
Годдард в Америке перешел от лабораторных опытов к полигонным испытаниям ракет. Цандер опубликовал первый инженерный проект космического корабля. В Москве была создана Газодинамическая лаборатория — знаменитая ГДЛ. Наверняка можно добавить еще фактов. И не обязательно по этому году. Суть в том, что именно в окрестностях этой даты космонавтика из чистой теории перешла в область инженерной практики.
1933 год.
В СССР создано первое в мире государственное учреждение по развитию ракетной тематики: Ракетный научно-исследовательский институт — РНИИ. Фон Браун в Германии стартовал тремя годами позже. Но по причинам, как бы сказать, технологическим и политическим развивался быстрее и к сорок пятому году успел больше.
1945 год.
В Германии создается первая суборбитальная пилотируемая ракета— А9/А10. Это была не шибко удачная конструкция, но она была сделана. Как минимум в двух экземплярах, просто немцы не успели дойти до запусков.
ВТОРОЙ ЭТАП. Штурм.
1957 год.
Первый спутник. Приоритет нашей страны здесь неоспорим. И даже не знаю, что тут можно еще добавить.
1969 год.
Высадка на Луну. Ответ, так сказать, Америки на «вызов». Достижение по всем меркам просто феерическое, напрочь затмившее произошедшее же в этом году другое не менее фундаментальное событие: создание первой опытной орбитальной станции путем стыковки к\к «Союз-4» и «Союз-5». Слов нет, последнее действие было «поскромнее». Однако слова «экспериментальная космическая станция» были сказаны. И этого у нас тоже никто не отнимет.
1981 год.
Полет первого корабля многоразового использования («шаттл») «Колумбия». Тоже так ничего себе событие. А если учитывать, что корабли этой серии весили сто тонн, так и вообще.
ТРЕТИЙ ЭТАП. Застой.
1993 год.
Российское космическое агентство (РКА) и НАСА договорились строить МКС. Тихое такое было соглашение. Мало кто про эту дату в курсе. Это вам не высадка на Луну и не первый спутник!
2005 год.
Планировалось где-то здесь закончить строительство МКС. Но… гладко было на бумаге. Как раз в этом году американцы срезали финансирование. А в 2004 Берт Рутан запустил свой «SpaceShipOne», начав тем самым дорогу к частной космонавтике (через 60 лет после А9/А10) и утерев, кроме всего прочего, нос всем государственным космическим агентствам: он заложил в свою конструкцию схему «воздушного старта», самую перспективную и экономичную на данный момент.
2017 год.
По некоторым настойчиво повторяемым заявлениям куча народа собирается на Луну примерно в те времена. И даже не просто так, а строить там постоянную базу. Копать, типа, гелий-3. Интересно, где они наберут столько тяжелых носителей? Впрочем, могут обойтись и существующими (кому интересно, могут зайти на сайт РКК «Энергия» http://www.energia.ru/energia/news/news-2006/docs/public_07.pdf— там достаточно подробно описаны все обстоятельства данного мероприятия). Однако расходы от этого не уменьшатся. В нынешних баках это приблизительно ТРИЛЛИОН. И шиш его знает, кто отважится такой кусок отслюнить…
Поговаривают еще и про марсианскую экспедицию. По самым трезвым оценкам — в районе 2029 года. Уже всем понятно, что раньше никак не получится. А я бы добавил, что, по тому судя, что разработок соответствующего носителя — в должном объеме финансирования — нет и не предвидится, так и эта дата под большим вопросом. Кетати, стоимость «марсианского проекта» сопоставима со стоимостью «лунной программы» (а вообще-то больше). И личное мое мнение, что все эти разговоры… не более чем разговоры. Застольная болтовня, то есть.
Одно слово — застой.
ЧЕТВЕРТЫЙ ЭТАП. Кристаллизация.
2029 год…?
2041 год…?
2053 год…?
2065-й…
Вот тут я лучше промолчу. Потому что вполне очевидно уже, что изначальная «ракетная тенденция» сошла на нет, сменившись бюрократической возней вокруг бюджетов. Возможности ракет-носителей как средств выхода в космос исчерпаны. Как исчерпались во второй половине XIX века возможности воздушных шаров по завоеванию «пятого океана», и даже дирижабль их не спас. Только самолеты с началом двадцатого века дали новый толчок воздушным сообщениям. А они, в свою очередь, появились как следствие прогресса в двигателестроении. А это, в общем, совсем другое направление, не аэростатика.
Что придет на смену нынешним «средствам выведения»? Я пока предположить затруднюсь, поскольку точных критериев для определения не имею. Есть разные варианты. А кроме того, каким бы странным это ни показалось, нет сколько-то серьезного стимула для развития данной области (я имею в виду пилотируемую космонавтику). То есть он наверняка даже есть. Но поскольку пока широко не озвучен, сказать что-либо определенное по данному поводу не представляется возможным. Ведь осуществившийся прорыв в космос произошел не потому, что так хотелось энтузиастам межпланетных сообщений. Все было куда прозаичней. Просто военная техника в середине двадцатого века от рождества Христова дошла до стрельбы на межконтинентальную дальность. А в процессе решения задачи выяснилось, что характеристики системы позволяют достичь первой космической скорости. И баллистические ракеты были использованы для выведения спутников.
Вот беспилотные космические аппараты — совсем иное дело. Спутниковая связь, телевидение, навигация (и не только они) нашли самое широкое применение, и области эти процветают. Автоматические межпланетные станции с неслыханным триумфом облетели все планеты Солнечной системы и вышли за ее границы. И работы в этом направлении никто и не думает сворачивать.
Скорее всего, можно предположить, что это и станет основным содержанием четвертого этапа «первой космической стасорокачетырехлетки» — создание «спутниковой инфраструктуры» в масштабах всей Солнечной системы. Большая задачка, надо признать. Но технически реализуемая. Поскольку основывается на базе уже разработанных технических средств.
Да и нужная. Ведь надо же сперва — прежде чем лететь! — посмотреть, что там. Закартографировать «пыльные тропинки далеких планет», прежде чем на них высаживаться. Наладить там спутниковую связь и интернет. Автоматическими планетоходами исследовать поверхность с целью отыскать площадки, способные выдержать вес посадочных модулей. Проверить на опасные для жизни бактерии, наконец. И уж только после этого, если будет на чем, лететь. Если так хочется.
Но это — межпланетные пилотируемые экспедиции — явно уже содержание «следующей серии». 2065–2209.
Когда решен будет вопрос с узким местом «земля-орбита». Когда расходы на запуск сравняются хотя бы с самолетными. А лучше железнодорожными.
Когда можно будет выводить в космос хотя бы тысячи и десятки тысяч тонн грузов и сотни людей без специальной подготовки.
Когда создана будет космическая промышленность и лунные рудники (поскольку они по факту в космических масштабах дешевле земных).
Когда космическую технику возможно будет ремонтировать в полете.
Когда бортовые компьютеры отменят необходимость в сотнях людей на земных командных пунктах, обеспечивающих полет одного корабля.
Когда появятся системы жизнеобеспечения (СЖО) полностью замкнутого цикла.
Когда медицина, наконец, твердо решит задачу жизни человека в космическом полете на протяжении лет десяти…
И еще многое, много других «КОГДА» — без чего пилотируемая космонавтика в масштабах Солнечной системы просто невозможна.
Ведь мы, в смысле человечество, на настоящий момент не более чем первые неандертальцы, научившиеся сталкивать в воду отдельные бревна и плавать, сидя на них верхом и загребая ступнями. Правда мы уже учимся вязать первые плоты из этих бревен. Мы же все-таки хомо сапиенсы — соображаем. Но от этих неуклюжих сооружений, которые мы гордо зовем «космическими кораблями», до настоящих кораблей еще очень и очень далеко. Почти как до Луны пешком. И сколько времени займет этот путь, сказать трудно.
Хотя это не так уж мрачно, как может показаться. Просто мы сейчас в самом начале космической эпохи. Типа «вышли на берег океана Вселенной». И собираемся теперь там плавать, да… Не первый раз человечество сталкивается с задачей, требующей для своего решения жизни не одного поколения. И даже не десяти. И достаточно хорошо известно, что «путь длиной в десять тысяч ли всегда начинается с маленького первого шага». А этот шаг мы уже сделали…